Клон-2 (гет)

Маркус Юс почувствовал себя плохо в ту самую ночь, когда с его дочери сняли проклятье. Он лежал на постели в холодном поту и не мог пошевелиться. Казалось, что кто-то воткнул в тело тысячи длинных игл и, издеваясь, поворачивает их в разные стороны. Вскоре адская боль прошла, но силы так и не вернулись. Всю ночь и весь день он пролежал, не в состоянии даже встать. После обеда к нему прилетела сова из Хогвартса. В письме говорилось, что его дочь подверглась древнему обряду снятия проклятия, и теперь находится в школьной больнице. Маркус подумал, что ему не хватит сил аппарировать в Хогсмит, и, тем более, полететь туда на метле. Дрожащими от слабости руками он написал ответ, что в ближайшее время приехать не сможет, так как очень болен. Сова, ухая, улетела, а он подумал, что, наверное, будет хорошо, если Мэри не увидит, как он умирает.

Поздно ночью, когда он уже мысленно попрощался со всем белым светом, кто-то пришёл. Маркус услышал шум, а когда открыл глаза, то увидел… свою покойную жену Алису. «Вот я и умер, — подумал он с горечью. — Мэри, бедняжка, осталась ты совсем одна». Алиса открыла рот и произнесла:

— Папа! Что с тобой?!

Маркус подумал, что он не только умер, но и спятил. Почему Алиса называет его «папа»? И тут рядом с ней возник худой, длинноносый, похожий на вампира тип, который никак не тянул ни на архангела, ни на ангела, ни даже на херувима. Тип бесцеремонно отодвинул Алису и приблизил к Маркусу свой длинный нос. Мистер Юс сразу передумал умирать. «Если в раю заправляют такие существа, — а то, что Алиса после смерти попала в рай, он не сомневался, — то лучше я погожу». Длинноносый начал распоряжаться, Алиса куда-то исчезла, и вместо неё появилась домовуха с огромными зелёными глазами. Она поставила на стол большой саквояж и начала выкладывать склянки.

— Куда вы дели мою жену? — простонал Юс.

— Он бредит, — сказал длинноносый.

— Верните Алису! — прокричал слабым голосом Маркус.

— Он не бредит! Просто папа принял меня за маму! — раздался голос позади «вампира».

— Мистер Юс, вы меня слышите? Я — профессор Снейп из Хогвартса. Я привёз вашу дочь домой.

— Мэри! Где она? — спросил Юс, задыхаясь, и приподнялся.

— Я здесь, — сказала Мэри и подошла поближе.

Маркус глянул на девушку и не поверил своим глазам.

— Это и есть Мэри, — сказал Северус. — Теперь, когда с неё сняли проклятье, она выглядит так. Директор писала вам об этом. Вы получили письмо?

— Да-да, — ответил Маркус и ошарашено перевёл взгляд на профессора. — Это действительно Мэри?

— Папа! Это я! Помнишь, когда мне было шесть лет, я на тебя рассердилась, за то, что ты не разрешил мне погладить вурдалака? Ты тогда целый месяц лысый ходил!

— Да, точно, волосы никак не хотели заново отрастать, — сказал Юс удивлённо.

— А когда мне было восемь, ты подарил мне четырёх клубкопухов, а потом три дня чихал.

— Было дело, — смущённо усмехнулся Маркус.

— А когда мне было десять…

— Давайте продолжим вечер воспоминаний в другое время, — вмешался Северус. — Мистер Юс, я принимал участие в ритуале снятия проклятия с вашей дочери, и могу письменно заверить, что эта девушка — Мэри Юс. Кроме того…

Северус рассказал Маркусу о родстве Юсов с Гриндевальдом, о Еленке Вольске, и о самом обряде. Услышав всю историю, Маркус прослезился.

— Бедная Алиса. Я помню, как она мучилась. Такая красивая и такая несчастная! Я что только ни делал: лучших целителей приглашал, во все крупные клиники её возил — бесполезно. Говорили, что она не хочет жить, поэтому умирает, — сказал Маркус и, закрыв лицо руками, зашёлся в бесшумном плаче.

