Мужество жить (джен)

«Настоящий друг — это тот, кто приходит, когда тебя покидает весь остальной мир». ~ Уолтер Винчелл

Утром в четверг, за несколько часов до встречи с Аркадией, Северус ступил на длинную, обрамленную живой изгородью дорожку, ведущую к поместью Малфоев.

Со дня поражения Темного Лорда прошло меньше недели, но казалось, что прошел уже целый месяц. Каждый день был насыщенным, длинным и напряженным, поэтому он был совершенно измотан. В течение всего последнего года ему не удавалось нормально выспаться, и теперь это давало о себе знать; зельевар был уверен, что, если ему когда-нибудь удастся спокойно проспать всю ночь, то он получит поистине невероятное наслаждение.

Минерва предложила ему отгул с середины утра и до позднего вечера, чтобы он смог попасть на прием, и он ухватился за эту возможность развеяться. Не то чтобы визит в поместье обещал быть расслабляющим. Но его всю неделю беспокоили мысли о Малфоях; Северус сомневался, что дела у них обстоят намного лучше, чем у него, если не хуже.

Впрочем, это только усиливало его решимость проведать их, и вот он тащится вверх по тропинке со своей треклятой ногой. Эта чертова хреновина ныла весь день настойчивой, глубоко въевшейся болью, которую не снимали даже привычные мази. Надо будет что-то с этим делать, как только все немного уляжется.

Утром они с Филиусом занимались ремонтом замка, восстанавливая стены и пол, что были повреждены в Битве. Несколько участков внешней стены полностью обрушились, а подъем и укладка тяжелого песчаника было одновременно и магически затратным, и весьма скучным делом. Часто им с профессором заклинаний приходилось присаживаться для передышки, в ожидании, пока восстановятся их магические резервы, и теперь он ощущал последствия этого. Каждая часть его тела чувствовала себя усталой и разбитой, и в первую очередь нога.

Однако, подойдя к входной двери поместья, зельевар выпрямился и размял колени, чтобы его усталость не была так заметна. Затем он поднял тяжелый железный молоток и опустил его, слушая, как звук магическим эхом разнесся по всему дому.

Поместье было огромным для жилища всего трех человек, и его не удивило, что несколько минут прошло без ответа, пока утреннее солнце жарко грело его черные одежды.

Наконец, дверь открыла Нарцисса, одетая в повседневное платье глубокого пурпурного цвета, которое для большинства званых вечеров сошло бы за парадное. Северус посмотрел ей за спину в поисках Драко или Люциуса, но тех нигде не было видно, она вышла встречать его одна.

— О! Северус, как хорошо, что ты пришел, — произнесла она и, прежде чем он успел ответить, шагнула вперед, заключая зельевара в крепкие объятия. Он несколько неловко обнял женщину в ответ, непривычный к появлению столь частых объятий в своей жизни, и с некоторым дискомфортом почувствовал, как в ребра уперся ее корсет, костяная конструкция которого надежно скрывалась под платьем. Зельевар знал, что это всего лишь предмет гардероба, но ему показалось, что он каким-то образом вторгается в ее личное пространство; он поспешил отстраниться, похлопав ее по плечу, чтобы скрыть грубость этого движения.

— Как твои дела? Все хорошо? — спросила Нарцисса, когда они отошли друг от друга, и Северус кивнул, скорее из-за ее беспокойства, чем потому, что это было правдой. — Я следила за новостями. Я… я не знаю, как отблагодарить тебя за все, что ты для нас сделал.

— Я сделал то, что должен был. Я дал клятву, — ответил он, и голубые глаза Нарциссы наполнились слезами. К его облегчению, она достала носовой платок, и, вместо того чтобы заплакать в него, вытерла слезы, прежде чем они успели пролиться. Затем, спрятав кусок ткани обратно в карман, она робко улыбнулась зельевару, взяла его руку и прижала ее к своей груди.

— Ты единственный человек, который мог бы дать этот Обет. Я знала это с того момента, как попросила тебя об этом. Я каждый день благодарю судьбу за то, что ты сдружился с Люциусом, правда. Сомневаюсь, что кто-то из нас выжил бы без тебя.

— Я… — ему хотелось успокоить ее, но правда заключалась в том, что, скорее всего, она была права. Сама Нарцисса могла выжить, но Драко, несомненно, погиб бы, к тому же зельевару пришлось приложить все усилия, чтобы убедить Темного Лорда простить Люциусу его ошибки... — Думаю, вы смогли бы обойтись и без меня.

— Ты просто глупец, если веришь в это, — укорила она и, взяв его за руку, повела в гостиную. — Еще слишком рано для чая, но для тебя я могу сделать исключение. Ты уже ел?

