Severus' Dreams (джен)

Заклинание, которое использовал Поттер, было незнакомо Северусу, как и язык, на котором оно было произнесено, но суть его была очевидна. Он почувствовал, как оно заставило душу мальчика засветиться цветами. Почувствовал вспышки его (их?) магии. Он не понимал, почему не была видна его собственная душа. Ведь должна же была его запятнанная и потрепанная душа показаться черной окаемкой, контрастирующей с чистой синевой мальчика? Возможно, это и случилось. Вполне возможно, что Поттеры ждали эту Фиби, чтобы изгнать его. Учитывая возраст ребенка, вряд ли бы они прямо сказали ему, что в него вселился злой дух.

Что любопытно, заклинание подействовало и на родителей мальчика, показав Северусу души Джинни и Поттера. Возможно, это случилось из-за того, что их души были крепко переплетены с душой ребенка.

Она сияла гриффиндорским золотом. Ее сердце пылало огнем, ярким и горячим, без намека на хитрость и обман. Среди пламени виднелись и другие цвета — ее семья и друзья, догадался Северус.

Душа же Поттера подтверждала теорию о том, что противоположности притягиваются. Его душа сверкала тем же лунным серебром, которым сияли патронусы, неподвижным, как лесной пруд. Там, где дух Джинни полыхал и вздымался, душа Поттера мягко мерцала и переливалась. В ней были глубина и тени, наличие которых зельевар бы никогда не заподозрил у мальчишки, которого когда-то знал. Следы любимых Поттера были погружены глубоко, плавая и перемещаясь под поверхностью.

У Северуса мелькнула смутная мысль о том, как бы выглядела душа Лили.

Было очевидно, что после стольких лет брака между Джинни и Поттером образовалась сильная стабильная связь. Их души тянулись друг к другу, их цвета смешивались словно масло и вода, не проникая друг в друга. Северус инстинктивно распознал в них людей со здоровыми личностями, не подавляющими друг друга.

Поттер очень долго изучал душу ребенка, прежде чем отменить заклинание, дав Северусу равное количество времени на изучение его самого.

После этого измотанное тело ребенка потребовало сна. Поттер подхватил мальчика с привычной легкостью. Северус же вернулся в свои воображаемые подземелья, созданные им на задворках детского разума, чтобы дождаться там наступления утра.

Оба родителя и домашний эльф заглядывали к мальчику несколько раз за ночь. При жизни Северус всегда спал чутко (что как минимум раз спасло ему жизнь), и Тим, похоже, разделял ту же особенность. Когда в комнату зашла Джинни, опустившись в кресло-качалку и завернувшись в шаль, Тим чуть приоткрыл глаза, наблюдая за тем, как она вяжет, пока снова не заснул.

Некоторое время спустя в комнату зашел Поттер, поплотнее укутав ребенка в одеяло. Спящий разум Тима заметил его присутствие и отреагировал, погрузившись в более глубокий сон.

Северус был поражен уверенностью ребенка в том, что теперь, когда он адресовал возникшую у него проблему родителям, та обязательно будет решена.

— Ну да, — Тим вновь очутился у двери в воображаемое подземелье, напугав Северуса своим появлением. Ребенок стоял, облокотившись на дверной косяк, и в этот раз был одет в магловскую одежду.

Северус почувствовал, как его рот растягивается в усмешке.

— Что, они никогда тебя не подводили? — оскалился он.

Маленький мальчик с серьезным видом покачал головой.

— Никогда.

В ответ Северусу захотелось зарычать, будто перед ним был очередной безмозглый ученик, как он рычал на Лонгботтома, когда тот взрывал очередной котел, как рычал много раз на Поттера. Этот ребенок смотрел на него точно так же, как смотрел когда-то Поттер, в его глазах не было страха, лишь настороженность.

Раньше Северуса до безумия раздражало то, что Поттер столь редко выказывал свой страх перед ним. Но так было до того, как начались их уроки окклюменции, во время которых он обнаружил причину тому — по сравнению с дядей мальчишки, учитель, не имевший права прикасаться к нему, едва ли мог считаться существенной угрозой. Поттер проявлял страх только перед угрозой отстранения или исключения. После увиденных воспоминаний это обрело для Северуса смысл.

Хуже всего были найденные им запертые на задворках разума воспоминания, которые мальчишка заблокировал полностью. Если бы их обнаружил Темный лорд, Поттер бы превратился в хныкающую пустую оболочку всего за тридцать секунд. Вспоминая об этом, Северус задавался вопросом, что именно знал Дамблдор о жизни Поттера. Помимо защиты от постороннего вмешательства, окклюменция могла научить Поттера отгораживать разум и от последствий собственной травмы на необходимое для выполнения его задачи время.

