Империя прилагается (гет)

Марк.

Артур с доктором отправились к Яну. Судя по мрачной физиономии первого, дела у Янека явно плохи. Боюсь показаться жестоким, но это сейчас волновало меня не так уж сильно. Я разрывался на части сразу несколькими чувствами. Во-первых, жгущей изнутри ненавистью к тем тварям, которые посмели поднять руку на мою любимую. Да, я уже смирился со своими чувствами, уже понял, что буду любить эту женщину столько лет, сколько отпущено моей никому не нужной жизни. Это просто часть меня, это неизбежно. Думаю, что когда-нибудь смогу научиться с этим жить. А сейчас... сейчас хотелось немедленно встретиться с ее врагами в допросной и неторопливо и методично познакомить их со всеми кругами боли. Ни зачем. Просто так. Чтобы получить удовлетворение от их боли взамен той, что они причинили ей.

Сердце словно резало острой бритвой — за нее, за то, что не успел, оттого, что меня не было рядом, когда над ней издевались. Эту боль невозможно было ничем унять, а из нее неубиваемым монстром вырастала вина. Да, это я виноват. Во всем: и в том, что проморгал заговор, и в том, что не сумел защитить свою avanta-mou. Думаю, когда схлынет горячка боя и восстановится подобие прежнего порядка, с меня за все это еще спросят. И это будет справедливо. Я даже жду с нетерпением: может, наказание избавит меня, если не от боли, то хотя бы от чувства вины. Ко всему прочему примешивалась острая приправа безнадежности и беспомощности. Совершенно непонятно, как помочь госпоже. Я готов был на все, только никто ничего от меня не требовал.

Я стоял у ее постели, до боли сжимая кулаки, и сквозь пелену слез вглядывался в такие знакомые черты. Сейчас можно позволить себе эту маленькую слабость — я один, и мне не от кого скрываться. Вытираю рукой глаза... Забавно — думал, давно разучился плакать...

А что, если никто так и не найдет способа ей помочь? Тогда она насовсем, по-настоящему умрет?! И ее больше никогда не будет рядом? И никогда я не услышу ее голоса, никогда уже не выполню свое единственное желание — не смогу ее поцеловать?!

Какое страшное слово — НИКОГДА. Везет Яну: если он умрет, будет сопровождать ее в царство мертвых. Впрочем, тогда и я недолго задержусь на этом свете. Может быть, если суд будет недолгим, даже успею догнать их на дороге в Страну вечных сумерек. И тогда тоже буду рядом с моей маленькой госпожой. Нет, это было бы слишком хорошо для меня после всего, что я тут натворил. Наверное, она не захочет меня видеть.

Чувство вины жгло не хуже раскаленного железа, я уже не вытирал бегущих по лицу слез. Что толку? Это не зависело от меня — на смену одним вытертым соленым каплям, глаза рождали их точных близнецов. Вот только, вопреки расхожему мнению, легче от этого не становилось. Я сглотнул застрявший в горле комок. Будь, что будет! Наклонился и, закапав слезами ее лицо, нежно, чуть прикасаясь, поцеловал разбитые, запекшиеся от крови губы.

— Прости меня... Если только сможешь — прости меня... — тихо попросил я и с любовью погладил ее спутанные волосы.

Я тихонько гладил ее по голове, стараясь придать прическе какое-то подобие порядка, когда мне показалось, что алебастрово-белая кожа госпожи до того расцвеченная только синяками, начала принимать более естественный смуглый оттенок. Нет! Не показалось! И кожа становилась ощутимо теплее, и веки чуть дрогнули, словно она моргнула, не открывая глаз.

В комнату кто-то вошел. Я оглянулся — Артур.

— Марк! Что это? Она дышит! — удивленно воскликнул он. И его голос, словно дверной колокольчик, разбудил нашу спящую императрицу окончательно.

Она чуть шевельнулась, перевернулась на спину и потянулась всем телом, точно спавшая на кресле кошка. Но тут же жалобно, по-детски захныкала и, наконец, открыла глаза. Взгляд ее был каким-то мутным, а зрачки забавно свелись чуть к переносице, потом она проморгалась и посмотрела на нас уже совсем осмысленно. Улыбнувшись пересохшими разбитыми губами, чуть хриплым голосом сказала:

— Мальчики, если бы вы только знали, как я рада вас видеть!