— Папа!

Мэри села рядом и обняла его за плечи.

— А ведь я догадывался, что здесь замешано какое-то тёмное колдовство, — сказал Маркус, взяв себя в руки. — Но никто ничего не смог определить! Мэри, — он повернулся к ней, — ты так похожа на свою мать! А я подумал, что попал на тот свет, когда увидел тебя!

— Простите, это моя вина, — сказал Северус тихо. — Мне следовало быть деликатнее.

— Что вы! — воскликнул Маркус, утирая глаза. — Я должен сказать спасибо вам и этому профессору…

— Дамблдору, — подсказала Мэри. — Я тебе о нём писала.

— Да, да. Дамблдору. Вы вернули мне мою Мэри, и я просто счастлив.

Он взглянул на Мэри так, что у Северуса вдруг защемило сердце: в этом взгляде был и восторг, и радость узнавания, и тихая грусть. Юсы крепко обнялись и долго так сидели, как будто боялись, что потеряют друг друга. В подобные минуты Северус обычно язвил, но с удивлением обнаружил, что яд его иссяк, и ему тоже захотелось, чтобы его кто-нибудь точно так же об... О, нет! Маркус, похоже, прочитал его мысли. Он оторвался от дочери и, расставив руки, заявил:

— Позвольте мне вас поблагодарить.

— Что вы, что вы, не нужно, — сказал Северус, отступая на шаг назад.

Юс подошёл и совершенно по-простецки обнял Северуса и даже похлопал по спине. Мистер Юс был мужчиной богатырского телосложения и выше Северуса на полголовы. Утонув в объятьях великана, тощий Северус почувствовал себя маленьким мальчиком.

— О Мерлин! Что же я стою! В доме такая радость, такой гость, а я вам даже чаю не предложил!

— Я думаю, это лишнее, — сказал Северус.

— Нет, нет. Я настаиваю! — добродушно прогремел Юс, к которому, видимо, вернулись утраченные силы.

Через полчаса Северус сидел за семейным столом Юсов и пил вкуснейший в своей жизни чай. Юсы сидели в обнимочку и радостно потчевали гостя разными вкусностями. Стролли тоже усадили вместе со всеми, хотя она и порывалась сбежать на кухню. Маркус рассказывал смешные истории своего детства и детства Мэри, а она звонко смеялась и смотрела на всех ясными, лучистыми глазами. Северус подумал, насколько отличается этот взгляд от того, каким смотрела на него Мэри-номер два. Ни кокетства, ни упрямства, ни стремления доминировать, а лишь обнажённая доброта и израненная наивность. И мысли чистые, как слеза младенца. Поразительно, как правнучка великого тирана оказалась такой удивительно светлой личностью. А ведь в ней к тому же есть частица Альбуса Дамблдора…

Северус поймал себя на том, что невольно залюбовался Мэри. Было невыразимо приятно купаться в тёплых лучах её взгляда.

«Повезло тебе, Игнотус, — думал Северус. — Тебя любит такая девушка, непонятно только, за что? А ведь ты, бестолочь, не оценишь, не поймёшь, какой бриллиант тебе достался!.. Вот и помучайся».

Неожиданно Маркус перестал балагурить, схватился за сердце и стал заваливаться на бок. Северус вскочил и перенёс великана на кровать.

— Что с ним? — обеспокоено спросила Мэри.

— Ничего страшного, — сказал Северус и приказал Стролли принести ему зелья.

Вдвоём с домовухой они обхаживали Маркуса в течение часа. Тот тяжело дышал и бормотал, что не дело заставлять гостя ухаживать за хозяином. Когда Юсу полегчало, Северус сказал:

— Стролли, ты останешься здесь, будешь присматривать за Маркусом и держать со мной связь.

— Профессор! — подала голос Мэри. — Позвольте мне не возвращаться в школу. Я хочу побыть с отцом.

— Хорошо, — сказал Северус, не глядя ей в глаза.

— Мне только хотелось бы, чтобы вы передали привет…

— Профессору Дамблдору? — спросил он.

— Да, — смущённо ответила она.

