50 ways to say Goodbye (гет)

«В тысяча девятьсот девяносто третьем, как раз через год после подписания главами маггловских правительств Маастрихтского договора, согласно которому на территории Европы создавался интеграционный союз стран, магические государства основывают ЕМС — Европейский Магический Союз. Цели перед собой они ставят далеко идущие: образование общего рынка и создание единой политической единицы на мировом магическом поприще. Это, впрочем, схоже с идеями, лежащими в основе ЕС; разве что введение единой валюты (магглы обращаются к ней лишь в девяносто восьмом) не требуется, так как реформа мирового финансового рынка справилась с этим еще в тысяча восемьсот семьдесят третьем году, введя в обращение галлеон — более чем за сотню лет до магглов, что не может не говорить о высоко развитой кооперации и сотрудничестве у волшебного населения.

Многие из крупных держав Магической Европы присоединились к Льежскому договору (по названию города в Бельгии, где главы двенадцати стран подписали соглашение) несколько позже, как например, Испания, Великобритания и Австрия. Интересна в этом вопросе позиция Соединенного Королевства: подписание договора планировалось осуществить еще двадцать пятого июня девяносто пятого года, на следующий день после окончания Турнира Трех Волшебников, проводившегося в стране, но неожиданное и траурное стечение обстоятельств помешало этому. После — Вторая магическая война, поразившая Британию, и приход к власти оппозиционно настроенной группировки под предводительством Темного Лорда, отложили решение вопроса до лучших времен. Великобритания присоединилась к ЕМС только в первый день нового тысячелетия, поэтому, возможно, жители магического государства еще не успели проникнуться всей глубиной разочарований, что ждет их от вступления в интеграционный союз. Так или иначе, но многие эксперты признают Англию сейчас наиболее свободной от беспорядков страной.

Как же обстоят дела в других государствах-членах ЕМС? Об этом вы можете судить, просматривая ежедневные заметки об участившихся восстаниях и забастовках оппозиционно настроенного населения. Увы, но на сегодняшний день такового — подавляющее большинство. Одним из главных недовольств называется нецелесообразность развития ЕМС на сегодняшний день. Правительства, следуя примеру магглов, не учли исторические особенности развития Магической Европы, и необдуманно сочли объединение ее перспективной затеей. Многие эксперты сходятся во мнении, что маги, в большинстве своем, склонны к индивидуализму в делах государственных и во внешней политике, а потому удар по высокому чувству патриотичности, нанесенный им изнутри нации, задел их за живое.

Заявление Джозефа Мэнсха, пресс-секретаря Европейского Магического совета, об образовании в перспективе политического союза на территории ЕМС встретило небывалое сопротивление магов. Уже следующим утром под окнами штаб-квартиры союза в Брюсселе развернулось кровавое столкновение возмущенных граждан и вооруженных сил ЕМС. Двадцать три мага погибли, и еще полсотни ранены; среди пострадавших находятся маги Бельгии, Германии, Швеции, Австрии, Италии и еще нескольких стран, входящих в интеграционный союз. Бедствие переходит на интернациональный уровень.

Так или иначе, правительства государств скованы по рукам и ногам: те обязательства, что они взгрузили на свои плечи, не могут быть не выполнены. Вероятно, Совет Министров полагает, что хуже уже быть все равно не может, потому не предпринимает ничего для разряжения сложившейся ситуации. «Позиция наблюдателя» могла бы и возыметь свое действие, не будь все так запущено. Жаль только, что лучше от этого не станет».

Отрывок из статьи Анатолия Кирисейского «Почему мы революционируем?» в польском издании «Pamietnic» [1] за 21.02.2003.

* * *

Очередное утро встретило меня…не слишком радужно.

— Мерлин, Герми, где пожар? — я сонно потирал отросшую щетину и недовольно рассматривал подругу, устроившуюся у меня в ногах. Бодра и жизнерадостна, черт возьми. И никакого сострадания к ближним!

— Одиннадцать часов, Гарри, хватит спать. У нас много дел.

— Ох, я поздно уснул. Можно было бы и перенести дела на пару часиков.

Это правда. Вчера после разговора с Кингсли — закончившегося вполне благоприятно — я еще целую ночь мучился непонятными сомнениями, размышляя о той ереси, что мы ему скормили. Душа требовала предпринять что-то в срочном порядке, готовая творить подвиги и хаос, но разум советовал остановиться и сперва хорошенько подумать: а что делать-то? В общем, так я и провел время, в которое обычные люди предпочитают спать.

— Нет, нельзя, Гарри, потом может и не подвернуться такой удачной возможности, — далее Герми продолжила уже шепотом: — У меня есть идея!

— Идея? — я перевел взгляд на дверь, проследив за нервным бегающим взглядом подруги. — Дин еще не появлялся?

Выражение лица девушки было немного расстроенным.

— Я не знаю, какие новые инструкции ему сообщил Кингсли. Вполне возможно, что тот теперь не будет следить за нами так…очевидно. Министр не глуп, значит, он мог и догадаться. Так что я не имею ни малейшего понятия, ждать ли нам его сегодня.

— О, реальность все равно во много раз превосходит его самые худшие опасения, — я снова скосил глаза на приоткрытую дверь и видневшуюся за ней гостиную. — Здесь небезопасно обсуждать серьезные идеи. Томас все-таки может прийти в любой момент, а мы в последнее время и так слишком проштрафились.

— Да, и именно поэтому я тебя разбудила. Пока его нет, надо быстрее убраться в безопасное место, если ты понимаешь, о чем я.

М-да, теперь паранойей страдаю не только я. Печально осознавать, что с каждым днем ситуация все более будет располагать к мании преследования. Это наш выбор, я понимаю, но чувство, что мы снова бегаем от Риддловских Пожирателей как на седьмом курсе — не самая приятная компания. Жизнь в напряжении — не жизнь, но, черт бы меня побрал, если бы я сейчас отказался от этой авантюры!

— Хорошо-хорошо, только, Герми, дай мне выпить кофе!

* * *

— Поттер, вас не смущает обилие крови и вид растерзанных человеческих тел?

Я сонно потер глаза и уставился на Кристиана. Мы пересеклись с ним в холле Палаццо, появившись здесь минуту назад, и я, если честно, еще слишком туго соображаю после сна, чтобы ответить что-то остроумное.

— Да не особо. А что?

— Тогда пойдемте со мной, будет, на что посмотреть.

— Хэй, Кристиан, возможно, я тоже захотела бы пойти, упомяни вы об этом, — подруга выплыла из-за моего левого плеча, сверкая огромными глазищами. Не женщина, а просто прелесть! И как ее еще себе никто не захапал? Ну, может…может, и хорошо, что пока никто. Это бы определенно создало мне некоторые трудности, да.

— Гермиона, я понимаю ваше любопытство, но картина действительно будет неприятной, — Марино театральным жестом прикрыл глаза. — Не для ваших хрупких женских нервов.

Девушку такой ответ, по всей видимости, совсем не устроил.

— Да в чем дело-то?

— Пока я и сам не уверен, что знаю. Но следует проверить лично. А Поттер с его «разносторонне развитыми» интересами может оказаться полезным.

— Это что, оскорбление?

— Я также могу оказаться полезной, Кристиан, — Грейнджер некультурно перебила меня, посылая взгляды, полные раздражения. — Что бы там ни произошло, моих знаний хватит…

— Серьезно, Гермиона, вы не можете пойти. Но в качестве утешающего приза могу предоставить вам доступ в личную библиотеку.

Личная библиотека — камень преткновения подруги и аристократа. Я уже много раз слышал, как девушка выпрашивает оттуда книги по разным поводам — и всегда получает отказ, — но еще ни разу сам Марино не предлагал ей просто войти туда и взять все необходимое. Что-то новенькое. Что касается меня, то я почти уверен, что в библиотеке валяются лишь книги по темной магии, так что отсутствие интереса к данной таинственной комнатке у меня было вполне объяснимо.

Кажется, в данную секунду тут происходит подписание мирного договора двух противоборствующих сторон. Я безрезультатно попытался подавить зевок, даже не делая вид, что прислушиваюсь к их разглагольствованиям.

— На какой срок? — голос Гермионы сменился с возмущенного на любопытный.