— Ага! Если бы только знала, насколько это взаимно! — очень вредным голосом съязвил Артур, но не сдержался — широко улыбнулся и засмеялся с облегчением.

— Лучше объясни, что ты тут за фокусы устроила? Мы от волнения чуть с ума не сошли! — возмутился он.

Госпожа серьезно взглянула на наши лица.

— Вижу,что беспокоились. Марк, ты хоть умойся что ли... Извините, друзья. Просто по-другому было никак.

Я покраснел и, отвернувшись, быстро вытер от слез лицо валявшейся на столике салфеткой. Мда... Не краснел я тоже очень давно — примерно столько же, сколько не плакал. А госпожа тем временем кратко объяснила, кто и что от нее требовал.

— Понятно, — напряженно отозвался Артур.

— Думаю, что после общения этих господ со мной у нас будет достаточно доказательств измены, — поддержал его я. И очень нехорошо улыбнулся.

— Бррр... Марк, не делай так, иначе пожалею, что вернулась, — передернуло госпожу.

Боги! Все время забываю, что она изменилась. Я виновато опустился на колени у кровати.

— Простите, госпожа.

Она нахмурилась и с неудовольствием покачала головой.

— За что, Марк? Если уж есть, за что — выкладывай сейчас. Тут все свои, в своем кругу и разберемся.

— Есть за что, — тяжело вздохнул, потом собрался с силами и высказал все до конца. Если наказание неизбежно (а я знал, что оно неизбежно), то уж лучше пусть все произойдет скорее. Ожидание хуже всего.

Она слушала, не перебивая, очень внимательно. Потом спросила у Артура:

— Это все так? За обнаружение всяких заговоров тоже отвечает он?

Артур молча кивнул, подтверждая.

— Один человек? — уточнила она.

— Ну, у него есть помощники.

— Сколько? Сколько у тебя помощников, Марк?

— Десять человек, госпожа.

— Прекрати меня так называть! Это на все про все?

Я совсем не понял ее вопроса и с недоумением поднял на нее глаза.

— Что вы хотите узнать, госпожа?

— Эти десять человек помогают контролировать всю Империю?

Я удивился еще больше.

— Нет. Только столицу.

Она смотрела на меня, словно на ребенка, который едва научился даже не ходить — нет! — ползать! Наконец, затянув паузу до невозможного, сказала:

— Дорогой мой мальчик! Неужели ты всерьез считаешь, что столь малых сил достаточно для того, чтобы обеспечить безопасность?

Я неуверенно кивнул. Она хмыкнула.

— Тогда позволь тебя разочаровать. Ты человек умный — выводы сделаешь сам. Думай! Если высшее дворянство соберется, скажем, не в столице, а на окраине и спланирует какую-нибудь бяку — ты сможешь об этом узнать и все предотвратить? Ну, что молчишь-то?

— Не уверен, — вынуждено согласился я. — Но есть другие способы.

— Это какие же? — с интересом прищурилась госпожа.

— Мне вовсе не обязательно охватывать надзором всю империю. Достаточно приглядывать за теми аристократами, которые могут быть реально опасными и отслеживать их контакты и перемещения.

— Умно! — согласилась госпожа.

Я тяжело вздохнул.

— Вот потому и считаю, что в этом заговоре моя вина: не отследил вовремя. И это чуть не стоило вам жизни.

— Чуть меньше трагизма, Марк. Как видишь, я жива. А то, что мы теперь знаем врагов в лицо — просто отлично. В моем мире сказали бы так: если этого нападения нет, то его нужно организовать! Ловля «на живца» всегда приносит самые лучшие результаты. Не грусти! — она взлохматила мои короткие волосы. — Все произошло так, как и должно было. Поразмысли сам — одни плюсы.

— Какие? — с легкой усмешкой спросил Артур.

— А такие! Узнали и нейтрализовали врагов. Проверили в деле новых союзников и, считай, заручились полной поддержкой подполья. Ну, и я тут мимоходом кое-чему полезному научилась.

Тут я вспомнил про бутылочки и добавил:

— И еще одно полезное есть.

Они оба посмотрели на меня: Артур серьезно, а госпожа улыбаясь.

— Мы шли во дворец через лабиринт. И совершенно случайно нашли то сокровище, о котором упоминали в старых легендах. Вот.