Северус кивнул, а потом опомнился и поспешно сказал:

— Мэри, если ты решишь написать кому-то в Хогвартс письмо, или ещё как-то связаться с… кем-нибудь, то делай это через меня, угу?

Мэри сказала «да», и глаза её наполнились слезами.

— Всё будет хорошо, Стролли присмотрит за твоим отцом, а я приеду в воскресенье.

Северус попрощался и вышел из дома. На горизонте начал заниматься равнодушный рассвет. Северус шёл по безлюдной улице и размышлял о том, что всё устроилось как нельзя лучше: Мэри Юс будет сидеть дома, клон будет учиться вместо неё, и он, Северус, полностью контролирует ситуацию. Всё вышло просто замечательно, но на душе почему-то было паршиво…

* * *

Утром директор школы Минерва Макгонагалл забрала Мэри-номер два из больничного крыла и привела в большой зал, где уже собрались все ученики и учителя. Минерва во всеуслышанье рассказала историю освобождения Мэри от проклятья, опустив некоторые факты, которые не красят облик министерства, и в итоге объявила:

— И вот наша обновлённая Мэри вернулась к нам! Давайте поддержим её аплодисментами!

Мэри вышла вперёд, и раздались одинокие хлопки — видимо, дети ещё не успели понять, в чём дело. А потом какой парень с Гриффиндора выкрикнул «Вау!», все рассмеялись и громко захлопали, а некоторые даже в порыве чувств заулюлюкали. Мэри, довольно улыбаясь, разглядывала однокашников и кокетливо пожимала плечиками.

— Что ж, Мэри, иди садись на своё место, и мы продолжим, — громко сказала Макгонагалл.

Мэри поколебалась, не зная, куда идти, но тут её позвали подруги; тогда она с улыбкой гордо прошествовала к столу Пуффендуя и изящно опустилась на скамью. Лукаво оглядев зал, она нашла Северуса и подмигнула. Он в ответ улыбнулся одними глазами, а потом покосился на Игнотуса. В выражении его лица Северус отчётливо распознал боль и ревность.

* * *

Вечером в «Кабаньей голове», как всегда, в компании с зелёной бутылкой сидели Игнотус, Аберфорт и Путэн. Таверну было не узнать: деревянные столы были выскоблены добела, пол чисто выметен, нигде не было ни пыли, ни паутины. На весёленьких скатертях стояла чистая посуда и даже — в маленьких вазах — цветы. Аберфорт в чистой мантии и с расчёсанной бородой оглядывал своё заведение и восхищался:

— Эта Еленка, я вам скажу, просто клад! У меня выручка за сегодня такая, какая за неделю не набегает!

— А всё-таки жаль, что ты не Лорд, — грустно сказал Путэн Игнотусу. — Ты знаешь, я первый раз в жизни почувствовал себя значимым человеком.

— Да, я не Лорд, — ещё более грустно сказал Игнотус. — Но мы же с тобой друзья?

— Конечно! — сказал Путэн и предложил: — Выпьем?

— Выпьем.

Они выпили, но весело от этого не стало.

Вошла Еленка в чёрной мантии с белым воротничком.

— Мистер Аберфорт, — сказала она. — Помогите мне сосчитать бутылки на верхней полке, а то я не достаю.

Аберфорт с готовностью встал и пошёл за женщиной. Вольдемар и Игнотус посмотрели ему вслед, а он обернулся и показал им большой палец.

— Вот и у Эйба жизнь наладилась, а мне что-то не везёт, — начал сокрушаться Игнотус. — Ты понимаешь, она меня не помнит, а его помнит!.. Меня — не помнит! А его — помнит!

— В результате амнезии человек может помнить только значимые события, — заявила бутылка.

— А я для неё не значимое событие, да?! Я для неё, оказывается, ноль без палочки! — пьяно прокричал Игнотус.

— Тише, тише, — сказал Путэн и опустил руку на плечо товарища. — Не помнит — вспомнит! Прально я гврю? А вообще, все бабы — дуры.

— Я бы попросила, — обиделась бутылка.

