Ends and Means: Everybody lies (гет)

Все еще 18 апреля 1998 года

Мне бы с кем-нибудь просто

Поговорить по душам,

Да только подошвы

Целуют лужи…

Если есть у меня

Богом данная мне душа,

Почему я тогда не нужен?

Сердце Дурака, «R`n`R не будет»

С того момента, как они оказались в доме профессора Макгонагалл, прошло десять дней и четырнадцать часов. За этот недолгий срок радостное предвкушение неясных свершений успело калачиком свернуться в самом темном углу души и лишь изредка поблескивало оттуда глазами, подобно Батону, попавшемуся на очередной шалости. Следом пришло ожидание — тягучее, как мед, оно заставляло искать скрытый смысл в каждом жесте Гарри, а по ночам просыпаться, стиснув в потной ладони волшебную палочку.

Ожидание — чего? Этого Симус и сам не знал. В Выручай-комнате было легче: там их поддерживала слепая надежда, теперь же она прозрела, и никто не мог знать, что их ждёт. Бездействие претило его жизнелюбивой натуре, но изменить что-либо он был не в силах. Рутина затягивала: ранние подъемы, быстрые приемы пищи, бесконечные выматывающие тренировки, не приносящие никакого удовлетворения.

Раньше в редкие часы отдыха можно было развести костер и сидеть у самого пламени, обжаривая на палочках выданный Кричером зефир и лениво обсуждая произошедшее за день. Без курьезов будни в доме не обходились — остатки энергии выливались в шутки, подчас довольно злые. Их объектом чаще всего становился Невилл — не потому, что они его не любили, просто в отряде только он годился на роль жертвы. Потом неизменно становилось стыдно, но накопившаяся агрессия требовала выхода.

Однако затянувший три дня назад дождь положил конец и этим посиделкам. Дождь — и укоризненные взгляды Гарри. Теперь по окончанию тренировок они разбредались по комнатам и сидели там, нахохлившись, как взъерошенные промокшие сычи. Обсушивающие заклинания не помогали — после четырех часов под дождем и бесконечных падений на мокрой глине избавиться от ощущения прилипшей к телу одежды и ботинок, полных воды и песка, оказалось не так просто.

Так было и сегодня. Наскоро проглотив ужин, Симус поднялся в комнату, которую делил с Невиллом и Эрни, и завернулся в плед, пытаясь согреть замерзшие конечности. Ноги неприятно покалывало, в горле першило, а настроение было премерзким.

— Я поскользнулся и наступил на мантию, и, представляешь, думал — упаду, а вместо этого аппарировал, прямо в точку, ровнехонько! — вошедший в комнату Невилл захлебывался словами от восторга.

— Ты молодец, — голос Эрни звучал отрешенно, они не в первый раз выслушивали эту историю.

— Но во второй раз у меня тоже получилось! И в третий! И в четвертый! И в пятый! — похоже, пока не дойдет до двадцатого, не успокоится.

— Мы не сомневались, что у тебя получится.

— А я уже сомневался! Я все вроде делал правильно, но стоило мне начать делать шаг, знаешь, в тот момент, когда начинаешь перемещение, как перед глазами все начинало мелькать и крутиться, и в себя я приходил уже на земле.

— Это называется хреновый вестибулярный аппарат, — из-под пледа, как из окопа, выплюнул Симус.

— Что?

На лица Невилла и обычно чопорного Эрни в этот момент стоило посмотреть, что Симус и сделал. Насколько же волшебники не знают самых простых, известных маглам с младших классов вещей!

— Ничего, проехали.

Ни сил, ни желания объяснять то, что сам до конца не понимал, у Симуса не было. Но, по крайней мере, Невилл затих и прекратил делиться со своими невольными слушателями переживаниями по поводу первой успешной аппарации. Слушать его детские восторги Симус не хотел совершенно.

Раньше, в Хогвартсе, Невилл так не раздражал, хотя они и делили одну спальню. Его присутствие просто не ощущалось — не более чем детали интерьера. Все свободное время Симус проводил с Дином — сейчас они залезли бы на одну кровать, завернулись в пледы, и уже через пару минут плохое настроение растворилось бы без следа. Дин всегда умел подбодрить, но теперь из-за своего происхождения был вынужден скрываться ото всех. И помочь ему не было никакой возможности — Гарри сказал, что все, кто не с ними, для них больше не существуют. Возможно, так оно и есть — и Дин, Чжоу и Луна давно погибли.