Я достал из мешочка на шее оба флакона и передал их госпоже.

— Это сокровище? — недоуменно вздернул бровь Артур.

— Говорят, да.

— Кто говорит?

— Да уже, похоже, никто, — ответил я, вспомнив предупреждение каменной дамы о скорой гибели всего лабиринта.

— Что-то ты загадками озадачиваешь, — недовольно проворчал Артур.

— А ну, тихо оба! — неожиданно резко приказала госпожа. Мы немедленно умолкли. Не выполнить прямой приказ? Увольте — самоубийц нет. А она закрыла глаза и, зажав один флакон в правой, а другой в левой руке, замерла. Казалось, даже дышать перестала. Это странное оцепенение, впрочем, длилось недолго — минуты три. А потом госпожа серьезно и задумчиво взглянула на меня и тихо поблагодарила:

— Спасибо, Марк! И за то, что делишься этим со мной — отдельная большая благодарность. Вот только красный флакон, извини, не для меня.

Я улыбнулся. Было очень приятно принимать ее благодарность. Оказывается, делать подарки любимой женщине — отдельное, ни на что не похожее удовольствие. Пожалуй, эти несколько минут стоили всех ужасов подземелья. Я тихо сказал:

— Да не за что. Могу рассказать, что для чего, и как пользоваться.

— Не надо. Я уже знаю, — ответила она. — Кстати, ты долго собираешься так стоять? Лучше присаживайся рядом.

Я вздохнул. Что это — не понимает или издевается?

— Простите, госпожа, не могу.

— Заболел? — обеспокоено спросила она.— Что-то с позвоночником? Ранен? Встать не можешь? Недомогание давно почувствовал?

Она просто засыпала меня вопросами, не давая даже рта раскрыть, чтобы объясниться. Артур тихо положил руку ей на плечо.

— Нет, все с ним в порядке. Просто, как начальник службы безопасности, действительно несет ответственность за происшедшее. И ты должна принять решение о мере и сроках его наказания.

Лицо ее поскучнело, она серьезно посмотрела на Артура и спросила:

— А это обязательно?

— Да.

— А какое наказание? Да я, собственно, вовсе считаю, что его не за что наказывать.

Артур осуждающе нахмурился.

— Ты, дорогая, можешь считать, как угодно. Но существует так называемое «общественное мнение». И вот тут я тебе со всей ответственностью заявляю: если ты спустишь все без последствий, как для виновных в измене, так и для службы безопасности, тебя не поймут! Более того — сочтут слабой. А значит, очень скоро на горизонте появятся новые желающие получить власть.

— Понятно, — убитым голосом согласилась она. — И что я должна делать, чтобы все было, как надо?

Артур вздохнул и словно непонятливому ребенку растолковал:

— В отношении взятых живыми изменников провести следствие. Его результаты предать огласке, а виновных — публичной казни.

Она скривила лицо и передернула плечами, тут же зашипев от боли в сломанных ребрах.

— Я не хочу никого убивать!

— Не обязательно. Достаточно лишения звания, поместий, состояния и публичной порки. Потом — вечное заключение. При таком раскладе — никаких трупов.

— Варварство!

— С тобой, как я погляжу, тоже не особо церемонились, — напомнил Артур.

Она вздохнула, но промолчала.

— Теперь что касается службы безопасности.

Артур бросил на меня короткий, полный сожаления взгляд.

— Тут ничего не поделать. Ответственность и наказание несут глава и его заместитель.

— А кто заместитель?

— Рик, госпожа, — ответил я. — Вы его видели: невысокий, гибкий, с темными волосами и немного оливковым цветом кожи.

— Ах, да! — припомнила она. — Он еще очень красиво мечом махал, когда на нас тогда на дороге напали.

Я невольно скривился. Ну кто так говорит — «мечом махал»? Не махал, а работал!

— Ну, и что с ними? — спросила она Артура.

Я замер, ощущая, как по позвоночнику скользнула волна холодных мурашек, и онемели губы.

— Вариантов много. На твое усмотрение: от продажи на рабском аукционе и смертной казни до ссылки и публичного наказания.

— Я не хочу их наказывать, — чуть слышно, не поднимая глаз, проговорила avanta-mou.

