Империя прилагается (гет)

Артур.

В воздухе оседала пыль и остатки отбитой богатырским бабахом двери штукатурки. Я с недоумением взглянул на Марка. Вот уж не ожидал от нашей девочки столь бурной реакции. Эля ушла в ярости. У Марка как-то подозрительно блестят глаза. Он наконец справился с собой и обиженно спросил:

— Вот скажи, Артур, разве я не прав?

— Прав, — успокоил я.

— Разве я хоть каплю неуважения к ней проявил, хоть словом ее обидел?

Я пожал плечами.

— Ты же ей то же самое сказал, а видеть она не желает только меня? За что?!

— Не нервничай, просто ты говорил больше, вот она и ответила как бы тебе, но, думаю, это был ответ нам обоим.

— Но видеть она не желает меня! Что я не так сделал?

— Успокойся. По-моему, ты слишком эмоционально воспринимаешь ее слова. Она сейчас остынет и даже не вспомнит о том, что сказала.

— Вспомнит. У нее замечательная память. Мне теперь, выходит, нельзя попадаться ей на глаза.

Марк отвернулся к окну, но по напряженной спине я видел — переживает.

— Не думаю, это все эмоции. Не стоит воспринимать их, как прямой приказ, — сделал я еще одну попытку к успокоению.

— Ты не понимаешь, Артур, ты просто ничего не понимаешь… — с горечью ответил Марк.

— Тогда, друг, объясни, что я не понимаю.

Он резко развернулся и подошел ко мне почти вплотную. Я не ошибся, глаза блестят от сдерживаемых слез. Это серьезно.

— Внимательно тебя слушаю, Марк.

— Обещаешь, что все останется между нами?

— Конечно. Моего слова тебе достаточно?

Он криво усмехнулся. Получилась не улыбка, а гримаса боли.

— Да. Только ты, пожалуй, и сможешь понять. И еще, может быть, что-то посоветовать. Артур, я, кажется, ее люблю.

Марк тяжело глубоко вздохнул.

— Кого? — поначалу не понял я, а потом сообразил и тихонько присвистнул. — Дела…

— Что мне теперь делать, Артур?

— Ты уверен?

Марк раздраженно фыркнул.

— Уверен, Артур. Для меня никого дороже нет — только она. А она…

Он как-то отчаянно махнул рукой и по-турецки уселся на пол. Я присел напротив.

— Марк!

Он молчал, опустив голову, избегая смотреть в глаза.

— Марк, успокойся. Все будет хорошо.

— Ни черта, Артур! Ничего хорошего! Думаешь, я не понимаю, что не по руке сабля? Все понимаю. И от этого еще поганей. У меня ни одного шанса — ни одного! Даже речи не идет о том, чтобы быть вместе. Я простого внимания на себя обратить не смогу. Ну, кто видит охрану? Да это мебель — просто такая разновидность мебели.

Он помолчал и добавил странным прерывающимся голосом:

— Может, так и лучше — чтобы не видеть ее больше.

— Нет, Марк, это не выход, — ответил я. — Я тоже пытался не видеть… жену. Долго прятался сам от себя. Поверь, от себя не спрятаться. Это бесполезные мучения и пустая трата времени.

— Что же тогда делать? Что мне делать? — безнадежно спросил он.

— Не прятаться — это точно. Конечно, ситуация у тебя ой как непроста. Мне было проще. У меня был другой статус. Хотя вру — не было проще. Я все время боялся ее обидеть. Она же не была свободной, а мне хотелось, чтобы она любила меня просто так, а не как хозяина. У тебя сложнее, но и одновременно проще.

— Проще? — удивленно переспросил он и наконец-то заинтересованно поднял на меня взгляд.

— Конечно, ведь вряд ли ты хоть чем-то сможешь ее задеть. Вот она тебя — вполне может дернуть за нервы. И не только. Подумай сам, что ты способен плохого сделать в отношении госпожи?

Он усмехнулся, отрицательно покачал головой.

— Вот!

— А что делать, Артур? Что делать? Я даже голос ее спокойно слышать не могу — стискиваю зубы, чтобы просто сдерживать желания. Что же будет дальше?

Я улыбнулся:

— Тебе мой опыт интересен?

Марк внимательно и серьезно держал мой взгляд:

— Да, если, конечно, для тебя это приемлемо.

