Метаморфоза (джен)

— А Ханне… Ханне просто не хватает любви. Она ее заслуживает. Разве все мы, ты и я, не заслуживаем любви? Я заслуживаю любви! Я хочу быть любимым…, — разносилось по всем уголкам давно опустевшей и разграбленной часовни.

— Что?! — Сэм с обалдевшим видом уставился на произнесшего все это демона.

— Что? — Кроули замолк, словно только очнувшись. Это он говорил все эти безумные вещи? Винчестер отвернулся и отошел к алтарю, а на его место перед дьявольской ловушкой встала Фелис.

— Какие все же странные места эти церкви и часовни, — она опустилась на пол, скрестив ноги. — Так и тянет исповедаться. Или рассказать историю, например, чтобы занять время. У тебя ведь целый час впустую пропадает.

Кроули мрачно посмотрел на нее, однако та болтать не прекратила.

— Хм, как бы начать. Давным-давно и далеко-далеко, где-то на задворках мироздания, причем глобального, а не только того, о котором ты знаешь, жили-были Боги в своем отдельном, прекрасном мире. Там они росли, учились, создавали потомство, общались. Были среди них свои бедняки и аристократы, возвышавшиеся друг над другом благодаря создаваемым мирам. А еще жила там на улице, без родителей или опекунов, маленькая богиня без имени. У нее не было миров, что питали бы ее, и она могла лишь поглощать энергию, не впитанную другими. Питалась, прямо скажем, из божественной мусорки. Ей было ужасно одиноко, и тогда маленькая богиня сделала нечто необычайное — из своей силы, с таким трудом по крупинкам собранной, девочка создала себе друга. Ничего необычного, казалось бы, но она сотворила создание прямо в мире Богов, что до того считалось невозможным. Это заметили сильные семьи, и одна из них взяла ту малышку на воспитание. В ней уже было два юных Бога-Создателя — Локх и Амара, которых в этом мире знают под именами Господь и Тьма.

Демон встрепенулся. Что… что такое эта безумная говорит? Бог, тот, кто создал этот мир и все в нем сущее — это начало всего! Альфа и Омега, Свет и все такое прочее. Да и что это за имя такое — Локх?!

А Фелис меж тем продолжала.

— За проявленный талант новая семья Богини дала ей первую букву имени и назвала Эль, а позже, после первых созданных миров, она получила несколько еще букв к имени и стала Фелис.

Кроули сосредоточился. На фоне этой новости Винчестеры со своими испытаниями и закрытием ада бодро откатились на второй план. Он что, месяц пытал Богиню? В смысле, такую же, как их Создатель, придумавший все вот это? А теперь она, сидя вот так просто, на полу, рассказала ему все это? Серьезно?!

— Со временем все боги выросли и разошлись в разные стороны, чтобы создавать свои миры, — по всем признакам, какие только Кроули знал, Фелис выглядела так, словно говорила правду. — Я тоже начала воплощать в жизнь одну за другой свои идеи. Моим фирменным знаком стали драконы — крылатые, летавшие вопреки законам физики и полностью волшебные твари. Мне так нравились гармония и волшебство, вся эта чарующая сказочность, что чаще всего злодеи в моих мирах делали зло скорее эффектно, чем эффективно. А вот сводным брату и сестре так не повезло. Когда они начали жить отдельно, то Амара захотела, чтобы все свое время брат уделял ей. Локх же хотел просто творить, только вот ему так и не удалось сделать ничего стоящего: все творения либо умирали сами, либо уничтожались Амарой.

Демон нетерпеливо ерзал. Время утекало сквозь пальцы, а окончание истории Фелис было явно еще далеко. Не хотелось, чтобы Лосяра прерывал ее.

— Локх злился на Амару за противодействие ему и пожелал, чтобы та исчезла. Однако браться за это сам он не мог, ведь сестра была сильнее. Тогда он вспомнил о другом Создателе, сила которой, как ему тогда казалось, преодолела все мыслимые пределы, а таланту и воображению можно было только позавидовать. К тому же Локх хотел, чтобы именно меня прочие боги покарали за смерть Амары.

— Как скромно, — пробормотал Кроули, продолжая жадно вслушиваться.

Сидящая у его ног Богиня хмыкнула и продолжила рассказывать.