— До конца месяца?

— Сегодня двадцать третье. Пять дней?! Ну уж нет.

— Скажем, неделю?

— Я все еще слишком обижена, Кристиан.

— Ох, Гермиона, вы из меня веревки вьете. Две недели? Знайте, это и так слишком много с учетом того, что вы там можете обнаружить.

— Я надеюсь, вы не храните там «Набор юного шамана» [2]? Потому что, знаете, Гермиона — натура увлекающаяся.

— Гарри!

Марино драматично закатил глаза.

— Ну же, мистер Поттер, кто хранит такие серьезные вещи в кабинете?!

— Я так и думал, что он у вас в подвале, — ухмыльнулся я. — Хотя знавал я тех, кто проводил жертвоприношения на кухонном столе.

— Как негигиенично.

— Ага. Помню, конфисковал я как-то у одного темного мага такую штучку. Вот вещица! Я тогда еще… — я медленно перевел взгляд на высоко поднятые брови Герми, — хм, пожалуй, потом расскажу историю до конца. Мы вроде как куда-то собирались?

— Непременно. И, замечу, мы все еще спешим, господа.

— Хорошо-хорошо! — Герми подняла ладошки в защитном жесте. — Я согласна на две недели. И обязательный рассказ о произошедшем после. И, Гарри, я буду в библиотеке, так что не заставляй даму ждать.

— Wait for me, and I’ll be back, should you wait me strong, — заголосил я на мелодраматичной ноте, — wait for me, when sky is black and the sun has gone…

— Ой, Кристиан, заберите уже этого клоуна отсюда!

— …Let them say that it’s too late. What you feeling tells? I’ll be back, because you wait like nobody else [3]!

* * *

— Что ж, — я с трудом сглотнул комок в горле, — кажется, я окончательно проснулся.

От развернувшейся передо мной картины меня передёрнуло от отвращения.

Минуту назад мы аппарировали с Марино в какой-то захудалый район Рима с грязными узкими улочками и измазанными непонятно-чем (Мерлин, я даже не хочу знать) стенами. Перебрасываясь по пути ехидными комментариями и шуточками, мы пересекли антиаппарационную защиту, установленную наемниками, и переступили порог невзрачного на вид дома, отлично вписывающегося своим облупившимся фасадом в общую картину мира. Ну, и тут начались неприятные сюрпризы.

Первое — запах. Уже в холле смердело так, что слезились глаза. Я попытался отогнать накатившую тошноту, но ощущение, что тебя закинули в яму к некро-коровам, не переставшим после смерти нести дерьмо как золотые яйца, от этого не исчезло.

— Неужели никто не мог очистить здесь воздух?! На кой хер нам всем нужна магия? — прогундосил я, зарываясь носом в ворот куртки. От нее все еще немного пахло Гермиониными духами, осевшими на коже после перемещения камином.

Итальянец прикрывал лицо кристально-белым аристократичным платочком, безрезультатно пытаясь согнать с лица брезгливое выражение.

— Нельзя портить место преступления. В конце концов, я еще не решил, стоит ли показывать это властям.

Второе — дверь комнаты, к которой мы двигались. Точнее, полное ее отсутствие. От чудом уцелевшего косяка по стене стелились крупные трещины, кое-где виднелись подпалины. Словно кто-то пытался сжечь дверь, а когда это не вышло по причинам магической защиты, следы которой все еще чувствовались на пороге, банально выломал ее. Кстати, сама дверь валялась в центре той самой залы, занесенная туда каким-то носорогом.

Ну, и третье — сама комната. Данное красочное зрелище следовало бы запретить для просмотра детям, беременным женщинам и людям с нарушениями психики, ибо хрен знает, как те среагировали бы на это безобразие. Меня, допустим, чуть не стошнило, а я ведь Ветеран Магической войны.

Чуть правее лежащей двери раскинулось нечто… хм, напоминающее человека. Если его, конечно, собрать. Голова от тела практически отделена, горло выдрано с корнем, руки — не совсем прикрепленные к туловищу — раскинулись в стороны. Кровищи столько, что любой маг крови с ума бы сошел на радостях. Мне бы хватило этого описания, но наметанный глаз аврора продолжал выхватывать детали: вот жижа, исторгнутая из кишечника, который попытались то ли вырвать, то ли вырезать; вот несколько пальцев; вот… Бр-р-р!

В голове замелькали картинки из отчетов по нераскрытом делу Джека Потрошителя, который изымал у жертв органы для темномагических экспериментов. Подражатель? Фанат? Нет, что-то не сходится, горло явно резали не ножом. Если только…

— Вампиры?

— Да, Гарри, вампиры, — Кристиан устало потер глаза. — По крайней мере, согласно оставленным магическим следам.

— О, Поттер, и ты здесь! — казалось бы, совсем не смущенный открывающимся видом Драган протиснулся в проем позади меня. — Не тошнит ли тебя, барышня?

— Иди на хрен. Что вообще вампиры тут забыли? И кто это вообще?

— Карло Романо. Работал в Отделе международного сотрудничества, — неопределенно отозвался блондин, игнорируя мой первый вопрос.

— Стоп, что? Романо? Родственник тех двух ребяток, что почили с миром в прошлом декабре?

— Племянник Михеля, если точнее, — Драган по большому кругу обходил то, что осталось от вполне уважаемого в обществе аристократа. — Он вроде как работал на сеньора Марино, поставлял информацию. Якобы разочаровался в отце и дяде, решил пойти своим путем. Как оказалось, путь его был недалек, — индеец громко заржал.

— И все-таки причем здесь вампиры? — я обращался напрямую к Кристиану, но тот был через чур задумчив, и ответ я снова получил от говорливого наемника.

— В прошлом августе старина Карло провел три дня в резервации клыкастых. В качестве посла доброй воли или типа того. Не знаю, что он там делал — это закрытая информация, — но бежал он оттуда быстро. Сказали, что кто-то из вампирят покушался на его жизнь, но Романо быстро свернули скандал, прежде чем кто-нибудь докопался до правды. Возможно, месть или что-то в этом роде. Карло был раздражающим малым.

Марино все так же задумчиво покачал головой.

— Только вот за последние семь месяцев, если верить официальным документам, не произошло ни одной попытки побега из резервации.

Надо же, в Англии вампиры, признанные магическими существами без прав, живут, где им захочется. В Италии у них есть дом. Сомнительный дом, стоит признать.

— И о чем же это говорит? — две пары глаз смерили меня подозрительными взглядами. — Ну, либо документы врут, и кто-то прикрывает социально опасных существ с непонятными целями, либо те умеют хорошо прятаться от правосудия на срок больший, чем семь месяцев. Но я все еще не понимаю, зачем вампирам убивать какого-то парня, что достал их полгода назад, подставляя тем самым под удар и своих сородичей, и свою свободу.

— Месть — это то, о чем мы должны были подумать в первую очередь, — итальянец постучал пальцем по подбородку, даря мне многозначительный взгляд. — Далее, мы должны были проверить теорию об убийстве за предательство, совершенное магами и представленное как обычная охота магических существ, но факты указывают на то, что вампиры здесь действительно были, и следы их неподдельны.

— Сеньор Марино, вы полагаете, что это подстава? Чтобы мы думали на клыкастых.

— Поттер прав, маловероятно, что вампиры вспомнили бы мелкую пешку в Министерстве и возжелали бы его смерти. Здесь что-то другое.

На некоторое время в комнате установилась тишина: каждый из живых присутствующих буравил взглядом искалеченного Карло, словно выпрашивая идеи. Тот был подозрительно молчалив и невозмутим, потому на взгляды реагировал слабо — только чутка пованивал.

Были тут какие-то несоответствия, что противоречиво раздирали мне мозг. Давайте подумаем обстоятельно. Племянник одного из четырех ныне живущих самых влиятельных людей Рима втайне снабжает информацией предположительно оппозиционную силу. Вроде бы ничего серьезного, но, как известно из истории Магической Британии, такие «перебежчики» приносят ужасающий вред. По одному они, как правило, безобидны, но вместе эта кучка придурков составляет подпольную информаторскую сеть для врага. И, в итоге, имеешь ты дохера планов и людей, которым эти планы можно перепоручить, но доверия к ним в тебе ноль. У Риддла, к слову, было такое множество этих «немеченых» информаторов, что вылавливает Аврорат их и по сей день. Я же, как его неотъемлемая часть, благоразумно слинял и пинаю теперь метафорический хер чуть южнее Англии.