Поттер считал, что во время их уроков Северус вел себя, как законченный садист, но это было не совсем правдой. Если бы Северус действительно был садистом, он бы вытащил на поверхность одно из этих воспоминаний о поистине отвратительных вещах, которые довелось повидать Поттеру. Вещах, которые его разум в акте самозащиты, похоронил настолько глубоко, что даже дементоры не могли до них дотянуться. Вещах, по сравнению с которыми меркли даже смерть его родителей и ужасы, произошедшие на кладбище. В конце концов, Смертельное проклятье действовало быстро.

Но Дамблдор был, очевидно, прав хотя бы в одном, что касалось Поттера. Даже теперь, когда ему было уже за сорок, душа Поттера по-прежнему оставалась чистой и незапятнанной. Лишь только уловки его собственного разума, думал Северус, могли сохранить его таким. Только так можно было объяснить то, что этот человек не стал новым Темным лордом.

Еще год назад Северус и не подумал бы об этом, но теперь его не переставал мучить вопрос, знал ли Дамблдор, куда Поттер возвращался каждое лето. Возможно, в своем неком викторианском духе Дамблдор решил, что мальчику-спасителю не повредит укрепить дух. Безусловно, в школе старик давал Поттеру неслыханную свободу, но это было лишь частью плана по преждевременному развитию сильных сторон мальчишки.

Сказать по правде, в безумных выходках Поттера Дамблдор был виноват гораздо больше самого мальчишки. Весь этот цирк с Квиррелом был задуман и реализован директором. А после воссоединения Ордена они узнали (потому что Блэк был рад поделиться этой историей) о том, как именно Грейнджер и Поттер помогли Блэку сбежать от Министерства. В обоих случаях директор дал детям поиграться с могущественными магическими предметами.

А вспомнить следующий год: Поттеру так никто и не сказал, что правила Турнира позволяли ему в начале каждого испытания отказываться от участия в них. Но Министерство было настолько очаровано Мальчиком-который-выжил, что позволило разыграть события Турнира Трех Волшебников так, чтобы поймать шпиона, присутствие в школе которого подозревал Дамблдор.

Северусу пришло в голову, что истинной причиной, по которой Темный лорд должен был бояться Дамблдора, была не его сила, а его беспощадность. Дамблдор любил Поттера. Старый волшебник любил многих людей, на что Риддл был неспособен, но от этого все происходящее казалось еще ужаснее, ведь Дамблдор жертвовал теми, кого любил, ради высшего блага.

Северус не мог и дальше сидеть под испытывающим взглядом ребенка. Он встал и начал мерить комнату шагами. Тим опустился на диван, наблюдая за его метаниями.

— Хотел бы я, чтобы ты рассказал мне, в чем дело, — наконец тихо сказал мальчик. — Ты меня пугаешь, — но по его виду этого по-прежнему нельзя было сказать. Он был спокоен, даже безэмоционален.

— Прошу прощения, — ответил Северус, удивив самого себя. Было в Тиме что-то, что вынуждало его не только сдерживать собственную едкость, но и вовсе смягчать речь. — Это не входило в мои намерения.

— Я знаю, — Тим поднял ноги на диван, уперевшись локтями в колени. — Но ты ведь все равно не скажешь, из-за чего ты так расстроен?

— Нет, — Северус повернулся к мальчику спиной, уставившись в пламя воображаемого очага. — Это не твоя забота, к тому же я не уверен, что хочу обсуждать эту тему с человеком твоего возраста.

— Ты всегда говоришь что-то в этом роде, — проворчал Тим. — Может, ты и не хочешь говорить об этом, но ты в моей голове, и вопрос, как я понимаю, касается меня, а я уже не маленький.

Северус обернулся.

— Сколько времени я здесь нахожусь? — спросил он с любопытством.

Ребенок пожал плечами.

— Ты всегда был здесь. Ну, то есть последние несколько лет тебя не было. Ты говорил, что теперь, когда мама с папой меня нашли, ты мне больше не нужен. Ты исчез вскоре после того, как папа убил того ублюдка.

— Мистер Поттер убил твоего отца? — потрясенно переспросил Северус, точно зная, кого имел в виду Тим.

Из глаз ребенка исчезли эмоции, а на лицо вновь опустилась пустая маска.

— Ты должен это знать. Ты был там, — его голос отдавал холодом.

Как и сам Северус, Тим сбегал от эмоций, когда те грозили его переполнить.

