Ends and Means: Everybody lies (гет)

19 апреля 1998 года

Металл не принесет плода,

Игра не стоит свеч, а результат труда!

Кино, «Алюминиевые огурцы»

Дверь в кабинет закрылась, Гермиона неслышно проскользнула в спальню. Еще один вечер, разговор, перешагнувший за полночь, и снова вопросов больше, чем ответов. О том, что ее волновало, Марк опять не сказал ни слова, и палочку не вернул. Забыл или не захотел?

Хорошо, что она не стала напоминать. Вызывать подозрения не стоит, но кабинет проверить все-таки придется. Или нет? Если все действительно так плохо, там будут защитные заклятия и тогда уже не отвертишься… На цыпочках она подкралась к двери —благо, шкуры заглушали шум шагов — и прислушалась. Ни звука. В коридоре тоже тишина. Уже лег? Или работает с бумагами?

Это стоило проверить. Что же он все-таки делал в ее комнате сегодня, то есть уже вчера утром? Она не кричала, это точно, да и вообще… Она ночует в его спальне, он в кабинете через стенку. Пускай он такой джентльмен, что уступил ей свою комнату, она к ней привыкла и уже не боится просыпаться здесь по утрам. Но что ему мешает в таком случае перейти в гостевую комнату? Или он и правда стережет ее сон?

Бронзовый подсвечник не желал ровно стоять на мягкой перине, и пришлось прислонить его к столбику кровати. Рядом легла книга — библиотека Марка заслуживала внимания, и на столике у окна уже ждала стопка отложенных изданий. Подцепив что-то сверху, Гермиона задернула полог и, убедившись, что ни один луч не попадает наружу, юркнула внутрь. Что там у нас? «История магии в лицах»? Роль личности в истории… Не слишком хорошая тема, но уснуть определенно не даст. Пока Марк не придет. Если придет…

Книга неожиданно оказалась интересной. Не слишком старой, просто переплетенной, но в библиотеке Хогвартса ничего подобного не было. Откуда здесь такая прекрасная библиотека? Перелистывая чудесные живые иллюстрации, Гермиона сама не заметила, как забыла обо всем, и только тихий скрип заставил ее опомниться. Что это? Дверь? Дыхание перехватило.

Гермиона подула на свечу, но упрямый огонек не желал гаснуть. Пришлось хватать фитиль пальцами, горячий воск больно ожег руку. Книга исчезла под одеялом, следом она затолкала свечу. Утром на белье обязательно будут пятна воска, но о том, как убирать их без палочки, она будет думать завтра. Гермиона замерла, но не услышала ничего, кроме стука своего сердца. Неужели ее возня не осталась незамеченной? Или ей показалось?

В душе зашевелилась детская нелепая надежда. До чего же ей не хотелось, чтобы он оказался не тем, за кого себя выдает! Такой большой, сильный, надежный, что ему сразу хочется поверить. Неужели она в нем ошиблась?

— Пенни, ты спишь? — полог слегка отъехал в сторону, и Гермиона старательно закрыла глаза. Дышать спокойно не получалось, лишь испуганно пыхтеть. Это все-таки он…

Шаги отдалились, стали более уверенными. Даже сквозь веки стало чуть светлее, и она рискнула открыть глаза. Сквозь щель в пологе падала полоска света, и Гермиона осторожно подползла к ней. Марк стоял у стола со стопкой бумаг в руках. Те самые документы? Вот бы удалось в них заглянуть… Так он что, просто работает в ее комнате? Но зачем?

Марк тем временем переложил стопку ее книг на краешек стола и начал аккуратно раскладывать свои бумаги. В свете свечи, горевшей на столе, было плохо видно, но Гермионе показалось, что она узнала тетради, которые он обычно читал.

Дыхание успокоилось, стало даже скучновато. Марк перелистывал бумаги, иногда делал какие-то пометки в одном из блокнотов, лежащих перед ним. Ну и что дальше?

Она откинулась на подушки. Хотелось спать, но это как-то не согласовывалось с правилами шпионажа, даже такого… примитивного. И как только Марк держится? Когда она встает, он уже на ногах, вечером развлекает ее разговором, ночью работает…

Скрип пера убаюкивал, и страх начал отступать. Похоже, она опять ошиблась. Может быть, прошлой ночью она и правда задремала на минуту и вскрикнула во сне? Или Марку показалось, что он слышал ее крик? Ей было так тепло и спокойно. Все хорошо. Он — друг, который старается быть рядом и помочь ей. А она сама придумывает себе страхи.

