Влюбись в меня заново (гет)

— Придётся долго и усиленно лечится, вот что она сказала.

— И что, даже ничего не спросила? — полюбопытствовал Рон, продолжая пристально меня рассматривать.

Я вздохнула.

— Мадам Помфри никогда ни о чём не спрашивает.

Зато Дамблдор спрашивает её, продолжила про себя я. Кажется, Гарри тоже понял это.

— То есть, все преподаватели в курсе? — уточнил он.

— Не уверена насчёт всех, но некоторые точно в курсе, — кивнула я. — Ладно, сейчас придёт мадам Помфри, вам лучше уйти…

На самом деле никакая мадам Помфри прийти не должна была. Она оставила меня с лекарствами, дав множество указаний, а сама ушла на обед. Просто мне было не очень приятно, когда мой новый кошачий образ так пристально разглядывали.

Когда парни ушли, я задёрнула ширму. Ради чего всё это? Зачем я выпила зелье?

Сразу после ухода ребят я попробовала перемотать события вперёд с помощью нового хроноворота, но попытка окончилась неудачно: меня с силой вжало в больничные подушки.

— Грейнджер, ты что буянишь?

Сандра…

Она, не спросив разрешения, отдёрнула ширму. В её глазах не было ни удивления, ни ужаса. Меня это очень разволновало и напрягло. Она ничего не сказала о том, что я вся покрыта шерстью, будто так и должно было быть.

— Ну, рассказывай, — она села на край койки и задвинула ширму.

— Может быть, в другой раз? — попытала удачи я, приводя в порядок и без того высокий и напряжённый голос. Что я могла рассказать Сандре?

— Можешь не говорить, — хмыкнула Фосетт. — Я выпытаю всё у твоих дружков, как выпытала то, что ты находишься тут.

— Без четверти отбой уже… — вторая моя попытка избежать разговор.

— Грейнджер, тогда коротко и по делу. Я знаю, ты можешь.

Я вздохнула. Хорошо хотя бы то, что в палате мы были одни, если не считать мадам Помфри, которая сидела в своём кабинете, Колина, Джастина и Почти Безголового Ника, лежащих за ширмой, как и я. Но они нас услышать не могли.

— Ну ты даёшь, — присвистнула Сандра, когда я закончила свой короткий рассказ. — Вы, гриффиндорцы, совсем двинутые на подвигах. Сунуться к Снейпу, обокрасть тётушку Помону, сварить зелье в женском туалете и превратиться в кошку! Так только ты могла умудриться, Грейнджер — самая отчаянная из всех гриффиндорцев.

— Спасибо, — подавила я горькую усмешку.

Сандра отвесила шуточный поклон.

— И самое главное, меня не позвала! Ладно… И долго это лечится?

— Долго, — подтвердила я.

— Что же, — вздохнула Сандра. — Вовремя ты слиняла. Придётся мне одной, значит, сцеживать гной бубонтюбера, да?

Я тихо засмеялась, пытаясь не перейти на шипение — от кошки мне передались некоторые экстраординарные способности: острый слух, видение в темноте и почему-то шипение.

Протяжно зазвенел колокол, возвещая о том, что наступило время сна для студентов. Из кабинета мадам Помфри послышались шуршание и позвякивание.

— Я приду ещё, — Сандра быстро чмокнула меня в пушистую щёку и, изобразив, что снимает с языка волосы, подмигнула мне, прежде чем скрыться из больничного крыла.

Как никак, а мне было комфортно и хорошо с этой девушкой. Жаль, ей нельзя было всё рассказать…

Я вспомнила, что так и не развернула её подарок. Я полезла в прикроватную тумбочку и нащупала шуршащий сверток. Пришлось рвать обертку. Под ней была колдография в рамке: мы обе стоим, позируя на фото, но внезапно меня за юбку кусает Зубастая герань, притаившаяся слева, а Сандра, завидев это, начинает покатываться со смеху. Как это в её духе. Я совсем забыла, что мы делали эту колдографию летом — Хагрид неплохо управился со школьным колдоаппаратом.