— Боюсь, что я этого не помню, — признал он.

— Как странно, — в голосе Тима промелькнула нотка беспокойства. Он склонил голову набок, уставившись на Северуса прищуренным взглядом. — Не понимаю, как ты мог это забыть.

— Не уверен, что мне есть что на это ответить. Я не помню события, которые ты упомянул, и, если уж на то пошло, мы вообще никогда не встречались, — Северус даже не усмехнулся.

— Тогда почему ты в моей голове? — с вызовом бросил мальчик.

— Я не знаю, — зелеьевар со вздохом опустился в кресло.

Тим и Северус уставились друг на друга.

На следующее утро Тим проснулся уже поздним утром. Его беспокоили воспоминания о разговоре, состоявшемся у него с Темным человеком во сне.

Северуса слегка забавляло то, как Тим называл его.

Мальчик оделся и направился на кухню, откуда доносился голос его матери и еще одного человека, которого Северус не знал.

”Это Джеймс”, — промелькнула радостная мысль Тима.

— Все дело в том, что ты вспомнил о войне, — сказала Джинни в том момент, когда Тим зашел на кухню.

Джеймс сидел за столом со своей матерью и поглощал завтрак, который Кричер накрывал на стол. У него были глаза Джинни и рост Уизли, но черные волосы Поттера. Он обернулся, заслышав появление Тима.

— Привет, парень! — воскликнул юноша.

Тим бросился к старшему брату.

— Где ты был? — требовательно спросил он, обнимая его. — Тебя не было здесь с тех пор, как я вернулся домой.

Джеймс неловко заерзал, в то время как Джинни наградила его многозначительным взглядом.

— Я заходил, но ты спал. Я был очень занят на работе, — сказал он.

Тим всмотрелся в лицо брата.

— Ты ведь на меня не обиделся? — тихо спросил он, не сводя с него внимательных глаз. Северус чувствовал глухую боль в сердце Тима, его страх перед тем, что Джеймс, которого ребенок боготворил, отвергнет его.

— За что..? — этот Джеймс, очевидно, был таким же тугодумом, как и его дед.

Тим скрестил руки на груди и сделал шаг назад.

— За то, что меня распределили в Слизерин, — пробормотал он. — Несколько человек мне сказали, что ты… ну... — Тим помедлил, оглянувшись на Джинни. — Они сказали, что тебе это не понравится.

Джеймс потянулся и со слегка изумленным видом взял мальчика за руки.

— Нет-нет, Тим. Все совсем не так. Прости. Послушай, меня это не волнует.

В горле мальчика встал ком.

— Но тебя не было все каникулы. Ты ведь обещал, — он замолчал, с трудом сглотнув, не желая, чтобы старший брат видел его слезы.

Джинни наградила своего старшего сына взглядом, ясно говорившим “Я же тебе говорила”. Молодой человек покраснел.

— Прости. Я был очень занят на работе.

— Вот только на прошлой неделе тебя отстранили, — неодобрительно вставила его мать.

— Ну, я думал, что мне лучше скрыться на какое-то время, — тихо признался Джеймс. — Но я на тебя не обижался, ничего такого, — сказал он своему приемному брату. — И я заходил в среду. Но ты проспал весь день.

— Ты снова поссорился с папой, — прямо заявил Тим.

Джеймс пожал плечами.

— Ну, да… — он посмотрел на мать, словно ища поддержки. — Ты же знаешь папу… Разошелся на пустом месте.

Джинни цыкнула.

— Это не пустое место, Джеймс. Он беспокоился. Я уже тебе говорила, что не стоит при нем упоминать войну.

— Да что его так задело-то? — упрямо спросил Джеймс. — Я лишь указал ему на то, что не делаю ничего того, чего он сам не делал. Судя по рассказам, он и сам в свое время не раз “нарушал протокол”.

С крайне серьезным видом Джинни склонилась над своей чашкой.

— Ты проводишь слишком много времени с дядей Роном, — сказала она тихо. — Тебе лучше расспросить тетю Гермиону о том годе, что они провели в бегах. Она тебе расскажет совсем другую историю. — Джинни перевела взгляд на Тима. — Твой отец… он не любит говорить об этом. И тебе это известно. Если хочешь узнать о войне больше, можешь прочесть рукопись, над которой мы работаем с Минервой. Я даже не знаю, смогу ли я это объяснить, — сказала она. — Мы были на войне. Это было странное время.

Судя по виду, Джеймс собирался сказать еще что-то, но тут открылась входная дверь в дом. Северус услышал голоса Поттера и незнакомой женщины.