Скрип пера стих, Гермиона стряхнула с себя дрему и подползла к щели. Марк откинулся в кресле и, казалось, дремал. Жаль, что его лица не видно… Вот он, шанс! Что если сейчас встать, тихонько подойти и заглянуть в его записи? Разом разделаться со всеми ее подозрениями? Даже если Марк проснется, вряд ли ей попадет — скажет, что захотела попить. Ведь если он и правда разбирает старые бумаги, то в этом нет никакой страшной тайны.

Любопытство требовало вылезти наружу немедленно, здравый смысл — подождать, пока Марк окончательно заснет. Или проснется. В качестве компромисса Гермиона досчитала до пятисот и решительно, но тихо откинула одеяло. Пальцы ног утонули в мехе, и она крадучись направилась к столу.

Марк не шевелился, в комнате висело сонное спокойствие. Все происходящее вообще мало вязалось с такой обстановкой, хотя в магловских фильмах зловещие интриги раскручиваются как раз в таких местах. Горы, хорошо обставленная комната, он и она… Нет, подобные декорации подошли бы скорее для мелодрамы. Штора справа колыхнулась, но Гермиона не остановилась. Бояться окон сейчас глупо. Стол совсем близко, еще пять шагов, четыре…

Половицы не скрипнули, она вообще ничем не выдала своего приближения, но Марк неожиданно вздрогнул и вскочил со стула. Гермиона даже не успела придумать, что сказать, а он уже повернулся к ней. И тут же отвел взгляд.

— Я захотела попить, — начала она.

— Питье на тумбочке у кровати, — голос его был хриплым, то ли с спросонья, то ли от неожиданности. Стоя к Гермионе боком, он слепо шарил руками по столу, явно пытаясь спрятать бумаги. Повернуться к ней спиной он почему-то не решался, смотреть на нее — тоже. В голове у нее мелькнула странная мысль, что в белоснежной ночной рубашке, с распущенными волосами и в этом мерцающем освещении она должна выглядеть весьма неплохо.

— Я хочу пить! — капризно повторила Гермиона.

Схватив со стола тяжелую книгу, Марк прикрыл ей документы. Жаль, иначе бы был шанс подсмотреть, что он прячет, когда он отойдет. Ей показалось, или какой-то свиток легко спланировал на пол? Во всяком случае, Марк явно этого не заметил.

— Сейчас, сейчас, я подам.

Бросив быстрый взгляд на книги, он почти бегом отправился к прикроватному столику. Так и есть — на полу, прямо у ножки стула, что-то белеет. Быстрым движением ноги Гермиона отправила пергамент под стол, в темноту. Теперь придется придумывать себе оправдание, зачем она подошла к нему. И правда некрасиво — графин стоял совсем рядом, а она пошла через всю спальню… Он почти поймал ее на подглядывании!

Стоп. Поймал. Ее. Ночью. В ее спальне. Так кто кого поймал?

Решение пришло мгновенно. Марк уже стоял перед ней, протягивая стакан и старательно отводя глаза. Похоже, он понял всю двойственность ситуации гораздо раньше нее. Оттолкнув протянутую руку, Гермиона прикрылась руками, словно ее рубашку можно было заподозрить в откровенности.

— Марк, как ты… Как вы… — она замолчала, словно не могла подобрать слов от возмущения. Похоже, Марк готов был провалиться сквозь землю.

— Но Пенни… Я совсем не ожидал, что ты…

— Это я совсем не ожидала, что могу застать в своей спальне… — она выдержала трагическую паузу, — мужчину!

Это напоминало сцену из какой-то викторианской пьесы. Гермионе стало смешно, но она уже чувствовала, что входит в роль. Даже смогла выжать слезу — правда, только из одного глаза.

— Я думала, что вы — мой друг, а вы позволяете себе…

— Я волновался за тебя! Я сейчас уйду, прости. Как неудобно получилось… — Марк судорожно сгреб со стола бумаги, прихватив половину ее книг, и уже пятился к двери. Вместо того, чтобы нырнуть за полог постели, Гермиона продолжала наступать на него:

— Сейчас же покиньте мою спальню! Что вы себе возомнили? За кого вы меня принимаете?

