Предел свободы. Часть первая (джен)

Хогвартс, апрель-май 1992 года.

Представьте себе кукольную постановку. Фигурки движутся в такт музыке, раскрывая задуманные кукловодом элементы сюжета. Такая работа требует определенного уровня мастерства.

Альбус Дамблдор обладал необходимыми навыками, доказательством чему были долгие годы политической карьеры и практически безупречная репутация. Но именно сейчас он оказался в ситуации кукловода, которому приходится управлять древнегреческой пьесой в ритме speed-metal. Дела Визенгамота и подготовка к грядущим слушаниям настолько занимали его, что он едва не пропустил возросшую активность Квиррела. К счастью, Северус обратил его внимание на происходящее, доложив, что один из его учеников — Теодор Нотт, сын нынешнего главы бывших Пожирателей, стал получать большое количество отработок у профессора ЗОТИ.

Директору это сильно не понравилось — Том решил привлечь детей своих сторонников, и, разумеется, он не слишком заботился о их безопасности. Но решение все же нашлось — детям должны противостоять дети, и тогда их стычки не выйдут за пределы обычной школьной схватки. Может быть, очень серьезной, но трупов, скорее всего, не будет.

Ухватившись за эту идею, директор уже на следующий день пригласил к себе в кабинет Рональда Уизли.

— Проходи, мой мальчик. Присаживайся, — поприветствовал он изрядно робеющего первокурсника. — Лимонную дольку?

— Спасибо, сэр, — Рон взял из вазочки на столе одну конфету.

— Не стесняйся, если хочешь, бери еще, — радушно предложил директор.

Наблюдая, как младший сын семейства Уизли понемногу адаптируется в его кабинете, Даблдор решил прояснить для себя кое-что.

— Рональд, не мог бы ты удовлетворить мое любопытство и подробнее рассказать о вашем пребывании в лесу?

Читать пылкого и эмоционального ребенка было легко. Яркие впечатления наложились на арахнофобию мальчика, и схватку с пауками он запомнил в мельчайших подробностях. Воспоминания вызывали в Рональде такие чувства, что директор, использовавший легилименцию, практически пережил всю схватку вместе с ними. Нельзя сказать, что увиденное ему понравилось, но он признал, что для текущей задачи способность этих первокурсников преодолевать трудности может оказаться очень кстати. Директор начал забрасывать удочку.

— Ах, мой мальчик. Я рад, что ваше поколение растет столь мужественным и преданным идеям света, — он глубоко вздохнул. — К сожалению, не все ваши сверстники обладают столь прекрасными качествами. Многие готовы совершать плохие поступки уже в столь юном возрасте...

— Слизни! — не удержался Рон. — Ой, простите, сэр!

— Ничего страшного, мой мальчик. Хотя я и не одобряю межфакультетской вражды, — Альбус мягко покачал головой, — должен признать, что некоторые из подопечных профессора Снейпа ставят свои амбиции выше не только школьных правил, но и закона и, что более важно, Рональд, морали.

Младший Уизли молчал. Директор же, точно выдержав паузу, продолжил:

— Ты умеешь хранить секреты, Рональд? Я очень доверяю твоим родителям и надеюсь, что ты очень похож на них.

— Конечно, сэр! — пылко воскликнул Рон, вскакивая из кресла. — Вы можете мне доверять!

Директор сделал успокаивающий жест рукой, призывая мальчика сесть на место.

— Видишь ли, Рон... Мой друг, Николас Фламель оставил мне на хранение одну вещь... Философский камень, — Альбус многозначительно замолчал.

— Философский камень? — на лице Уизли легко читалось недоумение.

Дамблдор вздохнул и пустился в объяснения.

— Так значит... эта штука может превращать любой металл в золото и дарить вечную жизнь? — прокомментировал услышанное Рон. — Многие захотели бы им владеть.

Дамблдор отчетливо услышал в голосе мальчика нотки, которые свидетельствовали, что тот сам был в числе тех, кто очень хотел бы владеть философским камнем.

— Именно так, мой мальчик, — развел руками директор, наталкивая Рона на мысль.