Но вернемся к нашим баранам, я опять увлекся. Есть у нас «информатор» из богатенькой семьи. Есть его дядюшка, который, если бы узнал о теневой жизни родственничка, вставил бы ему по самую глотку. Есть вампиры, которым этот редкостный дебил, прости господи, в свое время подпортил кровушки. Что мы имеем?.. Нет, я что-то снова упускаю.

Праздное разглядывание трупа навело меня еще на некоторые мысли.

— Что он делал здесь? Романо, в конце концов, не побираются, и одежда у него приличная, так что мне не ясно, что мужик творил в этом забытом богом райончике.

— Жена сказала, что у него была встреча с «заинтересованным лицом». Она и обратилась к нам вчера утром, и мы уже поговорили с ней сегодня, чутка проредив ее память. Бедная девушка, она так и не вспомнит, на кого работал ее муженек.

От внезапно вспыхнувшей идеи я чуть не подскочил на месте. Ну, конечно! Хотя этот вариант кажется мне наименее желательным для нас, но, увы, не менее вероятным.

— А что если это было совсем не убийство? — ответом мне служили снисходительные взгляды. — Нет, вы не поняли. НЕ убийство. Предостережение! Вы правильно сказали, необходимо мыслить последовательно. Первое — месть. Второе — искупление вины за предательство. Третье — предостережение. Если тот, кто спланировал это все, считает своего противника умным и хитрым ублюдком — простите, Кристиан, — то полагает, что вы додумаетесь и до третьего!

Драган понимающе хмыкнул:

— Послание, чтобы мы держались подальше?

— Почему бы и нет.

— Но вампиры не работают на людей, — он слегка покачал головой. — Это общеизвестный факт.

— И потому неочевидный.

— Подождите, Гарри, — Марино поднял руку, призывая к молчанию. — Вы полагаете, что кто-то намеренно использовал вампиров по обоюдному согласию сторон, чтобы заставить нас оставить свою деятельность?

— Я просто говорю, что думаю, — я пожал плечами. — Согласитесь, в Министерстве работают не глупые люди: они вполне могли и заметить шевеления в низах. Если кто-то прознал о смене ориентации — ой, блин, сторон — Карло, то они получили хорошую возможность связаться с вами, кем бы вы ни были.

— Но клыкастые не работают на людей!

— Смотря на кого работать, Драган, смотря на кого.

Высказанное, казалось, так и повисло между нами в спертом воздухе, как огромная грозовая туча. Пожалуй, стоит поставить плюсик своим навыкам раздутия маленьких проблем в теории заговора. Браво твоей больной фантазии, Поттер! С другой стороны, на шестом курсе я всем твердил, что Драко Малфой — ублюдок, и желает прикончить кого-то из школы. Когда все случилось именно так, как я и думал, и Дамблдор умер, у меня не было настроения произносить это противное «я же говорил!», но все и так знали это. В течение года даже лучшие друзья ни разу не прислушались к моим словам; и только когда полетели головы, им пришлось признать наличие у меня хоть капли стратегического мышления. Нельзя сказать, что я совсем не злюсь на них за это. Просто каждый обладает правом на ошибку.

За последовавшее за последней фразой безмолвие, Марино, видимо, проникся моими словами, потому что когда он начал говорить, в его голосе звучала некая уверенность, которой не было там ранее.

— Считаете, что это кто-то из Четверки?

— Или все сразу, — с горечью добавил я, — но я больше ставлю на Романо.

— Дядя приговорил племянника к смерти таким мерзким способом? Упаси меня господь, еще хоть раз появиться на семейных посиделках, — не скрывая усмешки, произнес хорват.

Кристиан был, впрочем, не так благодушен к моим мысленным изысканиям, опиравшимся на чистую интуицию.

— Михель не стал бы идти против семьи, — осторожно начал мужчина, ритмично постукивая пальцем по древку палочки. — Карло был ему, конечно, не сыном, но близким человеком, и такая жестокость, что мы сейчас можем наблюдать, не свойственна разочарованным главам семейств даже под гнетом внешней опасности.

— Что, кстати, тоже неочевидно.

Марино смерил меня раздраженным взглядом серых глаз.

— Что за тяга к «неочевидности», Гарри? Или вы полагаете, что самый маловероятный вариант — самый верный?!

— Я, сеньор Марино, охотно верю в наличие краплёных всяким дерьмом тузов в рукавах у всех власть имущих людей, — вкрадчиво протянул я, делая несколько шагов по направлению к мертвецу. — Это, — я ткнул пальцем в почившего Карло, — не сделал бы никто без молчаливого попустительства Михеля. Возможно, он и не участвовал в планировании данной мерзости, но, судя по тому, что Романо любят решать свои проблемы тихо и скоро, это-то как раз и похоже на него.

— Слишком много белых пятен в вашей теории, Гарри.

— Но это не значит, что ее стоить сбросить со счетов. Но, — я заговорщицки понизил голос, — если это так, то у нас плохие новости: о вас, Кристиан, уже знают.

— Quod est demonstrandum [4], — неожиданно спокойно проговорил мужчина и, резко крутанувшись на месте, направился в сторону выхода. Из холла до нас донеслись его указания наемникам: — Заметайте следы нашего пребывания. Аппарируйте по одному, и только в самом конце снимайте антиаппарационный купол. Вызовите авроров, и покиньте место в ту же секунду, не хватало еще, чтобы вас обнаружили…

В это время, оставшись наедине, мы с Драганом и Карло мрачно переглядывались. Ой, то есть просто с Драганом. Карло вроде как бессмысленно рассматривал голубыми глазищами потрескавшийся потолок.

— Поттер, — хмуро начал индеец, — если ты прав, сейчас будет нелегкое время. Так что постарайся не вляпаться никуда, и не добавить нам каких-нибудь проблем.

Это замечание, как ни странно, меня задело.

— В последнее время я и так веду себя тише воды, ниже травы. Да что я могу натворить?!

— Пиздец какой-нибудь, — философски заметил Драган, пожимая плечами. И потом уже веселее добавил: — Давай вали уже отсюда. Мне еще надо подождать, пока эти ребята закончат. Увидимся в поместье!

* * *

Настроения, откровенно говоря, не было. Вернувшись в Палаццо, я, было, направился на кухню за полноценным завтраком, но вовремя свернул в боковой коридор: не хватало мне еще не прожаренного бифштекса с кровью. После всех-то ужасов этого утра.

Только сейчас я начал чувствовать, как напряжение потихоньку уходит из тела. Я даже и не знал, что виденные час назад картины так меня поразили своей жестокостью. Кто вообще мог бы сотворить такое в здравом уме? Убийство, конечно, само по себе плохо, я в курсе, но лучше уж выбирать более гуманные методы: чем вам не Авада, и не Кедавра.

Надо было наведаться к Грейнджер в область тьмы и познаний, именуемую библиотекой. Рассказать новости, послушать ее соображения и так далее… Дерьмо, почему проблемы возникают постоянно. Либо ты, Поттер, какой-то косячный, либо места ты выбираешь себе стремные. Эх, мне бы в небо, мне бы в небо…

Гермиона обнаружилась на обычном месте: за заваленным книгами и рукописными бумажками столом рядом с входом в библиотеку. Я, кстати, надеялся, что она ходит где-то в глубине огромного зала, сверху донизу обставленного шкафами. Так бы я мог с почти чистой совестью сказать, что не нашел ее, и свалить отсыпаться. Но нет, Герми была тут, и, только увидев меня, растянула губы в широкой улыбке.

— Хорошо, что ты пришел. Я тут как раз кое-что нашла, и… Гарри, все нормально? Ты что-то зеленоватый. Плохо все прошло?

Видимо, мой слабый кивок не удовлетворил ее интереса, потому что подруга принялась тыкать в меня карманным зеркальцем, вытащенным из закромов супер-сумки, и обеспокоенно приглядываться. Чтобы не обидеть девушку, я все же взглянул на своего зеркального двойника: заросшее щетиной лицо, мутные зеленые глазища, кожа с приятным оттенком асфальта… Мда, такой рожей только Волан-де-Морта пугать, не иначе.