— Дышать нечем, как ты тут еще не загнулся?! — Эрни рывком распахнул окно и уставился на тяжелое свинцовое небо, разлегшееся тусклым брюхом на верхушках елей. — Как же достал этот дождь…

— Закрой окно, псих, я только начал согреваться! — Симус зашарил по тумбочке в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы запустить в приятеля.

— Я псих?! Тогда ты кто? На людей уже бросаешься!

— Ребята, прекратите, — Невилл чуть не плакал. — У меня и правда нет никакого аппарата, я про него не слышал даже…

Этого Симус уже не мог вынести. Рывком отбросив плед, он вылетел из кровати. Говорить с ними не о чем, слушать — невозможно.

В отнорке, куда выходили двери спален, гордо называвшимся коридором, его ждала лишь тишина. Не хлопали двери, не звенели голоса, не шебуршал Батон. Ничего. Есть люди, любящие и умеющие слушать отсутствие звуков, но Симус никогда не относил себя к их числу. На него тишина лишь давила, заставляя остро ощущать свое одиночество, и вынуждала прибегать к любым методам, лишь бы прервать эти мгновения.

Возжелав таким образом общения, Симус спустился на первый этаж и замер в нерешительности. Где все? В столовой что-то тихо мурлыкал Кричер, и гремела посуда, из комнаты девочек не доносилось ни звука. Наверняка Парвати с Лавандой гадают, вот и выгнали всех, чтобы не мешали. Как будто в этой мышеловке есть много вариантов, куда пойти!

Помявшись пару мгновений, Симус толкнул дверь в гостиную.

Окно, выходящее в сад, было зашторено, но тяжелые намокшие кисти сирени стучали в стекло, будто просясь в дом, и Симус их прекрасно понимал. Единственным источником света в комнате была лампа, у которой, в ворохе пергаментов и стопках книг, сидел Поттер. Больше в гостиной никого не было, и Симус уже собрался тихо скользнуть в коридор, когда Поттер поднял на него глаза.

— Проходи, садись, — фраза прозвучала до отвращения официально. Будто к Макгонагалл, а не к однокурснику зашел. Пускай и к Избранному.

Тем не менее, Симус подвинул книги, в открытом виде разложенные на диване, и сел. Что говорить дальше, он понятия не имел. Гарри смотрел на него; между бровями, частично скрытыми дужками очков, залегла складка.

— Как-то глупо прозвучало, — внезапно нарушил он тишину. Снял очки, протер их краем футболки. Так глаза его приняли какой-то беззащитный, утомленный вид, но близорукие люди без очков часто производят такое впечатление. А может, ему тоже было неловко.

— Действительно. Это все день такой… нелепый.

— Да? Возможно. Но вот Невилл делает успехи…

— Ага, он про эту свою аппарацию говорит без умолку.

— Вы бы были к нему помягче, ребят. Он не из тех, кто становится только сильней под давлением, а сейчас от всех требуется все, на что мы способны.

Это «мы» теплом разлилось по телу. Мысли об отгороженности от них Гарри показались глупостью, и Симус ощутил некоторую неловкость перед ним. Перед ним и Невиллом, и, возможно, поэтому, чтобы как-то оправдать себя, он сказал:

— Настроение у всех дерьмовое, вот и делаем глупости. Мне вот все покоя не дает, как там ребята, которые в Хогвартсе остались, и остальные из ОД. Знаю, знаю, мы не должны думать о тех, кто не с нами, но они-то о нас помнят. Так хотелось бы получить весточку от Дина, знать, что с ним все в порядке…

Под конец своей тирады Симус уставился в пол — ему стало стыдно за свою внезапную откровенность. Даже себе он до сих пор не признавался, что задет молчанием Дина, и, тем не менее, бешено за него переживает. Свистящий вздох Гарри стал для него полной неожиданностью:

— Дин? Дин Томас? Мерлин, так ты не знаешь… — выдохнул Гарри. Симус почувствовал холодок, пробежавший по спине.

— Не знаю чего? Да говори же, Поттер!

— С ним все в порядке, не бойся, — быстро сказал Поттер и теперь сам смотрел в сторону, пряча глаза и явно на автомате комкая в руке кусок пергамента. — Он был в плену в Малфой-Мэноре, мы с Роном и Гермионой вытащили его в ту ночь, когда я пришел в Хогвартс. Сейчас он должен быть у Билла и Флер Уизли…

— И ты молчал?! — разгневаннымгиппогрифом взревел Симус. — Ятут места себе не нахожу, а ты все знал и молчал!