Тот не замедлил оправдать ожидания Дамблдора.

— Получается... — медленно произнес он, — слизеринцы узнали о камне и хотят заполучить его! Мы должны остановить их!

— Я рад, что ты так думаешь, Рональд. Приятно знать, что ты растешь человеком, достойным своих родителей. Именно поэтому я выбрал тебя, а не кого-то из твоих братьев...

Альбус видел, что мальчик тщетно пытается сдержать улыбку. Завершая беседу, он произнес:

— Но все, что ты сейчас услышал, должно остаться между нами. Помни, Рональд, это секрет!

— Разумеется, сэр, — твердо произнес мальчик. — Никто не узнает от меня ни слова!.

Две недели спустя мысли Альбуса снова занимал Рон Уизли.

«Мальчик меняется в лучшую сторону, — отстраненно думал старый волшебник. — А ведь раньше он был другим. Это, в общем-то, хорошо... но плохо для моих планов».

За две недели, прошедшие с момента разговора в кабинете директора, Рон не проболтался ни одной душе.

Время уходило. До заседания в Визенгамоте оставалось чуть меньше месяца, и действовать нужно было сейчас. Несмотря на то, что Уизли проявил себя с лучшей стороны, директора он все-таки подвел.

Альбусу пришлось прибегнуть к помощи Северуса, попутно объяснив ему часть плана. Тот определенно не был в восторге, но перечить не посмел. И сейчас они направлялись в сторону теплиц, делая вид, что просто прогуливаются по окрестностям.

Невилл Лонгботтом любил работать с растениями. Для него суровые отработки под руководством профессора Спраут не были таким уж тяжким испытанием. И даже когда решением директора «полевые работы» для враждующих факультетов были отменены, мальчик все равно в свободное время приходил к теплицам и с разрешения профессора гербологии работал с растениями. Работа была очень спокойной. Позволяла отвлечься от разных мыслей и просто наслаждаться тишиной. Но сегодня все пошло не так.

Когда он услышал негромкий разговор за стенкой теплицы, первым его порывом было узнать, кто это. Но, узнав голос профессора Снейпа, Невилл решил, что разумнее будет оставаться на месте. К удивлению мальчика, его собеседником оказался сам Дамблдор.

— Директор, вы уверены, что это разумно — обсуждать подобные вещи... здесь?

— Здесь никого нет, Северус. Не беспокойся, — голос директора звучал успокаивающе.

— Я все еще считаю, что это Квиррел охотится за философским камнем. Более того, ему как-то удалось втянуть в это нескольких слизеринцев. Я боюсь представить, что будет, если они попытаются пойти за камнем. А если в этот раз цербер не ограничится Квиррелом, а? Что, если погибнет кто-нибудь еще? — повысил голос профессор зельеварения.

Невилл зажал рот ладонями, чтобы не дать вздоху изумления вырваться наружу.

— Я в очередной раз повторяю, все под контролем. Профессор Квиррел доработает этот год, а затем я откажусь продлевать с ним контракт. Только и всего. Не зачем вносить в школу смуту, — голос Дамблдора казался абсолютно безмятежным.

— Как знаете, — пробурчал Снейп. — Но что будет, когда вы уедете на заседание Визенгамота из-за этого идиотского манифеста, организованного гриффиндорскими недоумками?

— Северус, — голос директора стал строже.

Затем они ушли, оставив взволнованного Невилла приходить в себя.

Тем же вечером Лонгботтом рассказал об услышанном остальным первокурсникам-гриффиндорцам. Всех ошарашило известие о спрятанном в замке философском камне. Рон, казалось, хотел что-то сказать, но, видимо, передумал, просто махнув рукой. Обсудив возможные варианты, они решили обратиться к шестикурснику Локсли, который к этому времени прочно удерживал лидирующие позиции на факультете, возглавляя тренировки, к которым время от времени присоединялась большая часть факультета.

Дэррел малость ошалел от свалившихся на него новостей, но быстро взял себя в руки и предложил следующий план.

