Руины Тиррэн Рина. Пламя на углях (джен)

35 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Замок Лиррэ, Лэсвет, Странный мир

План маленького ночного похождения наконец-то был продуман во всех подробностях, и теперь оставалось лишь ждать темноты. Для Серафимы, правда, всё ещё было большой загадкой то, каким образом Илва собирается отвлекать стражу… Да и сомнения по поводу того, можно ли ей доверять, до сих пор оставались.

Пусть она и казалась довольно надёжной, и к тому же клятвенно заверила Серафиму, что от неё никто о вылазке не узнает, она всё ещё продолжала относиться к вьёле настороженно. Серафима не знала, насколько ценна клятва на вьёльей крови — Илва с чего-то взяла, что это необходимо, и уж клятва-то точно всех успокоит, — но решила всё же вынужденно довериться своей нежданной помощнице. К тому же, цели визита в Пурпурную Башню Илва не знала — после десятка разнообразных версий настырная вьёла сдалась и плюнула на эту самую цель, заявив, что всё равно ей делать нечего, пока Сверр со своим заданием копается.

Интереса ради Серафима спросила, в чём задание заключается, и Илва, злорадно хихикая, поведала, что младший сын Светлейшего Эрнанна, Рэттан, умудрился десять дней назад удрать с острова, несмотря на запреты временно исполняющего обязанности правителя старшего брата — Пресветлого Эртара, однако всплыло это буквально пару дней назад, поскольку Пресветлый младшим братом не сильно интересовался. Теперь же он рвёт и мечет, а также снарядил для поиска нерадивого второго наследника поисковый отряд, к которому — в идеале — должны были присоединиться люди Главного Магистра. По необъяснимым причинам Пресветлый не захотел отправлять в погоню множество своих магов, зато очень вовремя вспомнил про родство своего высокого семейства с правителем Лэсвета и теперь собирался использовать его в своих интересах.

Лично Илва считала, что в побеге не было ничего удивительного — по её словам, несчастный Светлый день ото дня расхаживал по территории Небесной Резиденции без дела, и с такими темпами ещё лет через десять обязательно бы загнулся (а, может, и свихнулся), потому что его братец никаких дел ему не доверял, а обучение «всяким этикетным штучкам» уже было закончено, и довольно давно. Когда же Серафима спросила, почему Илва так пренебрежительно отзывается о, в общем-то, своём правителе, ей было в красках расписано, какая же тот унылая и высокомерная склизкая гадина, совершенно не склонная веселиться или хотя бы заниматься чем-то, кроме своих документов.

Серафима решила не спорить с ней, хотя про себя подумала, что вполне разделяет несклонность Пресветлого к Илвиному веселью. Такому высокопоставленному эльфу вряд ли надлежало быть в восторге и от воровства вина из собственных подвалов, и от присутствия в своих владениях такого, м, шкодливого и в целом склонного к проделкам создания.

Серафима вдохнула и выдохнула чуть раздражённо. Незнание того, как именно будет отвлекаться охрана, нервировало, но, по словам Илвы, желаемые пара часов для копания в Башне у неё точно будут. Серафиме хотелось в это поверить и успокоиться, но нервы напряжённо звенели, а уже родное нехорошее предчувствие, ставшее её постоянным спутником, навязчиво скребло по спине коготками.

Она в который раз взглянула на часы: солнце в это время года заходило примерно в девять, Замок начинал засыпать к десяти, поэтому выходить планировалось пол-одиннадцатого. За это время сэрен мирэ оставалось практически в одном месте, однако на циферблат часов его свет попадал только первые несколько часов, а после оно смещалось к востоку и в нужную точку светить уже никак не могло. Серафима не была уверена в том, что это принципиально важно — возможно, «свет сэрен мирэ», что «поглощается цветком Солнца» был просто указанием места, но вдруг дверь в хранилище открывается только при этом самом свете? Откуда ей знать наверняка?

И пусть торопиться Серафиме, по сути, было некуда, она хотела покончить с Пророчеством как можно скорее. Желательно, сегодня. Что-то словно толкало её вперёд — простое любопытство, всё то же предчувствие, зуд в ногах и кончиках пальцев, когда она думала о Пророчестве, или всё это сразу? Хотелось поспешить, быстрее разгадать эту загадку и спать спокойно, вновь изображая из себя ту милую приличную девочку, которой и в голову бы не пришло залезть туда, куда не следует, но... Но на проклятых часах было лишь восемь, а, значит, времени до начала вылазки оставалось ещё мучительно много.