— Так вот, однажды, пока я бережно растила недавно сотворенных существ в одном из миров, пришла весточка от сводного братика, который написал, что Амаре очень плохо. Вот только, когда я срочно прибыла к нему, Локх раскрыл настоящую причину их встречи. О, как же я была зла! Хотя нет, скорее в ярости и ужасе, немедленно отказавшись от предложенного и не прислушавшись к усыпляющим совесть доводам брата. Боги-создатели действительно не могут убить друг друга. Причем не по каким-то морально-этическим причинам, а просто потому, что переполненный силой Бог не мог впитать силу другого, полного силы Бога. Это как поручить человеку за один глоток высосать целого мамонта через трубочку. Правда, Локх решил, что я не «Не могу» убить Амару, а «Не хочу», так что решил действовать иначе.

«Какой красочный образ», решил демон, прокручивая в голове мамонтов и трубочки и силясь изгнать это из мыслей. Сэмми уже начал подозрительно шуршать под распятием из отрубленных рук и ног.

— Итак, Локх решил, что, если меня достаточно замотивировать, то я сделаю все, что он скажет, а поэтому, пользуясь правом на изменения своего мира, он перекрыл для «любых других Создателей» выход из него. В мгновение ока я оказалась заперта здесь, в пределах созданной Им Вселенной, и отрезана от подпитки силой веры созданий собственных миров. Видишь ли, Кроули, для созидания Бог всегда отдает частичку накопленной силы, самого себя. Вот только Локх не хотел ослабевать ни на сколько перед возможной битвой с Амарой. Да, как ты знаешь, он создал архангелов, но отнял для этого кусок моей силы. Те, конечно же, сразились с Амарой и победили, заточив в темнице, запечатанной Меткой, но, по сути, они все еще оставались новорожденными детьми в этом мире. Угадай с трех раз, кто занимался их воспитанием?

Демон закатил глаза. Ясно теперь, откуда у архангелов такие прекрасные характеры! Яблочки, яблоньки, и все в том же духе.

— Чувство юмора у Люцифера от тебя, не иначе.

Фелис звонко засмеялась.

— Ты прав. В очередной раз завороженный идеями будущих творений, заботливый отец скинул всю работу по заботе и воспитанию Люцифера, Михаила, Уриила, Гавриила и Рафаила на единственного доступного кандидата — меня. Так что, пусть я и ненавидела их отца, но постаралась окружить сыновей всей любовью, которую смогла в себе наскрести. Пела песенки, рассказывала о смешные или поучительные истории о том, что произошло в моих мирах, пока была там. Потому неудивительно, что двое архангелов в большей степени, чем прочие, переняли мои черты характера. Бунтарство и сила духа досталось Люциферу, а любовь к розыгрышам и внутреннюю мягкость при внешней силе подцепил Гавриил. Меж тем для того, чтобы навеки покончить с заточенной Амарой, Лох создал левиафанов. Однако, несмотря на ожидаемую прожорливость, они оказались незапланированно своевольны и беспощадны. Испугавшись, что в итоге они сожрут и его, он создал Чистилище и запер их там. А затем, наслаждаясь творческим кризисом, ваш Создатель вернулся в рай в поисках идей и поймал себя на мысли: в очередной раз то, что создал он, получилось отвратительным, а архангелы, слепленные из моего Светоча, в смысле божественной души, были именно такими, какими он хотел видеть свои творения. Локх заявился к нам в гости и открыл для себя тот факт, что чем дальше, тем сильнее детки привязываются ко мне, отдаляясь от него, своего Творца. Это стало для него шоком. "Слишком эмоциональные", решил он и придумал новое поколение своих творений, полностью лишенное моего влияния и всех сопутствующих нежелательных качеств.

— Он создал ангелов, — шепнул Кроули, и Фелис кивнула.

— Да, забрав все крупицы веры от жители миров, братик не сумел лишить меня разве что самой «божественной сути». В конце концов, как я и говорила ему, Боги не убивают Богов, это закон. А после Локх вышвырнул меня из райского сада. Ведь только так, на земле и без притока веры, расходовался бы Светоч до тех пор, пока я не стала бы смертной и не умерла.

Винчестер осторожно приблизился с очередным шприцом, наполненным кровью, но Кроули лишь равнодушно подставил шею. Как никогда, он понимал сейчас султана из восточных сказок, что не мог казнить рассказчицу прежде, чем она расскажет, чем же закончилась история.

