Моранжевая юность/ GreedFall: Untold Story (гет)

На неё смотрели несколько пар глаз.

Пронзительные и мерцающие — Винбарра.

Любопытные и зелёные — высокой красивой женщины.

Скептические и тревожные — старого вождя, Макса.

Был ещё чей-то взгляд. В хижине словно был кто-то неуловимый, кого никак нельзя было разглядеть, и только боковое зрение замечало неясный силуэт у алтаря.

Юная леди Моранж разволновалась. Запахи травяного настоя, сладких дымов, костра и острой пряности кружили голову. Чтобы успокоиться, она прикидывала, уместен ли будет реверанс в мужском платье.

— Да воцарится мир на счастливой земле Тир-Фради, — пробормотала она, неловко улыбнулась и всё-таки изящно присела, чуть скрестив икры. По светским меркам получилось не очень, зато выглядело вполне естественно.

Лицо Макса вытянулось. Зеленоглазая отвернулась и спрятала улыбку. Винбарр изучал ногти на руках. Негромкий хриплый смешок взлетел над алтарём и растворился в воздухе.

— Она всё понимает? — уточнил Макс.

— До последнего слова, бать.

Старый вождь взорвался.

— Ну, а об этом-то почему ты не предупредил?! Ты выставил меня на посмешище! И теперь renaigse узнают о твоей необязательности и используют её нам во вред!!!

Новая волна возмущения Макса обещала вот-вот снести зыбкую атмосферу любопытства, гостеприимства и дружелюбия.

— Так я не успел!.. — Винбарр развёл руками. — Дай и мне сказать, Макс! — он сидел на полу между отчимом и Лорин и порывисто жестикулировал. — Я заключаю диста… диман… династический брак. Узы и обеты скрепят его и разграничат наши владения с renaigse. А вот она, — узловатый палец с тёмным ногтем ткнул в Лорин, — её жизнь гарантирует все властные и прочие союзы. И важнейшее. Пройдут Выборы Верховного Короля, и именно меня, Винбарра, выберут изо всех вождей. Прежде всего — как подчинившего renaigse в лице minun… — Он осёкся, — девчонки renaigse. Среди прочих деяний.

Лорин стояла и задумчиво улыбалась. Надо же, как высоки оказались ставки в игре Винбарра: на кон вместе с Лорин он ставит и себя самого, и свой авторитет. И своё сердце. Бескомпромиссность избранника пьянила. Будь он обычным дикарём, она осталась бы с ним. Будь он обычным вождём, она осталась бы с ним. Он будет её Вождём. Будь он Верховным Королём, он будет её Королём. Они сделают всё правильно. Двое безумных против целого мира, полного глупости и несправедливости. Островитяне политические дела вели так же, как её земляки: в этой борьбе выигрывал тот, у кого мудрейшая голова. Между их народами сходств было гораздо больше, чем различий. Наверняка интриги островитян будут мало отличаться от придворного закулисья. Уж здесь-то она как рыба в воде. Странно… И у дикарей хрупкая мораль… Вихрь мыслей выложил узор назревшего решения.

Прерывистый вздох вырвался из груди.

Макс отпустил с трудом сдерживаемую усмешку. Он не разделял энтузиазма сына, но решил не спорить: пацан давным-давно несёт ответственность и за себя, и за своё племя. Вроде до сих пор справлялся вполне хорошо. А Выборы будут только через четыре года, это ещё надо дожить.

— …minundhanem.

Все обернулись к алтарю. Субтильного вида зеленоволосая женщина с шрамами на лице и завёрнутыми рогами ела руками мёд из чашки и деловито облизывала пальцы.

— Ты не договорил. Renaigse твоя minundhanem, да?

— …да, Мев.

— А ты — её, да?

— …да.

Зеленоглазая ласково посмотрела на Макса и продолжила замешивать осевшее тесто. Старый вождь нахмурился и скрестил на груди волосатые руки. Пока Винбарр собирался с мыслями, ведьма оживилась. Алтарь испускал нежное зеленоватое сияние. Казалось, он тоже участвует в беседе.

Мев подскочила к Лорин и вцепилась ей в щёки липкими пальцами. Чёрные глаза в упор разглядывали девушку, пока маленькие сильные ладони то так, то сяк поворачивали её голову и беспардонно залезали в рот, чтобы лучше рассмотреть язык и зубы.

