Клон-2 (гет)

Северус Снейп с утра, как всегда, принимал пациентов. С тех пор, как в округе разнеслась новость, что он уезжает, людей с недугами разной степени излечимости стало больше раза в три. Кто-то приходил, чтобы запастись зельями, кто-то — чтобы получить дельный совет на случай внезапного недомогания, кто-то — чтобы отдать дань уважения и выразить надежду на скорую встречу, а заодно — выведать планы Северуса на будущее. Гостиная была полна народу, а люди всё приходили, оставляя прыгающие от нетерпения мётлы на крыльце. Некоторые пациенты, те, кто пользовался особым доверием хозяев, прибывали через камин. В комнате не хватало стульев, а бедняжка Стролли совсем забегалась, предлагая гостям содовую и тыквенный сок.

Северус и сам не знал, как так получилось, что у него оказалось столько клиентов. Когда-то давно он поселился здесь, чтобы побыть в покое и одиночестве. Сначала он, привыкший жить в постоянном напряжении, ждал, что вот-вот откроется дверь, или засияет зелёным пламенем камин, и его вновь куда-нибудь позовут. Но время шло, а никто его не звал. Потом наступила осень, он с удивлением обнаружил, что ему не надо идти на урок, не надо всё время куда-то спешить или кого-нибудь спасать.

Стоявший на отшибе домик и бескрайнее море весьма располагали к размышлениям о смысле жизни, а появившееся вдруг свободное время давало простор для реализации давней мечты — создать зелье для активизации скрытого в каждом волшебнике магического потенциала. Не секрет, что подавляющее большинство колдунов используют лишь четверть своих способностей. Другие три четверти — таятся глубоко внутри, спят беспробудным сном, и проявляются лишь в минуты крайней опасности, да и то не у всех. Накопленных денег хватило на создание мини-лаборатории, и Северус взялся за дело. Но… Талант ведь не спрячешь. Однажды он помог случайно забредшему к нему селянину избавиться от весьма болезненных последствий применения приворотного зелья. Тот хотел было утопиться, но так ослаб от любовных мук, что просто лежал на камнях возле дома Северуса и тихо стонал. Оказалось, что малый был видным женихом, сыном богатого землевладельца, и какая-то коварная девица решила его приворожить, причём, совершенно варварским способом — доза выпитого зелья могла бы «влюбить» и слона. После этого к Северусу наведался ещё один пациент. Случай был серьёзный и комичный одновременно — человек хотел увеличить размер своего мужского достоинства, но, видимо, не рассчитал дозировку раздувающего зелья. Мужчина появился поздно ночью, волоча впереди себя тачку с приаповым жезлом. Излечив незадачливого любовника от недуга и заверив того в полнейшей конфиденциальности, Северус подождал, когда счастливый пациент улетит на метле к своей любимой, и вдоволь посмеялся. С тех пор пошло-поехало. Люди приходили каждый день, отрывая Северуса от исследований. Поначалу он злился, но потом махнул рукой и даже выделил пару часов, чтобы заниматься больными. Затем пара часов превратилась в три, затем — в четыре, в пять. И он вдруг понял, что ему нравится лечить людей, видеть результаты своего труда и слышать слова благодарности. Впервые в жизни на него смотрели не с презрением и опаской, а с уважением и даже благоговением, хотя он всегда был строг и сдержан по отношению к своим пациентам. Северус был бы почти счастлив, если бы не постоянное ощущение невыполненного долга. Где-то в потёмках души под толстым слоем горечи скрывалось это неприятное чувство, мешавшее наслаждаться простыми радостями…

А потом явилось это чудо. Игнотус. Со своей бестолковой домовухой и болтливой зелёной бутылкой. Стабильный образ жизни, выверенный до минуты режим дня и продуктивный сон — всё полетело в тартарары. Конечно, можно было бы выставить нарушителя спокойствия вон, но отказывать в приюте человеку, спасшему тебе жизнь — нет, это, по мнению Северуса, было равносильно предательству. Вспоминая, как Игнотус выхаживал его, обессиленного, в течение многих недель, поил лекарствами, мыл, одевал, развлекал и выносил на руках посмотреть на ласковое летнее солнце, Северус испытывал смесь благодарности, раздражения и смущения. А Игнотус, не подозревая, какие сложные эмоции вызывает у своего двойника, беспечно предавался удовольствиям, шумел, принимал гостей, ходил на свидания, частенько возвращаясь поздно ночью или на другой день. Однажды его не было три дня. В первый день Северус наслаждался покоем, на второй — слегка встревожился, а на третий — места себе не находил. Когда же пропажа, наконец, явилась, он раздражённо сказал:

— Мог бы и предупредить.

— Прости, у Сюзанны муж неожиданно уехал в командировку, не мог же я упустить такой ша… А ты, никак, беспокоился обо мне?

— Мне нет дела, как ты проводишь свой досуг, но уйти так надолго и не сказать, куда — это безответственно!

