Агентство Несовершенных Времен (джен)

— Да, мне ваше зельеварение нравится, — повторяет Сесиль после урока. — Прикольный у вас препод.

Мэри фыркает:

— А у вас в Шармбатоне хуже, что ли?

— У нас здорово, — возражает Сесиль, — но у вас веселее, конечно. Вам бы с нашей королевой зелий было скучно.

— Я согласна, — с жаром отвечает Мэри. — Я на всё согласна, лишь бы избавиться от этого вампира!

Брови Сесиль летят вверх:

— Ваш профессор — вампир? Надо же…

— Конечно, он не вампир, — улыбаюсь я. — Мэри шутит.

— Ага. Он на самом деле, как ты там говоришь, «морщерогий кизляк»?

— Что такое морщерогий кизляк? — спрашивает Сесиль и смеется. — Я совсем не знаю английский!

В реальности Сесиль знает английский прекрасно. Она посещает все наши уроки и понимает всё, что у нас происходит, с полуслова. Она понимает не только четкую, размеренную диктовку учителей, но и опросы учеников — и переспрашивает только когда кто-то невнятно мямлит.

— Твой английский безупречен, — вздыхает Мэри.

— Да уж, — кивает Сесиль, — мне повезло, что Турнир в этот раз устроили в Хогвартсе. Если бы в Дурмстранге, пришлось бы накладывать заклятие-переводчик. Я ни русского не учила, ни немецкого.

Именно так в данный момент учится большинство коллег Сесиль по составу обеих делегаций — и так бы училась наша делегация в Дурмстранге или в Шармбатоне, если бы Турнир проходил там.

Заклинание Переводчика — великая сила.

— Кстати, у нас в школе учатся англичане, — говорит Сесиль. — Но в Дурмстранге ваших больше.

— И как у вас преподают Зельеварение?

— Нормально, — сдержанно отвечает Сесиль. — Наша алхимичка тоже очень строгая, хотя по сравнению с вашим Снейпом она белая и пушистая, конечно. Я помню свой первый урок зелий до сих пор, он был очень зрелищный. Профессор Шодьер весь урок показывала нам красивые химические опыты. Химические часы, кристаллизация, взрывы — вы же знаете, наверное? А вообще у нас уроки проходят похоже. Нам читают тему, задают вопросы, дают практику. Хотя у вас практики больше. И профессор Шодьер перед тем, как мы начнем работу, показывает нам основные движения — варит на кафедре контрольный образец. Ваш Снейп так делает?

— Только если зелье очень сложное, — вздыхает Мэри. — А моя сестра учит Высшие зелья, она говорит, там он показывает опыты на своем примере.

— Ну, это же Высшие зелья, — пожимает плечами Сесиль. — А Алла Полякова из Дурмстранга рассказывала, что у них зелья ведет голем — настоящий голем, которого сделал средневековый алхимик для помощи в своей лаборатории. Алхимик умер триста лет назад, и голем сначала работал в другой лаборатории, а потом перешел в Дурмстранг, он там преподает зелья уже двести сорок лет и считается старейшим сотрудником школы, представляете?

— Наш Бинс старше! — гордо изрекает Мэри.

Споры о том, чья школа лучше, не по мне. Но как я люблю слушать рассказы шармбатонцев о своей системе!

Мне нравится слушать, когда когтевранцы, владеющие французским, начинают общаться с ними на родном языке. Мне нравится читать и сравнивать с нашими их учебники — хотя мне без заклятия Переводчика не обойтись.

Мне нравится слушать, как устроена их школа и учебный процесс, как организуют уроки их учителя.

Нравится обмениваться волшебными палочками и пробовать — им «качество Олливандера», мне качество известных французских производителей.

Мне бы хотелось послушать и версию делегации Дурмстранга — жаль, что у нас мало точек соприкосновения. Они действительно малоконтактные.

Зато французы рассказывают о себе много и с удовольствием.

Дурмстранг пошел на контакт один раз — во время общего обеда в Большом зале ко мне подошла девушка из их делегации и сказала, что она моя коллега. Она слышала, что я пишу статьи о Турнире для английской газеты, а она пишет то же самое для школьной газеты Дурмстранга.

К журналистке подошел сокурсник, и она представила его как своего фотографа.

От нашего стола подоспела Лорен Фови — корреспондент стенгазеты Шармбатона, и мы снялись вместе, поговорили и пошли писать статьи друг о друге.

Я снова пожалела, что в Хогвартсе нет своей газеты. Ведь у нас тоже мог быть фотограф — Колин Криви был бы идеальной кандидатурой… Но увы.

Девушка из Дурмстранга подарила мне экземпляр своей газеты, а я ей — "Придиру".

Мы пожелали друг другу удачи и разошлись.

Меня замечают одноклассники.

У меня есть подруга по имени Джинни.

Олли Прентис списал с меня домашнее задание по чарам — что особенно глупо, потому что весь Хогвартс знает, что я вставляю в свои работы теории, которые прочитала в «Придире» и мои сочинения невозможно спутать ни с какими в школе, поэтому у меня отродясь никто не списывал.

