Классиколухи (джен)

автор Ирен Адлер

Краткое содержание: Лансу исполнилось шесть, а в таком прискорбно зрелом возрасте киборг просто обязан заняться устройством собственной судьбы и карьеры и при помощи протекции выхлопотать себе место второго пилота, если не при дворе, то хотя бы при пультогостиной, для чего он и отправляется в Новобобруйский космопорт, отягощенный свойственной киборгам неотвратимостью, тремя кредитами в кармане и Сеней подмышкой.

Предупреждения: Спойлеры к некоторым книгам "Космоолухов" (а если вам показалось, что вы заметили пасхалки к другим фильмам и книгам других авторов — то, скорее всего, вам не показалось).

Станислав Федотыч Петухов — имя, которое до сих пор пользуется славой и уважением на Новом Бобруйске, — начинал свой путь как рядовой в космодесанте, без связей и протекции, но с запасом дерзости, бесстрашия и находчивости, благодаря которому любой парень с окраины добивался гораздо большего, чем сынок городского прокурора или главного пожарника. Вадим Ковалев, служивший в галаполиции, один из лучших агентов, обычно говорил, что если кто из его друзей собрался совершать подвиги: выкапывать базу Альянса или охотиться на пиратов, то приглашать в соратники ему следует первым его самого, а вторым — старшину Петухова, которому, пожалуй, даже следовало бы отдать предпочтение.

Космопорт НовоПростоквашино походил на военный лагерь уже с шести часов утра. Человек пятьдесят кандидатов на должность второго пилота «Космического мозгоеда» расхаживали между космическими кораблями, яхтами, транспортниками и кобайками, вооруженные пластиковыми бутылками, бутербродами и готовые на все. По трапу легендарного транспортника, протяженностью всего в несколько ступенек, однако в глазах претендентов равной по значимости лестнице на небеса, сновали вверх и вниз соискатели и курьеры. У самого шлюза сидели избранные, то есть те, кто был приглашен или отобран на собеседование самим капитаном. На подступах к пультогостиной стоял несмолкаемый гул, в то время как Станислав Федотыч в самой пультогостиной принимал заказчиков, выслушивал жалобы, отдавал приказания и, как адмирал, мог подойти к иллюминатору и произвести смотр своим людям и вооружению.

В тот день, когда Ланс явился к «Мозгоеду» впервые, количество кандидатов казалось внушительным, особенно в глазах пилота-самоучки. Правда, этот пилот-самоучка был киборгом, а его собратьев, правильных и неправильных, всегда трудно было смутить. Оказавшись на поле, Ланс постоял с минуту, оценивая вероятность быть затоптанным толпой галдящих, переругивающихся, спорящих нейтральных объектов, и со свойственной киборгам неотвратимостью двинулся вперед. Система оценивала вероятность выживания в 20%. Ланс прокладывал себе дорогу сквозь толкотню и давку, держа по мышкой изумленного Сеню и переходя в боевой режим, если кто из нейтральщиков пытался тронуть кота за хвост. Миновав ту или иную группу соискателей, он вздыхал с облегчением, но ощущал, что ему смотрят вслед. Ланс не понимал, что уж такого странного окружающие объекты находят в присутствующем коте, и объяснял повышенное к себе внимание своим обкусанным ухом.

У самого трапа положение стало еще затруднительнее. На нижних ступеньках четверо соискателей, ХХ— и ХУ-объекты, играли в карты на раздевание, еще с десяток объектов смешанного генотипа ожидали своей очереди. Один ХУ-объект, сидя ступенькой выше, ловко обыгрывал трех ХХ-объектов, отнимая у них одну часть гардероба за другой. Эти три ХХ-объекты дружно орали на него при каждом проигрыше. Условия игры заключались в том, что претендент, потерявший последний элемент одежды, уступает свою очередь. Как ни трудно было удивить киборга, все же он был в очередной раз удивлен этой нелогичностью и странностью людей.

За трапом уже не играли, там сплетничали о еде. Вот еще одна отвратительная людская черта — уделять непомерно много внимания и времени этому процессу восполнения ресурсов! И чего только не успел наслушаться Ланс, пока пробирался между сидящих и стоящих. Какие только гастрономические прелести и изыски не перебрали говорящие. Его полуоторванное ухо горело.

А еще дальше, уже совсем перед входом в пультогостиную, Ланс получил еще более чувствительный удар. Там подвергали критике и насмешкам капитана Сигуре, грозу всех контрабандистов и пиратов, Роджера Сакаи. Ланс затрепетал. Он был обязан Роджеру свободой! Когда-то отважный полицейский выкупил его у пьяницы-хозяина. И услышать такое! Тут критиковали все: и его корабль, и его экипаж, и его японских родственников, и даже его парадное кимоно. Кое-кто даже распевал песенки о мисс Отвертке! Однако если в сплетни или разговоры вдруг вплеталось имя спецагента Вадима Ковалева, то, казалось, чья-то невидимая рука прикрывала рот говорящего! И этот говорящий настороженно оглядывался вокруг.