Пятнадцатого июня он, парочка шестикурсников и Оливер Вуд будут ждать в гостиной, ожидая сигнала, который должны будут подать близнецы Уизли, которым будет поручена разведка. Тем временем Перси Уизли и Гермиона Грейнджер, как самые ответственные студенты факультета, побегут предупреждать учителей. Перси отправится к Флитвику, а Гермиона к Макгонагал. Первокурсникам тоже было разрешено участвовать. Во-первых, потому что это именно они принесли столь важную информацию, и, во-вторых, потому что слизеринские первокурсники тоже наверняка там будут. Как шутил Локсли — они сыграют роль застрельщиков в битве.

Когда план был готов, Дэррел посоветовал всем не дергаться и заниматься своими делами.

Вообще, настроение в Гриффиндоре, поднявшееся на небывалую высоту после публикации манифеста, стало неуклонно стремиться к уровню подземелий. Каждый день Пророк публиковал статьи, критиковавшие положения манифеста. Что примечательно, их критиковали все политические силы, присутствовавшие в Визенгамоте. Рупором для сторонников гриффиндорских традиций стал Тибериус Огден. И, очевидно непрошено, Гилдерой Локхарт, разразившийся целой серией хвалебных статей в адрес факультета и себя, как его давнего выпускника. В основном, конечно, он расхваливал себя.

Статьи Локхарта имели ошеломляющий успех среди домохозяек среднего возраста и юных девиц, которым западали в душу красивые рассказы о рыцарстве. В среде политической элиты эти публикации имели скорее противоположный эффект, поскольку многие считали репутацию знаменитого писателя дутой.

В общем, все были заняты своими делами в ожидании очередной разгромной статьи и неофициальных новостей из коридоров, которыми их снабжал ведущий постоянную переписку Малфой.

Много лет спустя Гарри часто вспоминал это время. Тот самый первый раз, когда все они работали как команда. Составление манифеста заслуживало отдельной истории.

После выступления Дамблдора, позиции «лоялистов» в Гриффиндоре упрочнились. К этой группе относились старосты во главе с перси Уизли, ярая ревнительница правил Геримона Грейнджер и еще несколько ребят с пятого по седьмой курсы.

Предложение идти стандартным путем, подав прошение сначала администрации, потом в совет попечителей, и так по возрастающей, к негодованию лоялистов, было отвергнуто сразу же. Гарри заявил, что для начала нужно искать сторонников и завоевывать общественное мнение. Малфой с нотками иронии в голосе прокомментировал, что, может быть, его дядя что-то и смыслит в политике, но здесь все же не маггловский мир, и правила другие... Впрочем, с предложением опубликовать манифест в Пророке он все же согласился и тут же заявил, что знает, как надо все организовать. Грейнджер, знакомая с концепцией четвертой власти, также в итоге одобрила подобный план действий. Для Перси подобные действия в обход официальных каналов были как серпом... Но все-таки он, хоть и кривясь, взял на себя составление всех необходимых документов.

Малфой предложил придержать бумаги до тех пор, пока он не выяснит, кому их следует передать с тем, чтобы все сложилось наилучшим образом. В итоге, они подняли такую волну, что Гриффиндорский Манифест стал одним из значимых событий тысяча девятьсот девяносто первого года и даже вошел в учебники современной магической истории.

Гарри вспоминал эти моменты с удовольствием. Эти жаркие споры, бескомпромиссные позиции... Все они были такими молодыми. И все они еще были живы.

* * *

Хогвартс, 15 июня 1992 года.

— Профессор Макгонагал! Вы должны меня выслушать! — кричала Гермиона. — Профессор Квиррел хочет украсть камень!

— Философский камень? — изумленно спросила Макгонагал. Затем в её глазах появилось понимание, а затем и ярость: — Что вы опять затеяли?! Уж от вас, мисс Грейнджер, я такого не ожидала! Две недели отработок с профессором Снейпом!

— Но, профессор! Там слизеринцы, и их много! — воскликнула Гермиона.

— Профессор Снейп заверил меня, что все его ученики находятся под контролем, — хладнокровно парировала Макгонагал.

Гермиона не знала, как заставить декана поверить ей, но затем она нашла решение:

— Будет драка! Большая, как тогда в зале...

