Сбрасывая шкуру (гет)

Эрик в плохом настроении — оживший ночной кошмар. Если он заявляется в зал новичков уставшим, или после выволочки от Макса, или с похмелья, или что там ещё происходит в его насыщенной жизни — мы будем тренироваться до обмороков, и это не преувеличение.

Эрик в хорошем настроении — это ещё хуже. Его забавляют чужие слабости, веселят наши промахи и неловкие приемы. После его насмешек просто руки опускаются. Нам грозят прохождением пейзажей страха на психологическом этапе подготовки, так вот, уверена — младший Лидер будет основным страхом у большей части новичков.

Эрик, которому вздумалось затащить меня в постель — худшее, что могло случиться.

Его сальные взгляды я чувствую на расстоянии и даже спиной. Он то и дело трогает меня руками, поправляя стойку. Других девушек он тоже касается, но мне кажется, что именно между нами происходит что-то непристойное. Формально к нему не придраться, но меня бросает в жар от его прикосновений.

Наш единственный поцелуй произошел на мосту над Пропастью. На том самом, где он подвесил Кристину. Даже если бы я в случайном порыве идиотизма на миг допустила, что он не козел и не гад — мост не дал бы забыть. Я трепыхалась, как могла, хоть и понимала, что против Эрика шансов нет. Его только веселили мои жалкие попытки. Тогда я подумала, что его заводит сопротивление, и решила не доставлять ему такого удовольствия. Просто повисла мешком в его руках.

И вдруг оказалось, что этот сукин сын потрясающе целуется… Никто ещё не делал со мной такого. Над Пропастью всегда холодно и промозгло, а Эрик был таким теплым, хотелось согреться об него, прижаться к нему покрепче. Я пришла в себя, только когда Эрик промурлыкал мне на ухо: «Пойдем ко мне». Я вдруг осознала, что обнимаю его обеими руками, и оттолкнула изо всех сил. «Скоро передумаешь», — заявил он и оставил меня в холодном полумраке, униженную и злую.

То, что он мне понравился — это ужасно, кому рассказать… Мама всегда говорила, что должна быть духовная близость, гармония с любимым — слияние душ и всё такое… Мама у меня — гордость Отречения. В моей бывшей фракции жизнь простая и суровая — растительная пища без соли и сахара, закрытая серая одежда, постоянное сдерживание своих желаний и служение людям. А моя мама на голову выше всех Отреченных. Она у меня самая добрая, самоотверженная… И в кого я такая уродилась?..

А какое с Эриком может быть слияние душ?! Да я перестану себя уважать, если буду обтекать в мечтах об этом монстре!

После этого начался ад. На следующее же утро Эрик поставил меня в спарринг с Питером. Даже если не считать того, что Питер меня ненавидит — он ещё и весит на двадцать кило больше меня. И жаловаться было не на что, в Бесстрашии на спаррингах не подбирают равных партнёров. Мол, мы должны быть готовы к любым противникам. Но в тот раз, я уверена, Эрик сделал это нарочно. Конечно, бой кончился моим нокаутом. И так следующие две недели. Насмешки и подколки, боль от побоев и самое страшное — неуклонно тающие очки рейтинга.

* * *

Второй раз мы столкнулись тоже на мосту. Это его любимое место, что ли? Или я слишком много времени там провожу? Может, и так. Пропасть — лучшее во фракции место для мрачных размышлений. На дне шумит поток, его эхо отражается от каменных стен. Именно туда обычно прыгают самоубийцы. Я смотрела вниз и думала о своих шансах остаться во фракции. Я с самого детства любовалась Бесстрашными. Завидовала, что уж там. По сравнению с малахольными детишками из остальных фракций они были такими дикими, свободными, безбашенными! Со временем эта зависть превратилась в осознанное желание. Я мечтала поддерживать в городе порядок, охранять шахты за стеной и поля Дружелюбных. К сожалению, не все изгои мирные и безобидные. Многие из них чувствуют к оставшимся во фракциях настоящую классовую ненависть. То и дело в городе и за его пределами вспыхивают беспорядки, и мирному населению не обойтись без Бесстрашных, и я так хотела стать одной из них! Но по итогам последних боёв мое имя болталось в рейтинге на уровне красной линии — то чуть ниже, то чуть выше. А ведь до конца физического этапа подготовки всего ничего…

И вдруг, в наказание за рассеянность и пессимизм, мускулистые руки легли поверх моих и еще сильнее прижали их к поручням. Эти татуировки на предплечьях я бы узнала из тысячи. Вот влипла!

— Добрый вечер, Трис, — интимный шепот.

— Добрый вечер, Лидер, — процедила я сквозь зубы, про себя добавив «чтоб ты сдох».

— Твое имя в красной зоне.

Мысли он читает, что ли?!

