Мужество жить (джен)

«То, что мы называем своей судьбой, на самом деле является нашим характером, и этот характер можно изменить. Осознание того, что мы несем ответственность за свои действия и позиции, не должно обескураживать, поскольку это также означает, что мы вольны изменить эту судьбу. Человек не находится в рабстве у прошлого, которое сформировало наши чувства, у расы, наследственности, происхождения. Все это можно изменить, если у нас хватит смелости изучить, как это нас сформировало. Мы можем изменить химический состав, если у нас хватит смелости разделить его на элементы». ~ Анаис Нин

В четверг утром, сидя за чашкой кофе, Аркадия просматривала записи с сеансов Северуса, сверяясь с закладками и подготовленными справочными материалами.

Она подозревала, что этот сеанс будет для него непростым, как это всегда бывало для клиентов, которым она устанавливала наличие одного или нескольких расстройств. Это известие редко встречалось с радостью, но наличие диагноза позволяло ей подбирать методы лечения, направленные специально на решение стоящих перед ними проблем, и большинство ее клиентов смирялись с диагнозом, когда начинали замечать первые улучшения. Психолог не знала, какова будет реакция Северуса, но интуитивно чувствовала, что его будет легче, чем других, убедить в наличии диагностированного заболевания, не в последнюю очередь благодаря обсуждению на их первом сеансе посттравматического стрессового расстройства.

Тем не менее, она не ждала, что разговор будет легким — ни для одного из них. Аркадия быстро поняла, насколько эмоционально истощающими могут быть встречи с Северусом; она не стала сегодня назначать встреч другим клиентам на послеобеденное время, чтобы дать себе время восстановить силы. Если он продолжит регулярно приходить на прием, ей придется записывать его на более позднее время или на дни, когда она обычно оказывается свободна к полудню.

Как и на прошлой неделе, Северус прибыл без десяти минут час, к этому времени Аркадия успела закончить свои приготовления к девяностоминутному сеансу.

Как и всегда, она открыла дверь с приветливой улыбкой.

— Доброе утро, Северус.

— Доброе утро, — ответил ее клиент, напряженно глядя ей вслед, когда психотерапевт направилась к тонконогому столику, чтобы принести чай. Он повесил свой черный плащ на вешалку рядом с ее фиолетовым, и занял свое обычное место перед зачарованной картиной, скользя глазами то по двери, то по комнате.

— На окна наложены заглушающие чары, — произнесла Аркадия, заметив, как взгляд мужчины то и дело задерживается на двух открытых стекольчатых створках, и он кивнул, откидываясь на спинку коричневого кресла. На улице стоял прекрасный день; она открыла окна, чтобы проветрить помещение — утренний солнечный свет и свежий воздух помогали избавиться от затхлости, царившей в офисе после года простоя.

— У вас хорошая защита, — заметил Северус, когда она принесла чайник, отправившись после этого за чашками.

— Я рада, что вы так считаете, — ответила психолог, ставя на стол пару одинаковых чашек с серебряной окантовкой и нежно-голубым узором с изображением лаванды. Похоже, он не имел ничего против расписанных розами чашек с их первого сеанса, но Аркадия решила избегать тех некоторых кружек из своей коллекции, на которых были цветы лилии, думая, что есть большая вероятность, что они могут вызвать у него триггерные реакции.

— Это книги по психотерапии? — спросил мужчина, с любопытством разглядывая стопку на столе, пока она наливала жасминовый чай, и Аркадия взяла в руки пару верхних, повернув их так, чтобы он мог видеть обложки.

— Частично. Это DSM-IV, американское издание по диагностике психических заболеваний, а это выдержки из МКБ-10, которая используется в Великобритании для диагностики практически всех немагических заболеваний, которые только можно представить.

— Действительно? Всех заболеваний? — Северус выглядел пораженным такой задумкой, и она с серьезным видом кивнула.

— Если понадобится, по МКБ-10 можно поставить диагноз, что вас когда-то лягнула корова.

Северус уставился на нее, выражение его лица менялось от возмущенно скептического до слегка настороженного, и Аркадия усмехнулась.

— Я не разыгрываю вас, честное слово. В медицинском сообществе это популярная шутка, — объяснила она, и он мгновение пристально разглядывал ее, выглядя слегка успокоенным.

— А я-то подумал, что это сарказм, — сухо сказал он.

— Не совсем, — ответила Аркадия, хотя и не смогла полностью подавить краткую улыбку, и развернула книги, чтобы он смог увидеть их названия. — Вот эти тонкие брошюры представляют собой копии разделов МКБ-10 касающихся психического здоровья, в которых собраны диагнозы, что я встречаю чаще всего. Кроме того, наиболее исчерпывающим ресурсом на данный момент считается DSM-IV, поэтому параллельно я использую и его, чтобы не ошибиться в анализе своих клиентов. Основное различие между этими справочниками заключается в том, что DSM-IV состоит из жестких критериев, которым должен соответствовать человек для постановки диагноза, в то время как МКБ-10 предоставляет гораздо больше простора для профессиональной интерпретации в области психического здоровья. Если, скажем, вы переживаете трудное жизненное событие, которое временно повлияло на ваше настроение или поведение, DSM-IV может квалифицировать это как расстройство, в то время как по МКБ-10 эти признаки будут расценены как кратковременные реакции на текущую ситуацию, которые следует учитывать именно в таком контексте.

— Понятно, — произнес Северус и, внезапно занервничав, начал постукивать пальцем по чашке.

— Я бы хотела начать с диагностических критериев посттравматического стрессового расстройства, — сказала она, и мужчина медленно кивнул, хотя его палец принялся стучать в два раза быстрее. — Я уверена, что могу поставить вам этот диагноз, но, ознакомившись с критериями, вы можете сказать мне, считаете ли вы, что что-то вам не подходит, и мы можем обсудить, почему это может быть так.

— Хорошо.

Его черные глаза встревоженно следили за тем, как психолог открывает один из справочников по МКБ-10, но она лишь положила буклет себе на колени, отложив открытую тетрадь с заметками к сеансам на подлокотник кресла.

— Для начала, критерий А: «Пациент должен был подвергнуться воздействию стрессового события или ситуации (кратковременной или продолжительной) исключительно угрожающего или катастрофического характера, которые могли бы вызвать стойкий дистресс⁽¹⁾ практически у любого человека». Думаю, можно с уверенностью сказать, что вы более чем соответствуете этому требованию.

— Определенно, — согласился Северус, и она записала ответ в дневнике сеансов.

