Elapidae (гет)

Отвратительно.

Все ее состояние можно было описать одним словом. Головная боль, переломанные кости, мысли об Альбусе и о квиддиче. Именно квиддич расстраивал ее больше всего, а от одиночества они приходили все чаще и чаще. Тоска. Она мешала воспринимать действительность разумно. Лили знала, что будет скучать по этому короткому чувству свободы и опасности, адреналину, стучащему прямо в уши.

Восторг от полета незабываем. Еще когда отец впервые посадил ее на метлу, Лили полюбила полеты. Ветер, бьющий прямо в лицо, азарт игры… это все давило на нее своей недоступностью. Теперь она лишена всего этого. Из-за Ала и, конечно, из-за себя самой. Пустота в груди от этого лишь увеличивалась. А что скажут родители? Они ведь оба раньше были в гриффиндорской команде, оба безумно радовались, когда Лили стала играть на третьем курсе. Обидно, что у тебя забирают то, что ты любишь делать больше всего. Жизнь несправедлива.

Хотя, может, как раз-таки наоборот, и она заслуженно получила всё это? Может, она просто-напросто заслужила все беды, свалившиеся на нее? Как знать. Но от этого не было легче, да и не будет. Лили заживо варилась в собственных мыслях. Похоже, жизнь давала ей сигнал, что пора бы уже прекращать эту бессмысленную войну с братом, но девушка не понимала, зачем он так поступил. Неужели он все знает? Тогда Кара тоже в опасности! Черт, неужели Альбус решится и ей навредить? Из мыслей ее вырвал звук шагов. Видимо, ей несут новую порцию лекарств. Лили уже осточертело пить эту дрянь, хоть она и знала, что это необходимо.

* * *

Звук собственных шагов неприятно резал уши, Альбус старался идти тише, но не выходило. Приблизившись к горгулье, Поттер поморщился. Та дала ему пройти, видимо, его уже ждали. Интересно, зачем директор вызвала Альбуса прямо посреди занятий? Это на нее не похоже.

Поттер поднялся по винтовой лестнице и, собравшись, постучал. Тяжелая дверь отворилась, пропуская Альбуса в святая святых МакГонагалл. Войдя, Альбус замер на месте. Перед директрисой сидел его отец собственной персоной. Что ему здесь нужно? Черт! Лили… Видимо, он из-за нее приехал. Неужели он тоже думает, что Альбус это сделал?

Услышав звук открывающейся двери, Гарри Поттер обернулся. Его потускневшие от жизни зеленые глаза встретились с такими же, только яркими, живыми. Поттер-старший прищурился и обернулся к МакГонагалл.

— Вы нас не оставите? — спросил он холодно. Альбус уже предчувствовал, что его ждет серьезный разговор. Директор этого не видела, но парень заметил: отец был чертовски зол.

МакГонагалл, улыбнувшись, поднялась со своего места и вышла, ободряюще улыбнувшись Алу. Он подошел ближе к отцу, а тот встал ему навстречу. Но того, что он сделал, Альбус никак не ожидал. Гарри подошел к нему почти вплотную и схватил за шиворот мантии, разъяренно стреляя глазами в сына. Глаза Альбуса расширились, когда он почувствовал, что стоит на одних мысках. Отец никогда еще так не делал, несмотря на то, что поводов злиться у него порой бывало предостаточно.

— Ты что сделал? — сердито спросил отец, нависая над ним.

— Это… это не я, — прохрипел Ал, глядя на него во все глаза.

Гарри неуверенно отпустил сына, хотя было видно, что он все еще злится.

— Зачем ты лжешь? — спросил Поттер-старший у Альбуса, поднимая на него глаза. Кажется, его гнев остывал, но еще недостаточно.

— Я не вру. Я, правда, ничего не делал с метлой Лили. Я не знаю, как это доказать, но это не я, — Альбус постарался показать свою правдивость, хотя не знал, подействует это или нет.

— Пойдем-ка спросим у Лили, а? — сказал Гарри, открывая дверь.

Альбус вышел, отец шел следом за ним. Ал знал, что Лили уверена в его причастности к собственному падению, но надеялся, что она одумается. Они вошли в Больничное крыло. Лекарей не было, точнее, кроме Лили, кажется, тут вообще никого нет. Девушка удивленно переводила взгляд с отца на брата и обратно. Она была шокирована визитом их обоих.

— Лили, как ты? — заботливо спросил Гарри.

Он так любил их. Ведь его дети — это его плоть и кровь. Только вот то, какими они стали, огорчало его, а точнее, просто сводило с ума. Они относятся друг другу просто бесчеловечно, что уж говорить о том, что не как родные люди. Разве можно причинять такое зло родному человеку?

Кого я воспитал?