— Да все нормально, Герм, не переживай так. Просто декорации там и правда были чутка неприятными, хорошо, что ты не пошла.

— Меня вообще-то не пустили, — девушка недовольно нахмурилась. — Что там случилось?

— Ну, мужика растерзали вампиры. Ничего особенного, — я деланно равнодушно пожал плечами, посматривая краем глаза на подругу.

Гермиона громко охнула и прижала ладошку ко рту. Я почти разозлился, прежде чем вспомнил, что передо мной не Марино, в каждое свое действие вкладывающий намеренную театральность. Девушка действительно обеспокоена.

— Слушай, все, правда, нормально, — я провел рукой по волосам в безнадежной попытке их пригладить. — Но ситуация странная: мы с Кристианом вроде как сошлись на мнении, что за этим стоит Романо, убит его племянник, хотя… короче, я не знаю. Ничего не ясно; но аппетит они мне испортили напрочь.

— Вампиры предпочитают не работать с магами, — резонно заметила девушка. — Если предположить, что они нарушили свои вековые принципы, то необходимо выяснить, что их побудило к этому.

— Ну-у-у, Михель мог пообещать им относительную свободу передвижений и, скажем, какие-либо права…

— И тем самым, пошел бы против мнения магов, — она легко качнула головой. — Ты забываешь, Гарри, что люди также не любят вампиров. И оборотней. И всех, кто может представлять угрозу их безопасному существованию.

— И Темных Лордов, ага. Хэй, Герми, почему мы вообще больше не качаем права домовых эльфов в ГАВНЭ? Маги их тоже не особо жалуют.

Гермиона подавилась воздухом и возмущенно уставилась на меня. Ну, у каждого из нас есть пару дурацких ошибок молодости.

— Ты несправедлив ко мне, Гарри. Но если тебе интересно, то с годами я пришла к выводу, что ни маги, ни сами эльфы не готовы к изменениям. Сложившуюся за последние тысячелетия установку не поколебать даже разумными доводами, а других действенных методов я не знаю.

— Грубая сила, не? — я, было, вытянул ноги под столом, но, столкнувшись с женскими туфельками, неловко передвинулся правее.

— Гарри! Грубая сила не является ответом на все вопросы! Весьма аморально так считать, более того, я имею непреодолимое желание упомянуть в данном контексте Тома Риддла.

Я угрюмо осклабился. Какое нелепое противоречие засело в мозгу у подруги! Глупо указывать на схожесть в мышлении с Волан-де-Мортом в качестве оскорбления, когда все наши действия и поступки, совершенные в последние полугода, итак — я мысленно вздрогнул — равняют нас с ним. Ну, вот, я и сказал это.

— Ты знаешь, Герми, я просто хотел бы успевать предугадывать эти вопросы, — проказливо проворчал я себе под нос. — И давай по-честному: ты отдаешь себе отчет в том, что мы творим?

Девушка не выглядела сбитой с толку замечанием, и я принял это за хороший знак.

— Конечно, я понимаю. На данный момент мы, фактически, выступаем против интересов Британии, связались с человеком, развязывающим войну, и бывшими сторонниками Волан-де-Морта, участвуем в преступной деятельности, а также применяем Непростительные. Скажи мне кто об этом в семнадцать лет — мгновенно бы закидала проклятьями, благо, не теми, что у нас в обиходе сейчас. Ты осваиваешь Адский огонь, что убил Крэбба в Выручай-комнате, я изучаю историю темных магов. Мы, Гарри, уже слишком далеко ушли вперед от тех наивных детей, что заканчивали Хогвартс.

— И тебя это не беспокоит? — я нервно потер переносицу, не поднимая взгляда на Грейнджер. — Ну, что мы сейчас очень близки к тому, чтобы оказаться вне закона, как и Пожиратели Смерти.

— Определенно, беспокоит! Но, как ты и сказал, нет более эффективного способа борьбы с системой, чем грубая сила, или я его просто не знаю. Освободив Британию от Темного Лорда, мы рассчитывали на наступления справедливого мира, но оказалось, что прочая грязь — коррупция, мошенничество и высокомерие власть имущих — тормозят процесс также хорошо, как и открытые военные действия. Боролись за мир, а получили то же самое, только в скрытом виде. Печально-печально, и самое главное, — девушка наставительно подняла палец, — что такое творится везде. Будь то Англия или Италия, нравы везде одинаково прогнившие. Я понимаю, что нам, скорее всего, не под силу их пошатнуть, но все-таки хотелось бы быть в числе первых, кто пытался.

— То есть Риддл теперь уже не «злодей», а «реформатор»? — я неверяще покачал головой. Поверить не могу, что моя милая Герми это сказала.

— Он избрал не те методы, да. И, скажем, не тот электорат, на который опирался в ведение политических игр еще в шестидесятых. Если бы Волан-де-Морт тогда переориентировал свою программу и на полукровок и магглорожденных, то, вполне возможно, сейчас был бы Министром Англии. Конечно, Том Риддл не смог бы скрыть жестокую натуру, и со временем это выяснилось бы, но кто знает…

В порыве чувств я подскочил с кресла и принялся расхаживать рядом со столом. Лицо мое было совершенно спокойно, но внутри бурлил ничем неунимаемый гнев, поднимающийся из глубин.

— Ты хочешь сказать, что Волан-де-Морт старался на благо народа? — выдавил я из себя. Голосовые связки как будто бы атрофировались, и у меня все никак не получалось убрать арктический холод, звучащий в каждом слове.

— Конечно, нет, Гарри. Я просто намекаю на то, что не каждая оппозиция может быть так ужасна… — осторожно начала девушка.

— Мерлин, Гермиона, ты назвала его перспективным революционером! — в ярости выпалил я.

— Я не это имела в виду! Гарри, успокойся, пожалуйста. Я не считаю Волан-де-Морта хорошим предводителем. Он ужасен, и его понятие этики и морали просто отвратительно. Я не оправдываю его! Просто провожу аналогии.

Гермиона аккуратно придерживала меня за плечи, заглядывая в глаза. Лицо у нее откровенно светилось виной и сочувствием, и я чуть сбавил обороты. Конечно, подруга имела в виду не это, почему мне вообще пришла такая хрень в голову. Кто, как не она, знает обо всех ужасах, что творил Риддл в годы своего негласного правления.

— Ладно, я погорячился, прости, — я мимолетно погладил пальцами ладошку девушки, опуская ее, после чего уселся на свое прежнее место. — Но давай по порядку: гражданская война, что собирается начать Марино, не будет тихой и спокойной. Это кровавая революция с целью смещения закостеневшего правительства, которая, возможно, перерастет в восстание всей Европы. И мы… — я неловко замялся, — собираемся участвовать в ней. Тебя не пугают жертвы, что обязательно будут со стороны мирного населения?

Грейнджер методично отряхивала джинсы, не поднимая взгляда на меня, и я невольно засмотрелся, не боясь быть раскрытым за неуместное внимание. И как Рон мог выбирать между ней и Браун? Ведь и Гойлу ясно, что красота Лаванды временная, до появления первых морщин и растяжек. Пройдут ведь годы, не пожалев такую прелестницу: ее светлые волосы уже не будут так привлекательно блестеть, а симпатичная мордашка не сможет завлекать мужчин своей таинственностью и загадочностью. Старость не пощадит никого.

Другое дело — Герми. Ее, конечно, не назовешь королевой красоты, да и постоянно топорщащиеся волосы всегда бросаются в глаза при первой встрече, но есть в ней что-то такое захватывающее, что не отпускает взгляд. Какое-то необычное очарование в этих высоких скулах, тоненьких ручках и теплых глазах. Да и фигурка у нее неплоха: вон, и грудь красивая имеется, и то, что пониже спины, совсем не костлявое. Не будь Грейнджер моей лучшей подругой долгие годы, приударил бы за ней с большим удовольствием.

…Поттер, вот похотливая скотина! Что за крамольные мыслишки о самом верном человеке в твоей жизни?! Да узнай Герми твои грязные фантазии, улепетывал бы ты от разъяренной женщины до самого Лондона.