Чем же занять себя, куда деть эти зудящие в предвкушении руки? Не идти же к Башне за несколько часов! Серафимин взгляд упал на лежащие на столе сказания, которые она так и не смогла донести до библиотеки. Очень кстати, как оказалось. Может, всё же попытаться их дочитать?

Серафима цапнула книгу, опасно нагнувшись с подоконника, и открыла на нужной странице. В нос опять ударил запах пыли и старины, который, сколько она с этим томиком ни таскалась, всё не желал выветриваться.

«Афинар рэккэс тамерэ дэмьерс, омелэ Сифизьер, армиар тэвэс!», — громко воскликнул огненноволосый герой Ларсенар, воздевая вверх руки, перстнями унизанные, пламенеющий меч сжимающие. Умилостивил он своими словами заклятыми семерых демиургов, и дрогнула стена монолитного камня, узором паутины разошлись по ней трещины, открылись врата в сокровищницу прекрасной королевны Лафеи. Возликовал огненноликий воин, вознёс хвалу великим Семерым и шагнул вперёд, к разверзшейся сокровищнице…

Внезапный стук в дверь прервал чтение на середине фразы. Видимо, ей не суждено было дочитать эти дурацкие Ларсенаровы похождения, раз её вот уже второй раз прерывают на одном и том же абзаце. Хотя, может, это всего лишь служанке понадобилось что-то срочно ей сообщить, и она сможет вернуться к книге уже через несколько минут? В такое время Серафима никого не ждала, да и никто не мог бы к ней прийти — Мир наверняка был со Сверром, Элин к ней в принципе не заходила, Магистры вряд ли бы почтили её своим присутствием, а с Илвой они договорились встретиться у Розовой Башни. Помимо служанки, это мог быть разве что…

— Серафима, это я, — голос Сильвестра оправдал её последние ожидания, хотя сегодня она не рассчитывала его увидеть. Не рассчитывала и, если быть честной, не очень хотела после той прогулки, о которой всё не получалось забыть. Веста не было слышно весь день, и это появление под вечер было довольно странным — обычно он всё же приходил раньше, считая столь поздние визиты проявлением банальной невоспитанности. Понадеявшись, что его приход не вызван желанием поговорить о той сцене у дерева, она спрыгнула с подоконника, положила ровнее притащенную туда подушку и подошла ближе к двери, пытаясь принять непринуждённый вид.

— Проходи, — Серафима постаралась, чтобы её голос звучал как можно более ровно. Не то чтобы она не хотела видеть его совсем отчаянно, просто сейчас не была готова к возможному разговору. С чувствами Сильвестра у неё не было ни малейшего желания разбираться ни сейчас, ни потом. Да, она чувствовала себя очень виноватой за то, что не может их принять, но не притворяться же перед ним, что она ощущает что-то в ответ?

Вест вошёл, облачённый почему-то в дорожную одежду: высокие тёмные сапоги, простой и наглухо застёгнутый кафтан из плотной ткани, под которым не было видно камзола, длинный плащ с капюшоном и фибулой в виде солнечного цветка. Свои обычно распущенные волосы он убрал в тугой хвост на затылке.

— Я зашёл попрощаться. Главный Магистр отправляет меня на задание в другой город, это займёт, наверное, две недели или чуть больше. Отбываю я буквально через несколько минут, но мне хотелось увидеть тебя перед отъездом.

— Это… неожиданно, — изумлённо ответила Серафима, про себя всё же облегчённо вздохнув. Он зашёл только попрощаться, просто попрощаться. И ещё две недели она может дышать спокойно, не думая о том, что им придётся объясняться.

— Я сам был удивлён, как заданию, так и срочности отбытия. Наверное, произошло что-то серьёзное, обычно Магистр посылает своих воинов, — Сильвестр нахмурился, было видно, что он задумывается над этим вопросом не первый раз. — Я должен встретить и доставить сюда одного человека. Магистр просил не разглашать деталей задания никому постороннему, и это тоже меня тревожит. Само по себе оно не должно быть каким-то особенным, но вся эта таинственность...

— Значит две недели… что же, удачи. Будь осторожнее, я... Я буду волноваться за тебя. И скучать, — она скованно улыбнулась, не зная, что ещё может сказать. Этот внезапный отъезд смешал всё в её голове ещё больше. Зачем Магистр его отсылает? И... Всё же, что бы она там ни думала, что бы ни случилось на той прогулке, как бы ей ни было теперь неловко, расставаться с Сильвестром надолго не хотелось. Да, он смог стать ей другом, всё же смог. И как бы ни была шатка эта дружба, она не хотела её рвать.

И оставаться в Замке наедине с Магистрами тоже не хотела, не хотела отпускать его от себя. Как эгоистично...