* * *

Часы сменялись днями, а дни — неделями. Моё тело жутко болело от постоянного пребывания в койке. Мадам Помфри разрешала гулять мне по больничному крылу ночью, если оно было пустым. Никто не должен был меня видеть. Самое ужасное, что я хотела спать днём и была бодра ночью. Ещё один минус в копилку к минусам полукошачьего тела.

Мне до сих пор не давало покоя то, что я выпила Оборотное зелье и подписалась на долгое пребывание в больничном крыле. Перематывать вперёд события казалось мне делом крайне не рациональным — время от времени заходила Сандра, пару раз забегала Луна — они очень мешали моим перемещениям. А один раз даже заходил Кормак, и мне пришлось просить мадам Помфри прогнать его, сказать, что я сплю. Два раза в неделю заглядывали близнецы, но мы общались с ними через ширму.

Приходилось расплачиваться за поступок, лёжа в койке, поглощая бессчетное количество лекарств и зелий и принесенных посетителями сладостей.

Сделала ли я это ради того, чтобы всё шло, как и должно идти? Чтобы ход времени максимально соответствовал прошлому?

— Именно. И чтобы у тебя, Гермиона, было больше шансов вернуться обратно.

Я вздрогнула и повернулась. Мой идеальный слух подвёл меня — я не услышала, как в комнате кто-то появился. И не просто кто-то, а сам директор наконец-то почтил меня своим вниманием. Не извинившись за своё долгое отсутствие, он продолжил:

— Ты молодец.

— «Молодец», что сижу, сложа руки, пока василиск разгуливает по замку, директор?

— Ход истории нельзя менять. Только так у тебя есть шанс вернуться обратно без больших потерь, я тебе говорил уже об этом не раз. Ты слышала об эффекте бабочки, Гермиона?

Я угрюмо молчала, а директор продолжил:

— Знаешь, сколько уже бабочек ты выпустила? Теперь их полёты не обернуть вспять…

— Всё и так не могло быть хорошо, я всё равно не помню досконально все свои слова, жесты и поступки, чтобы повторить их в прошлом. Бабочек миллионы… Смогу ли я вернуться, а самое главное, спасти Северуса? Каковы шансы теперь в нарушенном ходу прошлого, директор?

— Они есть, — коротко ответил он. — Но я прошу тебя только об одном: максимально приблизить ход истории к событиям прошлого… Философский камень…

— Я не добыла его, — прервала я директора. — Были некоторые… обстоятельства, — я перевела дыхание. — У меня к вам вопрос. Вы ведь всё знали? Всё, что творится в Хогвартсе? То, что мы варим зелье в заброшенном туалете… То, что василиск ползает по трубам? Вы самый умный и опытный волшебник во всём мире, вы не могли этого не знать и не сопоставить факты. Петухи, девушка, которая умерла в туалете… Вода в ночь нападения на миссис Норрис, пауки… Всё то, о чём догадались второкурсники много лет назад… Директор, вы ведь всё знали… А Северус, он… он тоже в курсе?

Я не заметила, как слёзы затмили глаза. Вытерев их рукавом больничной пижамы, я обнаружила, что директор исчез.

* * *

— Что обо мне говорят? — спросила я у Гарри и Рона, забежавших проведать меня после обеда.

— Всякое… — начал было Рон, но Гарри толкнул его локтем в бок.

— Можете не объяснять, — махнула я рукой и посмотрела на Рона.

Тот удивлённо смотрел на что-то возле моей ноги. Мерлин! Я постоянно забываю, что у меня теперь есть хвост, и он тоже реагирует на моё настроение. А оно было не в лучшей форме. Я спрятала его под одеяло, а Рон одарил меня неловким взглядом и зашёлся в наигранном кашле.

— Гермиона, мы на самом деле хотели тебе сказать кое-что, — произнес Гарри, не обратив внимание на наше с Роном переглядывание.

Гарри вкратце поведал о том, что недавно произошло в заброшенном туалете. На втором этаже был потоп, а в Миртл кто-то кидался дневником Риддла, в котором не написано ни одной строчки.

— Я всё-таки советую Гарри от него избавиться, — возбуждённо сказал Рон. — Некоторые книги очень опасны…

Я рассеянно кивнула. Мне нужно было принять решение. Либо я действую, либо плыву по течению, как просит директор.