Ноздри Макгонагал раздувались от гнева.

— Ждите здесь, мисс Грейнджер. Я схожу проверю.

* * *

Хогвартс, третий этаж.

Гермиона не врала, слизеринцев действительно оказалось намного больше. На первый взгляд там собралась едва ли не треть факультета. Они шли не таясь с другого конца коридора, указывая пальцами на небольшую группу гриффиндорцев.

— Что будем делать? — спросил один из шестикурсников.

— Держаться до прихода преподавателей, — сквозь зубы процедил Локсли. — Первокурсники, бегом отсюда.

— Вам нужна будет любая помощь, — агрессивно заметил Симус.

— И что вы можете? Обжечь слизеринцев искрами? — спросил все тот же шестикурсник.

— Это не ты провел три дня с акромантулами в Запретном лесу, — лениво процедил Малфой.

— Хватит болтать, — нервно произнес Локсли. — Они идут. Так, первокурсники отвлекают внимание, мы бьем. И пошлите кого-нибудь за подмогой.

— Дин уже отправился в башню предупредить остальных, — вставил Невилл. — А Гарри пошел в коридор проследить за Квиррелом.

— Твою ж мать! — выругался Дэррел. — Рассредоточьтесь.

В группе слизеринцев было около двадцати человек. Не доходя нескольких метров до гриффиндорцев, они остановились. Вперед вышел Нотт. Локсли вышел навстречу и небрежно бросил:

— Сгинь, мелюзга.

Лицо Нотта оставалось на удивление спокойным, лишь только заалевшие кончики ушей выдавали, что он находится то ли в смущении, то ли в ярости. А может, и то и другое. Сухопарый семикурсник— слизеринец отодвинул Нотта в сторону, Дэррел не знал его имя, но, кажется, его фамилия была Розье.

— Мы не хотим лишних жертв, — начал слизеринец. — Как и копошения в чертовых грядках, а потому предлагаю вам просто уйти с дороги.

— Мы никому не мешаем. Просто решили пообщаться, — ответил Дэррел.

— В запретном коридоре?

— Почему нет?

— Вы здесь лишние, — припечатал Розье.

— Кто сказал? — притворно удивился Локсли.

Собеседник не ответил. Вместо этого он быстро выхватил палочку.

— Секо! — воскликнул слизеринец, и на правой руке Локсли появился глубокий порез. Теперь он не мог быстро достать палочку. Последовавшее со стороны слизеринцев костоломное проклятье вывело Дэррела из игры окончательно.

Первыми среагировали близнецы Уизли, отправив парочку заклятий в сторону оппонентов. Они были эффективны. Их командная работа была на высоте. Но... их заклинания не были по настоящему действенными. Конечно, когда ноги противника сами собой пускаются в пляс, или он сам начинает блевать слизнями, ему становится не до нападения. Но когда Фред получил костоломное проклятье в ногу от одного из наседавших слизеринцев, было уже поздно что-то менять. После того, как выбыл его близнец, Джордж продержался меньше минуты.

Из двух однокурсников Локсли только один успел запустить костолом в сторону противника. Дикие крики боли показали, что результат был достигнут, но уже в следующее мгновение от боли в переломанных костях мучился уже он сам. Второй шестикурсник не успел даже вынуть палочку.

Симус применил сногсшибатель, которым отбросил в сторону аж троих. Но не прошло и секунды, как сам он был оглушен ступефаем. Рона Уизли постигла та же участь. Малфой решил не размениваться на мелочи, применив самое мощное из доступных ему режущих проклятий. Он целил в Нотта, но не попал. Впрочем, отсеченное ухо Гойла его тоже устроило. Костоломное проклятье Пьюси стало для него полной неожиданностью. А затем он просто потерял сознание от боли.

Невилл, к собственному удивлению, не колебался. Он не пытался оттолкнуть противника, а вместо этого применил заклятие для гербологии, действие которого походило на работу садовых ножниц... а упавший на пол палец Флинта — на ненужную садовнику ветвь. Два костолома — в руку и нижние ребра — сильно изломали его тело.

