After Homecoming (гет)

Это все напоминало сцену из банального ситкома. Ужас отразился в глазах Мишель, и она медленно обернулась, увидев свою маму с двумя бумажными пакетами из супермаркета.

— Привет, мам! Это… П-п-питер.

Немного боясь того, как может отреагировать её мама, ЭмДжей сделала шаг назад, чуть не упав при этом на Питера.

Паркер придержал оступившуюся Мишель за плечи и легонько сжал, придавая ей уверенности. Он чувствовал, как дрожит ее голос — видимо, она и впрямь боялась.

— Здравствуйте, мэм. Я Питер, — вышел он из-за спины Мишель, подумав, что это выглядит так, словно он за нее спрятался. — Мы с вашей дочерью учимся вместе. Позвольте, я помогу вам с сумками, — забрал он пакеты из рук ошеломленной женщины.

— Франческа, — удивленно разглядывая Питера, представилась она и хотела было уже что-то сказать, когда дочь прервала ее. Глаза матери распахнулись еще шире, а Питер, вспыхнув, и вовсе чуть не упустивший продукты, бросил на Мишель беспомощный взгляд, красноречиво говорящий «ну зачееееем?!».

Набравшись храбрости, Мишель глубоко вздохнула и сказала:

— Я знаю, что ты против того, чтобы я гуляла с мальчиками, но Питер очень хороший, он заботится обо мне. И мы только целовались, что бы ты там ни думала. А даже если бы и не только, мам, мне не двенадцать, у нас уже был курс сексобразования, я знаю, что такое ЗПП и резинки. Но мы пока не собираемся этим заниматься, нам просто весело вместе.

Будучи на нервах, она тараторила несколько минут, пару раз повторив, что Питер очень хороший, и даже не подумала, какую реакцию такая откровенность вызовет у ее собеседников.

— Мы просто гуляем вместе. И все. Я не делаю ничего плохого, — закончила она и засопела, будто после пробежки.

— Гуляем, да, — проморгавшись, Паркер поднял краснющее лицо на Франческу Джонс, которая была не менее растеряна. — Мишель права. Пойдемте? — предложил он, надеясь, что смена места разрушит воцарившуюся атмосферу неловкости.

Еще раз оглядев новоявленного парня своей дочери, Франческа кивнула и пошла вперед, ведя Питера к их дому.

Осознав, что все смутились от её речи, Мишель смутилась тоже. До квартиры они дошли в гробовой тишине. В лифте она решилась заговорить:

— Я… кажется, сказала что-то лишнее, да?

— Ну как тебе сказать, — вздохнула Франческа. — Твоя откровенность — это что-то, — фыркнула она. — Но теперь я хотя бы сходу в курсе всей ситуации — за это спасибо.

— То есть, ты не против? — удивилась Мишель.

Она посмотрела сначала на маму, затем на Питера, пытаясь понять, что происходит.

— Я… Я знаю, что ты волнуешься за меня. Но со мной все будет хорошо. Правда.

— Я верю, — кивнула Франческа. — У тебя телефон сел, ты знаешь? Когда я прочитала твою записку утром, я сразу тебе позвонила и узнала это. Но, раз ты не сумела его нигде подзарядить, я сделала вывод, что ты занята чем-то действительно захватывающим, раз даже смартфон не достала. Теперь я вижу, чем, — с улыбкой оглядела она из-под пушистых ресниц Питера, смущенно улыбнувшегося от этого. — Точнее, кем. И да, я не против, если ты дашь мне обещание придерживаться намеченного курса.

Глядя на мать Мишель, Питер прекрасно понимал, в кого она пошла и внешностью, и характером — Франческа была так же необычна и так же остра на язык, как и ее дочь.

— Сел? — удивлённо переспросила Мишель.

Потом она с улыбкой посмотрела на Питера. Им было так хорошо вместе, что она действительно ни разу не взглянула на телефон.

— Конечно, — кивнула Мишель матери и покраснела.

Она считала себя взрослой, но разговоры о сексе, а тем более с матерью, и тем более в присутствии Питера, очень смущали её. Питера происходящее смущало не меньше, и он повернулся к Мишель, благо ее мама отвернулась, и одними губами сказал: «Ты сама это начала», наслаждаясь видом ее зардевшихся щек.

Он выдохнул с облегчением, когда они, наконец, вышли из лифта и оказались в квартире Джонсов. Поставив пакеты на столик, он повернулся к Мишель и ее маме:

— Рад был познакомиться с вами, миссис Джонс. Я, наверное, пойду…

— И даже не останешься на ужин? — испытующе посмотрела на него Франческа.