Внезапно он сделал несколько торопливых шагов вперёд, сокращая расстояние между ними, и крепко обнял, с силой прижимая к себе. Серафима уткнулась лицом в его грудь, не удержалась, обняла сама, вцепившись пальцами в ткань на его спине. Ноздри защекотал запах чего-то льдистого, свойственного только Сильвестру.

— Спасибо. Я постараюсь вернуться как можно скорее и ты… ты ведь знаешь, как дорога мне. И ты дорога мне любой, мне абсолютно не важно, есть ли у тебя память, нет ли её, это ничего не меняет, просто запомни это. Чтобы с тобой ни случилось, это ты, всё та же ты. И я всё так же... Маррак, нет, это совершенно не важно. Просто помни мои слова, пожалуйста, и знай, что можешь мне доверять, — он на секунду зарылся лицом в её волосы, подержал в объятьях ещё несколько мгновений, отпустил, напоследок мимолётно коснувшись губами кончиков её пальцев, и вышел за дверь.

Серафима застыла посреди комнаты, почему-то не в силах сдвинуться с места. Она чувствовала, сколько недосказанного осталось между ними, повисло, запуталось в ставшей звенящей тишине, знала, что на самом деле скрывается за словом «дорога», что он посчитал сейчас неважным. Если до этого у неё и оставались какие-то крупицы сомнений по поводу его чувств, то теперь они исчезли окончательно.

И как одно только его появление смогло настолько сбить её с толку? Только что она думала, чем занять себя, а теперь бесцельно стоит и почти до плача не знает, что делать с Сильвестром и собственной отсутствующей влюблённостью. Всё было бы гораздо проще, люби она в ответ. Проще и правильнее. Вест умён, силён, красив, начитан, в будущем наверняка станет одним из величайших магов современности, он заботлив, он на многое готов ради неё пойти, но... Но в ней нет и отголоска тех чувств, что так ярко горят в его глазах. Несчастный Вест... Как же так вышло? Почему он смог разглядеть в ней что-то, а она в нём — нет? Всё должно было быть наоборот, наоборот, по всем законам жанра и совсем не сказочной реальности. Но почему всё пошло наперекосяк, почему не она готова ходить за ним по пятам, почему всё не так? Почему она не влюблена?

Казалось бы — вот тебе, девочка, волшебная история. Ты нужна, в мире вокруг правит бал магия, обитают эльфы — да и много кто ещё, ты приближена к сильным мира сего, живёшь в замке, на тебя большими глазами смотрит молодой и привлекательный дракон, поддерживая все традиции этих новомодных женских романов, а ты... А что ты? Лезешь в какую-то башню и видишь в том, кого могла бы — и должна бы — полюбить, лишь друга. Что не так с тобой, девочка? Что не так с тобой, твоей памятью и всем этим распрекрасным миром?

Она тряхнула головой, убеждая себя в том, что не стоит сейчас волноваться, не стоит вообще думать об этом — когда Вест вернётся, она с ним поговорит и всё решится. В конце концов, он взрослый человек, он должен понять. За эти две недели она всё ещё раз обдумает и взвесит, а потом попытается преподнести как можно мягче. Главное, чтобы с Сильвестром ничего не случилось по дороге… с ним ничего не должно случиться, ведь он сильный маг, он справится со своим заданием и скоро вернётся обратно.

Серафима старательно гнала от себя мысль о том, что эта внезапная поездка образовалась не просто так, и что теперь она осталась в Замке совсем одна, и некому будет её защитить, если что-то вдруг случится. Но от кого её защищать? Ведь никто здесь не желает ей зла, да и она всегда может прийти к Эмилу Курэ. Хотя ему, наверное, сейчас не до неё.

Да и, рассуждая по здравому смыслу, что могло с ней произойти в столь тщательно охраняемом месте? Ничего. И с Сильвестром тоже ничего не может произойти на каком-нибудь тракте. Они ещё поговорят, они всё решат, всё будет в порядке.

А скребущееся предчувствие — лишь обычная нервозность.

* * *

Ровно в половину одиннадцатого Серафима выскользнула из комнаты с подсвечником, переодетая вместо уже почти привычного платья в более удобные штаны и рубашку. Дурацкие узкие туфли тоже остались в комнате. В них она просто не сможет долго идти в быстром темпе, да и по лестницам взбираться будет затруднительно. К тому же те сапожки, в которых она давеча ездила на прогулку с Вестом, ступали гораздо мягче и тише.

Всё восточное замковое крыло было незнакомым — пустынным и тихим, тонущим в полутьме, чем-то напоминающим те галереи и коридоры, которые она увидела, попав сюда в первый раз. Хотя, быть может, она действительно шла тогда по этим галереям. В голове тогда всё так смешалось, что сейчас и не вспомнить.

