Дионис Снейп и эликсир жизни (джен)

Следующее утро, несмотря на отличное самочувствие, Дионис встречал в Больничном крыле. В нём было довольно уютно: по светлым стенам бегали озорные лучи, а за окном пели птицы. Мадам Помфри, словно заботливая матушка, носилась со всевозможными пузырьками и не забывала недовольно причитать: «Где только был Дамблдор?»

Напротив Диониса, не приходя в сознание, лежал Эллиот Поттер. На его волосах до сих пор дремала пыль, а очки здорово покосились. Однако он не выглядел смертельно бледным или ужаленным комой.

Устало растирая забинтованные ладони, на которые мадам Помфри щедро нанесла специальную мазь, Дионис осмысливал произошедшее. Как Волдеморт сумел попасть в Хогвартс? Видимо, ему помог профессор Квиррелл, зачаровав свой затылок в качестве приюта души. Всегда ли он был с ним на протяжении года? Если так, то страшно представить, что он мог сотворить. А для каких целей ему понадобился философский камень? Понятно, что он собирался обхитрить смерть. Но Волдеморт ведь был призраком! А призраки ни за что не могут вернуть своё тело — об этом рассказывал Дионису папа, когда они вместе обрабатывали шкуру бумсланга прошлой весной. Кстати, о папе...

С ним нужно было срочно поговорить. Может, у него выйдет объяснить всё, о чём так много раз предупреждали Диониса?

Пока мадам Помфри меняла соседу повязки, вонь от которых, пожалуй, разносилась по всему Больничному крылу, дверь тихонько открылась. Возле неё топтались представители Гриффиндора, среди которых Дионис сразу узнал Грейнджер, Лонгботтома и младшего Уизли. Выждав какое-то время и поняв, что никто не собирается их прогонять, они прошли к другу.

— Как он? — спросила Грейнджер и поставила на тумбу коробочку драже «Берти Боттс».

— С мистером Поттером всё будет в порядке, — успокоила её мадам Помфри, ставя флакон на поднос. — Сейчас ему надо набраться сил.

— Что с ним случилось? — поразился Лонгботтом. — Профессор Макгонагалл сказала, что он серьёзно ранен.

— Я была бы рада выяснить, что произошло с мистером Поттером так же, как и вы, мистер Лонгботтом. Но, к сожалению, мне ничего не известно, — мадам Помфри закончила обрабатывать раны и потому, приосанившись, стала гораздо строже. — Если вы пришли, чтобы передать приятелю сладости, то можете оставить их и отправляться на завтрак.

Уизли обиженно надул губы, но спорить не стал. Он вытянул из карманов мантии несколько помятых коробок и торопливо водрузил их на тумбу.

— Когда мистер Поттер придёт в себя, вы сможете его навестить. А пока, будьте добры, соблюдайте порядок.

Не решившись перечить, гриффиндорцы пожелали мадам Помфри хорошего дня и поблагодарили за помощь. Но когда они стали покидать Больничное крыло, то заметили, как на них кто-то пялится. Дионис смутился. Ему было ужасно стыдно, хотя он понимал, что сделал для Поттера всё возможное. И сейчас, когда его друзья наверняка думали, что здесь не просто так лежит слизеринец, с которым их друг нередко конфликтовал, было совсем не подходящее время, чтобы всё обсудить.

Однако заучку Грейнджер, днём и ночью борющуюся за справедливость, явно терзал интерес. Она подошла к Дионису и хладнокровно осведомилась:

— Вы подрались? — она осмотрела перебинтованные руки и хмыкнула.

— Нет, — ответил тот. — Поттер споткнулся.

— Споткнулся? — в голосе Уизли слышалась злость. — Опять врёшь?

— Я не вру. Проснётся ваш друг, вот и спросите.

— Ещё как спросим! — грубо откликнулся Уизли. — Эллиот обо всём нам расскажет.

— Замечательно, — сердито ухмыльнулся Дионис, намереваясь продолжить обмен любезностями, но, приказав гриффиндорцам немедленно отправляться отсюда подальше, мадам Помфри нарушила его планы.