Эрик медленно поднял руку, невесомо провел указательным пальцем по моей щеке. Я поймала себя на крамольной мысли, что это очень приятно — если бы только это был не он! Я была по-прежнему зажата между перилами и его телом, попыталась вывернуться и не смогла.

— Что молчишь?

— Угу, — согласилась я. — Я в красной зоне. Видела.

— Я мог бы тебе помочь.

Он запустил пятерню в мои волосы, медленно пропустил их между пальцами. Тяжёлая теплая рука легла на мой живот, двинулась выше, ласково сжала грудь… Мне отчаянно захотелось повернуться, или хоть голову повернуть, и чтобы он поцеловал меня так же, как в тот раз, а потом… Но это же был Эрик! Утром он снова будет стравливать на ринге друзей или влюбленные пары. Заставлять хрупких девушек драться со здоровыми бугаями — и смотреть, и наслаждаться. Да он просто садист! Он будет дрессировать нас, железной рукой выкраивать из нас то ли роботов-убийц, то ли невротиков и психопатов… Я не решалась ни оттолкнуть Эрика, ни ответить, сердце колотилось как сумасшедшее, и наконец выдала:

— Ненавижу.

— Ты отсюда вылетишь быстрее пули, если будешь выебываться!

Послышались шаги, на мосту показались двое Бесстрашных — моих ровесников, но из группы урожденных. Я не знала их по именам, но в лицо знала.

— Эй, ребята! — окликнула я их.

Но при виде Лидера, лапающего новенькую, Бесстрашные замерли, едва ступив на мост.

— Валите отсюда, — доброжелательно предложил Эрик, не выпуская меня из рук.

— Извините… Извините! Считайте, что нас уже здесь нет! — и оба испарились. Чертова субординация.

— Трусы, — пробормотала я.

— А ты кто, Трис? И кого ты сейчас боишься — меня или себя?

Да что ж он себе позволяет! Я наконец решилась наугад ткнуть кулаком назад и вверх, пытаясь попасть Эрику в лицо. Не попала. Одной рукой он держал меня за талию, по-прежнему спиной к себе, а второй легонько, почти символически, применил удушающий захват. И ему снова было смешно!

— Попытка не засчитана. Учишь вас, учишь, и все без толку. А сейчас что будешь делать?

Я врезала по его голени каблуком ботинка, Лидер зашипел от боли и наконец разжал руки. Я рванула в спальню изо всех сил, хотя никто и не думал за мною гнаться. К сожалению, в спальне ещё горел свет.

— Трис, ты откуда такая встрепанная? — громко, на всю спальню спросила Кристина. Она моя подруга, я люблю ее, но пока Искренности в ней больше, чем Бесстрашия. Что на уме, то и на языке.

— Опаньки, наша Убогая с кем-то обжималась! — а это Питер. И за что он меня так невзлюбил? Если раньше у меня только щеки горели, то сейчас жар заливает все тело, до самых кончиков пальцев.

— Отстаньте! — огрызаюсь я. Дорогие мои друзья и однокашники, где бы ото всех спрятаться… Заглядываю в душ. Бесполезно — там Уилл, Мэтт и Ал брызгаются водой и гогочут. Туалет у новичков такой же общий, как душ, там тоже не уединишься. Падаю на кровать прямо в одежде и закрываю глаза руками.

Неужели я совершаю очередную ошибку? Я так боюсь вылететь из Бесстрашия! Оказаться на улице, жить в грязи и выпрашивать подачки в моей бывшей фракции — невозможно представить себе судьбу хуже. Девчонки бы сказали, что я сошла с ума, надо соглашаться — хуже не будет, а Эрик мог бы помочь мне остаться… Здесь, в Бесстрашии, все просто относятся к таким вещам, осуждать некому — сами все такие! А сплетни… ну что сплетни, их не избежать. Чем скромнее я себя веду, тем больше тайных пороков мне приписывают… Может быть, стоит… ну, попробовать один раз…

Девчонки тем временем затевают интереснейший, как им кажется, разговор — кому из командиров они бы дали, а кому нет, кто злой от недотраха, а кто, кажется, по мальчикам. Я готова сквозь землю провалиться, у нас в Отречении такое было немыслимо!

— Кристина, пойди поразвлекай Эрика, может, к утру подобреет!

— Да я лучше сдохну! Ненавижу этого ублюдка!

— Гадюка, может, ты решишься? Бесстрашная ты или кто? Слабо́ совершить подвиг ради товарищей?

— Ну тебя на фиг, он меня насквозь проткнет, выберите кого-нибудь побольше!

— Молли! Побольше — это ты!

— Да пошел ты, я хочу старшего Лидера! На меньшее не согласна!

— Ха-ха-ха!

