Дионис Снейп и эликсир жизни (джен)

Два дня спустя мистер Снейп прислал сыну письмо, в котором чётко описал понятие «трёхцветной реторты».

— В средние века реторту использовали для обработки твёрдых веществ. В неё помещали разные камни и обрабатывали их жидкостями, чтобы те образовали осадок, — сосредоточенно читал Дионис, отодвинув тарелку как можно дальше. — Затем его нагревали до состояния пара, после чего он оседал кристаллами на стекле. Каждую стадию именовали определённым цветом (чаще, тремя): чёрной — осадок, белой — пар, красной — кристаллизацию. Считается, что соединение этих песчинок могло привести к созданию философского камня. Но факт его существования впервые закрепил только Николас Фламель.

— Получается, профессор Ядвар пытался познакомить Мартина с историей появления философского камня? — задумался Тео, рисуя ложкой на каше мордочки.

— Да, — ответил Дионис, вновь пробегая глазами по ровным строчкам. В конце письма он заметил небольшое сердечко, которое наверняка оставила его мама. — Но зачем Мартину о нём знать?

— Это же очевидно! Декан хочет, чтобы он стал умнее. Не зря же они тратят время на дополнительные занятия.

— А я так не думаю.

Завтрак в Большом зале проходил под заунывную морозную песнь, потому что солнце заволокли густые синие тучи. Весь день Хогвартс осыпало хрупким, но крупным снегом, и уроки, как обычно, следовали по пятам расписания.

На астрономии Дионис, не обращая внимания на диаграмму светимости звёзд, погрузился в тяжёлые размышления. Что такого ценного хранил директор в запретном коридоре и почему там был цербер? Для чего профессору Ядвару понадобилось мучить Мартина и спрашивать его о методе создания философского камня? Если об этом знал папа, значит, об этом знал и декан — ничего удивительного. Но так ли важно добиться успехов от Мартина, человека, который с трудом отличит яд тарантула от яда перцовки? Ещё эта звёздочка на листочке... Тут явно что-то не так.

Решив наконец поговорить со старостой после ужина, чтобы развеять все сомнения и убедиться в своей правоте, Дионис любезно дождался, когда тот появится в общей гостиной.

— Не возражаешь?

Мартин дружелюбно кивнул, но не оторвался от чтения.

— Как проходят ваши занятия с Ядваром? — Дионис предпочёл сперва проявить вежливость. — Стало хоть чуточку лучше?

— Вполне, — просто ответил приятель и загнул уголок левой страницы. — Но, честно сказать, иногда я готов наплевать на свою мечту и с радостью сдаться.

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Не уверен, но спасибо за предложение, — Мартин устало вздохнул. — И почему эти зелья требуют столько сил? Проверять огонь, идеально нарезать ингредиенты, сверять вес жидкостей и успевать помешивать то, что ни в коем случае не должно становиться густым.

— Это не так сложно, — по-доброму запротестовал Дионис. — Нужно лишь рассчитывать время и всё успевать.

— Замечательный совет, — беззлобно поддел его староста. — В следующий раз постараюсь смотреть на часы, а не плевать в потолок, как делаю это обычно.

Он стал небрежно подталкивать пергамент к стопке книг, среди которых оказалось немало трудов по высшим чарам.

— Почему тебе так хочется стать амулелогом? — неожиданно осведомился Дионис, впервые задумавшись над тем, что почти ничего не знает о Мартине.

— Мне нравится наблюдать за действием особых вещей. От них всегда веет чем-то загадочным: когда-то холодом, когда-то страхом. Мои родители надеются, что я образумлюсь и буду работать исключительно с тёмными амулетами. Но я не хочу. Да и ладно. Расстраивать их я мастак.

На Диониса напала тень жалости, отчего он поспешил отряхнуться:

— Ты станешь знаменитым амулелогом. Не расстраивайся по пустякам.

— Стараюсь, — грустно улыбнулся Мартин и бросил взгляд на Нокса, беззастенчиво кокетничающего со старшекурсницами. Тем явно льстила его изящная манера дарить комплименты по любому малейшему поводу. — Хорошо, что хоть у кого-то получается следовать воле семьи.

