Simple steps (джен)

Оби-Ван наслаждался чаем. Сейчас это всё, что ему было нужно, и больше ничего. Ещё один приятный глоток, и он вышел в гостиную, тяжело прихрамывая на одну ногу. На мгновенье он позволил подняться в себе раздражению и сразу же отпустил его в Силу. Прошла неделя с Джеонозиса. Всего неделя, как в галактике вспыхнула война. Неделя, как Граф Дуку, теперь Дарт Тиранус, лишил Энакина руки.

Вот почему чай был так необходим. Недолгая иллюзия покоя, передышка перед тяжёлым военным временем. Оби-Ван умел ценить, что имел. Чашку хорошего чая, о которую приятно согреть руки, за которой легче ждать возвращения падавана после сопровождения сенатора Амидалы домой. Вечером ужин в молчании, потом, возможно, медитация, печаль по погибшим джедаям. Физические упражнения завтра с утра для обоих: Оби-Ван хотел как можно скорее избавиться от трости и вернуть ноге прежнюю форму.

Восстановление не займёт много времени, максимум — неделю, и бездельничать он не собирался. Но намного больше ноги его беспокоил Энакин. Хотя падаван питал исключительную страсть к механизмам, у него всё ещё возникали сложности с управлением протезированной рукой, с чем и собирался прежде всего поработать Оби-Ван. Кто знает, когда придёт их время отправиться на войну? Когда их призовут, падаван должен быть готов. Нельзя допустить, чтобы из-за неразработанной руки Энакин пострадал в первом же бою.

Оби-Ван вздохнул и переложил ногу на подушку, заботливо оставленную падаваном на низком столике. Ему сколько угодно мог не нравиться надзор целителей, он мог требовать от себя большего, чем они одобрили бы, но при этом никуда не девалось понимание, что полезно прислушиваться к их советам. Потому, хорошо поработав, он никогда не забывал хорошо отдохнуть. Пока его ноге ещё требовалось лечение, рука уже чувствовала себя намного увереннее. Воспользовавшись Силой, он притянул из шкафа несколько тяжёлых вещей и начал поднимать их, разминая бездействовавшую неделю руку.

После нескольких повторений Оби-Ван был вынужден сделать перерыв, почувствовав, как неожиданно заструилась через него радость, невольно вызывая улыбку на лице. Он недоумённо моргнул: чувства принадлежали не ему, а Энакину. Очевидно, падаван возвращается в Храм. Вопрос в том, почему он кажется на седьмом небе от счастья?

Его приближение Оби-Ван почувствовал издалека: каждый узелок присутствия падавана в Силе сиял и искрился счастьем. Как бы Оби-Ван ни радовался, что с Энакином случилось что-то по-настоящему хорошее, он всё же надеялся, что падаван не транслирует свои эмоции на весь Храм.

Ещё один глоток чая, после того, как упражнения пришлось отставить, и Оби-Ван повернулся к двери к вошедшему Энакину. Падаван выглядел бы безупречно, во всём облике идеальный джедай, если бы Оби-Ван не ощущал рвущееся в связи его безудержное ликование.

Хорошо. Не нужно, чтобы какой-нибудь Рыцарь или Мастер отчитали падавана за слишком довольный вид.

— С возвращением, — поздоровался он, приподнимаясь с кресла.

Как только Энакин закрыл за спиной дверь, его спокойный вид испарился в одно мгновенье, сменившись широчайшей улыбкой на лице, его глаза засветились, и он почти прыгнул к Оби-Вану и крепко обнял его, приподняв над землёй. Энакин не мог сказать ни слова, и просто счастливо смеялся от переполнявшей его эйфории. Радость его была заразительна, и Оби-Ван не удержался и легко засмеялся, неловко обняв падавана в ответ.

— Энакин! — фыркнул он скоро. — Отпусти меня!

— Конечно, Мастер, — снова засмеялся Энакин, наконец обретая способность говорить.

Оби-Ван осторожно освободился от его объятий.

— Падаван, что с тобой случилось? — весело спросил он, пока Энакин почти парил к кухне.