— Ик! К тебе это не относится, — поспешил добавить Вольдемар. — Моя-то тоже ушла, предствляешь?

— Куда? — удивился Игнотус.

— А! — Путэн неопределённо махнул рукой. — К другому. Как узнала, что меня посадили, так и… — Вольдемар громко пропыхтел. — В тот же час собрала манатки, и нет её.

— Выпьем? — предложил Игнотус.

— Выпьем.

…

— Что же это нас с тобой женщины не любят, а? — спросил Игнотус.

— Пить надо меньше, — сварливо произнесла бутылка.

— А давай, мы их тоже любить не будем? — предложил Путэн.

— А кого любить? Мужиков, что ли? — с сомнением спросил Игнотус. — Ты меня любишь, Вольдемар?

— Ик! Да! — он выразительно кивнул и закрыл глаза… — Но! — он с трудом разлепил их и поднял указательный палец. — Как друга.

— И я тебя.

— Дай, я тебя поцлую, — сказал Путэн, раскрывая другу объятия.

Они обнялись и приблизили друг к другу вытянутые трубочкой губы.

— Стоп, — сказал Игнотус, вставляя между ними ладонь. — По-дружески.

— Да! — согласился Путэн, и они совершенно «по-дружески» троекратно расцеловались.

Наблюдая эту сцену, бутылка фыркнула и скривилась.

— Выпьем? — предложил Путэн.

— Выпьем.

Пришёл Аберфорт. Лицо его излучало довольство.

— Так, сынки, давайте-ка топайте по домам, я закрываюсь.

— Слышь, — доверительно сказал Игнотус пребывающему в нирване Путэну, — он хочет остаться с Еленкой один на один.

Путэн очнулся и осклабился.

— Эйб, тебе сто лет в обед, а ты про женщин думаешь, — укоризненно сказал Игнотус.

Аберфорт не стал разубеждать их в своих намерениях, а просто нетерпеливо выставил за дверь.

* * *

Северус прилёг отдохнуть. События последних бешеных дней требовали тщательного анализа. Однако в голове всё так перепуталось, и он решил, что вернётся к этому занятию после не менее, чем семичасового сна. Что-то он забыл… Что-то чрезвычайно важное и имеющее отношение к обеим девушкам.

Он попытался уснуть, но не смог. В мозгах занозой мешала мысль о чём-то... «Нет, не могу вспомнить». Пока голова занималась интеллектуальной деятельностью, тело, находясь в непривычном бездействии, стало напоминать ему, что он — мужчина, который уже сто лет не занимался удовлетворением необходимых физиологических потребностей. Северус расстегнул штаны и прикрыл глаза.

Он вспомнил летний вечер, когда ему и ей было по четырнадцать. Он позвал её купаться, и они весь день провели на речке, наслаждаясь мягкой водой, ласковым солнцем и глупой болтовнёй о том и о сём. Наступили сумерки, и берег опустел. Стало прохладно, но вода ещё сохранила дневное тепло. Он забежал в речку по грудь и позвал её. Она подошла совсем близко, ей было холодно, и он обнял её, чтобы согреть, и обалдел от запаха её кожи. Они простояли, обнявшись очень долго; Северус, скованный диким возбуждением, не решался шевельнуться. Тогда она сама неумело поцеловала его в губы и притронулась рукой там… Это было самое яркое, самое восхитительное ощущение в его жизни. И самое сокровенное.

Неожиданно раздался стук. Северус хотел послать подальше позднего посетителя, но потом подумал, вдруг что-то случилось. С трудом застегнув штаны, он открыл дверь. И тут же оказался в ловушке тонких рук и золотистых волос: Мэри крепко обхватила его за талию.

— Что ты здесь делаешь, Мэри? — спросил он после того, как завёл её в комнату и, с опаской выглянув в коридор, захлопнул дверь.

— Ты же сам сказал, со всеми проблемами приходить к тебе, — заявила она и запрыгнула на кровать.

— Что у тебя стряслось? — спросил он, усаживаясь на стул.

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня на ночь, — сказала она, теребя краешек подушки.

— Ты с ума сошла? Прийти сюда ночью только ради этого?!

