Моё проклятое дитя (джен)

В Хогвартсе настал еще один ничем не примечательный унылый вечер. Сумрачный свет заливал одну из наивысших башен замка, оповещая, что скоро темень вступит в свои права. Кое-где окна светились мягким оранжевым светом, но даже тепло жаркого камина не могло заглушить завывания ветра снаружи. Был конец осени, дни стали короче, и большинство студентов уже сидело в своих спальнях, ожидая конца этого мучительно медленного времени суток, когда уже можно упасть на кровать и забыться солнечными и яркими снами. А ровно через восемь часов опять встать, но, увы, не с рассветом, а в непроглядной тьме. И подсвечивая себе путь волшебными палочками, сонно плестись на завтрак и занятия.

В спальне мальчиков шестого курса было как никогда тихо, хотя все её обитатели были на месте. Дин и Симус лениво переговаривались, лежа на кроватях. Невилл Долгопупс слабо держал в руках энциклопедию «Тысячи магических растений», но по отсутствующему взгляду можно было понять, что ни одна строчка не доходит до его раскалывающейся от боли головы. Рон Уизли, пытаясь убить время раскладыванием пасьянсов на карточках из-под волшебных лягушек, в итоге заснул поперек кровати, разворочав постельное белье. Никто из них так и не зажег свет, так что окружающее узнавалось лишь по темным очертаниям предметов.

«Не знаю, бывают ли в Хогвартсе магнитные бури, но это определенно они.»

Гарри сидел, завернувшись в одеяло, и попивал воду из соломинки прямо из кувшина, который держал в руках. Это был уже второй, но мальчика мало заботило, в каких количествах он пьет. Последнее время с ним творилось что-то странное: к недомоганию по утрам прибавилась горячка, и Поттер не придумал ничего лучше, чем заливать её жидкостью, хотя жажды почти не ощущал. Вода каким-то чудным образом успокаивала, охлаждая голову, и он практически без проблем проваливался в сон.

— Всё, я больше не могу, — простонал вконец измученный Невилл со слипающимися глазами. — Я спать. Разбудите меня кто-нибудь с утра, а то я опять просплю, и Снейп меня живьем…

Конец фразы он заглушил громким зевком и, быстро откинув от себя книгу и переодевшись в пижаму, нырнул в свою кровать. Не прошло и минуты, как с его стороны послышалось умиротворенное сопение.

Гарри, который пристально за ним наблюдал, подул в трубочку, и из кувшина раздалось радостное бульканье. Он удовлетворенно прикрыл глаза, теперь прислушиваясь к разговору оставшейся парочки бодрствующих.

— … зачем они это делают? Прошло уже три месяца, а в школе ни намека на нападение или что-то вроде. Даже наоборот, охрану усилили. Сегодня этот параноик Грюм, представь себе, выловил меня в коридоре, а затем заставил вывернуть все карманы и показать содержимое сумки. Да еще и глазом своим так бешено крутил, пока смотрел на меня, что я чувствовал, будто меня раздевают… Что-то искал, наверное. Интересно, что…Чего ржешь? Я бы на тебя посмотрел!

Раздался глухой стук подушки и удивленное айканье.

— А как же разгром туалета? — выдавил сквозь смех Дин. — Не Миртл же так расстаралась! Кому-то наверняка нужно было попасть в Тайную комнату, а ведь там…

— Да ну, не мели чепуху. Скорее всего, обычная дуэль кого-то из наших со змеями. Им не так просто было смириться с нашей победой в матче, хотя такие мины непроницаемые натянули, что сам Снейп позавидовал бы.

— Возможно, но дуэль в туалете? Тебе не кажется, что это как-то…

— Эти гады и не на такое способны! — свистящий шепот Симуса заставил Невилла негромко всхрапнуть и перевернуться на другой бок. На миг все замолкли.

Чей-то вздох.

— А я все равно рад, что авроры нас охраняют. Ведь Тёмный Лорд теперь действует открыто, мы все в опасности.

— Хогвартс самое защищенное место в Англии, — отрезал сокурсник. — Тот-кого-нельзя-называть никогда еще не пытался напасть на школу. Почему же ему это делать сейчас?

Раздался тихий шорох простыней и неразборчивое бормотание.