— После завтрака — нет, — честно ответил он; мужчина привык к тому, что в доме Малфоев настаивают на чае, поэтому давно выработал привычку не есть перед визитом к ним.

— Это займет несколько минут, но я что-нибудь приготовлю. Чего бы ты хотел?

— О… нет, пожалуйста, не беспокойся, — быстро сказал он. За всеми переживаниями последнего года он забыл, что Малфои потеряли своего единственного домового эльфа — и, конечно же, человеческие слуги, которые заменили его, покинули поместье после прибытия Темного Лорда.

— Это не проблема, — упрямо ответила Нарцисса, и он понял, что проиграет этот спор. Она была аристократкой, но также она была матриархом, и гостеприимство было тем, к чему она всегда относилась очень серьезно. Должно быть, после ухода слуг она сама занималась необходимыми домашними делами, хотя Северус редко посещал усадьбу в бытность директором и мог только предполагать.

— По крайней мере, позволь мне тебе помочь. Я бы не хотел, чтобы ты мне прислуживала, — ответил он столь же твердо.

Поскольку ни он, ни Нарцисса не собирались отступать, это привело к тому, что зельевар присоединился к ней на впечатляющей кухне поместья. Он не хотел признаваться в этом вслух, но на самом деле ему очень нравились те немногие случаи, когда ему приходилось что-то готовить здесь. В частности, у Малфоев был невероятный выбор чаев и чайников, и он с особой тщательностью подобрал лучшие из них ради такого случая, подогрел чайник и заварил черный чай.

— Какой же ты джентльмен. Разве не я хозяйка этого дома? — раздраженно спросила Нарцисса, когда он поставил чайный сервиз на серебряный поднос, подняв его одновременно с тем как она взяла свой поднос с изысканными бутербродами.

— Если ты сможешь убедить меня, что заваривание чая не имеет ничего общего с приготовлением зелий, я готов извиниться, — ответил он, и женщина с трудом сдержала улыбку; ее платье шелестело, пока она поднималась с подносом по широкой парадной лестнице.

— Я все думала, сможешь ли ты навестить нас на этой неделе. В Хогвартсе, наверное, очень много работы, — проговорила она, когда они уселись в креслах, наливая чай сначала ему, а затем себе.

— Было очень напряженно, — признал Северус, с некоторым неудовольствием принимая ложку для сахара. Он не любил класть столовые приборы в свои напитки, но из вежливости подавил свое отвращение, положив привычное количество сахара и сделав несколько быстрых движений в чашке, прежде чем добавить небольшую порцию сливок. — Сегодня первый день, когда у меня достаточно времени, и то только потому, что несколько дней назад я сказал Минерве, что сегодня у меня назначена встреча.

— А это правда? — поинтересовалась Нарцисса с непосредственностью, которую она мало кому демонстрировала.

— Да.

Он поднял бровь, слегка высмеивая предположение, но Нарцисса, похоже, что-то обдумывала, взгляд ее голубых глаз застыл в одной точке.

— Это не значит, что я не нашел бы время, чтобы посетить вас. Я просто рассчитывал эффективно использовать свой день, — сказал он, и женщина медленно кивнула, выглядя успокоенной. — Но да, я должен быть в Косом переулке к двум часам.

— Я не знала, что ты забронировал магазин, — заметила она, и зельевар едва заметно фыркнул.

— Это вряд ли.

— А что тогда? — теперь она смотрела на него с явным любопытством, скромно потягивая чай.

На мгновение Северус замешкался. Всю свою дружбу с Малфоями он провел, притворяясь приверженцем чистоты крови, но теперь этот секрет был раскрыт. Он был не настолько глуп, чтобы думать, что отказ от этого маскарада не вызовет напряженности, но и продолжать его он не намеревался. Если он собирался продолжать дружбу с Люциусом и Нарциссой, то это должно сопровождаться признанием того, что он не верит в то, что они говорят о маглах и маглорожденных, и более того, провел большую часть своей взрослой жизни, борясь за свержение волшебников, пропагандировавших эти взгляды.

— У меня назначена встреча с ведьмой, практикующей магловские техники исцеления разума, — ответил он, решив, что это достаточно приемлемая формулировка, и глаза Нарциссы предсказуемо расширились.

