Где мой дом? (гет)

Джинни торопливо шла по коридорам второго уровня Министерства, крепко прижимая к груди мирно спящую дочку. Ее и без того негромкие шаги заглушал ковер с небольшим ворсом. Впрочем, потревожить кого-то своей стремительной походкой она не могла — рабочий день еще не начался, кабинеты стояли закрытыми, и отсутствие привычной суеты не настораживало.

В Штаб-квартире тоже было пусто. Только за одним из столов дремал какой-то мракоборец. При звуке открывшейся двери он оторвал голову от своих сложенных рук и подслеповато прищурился. А когда узнал вошедшую, вскочил на ноги, попутно роняя стул, и воскликнул:

— Миссис Поттер!

— Да тихо вы! — шикнула на него Джинни, глазами указывая на младенца.

— Прошу прощения, мэм, — виновато пробормотал он и принялся аккуратно поднимать стул.

— Мистер Поттер у себя?

— Я… эм… ну, знаете… — замямлил мракоборец.

Джинни, склонившись к дочке, чтобы поправить пеленку, тихонько хихикнула над заиканием бедняги. Да уж, этот простак попал впросак. Мало того, что уснул на рабочем месте и понятия не имел, где сейчас босс, так и не знал, что стоит предпринять с женой босса, ведь вчера всем было строго-настрого велено родственников в Отдел не допускать. Оттого отец Джинни, как неродной, просидел целый день в приемной и вернулся домой ни с чем. А Гарри, будь он неладен, Поттер и вовсе в семейное гнездо не явился. Ну ничего, сейчас она ему покажет, где соплохвосты зимуют!

Джинни двинулась в сторону кабинета мужа, все еще слыша позади невнятное блеяние. У самых дверей она развернулась и, смерив вполне себе начальствующим взглядом нерадивого сотрудника, спросила его имя.

— Фрай, мэм, — обреченно выдохнул тот и плюхнулся на стул.

Гарри оказался на месте и спал точно так же, как и бедолага Фрай, сейчас наверняка прощающийся со своей работой.

— Гарри, — позвала Джинни тихо, чтобы не разбудить малышку.

Он не отозвался, так что пришлось потрясти его за плечо. И картина в Штабе повторилась один в один — Гарри вскочил на ноги, шаря рукой по столу в поисках очков. Кресло его со скрипом отъехало назад, а Джинни закатила глаза. Эти бравые мракоборцы спросонья хуже маленьких детей. Не учат их разве быть готовыми ко всему?

— Горе ты луковое, — усмехнулась она, щелчком скидывая очки с его лба на нос.

— Родная, ты чего здесь? Что-то случилось? — забормотал Поттер, прогоняя остатки сна и переводя взгляд на наручные часы. — Мерлин всемогущий, да еще семи утра нет!

— О, а во сколько же положено жене приходить на прием к сильно занятому мужу? Выдайте, мистер Поттер, мне расписание с часами посещений! — запыхтела Джинни, до крайности возмущенная его замечанием. — И ты смеешь спрашивать у меня, что случилось? Это ты мне скажи, пока я вашу контору не разделала под орех!

— Джинни, слушай…

— Нет, это ты меня послушай, мистер большой начальник, — зашептала Джинни. — Я пока не знаю, что у вас тут происходит, но поверь мне, непременно выясню. Я не дура, не думай…

— Я вовсе так не думаю! — воскликнул Гарри, за что удостоился шлепка по плечу и разъяренного взгляда матери, чье дитя чуть не разбудили.

Поттер словно только что заприметил дочку на руках у жены и мигом захлопнул рот.

— Если ты решил, что Джинни спеклась, окончательно превратившись в домохозяйку и подсев на беременные гормоны, то жестоко ошибся, дорогой, — зашипела она, как заправская змея. Все-таки ругаться шепотом было противно ее огненной натуре, но муженек иного выбора не оставлял. — Ты сейчас садишься и все как духу, понял? И только заикнись про конфиденциальные данные и прочее.

— Джин, но я ведь правда не могу рассказать. У меня Устав и куча приказов. И это небезопасно. Мы ведь здесь не в квиддич играем, а ловим преступников.