«Всех этих людей, — с ужасом подумал Ланс, — неминуемо посадят на 15 суток. А меня — заодно с ними и заставят есть три раза в день!» Он поэтому, как легко догадаться, не решался принять участие в разговоре. Но он глядел во все встроенные камеры и жадно слушал, напрягая все свои подслушивающие устройства. К нему подошел толстенький доктор (Ланс определил его профессию по исходящему от человека запаху дезинфектанта и отрезвина) узнать о цели его прихода. Ланс скромно назвал свое имя и, ссылаясь на то, что он из бракованных киборгов, попросил исходатайствовать для него у капитана несколько минут аудиенции.

Центром одной из самых оживленных групп был рослый мускулитый черноволосый парень в бандане с черепушками, привлекавший внимание и другими не менее оригинальными деталями костюма.

На нем был не форменный комбез, ношение которого, впрочем, не считалось обязательным в те времена — а зверской клетчатой расцветки шорты, просторные, в мелкую складочку, интригующие своим покроем всю женскую половину страждущих.

— Ничего не поделаешь, — говорил рослый латинос, — это входит в моду. Впрочем, надо же куда-нибудь девать премиальные.

— Эй, Тед, — воскликнул один из присутствующих, — не старайся нас уверить, что этими шортами ты обязан капитанским щедротам! Не преподнесла ли их тебе Ритт, второй пилот с «Плясуна»?

— Нет, я купил их на собственные деньги, — ответил тот, кого называли Тедом. — Правда, Полина?

Полиной назвали темноволосую девушку лет двадцати двух или двадцати трех, с простодушным выражением лица, с карими глазами и румянцем на щеках. На плече у нее сидел леразийский скарабей. Время от времени она подставляла ему ладонь, по которой жук перемещался на другое плечо. На вопрос друга она ответила утвердительным кивком.

— Как жаль, Полина, что вы не имели возможности последовать своему истинному призванию! — воскликнула одна из претендующих девиц, ревниво поглядывая на черноволосого парня в бандане. — Какой замечательный микробиолух получился бы из вас!

— О, это только отсрочка! — ответила девушка со скарабеем. — Когда-нибудь я получу Нобелевскую премию! Ты же знаешь, Тед, что я, в предчувствии этого события, продолжаю наблюдение за клещами!

— Она добьется своего, — резюмировал Тед. — Рано или поздно добьется.

— Скорее поздно, — ответила Полина. Неожиданно появился пахнущих отрезвином доктор и поманил Ланса за собой

Станислав Федотович был в самом дурном расположении духа. Тем не менее он принял Ланса приветливо, а машинные фразы в речи последнего напомнили капитану те далекие дни, когда он самозабвенно ненавидел рыжих и пытался обнаружить в экипаже коварного киборга. Но он тут же поднял руку в знак того, что просит разрешения покончить с остальными, а затем уже приступить к беседе с новеньким.

Подойдя к дверям пульгостиной, капитан хорошо поставленным голосом старшины космодесанта произнес:

— Дэн! Тед! Полина!

Черноволосый парень в бандане и девушка со скарабеем, с которыми мы уже успели познакомиться, сразу же отделились от толпы страждущих и вошли в пультогостиную. Их манера держаться, исполненная одновременно раздолбайства и растерянности, восхитила Ланса, для которого люди все еще представляли собой гибрид полубога и наглой мартышки. Станислав Федотович, грозно хмуря брови, несколько раз прошел мимо Теда и Полины (которые застыли по стойке «смирно», как она им представлялась), внезапно остановился против них и произнес:

— А знаете ли вы, олухи, что мне сказал Вадим не далее как вчера? Известно ли вам это?

— Нет, капитан, нам это неизвестно, — дружно ответили олухи.

— Он сказал, что впредь служба безопасности будет обращаться за содействием исключительно к экипажу Сигурэ!

— К экипажу Сигурэ? Как это? — взвыл Тед.

— Он пришел к заключению, что наше жигулевское пиво требует подбавки доброго баварского!

Полина захихикала, а Тед покраснел. Ланс не знал, куда ему деваться, и на всякий случай изобразил правильного киборга.