— Магловские техники? Но наверняка целители…

— Всю свою карьеру я провел в удобной близости от целительницы, и она не смогла мне помочь, — произнес Северус слегка прохладно, пресекая ее доводы. — В течение пятнадцати минут после встречи со мной эта ведьма прекрасно описала особенности поведения, которые беспокоили меня с детства, и все это можно отнести к психическому расстройству, которое изучали маглы. Через минуту после того, как я описал физическое недомогание, случившееся со мной тем утром, она смогла объяснить, что произошло, и подсказать, как справляться с этим в будущем, в то время как Поппи не замечала никаких проявлений. Это самое обнадеживающее направление, которое у меня есть, и я собираюсь продолжить это.

Выражение лица Нарциссы сменилось с недоверия и тревоги на озабоченное, ее взгляд скользнул по его лицу, изучая каждую деталь.

— Но что случилось? Ты раньше не упоминал о каком-либо недуге, — ответила она, в ее голосе звучало беспокойство.

— Я не знал, что он у меня есть. А сейчас я бы удивился, если б узнал, что его нет, — ответил Северус, вспоминая перечисленные Аркадией симптомы.

— Как ее зовут? — спросила Нарцисса, и глаза Северуса потемнели, сверкнув безмолвным предупреждением. — Северус, ты же знаешь, что я спрашиваю не поэтому. Я просто хочу знать. Возможно, я слышала о ней.

— Аркадия Мэйберри, — неохотно произнес зельевар, и она моргнула. — Ты знаешь ее?

— Нет, не думаю, — заметила она, задумчиво делая глоток чая. — Я слышала об одной Мэйберри в школе, бывшей ученице, но не думаю, что когда-либо сталкивалась с именем Аркадии. Может быть, они из одной семьи?

— Не могу сказать, — ответил Северус, рассеянно вертя чашку. — Я не так давно ее знаю.

Он видел, как Нарцисса колеблется продолжать ли этот разговор или нет, но в конце концов она выбрала безопасный путь и сменила тему.

— Хогвартс, как я понимаю, находится в довольно печальном состоянии?

— Мы потратили большую часть этой недели на пополнение запасов и начали некоторые из самых неотложных ремонтных работ. Имеется огромное количество магических и физических повреждений. Я же в основном занимался заготовкой зелий для больничного крыла, но по мере необходимости берусь и за другие задания.

— В "Пророке" сказано, что ты вчера был в больнице Святого Мунго, — осторожно сказала Нарцисса, и Северус склонил голову. Он видел эти статьи сегодня утром: на первой полосе говорилось лишь о том, что он получил орден Мерлина первой степени, но дальше была еще одна статья, в которой упоминалось, что награду ему публично вручил министр в больнице. Технически это было неправдой — сами медали он и Минерва получили всего несколько часов назад, в двух тщательно запечатанных совиных посылках вместе с поздравительным письмом от Кингсли. Учитывая нынешнее состояние Министерства, он не воспринял безличную доставку как оскорбление.

Он не знал, куда положить медаль, заслуживающую почетного места, поэтому сунул ее в карман, чтобы обдумать этот вопрос позже. Несмотря на то, что та была магически невесомой, ему казалось, что он чувствует, как она прижимается к его боку, источая сквозь мантию гордость и мощь, словно раскаленный уголь.

— Я помогал им разобраться с наплывом жертв проклятий, — ответил он, и его череп болезненно запульсировал при воспоминании о поздней ночи и последовавшем за ней беспокойном сне. — Уверяю тебя, я не получал никаких травм.

Нарцисса заметно расслабилась и с улыбкой подняла свою чашку.

— Я рада. Я волновалась за тебя.

— Пока я был там, мы обсуждали кое-что, что может вас заинтересовать, — непринужденно ответил Северус, и выражение лица женщины на мгновение застыло, а затем смягчилось, превратившись в приятную маску.

— О?

— Ничего ужасного, — пообещал он, зная, что любая новость на этой неделе заставит ее насторожиться. — Целители с трудом справляются с внезапным распространением неясных или тяжелых проклятий, использовавшихся во время войны, и я обнаружил некоторые серьезные недостатки в их образовании по этому вопросу. Я предложил им использовать тексты, недавно изъятые Министерством, а также рекомендовал обратиться к оставшимся чистокровным семьям, чтобы позаимствовать их коллекции.

Брови Нарциссы взлетели вверх, женщина явно поняла, к чему он клонит.

— Если бы вы... скажем, связались с больницей до того, как та сама сделает это, услышав из неизвестного источника о возможности сделать благое дело, это может весьма положительно отразиться на вас.

По привычке зельевар озвучил свою мысль как случайное предложение, но они оба прекрасно понимали, что это не так.

— Понятно, — сказала Нарцисса, выпрямляя спину и принимая элегантную позу. Северус ждал ответа, но она молчала, слегка поджав губы.