— Да, нормально все, Марк. Уже столько времени прошло, я могу вспоминать спокойно. Да и к Эле иначе отношусь, понимаю, что это было помутнение сознания. Разве нормально — держать обиду на невменяемого человека? Глупо. Ну, если о моем опыте… Не думаю, что сможешь долго скрывать свои чувства. Если Эля не слепая, а она, уверяю тебя, не слепая, то довольно скоро все поймет. А там… все равно — принимать решение ей. Ты ничего не сможешь изменить. Даже не пытайся. И не очень-то стремись скрывать свои чувства — это просто продлит время неопределенности, дольше будешь в подвешенном состоянии. Ты этого хочешь?

— Нет, конечно. Просто, понимаешь, боюсь я этой определенности. Допустим, она все поймет… И скажет, что я балбес и могу свои чувства засунуть… А мне потом — на стену лезть от безнадеги?

Я печально улыбнулся, все, что говорил Марк, я уже проходил и потому понимал его преотлично. Вот только как ему сейчас объяснить, что лекарства от этой заразы не предусмотрено? Видимо, Боги хотели нас наказать. Вот и наказали — любовью. А Марк спросил:

— Скажи, как ты смог жить без нее — без своей жены?

Хороший вопрос, вот только стоит ли на него отвечать? Очень уж это личное. Если бы спросил кто другой, не Марк, промолчал бы. Но ему — отвечу.

— С трудом, Марк. Было очень плохо. И до сих пор иногда накатывает. Просто у меня есть Мирра и была цель — отомстить. К сожалению, у тебя не будет ни того, ни другого. Я не знаю ответа на твой вопрос. Я даже предположить не могу, что тебе с этим делать. Но твердо знаю одно — надо будет продолжать жить.

— Зачем?

— Неправильный вопрос. Не зачем — для кого. Для нее. То, что тебя не любят, вовсе не означает, что тебе запретят любить. Это вообще невозможно запретить. Ты можешь оставаться рядом и защищать ее. А в том, что ей эта защита понадобится, у меня нет никаких сомнений. Думаю, что и у тебя тоже. Это будет правильно. Непросто, иногда даже больно, но правильно.

На этот раз Марк, опустив голову, долго молчал. Я спокойно ждал, когда он поймет. В том, что поймет, не сомневался. Я успел хорошо его узнать — упрямый, умный, предельно честный человек. Со своими тараканами в голове и шрамами в глубине души, но у кого из нас их нет? Мне Марк нравился. Положа руку на сердце, буду рад, если Эля обратит на него внимание. Он гораздо больше подходит ей, чем Ян. Ей нужен сильный мужчина.

— Есть еще одно, — наконец негромко сказал Марк. — Кое-что, чего никто не знает, но это может всплыть неожиданно. И тогда…

— Ты уверен, что нужно говорить о том, что никто не знает? Может, пусть и дальше все так останется?

Он отрицательно качнул головой и поднял на меня отчаянный взгляд:

— Нет. Если уж я попросил твоего совета, то и об этом скажи, что думаешь.

— Хорошо, как знаешь, Марк. Я напомню, что все останется между нами.

Он кивнул и продолжил:

— Я не всегда принадлежал Императрице. Ты знаешь, я из школы Карона. Считается, что ее выпускники не только отличные воины, но и очень преданные слуги. Оттого и цена на нас выше высокого. Это внешняя сторона медали, которая известна любому. Но есть и другая, темная сторона.

Он посмотрел мне в глаза и усмехнулся.

— Кстати, если после того, как ты узнаешь вторую, темную сторону, не захочешь иметь со мной ничего общего — скажи сразу, пойму и не обижусь.

— Все настолько серьезно?

— Серьезнее некуда, — подтвердил он.— Сейчас поймешь. Собственно, добиться преданности можно двумя способами — или добиться уважения и любви, что сам понимаешь — заморочно. Ну кому из господ захочется терять на это время? Второй путь гораздо проще и легче. Нужно просто полностью сломить волю человека. Для этого достаточно найти слабое место, выяснить, чего он боится больше всего или создать этот страх искусственно. И потом за любое неверное движение наказывать, ударяя именно по этому слабому месту. Изо дня в день, из года в год.

— Подожди! — остановил его я. — Но так можно просто до самоубийства довести.

Он мрачно и горько рассмеялся:

— Нет, самоубийство весьма не приветствуется. Да и негде особо. А за любую попытку уйти из жизни — тройная порция «любимого» наказания.

Он стиснул зубы, на щеках играли желваки. Наконец, справившись с эмоциями, продолжил:

— Я один раз попробовал — хватило. На уровне рефлексов отложилось, что это невозможно. Ладно, не перебивай. И так непросто… Так вот, выяснили и в отношении меня. Голод я переносил нормально, боль тоже. Пришлось для меня страх создавать. В изобретательности этим сволочам не откажешь.