— Понял, в следующий раз, когда у Сюзи уедет муж, ты узнаешь об этом первым.

— Ты — маньяк!

В общем, жить с ним было невозможно, а прогнать — невозможно вдвойне.

* * *

Северус отпустил очередного пациента и сказал:

— Следующий.

Вошла дама весьма приятной наружности и с заплаканными глазами.

— Сеньор, мне нужен совет, — начала она говорить с придыханием.

— Слушаю вас, — Северус внимательно посмотрел на даму.

— Мой муж, он… совсем охладел ко мне, — последние два слова она произнесла плачущим голосом, а потом достала кружевной платочек и шумно высморкалась.

— Всё ясно. Милочка, вы ошиблись дверью. Вам — на второй этаж, — сказал Северус, указывая пальцем вверх, — кабинет прямо над моим. Стролли, проводи даму.

Стролли тотчас появилась и сочувственно прошелестела:

— Пойдёмте, сеньора.

— Да, Стролли, — Северус подозвал домовуху поближе, — и всех экзальтированных дамочек сразу спроваживай наверх, чтоб не отвлекали. Следующий!

* * *

Стролли повела даму по лестнице на второй этаж и остановилась перед дверью, на которой висела вывеска: «Консультации по семейным вопросам».

— Вам сюда, — тихо проговорила домовуха, и в её огромных глазах можно было увидеть трепет, который возникает перед встречей с чем-то великолепным и прекрасным.

Дама кивнула, судорожно вздохнув, а домовуха медленно и торжественно постучала.

— Открыто, — раздался голос.

Стоило даме войти, как Игнотус тут же встал из-за стола и направился к ней.

— Мерлин, сеньора Хуанес, вы, как всегда, обворожительны! — он поцеловал даме руку и, приобняв её за талию, проводил к креслу. — Но что произошло? Почему ваши прекрасные глаза затуманены печалью? — усадив женщину, он материализовал стульчик и уселся напротив неё так, чтобы их колени соприкасались.

— Ах, сеньор Дамблдор, меня привело к вам горе.

— В самом деле? — Игнотус сочувственно и проникновенно заглянул сеньоре Хуанес в глаза, положив руку на её коленку.

— Вы понимаете, я слышала, что вы можете помочь в таких ситуациях, — женщина всхлипнула и бросила взгляд на его руку. — Дело в том, что мой муж на меня почти не смотрит, он… совсем перестал мной восхищаться! И мне кажется, что у него кто-то есть.

— О, ну, если это так, то он просто слеп! Как можно не восхищаться такой безупречной кожей, такими удивительными глазами, такими потрясающими волосами! Будь я художником, то я писал бы с вас картины днём и ночью… И особенно ночью.

Игнотус взял её руку и поцеловал кончики надушенных пальцев, не отрывая взгляда от глаз сеньоры.

— Вы меня совсем смутили, я вовсе не такая красотка, как вы говорите, и мне уже далеко за…

— Как вы не правы! Вы не должны говорить о себе такие ужасные вещи! Что такое возраст? Разве ваша красота подвластна времени? Нет! Она как вино — чем старше, тем слаще… Как эти восхитительные губы, — Игнотус слегка склонился и посмотрел на её губы, — алые и сладкие, как кагор.

Дама приоткрыла рот и тихонько вдохнула. А Игнотус наклонился к её уху и продолжил:

— Вы прекрасны, и если ваш муж не ценит этого, то он скоро, очень скоро обзаведётся ветвистыми рогами, — голос его стал низким и почти перешёл в шёпот.

— Да, да. Точно. Именно рогами! — женщина улыбнулась и посмотрела на Игнотуса с решимостью.

— Вот это правильно, улыбайтесь, — он взял её ладони в свои и сложил их лодочкой. — И не нужно плакать. Красивая женщина должна ронять слёзы только от радости или от экстаза. Потрясающего любовного экстаза, в котором она дарит своё прекрасное тело, а взамен получает наслаждение. И хоть ваше тело скрыто под этой безликой мантией, я уверен, оно достойно наивысшего наслаждения, какое только может предложить мужчина.

С этими словами Игнотус, как бы невзначай, погладил сеньору Хуанес по бедру.

Женщина сильно выдохнула, откинулась на спинку кресла и стала обмахиваться веером.

— По-моему, этим летом невероятно жарко, вы не находите?

— Может, воды? — предложил Игнотус.

— Да, неплохо бы.

Не отрывая от неё взгляда, он взмахнул палочкой, и в воздухе появился бокал, до краёв наполненный влагой. Дама осторожно взяла его и поднесла к губам, как завороженная.

— Ой! — вода расплескалась ей прямо на грудь.

— Я высушу, — Игнотус поднял палочку, — только нужно расстегнуть, чтобы заклинание сработало правильно.

— Так расстегните, — дама подалась вперёд и посмотрела на Игнотуса в упор.

Он отложил палочку и стал медленно расстёгивать пуговки на её мантии. Пока он это делал, сеньора Хуанес наклонила голову, так чтобы его пальцы касались её подбородка и губ.