Когда они начинают обсуждать мышцы Эрика, экстравагантную прическу и прикидывают размер его члена, я убираю ладони с глаз и затыкаю уши.

* * *

Глаза у Тори — как черные звёзды. Будто само ночное небо смотрит на тебя ее глазами — без улыбки, без агрессии, без лишних вопросов. Она такая красивая, утонченная, особенно на фоне диких, грубоватых Бесстрашных. И всегда грустная. Какой-то в ней чувствуется надлом, тайная боль, но Тори никогда об этом не говорит.

Мне больше не с кем посоветоваться. Даже если Тори не сможет помочь, она умеет хранить секреты.

Я вываливаю на нее свои огорчения прямо с порога. И что же слышу в ответ?

— Сделай так, как тебе подсказывает внутренний голос.

— С тобой разговаривать — все равно что с зеркалом, — тихо обижаюсь я. — Я-то думала, что ты скажешь, как мне быть!

— Пора взрослеть, девочка, — неожиданно жёстко отвечает Тори. — Это твоя жизнь. Какой бы распрекрасный совет я ни дала, последствия расхлёбывать тебе!

Закрываю лицо руками.

— Ты сама-то чего хочешь?

Хочу ли я узнать, каков Лидер на вкус? Интересно ли мне, как психопат с раздутым эго поведет себя в постели?

— Не хочу, — мотаю головой. Не столько отвечая Тори, сколько в ответ на мысли об Эрике. — Его точно не хочу.

— Видишь, как просто, — улыбается Тори. Поднимает тонкие руки и приглаживает свои черные волосы. — Значит, ты уже приняла решение, не так ли?

— А ты знаешь хоть одну девушку, которую он выгнал из фракции именно за это?

— Нет. Ему ещё никто не отказывал.

* * *

Я мучаюсь несколько дней и всё же решаю не соглашаться. Даже если я буду покорной, как овца — ничто ведь не мешает Эрику выгнать меня из Бесстрашия под любым другим предлогом. Просто из личной неприязни. Не могу представить, чтобы он что-то сделал для другого человека по дружбе. Или ради любви. Но выкинуть его из головы оказывается гораздо сложнее, чем принять правильное решение.

Каждый раз, когда Эрик снится мне, я будто становлюсь на его сторону против всех, кого он обижает.

Каждый раз, когда он кажется мне красивым, я предаю саму себя.

Мне настолько хочется избавиться от мыслей о нем, что я нахожу простое и радикальное решение. В родной фракции меня бы не поняли — но я больше не в Отречении. Жизнь не готовила меня к очень многим вещам, что здесь происходят, и мне придется измениться. Бесстрашные встречают трудности лицом к лицу, верно?

Я решила — чтобы крыша не поехала окончательно, мне нужен другой. Причем не любой, а полная противоположность Лидера. Может, я и слабая на фоне остальных, и меня без конца дразнят Убогой, но уж в личной жизни мне никто не указ, никакой Эрик. Мне нужен был хороший мальчик. Кто у нас самый хороший? Без сомнения, Ал из нашей группы. Мягкие темные волосы, никаких татуировок и пирсинга, воспитанный, спокойный, совестливый. То, что надо.

Хоть я и не считаю себя красивой, привлечь внимание Ала оказывается на удивление просто. Робкие взгляды из-под ресниц, пара невинных шуток в столовой, да ещё я перестала отворачиваться к стене в общем душе — и вот уже Ал приглашает меня подняться вечером на крышу. Закатом полюбоваться. Закат, может, и хорош, но мы здесь не для этого. На крыше нет камер наблюдения, полно каких-то надстроек, железяк — есть где спрятаться. Целоваться Ал не умеет. Не то чтобы я вдруг стала специалистом, просто все происходит как-то по-другому. Мы то и дело стукаемся зубами, губы у него холодные, и вообще… Как ни странно, меня это успокаивает. Мало-помалу Ал пытается зайти все дальше и, кажется, очень удивлен, что я его не останавливаю. Вот удача, у него презерватив при себе. У меня тоже есть, но классно, что не пришлось самой про них напоминать. Лечь на крыше негде. Ал прижимает меня к стене бетонной надстройки и пытается пристроиться спереди. Но он выше меня, и я уверена, что у него ничего не получится. Мелькает непрошеная мысль, что Эрик просто приподнял бы меня на нужную высоту и смог удержать на руках, сколько надо… Гоню эту мысль прочь и беру инициативу в свои руки.

— Подожди.

Поворачиваюсь к Алу спиной, упираюсь руками в стену и слегка наклоняюсь. Поза получается почти такой же, как тогда, на мосту. Ал звенит пряжкой ремня, шуршит одеждой и пристраивается сзади. Я думала, будет больно — но ничего, терпимо. Ловлю себя на том, что улыбаюсь.