У него снова заблестели глаза, он со злостью вытер их тыльной стороной ладони.

— Марк, может, не стоит? — спросил я.

— Стоит, — выдохнул он. — Мне все равно нужен твой совет. Как же ты его дашь, если не будешь ничего знать? Вот… они изобрели. Как то в очередной раз, когда хозяин решил, что я заслуживаю наказания, он попросил вызвать двух охранников. Раньше я не имел с ними дела. Они работали на другом участке. Они были огромные, просто горообразные. Причем, все это не жир, а сплошные мышцы. Или мне это тогда казалось? Что мне было-то? Семнадцать лет… Совсем мальчишка. Он меня им отдал. Понимаешь?

Совершенно бледный Марк тревожно с ожиданием смотрел на меня.

— Не совсем, извини, — осторожно ответил я.

— Они предпочитали в постели мальчиков. Тогда они меня в первый раз вдвоем... развлеклись. Я не смог ничего сделать.

Марк выдохнул и сцепил руки в замок так крепко, что побелели костяшки пальцев.

— А потом были пять лет, когда за любую провинность в дверях появлялись они. Когда в очередной раз хозяин вызывал их, я в ногах у него лежал, умоляя не делать этого. Мне уже все было безразлично — только бы не это. Но он отшвыривал ногой, как собаку, и все повторялось снова и снова… Я начал бояться ошибок. Если честно, когда хозяин решил, что я готов к продаже, мне было уже все безразлично. Я даже рабский аукцион не очень-то помню. Я решил, что уже никогда не заинтересуюсь женщиной. Собственно, все эти годы ни о чем таком и не думал. Предыдущие пять лет не вызывали никакого желания. Но вот теперь — влюблен, как ни странно, в женщину. Скажи, Артур, такое вообще может быть?

Я с ужасом смотрел на него и просто не мог сказать ни слова. Даже предположить невозможно, через что он прошел. Марк понял по-своему. Он неуклюже поднялся на затекшие ноги и тихо сказал:

— Извини, никаких проблем. Я, пожалуй, пойду, — и направился к выходу из тренировочного зала.

— Постой, балбес, — наконец очнулся я. — Все не так. Точнее, наоборот — все нормально, — я догнал его уже почти в дверях. Встряхнул за плечо, заставив повернуться ко мне.

— С чего ты решил, что мне будет неприятно с тобой общаться? Вот с твоим прежним хозяином или теми уродами — точно, разговаривать бы не стал — просто уничтожил бы. Молча. Чтобы землю не пачкали своим присутствием. А ты то тут при чем? Разве ты этого хотел?

Марк серьезно посмотрел мне в глаза:

— Спасибо.

— За что?

— За то, что понял. И что не отвернулся. Мне действительно не интересны мужчины. Просто я думал, что и женщины будут не интересны. Что все это вообще не для меня, понимаешь?

— Понимаю, Марк. Но вот тут ты не прав. Ты нормальный мужчина, с нормальной ориентацией. Просто должно было пройти какое-то время, чтобы немного ушли… неприятные воспоминания. Скажем так. Думаю, тебе просто нужно было время. Оно прошло. И теперь твоя нормальная настоящая природа требует свое. Так что — все в порядке, так, как и должно быть.

— Наверное, ты прав, — вздохнул Марк. — Только я теперь еще боюсь, что она об этом случайно узнает.

— Откуда?

— Да мало ли… Жизнь — забавная штука, всегда подсовывает сюрпризы. Представляешь, как она к этому отнесется?

— Да уж! — согласился я с Марком. — О таком лучше женщине не знать. Да и никому лучше не знать. Ты был прав, когда молчал. Даже меня все немного шокировало.

Марк дернулся.

— Нет, пойми верно… Не в том плане. Просто одно дело слышать о том, что некоторые предпочитают в постели мужчин. Так, одни разговоры. А другое дело — столкнуться вот с такой реальностью. Но это хорошо, что ты решился мне рассказать. Думаю, что нужно дополнить мой проект нового «Установления о рабстве» еще одним пунктом, запрещающим принуждать рабов к подобным, хм… контактам. Я подумаю, как это грамотно сформулировать. Как ты считаешь, Эля вполне выздоровела?

— Смотря для чего, — ответил Марк, пожимая плечами.

— Для того, чтобы рассмотреть этот документ.

— Для документов — вполне. Кстати, не пойми неправильно, — он лукаво усмехнулся, — но не пойти ли нам в душ?

— Даже не надейся! — вернул я ему ухмылку, — После тренировок в душ не просто надо, а очень сильно надо! Пойдем, друг.

