Не та книга (джен)

Октябрь прошёл для Гарри под знаком спокойной и размеренной жизни. Рон окончательно отцепился и больше не лез со своей дружбой. Гермиона всё ещё помалкивала, но в столовой садилась поближе к их компании.

Хагрид зазвал Гарри в гости повторно, уже без Рона, и сердечно поблагодарил мальчика за помощь с сохранением «секретного секрета». Здесь же поведал о том, что в тот злополучный день напали не только на лесника, но и на сам что ни есть неприступный Гринготтс-банк, а пёсьи внуки схлопотали смачного леща по своим зазнавшимся носам. «И ежели б не ты, Гарри…»

Гарри в ответ искренне поблагодарил Хагрида за сову. Действительно искренне: птица оказалась просто чудом. Передал привет Пушку, поинтересовался его самочувствием и дал понять забегавшему глазами великану, что догадывается, где ему определили конуру и зачем там нужны все три его зубатые глотки. Пусть уже Дамблдор успокоится и не тащит детей на гиблые экскурсии.

Однако рано или поздно должен был наступить Хэллоуин — знаковый рубикон, в каждой книге определяющий границу между отдыхом и войной. Гарри окончательно определился с решением, спасать или не спасать Грэйнджер. Спасать! Если это потребуется и только в этот раз. Почему? Потому что, в отличие от всяких норбертов и философской щебёнки, здесь Гермиона попала под молотки не по своей вине. Любой другой первокурсник мог выйти в туалет за пять минут до квирреловской паники и точно так же остаться размозжённым по кафелю «несчастным случаем в самой безопасной школе». Тролль — это прямой и преступный недосмотр начальства.

Как назло, в этот день всё пошло наперекосяк. Начиная с полуночи.

Учителей в Хогвартсе мало, а потому первокурсники имеют всего-навсего один-два урока в день. Это не значит, что студентам нечем заняться: теорию дети просматривают заранее и самостоятельно, о выученном отчитываются посредством эссе; сидение в библиотеках заменяет им недостающие учебные часы. Ну а практику дети постигают на уроках в меру компетенции учителей.

Может показаться, что составление расписания по такой примитивной сетке не должно доставлять никаких проблем. Наверное, где-то так и есть, но не в Хогвартсе.

Взять хотя бы Хэллоуин. Тридцать первое октября девяносто первого года — это четверг. Расписание занятий в четверг — одинаковое для всех первокурсников со всех факультетов. Виной тому Астрономия накануне в полночь, также единая для всех.

Первая пара в четверг отсутствует: дети отсыпаются. Далее следует один час Истории магии, на котором даже поспать не получается: ты только что со сна и позавтракал. А вот после обеда — два с половиной часа продлённой Гербологии. В компенсирование утреннего безделья.

Увы, но Хэллоуин — особый день. Во-первых, Бинс — привидение, а у всех привидений в этот день имеется свой призрачный праздник, проходящий где-то в подвалах замка. Бинс всегда берет отгул на эту дату. А во-вторых, праздничный ужин начинается раньше, и идти на сильно сокращённую Травологию становится бессмысленно.

Получилось, что в этом году и в этот день у первокурсников совсем нет занятий, а это губительно для дисциплины. Поэтому расписание поменяли. Спраут утром оказалась занята старшими курсами, а вот Флитвик что-то перетасовал и изыскал возможность, так что в праздничный четверг всем четырём потокам первой парой были поставлены Чары. А чтобы не мучать детей, Астрономию накануне сместили с полуночи на «после ужина»: всё равно там одну лишь теорию преподают.

Нормальный план нормального педсостава, скажете вы. Но Хогвартс — это самая лучшая школа волшебства, а потому любые планы здесь всегда идут через… никогда не идут по плану.

Ночь на тридцать первое октября выдалась удивительно ясной. Не то чтобы и до этого не было ясных ночей, но именно для первокурсников она оказалась первой с начала учебного года. Детям хотя бы раз нужно показать реальное небо, поэтому всех выгнали на Астробашню в полночь. Ну а Флитвик поутру ничего не стал менять у себя.

— Думаю, вы уже доросли до ваших первых настоящих чар, — обрадовал профессор весь их сбродный невыспавшийся состав. — И сегодня мы будем учиться, как заставлять предметы летать.

Сон мигом упорхнул из детских глаз. Ученикам надоел двухмесячный балет и они восприняли «переход к делу» с подобающим энтузиазмом, не вполне осознавая, сколько терпеливой концентрации потребует этот их первый успех. Возможно, Флитвик надеялся на особенность праздничного утра: магия сегодня бурлила и сама текла в умозрительные руки, хотя Гарри не назвал бы «самайновый прилив» безусловно добрым. Любая стихия требует уважительного отношения, а к серьёзной работе на природных кульминациях нужно готовиться заранее. Выспаться хотя бы.

— Сегодня у вас на партах лежат эти пёрышки, восхитительно воздушные и невесомые. Вот их и будем поднимать. Сейчас я разобью вас на пары… Нет, мисс Грэйнджер, вас я попрошу поработать с Уизли!

После случившегося в сентябре инцидента трудно было найти более неподходящую пару. Для лодыря вообще непросто отыскать партнёра под совместную работу. Но Гарри остался сидеть рядом с Гермионой по другую сторону: поддержать, если рыжий начнёт хамить. Самому Гарри в напарники достался Шимус. Невилл попал к Парвати, Дин — к Лаванде. Последняя парочка сидела рядом с барсучатами, и на том конце было веселее всего.

Началась обычная тренировка нового заклинания: какофония разномастных выкриков, круговерть мелькающих конечностей и хлопки впустую потраченной магии. Гарри пользовался муляжом и «осваивать» левитирующее заклинание на сегодняшнем уроке не планировал в любом случае. Шимус же старался изо всех сил, и это было основной его проблемой.

— Ты слишком напрягаешься, — сказал Гарри, когда несчастное перо превратилось в пепел, полыхнув чадящим пламенем. — «Левиоса» — заклинание не на силу, а… на ловкость.

— В смысле?

— Ты ведь летал на метле? Метла — большая волшебная палочка. Она делает то же самое, что должен сейчас сделать ты. Вспомни ощущения от полёта и поменяйся с метлой местами.

