Любишь меня? Люби мою собаку! (джен)

Бартика окружали поклонники, девушки тащились от него, парни радостно и искренне предлагали дружбу. Его изумительный тур с китайским драконом впечатлил всех — шутка ли, окунуться в очищающее драконье пламя и возродиться заново чистым и непорочным! Поняв, что дурак Министр всё ещё не желает освобождать Бартика — всеобщего любимца и кумира, — студенты всех трех школ устроили тако-о-ой бойкот Министру, что хочешь не хочешь, а пришлось уступить деткам. Тем более что собственная внучка, Миранда Фадж, закатила деду дикую истерику с твердой аргументацией — ты-ж-министр-а-он-твой-подопечный! Или-я-не-твоя-внучка.

После долгих споров и ругательств, уговоров и прочих свар чиновники, в конце концов, сдались и, махнув рукой, дали амнистию осужденному Барти Краучу-младшему. И вроде все были довольны. Но только не Невилл, он единственный, кто не был рад оправданию преступника, для него Барти оставался врагом номер один. Он не забывал, по чьей вине его родители по сей день лежат в дурке… и продолжал страстно ненавидеть Бартика. Гарри замечал это противостояние и однажды на правах друга потребовал объяснений.

— Невилл, ну чего ты, что ты так на него взъелся?

— Он — Пожиратель смерти! — вяло огрызнулся Невилл.

— И что? — недоумевал Гарри. — Игорь Каркаров и наш профессор тоже были этими… Пожирателями.

— Я ничего не знаю про них. А Крауч с Лестрейнджами очень так отметились в нашей семье, это из-за них мои родители… — тут Невилл запнулся и умолк.

— А что с твоими родителями? — занервничал Гарри, пытливо заглядывая в синие глаза друга. И Невилл, видя неподдельную тревогу в зеленых омутах Гарри, сдался… Ведь Гарри же друг, настоящий, верный товарищ, с Гермионой помогает, за него переживает, будет просто свинством что-то от него скрывать. И, запинаясь через слово, часто повторяясь, Невилл рассказал Гарри о своих маме и папе, которых запытали до потери рассудка Барти и Ко. Наконец он закончил заикаться и нерешительно замер, ожидая приговора, но, к его удивлению, Гарри задумался, крепко так, аж щеки кулаками подпер и уставился в стену невидящим взором. Завороженный Невилл с трепетом смотрел, буквально видя, как вертятся под темными волосами шестеренки мозга в черепной коробке Поттера. И даже слышал их скрип. Думал Гарри, думал, думал и додумался, серьезно спросил у Невилла:

— Ведь у директора же феникс есть, а у феникса есть слезы жизни. Так?

Невилл пожал плечами — чего не знает, того не знает, но на всякий случай покивал. Гарри продолжил свою мудрую мысль:

— А раз так, то почему же он не даст пару капелек на исцеление своих соратников?

Вот теперь и Невилл задумался — и правда, почему? Ведь они с бабушкой почти одногодки, правда бабуля в делах Дамблдора не участвовала, но они же знакомые… А тем временем Гарри дальше развивал свою мысль:

— Вот ради моего спасения он презентовал целый пузырек этих слез феникса, во всяком случае один такой выпал из кармана профессора Снейпа… ну, почти… Целый пузырек, понимаешь, Невилл, и я его весь отдал тёте Оксане. Потому что боялся, что Эмили умрет. Она умирала, и я боялся, что опоздаю.

Невилл на это лишь покивал, проглотив комок. Гарри же не знал, он за других боялся.

— Но я не думаю, что у директора это был последний пузырек, при неистощимом-то источнике, который всегда под рукой. Не верю! — продолжал разглагольствовать Гарри, энергично жестикулируя. — Наверняка у него ещё есть, а нет, так феникс же рядом на жердочке сидит. Я видел ещё на втором курсе, когда меня в кабинет к директору вызвали. Невилл, как думаешь, он даст мне, если я его попрошу? — неожиданно спросил он у Невилла. Тот растерянно замигал и развел руками, потеряв дар речи.

А Гарри далее вслух размышлял:

— Не-е-е… сомневаюсь я что-то, что он просто так даст… ещё и спрашивать начнет, зачем и для чего мне понадобились слезы его феникса. А если я и расскажу, то что-то мне подсказывает, что он не растрогается и не даст мне целый галлон целебной жидкости, раз уж сам не чешется ради своих соратников… — тут он резко переключился на другое: — Невилл, а на Барти не сердись. Ну подумай сам, он же пацан совсем был, когда его в Пожиратели загребли, всего-то семнадцать лет, это разве возраст? Это Лестрейнджи должны за всё отвечать, в том числе и за Барти, это они его втравили в свои взрослые игры.