— Симус, я не подумал… — Поттер только сейчас заметил, что сотворил со своими заметками, и тщетно пытался их расправить. Подобное пренебрежение взбесило Симуса окончательно.

— Хер кентавра тебе в задницу! Сидишь тут, по горло в своих секретах, и даже не можешь сказать людям, что их друг жив! Это тоже страшная тайна, завещанная тебе Дамблдором?!

Поттер открыл было рот, но Симус перебил его:

— Заткнись лучше, пока я тебе не врезал! — и вылетел из гостиной, сшибив книги с дивана. Опускаться до рукоприкладства действительно не хотелось даже в таком состоянии, но как удержать себя, Симус не знал и только вцепился в косяк так, что побелели костяшки пальцев. Неразлучная Троица! Не видят никого вокруг себя и даже не подозревают, что у людей вокруг тоже есть чувства. И друзья.

— Симус, что с тобой? — он даже не заметил, откуда появилась Сьюзен. — Ты в порядке?

— Да, все отлично, — с трудом, но Симусу удалось взять себя в руки и улыбнуться. — Где все?

— В нашей комнате, штудируют книги. Ищут подходящие нам заклинания, Гарри попросил. А тебе он что поручил? — Сьюзен кивнула на дверь гостиной у него за спиной. Он неопределенно повел плечами, Сьюзен вскинула брови, но ничего не сказала. Симус проводил ее глазами и зашел в спальню девочек.

В нос ударил сладковато-приторный пряный запах, напоминающий одновременно о тыквенном пироге и кабинете Трелони. Первое ожидаемо будило ностальгию, второе — неожиданно — тоже. Тяжелый, слишком экзотичный для простоватой деревенской комнаты аромат неуловимо менял ее, как и огромные кровати с потертыми балдахинами, откуда-то притащенные Кричером. Тяжелый бархат и нелепые раскрашенные магловскиекартонки на стенах, тлеющие благовония и стопки недоеденных бутербродов — казалось, эта комната может вместить все. И всех.

В спальню девчонок действительно умудрился поместиться почти весь Отряд Дамблдора. Но если в Выручай-комнате кто-нибудь обязательно валялся бы на ковре, болтался из гамака, связывал шнурки соседу, то тут все было отвратительно чинно и благолепно. Когда в последний раз они были похожи на себя? Этот дом пил их силы и молодость, как древний вампир, и сейчас перед Симусом сидели незнакомцы, безмолвно уткнувшиеся в книги. Шелестели переворачиваемые страницы, скрипели перья, но жизни в этом было не более чем в Батоне до того, как он его заколдовал. Одна из последних шалостей, напоминание о прежних днях, когда они еще могли смеяться, несмотря на все окружающие их ужасы.

— Симус, вот и ты, все в порядке? — Невилл. И почему все спрашивают, в порядке ли он, на нем что, большими буквами все написано?

— А должно быть иначе? — огрызнулся Симус и сел на кровать рядом. — Что делаешь?

— Просматриваю книгу бытовых заклинаний. Гарри просил поискать полезные заклятия…

— И чем нам могут быть полезны бытовые заклинания?

— Я тут подумал… Помнишь, как я удалил пуговицы с рубашки Гарри? Он выставил щит, но заклинание все равно сработало. Что, если заклинания, направленные не на человека, безобидные, могут проходить щиты?

— И что же, ты собираешься бороться с Пожирателями, отпарывая им пуговицы? — хмыкнул Симус. Идея Невилла не казалась ему любопытной, разве что забавной. Хотя подобное амплуа подходило Невиллу лучше всего. А видеть бы лицо Беллатриссы в этот момент! И не только лицо…

— Да нет же, есть же другие заклятия! Можно уменьшить обувь на пяток размеров, отпарить одежду, да мало ли что еще!

— Ясно, — если Невилл чувствует себя уверенней, думая, что и от него с его слабенькими заклятиями может быть толк, не ему разрушать его уверенность. Просил же Поттер его не прессовать.

Поттер. Просил. Симус снова почувствовал, что закипает. Конечно, Невилл же входит в ближайшее окружение Его Избранности, а Дин с Симусом всего лишь прожили с ними бок о бок шесть лет, зачем о них волноваться?

Нет, он не будет об этом думать, или с желанием набить Поттеру морду будет не совладать.

— Эй, ребят, хватит задротствовать, отдыхать тоже надо уметь. Айда партию в плюй-камни, у меня набор с собой! — в подтверждение своих слов он потряс мешочком с камнями и мелом.