— Так, я пошел, — резко поднялся Джеймс. Он обнял Тима: — Я вернусь в канун Рождества, но немного припозднюсь, хорошо?

— То есть ты собираешься и дальше продолжать избегать своего отца? — нетерпеливо уточнила Джинни. Она тоже поднялась, чтобы обнять старшего сына на прощанье.

— Только пока он не остынет, — ответил Джеймс, уже бросая горсть летучего пороха в камин. — Мне все равно надо на работу.

— Клянусь, в следующий раз я приклею его к стулу, — прорычала Джинни, ни к кому конкретно не обращаясь, когда Джеймс исчез в изумрудном пламени.

— Джин? Фиби пришла, — позвал Поттер со стороны лестницы. — Мне надо на работу на пару часов. Рос только что прислала сову, — Поттер, очевидно, и не догадывался, что Джеймс только что был здесь.

Джинни усмехнулась со странным удовлетворением. Северус гадал, что же забавного она тут нашла.

— Ладно, — откликнулась она, в то время как гостья спустилась по лестнице к ним. — Здравствуй, Фиби, — широко улыбнулась Джинни.

Фиби оказалась невысокой, полноватой женщиной с круглым лицом и очень темной кожей. Поначалу Северусу показалось, что ее волосы были заплетены во множество маленьких косичек, забранных в конский хвост. Но, присмотревшись, он понял, что это были не косички, а тонкие, аккуратные веревки из волос, по текстуре напоминавшие сваленную шерсть. Ее мантия была почти что слизеринского зеленного цвета с золотой каймой по краю — сочетание, носить которое после первой войны осмеливались лишь немногие, даже если они и не учились в Хогвартсе.

— Привет, Джинни, — ответила женщина тихим высоким голосом. — Привет, Тим. Как ты себя чувствуешь? — она говорила с американским акцентом, хотя именно такого произношения Северусу еще не доводилось слышать. Ее речь была не такой резкой и быстрой, как он слышал. Хотя нельзя сказать, что он был знаком с большим количеством американцев, да и в самой стране он никогда не бывал.

Тим ослаб от облегчения, которое принесло ему долгожданное появление целительницы.

— Я в порядке, — ответил он тихо, садясь.

— Спасибо большое, что пришла к нам, Фиби. Надеюсь, мы не помешали твоим планам? — сказала Джинни, наливая гостье кофе и подталкивая к ней сахар и молоко.

— Нет-нет, — улыбнулась та, тоже садясь. — Рос вся в работе. У них там какое-то срочное дело.

— Они все срочные, — закатила Джинни глаза, протягивая Фиби чашку с кофе.

— Мы будем беседовать тут, Джинни? Или нам лучше пойти в комнату Тима? — спросила Фиби, размешивая сахар. Добавив молока, она сделала глоток.

Кричер поставил перед Тимом сосиски и яичницу, и мальчик принялся ковыряться в еде.

”Тебе нужно больше есть”, — подумал Северус, обращаясь к ребенку.

Тим закатил глаза, повторяя за Джинни.

— Вообще-то, — сказала та тем временем, — мы… ну… думали, что будет лучше, если ты воспользуешься кабинетом Гарри.

— Вот как? — брови Фиби взлетели вверх. Она перевела взгляд на Тима. — У тебя снова возникли проблемы с магией? — мягко спросила она.

Тим покачал головой.

— Не совсем.

Северус увидел, как карие глаза женщины остановились на тарелке, стоявшей перед ребенком, и что она явно заметила, что мальчик больше играл с едой, чем на самом деле ел.

— Это сложно объяснить, — вздохнула Джинни. — Он… ну…

— Темный человек вернулся, — перебил ее Тим. — И он беспокоится и злится. Он не хочет здесь быть.

— И о чем же он беспокоится, милый? — спросила целительница.

— Я не знаю, — ребенок бросил попытки что-либо съесть и взялся за чашку с чаем. — Но он точно думает, что ему здесь не место.

Фиби кивнула.

— Ясно, — терпеливо произнесла она.

— Гарри наложил k? revele, — вставила Джинни, нахмурившись. — Но оно не показало ничего постороннего.

Фиби уставилась в свою чашку с кофе.

— Думаешь, он что-то упустил?

Северус мысленно зарычал. Конечно же, Поттер что-то упустил. Северус даже не пытался скрыть свое присутствие.

— Темный человек думает, что да, — робко огласил Тим.

— Неужели? А что еще он говорит? — спросила целительница заинтересовано. Она посмотрела на Джинни: — Пойдем-ка в кабинет твоего папы и поговорим об этом, хорошо?