Дамблдор исчез в тот момент, когда я пыталась добиться от него подтверждения моих опасений. Он сбежал от ответа, тем самым подтвердив мои догадки. Дамблдор был в курсе, как и на первом году обучения про Квиррелла, так и сейчас — про василиска. Возможно, он вообще в курсе всего. Почему же он бездействовал всё это время?

Ответы, которые навязывало моё воспалённое сознание, пугали меня. Я боялась себе признаться и принять их.

* * *

Поздним вечером в конце января Больничное крыло навестил Северус.

— Поппи, я принёс то, что ты просила, — сказал он тихим голосом.

Я, услышав его, с головой закуталась в одеяло, предварительно убедившись, что ширма плотно задёрнута. Ещё не хватало, чтобы он увидел меня такую.

— Северус, спасибо, — голос медсестры был очень радостным. — Хочешь, я могу организовать нам по чашечке чая? Ох, нет, ты же чай не любишь, может быть, кофе?

— Кофе на ночь? Нет, спасибо. У меня и без того проблемы со сном.

— Мелиссу с мятой и мёдом?

— Не стоит.

— Может быть, горячего молока? Я как раз попросила домовиков доставить мне кувшинчик…

— Поппи.

— Ну ладно, нет, так нет, — сдалась мадам Помфри.

Мерлин, почему я раньше этого не замечала? Медсестра пытается заполучить внимание Северуса?

— Как там пациентка?

Это он обо мне?

— Уже лучше. В начале февраля планирую выписку. Сейчас отнесу лекарства и вернусь.

— Замечательно. Следующую порцию зелий принесу через неделю, как обычно.

Как обычно? Северус варит зелье и для меня в том числе? Получается, он прекрасно осведомлен, что со мной. Мерлин… Хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Хорошо хоть он не видел меня. Мой мозг лелеял крошечную надежду, что он всё же не был в курсе моего заболевания, и мадам Помфри просто заказывала ему лекарства и зелья.

Послышалась отдаляющиеся шаги медсестры, и тихие мягкие — в сторону моей койки. Моё сердце бешено забилось, и я вжалась в кровать, замерев.

— Я знаю, что вы не спите, мисс Грейнджер.

Мерлин… Не дышать, не дышать!

— У вас хватило мозгов, чтобы сварить такое сложное зелье, и не хватило — чтобы отличить человеческий волос от кошачьего?

Я зажмурилась, стараясь унять сердцебиение и не дышать так громко.

— С вас причитается за украденные ингредиенты. Назначу отработку, как выпишитесь.

— Северус, — мадам Помфри окликнула его. — Спасибо, что подождал. Вот чистые флаконы.

— Хорошо. Спокойно ночи, Поппи.

Мысли замельтешили в хаотичном порядке, как мотыльки около горящей лампы. Ужас. Он всё знает. Мерлин, как же мне стыдно. Сейчас главное для меня выяснить степень его осведомлённости о василиске. Если он знает всё то же самое, что и директор, то почему бездействует? Как он может быть настолько равнодушным к судьбе студентов? Зачем разделяет жестокие методы воспитания Дамблдора?

* * *

В начале февраля, как и обещала мадам Помфри, меня выписали из Больничного крыла.

— Ты слишком зачастила сюда, — укоризненно сказала мадам Помфри на прощание. — Постарайся впредь быть аккуратней.

Я кивнула, слегка смутившись.

Тем же вечером, стоило мне переступить порог гостиной, мальчишки утащили меня в дальний угол за камином, а Гарри вновь поведал историю дневника и даже сунул мне его в руки.

— Здесь что-то важное, — сказал Гарри, и голос его сбивался от волнения. — Я чувствую.

— Гарри, может быть, мы обсудим это в другом месте?

Я кивком головы указала на студентов в гостиной. Все они пожирали меня любопытным взглядом. Гарри замялся и спрятал дневник в мантию. К нам подошли Фред и Джордж.

— Гермиона, с выздоровлением! — Фред похлопал меня по плечу. — Надеюсь, ты приоткроешь завесу тайны?

— Все молчат, — поддакнул Джордж и пожал мне руку. — Даже наш младший братец. Мы уж хотели пытать его Круциатусом.