— Нормально, — тихий голос дочери вывел его из оцепенения.

И тут его как будто прорвало. Гарри больше не мог держать мысли в себе.

— Знаете, когда я рос, я хотел мира и хотел большую и очень дружную семью, — начал он. — Но все вышло не так. Я не знаю, что упустил и почему вы стали такими, я не понимаю… — он взъерошил волосы рукой. — Неужели я мало в вас вложил? Остается только винить себя в том, какие вы. Я боролся за вас и за ваше будущее, только непонятно зачем. Разве таким оно должно быть? Разве собственные дети должны ненавидеть друг друга? — его голос окреп, Гарри говорил все громче, глядя то на Альбуса, то на Лили. — Когда война кончилась, я думал, что теперь все и всегда будут счастливы, но, глядя на вас, я не могу радоваться миру, за который бился. Но, как говорится, за что боролся, на то и напоролся. Видимо, я этого заслуживаю, — Поттер задумчиво уставился в одну точку.

Лили только сейчас заметила, как он постарел. Ей стало ужасно стыдно, что из-за них его посещают такие мысли, но простить Альбуса, да и саму себя слишком сложно. Много воды утекло с того времени, когда они были дружны.

Они уже не те.

Они изменились: повзрослели, очерствели. Это печально, но это жизнь такая. Жаль доводить отца, но это не его дело. Им самим нужно разобраться между собой. Он не должен лезть в это, а тем более расстраиваться из-за их отношений. Да, всё ужасно, но это не его проблемы. Ей, конечно, легко так говорить, ведь родители чувствуют ответственность за детей и перед детьми, но они же уже не маленькие… наверное, это ужасно — разочароваться в собственных детях, но Лили не знала, как помочь отцу, как восстановить то, что стало лишь воспоминанием.

Альбус никогда не слышал таких слов от отца. Поттер-старший вообще не был особо разговорчивым, но, видимо, они его конкретно достали, если он так психанул. Самое печальное то, что он во всем винит себя. Джим в этом на него похож. Чуть что так косой — это про них. Они брали на себя вину за все грехи Лили и Ала, и это было ужасно. От этого становилось только хуже. Он не хочет, чтобы отец страдал не только от их характеров и поведения, но и от чувства вины. Это действительно беспокоило. Но как убедить отца, что это абсолютно не его вина?..

— Кто заколдовал твою метлу, Лили? — неожиданно спросил Гарри. Гриффиндорка не хотела говорить, что это Ал. Но кто тогда? Больше некому…

— Это… — начала она неуверенно и тихо.

— Я, — послышалось откуда-то сзади.

Все трое посмотрели за спину Гарри. Там стоял… Малфой. Глаза Лили расширились от удивления.

Этого не может быть!..

Альбус удивленно посмотрел на друга. Он не ждал, что Малфой сделал это, и, тем более, что он сознается. Неужели это какая-то извращенная форма благородства?

Лицо Поттера-старшего исказилось злостью, он уже сделал шаг в сторону Малфоя, как услышал:

— Пап, стой. — Что? Неужели она будет защищать малфоевское отродье?

Что вообще происходит с этим миром?!

— Знаете что?! — воскликнул Гарри раздосадованно. — Разбирайтесь сами. Я умываю руки, — он сделал сдающийся жест и направился из Больничного крыла.

Альбус, поняв, что он здесь лишний, кивнул Малфою и вышел вслед за отцом. Лили приподнялась на подушке, зло глядя на Скорпиуса.

— Какого черта, Малфой? — взмахнув руками, спросила она.

Как ты мог?!

— А ты думала, твоя ложь останется безнаказанной? — сложив руки на груди, спросил слизеринец.

Он знает.

Он точно знает, и он отомстил ей за все. Лили смотрела на него, не веря своим ушам. Она думала, Малфой хоть что-то к ней чувствует. Но, видимо, его чувства не оказались сильнее злости и мстительности. Он повел себя как настоящая змея. Но, с другой стороны, чего она от него ждала? Жалости? Сочувствия? Или, может, даже любви?

Любовь. Малфой. Бред.

Это несовместимо. Их отношения больше похожи на секс, приправленный взаимной неприязнью, иногда раздражением. Но от этого хотелось только больше. Возможно, у нее и появились к нему чувства, но, черт возьми, Малфою этого не понять. Он никогда не полюбит ее, никогда. И не простит. Можно было делать все, что угодно: солить ему, дразнить, раздражать, делать натуральные гадости, но не использовать. Она его использовала, и он втопчет ее в грязь.

Малфой её уничтожит.

Он не поймет ее мотивов и даже извинений, не станет слушать любые доводы. Да и кому это нужно? Она предала его, хотя нельзя было сказать, что они доверяли друг другу.