— Вовсе не обязательно так грубить, молодой человек, — сурово произнесла она и, схватив блюдо с повязками, встала, чтобы отнести их к себе. — Вы же не хотите, чтобы с вами общались так же, как вы.

Дионис ничего не сказал, почувствовав странный укус совести. Он не собирался показаться бестактным, тем более перед девочкой. Мама учила его доброте, вкладывала в него стремление к лучшему, а малышка Селена никогда не бросала в беде. Они были бы сильно расстроены, если узнали бы, что их Дионис такой драчун и задира.

Повернувшись спиной к двери, он попробовал провалиться в небытие сна, но уставшее сознание, как ни странно, не желало покидать его ни на минуту. Спустя какое-то время вновь раздался скрип, возвещающий о том, что Больничное крыло навестил посетитель, но на этот раз Дионису было абсолютно наплевать, кто пришёл.

Когда он услышал, как кто-то осторожно скребётся, опасаясь его разбудить, он наконец открыл глаза и увидел перед собой Тео. Лицо его друга озолотило настоящее счастье, а уголки губ, словно на невидимых ниточках, застыли в улыбке.

— Ты жив! — радостно пролепетал он и, не удержавшись, шумно плюхнулся у чужих ног. — Что произошло? Как ты выбрался? Что с твоими руками?

— Я... я не уверен...

— Ты ничего не помнишь? — изумился Тео, испуганно осматривая голову друга. — Тебе сильно досталось?

— Не в этом дело, — Дионис постарался сесть, но ладони скрутило неожиданной болью, и поэтому он остался лежать. — Там было такое, что меня, скорее, упекут в Мунго, чем выслушают.

В глазах Тео отразилось волнение. Подтянув под себя колени, он пробормотал:

— Ты действительно нашёл философский камень?

— Ага. И не только его.

Красочно передав другу события предыдущей ночи, Дионис ненадолго умолк. Ему было любопытно, как быстро Тео засмеётся и обвинит его в бессовестной лжи, однако тот, наоборот, не спешил отдаляться.

— Как Т... Сам-Знаешь-Кто оказался на затылке профессора? — недоумевал он. — Это же невозможно. Он погиб восемь лет назад!

— Я не знаю. Но это правда. Он хотел получить камень, чтобы сварить эликсир жизни.

— А разве он мог бы ему помочь? Разве может привидение — если это было оно — опять стать человеком?

— Не может, — Дионис тяжело выдохнул и посмотрел на мерно посапывающего напротив соседа. — Поттер тоже его видел и пытался сражаться.

Проследив за взглядом приятеля, Тео удивлённо вскинул брови и выдал:

— Но как? Никто кроме нас не спускался в люк!

— Он появился словно из воздуха, — Дионис вспомнил, как светлые кудри, покачиваясь, материализовались прямо перед ним. — Думаешь, он мог знать, что Сам-Знаешь-Кто попытается овладеть камнем? Поэтому Поттер пришёл?

— Не знаю…

— И Квиррелл, — Дионис никак не мог сложить факты, чтобы они обрисовали картину полностью. — Он пробрался к зеркалу раньше, чем я. Это наверняка он усыпил тролля. Или... Нет. Это точно был он.

— Но ты ведь помнишь? — Тео увлечённо встрепенулся. — Когда праздновали Хэллоуин, именно Поттеру удалось справиться с троллем.

Замечание было хорошим — оно указывало на два разных пути, выбирать из которых пока было опасно. Им нужны были детали, но кусочки картинки упрямо не клеились.

— Ага, — согласился Дионис. — Но мне что-то подсказывает, что всё-таки с ним разобрался сам Квиррелл. Иначе... Подумай, если бы это был Поттер, он бы непременно выдал себя.

Тео покачал головой и спросил:

— Как? Профессор ведь тоже там оказался, а мы ничего не заметили...

— Квиррел советовался с Сам-Знаешь-Кем. Поэтому он и был таким тихим. Но Поттеру никто не помогал — он был один и сам пользовался волшебной палочкой.