— Критерий В: «Должны присутствовать постоянные воспоминания или «повторные переживания» стрессора в виде навязчивых «флэшбэков», ярких образов или повторяющихся снов, либо переживание дистресса при столкновении с обстоятельствами, напоминающих или связанных со стрессовым фактором». Правильно ли я понимаю, что это верно для вас?

— Да. По обоим пунктам, — ответил он, и женщина кивнула, ожидая таких слов.

— Критерий C: «Пациент должен демонстрировать активное или преимущественное

избегание обстоятельств, напоминающих или связанных со стрессором, которое не

наблюдалось до воздействия последнего».

Северус на мгновение задумался, а затем сказал:

— Да, думаю, да.

— Мы еще обсудим все это позднее, но я думаю, что и по следующему критерию вы уже прошли отбор, — проговорила Аркадия, делая еще одну заметку. — Критерий D: «Должно присутствовать одно из следующих условий: неспособность вспомнить, частично или полностью, некоторые важные аспекты периода воздействия стрессора…»

— Да, — согласился Северус, и она сделала пометку.

— «…или устойчивые симптомы повышенной психологической чувствительности и возбуждения (отсутствующие до воздействия стрессора), проявляющиеся в любом из двух следующих признаков: трудности с засыпанием или сохранением сна, раздражительность или вспышки гнева, трудности с концентрацией внимания или преувеличенная пугливая реакция». Полагаю, вы подходите под все эти пункты.

— Думаю, да, — отозвался мужчина, выглядя немного обеспокоенным.

— Последний критерий, критерий E, заключается в следующем: «Критерии B, C и D должны были соблюдаться в течение 6 месяцев после стрессового события или прекращения периода стресса». Учитывая, что вы испытывали сильный стресс в течение длительного периода времени, подтвердить это будет сложно, но я считаю, что это также не является причиной для беспокойства по поводу определения вашего диагноза.

— Не сомневаюсь, — сказал Северус, пристально наблюдая за тем, как она делает небольшую заметку в тетради.

— Сейчас, основываясь на этих критериях, я собираюсь официально поставить вам диагноз посттравматического стрессового расстройства. Но есть еще несколько других расстройств, на которые мне хотелось бы сегодня обратить внимание, — произнесла психолог, и Северус заметно побледнел, потирая ладонью тыльную сторону правой руки.

— Хорошо, — ответил он слегка осипшим голосом.

— Может, хотите сначала отдохнуть минутку-другую? — спросила она, заметив, как его глаза беспокойно забегали по комнате.

— Я… э-э, возможно, — сказал он, и женщина сделала глоток чая, побуждая его сделать то же самое. Он все еще казался взволнованным, но вскоре поддался влиянию ее спокойного поведения, его дыхание замедлилось и стало ровным.

Чтобы дать ему время прийти в себя, Аркадия налила ему полную кружку чая, понимая, что новость о диагнозе может быть ошеломляющей, и к тому времени, когда она наполнила их чашки повторно, он выглядел гораздо более готовым к продолжению разговора.

— Я не ожидал, что это будет настолько... точно, — признался Северус, когда она открыла новую страницу своего буклета и подняла глаза, одарив его ободряющей улыбкой.

— Вы не представляете, как полезно иметь названия для различных расстройств мозга. Иногда наш разум не функционирует здравым образом, но мы можем помочь справиться с этим, научившись наиболее эффективным способам обработки травм, мыслей и других вещей, с которыми мы можем столкнуться, а также научившись жить с этими проблемами. Это редко бывает легким процессом, но признав наличие расстройства, которое вас беспокоит, вы сможете изменить поведение и мысли, вызванные им, и тем самым улучшить качество своей жизни.

— Так это действительно болезнь, — тихо сказал он, глядя на DSM-IV, и на его лице проявилось выражение покорности.

— Да, — мягко согласилась Аркадия. — Но, как и большинство болезней, психические расстройства поддаются лечению. Заботиться о своем разуме можно так же, как и о физической травме — просто на выздоровление требуется некоторое время.

Северус размеренно вздохнул, держа в руках чай, а затем поднял голову, в его глазах зажегся огонек решимости.

— Хорошо. Что там у меня еще?

— Что ж, — ответила Аркадия, немного непривычная к такой прямоте клиента, — я заметила у вас немалое количество признаков депрессии. Существует два типа депрессии: большая депрессия, которая является более тяжелой и длится короткие периоды времени, и стойкое депрессивное расстройство, или дистимия, которая является более легкой, но длится до двух лет и более. Поскольку возможно одновременное наличие обоих типов, я хотела бы обсудить их с вами.

— Вы считаете, у меня есть и то, и другое, — уточнил Северус, и она склонила голову.

— Я считаю, что это вероятно.

— Каковы симптомы? — спросил он, и психолог положила раскрытый буклет на стол, ощущая под его напряженным взглядом нотки беспокойства.

— Во-первых, большое депрессивное расстройство характеризуется меланхолическими чувствами тоски, грусти или безысходности. Его симптомы включают: «печаль, потеря интереса или удовольствия от деятельности, которая раньше была приятна, изменение веса, проблемы со сном или сонливость, потеря энергии, чувство никчемности, мысли о смерти или самоубийстве». В соответствии с DSM-IV, для того чтобы диагностировать это расстройство, необходимо наличие как минимум пяти симптомов на протяжении большей части каждого дня в течение двух или более недель. Я хотела бы пройти небольшой тест под названием «Опросник о состоянии здоровья пациента», PHQ-9, который проверяет наличие этих симптомов.

— Хорошо, — ответил Северус, тем не менее приподняв бровь, когда она вытащила лист бумаги, словно сомневался, что это так необходимо.

— Эти вопросы будут касаться частоты проявления различных симптомов. Варианты ответа: совсем нет, несколько дней, большую часть дней и почти каждый день по шкале от нуля до трех, где три — почти каждый день. Вы можете ответить либо фразой, либо соответствующим числом, в зависимости от того, что вам удобнее.

Северус понимающе кивнул, и Аркадия продолжила:

— «За последние две недели как часто вас беспокоили какие-либо из следующих проблем? Отсутствует интерес или удовольствие от выполнения каких-либо действий».

— Три.

— «Присутствует чувство подавленности, угнетенности или безнадежности?»

— Два.

— «Вы с трудом засыпаете или имеете прерывистый сон, либо вы слишком много спите».

— Три.

— «Чувствуете усталость или недостаток энергии?»