— Больная, трудная, тяжёлая душа, Винбарр! Будь она дочерью Тир-Фради, с такой душой из renaigse вышла бы сильная жрица en on mil frichtimen. Но она будет только твоей жрицей, nadaig! Потому что рядом с тобой не сгорит только такая душа. И никакая другая!

Сложенная щепотью рука покачивалась у самого носа Лорин.

— Мев ненавидит renaigse, однако считает, что это хороший, крепкий, союз. Ты понимаешь, да?

Макс мучительно соображал. Ведьма прервала его размышления, гаркнув:

— Да-да, Старый Вождь!

Мев была страшно довольна.

— Когда ты с minundhanem вернешься из деревни renaigse, Мев посвятит её, и ещё одно Дитя Тир-Фради взойдёт на нашу счастливую землю! И колесо твоей судьбы свернет с пути Тысячеликого бога, и станет на законное место! На твой Путь. И будете жить!

— …не посвятит.

У Винбарра внутри всё оборвалось. Старый вождь, забыв о приличиях, наложил охранный жест. Зеленоглазая вторила ему, ибо ещё не родился тот, кто сможет поспорить с нелюдимой Мев. Алтарь зловеще загорелся красным. Повисла тягучая пауза.

Тихий голос Лорин звучал твёрдо, но пальцы беспокойно крутили тёмное колечко среди золотых.

— Я изучала записки экспедиции одного учёного, профессора Серафетдина. Он примерно как doneigad, только для renaigse. В записках со слов ваших земляков он описал процесс Посвящения очень волнительно. Поверьте, больше всего на свете мне бы хотелось стать одной из вас! Вы приняли меня невзирая на всё то зло, что причинил вам и вашей земле мой народ: о большем и мечтать нельзя! Прошу вас, уважаемая Мев, поймите правильно, — Лорин заморгала, сражаясь с выступившими слезами. — Как только вы признаете меня официально, то есть проведёте церемонию, начнут действие силы официального закона, и я немедленно потеряю для renaigse своё положение! А все ваши договора с renaigse, заключённые через меня, станут ничтожными, понимаете? Мне никак нельзя быть одного племени с вами.!

Старый вождь теребил бороду. Мев щурилась и задумчиво облизывала пальцы.

— Видишь теперь, какая она? — спрашивал Макса пылающий взгляд Винбарра.

— Сынок, разве можно сходиться с renaigse.? — отвечали грустные глаза отчима.

— Позвольте нам сохранить положения тех, кем мы являемся для своих народов. Так Винбарр будет иметь право вмешиваться в мои дела на правах законного супруга. А я буду иметь право голоса в статусе его законной супруги на ваших собраниях.

Макс хлопнул себя по коленке и расхохотался.

— Ай да хитрожопые говнюки!

Он схватил за руку Зеленоглазую и затряс.

— А ведь я всегда говорил! Мой сын должен жениться!

— …и изменить путь колеса своей судьбы.

Чёрные глаза Мев сверлили голубые глаза Макса, и он впервые в жизни не отвёл взгляд. Ведьма одобрительно кивала.

Длинные пальцы Винбарра легонько сжали маленькую ладонь Лорин. Её подбородок дрожал. Никогда ещё она не испытывала такого волнения. В груди разгоралось нежное тепло.

Макс тяжело поднялся и знаком подозвал к себе Винбарра. Молодой вождь привычно склонил голову и получил знатный щелбан по рогу. Старый вождь приложился губами к его раскалённому лбу, и после — ко лбу Лорин.

— Она пахнет чем-то сладким…

— Ты лучше свою Зеленоглазую нюхай!..

— En on mil frichtimen мне свидетель, я же без задней мысли.!

Лорин казалось, невидимая сила отрывает её от земли и превращает в дым, и вот она уже становится невесомой и приближается к оконцу в закопчённом потолке. Ловкие руки Зеленоглазой подсунули очередную чашку с травяным настоем. Лорин отцепила изумительную золотую заколку с россыпью мелких бриллиантов и протянула её туземке. Та вытерла руки о тунику, дёрнула ноздрями и долго не могла понять, что нужно делать. Чтобы не перебивать говорящих мужчин, Лорин жестом показала, куда следует поместить украшение. Зеленоглазая по-матерински потрепала её за мягкую волнистую копну, прицепила заколку и заглянула в чан с водой. Уперев в бока руки, она потешно красовалась над отражением.