— То есть поднять метлу должен я? Но она же тяжеленная! В этом пёрышке нет и грамма, а оно даже не шевелится!

— Так это же не твои мышцы поднимают, а магия! Или, допустим, не драконьи лёгкие жгут врагов, а…

— В природе ничего из ничего не появляется! — блеснул интересными познаниями Финниган.

— Верно. Но в природе достаточно вещей, которые без особых проблем упадут, позволяя твоей метле взлететь. Лишний галлон воды в Ниагаре, охапка снега над Норвегией, ведро магмы в нашем бурлящем ядре. Знаешь, сколько весит ведро железной магмы?

— Я что, должен представлять себе магму? — оживился Шимус.

— Нет. Это не твоя печаль — чему упасть и кто вообще будет работать. Твоя задача — управление. Равновесие. Баланс. Открыть и пропустить к пёрышку ровно столько силы, чтобы оно взлетело, но не размазалось по потолку или не разлетелось пылью. В этом смысле метлу поднять легче.

— Да ладно!

— Всё равно что сидишь в спорткаре, и тебе нужно *элегантно* стронуть с места эти шестьсот сил. А как оно устроено под капотом, ты не знаешь.

— Я знаю, как устроен спорткар! Ну… или лодочный мотор, по крайней мере. — Шимус был вынужден поправиться, увидев загоревшийся Гаррин взгляд. — Короче, делать-то что?

— Хм. Не будь тут Флитвика, я бы поставил тебе на левую ладонь швабру перекладиной вверх и заставил добиться равновесия. И лишь потом разрешил колдовать, с удерживаемым в левой руке балансом.

— Нет, такое нам точно не позволят!

— Вот-вот. Попробуй представить, что ты — заправский официант и несёшь в левой руке поднос. Профессионально несёшь, на трёх пальцах, — Гарри продемонстрировал торжественный венчик из пальцев под воображаемым блюдом. — В правой руке у тебя палочка, а поднос заставлен жирной рыбной похлёбкой. Допустишь минимальную грубость во время каста — похлёбка разольётся и тебя попросят на выход.

Финниган задумался, примериваясь к поставленным условиям, но тут своё ценное мнение озвучили с другой стороны.

— Ничего не получается! Грэйнджер, ты заколебала нудеть: не та фраза, не та фаза! Чё неправильное, скажи толком!

Следует отметить, что Гермиона и правда не проявляла особого энтузиазма в обучении: просто повторяла раз за разом, какая должна быть фраза и какую фигуру следует выплетать запястьем. Терпеливо, монотонно, без огонька. Как робот, которого обязали делать не его работу.

— Фраза: Вин-гар-ди-ум Ле-ви-о-са. Жест — воздушнее и легче, не надо заколачивать молотком гвозди. Вот так…

Жестовая манера у Уизли нисколько не изменилась с первого сентября: кулачный хват и атаки дубиной по воздуху. Ударение в словах он признавал только своё. Кто его этому научил, было непонятно, но ослиное упрямство Рона видела даже Грэйнджер. Быть может, Уизли просто не хотел принимать тот факт, что его, чистокровного волшебника, пытается учить вчерашняя магла с двухмесячным стажем владения палочкой. Ну а «вчерашняя магла» не желала тратить силы на безнадёжную, но навязанную мороку.

— «Воздушнее и легче» — это всё, что ты можешь выдать спустя битых полчаса? Знаешь, училка из тебя — как метла из…

— Я могу поменяться с ней местами, — холодно перебил рыжего Гарри, выглянув из-за кудрявой шевелюры. — Тут никто не обязан тебя учить, кроме преподавателей. Вы всего лишь в паре. Не нравятся её подсказки — можете сидеть молча и кастовать по очереди. Или вообще взять себе каждый по отдельному перу.

— Отличная идея про очередь! Грэйнджер, забирай этот мусор и начинай вкалывать! А я отдохну, а то чё-то руку свело и жрать охота, а ты только сидишь и мо́зги кипятишь. Твой черёд работать мухобойкой!

Гермиона молча взяла перо и отвернулась от Уизли. Вид у неё был уверенный, но сидящий рядом Гарри почувствовал её напряжённое дыхание. Отличница волновалась, всматриваясь в объект тренировки. Конечно, успешное заклинание не вызубришь по книгам, но Гарри отчего-то всегда полагал, что Грэйнджер освоила Левиосу самостоятельно и задолго до Хэллоуина.

— Ну чо замерла? Проблема, командир?

— Там кто-то планировал отдохнуть? — напомнил Гарри. — Другим от себя в первую очередь.

После чего челюсть у Уизли встала на привычный замок. Не ценишь мирной атмосферы — сиди на привязи.

Грэйнджер вроде бы не замечала их перепалки, но то была иллюзия. Потому что слушать окружающих она умела, что тут же и продемонстрировала: подняла левую руку венчиком, расслабила и замерла. Надолго. Дыхание успокоилось, сердце стало биться ровно.

— Вингардиум Левиоса! — произнесли негромкой и выверенной *волей*.

Пёрышко неспешно поднялось в воздух и остановилось, подрагивая, будто кончик удерживаемой на ладони линейки. А у Гарри похолодели пальцы.

— О, превосходно! — зааплодировал Флитвик. — Посмотрите все, у мисс Грэйнджер получилось!

Гарри с удивлением покосился на свои руки. А его-то за что? Достал шоколадку и обнаружил, что Грэйнджер тоже характерным жестом отогревает ладони.

— Ты молодец, — улыбнулся он ей, протягивая половину плитки.

— Не думаю, что я первая в классе, — нашла-таки повод поворчать Гермиона.

— Выпендрёж — не наш путь. Ну что, гарсон Шимус, остался только ты недоученный?

* * *

Гарри как в воду глядел: на обед была та самая похлёбка. Простая, наваристая и вкусная. Форель вообще трудно испортить, а после урока Чар любая еда шла за обе щёки. Как всегда, ничто не предвещало.

— Долбаные оглобли фортуны, — вдруг выругался Гарри с какой-то тоскливой обречённостью. — Я думал, что навсегда вырулил из этой колеи.

