Пламя моей души (джен)

— Да, они действовали по моему указу.

Удар тонфа пришелся в предплечье и отбросил меня метра на три. Полежав там, я рассматривала небо над школой, вяло вспоминая тот самый вечер и пытаясь понять, осталась ли целой кость.

— Почему не уклонилась, Савада? — с рычащими нотками спросил Хибари холодно, спустя минуту подойдя ко мне.

Хах, слишком привык, что я все время уклоняюсь.

— Ты ведь хотел, чтобы удар достиг цели, — поясняю, слегка пошевелив занемевшей рукой на проверку.

Вроде бы цела, ушиб, конечно, будет, но это пройдет, а значит переживем. Рада, что тренировки не проходят даром и такой сильный удар мне оставит разве что синяк.

— Мне не интересно так избивать тебя до смерти, — выдавил он раздраженно, продолжая стоять надо мной.

— В жизни часто все идет не так, как нам бы того хотелось, — философски изрекла я, не сдержав легкой улыбки.

Вроде бы стоит недвижимо, но это обманчиво, и он может сорваться в любой момент, поэтому если что я готова передвинуться, чтобы удар не оказался слишком сокрушительным. Тогда придется бежать и забыть обо всех своих надеждах.

— Объяснись, — требование не подразумевало отказа.

— А ты не хочешь мне ничего рассказать? — спокойно игнорирую нехорошие нотки в его голосе. — Например, может ответишь зачем ты действительно прибыл в Намимори?

Скосив взгляд отслеживаю его реакцию. Черт, слишком хорошо держит лицо. Все он понимает, поэтому хорошо контролирует себя. Главное не показывать агрессии и страха. Если увидит хотя бы намек на давление или слабость, то ничего у меня не выйдет или и вовсе все закончится плачевно. Так что я расслаблено возлежу на крыше, как будто так и надо. Будто не от удара я упала, а просто пришла на солнышке погреться. И непонятно, то ли я лежу уступив, то ли он вытянулся передо мной, как подчиненный перед отдыхающим начальством.

— С какой такой стати?

— Если люди хотят работать вместе, то между ними должно быть хоть какое-то доверие. Для меня тайн уже слишком много.

Молчит. Расскажет или нет?

— Ты меня боишься?

Хм, звучит как вопрос. Его действительно интересует ответ или это просто чтобы перевести тему? Неужели мне удалось заставить его испытывать сомнения.

После того случая, когда я увидела случайно то, чего не должна была, увидела его всего в своей и чужой крови… Будто заглянув в замочную скважину, увидела монстра, который там прятался. Или просто разглядела то, что не желала видеть. После этого в школе мы не контактировали, не разговаривали и практически не пересекались. Мы и раньше не слишком этим занимались, поэтому нельзя сказать, что нарочно игнорировали, но все же что-то невысказанное осталось.

— Страх — это предвосхищение воздействия реального фактора… — осторожно подбираю слова, рассматривая небо, покрытое облаками. Страх — это еще и слабость в его понимании. Если же ты слаб, то на многое не расчитывай. — Не знаю, что тогда произошло и стало причиной. Изменился ли ты или был таким всегда. Меня волнует только потеряешь ли ты свой якорь, без которого не сможешь остановиться и к чему ты вообще стремишься, если готов пойти на такое.

Я долго думала над этим. Произошедшее тем поздним вечером меня сильно впечатлило. Я знала, что этот парень опасен, даже убийственно опасен, но знать и увидеть — совершенно разные вещи. То, какой он вышел из того здания — это не просто задание, вроде армейского приказа. У него будто крыша поехала и у меня при одном воспоминании поджилки трясутся. Он ведь мог меня тогда убить.

Могу признать — заигралась и расслабилась. Уж очень удобно мне было при поддержке всех лидеров Азазеля, даже при появлении Хибари в городе, я была уверенна, раз он еще ребенок — проблем можно избежать.

— Как много ты тогда слышала? — спустя долгую паузу спросил он.

— Достаточно, чтобы предположить явные неприятности. Для меня это все перестает быть баловством, Хибари. Надеюсь ты понимаешь, что я росла не так как ты. Меня не учили убивать. И я не хочу спешить этому учиться.

— Что ты этим хочешь сказать? — недобро прищурился он, одарив меня острым взглядом.

— Спарринги — это интересно, тренировки бывают веселыми и полезными, подчиненные, которым можно поручить что-то — это удобно. Якудза — это слишком опасно. А когда у взрослых людей свои неизвестные интересы и планы, это вдвойне опасно.

Все бросать было уже поздно. Плевать, что поломаю некоторые планы Коичи, Фуюки, Мураками или Мегуми. Они уже почти самостоятельные. Из-за спаррингов со мной каждый, но стал сильнее, а Мураками и это было не нужно. Азазелю никто уже давно не бросал вызов, всех останавливали на полпути. Фактически они держатся вместе потому, что без такого переходника, как я, уже давно что-то бы не поделили и переругались. Ну и из-за тирании Хибари, конечно.