— Не только, — она многозначительно посмотрела на него. — Сегодня один мальчик пригласил меня на свидание.

«Что?! Только этого не хватало!» — подумал Северус.

— Кто? — резко спросил он.

— Брайан Вайт из Гриффиндора.

«Этот очкастый ублюдок?! Прибью!»

— И что ты ему сказала?

— Ничего. Он мне нравится, конечно, но я…

«Он ей нравится?! Убью обоих!»

— Мэри, подойди ко мне, — сказал Северус.

Она подошла, бесцеремонно уселась ему на колени и обняла за шею. Он внимательно посмотрел ей в глаза.

«Она думает о нём. Эта вертихвостка всё время думает о ничтожном гриффиндорском червяке! Сегодня она о нём мечтает, завтра она с ним переспит, а послезавтра разболтает мальчишке всё на свете. Я её теряю!»

— Девочка моя, по-моему, ты слишком хороша для этого Вайта, — сказал Северус тихо и проникновенно. — Он, может быть, неплохой парень, но рядом с ним ты будешь выглядеть как… обычная девчонка. А ты девушка в высшей степени особенная.

«Кажется, подействовало. Теперь нужно закрепить успех», — подумал он, оценив её реакцию.

— Ты хотела, чтобы я поцеловал тебя на ночь?

— Да, это просто… девчонки шутят так, когда обсуждают свидания с мальчиками, — пробормотала она смущённо и выжидательно посмотрела на него.

— Я могу, если ты хочешь, — прошептал он ей на ухо.

Мэри вздрогнула и мотнула головой. Тогда он поцеловал её, вложив в это действо всю нежность и страсть, которые смог обнаружить в себе; а потом снова заглянул в её восхищённые глаза.

«Так-то лучше, — подумал он. — Попробуй сравниться со мной, слюнявый очкарик».

Мэри пришла в себя после пережитого и неожиданно стукнула Северуса по руке.

— За вчерашнее, — объяснила она в ответ на его удивление.

Потом он выпроводил её из комнаты и проследил, как она, радостно подпрыгивая, побежала к себе.

Улёгшись на кровать, он решил продолжить прерванное визитом Мэри занятие. Закрыть глаза… Речка… тихий плеск волн… прохладный воздух… нежная ручка Лили… её глаза… Такие… Голубые?... Ох! Оу! Хорошо…

Освободившись от всего лишнего, Северус безмятежно уснул, не зная, что у двери его комнаты сидит пьяный Игнотус и, на чём свет стоит, шёпотом проклинает своего двойника. Потому что несколько минут назад профессор зельеварения лично наблюдал, как Мэри Юс нежно прощается с Северусом Снейпом и даже даёт себя чмокнуть в щёчку.

— Я его убью! — злобно шептал Игнотус. — Я его просто убью.

* * *

Северус Снейп видел сон. Во сне к нему приходили разные люди, что-то говорили, что-то советовали, за что-то осуждали, ругали. А потом все они разом исчезли, и появилась большая толстая крыса. Она обнюхивала пространство розовым носом, а потом вдруг рявкнула:

— Хватит спать, дела простаивают!

Северус проснулся и резко сел. «Крыса! Вот о чём я пытался вспомнить! Крыса номер шесть, которая по всем расчётам должна была умереть, жива и здорова! Мэри что-то с ней сделала. Что?!»

— Стролли! — позвал он.

Домовуха появилась через несколько секунд и запричитала:

— Хозяин, мистеру Юсу опять плохо.

— Стролли, перенеси меня к ним. Сейчас же.

Северус накинул мантию, и они исчезли.

* * *

Игнотус, после долгих колебаний, наконец, решился осуществить задуманное. Он ворвался в комнату Северуса и… не обнаружил в ней никого. Посмеявшись над собой, он с досады врезал по подушке Северуса и, не в силах совладать с усталостью, плюхнулся на постель и заснул.

Проснулся Игнотус оттого, что кто-то щекотал его лицо. Он открыл глаза и увидел смеющуюся Мэри.

— Привет, — сказала она. — Я пришла пожелать тебе доброго утра.