— Три.

— «У вас плохой аппетит, либо вы переедали?»

— Эм… — Северус на мгновение задумался, замерев, и его губы слегка скривились. — Два?

— «Плохо о себе думали — считали себя неудачником или испытывали разочарование в себе, либо думали что подвели других?»

— Два.

— «Вам было трудно сосредоточиться, например, при чтении газеты?»

— Один.

— «Двигаетесь или говорите так медленно, что другие люди замечают это? Или наоборот — вы настолько суетливы или беспокойны, что двигаетесь гораздо больше обычного».

— Ноль.

— «Вас посещают мысли о том, что лучше было бы умереть или причинить себе какой-либо вред?»

— Один.

Он проследил, как психолог подсчитывает цифры и вкладывает лист в скоросшиватель его тетради сеансов, взгляд его черных глаз все еще прикован к ней, когда она поднимает взгляд.

— Исходя из ваших ответов, вы отвечаете критериям большой депрессии. Семнадцать

баллов означают, что у вас депрессия средней степени тяжести, и терапия является

необходимой мерой лечения.

— Что ж, я всегда добивался высоких показателей, — сухо произнес он, но не смог полностью скрыть своего беспокойства, когда она открыла новую страницу своего буклета.

— Думаю, нет необходимости уточнять, что ваши недавняя и нынешняя ситуации очень необычны, поэтому я хотела бы возвращаться к этому опроснику на каждой из наших сессий. Вполне возможно, что вы выходите из тяжелого депрессивного эпизода, а также возможно, что обычный стресс и тяжелая утрата влияют на вас сильнее, чем это показывает опросник, в силу их необычайной тяжести и масштаба. Пока я скажу, что, скорее всего, у вас развито большое депрессивное расстройство, но мне хотелось бы получить немного больше информации о вас в целом, прежде чем исключать другие факторы из списка его причин.

Северус серьезно кивнул, но затем нерешительно открыл рот, когда она опустила взгляд на следующий диагностический тест.

— Я… я не уверен, что это имеет отношение к делу, но в моей жизни было несколько случаев, когда мое эмоциональное состояние значительно ухудшалось. Когда мы с Лили разорвали дружеские отношения, или когда она умерла... Я не очень хорошо помню те времена, но другие люди говорили, что я выглядел другим. Каким-то... неживым, или отрешенным.

— Звучит вполне логично, — ответила Аркадия, надеясь поощрить его откровенность. — Это единственные случаи, когда вы испытывали подобное?

— Нет. По крайней мере, я так не думаю. В некотором смысле этот год был во многом похож на тот, что был после смерти Лили. Главное отличие между ними в том, что события последнего года я помню гораздо ярче, но ведь я всегда был сосредоточен. Мне нужно было помнить, что я делал в конкретный день и за несколько недель до него. Это было похоже на время сразу после возвращения Тёмного Лорда — я чувствовал себя ужасно, совершенно убито и безнадежно, но мне приходилось продолжать действовать и делать вид, что я рад. Это было не так, как в юности, когда я мог просто... смириться.

Он опустил взгляд на стол, погружаясь в себя, но тут же снова поднял глаза, придав лицу выжидающее выражение.

— А второй тип депрессии?

— Дистимию трудно диагностировать одновременно с большим депрессивным расстройством. Для того чтобы ее можно было квалифицировать как отдельное заболевание при наличии большой депрессии, дистимия должна наблюдаться не менее двух лет до начала развития последней. Однако это может быть трудно определить наверняка, учитывая, что в школьные годы у вас имелся серьезный депрессивный период, — ответила она, и мужчина нахмурился.

— Чем это отличается от большой депрессии?

— Дистимия — это хроническое аффективное расстройство, «характеризующееся либо относительно слабыми депрессивными симптомами, либо выраженной потерей удовольствия от привычной деятельности». Оно подразумевает хронически подавленное настроение, которое сохраняется большую часть дня, и длится не менее 2 лет. Для постановки официального диагноза необходимо наличие как минимум двух из дополнительных симптомов: «плохой аппетит или переедание, бессонница или гиперсомния, упадок сил или высокая утомляемость, низкая самооценка, плохая концентрация или трудности с принятием решений, либо чувство безнадежности».

— Что ж, — сказал Северус с покорным видом, — могу сказать, что я чувствовал себя так уже определенно больше двух лет. На самом деле, я не помню времени, когда бы я себя так не чувствовал. Я просто думал… наверное сейчас это звучит глупо, но я думал, что просто... я такой сам по себе.

— Помните ли вы такое чувство в детстве?

— Я... Думаю, да. Я помню много случаев, когда я чувствовал грусть или злость. Если честно, я не помню момента, когда именно это началось.

— Часто бывает полезно поговорить с друзьями или членами семьи, чтобы задним числом определить детскую травму. У вас есть кто-нибудь, с кем я могла бы поговорить об этом?

— Э-э… нет, — ответил он, выглядя неловко. — Полагаю, вы могли бы поговорить со школьным персоналом, но у меня во время учебы хорошо получалось... скрывать такие вещи. Не могли бы мы вместо этого посмотреть мои воспоминания?

— Конечно, мы можем попробовать, — ответила Аркадия, и заметила как на его лице отразилось облегчение. — У меня есть Омут памяти для просмотра значимых событий. Если хотите, можете сегодня оставить мне какие-нибудь воспоминания, и я смогу их посмотреть. Однако мне кажется, что у вас действительно могла развиться дистимия еще в юности… если вы простите за непрофессиональные термины, я могу сказать, что у меня есть предчувствие, что это именно так.

— Звучит довольно правдоподобно, — согласился Северус и медленно вытащил палочку, прикрыв глаза. — Одну минуту.

Аркадия смотрела, как он вытягивает из своего виска серебристые нити воспоминаний и осторожно помещает их в хрустальный флакон. Некоторые из них были слабыми и тонкими, представляя собой лишь короткие эпизоды, в то время как другие были более длинными и прочными — целые сцены, идеально запечатленные в памяти.

Спустя минуту Северус закупорил пузырек и протянул его ей.

— Я буду осторожна с ними, — пообещала психолог, заметив, как его рука слегка подрагивает, и мужчина кивнул, наблюдая, как она аккуратно убирает тускло светящийся флакон в карман брюк.

— Это последнее, что вы хотели обсудить? — спросил он, возвращаясь к своей прямолинейной манере.