— То есть, — догадался Тео, вертясь, — он действовал наугад? У него не было плана?

— Я в этом уверен, — Дионис одобрительно кивнул, насколько ему позволяла перьевая подушка. — Но Поттер точно что-то знал. Ведь он появился в той комнате не случайно. Может, он за кем-то следил?

— А вдруг, — Тео перешёл на шёпот, опасаясь неизвестного порицания, — он тоже хотел получить артефакт?

— Вряд ли. Он даже не подходил к зеркалу.

— Странно. Ещё и камень сломался... Ты очень расстроился?

— Нет, — слегка слукавил Дионис. — Я бы всё равно не заполучил его, если бы Сам-Знаешь-Кто сумел выжить. А так, зачем мне теперь его осколки? Погоди, ты же так и не рассказал, как ты выбрался.

— Это было довольно просто, — Тео забавно почесал нос. — До дьявольских силков я вернулся по коридору, а потом Мартин помог мне подняться, превратив растение в лестницу. Она была такая скользкая и противная, что я еле вытерпел, пока лез.

Дионис представил, как его друг с омерзением карабкался по жутким силкам, и не смог подавить короткий смешок.

В больничном крыле с позволения мадам Помфри ребятам удалось хорошенько позавтракать. После ночи, проведённой во тьме и страхе, еда казалась им потрясающе вкусной, вишня пачкала руки, а крошки ютились на складках пижамы и мантии. Когда тарелка, доставленная неравнодушным к голодающим домовиком, опустела, дверь отворилась и Дионис не поверил глазам.

— Мама? — удивлённо прошептал он и вмиг очутился в объятиях. От миссис Снейп разносился сладкий аромат роз. — Что ты тут делаешь?

— Милый, с тобой всё в порядке? Что с твоими руками? Что у тебя болит? — она не прекращала ощупывать щёки Диониса и без конца целовать его в лоб.

— Ничего, только пальцы немного зудят. Ну, может, и сильно.

Заботливо осмотрев ладони сына, миссис Снейп огладила их и сказала:

— Это пройдёт. У папы с собой есть флакончик с экстрактом бадьяна.

— Он тоже здесь? — изумился Дионис и обратил внимание на приятеля, смущённо ссутулившегося на противоположном краю кровати.

— Да, милый. Он скоро придёт.

— Мам, познакомься, — Дионис кивнул. — Это Теодор Нотт. Мой друг.

— Добрый день! Или нет... доброе утро! — отчего-то растерялся тот, однако вежливо склонил подбородок. — Я благодарен вам за подарки. Вы прекрасно готовите!

Губы миссис Снейп озарила улыбка.

— Рада познакомиться с тобой ближе, Тео. Или лучше звать тебя Теодор?

— Можете звать меня Тео, — с удовольствием откликнулся тот, свесив ноги с постели. — Мой отец не признаёт никаких сокращений, но мне нравится, когда ко мне обращаются так. Хотя бабушка с ним часто спорит.

— Она живёт вместе с вами? — любезно поинтересовалась мама, приводя в должный вид беспорядок на голове сына.

— Уже нет. Раньше она занимала спальню возле папиного кабинета, но три года назад он выкупил один особняк. Бабушка была рада перебраться туда. Иногда мы её навещаем.

— Как замечательно! Вы не проголодались?

— Нет, — ответил Дионис, после чего услышал чьи-то шаги.

В больничное крыло прошествовал директор Дамблдор, за которым не так спешно появился мистер Снейп. Обоих мужчин съедало сомнение, будто кто-то обязал их разгадать какой-то важный секрет. Однако при встрече с Дионисом папа стал заметно счастливее, отбросил тень грусти с лица и, обойдя Дамблдора, вмиг очутился у сына.

Взглянув на белёсые руки, на которых знатно размазались вишнёвые пятна, мистер Снейп приманил при помощи волшебной палочки флакон с экстрактом бадьяна и аккуратно его откупорил. Ударил аромат свежих трав, разбавленный раздражающей горечью.