— Эй, — Рон насупился. — Я сам ничего не знаю, сколько раз вам повторять?

— С выздоровлением, — мимо прошла Лаванда, кивнув мне в знак приветствия.

— Спасибо… — я растерялась под напором любопытных глаз.

Пришлось соврать, как и в прошлый раз, что было острое респираторное вирусное заболевание. Этот ответ более или менее удовлетворил всех, близнецы всерьёз удивились, где я могла подхватить такое «чудо». Когда любопытствующих стало меньше, Гарри вновь достал из кармана мантии дневник:

— Я уверен, что здесь есть надписи. Только вот, как их обнаружить, страницы пусты?

Я вздохнула.

— Есть два способа. Если они не подействуют, значит, страницы действительно пусты.

— Что за способы? — оживился Рон. — Надеюсь, они не вызовут каких-нибудь монстров со страниц дневника?

— Нет, Рон. Это всего лишь заклинание, которое проявляет бесцветные чернила и ластик-обнаружитель, — я достала волшебную палочку и ластик из сумки. — Апарекиум!

Но ничего не произошло. Ластик тоже ничего не обнаружил.

— Ну, вот. Значит, страницы пусты, — подытожила я.

— Вот и я о том же, — согласно кивнул Рон. — Это магловский дневник, и тут ничего не написано.

Гарри подарил нам недовольный взгляд и спрятал дневник обратно в карман.

* * *

— Гарри, спаси меня, Гарри! — Рон, завидев друга, приподнялся со скамьи, но я дернула его за рукав мантии, и он сел с печальным видом обратно.

— Что это такое? — Гарри шокировано стал оглядывать ставший розовым от всевозможных украшений и цветов Большой зал.

— Четырнадцатое февраля, Гарри, — подмигнул Джордж, придвинувшись к нему поближе. — Сколько валентинок ты уже получил?

— Чего? — Гарри непонимающе уставился на близнеца.

Когда Локхарт сообщил, что каждый желающий может обращаться к помощи гномов-купидонов, как к посыльным валентинок, к Снейпу за любовным зельем, а к Флитвику — любовными чарами, я еле сдержала смех. Глаза Северуса посылали невербальную Аваду каждому, кто осмеливался на него посмотреть, а профессор Флитвик, пискнув, спрятался под стол. Один только Дамблдор улыбался во весь рот и кивками поддерживал каждое слово профессора ЗОТИ.

После «розового» завтрака у нас были занятия. Направившись после них на обед, один из купидонов Локхарта догнал Гарри, и, ловко повалив его на пол, начал петь другу музыкальную валентинку:

Его глаза, хоть видят слабо,

Но зеленей, чем чаодея жаба,

А волосы его чейней тоски,

Чейнее классной гьифельной доски.

О, Божество, хочу, чтоб сейдце мне отдал,

Геой, что с Темным Лойдом совладал!

Все, кто находились в коридоре, покатились со смеху — Малфой громче всех.

— Что, Поттер, как тебе признание мелкой Уизли?

Джинни, которая стояла рядом, залилась краской, но потом, увидев, что школьная сумка Гарри разорвалась, когда он пытался скинуть с себя гнома, и из неё вывалился дневник Риддла, замерла, не в силах сдержать дрожание губ. Все, естественно, решили, что это реакция на слова Малфоя.

— Неплохие стихи ты написал, Малфой, — сказала я, решив перевести стрелки на слизеринца.

Малфой мигом вспыхнул:

— О чём это ты, грязнокровка?

Гарри в спешке стал собирать сумку, а я достала палочку, чтобы помочь ему починить разорванный ремешок, когда в коридоре появился Перси Уизли. Увидев плачущую Джинни, Малфоя, меня с палочкой, а Гарри в смятой одежде на полу, он снял с нас троих по пять баллов. Рон начал было спорить с братом, но лишился ещё пяти баллов за пререкание со старостой.

— Перси просто ужасен, — подытожил Рон. — Снимать баллы с собственного брата!

— Гермиона, почему ты сказала, что стихи написал Малфой? — спросил раскрасневшийся Гарри, не обратив внимание на восклицание Рона.

— Гарри, ты слышал текст?