— Пока что да. На данный момент, если бы вы прошли еще один опрос в PHQ, вы бы квалифицировались как пациент с паническим расстройством⁽²⁾ и, вероятно, с тревожным расстройством⁽³⁾, но я считаю, что это может быть временным явлением, вызванным обстоятельствами. Поэтому я хотела бы вернуться к тестам через несколько недель, когда последствия войны не будут оказывать на вас столь сильного влияния.

— Я удивлен, что они могут быть настолько детальными, — произнес Северус, выглядя немного настороженно, как будто боялся ее обидеть.

— Психическое здоровье никогда не бывает изолированным, — ответила Аркадия с улыбкой, и он расслабился, подняв свою чашку, чтобы сделать глоток. — В период войны и сильного стресса бывает очень сложно исключить нормальную реакцию на экстремальные ситуации. В таких случаях я предпочитаю «не бежать впереди паровоза». Тем не менее я бы хотела пока исходить из того, что у вас есть и дистимия, и большая депрессия, но мы можем изменить это предположение, если ваши симптомы подтвердят только большое депрессивное расстройство.

— Хорошо, — согласно откликнулся он.

— Я просмотрю ваши воспоминания перед нашим следующим сеансом, что позволит мне поставить определенный прогноз. Но если кратко, то люди, страдающие дистимией, часто испытывают чувство бессилия, ощущение, что они не контролируют свою жизнь, — пояснила она, и Северус медленно и неуверенно кивнул. — Поскольку периоды депрессии столь продолжительны, вам может казаться, что ваше плохое настроение — это нормально, даже присуще вам, но я должна подчеркнуть, что это не так. С помощью терапии ваше базовое настроение можно привести в нормальный диапазон, что позволит вам легче находить интерес или радость в деятельности. Если вы действительно имеете это заболевание, вполне вероятно, что ваша личность, если избавиться от дистимии, не столь депрессивна и цинична, как вам казалось раньше.

— Я начинаю думать, что я совсем не такой, как мне кажется, — признался Северус, немного нервно вертя в руках пустую чашку.

— Бывает трудно отделить себя от психических расстройств, особенно если они у вас уже столь давно, но со временем станет легче, — успокоила она мужчину, наливая им обоим чай. — Теперь, когда у нас есть отправная точка, я думаю, сейчас самое время наметить цели для терапии.

— Хорошо, — ответил Северус, выглядя слегка обеспокоенным, и психотерапевт невольно улыбнулась, вспомнив, каким потерянным он казался, когда она впервые спросила какие цели он ставит перед собой.

— Я могу предложить несколько вариантов, связанных с общественной обстановкой, а вы скажете мне, подходят ли они вам, — продолжила она, и он заметно расслабился, испытывая облегчение от того, что ему не придется придумывать самому.

— Для начала, что касается посттравматического стрессового расстройства: вспоминать пережитые травматические ситуации, не испытывая при этом негативных эмоций?

Северус кивнул, и она поставила галочку рядом с подготовленным ею списком.

— Общаться с родными и друзьями, не испытывая иррациональных мыслей, которые могут негативно повлиять на ваше поведение?

— Да, — согласился Северус, однако, задержавшись взглядом на столе, добавил: — Хотя у меня не так уж много родственников. Может быть, друзья, коллеги и студенты?

Аркадия внесла предложенную поправку.

— Вернуться к тому уровню функционирования, который был у вас до травмы — это может быть немного трудно определить, поскольку ваша травма была получена очень рано — без попыток избегать людей, мест или вещей, таких как мысли и чувства, связанные с прошлыми случаями травмы?

— Это возможно? — Северус казался искренне впечатленным, и Аркадия улыбнулась, услышав в его голосе нотки надежды.

— При последовательном и эффективном лечении — да, — ответила она, и Северус изумленно моргнул, уставившись на свою чашку. — Я так понимаю, вы хотите над этим поработать?

— Ага. Я имею в виду… если это возможно, да, — сказал Северус, все еще находясь под впечатлением от этой идеи.

— Испытывать и проявлять полный спектр эмоций, как отрицательных, так и положительных, не испытывая при этом потери контроля?

— Да.

— Развивать и реализовывать навыки преодоления трудностей, позволяющие вам нормально участвовать в отношениях и общественной деятельности, а также справляться со своими обязанностями?

— Да.

Аркадия перевернула страницу своих записей, и Северус смотрел, как она постукивает пером по первому пункту списка.

— В случае дистимии и большой депрессии: определить мысли, чувства и жизненные события, которые могут спровоцировать депрессию, а также выявить симптомы и признаки, указывающие на ухудшение депрессии?

— Например, еще одна война? — сухо спросил он, затем кашлянул, когда психолог подняла на него глаза. — Да. Извините.

— Выявить пагубные методы преодоления стресса и другие проблемы, способствующие развитию вашей депрессии, и выработать вместо них здоровые методы поведения и привычки?

— Да.

— Определить области когнитивных искажений, которые представляют собой иррациональные мысли, способствующие развитию депрессии, и разработать основанную на фактах самооценку, которая их заменит?

— Не думаю, что откажусь от чего-либо из этого, — заметил Северус, и Аркадия с улыбкой, скорее смахивающей на ухмылку, переместила перо к последнему пункту из списка.

— Избавиться от чувства безнадежности и беспомощности, а также решить проблемы с зависимостью?

— Да.

— Это последняя из целей, связанных с общественным положением. Переходя к личным целям, я бы предложила вам поработать над созданием конкретных задач на будущее, — заявила она, снова подняв взгляд, и Северус слегка побледнел, потирая ладонью костяшки пальцев правой руки.

— Да. Я имею в виду… сейчас у меня их не так много, но вы правы. Мне нужно это выяснить.

— И какие же у вас есть? — спросила Аркадия, и кровь снова прилила к его лицу, отчего он покраснел, глядя куда-то в сторону.

— Я хочу… это звучит немного глупо, но я хочу понять, почему я... здесь, если можно так сказать.

— Возможно, вы хотите обрести ощущение смысла? — это ее не удивило, учитывая то, что она знала о его истории. Это был тонкий баланс — помогать клиентам развивать личные ценности и цели, при этом не позволяя им зависеть от обязанностей, работы или подобных ложных ограничений, однако некоторые люди действительно искали главный смысл в таких вещах, как религия или дело всей жизни.

— Пожалуй. Наверное, так звучит лучше, — согласился Северус, и она выждала некоторое время, видя, что он находится на пороге другой мысли. — Мне было трудно думать о том, чем бы я хотел заниматься, что сделало бы меня счастливым. Но теперь я полагаю, что это связано с моей... дистимией.