— Бинты нужно снять, — сказал он и, поставив флакон на тумбу, уверенными движениями помог сыну избавиться от грязных полос. Они уже успели пристыть к коже и, когда папа задевал особо грубый порез, Дионис не сдерживался и шипел, мучительно жмурясь.

Бадьян, казалось, пытался растворить кости, отчего мистеру Снейпу приходилось сжимать родные ладошки, а его жене — заботливо на них дуть.

— Очень жжёт, Дини? — обеспокоенно спросила она.

— Нет, — стиснув зубы, выдавил Дионис. — Я ведь взрослый.

Порезы, оставленные заколдованными осколками, понемногу затягивались, но не исчезали совсем.

— Почему они не заживают? — искренне недоумевал Дионис. — Мадам Помфри тоже не смогла их вылечить.

— Потому что твои раны оставило зеркало Еиналеж, а оно обладает редким даром — воротить наизнанку души людей.

Эти слова промолвил директор, который сперва с мягкой печалью осмотрел Поттера, а потом обратился к нему. Его светлая борода, до пупа свисающая сахарной ватой, была обвязана небольшой нитью, а на голове директора сидел здоровый колпак. Добрые глаза сияли яркой синевой, из-за чего ему хотелось верить, даже если он рассуждал о непонятных вещах.

— Что это за зеркало? — полюбопытствовал Дионис, даже не подумав о том, что его могли хорошо отругать. Он вместе с Тео проник туда, куда нельзя было попадать никому, но сейчас эта мысль его не тревожила. Намного важнее было узнать, что случилось.

— О, это прекрасное диво, — мечтательно улыбнулся Дамблдор. — Оно способно отражать самые сокровенные желания, что таятся внутри.

— Но как в нём оказался философский камень? Разве возможно поместить туда что-то подобное?

— О, мой мальчик, — директор едва посмеялся. — В мире есть столько тайн и секретов, что порой невозможно отыскать ко всему дверь, — он присел на появившийся из воздуха стул, как это получилось у Поттера, и продолжил. — Сегодня ночью ты проявил небывалую храбрость. Сможешь рассказать нам о том, что произошло?

Дионис с сомнением сдвинул брови, но не стал противиться и произнёс:

— Профессор Квиррелл попросил меня достать камень… Точнее, не он, а…

— Тот, кто давным-давно исчез и причинял людям зло?

Откуда директор мог знать о том, кто был в комнатах запретного коридора, если там был только он и выскочка Поттер?

— Как вы догадались? — испугался Дионис, отчего его сердце перевернулось и спряталось.

— Поверь мне, я хорошо осведомлён о том, как живёт школа. Но, признаться, меня удивило то, что вы вместе с мистером Ноттом и мистером Сафферсом отправились за философским камнем одни.

— Мартин рассказал вам? — Дионис отчаянно надеялся хоть как-нибудь защитить старосту. Ведь если он всё же пожаловался директору, то их наверняка исключат…

Ну конечно! Как же он сразу не сообразил? Родители здесь, чтобы забрать его домой, потому что ему в качестве наказания больше никогда не позволят пользоваться магией.

С трудом выдохнув, Дионис разочарованно посмотрел на маму и увидел наполненный бесконечным сожалением взгляд. Значит, он не ошибся — ему действительно придётся попрощаться с друзьями и начать приспосабливаться к магловским штучкам. Зачем он решил проявить себя? Для чего? Хотел, чтобы им могли все гордиться, а получилось так, что он всех подвёл. И теперь ему нужно будет смириться с провалом, как бы тяжело это ни было.

— Мистер Сафферс упорно отстаивал твоё право, — отвлёк Диониса от тоски Дамблдор. — Однако он побоялся, что с тобой могло что-то случиться и не стал скрывать правду. Профессор Ядвар пока не в курсе произошедшего, но думаю, что будет благоразумно, если он выяснит всё от меня.

Отлично. Ещё и проблемы с деканом. Этот день у Диониса непременно войдёт в список лучших.

— Но пока меня волнует другое, мой мальчик. Как тебе удалось справиться с тем, кто пытался заполучить камень?

— Я не знаю. Просто мне повезло.