— Понимаю, — так же тихо ответил Артур. Потом взял ее маленькую ладонь, накрыл сверху другой рукой и твердо сказал:

— Надо.

— Не хочу.

— Эля!

— Не буду...

— Не капризничай!

— Не кричи на меня! — воскликнула она со слезами в голосе.

— Все, извини! Извини! — всполошился Артур. — Только без слез. Давай все вместе посоветуемся и найдем какой-нибудь самый нестрашный вариантик.

Я решительно наплевал на все правила, присел на кровать, осторожно обнял ее за плечи и, притянув к груди, нежно успокаивающе гладил по голове, полностью игнорируя остолбеневшего от моих действий Артура. Я держал ее так до тех пор, пока не почувствовал, что она успокоилась. Тихонько чуть коснулся губами лохматой макушки и отстранился. Очень надеюсь, что госпожа не оторвет мне руки прямо сейчас. Я старался даже не смотреть в ее сторону. Но текли секунды и... ничего не происходило. Я рискнул чуть-чуть, краешком глаза взглянуть на нее. Госпожа, ссутулившись и нахохлившись, словно больной воробышек, сидела на кровати и с тоской в глазах смотрела в окно. И молчала.

Первым нарушил тишину Артур. Он кашлянул, привлекая внимание, и предложил:

— Теперь, когда все успокоились, давайте без эмоций найдем нормальное решение.

— Давайте, — безучастно отозвалась она.

— Эля, без наказания не обойтись. Самое безобидное, на мой взгляд, ссылка.

— Нет! — воскликнули мы одновременно. Переглянулись.

— Я против! — снова вместе.

Я ошарашено тряхнул головой, а она улыбнулась и пояснила:

— Ага! Мира после ссылки до сих пор как тень по дворцу скользит. Совсем безобидно, конечно же!

Артур нахмурился.

— Ну хорошо, пусть не ссылка. Тем более, что кому-то нужно вести дознания. Но другой вариант тебе еще больше не понравится.

— Это какой?

Я жестом остановил Артура.

— Позволь мне.

Он согласно кивнул.

— Другой вариант — публичная порка на дворцовой площади.

Эльга возмущенно дернулась, собираясь возразить, но я приложил палец к губам, с просьбой о молчании.

— Дослушайте, госпожа. Обычно наказание ведется до потери сознания наказуемым. Тут уж кому как повезет. Но, если госпожа императрица остановит палача, никто не будет возражать. Формально все исполнено: и волки целы и львы накормлены.

Она задумалась, хмуря лоб.

— Все равно, мне это не нравится.

— Эля, это самый мягкий вариант, — поддержал Артур. — Отсчитаем ударов по десять и все.

— Десять?!

— Всего десять! Когда меня лишали титула, я потерял сознание после пятого десятка. Так что это не много. Честно.

Она с ужасом смотрела на Артура.

— Боже мой!

— Успокойся, с ними все будет в порядке.

— Я не о них. Я о тебе, — потерянным голосом отозвалась госпожа. Артур нахмурился.

— Дела давно минувших дней. Забудем.

Она обняла себя за плечи, будто пытаясь отгородиться от всего.

— Я там была... во время этого?

— Да. Не стоит...

— Хорошо. Я понимаю, тебе не приятно вспоминать.

Артур вздохнул.

— Все нормально. Я прекрасно понимаю, что там была не совсем ты, и тогда вообще ты не отдавала себе отчета в своих действиях. Вернемся к делу. Мы останавливаемся на этом варианте?

— А нельзя просто выговор?

— Ты еще в угол поставь! Нет.

— Да.

— Отлично.

— Спасибо, avanta, — я благодарно прикоснулся к ее плечу. Просто было очень приятно прикасаться к ней — пусть даже так — самыми кончиками пальцев.

— Чудак, — печально сказала она. — Чудаки вы оба. Один уверяет, что все хорошо и ищет мне оправдание, хотя должен прибить на месте «за все хорошее». Другой за то, что изобьют спасибо говорит. Или я чего-то не понимаю, или мир сошел с ума.

— Ты кое-чего не понимаешь, — тепло улыбнулся Артур.

— А с миром все в порядке! — добавил я. — Вы только с флаконами решите что-нибудь побыстрее.

— Я подумаю, — серьезно ответила моя avanta-mou.