Кея мне, само собой, уйти на дно, затоптав свои порывы, не даст. Я и так оттянула наши спарринги, а если скажу, что вовсе отказываюсь… боюсь он меня прикопает прямо возле школы. Причем сию же секунду.

— Якудза — моя добыча. Некоторым травоядным я позволяю пастись на своей территории за определенную плату. Пока они послушные, остаются целыми. Мои интересы и планы моего клана тебе не навредят. Всё?

Не навредят, значит… Звучит довольно уверенно.

— Кто же для тебя я? — насмешливо приподнимаю бровь.

Пусть только скажет свое любимое «травоядное».

— Наглый забавный зверек, — уголки губ дрогнули в подобии на улыбку. — Умеющий показать маленькие острые зубы. Я даю тебе пространство порезвиться, — выражение лица стало привычно холодным. — Но, если зарвешься, я не буду тебя жалеть.

— Я так и думала, — вздохнула, прикрыв на секунду глаза. Это он, наверное, сказал, что второй раз за прослушку точно не простит. — Хорошо, что ты понял. Мы похожи, мне действительно нужна свобода и я не терплю давление. Только не забывай, что есть грань. Должна быть черта, через которую нельзя переступать. Я не убийца и никогда не желаю тебе смерти. А еще мы оба любим комфорт и безопасность. Я не могу игнорировать что-то, даже если оно не несет четкой угрозы, но определенно касается меня.

Предположу, что Вонгола — название организации. Странное вообще-то, но мало ли что значит этот «моллюск». Подготовка десятого наследника… В городе нет кого-то еще, на кого бы можно было подумать, кроме моей семьи. Но подобные предположения выглядят слишком эгоцентрично, а я не думаю, что я или Тсуна — центры земли. Тсуна так тем более, не с его характером в наследники босса метить. В то же время сказали «наследник», а не «наследница», так что выбор невелик. Если подозрения не оправдаются — тем лучше, но шанс этого очень-очень мал.

— Ты думаешь я стану твоей шестеркой и дам тебе информацию? — в голосе Кеи зазвенела сталь.

— Хорошая шутка, — хохотнула я, сделав вид, что это меня действительно рассмешило. — Шестерок у меня хватает.

Приподнялась на локте, чтобы иметь возможность повернуться всем лицом к нему, и собралась с духом, смотря в глаза.

— Ты мне нравишься, Хибари. Ты сильный, упрямый и гордый. С тобой точно не соскучишься, — невольно слегка улыбнулась. — Я бы хотела повеселиться с тобой как можно дольше, забыв про твою и мою семью. Но я не останусь в стороне и не успокоюсь, пока не узнаю. Не хочу, чтобы мы становились врагами, поэтому и прошу равного доверия.

Он долго смотрит на меня, затем прикрывает глаза и резко поворачивается спиной, собираясь уйти.

— Поговорим об этом позже.

— Эй, Кея! — окликиваю, пока он не успел исчезнуть на лестнице. Дождавшись, чтобы он остановился, продолжаю: — Скоро закончится срок. Я хочу победить в этом спарринге.

— Не выйдет, — чуть повернувшись, криво усмехается в ответ.

* * *

Этот день я обвела черным фломастером. Важно его не пропустить, так как педантичный Хибари явно придет тютелька в тютельку.

До окончания срока я тренируюсь в усиленном темпе. Все же мне надо показать силу, иначе он будет пренебрегать мной, как и остальными. А раз я не стою внимания, то и к словам моим можно не прислушиваться. Он за это время, наверняка, тренировался, как и я. Главное не проиграть, а выигрыш… С обычным Хибари у меня есть шансы, мне надо только подтянуть навыки, но с берсеркером… лучше не встречаться вовсе. Надеюсь, что мне удалось дать ему понять.

**

Утром, в тот самый день, что ознаменовывал окончание поставленного срока, Хибари стоит у ворот школы. Он довольно часто так делает. Наверное, ему доставляет удовольствие иногда смотреть, как его «травоядные» проходят группками мимо.

Помнится, когда все ученики строем распевают гимн школы, он выглядит довольным жизнью, будто действительно испытывает возвышенные чувства от такого зрелища. А мне все время хочется выкрикнуть: «Да, мой фюрер!», только боюсь никто не поймет меня правильно и за эту шутку я не только от Хибари по мозгам получу, но и кучу санкций от учителей.

Кея смотрит прямо на меня, не давая возможности для других интерпретаций.

— Вечером, — отвечаю, не дожидаясь вопроса.

— Сейчас же в спортивном зале, — перебивает и даже не думая, что я откажусь, уходит.

Вздыхаю и иду переодеваться в спортивную форму, тоже ощущая нетерпение. Я тоже рада возможности испытать свои силы, ведь и он, и я тренировались все это время. К тому же столько времени готовилась.

— Может чисто тренировочный спарринг, обозначая удары? — спрашиваю, когда закрылась дверь. — Чтобы не ранить серьезно.

— Нет. Ненавижу сдерживаться и не советую тебе делать таких глупых ошибок, — как всегда бесстрастно отвечает Хибари.