Через несколько секунд дети увидели то, что Гарри почувствовал загодя: дюжину крыльев, отягчённых общим габаритным грузом. В зал влетели шестеро филинов, несущих продолговатый пакет во вполне предсказуемом направлении. Гарри с раздражением отмахнулся от двухметровой палки, летящей прямо в тарелку с супом, и выхватил из воздуха сопроводительное письмо. Всё это — не отрывая угрюмого взгляда от стола.

Мальчик распечатал конверт и углубился в текст, не вполне понимая, что вообще происходит. С задержкой в полтора месяца, прямо на Хэллоуин — да как так-то?! Откуда они узнали?

Словно издеваясь, текст в письме почти полностью совпадал с книжным: «Не открывайте посылку за обеденным столом! В ней ваш новый Нимбус 2000, но я не хочу»… Здесь Гарри был вынужден прерваться: Рон полез к лежащему на полу свёртку. Увы, ещё секунду назад ни на что не обращавший внимания Поттер поднял на Уизли свой вымораживающий взгляд, и рыжему пришлось вернуть все части тела в положение «сидя».

Продолжение письма удивляло своей наивностью: «Сегодня сразу после обеда Оливер Вуд будет ждать вас на квиддичном поле. Не опоздайте на вашу первую»… Ну конечно, именно сегодня, ни минуты не теряя. У вас ведь всё равно нет занятий до праздничного банкета, мистер Поттер?

— Это то, о чём я думаю? — задала неуверенный вопрос Гермиона. — Разве нам…

— Это ошибка, — буркнул Гарри. — Большая ошибка, упакованная в пергамент. Я верну её отправителю.

Чем письмо выгодно отличалось от книжного — здесь присутствовала конкретная подпись. Более того, подпись была не директорская. Мальчик почувствовал мимолётную симпатию к своему декану: неужели она приобрела дорогущий Нимбус на свои средства?

Но увы, Гарри не мог позволить давить на себя даже таким хорошим отношением. МакГонагалл не сама по себе живёт, это нужно помнить и учитывать. Мальчик поднялся, подхватил свёрток и направился к президиуму.

— Мэм, эта посылка пришла ко мне по ошибке, — сообщил он декану, прислоняя метлу к столу.

В письме имелась подпись отправителя, но не было ни одного обращения персонально к Гарри.

— Посылка пришла верно, — недовольно возразила МакГонагалл. — После обеда зайдите ко мне в кабинет.

— Я не хочу играть, — решительно покачал головой мальчик.

— Мне что, требуется повторять свои указания дважды? В кабинет после обеда! И заберите свёрток.

— Нет. Мои финансы не позволяют принять эту вещь на ответственное хранение. Извините.

Гарри развернулся и пошёл доедать свою порцию. Похоже, силы ему понадобятся раньше, чем планировалось.

* * *

МакГонагалл ожидала Гарри в компании с Вудом и… предметом, которого тут раньше не было: резным средневековым умывальником на фигурных ножках.

Думосброс. Наверное, одолжили у Дамблдора.

Стало понятно, как его вычислили. Отчаявшись найти ловца традиционными методами, Вуд с МакГонагалл собрали воспоминания у свидетелей тренировок и обстоятельно проверили всю «кинохронику»: кто из детей на что смотрит, пребывая на поле. Ну или ещё по каким признакам. И потребовался им на это целый месяц, с учётом неполной занятости.

— Догадываетесь, зачем вы здесь?

— Мэм, я не хочу играть.

А ещё Гарри понял, что на этот раз ему не отвертеться. Если эти двое не поленились убить целый месяц на кропотливую работу — дело швах. Но драться Гарри решил до последнего. Чтоб на шею не садились.

— Глупости! Любой мальчишка мечтает оказаться на вашем месте!

— Что-то я не вижу здесь большой очереди.

— Не путайте желания и возможности! Вам ведь всё объяснили насчёт ловцов и их способностей.

А ещё на будущее обязательно следует учитывать эту особенность волшебного мира: то, что всю свидетельскую «кинохронику» могут рассмотреть постфактум.

— Мне всего одиннадцать лет. В настоящий квиддич не берут играть в таком возрасте!

— Директор Дамблдор в виде исключения выдал вам персональное разрешение.

Вряд ли качество «кинохроники» настолько невероятно, как оно описано в семикнижии: полный сферический обзор с идеальными деталями. Гарри не верил байкам, будто человек запоминает всё, что видит, и хранит это до конца своих дней, вот только вспомнить не может. Бред про то, что организм прячет от самого себя настолько крутое преимущество, как абсолютную эйдетическую память, болтливые телеведущие обычно заливали между зелёными человечками и генетической памятью пращуров.

Скорее всего, думосброс показывает только то, что реально увидел автор воспоминаний. Если тебя зацепили лишь краем глаза — оно и будет как увиденное на периферии сетчатки. Недаром этим двоим понадобился целый месяц при том, что Поттера уже кое в чём подозревали.

— Да дело не в директоре! Я не хочу лезть под бладжеры, мэм. Если эта гиря в меня влетит — костей от моих шестидесяти фунтов никто не соберёт!

Да никто и стараться особо не будет, добавил Гарри про себя. Учитывая, как его бросили на крыльце десять лет назад — с чего вдруг сегодня над его развалинами будут возиться дольше, чем всплакнуть пару раз да поспешить присоединиться к празднующим? Англия безжалостна к неудачникам. Даже к стохастическим.

— Да кому вы нужны в вашем ловчем поиске? Поттер, никто не бомбардирует ловцов специально. Бладжеров слишком мало, для них всегда имеются более приоритетные цели!

Ага, то-то в девяносто втором никто из четырёх загонщиков не замечал, что в игре остался лишь один бладжер на две команды! Весь матч напропалую за Гарри гонялся бешеный снаряд, а книжный герой даже доказать никому не мог, что с инвентарём что-то не так!

— Если в ловцах гасает такой лось как Хиггс — он и правда никому не нужен. Но на малявку могут и соблазниться выгодой: слететься, напрячься и выбить ловца насовсем. Взрослый квиддич — спорт легально контактный. Потому-то там и играют лишь взрослые!

— На вас будет защитное снаряжение. А кроме того, вы будете на новейшем Нимбусе две тысячи! Вас не догонят никакие…

— А вот этого — точно не надо! — вскинулся Гарри. — Метлу за семьсот галеонов я даже в руки не возьму!

— Да что с вами не так? Кто вам сказал, что вас жаждут заковать в долговую кабалу?