А, может, и нет. А ну, к черту эту херню!

— Герми? Ты все еще со мной?..

— Я понимаю, Гарри, — медленно начала она, не открывая взгляда от своих коленей. Не удержавшись от соблазна, я потянулся через стол, перехватив ее маленькую ладошку, и ободряюще сжал. — Я знаю, что мы собираемся воевать. Только в этот раз на совсем противоположной стороне, — девушка грустно улыбнулась. — Это меня не беспокоит, только немного расстраивает. Но ты, в конце концов, и не можешь по-другому, а я все равно бы осталась с тобой в любой авантюре.

— В смысле?

Гермиона мягко усмехнулась, погладив большим пальцем костяшки моей руки.

— Для тебя, дорогой мой друг, война — естественное состояние души. Аврорат с его мелкими поручениями и кипами документации не давал тебе достаточно адреналина, так что это было делом времени, когда ты поднимешь бунт против существующего режима. Какая разница, против кого биться: Темного Лорда или Министерства. Признаться, я не рассчитывала, что это случится так скоро, но приятно удивлена, что своим первым плацдармом ты выбрал не родной Лондон. Ломать — это ведь не строить, Гарри. Но, знаешь, — она задумчиво склонила голову к плечу, оценивающе разглядывая меня, — я почти уверена, что ты будешь хорошим правителем: Министром или Темным Лордом — называй, как хочешь. Но Кристиан, похоже, угадал с тобой: ты действительно способен на большее, чем разбор скучных делишек в приемной Аврората.

— Ну, допустим, что так, — я догадывался о чем-то похожем; хорошо, что Грейнджер тоже осознает, что обо мне плачет послевоенный синдром. — Но ты? Ты бы не стала губить свою жизнь ради моих амбиций.

— А почему нет? — девушка легкомысленно пожала плечами. — Меня вполне все устраивает.

За дверью библиотеки в коридоре что-то грохнулось, сбивая меня с мысли, после чего последовал отборный трехэтажный мат, красочно упоминающий архитекторов Палаццо до седьмого колена, а также всех самок собачьего рода… О, какая метафора! Надо бы запомнить на случай важных переговоров.

— Говорила же я Кристиану, что надо убрать эту статую, — заметила Герми. — Вот ему и доказательство, что она мешает не только мне!

Тихонько посмеиваясь, я откинулся в кресле. С лояльностью подруги к насилию все и так понятно, пора бы и делами заняться.

— Ладно, Гермиона Джин Грейнджер, мы совсем отошли от темы. О какой идее ты говорила утром?

* * *

— Конечно, это можно устроить, Гарри. Я и сам, признаться, думал о чем-то таком, но вы пришли раньше, чем я сформулировал мысль, — Марино лениво просматривал документы за столом, но рядом стоящий бокал, на дне которого сиротливо поблескивали остатки темно-коричневого напитка, намекал, что хозяин поместья до нашего прихода был занят намного меньше, чем сейчас пытается показать. — Надеюсь, вы понимаете, почему я ни разу не приглашал вас на светские вечера в Палаццо.

— Конечно! — хором пробасили мы с Герми. Потом переглянулись, синхронно открыли рот для продолжения, и также синхронно его закрыли. Еще раз столкнулись взглядами, одинаковыми жестами показывая друг другу начать, наконец, говорить, но все равно не произнесли ни звука. От нетерпения я начал чертыхаться.

— Черт бы побрал… Кристиан, прекратите смеяться! Мы тут серьезные вещи обсуждаем, а вы… Ар-р-р, я вас сейчас ударю.

— Попробуйте достать, мистер Поттер, — блондин резко успокоился, снова надевая на себя маску холодного аристократа. — Драган мне жаловался, что вы так и не освоили рукопашный бой.

— Да это не бой, а избиение малолетней мелюзги! Он же меня одним ударом может вырубить, ясное дело, я его побаиваюсь.

— Попробуй использовать свою скорость, — сухо заметила подруга.

— Я надеюсь, вы говорите мне это не для того, чтобы я попросил Драгана вас пощадить, — меж тем продолжил мужчина со скучающим видом.

— Совсем нет, — щеки как назло окрасились неловким румянцем. — Может, вернемся к делам? Кристиан, у вас есть повод для полномасштабной вечеринки? Когда у вас там день рождения?

— Нет, но для этого и нет необходимости, — сказал мужчина, напрочь игнорируя последний вопрос. — Один мой старый знакомый, Чарльз Палмер, в ближайшую субботу организовывает Весенний бал. Убедить его пригласить двух соотечественников — несложная задача.

— Англичанин? — Гермиона приподняла брови в наигранном удивлении. — И откуда вы их всех берете?! Кто-то нам говорил, что бывал в Британии пару раз.

Марино на провокацию не поддался. Крепкий орешек.

— Чарльз покинул страну во время Первой магической. А, как вы можете судить, в Италии я все же бываю намного чаще.

— Полагаю, суббота нам вполне подойдет, — я перебил разгорающихся энтузиазмом спорщиков. — Вы уверены, что нужные люди там будут?

— Там будут практически все родовитые маги Италии, мистер Поттер. И я в том числе. И я совсем не намерен лицезреть то, как вы портите хорошую игру, так что будьте добры, не ударьте в грязь лицом.

Я задумчиво крутил палочку в руках, не обращая внимания на насмешливые взгляды подруги. В конце концов, в эту партию можно играть и вдвоем.

— Не забудьте, сеньор Марино, грязь меня действительно любит.

* * *

Вечером первого марта двух тысячи третьего года я сидел на диване в гостиной в своей новенькой выходной мантии и задумчиво крутил палочку в руках. Правильно ли я сделал, что не позвал ее? А если она уже приглашена, и мы там случайно встретимся? Вот же будет неловкая ситуация. А если она придет не одна? Нормально ли это вообще, что я ни слова не упомянул про Весенний бал? И да, неужели ее не раздражает, что я прихожу только на «потрахаться»? Почему ее не беспокоит моя вечная занятость?..

…В то же время звонкий девичий голос радостно вещал из-за приоткрытой двери второй спальни какую-то дребедень:

-…И Рон напомнил, что придет завтра вечером, его надо встретить в Фьюмичино. Лучше используйте камин, не аппарируйте почем зря. И, кстати, вы собираетесь устроить мужские посиделки и мне стоит наведаться в библиотеку Марино или мое присутствие обязательно?

— Как сама хочешь, — ответил я с некоторым опозданием, продолжая размышлять о Николь Дюкре. В чем подвох? На днях она вежливо поинтересовалась, почему закончились мои предыдущие отношения. На мой не менее вежливый ответ «она угодила под чертов фиолетовый Сайен», девушка только рассмеялась. Больше мы эту тему не поднимали. Но почему? — О, Гермиона, желаешь ли ты слушать истории о рутинной жизни Аврората и пустоголовой Лаванде Браун?

— Нет, конечно. Значит, решено, я буду в Палаццо. Скажи ему, что я занята, ну, или придумай что-нибудь. О, или пусть я буду на свидании, — подруга хихикнула. — Посмотрела бы я на лицо Рональда, узнай он, что я тоже могу ходить на свидания.

— Да-да… — нет, серьезно, разве нормальные девушки себя так ведут? «Привет, Гарри. Вот, покушай вкуснятину, кровать там. Завал на работе? Ну-ну, ничего страшного, мой дорогой, смотри лучше, какие я трусики себе купила». Это, конечно, приятно, но уж больно странно, особенно учитывая, что она даже не знает, где и на кого я работаю.

— Луна с Драко прибудут в понедельник, эти сами доберутся. Надо купить какой-нибудь коньяк, только не Hennessy! Ну, или виски, тут сам решай. Я предпочла бы Baileys, но если никто не желает, то согласна и на любой другой напиток. Главное, чтобы у тебя на вторник не было назначено тренировки, а то, я боюсь, твои заклинания будут летать мимо цели, а ты не устоишь перед соблазном выставить Протего и поспать под щитом.

— Надеюсь на это… — ну, или вчера. Я пришел в половину двенадцатого ночи, даже толком не успев принять душ после нелегкого дня в Волчьей Норе, где мы с Драганом и Гермионой десять часов подряд проверяли боеготовность беженцев. И она даже ничего не сказала! Джинни бы надрала мне зад за такой вид.