— О, и что? Никого лучше моего братца на эту роль не нашли?

— Все не так просто, родная. Есть улики, есть обстоятельства. И я пока никак не могу повлиять на ситуацию, пойми. Дело передали моему заму. Но обещаю, с Роном все будет нормально.

— В этом я не сомневаюсь. Подержи-ка, — Джинни, придерживая дочку за голову, протянула кулек с ней мужу.

Убедившись, что Лилс в надежных отцовских руках, она принялась выискивать что-то в своей сумке. Вскоре на стол главы Управления мракоборцев лег пергамент, исписанный крупными округлыми буквами. Гарри склонился над ним, покачивая ребенка. По мере прочтения глаза его становились больше и в конце концов он поднял на Джинни совершенно ошарашенный взгляд.

— Общественный защитник?

— Да, — самодовольно кивнула Джинни и, удобно устроившись в кресле для посетителей, сложила руки в замок на животе. — Если ты не можешь мне ничего рассказать, как и ожидалось, и не можешь помочь брату, это сделаю я.

— Я вчера нанял ему адвоката, Джинни.

— Как там говорят маглы? Одна голова хорошо, а две…

— Орф? — разулыбался Гарри, пытаясь разрядить обстановку.

— Ну хватит! Если ты хотел показать, что читал книги, подаренные Гермионой мальчишкам — молодец. А я своего решения не изменю.

— А дети как же? Джеймс и Ал и так почти год прожили в Норе.

— Ох, Гарри, у тебя Эванеско головного мозга? Клянусь, ты ступаешь на опасную дорожку, ставя вопрос о детях таким образом. Подписывай ходатайство!

— Нет, Джинни, извини, — мотнул головой Поттер, отодвигая подальше бумаги.

Лили в его руках недовольно закряхтела, и Гарри принялся расхаживать с ней по кабинету. Джинни, словно львица во время охоты, не спускала глаз со своей жертвы и лихорадочно думала, стоит ли ей доставать свой козырь из рукава.

Даже гипотетическая мысль об этом претила ей и в принципе угрожать подобным было откровенно подло, даже низко. Но на долгие уговоры у нее просто не было времени. С подписью главного мракоборца это ходатайство Визенгамот рассмотрел бы в день подачи, назначив внеочередное заседание. Она бы получила допуск и к материалам дела, и смогла бы беспрепятственно посещать Рона. Без подписи рассмотрение встало бы в график и затянулось на Мерлин знает сколько времени.

Она не сомневалась, что муж что-то скрывает от нее. Не зря же он забыл дорогу в собственный дом, сделав исключение только для первых недель после рождения Лили. Казалось, что их семейная лодка дала течь. Осложнялось все прописанным целителями сексуальным покоем. Порой у нее даже закрадывались сомнения: а не завел ли он любовницу? Джинни старалась отгонять их, наслаждаясь крохами того внимания, что Гарри дарил, и убеждаясь, что он любит ее все так же сильно.

Но вчера, так и не дождавшись его ни к ужину, ни к уходу ко сну, не получив ни ответа на свои записки, ни поддержки в момент, когда она так нуждалась в крепком плече мужа, Джинни вдруг поняла, что больше нет ее сил сидеть в четырех стенах и бездействовать. Она порылась в многочисленных колдоюридических справочниках и отыскала законный вариант, который поможет ей наконец понять, какого дракла творится в этом дивном мире. Второе заявление стало ее маленькой импровизацией, до которой, как она думала, выводя ужасные слова на листе, дело не дойдет. Но вышло иначе.

Приняв решение, Джинни вынула из сумки тот самый пергамент и развернула перед собой на столе, расправляя скрученные уголки.

— Развод? — раздался шепот из-за спины, и Джинни вздрогнула, похолодев от осознания жгучей боли в голосе Гарри.