— Свою финансовую дисциплину я обсуждать не буду, — отрезал Гарри. — Важно то, что «Нимбус» не подходит для школы!

— С чего вдруг такая скромность?

Гарри устало вздохнул. Он не понимал, почему должен излагать пожилой тётке прописные истины.

— Квиддич — игра жёсткая, — в который раз повторил мальчик. — Мётлы ломаются. Мётлы здесь — расходный материал, понимаете? Вы не должны брать на игру свою мечту, на которую собирали всю свою жизнь. Вам следует рубиться на доступном *вам* снаряде, который *лично вам* будет не жалко потерять и заменить точно таким же. Да, не самом совершенном, но — не пробивающим ощутимую дыру в вашем кармане!

— «Нимбус», безусловно, способен опустошить любой карман, — проворчала МакГонагалл. — Но зачем, в таком случае, выпускают настолько совершенные мётлы, как не для того, чтобы оказаться быстрее всех своих…

— Да в том-то и дело, что не любой! — перебил её Гарри. — Команда национальной лиги без проблем восполнит потери в «Нимбусах» из своего бюджета. А участник мирового полуфинала способен оснастить игроков даже «Молниями», отнюдь не попадая к гоблинам на…

— «Молниями»? — нахмурилась МакГонагалл.

— Последняя разработка с применением гоблинских сталей, — поморщился Гарри, справедливо подозревавший три девятки в понтовой пробе этого «шедевра». — Стоит как десяток «Нимбусов-2001».

МакГонагалл хлопнула глазами и обменялась недоумённым взглядом с Вудом. А Гарри запоздало пришло в голову, что о «Молнии» тут пока могут и не знать. Мальчик понятия не имел, когда её представили британской публике, при том что у книжного героя она появилась лишь на третьем курсе.

— Подумайте ещё вот над чем, — поспешил он увести разговор с опасной темы. — Вы и так втащили первокурсника в команду против правил, но теперь ещё и вручаете ему профессиональный болид. Полагаете, это стерпят? Сегодня «Нимбусом» нагло блистает гриффиндорский ловец, а завтра Люциус Малфой пожертвует полный комплект Слизерину! Вы готовы вступить в эту войну кошельков?

На это МакГонагалл возражать не стала, хотя и выглядела расстроенной. Конечно, легко быть мудрым и рассудительным со знаниями о будущем, но декан Гриффиндора могла бы и сама задуматься, почему слизеринцы до сих пор удерживались у тонкой грани любительских ограничений на мётлы.

Начался вялый торг, какую из мётел команды выделить для нового ловца, но Гарри оставался непреклонен: он был согласен только на инвентарь, использовавшийся на уроках Полётов. Прочные и надёжные, но изжившие несколько гарантийных сроков «Чистомёты» можно было ломать безо всяких опасений: никто не рискнул бы выставить за них полный счёт по былой цене.

Вуд выслушивал весь проходивший спор молча и без энтузиазма. Он понимал, что новый ловец играть не хочет, и не испытывал по этому поводу никакого оптимизма. Но выбор у них действительно был весьма слаб и неочевиден: либо полуслепого, либо из-под палки.

— Оливер, ступайте на тренировку, Поттер сейчас подойдёт.

— Мэм, да тут до праздничного ужина осталось-то… — опять вскинулся Гарри.

— Директору и так пришлось отодвинуть предстоящий матч на неделю! Слизерин — наш самый сложный противник, а потому мы воспользуемся каждым свободным часом, чтобы натаскать вас на эту игру, ясно?

Когда они остались в кабинете одни, МакГонагалл устало вздохнула и спрятала упакованный «Нимбус» в один из шкафов.

— Сказать, что я разочарована, было бы недостаточно, — произнесла она, усаживаясь. — Я удивлена. Ведь вы же — вылитая копия Джеймса! Та же дерзость, упрямство, непризнание авторитетов… Когда вы появились в школе, я сказала себе: всё, наша спокойная жизнь закончилась.

Наша спокойная жизнь закончилась, мысленно согласился с нею Гарри. У нас ещё будет возможность вдоволь нажалеться о мирном десятилетии.

— Я делаю что-то не так?

— Джеймс был прирождённым летуном. Лучший охотник, каких я знала. Вы, если верить слухам, тоже прекрасно летаете. Так откуда такое неприятие нашей волшебной игры?

— Я тоже удивлён, мэм. Все вокруг вспоминают моих родителей, но ведь воспитывали меня совсем другие люди.

— Я была против того, чтобы отдавать вас маглам.

— И никто за десять лет так ни разу и не заглянул — проверить, как там дела.

— Так было нужно!

— И даже письмо из Хогвартса мне принёс…

— На это тоже были свои причины, — отрезала МакГонагалл, хотя уверенности в обертонах звенело поменьше.

— Да живите вы сами со своими тайнами мадридского двора! Мне они не нужны, я лишь отвечаю на ваш вопрос. Если вы приложили все усилия, чтобы на пустырь не попало ни одного волшебного зёрнышка, почему вы удивляетесь, что там само собой не выросло колосящееся поле сортовой пшеницы?

— Дурсли всё-таки испортили вас, — помолчав, ответила МакГонагалл. — Говорила я Альбусу: это самые ужасные маглы из тех, что мне доводилось видеть.

— Ужасные или нет, а никого лучше их в магическом мире не нашлось.

— Я начинаю жалеть, что не проявила тогда большей настойчивости.

Гарри вздохнул.

— Я не понимаю, в чём трагедия. Вот вы говорили Грэйнджер, что хотели бы видеть в ней нормальную ученицу. Ну а я и есть — нормальный. Учусь приемлемо, навёрстываю упущенное, Филча не достаю…

— Речь не об этом. Мне нужен ловец, Поттер. Факультету нужен. С вами бы никто не возился, если б ловца можно было найти просто так.

Гарри предпочёл промолчать. Здесь логично было бы потребовать что-то взамен для себя, но это возлагало на него обязательства играть на совесть. А нормальной игры Гриффиндору в следующие семь лет не светило. Только чемпионаты с шулером в организаторах.

— Так или иначе, играть вам придётся, — вздохнула МакГонагалл, не дождавшись никакого ответа. — Таково распоряжение Дамблдора.

