Личный мир (гет)

И правда, наверное, самым значительным результатом изоляции нашего города стала эта внезапная разлука людей, совсем к ней не готовых. Матери и дети, супруги и любовники, которые ещё недавно думали, что расстаются с родными ненадолго, обменивались на перроне нашего вокзала прощальными поцелуями, напутственными советами, уверенные, что увидятся через пару дней или несколько недель, по-глупому легкомысленные, мало заметившие за внутренними делами тот отъезд, — внезапно все они увидели, что расстались безвозвратно и уже не смогут ни встретиться, ни поговорить.

Надеюсь, здесь я исполнила твою просьбу.

Сириуса и Беллу можно было назвать «сладкой парочкой». Они были очень разными. Сириус слыл сорвиголовой, заводным и веселым парнем, энергии которого хватало не только ему, но и окружающим, когда они находились рядом. Не зря, став анимагом, он превращался в собаку — такой же собственник, независимый, но в то же время верный и смелый. Не было дня, чтобы он не «засветился» в какой-нибудь проделке, и не было недели, чтобы он не заработал наказания.

Белла же была совсем иной. Она не любила гулянки, не ходила в вызывающих нарядах (даже дома, в поместье, она одевала только легкие платья), не гадала на картах. Она была нежной и даже в некотором роде беззащитной.

Пусть в будущем она и научится независимости и осторожности, но тогда, в Хогвартсе, она была еще слишком молода, чтобы ее что-то сильно тревожило. Чистокровная волшебница, но не такая, что слишком гордилась бы своим происхождением. Родители девушки не были очень богатыми, но достаточно обеспечивали своих дочерей. Старшая сестра Беллы, Молли, уже вышла замуж за пусть не очень имущего, но славного Артура Уизли. А Белла была еще ребенком. Наверное, именно ее юность и наивное отношение к

жизни и привлекали к ней парней — пытаясь казаться сильными, они защищали слабую. Да только одному Сириусу девушка позволила взять на себя такую роль — ее защитника и ее любимого. Как оказалось, единственного на всю жизнь.

Когда мы несчастны, нам кажется, что скоро все будет хорошо. А когда мы счастливы, то думаем, что так будет вечность. Но жизнь — она та еще гадалка. Может вытянуть тебе одну карту счастья и пять горя, как случится с Беллой и Сириусом. А может потасовать колоду и выкинуть пять карт счастья и одну смерти и страха. О паре, которой достался такой пасьянс, пойдет сейчас речь.

* * *

Осенью 1977 года.

Лили стояла у Главного Входа, и все ее ощущения сосредоточились на двух вещах. Во-первых, сердце ее громко стукало в висках, едва ли не заглушая все остальные звуки. А во-вторых, она пыталась унять дрожь рук, ладони которых совсем неожиданно оказались влажными. Девушка волновалась, и волнение было таким сильным, что Лили не помнила, ощущала ли она его еще когда-нибудь так сильно, как сейчас. Разве только семь лет назад, когда получила письмо из Хогвартса и узнала, что обладает магией. А сейчас... Сейчас она не получала письмо, нет. Просто вчера она согласилась пойти с Джеймсом Поттером в Хогсмид.

После Рождественсого бала в прошлом году девушка начала лучше к нему относится. Конечно, она и раньше его не ненавидела, но ей было как-то одинаково — был Поттер, не было Поттера. Она просто не обращала на него внимания. Радость, появившаяся, когда она пригласила его танцевать, теперь не покидала ее никогда, когда она была рядом с парнем. Конечно, она все еще вела себя достаточно независимо, но и не хамила Джеймсу как раньше.

Прошел почти год, когда она, наконец, согласилась пойти с ним в Хогсмид. Так много времени, чтобы разобраться в себе, понадобилось девушке, которая из-за своего поступка познает столько счастья. Пусть недолгого, но такого, что со многими не случалось и за десятилетия жизни.

Джеймс тоже волновался. Когда увидел Лили возле выхода, то еле-еле выдавил приветственную улыбку. На улице светило солнце, погода стояла теплая и приятная, хотя и дул несильный ветерок. Ученики вырвались из замка, как стая птичек, и упорхнули в направлении деревни.