— Утрата интереса к ранее приносившим удовольствие занятиям — один из основных симптомов депрессии, так что да, наверняка, — ответила она, и мужчина кивнул, выглядя подавленным. — Что касается лечения, я хотела бы обсудить некоторые общие вопросы, чтобы знать, чем вы руководствуетесь в других областях.

— Сегодня у нас, похоже, много вопросов, — заметил он, и женщина улыбнулась.

— Понимаю, что это может быть немного однообразно, но мне это необходимо, чтобы понять, как лучше всего вам помочь. Далее я хотела бы поговорить о вашем здоровье. То есть о вашем физическом здоровье, — уточнила она, и Северус моргнул, явно растерявшись. — Мы можем обсудить несколько вопросов по этому поводу?

— Э… конечно, — ответил он несколько неловко, но Аркадия понимала, что ей нужно настоять на своем, и достала список, который она составила после их последнего сеанса.

— Хорошо. На прошлой неделе вы сказали мне, что вам тридцать восемь лет, верно?

— Да.

— А какой у вас рост?

— Сто семьдесят четыре сантиметра, — ответил мужчина по-прежнему с опаской.

— Вы знаете сколько весите?

— Восемь стоунов⁽⁴⁾, — сказал он, и психолог обеспокоенно замерла; это было даже меньше, чем она думала.

— Это точно?

— Вполне. Пару недель назад было пятьдесят с половиной килограммов. Поппи, медик Хогвартса, осматривала меня.

— Сколько часов в среднем вы спите за ночь?

— По-разному. Может быть, около шести или семи, если не просыпаюсь от кошмаров, — ответил Северус, и она вопросительно подняла бровь. — В противном случае, может, около четырёх?

Они еще не так уж далеко продвинулись по ее списку, а Аркадия волновалась уже больше, чем в самом начале.

— Вы регулярно питаетесь? Три раза в день?

— Обычно да, если только я не занят.

— Сколько, по вашему мнению, вы съедаете за один прием пищи?

— Полагаю, на уровне среднего. У меня очень быстрый метаболизм, — добавил он, пожимая плечами. — Думаю, это из-за стресса. Во время войны я не всегда ел регулярно — часто чувствовал себя слишком плохо, — но я бы сказал, все равно набирал достаточно калорий. Мне никогда не удавалось набрать вес, даже если я старался есть больше.

— Влияют ли мысли о вашей внешности или весе на то, сколько или что вы едите?

— Нет, — произнес Северус с недоуменным видом. — Я бы не сказал, что вообще уделяю этому много внимания.

— Хорошо, — ответила она, нарисовав маленькую звездочку рядом с пунктом «пищевые привычки». — Какова ваша физическая нагрузка в неделю?

— Небольшая, в основном прогулки по Хогвартсу и варка зелий. Я провожу много времени на ногах, но, наверное, не получаю столько работы над верхней частью тела, сколько следовало бы.

— Есть ли у вас какие-либо физические проблемы, заболевания или ограничения, о которых вам известно? Это могут быть хронические заболевания, ЗППП или любые другие текущие или периодически возникающие проблемы.

— Я так не думаю. У меня болят суставы, но Поппи считает, что это связано с моим «хроническим недостатком отдыха», — пояснил Северус, и легкая раздраженная насмешка, прокравшаяся в его голос, подсказала Аркадии, что это замечание он слышал часто.

— Понятно. Я хотела бы пройти еще одну часть анкеты о здоровье пациента, в которой основное внимание уделяется физическим симптомам. Вы не против?

— Вполне, — сказал Северус, пожимая плечами.

— На каждый из этих вопросов есть три варианта ответа: не беспокоит, немного беспокоит и сильно беспокоит по шкале от нуля до двух, где ноль означает «не беспокоит». В течение последних четырех недель насколько сильно вас беспокоили какие-либо из следующих проблем? Боль в животе.

— Один.

— Боль в спине?

— Два.

— Боль в руках, ногах или суставах.

— Два, — ответил Северус, и она сделала короткую паузу перед следующим пунктом.

— Этот вопрос относится к менструальным проблемам. Имеется ли у вас матка и менструации?

На мгновение выражение лица Северуса стало настолько растерянным, что ей захотелось рассмеяться, но затем он, похоже, взял себя в руки.

— Нет, насколько мне известно. Думаю, Поппи об этом бы упомянула. А... у мужчин часто бывает матка?

— Не очень, но лучше спросить, чем предполагать, — ответила Аркадия, вынужденная подавить улыбку; обычно мужчины, которым она задавала этот вопрос, отвечали чуть более оборонительно, чем «насколько мне известно». — Боль или проблемы во время полового акта?

— Ноль, — произнес Северус, и Аркадия заметила выражение смущения, проявившееся на его лице.

— Вы ведете активную половую жизнь? — спросила она, подозревая, что выражение его лица намекало на что-то более глубокое. — Это дополнительный вопрос, а не часть опроса.

— Нет. И уж точно дольше четырех недель, — отозвался Северус и фыркнул, словно подшучивая над собой.

— Хорошо. Спасибо, что рассказали; это поможет мне при оценке других рисков, — объяснила Аркадия, сделав мысленную пометку вернуться к этой теме позже. — Что касается нашей анкеты — головные боли?

— Один.

— Боль в груди?

— Только во время панической атаки. Один?

— Головокружение.

— Один. Когда мне не хватает сна.

— Обмороки?

— Ноль.

— Чувствуете, как сильно или учащенно бьется ваше сердце?

— Один. Опять же, только во время панической атаки, — сказал Северус, выглядя немного раздраженным.

— Мы почти закончили, — пообещала ему Аркадия. — Одышка?

— Один.

— Запор, расстройство кишечника или диарея?

— Один.

— И, наконец, тошнота, газы или несварение желудка.

— Один. Для меня это вряд ли можно назвать ненормальным, — ответил он, и женщина кивнула, записав последний результат на своем листе и положив его на стол, чтобы потом добавить в заметки.

— Осталось совсем немного. Я задам несколько вопросов о ваших привычках и образе жизни, а затем мы сможем обсудить то, что мы узнали, и то, какие методы лечения подойдут вам лучше всего, — сказала она, и Северус кивнул, осушая свою чашку. Он еще не достаточно освоился, чтобы наполнить ее самостоятельно, поэтому психолог сделала паузу, чтобы налить чай им обоим, а затем переключилась на последний листок, что она приготовила.