— Мэри? — спросил он удивлённо. Ночные события напрочь выветрились из памяти, и он полагал, что находится у себя.

Мэри улеглась рядом, сложив ладошки, и сказала:

— Ты знаешь, я всю ночь не спала: думала о тебе. Всё-таки ты лучше всех. Поцелуй меня.

— О, Мэри, — пробормотал он, не веря своему счастью.

Они лежали, не разжимая крепких объятий и неистово целуясь. Игнотус подмял её под себя и стал шарить по желанному телу. Мэри, почувствовав его возбуждение, изумлённо посмотрела на него и запустила руку вниз, чтобы понять, что же такое твёрдое упёрлось ей бёдра. Он восхищённо охнул и одним движением обнажил ей ноги.

— Что здесь происходит? — раздался холодный голос.

Они уставились на Северуса, как на привидение. Мэри тут же соскочила с кровати и забилась в угол комнаты. Игнотус возмутился:

— Что тебе тут надо? Уходи.

— Я бы с удовольствием, но это моя комната.

Мэри округлила глаза и зажала рот рукой. Игнотус бросил на неё быстрый взгляд и понял, что она приходила вовсе не к нему, а к… нему! Глухая ревность поднялась из глубины и заглушила все остальные чувства.

— Чем ты её опоил? — спросил он злобно. — Она не может любить тебя такого… такого… мерзкого.

— Мэри, выйди, — приказал Северус.

Она выскочила из комнаты, как ошпаренная.

— Значит, меня она любить не может, а тебя — такого замечательного — может? Да ты даже мизинца её не стоишь! Ты — глупый, эгоистичный, инфантильный маменькин сынок! Ты её чуть не изнасиловал!

— А ты — старый, злобный, лицемерный подонок! Что ты с ней сделал? Почему она бегает к тебе при каждом удобном случае? Ты её совратил!

— Я — не ты! Я всегда отдаю себе отчёт в своих поступках. А ты способен лишь воспользоваться удобным случаем, чтобы удовлетворить свою похоть!

— Неправда! Я люблю Мэри.

— А также Сиби, Рози, Нарси и других доверчивых дурочек. Так вот, Мэри ты не получишь! Она не для твоих грязных лап!

Северус подошёл ближе и схватил Игнотуса за грудки.

— И если я узнаю, что ты тронул её хоть пальцем…

Игнотус с окаменевшим лицом схватил Северуса за запястья и прошипел:

— Мэри не твоя вещь, она всегда любила меня, и ещё я узнаю, какой гадостью ты её поишь. Она будет моей!

— Никогда, — в свою очередь прошипел Северус.

Они стояли, не отрывая друг от друга ненавидящих глаз, пока Игнотус вдруг не предложил:

— Дуэль?

— Согласен, — сказал Северус. — Где и когда?

— Сегодня вечером.

— Сегодня я не могу, у меня коллоквиум. Давай завтра.

— Завтра у меня семинар по зельям в Мунго, — сказал Игнотус.

— В субботу?

— В субботу мы с Минервой идём в театр. Может, в воскресенье?

— В воскресенье я иду в гости. На целый день, — сказал Северус.

— Тогда в понедельник, — предложил Игнотус.

— Хорошо, в понедельник. В девять?

— Да. Где? — спросил Игнотус.

— Дай подумать… на квиддичном поле.

— Тогда в девять рано. В одиннадцать? — предложил Игнотус.

— Угу, — согласился Северус. — Условия?

— До первой крови? — спросил Игнотус.

— Не смеши меня.

— Тогда до потери сознания.

— Уже лучше, — заметил Северус.

Игнотус усмехнулся, и Северус прочёл в его глазах превосходство. Ещё бы, со Старшей палочкой ему любой по зубам. «Посмотрим, чья возьмёт», — подумал Северус.

Когда Игнотус ушёл, Северуса пронзила запоздалая мысль о том, что дуэлью никаких вопросов не решить, что он опять по вине Игнотуса ввязался в глупую авантюру, а ему ещё необходимо закончить работу над Гениалиссимусом. Благо, теперь он точно знает, что надо делать.