Песня о любви к апокалипсису (гет)

Ранее:

Может быть, Лаванда согласится посторожить их со Снейпом?.. Гермиона не планирует делать ничего противозаконного. Даже несмотря на все сны. Но ведь её нельзя винить за то, что ей только лишь снится. Всё, чего она действительно хочет, так это встать с постели и бродить с ним по коридорам ночного Хогвартса. Туда и обратно.

* * *

29 декабря 1998 год.

Он был здесь раньше: хижина Хагрида, ночь, рука Грейнджер сжимает его одежду, когда он залечивает проклятую рану на её руке. А не задремал ли он, не придумал ли себе последние несколько месяцев? Статья, лекция Минервы — всё это. Грейнджер развеивает эту мысль, придвигаясь ближе; её эмоции излучают желание — она смотрит на него так, как никогда ещё не смотрела в реальной жизни.

— Это тогда между нами что-то начало происходить, да? — спрашивает Гермиона. — Когда я помогла вам спасти нашего общего друга?

— Начало происходить что? — Северус, не отрывая взгляда от её руки, почти что на автопилоте водит по ране волшебной палочкой.

— Вам не очень-то и идёт — притворяться таким недалёким и глупым человеком. Мы. Вы и я. Вы действительно считаете, что наша связь — платоническая?

— А вы нет?

Она хихикает.

— Перестаньте отвечать вопросом на вопрос! — Её свободная рука скользит по его плечу; тёплые кончики пальцев касаются шеи Северуса. — Это нормально, что вы не хотите признавать этого. Это… сложно. Но не врите хотя бы самому себе.

— Сейчас я сосредоточен на более важном занятии: к примеру, пытаюсь исцелить вашу руку, мисс, — отвечает он.

Абсурд. Это сон. И он может делать всё, что ему заблагорассудится. Поцеловать её, усадить на огромный стул, закинуть на талию её ноги. Мысли Грейнджер буквально кричат о том, как она этого хочет.

— Я скучаю по тебе, — шепчет Гермиона.

— Не скучаешь. Это всё — ненастоящее, — вздыхает Северус, прижимаясь к её лбу.

— Нет? А что же тогда? Твоё собственное подсознание говорит тебе всё как есть — правду, но ты отказываешься её принимать.

Он скорее чувствует, чем видит её улыбку. Она нежно прижимается губами к его губам, и в этот самый момент лёгкий трепет триумфа опускается тяжестью внизу его живота. Трудно сказать, кому конкретно принадлежат эти ощущения: ему или Грейнджер.

— Ты скучаешь по мне, Северус? — спрашивает она.

И, не дожидаясь ответа, Гермиона снова целует его. И это кажется реальным. Реальным, когда Северус ощущает вкус чая на её языке; реальным, когда он обнимает её за талию; реальным, когда она играет с одной из пуговиц на его мантии. В этом туманном образе снов время летит незаметно. Вот они уже стоят без одежды. И Снейп ощущает её обнажённое тело — такое мягкое и тёплое, — прежде чем просыпается на пустых, холодных простынях.

Блядь. Он прерывисто вздыхает. Что он чувствует? Облегчение или печаль от того, что сон закончился до того, как он смог продвинуться дальше?

Ты скучаешь по мне, Северус?

Сжав руки в кулаки, он спускает ноги с кровати и направляется в ванную, чтобы принять холодный душ. Смывая сон вместе с мылом, Северус пытается успокоиться.

Платоническая. Всё верно. В последнее время он возится с ремонтом Выручай-комнаты. Ради неё. Потому что она скучает по этому месту. И он согласился присмотреть за её кошкой, несмотря на то, что утверждал, что их связь лишена какой-либо романтической привязанности.

Во сне Грейнджер оказалась права. У него нет привычки лгать самому себе. Закрыв глаза, Северус откидывает голову на холодные плитки.

Какая бы опрометчивая привязанность ни пробилась под его щиты, Гермиона не ответит ему тем же. Если бы она чувствовала то же самое, Снейп бы давно это понял.

Слава Мерлину, она скоро уезжает.

* * *

31 декабря 1998 год.

Очевидно, что теперь Гермиона больше не может оставаться наедине с кем бы то ни было из мужского пола, чтобы об этом тут же не написали в прессе. В последнем выпуске «Ежедневного Пророка» она видит колдографию, на которой сидит вместе с Невиллом в общей гостиной Гриффиндора и изучает новую тему по Травологии.

Глупо. Они дружили с тех самых пор, как им стукнуло одиннадцать лет. И неважно, что Гермиона когда-то встречалась с Флёр — всем было всё равно. Люди верят в то, во что хотят верить.