После этих слов Дионис заволновался. Это же прекрасный шанс выяснить всё о Ноксе и Льюисе! Поэтому, тихо откашлявшись, он вдруг спросил:

— Стормхеллы продают тёмные артефакты?

— Да, — равнодушно ответил Мартин, даже не пытаясь скрыть истину. — Тебе что-то нужно?

— Нет. Мне... мне ничего не надо.

— Тебя это удивляет, не так ли?

Дионис не стал лукавить и быстро кивнул.

— Ты рос с маглами, которым невдомёк, что в жизни есть нечто особенное. Они пользуются умом и так называемой техникой. Но задумывался ли ты когда-нибудь о том, почему среди них кто-то лучше? Почему кого-то слушают раскрыв рот, а кого-то со рвением затыкают? Почему кому-то доверяют своих детей, а кого-то с ужасом презирают? Почему у них есть кумиры? Разве хоть кому-то из них под силу убедить одним словом? Разве хоть кто-то из них способен вмиг прекратить град и снег?.. Нет. Никто и никогда, — Мартин не останавливался. — Но почему тогда маглам верят? Потому что среди них есть те, кто умеет проявлять хитрость. Среди них есть те, кому подвластны удача и хладный расчёт. И именно поэтому они выше. Их все любят и им поклоняются. Они — чистокровные лгуны, а мы — чистокровные маги. Смекаешь?

Нервно сглотнув, Дионис на мгновение забыл о том, зачем он вообще здесь расположился. Монолог старосты произвёл на него слишком необъяснимое впечатление, однако нужно было хоть что-то сказать, чтобы не выглядеть странно. Решив согласиться — обычно это всегда помогало — и уверенно помотать головой, Дионис вернулся к теме зельеварения.

— Что ты собираешься варить на следующем дополнительном занятии у Ядвара?

— Щадящий настой, — староста прикусил нижнюю губу. — Уровень третьего курса.

— Но разве для таких зелий нужна реторта?

На лице Мартина отразилось немое изумление — он нахмурился.

— Откуда ты знаешь о реторте? Отец рассказал?

— Нет. Ты случайно обронил лист с вопросами, а мы с Тео его подобрали.

— Всё это время он был у вас? — голос Мартина насытился злостью. — Я искал его! Он был мне нужен!

— Прости, — Дионис постарался его успокоить. — Мы не хотели тебя подставлять.

— Но подставили! Верни его. Живо.

Подумав о подобном исходе заранее, Дионис стал рыться в кармане и после нескольких долгих секунд протянул скомканный лист с отметками.

— Мы лишь хотели помочь, — продолжал он оправдываться, но Мартин не желал слушать. — Ты ведь не имел понятия о том, что такое реторта, верно?

— И что с того? Вас это никак не касалось.

— Да. Но теперь мы всё знаем, и если тебе ещё...

— Я должен разобраться во всём сам, — недовольно вскинулся староста и начал собирать книги. — Я думал, что тебе можно доверять, Снейп, но, видимо, мне показалось.

Чтобы остановить Мартина, Дионис вдруг выдал:

— Трёхцветную реторту используют при создании философского камня.

Прекратив все попытки наигранных сборов, Мартин грубо съязвил:

— Неужели сам выяснил? Или кое-кто подсказал?

Дионис сдержанно промолчал, чтобы не распылять чужую обиду, после чего, опустив взгляд, неловко почесал шею. Как же противно общаться с другом, когда он не намерен ни в чём уступать!

— Ясно, — бросил Мартин, подумав о том, что Дионис игнорирует его из-за чрезмерной гордости. — Повезло иметь папочку, который по щелчку может решить все проблемы.

— Это твои проблемы. Не мои.

— Неужели?!

— Да.

Заметив гнетущее напряжение, к ним поторопился присоединиться обеспокоенный Нокс.

— Что у вас происходит? Сорвали мне такое великолепное рандеву.