Марк скрылся за дверью, и она с облегчением ее захлопнула, тут же задвинув засов. Возможно, она перестаралась с праведным гневом, но цель достигнута. После ее спектакля Марку потребуется несколько минут, чтобы оправиться от потрясения и заметить пропажу. Этого должно было хватить. Только бы свиток не оказался пустым! Иначе все было зря! Выпив несколько глотков из стакана, чтобы успокоиться, Гермиона быстро опустилась на колени и залезла под стол. Вот он, родимый! Лежит в уголочке и ждет! Пододвинув свечу, она развернула пергамент.

Это не было перепиской с адвокатом. Скорее наброски какого-то письма. Отдельные слова, фразы. Абсолютно никакого смысла! Стоило прилагать такие усилия, чтобы добыть это!

…я не знаю, но я не виновата, я сделала все, что могла…

…он так верит в это, и как он не понимает…

...в шесть часов, я помню… зачем столько еды?

Еще и почерк такой неразборчивый, а свеча мигает. Может быть, Марк пишет стихи? Нет, не похоже. Между словами разные расстояния, они соединены стрелочками, некоторые подчеркнуты. Тут еще и даты, апрель… Интересно, какого года?

Гермиона лениво проглядывала записи. Напряжение спало, и ей захотелось спать. Внимание привлекла строчка, расчерченная так, что пергамент даже порвался. Склонившись над самым столом, она снова и снова перечитывала написанное, не веря своим глазам. Этого просто не может быть! Она провела пальцами по строчке и начала судорожно раскручивать пергамент, вглядываясь только в то, что было подчеркнуто.

Дамблдор… Гарри… Бузинная палочка… Темный Лорд… Ей это снится! Откуда Марк знает?

Волосы лезли в глаза, и она судорожно заправляла их за уши похолодевшими непослушными пальцами. Свеча догорала. Она не успеет прочитать! Даже если успеет — не сможет понять, тем более что все, похоже, даже хуже, чем она могла себе представить. Ведь только сегодня она рассказывала Марку о Гарри, и тот слушал так, словно ему это даже и не интересно! А получается… И про палочку она не говорила! Мысли теснились в голове, она снова и снова начинала читать, уже осознавая, что понять или запомнить все это не сможет.

…мы не узнаем…

…я не хотела брать ее с собой, но она сказала, что узнает…

…ваше прорицание — это чушь!

Что за бред?

Понимание пришло, как вспышка. Это и правда бред. Ее бред. Марк же говорил, что она бредила. Получается, он сидел рядом и записывал?

Девушка снова вернулась в начало письма. Вот они, даты, и первая — шестнадцатое апреля. Тот день, когда он ее спас.

Голова была странно пустой. Чужие — ее — слова падали в сознание, как в темноту. Гарри, Рон, Бузинная палочка, Лавгуд. Упоминала ли она о крестражах? Кажется, нет, но чтобы прочитать все это, нужно много времени. Что она еще выболтала? Тут дюймов сорок, и все так неразборчиво, что в глазах двоится. И явно не предназначено для нее. Если Марк поймет, что она видела это… Об этом даже страшно было подумать. А если он уже заметил пропажу свитка? Что он сделает? Дождется, пока она уснет, или ворвется в комнату?

Быстро проглядев свиток до конца, девушка свернула его, держа, словно ядовитую змею, и кинула на пол. Он откатился под стол — недалеко, но нужно было нагнуться, чтобы его увидеть. Вероятность того, что Марк поверит, что она ничего не заметила, была мала. Но другого шанса спастись у нее не оставалось.

Свечу гасить не стоит — погаснет сама. Нырнув под одеяло, Гермиона свернулась калачиком, пытаясь согреться.

* * *

Засунув руки в карманы дорогих магловских джинсов, Блейз Забини неторопливо брел вниз по улице. Ну куда ему торопиться, такому красавцу? Ветерок легонько перебирал пряди черных волос, глаза довольно щурились. Все девушки-маглы провожали взглядом прекрасно одетого смуглого красавца, но ему было все равно — он шел на встречу с красавицей-невестой, девушкой-мечтой с платиновыми волосами до талии, огромными серыми глазами, чудными ножками и банком в придачу.

Да, жизнь удалась!

Такие, как Забини, не растут в тесных домишках, не донашивают чужие мантии, не ночуют в палатке, просыпаясь от всякого шороха. И, конечно, не валяются связанными в собственном шкафу под заклятием оглушения. И поводов для волнения у них быть не может.