— Повезло? — хмыкнул директор и, потрепав свою бороду, стал наблюдать за расплывчатым небом. — Судьба — наша постоянная спутница, и отрицать её силу волен лишь истинный глупец. Но в этом случае я не считаю, что она была способна расставить всё по местам. Может, ты помнишь, что послужило причиной твоей невероятной удачи?

— Я… я… — заикался Дионис, чувствуя в ладонях заботу отца, бережно сжимающего его хрупкие пальцы, — разбил камень. Из него вытекла какая-то жидкость. Я читал, что он используется в эликсире жизни, но я не знал, что внутри него что-то есть.

— Ты выронил его по случайности? — директор перестал гладить бороду. — Или тебя заставили это сделать?

— Я не хотел. Он сам выскользнул из моих рук.

— А что ты тогда почувствовал? — вопрос прозвучал осторожно.

— Что вы имеете в виду, сэр? — уточнил Дионис. — Я не совсем понимаю.

Густые брови Дамблдора, покрытые вечным инеем, по-доброму сдвинулись.

— Когда камень разбился, ты почувствовал какой-нибудь запах?

— Да, — Дионис попробовал вспомнить. — Стало очень холодно. Но пара не было. Как будто из камня вырвался снег.

— Снег? — удивлённо пробормотал директор и, утомительно откинувшись на спинку, стал размышлять. — Весьма необычно.

Пока он утопал в пучине странных фантазий, мистер Снейп посмотрел на поникшего Тео, который, неожиданно встретив два чёрных озера, только шумно сглотнул и смутился. Заметив стеснение друга, Дионис вмиг вскинулся. Как он мог позабыть! Ведь он обещал не тянуть с разговором с папой о Тёмных искусствах. Но ведь сейчас об этом не могло быть и речи: вокруг них слишком много посторонних ушей. Да и, с другой стороны, куда теперь торопиться? Вскоре Хогвартс предстоит покинуть навечно, тогда Дионис наконец-таки сможет с ним всё обсудить.

— А что произошло с Эллиотом? — директор прекратил рассуждать. — Ты знаешь, почему он не приходит в себя?

— К нему применили заклятие Confundus. Потом он упал на камни и сильно стукнулся головой, — безучастно объяснил Дионис и заметил, как мама испуганно вздёрнула плечи и стала осматривать чужую постель.

Поттер до сих пор беззаветно дремал и, вероятно, не хотел просыпаться. Непослушные кудри, впитав в себя сок от целебных повязок, потемнели и, поникнув, обрамляли лицо. Из-за них шрам выделялся особенно — пылкая и словно ошпаренная молния готова была вот-вот обернуться кровавым пятном. Мелкие ресницы волновал редкий ветер, потому что мадам Помфри благоразумно открыла окно, а тонкие губы, обыкновенно выдающие оскорбления или лицемерную чушь, потрескались и огрубели.

— С ним всё будет в порядке? — робко поинтересовалась миссис Снейп.

— Безусловно. Мальчик обязательно придёт в себя, дорогая, — директор был полон надежд. — А пока позвольте поговорить с вами наедине.

Мама кратко кивнула и, посмотрев на отца, чьё выражение почти невозможно было прочитать, поскольку оно было невозмутимым, отправилась за Дамблдором.

И когда они вышли, Дионис набрался храбрости и задал вопрос:

— Почему ты не рассказал мне? Не рассказал о Тёмных искусствах?

Поперхнувшись, Тео поражённо застыл, а папа, напротив, даже не думая вздрогнуть, промолвил:

— Потому что это было давно.

— Но ведь ты изучал их. А сам запрещал мне!

— Да, — папа был явно расстроен, но не пытался спорить или что-то скрывать. — И ничего не изменилось — ты не станешь прикасаться к ним. Никогда.

— Почему? — Диониса кусала обида. — Что в них плохого?

— То, что исход у них всегда один, — смерть.

— Но ты же не умер! — вспылил Дионис, вытаскивая ладони из папиных рук. — И к тому же это я видел его! Видел Сам-Знаешь-Кого! Он мог убить меня! Я бы смог защититься лучше, если бы ты научил меня хоть чему-то!