— Снейп украл у меня записи по зельеварению, — первым выступил Мартин.

— Ты сам их обронил, — попытался защититься Дионис. — Нокс, разве бы я стал врать?

— Вряд ли, конечно, но... — тот намеренно сделал паузу и осмотрел однокурсника, — Март в последнее время кичится по любому поводу, так что я даже не знаю.

— Отлично, — выплюнул староста и стал вновь собирать книги. — Тогда не буду вам мешать унижать меня дальше.

Когда он скрылся за дверью, ведущей в спальню юношей старшего курса, Нокс заговорщицки цокнул и сел на диван. Гостиная постепенно редела, насыщаясь вечерним сумраком и таинственной болтовнёй, но огонь в камине не стремился бросаться в сон, выжидательно согревая волшебников.

— Не заводи его, — посоветовал Нокс спустя некоторое время. — С Мартом сейчас довольно трудно.

— Я понял, — Дионис разместился рядом, не забыв укрыть колени ладонями. Привыкнуть к постоянному холоду ему до сих пор так и не удалось.

— Расскажи, что случилось. Может быть, я смогу тебе чем-то помочь.

В кратких чертах Дионис описал ему историю несчастного листа-потеряшки, не упустив папину трактовку значения трёхцветной реторты. Несмотря на заурядные способности Нокса к зельям, тот внимательно слушал и порой задавал неожиданные вопросы, от которых мистер Снейп наверняка пришёл бы в настоящий восторг. Стормхелл был лентяем лишь тогда, когда ему это нравилось, однако когда жизнь заставляла его размышлять, то он вмиг становился серьёзным и с заботой относился как к своим проблемам, так и к чужим. Поэтому Дионис доверил ему всё, что знал, не опасаясь ошибки.

— Ядвар ни за что не позволил бы Мартину варить зелья с применением такой штуки, — рассудил Нокс, когда рассказ завершился. — Ты не замечаешь, но я знаю: наш староста — одарённый дурак, — пожелав доброй ночи группе девушек, одна из которых отправила ему воздушный поцелуй, он уточнил. — Разумеется, я не умаляю его заслуги. Он хороший парень, поверь. Но он уж чересчур въедливый, и, признаться, меня это бесит.

— Тогда почему Ядвар стал спрашивать его о том, в чём он не силён? — повторился Дионис. — Не для пользы ведь, верно?

— Ага. Это же глупо. Да и Март всегда с неохотой выполняет зельеварение. Ему улыбается только то, что... постой. Постой-постой, — Нокс вдруг вскочил и стал гулять из стороны в сторону. — Точно! Вот оно!

— Что? — не понял Дионис, наблюдая за радостью Стормхелла.

— Март всегда говорил: «На занятиях с Ядваром мы разбираем исключительно то, что применимо в ближайшем будущем». А что это значит?.. Правильно! Ядвар пишет что-то для конгресса по поводу философского камня.

— Но при чём здесь Мартин? — вновь растерялся Дионис.

— При том! — Нокс подошёл к нему почти что вплотную. — Если декан действительно собирается изучать философский камень — а я в этом теперь ни капли не сомневаюсь — и представлять его нашему миру, то он сперва испробует его создание сам. Три года назад Ядвар занимался каким-то выдающимся зельем, но его название я сейчас и не вспомню. Тогда он просил старост помогать ему с разными тестами. Всё сходится!

— Но философский камень нельзя создать из ничего. Для этого нужны специальные ингредиенты.

— А ты считаешь, что Ядвар работает только с ромашками да с ядом докси?

— Конечно нет, — уступил Дионис, но не спешил отказываться от своей мысли. — Я уверен, что у него много полезного, но ингредиенты для философского камня не просто редкие. Их невозможно найти, потому что никто их не знает.

Нокс ненадолго притих, и пока он судорожно размышлял о причинах, очевидно занимающих декана дни напролёт, Дионис заметил, что в гостиной кроме них больше никого не осталось. Все отправились спать.