На ногах оставался лишь один гриффиндорец — Оливер Вуд. Он был прекрасным вратарем и, как оказалось, был чрезвычайно хорош в защите. Он успевал останавливать щитами заклятья, словно квофлы в квиддиче, но в конце концов его просто задавили числом. Своим отчаянным сопротивлением он выиграл три минуты. Три минуты из пяти. Ровно столько удерживали дверь гриффиндорцы против двукратно превосходящего противника.

* * *

Гарри аккуратно перешагивал лежавшие повсюду лианы дьявольских силков. Вопреки расхожему мнению, растение не было ни злым, ни даже разумным. В нем не было ничего особенного, кроме зачаточного инстинкта — жить. И развитых рефлексов, способствующих выполнению главной задачи. Помнится, Невилл как-то рассказывал, что у дьявольских силков всего два рефлекса. Первый — держаться подальше от огня и света, который воспринимается как признак огня. И второй — хвататься за любую поверхность. В случае гибели главного корневища лианы смогут пустить корни и, переплетаясь, образовать новое. Оно было чрезвычайно опасно для любого живого существа. Но было ли оно злым? Однозначно нет. Просто таков закон выживания.

Поттер считал, что ему очень повезло, что он вообще узнал об этом растении. При его познаниях в гербологии ему однозначно настал бы конец, если бы не рассказы Невилла, которыми тот время от времени развлекал их после случая с тем цветком на лесной поляне.

Наконец-то комната была пройдена. Но его радость быстро угасла, когда он вошел в следующую. Она была значительно меньше, и повсюду были какие-то странные птицы. Приглядевшись, мальчик понял, что это ключи. Ключ от двери должен был чем-то отличаться от остальных. Немного времени понадобилось ему, чтобы понять, что единственный ключ с серебряными крыльями и есть то, что нужно. Короткий полет на метле, которая была в комнате, и отбитая атака летающих ключей завершились победным приземлением.

Но стоило ему только начать движение в сторону двери, как сзади послышались негромкие хлопки.

— Браво, браво, мистер Поттер. Признаюсь, ваши способности к полету значительно превышают ваш магический талант, — произнес профессор Квиррел, сбрасывая с себя остатки чар невидимости. — Уверен, что вы не ожидали меня здесь видеть.

Гарри быстро отошел от шока.

— Да, вообще-то мы ждали вас несколько позже.

— Ждали? Меня? — Квиррел был неприятно удивлен. — Ладно, к делу. Мой Господин не счел вас достойным волшебником и приказал убить вас... Но сперва он хотел бы попрощаться...

С этими словами Квиррел развернулся и начал постепенно, слой за слоем, разматывать свой тюрбан. Гарри , конечно, не ожидал увидеть торчащее из затылка профессора уродливое лицо. Но после просмотра множества фильмов это не было чем-то из ряда вон выходящим. Тем временем, рожа начала хриплым голосом издавать какие то звуки. Прислушавшись, мальчик понял, что затылок Квиррела произнес :

— Хааааррри... Поттееер...

Гарри внезапно осознал, что лицом к лицу столкнулся с Волдемортом. При этом его магический арсенал был, мягко говоря, не впечатляющ, и слушать завывания из затылка Квиррела, после которых последует неизбежная смерть — не лучшая идея.

— Тхыыы... схлуушаеешь... мхееня?

Вместо этого Гарри, мгновенно вытащил палочку и с помощью сногсшибателя отправил один из ключей прямо в затылок Квиррела. Брызнула кровь.

Поттер бежал, перепрыгивая через лианы, в надежде отыскать путь наверх. Любой человек на месте профессора ЗОТИ наверняка потерял бы сознание, но Гарри надеялся, что у того хотя бы сотрясение будет. Все-таки Волдеморт в голове — это не просто модный аксессуар.

Как он и предполагал, профессор очухался быстро, и очень скоро они вдвоем играли в догонялки среди пытающих ухватить хоть что-нибудь лиан.

В итоге Квиррелу удалось зажать его в угол.

— Последнее слово, Гарри? — сказал профессор, поднимая волшебную палочку.