— Эммм… — Питер замялся, ища поддержки у Мишель, но та, казалось, ждала от него того же. — Если вы так желаете…

— Оставайся! — с надеждой посмотрев на Питера, попросила Мишель.

Затем она взглянула на мать и осторожно спросила:

— Мам, а где Сэм?

— Он решил, что ему стоит пожить отдельно, — лаконично и сухо ответила Франческа, давая понять, что она не намерена обсуждать это при посторонних. Она доставала покупки из пакетов, и это помогало ей спрятать от детей обеспокоенное лицо.

— Ясно, — неуверенно пробормотала Мишель и решила сменить тему. — Тебе не нужна помощь с ужином?

На предложение дочери Франческа фыркнула — точь-в-точь как Мишель:

— Будто я без желторотых не соображу, как лазанью делать. Дуйте с моей кухни, только без глупостей там в комнате.

Она показала на свои уши, намекая на то, что она услышит, если они займутся чем-то не тем. На что Мишель смущенно ответила протяжным: «Маааам!».

— Лучше покажи ему свои рисунки! Она чудесно рисует пастелью, акварелью и прочими красками. И ещё без конца калякает в своем блокноте. Но блокнот запрещено трогать под страхом смертной казни, — миссис Джонс рассмеялась.

Мишель повторила свой смущенно-возмущенный возглас и, схватив Питера за руку, увела его с кухни.

— Мама — повар, она уже лет двадцать работает в разных ресторанах. Готовит так, что чума просто. Она не очень любит, когда я под ногами болтаюсь во время готовки, говорит, что на работе советчиков хватает. Это был просто безотказный способ свалить, — она довольно усмехнулась, открывая дверь своей комнаты.

— Добро пожаловать, — ЭмДжей махнула рукой и пригласила Питера внутрь.

И первое, что она сказала, когда они закрыли дверь, было:

— Как же я рада, что она рассталась с этим придурком, — после чего она обняла Питера и уткнулась ему в плечо.

— Теперь, должно быть, тебе будет лучше, — ответил он, обнимая ее. — Ну что, покажешь? — немного дразняще хмыкнул он, позабыв о неловкости, как только остался с Мишель наедине.

— Я бы не хотела, чтобы она осталась одна. Но пусть лучше в следующий раз это будет кто-то нормальный, — вздохнула девушка.

После просьбы Питера у неё похолодели руки.

— Я думаю, что теперь у меня нет особого выбора, да? — она неуверенно посмотрела на Питера.

Затем ЭмДжей чмокнула его в губы, села на кровать, похлопала по месту рядом с собой, а сама полезла под подушку, доставая оттуда свой бесценный скетчбук. Опустив глаза, она положила тетрадку Питеру на колени.

— Вот.

— Тут есть чего стесняться? — поднял он брови, но, раскрыв альбом на последней зарисованной странице, тут же увидел… себя?

Приглядевшись, он заметил дату, вписанную в беглый набросок — четыре дня назад. Он принялся листать в обратном порядке, словно бы отматывая свою школьную жизнь вспять, с каждым из датированных рисунков, пока в очередной раз не наткнулся на себя, еще щуплого, в круглых, несуразных очках, со свисающими на лицо завитками волос.

Взглянув на замершую Мишель, он перевернул еще несколько листов, видя себя, прежнего, в разных ситуациях… Питер отложил альбом на подушку и потянулся, притягивая ее к себе, прижимая, целуя.

Наконец, он оторвался от губ ЭмДжей, прижался к ее лбу своим и прикрыл глаза.

Джонс с замиранием сердца следила за тем, как он смотрит её рисунки, пока внезапно он не отложил альбом и не поцеловал её. Мишель понимала, что в этот момент стоит помолчать, но ей захотелось сказать:

— Ты недавно говорил, что не уверен, взглянула ли бы я на тебя до укуса. Теперь ты знаешь, что да. Когда я перешла в эту школу, в первый день ты помог мне найти библиотеку. Ты был очень добрым и милым. Ты и сейчас такой, — она снова чмокнула его в губы.

В ответ Питер только улыбнулся и переплел пальцы их рук. То, что он увидел, только подтверждало, что Мишель действительно нравился он сам, каким бы он ни был — это ощутимо прибавляло уверенности. Шутка ли, когда пятнадцать лет считал себя неудачником?

— Меня никогда никто не рисовал, — признался он. — А ты зря так говорила, у тебя очень здорово получается.

— Я думала, что ты решишь, что это странно — что я столько раз тебя рисовала, — неуверенно начала Мишель, но тут же опять вернулась к привычному тону: — Твоё глупое лицо, — она легонько ткнула его в щеку, а потом схватила за подбородок и поцеловала.