— Есть защитный инвентарь? — спросила, пока он не начал бой.

Хибари молча повел к складу, где я выбрала две пары защитных шлемов. Один я надела на свою голову, а второй протянула парню.

— Обойдусь, — фыркнул он, отвернувшись и отступая к середине зала, достав свои тонфы. — Надевай, если хочешь.

— Это ты надевай, хоть какая-то защита, — я подошла к нему и вновь протянула шлем.

Резким и быстрым взмахом тонфы он выбил его из моей руки. Шлем один раз отскочил от пола и остановился.

— Как хочешь, но тогда пеняй на себя. Я буду осторожна, но все равно могу случайно покалечить с непривычки.

— Слишком самоуверенные слова. Постарайся не ослабеть слишком быстро.

Не видя больше возможности его переубедить, я просто надела на руки кастеты, и замерла в стойке, показывая, что готова. Против соперника с оружием надо сражаться оружием.

— Так и будешь стоять или просто так все это время ждал? — ехидно поинтересовалась я.

Когда он приблизился и атаковал на пробу скользящим ударом в плечо, я присела, легко уходя от удара и смотря прямо в его глаза. Сила за эти полгода стала еще более чудовищной, надо постепенно прощупывать, что он может выдержать. Тем более, что он мне не даст себя достать так просто.

Я уклонялась от его тонфа, все же не хотелось заканчивать такой долгожданный поединок сразу же, надо и прощупать насколько он изменился, иначе могу сделать ошибку. Пользовалась предчувствием — хотя скорее это пламя предупреждало меня как-то, — и позволяла телу самому уходить от ударов, не отпуская его взгляда. А он тем временем входил во вкус и улыбался. Улыбался хищно, поблескивая глазами.

— Меньшего я и не ждал, — сделал он замечание, в короткий перерыв, когда мы замерли друг напротив друга.

— Покажи на что способен, пока я не начала атаковать, — ответила я без улыбки. — Потому что я приготовилась к спаррингу с тобой.

Он вновь пошел в атаку. Тонфа прямой, в живот, в плечо, в ногу, удар коленом с разворота. Вот это было неожиданно и мне пришлось блокировать его кастетом с рукой максимально усиленной пламенем. Впрочем, удар даже не сдвинул меня с места, заставив брови Хибари на секунду изменить вечному нахмуренному выражению. Этот мираж тут же стерся с его лица и продолжился бой.

Хах, но мне все же удалось его удивить, только теперь он должен стать внимательнее.

Пора, наверное, и мне приступать. Пробные удары легко отбиваются тонфами, заставляя вибрацию проходить по рукам, ногами — блокируются. Понемногу увеличиваю силу ударов, отслеживая, как он защищается.

Удар ноги он с легкостью отбивает тонфа. Сила удара удивила его и отбросила в сторону, заставив отступить на шаг. Но он все же устоял, чем заслужил мою улыбку, на этот раз не ехидную, не насмешливую, а вполне себе приятную ободряющую.

— Ты считаешь меня настолько хилым? — с вызовом вскинулся он.

— Ты не хилый, но я хорошо представляю, на что способен мой удар во всю силу. Я тренировалась. Раньше не было смысла развиваться в этом направлении, ведь обычных «травоядных» это может убить.

— Ты ошибаешься.

Он ощерился в злом оскале и тут же бросился в атаку.

Его скорость и сила ударов тоже увеличилась. Похоже не я одна вначале прощупывала соперника. Берсеркера нет, он обычный, как и раньше на наших тренировках.

Все равно вынуждает меня чуть мухлевать, концентрируя пламя в определенной части тела, чтобы увеличить скорость и быстрым рывком уклониться.

Пламя… Контроль пламени у него остался все тот же. Силы много, да эффективность использования, кажется, вообще не изменилась. Разлитая вокруг сила доставляет некоторые неприятные давящие ощущения. Впрочем, обращать на них внимание мне некогда.

Похоже, он тренировал лишь физические навыки, оттого и параметры возросли, да они бы увеличились гораздо больше, сумей он толково использовать свою силу. Но учить его, когда он может использовать это против меня, я, конечно, не собираюсь. Мне только надо, чтобы его пламя растопило мой источник, может быть будет достаточно того, что он так неосмотрительно источает в пространство.

И все же, раньше я так не полагалась на силу, больше уделяя вниманию скорости. В навыках у меня не получается его обогнать, остается только вылавливать редкие моменты и спускать всю силу в удар.

Увидев возможность ударить в незащищенный бок, я кистью, где не было стали кастетов, отправила его полетать низко над землей. Он позволил себе всего секунду, чтобы прийти в себя, а затем вновь бросился в атаку, заставляя тонфа скрежетать об кастеты. То ли я расслабилась, то ли это его мотивировало, но обманный маневр я заметила поздно и удар в живот заставил согнуться пополам. Следующий удар коленом по подбородку отбросил меня на спину, заставив сжать зубы от боли и потерять время, чтобы прийти в себя.