— Да, да! — продолжал Станислав Федотович, все более горячась. — И Вадим прав, ибо, клянусь эдемскими грибами, Мозгоеды играют жалкую роль в Галактике! Роджер Сакаи вчера вечером за игрой в шахматы соболезнующим тоном, который очень задел меня, принялся рассказывать, что эти грозные мозгоеды, эти олухи — он произносил эти слова с особой насмешкой, которая понравилась мне еще меньше, — эти копатели базы и продавцы конопли, добавил он, поглядывая на меня своими глазами дикой кошки, засиделись позже разрешенного часа в кабачке «Чер...я». Его падаваны, совершавшие обход, — казалось, он расхохочется мне в лицо — были принуждены задержать этих нарушителей ночного покоя. Тысяча шоаррцев! Вы знаете, что это значит? Арестовать мозгоедов! Я виноват, я сам виноват, ведь я сам подбираю себе людей. Вот хотя бы ты, Полина: зачем ты выпросила у меня костюм медсестры, когда тебе так к лицу был фартук микробиолуха? Ну, а ты, Тед... тебе такие роскошные шорты нужны, должно быть, чтобы прикрыть свое единственное достоинство? А Дэн... Я не вижу Дэна. Где он?

— Капитан, — с грустью произнесла Полина, — он болен, очень болен.

— Болен? Очень болен? А чем он болен?

— Опасаются, что у него диабет, — сказал Тед, стремясь вставить и свое слово. — Весьма печальная история: эта болезнь может испортить ему аппетит.

— Диабет?.. Вот так славная история! Диабет у киборга? Нет, нет!.. Да он, должно быть, сгущенки пережрал... Ах, если б я мог знать!.. Тысяча шоаррцев! Мозгоеды! Я не желаю, чтобы мои олухи служили посмешищем для олухов Роджера Сакаи! Эти бывшие геологи — спокойные ребята, порядочные, ловкие. Их не за что арестовывать, да, кроме того, они и не дали бы себя арестовать. Я в этом уверен! Они предпочли бы утонуть в болоте, чем отступить хоть на шаг. Наливаться пивом и буянить — на это способны только мозгоеды!

Тед и Полина краснели и бледнели. Они готовы были вручить капитану «черную метку», если бы в глубине души не чувствовали, что только горячая любовь к ним заставляет его так говорить.

— Я принял решение, — продолжал Станислав Федотович. — Продаю корабль, вас всех увольняю и прошу назначить меня патрульным. А если мне откажут, тысяча шоаррцев, я сделаюсь пенсионером!

Ланс чувствовал неодолимое желание забраться под стол и впасть в гибернацию.

— Так вот, капитан! — воскликнул Тед, потеряв терпение. — Мы действительно зашли в «Чер...ю» выпить пива. Но они его там разбавляли! Когда я потребовал вернуть деньги, на нас напали! Тут явились Винни с Фрэнком, но вместо того, чтобы нам помочь, натравили на нас робособаку! Но мы не сдались, и тогда Винни уволок коноплю, а я побежал ее освобождать. Что же касается Дэна, то он остался разбираться с робособакой, и она его покусала.

— Имею честь доложить, капитан, — встряла Полина, — что одного из этих пивопродавцев я устранила с помощью моего скарабея.

Тут жук на ее плече затрещал крыльями, реагируя на громкие голоса, и Полина, успокаивая питомца, засюсюкала.

— Я не знал, — уже менее громогласно произнес бывший космодесантник, поправляя фуражку. — Я вижу, что Роджер кое-что преувеличил.

— Ну Станислав Федотыч... — продолжала Полина, видя, что капитан смягчился, и уже осмеливаясь обратиться к нему с просьбой, — не говорите никому, что Дэна робособака покусала! Он был бы в отчаянии, если б это стало известно Вениамину Игнатьевичу. Он же Дэну сорок уколов назначит. А вы же знаете, как Дэн не любит уколы.

В эту минуту на пороге пультогостиной показался худощавый рыжий парень с благородным и красивым, но смертельно бледным лицом. «Киборг!» подумал Ланс. «Шестерка». Тот же незабываемый фенотип! В органической памяти Ланса всплыла стройная фигурка. Волосы собраны в хвост, в каждой руке — по бластеру. На левом плече клеймо производителя. «Шестерка» ХХ. «Есть в графском парке черный пруд...»

— Дэн! — воскликнули Тед и Полина.

— Дэн! — повторил за ними капитан.

— Вы звали меня, капитан, — сказал Дэн, обращаясь к Станиславу. Голос его звучал слабо, но спокойно. — Я поспешил явиться. Система готова к работе.

С этими словами навигатор, безукоризненно одетый в бурый свитер, твердой поступью вошел в пультогостиную. Капитан, обеспокоенный перспективой очередного внепланового киберремонта, бросился к нему.

— Я только что говорил этим олухам, что запрещаю без надобности рисковать коноплей! Дэн, дай руку!