Безлюдна была и такая же незнакомая Золотая Башня, утонувшая в ночном полумраке, через которую ей пришлось пройти. Внутри библиотеки в южном крыле слышались какие-то шорохи, поэтому она поспешила проскочить мимо неё побыстрее — вряд ли это кто-то опаснее Маура Нарта, бессменного летописца, но не стоит искушать судьбу.

Илва поджидала её у входа в Розовую Башню, что в конце южного же крыла. Завидев Серафиму, вьёла помахала ей рукой. Наверное, иначе она бы так и осталась незамеченной, со своей смуглой кожей и странной длинной рубахой практически слившись с темнотой.

— Я сходила к Пурпурной Башне пару минут назад, и вот что удивительно — днём стража была, теперь же её нет, — сообщила она вместо приветствия, отлепляясь от стены и переступая босыми ногами. — Прохладно тут у вас, хоть сразу в волка перекидывайся.

— Это довольно подозрительно. Честно говоря, было странным и нахождение там стражи, поскольку другие Башни так не охраняются, но когда ночью, в самое опасное, в общем-то, время, она исчезает, это выглядит ещё страннее, — Серафима нахмурилась. Может, кто-то узнал о её вылазке? Но откуда? Илва поклялась на крови, что, наверное, всё-таки ценно, да и выглядит довольно обескураженной, а больше она никому и не рассказывала. Кто мог узнать?

— Вот и мне так кажется. Может, у них смена дозора? Но почему так долго?

— Не знаю, но нам следует поспешить. Тогда ты сможешь подежурить у входа и в случае чего подать сигнал?

— Я-то смогу, но стоит ли идти сегодня? Возможно, эта ловушка? Я уже не раз так попадалась сама, когда пыталась стащить вино, — Илва с сомнением поглядела на тёмный дверной провал.

— Ты настолько любишь выпить? Ты знаешь, что большое количество алкоголя вредит организму? — Серафима тихо фыркнула.

— Да не пила я его, хватит уже! Просто остроухую гадину позлить хотелось, — Илва шмыгнула носом. — Так что там с твоей вылазкой за непонятно чем?

— Об этом походе никому не было известно, проблем быть не должно. Нужно идти, чем быстрее я узнаю то, что мне нужно, тем лучше... Если ты сомневаешься, то можешь остаться. Я тебя не заставляла изначально, в конце концов.

— Что бы я да отказалась от участия в развлекательной и щекочущей нервы афере? Вот ещё. Пошли. Если я увижу или услышу, что кто-то приближается, то зарычу. Ты услышишь, гарантирую, — Илва хмыкнула и первой шагнула в темноту.

— Тогда ты сразу выдашь своё местоположение.

— Ничего, я как-нибудь да выкручусь, мне не в первой, — она пренебрежительно махнула рукой, — никто меня ни в чём не заподозрит. А если и заподозрит — Сверр меня прикроет. Зря у меня, что ли, старший брат есть?

Несколько минут они шли в молчании, стараясь ступать по каменному полу как можно тише. Дойдя до двери, ведущей в Пурпурную Башню, они остановились. Илва замерла, озираясь, а Серафима осторожно толкнула дверную створку: та отворилась без малейшего скрипа.

— Это довольно странно, мне казалось, что её должны были запирать. Хотя, возможно, мне только казалось?..

— А охрана тебе тоже просто почудилась? Не к добру всё это. Попахивает опасностью, — Илва сунула голову за дверь и с шумом втянула носом воздух, — а вот людьми, да и вообще чем-то живым, не пахнет. Только магией, хотя меньше, чем на Элфанисе. Да и характерного эльфийского запашка нет.

— А у магии есть запах? — поинтересовалась Серафима, не спеша шагнуть внутрь. Гадкое предчувствие, до этого толкавшее её вперёд и вперёд, теперь словно тянуло назад, под иллюзорную защиту стен спальни.

— Конечно. Мы, перевёртыши, его хорошо чуем. А все остальные — нет. Драконьи маги ещё как-то улавливают, но лишь отголоски, — ответила Илва, а после заозиралась и сама её поторопила, — если ты собираешься куда-то идти — то делай это быстрее. Я что-то чувствую, но не из Башни, в галерее. То ли вьёл, то ли человек, судя по запаху. Странно, не могу понять. Что-то среднее между ними. Да и магией от него фонит... Поторопись.

— Подай мне знак, если что-то случится. Я пойду, — Серафима кивнула Илве на прощание и смело шагнула в Пурпурную Башню.