— Симус, не смешно, — протянул Энтони Голдстейн, не отрываясь от книги. — У нас тут столько работы…

— Ну и работай, кто тебе мешает. Не к тебе обращаются, — Симус чувствовал, что его несет, но не испытывал ничего, кроме азарта по этому поводу. Надо, наконец, расшевелить этих снулых рыб!

— Собираетесь играть, идите в другую комнату, здесь и так места нет, — возмутилась Ханна.

— Да ладно тебе, — поддержал его Терри. — Переложим все на кровати, и у окна как раз будет пара квадратных футов.

— Мы тут гадаем вообще-то, а вы шуметь будете, — прошипела Лаванда, выглядывая из-за полога дальней кровати. — Идите к себе в комнату, а там хоть в войнушку играйте!

— Тем более что у нас тут на самом деле война, так что занялись бы делом.

— А вы чем заняты? — не выдержал Терри. — Чаек пьете да чашки потом не моете! Тоже мне, дело. А еще девчонки называются.

— Послушай, ты, мы в будущее заглянуть пытаемся, от этого толка больше, чем от закапывания в книги!

Тут уж возмутились все. Вокруг горе-провидиц неудержимо закручивался скандал, который они, судя по всему, не предвидели.

— Бездельницы…

— Ребята, хватит…

— Сами за своими книгами болтаете украдкой…

— А мы будто не видим, что вы…

— Хватит! — незаметно вошедшая Сьюзен рявкнула так, что Симус едва подавил желание присесть. — Я помогаю Гарри в гостиной, кто хочет работать, может пойти со мной. А вы орите, сколько влезет, Гарри услышит, и вам влетит, и правильно.

Гордо собрав свои книги в охапку, Сьюзен с прямой спиной вышла из комнаты. Ханна шмыгнула следом, виновато глянув на ребят, за ней последовал Невилл.

— Ябедничать пошли? — бросил им вдогонку Терри.

— Терри, хватит, — молчавший до сих пор Майкл выглянул, наконец, из-за книги, которой был скрыт всю перепалку. — У Симуса настроение плохое, а ты ведешься.

— Настроение? У меня? — возмутился Симус. Оставшиеся Парвати с Лавандой шикнули на него, но он не обратил внимания. — А ты что командуешь? Или ты теперь зам Избранного? Ты скажи, я тебе шрам нарисую, чтоб все сразу понимали, с кем имеют дело!

— Да что с тобой? — изумился Эрни. — Точно псих.

— Это с вами что? Гарри сказал то, Гарри сказал это… Занимаемся ерундой и только Поттеру в рот смотрим. Отряд Дамблдора! Да мы только подушки трансфигурировать умеем, и то не все! Что мы тут вообще делаем?

— Ты правильно сказал, подушки трансфигурировать умеют еще не все, этим и занимаемся. Или ты думал, что будет легко? — Майкл встал из кресла и сразу оказался на полголовы выше Симуса. Говорить, задирая голову, не хотелось, так что Симус ответил, сердито глядя на его ухо:

— Я думал, что отношение к нам будет человеческое, а мы тут сидим, как мышата в норе. Громко не говорить, косо не смотреть… Как вы можете так жить? Вы же мхом скоро порастете! Как же все осточертело… Напиться бы разок, потанцевать... Почему нельзя? Я, правда, не понимаю! Лучше б в Выручай-комнате сидели.

Обессиленный своим монологом, Симус повалился в кресло, освобожденное Майклом. Хотелось позорно разрыдаться от несправедливости жизни. Или сделать что-то назло им всем просто так, чтобы не таращились на него, как на придурка.

— Симус, мне тоже много что не нравится, но я же… — попыталась урезонить его Падма.

Но было поздно. У Симуса возникла идея. Безумная, но именно этого ему сейчас и хотелось. Оставаться здесь, в этом доме, пропитанном тоской и сыростью, было невыносимо. Вырваться хоть на пару часов туда, где люди веселятся, не думая о близости смерти! Кто будет их искать в магловском клубе на окраине Лондона? Откуда там взяться Пожирателям Смерти? Да и изменить внешность — не проблема.

— А я возьму сейчас и аппарирую в Лондон. Кто меня искать там будет? Прошвырнусь там и к утру назад. Поттеру можно даже не говорить.

— Симус, ты серьезно?

— Более чем! Кто со мной? — Симус вызывающе огляделся по сторонам, наслаждаясь их растерянностью.