— На прошлой сессии вы упомянули, что живете в доме своего детства. Вы живете один?

— Да.

— Есть ли у вас близкие или дальние родственники, с которыми вы общаетесь?

— Нет, — проговорил он, а затем продолжил, увидев, что она ждет от него подробностей. — Мои родители умерли до того, как мне исполнилось двадцать, и моих бабушки и дедушки по материнской линии уже давно нет в живых. У меня есть магловские родственники в Коукворте, но я с ними никогда не встречался. Когда мой отец узнал, что моя мать — ведьма, а я — ребенок с магическими способностями, он стал держать нас подальше от остальных членов своей семьи.

— Вы знаете, почему он это сделал? — спросила Аркадия, и Северус слегка пожал плечами.

— Стыд или, может быть, паранойя. Они оба держали свои отношения в секрете до свадьбы; меня никогда не знакомили ни с одной из сторон моей семьи. Моя мать была единственным ребенком, как и я, так что у меня нет близких кузенов, тетушек или дядюшек в мире волшебников.

— У вас есть дети?

— Что? — Северус, казалось, немного рассердился на этот вопрос, но затем, спохватившись, вздохнул. — Нет. Детей нет.

— Похоже, вас расстроил этот вопрос, — заметила Аркадия, и он нахмурился, сузив черные глаза, устремленные на стол. — Могу я спросить, почему?

— Ненавижу, когда люди думают, что я буду ужасным, безучастным отцом, — сказал он с горечью в голосе. — Я не какой-то безответственный легкомысленный бездельник. Если бы я решил стать отцом, то только потому, что задался целью создать семью. Черт, даже если бы он у меня каким-то образом случайно появился, я бы все равно занимался им как можно больше. Не знаю, был бы я хорошим отцом, но я бы, определенно, постарался им быть. Если бы у меня был ребенок, люди бы это знали, потому что я бы им рассказал.

Он все еще выглядел удрученным этой темой, поэтому Аркадия дала ему минутку, кивнув в знак того, что понимает и не намерена возражать.

— Состоите ли вы сейчас в каких-либо отношениях или имели их в последнее время?

— Нет, — раздраженно ответил Северус, и Аркадия снова сделала паузу, видя, как он расстроен.

— Северус, пожалуйста, поймите, что это заранее определенные вопросы, которые я задаю каждому клиенту. Я задаю их не для того, чтобы задеть вас, — произнесла она, и выражение обиды на его лице тут же сменилось досадой.

— О.

— Вы готовы продолжить? — спросила психолог, и он слегка поморщился, ковыряя ноготь на большом пальце.

— Э-э… конечно. Извините.

— Есть ли у вас друзья, с которыми вам приятно общаться и которые оказывают на вас положительное влияние?

— Несколько. В основном другие деканы.

— Сколько времени вы тратите на активную социальную деятельность?

— Не так уж и много, — ответил он и поднял наполовину наполненную чашку, слегка взболтав в ней чай круговыми движениями. — Вчера мы с Филиусом пили чай. В остальном, я полагаю, это общие трапезы с коллективом.

— Есть ли у вас домашние животные?

— Нет. Я пользуюсь школьными совами, когда мне нужно отправить письмо.

— Какие вспомогательные вещества вы употребляете и как часто? — спросила она, и мужчина моргнул, словно застигнутый врасплох. — В том числе это касается кофеина и зелий.

— Ну, утром я обычно выпиваю чашку кофе. Кружка примерно... триста пятьдесят миллилитров. Во время войны это было более чрезмерным: может, раза в три-четыре, а иногда и в пять-шесть, но сейчас мне не нужно быть таким бдительным, поэтому я могу ограничиться только утренним кофе. Изредка принимаю зелье для суставов, когда переутомляюсь, и при необходимости использую мазь с камфорой, ментолом и капсаицином для снятия боли в мышцах.

Он замолчал, ожидая следующего вопроса, в то время как психолог все еще выжидающе смотрела на него.

— И это все? — удивленно спросила Аркадия. — Никакого алкоголя? Никакого табака? Никаких наркотических средств?

Северус уставился на нее.

— ... я похож на человека, который употребляет наркотики?

— Ну, взрослые люди редко не пьют вообще, а курение и употребление легких наркотиков для снятия напряжения — вполне нормальное явление, — ответила она несколько неуверенно, но Северус лишь приподнял темную бровь, и женщина вздохнула. — С точки зрения статистики, да, я признаю, что ожидала большего. Расстройства, вызванные употреблением психоактивных веществ, довольно распространены среди людей с посттравматическим стрессовым расстройством или клинической депрессией, а наличие того и другого подвергает вас еще большему риску.

— А. Ну, я выпиваю, но только когда у меня есть компания. А это для меня большая редкость. — Северус сделал глоток чая, делая вид, что задумался, а Аркадия внимательно наблюдала за ним, не зная, стоит ли ей игнорировать возникшее в ее душе скептическое ощущение. — Единственный алкоголь, который у меня имеется — это тот, который мне дарили на протяжении многих лет, обычно Люциус, и я очень строго слежу за тем, чтобы не пить в одиночку. Я бы сказал, что выпиваю... реже, чем раз в месяц? В Хогвартсе я вообще никогда его не хранил, поэтому не употреблял алкоголь с тех пор, как закончилась война.

— Есть ли для этого какая-то особая причина? — спросила Аркадия, видя, что ему, похоже, не очень хочется говорить об этом. — Были ли у вас проблемы с алкоголем в прошлом?

Северус несколько неловко поерзал в своем кресле.

— У… у меня нет, — ответил он, и, хотя выглядел смущенным, похоже, говорил откровенно. — Обычно я просто говорю людям, что не люблю пить, но это не так, не совсем так. Мой отец… он был заядлым алкоголиком, и, честно говоря, я не верю, что у меня самого не может возникнуть такой же проблемы. Я не так уж много знаю о психическом здоровье, но, когда я рос, я видел, как большинство подростков, родители которых были алкоголиками, шли по их стопам, и поклялся, что никогда не позволю себе сделать то же самое.

— Вас беспокоит пребывание рядом с алкоголем? — спросила Аркадия, видя, что напряжение не покинуло его плечи, а на лице Северуса появилось выражение заметного дискомфорта.

— В некоторой степени. Даже на сегодняшний день я не переношу запах дешевого виски. Это просто… напоминает мне о нем.

— Не переносите? Что это значит?