Поттер и в правду начал думать о том, что же такого сказать напоследок, когда краем глаза заметил уцепившуюся за неровность в стене относительно тонкую лиану над головой. Подстегнутый опасностью мозг немедленно выдал, что нужно сделать, чтобы продлить свое пребывание на этой земле.

— Люмос! — крикнул Гарри.

Он не поднимал волшебную палочку над головой, но получившейся вспышки хватило, чтобы напугать жизнелюбивый отросток дьявольских силков. Как в замедленной съемке он видел, как конец лианы отцепляется от стены и, видимо, на большой скорости отправляется к главному корневищу. У дьвольских силков всего два рефлекса. Бежать от света. И цепляться за все, что только возможно. К большому сожалению Квиррела, лиана, находившаяся над головой Гарри, была расположена на уровне шеи профессора. И когда поддавшись инстинкту отросток дьявольских силков встретил на своем пути шею одержимого, сработал второй рефлекс. Лиана обхватила шею профессора, как петля висельника. Впрочем, эффект получился как раз, как в случае с последним. Продолжавшая движение лиана с легкостью переломала шейные позвонки Квиррела. Гарри отчетливо слышал противный хруст.

Затем все внезапно закончилось. Из тела мертвого профессора вылетела зеленоватая дымка, в невнятном шепоте которой мальчик отчетливо расслышал «Поттер».

«Либо я, либо он», — думал Гарри, глядя на Квиррела.

После этого он отправился за лежавшей в соседней комнате метлой.

Выбравшись наружу, Гарри увидел группу слизеринцев и тела своих однокурсников, которых профессор Флитвик левитировал в больничное крыло. Кроме того, здесь находились профессор Снейп и Макгонагал.

Последняя обернулась к Гарри и спросила:

— Мистер Поттер, потрудитесь объяснить, что тут происходит?

«Ну просто пиздец», — думал Гарри, вспомнив употребляемое дядей в трудных ситуациях выражение.

* * *

Наверное, впервые за много лет праздничный пир проходил в довольно мрачной атмосфере. Трое шестикурсников из Слизерина бросали обучение, отказавшись от ЖАБА. Не было ни исключения, ни переломов палочек. Инцидент с профессором ЗОТИ авроры официально признали несчастным случаем. Какое совпадение.

Большой зал был украшен знаменами Рэвенкло, но, похоже, даже они не радовались победе. В конце пира директор произнес короткую речь, а затем начал подсчет баллов:

— Первое место — Рэвенкло, четыреста семьдесят девять баллов, второе место — Хаффлпаф, двести семьдесят баллов. Гриффиндор и Слизерин разделят последнее место. По нолям.

Гарри не слушал речь директора, он вспоминал два очень важных разговора, которые произошли через день после того, как он убил Квиррела. Первый состоялся в кабинете директора, где Альбус Дамблдор обстоятельно расспросил Гарри о произошедшем. Напоследок он посоветовал ему избегать легких решений, а на вопрос, почему Волдеморт хочет его убить, ответил:

— Мы поговорим об этом, когда ты будешь готов, Гарри.

Второй разговор, который имел гораздо большее значение, состоялся с... сэром Николасом.

* * *

Гарри бежал по коридору в крыле, где располагалась башня их факультета.

— Сэр Николас, подождите!

Привидение медленно направилось к мальчику.

— Аааа... Гарри...ты что-то хотел?

— Простите, сэр... я хотел спросить... как духам... удается оставаться в мире живых?

Призрак застыл в воздухе.

— Об этом не принято говорить... Но это страх смерти...

Мальчик нетерпеливо мотнул головой.

— Нет, я не об этом. Меня интересует практическая сторона... процесса....

Сэр Николас поправил съезжающую голову.

— Точно так же, как ты творишь магию, Гарри. Требуется волевое усилие. А еще нужен якорь, который будет удерживать тебя в этом мире. Мы, призраки, называем это незаконченным делом. Нельзя исчезнуть, не выполнив его.

— То есть... если бы вы сейчас каким-то образом обрели плоть... то первым делом отправились свергать королеву Елизавету во славу вашего сюзерена?

Де Мимси выглядел задумчивым.

— Скорее всего, Гарри. Скорее всего.