Он ждал, пока я избавлюсь от пляшущих перед лицом черно-белых кругов и встану вновь готовая к бою. Кровь из носа пошла, но вроде бы не сломан. Повезло, что большей частью пострадала щека, а брызнувшую кровь можно быстро вытереть.

— Ха, хороший урок, — улыбнулась я. — Все еще недостаточно? Не успокоился?

— Меня удовлетворяет только избиение до смерти, — ответил он короткой усмешкой, довольно сверкая глазами.

— Разве не ты говорил, что тебе не интересно избивать меня до смерти?

— Не интересно, когда ты не сопротивляешься, — усмехнулся он.

Он вновь атакует и, как бы я не хотела на этом закончить, но приходится вступить в бой.

Больше пламени, чтобы ускоренным рывком ударить в коленную чашечку. Он успевает крутнуться, переставив ногу и удар проходит мимо. Перекатываюсь, едва успевая уйти от удара сверху. Поднимаюсь на ноги, ловя удар тонфа на кулаки с кастетами. Сила удара теперь заставляет зажмуриться и покачнуться. Меня ждет неприятный сюрприз в виде второй дубинки в его левой руке, которая хочет мне явно сломать ребро. Продолжая правой удерживать, успеваю локтем левой словить вторую дубинку. Боль пронзила словно молнией. Ничего практически не видя выпрямляю правую ногу и чувствую, что попала.

Оседаю на пол, придерживая левую руку, которая просто адски болит. Хибари уже поднимается на ноги, слегка пошатываясь. Лицо еще больше побледнело, губы, плотно сжатые… И с таким лицом он приближается?!

— Перелом? — спрашивает, остановившись в шаге, так как я тоже, терпя боль, поднялась на ноги и приготовилась защищаться из последних сил.

Я уже успела осмотреть руку и теперь для наглядности продемонстрировала результат его действий. А именно неестественно смещенную кость.

— Доволен, блин? Теперь с гипсом больше месяца ходить. Нет чтоб только обозначать удар, как все это делают.

— Сражаться надо в полную силу, не сдерживаясь, — коротко обжег он меня взглядом и неожиданно схватил протянутую раненую руку.

Еще мелькнула мысль, какого черта он схватил ее двумя руками, там же видно невооруженным взглядом все, как в голове все помутнело от боли, и я не сдержала крика. Видимо ноги подкосились, так как очнулась я уже сидящей на полу, прижимая к себе левую руку.

— Ты какого черта это сделал?!

— Поставил на место.

Действительно, осмотрев внимательно место перелома, я обнаружила гораздо меньшую деформацию. В голове пронеслась вереница слов, самым цензурным из которых было «костоправ». Выдохнув, чтобы хоть как-то успокоится и не ляпнуть такого вслух, проворчала:

— Все равно в больницу идти, это же не вывих, само не пройдет. Что я дома скажу? У меня и мама, и братец очень заинтересуются, где я успела. Опять фамильную неуклюжесть винить.

Кея, кажется, не считал нужным выслушивать жалобы. Под моим удивленным взглядом он достал где-то из внутреннего кармана пиджака тюбик мази и требовательно посмотрел на меня.

— Мне сейчас кажется или ты действительно собрался лечить перелом мазью? — поинтересовалась с ясно выраженным скепсисом и на лице, и в голосе.

Брови чуть больше нахмурились, образовав на переносице небольшую складку. Он присел на колено и попытался дернуть левое запястье на себя, потеряв терпение, и чтобы меньше чувствовать боли, я не стала сопротивляться. Мало ли у кого какие закидоны. Это все равно потом никак не повлияет на гипс. Пришлось терпеть…

Вначале действительно было очень больно. Особенно когда он не церемонясь размазывал мазь толстым слоем на припухшей части. От неизвестной мази почти сразу же становилось легче, будто жар спадал. Отвлекаясь от боли, я следила за тем, как он двигает кончиками пальцев.

Он все время спарринга стойко держался. Хотя сила этих ударов того же громадного Фуюки свалила бы уже в первые три минуты. Подсчет неточный, так как на Ямаде мне жалко проводить такие опыты и бить в полную силу, чтобы прямо воздушная волна появлялась.

Я заметила, что он не поворачивает ладонь вверх, чтобы выдавить на нее мазь, а капает прямо мне на руку. Вообще странно он ладонь держит, будто напряженно.

Еще не полностью осознавая своих догадок, я поискала глазами тонфа, которые обнаружила лежащими позади него и чуть сбоку. На ручках тонфа кровь. С чего это возможно просто в принципе? Спарринг длился не больше получасу, невозможно стереть ладони в кровь за это время… Если только он едва их удерживал в руках, из-за силы удара, который блокировал. Я не сдерживалась и хорошо представляю, какой силы этот удар. А еще удивлялась, что ему это с виду нипочем.

И он продолжал бой, держа в руках скользкое от крови оружие? Ну и упертый же баран.