— Не думаю. Чары наложены еще Основателями, у Грейнджер спроси. Каждый кирпич тут приклеен древней магией. Да и Дамблдор, Слава Мерлину, опять директор. Думаешь, он бы оставил студентов без защиты? Что-то тут не чисто. Этот странный обыск… Такое чувство, что угроза исходит не из магического мира, а прям отсюда, из замка. К Гарри вон охранника приставили… Неспроста всё это. Я думаю, что среди нас есть что-то или кто-то очень опасный, кому удалось обмануть директора или усыпить его бдительность. Ну прям как тот Пожиратель, что прикидывался профессором в прошлом году. Только это должно быть что-то более серьезное, раз потребовался целый отряд авроров для нашей защиты. Может быть, тут замешана очень Тёмная магия. А ты что думаешь? Дин?

Но ответом было равномерное дыхание сокурсника, и Симусу ничего не оставалось, как фыркнуть и отвернуться, устраиваясь поудобнее. Вскоре все заснули.

Его звонкий смех был заразителен. Беззубый маленький рот растягивался в комичной улыбке, и из него, вперемешку с «агу» и «иги», вылетали забавнейшие звуки. Гарри тоже рассмеялся и вновь пощекотал обтянутое плотными ползунками пузико малыша.

Он держал этого ребенка на руках немного неуклюже, и хотя знал, что тот уже может самостоятельно держать головку, все равно подпирал в сгибе локтя его шею, боясь причинить вред. Малыш, устав от хохота, начал пускать слюнявые пузыри, чередуя их нечленораздельными звуками. Розовые младенческие щеки надулись от усилий, и Гарри не смог удержаться от кривлянья в ответ.

— Ну и кто у нас чемпион? У кого самые большие пузыри на свете? — большие, поразительного глубокого оттенка ореховые глаза смотрели на Гарри с восторгом и вниманием. Гарри не мог понять, почему они так его привлекают. Он отродясь не видел грудничков так близко и тем более не держал на руках. Но этот ребенок ему нравился. Даже не так. Он был ему очень дорог.

— Агу-у!!! — маленькие цепкие ручки тут же схватили потерявшего бдительность Гарри за волосы. Предмет его раздумий, очевидно, тоже разделял его симпатию.

— А, нет, малыш, не так быстро! — Поттеру пришлось немало повозиться, чтобы вызволить свои вихры из крепкого захвата, при этом не расстроив ребенка. Он оглянулся в поисках чего-нибудь, что могло отвлечь его внимание, но ничего подходящего не обнаружил.

« Да, так некстати было оставить все игрушки наверху», — Гарри нахмурился, пытаясь понять, когда это он оставил игрушки, и почему при мысли о том, чтобы за ними сходить, его накрывает животный неконтролируемый страх.

Лишенный таких притягательных для него смоляных волос ребенок сморщился и раскраснелся, что, как обычно, предшествовало громкому рёву. Гарри вздохнул и притянул малыша к себе, покачивая. Он уже мысленно подготавливал себя к очередной бессонной ночи, на протяжении которой будет пытаться уложить крикливого младенца спать или покормить, или хоть как-то отвлечь от бушующей за окном грозы. Иногда ему удавалось его убаюкать, но ненадолго — черноволосый малыш постоянно ворочался и часто просыпался, начиная истошно вопить, и Гарри с огромным трудом его успокаивал. Покормить его вообще удалось раз или два от силы, но глядя на это мягкое, пышущее здоровьем личико, Поттер не сильно беспокоился. Захочет — поест.

Он вновь взглянул на подозрительно притихшего младенца и с удивлением обнаружил, что тот, сосредоточенно пуская слюни, мнет в ручках новый интереснейший объект внимания — его золотую цепочку. Поттер с улыбкой достал из-под свитера новую забаву. Мерцающий золотом кулон Даров Смерти завораживал ребёнка не хуже черных непослушных волос. Крутящиеся вокруг своей оси круг и треугольник вызвали очередную волну восторженных попискиваний, так что Гарри, радуясь, что ему наконец удалось чем-то завлечь ребенка, осторожно положил его на диван, наклоняясь сверху для удобства.