— Не смог бы, — твёрдо заявил папа. — Ты ребёнок, Дионис, и ты не представляешь, на что способны настоящие древние и злые проклятия.

— Но Поттер же не боялся сражаться! А я не мог поднять палочку!

— Поттер — легкомысленный идиот, который посчитал, что ему удастся одолеть Его просто потому, что так вышло раньше, — сердился папа. — Его мать отдала за него свою жизнь, а он относится к этому словно безумная псина, что спасли от охотников, но которой постоянно нужно чувствовать адреналин.

Слова звучали необычайно правдиво, однако нисколько не помогали успокоить Диониса. Поэтому, шумно хлюпнув носом, он продолжал:

— Ну и что с того? По крайней мере, он не рыдал как девчонка, в отличие от меня!

— Это нормально. Или ты стыдишься того, что чувствовал страх?

— Нет! — громко крикнул Дионис, отчего Тео непроизвольно сжался, так и не решаясь влезть в разговор. — Там… когда… и потом… я так испугался. Я же мог умереть.

Суровость мистера Снейпа уступила место обеспокоенности. Его сына пытались убить, чтобы овладеть чёртовым камнем, который рассыпался вдребезги и теперь мог служить лишь неудачным экспонатом в лавке любого алхимика. А что делает он? Старается вразумить его, чтобы не вздумал приближаться к Тёмным искусствам? Это можно обсудить и потом.

Осторожно обхватив спину Диониса, чтобы не причинить боль его незажившим рукам, мистер Снейп обнял сына, пока тот роптал:

— Никого не было рядом. Я был один. И я не хочу испытывать это снова.

— Ты больше не будешь один, — пообещал папа и впервые обратился непосредственно к Тео, не прерывая объятие. — Думаю, что твой новый друг достаточно хорошо осведомлён о том, что творится в Слизерине и какие могут быть последствия использования Тёмной магии и артефактов. И если он знает, каково моё отношение к тем, кто ими балуется или изучает всерьёз, то наверняка поймёт, что я не потерплю обмана и клятв о том, что ничего не случится, если просто попробовать. Не так ли, мистер Нотт?

Дионис не видел глаз Тео, но был абсолютно уверен, что в этот миг их одновременно наполняли трепет и бесконечная кротость. Ведь как можно ослушаться, когда тебе говорят подобное после ночи, проведённой без сна? После того, как напротив лежит осмелевший гриффиндорец, чья отвага была так грубо разбита?

Не дождавшись ответа, Дионис неохотно расцепил руки и решил, что Тео, вероятно, кивнул.

— Да, сэр, — всё-таки сказал он так тихо, что могло показаться, что он промолчал. — Я понимаю.

— Прекрасно, — ответил папа и, выдохнув, стал собираться. — Мы с мамой будем ждать тебя после пира в кабинете директора.

— Нас исключат? — вопрос слишком долго вертелся на языке Диониса.

— С чего бы?

— Мы нарушили правила.

— Верно, — согласился мистер Снейп. — И директор очень надеется, что подобное больше не повторится, — он презрительно посмотрел на сопящего Поттера, хмурясь. — В школе и так есть люди, у которых это давно вошло в привычку.

Затем он скрылся за дверью, и Дионис позволил себе расслабиться и упасть на подушку.

— Мой отец убил бы меня, — произнёс Тео, чей голос остался таким же тихим и шёлковым.

— Да брось. Ты же слышал, что нас не исключат, — равнодушно заметил Дионис. Новость о том, что они продолжат обучение в Хогвартсе, как ни странно, сейчас не особо улучшала настрой. И что с того, что их пожалели? Он всё равно не понимает, как себя в следующий раз защитить. От этого было странно и горько. Хорошо, что хотя бы родителям не будет стыдно за то, что их сына изгнали из волшебного мира из-за эгоистичного желания выделиться.

— Мой отец убил бы меня, если бы я посмел с ним так спорить, — уточнил Тео, вызвав у Диониса шок.