Вкусный завтрак съеден, так почему бы и не прогуляться теплым летним днем в предвкушении встречи со своими жертвами?

Четверо когтевранцев и пятеро пуффендуйцев. Хорошо, что ни одного гриффиндорца, но в своих Рон был уверен. Личный улов Блейза Забини. Хотя Дафна и не знала, как именно и где ее жених вел свою охоту, сцена в Косом переулке была отличной иллюстрацией к его методам: ценой Дэвиса стал пушистик и пара улыбок девушек, остальные вряд ли обошлись дороже. Затем — бесплатное пиво и развлечения, ощущение, что действительно что-то представляют из себя, кому-то нужны и интересны.

Придурки, какие же они придурки!

И сегодня он с ними встретится — вряд ли это удалось бы провернуть без помощи Дафны. Заполучить ее в союзники, пускай лишь на неделю, было неплохой идеей. Источник информации из нее никакой: все, что знала, она уже выдала — но, по крайней мере, с ней его вряд ли раскроют. К тому же, хотя большинство лиц было знакомыми, краткие предварительные описания Дафны изрядно помогали.

Расположились они в любимом магловском кафе Забини, находящемся неподалеку от его дома. И тут их с Роном вкусы абсолютно не совпадали. Блестящий металл отделки, разноцветные панели, пол с подсветкой действовали на него подавляюще. А одна из стен, выполненная в виде огромного аквариума, заставляла опасаться за свою жизнь — кто знает, как маглы добились такого эффекта и насколько это надежно.

— Как красиво, — Бекка не могла усидеть на месте, пытаясь взглядом охватить весь интерьер разом. — Не понимаю, как они смогли это сделать. Вроде свет идет снизу, но, тем не менее, столы освещены.

Рон неопределенно пожал плечами. Рядом с Ребеккой он немного терялся, слишком яркой она была, и ход ее мыслей все время ставил его в тупик. На два года старше его, выпускница Пуффендуя, она, по словам Дафны, уже была широко известна в узких кругах модельеров и готовила коллекцию для следующего модного показа в Хогсмиде. Черные вьющиеся волосы и большой рот с крупными белыми зубами сами по себе привлекали внимание, но более всего в глаза бросалась странная одежда. Из-под то ли платья, то ли рубашки чуть выше колен торчали широкие алые шаровары, подол и рукава покрывали похожие на руны узоры. На шее висел фотоаппарат, которым она не преминула воспользоваться, делая снимки по непонятной для Рона логике. С равным интересом она фотографировала интерьер кафе и локон, заправленный за ухо Ливви. Та немного смутилась и спросила:

— Это же магловский фотоаппарат?

— Да, с его помощью проще сохранить детали, — ответила та, как ни в чем не бывало продолжая фотографировать с разных ракурсов ухо Оливии. И чем оно так ее привлекло? Ливви покосилась на сидящую рядом Викторию, похожую на нее, как сестра, но ее уши Бекку не волновали. Виктория ободряюще ей улыбнулась — к странному поведению Бекки успели привыкнуть, похоже, уже все.

На фоне экстравагантной модельерши Оливия и Виктория выглядели весьма обыденно: лимонные мантии практиканток больницы Св. Мунго, прямые светлые волосы, незапоминающиеся черты лиц. Дафна говорила, что они подружились еще до поступления в школу. В целители хотели пойти с детства, и их тяга лечить всех подряд изрядно утомляла окружающих. Мало того что подруги умудрялись у всех соседок по комнате находить разные, подчас неизвестные науке заболевания, так еще и постоянно подбирали в окрестностях выпавших из гнезд птенцов, больных мышей и лягушек. И что такие девушки делают в компании Пожирателя смерти?

Сидящую рядом с ним Кэрол Манукян Рон ни за что бы не узнал, если бы Дафна не предупредила. Обрезав после школы свои иссиня-черные волосы и перекрасив их в белый цвет, она стала совсем другой. Невысокая, смуглая и упругая, как сочное осеннее яблочко, она никогда не была красивой, но многие оборачивались ей вслед. Несмотря на короткие полные ноги, ее походка отличалась удивительной легкостью, движения были женственны и грациозны. А в искрящихся черных глазах плясали смешинки.