Он больше ничего не сказал, а она не смела повернуться, уже жалея о сделанном. Так же молча Гарри трансфигурировал из ближайшего стула люльку, аккуратно уложил туда дочь и, прихватив свой плащ, до странного похожий на плащ одного старого мракоборца, вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Гермиона никогда не считала себя изнеженной девицей, склонной страдать из-за неудобств и лишений. Скорее уж наоборот. Но после окончания войны иррациональные к тому времени тревоги вылились в одно непреложное правило: неважно где, неважно как, но для нормального сна у нее должно быть большое и тяжелое, такое, под весом которого и дышать трудно, одеяло. На этой почве они даже ругались с Роном, не желавшим разделять ее причуду и норовившим скинуть одеяло с кровати, как только она засыпала. Потеряв свой плотный защитный кокон, Гермиона порой не просыпалась, но начинала беспокойно вертеться в постели. Ей снились кошмары.

Нет. Гермиона не была изнеженной девицей. Но это чертово одеяло всегда должно было быть при ней. Одно такое она уже отложила для запланированной одиссеи в Андорру. Слава Мерлину, в шотландском доме их оказалось предостаточно.

Тем удивительнее было проснуться новым утром и понять, что уже вторую ночь подряд она нарушала свое правило, но только сегодня не страдала от тягостных, гнетущих сновидений и волнений. Вчера ни свет ни заря ее с дивана подняло не жгучее желание сразиться на дуэли с Северусом, а старый кошмар, с которым не справлялись ни Зелье сна без сновидений, ни терапия у профессора Экономидеса. Только, как бы глупо это не звучало, тяжелое уютное одеяло.

Но сегодня все было совсем иначе.

Пока не открывая глаз, Гермиона прислушалась к своему состоянию. Она не чувствовала холода и неудобства, наоборот. Щека ее лежала на чем-то твердом, теплом и успокаивающем — на груди Северуса Снейпа. Сама же Гермиона устроилась у него под боком, под правой подмышкой.

Она слышала медленный и ровный стук его сердца, отдававший легкой вибрацией в ее теле. Ощущала, как от его размеренного дыхания слегка шевелятся кудряшки на ее макушке. Понимала, что это приятная тяжесть его руки на ее плече дарит то чувство безопасности, с которым она проснулась.

Не желая будить Северуса, Гермиона тем не менее распрямила пальцы, до того сжатые в кулак, и осторожно, почти не касаясь, пробежалась по свитеру на его животе. Он был из тонкой шерсти и оказался приятным на ощупь, совсем не колючим.

Это все было так странно!

Гермиона не помнила, как уснула. Но точно знала, что Северус еще что-то рассказывал ей. Почему же не разбудил ее и не отправил в спальню? Почему не ушел сам? Он остался специально или, сморенный усталостью, просто провалился в сон?

Ей бы стоило сейчас встать, чтобы не ставить ни себя, ни Северуса в неловкое положение. Только вот совершенно не хотелось терять эту нечаянную близость. Вместо того чтобы поступить благоразумно, Гермиона, осторожно повернувшись, открыла глаза и приподняла голову.

Ей еще не доводилось ни с такого ракурса, ни с такого расстояния рассматривать Северуса Снейпа. Пожалуй, он бы и не позволил, будь в сознании, так беспрепятственно пялиться на него.

За недели вместе она привыкла не воспринимать его как своего бывшего профессора, будто образ, маячивший перед ней шесть лет в Хогвартсе, подернулся дымкой и растворился. Сейчас она смотрела на него исключительно как на обычного мужчину. Ну почти. И в этом новом статусе видела его словно впервые. Он был таким же некрасивым, с этим ястребиным носом, который от взгляда снизу казался больше, чем был на самом деле. Но глаза отвести не хотелось. Наоборот, касаться его взглядом, подсчитывать морщинки, скопившиеся в уголках глаз, даже дотронуться до бороды, кое-где тронутой сединой.

Гермиона резко зажмурилась, ощутив дежавю, такое стремительное и быстро исчезнувшее, что едва успела осознать его. Ей показалось, что такой момент уже случался между ними, — она уже водила взглядом по его лицу и даже представляла, как бы он выглядел сейчас без бороды. Она поспешила отогнать это неуютное, тоскливое ощущение, будто не принадлежала себе, и опустила глаза ниже, на его шею. Там, обычно скрытые за волосами, да и сейчас не слишком очевидно выделявшиеся из-под щетины, виднелись рваные шрамы, закупорившие его смерть. Непроизвольно пальцы ее дернулись, и Гермиона не стала гасить чудное желание дотронуться до рубцов.