— Они могли бы извлечь большую пользу из вашей библиотеки, и это выглядело бы жестом доброй воли в глазах Министерства, — подчеркнул он, видя, что женщина колеблется, и Нарцисса вздохнула.

— Ты никогда не подводил нас, Северус. Я знаю это. Но я не решаюсь принимать решение без Люциуса. А он... необщителен последнюю неделю.

Она отвела взгляд в сторону, и Северус почувствовал, как стягивается узелок страха, возникший в груди этим утром.

— Необщителен?

— Он не хочет меня видеть, — посетовала она и посмотрела вниз, на свои сложенные на коленях руки, а светлые волосы уныло упали на ее лицо. — Он прогоняет меня, когда я пытаюсь поговорить с ним, а с Драко он общается лишь мельком, чтобы убедиться, что в доме порядок. Мне удается следить за всем, но он до сих пор не вышел из кабинета, и я начинаю беспокоиться. Может, сейчас и не время для празднований, но сидеть взаперти... Это не похоже на него.

— Тебе удалось удостовериться в его здоровье? — спросил Северус, и в его голосе прозвучала нотка срочности.

— По голосу он такой же, как и в последний год, но я его не видела, — ее голубые глаза метнулись вверх, чтобы встретиться с ним взглядом, и Северус вспомнил как два года назад она сидела напротив него в ветхой гостиной его дома. — Не мог бы ты проверить его, Северус? Он не сможет отговориться от тебя так же, как от нас. Драко пытался выманить его, но ему не хватает уверенности… он не ровня Люциусу, не в столь юном возрасте. Но ты сможешь поговорить с ним, я знаю, что сможешь. Он никогда не мог долго обходиться без тебя.

На это была причина, сухо подумал Северус. В частности, он не разделял опасений Нарциссы и Драко по поводу провокаций своего старого друга.

— С удовольствием. Я тоже беспокоился о нем, — ответил он, мысленно представив, как за лодыжку вытаскивает Люциуса из кабинета. — Тем не менее, ты так и не сказала, как ты справляешься со всем этим.

— Я осталась такой же, какой была, — вздохнула Нарцисса, опершись подбородком на костяшки пальцев. — Если говорить откровенно, я испытываю огромное облегчение от того, как все сложилось. Министерство не стало мстить, и наш дом стал намного безопаснее из-за отсутствия Темного Лорда. Это все, на что я смела надеяться. Я беспокоюсь за Люциуса, за него и за Драко. Они много страдали последние несколько лет, и эта свобода их подкосила.

— Так и должно быть, — ответил Северус более мягким тоном. Он никогда не чувствовал себя так далеко от своих коуквортских корней, как когда сидел за чаем с Нарциссой, каждое слово и жест которой говорили о ее воспитании в высшем обществе. Он всегда чувствовал себя самозванцем, подражая ей.

Это было чувство, к которому он давно привык.

— Мне следует позвать Драко, чтобы он присоединился к нам, — сказала Нарцисса, ненадолго отвлекшись от размышлений. — Он должен поговорить с тобой. Особенно когда Люциус так нездоров... Да, я так и сделаю. Могу ли я отлучиться, чтобы привести его?

— Конечно, — ответил Северус, сердце которого затрепетало то ли от страха, то ли от облегчения. Он знал, что почти наверняка увидит Драко сегодня… сейчас было слишком поздно беспокоиться по этому поводу.

— Я скоро вернусь, — откликнулась Нарцисса, вставая и делая легкий реверанс. Северус проводил ее взглядом до дверей, и оглядел гостиную с чувством неловкости. Все в поместье Малфоев было роскошным и изысканным, и гостиная не была исключением: стеклянные скульптуры и красивые статуи придавали интерьеру особый шик, а антикварные столы и кресла искусной работы были с умом расставлены по всему пространству на изысканных коврах, которые, наверное, стоили больше, чем весь его дом. Не то чтобы это о многом говорило. То было ужасное место, дом под номером 10 в Паучьем Тупике.

Зельевар так и не смог полностью подавить в себе чувство ревности, что возникало, когда он осматривал поместье, очарованный гобеленами, мерцающими жаровнями и величественными комнатами, заполненных артефактами. Он мог бы легко провести месяц наедине с собой, исследуя секреты дома, а уж библиотека... Что ж, он предложил свою идею не только ради блага Святого Мунго. Мысль собрать исследование на основе самых тщательно охраняемых текстов о проклятиях Соединенного Королевства привлекала его сейчас почти так же сильно, как и в подростковом возрасте.

Он придал своему лицу безучастное выражение, когда Нарцисса постучала в дверь, ведя за собой Драко.