— Мне кажется, вода пролилась ниже, — сказал Игнотус, когда пуговки на её груди все оказались расстёгнуты.

— Где? — спросила она, тяжело дыша.

— Вот здесь, — сказал Игнотус, проливая воду из бокала на подол её мантии.

— Вы знаете, сеньор Дамблдор, по-моему, эта мантия совершенно мокрая, и никуда не годится.

— Абсолютно с вами согласен. И ещё я думаю, что для того, чтобы её хорошенько высушить, вам следует её снять.

— Прямо здесь? А вы уверены, что сюда никто не войдёт?

— Можете не беспокоиться, сеньора Хуанес. Пока вы здесь, сюда никто не войдёт.

* * *

Северус принимал пациента, когда услышал сверху характерные ритмичные звуки и стоны.

— Кто это там у вас? — спросил больной.

— Не обращайте внимания. Это наш кот. Мммартовский, — Северус раздражённо поёрзал на стуле.

— Поздновато для марта.

— А, этому всё нипочём. Наверное, стоит его кастрировать, чтобы был поспокойнее. И язык отрезать.

— А язык-то зачем? — испуганно произнёс пациент.

— Чтоб уж наверняка, — холодно ответил Северус, протягивая клиенту флакончик с зельем.

— А… — больной взял зелье и удалился с озадаченным видом.

Северус посидел пару минут, прислушиваясь к нарастающему экстазу над потолком, а потом, когда сверху раздались восторженные крики, сломал в приступе раздражения гусиное перо и крикнул:

— Следующий!

* * *

Когда все пациенты, наконец, разошлись по домам, Северус, уставший от бесконечного потока больных, сидел в своём кабинете с закрытыми глазами. День клонился к вечеру, а ещё нужно было сделать массу дел: проверить наличие всех ингредиентов, заказать недостающие, проконтролировать состояние подопытных крыс, на которых он ставил вот уже пятый эксперимент, но всё неудачно. Последняя крыса, отведав его Гениалиссимус (так он назвал составляемое им зелье), принялась собирать из зёрнышек пирамидку, а из спичек — строить сложное сооружение, напоминавшее виселицу. Он уже обрадовался, что достиг, в конце концов, положительного результата, как вдруг крыса впала в чёрную меланхолию, стала отказываться от еды и питья и лишь лежала с грустным видом, лениво перебирая зёрна, и тяжело вздыхала. Причина её настроения была неизвестна, и Северус решил, что недостаточно изучил побочные эффекты своего лекарства.

Открылась дверь, и Игнотус (а кто же ещё!) вежливо покашлял. Северус открыл глаза.

— Ну?

— Устал? — спросил Игнотус сочувственно.

— Ну, — Северус опять прикрыл глаза.

— Поговорим?

— Нет.

— Так вот. Как ты посмотришь на то, чтобы устроить прощальную вечеринку?

— Нет.

— Ладно, устрою сам. У меня к тебе одна ма-аленькая просьба.

— Нет.

— Понимаешь, я хочу отправиться в Хогвартс на поезде.

— Ну?

— И я бы был тебе очень признателен, если бы ты согласился поехать со мной.

— Нет.

— Нет, так нет, — Игнотус вздохнул. — … Ты ведь знаешь, что я никогда не учился, как… все остальные. — При этих словах Северус приоткрыл глаза. — Никогда не получал писем о том, что я зачислен в школу чародейства и волшебства, родители мне не покупали палочку на одиннадцать лет. Да что там! Мне ведь и одиннадцати ещё нет! Хе-хе. Да… Смешно.

— Чего ты хочешь?

— Понимаешь, я хочу, чтобы моя поездка в Хогвартс выглядела как… Словно я еду туда впервые, как ты когда-то в детстве. Это так здорово, романтично...

— Что за слюни? В моей первой поездке туда не было ничего романтичного. Сели, поехали, приехали. И вообще, ничего, что ты выглядишь, как потрёпанный сорокалетний мужик?

— Это ничего! — с жаром воскликнул Игнотус. — В душе-то я ещё молод и красив.

— А я уже не молод и далеко не красив. Даже в душе. — Северус сладко потянулся. — Одно не могу понять: я тебе зачем?

— Я хочу, чтобы ты меня проводил, как будто ты — мой…

— Папа?

— Ну, почти.

— Что за детские бредни на старости лет? А! Я забыл — ты же у нас ещё ма-аленький! — снисходительно улыбнулся Северус.

— Да… — Игнотус потупил глаза.

Северус серьёзно посмотрел на него и сказал:

— Ладно, я подумаю.

— Спасибо, Сев! — Игнотус кинулся его обнимать, но тот предостерегающе выставил ладони.

— Только без рук!… Сынуля. Хех! — он бодро встал с довольной улыбкой и отправился в лабораторию. — Надо же… Романтик.

Игнотус смущённо улыбнулся ему вслед. До поездки в Хогвартс оставалось два дня.