— У нас сегодня праздник, Мастер Оби-Ван. У нас праздник.

Оби-Ван только посмеивался над опьянённым радостью Энакином, пока падаван выхватывал с полок тарелки и приборы и раскладывал на стол коробки от Декстера.

— И какой же повод, мой счастливый падаван?

Энакин повернулся, весь — улыбка и восторг.

— Она предложила мне жениться на ней! Я сказал да! Мы поженились, Оби-Ван! Мы поженились!

Челюсть Оби-Вана устремилась к полу.

…

… …

Однажды Энакин сведёт его в могилу. Смерть от унижения. Попытка третья. Словно бы объяснения предосторожностей джедаев с любовью было недостаточно, словно бы «Разговора» о том неделей позже было мало, теперь громом среди ясного неба стала новость, что падаван всё-таки женился. О, Квай-Гон бы посмеялся над ним.

Оби-Ван в шоке тяжело осел на кресло. Счастье Энакина ещё пыталось заразить его, но онемение не так просто было сбить. Сейчас обращаться с падаваном нужно осторожнее, чем с тикающей бомбой. Хорошо, что за десять лет жизни он уже нашёл к нему правильный подход.

Шаг Первый: Не портить праздник.

— Поздравляю, Энакин, — тихо сказал он. Слабый жест, и чай полетел к нему из гостиной. — Вы двое прекрасно сработались на Джеонозисе.

Если это только возможно, улыбка Энакина стала ещё шире.

— Спасибо, Мастер! — весело воскликнул он, нарезая пирог.

Шаг Второй: Узнать всё.

— …Это было, как в голофильмах? Опуститься на одно колено и всё такое?

— Совсем нет! — продолжая светиться, Энакин заторопился поделиться впечатлениями.

Его история началась не на корабле по дороге на Набу, а с того момента, как он и сенатор провели время в Озёрном Крае. Определённо, они (Падме) решили не начинать отношений, слишком сложных для джедая и сенатора. (И я бы успокоился на этом, Мастер. Она не вычёркивала меня из своей жизни, я делал её счастливой и сам был счастлив. Наша ситуация не из простых). Энакин жалел утраченную возможность жениться на Падме, но он всё ещё оставался её другом и готов был согласиться и на это. Потом они столкнулись со смертью матери Энакина и кошмарной ареной Джеонозиса. И скорее всего именно во время боя Падме признала свою любовь к нему. (Она любит меня, Мастер. Я даже не надеялся, что это возможно после разговора в Озёрном Крае. Но она любит меня. И я люблю её!)

Оби-Ван подумал, что не один Энакин нуждается в выговоре за безголовость. К тому времени он знал, что сенатор неравнодушна к падавану, догадался ещё когда она пыталась проникнуть в Залы Целителей и убедиться, что с Энакином после сражения с Дуку всё в порядке. Он тогда оказался единственным, кто смог её успокоить и скрыть её переживания от восприимчивых пациентов.

Энакин продолжал рассказ о её возвращении в Озёрный Край. Определённо, во время полёта Падме много думала над тем, что никогда не позволяла себе отвлечений, отказывала себе во всём, целиком отдаваясь служению своему народу. После встречи и знакомства с его страстным, порывистым падаваном, она решила, что может быть, может хотя бы раз, всё-таки стоит позволить себе слабость? И сделала ему предложение. (Она выбрала меня, Мастер! Я не могу поверить! Если бы она захотела, она могла получить что угодно. Кого угодно. Но она выбрала меня. И в голосе падавана слышалось благоговение). Энакин засыпал её вопросами, чтобы быть уверенным, что именно этого она хочет, что он никак не принуждает её, что брак сделает её счастливой, прежде чем радостно ответить согласием.

Ладно, — подумал Оби-Ван. - По крайней мере он хоть что-нибудь вынес из наших с ним разговоров.