— Поговори с Ним, — шепнула Мев Винбарру. Он рассеянно кивнул, глядя, как Макс рассматривает Лорин, а Зеленоглазая примеряет её драгоценности и отдаёт взамен свои.

* * *

Резные замшелые камни, причудливо расставленные по посёлку, имели множество значений, любое, кроме декоративного. Леди Моранж вертела головой, и повсюду её ожидали сотни открытий. Рослые туземцы тщательно следили за Винбарром и его спутницей. Когда он проходил мимо, они выкрикивали гортанные приветствия, хлопали по спине и желали ему разобраться с renaigse поскорее. Как они ни старались завязать с ним разговор, он оставался на редкость бесстрастным.

Племя улыбалось своему вождю, причём так, что она чувствовала себя абсолютно счастливой. Он был важной частью их жизни, и Лорин беспокоилась лишь о том, смогут ли принять и её, чужую, пришедшую с ним. Не то чтобы страх остаться навсегда посторонней причинял ей боль, но… Как и тысячи раз прежде, она запретила себе тревожные мысли. Буквально кожей она ощущала, как вслед смотрели настороженные мужчины и женщины. Малыши бежали следом и кричали «renaigse! renaigse!». Аборигены вовсе не были на одно лицо. Рогатых с зелёными метками-кляксами и безрогих было примерно поровну. Среди них преобладали желтоглазые, но были и сероглазые. Их всех объединяла раскраска лиц и схожие цвета в одежде.

Винбарр шёл, широко шагая, и ей приходилось почти бежать, чтобы идти с ним наравне. Они шли по каменистой тропе, увешанной полыми деревянными трубками. Любой вздох ветра рождал мелодичный перестук. Память сразу обнажила парадную часть молодой Новой Серены; недавно установленный постамент для статуи князя д’Орсея, широкие мраморные ступени, кое-где закладывали пару фонтанов, пестро одетые люди…

Винбарр нервно улыбался и что-то бормотал под нос.

Наконец они дошли до святилища. Винбарр резко повернулся и смерил Лорин взглядом. С момента их первой встречи словно прошли десятки жизней. Перепуганная избалованная девчонка renaigse неуловимо изменилась: из дочери вождя Новой Серены она стала всё больше походить на скалу под его ногами. Нерушимая, как гранит, неприметная, как базальт. Ей не нужны были слова, чтобы слышать; как если бы его вырванное сердце лежало в её тёмной ладони и нашёптывало на ухо все свои тайны. Она всё больше становилась той, которая стоила отказа от предназначенной судьбы.

Он шагнул к ней и порывисто взял за плечи. Если бы её серые глаза были рекой, он захлебнулся бы в них, и не раз. Чем больше раскалялся он, тем сильнее холодела она. Холод её тела касался его пальцев через одежду. Он крепко обхватил её за талию, закрыл глаза и прошептал в волосы:

— Сейчас буду говорить с Отцом. Ты ничего не бойся, поняла?

— Поняла.

Он уже собрался было открыть дверь, но Лорин положила свою руку на его.

— А с кем тогда мы… Ты только что говорил?

— Это Макс. Он тоже отец. Но одно дело — отец-отец, и совсем другое — отец — Отец. Неважно. Поймешь. Главное — не бойся, ладно?

— Обещаю, я буду ужасно смелой, — слабо улыбнулась она.

Корни мягко отпустили каменные двери. Пахнуло сырым подземным холодом.

— Подожди, Винбарр.

Он оглянулся. Белёсые глаза из-под низких бровей блуждали по её лицу, словно в попытке прочесть покой и уверенность, которых так не хватало в эти мгновения. Его волнение передавалось и Лорин. Она протянула к нему руки. Он вздохнул и опустил к ней голову. Ледяные губы коснулись его лба. Она слушала прерывистое дыхание и чувствовала в нём скрытую и мощную силу, но видела и то, как сильно он, как казалось, напряжён.

— Я очень люблю тебя, Винбарр. Не беспокойся за меня.

Он только провёл горячим носом по её щеке и коротко лизнул в краешек рта.

Взявшись за руки, они начали спуск под землю.

