Тьма и Свет/Darkness and Light (гет)

Последняя петля веревки ослабла, и руки Стурма освободились. Он выхватил кинжал у Катвуда и быстро развязал веревки вокруг лодыжек. Пенька с Тарволины была старой и быстро расползлась. Стурм вскочил на ноги.

«Ведите меня обратно в зал аудиенций!» — сказал он гномам на стене. Фиттер помахал рукой и обежал всю комнату, прежде чем свернуть в королевский зал аудиенций. Ропериг и Уинговер бежали за ним.

«Пошли, Катвуд!» — крикнул Стурм, взваливая гнома на плечи.

Солнце садилось. Стурм поблагодарил Паладина за это. Без солнечного света орды древолюдей, верных безумному Рапальдо, скоро превратятся в укоренившиеся растения.

Он прошёл через ещё один проём в стене и оказался лицом к лицу с дюжиной вооружённых древолюдей. Они образовали сплошной фронт, преграждая ему путь. У Стурма был только кинжал Китиары, чтобы противостоять их длинным стеклянным мечам.

«Держись, Катвуд», — сказал он. Гном крепко сжал голову Стурма.

Плоские тени ползли по стенам. Солнце быстро садилось.

Нижние части тела лунитян уже были в тени; скоро их ноги обретут неподвижность. Деревянник занес для удара сорокадюймовый клинок своего алого стеклянного меча. Хотя стража была медленной, клинок промелькнул мимо подбородка Стурма, когда древочеловек был еще недосягаем для его двенадцатидюймового кинжала.

Древесность начала овладевать нижними частями тел лунитян, и они пустили корни. Край тени уже доходил до середины их стволов. Руки древесников медленно колыхались, словно водоросли под поверхностью пруда. Стражник, с которым столкнулся Стурм, зацепил кончиком меча меховой капюшон Стурма, прорезав шкуру и волосы рыцаря. Это было последнее активное действие древесного человека. Кора закрыла ему глаза, оставив его и остальных безликими и неподвижными.

На вершине стены появился Уинговер. «Мастер Светлый Меч! Скорее! Случилось что-то ужасное!» Прежде чем Стурм успел спросить, что случилось, гном побежал обратно тем же путём, которым пришёл.

Он плакал, — с изумлением заметил Катвуд.

Уинговер никогда не плачет.

Стурм просунул руку и плечо между стволами древесных людей и протиснулся сквозь них. Их кора царапала и сдавливала его, но он продолжал бороться, пока не вырвался из последнего ряда стражников. Проход впереди был свободен.

Стурм и Катвуд ворвались в зал аудиенций. Рыцарь первым делом посмотрел на Китиару. Это она? Она была ранена, умирала или умерла? Женщину и двух гномов крепко сжимали в объятиях теперь уже неподвижные стражники.

Кровь окрасила узловатые пальцы того, кто держал Беллкранка.

Беллкранк был мёртв. Рапальдо нигде не было видно.

«Кит! Ты в порядке?» — позвал Стурм.

«Да, и Сайтер тоже, но Беллкранк…»

«Понятно. Где Рапальдо?»

«Он рядом. Берегись, Стурм, у него топор».

Комната была полна неподвижных древесных людей. Сгущающаяся тьма превратила зал для аудиенций в темный лес.

Из непроглядной тьмы раздалось хихиканье Рапальдо.

«У кого есть лампа, чтобы осветить тебе путь до постели? У кого есть топор, чтобы отрубить тебе голову?»

«Рапальдо! Сразись со мной!» — закричал Стурм.

«Хе-хе-хе».

Что-то шевельнулось наверху. Со стены Уинговер крикнул: «Он там, наверху! Пригнись, Стурм!»

Стурм упал на пол как раз в тот момент, когда лезвие топора пронеслось по тому месту, где только что была его голова. «Кит, где твой меч? Мой у Рапальдо!»

«На полу перед Сайтером», — сказала она.

Стурм пополз вперёд на животе, пока Рапальдо проносился сквозь верхушки древесных людей. Китиара обратилась к Стурму, объясняя ему способность обезумевшего короля левитировать.

«Он сбросил часть своих цепей», — добавил Сайтер. «Он парит примерно в шести футах над землёй».

Рука Стурма сомкнулась на рукояти меча Китиары и в мгновение ока взмыла вверх. Её клинок был лёгким и острым, и, казалось, рассекал воздух по собственной воле». Стурм увидел, как рваные штаны Рапалдо и верёвочные сандалии наступают на головы древесных людей. Стурм рубанул его, но лишь отколол кусок дерева, на котором стоял Рапальдо. Король Лунитари отскочил, хихикая.