На Набу, в Озёрном Крае они устроили тихую свадьбу с Трипио и Р2 в роли свидетелей, неожиданно предусмотрительно используя выдуманные имена. (Ты бы видел её в свадебном платье. Она прекрасна). Конечно, после Энакин замолчал, резко покраснев, но с самодовольной усмешкой на лице. Оби-Ван был благодарен за это: подробностей первой брачной ночи он бы не выдержал.

Шаг Третий: Поддержать.

Оби-Ван поднялся с кресла, сделал шаг к падавану и обнял его. Энакин всё ещё оставался крошечным солнцем радости и счастья, и горячо обнял Мастера.

— Она счастлива, Мастер. Я сделал её счастливой. Просто знание, что я сделал её счастливой, просто женившись на ней… да я улыбаюсь, как идиот.

Оби-Ван похлопал Энакина по спине, пока неистовая радость падавана согревала и освещала собой комнату. А поскольку чай уже давно остыл за то время, как Энакин восхищённо описывал свадьбу с Падме, он отправил падавана заварить себе новую чашку.

Они сидели на диване в гостиной со свежезаваренным чаем, и Оби-Ван плюхнул больную ногу на колени падавану, потому что места ей на диване больше не было. Энакин чуть нахмурился, но его взгляд быстро просветлел от блуждавшей по лицу улыбки.

Оби-Ван отпил немного горячего чая и позволил себе лёгкий, довольный вздох. Готовить Энакин так и не научился, но чай всегда заваривал отменный.

Шаг Четвёртый. Сломать лёд проблемы. Осторожно.

— Я рад видеть тебя счастливым, Энакин, — с усмешкой произнёс Оби-Ван. — Полагаю, встречавшиеся тебе джедаи удивлялись, что за радость извне растягивает у них улыбки на лицах.

Энакин смутился.

— Прости, Мастер. Я не хотел так выдавать себя.

Оби-Ван только отмахнулся.

— Немного радости после множества смертей нам не помешает. Если кто-то и догадался, что улыбается, как идиот, именно благодаря тебе, он бы скорее сказал тебе спасибо.

Падаван помрачнел при упоминании погибших, но на комплимент Мастера ответил всё равно усмешкой, хоть и более сдержанной.

— Как бы я ни радовался, что ты лучишься счастьем, — продолжил Оби-Ван, сохраняя беззаботный тон, — я бы хотел, чтобы ты и сенатор Амидала немного подождали, мой пылкий, влюблённый и такой безрассудный падаван.

Энакин нахмурился, чувствуя слабый упрёк, несмотря на непринуждённый тон разговора.

— Но, Мастер, ты же говорил, что если я сделаю её счастливой…

— Я не сомневаюсь в твоей решимости сделать её счастливой, — остановил его Оби-Ван. — В ней едва ли можно усомниться. Ты любишь её, и из того, что я видел и слышал от тебя, её счастье станет твоей самой главной заботой.

Энакин расплылся в улыбке, но быстро посерьёзнел.

— Тогда не понимаю, о чём ты говоришь, Мастер.

— Моя забота — твоё счастье, Энакин, — он слегка толкнул его больной ногой. — И мне есть, о чём беспокоиться. Я вижу возможные ситуации, которые, может быть, ты не продумал. Даже если они кажутся невероятными, они всё равно могут произойти, и я не хочу, чтобы ты пострадал из-за своей беззаботности.

— Какие ситуации, Мастер? — ещё больше нахмурился Энакин. — Если она будет счастлива, то мне больше ничего не нужно.

Оби-Ван протяжно вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок.

— Ты понимаешь, что мы сейчас на войне?

— Конечно, Мастер.

— Конечно. Скажи мне, если тебя убьют, Падме будет счастлива?

Энакин закатил глаза.

— Я уже говорил с ней об этом. Она понимает. Она знает, что я джедай и могу погибнуть на любой миссии. Она же была с нами на Джеонозисе, — Энакин опустил глаза в чашку. — Я думаю, отчасти поэтому она и и сделала предложение. Она понимает, как коротка наша жизнь.

Оби-Ван кивнул, довольный, что падаван, по крайней мере, хоть о чём-то подумал.

— А если убьют её?

— Не говори так, Мастер!