— Но ты же говорил о Николасе Фласеле. Разве он не знал рецепт, если сам занимался изучением камня? — разумно подчеркнул Нокс, растирая длинными пальцами подбородок.

— Его зовут Николас Фламель, — безобидно поправил Дионис. — Да, он мог его знать. Но сегодня никто из зельеваров не имеет понятия, как повторить его подвиг.

— Даже твой отец?

— Даже он.

Устало выдохнув, Нокс наконец-таки сдался.

— Ладно. Давай всё обдумаем и поговорим об этом потом. У нас завтра тест у Квиррелла. Все знают, что он тот ещё клоун, но мне срочно нужно исправить свой балл.

— Спокойной ночи, — зевнув, произнёс Дионис и тут же почувствовал дружелюбный удар по плечу.

Вплоть до начала весенней поры о философском камне рассуждать было незачем. Мартин упрямо держался от любопытных первокурсников в стороне, хотя и не переставал выполнять ежедневные обязанности старосты, а Нокс просто-напросто развлекался. Стормхеллу особенно нравилось общество девушек, которым, как предполагал Дионис, было довольно легко продать какой-нибудь хлам. Но когда замок начали согревать несмелые лучи неокрепшего солнца, то всё изменилось — профессор Ядвар впервые за год назначил старосте штрафные очки.

— Невероятно! — воскликнул Тео, когда декан покинул гостиную. — Что с ним случилось?

— Не знаю, — смутился Дионис. — Видимо, Мартин совсем заучился.

— Он разбил запас Оборотного зелья, — к их обсуждению присоединился вездесущий Нокс с мокрым шарфом в руках.

— Как же так вышло? — изумился Тео.

— Говорит, что собирался левитировать его в шкаф, но палочка перестала ему подчиняться.

Проследив за пепельным затылком, стыдливо прячущимся в дальнем углу, Дионис ощутил сожаление. Он помнил, как староста ненарочно упрекнул его папу, однако эти слова и не думали причинять ему боль. Мартин был его другом, старшим наставником и тем, кто старался быть лучше. И сейчас ему нужна была помощь. Поэтому Дионис, собрав всю волю в кулак, направился прямиком к знакомой фигуре.

— Привет, — проговорил он взволнованно, но, поняв, что его вовсе не намереваются прогонять, спокойно выдохнул. — Пятнадцать баллов из ста — ерунда. Ты не успеешь дойти до порога, чтобы тебя исключили.

Мартин ничего не ответил, понуро разглядывая хрустальные ножки стола.

— Нокс рассказал нам об Оборотном зелье. Ничего. Это не так страшно.

И вновь ответом Дионису была робкая тишина.

— Если тебе интересно, то я не раз проливал папины зелья. И он тоже заставлял меня всё убирать.

— Дело не в том, что я разбил все флаконы, — Мартин неохотно очнулся. — Я не совладал со своей палочкой — она вдруг перестала работать.

— Не может быть, — не согласился Дионис. — Ты наверняка случайно отвлёкся.

— Так и есть. Но это намного хуже, — он уронил голову на плечо. — Я невнимателен, потому что мало сплю. А как мне это исправить, если я ничего не успеваю, а иногда вообще не понимаю материал? Макгонагалл давит своими требованиями по превращению растений друг в друга, Вектор осточертела со своими талисманами архимедовых чисел, а Ядвар... Одним словом, я неудачник.

По его лицу пробежала тень осуждения, но Дионис тотчас поспешил его приободрить:

— Неправда. Ты очень ответственный.

— Думаешь?

— Ну конечно.

Казалось, небольшая поддержка действительно обнадёжила Мартина, после чего он, неуклюже взъерошив волосы, пробормотал:

— Извини, что я наговорил всякого о твоём отце. Я не должен был лезть не в своё дело.

— Я знаю, что ты не хотел. Всё в порядке.

— Отлично. Тогда... — Мартин немного замялся, — тогда можно тебя кое о чём попросить?

— О чём именно? — уточнил Дионис.