— Я, — Терри вылетел из кресла, словно подброшенный пружиной. Вот уж этого он никак не ожидал! — Ну и правда, что тут сидеть? — извиняющееся пояснил он укоризненно глядящему на него Энтони. — Мы туда и обратно.

— Симус, ты пьян? Тогда иди к себе и проспись. Терри, вот уж от тебя я такого никак не ожидал, — Энтони закрыл тяжелую книгу и, медленно скрутив стопку исписанных пергаментов, направился к двери. — Я в гостиную. Майкл, ты со мной?

Но Майкл стоял посреди комнаты, перед Симусом, задумчиво глядя на него.

— Я с вами, — наконец изрек он.

— И я! — подскочила со своего места до сих пор молчавшая Падма. Энтони покачал головой, и они с Эрни вышли из помещения.

Только тут до Симуса начали доходить масштабы авантюры, которую он замутил. Отсутствие трети отряда вряд ли останется незамеченным. Ох, и влетит же им от Поттера!

— Я запрещаю! — заорала Парвати.

— А я уже совершеннолетняя и не нуждаюсь в твоем разрешении, — спокойно ответила Падма.

— Все равно, я старшая, и я говорю тебе…

— Что ты можешь мне говорить?! Вы только и делаете, что смотрите в свои шары и чашки, и что вы там видите? Что мы все умрем? Так мы это и так знаем.

Но пока — мы живы!

* * *

Почти никогда в своей жизни Рон Уизли не оставался один. В факультетской гостиной постоянно толпились ученики, в спальне Дин с Симусом о чем-то шептались, а Невилл вечно терял свою жабу.

Нора же не спала вообще. Кто-то вечно сталкивался на лестнице, что-то ронял, забывал, ссорился, хохотал, дрался... Даже в своей комнатушке он слышал этот неумолчный шум, и кто-то вечно открывал дверь, чтобы найти книгу, чистые носки, а то и просто посмотреть, чем он занимается.

Особенно несносными были Фред и Джордж. Высыпать ночью в постель банку насекомых, сунуть ужа в тапочки, на ночь рассказать страшилки, а потом хохотать до колик, вспоминая, как он плакал во сне от кошмаров — да всего и не перечислить. С тех пор Рон до смерти боялся пауков. И мечтал хоть на неделю остаться один — без всего этого гомона, ловли гномов, бесконечной уборки двора и курятника. Хоть на три дня. Хоть на день.

— Рональд Уизли, почему ты до сих пор не в пижаме? И свет горит! Ты мешаешь нам спать! — сейчас он бы отдал год жизни за то, чтобы услышать мамин окрик. Чтобы кто-то был рядом.

Рон встал со стула и задернул шторы. Пересел на диван, откинул голову на подголовник. Нет, слишком мягко. Люстра в виде то ли птицы, то ли цветка, медленно кружилась под потолком. Из угла неприветливо, исподлобья, смотрела уродливая деревянная женщина, словно не понимая, кто он и что здесь делает.

Прошедший день напоминал Рону какой-то нескончаемый магловский аттракцион — вертелся нескончаемый калейдоскоп лиц и событий, небо сменялось землей и казалось, еще секунда — и оборвется его игра, и, как следствие, жизнь. Но каждый раз какое-то немыслимое везение — или Дафна? — уберегало его от неминуемого столкновения.

Почему она решила остаться? Этот вопрос мучал его весь вечер, весь их разговор, не давая сосредоточиться.

Думать, что на нее подействовали его слова, что Дафна, наконец, прозрела и поняла, в какой грязной игре участвовала, было приятно, но в тоже время Рон понимал, что все не может быть так радужно. Слишком странной была вся эта история, начавшаяся в Косом переулке с его спасения сестрами Гринграсс. В этом виделась какая-то интрига, смысла которой Рон не понимал, но верить в объяснение, предложенное Дафной, ему было все труднее.

Влюбленность в него Астории. На этом держалось все — и поведение Гринграсс в лавке Олливандера, и история с отравленными пирожными, давшая ему возможность влезть в шкуру Забини. Маленькая деталь, определившая дальнейший ход событий. Или большой обман? Что, если на самом деле его заманили в ловушку, и теперь ее создатели с интересом наблюдают за его метаниями, ожидая, пока он…что? Выдаст друзей? Но если все происходящее было игрой, возможность подвергнуть его пыткам или вломиться в сознание была у Пожирателей с самого начала.