Кончики пальцев прошлись по контуру отметин, изучая, проникаясь, чувствуя свою причастность. Щетина кололась, защищая уязвимое местечко на шее. Но Гермиона не могла остановиться. Она уже не думала о том, что своими действиями наверняка разбудит Северуса. Ритм его дыхания не менялся, ни один мускул пока не дрогнул в теле. И она, не отрывая взгляда, все водила и водила по шрамам как одержимая. А перед глазами мелькали, словно кадры кинохроники, события десятилетней давности.

Он неподвижен на полу. Рон кричит над ухом. Гарри уже уполз по тоннелю. А она зажимает дрожащими пальцами рану на шее. Кровь вытекает, но уже не так рьяно, фонтаном. Она студенистая, с пузырьками внутри, и Гермиона не знает, почему. Роется в сумке одной рукой. Склянки звякают: обезболивающее, бадьян, крововосполняющее. Фиал у него на шее — что в нем? — вливает в горло на свой страх и риск. Нет ни бинта, ни платка, ничего. Отрывает полосу от своей футболки. Заматывает, как может. Опускает его голову на грязный пол. Рон тянет за руку. Она уходит в тоннель и не знает, выживет ли он, помогла ли ему.

Выдохнув, она мотнула головой, отгоняя страшные воспоминания, и снова подняла глаза на его лицо. Замерла, встретившись с пронзительным темным взглядом Северуса.

Ее поймали с поличным. Это было не сложно, да?

Оставалось только догадываться, насколько давно он проснулся. Северус смотрел настороженно и испытующе, пытаясь ли предугадать, что она будет делать дальше, или точно ожидая, что в ту же секунду Гермиона вскинется и убежит, осознав наконец, с кем провела ночь, кого так невесомо касалась сейчас.

Ничего подобного она делать не хотела. Но внезапное напряжение, коего Гермиона вовсе не испытывала с минуту назад, заставило опустить взгляд.

— Мы уснули, — тихо произнесла она, пытаясь сгладить возникшую неловкость.

— Потрясающая наблюдательность, Гермиона, — съерничал Северус, а ей показалось, что за этой колкостью он и сам старался скрыть свое волнение.

Она не смогла сдержать смущенного смешка, убирая руку с его шеи, и в тот же миг почувствовала, как он бережно сжал ее плечо своими пальцами, подавая знак подниматься. Рука его заскользила в сторону, разрывая теплые объятия, и Гермионе не оставалось ничего другого, как приподняться, опираясь на его торс, чтобы перекатиться в сторону. Она провела ладонью по его животу, пытаясь удержать равновесие, отчего Северус как-то нервно дернулся и выдохнул хрипло. В следующую секунду она потеряла опору и оказалась лицом на мягких подушках дивана, а он — в стороне от нее, отвернувшись к окну. Его сплетенные за спиной пальцы слегка подрагивали.

— Извините, — пробормотала Гермиона, поднимаясь и пока не понимая, чем была вызвана такая его реакция, но чувствуя себя при этом виноватой.

Угли в камине давно остыли, и прохлада заползла в дом, мало заботясь о его обитателях. Гермиона обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Без недавней близости Северуса мороз быстро проник ей под свитер, пуская по коже стайку мурашек.

Он продолжал стоять все в той же позе, упершись рассеянным взглядом за окно. Гермиона не раз в прошлом ловила подобный у Живоглота. Кот замирал порой, глядя на то, что не положено видеть людям.

— Северус, все в порядке?

Заправив волнистые пряди волос за уши, чтобы не мешали, она закинула в топку пару поленьев из дровницы и зажгла огонь. И еще раз пробежавшись глазами по позе Северуса, вдруг залилась румянцем, довольно очевидным на ее светлой коже, складывая разрозненные кусочки в единый пазл.