«Я его не вижу!» — пожаловался Стурм. «Уинговер, где он?»

«Слева от тебя — сзади…» Стурм уклонился от удара топора и нанес удар Рапальдо. Он почувствовал, как остриё меча Китиары зацепилось за ткань, и услышал, как она порвалась.

«Близко, очень близко, сэр Светлый Меч, но вы слишком низко стоите», — сказал Рапальдо, фыркая.

«Кит, я буду рад любым тактическим советам», — сказал Стурм, его грудь тяжело вздымалась в холодном ночном воздухе.

«Тебе нужен арбалет», — прошипела Китиара. Она напряглась, пытаясь вырваться из окутывающих её ветвей того деревянника, что держал её. Поскольку ее руки были прижаты к бокам, она не могла найти опоры. Китиара попыталась пошевелить плечами. Руки древесного человека стонали и трещали, но держались крепко.

Стурм переложил кинжал в правую руку, а меч в левую. В зале воцарилась тишина. Гномы, оплакивавшие своего павшего товарища, затихли.

Стурм присел на корточки и подошёл к шаткому трону.

Он взобрался на него и выпрямился. «Рапальдо!

Рапальдо, я на твоём троне. Мне плевать на него, Рапальдо! Ты мелкий, сумасшедший плотник, возомнивший себя королём».

Звон цепи предупредил его — через долю секунды топор глубоко вонзился в спинку трона и застрял там, намертво зажатый крепким дубом Кринна. Рапальдо отчаянно пытался высвободить топор, но его тонкие руки и отсутствие опоры не позволяли ему этого сделать.

«Сдавайся!» — потребовал Стурм, приставив остриё кинжала к горлу Рапальдо.

«Та-ра-ра!» — воскликнул король, упираясь ногами в спинку трона. Он резко опрокинул высокий стул назад, и он, и Стурм, с обнажённым мечом, топором и кинжалом упали на землю, свалившись в кучу. Раздался оглушительный грохот, крик и тишина.

«Стурм!» — крикнула Китиара.

Он отряхнулся от обломков разбитого стула и встал. Из раны на щеке сочилась кровь, но в остальном Стурм не пострадал.

Рапальдо был прижат троном к полу, кинжал пронзил его сердце. Его ноги и руки бесцельно парили в воздухе. Капли крови стекали по рукояти кинжала и, оторвавшись от неё, поднимались в воздух.

Стурм нащупал топор в обломках. Невозмутимо игнорируя тот факт, что к утру деревья снова станут живыми существами, он освободил Китиару и Сайтера, отрубив удерживавшие их ветви. Остальные гномы спустились со стены и помогли освободить Беллкранка от деревянных оков. Они осторожно положили тучного гнома на пол и накрыли его лицо своими платками. Фиттер разрыдался.

«Что же нам делать?» — со слезами спросил Уинговер. Китиара сказала: «Беллкранк отомщён. Что ещё нужно сделать?»

«Разве нам не следует его похоронить?» — тяжело спросил Ропериг.

«Да, конечно», — ответил Стурм. Он взял Беллкранка на руки и вывел скорбящую группу наружу.

Гномы стояли вместе. Единственными звуками были шмыганье носов и шарканье маленьких ботинок. Сайтер стряхнул щепки с одежды и зашагал прочь. Остальные выстроились за ним. Он дошёл до середины грибного сада и остановился. Указав на красный пух, он объявил, что это то самое место.

Гномы начали копать. Китиара предложила помочь, но

Катвуд вежливо отказался. Гномы встали на колени и вырыли могилу руками. Удовлетворившись,

Стурм подошёл и с большим чувством похоронил доблестного Беллкранка.

Сайтер заговорил первым. «Беллкранк был прекрасным техником и хорошим химиком. Теперь он мёртв. Двигатель перестал работать, шестерни заклинило и они остановились». Сайтер бросил горсть бледно-малиновой земли на своего друга. «Прощай!».

Уинговер сказал: «Он был искусным металлургом», и добавил ещё горсть земли.

«Отличным спорщиком», — заметил Катвуд, сдерживая эмоции.

«Преданным экспериментатором», — сказал Рейнспот, рассыпая свою порцию грунта.

«Лучшим из мастеров шестеренок», — печально сказал Ропериг.

Когда подошла очередь Фиттера, он был слишком расстроен, чтобы что-либо сказать. «Он… он был хорошим едоком», — наконец пробормотал самый маленький гном. Ропериг выдавил из себя тёплую улыбку и похлопал ученика по спине.