Вдоль плоских каменных ступеней тихо мерцали грибы, освещая уходящее в темноту пространство бледным светом. Слышался шёпот произнесённых однажды молитв, умноженный многократными касаниями слов о священные камни. Когда глаза понемногу привыкли к темноте, Лорин стала замечать изображения на стенах коридора. На неё смотрели корявые, но выразительные рисунки чудовищ, перемежающиеся отпечатками детской руки. Невольно вспомнилось страшилище из водопада. Стало не по себе. Чем ниже они спускались, тем крупнее становились отпечатки рук. Лорин не удержалась и приложила ладонь к одному из них. Руки только одного человека имели те же пропорции. Отпечатки принадлежали Винбарру.

Наконец они вошли в подземный грот, усыпанный соцветиями бледных кристаллов. Потолок уходил высоко вверх. У стены с неясными изображениями переливался алтарь, у которого возился потешный косматый ульгижонок. Восхищенная искристым блеском стен и сиянием алтаря, Лорин выпустила руку Винбарра и побежала вперед к зверёнышу.

— Плоть от плоти моей, что привело тебя к en on mil frichtimen? — насмешливо спросил вкрадчивый голос, и кости Винбарра отозвались тянущим зудом. Он застыл, не в силах сопротивляться Тысячеликому богу.

— Отец, я пришёл сказать, что выбрал идти путём Мев.

В гроте как будто потемнело. Воздух затрещал. Внимание Тысячеликого сосредоточилось на Лорин. Она словно и не слышала разговора между богом и человеком, и чесала пузо ульгижонку, а тот только кряхтел и подставлял бока.

— Должно быть, малыш заблудился! Винбарр, мы должны вернуть его матери!

Вокруг юной леди Моранж зазмеились золотистые ростки. Они объединялись в огромные стебли и окружали её чудовищным коконом. Винбарр стоял как вкопанный и ничего не мог сделать.

Она беспокойно озиралась.

— Что ты делаешь! — изо всех сил закричал Винбарр.

— Малыш такой милый! Как не приласкать такую крошку? — нежность её глаз отражала сияние стен грота. — Какое великолепие скрывают ваши недра! Зачем же ты так кричишь?

Лисьи глаза ласково и в то же время робко смотрели на него, удручённого и встревоженного.

Ей было невдомёк, что Винбарр тоже умеет бояться. Его мысли болезненно роились в воспалённом сознании. Тысячеликий примет его волю, но не простит отказ. И наверняка ударит по самому дорогому. Пот стекал по вискам и высыхал, не касаясь пола. Нужно срочно освободиться и увести её отсюда, пока не стало слишком поздно. А Лорин просто не замечает того, что происходит! Но как?

— Когда придёт твой отец?

Тёмные прелестные пальцы чесали за ухом маленького хищника.

— …он уже здесь.

— Разве?

Лорин выпустила ульгижонка и с любопытством осмотрелась.

Вдруг золотые ростки крепко обвили её шею и хотели было сдавить, но ничего не вышло. Огромные кольца надувались вокруг и проходили насквозь, словно девушка не имела плоти. Тело леди Моранж ничегошеньки не воспринимало. Оно словно творило собственную реальность при каждом шаге в заколдованном пространстве. Её мысли и чувства состояли из иных материй.

Ульгижонок исчез. Больная душа спасала ей жизнь.

Винбарр преодолел оцепенение и повернулся к жертвеннику. Горсть семян зашуршала по камню.

— En on mil frichtimen, я разрываю свой обет с тобой!

Золотые стрелы вползли в алтарь.

— Хорошо подумай, плоть от плоти моей. Неужели и ты, ослеплённый мимолётным сомнением, свернешь с моего Пути?

— Такова моя воля, Отец. И ты примешь её. Как и прежде, я буду твоим doneigad, исполню обязательства Защитника Острова. Но моя судьба больше не твоя, ты же видишь. Я разделю её с ней.

Он прижал к себе Лорин.

— Никого не вижу. С кем ты говоришь? Как бы мне хотелось познакомиться и с ним…

— Знакомство состоялось, — усмехнулся Винбарр и пошёл прочь, не оборачиваясь на того, кто дал его груди второе сердце.

Где-то внутри начали истлевать нити связи с Хранителем.

* * *

Двор резиденции пустовал. Дикари ушли, не оставив даже костровища. Без них двор казался совсем сонным, а слуги — особенно медлительными и будто неживыми.

— Папенька, я вернулась!