Душевые находились недалеко — всего несколько десятков шагов по коридору. Мы уже почти дошли до нужной двери, когда из-за поворота вылетел взъерошенный, совершенно белый с красными пятнами по лицу охранник, который был приставлен к Императрице. Марк тут же подобрался, словно хищный зверь перед прыжком. Одним движением руки притормозил разогнавшегося парня и резко спросил:

— Что?!

— Она… — парень заполошно дышал, — пропала…

— Как это? — очень тихо и слишком спокойно спросил Марк. Насколько я его знал, это означало крайнюю степень злости. Потому поспешил вмешаться, оттирая разъяренного Марка от паренька.

— Спокойно, и первый, и второй — спокойно. Все, что случилось — уже случилось. Давай по порядку.

— Она вернулась от вас в плохом настроении. Потом закрыла у меня перед носом двери, а я не решился настаивать. Я же проверил — все чисто. Потом прошло минут десять, и госпожа быстро вышла и отправилась в сад. Я решил, что на прогулку, чтобы успокоиться.

— Какая мне разница, что ты, недоумок, решил! — прорычал Марк.

Мальчишка съежился, затрясся, но продолжил свой рассказ.

— Извините. А она пошла обычной дорогой, как на прогулке. Прошла на поляну и сказала, что будет медитировать и нужно, чтобы ей не мешали, и я чтобы тоже не мешал, а стоял в сторонке.

— Придурок!

— Марк, спокойнее.

— Нет, Артур — он совсем без мозгов! Ты разве раньше хоть раз видел, чтобы Императрица медитировала? Разве ты не знаешь, что медитации требуют постоянной ежедневной практики? С чего бы это госпоже вдруг начать медитировать? Что у тебя вместо башки? Дырка, в которую ты ешь?!

— Марк! Спокойно!

Мальчишка-охранник уже откровенно плакал, размазывая по щекам не очень чистой ладонью (видимо, упал где-то в саду — рука была испачкана в земле) крупные, какие-то детские слезы.

— Рассказывай дальше, — как можно мягче попросил я.

— Она встала и закрыла глаза… — со всхлипами продолжил он, — а потом перед ней вдруг засветился воздух и появилось окно с другим садом…

— А ты что? — мрачно спросил Марк.

— А я… — парень совсем жалобно и надрывно всхлипнул, — испугался. Что теперь будет?...

— Не реви; что дальше-то произошло?

Мальчишку нешуточно трясло, он с трудом говорил сквозь стучавшие, словно от холода, зубы:

— А госпожа туда шагнула, и окно схлопнулось. Я подбежал к месту, где она стояла, а там никого и ничего.

Я успокаивающе поглаживал мальчонку по плечу:

— Успокойся, ты ни в чем не виноват.

— А вот я так не считаю, — зловеще сообщил Марк. — И ты еще ответишь за бездействие. Испугался он! Ты должен был быть рядом! Постоянно. А ты сначала оставил ее одну в комнате, а потом прошляпил в саду. Ответишь за все.

— Марк, перестань, — поморщился я. — На парня больно смотреть. Не стоит его третировать — он и так осознал и все понимает.

— Еще бы он не понимал.

— Кстати, ты отчасти сам виноват в том, что произошло. Зачем приставил к госпоже мальчишку?

— Он не мальчишка, — проворчал Марк. — Я в нем уверен. Видишь ли, Артур, Даниэл тоже из школы Карона — так что в умении владеть оружием и в преданности сомневаться не приходится.

Я молча с укоризной смотрел Марку в глаза. Он не выдержал, стушевался, отвел взгляд.

— Ладно, — проворчал он наконец, — Успокойся, Даниэл, я тоже не подумал — нужно было ставить двоих охранников. Все, все нормально, парень. Иди — отдохни пока.

— Спасибо, я не устал, — стуча зубами, ответил охранник.

Марк улыбнулся уже совсем не зло и сказал:

— Нет, Артур, ну как тебе — намеков не понимает. Вали отсюда, жертва энуреза, нам с Артуром поговорить нужно, без тебя. Ты уже все, что мог, сделал.

Дэниэл, глотая слезы, коротко поклонился и побрел по коридору в обратном направлении.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Марк.

— Думаю, для начала нужно осмотреться в ее комнате. Вдруг оставила записку. Явно то, что случилось, произошло согласно ее планам. Это стопроцентно не похищение.

Марк, поразмыслив недолго, согласился, и мы отправились в покои Императрицы. Записки, к сожалению, не нашли. Зато на полу отыскался пустой голубого стекла флакон — один из тех двух, которые Марк принес из подземелья. Мы переглянулись.