— Э-э-э…

— Кто станет называть Волдеморта Тёмным Лордом? — я посмотрела Гарри в глаза. — Так называют его только слизеринцы. Должно быть, кто-то из них просто хотел подшутить над тобой. И, судя по реакции Малфоя, я угадала адресанта.

— Так значит, это и правда Малфой написал Гарри любовное признание? — хихикнул Рон.

— Заткнись, — Гарри махнул на него рукой.

Большой зал по-прежнему был розовым. Первым делом я посмотрела на Северуса — его бледные щёки сейчас были чуть розоватыми. В руках он держал несколько разноцветных открыток. Кто написал ему валентинки? Вскоре, скомкав в руках открытки и сунув их в карман, он быстро покинул Большой зал, а я долго не могла избавиться от ужасного чувства ревности и любопытства.

Наспех поев, я оставила друзей, а сама поспешила в подземелья, на ходу придумывая причину своего визита к Северусу.

Нервный стук в дверь. Тишина. Снова стук. Дверь через минуту открылась сама по себе. Я нерешительно вошла. Северус посмотрел на меня злым взглядом.

— Грейнджер, вы чего тут забыли? Моё занятие только завтра.

— Сэр, я хотела попросить у вас книгу, о которой вы рассказывали на прошлом занятии. Чтобы… чтобы подготовиться.

— Грейнджер, эту книгу вам можно будет взять только на старших курсах, — ядовито прошипел Северус.

— Зачем вы тогда рассказывали про неё, если её можно взять только на старших курсах? — спросила я, делая несколько нерешительных шагов вперёд.

— Вы пришли поговорить о методике моего преподавания, Грейнджер?

— Нет, сэр, просто…

— Тогда выйдите вон отсюда.

— А как же отработка, профессор? — нашлась я.

— О, так вы не спали в тот момент, когда я вам её пообещал? — Северус зловеще усмехнулся. — Тогда я назначу вам её сегодня после занятий — будете помогать завхозу Филчу подметать бумажные сердечки с пола.

— Какое-то лёгкое наказание за кражу ингредиентов, вам не кажется, профессор? — я осмелилась сделать ещё несколько шагов вперёд.

Разноцветные открытки в смятом виде лежали на столе. Я смогла разглядеть до боли знакомый почерк с резким наклоном вправо.

— Покиньте мой кабинет немедленно, пока я вам не назначил весь год мыть котлы, Грейнджер!

Я сглотнула подступивший к горлу ком, кивнула и вышла из кабинета. Кажется, он проследил за траекторией движения моих глаз и понял, что я зашла в его кабинет ради любопытства. Зато я узнала почерк одного из адресантов. Почерк с резким наклоном вправо принадлежал мадам Помфри.

* * *

— Гарри, ты сам говоришь, что Хагрид не мог этого сделать, — сказала я, чтобы направить друга на верный путь.

— Хагрид любит всяких монстров, — с сомнением в голосе проговорил Рон.

— Я уже жалею, что открыл дневник… — печально сказал Гарри. — Теперь я не знаю, во что верить.

— Если бы это был Хагрид, он бы сидел в Азкабане, а не работал бы в школе. Никто бы не стал покрывать убийцу, — снова начала я переубеждать друга.

— Но Хагрида выгнали и лишили волшебной палочки, — напомнил Рон.

— Ты не хочешь сам спросить у Хагрида? — вздохнув, спросила я Гарри.

Гарри задумался, но ничего не ответил.

Я сама не готова была принять решение. Помочь основательно и ускорить события, либо оставить все, как есть. Последнее означало, что мне нужно было встретиться с василиском, а потом лежать долгое время окаменевшей. А этого мне ужасно не хотелось.

* * *

Когда пришло время выбирать дополнительные предметы, я, как и в прошлый раз, записалась на все сразу. Мне просто необходимо было получить ещё один хроноворот, хотя, как сказали Сол Крокер и Дамблдор — воспользоваться им я не смогу, пока не кончится действие сломанного хроноворота. Но мне просто жизненно необходимо было, чтобы он у меня лежал под рукой.