— Драко, рад тебя видеть, — поприветствовал Северус так тепло, насколько был способен.

— И я тебя, — вежливо ответил Драко, бросив взгляд в сторону двери, пока Нарцисса ставила на стол новую чашку и блюдце. Молодой человек выглядел смущенным, но все же позволил усадить себя рядом с двумя взрослыми, и теперь потягивал чай и ел бутерброды, а его мать продолжила разговор.

Северус чувствовал себя почти так же неуютно, как и Драко, в то время как Нарцисса вела светскую беседу, но, надо отдать ей должное, она, видимо, полностью осознавала это. Примерно через пять минут, когда стало ясно, что разговор не вернется в прежнее русло, она оглядела их обоих и элегантно кивнула.

— Думаю, вам двоим нужно немного времени, чтобы поговорить наедине. Вы бы хотели воспользоваться гостиной или предпочли бы пройти в вестибюль?

— Вестибюль подойдет, — ответил Северус, и Драко напряженно кивнул.

— Что ж, не торопитесь. Я пока продолжу свой чай, — произнесла Нарцисса сдержанным и учтивым тоном, впрочем, не оставляющим сомнений в том, что она ожидает повиновения своим словам.

Северус вышел за дверь первым, придержав ее для Драко, а затем закрыл за собой; теперь они стояли в длинном и безмолвном коридоре. Собравшись с духом, Северус повернулся к молодому человеку, не зная, что именно сказать, или хотя бы с чего начать.

Он чувствовал себя странно, стоя наедине с мальчиком. Северус почти не видел его последний год, настолько тонким было балансирование между его противоречивыми ролями, и он был поражен, обнаружив, что Драко на самом деле уже совсем не похож на ребенка. Юноша был выше и шире в плечах, чем зельевар, напоминая отца, и на мгновение Северус забеспокоился, что он слишком сильно изменился… но тут Драко открыл рот и, замешкавшись, напряженно выпрямил спину.

— Я не думал, что ты придешь так скоро. Полагаю, тебе было любопытно, как у нас обстоят дела?

— Да, — ответил Северус, не видя смысла отрицать это.

— Что ж, у нас с матерью все хорошо, если ты пришел за этим. Отец... замкнулся в себе, но он поправится. Уверен, у тебя есть более неотложные дела, чем проверять нас, поэтому позволь заверить, в этом нет необходимости. У нас все в полном порядке.

Северусу не требовался его шпионский опыт, чтобы понять, что молодой человек преуменьшает действительность, но он старался не выглядеть как разочарованный декан факультета, когда Драко отвел глаза, чувствуя себя неуютно в наступившем молчании.

— Я слышал, что Винсент умер, — мягко произнес Северус, и на лице Драко мелькнуло виноватое выражение, задержавшееся в его светло-серых глазах.

— Да. Так и есть.

Голос молодого человека звучал грубо, но Северус не понимал, взаимосвязано ли это с той мимолетной реакцией или нет. Драко отводил от него взгляд, челюсть его была напряжена, он отказывался вдаваться в подробности, в то время как Северус продолжал ждать. Между ними повисла тяжелая тишина.

— Прости меня, — сказал наконец зельевар. Это показалось ужасно неуместным.

Драко не ответил, сосредоточенно глядя в пол, и Северус тоже устремил взгляд в сторону, не зная, что делать или говорить.

— Не тебе следует просить прощения, — вдруг пробормотал молодой человек, и Северус посмотрел на него, выразив свое потрясение лишь легким поднятием бровей.

— Что?

— Я… это я должен извиниться. Прости меня за все, что я наговорил в прошлом году. Ты был прав, я вел себя как ребенок. Я должен был послушать тебя.

Драко запнулся, затем скрестил руки на груди, крепко сжав их вместе.

— Мы… мы с Дамблдором успели поговорить несколько минут, прежде чем кто-то появился. Он пытался убедить меня сдаться и позволить Ордену спрятать нас с матерью. Жаль, что я не согласился. Я не думал, что он действительно сможет нас защитить, но... как раз перед тем, как прибыли остальные, я начал верить в это. Я должен был принять решение до того, как это произошло. Я должен был… хотя бы выбрать свой путь, а не просто стоять на месте. Ты не должен был защищать меня. Тебе не нужно было…

Юноша задохнулся и судорожно сглотнул, переводя дыхание.

— Тебе не нужно было убивать его. Мне следовало пойти с ним, и тогда ничего бы этого не случилось. Ты… ты не должен был делать этого из-за меня, и мне очень жаль. Я был ужасен, когда сказал тебе нарушить Обет, ведь ты просто пытался защитить меня.