Наместник Новой Серены, господин де Моранж, лежал в кресле, задрав ноги на обитую бархатом золочёную спинку, и прижимал к голове пакет со льдом. Он вяло повернулся на голос и приложил лорнет: Лорин стояла в мужской дорожной одежде. Глаза её непривычно лучились теплотой и манили чем-то незнакомым. Он с трудом присел и раскрыл объятия:

— Девочка моя!

Лорин подбежала, цокая каблучками, и они крепко обнялись. Адекватность гардероба дочери стремительно теряла свою ценность.

Она внимательно посмотрела на старика:

— Вы должны меня выслушать, папенька.

Наместник вздохнул и уселся поудобнее. Изниоткуда взявшаяся Сара засеменила за закусками и какао. Лорин осмотрелась. Словно годы прошли с последнего раза, когда она была в этих стенах. Святая святых, кабинет, сокровищница знаний о мире и человеке, стал походить на пыльный склеп. Когда-то величественный и властный, но вместе с тем живой и словно воздушный, папенька будто вмиг превратился в капризного немощного старика. Неужели, поглощённая мелкими прихотями, она упустила момент, когда могла пожать его ещё твёрдую руку.? Вытирать глаза было гораздо удобнее без перчаток.

Сара подала какао обоим Моранжам и неслышно удалилась, комкая видавший виды кружевной платок.

Лорин быстро взбежала по лестнице и чуть покачнувшись, сняла с верхней полки тубус. Старик Моранж безмолвно наблюдал за чудачествами своей малышки. Из тубуса появились испещрённые карты с очертаниями острова. Она развернула яркие листы и вдохновенно заговорила:

— Гакану невдомёк, что подлинные богатства этих земель лежат вовсе не в глубине лесов Тир-Фради, а буквально, — в глубинах, папенька. В недрах самого острова. Посмотрите.

На столик у кресла лёг раскрытый кошель, в котором поблескивали цветные камни. Лорин протянула отцу кольцо из тяжёлого блестящего металла.

— Что это? По виду не серебро, — старик Моранж изучал под лупой кольцо и камни.

— Это белое золото. Много белого золота. Мы можем наладить добычу самоцветов и гранить их прямо здесь. И поставлять на континент отборнейшие камни. Мы сможем рассчитаться с долгами и отстроить порт. У дикарей хорошие отношения с навтами. И тех, и тех малихор помиловал, — так давайте же заключим и с ними договора о внутриостровном сотрудничестве?.. Моя неопытность не извиняет моего незнания всех этих отношений, но пусть она не закрывает моих глаз на все те возможности, что нас окружают, и что в силу высокомерия мы не замечаем!

Папенька, смотрите на наш союз прежде всего как на политический акт. Так мы сможем принять больше выгод от культур наших народов и использовать их на благо будущего!

Лорин взволнованно говорила, и глаза её сияли.

— Вдумайтесь только, папенька!..

И чем больше она рассказывала, тем явственнее проступала энергичная молодая женщина, которую так не хотел видеть в своей малышке наместник.

— Мы будем действовать следующим образом: вы соберете совет всего Содружества, и по причине экстраординарности предстоящего события передадите мне все полномочия действительного члена Совета со стороны Торгового Содружества.

Наместник неодобрительно свёл брови.

— Всюду по острову совершаются сделки, но наша казна всегда пуста. Вы ведь понимаете, что это означает? Я хочу разобраться в документах и навести порядок во взаимоотношениях с нашими эм… партнёрами. И Винбарр обеспечит меня необходимой военной поддержкой. Если понадобится. Как вы можете понимать, у нашего союза с Винбарром будет много недругов как среди нашего, так и среди его народа. Он рискует точно так же, как и я…

Заметив раздражение, Лорин мягко взяла отца за руки.

— Да, папенька, его зовут Винбарр. Он очень умён, и талантливый стратег. Мы всё сделаем правильно.!

* * *

Когда Лорин закончила, наступил вечер.

—…так вы благословите нас? — наконец выпалила она и заглянула в подслеповатые глаза отца.

Из темноты коридора к ней безмолвной тенью шагнул Винбарр. Молодые люди накрепко сцепили руки и замолчали, стоя перед наместником.

Старик нахмурился и поджал губы.