* * *

Большой зал был украшен тыквами от пола и до потолка. Ощерившиеся и зубатые, в первый момент эти надутые рожи заставляли инстинктивно отшатываться, а затем заглушать нервным смехом свой первоначальный испуг.

А ещё эти рыжебокие фонарики с шутовскими летучими мышами напрочь развеивали атмосферу старого замка. Нет, выглядело это потрясающе здорово, и Гарри как ребёнок не мог не радоваться ярким праздничным декорациям. Но… оно не подходило Лесу. Гарри не мог объяснить почему. Скорее пристало бы яркой праздничной рекламе из телевизора или фешенебельным торговым улочкам центрального Лондона.

Удивительное дело: Дурсли никаких тыкв у себя в доме не выставляли. Вот на Рождество — это да, вовсю соревновались с соседями и венками, и гирляндами на фасаде, и «рождественским деревом» в гостиной. Всё из пластика, конечно: тётя Петуния ненавидела еловый мусор, он забивал ей пылесос. Но смотрелось всё равно сказочно.

Да и сам Хэллоуин Дурсли отмечали с удовольствием. Тётя Петуния готовила праздничный ужин: индейку с яблоками, сладкий бармбрэк, запечённые фрукты под карамелью, кучу каких-то особых печений и кексов на раздачу… Весь городок праздновал. Малыши собирались в толпы и ходили по соседским домам — носили свечные фонарики, пели песенки и клянчили сладостей.

А вот изрезанных тыкв в Литтл Уингинге почти никто не выставлял. Не только Дурсли — вообще весь городок. Тыквы Гарри мог увидеть только по телевизору: в многочисленной рекламе, праздничных репортажах из Лондона и семейных хэллоунских фильмах.

Любые вопросы к Дурслям не приветствовались, но чуть позже Гарри услышал в одной из образовательных передач Би-Би-Си, что скалящиеся тыквы на Хэллоуин — это американский обычай, вернувшийся в Британию от ирландских и шотландских иммигрантов в начале века. То есть сам-то праздник имеет древние кельтские корни, и даже фонарики из овощей вырезали, но использовали в основном репу. А в Северной Америке заменили на тыкву, потому что там её просто больше, и превратили этот обычай в крутой американский праздник. Но, мол, и по сей день эту самую тыкву вывешивают в Англии только в городах, а в деревнях традиции более разнообразны. Какие именно традиции приняты в деревнях, Гарри дослушать не дали: вернулась тётя Петуния и переключила канал на свой сериал.

И вот сейчас Гарри сидел, рассматривал убранство Большого зала и недоумевал: то ли родная Би-Би-Си врёт, то ли среди директоров Хогвартса когда-то затесался один американофил. Ведь и правда: в насквозь консервативной волшебной школе, где до сих пор даже на стальные перья не перешли, не нашлось ни одного фонарика из репы или свеклы. Только тыквы. Иногда — Хагридовых размеров.

— Эй, Гарри, а правду говорят, что тебя взяли ловцом в школьную команду?

Гарри лишь печально поморщился и кивнул. От дальнейших пояснений его спасло появление директора. Дамблдор поднялся к укомплектованному преподавательскому столу последним, хлопнул в ладоши — и на столах появилось праздничное угощение.

Тыква доминировала и здесь, но было и множество других блюд. Традиционная индейка с фруктами, нарезанный ломтиками чёрный пудинг, фаршированный перец всех цветов (разумеется, с вырезами в виде знакомой рожицы), картофель в мундире (тоже с вырезами) и, для самых смелых и закалённых, настоящий шотландский хаггис.

Гарри, однако, не притрагивался к еде. Он смотрел на преподавательский стол. На директора, деканов, учителей. Смотрел и ждал: минуту, две, пять… Тщетно. Дамблдор просто тяпнул рюмку аперитива и приступил к опорожнению тарелок со вполне здоровым аппетитом.

Гарри едва заметно покачал головой. Ещё одна надежда канула в Лету. Сцена с хэллоуинским пиром занимала в семикнижии один небольшой абзац, и мальчик не исключал возможности, что нужному моменту просто не нашлось места в тексте. Но нет: этим людям действительно было всё равно. Есть темы поважнее.

— Чё-то Кишлый Ге’ой опять надулся! Эй, Поттер, не по нутру наши обычаи?

«Мёртвых не забывай», написала в сегодняшнем письме Луна.

Гарри отвёл глаза от заметившей его внимание МакГонагалл, вздохнул и придвинул к себе пустой ученический кубок. Наполнил его водой из ладони и, поколебавшись, поднялся с места. Он ненавидел показушный пафос, но чувствовал, что говорить такое сидя — неправильно.

К его удивлению, целая дюжина соседей по столу заметили его жест, прекратили есть и с интересом уставились на него.

— Десять лет назад закончилась война, — произнёс мальчик. — В этот самый день, в эту самую, уже минувшую ночь. Люди праздновали, веселились и запускали в небо звездопады.

В зале стало тихо. Гарри осознал, что его негромкий голос волшебным образом усиливается, доходя до всех заинтересовавшихся ушей.

— Я не знаю, правдивы ли истории, насколько ужасной была та война. Но она оставила много осиротевших семей, а народ до сих пор не решается произносить имя поверженного полководца.

Слизеринский стол слушал с бесстрастными лицами. Барсуки и вороны прекратили разговоры и повернулись в его сторону. На преподавательский президиум Гарри не смотрел.

— Как бы ни называли сегодняшний день — Всех святых, Ремурией, Хэллоуином или Самхейном, — этот день всегда был и остаётся днём памяти мёртвых. — Гарри приподнял кубок. — Давайте почтим наших почивших предков. Тех, благодаря которым мы имеем возможность жить.

Ответом призыву стала полная тишина. Пауза затягивалась, но Гарри бесстрастно ждал. Наконец рядом поднялась Айрис Шервуд.

— Oidhche Samhna, — сказала она, поднимая кубок.

— Oíche Samhna, — повторил Шимус Финниган.

— И за тех, кто при Грани, — глухо отозвался Невилл.

— Пращуры в нас!

— Memoria aeterna!

— Слава предкам!