Нет, если бы не Дафна, он бы ее не узнал. И без того огромные глаза, опушенные загнутыми ресницами и обведенные толстыми черными стрелками, засасывали в себя, словно воронки. Рон чувствовал, будто его властно окутывает незнакомая магия: голоса, звуки музыки словно отступили на второй план, и они остались в комнате одни. Полные губы раскрылись, будто призывая припасть к ним, палец обвел контур нижней губы, словно невзначай скользнув во влажную глубину. Ладонь — ее, не его, и это было сейчас особенно мучительно — невесомо погладила щеку и чарующим движением спустилась по шее вниз, замерев на правой груди.

Раздался звук, отвратительный, словно железом провели по стеклу, — Кэрол вздрогнула, опустила глаза, и тяжелое наваждение растаяло. Рон проследил за ее взглядом и оторопел: стол возле его локтя бороздили четыре глубокие царапины, рядом пальцы с двухсантиметровыми красными ногтями отстукивала ритм звучавшей песни. То, что рука принадлежит невесте Забини, затуманенный мозг понял с опозданием. Дафна гневно смотрела на Кэрол, та же, сложив ручки на коленях, выглядела невинно, будто не она только что чуть не свела его с ума.

— Ух ты, круто! — воскликнула Бекка и щелкнула фотоаппаратом ногти Дафны. — Что за заклятие?

— Я тебе потом покажу, — ответила та, отводя взгляд от соперницы и мило улыбаясь, взмахом палочки возвращая ногтям естественный цвет и длину, а столу — прежний вид.

Девушкам явно было неловко, парни, кажется, не совсем понимали, что происходит, только Феликс, бывший однокурсник Кэрол, улыбался понимающе. Действие ее обаяния он наверняка испытывал на себе.

— Так о чем вы так интересно спорили? Кажется, о метлах? — невинно поинтересовалась Бекка, умело убив повисшую паузу. Метлы? О Мерлин, а он даже не слышал.

— Чистометы? Да в названии уже все сказано. На них можно только учиться летать, но квиддич…

— Но при ручной переборке… — вот почему Валентин такой красный. А Рон было уже решил, что бедолага был предыдущей жертвой коварной Кэрол. Дафна рассказывала, что он работает в лавке отца в Косом переулке.

— Они останутся таким же дерьмом! — Дэвис был непреклонен.

— Роджер! — тоном недовольной мамаши окликнула своего парня Чжоу. — Думай, что говоришь.

— А я не прав? Ты же сама играла, скажешь, на них можно летать? Неужели наш факультет обнищал до такой степени, что вынужден покупать вместо метел вязанки хвороста?

Забини не играл в квиддич, это точно. Но понимал ли в нем что-то? Этого Рон не знал, так что состроил скучающую мину и потянулся к бокалу с мартини. Дафна словно невзначай коснулась его локтя. Нет, девчонки несносны — им вечно надо кого-нибудь контролировать! Дернув плечом, Рон выпил, хотя и не собирался. Просто так, назло.

— К твоему сведению, фирма «Чистомет» первая начала выпуск спортивных метел, и у них колоссальный опыт. Нынешнюю модель делают из испанского дуба, у нее есть гаситель вибрации…

— А чего ей вибрировать-то на скорости семьдесят миль в час? У Молнии — сто пятьдесят!

— Это у серийной, но если прутья поменять на березовые и перетянуть вручную, то она выдает сто сорок миль. И не вибрирует! Да еще и блокировка от заклятий…

Как же хочется вмешаться! Чистомет у Рона был на пятом курсе, так что он отлично знал все его достоинства и недостатки. Да и на Нимбусе сидел, и на Молнии.

— Серийную вещь нельзя сравнивать с авторской работой. Роджер, ты не понимаешь. Почти любой недостаток можно исправить, если знаешь как. Я, например, из простой школьной мантии сделала такое, что…

— Да как ты можешь сравнивать метлу и мантию? Ты ничего не понимаешь в квиддиче, ты портниха, а не…

— Портниха? Она модельер, а ты, ты… — да что это Чжоу так завелась? Ах да, у нее же у самой был Чистомет.

— А что я? Хватит меня одергивать, дураку понятно, что Чистомет нельзя сравнивать с Молнией.

— Ты хочешь сказать, что я дура? — как же девчонки умеют все поставить с ног на голову! Роджер и не думал такое говорить, но Чанг уже подозрительно зашмыгала носом. Сейчас заревет, это уж точно.