Голова раскалывалась, мысли шли по кругу. По большей части — панические, и Рон с удивлением понял, что зол на Дафну, решившую остаться в тот момент, когда он уже был готов все бросить и аппарировать к Аберфорту. Решившую — почему? И снова вопрос без ответа.

Получается, что либо он стал жертвой интриги столь хитроумной, что даже не понимает ее сути, либо ему просто невероятно везет. И если с первым поделать он ничего не может, то второе надо использовать. Ведь почему бы ни решила остаться Дафна, теперь у него есть союзник — лживый, хитрый, но все же союзник.

Чтобы успокоиться, Рон попытался еще раз обдумать известные ему факты.

Во-первых, за всем происходящим стоит Тот-Кого-Нельзя-Называть, а значит, задание Блейза имеет какую-то цель, чудовищную, как его автор. На том, чтобы собрать молодежь в доме Ирвина и не дать ей вступить в Орден Феникса, он точно не остановится.

Во-вторых, статья, выход которой Дафна так аккуратно обошла стороной в их разговоре. Какое отношение публикация имеет к деятельности Блейза, Рон не понимал, но связь должна была быть, иначе не ждал бы так ее выхода Нотт, и не были бы так потрясены ребята на перроне.

В-третьих, Чжоу Чанг, на которую Нотт с Забини собирались ловить Гарри. Тоже задание Того-Которого? Но как они собираются это провернуть, ведь сам Гарри свяжется с ней едва ли, а она не имеет ни малейшего понятия, где его искать?

Нотт уехал, его уже не расспросишь. Оставалась Дафна, но она уже рассказала все, что хотела — остального она либо не знает, либо собирается скрывать до последнего.

— Когда ты собираешься уходить, и что мы будем делать с Забини?

А может быть, дело как раз в нем? Что если Блейз не угодил семье Гринграсс так же, как прежде Драко, и теперь его хотят убрать руками Рона? Может, Дафне как раз нужно, чтобы Рон ушел, прихватив Забини с собой? И нет в произошедшем ни невероятного везения, ни коварного плана Пожирателей — лишь голый расчет семейства банкиров?

Пришедшая в голову мысль потрясла Рона своей простотой. Ведь источник информации все это время был у него под рукой! И как ему раньше не пришло в голову расспросить Забини?

Приготовления не заняли много времени. Запереть дверь спальни, выволочь Блейза из шкафа, снять с него заклятие, расположиться в кресле в ожидании, пока его жертва придет в себя — Рон не успел даже занервничать перед грядущим разговором.

В углах комнаты плясали тени, Блейз на полу слабо трепыхался. Его чувства Рон представлял — он сам долго приходил в себя после отравы милашки Тори, а тут еще и усыпляющее сверху…

— Очухался? — лениво протянул Рон, стараясь максимально копировать интонации Забини. Оригинал на полу растерянно глянул на него, прикрыл глаза, снова открыл, дернулся, но магические путы держали крепко.

— Вы… кто? — севший голос, глаза быстро обшаривают комнату. Его комнату, где в его одежде перед ним сидит он. М-да, не всякая психика подобное выдержит.

— Я? БлейзЗабини.Разве ты не видишь? — Забини видел и красноречиво молчал. Рона так и подмывало встать и пройтись по комнате — все-таки читать монологи на ходу удобнее. Но сидеть с загадочным видом и крутить в пальцах палочку — тоже Блейза, кстати говоря, — у него получалось, а за большее он поручиться не мог.

Забини держался неплохо — привалился спиной к стене и теперь оказался почти на одном уровне с Роном. И молчал. Это несколько сбивало, потому как сам разговор Рон продумать не удосужился.

— Сколько я здесь нахожусь? — Забини не выдержал первым. Где-то Рон читал, что это хорошо.

— О, немало. Все-таки много ты проблем нам доставил, столько времени у невесты не появлялся… — Рон неодобрительно покачал головой. — Правда, она под Империусом не скучала. Астория, впрочем, тоже. Жаль, что на Нотта его накинуть не удалось, ну да ладно, он же все равно в школу уехал. Бабушки — страшные люди. А вот с Монтегю проблем не возникло, как и с Фосетт. Глупенькие, они думали, что в безопасности и могут делать, что заблагорассудится, а мы и не узнаем. Они же не подозревали, что среди вас есть крыс… А крыс ведь ты!

Смотреть на Блейза было сплошным удовольствием. Он белел, серел и явно верил каждому слову.