Люди вставали, говорили что-то своё и выпивали свой кубок. Многие выплёскивали остаток на пол. За другими столами происходило то же самое, хотя их слова было не разобрать. Гарри подождал, пока встанет половина зала, осушил свой кубок и сел на место. Выливать воду на пол он не решился: он понятия не имел, что означает этот жест, а в магии если чего-то не знаешь, лучше не обезьянничать.

На душе воцарилась необычная лёгкость, как всегда бывало, когда Гарри делал что-то трудное, но правильное. Мальчик с удовольствием набрал себе праздничной еды и присоединился к пиршеству, ненадолго отключившись от происходящего. Что творилось в президиуме после его тоста, Гарри не интересовался, хотя отметил задорное звяканье чокающегося бокала, донёсшееся из Хагридового угла.

Забавно, но ожившие очки вновь показали мозгошмыгов, роящихся везде кроме тыквенных шарлоток и графинов с оранжевым соком. Из старых запасов приготовили, что ли? Или это означает что-то другое?

— … Да это всё только ваши британские заморочки. У нас, например, поджигают дёготь и бегают с горящими бочками. Соревнуются, кто дольше выдержит и дальше пробежит, не поджарившись.

— Сам ты британец, Шимус! У нас ничего не жгут, а палят из ружей по яблоням. Ну, так, чтобы деревьям не повредить, но по злобным духам попасть!

— Хех, а у нас эти яблони поливают сидром из тех самых бочек!

— Вы все психи! У нас цивилизованно сжигают чучело на виселице.

— Чьё чучело?

— Да не помню чьё. Фокса какого-то…

Покончив с индюшкиными крылышками, Гарри осознал, что вокруг уже некоторое время идёт обсуждение, кто как празднует Хэллоуин у себя дома.

— А я вообще думала, что тыквы со свечкой — это милый обычай самого Хогвартса.

— Не, в Лондоне эти тыквы — на каждом углу.

— Ты хочешь сказать, в магловском Лондоне?

— Ну да, я другого-то и не видел по жизни.

— Так может это магловский обычай?

— Какой ещё магловшкий, слышь? Мы вшегда дома тыквы штавили, поняла?

— Магловский — и в Хогвартсе?

— Надо Грэйнджер спросить, она наверняка что-то читала. Гарри, а у тебя как?

Гарри вдруг обнаружил, что Грэйнджер за столом отсутствует, и он не помнит, чтобы видел её на празднике до этого. Хотел же проследить за этим моментом, но глупая тренировка совершенно выбила его из сегодняшних планов!

— Тыквы не ставим, но сладости печём, — рассеянно ответил Гарри. — Девчата, а где Грэйнджер?

— Да она… — Парвати неприязненно покосилась на Рона.

Выяснилось, что Грэйнджер всё-таки достали в его отсутствие. Рон перед самым праздником подставил ей подножку в гостиной и нахамил, а пришедшие с поля близнецы обильно оборжали в качестве поддержки.

Тяжело всё-таки в интернате без друзей. Гермионе нужно делать какие-то выводы и принимать меры, иначе эту гордячку сожрут. Гарри вздохнул и… начал накладывать в сумку всяких сладостей со стола.

Единственная причина, по которой он всё ещё находился здесь, а не «там» — Гарри не желал, чтобы его заподозрили в затаскивании тролля в школу. Версия дикая и необузданная, но Гарри уже убедился, что любое дознание в мире магов идёт максимально расслабленным путём. А потому мальчик был вынужден терпеливо дожидаться появления Квиррелла в зале, сидя за столом ровно и у всех на виду, а вот дальше… дальше счёт шёл на секунды. Потому что биться с троллем Гарри не собирался.

И сейчас в его планах сработал ключевой триггер: воздушная стихия сообщила мальчику, что в пустующем главном холле появился взрослый человек, воняющий чесноком. Человек дышал спокойно и никуда не спешил. Ну да с чего бы Квирреллу спешить, если его никто не видит?

— Пойду найду Грэйнджер, — сообщил Гарри Парвати. — Я справлюсь один, идти за мной не надо. Советую набрать себе вкусностей прямо сейчас.

— А…

Квиррелл начал усиленно вентилировать лёгкие и приводить одежду в расхлябанный вид. Гарри поймал взгляд Невилла и повторил:

— Ещё раз: я справлюсь один. Помогать мне не надо, ясно?

Демонстративно покосившись на Уизли, Гарри поднялся, театрально поморщился, схватился за живот и потопал к выходу. Большой зал он покинул синхронно с появлением в нём главного актёра вечера, слегка подпортив тому сольный выход на сцену.

Скрывшись от чужих взглядов, Гарри взял мощный разгон, затем оттолкнулся, подпрыгнул и согнул ноги, прижимая колени к груди. Это могло выглядеть нелепо, но именно такая вот компактная поза «колобком» — наиболее удобный способ преодоления замковых лабиринтов по воздуху над головами пешеходов.

Оказавшись в родной стихии, мальчик развил приличную скорость и понёсся к цели. Он должен был успеть на место раньше тролля.

В каком именно туалете лечит нервы Грэйнджер, Гарри не знал, но на его стороне была логика и пропорции тролля. «Двенадцать футов» — это явный перебор, но вот «толстая комплекция» высокой туши означает, что вместить чудовище сможет далеко не всякий коридор. Их не делают широкими, коридоры эти, потому что если у вас есть свободное место под крышей, его лучше потратить на комнаты.

Разумеется, есть вместительное «торжественное исключение»: всякие вестибюли, галереи, анфилады и проходные залы. С лепниной, резными барельефами, доспешными статуями и прочей декоративной дребеденью. И в Хогвартсе на первых двух этажах этого добра хватало. Но здесь вступало в действие другое правило: туалеты в эту красоту не выводят. Для торжественных стен найдутся двери в более торжественные комнаты.

Мальчику были известны два исключения. Во-первых, пара туалетов в главном холле, размещённых в непосредственной близости от Большой столовой. Для детского интерната — мера более чем оправданная. Но через главный холл пройдёт вся толпа эвакуируемых студентов, так что там ловить нечего.

И во-вторых, туалет плаксы Миртл. Выходящий в просторную галерею с пафосными статуями, перманентно закрытый и, как подозревал Гарри, являющийся своеобразной сценой для многих поколений школьного руководства. Сценой, где легко разместятся несколько сотен глаз, пялящихся на глупую филиппику о Тайных чертогах.