Виктория и Оливия перепуганными мышатами следили за происходящим, боясь даже вздохнуть, Феликс вальяжно развалился на стуле, насмешливо улыбаясь и вертя в руках бокал, и вмешиваться тоже явно не спешил. Кэрол загадочно улыбалась, и Рон быстро отвел глаза — одного раза хватило. Он с надеждой посмотрел на Бекку, но та, в прошлый раз так красиво спасшая положение, сейчас молчала, задетая высказыванием Роджера.

Еще минута, и все они перессорятся, но должно ли это его волновать? Развал компании, несомненно, подрывает планы Пожирателей по вербовке молодежи. Но расчет шахматиста говорил, что подобный ход ничего не даст в долговременной перспективе — лучше оставить этих придурков пока при особе Забини, это не вызовет ни у кого недоумения и позволит беспрепятственно попасть в дом Ирвина — тот самый, где знакомятся между собой завербованные. Что в нем происходит? Это сильно волновало Рона: как бы ни презирал он ребят, поддавшихся обаянию Забини, совместные посиделки в кафе еще не делали их пособниками Пожирателей. Что-то должно было происходить еще, иначе вся затея не имела смысла.

— Да что с вами? Как дети, вообще не умеете спорить, тут же сползаете на оскорбления. — Дафна, умничка, как всегда взяла инициативу в свои руки. Интересно, что об их союзе думают окружающие? Завидуют ему или сочувствуют? Наверняка шутки о том, кто у них в семье будет главой, уже пошли, но это проблемы Забини.

— Вот именно! Мы вообще-то должны к зачету готовиться, а вместо этого обманули родителей и пришли сюда. Думали, посидим спокойно, поболтаем, а вы… — подала голос Оливия. Виктория кивнула. Вот и сидели бы, готовились, так нет, приперлись сюда пожрать за чужой счет, а теперь корчат из себя оскорбленных. Их-то как раз вообще никто не задевал.

— А что мы планировали на сегодня? Куда отправимся? Мне тут сидеть уже надоело, — слезы Чжоу высохли, словно она применила заклятие. Да, она не лучше. Чем Чанг вообще занимается? Учится, работает? Только бы потусоваться…

— Можно в кино сходить, — голосе Валентина не было уверенности. Похоже, он и сам уже понял, что пора расходиться.

— В другой раз. К сожалению, мы и правда не можем больше задерживаться, — Виктория решительно поднялась, глядя на подругу. Раздражения в глазах уже не было, но магловское кино не выдержало конкуренции с вечером, проведенным за подготовкой к зачету. — Где встречаемся завтра?

— Можно собраться у меня, — улыбнулась Дафна. — Посмотрим скульптуры…

— Скульптуры? — Бекка заинтересованно подняла брови.

— Да, моя сестра привезла из Парижа свои работы, это может быть интересно, а потом устроим пикник. Давайте у меня в одиннадцать?

— Хорошо, до завтра, — Оливия и Виктория вышли, следом засобирались остальные. Ссора было предотвращена, но желание общаться дальше у всех пропало. Никто не сделал даже попытки оплатить ленч — похоже, то, что за всех платит Забини, здесь было в порядке вещей. Рон бросил на стол пару крупных купюр и встал, галантно предлагая руку Дафне, обсуждающей с Беккой творчество Эбигейл.

* * *

Холод сковал тело. Она не могла даже плакать, в душе было пусто. Она так хотела правды — и что теперь с ней делать?

Гермиона укуталась в одеяло. Уснуть бы и ни о чем не думать. Надо опять что-то предпринимать, бороться, бежать, пытаться понять, чем все это ей грозит, но сил не осталось. Она не сможет никому помочь — ни себе, ни друзьям. Возможно, что она сама погубила их всех.

В горле застыл комок. Хотелось пить, но для этого надо встать. Нет, ни за что! Если бы сейчас можно было просто умереть! Умирать совсем не страшно, ей это недавно почти удалось. Как же она была рада своему спасению! Оказалось — зря. Кошмар не закончился, он только начинался.

Свитка под столом не было, хотя дверь была по-прежнему заперта. Значит, Марк возвращался ночью, когда она уснула. Казалось, сон не придет никогда, но она провалилась в него, как в бездонный колодец. Гермиона выбралась из-под одеяла и, завернувшись в плед, привалилась к столбику кровати. Воск на ночной рубашке, на простыне… Ну и пусть!