Лили вгляделась в лицо Скорпиуса. Оно не выражало ничего: ни сожаления, ни злости… Ничего. Только холод, отрешенность и легкий намек на презрение.

— Я надеялась, что ты не сможешь так поступить, — сказала Лили, опустив голову и глядя на свои руки, сложенные на коленях.

— С чего это, Поттер? — фыркнул Скорпиус.

— Я…

— Ты думала, что мне станет жаль тебя? Тебя? — кажется, он немного вышел из равновесия, но тон был издевательским.

— Слишком наивно с моей стороны? — с легким оттенком горечи в голосе спросила Лили, поднимая на него свой взор.

Взгляд его серых глаз был прикован к ее лицу. Кажется, он бесится. Ну и черт с ним! Он это сделал. Он! Это она должна быть в бешенстве. Но Лили даже злиться не могла. Самым обидным было то, что он имел право на эту месть.

— Я и не думал, что ты посчитаешь, будто я позволю тебе остаться безнаказанной, — ухмыльнулся Скорпиус.

— Что ты хочешь этим сказать? — Лили склонила голову к правому плечу, непонимающе глядя на него.

— Я хочу сказать, что Поттер черт знает сколько пытался стереть эту идиотскую ухмылку с твоего лица, а мне удалось сделать это даже не стараясь и даже не один раз, — гадко ухмыляясь, прошипел Малфой.

Сцена в заброшенном туалете предстала перед глазами гриффиндорки.

— Малфой, хватит! Я не хочу!

— Мне плевать.

Все встало на свои места. Малфой хотел унизить ее, а она ему с этим только помогла.

Ублюдок!

Он по лицу Лили понял, что именно она сейчас переживает снова, и это было вовсе не падение. Он вспомнил свои чувства к ней пару месяцев назад. Дикое желание причинить боль, унизить. Он сделал это, она подавлена. Она пережевывает свои эмоции снова и снова.

Но теперь это почему-то не радовало Малфоя. Поттер была такой беззащитной, разбитой… Ему больше не приносило радости ее унижение. И когда его начали заботить чувства этой идиотки?

А Поттер все так же сидела, понуро опустив плечи и глядя на руки: здоровую и забинтованную. Рыжие волосы густым водопадом закрывали лицо, не давая рассмотреть его, увидеть ее эмоции. Сам не понимая зачем, Скорпиус сделал несколько шагов вперед и приподнял ее подбородок, внимательно вглядываясь в ее лицо. Лили резко оттолкнула его руку и отвернулась. Нет, она не плакала, она слишком хорошо знала Малфоя, чтобы лить из-за него слезы.

Ложь. Она пыталась не разреветься прямо перед ним, чтобы не доставить ему еще больше удовольствия. Ее душили злость и обида.

Когда он уже уберется отсюда?! Она больше не выдержит этого взгляда стальных глаз. Он пожирал ее, давил, рвал на части. Как и всегда, впрочем.

— Проваливай отсюда! — не глядя на Скорпиуса, прошипела Лили. — Вон!

Она почувствовала, как слезы хлынули из глаз. Черт! Когда ожидаешь подстав от Альбуса — это одно, а когда это… А кто ей Малфой? В том-то и дело, что никто. Он так считает, и это главное. Ему плевать на то, что с ней будет. Сначала он говорит, что Ал придурок, мог ее покалечить, а потом сам поступает ничуть не лучше. Бьет в спину. Чертов слизняк. Как она могла думать, что он лучше Альбуса? Как она могла… Забавно, что она стала ошибаться в нем. Как она смогла позволить себе это? По меньшей мере глупо. Она верила в него, как идиотка. Круглая дура! А он что? Он стоял и смотрел, как она давилась слезами. Наблюдал. Как будто не было ничего интереснее, чем стоять и пялиться на то, как она рыдает.

— Мне плевать.

Всегда плевать. Было и будет плевать. Он ничего не чувствует.

Насмотревшись на слезы Поттер, Малфой, бросив на нее последний взгляд, торопливо вышел из лазарета. Закрыв за собой дверь, он прислонился спиной к стене. Было стыдно. Поттер не ожидала предательства и мести от него, но он все равно это сделал.

Скорпиус вспомнил, как в прошлый раз навещал Лили в Больничном крыле, когда она оказалась там по вине Альбуса. И тогда ему стало жаль. Жаль Поттер. И в то же время стало стыдно за свой поступок. Она не заслужила такого сволочизма, по крайней мере, от него. Это было недостойно.

Самое забавное, что ему хотелось побиться головой об стену от осознания собственной глупости. Унизить девчонку, а потом понять, что тебе дико стыдно. Перед глазами стояла плачущая Поттер. Она ведь его не простит, но Малфой чувствовал, что ему это нужно. Ему необходимо ее прощение.

Все мы в зеркале славные.