— Я была за гармонию, — Фелис тяжело вдохнула, внезапно переключаясь от отстраненного рассказа. — Мне было важно поддерживать баланс света и тьмы в своих творениях, чтобы всем богам-подручным работы и силы было вдосталь. А в мире этого гада я решила раздолбать баланс в хлам. Так что некоторое время спустя восхищавшийся мной и считавший матерью Люцифер увидел, как его Отец унижает, избивает, а в конечном итоге и «убивает» меня.

Она улыбнулась мягкой, по-настоящему зловещей улыбкой, и Кроули в очередной раз ощутил, как какая-та часть его израненной, почерневшей души… расслабилась и, кажется, смягчилась.

— Плотина была прорвана, — она наслаждалась каждым словом. — Разгорелась война, и постепенно, по цепочке, все привело к тому, что есть сейчас. Если что-то шло слишком гладко и спокойно, я вмешивалась и стимулировала процесс, но с вами, демонами, созданиями моего чудесного воспитанника, все пошло значительно легче. Знаешь, всегда нравилось, как рисуют меня египтяне: огромный змей, способный проглотить солнце. Забавно, ведь именно такой я и была. Итак, моим делом стал хаос. Именно он приносил такие необходимые силы, жаль только, что накопила я их слишком поздно. Три моих мира были к тому моменту уже мертвы, и знаешь, Кроули, ни одна пытка не может сравниться с ощущением, когда в одно мгновение умирали миллионы существ. Я в тот же миг словно умирала сама всеми теми же способами: сгорала, тонула, истекала кровью от ран, задавленная камнями, задыхалась от нехватки воздуха и много чего еще, едва при этом не сходя с ума от невыносимой потери. А потом, будучи не в силах питать кого-то еще, из последних сил увеличила временной разрыв между своими оставшимися мирами и тем, в котором была заключена. Меня душила вина за то, что бросила свои миры, и в попытке убежать от нее я отправилась в путешествие.

Сэм принялся готовиться к последнему этапу, это было видно по нервному виду и сжимаемой в руках тетрадке, а Фелис потерла переносицу и спросила:

— Кроули, подумай, нет ли каких соображений о том, виделись ли мы с тобой раньше, до твоих поисков Чистилища?

— Уверен, я бы запомнил, — после очередной дозы винчестерской крови на него нашло меланхолическое настроение. Все совершенное всплывало в памяти, картинка за картинкой. Кровь, вывернутые суставы, разложенные по столику внутренности, смерть, смерть, смерть…

А еще — он совсем один. Например, Винчестеры есть друг у друга, а его никто никогда не любил. Ни мать, ни жена, ни сын. Почему? Разве он этого не заслуживает?!

Фелис пропала, смененная Лосярой, который прочитал заклинание, швырнул заметки в сторону, а затем приблизился ближе, надрезая ладонь. Кроули безразлично смотрел на сияющую золотистой силой кровь, терзаемый сожалениями.

Ни в чем не преуспел. Человеком он был ничтожным, демоном — самым лучшим, но разве это хорошо? Потеряв силы, он на деле не утратит ничего.

Так пусть же начнется новая жизнь, а ад и все его обитатели летят в самое пекло! Ладонь Винчестера накрыла Кроули рот, и в тот же миг тот ощутил самый сильный жар во всем своем существовании. Его разрывало на части, чтобы тут же спаять их, но уже в новом порядке.

Миг — и все закончилось, отступило, а в двери часовни с шумом кто-то ворвался. Как вдруг, словно вспышка, воспоминание о том, что было до того, как он заключил сделку с демоном. Душа в обмен на сущую безделицу, а все потому, что…

— Ты, — прохрипел Кроули, жадно вглядываясь в печальное лицо вновь возникшей напротив Богини. — Так это была ты, но… мы ведь заключили сделку!

На заднем фоне братья Винчестеры что-то активно друг другу орали. Судя по паническим ноткам, кто-то из них там даже умирал, но, черт возьми, сейчас это было совершенно неважно.

— Так и было. Однако вида твоей медленной и мучительной смерти оказалось достаточно, чтобы я пренебрегла последствиями от нарушенного обещания. Мне было лишь важно сохранить тебе жизнь, пусть и ненадолго. Ты ведь помнишь, как умирал перед моим уходом?