— Ага, ну, я готова, Гарри. Как тебе?

Я оторвался от напряженного созерцания тонких царапин на остролисте и перевел взгляд на замершую в дверном проеме подругу. Черт бы побрал!..

— Герми, ты просто божественна! Тебе охренительно идет фиолетовый, ты знала? Все мужчины на балу глаз от тебя не смогут отвести.

— Да нужны мне эти мужчины, — проворчала девушка, заходя в комнату. Ее щеки украшал восхитительный румянец, что спускался ниже к оголенным плечам. Тонкие ключицы притягивали взгляд, а кокетливо выглядывающая ножка в разрезе длинного темно-фиолетового подола просто завораживала. В самом деле, очень красиво. Прямо-таки открываю для себя Гермиону с новых сторон!

…Стоп, Поттер! Те стороны, что сейчас крутились у тебя в голове, открывать не стоит! Она же твоя подруга, дебил!

Ну, вот, помогло. Удивительно вообще, как упоминание о нашей вечной дружбе утихомиривает мое расшалившееся либидо. Тут обязательно должен быть какой-то принцип «подруги неприкасаемы, даже если они такие горячие штучки», но я ни разу не слышал о нем. Хм, если это перестанет работать, надо почаще представлять в красках, что сделал бы со мной Рон за такие крамольные мысли. Рыжий чурбан, отказавшись от борьбы за такую прелестницу как Гермиона, потерял очень многое! Хотя он вроде бы счастлив с этой своей Лав-Лав. Так или иначе, Герми все еще бывшая-девушка-Рона и лучшая-подруга-Гарри, так что нет смысла думать о чем-то настолько ирреальном.

Отбрасываю шутки в сторону, и настраиваюсь на предстоящем задании. Элиот вчера мне все уши прожужжал толстыми намеками, что если я все испорчу, то он меня выпотрошит. Я, конечно, не стал уточнять, что именно аврор имел в виду, говоря о таинственном «все». Полагаю, если поместье начнет гореть, и это будет отчасти моя вина, то это вполне попадает под описание. Не то что бы я собираюсь… Но стоит признать: если Гарри Поттер нервничает, что-то обязательно воспламеняется. Вспомнить хотя бы мое первое посещение Палаццо. Когда на тренировке я познакомился с Аролдо — старым наемником, и одним из тех, кто был в тот день на балу в качестве охраны, — он, только услышав мое имя, встретил меня восторженными криками: «Это же Воспламеняющий-Поттер!» По части выдумок дурацких кличек, мужик мог бы поспорить с Драко Малфоем.

Галантно предлагаю Герми руку и подвожу ее к камину. Согласно общим соображениям безопасности было решено не аппарировать сразу из квартиры, а перенестись сначала через Дымолетную Сеть в дом британских авроров, чтобы сбить след в случае слежки. Элиот обещал выкурить из квартиры Дина, и, судя по тому, что он не прислал предупреждающего Патронуса, свою миссию он выполнил. Что ж, путь открыт.

— Готова, моя боевая подруга? — я в последний раз окинул взглядом стройную фигурку Грейнджер. Ее ответная улыбка (которая почему-то показалась мне обольстительной) была на удивление широкой.

— Конечно, Гарри. Будь осторожен, — и мы синхронно шагнули во взметнувшееся зеленое пламя.

В тот вечер, кстати, я больше ни разу не вспомнил о Николь Дюкре. Только о Гермионе Грейнджер.

* * *

Когда мы проходим через огромные парадные двери особняка, меня прямо-таки поражает освещение зала. В буквальном смысле. На какие-то пару секунд я слишком дезориентирован бьющим в глаза светом зачарованных ламп, чтобы рассматривать обстановку и окружающих меня людей. Это плохая новость, потому что трепетно взращенная мной параноидальность практически заставляет меня выхватить палочку в связи с частичным отказом зрения. К счастью, проворная ладошка Гермионы вмешивается раньше, чем я начинаю, не глядя, кидаться взрывоопасными заклинаниями, накрывая мою дрогнувшую руку своей. За внезапно пролетевшее мгновение после я снова становлюсь арктически спокойным и, тщательно проморгавшись, оглядываю зал.

Передо мной предстает небольшая искусно украшенная комната размерами где-то двадцать на двадцать метров. Это — как я понимаю почти сразу же — только лишь фойе, и я внутренне удивляюсь тяге всех аристократов к большим размерам. Серьезно, может, им чего-то не хватает? Ну, величины там или габаритов…если вы, конечно, понимаете, о чем я.

Мы делаем лишь пару шагов — Гермиона при этом так цепко держит меня за локоть, словно планирует оставить мою руку себе на память — прежде, чем к нам подбегает суетливый маленький человечек.

— Мистер Поттер! Мисс Грейнджер! — разоряется он, пока я нервно оглядываю зал в поисках свидетелей нашей публичной идентификации. Пару немолодых людей у столика с шампанским с удивлением посматривают на нас. Дерьмо. — Как хорошо, что вы пришли! Я просто не мог не воспользоваться такой потрясающей возможностью повидать вас, когда узнал, что вы гостите в Риме.

— Добрый вечер, мистер Палмер, — вежливо здоровается подруга, склоняя голову в легком поклоне. — Для нас большая честь быть приглашенными на Весенний бал.

— И так приятно увидеть соотечественников, — добавляю я. Пока мы церемонно раскланиваемся и пожимаем друг другу руки, я снова мысленно интересуюсь: что ему сказал Марино? На прямой вопрос итальянец только пожал плечами, не удостаивая меня ответом, но я так и не прекратил гадать. Впрочем, зная о высоком уровне изворотливости мужчины, это не самое волнующее, что могло случиться.

Англичанин — «просто Чарльз, господа, просто Чарльз!» — втягивает нас в светскую беседу, подробно расспрашивая о Лондоне и Хогвартсе, в то время как мы втроем степенно шествуем в следующий зал, размерами превосходящий фойе раза в три-четыре. Какие размеры, Мерлин подери этих закомплексованных аристократов… Я с удовольствием отвечаю на все вопросы (приятно все же вспомнить о старой доброй Британии), но разговор по большей части ведет Гермиона. Что ж, не стану отказывать ей в инициативе. Люблю я все же уверенных в себе девушек, в них есть какая-то фантастическая изюминка… Святые яйца эльфов, опять меня не туда несет.

Чарльз Палмер оказывается приятным собеседником, способным восторгаться даже самыми банальными вещами. Чем-то напоминает мне Горация Слизнорта, но только в самом лучшем своем настроении. Его искренняя жизнерадостность натурально захватывает, и я ловлю себя на том, что открыто улыбаюсь мужчине на его разглагольствования о Гриффиндоре, в котором он также учился многие годы назад. Не уверен, что смогу определить настоящий возраст мага, но, если судить по сеточке морщин на лице, ему где-то за пятьдесят.

Такие люди, к слову, вылезли из своих дыр как раз после Победы. Не отягощенные военными переживаниями и прочей дребеденью, они смотрелись на фоне мрачных школьников поистине забавно. Неудивительно, что Палмер — проживая вдали от магических войн Британии — сумел сохранить в себе эту любовь к жизни.

А неплохой он все-таки человек, думаю я, окидывая огромный зал взглядом. На противоположном конце на претенциозных белых кожаных диванах устроилась большая компания, среди которой я приметил Марино в своем самом пафосном обличье с этой милой «привет, ничтожество» улыбочкой и ледяным лицом. Отвык я от этого вида уже, конечно. Кристиан отметил, что мы можем попробовать познакомиться с ним официально — что гораздо облегчит нашу дальнейшую жизнь, — но необходимо сделать это настолько естественно, что бы ни у кого не зародилась мысль, что мы, фактически, провели почти два месяца под одной крышей. К сожалению, итальянец совсем не уверен в моих актерских способностях, поэтому он также настойчиво просил Гермиону держать меня подальше от него. Такое недоверие меня жутко опечалило, но после этого разговора мы знатно повеселились с Драганом, в красках представляя, как я знакомлюсь с Марино. Грейнджер нашла меня в столовой, утирающим слезы после особо яркой сценки, где недотепа-Поттер нахально подкатывает к арктически спокойному аристократу, зазывая того «покатать шары» в бильярд. В общем-то, именно тогда я и решил, что это правда плохая идея.