— Но он самый верный последователь Сам-Знаешь-Кого… — запротестовал Невилл. Гарри возразил:

— И что? Его дракон очистил, причем против его воли. Барти теперь ничем не связан со своим господином. А он чокнутый, Невилл, ненормальный… всех убивал. Своих, чужих, взрослых, детей… Мне Сириус рассказал, что его младшего брата, Регулуса, Темный Лорд тоже убил, а ведь он был своим! Верным сторонником. Правда, медальон он у господина всё-таки украл… медальон, медальон… — забормотал вдруг Гарри, внезапно отключившись от реальности. Невилл с тревогой наблюдал за товарищем. Для него, собственно, было странно то, что Гарри в конечном итоге стал его другом, раньше рядом всегда крутился Рон, неприятный, жадный и завистливый тип, который ревниво смотрел на всех, кто подходил к Гарри ближе чем на метр. А стоило только ему проявить к кому-то хоть малейший вежливый интерес, как Рон тут же пресекал близкие знакомства, злобно оттирая от Гарри поклонников. К Гарри он допустил только Грейнджер и свою сестру Джинни, наверное счел, что девочки не могут быть серьезными конкурентами в мужской дружбе. Гарри кротко следовал за рыжим, просто потому, что оказался ведомым, вот и таскался покорно за ним, как теленок на веревочке. И только несчастный случай с Гермионой показал, насколько Рон низок и нехорош. Да и сам Гарри очень сильно изменился в это лето, он впервые узнал, что смертельно болен, что тётя и дядя его на самом деле любят. Что… Тут сумбурные мысли Невилла прервал вскочивший с воплем Гарри:

— Да медальон же!!! — с чем и унесся в направлении совятни.

Отправив к Сириусу спешную и срочную Буклю, Гарри неспешно поплелся по коридорам к гриффиндорской башне. Проходя по коридору четвертого этажа к следующей лестнице, Гарри увидел, как сдвинулась с места горгулья, охраняющая вход в кабинет Дамблдора. Ноги Гарри сами собой унесли тело в нишу, не успела голова даже задуматься об этом. Спустилась винтом лестница с грифоном, и в коридор шагнули двое: Филч и директор. Филч, пыхтя, торопил босса:

— Скорее, сэр, скорее, надо, чтоб вы засвидетельствовали, что это именно Пивз учудил и никто другой… Скорее, сэр, поторопитесь, пока никто не убрал это безобразие!

Директор, добродушно ворча, ускорил шаг, и теперь Филчу приходилось самому торопиться, чтобы поспеть за директором. Голоса, шаги и пыхтение стихли вдали, а Гарри продолжал зачарованно таращиться на открытую горгулью — в спешке директор забыл её закрыть. Голова у пацанов известно как работает, в ней обычно живут миллион с четвертью идей и каждая из них постоянно теснит другую, выпихивая вперед самую нужную в тот или иной момент. Вот и сейчас вперед вылезла гениальная Идея — кабинет пуст, и птичка там одна и без присмотра.

Гарри даже облизнулся, от волнения пересохло во рту, а руки сами нырнули в карманы штанов и мантии, нашаривая среди веревочек, клочков пергамента, оторванных пуговиц и прочего мальчишечьего хлама пустой хрустальный пузыречек, оставшийся с последнего урока зельеварения. Если сомневаешься в том, что тебе что-то дадут добровольно, позаимствуй сам, вот жизненное кредо, которому Гарри следовал с недавних пор. А именно, с самого раннего детства, когда Дурсли начали запрещать все дурные потребности его темной половины. Воровать, конечно, плохо, занудила было совесть, но мальчик поспешно затолкал её подальше, выдвинув вперед твердый аргумент — а я не для себя, а для друга! Совесть послушно заткнулась и Гарри беспрепятственно добрался до вотчины директора, круглого кабинета. А вот и птичка! Гарри с вожделением посмотрел на сиятельного феникса, заставляя того нервно заерзать на жердочке под алчущим взглядом мальчишки — поди пойми этот взгляд, то ли сожрать хочет, то ли украсть… А перед Гарри встала неожиданная проблема, он понятия не имел, как собирать слезы феникса. Как заставить птицу плакать? Сначала он попытался её попросить, подставляя под клюв скляночку:

— Слушай, Фоукс, поплачь сюда, ну пожалуйста, мне очень надо…

Огненная курица вопросительно курлыкнула, в упор не понимая, чего от неё хотят. Гарри жалобно посмотрел в её черный блестящий глаз, но добился только лишь того, что заслезились его собственные глаза от нестерпимого сияния золотой птицы. Попытался снова:

— Фоукс, ну дай мне слезы, очень прошу.