Когда он закончил и закрутил крышку обратно, спрятав тюбик, я осторожно придвинулась лицом к левой руке, которую бережно удерживала правой. Ожидаемо пахло какими-то травами, но мне ведь не может казаться… Это определенно странно, что я чувствую пламя от какой-то мази. Слабенькое, но оно есть и по ощущениям чем-то схоже с Рехеевым, но вряд ли боксер как-то передал свое пламя мази. Интересно, что из этого получится?

С новым интересом смотрю на пиджак. Хибари замечает это, потому поясняю:

— У тебя пиджак, как дамская сумочка. В смысле вроде бы небольшой, а влезает в три раза больше. Что у тебя там еще интересного есть?

Кея как раз шарил рукой по каким-то внутренним карманам и как раз, когда я закончила достал перевязочный бинт.

— Вау, я бы похлопала, но сам понимаешь, — замечаю первые признаки вспыхнувшего раздражения. — Все, молчу.

Сдержав слово, даже не издаю звуков от боли, когда он фиксирует и плотно перевязывает локоть.

— Завтра придешь перед уроками ко мне в кабинет, — коротко бросает он и собирается выпрямиться, но происходит какая-то заминка.

— Что с тобой?

— Ничего, — цедит раздраженно сквозь зубы.

— Я где-то переборщила? — голос звучит взволновано, но я в самом деле волнуюсь.

— Сам разберусь. Иди на урок, — бросает короткие фразы, почти не разжимая губ и все-таки поднимается.

Он собирается покинуть спортзал, но походка уж очень нетвердая и видно, как он прихрамывает, накреняясь чуть на бок.

Ну и что мне делать? От предложенной помощи отказывается, попробую настоять — начнет кусаться. Кея ни за что не признается, что где-то серьезный ушиб, но он довольно крепкий и просто ушиб ему бы видимых проблем не принес.

Нервно вздыхаю и из-за неприятных ощущений тянусь утереть рукой под носом. На пальцах осталась чуть подсохшая кровь, которую я так и не вытерла полностью.

— Кея, та мазь обладает каким-то лечебным эффектом? Мне бы лицо намазать, если она действительно помогает. Мальчику нормально с синяком на лице ходить, а на девочку будут обращать много внимания.

Мне удалось его заставить остановиться и обернуться.

— Зайди ко мне через полчаса, — сказал и все-таки поковылял на выход.

Странность ли, что я пошла почти сразу же за ним и поглядывала на время, подпирая стену у дверей в кабинет главы дисциплинарного комитета. Я знала, что Хибари внутри, но раз сказал полчаса, значит, надо подождать. Не до уроков все равно. Вроде бы и прилипать не хочется, но после того случая, когда напавшие старшеклассники едва не проломили мне голову, а я отправила их всех в больницу, не могу с равнодушием относиться к тому, кто серьезно пострадал от моей руки. Одно дело — синяки и ссадины разной степени тяжести. И в данном случае ничего не давило на меня, как тогда, когда похитили Тсуну и я не знала, что с ним, а потому почти не было жалости к виновникам. И даже не было безвыходного положения, как тогда, когда меня окружила толпа янки из Кокуе.

Это ведь тренировочный спарринг, обычней некуда. Его задача — испытать свои силы и научиться чему-то новому. Перелом руки вполне возможен. А вот что мог сделать мой удар в незащищенный бок? К тому же неясно куда пришелся удар ногой. То ли чуть ниже живота, то ли в тазобедренную кость, то ли по бедренной кости. Чем дольше думаю, тем больше начинаю переживать.

Наконец, я с чистой совестью могла заявить, что полчаса прошли и постучалась в дверь.

Кея обнаружился сидящим на диване, но не как обычно с выпрямленной спиной, а чуть съехав вниз. К счастью, он был в сознании и протянул мне какую-то баночку с закручивающейся крышкой.

— Зеркало на обратной стороне дверцы шкафа.

Я кивнула и принялась за дело, чувствуя его взгляд на себе. Эта мазь чуть иначе пахла, но тоже какими-то травами, и излучала еще более слабый ореол пламени схожий с Рехеевым. Я даже попробовала на вкус немного и тут же скривилась, пытаясь вытереть запястьем эту гадость — ну ничем не отличается от обычного детского крема!

Стоило мне закончить, как Хибари дал понять, что мне пора идти. Покинув его кабинет, я вновь задумалась, а затем двинула по школе. Удивительная вещь, плотно зафиксированная рука подавала только слабые сигналы боли, которые вполне можно было терпеть. Так болел бы сильный ушиб, но не перелом.

— Тетсу!

Кусакабе я нашла только на перемене и то мне пришлось спрашивать где он у рядовых членов комитета.

— Савада-сан? — заметил он меня, остановившись на лестнице. — Что с вами случилось?

— А, это? С лестницы упала. Тетсу, у меня к тебе просьба, — я придвинулась вплотную и приподнялась на цыпочках, чтобы хоть чуть-чуть приблизиться к его уху. Затея не увенчалась особым успехом, так как я едва дотягивала в росте до сто сорока сантиметров, а он уже был метр с восьмидесятью. — Присмотри за Кеей.

— В смысле?!

Кажется, мне удалось его ошарашить.