С трудом дотащившись до ванной, она умылась. На то, чтобы принять ванну, сил не хватило. Зачем? Все скоро закончится. Вчерашняя комедия не сойдет ей с рук, теперь Марк поймет, что она шпионила за ним. Что ее ждет? Мгновенная смерть, пытка, взлом сознания или продолжение игры? Смерть все-таки лучшее из зол. Во всяком случае, она не сможет больше никого предать.

Ждать больше не имело смысла. Переодевшись и пригладив волосы, Гермиона вышла из комнаты и поплелась в сторону кухни. Есть не хотелось, даже мысль о чае вызывала дурноту.

— С добрым утром, принцесса! — бодрый голос выстрелом ударил в спину. — Ты — соня, я уже обедал и за кофе иду. Тебе сварить? Или чаю со сливками?

Чисто выбритый, пахнущий свежестью и дорогим одеколоном, Марк нагнал ее посреди гостиной и, приобняв за плечи, ввел в кухню. Ей показалось, или в его тоне была нарочитость, а в глазах — ожидание?

— Голова болит, — пробормотала Гермиона, борясь с желанием скинуть его руку со своего плеча.

— Выглядишь неважно. Плохо спала? Опять кошмары?

Серые глаза полны заботы. Такой искренней! Может, наплевать на все и сказать, что она думает о нем и его дружеском участии? Внезапно ее замутило, голос Марка превратился в комариное жужжание, а желудок сделал сальто где-то в районе горла. Падая, Гермиона почувствовала, что ее подхватывают сильные руки, потом перед глазами поплыли какие-то круги и огни.

— Выпей это! — что-то холодное коснулось губ, по подбородку потекла струйка. Гермиона вскрикнула, пытаясь вырваться.

— Пенни, не бойся! Выпей, тебе станет легче. Да что с тобой? Все хорошо, ты дома, это я, Марк! — кружение перед глазами затихло, но паника не отпускала. Кровь шумела в висках, из горла рвался крик, она задыхалась.

— Малыш, все хорошо, пей, будь умницей, тебе сразу станет легче! — ей не вырваться, не спастись. Почти не понимая, что делает, захлебываясь и ударяясь зубами о стеклянный край, Гермиона выпила полстакана.

— Ну вот, теперь полежи, — голос то приближался, то удалялся, хотя Марк сидел рядом, поглаживая ее ледяные руки. Лицо его было совсем близко. Доброе, такое родное. В глазах — страх. Она же должна его ненавидеть и бояться, почему же в сердце только боль?

— Извини, я не понимаю, что со мной… — начала она.

— Ничего страшного, у тебя лихорадка. Что ты вчера ела? Может быть, в саду — ягоды какие-нибудь или траву?

— Марк, я не коза, — она почувствовала, что улыбается против воли. Может, сегодняшняя ночь была сном? Но нет, она сама видела капли воска на постели.

— Конечно не коза. Козленок! Хотя ты скорее на олененка похожа. А я — дурак, поил тебя вином на ночь. Ты же наверняка не привыкла к спиртному. Тебе лучше? Что болит?

— Уже ничего, только слабость, и голова кружится.

— Ты и ночью спала плохо. Тебе снилось что-то страшное?

Только бы не выдать себя. Гермиона прикрыла глаза — врать она не любила.

— Не знаю. Море вроде бы…

— Ты кричала во сне. Я заходил несколько раз, ты помнишь?

— Нет… Хотя… Ты мне дал попить, я думала, мне это приснилось! — только бы он поверил!

— По-моему, я испугал тебя, — теплая рука провела по волосам, убирая их с лица.

— Да? Нет, я не помню. Помню звезды и огонь в камине, а может быть — свечи… Но все как в тумане… — голос прервался. Почему-то у нее трясся подбородок, и это тоже было кстати.

— Сейчас тебе станет тепло, и захочется спать. Ничего не бойся — я буду рядом, хорошо? Принесу бумаги и пересяду в кресло.

— Прости, я тебя отвлекаю… Мне так неловко… — спать не хотелось, но паника и правда отпустила. Мысли прояснялись, но думать не получалось. Особенно о том, о чем необходимо. Если бы можно было просто лежать и смотреть на него сквозь ресницы, слушать его голос…

— Перестань, мы же друзья. И я никуда не тороплюсь. Если бы я умел, то с удовольствием пел бы тебе колыбельные или рассказывал сказки…

— Не люблю сказки!

— Хорошо, а что ты любишь?