Ох.

Момент стал еще более неловким. Гермиона провела рукой по волосам, будто снимая липкую паутину заполняющих сознание мыслей, совершенно неуместных по отношению к Северусу, как ей в тот момент казалось. А вынужденная напряженная пауза наконец-то была прервана его чуть хрипловатым голосом.

— В порядке, разумеется, — он, похоже, справился со своей проблемой и развернулся к ней, стряхивая невидимые пылинки с брюк. — Жаль, что вчера так и не удалось все обсудить, но сейчас на это нет времени. Поговорим по дороге, если вы не против.

Гермиона проследила за его взглядом, направленным на часы на каминной полке. Они показывали начало девятого.

— Не против, Северус, — кивнула Гермиона и, почувствовав потребность озвучить это, добавила: — я доверяю вам.

Северус ничего не ответил, но в глубине его глаз всего на долю секунды сверкнул теплый огонек. Он явно оценил это ее признание.

— Итак, что мы делаем сейчас? — вопросительно всплеснула руками Гермиона. Ей не хватало точного плана.

Переход к делу ему пришелся по душе. Вся неловкость испарилась без остатка, и он принялся разгибать пальцы, давая инструкции.

— Посмотрите пакет в прихожей. В нем какие-то приспособления от Джорджа Уизли. Я проверил на недружелюбную магию, но досконально не изучал. Если там что-то годное, положите в свой саквояж. И некоторые зелья пусть будут у вас на всякий случай. Я оставил набор на столе в кабинете. В остальном — на ваше усмотрение. Будьте готовы к выходу в десять часов. Тогда, по моим расчетам, к первой стоянке мы доберемся до темноты. А я отлучусь на час.

— Куда? — живо спросила Гермиона и шагнула ему навстречу, за что удостоилась кривоватой усмешки.

— Я ведь вам уже говорил. Нужно уточнить информацию по вашей ведьме, прежде чем соваться в ее логово. Надеюсь, библиотека Малфоев не была разорена министерскими.

— Насколько мне известно, из дома изъяли только темномагические фолианты и артефакты, — задумчиво проговорила Гермиона, вдруг вспомнив, о чем собиралась спросить еще вчера, но в пылу эмоций и переживаний, в первую очередь за Рона, упустила это. — Северус, почему Малфой сообщил вам о задержании? Какое он имеет отношение к делу?

— А вот это, — складывая руки на груди и хмурясь, начал Северус, — вам лучше знать. У младшего Малфоя интерес к вашей жизни или смерти, если угодно, ничуть не меньше, чем у вашего жениха.

Гермиона поджала губы. Ну и к чему был этот комментарий про Рона? Снейп ведь прекрасно знал, кем они друг другу приходятся, читал прессу, где проблемы в ее личной жизни исследовали вдоль и поперек, словно более важных вопросов не было во всей магической Британии.

— Рон — мой друг, — отзеркаливая его позу, буркнула Гермиона. — С детства. А иное нас не связывает уже очень давно. А Малфой — муж моей подруги. И если вы намекнете еще раз на что-то большее, готовьтесь чистить свои ботинки от последствий моей… несдержанности, — она скривилась, как будто съела целый лимон.

Хмыкнув, Снейп вышел из гостиной, оставив раздосадованную своей оправдательной речью Гермиону сводить в уме счеты то ли с ним, то ли с собой за этот акт откровенности.

Предаваться самобичеванию, впрочем, времени не оставалось. Заглянув на кухню, Гермиона попросила Лэнки приготовить горячих бутербродов и кофе в дорогу. Остальная провизия, рассчитанная минимум на месяц путешествия с палаткой по горам, уже была уложена в ее бездонную сумку. Совершать ошибок юности и вынужденно питаться подножным кормом совершенно не хотелось.

Лэнки выглядел откровенно расстроенным, в глазах стояли слезы, а уши дрожали сильнее обычного. Понимая причину его уныния, Гермиона присела перед домовиком на корточки и легонько сжала его сухие ручки.