— Ну, вряд ли он сегодня будет патрулировать школу, но ты поглядывай, как… эм… чем он занят в кабинете.

Кусакабе посмотрел на меня с подозрением.

— Нет-нет, — замахала я руками. — Мне докладывать не надо. И вообще, я ничего тебе не говорила.

— Можно поподробнее? — попытался расспросить он.

— Я бы и рада… — виновато развела рукой, зная, что он все равно присмотрит за Хибари.

* * *

— Кира-чан, ну как же так? — продолжала всплескивать руками Нана даже тогда, когда мы сели ужинать. — Как ты могла упасть с лестницы? Я думала твоя неуклюжесть исчезла еще два года назад.

— В этом нет ничего страшного, — пришлось в который раз повторяться, потому мой голос уже был скучающим. — К тому же удар электрическим током от чайника — это несчастный случай от неисправности, а не моя неуклюжесть.

— Я говорю не про это, а про разбитые коленки и локоть после!

Подобные раны у меня были от тренировок с пламенем и кажется вообще всего год назад. Сейчас я более осторожна и не только более тщательно скрываю царапины, но и стала гораздо крепче.

— Имото, а тебя никто не толкнул? — будто боясь подобного предположения, спросил Тсуна.

— Нет, рядом точно никого не было.

— Я могу попросить Иригаю-куна и Нэндо-куна поговорить с обидчиками, — не очень уверенно предложил братец.

— Не надо, у меня для таких случаев Рехей есть.

— А, ну да.

Нана набросилась на сына с обьятиями и братец закряхтел.

— Тсу-кун, ты иногда такой взрослый!

Я закатила глаза, пока она не видит.

— Кира-чан, у тебя ведь рука сильно болит, так что я сама уберу, — поспешила сказать Нана, когда я поднялась из-за стола.

На несколько дней меня освободили от нехитрых обязанностей по дому. Нана предупреждала все мои попытки что-то сделать, даже чай не давала себе заварить. Вообще, сложилось, что всю работу по дому выполняет в основном ока-сан.

Как только я научилась держать в руках палочки, она медлено начала прививать мне начальные навыки домохозяйки: шитье, нарезка овощей. Я была совсем не против. По крайней мере, у нас есть вполне оборудованный техникой дом и если Нана занята, то меня это не слишком затруднит.

Японская кухня тоже была весьма любопытна, и я не прочь научиться чему-то новому. В десять лет, а это было всего год назад, мне было доверено полностью приготовить завтрак. И это уже было совсем не весело. Ранняя побудка, которую мне устроила мать меня совсем не воодушевила. Тем более, что я тогда вечером набегалась с Рехеем, тем более, Нана сама же навалила на меня курсы, чтобы я лучше закончила начальную школу.

Ладно, сказала я себе. Возможность сносно что-то приготовить — это жизненно необходимый навык, если я не хочу всю жизнь потом дома питаться быстро завариваемой лапшой. В японской кухне много рыбы и морепродуктов, так как именно эти ингредиенты больше всего распространены. Я же почти не знала с какой стороны за них взяться. А если я не узнаю тонкости японской кухни и сделаю что-то привычное, то результат известен, я еще помню, как возмутил Нану борщ. Она его кстати вылить хотела, как жертву самостоятельно придуманного рецепта. Он просто показался ей неправильным густым супом.

Хорошо, сказала я себе тогда и засучила рукава. Убирать не только в своей комнате — это я тоже принять могу, воспитание из прошлой жизни приучило меня ценить чужой труд. Особенно труд матери. Особенно после всего, что я пережила в первые годы жизни.

Все бы ничего, но вскоре я стала замечать, что мне доверялось все больше и больше, и конца краю этому не было видно. Будто кто-то решил испытать мое терпение и полностью лишить свободного времени. И я сама соглашалась вроде как помочь! Ладно, втянулась бы, но тут я стала кое-что замечать…

— Ока-сан, а почему Тсуна тебе не помогает? — спросила я Нану как-то.

— Тсу-кун занят учебой, Кира-чан. К тому же, мы со всем справимся, разве нет? — как всегда она мило улыбнулась. — Представляешь, твой то-сан приедет, а ты ему завтрак приготовишь? Он всегда так жаждет попробовать приготовленной тобой еды!

— Но ведь я тоже учусь. Даже усиленней, потому что мне переходить в среднюю школу.

— Тсу-кун мужчина. Когда закончит обучение, он найдет работу и будет нас с тобой обеспечивать. Потом у него появится жена, которая будет ему готовить завтраки. А у тебя будет муж, которому ты будешь готовить завтраки, — как и в далеком детстве обьяснила она добрым спокойным тоном.

Что ж подобная точка зрения мне встречалась раньше, но ее я определенно не разделяла. Она выглядела слишком ограниченной.

— Разве сейчас он не может хотя бы сумки с продуктами помогать носить? Ты ведь сама ходишь на рынок, наберешь много всего, а потом одна несешь.

— Это моя обязанность, так что все в порядке, — легкомысленно ответила Нана.