Дети любят туалеты, подумал Гарри, спрыгивая у высоченной двери с надписью «Girls». Именно поэтому умные режиссёры устраивают толковые постановки не в актовых залах.

Тролль уже был рядом, но пока бродил в соседнем лестничном вестибюле за углом. Воздушное чувство показало наличие человека в одной из кабинок. Досадливо поморщившись — он-то рассчитывал на бо́льшую фору по времени, — Гарри бросил на дверь заглушающие чары, вытащил из замочной скважины торчащий там ключ и бесшумно скользнул внутрь, затворив за собой створку.

Повторное сканирование кабинки сообщило о кудрявой шевелюре и закрытой крышке унитаза. Удовлетворённо кивнув, Гарри приступил к делу.

«Алохомора!»

Беззвучно распахнувшаяся дверца подарила Гарри непередаваемое зрелище ошарашенной заучки. Но веселье только начиналось.

«Силенцио!»

«Инкарцеро!»

«Вингардиум Левиоса!»

Глаза стали в два раза крупнее и в них появилось совсем уж гнусное подозрение. Увы, Грэйнджер всегда была слишком громкой и тормознутой, а Гарри сейчас не мог себе позволить ни единого звука и ни одной секунды промедления. Мальчик умоляюще приставил палец к губам и хотел было шёпотом объяснить происходящее, но осёкся и повернулся ко входной двери. Отслеживаемый за стенкой тролль начал движение.

Гарри бесшумно поспешил к двери, увлекая за собой парящий кокон со спелёнутой одноклассницей. Тролль медленно, но верно брёл к ним. Как он их чувствует? Запах? В коридоре поднялся сквозняк, устанавливая правильное направление воздушных потоков и принося к двум спрятавшимся детям смрад немытого нужника. Тролль озадаченно проворчал, но уходить никуда не стал.

Гарри вздохнул и приступил к плану Б. Один из латных доспехов в коридоре поднялся под потолок и с грохотом обрушился на камень. Зверюга возмущённо рыкнула. Ухмыльнувшись, Гарри подхватил «Левиосой» увесистую перчатку и начал колотить ею по огромной пустой кастрюле. Поднялась непередаваемая какофония, а каждый удар синхронно отзывался мученическим рёвом из вонючей глотки.

Внезапно частота ударов удвоилась. За дело взялись хорошо поставленные руки: мистер Пивз безошибочно припёрся на запах хулиганского веселья и поспешил показать салагам мастер-класс игры на нервах.

Тролль заорал подколотой сиреной и зашагал в сторону обидчика, на ходу раскручивая дубину. Пивз издевательски пукнул и принялся орать похабные частушки, не переставая играть кастрюлями в футбол.

Гарри довольно оскалился и выскользнул в коридор, на ходу выбрасывая ключ под дверь. Грэйнджер он развернул лицом к веселью, сам же поспешил вместе с ношей к противоположному лестничному пролёту.

Вбежав на площадку второго этажа над главным холлом, Гарри остановился, повернул к себе девчонку и серьёзно посмотрел на неё.

— Кто-то выпустил в школу диких зверей, — шёпотом сообщил он. — Детей эвакуируют в факультетские логова. Одну тварь ты видела, сколько их ещё тут бродит — неизвестно. Сейчас я тебя освобожу, и мы побежим в нашу гостиную. Тихо, молча, вот по этой лестнице, никуда не сворачивая. И уже в безопасности ты надаёшь мне пощёчин. Ты согласна?

Грэйнджер соображала пару секунд, потом хлопнула глазами и кивнула.

— Тихо, молча и никуда не сворачивая, — напомнил Гарри. Опустил кокон на пол и развеял чары.

Оказавшись на земле, Грэйнджер по-спринтерски ломанула вверх. Гарри такое начало понравилось, хотя и возникли сомнения, от кого именно его спутница так удирает.

Но когда они вбегали на третий этаж, в правом коридоре внезапно залаяли три собачьих глотки. Громогласный бас натурально оглушил первокурсников, но невидимую дверь быстро прикрыли и выругались. Грэйнджер словно на стену налетела: остановилась и вцепилась Гарри в локоть. Псина и не думала замолкать: прикрытая дверь её только раззадорила.

— Это сторожевой цербер, — шепнул Гарри на ухо Гермионе. — Он сюда не пролезет и нам не опасен. Беги дальше!

Фраза про непролазность возымела парадоксальный эффект: девчонка прижалась к Гарри ещё судорожнее. Сам же мальчик был занят другим: Снейпом, находившимся этажом ниже и буквально разрывавшимся между орущим троллем и заходящимся Пушком.

— Живо вперёд! — рявкнул Гарри шёпотом, отвешивая девчонке воздушный шлепок по заднице.

Это оказался правильный подход. Грэйнджер вновь бросилась вперёд.

Запала хватило до пятого этажа. Там Гермиона едва успела остановиться: впереди зиял провал отсутствующего пролёта. Проклятые лестницы!

Испугаться она не успела: её вновь спеленали магические путы, дёрнуло вверх, а когда она опомнилась, то уже вновь была свободна, и жуткое поттеровское лицо рядом скалилось злым нетерпением: «Вперёд, вперёд!»

Перед последним поворотом к гостиной Гарри вновь ухватил Гермиону за локоть: «Подожди!». Сам мальчик внимательно прислушался: впереди как раз галдела большая партия детей, пришедших одновременно с ними длинным «старостиным» путём.

— Сострой деловое лицо, — рассеянно скомандовал этот несносный мальчишка.

Гермиона не выдержала и собралась высказать грубияну всё, что она думает, но тот не дал ей и рта открыть:

— Отлично, подойдёт!

Её вновь потянули за локоть и вывели в толпу, да так ловко, что ни один старшекурсник не обратил на них внимания. Впрочем, Гермиона этого уже не видела. Она не заметила ни облегчённо выдохнувших Невилла с Шимусом, ни внимательно глядящей Парвати, ни пересчитывающих головы старост на входе.

— Первачки на месте!

— Второй курс — все здесь!

— Третий…

Снизу раскатисто грохнуло боевым заклятием. Преподаватели досрочно обнаружили тролля по кастрюльному концерту. Что ни говори, а Пивз недаром ест свой призрачный хлеб.

— Джордан и мои близнецы отсутствуют!