— Мы постараемся не задерживаться долго. Вот увидишь, время быстро пролетит.

— Лэнки должен заботиться о своем хозяине, — пропищал эльф, не сумев удержать крупную слезу, скатившуюся по морщинистой щеке. — С хозяином происходит плохое, когда Лэнки запрещают быть рядом.

— С Северусом?

Домовик замотал головой и разрыдался. А Гермиона поняла, что эльф вспомнил о мистере Шафике.

— Ты не виноват, успокойся, пожалуйста, — ласково сказала Гермиона, еще крепче пожимая его ручонки. — Послушай, если я пообещаю заботиться о Северусе, тебе станет легче?

Лэнки благодарно кивнул.

— Ну вот и отлично, — Гермиона поднялась, в последний раз сжав тонкие пальчики.

Уже у выхода с кухни ее догнал скрипучий после слез голосок домовика:

— Хозяин тоже хорошо позаботится о мисс Гермионе.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Высокие кованые ворота мэнора пропустили Северуса в тот же миг, привычно обратившись в темную дымку тумана. Скрип гравия под ногами, когда Северус торопливо шагал к парадным дверям, отвлекал от роящихся в голове мыслей. Конечно же, о Грейнджер. Но не мог заглушить их полностью.

Удивительным образом Северус терял последние крохи самоконтроля рядом с этой девушкой. И их совместный… хм, сон был тому очередным подтверждением. Он ведь не собирался вчера оставаться в гостиной, но не смог побороть себя, оттолкнуть ее, сонную и такую беззащитную. И, кажется, эта ночь на неудобном диване вошла в копилку его лучших воспоминаний из-за оказанного ему доверия. Никто прежде не засыпал рядом с ним таким безмятежным, умиротворенным сном. А он не просыпался от таких ласковых прикосновений.

Салазар великий! Как же не хотелось отпускать ее. Да и в глазах Гермионы, как ни всматривался, он не увидел желания прерывать эту близость, оказавшуюся невероятно комфортной для двоих. Может, это могло перерасти во что-то большее? Только вот Северус подобного не мог себе позволить. Потому вскочил на ноги, как ужаленный, опуская покрытые ржавчиной окклюментные щиты, чтобы усмирить эмоции и реакции тела.

Он как никто понимал, что дело Грейнджер в конце концов разрешится. Она вернется в привычный мир, где ему ни в каком качестве места нет. Их пути непременно разойдутся, так к чему плодить ненужные сложности?

— Профессор Снейп? Вот так сюрприз!

Звонкий голос позволил сосредоточиться на реальности. В дверях его встречал не Драко, а молодая хозяйка поместья. Астория Малфой приветливо улыбалась, сложив ладони на заметно округлившемся животе. При этом выглядела она несколько настороженной, явно не ожидая увидеть такого гостя.

— Давно не профессор, миссис Малфой, — галантно поклонился Северус. — Прошу прощения, что побеспокоил в столь ранний час.

— Не стоит извинений, — склонив голову, ответила Астория и приглашающе махнула рукой. — Проходите, сэр. Вы по делу? К сожалению, Драко отсутствует, так что, боюсь, вы зря потратили время. Но прошу, составьте мне компанию за утренним чаем.

Они двинулись по холлу в сторону малой гостиной.

— С удовольствием. Благодарю, миссис Малфой. А где же мистер Малфой? Вчера я получил от него письмо и полагал, что мы сможем обсудить его содержание.

— В самом деле? — спросила Астория, поднимая на него удивленный взгляд. — Драко не предупреждал меня о вашем визите. И было бы странно в таком случае ему отлучаться. Он еще вчера отправился к родителям во Францию по семейным делам.

— Прямой договоренности у нас не было, все верно. Что ж, обсудим с ним все в другой раз. И раз уж я все равно здесь, — Северус остановился, и Астория вынуждена была тоже притормозить, — позволите воспользоваться вашим гостеприимством и посетить библиотеку?

Астория принялась расправлять складки на пышной юбке своего платья, оттягивая время. Просьба Северуса точно пришлась некстати, но она словно не могла придумать, как бы повежливее отказать своему бывшему декану. Все это явно читалось у нее на лице, но Северус не мог уйти ни с чем.