А жареный павлин продолжал строить из себя тупицу и наотрез отказывался плакать. Гарри в отчаянии даже полки на всех шкафах осмотрел, нет ли где готового сбора слез феникса, но в пределах видимости ничего похожего не нашлось, и Гарри возобновил попытки достучаться до фаршированного фазана:

— Ну ты же умный, я знаю, что ты умница, ты же прилетал ко мне на помощь, шляпу с мечом приносил, помнишь? И ты мне плакал вот сюда, помнишь? — в порыве внезапного вдохновения Гарри скинул мантию, сдернул через голову свитер и футболку и, обнажившись до пояса, подставил под глупый клюв правое плечо с едва заметным шрамиком. Это, как ни странно, сработало. Феникс издал павлиний вопль и бурно, горестно разрыдался, слезы так и брызнули во все стороны. В первый миг Гарри запаниковал, сообразив, что это довольно сложно, поймать драгоценные капли в крошечную горловину хрустального флакончика, но, проследив за падающими слезинками, увидел, что они падают на подносик под насестом. А в подносике оказался маленький желобочек, в котором… в котором… Спохватившись, Гарри поспешно подставил скляночку под край узенькой воронки и успел поймать первую каплю. И потекло плаксивое время ожидания: громко рыдал феникс, Гарри терпеливо слушал плач и менял уставшие руки, держа под воронкой емкость, которая медленно, но верно заполнялась драгоценными слезами жизни. И гадал, какую покалеченную часть тела показывает директор Дамблдор, чтобы заставить феникса поплакать. Микроскопический флакончик наполнился, и феникс, как по заказу, перестал рыдать. Гарри аккуратно заткнул горлышко каучуковой пробочкой и благодарно погладил феникса по грудке:

— Спасибо тебе, родной. Теперь папа и мама Невилла точно поправятся, и Гермионе ещё останется... как думаешь, она встанет?

Фоукс не ответил, но только потому, что не умел разговаривать, и молча смотрел, как одевается хороший мальчик, который, оказывается, слезы просил не для себя, а для своих друзей, и более того, спасибо сказал… чего он от директора никогда не дожидался, лишь равнодушного «Достаточно, Фоукс».

Дамблдор и Филч молча обозревали «безобразие», как выразился старый завхоз, а оно было форменным — посреди коридора в подземельях и совсем близко от гостиной Слизерина растеклось огромное грязевое болото. Цвета жидкого коровьего навоза и с таким же запахом. Кроме того, оно временами булькало, видимо, просачиваясь сквозь какие-то щели на уровень ниже, внушительные пузыри мелодично лопались со звуком «блоп-блумп, блоп-бламп» и распространяли дивные ароматы богатой свинофермы. Директор перепробовал все очищающие заклинания, какие только знал, но болото ни в какую не желало убираться и как-то исчезать. Кто-то весьма сильный наколдовал его и теперь, вероятно, злорадненько хихикал себе где-нибудь в уголочке в полном восторге от своей шалости. Ничего не добившись, директор задумался в тщетной попытке вспомнить ещё какое-нибудь заклинание по уборке-очищению, тут, во время этой паузы, к Филчу подошла Миссис Норрис и ласково боднула старика под колено. Старик сразу же нагнулся и взял кошку на руки, потерся щекой о её мордочку и обратился к директору:

— Сэр, а если его по-маггловски осушить… Попробовать?

— И что же ты раньше молчал, Филч, а? — устало вздохнул Дамблдор.

— А я только сейчас додумался, сэр, — невинно моргнул Филч.

Директор разочарованно махнул рукой и пошел прочь. Филч заглянул в выпученные красные глаза Миссис Норрис и подмигнул ей:

— Ну что? Шалость удалась?

Кошка муркнула и посмотрела вверх, под потолок в угол. Филч перевел взгляд туда же — оттуда хитренько выглядывал вечный проказник Пивз. Филч шутливо погрозил ему пальцем и добродушно проворчал:

— Ты давай, убирай это болото, а то я видел, твое колдовство не под силу самому директору оказалось… Не знаю, зачем это вам нужно, но я подыграл, увел директора из кабинета, как и договаривались, надеюсь ваш план сработал. А болото убери, ладно? Здесь люди ходят.

Пивз молча отсалютовал Филчу, и тот уковылял в свою каморку, оставив кошку на краю болота. Миссис Норрис сладко потянулась, конечно план сработал — мальчик получил слезы феникса, которые у директора ни за что не допросишься. Ну ничего, зато есть они, тайные помощники маленьких шалунов, ведь детям надо помогать, их детские сердца ещё не зачерствели и более открыты, чем сердца равнодушных собственников-взрослых. И пока они могут, они всегда будут помогать детям — секретные звери Хогвартса, его ноги и глаза, уши и души. Таковой была Миссис Норрис, душа замка, воплощенная в серой пучеглазой кошке, таковым был и Пивз, веселый шалун, дух-полтергейст, обожающий проказы и шутки. И они были не одиноки, но их личность я пока не открою, всему свое время, как говорится. Хорошего понемножку…