— Хо... Хорошая погода сегодня, — невнятно пробормотал Джеймс, когда они уже минут пять шли молча.

О нет, неужели он начал заикаться?!..

Лили улыбнулась.

— Да. Тепло. Я люблю, когда тепло, — сказала она и тоже зарумянилась. Что ж это такое?! Они ведут себя как двое смущенных детей.

— Правда? — ухватился за ее слова Джеймс. — Наверное, все лето на пляже проводишь?

— Да нет, не всегда… Море я люблю, но была там только три раза.

— Живешь в Англии и так редко видишь море? — удивился парень.

— Да. Обычно каникулы я провожу либо где-то заграницей, потому что родители любят туры по разным историческим местам, либо дома, где воюю с сестрой.

Джеймс почувствовал, что напряжение начинает немного отступать. Наконец-то они нормально разговаривают.

— Такая сестра плохая?

— Не то чтобы плохая... Просто она магию не понимает.

— Оу, заядлая маггла?

— Можно и так сказать. А у тебя есть братья или сестры?

— Не-а, я один такой красивый, — Джеймс улыбнулся, когда Лили подняла правую бровь. — Но мои друзья для меня — как вторая семья.

— Иногда друзья и вправду бывают ближе, чем родные... — задумчиво согласилась Лили. Неожиданный порыв ветра разметал волосы девушки, и одна непослушная прядь упала на лицо. Прежде чем Лили успела поправить прическу, Джеймс нежно заправил непослушную прядку за ее ухо.

— Эээ… спасибо, — пробормотала гриффиндорка, остановившись от неожиданности. Сердце подскочило к самому горлу. Джеймс тоже остановился всего в шаге от нее.

— Мерлин, какие люди!

Лили с Джеймсом вздрогнули от неожиданности.

— Привет, Том.

Улыбающийся Том Уотсон вклинился между парнем и девушкой и стал что-то весело рассказывать — кажется, про то, как позавчера на уроке трансфигурации он превратил чашку в жабу, а та взяла и заплевала полкласса непонятной слизью. МакГонагалл сняла с него пятнадцать баллов.

Джеймс хмуро слушал пуффендуйца, мысленно называя его всякими нехорошими словами. Надо ж было такой момент прервать! Парень украдкой посмотрел на Лили — она тоже выглядела раздраженной.

— Чего вы такие хмурые? У меня вот настроение потрясное! Пенелопа уже в Хогсмиде, будет ждать меня в «Трех метлах». Пойдете со мной?

— Ээээ… — растерялся Джеймс. — Понимаешь, мы уже…

— Договорились встретиться в кофейне мадам Падифут с Ремусом, — пришла ему на помощь Лили. Том хихикнул.

— Вы собираетесь сидеть втроем в этом душном, полном ленточек заведении? В этом приюте романтиков?

— А мне там нравится, — нахмурилась Лили.

— Ну, на вкус и цвет товарища нет, — примирительно улыбнулся Том.

Оставив Тома у входа в «Три метлы», Лили с Джеймсом направились дальше по главной улице.

— Слушай, ты же несерьезно ему говорила про кофейню? Про то, что тебе ленточки там нравятся? — осторожно осведомился Джеймс.

— А тебе не нравятся? — удивилась Лили.

— Ну... Не то, чтобы совсем. В общем, там мило, — скривился Джеймс.

— Правда? — засмеялась Лили. — Я шучу, мне там не нравится. Просто это было первое заведение, которое я вспомнила, чтобы отвязаться от Тома. Жаль, что он в «Три метлы» пошел, и мы не можем туда вернуться.

— Ну, в трех метлах слишком шумно. Может, просто прогуляемся? Погода хорошая, зачем в помещении сидеть? — предложил Джеймс.

— Хорошо. Тогда до Визжащей Хижины и обратно? Это самый распространенный маршрут.

— Хорошо, давай до Хижины. Мороженое хочешь?

Лили задумалась.

— Клубничное.

— Подожди минутку.

Джеймс исчез в какой-то лавке, появившись вскоре с двумя вафельными стаканчиками, в которые была наложена вкусная масса.

— Спасибо.