— Да мы и не спорили. Просто я должен был узнать правду. До сих пор не могу поверить, что папа практиковал злые чары.

— Он ведь сказал, что это было далеко в прошлом.

— Ага, — ухмыльнулся Дионис. — И совсем не сказал о том, для чего они ему были нужны.

— А ты представляешь? — удивлённо спросил Тео и увидел, как его друг кивнул. — Но откуда?

— Вчера ночью Сам-Знаешь-Кто рассказал.

— Ты шутишь?!

— Нет, — непоколебимо убедил Дионис, подняв подушку, чтобы удобнее сесть. — Он сказал, что...

В этот миг раздался удушающий кашель, наполненный хрипом и кислотой.

— Надо позвать мадам Помфри! — воскликнул Тео и, вскочив с постели, рьяно устремился к целительнице.

Поттер понемногу приходил в себя, отчего его щёки краснели, а дыхание постепенно, но рвано выравнивалось. Наблюдая за ним, Дионис испытывал целый вихрь чувств, от которых начинала развиваться мигрень. Жалость, презрение и любопытство кружились в нескончаемом мраке, и, когда явилась мадам Помфри со стеклянной микстурой в руках, он даже не обратил на неё внимания.

Ко всеобщему счастью, Поттер быстро опомнился и, чуть не столкнув с тумбы коробки с драже, инстинктивно потянулся вслед за очками.

— Дорогуша, что-нибудь ломит? — полюбопытствовала мадам Помфри, бережно оглаживая мокрые пряди.

— Нет, — прошептал Поттер, с трудом определяя, где он лежит. — Как я здесь оказался?

Его голос ломила ужасная сухость.

— Мистер Снейп помог вызволить тебя из запретного коридора.

Вместо ответа тот с тусклой, но весьма очевидной неприязнью посмотрел на Диониса.

— Скоро придёт твой отец, — утешила Поттера мадам Помфри. — Директор обещал, что он обязательно тебя навестит.

Вновь ответом послужило молчание, после которого гриффиндорцу выдали стакан прохладной воды. С жадностью опустошив его почти за секунду, Поттер рухнул в постель.

— Пойдём на пир, — настойчиво попросил друга Дионис и одним рывком сбросил одеяло на пол. — Я не хочу больше тут оставаться.

— Ты уверен? — заволновался Тео, однако спорить не стал.

— Ага. Надо же в конце концов поблагодарить Мартина. И спросить, как он сдал зелья.

— Ты прав, — поддержал Тео и поспешил за приятелем в Большой зал.

Когда они добрались до толпы, с удовольствием болтающей о предстоящих каникулах, их встретил не только жаркий аромат блюд, но и колышущиеся знамёна четырёх факультетов. Ученики шумно праздновали окончание учебного года, и поэтому мало кого волновали бродящие первокурсники Слизерина.

Подсев к незнакомым старшекурсникам, потому что Джемма и Мартин с ребятами сидели так далеко, что к ним невозможно было никак подобраться, Дионис и Тео стали слушать директора. Затем со своих мест поднялись все деканы и, выронив несколько заготовленных пожеланий, перешли к вручению Кубка школы.

— В этом году отвага и удача сопутствовали каждому, кто был готов их принять, — туманно проговорил Дамблдор, всматриваясь в суетливые лица. — И я искренне надеюсь, что в грядущем году вы ни в коем случае не расстанетесь с ними. Пусть вас оберегают и ум, и дисциплина, и спрятанная в глубине души доброта, — он обернулся на часы, в которых застыли очки факультетов. — Славное четвёртое место достаётся трудолюбивому Хаффлпаффу.

Раздались овации и чей-то смятый в веселье свист.

— Третье место присуждается умелому Рейвенкло.

Аплодисменты стали чуть громче, однако слышались и недовольные возгласы.

— Второе место заслуживает благородный Гриффиндор, — директор склонил голову в знак почтения, пока по залу трепетал ликующий вопль. — А первое место за хладнокровный ум и постоянную тягу к самосовершенствованию занимает достойный Слизерин. Поздравляю с победой!