— Видите ли, миссис Малфой, я планирую покинуть Британию и провожу несколько исследований в связи со своими будущими путешествиями. А обращаться в библиотеку Министерства или Хогвартса не хочу по понятным причинам.

Объяснение это, кажется, полностью удовлетворило Асторию. Мило улыбнувшись, она указала рукой на массивные двустворчатые двери.

— Конечно, сэр. Книги в вашем распоряжении.

Они вместе зашли внутрь.

С момента его последнего посещения в библиотеке произошло мало изменений, разве что один из стеллажей был красноречиво пуст, будто говоря всякому вошедшему: «Здесь больше нет ничего противозаконного». Только вот Северус прекрасно помнил, какие на полках этих стояли издания. Да, связанные с темной магией, но абсолютно несодержательные. Скорее их можно было бы назвать легким чтением. Фолианты с темномагическими ритуалами никогда не выставлялись на всеобщее обозрение, а были надежно скрыты в тайнике. Интересно, они все еще там? Проверить это не представлялось возможным, ибо открытие хранилища требовало капли хозяйской крови.

Впрочем, Северус сейчас не нуждался ни в какой запрещенке. Одну нужную книгу он увидел сразу. Видимо, как дань уважения всем чистокровным задницам, справочник «Священные двадцать восемь» покоился на небольшом мраморном постаменте. А вот где искать сведения о ведьме из Энголастерса, он пока не представлял, да и делать это при свидетеле в планы Северуса не входило.

Но и здесь ему повезло. Домовик все никак не отзывался на призыв миссис Малфой, а она, обуреваемая желанием все же напоить своего гостя чаем, вышла на пару минут, чтобы лично отдать распоряжения. Этого времени Северусу хватило, чтобы скопировать нужные страницы о семействе Шафиков из справочника, надежно спрятать их и пролистать еще несколько фолиантов, самым полезным из которых оказался пятый том сборника «Метла и зелье: самые знаменитые ведьмы мира». Он не питал никаких иллюзий, поэтому не удивился, что ведьма из Энголастерса числилась в разделе кровожадных. Чтобы не терять времени, страницы про нее Северус тоже скопировал. И когда Астория вернулась в библиотеку с чаем, уже чинно сидел в кресле у окна и листал ничего не значащую книжонку о традициях зельеварения в Южной Азии.

— Индия? Так вот куда вы собираетесь? — Астория протянула ему чашку, и Северус принял ее, откладывая книгу в сторону.

— Хочу начать с этого направления, все верно, миссис Малфой.

— Уверена, это будет очень увлекательно, сэр. И вы, безусловно, заслужили… То есть после всего, через что вам пришлось пройти…

— Я понял, — отмахнулся Северус. — Не будем продолжать эту тему. Когда ожидается пополнение?

— Через пару месяцев, — покраснев, ответила Астория и отвела сконфуженный взгляд. Похоже, обсуждать вопросы деторождения с ним ей было крайне неловко.

Пока они вели непринужденную светскую беседу, плавно обходя вопросы прошлого, Северус водил взглядом по книжным шкафам, пытаясь понять, не упустил ли источник более существенных сведений. На одной из полок, почти под потолком, рядом с колдографией какого-то джентльмена, рьяно поправляющего свой шейный платок, он заметил обычную фотографию. На ней были запечатлены радостные Гермиона и Астория на фоне белого магловского здания.

Миссис Малфой оказалась весьма внимательной и, почувствовав интерес Снейпа, пояснила:

— Знаете, мы с Гермионой очень подружились. А они с Драко смогли отбросить былую вражду. Так что ее уход стал для нашей семьи большим ударом. А это, — она провела ладонью по животу, — и ее заслуга.

— В самом деле? — вздернув бровь, недоуменно спросил Северус.

— Да, — Астория призвала фото с полки и протянула ему. — Не думаю, что вам интересны подробности. Скажу лишь, что это фото сделано прошлой весной у магловской клиники, на лечение в которой меня и уговорила Гермиона.