Драко снова опустил взгляд в пол, словно боялся, что его извинения будут отвергнуты, что на них ответят резкой отповедью. Северус долго смотрел на него, чувствуя смесь грусти и огромного облегчения.

Затем он шагнул вперед и заключил молодого человека в крепкие объятия, не найдя слов и пытаясь сказать желаемое другим способом.

— Я жалею о смерти Дамблдора не из-за тебя, — проговорил Северус мягко, но твердо. — Не из-за тебя. Знай это.

Несколько секунд Драко позволил держать себя в объятьях. Затем юноша резко отстранился, вытирая нос платком.

— Моя палочка подходит для тебя? — спросил он жестко и официально, и Северусу пришлось смириться с тем, что между ними вновь возникла дистанция. Возможно, было еще слишком рано ожидать доверительного отношения от молодого человека, как прежде. А возможно, этого уже никогда не будет.

Драко был цел и невредим. Наверное, этого должно быть достаточно.

— Да, она отлично подошла, — ответил Северус и начал было доставать обсуждаемый предмет, чтобы предложить обратно — но Драко поднял руку, останавливая его.

— Оставь ее себе. Оставь себе, пока не купишь новую. — Глаза молодого человека сверкнули, и он отвел взгляд от рукояти из боярышника, в его голосе зазвучали нотки гнева. — Оставь ее себе навсегда. Я не хочу ее возвращать.

— Тогда я буду хранить ее до тех пор, пока ты этого не захочешь, — просто сказал Северус, засовывая палочку обратно в рукав.

— Я провожу тебя в кабинет отца. Мама сказала, что ты хочешь поговорить с ним, — жестко ответил Драко, развернулся и пошел прочь. Северус, помедлив несколько мгновений, последовал за молодым человеком. Это было до абсурда похоже на его визиты, когда Драко был совсем юным и с гордостью провожал его по длинным коридорам, только этот Драко смотрел на него не так, как тогда. Сейчас от него не исходило ни наивного восхищения, ни восторга, а были лишь яростное чувство вины и непроницаемая маска, которую молодой человек надевал на себя при исполнении приказов Темного Лорда.

Если быть честным, Северус понятия не имел, кого Драко видит в нем сейчас.

Несколько минут они шли молча, пока наконец перед ними не возникла дверь кабинета Люциуса.

— Мы будем ждать тебя за чаем, — сказал Драко, и Северус смотрел, как молодой человек удаляется по коридору.

Затем он повернулся к двери, глубоко вздохнул и толкнул ее.

Первое, что он заметил, был витавший в воздухе запах алкоголя. Виски? Нет — бренди. Зельевар автоматически расслабился, а затем ощутил вспышку гнева на себя за то, что позволил вспыхнуть старым воспоминаниям, понимая, что не имеет значения, каким напитком Люциус себя губит. В любом случае результат будет одинаковым.

— Люциус?

Фигура в кресле за столом зашевелилась, черты лица мужчины скрывались в тени, и Северус взмахнул палочкой, отдергивая портьеры и впуская полуденное солнце в неосвещенную комнату.

Люциус поднял руку, пытаясь отгородиться от яркого света, но солнце упало ему прямо на лицо, и Северус на мгновение невольно затаил дыхание. Люциус был... небрит. Худ. Было похоже, что он не мылся несколько дней. Именно так он выглядел после Азкабана, но почему-то на этот раз было еще хуже. Сейчас его глаза не были такими запавшими... но они были тоскливыми до такой степени, какой не удалось добиться даже дементорам.

Гнев вернулся с десятикратной силой, и на этот раз Северус не стал его сдерживать. Дверь захлопнулась сама собой, а он зашагал вперед по полированному вишневому полу.

— Что это?! Бренди и вино, крошки и грязная посуда, и это по какому же поводу?! Твоя жена жива, сын в безопасности, твоя семья свободна, ваше состояние в сохранности — и посмотри, что ты тут вытворяешь! Где твоя гордость, Люциус? Ты смог выжить в Азкабане целый год, тебе дали будущее, которому ты должен радоваться, и вот как ты себя ведешь? Да какого Мерлина?!

Глаза серо-стального оттенка сверкнули на него снизу вверх, но Северус ответил тем же. Он знал, что раздосадован больше, чем следовало бы, но ему было все равно. Он не позволит Люциусу опуститься до пьянства, плевать каким образом. Он скорее притащит своего друга, окаменелого или оглушенного, в Святой Мунго, чем позволит этому случиться.