Они насыпали землю на своего павшего друга. Уинговер отправился в донжон и вернулся с железным изделием с разбитого корабля Рапальдо. Это была шестерёнка, часть кабестана

«Тарволины». Гномы установили её на могиле как памятник своему коллеге.

Китиара повернулась и направилась к донжону. После минуты почтительного молчания Стурм поспешил за ней. «Ты могла бы найти, что сказать гномам», — укоризненно сказал он.

«Нам многое нужно сделать до восхода солнца. Нужно собрать вещи и убежать отсюда как можно дальше, насколько позволит ночь», — сказала она.

«К чему такая спешка? Рапальдо мёртв».

Китиара обняла его. «Его подданные живы и здоровы! Как думаешь, что они почувствуют, когда проснутся и обнаружат, что их божественный-король мёртв?

Стурм на мгновение задумалась, а затем сказал: «Мы можем спрятать тело».

«Нехорошо», — сказала она, пересекая внешнюю стену. «Дереволюди предположат худшее, если нас не будет, а Рапальдо исчезнет». Китиара остановилась у двери в тронный зал. «Теперь это ещё одна причина выбраться отсюда и найти Повелителя Облаков».

Она была права. Стурм нашёл свой помятый шлем и надел его. Китиара вернула меч на место и вырвала кинжал из груди мертвеца. Вид Рапальдо, болтающегося, как пробка, навёл её на жуткую идею. Она опустилась на одно колено и размотала оставшуюся цепь с пояса Рапальдо. Цепь пригодится им, когда они найдут летающий корабль.

Китиара схватила Рапальдо за окровавленную рубашку и подтянула тело к Стурм. «Вот моя идея быстрых и лёгких похорон», — сказала она, отпуская его. Безжизненное тело Рапальдо Первого медленно поднималось, слегка поворачиваясь. Через несколько минут оно скрылось из виду в фиолетовом небосводе.

Стурм был в ужасе.

«Знаешь, он мог бы с таким же успехом убить меня», — безжизненно сказала она. «Я сожалею только о том, что ты добрался до него раньше меня».

«Он был безумным мерзавцем. Нет никакой чести в убийстве такого человека».

«Честь! Однажды ты столкнёшься с врагом, не имеющим понятия о чести, и это будет конец Стурма Светлого Меча».

Они вернулись в грибной сад. Гномы ждали их. Их высокие экспедиционные рюкзаки были ещё больше отягощены кусками металла, найденными в тайнике Рапалдо. Китиара объявила о своём намерении идти по тропе, по которой шли миконы, прежде чем их следы затерялись в скалах. Сайтер посмотрел на Стурма.

«Что скажешь, мастер Светлый Меч?»

«У меня нет лучшего плана», — просто ответил он. В его сердце разливался холод. Женщина, которая так жестоко обошлась с мёртвым врагом, всё больше казалась ему чужой.

Это был их самый мрачный час с тех пор, как они покинули Кринн. Один из них погиб, погребённый в холодной лунной почве, а бедный, безумный король продолжал подниматься вверх, невесомый труп, которому некуда было приземлиться. Ночь предстояла долгая и печальная.

И всё же, когда солнце снова засияло над садом Рапальдо, из могилы Беллкранка вырос гигантский гриб.

В отличие от алых грибов вокруг, этот был чистым и сияюще белым.

У Стурма было ещё одно видение. Оно пришло к нему на ходу, но его шаги не замедлились.

Ржали лошади. Стурм увидел четырёх костлявых коней, привязанных к обугленной колонне. Был день, но всё вокруг окутывали тяжёлые тени. Стурм поднял глаза и узнал разрушенные зубчатые стены замка своего отца. На другом конце двора он увидел сломанную повозку с одним оторванным колесом. К оставшемуся колесу был привязан мужчина, его запястья были крепко привязаны к ободу.

Стурм приблизился к этой отчаявшейся фигуре. Он молил Паладина, чтобы это был не его отец.

Мужчина поднял глаза. Сквозь буйную бороду и синяки от жестоких побоев Стурм узнал

Брена, товарища отца по изгнанию. Как и в последнем видении Стурма, Брен смотрел сквозь Стурма. Младший Светлый Меч был призраком, бестелесным существом.

Четверо мужчин выскользнули из тени справа от Стурма.

Это были худые, грубоватые мужчины того типа, которых Стурм часто видел на дороге. Бродяги. Разбойники. Убийцы.

«Когда мы двинемся дальше, Тук?» — спросил один из мужчин.

«В этом замке водятся привидения, говорю тебе».

«Ты боишься призраков?», — спросил чумазый парень с латунной серьгой.

«Я боюсь всего, что не смогу проткнуть своим алебардой».