Больше она ничего не рассказала, а Северус, конечно, не стал уточнять столь личные подробности. Вскоре он, поблагодарив хозяйку за радушие, покинул мэнор.

Дорога в шотландский дом не заняла много времени, но омрачилась начавшимся снегопадом. Стряхивая снежинки с пальто в прихожей, он ловил на себе взволнованный взгляд Грейнджер.

— Без пяти минут десять!

Она была слишком взвинчена и бледна, будто все время его отсутствия накручивала себя непонятно из-за чего. Она уже была собрана, сумка закреплена на поясе, буйство кудрей усмирено и заточено в привычный пучок.

Северус стянул перчатку с руки и перехватил ее за запястье, медленно проводя по внутренней стороне большим пальцем, пытаясь и успокоить, и измерить пульс. Но руку она тут же выдернула, округлив глаза.

— Опять! — прошептала, хватаясь за лоб. — Северус, со мной что-то происходит. Это уже было. И утром. И до этого несколько раз. Я не понимаю.

— О чем вы? — он ухватил ее за плечи, слегка встряхивая, чтобы она подняла на него взгляд.

— Это ощущение. Вы просили рассказать, если я вспомню что-то из прошлого Фионы. Но это не воспоминания, а… О, Мерлин, как объяснить? Я словно вылетаю на доли секунды из тела, из сознания. Вот и сейчас — вы коснулись запястья, и я знаю, так уже было, я это уже чувствовала, но это была не я, а…

— Тихо, тихо. Садитесь.

Он подтолкнул ее к стулу, вынул волшебную палочку и предупредил:

— Дышите спокойно. Постарайтесь расслабиться.

И взмахнул древком снизу вверх, вырисовывая восьмерку перед ее лицом и невербально произнося диагностическое заклинание. Гермиону окружило золотое свечение, после чего окутал прозрачный кокон, тягучий и дрожащий, как раскаленный воздух в пустыне. Она пораженно вздохнула. А Северус продолжил колдовать, чертя в воздухе руническую формулу. Появившаяся над головой схема светилась здоровым зеленым, лишь в нескольких местах переплетающиеся линии были зеленовато-голубыми, как чистая вода.

— Все в порядке, — заключил Северус, вспоминая, какой блеклой была эта схема до Рождества, когда Гермиона еще не была собой. — Но вам лучше остаться в доме. Изначально не стоило соглашаться на совместную вылазку. Здесь безопаснее. Защиту я обновил, и если что-то случится или понадобится, Лэнки всегда сможет перенести вас к Поттеру.

Она замотала головой.

— Нет, Северус. Вы без меня не пойдете. Мы вместе готовились. Есть то, что знаю только я, а что-то только вы. Вот увидите, мы будем отличной командой, — она улыбнулась. — Простите мне это. Время подходило, вас все не было, и я разнервничалась. А насчет защиты и всего остального, — посомневавшись, она положила ладонь ему на грудь, туда, где немного учащенно билось сердце, — здесь безопаснее всего. С вами.

Он сглотнул, пытаясь прочистить горло и придумать, как разрядить ситуацию. Но сердце предательски пропускало удар за ударом от ее слов, которые было до одури приятно слышать, а старые окклюментные щиты скрипели и не хотели опускаться, подчиняясь воле своего хозяина.

Северус перехватил ее руку, отводя подальше. Задержал в своей совсем на чуть-чуть, пожал, давая понять, что услышал ее, и отпустил, отступая к кабинету. Он дал себе время, копошась в ящиках стола дольше необходимого, забирая из лаборатории свою сумку с остальными зельями, давая Лэнки последние распоряжения. И когда вновь встретился с ней взглядом, уже выходя из дома, не чувствовал себя таким обезоруженным ее речью, ее касанием, ее присутствием.

Уже за границей защитного барьера, спокойно и твердо сжал ее ладонь в своей.

— Вы готовы?

После ее уверенного кивка они двое словно растворились в воздухе, а большая черная птица взлетела откуда-то с нависших веток и взвилась в высокое небо, испуганная громким хлопком аппарации.