Они шли, не торопясь, наслаждаясь вкусным мороженным, солнечным теплом и компанией друг друга. Джеймс смотрел на Лили, на то, как играет смех в ее зеленых глазах, как солнечные зайчики пляшут в рыжих волосах, и ему казалось, что вот оно — мечты сбываются. Девушка, которая только во снах улыбалась ему, была его любимой и самой прекрасной из всех барышень на земле, сейчас рядом с ним. Не отшивает его, не заставляет краснеть, не защищает придурка Снейпа, не читает морали, не идет с другим на бал… Она просто рядом. Она здесь, она смеется над его шутками, иногда поправляет волосы, говорит что-то. Что-то говорит. Джеймс не заметил, как они остановились возле изгороди вокруг Визжащей Хижины, он видел только Лили: как она смешно морщит нос, как она машет рукой перед его лицом и при этом не умолкает. Ее голос слился в настоящую музыку, не донося до затуманенного жарой (радостью?) мозга информации.

— Эй, Поттер! Поттер, прекрати так на меня смотреть и не отвечать на мои вопросы! — Лили уже становилось смешно. Джеймс смотрел на нее буквально умиленным взглядом. — Поттер, ау!

— Мерлин, какая же ты красивая! — прошептал Поттер и неожиданно поцеловал Лили.

И понял, что только что сделал. В голове что-то щелкнуло. Джеймса словно облили холодной водой.

Лили не сделала попытки его оттолкнуть, но и не ответила на поцелуй. Джеймс отступил на шаг, а девушка смотрела на него огромными глазами.

— Ты…

— Лили, я... Извини!

— Извини?!

— Да, я…

— Все, Поттер, ты нарвался! — сказала девушка с самым грозным видом, а тогда вдруг притянула парня к себе за галстук и поцеловала в ответ.

Осенью-зимой-весной 1977 года.

Все просто слилось в сплошную светлую полосу. Полосу радости, смеха, веры и любви. Слилось в теплый луч солнца, освещавший двух людей в школе Хогвартс. В то время, когда в мире шла магическая война, умирали люди. Яркий фонарик осветил кромешную тьму. Любовь родилась в эпоху ненависти.

— Я люблю тебя.

Слова не частые, но всегда искренние. Полные самой Любовью. Слова, сказанные не потому, что так надо, а потому, что так есть. Слова, полные Смысла. Правды. Не частые, не потому, что говорились редко — о нет, звучали они вовсе не редко! — а потому, что их хотелось говорить постоянно. Их хотелось повторять, когда в библиотеке неожиданно появлялось сильное желание бежать к Любимому. Их хотелось говорить, когда тебя на Трансфигурации тебя вызывали к доске, а ты, вместо того, чтобы отвечать, смотрел в зеленые глаза девушки за третьей партой — единственной, кого ты в тот момент видел. Их хотелось говорить, когда в результате МакГонагалл снимала баллы. Их хотелось говорить, но их не всегда хватало, поэтому в дело шли улыбки, ласковые прикосновения, поцелуи, взгляды.

— Я люблю тебя.

Друзья улыбаются, видя, как они счастливы. Враги не находят зацепок, чтобы поругать их. Они сами иногда смеются, иногда ругаются. А иногда просто лежат в тени огромного дуба на берегу озера, держась за руки. Но всегда, всегда — в моменты радости или беды, в моменты уныния или триумфа — в них горит огонек Любви.

Любви, которая зажжет через много лет искру жизни в сердце Гарри Поттера, когда он решит продолжать бороться, поняв, что выжил во второй раз после Авады Кедавры.

А пока это была только любовь двух молодых людей.

* * *

Летом 1977 года.

— Лили, милая, открой, там кто-то пришел.

— Хорошо, мам.

Лили спустилась по лестнице вниз и посмотрела в глазок. На пороге ее дома стоял Джеймс.

— Ой... Мам, тут Джеймс пришел! Убери, пожалуйста, со стола мою стряпню! А то он еще попробовать решит...

На кухне послышался шум — это миссис Эванс убирала со стола сгоревшую запеканку, только что «приготовленную» ее дочерью. Лили открыла дверь.

— Джеймс? Привет...

— Привет, малышка. Извини, что без предупреждения.