— Он меня напрягает. Ненавижу это, — признался мужчина, взволнованно постучав пальцами по чашке, после чего поставил ее на стол и начал скрести ноготь на большом пальце. — Если у меня будет выбор, я уйду, чтобы не чувствовать его. Даже когда персонал устраивает застолье, если это виски, я не могу этого выдержать. За прошедшие годы я уходил со множества новогодних вечеринок только потому, что это меня очень сильно раздражало.

— Понятно, — сказала Аркадия, которая была несколько встревожена осознанием того, что посттравматическое стрессовое расстройство Северуса началось даже раньше, чем она думала. — Тогда это вполне может служить для вас триггером.

— Чем? — на лице Северуса отразилась смесь любопытства и замешательства, и он наклонился вперед, как будто сомневаясь, что правильно ее расслышал.

— Триггер — это то, что вызывает обострение посттравматических симптомов, часто вызывая у человека реакцию «бей или беги». Проще говоря, триггер может заставить вас почувствовать или отреагировать так, как будто угроза, которая изначально вызвала ваше посттравматическое стрессовое расстройство, все еще присутствует, даже если вы логически понимаете, что находитесь в безопасности, — объяснила Аркадия, наблюдая, как черные глаза Северуса слегка расширились в знак понимания. — Триггером может быть что угодно: эмоция, запах, слово или человек. Часто у людей с ПТСР имеется несколько триггеров, каждый из которых может вызывать разные реакции. Мне кажется, запах виски является для вас триггером из детства… вы сказали, что ваш отец был ярым алкоголиком?

— Да, — сказал Северус. Его голос стал очень тихим.

— Он причинял вам боль, когда был пьян? — Аркадия старалась сохранять баланс между мягкостью и конкретикой, полагая, что такой подход вызовет у него наилучшую реакцию.

Северус сцепил руки в замок, костяшки его пальцев побелели, и молчание затянулось на минуту; она не прерывала его, видя, что он собирается с мыслями.

— Там, где я жил, это было нормально, — ответил он наконец. — Когда мне было лет семь, там была маленькая девочка, которая умерла от инфекции после избиения. Ее родители сказали, что она просто заболела. — Выражение его лица потемнело, и Аркадии на мгновение показалось, что он злится из-за этого случая, но затем… — Мой отец сказал мне, что то же самое может случиться и со мной, если я не исправлюсь и не стану «нормальным» мальчиком. Думаю, его приводило в ярость то, что его побои никогда не действовали так, как на магловских детей. Я всегда исцелялся слишком быстро, никогда не страдал так сильно, как он считал нужным. Однажды он застал меня играющим с веткой, словно это была волшебная палочка, после того как моя мама рассказала мне о своей. В то утро он был пьян… он схватил меня за руку и попытался сломать ее, чтобы преподать мне урок, но та просто согнулась, словно резиновая, и он ничего не смог сделать.

Глаза Северуса стали совершенно пустыми из-за применения окклюменции, и Аркадия начала волноваться, что она, возможно, зашла слишком далеко, но затем мужчина поднял глаза, глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла.

— Впрочем, сказать, что я не пью только из-за своего отца, было бы неправдой, — сказал он, обращаясь к потолку. — Я никогда не мог рисковать. Даже если бы я мог контролировать свое пьянство, шанс, что я могу срочно понадобиться и оказаться нетрезвым, или что я могу сболтнуть лишнего... — он замолчал, а затем тряхнул головой, как будто хотел избавиться от этой мысли, его длинные волосы взметнулись. — Это было слишком опасно. Особенно, если бы я к чему-то пристрастился. Пытки трудно выдержать, но я видел слишком много людей, которые сдавались из-за ломки или тяги к наркотикам. Если бы я стал жертвой чего-то подобного, это могло бы означать десятки жизней. Это могло бы означать войну.

Теперь в его глазах, вместо прежней пустоты, появился затравленный взгляд, и он напряженно посмотрел на нее.

— Возможно, я бы не был сейчас таким жестким, если бы не Темный Лорд. Но... Я бы скорее умер тысячью смертей, чем предал Дамблдора, став таким же, как мой отец.

«Предательство», подумала Аркадия, наблюдая за вспышкой гнева на лице Северуса. Интересный выбор слов.

— Логично, что обстоятельства вынуждают сделать такой выбор, — ответила она, желая поддержать, а затем добавила: — Я понимаю, что вы, возможно, не готовы говорить об этом, но тот инцидент с вашим отцом, похоже, причинил вам много страданий. Не исключено, что ваша травма тянется из раннего детства; об этом следует помнить на будущих сессиях, когда у нас будет больше времени для решения этой проблемы.

— Замечательно, — вздохнул он с раздраженным видом, и женщина замолчала. — Дело не в вас. Мне, наверное, следовало этого ожидать. Пожалуйста, продолжайте.

— Что ж, это был последний из моих вопросов, так что давайте все обсудим, — произнесла психолог, и мужчина кивнул, выражение его лица стало тревожным. — Если говорить откровенно, вы не так здоровы, как хотелось бы. Больше всего меня беспокоит ваш сон, который составляет всего лишь половину того, что должен получать взрослый человек, но также меня волнует ваш вес, который очень близок к серьезному дефициту массы тела.

— Правда? — Северус вздрогнул. — Насколько это... плохо?

— Это очень опасно, — ответила Аркадия серьезным тоном, и Северус снова принялся ковырять ноготь на большом пальце, явно не осознавая свои действия. — Недостаточный вес повышает риск возникновения таких проблем со здоровьем, как инфекции, анемия, проблемы с фертильностью и истощение, а также может повлиять на психическое здоровье, усугубляя уже имеющиеся проблемы. Если говорить конкретно о волшебниках, то у вас может снизиться магическая сила и возникнуть трудности с применением заклинаний, с которыми вы бы не столкнулись в противном случае. Это также может усугубить проблемы со сном, если вы не получаете от своего организма энергии и питания, необходимых для поддержания жизнедеятельности. И, чтобы внести ясность: я не являюсь ни целителем, ни магловским врачом. Но, основываясь на своем предыдущем опыте, рискну предположить, что вы, возможно, уже столкнулись с некоторыми из этих проблем. Я настоятельно рекомендую вам сдать анализы на анемию, а также пройти полный медосмотр у квалифицированного целителя. Я бы хотела сделать это одним из ваших домашних заданий на этой неделе.

— Одним из? — нервно спросил Северус в шутливом тоне, и, несмотря на беспокойство, Аркадия улыбнулась.