— Доченька, ты допускаешь фатальную ошибку, — процедил он, с ненавистью глядя на дикаря. Винбарр застыл перед ним и не отвел взгляд. Больше всего ему сейчас хотелось схватить Лорин поперек туловища, забросить на плечо и убежать обратно в их новый удивительный мир. И вместе с тем, только Истина, заключенная в плоть, могла бросить к его ногам свёрнутые бутоны возможностей в новом мире и до сих пор неведомые пути жизни для его народа…

— Не бойтесь, папенька. Мы любим друг друга. По-настоящему, — словно острая бритва, слова Лорин полоснули отеческое сердце.

Она привстала на цыпочки, схватилась за рог и тихонько потрясла.

— Женщина, что ты де…

— Видите? Винбарр не причинит мне ничего плохого.

— Мы так не договаривались!.. — тихо прорычал её избранник, еле сдерживая гнев. Зелёное пламя взвилось прямо со спины, откуда выглядывала рукоять чёрного меча с птичьей лапой. Жар взметнул бумаги со стола наместника. Ни у кого не было права на такие бесцеремонности. И уж тем более в присутствии вождя враждебного народа.

Однако Винбарр смутно ощущал судьбоносность момента, что подхлёстывал Лорин, и ему ничего не оставалось, как выдавить улыбку, скрывающую зубы: среди Детей Тир-Фради улыбка, обнажающая зубы, означала обещание скорой и очень жестокой смерти с последующим поеданием частей тела. Он невольно вспомнил Мев, и злое лицо его чуть смягчилось.

Старик колебался. Тогда Лорин с большим усилием повернула дикаря спиной к креслу. Наместника обдало жаром, и он отпрянул. От старика не скрылось, как дикарь испуганно заглянул за плечо. Лорин вцепилась в чёрное пористое лезвие смуглым кулачком. Языки пламени мягко дотрагивались до юной кожи, огибали точёные пальцы и даже не портили рукава камзола.

— Видите?

— Отпусти немедленно!!! — прошипел Винбарр, привычно трансформируя страх в злость.

Лорин испуганно отдернула руку. Пламя пропало.

— Я всё понял. Ты, нет, вы оба, — не в своем уме! — вдруг решительно заявил старик Моранж и устало встал с кресла. Он сердито подковылял к вспотевшему дикарю и грозно уставился на него снизу вверх. — Моя дочь говорит правду? Вы действительно любите друг друга?

Юноша поймал руку Лорин и бережно взял в свою. В грудь ему упёрся наконечник трости наместника, обитый блестящей латунью.

— Да, вождь, — с плохо скрываемым раздражением ответил дикарь.

— Это хорошо! — откуда ни возьмись, в старике проснулось высокомерие. — В таком случае могу предложить вам неравнородный, морганатический, брак. Вы не сможете пользоваться сословными привилегиями своей, — он коротко вздохнул и яростно постучал концом трости ему в рёбра, — своей супруги. И никогда, слышите, никогда, не сможете претендовать на положение наместника в случае её смерти!

Он немедленно подскочил к Лорин и вцепился её в плечи.

— Если ты обидишь мою девочку, я сам! Слышишь, я сам тебя уничтожу! И деревню твою сровняю с землей! Ты понял?! То есть вы!..

Винбарр коротко кивнул. Он оценил горячность старика. Из тронутых пеленой возраста глаз на него смотрела отеческая любовь, и только.

— Послушай, вождь. Просто отдай цветок renaigse по вашим обетам, скрепим отношения, и больше ты меня не увидишь. Как и я тебя, — сказал дикарь.

* * *

Когда-то уютная, а теперь душная и тесная, комната Лорин погрузилась во мрак. Винбарр сидел на подоконнике и смотрел в окно. Перед внутренним взором мало-помалу разворачивалась политическая картина их союза, и у него захватывало дух. Но виду он, разумеется, не подавал.

— У renaigse всегда всё так долго и сложно? — спросил он, и повернулся к Лорин. Она едва кивнула. Происходящее было ошеломительно и грандиозно, и она боялась, что вот-вот всё выйдет из-под контроля. Она приблизилась и безотчётно положила ладонь ему на грудь. Сердцебиение Винбарра успокаивало. Она прерывисто вздохнула.

— Ты не должен давать мне спать до утра. Сможешь? — устало прошептала Лорин и потёрлась носом о его щёку.