-…ваше мужество! — ворвался в мой маленький мирок звонкий голос Палмера. — Я так болел за вас, Гарри! То, как вы победили Того-кого-нельзя-называть, стоит восхищения!

— Его уже можно называть, — хмуро замечаю я, разом теряя весь свой хороший настрой. Опять завели эту волынку… — Спасибо.

— Не за что, Гарри! Не за что! Это мы должны благодарить вас за все хорошее. За мир в нашем мире!

Мне хочется вылить на него ушат язвительности и так ненавязчиво отметить, что тот свалил из «нашего» мира лет тридцать назад, с воем спасаясь от трудностей своей страны, но я вовремя ловлю предупреждающий взгляд подруги. Гермиона как никто другой знает, что я ненавижу эти разговоры, но мы сейчас не в той ситуации, чтобы возражать. Дьявол, мы на опасном задании! Не время строить из себя обиженного обстоятельствами и умом ребенка.

— Всегда пожалуйста, Чарльз, — я криво улыбаюсь в ответ. — Будут проблемы с Темными Лордами — обращайтесь ко мне, помогу с удовольствием.

— О, Гарри, вы такой забавный! — маг, наконец, замечает пожилую пару итальянцев, застывших каменным изваянием у входа в поместье и, по всей видимости, ожидающих появления хозяина бала, и виновато разводит руками: — Прошу прощения, господа, мне придется покинуть вас на некоторое время. Не скучайте! Надеюсь на продолжение беседы.

— А я надеюсь на ее окончание, — шепчу я, как только мужчина отходит от нас на пару метров. — Пошли присядем, — я киваю Гермионе на свободные диванчики возле массивного постамента для выступлений.

— Какой-то он скользкий для Гриффиндора, — задумчиво отмечает девушка.

— Ну, не знаю. Мы, в конце концов, знаем как минимум одного не храброго гриффиндорца, так что вряд ли это такое уж фантастическое исключение из правил. В последнее время Шляпа работает на удивление скверно. Может, ее профилактически обрабатывают Конфундусом? Все предыдущие лет пятьдесят? — не стоит упоминать, что даже Распределяющую Шляпу можно банально уговорить. Тот факт из моей биографии, что меня почти отправили в Слизерин, знают только Малфои, да и то каждый из них обещал держать рот на замке. Не знаю, почему я не хочу об этом говорить. Быть может, не желаю давать лишних поводов тыкать на меня пальцем как на втором курсе? Короче, эта тайна за семью печатями для всех магов Британии, кроме белобрысой семьи интриганов.

Хотя эта крыса, Питер, точно должен был оказаться на факультете Змей. Скорее всего, он был слишком туп для любого из Домов, и Шляпа оказалась перед нелегким выбором. На его счастье, в Гриффиндоре «тупость» часто созвучна с «храбростью» и «самоотверженностью», так что там у него были хоть какие-то шансы затесаться в толпу. Как хорошо, что Петтигрю все-таки сдох.

— На такие мощные артефакты, как Распределяющая Шляпа, обычные Конфундусы не действуют, — назидательно произносит Гермиона, усаживаясь на поблескивающий в этом свете диван.

— Кубок Огня же надули с несуществующей школой имени меня.

— И что бы это сделать, понадобился действительно сильный маг.

— Почти такой же могущественный, как и Дамблдор, например.

Глаза подруги впились в меня с непередаваемым выражением. Если бы меня попросили его охарактеризовать, я бы сказал что-то вроде «мне-не-нравится-куда-ты-клонишь».

— Туше, Герми. Я принесу выпивку, — говорю я и ловлю на себе укоризненный взгляд подруги. — Что?

— Ты не должен употреблять такие выражения здесь, Гарри. Это совсем не величественно, — качает головой она.

— А то я вижу ты внезапно приобрела эту величественность… Неужели все девушки, надевая красивое платье, становятся такими скучными леди? — бурчу я себе под нос, продвигаясь сквозь толпу к столу с напитками. Это, впрочем, не относится к Панси Паркинсон. Слизеринка даже в самом изысканном одеянии ведет себе слегка хамовато и фамильярно. Хотя именно это составляет толику ее очарования, так что я никогда не был против.

Несмотря на то, что мы прибыли почти вовремя, людей здесь уже дохрена. Они все шатаются из стороны в сторону, приветливо улыбаясь всем тем, кого уже завтра будут поливать грязью из своих поганых ртов. Это светский бал, и я ни на секунду не могу забыть, почему их так ненавижу.

Я как раз выбираю между легким шампанским, дорогущим красным вином и моим дорогим другом — виски, — когда по левую руку от меня материализуется неизвестный мужчина, окликая меня по имени.

— Гарри? — он высокий, щуплый и светлый. Это все, что приходит мне в голову, и я в ступоре гляжу на него не менее пяти секунд. Рука непроизвольно тянется к палочке, но я усилием воли в очередной раз за вечер подавляю инстинктивные реакции. Я законченный параноик, вы знали?

— Прощу прощения, мы знакомы? — я подозрительно щурюсь на мага. Его белые невыразительные брови взлетают вверх, и некоторое время мы тупо пялимся друг на друга, как две овцы на бездорожье. Через пару мгновений незнакомец меняется в лице и звонко хлопает себя рукой по лбу.

— Ох ты, дьявол меня раздери, я и забыл…

— Э-э-э?

— Гарри, это я… — блондин неловко мнется и слегка склоняется ко мне в попытке говорить тише, — Вито, помнишь? Мы выпивали с тобой и твоей милой подружкой в маггловском баре. Это все Оборотка, не обращай внимания.

Твою мать!.. Теперь моя очередь корчить глупое выражение лица. Я стою с открытым ртом и выпученными глазами несколько бесконечно длинных секунд, прежде чем вспоминаю о том, что в данном прескверном обществе следует держать маску. Но «думать» и «делать» иногда совершенно разные вещи, особенно когда перед тобой появляется оживший мертвец — мы были почти уверены, что Леон и Эмилио выследили его еще до последних запоминающихся событий в их жизнях, а потому и не надеялись еще когда-либо увидеть Вито — и говорит тебе, чтобы ты не обращал внимания на мелочи. Конечно! Именно так я и сделаю! Сразу после того, как выйду из ступора, куда он самолично загнал меня своими шокирующими новостями для моих неподготовленных ушей!

Вообще, ситуация неоднозначная. Я беру стоп-минутку и в скором порядке продумываю варианты.

В качестве первой — инстинктивной — реакции я бы вытащил палочку и приставил ее к горлу блондинчика. Это неправильно, и я это, к счастью, понимаю. Мы находимся в зале, полном людей, и мальчик-иностранец, угрожающий какому-то замшелому аристократу был бы потрясающим зрелищем, но, увы, совершенно противозаконным. Хотя тут стоит отдать должное инстинктам: я не могу быть уверен, что передо мной на самом деле Витторе Пампо, а получать ответы в относительной безопасности для себя всегда приятнее. Может, я превращаюсь в Хмури? Меня даже посещает мысль, что Лили и Джеймс Поттеры просто усыновили ребенка старого друга по Ордену Феникса, и все, кто мог бы подтвердить эту информацию, уже мертвы. Ладно, кто о чем, а я о птичках. Кристиан как-то сказал в шутливом разговоре о моей параноидальности, что подозрительность хороша тогда, когда она незаметна окружающим. Не знаю, смогу ли я это принять в ближайшее время.

Второй — и наиболее жизненно необходимой реакцией — было, наконец, выдохнуть, и состроить хорошую мину при плохой игре. Сначала задать все важные вопросы, получить исчерпывающие ответы, и уже потом думать, что делать с этой информацией и ситуацией в целом.

Сразу за этим следует крик о помощи Гермионе. Но, согласитесь, это было бы странно, что два только прибывших гостя с каменными выражениями лиц опрашивают невыразительного блондина. Марино меня за это убил бы.