— Так она готова к твоей смерти, а ты к её — нет?

— Она сенатор, а не воин….

— Представь, что сепаратисты решили заложить бомбу в сенате. Это повредит работе Республики, деморализует наших сторонников, подорвёт наши силы…

— Ладно! Хватит! — крикнул Энакин. — Я понял.

Оби-Ван вздохнул. Он не хотел так задевать Энакина. Совсем нет. Но лучше так, чем оставить его совсем слепым перед возможным будущим, верно? Заставить падавана хорошенько подумать, чтобы он был хотя бы частично готов.

— Эна…

— Я думал над этим годы, — тихо произнес Энакин. — Ты сказал, что смерть любимого человека может подтолкнуть джедая к Тёмной стороне. Я люблю Падме. Всей душой. И я знаю: нельзя исключить вероятность, что она умрёт первой. Я не могу сказать, что когда-нибудь буду готов. К этому нельзя подготовиться. Я знаю, мне будет нужно много времени, чтобы оправиться от её потери, как тебе после смерти Квай-Гона. Я знаю, что не перенесу её смерть с лёгкостью. Но я думал над этим. Я сделаю всё, что смогу. Я буду искать справедливости, а не мести, или оставлю это дело кому-нибудь ещё.

Оби-Ван даже не пытался скрыть гордость за наконец-то повзрослевшего Энакина. Падаван уловил его настроение и слегка посветлел. Но Оби-Ван ещё не закончил.

— А если через годы, несмотря на все твои усилия, она полюбит кого-нибудь другого?

— Опять, — фыркнул Энакин. — Сконцентрируйся здесь и сейчас. Она любит меня, Мастер. Она не поведёт себя настолько подло.

— Я тоже сомневаюсь в этом, — охотно согласился Оби-Ван. Чувства Падме к Энакину были намного глубже и сильнее, чем у Энакина к ней. Он не видел возможности, по которой они могут предать друг друга. Их любовь не истает с годами, это он ясно понимал. Потрясающе, как за такое короткое время так выросли их чувства. — Но как бы крепко вы друг друга ни любили, «будущее всегда в движении». Ты не можешь предположить, что она предаст тебя, но ты можешь представить, что однажды ей тебя покажется недостаточно. Даже если невозможно быть ко всему готовым — подготовка к вероятным исходам никогда не будет лишней.

Энакин нахмурился только сильнее.

— Я знаю, Мастер. Я был твоим падаваном годы. Всё предугадывать и ничего не планировать у меня по-прежнему не получается.

— И ты честно стараешься и живёшь здесь и сейчас в миссиях или в бою. Но в повседневной жизни? — Оби-Ван вздохнул. — Ты по-прежнему встреваешь во всё без разбора. Я не хочу причинять тебе боль, Энакин, но ты можешь попасться и на этот раз.

Энакин опустил голову, но спорить не стал. Оби-Ван чувствовал в связи, какой беспорядок посеял в мыслях падавана. Энакин определённо был не рад повороту разговора, но видно, что в глубине души падавана поднималась отчаянная потребность доказать мастеру, что он готов. Что он сможет справиться. Энакин сделал глубокий вдох и сконцентрировался на ответе. Он не будет говорить сгоряча. Он обдумает вопрос Оби-Вана, подумает над своим ответом и выразит себя предельно ясно и достойно.

Демонстрация зрелого здравомыслия Энакина, изредка показывавшего её в последние годы, снова вызвала у Оби-Вана прилив гордости. Его падаван наконец-то вырос, и это согревало ему душу.

— Будет очень больно, Мастер, — медленно и тихо произнёс Энакин. — Я буду злиться. Несмотря на мои старания, я знаю, что в плохих ситуациях действую с гневом и страхом.

— У тебя будет право на гнев. Вопрос не в этом, — Оби-Ван опять толкнул его ногой. — Сможешь ли ты отпустить её, чтобы сделать счастливой? Ты готов смириться, если она умрёт. Но если она разлюбит тебя и захочет быть счастливой с кем-то другим? Сможешь ли ты поступить, как должно джедаю, и отпустить её?