— Ты ведь не забыл для чего зельевары используют трёхцветную реторту? Мне бы пригодилось всё, что ты выяснил.

— Тебе повезло, — улыбнулся Дионис, искренне радуясь тому, что в нём нуждаются. — Я хорошо запоминаю всё, что связано с зельеварением.

Почти всю неделю ребята — Дионис, Мартин и, безусловно, любознательный Тео — отправлялись в библиотеку. Отыскав несколько книг, содержащих скромную, но важную информацию, они пришли к выводу, что философский камень сегодня невозможно создать. Единственным обладателем этого артефакта когда-то давно был Николас Фламель. Однако о его заслугах упоминали отрывочно. Ещё меньше сведений приводили о злополучной реторте. Но в пятницу, когда каждому из слизеринцев уже окончательно приелись бесполезные знания, Мартин, от отчаяния погрузившись в чтение второго тома «Зелья, которыми стоит гордиться», чуть ли не завопил:

— Существует иная форма поддержания духа — эликсир жизни. В его состав обыкновенно входят: сорванный в знойный полдень златолист, пыль грецких орехов, пепел феникса... — он замолчал, чтобы, вероятно, пропустить несколько строк, — и философский камень!

— Его используют для какого-то зелья? — изумился Дионис, отложив учебник на край стола. — Ого.

— Да, для эликсира жизни, — продолжал читать Мартин. — Как думаешь, что значит «форма поддержания духа»? Что-то наподобие зелья роста?

— Вряд ли. Рецепт слишком сложный.

— Может быть, дух — это призрак? — предположил Тео, не отрываясь от рисунка совы. Он уже давно закончил с заданием по травологии и теперь развлекался с зачарованными красками, которые после Рождества всегда теперь носил с собой в сумке.

— Но зачем призраку зелье? — брови Диониса изогнулись в сомнении. — Он не сможет его даже выпить.

— Правда? Вообще никогда?

Дионис кивнул, а затем стал рассматривать рисунок философского камня.

Он походил на огромный, необработанный и тёмный рубин. Грубый. С прямыми отливами. Неужели в этом кусочке когда-то могла скрываться какая-то тайна? И как маги работали с ним, чтобы получить неизведанный эликсир жизни?

— Постойте-ка, я где-то уже его видел, — прошептал Мартин и замычал. Когда его задумчивость затянулась и кто-то из старшекурсников Рейвенкло, расположившись неподалёку, уронил на стол волшебную палочку, он вдруг опомнился. — У Ядвара тоже есть эта книга. Он выписывал из неё состав снадобья... Вот блин! Я идиот!

— Почему? — изумился Тео.

— Он ведь выписывал состав эликсира жизни!

— Ты уверен? — спросил Дионис.

— Абсолютно уверен! Пошлите. Не стоит нарываться на мадам Пинс.

Вместо гостиной Мартин повёл ребят к Чёрному озеру, гладь которого уже нежно укрыл распылённый закат. К счастью, здесь почти не было лишних ушей, с удовольствием собирающих школьные сплетни. Наложив согревающие чары на всех, староста начал рассказывать:

— Ещё осенью Ядвар был сам не свой. Я имею в виду, что он был очень раздражённым, рассерженным, будто держал на кого-то обиду. Поверьте, я знаю его уже много лет и такое случается редко. Сначала я подумал, что, возможно, это не связано с Хогвартсом — вы же знаете о его семье за границей, — но потом, когда мы стали заниматься дополнительно для подготовки к ЖАБА, я понял, что дело в другом. Он постоянно изучал книги и поэтому не слишком был заинтересован в моих успехах. Я варил только те зелья, испортить которые было бы весьма трудно. Однажды он дал мне список вопросов — тот самый, что я обронил, а вы отыскали — и сказал: «Когда справитесь со всеми пунктами, перейдём к Бораго». Но, как вы заметили, мне ничего не удалось отыскать по поводу трёхцветной реторты. Тогда Ядвар стал злиться сильнее. Я не сразу понял, с чем связано его настроение. Но на прошлой неделе, когда к нему пришла Джемма, он попросил её ответить на те же вопросы! Хоть ей и не нужно зельеварение в будущем.