Хорошо, что при встрече, в День подарков (*), Гарри одолжил ей свою мантию-невидимку. Это немного, но облегчит жизнь.

Отбросив газету в сторону, Грейнджер прожигает взглядом последнюю посылку, доставленную совой во время завтрака. Письмо. Над восковой печатью небрежно выведено её имя. От Рона. Чудо-чудесное, не иначе. Но проще, по её мнению, поговорить вживую.

Гермиона,

Мне действительно жаль, что я проговорился о твоём секрете. Не могла бы ты, пожалуйста, отозвать Лаванду обратно в Хогвартс?

Рон

Брови Гермионы взлетают вверх. Лаванда парит рядом со столом, читая книгу по Прорицанию, любезно открытую Грейнджер. Впервые за несколько дней она видит Браун дольше, чем пару минут.

— Лаванда, — обращается к ней Гермиона.

— М-м?

— Ты преследовала Рона все эти дни?

— Ну да, — бормочет она, не отрывая взгляда от страниц.

— Лаванда! — Грейнджер заливается смехом. — Бог мой, если бы я могла тебя обнять, то непременно бы сделала это, но… прекращай. Пока Рон не навлёк на тебя Министерство. А то закончишь как Миртл: навсегда останешься привязанной к Хогвартсу.

Браун вздыхает и театрально закатывает глаза, как будто Гермиона сейчас в очередной раз сказала что-то чересчур очевидное для неё.

— Это было очень весело, но ты права. Если честно, я преследовала его ещё и по своим личным причинам. Не пойми меня неправильно, я успела устать от его общества, просто хотелось хоть как-то отомстить за то время, что мы были вместе. Когда я была ещё жива. Самый никчёмный парень в моей жизни.

— Справедливо, — кивает Грейнджер. Лаванда даже не представляет, как Рон порой глумился над ней с Гарри. — Ты заслуживала лучшего.

— И заслуживаю до сих пор. Кстати, я всё никак не могу выкинуть из головы Кровавого Барона.

— Лаванда, он убил Серую Леди. Да, у Рона множество недостатков, но если ты хочешь пополнить свой список бойфрендов, Кровавый Барон — не то, что тебе нужно.

— Что? Нет! Меня не интересуют романы с какими-то лошками-призраками. Разве я не говорила тебе, что Барон может переворачивать страницы книг? Ему потребовались целые десятилетия, чтобы развить в себе эту способность. А я ещё даже не могу касаться каких-то твёрдых поверхностей. И мне нужно придумать способ, чтобы убедить его помочь мне.

— А, ох… Ну да, это другое дело.

Может, Гермионе удастся поговорить на этот счёт со Снейпом? В конце концов, он Глава дома, которому сейчас принадлежит Кровавый Барон. Кстати, о Северусе. Его эмоции в последнее время — сплошной клубок одиночества и разочарования, который комом стоит у неё в горле. Ей даже не нужно смотреть на Карту, чтобы знать, где именно он бродит и что делает.

— Лаванда, — говорит она, залезая в свой сундук и доставая оттуда мантию-невидимку Гарри. — Можешь помочь в одном деле? Я хочу поговорить со Снейпом. У меня есть мантия-невидимка, но нас не должны видеть наедине. Я хочу быть уверена, что кто-то из замка не заметит нас, поэтому…

— Хорошо, — Лаванда проводит рукой, как будто хочет закрыть книгу, — я в деле. Буду стоять на стрёме. Погнали.

Мантия-невидимка скрывает довольную улыбку Грейнджер.

Они находят Снейпа возле теплиц, шагающего по сугробам. На шее у него висит большой, вязаный шарф — достаточно длинный, который напоминает Гермионе шарф Тома Бейкера из «Доктора Кто». Гермиона снова улыбается.

— Мисс Браун, — протягивает он, кивая. Уставившись на то место, где под плащом скрывается Гермиона, он хмурится. Тихое волнение пробивается сквозь его эмоции. — Мисс Грейнджер?

— Добрый вечер, сэр, — говорит она. — Красивый шарф.

— Спасибо, — фыркает Северус. — Рождественский подарок. Хагрид снова занялся вязанием, — протянув руку, он касается её лба через мантию. — Вас выдал снегопад, который почему-то в конкретном месте резко прекращается.

Гермиона сомневается, что кто-нибудь ещё заметил бы такое. Она могла бы найти дорогу к нему с закрытыми глазами, следуя за волной его эмоций.

— Я знаю, что мы не должны, — начинает она, — но… мы можем немного поговорить? Лаванда предупредит, если кто-нибудь придёт сюда.