— Женщина, ты хочешь всполошить всю свою хижину? — он поднял брови, но во взгляде была снисходительность. — Нет, я конечно могу…

— Пожалуйста, Винбарр, не надо, — она обняла его и закрыла глаза. — Нужно что-то иное. Завтра будет страшный день, и единственным моим оружием назавтра должна быть слабость.

Молодой человек сощурился и крепко прижал её к себе.

— Поиграй на своём ящике, леди Лорин Моранж. Я хочу много твоей музыки.

* * *

— То есть вы собрали глав нашей коалиции, только лишь чтобы испросить разрешения на замужество? — кардинал Ренар говорил с кафедры, и казался даже монументальнее статуи святого Люциуса в Сан-Матеусе.

«Да! Чёрт бы тебя побрал, да!!!»

Бледная и осунувшаяся Лорин стояла на коленях в простом строгом платье с высоким, до самого подбородка, крахмальным воротником. Сара позаботилась о молельной скамеечке, и можно было забыть о неудобстве лакейской позы. Лорин мысленно скрестила пальцы. Рациональная, выхолощенная, почти на границе с логикой, магия Телемы даже близко не стояла в сравнении с той живой, натуральной, силой, которой дышал сам остров, и которую воплощал её возлюбленный Винбарр. Каждую минуту без него она угасала. И только ради него, ради шанса быть вместе сколько отпущено, она будет терпеть. Она будет лгать, унижаться, предавать и убивать, если нужно. Но только не умирать. Только жить, жить для него.

— Помилуй меня Просветлённый, non sum dignus1, Ваша Светлость, — Лорин потупилась и крепче сжала томик избранных молитв побелевшими костяшками. — Как вероятно докладывали Вашей Светлости, инициатором сватовства стал один из вождей. Он принял на себя ответственность за сожжение порта Новой Серены, и грозит держать в терроре наши города до тех пор, пока папенька, то есть Наместник Бернар де Моранж, не даст согласие…

— Эта чрезвычайная причина и побудила срочно собрать данное заседание, — мрачно отчеканил старик Моранж со своего места. Он задумчиво вращал трость и хмуро оглядывал присутствующих из-под косматых бровей.

Глава Хикмета, Альмиркарим ибн Разил аль-Хикмет, что-то медленно говорил своему адъютанту, Бурхану, и косо поглядывал на Лорин маленькими глазками. Рядом с ним сидел подающий надежды аспирант Университета Аль-Сада, Асили, и увлечённо скрипел пером. Неуложенная шевелюра выбилась из-под ослабшей чалмы и придавала ему вид не от мира сего. Впрочем, никто не имел права насмехаться над особо приближёнными к ибн Разилу. К ним присела Жюльетта Леруж, глава Монетной Стражи, смерила Лорин тяжёлым взглядом и поджала губы. Под безобразными шрамами, перетянувшими узкое лицо, угадывалась былая красота. За её плечом высился юноша, по-бульдожьи поджавший челюсть, — молодой лохматый Никел Торстен. Поговаривали, будто они состояли в родстве, но как когда-то на спор подсчитала в уме Лорин, госпожа Леруж в лучшем случае могла приходиться ему старшей сестрой, и не более.

— Даже так, — удивился кардинал и оглянулся на епископов.

— Это беспрецедентно, — проговорил ибн Разил и расплылся в улыбке. — Надеюсь, вы простите мою бестактность, происходяющую сугубо из тревоги за вас и ваше будущее, но сколько вам лет, леди Моранж?

— Семнадцать, господин ибн Разил…

— Самый что ни на есть подходящий возраст для заключения брака! Мой племянник Керем…

— Морганатический брак! — сердито выпалил старик Моранж и встал. — Я вполне доверяю рассудку юной леди Моранж, чтобы передать ей все необходимые полномочия и неприкосновенность, нарушение которых неизбежно, повторяю, неизбежно повлечёт за собой войну. Для нас данный союз прежде всего должен означать политический акт и возможность дальнейших выгод, ибо взамен мы можем получить доступ к богатствам земель Тир-Фради и прочим благам, о коих и предлагаю вам всем поразмыслить.

— А если Просветлённому не будет угоден этот союз? — улыбнулся кардинал.