— Я… я не… — что именно он «не», Забини не договорил. Похоже, сам задумался. А вот этому нужно было помешать и не оставлять времени на размышления.

— В доме все хорошо, не волнуйся. Мы как раз занимаемся первым этажом, и ты принимаешь в этом посильное участие, — главное, заболтать его и дать понять, что он все знает. — Детки твои тоже не скучают, завтра, планирую повести их в кино. Как думаешь?

Если Забини и думал о чем-то, то явно не о том, куда его копия поведет завтра развлекаться его группу.

— Я не… Зачем? Они не причем, и Дафна тоже…

— Дорогой, хватит дурака валять, твоя невеста уже все рассказала. У тебя приступ любви к ближнему, каждому ребенку по пушистику, каждому парню — пиво, а девушкам — цветочки?

— А это теперь наказуемо? Я могу общаться с кем захочу, у меня есть право…

— Право тебе, надо полагать, дает Черная Метка?

— А если и так? В том и прелесть Метки, что поставить ее может только Темный Лорд. Так что у вас, дорогой мой двойник, проблемы… И судя по тому, что они вас еще не догнали, не столь уж долго вы меня тут держите.

Забини прислонился к стене и теперь самодовольно смотрел на него. Минуту назад он выглядел куда как жалко, но теперь… Зараза придумал, как выкрутиться, и мгновенно вернул себе самообладание, которое Рон, в свою очередь стремительно терял. Черная Метка, как он не подумал о ней раньше?

— Так что подумайте еще раз, сэ-эр. Или на Лорда вы тоже наложили Империус?

* * *

Фонари еще горели, и то удлиняющиеся, то исчезающие тени послушно ложились под ноги. Тишину не нарушало ни пение птиц, ни гудение машин, но слушать ее было приятно. Как и идти — свежий воздух выбил из головы хмель и усталость, еще недавно гудевшее тело будто парило над землей. Падма шла впереди, неся в левой руке босоножки на высоком каблуке, и Симус не мог оторвать глаз от стройных ног, открытых выше колен и трогательных розовых пяточек.

После нескольких месяцев вынужденного заключения свобода будоражила кровь сильнее, чем все магловские коктейли вместе взятые. Эйфория напоминала влюбленность — взаимную, ту, которой в жизни Симуса еще не было. Его единственные пока серьезные чувства были не отвергнуты — не замечены, а потом Джинни стала девушкой Дина, и надежды на их сближение растаяли без следа. Влюбленность прошла, но все равно Симус был рад, что Джинни сейчас с семьей, в безопасности.

Чувство направления пропало давно — никто из них не ориентировался в Лондоне, и они покорно шли за Падмой, погруженные каждый в свои мысли.

Еще поворот, куст сирени, а сквозь него — темная вода.

— Ты вела нас сюда? — спросил Терри, облокачиваясь о парапет.

— Нет, — ответила Падма. Ветер взъерошил светлые коротко стриженные волосы, будто погладил. Тени от ресниц падали на щеки, и глаза казались черными, хотя Симус знал, что они голубые. Голубые глаза черноглазойПадмы. Незнакомки в черном платье с открытыми плечами и ногами, от которых не оторвать глаз. Что заставило Падму выбрать такой образ? Этого он не знал, он вообще знал о ней очень мало.

— Темза. Никогда не видел ее ночью, только звезд не хватает.

А вот Терри решил превратиться в рокового мужчину, только ничего у него не вышло. Вроде и черные волосы хороши, и прядь падает на лоб, как у Забини, и подбородок волевой, и ноздри хищно вырезаны, но лицо не оживало, оставалось карнавальной маской. Возможно, поэтому девчонки в клубе обращали куда больше внимания на Майкла, лишь отрастившего волосы и добавившего легкой небритости. Или потому что он ни к кому не приставал. Сам Симус лишь сменил цвет волос на рыжий и пустил по лицу россыпь веснушек, но смотревший из зеркала ирландец был ему незнаком.

— Я для тебя соберу с неба звезды,

Брошу к ногам дорогим ожерельем, — неожиданно тонко пропел Терри, подражая голосу Селестины Уорлок. Падма рассмеялась.

— Обуйся лучше, от реки дует, — Майкл не присоединился к общему веселью.

— Не могу, мне туфли натирают.

— А маглы верят, что на других планетах тоже кто-то живет, — неожиданно даже для себя изрек Симус.

— Это ты к чему? — не понял Терри.

— Да так, к звездам.