— Что, по-твоему, ты делаешь с собой? — вопросил он, усмехнувшись, когда взгляд мужчины метнулся в сторону. — Думаешь, сбежав, спрятавшись за бутылкой, ты что-то решишь? Думаешь, что утопая в жалости к себе, ты сможешь как-то...?

— Хватит! — заорал Люциус, вскакивая на ноги, и Северус понял, что зашел слишком далеко, так редко ему приходилось слышать, как Малфой выходит из себя. — Не надо читать мне лекцию о прятках, Северус! Я знаю, кто из нас прятался! Где, интересно, твоя гордость? Не я все это время пресмыкался перед Дамблдором и его дурацким Орденом!

Высокий мужчина, пошатываясь, направился к зельевару, тяжело дыша, и Северус стиснул зубы — звук его бьющегося сердца был почти таким же громким, как и эти вопли.

— Я защищал тебя, я поручился за тебя, и знаешь что? Я жалею об этом! Ты был предателем! Но, должно быть, это было так легко — заставить меня верить в обратное! Интересно, сколько раз я помогал спасти твое ничтожное положение шпиона? Сколько раз я доверял тебе только для того, чтобы потом оказаться неправым?

Люциус подошел к нему почти вплотную, и Северус испуганно отпрянул на полшага, но не отступил, когда Люциус схватил его за мантию и грубо встряхнул.

— Сколько раз, Северус? Сколько?!

— МНОГО! — выкрикнул Северус в ответ и отдернул руки Люциуса, ухватившись за них, чтобы помочь пьяному Пожирателю смерти сохранить равновесие. — Что ты хотел, чтобы я сделал, Люциус? Разве ты не хранил секретов, чтобы защитить свою семью? Чтобы достичь своих целей? Легко называть меня предателем, но где бы ты был, если бы Темный Лорд все еще властвовал? Опозоренный, обесчещенный, твой сын — орудие пыток...

— Я опозорен! — закричал Люциус и в страданиях упал вперед, заставив Северуса принять на себя большую часть его веса. — Я обесчещен! И Драко… Драко, что я оставил Драко? Чего я не потерял из того, что обещал ему? Я уничтожен! Уничтожен! Но что бы ты можешь знать об этом? У тебя никогда не было ни жены, ни наследника, ни долга перед своей фамилией!

— Нет, не было! — сердито отозвался Северус, отталкивая мужчину, пока тот снова не встал на ноги. — Как тяжело, должно быть, нести бремя богатства и славы! Как ты, должно быть, страдаешь!

Горький сарказм словно рассек кабинет, и несколько прерывистых вздохов ни один из мужчин не произнес ни слова, каждый смотрел на своего собеседника.

— Брось, Люциус, — резко произнес Северус, его взгляд стал ледяным. — Я не собираюсь затевать этот спор, особенно когда ты не трезв. Если ты собираешься злиться на меня, то хорошо, но я хочу знать, что это не алкоголь говорит за тебя.

— Единственный, кто может говорить за меня, — это я, — надменно ответил Люциус, что хоть и взбесило, но и одновременно успокоило Северуса, показав, что хоть какая-то часть его друга осталась в этом пьяном хлюпике.

— Несомненно. Нарцисса видела тебя таким? Или ты это скрывал?

Серые глаза метнулись влево, мужчина промолчал, а Северус взял Люциуса за плечо и, поддерживая, повел его к двери.

— Я уложу тебя в постель. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы принимать рациональные решения. Ты хотя бы смотрел на себя? Ты разрушишь свое здоровье, если будешь продолжать в том же духе, а видит Мерлин, после Азкабана оно у тебя неважное.

— Ты и сам не очень-то хорошо выглядишь, — возразил Люциус, слегка споткнувшись на ступеньках, и Северус нахмурился, прежде чем уловил нотку беспокойства в этом замечании.

— Я… в порядке, — проворчал он, подтягивая Люциуса на последние несколько ступеней до коридора, ведущего в главную спальню. — По крайней мере, я не утопаю в выпивке. Я думал, у тебя больше здравого смысла.

Люциус молчал, опираясь на плечо зельевара, но потом взгляд его серых глаз скользнул в сторону.

— Похоже, нет, — тихо сказал он.

Когда они добрались до спальни, высокий мужчина позволил Северусу помочь ему освободиться от мантии, которая нуждалась в чистке почти так же сильно, как и человек, что ее носил. Северус сморщил нос от подавляющего запаха алкоголя и немытого тела, и, подумав, направил Люциуса в ванную комнату, где набрал горячую ванну.

— Это здесь ты находишь успокоение? — спросил Люциус, глядя на зельевара затуманенными глазами, пока тот помогал запинающемуся мужчине забраться в наполовину наполненную ванну. Северус не мог понять, был ли Малфой просто пьян или же язвил, но все равно закатил глаза.