— Но зачем Ядвару так вас мучить? — не утерпел Дионис и перебил приятеля.

— Кажется, я догадываюсь, — Мартин откинул шарф с плеч. — Он собирается создать эликсир жизни.

— Создать эликсир жизни? — суетливо открыл рот Дионис. — Но Нокс говорил, что Ядвар мечтает о философском камне...

— Нет. Ядвару он не нужен, — уверенно выдал Мартин.

— Почему?

— Потому что он и так уже у него.

Дионис выждал мгновение и затем прыснул:

— Ты шутишь? Откуда у Ядвара философский камень?

— Я не знаю, — Мартин оставался серьёзен. — Но видел, что он лично растирал скорлупу грецких орехов.

— И что? Она может использоваться и в других зельях.

— Вместе с корнем златолиста?.. Дионис, может, я, конечно, не так силён в этой науке, но с логикой у меня проблем нет. Сами подумайте, — староста аккуратно загибал пальцы, — необходимые ингредиенты, рисунок философского камня, вопросы о трёхцветной реторте. По-вашему, этого мало?!

— Хорошо, — тот горячо выдохнул. — Допустим, что Ядвар хочет сварить эликсир жизни. Допустим, что он спрятал камень. Но зачем ему спрашивать вас о реторте? Это же бред.

Подул шумный ветер, забираясь под мантии, а розовое небо покрылось пеленой сна. Замок стал погружаться в вечернюю негу, но ребята не спешили разделить с ним остаток дня. Разговор был чересчур интригующим, словно история в магловской книге. Поэтому, поджав ладони ногами, Дионис надеялся услышать ответ. Мартин же не стал ничего придумывать и, растерев покрасневший кончик носа, брякнул:

— Конгресс.

— Он хочет, чтобы вы в нём участвовали? — удивился вдруг Тео.

— Нет. Ему нужно получить разрешение Дамблдора, — заметив озадаченность в глазах первокурсников, Мартин продолжил. — Когда профессор выдвигает себя от школы для практики, он обязан доказать, что проблема первостепенна. Для этого важные люди устраивают опрос среди тех, кто хорошо учится. Обычно комиссии достаточно опросить одного, так как профессору некогда вводить в курс всех желающих. И если этот ученик сможет доказать пользу, то вопрос утверждается, — он звонко чихнул. — И теперь я абсолютно уверен, зачем Ядвару я или Джемма. Он намерен просить нас о том, чтобы мы помогли ему пройти дальше.

— Но почему тогда он просто не объяснит вам всё сам? — разумно поделился мыслью Дионис. — Так ведь было бы гораздо проще, нет?

— Вероятно, мы что-то упускаем. Но что?

— А философский камень ты у декана когда-нибудь видел? — полюбопытствовал Тео и отвернулся, чтобы тоже громко чихнуть.

— Никогда.

— И с чего же ты взял, что он у Ядвара? — спросил Дионис.

— Потому что он...

— Смотрите, там Клык! — крикнул Тео, протягивая руки вперёд.

К слизеринцам на всех парах мчалась знакомая псина. Её шерсть лоснилась словно иссиня-чёрный шёлк, а уши, как блинчики, болтались из стороны в сторону. Когда она почти добежала до озера, то внезапно замерла и, обнюхав следы троих ребят, с искренней радостью бросилась в объятия Тео.

— Какой же ты славненький! Какой ты хорошенький! Ты здесь гуляешь? — лепетал он.

— Вы подружились с лесничим? — вскинул бровь Мартин и стал рассматривать зверя. Тот, обвив кольцом Тео, с наслаждением облизывал полы его мантии.

— Встретились один раз, — ответил Дионис, брезгливо отодвигаясь подальше.

— Хагрид звал нас на чай, но мы так и не пришли к нему в гости, — грустно произнёс Тео, продолжая чесать громадную спину пса. — Наверное, он сильно расстроился.

— Ещё чего! У него и так много дел.