Гермиона ждёт, что сейчас он скажет «нет». Но вместо этого Снейп указывает на оранжерею; его тихий вздох образует облако пара.

— Хорошо, — говорит он. — Пройдёмте?

Внутри теплиц очень уютно: климатические чары оставляют воздух тёплым в любое время года, а ещё пахнет землёй и травами. Лаванда остаётся снаружи, прячется в тени и следит за всем происходящим поблизости. Усевшись на скамейку, Гермиона откидывает голову назад. Снег под ногами тает, превращаясь в небольшие лужицы. Так хочется снять мантию, но она не осмеливается. Снейп не присаживается рядом с ней оставаясь стоять на ногах по другую сторону оранжереи — возле стола, заваленного растениями.

Гермиона почти спрашивает про Кровавого Барона, но изо рта вылетает следующий вопрос:

— Как вы думаете, расскажи мы всем о нашей связи до начала учебного года, это изменило бы ситуацию?

О нашей связи. Гермиона ёжится. О нашей связи — не о нас.

Снейп пропускает это мимо ушей.

— Возможно. Но разве что совсем немного, — медленно отвечает он. — Минерва, конечно, приняла бы эту новость куда мягче. Она понимает, что во время войны я обязан был держать это в секрете, чтобы защитить вас, но тот факт, что я забыл поделиться с ней об этом уже после — оскорбил нашу директрису. Насколько я понял из её слов. Мы не первый случай, когда между преподавателем и студентом возникает родственная связь. И, по-видимому, есть какая-то процедура, позволяющая профессору и дальше преподавать у данного ученика. Но с другой стороны, газеты…

Мысль можно и не заканчивать. Пресса с явным удовольствием строила о нём различные предположения с самого конца войны, так что в этом плане точно ничего не изменилось бы.

«Я и правда скучаю по вам», — мельком думает Грейнджер. — «Я хочу по-прежнему гулять с вами по коридорам замка, когда никто из нас не может заснуть. Я хочу учиться основам Зельеварения у вас, а не по книжкам. Я хочу вернуться к тем нормальным отношениям, которые только-только начали у нас выстраиваться».

Если Снейп и слышит эту мысль, единственный признак, который он подаёт, — очередная волна безысходности. Гермиона не может и не должна сейчас зацикливаться на таких мыслях. Не сейчас, когда Северус Снейп стоит прямо перед ней. Чуть позже. Она подумает об этом позже.

— В любом случае, — выдыхает Гермиона, нервно улыбаясь, — я ещё не выступала перед ребятами со своим докладом. Как считаете, мне всё ещё стоит поучаствовать в этом, или…

— Всё зависит только от вас, — отвечает он. — Некоторые студенты, у которых отсутствует адекватное чувство самосохранения, могут рискнуть и попытаться задать вопросы о нас, а не о войне.

— Возможно. Однако я сомневаюсь, что кто-то, кроме одного одарённого студента, осмелится на подобное. Если только вы окончательно не потеряли свою хватку.

Темнота не может скрыть его сердитый взгляд так же, как Снейп не может скрыть своё веселье.

— Уверяю вас, не потерял.

— Отлично. Тогда я подготовлю свою речь, но только после сдачи экзаменов. Если вы не против. Возможно, к тому времени сплетни о нас чуть поубавятся.

— Да, абсолютно верное решение.

— Сэр, ещё вопрос. Как думаете, Кровавый Барон смог бы прислушаться к вашим просьбам?

— Я… — Снейп непонимающе заморгал от такой внезапной смены темы. — Не уверен. А почему вы спрашиваете?

— Хочу помочь Лаванде. Она настроена научиться переворачивать страницы книг.

Вспышка сочувствия проскакивает через их связь — так быстро, что Гермиона почти не замечает этого.

— Посмотрю, что можно с этим сделать, — кивает Снейп.

Неожиданно из окна башни Гриффиндора вылетает фейерверк, освещая небо серебристыми и золотыми вспышками.

— Ох, — вздрагивает Гермиона. — Должно быть, уже полночь.

— Действительно. И, должно быть, очередной гриффиндорец так и норовит попасть на очередные отработки.

Гермиона смеётся. Да, сейчас она проводит время совсем не так, как в Рождество.

— С Новым годом, — шепчет она.

Снейп бросает на неё непроницаемый взгляд.

— С Новым годом.

(*) — День подарков — в Великобритании отмечают 26 декабря; на следующий день после Рождества. Boxing Day — официальный выходной, когда каждый может вдоволь насладиться тёплыми моментами совместного времяпровождения с близкими. Однако Boxing Day отмечается не только в Англии, но и в Австралии, Канаде, Новой Зеландии, поэтому его вполне можно назвать международным праздником.