Внутри было довольно темно, тускло светящая свеча в золочёном подсвечнике едва разгоняла мутный обволакивающий мрак. Куда-то вверх уходила винтовая лестница, слабо мерцающая узкими белоснежными ступенями. Серафима начала подниматься, почему-то не решаясь коснуться её перил. Хоть ей и не было это свойственно, в этом месте Серафиму словно мгновенно окутал какой-то внезапный и суеверный страх, из-за которого она повернула бы обратно, не будь такой упёртой и любопытной.

Лестница кончилась, по ощущениям, минут через семь, и Серафима вышла на площадку около двадцати метров в диаметре. Пол был выложен цветной плиткой, прохлада которой ощущалась сквозь тонкую подошву полусапожек, очертания стен скрывались в полумраке, однако тут оказалось светлее — лучи сэрен мирэ проникали внутрь сквозь узкое стрельчатое окно в стене и падали на абсолютно обычную стену, выкрашенную светло-пурпурным. Серафима походила по кругу, осторожно ступая по скользкому гладкому полу и ища на стене хоть какие-то неровности. Но нет, она была идеально ровной, даже чересчур. Ни намёка на тайник.

Серафима понимала, что тут явно что-то нечисто, но ничего не могла придумать. Как раз над ней, по её расчётам, находились часы-цветок солнца, судя по окну, в них сейчас как раз падал свет. Однако стука неживого сердца слышно не было нигде, а на стене, куда падал луч, не находилось ни единой щёлочки. Конечно, ведь здесь явно замешана магия, которой Серафима не владела от слова совсем.

Ещё с четверть часа она побродила по залу, свободной рукой ощупывая стену, но всё без толку. А затем у неё потухла свечка. Сначала не происходило ничего — да и потом ничего особенного не случилось. Не вспыхнули ослепительно стены, не распахнулись скрытые двери, не упало с потолка Пророчество. Просто слабо замерцала освещённая сэрен мирэ часть стены, и послышался едва различимый стук. А может, это так громко бухало сердце в её груди? Нет. Всё же слишком громко, слишком отчётливо.

По коже Серафимы пробежали мурашки. Сейчас вершилось что-то неизведанное и волшебное. Она предвкушающе шагнула вперёд, позабыв о своей боязни мутной темноты. И вновь ничего не случилось, хотя по всем законам сказочно-фэнтэзийного жанра стена должна была исчезнуть перед Избранной, ну или хотя бы превратиться в какие-нибудь золотые врата и распахнуться. Но то ли сказка была неправильная, то ли Серафима — не избранная.

Ощущение сказочности почти прошло, стена под её пальцами никак не реагировала. Наверняка нужно было заклинание, отпирающее двери, да ещё и не простое, а мудрёное. Им-то Серафима и не озаботилась, и к своей досаде осознала это только сейчас. Что же, можно считать, что вылазка за Пророчеством успехом не увенчалась. Она усмехнулась и покачала головой — это же надо было так сглупить? А она ещё считала себя девушкой если не умной, то хотя бы не глупой. С самого начала было понятно, что это дурацкая затея. И стоило так рисковать ради того, что всё равно не сможешь добыть без этого марракового владения магией? Оставалось надеяться, что её визит в Башню хотя бы останется незамеченным. Как она объяснит Магистрам, что здесь забыла? Они и так-то относятся к ней едва ли с приязнью, спасибо той истории с зельем.

Серафима повернулась к выходу, сделала пару шагов, а потом предприняла абсолютно нелепую и провальную попытку. Как там вопил Ларсенар, пытаясь взломать королевскую сокровищницу и взывая к Семерым? Слова драконьего языка всплыли в голове сами собой, словно она вновь держала в руках книгу со сказаниями и рассматривала её бежевые старые листы, исписанные убористым почерком.

— Афинар рэккэс тамерэ дэмьерс, омелэ Сифизьер, армиар тэвэс! — вышло совершенно не по-геройски и немного путано и хрипло. Однако стене почему-то хватило.

Она вспыхнула золотистыми рунами и исчезла в полупрозрачном мареве, стук стал почти оглушительным, как и вопль предчувствия, Серафима дёрнулась к открывшемуся проходу, успевая увидеть огромное неистово бьющееся багровое сердце, от которого лентами расходились в стороны золотистые нитки сосудов, мерцающий свиток и какую-то дымку невообразимого цвета. Но вот боковым зрением она заметила смазанную тень, затем почувствовала на затылке лёгкое жжение и провалилась в беспамятный мрак, не успев даже вскрикнуть и понять, что именно сейчас произошло.

Только мелькнула в опустевшей голове мысль: «Доигралась».