— То же самое с уборкой. Из-за того, что ты не подключаешь его к этому, он не может навести порядок у себя в комнате. Может хватит сдаваться и лично там убирать? Нам ведь уже давно не пять лет.

— Но, если я этого не сделаю, твой брат будет жить в кромешном ужасе и грязи! — ужаснулась она, попытавшись меня пристыдить что ли.

— Если бы он понимал, сколько труда на это тратится, то каждый вечер у него не появлялась бы свалка. Не говорю уже про то, что ему лень развесить школьную форму на вешалке, ведь ты ее вечером все равно прогладишь.

— Это обязанности женщины в доме, Кира-чан, — возразила Нана. — Скажи, разве твоя подруга Киока-чан не делает работу по дому?

Тут мне возразить было нечем. Послушная домашняя девочка Киока делала бенто не только себе, но и брату. Кроме того, я довольно часто слышала ее размышления по поводу гармоничного составления блюд на столе, но всегда думала, что это такой любительский интерес. Кому-то интересен бейсбол, кому-то бокс, а кому-то готовка и это нормально. Если задуматься, даже Хана, которая, как мне казалось, была близка со мной по духу, могла поддержать беседу с Киоко на подобную тему.

Подобные открытия приземлились на меня будто пыльный мешок, прилетевший откуда не ждали.

Я даже потратила несколько дней, желая получить подтверждения. Развела на подобные разговоры девочек в классе и поискала соответствующую литературу. Потом сравнила себя и ту идеальную японскую жену и мать, вниманием которою я раньше обходила. Образы не желали совмещаться от слова совсем. Зато мне стали понятны многие моменты и мягкие одергивания Наны. И даже почему она садит нас за стол, а сама не ест.

Она у нас мировая женщина, своей наивностью, не дающая поводов к недоверию, и ей все это время удавалось уговорить меня все делать, абсолютно не давя при этом.

После тщательного собственного исследования, я вновь вернулась к этому разговору с Наной. Все ее причины таких поступков сводились к «потому, что так надо» и «потому что наша бабушка и ее бабушка так тоже делали», обьяснения — «потом поймешь, когда повзрослеешь» и «это необходимые умения». Пожалуй только с последним я была согласна.

Я не устраивала фееричных истерик, не била посуду и, конечно, не махала кулаками. Это не мой стиль, да и как можно вообще повысить на нее голос?

— Я чувствую себя, как минимум неизвестно за что наказанной, — призналась ей.

— Если не хочешь, то я сама справлюсь, мне же не трудно, — улыбнулась она и на этом закончила разговор.

А ведь я была готова прорываться сквозь ее доводы и убеждения, но этого не понадобилось.

Нана тоже была очень неконфликтной и тихой женщиной. Будь в доме отец все было бы, наверняка, иначе, но ока-сан не могла проявить твердость ни для Тсуны, ни для меня. И она продолжала тихо и молча в одиночку выполнять всю работу. Нравится ей — пожалуйста… Хотя я так и не смогла переступить через себя и спокойно за этим наблюдать.

Я в шутку выдвинула гипотезу, что это все иностранные корни, передавшиеся от отца, чтобы как-то извиниться, если я не заметила ее обиды… а она поверила и восприняла все всерьез. Так вот и появилась универсальная отмазка: «За морем уже давно так не делают». Причем дальнейший контекст не обязан быть правдивым или даже логичным, Нана даже сама могла использовать его, чтобы оправдать наши с братцем ляпы и фэйлы.

Иногда мне, кажется, что она абсолютно не знает о жизни за пределами дома и домашней работы. Максимум — это выйти на собрание соседей. Мне ее было немного жаль, ведь в моем понятии, она была еще молода и просто утопала в болоте. Я учитывала разность мышлений и взглядов на жизнь, но что-то изменить не могла. Разговоры оставались разговорами.

Что касается Тсуны… Просто так отвести глаза от этого я не могла. С тех пор я взяла на себя некоторые обязанности. Наверное, давно пора было, только способ, который я посчитала оптимальным, в глазах других японцев выглядел бы дико.

Боль в руке окончательно прошла через неделю, а я всего-то ее мазала загадочной мазью, которую каждый день получала из рук Хибари. Я пыталась расспросить об этом, но он не смог ничего сказать. Действительно не знал подробностей, а не зажал информацию. Опять.

Тем не менее, я получила еще одно подтверждение догадок на тему, почему Рехей так быстро восстанавливается. Хорошо бы удалось научить его передавать пламя в мазь, но усадить неугомонного боксера и, хотя бы объяснить, что требуется… Задача, если не невыполнимая, то очень-очень сложная. Даже моего опыта не хватает.

— Тсуна, сегодня твой черед бросать стирку, — сказала я, после разрешения зайдя комнату.

— Угу, — промычал он, продолжая сидеть в окружении пакетиков от вкусняшек и открытых тетрадок, но при этом с джойстиком в руке и глазами в телевизоре.

Так как никого больше не было, пришлось взять на себя эту обязанность и хитросплетением слов внушить ему, что он может не делать работу по дому, но уметь ее делать — обязан. Так учили меня… Не могу вспомнить кто, как бы ни пыталась потянуть за эту уверенность, но определенно, я признавала и поддерживала это мнение.