И не дожидаясь, пока Дэн ответит на проявление дружеских чувств, схватил правую руку киборга, не замечая, что тот едва держится на крохах энергоресурса. Любопытные сунулись было посмотреть на знаменитого мозгоедовского киборга, но Станислав выставил их такой эмоционально насыщенной репликой из арсенала армейского старшины, что головы тут же исчезли. В это время Дэн вдруг покачнулся и стал падать.

— Я не хочу в мусоросжигатель, — успел проговорить он, прежде чем отключились последние имплантаты.

— Лекаря! — закричал капитан. — Моего или королевского... тьфу, Венька, иди сюда! И захвати сгущенки. Нашему оборудованию требуется срочная дозаправка.

Все любопытствующие хлынули в пультогостиную, чтобы взглянуть на легендарную боевую единицу с ограниченными возможностями. Толстенький доктор, источающий отрезвин, с трудом протиснулся сквозь толпу и потребовал, чтобы рыжего немедленно переместили в медотсек, пока он не очнулся и не сбежал. Станислав Федотович ностальгически вздохнул. Фраза, произнесенная теряющим сознание навигатором, воскресила в нем казалось бы давно забытые чувства. Он подхватил Дэна, не позволив Теду опередить себя в этом подвиге великодушия, и сам отнес его в медотсек. Полина прокладывала дорогу, распугивая зрителей своим леразийским скарабеем.

Вскоре капитан вернулся. В медотсеке остались Вениамин Игнатьевич и оба олуха. Поправив фуражку, Станислав многозначительно хмыкнул и одним командным жестом выставил всех вон, за исключением Ланса, который со свойственной киборгам настойчивостью дожидался аудиенции.

— Я совершенно о вас забыл, — сказал капитан, с той же ностальгической настороженностью оглядывая гостя. По крайней мере, не рыжий! — Капитан — это тот же отец семейства, только отвечать он должен за большее, чем обыкновенный отец. А если все его так называемые дети законченные олухи, приходится внимательно следить, чтобы все распоряжения галаполиции, а тем более СБ, выполнялись.

«35% искренности», отметил про себя Ланс и криво, как он совсем недавно научился, улыбнулся. Эта улыбка показала капитану, что детектор задействован.

— Итак, чем могу служить?

Ланс в последнее время загрузил в цифровую память немало известных и малоизвестных произведений, больше ради пополнения словарного запаса, а не из любви к литературе, поэтому процессор немедленно подкинул ему фразу, произнесенную персонажем в сходной ситуации.

— Сударь, уезжая из Тарба в Париж, я надеялся в память той дружбы, о которой вы не забыли, просить у вас плащ мушкетера. Но после всего виденного мною за эти два часа я понял, что эта милость была бы столь огромна, что я боюсь оказаться недостойным ее.

— Плащ... кого? — оторопело переспросил Станислав.

Ланс понял, что слегка промахнулся, лет эдак на 500.

— Мозгоеда... то есть, второго пилота, — ответил он уже без помощи беллетристики. — Кира сказала, что у вас открылась вакансия.

— Ага, Кира... — задумчиво произнес капитан, — я вынужден, к сожалению, сообщить вам, что никого не зачисляют в мозгоеды, пока он не испытан в нескольких сражениях, не откопал базу Альянса, не разгромил банду работорговцев или не прослужил пару лет на корабле поскромнее, чем наш. Кстати, а Кира не просила вас кое-что или кое-кого мне передать? Я удивлен, что вы пустились в путь без волшебного ключа, который позволил бы вам попасть в нашу команду.

— Он у меня был, ключ, — ответил Ланс, — но его у меня похитили. Я должен был доставить на КМ младенца, рыжего.

Капитан ахнул.

— Алика? Кто же осмелился похитить ребенка у киборга?

— Предположительно киборг линейки Bond, модель ХХ.

— Странная история... — протянул капитан. — Не было ли у этого киборга кольца в нижней губе?

— Было.

— Это девушка с татуировкой дракона? Волосы короткие, черные?

— Это она.

— Я должен известить Киру, что одна из ее помощниц решила поиграть в Роковое влечение.

«Кого она сварит вместо кролика? Котьку? А неплохая мысль!»

Пока капитан набирал на коме сообщение, Ланс стоял у иллюминатора, наблюдая за страждущими. Некоторые из них, соскучившись или проголодавшись (снова эта еда!) покидали летное поле. Станислав уже отсылал сообщение, когда Ланс вдруг перешел в боевой режим и рванулся к двери.

— Обнаружен вражеский объект. Статус — похититель.

— Кто? Что? — не понял капитан.

Но остановить киборга уже не смог. Ланс исчез за дверями пультогостиной.

— Бракованные... мозгоеды! — проворчал Станислав Федотович.