Даже моя подруга Джинни никогда не делает вместе со мной домашние задания.

И не обсуждает — она тоже считает мои идеи бредовыми. Я очень ценю, что это не мешает ей со мной дружить.

Но Олли списал. Он сказал:

— Да ты не бойся, Лавгуд, самую дичь я выбросил, так что сойдет.

Не сошло, разумеется.

Но сам факт…

Что творится в нашей школе? Иностранные гости на местных так повлияли или невидимый мозгошмыг дружбы поселился в замке?

Я не удивлюсь, если даже меня кто-нибудь пригласит на Святочный бал.

Не пригласили. Слава Мерлину, школа еще не окончательно спятила.

А может, спятила.

Одной ясной и холодной февральской ночью я проснулась в своей постели от дикого воя, как будто в замке выпустили брандашмыга.

Я схватила палочку, надела шапку-обманушку, которую один изобретатель подарил папиному журналу, и спустилась вниз. И застала на темной лестнице настоящую комедию положений.

На середине лестницы застрял ногой в ступеньке Гарри Поттер. Он был в плаще и пижаме, его волосы торчали во все стороны и он махал большой картой Хогвартса на кошку.

Кошка — Миссис Норрис — стояла на следующей ступеньке и мяукала. Она знала, что Гарри с увязшей ногой до нее не доберется.

Миссис Норрис была единственной особой женского пола в этой комедии, кроме меня.

В которой, помимо Гарри в пижаме, были: завхоз Филч в ночном халате, с блестящим золотым яйцом в руках; профессор Снейп в ночной рубашке, с фонариком и волшебной палочкой; профессор Грюм в длинной сорочке, с перекошенным лицом и тяжелой тростью…

Он бешено вращал волшебным глазом. Но меня он увидеть не мог: журнал моего папы рекламирует только хорошие изобретения. Как утверждала инструкция к шапке-обманке, любой, кто ее наденет, будет невидим для невооруженного взгляда, а вооруженному вроде Грюмова глаза почудится некая странная галлюцинация, на которую он не станет обращать внимание.

Профессор Грюм так и сделал: сначала посмотрел на меня, выпучив глаза, потом отвернулся в уверенности, что я ему почудилась.

Действительно: я в ночной пижаме, разрисованной формулами бензолов, со спектральными очками на носу и в шапке-ушанке на голове смотрелась экзотично.

Хотя мысль о том, что сказал бы мой папа, узнав, что его дочка глубокой ночью гуляет по школе в компании четырех неодетых мужчин, немного огорчала.

Только Миссис Норрис и спасала мою репутацию.

Мужчины мило поболтали, потом профессор Снейп объявил, что он уходит спать, и все согласились, что это самая лучшая мысль. И разошлись.

Я тоже отправилась спать — с чувством, что Хогвартс с каждым годом становится всё ненормальнее, а это значит, что для меня Хогвартс теперь — самая подходящая школа!

Вирус ненормальности подействовал даже на директора Каркарова.

Дурмстрангцы слышали на Святочном балу, что Каркаров собирается сбежать из школы еще до окончания Турнира. Он потерял голову от страха и уверенности, что в конце года возродится Волдеморт. Он не сомневался, что Волдеморт на днях возродится — и что Волдеморт сразу вспомнит о Каркарове и убьет его за разные прежние "заслуги".

Каркаров признавался, что намерен, как только представится случай, бросить свою делегацию и бежать в Австралию...

Потом оказалось, что Каркаров был прав.

Волдеморт возродился и немедленно начал против нас войну. А его помощником оказался наш профессор Грюм — на самом деле он был не Грюм, а очередной беглый узник Азкабана по имени Бартемиус Крауч.

Честно говоря, этот учитель мне никогда не нравился.

Например, как он поступил с Джейн Боунс. У Джейн Боунс всю семью убили Авадой, об этом все знают, но Грюм специально вызвал Джейн, когда их класс проходил Аваду, и она должна была подробно отвечать. А он иллюстрировал ее рассказ тем, что у нее на глазах убил нескольких пауков.

Джейн плакала после этого урока.

А Малькольма Дэвиса Грюм заставил рассказывать про Империус — но Грюм должен был знать, что отца Малькольма судили вместе с Пожирателями смерти. Мистер Дэвис во время войны с Волдемортом служил в Министерстве магии и творил там ужасные вещи, и чудом удалось доказать, что он не виновен. На него наложил Империус Август Руквуд.

Джинни Уизли говорила, что ее братья и Гарри Поттер в восторге от Грюма и считают его самым лучшим учителем... Насколько же мы все, всё-таки, разные!

А потом Грюм чуть не убил Гарри Поттера, а директор Каркаров действительно сбежал, бросив своих чеников на произвол судьбы.

Мне было жаль его учеников.

Мне было жаль его самого. Я знала, что если он действительно сможет сбежать от Волдеморта, он попадет в историю — он будет первым человеком в мире, кому это удалось.

Но когда я пишу эти строки, я знаю, что Каркарову не удалось.

Волдеморт нашел его через год.