Я свободна. Не принадлежу никому, в том числе и воплощенному сволочизму в лице младшего Лидера.

Я буду делать что хочу, и он мне не указ.

Ал ритмично двигается и пыхтит. Машинально пытаюсь попасть в ритм.

Об Эрике и вспомнить-то нечего. Между нами ничего не было. Все эти сильные руки и горячие поцелуи могли впечатлить только глупышку из Отречения. Я обесценю эти жалкие мелочи, другие впечатления вытеснят их из моей души…

Ал ахает и останавливается, и я неожиданно понимаю, что секс закончился.

— Убогая, ты просто улёт, — выдыхает он.

Я смеюсь и отодвигаюсь от него.

— Да ты — мастер комплиментов! Кому рассказать — засмеют!

— Прости, Трис!

Да ладно, не переживай. Я-то вообще весь секс бросала вызов воображаемому Лидеру…

Ал мнется, потом все же просит:

— У тебя есть что-нибудь вытереться?

У меня в карманах завалялось две салфетки из столовой. Одну протягиваю ему, второй пользуюсь сама.

Мне хорошо.

Пусть я почувствовала чуть больше, чем ничего — на душе спокойно и тепло.

Ал такой смешной и беспомощный, такой неопытный — совсем не похож на Эрика.

Я в безопасности. Я контролирую ситуацию.

* * *

Наутро после нашего первого раза у меня чудесное настроение. Эрика отправили за Стену, этого достаточно, чтобы новички летали, как на крыльях. Ал, по-моему, слишком уж стремится дать всем понять, что у него появилась девушка. Мне это не сильно нравится, но обижать его не хочу. Уже вот-вот начнется тренировка, а он обнимает меня за плечи и шепчет:

— Трис, а ты могла бы сделать кудряшки?

— В смысле?..

На тренировки я всегда собираю волосы в хвост.

— Ну, знаешь, чтоб прическа была такая… секси… типа как у Тори. И губы накрасить. Ты ведь очень красивая, только…

Растерянно хлопаю глазами, не зная, как к этому отнестись. Зачем краситься в Бесстрашии, с нас пот льется ручьями, а иногда и кровь, и чужие кулаки размажут весь секси-имидж…

Звучат быстрые шаги, и в зал входит Эрик. Один. Без Фора. Окидывает всех внимательным, недобрым взглядом. Он всегда всё замечает — даже то, что его не интересует. Мое хорошее настроение сдувается, как проколотый воздушный шарик. Замираю и боюсь дышать. Я бы сбросила руку Ала и отошла от него хоть на шаг, да только боюсь привлекать внимание. Эрик — как хищник, чувствует страх и реагирует на движение. Он гадко усмехается и тянет:

— Ал, на ринг.

Ал выполняет команду, но Эрик не спешит вызывать второго бойца. Мастер драматических эффектов, чтоб ему пусто было! У меня всё внутри сжимается. Сейчас этот монстр назовет мое имя. Заставит нас драться. Это его любимое развлечение…

Но нет, всё оказывается ещё хуже. Эрик молчит и идёт к рингу сам.

— Ой… — лепечет в тишине кто-то, до кого дошло первым.

Ал добросовестно пытается напасть, но Эрик тут же ставит блок, обманывает его ложным выпадом и первым же ударом ломает ему нос. Дальше начинается форменное избиение. Я прижимаю пальцы к губам, не могу на это смотреть — и все равно смотрю. Наконец Ал теряет сознание.

— В лазарет его.

Кажется, этот гад даже не вспотел.

— Кто ещё хочет блеснуть навыками?

Я его ненавижу.

Драться с новичком — против правил, никто из инструкторов так не делает! Но этот сукин сын сам меняет правила, как ему вздумается!

Эрик в сто раз опытнее Ала, это было просто подло!

Я хочу от души ему врезать. Что бы он со мной ни сделал, оно того стоит.

Решительно иду на ринг. Питер свистит в мою честь похоронный марш. Чувствую примерно то же, что и в момент прыжка с крыши в темноту. Или в тот момент, когда Фор метал в меня ножи. Страха уже нет, главное — не думать.

— Убогая? — удивляется Эрик. Весело смеётся и даже не считает нужным встать в защитную стойку! Это окончательно выводит меня из себя. Изо всех сил бью Эрика в челюсть, с наслаждением чувствую боль в костяшках правой руки. Но удовольствие портит мысль, что это не я его подловила, а он позволил нанести этот удар, и сейчас прилетит ответ…

А дальше меня вышибает с ринга ужасающий удар в корпус. Лежу на холодном полу, пытаюсь вдохнуть, сверху — тревожные лица Кристины и Уилла. И мерзкий голос издалека:

— Убогая — плюс одно очко за то, что повеселила. И минус три очка за отвратительный бой.