Я слишком долго тянула с решением, и дождалась того, что в один прекрасный момент Джинни украла дневник у Гарри, перевернув вверх дном спальню мальчишек. Рон с Гарри сразу поняли, что это дело кого-то из гриффиндорцев. Пароль знали только они. А несколько дней спустя Гарри вновь услышал голос василиска. Медлить и дальше с решением было нельзя.

Я сжала в руке зеркальце. Что же делать? Сказать всю правду мальчишкам или идти к Дамблдору? Он, скорее всего, опять «отнимет» у меня память. Бежать к Северусу? Он слишком предан Дамблдору, и я подозревала, что он, как и директор, в курсе происходящего в Хогвартсе. В одиночку сразиться с василиском у меня не хватило бы опыта.

Я побежала на завтрак, опередив друзей. Нужно было найти Джинни. Но в Большом зале её не оказалось. Я опрометью кинулась на второй этаж к неработающему женскому туалету. Джинни была там. Она стояла возле сломанной раковины, находясь, будто в трансе. Даже не зная парселтанга, я услышала громкое шипение, доносящееся из труб. В два прыжка я подлетела к Джинни и выбила у неё из рук дневник, который она с силой прижимала к себе. Тот шлёпнулся на мокрый пол.

Она ойкнула и испуганно посмотрела на меня.

— Я… — тихо начала она, медленно приходя в себя.

— Джинни, тебе больше не нужен этот дневник, — мягко сказала я, пытаясь обнять девочку, но она резко отстранилась.

— Что ты делаешь? Уходи! — закричала она и потянулась за дневником, но я отпинула его подальше.

— Из-за тебя страдают люди. Змея парализует их. Ты хочешь, чтобы она всех убила в школе? — быстро сказала я, взяв лицо Джинни в свои ладони.

— Нет, это не я, — тихо и испуганно прошептала Джинни, начиная дрожать. На ее глаза навернулись слёзы.

— Тихо, — начала успокаивать я её. — Ещё не поздно всё исправить.

— Он один понимает меня, — всхлипнула младшая Уизли.

— Этот дневник — зло, и ты должна избавиться от него. Он просто манипулирует тобой. Он заколдован, — я тщательно выбирала слова. — Идём. Сейчас, после завтрака, будет матч наших с Хаффлпаффом.

Я взяла Джинни за дрожащую руку и повела из туалета. Девочка не переставала всхлипывать. Когда мы покинули туалет и направились по коридору, около нас раздался какой-то грохот.

— Слишком поздно, — пискнула Джинни. — Василиск уже на свободе. Он не успокоится, пока не обездвижит кого-нибудь или не убьет.

Я разволновалась не на шутку. Жертвой сейчас должна была стать я. Но со мной находилась Джинни, и я несла ответственность за нас обеих.

— Ты можешь отозвать его? — спросила я, вытаскивая из кармана мантии маленькое зеркальце.

— Нет, его отзывает только Том… — тихо прошептала Джинни.

В прошлый раз нападение было около библиотеки, на четвертом этаже, значит, сейчас нужно было просто спуститься на этаж ниже, чтобы попасть в Большой Зал.

— Закрой глаза, — приказала я Джинни.

Мы аккуратно стали продвигаться по пустому коридору. Когда мы дошли до лестничного пролёта, раздался шум, и с верхней площадки донеслись торопливые шаги.

— Бежим! — девушка с длинными вьющимися волосами, перепрыгивая через две ступеньки, быстро настигла нас. Я узнала её, это Пенелопа Клируотер. — Что-то гонится за мной!

Я рванула Джинни за руку, чтобы помчаться вниз и попасть в Большой Зал, но лестница неожиданно исчезла, и перед нами оказалась огромная пропасть.

— Сюда! — пришлось завернуть обратно на второй этаж. Я знала ещё один хитрый путь к Большому залу. — Не открывай глаза, Джинни!

Пенелопа кинулась за нами. На бегу я достала зеркальце и посмотрела в него. Я встретилась со взглядом серых глаз и зачем-то посмотрела на галстук Пенелопы — бронзово-синий. Ещё одна доля секунды — и я снова увидела серые глаза, прочитала в них испуг. Я знала, чего она испугалась и боролась с желанием взглянуть монстру прямо в желтые глаза. Через мгновение раздался глухой стук падающего тела. И зачем-то я опять посмотрела в зеркало…