— Интересно, какие они, те, кто там живет, — Падма легко вскочила на парапет и скрестила ноги в щиколотках.

— Зеленые, с большими глазами. Добрые, летают на огромных тарелках. А иногда хотят захватить мир и уничтожить всех нас.

— Я не это имела в виду. Они маглы или волшебники?

— Откуда волшебники в магловской сказке?

— Разве у маглов нет волшебников, даже в сказках? — вопрос поставил Симуса в тупик.

— Есть, и добрые, и злые. А еще кентавры, грифоны, и все живут вместе, воюют или помогают друг другу. У них есть сказки даже про Мерлина.

— Нашего Мерлина?! — обратил в прямом смысле высочайшее внимание на их разговор Майкл.

— Не так уж они просты, — присвистнул Терри.

Повисла тишина. Солнце поднималось над городом. Темная вода превратилась в зеленовато-бурую, на поверхности плавали какие-то бумажки и пустые бутылки. Падма обулась и спрыгнула с парапета, ребята потянулись за ней.

Город просыпался. Стоящие на углу полицейские цепко осмотрели их, но останавливать не стали. Захотелось ускорить шаг.

— Чарли!

Симус вздрогнул, рука дернулась к волшебной палочке.

— Не бойтесь, молодые люди, он совершенно безвреден, — коренастый светло-серый пес со смешной круглой головой, пыхтя и переваливаясь, ковылял по лужайке им навстречу с теннисным мячом в зубах. Остановившись в нескольких шагах, он неожиданно разжал пасть, вывалив толстый розовый язык, провожая игрушку бессмысленным взглядом выпученных глаз.

— Не волнуйтесь, мы совсем не испугались, — ответила Падма. Следом за питомцем к ним семенила пожилая леди в светлом летнем пальто, кокетливой шляпке и перчатках.

— Сколько же ему лет?

— Думаю, он ваш ровесник, юная леди. Раньше он любил побегать и поиграть, а сейчас уже и сердце не то, и лапы болят… — старушка грустно улыбнулась.

Магла. Просто старая магла. А они даже не заметили ее появления. Постоянная бдительность — это явно не про них, но как быть постоянно настороже и не сойти с ума, как Грюм? Краем глаза Симус заметил, что Майкл поднял руку к поясу, где в кармане покоилась волшебная палочка. Неожиданное появление маглы переполошило не его одного. Падма тем временем, ничего не замечая, присела, и пес с готовностью ткнулся ей в колени, подставляя лоб под ласку.

— Чарли, что ты делаешь, испачкаешь девушке платье! Обычно он не подходит к чужим, вы, наверное, очень хорошие люди.

— Нет, но я люблю собак, и они это чувствуют, — будто в подтверждение слов Падмы собака перевернулась на бок, подставляя лысое розовое пузо. Терри рассмеялся и тоже опустился на колени.

— Какой забавный!

— Просто чудесный, но нам пора! — бросил Майкл, и Симус был с ним полностью согласен. Но Падма не обратила на прозрачный намек никакого внимания.

— Вы всегда гуляете с ним так рано?

— Бессонница — лучшая подруга старости. Какое-то неясное чувство не дает мне уснуть, не знаю, как его описать. Я очень стара, помню войну, бомбежки, смерть. Так и сейчас, — старушка смущенно улыбнулась, будто осознавая неуместность своих слов на залитой солнцем лужайке. Но Симус ее понимал. — Такое чувство, будто надо бежать и прятаться, а я предпочитаю гулять с собакой. Может, зайдете ко мне на чай? Милая девушка наверняка продрогла в таком открытом платье и без чулков.

Падма поспешно поднялась и одернула подол.

— Спасибо вам, но нам пора.

— Надеюсь, еще увидимся, — фраза была дежурной, улыбка — теплой и искренней. — Чарли, не забудь свой мячик.

Неожиданная встреча будто поставила точку в странном ночном приключении. Глядя вслед удаляющейся старушке, Симус думал, что же такое надвигается на город, если даже маглы не могут спать по ночам? Сколько зла принесет Тот-Кого-Нельзя-Называть в этот мир, прежде чем его остановят? И хватит ли у них, у Поттера сил это сделать?

Почувствовав сбоку движение, Симус обернулся. Падма стояла, достав волшебную палочку, и совершала какие-то пассы вслед удаляющемуся псу.

— А как же Статут о Секретности?

— Брось, старушка никогда не догадается, отчего псу стало лучше. Ему всегда становилось легче с приходом солнца, а эта весна будет особенной.