— Это странно, да, но теперь-то я знаю, что ты просто втрескалась в меня, — самодовольно ухмыльнулся Питер ей в губы, услышав шпильку — немного картинно, чтобы Мишель поняла, что он шутит.

Мишель закатила глаза, как бы говоря: «Ой, все!», а затем отплатила Питеру той же монетой — запустила руки ему под футболку и начала щекотать.

В ответ на попытки Мишель заставить его извиваться так же, как и она, Питер лишь пофыркивал от смеха — он не настолько боялся щекотки, но позволил себе расслабиться и чувствовать ее пальчики, проворно бегающие по его коже, выказывая при этом живую реакцию, и ЭмДжей не останавливалась.

— Ну, так не интересно! — разочаровалась она, явно не спеша вынимать свои руки из-под его футболки. Щекотки не получилось, но её руки нашли что-то более интересное — довольно рельефный для пятнадцатилетнего подростка пресс.

Замерев от ее прикосновений, которые стали чуть откровеннее, Питер невольно шумно выдохнул и закусил губу, глядя Мишель в глаза.

— Я думаю, что мне стоит остановиться, — тихо прошептала Мишель, немного напуганная тем, что чуть было не зашла слишком далеко.

Она вытащила руки из-под его рубашки как раз вовремя: они только успели сесть ровно, как в комнату вошла Франческа. Оглядев детей с видом «Знаю я, чем вы тут занимаетесь!», она спросила:

— Я хотела спросить, с чем вы хотите лимонад. Я купила апельсины и грейпфруты. У тебя есть на что-то аллергия, Питер?

Понятное дело, это был только предлог, о чем красноречиво свидетельствовал взгляд Мишель.

— Я показывала Питеру свои рисунки, мам.

— Вижу, — кивнула женщина.

У Питера еще не прошло волнение от прикосновений Мишель, когда к ним зашла ее мама.

— Нет, у меня… — помотал он головой, смутившись, — нет, мэм.

Вопреки тому, что рассказывала о ней Мишель, Питеру не было страшно от знакомства с Франческой. У дочери определенно был ее резкий характер, но бояться ее не получалось. Глядя сейчас на миссис Джонс, Питер невольно отметил, что она выглядит даже моложе Мэй.

— Я думаю, что Питеру очень понравились твои рисунки, — с хитрой улыбкой посмотрев на покрасневшего мальчика, сказала женщина. — Ладно, скоро все будет готово.

— Спасибо, мам, — кивнула Мишель. Стоило ей закрыть дверь, как Мишель выразительно посмотрела на Питера.

— Что? — нахмурился Паркер, глядя на нее.

— Ничего, — усмехнулась Мишель. — Пойдем, — она махнула рукой.

На кухне пахло безумно вкусно. В духовке томилась лазанья, а Франческа толкла в большой ступке апельсины и мяту.

Отодвинув стул перед Мишель, Питер устроился рядом с ней — теперь пришла его очередь чувствовать себя неловко, и если в Мэй он был уверен, то тут его не покидало ощущение, что может быть все что угодно.

На столе уже лежали тарелки и приборы. Пока миссис Джонс раскладывала ужин по тарелкам, на кухне царило напряжённое молчание. Закончив, она поставила на стол тарелки с лазаньей и кувшин с лимонадом, села рядом с детьми и спросила:

— Питер, а как давно вы с Мишель знакомы?

Питер взял вилку, чувствуя, как у него слегка вспотели ладони.

— Чуть больше, чем два года, мэм, — ответил он. — С тех пор, как она перешла в нашу школу. У нас много общих классов.

— А кем ты хочешь стать? Мими вот никак не определится, — Франческа посмотрела на дочь.

— Маам, не называй меня так, — смутилась та.

— Не буду… Мими, — рассмеялась Франческа.

Их сходство просто поражало. Даже дразнилась её мама точно так же.

— Я пока тоже не знаю, но меня всерьез привлекают точные науки: физика, химия… Что-то связанное с этим, — пожал плечами Питер, улыбнувшись. — Мими? — шутливо сощурился он, переводя взгляд на Мишель. — Звучит очень мило!

— Ну, уже более конкретно, — одобрительно кивнула миссис Джонс. — Мими кем только не хотела стать. От конгрессвумен до художника комиксов. Но сейчас…

— Я думаю стать инженером. Хочу работать на НАСА, — послушно ответила Мишель, понимая, что стесняться глупо. Вокруг были дорогие ей люди, которые пытались узнать её получше.

Признавшись, она чуть смущённо улыбнулась и стала резать лазанью, а попробовав, похвалила мамину стряпню.