Черт, Марино! Вито был первым, кто упомянул его имя в разговоре. Знает ли он что-нибудь? Какая жалость, что я так и не додумался подробно обсудить с Кардиналом семью Пампо. Этот блондинистый хер сообщает новые сведения, только если задавать ему прямые вопросы, и это, кстати, отличает его от Люциуса: тот доверяет мне достаточно, чтобы безвозмездно (почти безвозмездно) делиться со мной интересующей меня информацией. Со временем привыкаешь, конечно, и не к такой ужасной манере общения, как у Кристиана, но иногда — допустим, в такие моменты — это раздражает как никогда.

Ладно, закругляемся, а то время все-таки не резиновое. Я навешиваю на лицо свое самое отстраненное выражение, которое я позаимствовал у Драко, наблюдая за его беседами с Асторией, и пытаюсь следовать голосу разума и рациональности, а не потакать своим желаниям сеять хаос, где бы я ни находился.

— Почему я должен верить тому, что ты — это ты? — осторожно начинаю я, беря с подноса первый попавшийся бокал, только что бы занять чем-то руки.

— Ну-у-у, — мужчина глубоко вздыхает, собираясь с мыслями, — мы встретились с тобой в маггловском баре в конце ноября. Твоя девушка, Гермиона, не заказывала себе алкоголь, но постоянно таскала твой коньяк. Я рассказал тебе о приключившемся со мной несчастье, произошедшем из-за двух довольно известных братьев, и назвал имя одного достопочтенного джентльмена, когда вы оба изъявили желание поиграть в… э-э-э, злых копов. Этой информации достаточно?

— Гермиона не моя девушка. И это, кстати, можно было выяснить, просто подслушав наш разговор в баре. Пока не убедительно.

— Да, я знаю…но мне ведь больше нечего сказать. Мы встречались лишь однажды, и, хоть я и пытался вас разыскать, чтобы попросить помощи в деле вышеупомянутых братьев, но мне так и не удалось выйти на ваш след. Ты, кстати, в курсе, что их убили? Какой-то сукин сын опередил меня!

— Ага, слышал что-то такое, — сейчас не лучшее время, чтобы говорить, что одного из братцев-кроликов прикончил я. Причем вышло это именно из-за Вито, которого мы в то время искали. Хм, прямо-таки удивительно. — Но что ты делаешь здесь? Да еще и под Обороткой?

— Ну, я ведь не могу выйти в свет в своем обличие: я уже полгода как считаюсь мертвым.

— Логично, но, Ви…э-э-э, как мне тебя называть? Пожалуй, надо быть чуть более осторожными.

— Конечно-конечно! — мужчина активно закивал головой, напоминая китайского болванчика. — Мое имя Франциско, Гарри. Приятно познакомиться.

— Да, и мне весьма и весьма, — я пожал протянутую руку. — Ты так и не сказал, зачем понадобился весь этот маскарад.

— Надо было послушать, о чем трепятся «сливки» общества. В конце концов, кто-то из присутствующих убил моего отца!

Вот разговор и приобретает интересный оборот. Не то что бы у меня совсем не было собственных предположений, но узнать мнение вроде как умного человека никогда не бывает лишним.

— Ты уверен в этом? Потому что все выглядело как несчастный случай.

— Знаю-знаю. Сразу после случившегося я связывался с сестрами, чтобы разузнать подробности. В момент…смерти дома никого не было. Когда девочки вернулись от подруг, то в первую очередь проверили все поместье на предмет магической активности.

— И ничего не нашли? — судя по мрачному лицу смазливого блондинчика, я попал прямо в цель.

— Вообще ничего! Потом только вызвали авроров, но те — что ожидаемо — объявили о «несчастном случае».

Кажется, скепсис отразился и на моей физиономии.

— Гарри, послушай! Я понимаю, что это выглядит нелепо, но я знал своего отца сорок лет! За эти годы он ни разу не оступился в доме, он знал это место лучше кого бы то ни было. Просто невероятно, что ему отказали ноги, и он грохнулся с лестницы.

— Самое интересное, — продолжил Вито драматичным шепотом, после того как я промолчал в ответ, — что в Министерстве сейчас происходит что-то странное. Кто-то убирает моего отца, потом в драке погибают старшие сыновья Романо, после — в начале этой недели — вампиры убивают племянника Михеля. Не могу поверить, что все это происходит случайно!

— Есть идеи, кто за всем этим стоит? — я пытался не показать искреннего любопытства, а потому всем корпусом развернулся к центру зала, равнодушно оглядывая гостей. Марино все с таким же индифферентным видом беседовал с чиновниками, Гермиона в компании Палмера и еще каких-то неизвестных людей чему-то смеялась, искоса поглядывая на меня. Когда наши взгляды пересеклись, я ободряюще улыбнулся на невысказанный вопрос, и снова обратил все свое внимание к мужчине рядом.

— Честно говоря, я не знаю. Я бы сказал, что во всем замешаны Романо, но даже Михель не стал бы казнить собственных сыновей. Похоже, в Риме зреет буря.

Мы заканчиваем разговор на приятной ноте, договорившись встретиться во вторник вечером в том же баре, что и в первый раз. К тому времени я успею обсудить сложившуюся ситуацию с Марино и вытрясти из него все ответы, а также выяснить, могу ли доверять Витторе Пампо. Пока что делать выводы слишком рано.

Я присоединяюсь к Гермионе, и мы час или чуть больше беззаботно болтаем со всеми попавшимися людьми. В Италии довольно много тех, кто знает мое имя! И, конечно же, мне это льстит.

Я даже успеваю пофлиртовать с миловидной итальянкой — Лукрецией, — прежде чем подруга утаскивает меня на танцевальную площадку, чтобы поделиться информацией. Это, похоже, единственное место в поместье, где мы можем поговорить без дополнительных ушей.

— Кто был тот мужчина, с которым ты беседовал в начале? — без предисловий начинает девушка, обвивая мою шею руками. Мы стоим слишком близко для тех, кто прикидывается друзьями, — и я ловлю недовольный взгляд Лукреции, направленный на нас, — но что поделать, если мы ищем хоть какое-то уединение в танце. К тому же, я совсем не против.

— Ты не поверишь, но это был Вито под Обороткой. Похоже, он жив.

— Мерлин, ничего себе! Он сказал что-нибудь интересное? Оставил контакты для связи?

— Да и да, ответ на оба вопроса. Мы встретимся с ним во вторник, а полученные от него сведения я придержу до безопасного местечка. Ну, Герми, не дуйся, потом все узнаешь!

— Я не дуюсь, — она протяжно вздыхает мне в плечо, и я слегка морщусь от мурашек по всему телу. — Ты, похоже, неплохо справляешься со светскими разговорами. Готов познакомиться с Кристианом?

Около получаса назад компания серьезных чиновников разбрелась по разным углам зала. Я нахожу глазами интересующего меня аристократа возле маленького фонтанчика из шампанского в компании всего двух пожилых магов. Выглядит так, словно он поджидает именно нас. Хотя хрен его знает, я же никогда не понимаю намеков.

— Давай попробуем. Закончим танец и пойдем якобы выпить шампанского. Как раз поухаживаю за тобой, юная леди.

Гермиона нервно смеется, и мы в уютной тишине заканчиваем круг, останавливаясь всего в двадцати метрах от цели. Я медленно веду ее к фонтанчику, развлекая разговорами, когда нас прерывает низкий хриплый голос с противной интонацией:

— О, Гарри Поттер, наша новая знаменитость! Вы потрясли всех своим явлением на бал!

Разворачиваясь, я почти ожидаю увидеть Снейпа. Представший передо мной мужчина преклонного возраста глядит высокомерно и чуть издевательски. Я чувствую, как кровь начинает бурлить в венах от волнения и ожидания скорых неприятностей.

— Михель Романо. Добрый вечер.

Наша главная цель.

[1] «Ежедневник» (польский)

[2] Шаман в данном контексте — черный маг, делающий жертвоприношения.

И вот вам загадка: «Как называется человек, проносящий жертву? Не в религиозном смысле».

[3] Перевод на английский стихотворения К.Симонова «Жди меня». Мысль, что Поттер знает русские военные стихи, показалась мне несуразной. А вот переведенные на английский русские стихи — уже более вероятно.

[4] «Что и требовалось доказать» (лат.)