Вмиг разноцветные знамёна сошлись в единый круг зелени и, пролетев змейкой под потолком, осыпали всех волшебными звёздочками.

— Как круто! — воскликнул Тео. — Мы первые!

— Ага, — сдержанно улыбнулся Дионис и отыскал взглядом Мартина. Тот, ненадолго застыв, устало моргнул и ясно вымолвил: «Я сдал». — Кажется, экзамены прошли успешно.

— Это же здорово! Кстати, — Тео поправил рукава мантии, будто вознамерился вот-вот отправиться на благотворительный бал, — я хотел пригласить тебя погостить этим летом. Как думаешь, твои родители не будут против?

— Я даже не знаю, — растерялся Дионис, но с удовольствием рассмеялся. — А как же твой отец? Думаешь, он разрешит бродить по особняку полукровке?

— Я представлю тебя как дальнего родственника семьи Блэков, — Тео втянулся в игру. — Папа не захочет разбираться в их связях.

— Тогда жди, — пообещал Дионис шутливо, хотя на самом деле ему было очень лестно, что его друг не собирается отказываться от него на долгие летние месяцы. — Пришлёшь письмо с Персиком?

— Обязательно! Эй, ты посмотри, та девочка передала кому-то целую тарелку орехового пудинга!

Пир пролетел невидимой птицей, и потому вскоре настало время прощаться. Кого-то тревожили страхи, что Хогвартс — всего лишь замечательный сон, а кто-то всерьёз обещал отсчитывать дни до нового учебного года.

Когда деканы стали сообщать о том, что пора отправляться к «Хогвартс-экспрессу», Джемма подошла к Дионису.

— Мне передали, что тебе нужно пройти в кабинет директора. Там твои родители, — с непонятной жалостью произнесла староста, а затем, явно не вытерпев, поинтересовалась. — Как ты? Мартин мне обо всём рассказал.

— Не очень, — ответил Дионис, не желая вежливо врать, потому что не видел в этом необходимости. — Тогда было страшно, но сейчас уже нет.

— Ты не должен был идти туда. Я виновата. Если бы я только знала, если бы только предчувствовала… Ты же мог так покалечиться…

— Но я жив. Так что не беспокойся.

— Пообещай, что в следующем году ты не станешь вляпываться в подобные ситуации, — строго, но с тревогой отчеканила Джемма. — Всё наладится. Я в это верю.

— Спасибо. Не ругай себя слишком. Ты чудесная староста.

— Скажи об этом Мартину, и мы в расчёте, — подмигнула она и устремилась к стайке подружек. — Хороших каникул!

— И тебе! — крикнул ей вдогонку Дионис и стал ждать появление Тео, чтобы попрощаться и с ним.

Когда тот наконец прошествовал в холл в ослепительно белоснежной рубашке, за ним показались Малфой с дружками, от которых так и разило надменностью. Неужели они вновь будут подчинять его своим глупостям? Однако Тео, сразу увидев Диониса, бессовестно бросил их в стороне.

— А я подумал, что мы уже больше не встретимся, — восторженно протараторил Тео. — Ты ждёшь родителей?

— Нет, мне нужно идти в кабинет Дамблдора. Они меня ждут. Я просто хотел пожелать тебе хороших каникул перед тем, как вы покинете замок.

— Мы непременно увидимся! — не вешал нос Тео. — Будь осторожен! Не ввязывайся в истории. По крайней мере, без меня.

— Ты говоришь так же, как Джемма, — притворно упрекнул Дионис, продолжив наблюдать за слизеринцами, которые никуда не спешили. — Тебя ждут друзья?

— Типа того, — цокнул Тео, вызвав у Диониса смех.

— Тогда желаю приятной поездки.

— Лучше бы ты помог мне исчезнуть.

Договорившись о письмах, ребята пожали друг другу руки и неохотно расстались. К Тео тотчас приклеился Малфой и стал о чём-то расспрашивать.

Смотря им вслед, Дионис подумал о летних каникулах, и сердце его встрепенулось: прошёл целый год, а он не заметил — неужели так будет и дальше?