Энакин мягко зарычал, прежде чем окунуться в медитацию и искать в ней ответ. Некоторое время они просто сидели рядом, Оби-Ван потягивал свой чай. Он знал, что падаван просто ради самого себя вцепится в вопрос. Все годы обучения Оби-Ван наблюдал снова и снова, как привязанности придавали Энакину сил, и как потом жестоко били, если требовалось их отпустить. Чувства наделяют Энакина огромной силой, но он слишком держится за них, ещё долго после того, как в них отпадает необходимость. Умение расставаться с ними было самой сложной частью обучения Энакина. Именно над ним все годы упорно работал Оби-Ван, и всё же падаван ещё не достиг успехов.

— Я… я буду биться за неё, Мастер, — глухо прозвучал голос Энакина. — Я не отдам её без боя. Но… если она… Я… — Энакин уронил голову на руки. — Я хотел бы видеть её счастливой.

Оби-Ван приблизил лицо к падавану, обняв его за плечи.

— Как я говорил, Энакин, — тихо произнёс он, — я сомневаюсь, что так может случиться. Ты тоже не зря в этом сомневаешься, и мне кажется, что уверенностью нас наделяет Сила. Я задал вопросы не потому, чтобы испортить прекрасный момент, — Оби-Ван подбирал слова. — Я всего лишь переживаю за тебя, Энакин. Твои умения и талант намного превосходят мои собственные, но единственное, над чем ты ещё не достиг совершенства, это над самим собой. Ты сказал однажды, что я тебе как отец. Ты для меня почти брат. И плохим бы я был братом, если бы не заботился о тебе.

Энакин вскинул голову и взглянул Мастеру в лицо, глаза его расширились от удивления. Широкая улыбка медленно расцвела на его лице, и ошеломительная радость, потухшая во время разговора, снова разгорелась в полную силу, даже ярче, чем сначала.

— Мастер, я счастлив. Падме счастлива. Мы будем счастливы. Я просто знаю это. Я не могу объяснить, откуда, но я знаю. Просто как знал, что женюсь на Падме, когда впервые увидел её.

Оби-Ван кивнул и улыбнулся.

— Тогда всё, о чём я прошу тебя, это не жертвовать своим счастьем ради неё, потому что тогда она будет несчастна. Она прирождённый политик. Вам легко будет найти компромисс.

Энакин засмеялся.

— Ты так одобряешь мой выбор, Мастер?

— Да. Просто вы с ним не совсем вовремя. Я думаю, вам было бы лучше пожениться после войны, вас ждало бы меньше сложностей. Но да, я одобряю всё, отчего ты начинаешь так светиться.

— Мастер! — они рассмеялись.

Как хорошо просто быть счастливым.

— Теперь, мой женатый и по-прежнему безголовый падаван, у меня есть ещё один вопрос. — Энакин застонал. — Я лично полагаю, что хотя бы одному члену Совета следует знать о твоём браке. Но это твоя жизнь и твоё решение.

— Им нельзя знать, — ответил Энакин без доли колебания. — Они не доверяют мне. Если не сохранить свадьбу в секрете, то мне не добиться их уважения и не подняться в их глазах. Если они узнают о Падме, любую мою надежду на положение в Ордене вышвырнут в открытый космос.

— Вот почему я не упомянул весь Совет. Только один из них. Мастер Йода, например?

— Нет, Мастер, — печально улыбнулся Энакин. — Я понимаю, почему ты советуешь, но скажу по-другому: они ещё не заслужили право знать. Так же, как я не ещё заслужил их доверия и уважения.

Оби-Ван кивнул. Ему не нравилось решение Энакина, но он понимал его. В груди разливалось восхитительное тепло от понимания, что падаван счёл его достойным знать тайну.

— Хорошо, тогда я не буду настаивать, — Оби-Ван скинул ногу с колен Энакина и усмехнулся. — Кажется, нам пора сменить тему. Кто-то говорил о пирожных в честь праздника?

Энакину не нужно было повторять дважды.