— В таком случае Ему будут угодны налёты дикарей со всего острова и из-за Той Стороны вулкана, Ваша Светлость, — не поднимая глаз, ответила Лорин, и на молитвенник упала крупная слезинка, но голос её был твёрд. — Насколько мне известно, оттуда ещё никто не возвращался…

— Вы сгущаете краски, дитя.

Госпожа Леруж поднялась и смахнула с кирасы невидимые соринки.

— Не нужно преувеличивать военную мощь дикарей. Если на то будет надобность, в нашем распоряжении будут целые корпуса Монетной Стражи и из Хикмета, и из Сан-Матеуса. Тем более, наш юный доктор Асили регулярно вносит посильные вклады в боеспособность наших солдат.

Услышав своё имя, Асили поднял нос от записей, близоруко оглянулся и продолжил писать, шевеля губами.

— Жюльетта, с тобой спорить себе дороже, это правда. Однако я настойчиво рекомендовал бы поднять записи о длительности жизни солдат, употребляющих, так сказать, вклады доктора Асили. Я тоже хотел было усилить и свои, Ново-Серенские, части, его чудо-зельем, однако когда адъютант показал протоколы вскрытия солдат, решил повременить, ибо зелье молодого доктора высушивает организм и ведет к безвременной кончине. К тому времени, когда с континента пришлют подкрепление, нас всех переубивают, — щёки старика Моранжа пылали. — Предлагаю господам вооружиться перьями и подсчитать, какой путь решения данного инцидента будет для нас дешевле, а быть может и прибыльнее.

Кардинал и наместник Хикмета преглянулись. Лорин уже начинали мерещиться хлёсткие унизительные прозвища, которыми наградят её земляки. Она снова опустила глаза.

Воцарилось молчание.

— Я же сосчитал, и готов обсудить вычисления с вами. Дешевле и перспективнее нам будет одобрить данный союз, но я — отец, и я пристрастен. Так что извольте.

Лорин подавила всхлип:

— От имени Торгового Содружества, во имя Просветлённого и нашего Князя я готова принести эту жертву, ибо что есть цель жизни аристократа, как не служение своей Отчизне и всеобщему благу?.. И да хранит меня Просветлённый от злой магии дикарей…

Кто-то выкрикнул «хвала Просветлённому!».

Под конец собрания старику Моранжу уже несли записки с прошениями об аудиенции. Сделка состоялась.

* * *

В резиденции Моранжей было по-траурному тихо.

Старик наместник подписывал многочисленные бумаги, ставил сургучовые печати и сердито сверкал стеклами очков. Лорин сидела с ногами в кресле и пила какао. Оба молчали.

— Да разрази уже меня Просветлённый! — ругнулась Сара и поставила перед господином Моранжем высокую рюмку с бренди. Она по-хозяйски плеснула бренди и в какао. — Пейте-пейте! Всяко скорей уснёте, утро вечера поди мудреней. Невозможно смотреть на вас двоих!

Лорин сделала глоток и поморщилась.

— Папенька, Сару я забираю с собой.

— Угу.

— Но миледи!..

— Слушай, кто как не ты, обучит меня готовке и как это… бытовым делам? Дикарки меня примут за свою не скоро. А уж выглядеть неумехой сама понимаешь…

Служанка уже хотела разразиться очередной порцией негодования, но наместник громко поставил пустую рюмку и строго сказал:

— Лорин, ты знаешь, что я люблю тебя больше всего на свете. Тебе многое прощалось, на многое я закрывал глаза. Но как, скажи, как ты могла лгать на столь уважаемом собрании, да ещё подкреплять свою ложь именем Просветлённого?!..

Если бы оскорблённая невинность имела людское воплощение, им стала бы Лорин де Моранж.

— Папенька, что вы такое говорите!..

Наместник холодно смотрел на дочь поверх очков.

— Каждое сказанное мною слово было чистейшей правдой, иначе Просветлённый незамедлительно испепелил бы меня, даром что присутствовал кардинал Ренар, клянусь вам!

Смуглые пальцы сжали чашку с какао.

— Лучше скажите вашей бестолковой дочери, отчего лжи нет среди семи смертных грехов?

Из-за двери кабинета тихонько прыснул смешок Сары, который заглушил трескучий голос наместника.

— Лорин! Ты слишком много на себя берешь! Я не позволю тебе насмехаться над отцом!..

Но она уже заключила его в объятия и нежно чмокнула в нос…

______________________________

1 Non sum dignus — я не достойна