— Не угу, а свали, — я отодвинула носком мусор и села рядом, зная, что он не в нашем мире. — Дай поиграть сестренке, — вырываю из рук джойстик, едва успевая нажать вовремя клавишу и не дать персонажу умереть. — Давай-давай, я могу успеть пройти уровень до конца, а то и два, если ты не поспешишь.

— А-а-а! — воскликивает он, пытаясь отобрать обратно джойстик. — Там же скоро босс!

— Ух ты, так я вовремя! — выставляю ногу, упираясь ему в торс, чтобы не дать подойти близко и дотянуться руками.

— Имото! — проныл он, но за все эти годы я уже привыкла и меня таким не пронять.

К тому же он все еще слишком слаб и слишком мягкотел, чтобы сопротивляться. Не перерос он это, как я надеялась. Видимо, упустила я этот момент, но разве я должна этим заниматься?

— Будешь мешать, я еще жизнь могу потратить.

Схватившись за голову от такого ужаса Тсуна умчался из комнаты. Ха, умеет же быстро бегать, когда захочет. Почему только нормативы в школе никак сдать не может? Тьфу, лишь бы опять гель и ополаскиватель не перепутал, с пропорциями, слава богу, хоть разобрались.

Если он этим же вечером не сделает этого, то завтра или послезавтра Нана сама возьмется и даже намека не даст. Она спокойно воспринимает возникшую «хозяйственность» детей, которые взяли на себя часть необременительных обязанностей, даже хвалит, но с таким же успехом я могла прекратить пинать братца и сама залентяйничать. Уверена, Нана бы и слова не сказала.

* * *

Это вроде бы не так уж и сложно. Просто собирать пламя в руках или ногах, но не накапливать, а постепенно не спеша выпускать… Только я от этого не могу ровно повиснуть в воздухе, а лечу словно сдувающийся воздушный шарик, пока не шмякнусь обо что-нибудь!

Мне нужна практика. Еще больше практики, но выбираюсь я на нее не так уж часто. К тому же надо брать с собой целый комплект защитного снаряжения: шлем, наколенники, налокотники и даже особая защита для спины, которую чудом удалось найти. При этом от обуви и перчаток, если они есть, лучше избавляться, так как все равно сгорят от жара. Мне хватило одной пары погорелых.

Я все снижала и снижала уровень пламени, пока не нашла золотую середину между слишком слабым уровнем, когда мое пламя просто безвредно рассеивалось и слишком сильным.

Кроме светлой розовой мечты детства я нашла еще один интересный способ использования пламени.

Уже знала, что, направив долю силы в ступню и оттолкнувшись, подпрыгну выше своего роста. Мой максимум пока что — десять метров в длину и чуть больше двух в высоту, но я работаю над этим.

Пламя, возникавшее на руках, практически отвечало по параметрам своему реальному аналогу, если зажечь сухую траву. Поэтому мне приходилось тщательно выбирать места для экспериментов, чтобы ненароком не устроить пожар. В принципе, пламя быстро тухло вне тела, если его не подкармливать ничем, так что надо было еще постараться что-то зажечь.

Про то, что пламя усиливает тело и увеличивает резкость зрения я знала уже давно и только более тщательно отрегулировала уровень силы, который могу использовать для этих целей.

Что касается полета… Это было удивительным открытием. Пламя, которое еще в первый раз отбросило меня отдачей, содержало некоторую энергию. Если выпускать его из тела определенным образом, то можно управлять отдачей и таким образом создавать перемещение тела по всем координатам. Даже на земле простой рывок мог оказаться очень полезным в нужный момент. Жаль, что на полет приходилось тратить сравнительно много сил. Скажем, Намимори я могу облететь спокойно, но за море перелететь — слишком опасно. Если я выдохнусь по дороге, то просто утону.

Пламя я концентрировала в четырех конечностях, но по сути основное управление остается в руках. Кисти более гибкие и могут быстрей повернуть в сторону, корректируя движение, ноги же получается альтернатива, так как если руки будут заняты, то я не смогу атаковать вероятного врага или использовать для чего-то даже одну руку. Потому что держать обе руки полностью параллельно невозможно. Я просто сожгу себе ноги. К счастью, я избежала ожогов, когда все же решила попробовать, но брюки пришлось отдирать от кожи.

Получается надо либо расставлять руки как можно шире, усиливая тело, чтобы кожа не пострадала от долетающего жара на виражах, либо делать небольшой угол наклона от себя. Если в таком случае использовать только одну руку, то угол движения тоже меняется. И таких маленьких нюансов еще много.

Ну, ничего, у меня еще масса времени разобраться во всем. В том числе все-таки добиться того, чтобы пламя так легко не рассеивалось и тот же полет можно было бы использовать, как атаку.

Время летело незаметно. Пришла пора последних в этом учебном году тестов. Тсуна перейдет ко мне в среднюю школу, а пока что начинали распускаться несмело цветочные деревья.