* * *

День прошел хорошо, никаких неудобных вопросов, которых так боялась Дафна, не всплыло. И все было неплохо, если не считать того, что ничего кардинально нового Рон за день не узнал. Вчера Забини не только дал понять, что сотрудничать не собирается, но и заметил проблему, не приходившую до этого в голову Рону.

Метка. Стоит Волдеморту собрать Пожирателей, как все раскроется. И риск с каждым днем все больше…

Вчерашний день явно показал, что от него чего-то ждут в связи с публикацией. Чего-то, о чем не имеет понятия ни он, ни Дафна. Не вызовет ли Лорд Забини, поняв, что его распоряжение не выполняется? Время уходит, и Забини должен заговорить! Даже если придется прибегнуть к не самым лучшим приемам, таким, как Сыворотка Правды. А где искать запрещенное зелье, как не в Лютном переулке? И, расставшись с «друзьями», Рон направился туда.

В окно бара уже было вставлено новое стекло, ничего не напоминало о произошедшем здесь полторы недели назад, но «Блейз» постарался быстрее свернуть в переулок. Выбрав магазин достаточно мрачного вида, он взлетел по ступенькам и толкнул явно недавно покрашенную дверь. Помещение отозвалось тихим звоном, и из-за массивного зеркального шкафа выскользнул щуплого вида продавец.

— Что вам угодно? — почтительно спросил он, склоняясь в поклоне. Разгибаясь, он уставился Рону в лицо, раскосые глаза недобро блеснули.

— Мне угодно Сыворотку Правды, — развязно бросил «Блейз».

— Как вам наверняка известно, зелья из Специального Списка продаются и изготавливаются только по специальному разрешению Министерства. Вам следует обратиться туда.

— А мы не можем решить этот вопрос иначе? — усмехнулся Рон. — За определенное вознаграждение, разумеется.

— Вот как? — вздернул тонкую бровь продавец. — Сожалею, ничем не могу помочь.

Рон вышел из магазина, спиной ощущая недобрый взгляд. Да что это такое? Разве в Лютном переулке не должны трепетать от одного вида Пожирателей? Чистокровные семейства должны быть главными покупателями подобного рода заведений. Или стоило показать Метку? Малфой смог же добиться своего у Горбина…

Возвращаться в тот же магазин было глупо, и Рон потянул соседнюю дверь. Закрыто. А ведь еще пять минут назад, когда он только завернул в переулок, отсюда вышел посетитель. Он попробовал еще несколько дверей, но Лютный будто вымер. Совпадение, или дело в нем? Мог ли он как-то проколоться в разговоре с продавцом? Не похоже. Но почему тогда волосы встают дыбом, будто из-за каждого окна за ним следят?

Рон собрал всю волю в кулак и медленным шагом вернулся в Косой переулок. Почти бегом выбежал на Чаринг-Кросс-Роуд.

И теперь пытался понять, что делать дальше. Каждая попытка улучшить свое положение приводит его к провалу, избежать которого пока удается по чистой случайности. По-хорошему, стоит сворачиваться. То, что Рон успел узнать, определенно заинтересует Орден, а он, наконец, узнает правду про Гермиону…

Вот только что-то внутри бунтовало, стоило только подумать об этом. Рон не питал иллюзий касательно своего возвращения — в лучшем случае им позволят продолжить поиски Гарри, в худшем — спрячут от всего мира. И кто-то другой будет шпионом в глубоком тылу врага, пока он будет сидеть в Ракушке или, не приведи Бог, у Мюриэль. Он должен будет рассказать все — как убежал в Косом переулке, неделю прятался в хоромах Гринграсс…

Гринграсс, а что ему сказать о них? Он заключил с Дафной договор, она столько сделала для него, а он сдаст их Ордену… Вынуждать ее шантажом прикрывать какого-нибудь Кингсли?

Не рассказать Биллу всего невозможно. Он старший, и если в задание, овеянное именем самого Дамблдора, мог еще не вмешаться, то к похождениям брата он подобного снисхождения не допустит. Придется выложить все, тушку Забини и компромат на Дафну в придачу.

Или нет? Чего он, собственно, ждет от этой встречи? Ему нужно узнать, что с девчонками, передать разведанную информацию и получить Сыворотку, чтобы расспросить Блейза. И по возможности не рассказывать о собственных «подвигах».

И кажется, Рон знал, к кому обратиться.