— Здесь я прослежу, чтобы ты не утонул. Полагаю, ты не хочешь, чтобы Нарцисса упала в обморок, увидев тебя?

Люциус на мгновение задумался, а затем ответил:

— Нет.

— Великолепно, — сухо заметил Северус, взял с бортика ванны чистую мочалку и, намочив, натер ее куском мыла, который можно было бы счесть за декоративный, если бы не было видно, что им пользовались. — Вот. Мойся. И поторопись — я не могу посвятить весь свой день тому, чтобы нянчиться с тобой.

Люциус проворчал что-то себе под нос, но мочалку взял, а Северус, пока его друг принимал ванну, устало прислонился к стене, следя за тем, чтобы тот и на самом деле не утонул. Когда Люциус достиг приемлемого состояния чистоты, Северус помог ему выбраться и надеть ночную рубашку, мысленно проклиная вес высокорослого мужчины, который он с трудом поддерживал. Если бы не вероятность того, что пьяного Малфоя стошнит, можно было бы отлевитировать его, но зельевар считал, что он уже и так достаточно навел порядка сегодня.

Уложив Люциуса на кровать и укрыв его одеялом, Северус выпрямился, изо всех сил стараясь скрыть затрудненное дыхание.

— Все наладится. Ты все еще нужен Нарциссе и Драко, — сказал он, и Люциус пробормотал что-то неразборчивое в подушку. — Ты не можешь спрятаться от всего, да и не должен. Ты уже справлялся с этим раньше; справишься и теперь.

На этот раз ответа не последовало, и Северус со вздохом направился к двери, хромая на своей в очередной раз перетруженной ноге. Теперь она грозила онеметь — чертовски ужасная штука.

Прихрамывая, зельевар спустился по лестнице и вернулся обратно к гостиной, где заставил свою походку вернуться к подобию нормальной, и осторожно постучал в дверь.

— Войдите, — позвала Нарцисса, и он открыл дверь, заметив, что Драко исчез, оставив за столом только ее. — Северус, тебе нужно что-нибудь съесть. У тебя всего полчаса до встречи, не так ли?

— Так, — пробурчал он, опускаясь в кресло, возможно, слишком поспешно. Нарцисса какое-то время изучала его, затем поджала губы, когда он взял крошечный бутерброд, из вежливости ожидая пока он доест.

— Люциус в порядке? — явно волнуясь спросила она, когда зельевар сделал глоток чая, и Северус медленно кивнул.

— Он сейчас в постели, спит, — ответил он, и на лице женщины отразилось сильное облегчение, ее рука прижалась к груди.

— Приятно это слышать, — сказала она так искренне, что на лице зельевара мелькнула короткая полуулыбка. — Я не знаю, как тебе это удается, Северус. Я уже несколько дней пытаюсь убедить его лечь в кровать.

— У меня свои методы, — мягко ответил Северус, и она тихонько засмеялась, деликатно прикрыв рот рукой.

— В это я верю.

Скоро пришло время уходить, и Северус попрощался с Нарциссой у входной двери, оказавшись в очередном объятии. На этот раз выпутавшись с гораздо большей деликатностью, он спустился по подъездной дорожке и аппарировал к «Дырявому котлу», позволив себе на мгновение перевести дух.

Он очень устал. Он знал, что должен быть в восторге от смерти Темного Лорда или, по крайней мере, испытывать огромное облегчение, как и все остальные соратники, но он лишь чувствовал себя... обессиленным. О чем говорило то, что его реакция была ближе к реакции Люциуса и Драко, чем к реакции его союзников по Ордену?

Северус смотрел на перестраивающиеся кирпичи за пабом, вспоминая маленькое здание, которое он посетил в воскресенье, и на короткое время в его груди возникло чувство страха. Он защищал посещение терапии перед Нарциссой, но не был уверен в этом так, как пытался показать. Конечно, казалось, что это лучший из шансов разобраться в себе, и ведь так оно и было, не так ли? Его волновала та крохотная мерцающая надежда, которую зажег сеанс на прошлой неделе, но он боялся, что ошибся, и Аркадия не сможет ему помочь. Если это не сработает...

Что ж, не было смысла беспокоиться об этом. Невозможно иметь план действий на все случаи жизни. Если это не сработает, значит не сработает. Он вернется туда, откуда начал, вот и все.

Так что ему просто придется довериться своим первоначальным инстинктам и надеяться, что все получится.

Он надвинул капюшон плаща на лицо и вышел в Переулок.