— Похоже, она все же решилась, — отметил я. — Значит, скорее всего, обошлась без кристалла и отправилась за лекарством. Это подсказано обычной логикой.

— В тот мир? — убитым голосом уточнил Марк.

— А куда еще? Именно с этой идеей она к нам приходила.

— А если с ней там что-нибудь случится?

Марк нервно мерил шагам комнату.

— Вдруг она просто не захочет возвращаться?

В его голосе уже звучала неприкрытая паника.

— Почему ты так думаешь? — удивился я его неожиданным выводам.

— А что хорошего она тут видела? Одни нападения, побои и работу, работу без конца. Думаешь, ради этого ей захочется возвращаться?

Я пожал плечами:

— Марк, ты обладаешь уникальной способностью — видишь только плохое. Но ведь сам совсем недавно рассуждал о двух сторонах медали.

— Не понимаю…

— Просто посмотри на все с другой стороны, — посоветовал я. — Да. Ты все верно сказал, но, думаю, ей есть, зачем возвращаться. Поверь, я знаю Элю давно, много больше, чем ты. Фактически мы выросли вместе. Мой отец погиб, спасая жизнь Императору, и тот в знак признательности принял меня на воспитание. Я был на шесть лет старше Эли, но почти все свободное время мы проводили вместе. До Пещеры кристаллов это был замечательный человечек: умная, добрая, открытая, непосредственная. И было в ней одно откровенно подкупающее свойство: она безгранично доверяла своим друзьям и ради них готова была звезду с неба достать.

Марк слушал очень внимательно, жадно впитывая информацию. Еще бы — с этой стороны он совсем не знает своей любимой женщины. Я улыбнулся и продолжал:

— Смею надеяться, что она относит меня, тебя и Янека к категории друзей. Яну сейчас плохо, ему нужна помощь. И если она не попытается помочь, я готов съесть свою рубашку на завтрак. Она обязательно вернется.

— Твои слова да Солнцу в лучи… — проворчал Марк.

— А что касается твоего опасения, что с ней что-нибудь случится, то вряд ли. Жила же она в том мире без твоего надзора. Наоборот, все плохое произошло с ней тут, в Атлантиде.

Марк вздохнул.

— Знаешь, — тихо сказал он, — я все равно волнуюсь. Может, махнуть к жрецу и воспользоваться кристаллом?

— Не стоит, Марк, — возразил я. — Посчитай, сколько времени займет дорога. Скорее всего, вы с ней разминетесь. Она, не забывай, использует для перемещения не кристалл. Это что-то другое, гораздо мощнее и быстрее.

— И что прикажешь делать?

— Я? Ничего не прикажу, — я усмехнулся. — Не забывай, мы в одинаковом положении, И я не имею права тебе приказывать.

— Не цепляйся к словам, — поморщился он.

— Ну ладно, ладно! Думаю, делать ничего не надо. Пока! Будем ждать. Если она отправилась за лекарством, значит, когда вернется, будет стремиться к Янеку. Вот там и нужно установить пост дежурного.

Марк не заставил долго ждать и стремительно отдал нужные распоряжения. Все же помощника он себе грамотно подобрал. Казалось, что Рик понимает его с полуслова.

— Рик тоже прошел через Карона? — спросил я, когда за ним закрылась дверь.

— Да, как и все в личной охране Императрицы. Зачем тебе это?

— Просто хотел тебя, как начальника службы безопасности спросить: ты знаешь, чего боится каждый из них?

Марк невесело хмыкнул.

— Знаю, уточняли при покупке. Да, собственно, Карон и не делает из этого секрета. Наоборот, считает полезным, чтобы будущий хозяин был осведомлен. Для лучшего управления.

— А кто покупал тебя?

Марк вздрогнул и задумался, видимо пытаясь вспомнить тот день.

— Нет, — признал он в конце концов, — не помню. Как же я упустил…

— Да, это важно. Наверняка этому человеку сообщили данные о тебе.

Марк потемнел лицом, а я поспешил его успокоить.

— Не думаю, что это так актуально. Ведь этот некто никак не использовал полученную информацию все эти годы. А возможно, он ее и не имел, или забыл. Может ведь и такое быть.

— Не знаю, — напряженно ответил Марк.

— Подумай сам, — настаивал я, — все эти годы тебя наказывали вполне стандартно. По-моему, это лишний аргумент в пользу моей теории о том, что твой страх никому не известен.

— Хорошо бы так, — согласился он. — Но теперь я не буду спокоен, пока не узнаю, кем был мой покупатель. Ладно, мы вроде бы в душ шли?

И мы наконец добрались в душ. Ненавижу ощущать себя грязным и потным.