— Ага. Иначе бы Клык не скучал, — затем Тео неожиданно вспомнил. — Интересно, а школьного цербера кто-нибудь навещает?

— Что значит «школьного»? — не понял Мартин. — Вы видели цербера?

— Не-е-ет, — протянул Тео, пока Дионис старался лишь жестами объяснить, что нужно молчать. — Мы не видели. Ничего не видели. Какой цербер? Откуда?

— Я, что, по-вашему, идиот?

— Нет, — вступился Дионис за друга. Ему было страшно от мысли, что кто-то узнает его секрет. Ведь если Мартин обо всём догадается, то непременно доложит декану, а тот обязательно вознамерится его исключить в тот же день. — Мы так не думаем... Тео говорил о... о задании профессора Синистры. О созвездии Цербера. Мы сейчас рисуем его на школьных картах.

К счастью, по выражению лица Тео Дионис понял, что не оплошал. Такое созвездие действительно существовало, и, кажется, староста об этом хорошо знал.

— И зачем тогда его навещать? — Мартин не торопился переводить тему.

— Чтобы... убедиться, что с ним всё в порядке. Мы не хотели жаловаться. Мы же не маленькие, — продолжал врать Дионис и с каждым словом всё больше и больше входил во вкус. — Некоторые портят нашу работу. Ну, потому что она слишком красивая. У Тео отлично получается отмечать звёзды. Да, правда. Очень красиво. Поэтому мы боимся, что кто-то сможет её заколдовать.

— Попробуйте заклинание Perpetuum spatium. Помогает ненадолго сохранить неприкосновенность вещей. А лучше использовать Bivisio, чтобы наслать кое-кому косоглазие. Но я вам об этом не говорил, ладно?

Осознав, что Мартин клюнул, Дионис кивнул и с облегчением выдохнул. Они чуть не попались! Как же им повезло! А пёс в это время, раскинув грязные лапы, продолжал пускать слюни и тереться спиной.

— Нам пора возвращаться. Скоро ужин, а мне ещё сегодня дежурить вне подземелья, — ворчливо пробормотал Мартин и отряхнул с волос снег.

— А где тебе нужно дежурить? — спросил Тео, неохотно расставаясь с Клыком. Тот угрюмо завыл, дважды о чём-то пролаял, а затем умчался в сторону хижины Хагрида.

— На третьем этаже, как обычно. А что?

Дионис бросил на Тео испуганный взгляд, после чего осторожно спросил:

— А почему именно там? Разве туда не запретил ходить Дамблдор?

— Верно. Но Ядвар постоянно выбирает третий этаж. Уж не знаю, чем он ему так нравится, но меня, признаться, он дико бесит, — недовольно выплюнул Мартин, двигаясь к замку быстрее других.

— Почему? — поинтересовался Тео.

— Потому что возле запретного коридора постоянно гуляет Филч с кошкой и несёт всякий бред. Впрочем, я выяснил, что она ненавидит яркий свет фонаря, так что теперь ей ни за что не загнать меня в угол. Разумеется, старостам дозволено быть только возле статуи Роланда Непоколебимого. Но этой кошке вечно неймётся.

— А как ты думаешь, — Дионис решил опять попытаться. В прошлый раз, когда они обсуждали запретный коридор в Большом зале, Мартин был чересчур не в себе, но сейчас он был явно расположен к беседе и наверняка мог что-то сказать, — может, в школе всё-таки что-то прячут?

— Не имею понятия. И, честно говоря, мне плевать. Зато Ядвар, видимо, от этого просто в восторге, или ему безумно приятно, когда мы с Джеммой клеим улыбки и со всем соглашаемся. Ладно, чёрт с ним. Лично я умираю от голода. Сядете с нами?

— Мы скоро вернёмся, — вежливо произнёс Дионис и, схватив Тео за локоть, потянул его вслед за собой.

— Что случилось? — прошептал тот, когда староста исчез в коридоре. — Ты что-то забыл?

— Нет. Я понял, что охраняет цербер.