Малыш пах как, наверное, и все дети — чем-то молочным и слащавым, так что удержаться от того, чтобы не чмокнуть это чудо в пушистую темноволосую голову, было невозможно. Тем более что ребенок не сопротивлялся. Казалось, даже наоборот — еще за миг до того, как губы Гарри касались его макушки, он прикрывал свои глаза пушистыми ресницами и как-то обмякал, будто действительно наслаждался этой лаской. Поттер же всегда пытался понять, что он сам при этом чувствует. Родительскую любовь? Братскую привязанность? Кем бы ни был этот ребёнок, он был очень дорог для Гарри. Последний даже испытывал какую-то необъяснимую потребность в этом маленьком комочке плоти. И в чем он каждый раз убеждался, малыш так же тянулся к нему в ответ.

Даже сейчас, пытаясь затащить слишком большой кулон в свой беззубый рот, младенец не отрывал своих счастливых глаз от Гарри, будто проверял, что внимание всецело принадлежит только ему.

Гроза за окном усилилась, дождь барабанной дробью забил по окнам, и на Гарри внезапно накатила грусть. Он взглянул на подсвечивающие молниями силуэты деревьев и вновь задал себе один и тот же вопрос — когда же ливень кончится? Казалось, этот треклятый дождь льет уже целую вечность. Именно поэтому они не могут выйти на улицу. Целый мир отрезан от них непогодой, они заперты в этом доме стихией.

Хотя оставался еще второй этаж. Гарри были прекрасно отсюда видны дубовые ступеньки лестницы, которая вела наверх, скорее всего, в другие комнаты. Там определенно что-то было. Что-то, заставляющее бегать мурашки по его телу. Но, возможно, этот страх был беспочвенный? И на втором этаже он, возможно, найдет то, что поможет им вдвоем выбраться наружу?

Этот дом принадлежал ему, он это знал точно. И то, что это место было самым безопасным на свете, так же не вызывало сомнений. Он вполне мог оставить ребёнка на пару секунд, чтобы заглянуть наверх. Надо просто решиться…

Гром внезапно сотряс окна, и на предполагаемом втором этаже что-то глухо грохнуло.

Гарри уже было приподнялся на локтях, но цепочка врезалась ему в шею, не отпуская. Поттер накрыл маленькие ручки, вцепившиеся в звенья с необычайной силой, и начал нашептывать младенцу всякую успокаивающую чушь, но это не помогало. Пальчики, размером едва дотягивающие до половины его мизинца, будто намертво прилипли к металлу и неумолимо тянули вниз. Почувствовав, как стянувшаяся цепочка сдавила ему горло, Гарри с беспокойством взглянул в глаза ребенку. И ужаснулся.

Глубокие, будто бархатные глаза тёмного ореха не могли принадлежать ребёнку. В них была алчность, они, будто два клинка, впились в изумрудные глаза напротив. Этот взгляд на все еще улыбающемся детском лице был до того жутким, что Гарри не мог сдержать пораженный вскрик.

Цепочка затянулась еще больше, и Поттер, уже не осторожничая с вырыванием артефакта из рук ребенка, захрипел:

— Отпусти!

Это существо открыло рот и вытянуло губы, и Гарри на миг показалось, что оно даже пыталось с ним заговорить. Но из беззубого рта не вырвалось ничего, кроме обычного детского лепета, а затем — счастливый звонкий смех, как будто дьявол внутри ребёнка посчитал это забавным.

Гарри боролся с приступом удушья и, отчаявшись, схватился за цепь руками и поднялся, но маленькое тельце своим грузом всё равно тянуло его вниз. Он тряс это существо в человеческом теле, а оно по-прежнему смотрело на него своим жадным, полным чувства собственности взглядом.

«Ты мой», — прочитал он в этих любимых, мать его, глазах. Комната вдруг как-то поплыла, и Гарри накрыла яростная паника. Зажмурившись, он с криком бросился в ближайшую стену, сшибая на своем пути стеллажи. На него посыпались книги, посуда и всякие мелочи вроде жестяных коробок для печенья и гипсовых статуэток. Агония в легких и прибавившаяся боль от ударов оглушили его, но прежде чем сознание окутала тьма, он услышал жуткий хруст человеческих костей. Падая, Гарри боялся открыть глаза, чтобы не видеть поломанного тельца своего ребенка.