— Да ладно тебе. Проходи. — Лили посторонилась в дверном проеме, пропуская парня внутрь.

— Ээ... Лил, солнце, я не в гости, — Джеймс смутился. Он вообще выглядел немного растерянным.

— Да? — удивилась Лили. — А зачем?

Тут в коридор с кухни вышла миссис Эванс.

— Привет, Джеймс!

— Здравствуйте, миссис Эванс. Вы не будете возражать, если я украду вашу дочку на пару часов?

— Попытайся, — улыбнулась мама Лили. Ей был по душе этот парень — он вроде и дурачился иногда, и шутил много, но на самом деле был очень славным и серьезным. По крайней мере, можно было не переживать за Лили, когда они были вместе.

— А меня ты спросить не хотел? — подняла одну бровь Лили.

— Хорошо, спрошу. Можно увести тебя из дома на пару часов?

Лили улыбнулась.

— Подожди пять минут.

Джеймс пожал плечами и сел на стул в коридоре. Он явно волновался.

Когда Лили спустилась вниз — в красивом бежевом сарафане, улыбающаяся, — то парень только сказал:

— Закрой глаза.

Лили удивленно взглянула на него.

— Пожалуйста.

Девушка послушалась, ощутила, как Джеймс обнял ее, и их обоих поглотило неприятное ощущение трансгрессии.

Легкий ветерок, соленый воздух и шум прибоя. Лили распахнула глаза. Перед нею раскинулось море; чайки в небесах, блики солнца запутались в белых барашках волн, желтый песок под ногами. И голубое-голубое небо, в которое хочется окунуться, как и в синь под ним…

— Джеймс, ты… сошел с ума… Как красиво!.. Спасибо!

Девушка бросилась на шею любимому. Тот прижал ее к себе, вдыхая запах ее волос.

— Я запомнил, что ты любишь тепло. А с теплом всегда ассоциируется море.

— Ты просто чудо!

— Нет, чудо здесь — ты. Красивое, рыжее чудо.

— Сам ты рыжий. Я золотистая.

Джеймс улыбнулся.

— Ты золотая. Пройдемся?

Они шли, бежали, прыгали, обрызгивали друг друга водой, смеялись, целовались, лежали на песке, держались за руки. Они резвились, отдыхали, вдыхали соленый воздух, радовались, любили. Они жили.

Солнце уже начало клониться к закату, окрашивая небо в красноватые цвета, а море и песок — в золотистые. Ветер почти утих, принося с собой на берег лишь редкие брызги. Лили сидела на песке, болтая босыми ногами в воде и положив голову Джеймсу на плечо.

— Лили, я хотел кое-что сделать, — сказал вдруг Джеймс. К нему опять вернулось волнение.

— Так почему не сделал? — спросила Лили.

— Просто я волнуюсь.

— Не надо волноваться, — ласково сказала девушка, прижимаясь губами к плечу парня. — Что ты хотел?

— Лили, встань, пожалуйста.

Лили удивилась, но исполнила просьбу парня. Джеймс поднялся вместе с ней, а потом неожиданно опустился на одно колено.

— Джеймс…

— Лили, дай мне минутку, иначе я сойду с ума от волнения, — прошептал Джеймс. Он порылся в кармане и достал маленькую синюю коробочку. Вдохнул побольше воздуха, чтобы успокоиться, и четко произнес: — Лили Эванс, я люблю тебя. Люблю больше жизни. Я засыпаю и просыпаюсь с твоим именем в голове, ты подарила мне целый мир новых чувств и ощущений. Я понял, что только тебя я хочу видеть рядом всю свою жизнь. И я прошу, чтобы ты стала моей женой. Ты согласна?

Лили молча смотрела на Джеймса. Ее сердце, казалось, остановилось. Она хотела этого, очень хотела. И не было ничего, что могло бы заставить ее относиться к Джеймсу плохо. Она любила его. Она мечтала об этом. Об этой сказке, в которую плавно превращал ее жизнь этот взбалмошный мальчишка Джеймс Поттер.

— Да.

Маленький прозрачный камешек на золотом ободке сверкнул на пальчике девушки в лучах заходящего солнца.