— Да мордред с ними! Дверь не запирай — тролль сюда не пролезет.

Но Гермионе было не до этого. Едва оказавшись в гостиной, девочка поспешила в спальню: закрыться балдахином, зарыться в одеяло и унять подкашивающий колени озноб непонятного страха.

Гарри вздохнул и надел очки обратно. Пощёчины откладывались на неопределённый срок.

— И стоило её так доводить? — укоризненно покачала головой Парвати.

— Зато цела и невредима. — Гарри достал из сумки свёрток со сладостями, способный накормить и пятерых. — Вот, возьми. Как отойдёт немного, отдай ей. Ну или устройте чаепитие, ты лучше знаешь.

Парвати фыркнула, но свёрток взяла.

— Кажется, кое-кто должен нам всё рассказать, — заявила коварно улыбающаяся Лаванда.

Гарри почесал затылок и понял, что проблем с этим нет. У него имеется прекрасная книжная история, которую нужно лишь слегка подрихтовать. Скажем, дубину на тролличью голову будет ронять Гермиона, как раз освоившая сегодня «Левиосу». А вот разбитый в хлам туалет мы оставим как есть и даже приукрасим. Дети любят туалеты… Мальчик набрал в лёгкие воздуха и…

— Судя по его виду, нам сейчас наврут с три короба, — буркнул Дин.

Гарри сдулся и посерьёзнел.

— Да ничего там интересного не было. Нашёл, растормошил, потащил… Тролля видели, со Снейпом едва разминулись, но смогли дойти нормально. Только пробежаться пришлось и Грэйнджер перенервничала, так что… — Гарри посмотрел на Парвати. — На тебя и правда вся надежда.

Индианка вздохнула и двинулась к спальной лестнице.

— Вы правильно сделали, что не пошли за нами, — кивнул Гарри парням. — Там куча народа бегала: Квиррелл, Снейп, МакГонагалл… Все вместе мы бы точно кому-нибудь попались. Под горячую руку.

— Когда Квиррелл «прошептал» Дамблдору про тролля, поднялся такой вопль, словно зверюга уже была в зале, — сказал Шимус. — Мы про тебя вспомнили, но Невилл нас удержал.

— Всё верно. Вас Рон никуда не тянул прогуляться?

— Не, он к братьям сунулся, но те его отбрили. Вон сидит надутый.

— Да пусть сидит. Меня больше интересует, куда денется вся та еда со столов, которую мы и на треть не оприходовали.

— А девчонки чего-то набрали!

— Девчонки-то набрали, — кивнула Лаванда, — да парни как-то подозрительно молчат. Я не спрашиваю, Гарри, откуда ты вроде бы знал всё заранее… Но на вопрос про ловца тебе ответить придётся!

Гарри страдальчески закатил глаза. Когда же этот день закончится?

Как по заказу, из спальных дверей появились Парвати с помятой Гермионой. Намечалось большое чаепитие первокурсников.

* * *

Гермиона в тот вечер предпочла отмалчиваться и отъедаться за пропущенный ужин. Да её никто особо и не трогал. Но история имела продолжение.

Спустя несколько дней Гарри сидел в библиотеке и выполнял домашнее задание (о да, он выгрыз себе право продолжать учиться, а не только тратить всё внеурочное время на тренировки). Мальчик как раз переворачивал страницу, когда на столешницу решительно шлёпнулась внушительная стопка книг.

— Я должна проверить твоё эссе на завтра! — заявили рядом непререкаемым тоном.

— С чего бы?

— Мы проседаем по баллам и нужно что-то делать! Я пытаюсь выправить ситуацию, но одних моих письменных работ не хватит!

Требование было идиотским, и Гарри присмотрелся к девчонке. Лицо и голос выражали непоколебимую решимость, но дыхание им не соответствовало. Гарри почему-то пришла на ум странная ассоциация: мальчики, дёргающие за косички девочек.

— Грэйнджер, а в какой школе ты училась? — неожиданно для себя спросил он. — Ну, до Хогвартса?

— При чём тут это? — тон активистки понизился на пару деловых градусов.

— Мне просто интересно.

— Ни в какой, — замешкавшись, ответила Гермиона тише. — Я была на домашнем обучении. Родители решили, что мои способности не раскроются в школе в полной мере.

Гарри понял, что девчонка так или иначе сознаёт своё неумение существовать в коллективе. А ещё ему окончательно стало ясно, что книжную биографию заучки можно смело выкидывать в помойку.

— У меня есть три условия, — помолчав, произнёс Гарри. — Примо. Если хочешь дружить, твоё мнение — не единственно верное.

Грэйнджер насупилась.

— Зачем тогда общаться, если нельзя ничего высказывать?

— Высказывайся на здоровье. Я всегда выслушаю твои доводы. Постараюсь понять или объяснить, что мне в них нравится или не нравится. Я признаю́ твоё право на собственный путь. Но буду ожидать от тебя того же.

— А разве друзья, ну… не должны быть в согласии?

— Это сложный вопрос. Иногда дружба гаснет, если друзья постоянно расходятся во мнении: зачем себя мучать? Иногда всё равно дружат, потому что друг без друга хуже. Но друзья нужны для поддержки, а не чтобы ходить строем, понимаешь? Все люди разные, вот что нужно помнить. Всегда и все — разные.

— Ну… ладно. Что ещё?

— В мои вещи без спроса не лезь. В том числе и в записи. Я тут не только домашнюю работу делаю.

— А что… Ладно.

— И последнее. Во всём, связанном с Уизли и Хагридом, я участвовать не буду. С любым из Уизли. Вот как только там мелькает их присутствие или тем более инициатива — всё, я пас!

— Хм. С Уизли я готова согласиться, но Хагрид? Я с ним даже не знакома толком.

— Вот и хорошо. Я не советую и тебе в такое впутываться, хотя принудить не могу. Учти: если ввяжешься в их авантюру добровольно — я могу оказаться не в состоянии тебе помочь, ясно? Не ведись на жалость.

— Ладно, допустим. Но ты обещал объяснять!

— Если у меня будет такая возможность. — Гарри символически отодвинул свои учебники на столе. — Садись. И давай своё эссе.

— А моё-то зачем?

— Ты же не думаешь, что у тебя не может быть ошибок?