— Да, мэм, потрясающе вкусно! — присоединился Питер, едва не хлопнув себя по лбу за забывчивость.

Он ободряюще посмотрел на Мишель — Питер понятия не имел, что она мечтает о таком, но теперь это знание отправилось в его личную копилку под названием «ЭмДжей».

— Да ерунда… Но я рада, что вам нравится, — растаяла Франческа.

— Если совсем по правде, то я сейчас стажируюсь в лаборатории в Старк Индастриз, и был бы рад, если бы из этого что-то получилось, — признался Питер.

Одними губами, чтобы мама не заметила, Мишель прошептала: «Выпендрежник!», а миссис Джонс, напротив, была впечатлена.

— Это очень здорово, Питер. Как тебе удалось туда попасть?

Прочитав по губам, что сказала Мишель, Питер только фыркнул — он знал, какова будет ее реакция на его слова, поэтому не был удивлен.

Мишель хихикнула на вопрос матери, но потом поняла, что ей о таком знать не стоит.

— Он выиграл грант. Он тот ещё всезнайка, — улыбнулась ЭмДжей.

— Мими!

— Ну я же не дразню его. Это комплимент.

— Все именно так, как говорит Мишель, — кивнул он, отметив, как быстро она нашла выход из положения.

После ужина Питеру позвонила Мэй, и он ушел домой.

— Мам? Нам стоит обо всем поговорить? — неуверенно начала Мишель, вернувшись в кухню после того, как проводила Питера.

— Думаю да, — Франческа заколола наверх кудрявые волосы и поставила перед дочерью и собой по креманке с мороженым. — Он тебе сильно нравится?

Мишель взяла ложечку и зачерпнула чуть-чуть, опустив глаза.

— Мне кажется, что больше, чем я ему. А что насчёт Сэма? — осторожно спросила она.

— Почему ты так думаешь? — аккуратно выщипанные брови Франчески взлетели вверх. — Сэм… — вздохнула она. — К черту Сэма. Я больше не собираюсь это выносить. Послушай меня, — ткнула она ложечкой в сторону дочери, облизав губы, — никогда не связывайся с такими эгоистичными придурками, как Сэм.

«И как твой отец», — добавила она про себя.

— Ну… — тут до Мишель дошло, что она не хочет говорить маме всю правду — что, возможно, она была просто планом Б после переезда Лиз. — Ну, как ты могла заметить, я не очень умею общаться с людьми. И я… не очень женственная.

Вздохнув, она посмотрела на маму. Она была очень сильной, не было сомнений, что она переживет этот разрыв и снова будет счастливой, показав метафорический средний палец этому придурку. Такой же она воспитывала и Мишель.

— Питер хороший. По крайней мере, пока не доказано обратное, — девочка немного грустно улыбнулась.

— Неплохой такой, да, — улыбнулась в ответ Франческа. — Мне показался весьма приятным. И на тебя смотрит так, что не скажешь, будто его не устраивает уровень твоей женственности, — фыркнула она. — Но ты, конечно, выдала! — Вспомнив речь дочери по пути домой, Франческа расхохоталась.

Мишель улыбнулась на мамины слова о Питере, но смутилась от напоминания.

— Говорят, что лучшая защита — это нападение. Но, кажется, я слишком много сказала. Питер тоже смутился. На самом деле, мы не говорили с ним о том, что между нами происходит. Но я не хочу ничего серьезного.

— Да, напала так напала, — тряхнула кудрями Франческа. — Не обо всем можно и уместно поговорить, но иногда получается так, что все происходит… будто само по себе, — открыто посмотрела она на дочь. — Так, что понимаешь, что без этого никак. Просто я хочу, чтобы ты или Питер, или еще какой-то другой мальчик… но лучше ты! — подняла она палец вверх, — были к этому готовы. Мне пришлось получить аттестат много позже, потому что в старшей школе у меня появилась ты. И да, я ни о чем не жалею, я счастлива, что ты у меня есть, но мне было нелегко. И я не хочу для тебя таких трудностей, только и всего.

Франческа накрыла своей ладонью руку Мишель.

— Пойми меня правильно, я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, малышка моя. Хотя, какая малышка, совсем взрослая стала, — улыбнулась она.

— Спасибо, мам, — Мишель взяла свой стул, поставила рядом с мамой, и нырнула ей под крылышко. — Я люблю тебя. Прости, что я иногда веду себя не очень хорошо.

В маминых объятиях Мишель чувствовала себя маленькой девочкой. Становиться взрослой совсем не хотелось.

Растрогавшись, Франческа поцеловала ее в макушку — у них давно не было возможности вот так посидеть и поговорить.

— Будь умницей, Мими.