«Когда мы уходим?» — спросил последний разбойник в шеренге.

Грязнуля рассмеялся, обнажив жёлтые зубы. «Когда я буду уверен, что здесь больше нет никакой наживы, не раньше». Тук сплюнул в грязь. «Давай поговорим с нашим почётным гостем».

Разбойник и двое его людей стояли над пленником.

Тук схватил Брена за спутанные волосы и поднял ему голову.

Стурм хотел помочь ему, но ничего не мог сделать.

«Где сокровище, старик?» — спросил Тук, сверкнув острым ножом под подбородком старого солдата.

«Никаких сокровищ нет», — выдохнул Брен. «Замок разграбили много лет назад».

«Да ладно! Ты нас за дураков принимаешь? Где-то всегда припрятано несколько монет, а? Так где же они?» Он прижал кончик лезвия к горлу Брена.

«Я… я расскажу», — слабо проговорил он. «Под главным залом — тайная комната. Могу показать».

Тук убрал нож. «Лучше бы тебе всё рассказать честно».

«Без фокусов. Я отведу тебя прямо туда».

Они отвязали его и потащили за собой. Стурм следовал за ними по пятам, достаточно близко, чтобы учуять смешанный запах пота, грязи, страха и жадности.

Брен повёл их в подвал под главным залом.

Там, в длинном коридоре, он пересчитал факелы справа. На восьмом он сказал: «Вот он, вот он». Один из разбойников поджёг обломок в скобе факелом, который нес.

Скоба поворачивается, — сказал Брен.

Тук схватил крепкий железный держатель и повернул его. Тот качнулся влево и остался в таком положении. С громким скрежетом поднялся кусок плиточного пола. Тук бросил свой факел в расширяющуюся щель. Факел поскакал вниз по крутой каменной лестнице и, всё ещё горящий, остановился внизу. Что-то блестящее блеснуло в свете факела.

«Молодец», — сказал Тук, ухмыляясь. Не говоря ни слова, он вонзил нож Брену между рёбер. Верный воин Ангриффа Светлого Меча застонал и сполз по стене. Его голова опустилась, а тёмное пятно расползлось по груди.

«Вперёд, ребята, заберём награду!» Тук повёл двух своих дружков вниз по ступеням.

Стурм наклонился, чтобы взглянуть на лицо Брена. Хотя кожа Брена потускнела, глаза Брена всё ещё блестели жизнью. «Молодой господин», — сказал он. Кровь забрызгала его губы.

Стурм отпрянул. Брен видел его!

Медленно, с невероятным усилием, старый солдат ухватился за грубую каменную стену и поднялся на ноги. «Господин Стурм, ты вернулся. Я всегда знал, что ты вернёшься».

Брен протянул к Стурму дрожащую руку. Стурм попытался сжать его руку, но, конечно же, тот оставался лишь бестелесным видением.

Пальцы Брена прошли сквозь него и сомкнулись на обломке факела. Смерть настигла его, и Брен упал, его вес вернул кронштейн в исходное положение.

Люк с шумом опускался. Один из грабителей вскрикнул и бросился в безопасное место. На верхней ступеньке он остановился, застыв и уставившись на Стурма.

«А-а!» — закричал он. «Призрак!» Он отшатнулся назад, сбив Тука и другого разбойника. Каменная плита опустилась, заглушив их крики о помощи.

Мир окрасился в красный цвет. Стурм покачал головой, в его ушах всё ещё раздавались крики Тука и его подельников. А он, как и прежде, брел по равнинам Лунитари.

«Эй, ты с нами?» — спросила Китиара. Стурм издал невнятные звуки. Это было его самое долгое видение, и каким-то образом ближе к концу люди Кринна смогли его увидеть.

Он пересказал товарищам свое видение. «Хм, говорят, умирающие обладают даром ясновидения», — задумчиво пробормотала Китиара. «Брен и вор оба были лицом к лицу со смертью; возможно, поэтому они и видели тебя».

«Но я не мог им помочь», — пожаловался Стурм. «Мне пришлось смотреть, как они умирают. Брен был хорошим человеком. Он верой и правдой служил моему отцу».

«Ты видел своего отца или слышал о нём?» — спросил Сайтер.

Стурм покачал головой. Именно это упущение не давало ему покоя. Что разлучило Брена с лордом Светлым Мечом? Благополучен ли его отец? Где он?

Уинговер вскрикнул. «Я вижу следы!» — воскликнул он. Там, где плиты винно-красного песчаника разбивались о скальные выступы, между ними лежал багровый песок. И вот там просматривались эти круглые следы, ровные, как часы. Китиара была права — миконы прошли этим путём.