— Одним из, — подтвердила она и достала из кармана блокнот, взмахом руки призвав перо и чернильницу. — Давайте пройдемся по остальным, хорошо?

Северус с некоторой тревогой наблюдал, как она записывала на магловском листке «полный медицинский осмотр» и «обследование на анемию».

— В дополнение я хочу, чтобы вы попытались изменить свои привычки в еде и сне. Особенно сосредоточьтесь на сне; я бы предпочла, чтобы вы воспользовались зельями и получили несколько недель непрерывного отдыха, а не продолжали в прежнем режиме. Мы можем поработать над тем, чтобы вы смогли спать всю ночь самостоятельно, как только вы оправитесь от дефицита сна. Пока же стремитесь к восьмичасовому сну каждую ночь. Что касается питания, я хочу, чтобы вы на этой неделе старались каждый день плотно завтракать, обедать и ужинать, а если вы сможете добавлять перекусы между основными приемами пищи, будет еще лучше. Следите за тем, чтобы ваша пища была разнообразной, и, если во время медицинского обследования выявятся какие-либо нарушения в области питания, сосредоточьтесь на их устранении. Если вы сможете сделать все это, у нас будет хорошее начало.

Закончив, она вырвала страницу из блокнота и протянула ее Северусу, который выглядел несколько ошеломленным. Лицо Аркадии смягчилось, и она успокаивающе продолжила, пока он просматривал список широко распахнутыми глазами.

— Я знаю, что это нелегко, но я действительно думаю, что это поможет. Несколько недель достаточного питания и отдыха могут решить гораздо больше проблем, чем думает большинство людей. Я понимаю, что во время войны у вас редко была такая возможность, но теперь, когда у вас есть время и условия, вы можете дать своему организму ту заботу, в которой он так нуждается.

Заметив выражение обреченности на его лице, она попыталась сделать свой голос еще мягче.

— И нуждается отчаянно, Северус. Вы годами изводили себя, и это сильно сказалось на вас. Пожалуйста, дайте себе шанс восстановиться.

— Значит, инвестировать в собственное благополучие? — сухо спросил Северус, и Аркадия моргнула; заметив ее удивление, он продолжил. — Последние несколько лет я часто говорил себе об этом. Было много дней, когда я не мог ни поесть, ни поспать, ни нормально одеться, ни… ну, вообще ничего. Единственный способ суметь заставить себя двигаться — это сказать себе, что я должен продолжать действовать, иначе война может быть проиграна. Поэтому я «инвестировал» в себя, чтобы поддерживать свое тело в рабочем состоянии. Может быть, ровно настолько, насколько требовалось для дела, но все же достаточно.

— Как вы думаете, теперь, когда война окончена, вы можете инвестировать в себя ради себя самого? — спросила Аркадия, и Северус вздохнул. В этом протяжном выдохе слышалось что-то среднее между раздражением и отчаянием.

— Думаю, что, по крайней мере, могу попытаться, — неохотно ответил он, и Аркадия ободряюще улыбнулась.

— Это все, о чем я прошу. Попробуйте, хорошо? А если вам это не поможет, мы найдем то, что подойдет. — Она отчаянно надеялась, что он действительно попытается — на самом деле она преуменьшала опасность образа жизни Северуса — но он был взрослым человеком, и лучшее, что психолог могла сделать, это направлять его и надеяться, что он прислушается к ее советам.

И все же, глядя в покрасневшие черные глаза Северуса, она не могла отделаться от ощущения, что его будущее находится в ее руках.

— Как думаете, во время войны вы хуже заботились о себе? — спросила она, пытаясь переключить внимание, и Северус издал насмешливый звук, который мог бы стать началом горького смеха.

— Хуже? Когда-то я весил девять-десять стоунов. Когда-то я мог проспать почти всю ночь. Я не уверен, что есть хоть какая-то сторона моей жизни, которая не ухудшилась бы во время войны. — Он сцепил руки вместе, наклонившись над столом, его рот скривился. — Знаете, раньше я не был таким убогим. Думаю, какое-то время я справлялся. Ел, спал и все такое. Но... — он заколебался. — Последние несколько лет я просто... не мог. Всегда было что-то, чем я должен был заняться, всегда было что-то, из-за чего я находился в напряжении. Тратить время на еду и сон было просто непозволительно. И даже когда я понимал, что мне это необходимо, иначе я упаду в обморок, это казалось мне... эгоистичным.

— Это не эгоистично, — мягко упрекнула Аркадия. — Признание собственных потребностей — это не эгоизм. Могут быть моменты, когда вы не можете удовлетворять их, времена, когда вам нужно сосредоточиться на чем-то более важном — но это не эгоизм. Особенно сейчас. Вы не сможете быть рядом с теми, кто в вас нуждается, если в первую очередь не будете заботиться о себе.

— Я не уверен, что есть люди, которым я нужен, — тихо произнес он, отведя взгляд от нее и сгорбившись в кресле.

— Потребность не обязательно связана с жизнью и смертью, — ответила она тихим голосом, положив руку на стол, чтобы он мог дотянуться до нее, если захочет. — Люди могут нуждаться в вас, потому что они вас любят, и потерять вас для них будет катастрофой. Они могут нуждаться в вас, потому что вы заставляете их смеяться или чувствовать себя услышанными. Те чувства, что вы должны быть полезным или что вы должны защищать людей — они не позволяют понять, что вы имеете ценность для других не только потому, что вы можете для них что-то сделать.

Северус посмотрел на ее руку, затем нерешительно взял ее, принимая ободряющее пожатие.

— Вы нужны людям, Северус. Если вы в этом сомневаетесь, вы всегда можете спросить их. Люди любят вас, заботятся о вас и нуждаются в вас. Вы нужны им просто для того, чтобы быть рядом. Ваше присутствие имеет ценность, и они ценят вас, даже когда вы больны, ранены или находитесь на лечении, и не можете быть им полезны в этот момент. И я обещаю вам: они нуждаются в вас больше, чем кто-либо может нуждаться в ваших навыках, вашем уме или вашей защите. Вы им нужны на фундаментальном уровне, потому что они любят вас, и вы для них значите всё просто потому, что вы есть.

По щекам Северуса потекли беззвучные слезы, и он кивнул, на мгновение сжав ее руку, прежде чем отстранился, вытирая лицо.

— В последний год мне было легко… забыть об этом, — выдавил он, потянувшись к коробке с салфетками, которую психолог левитировала к нему.

— Вы хотите рассказать мне об этом? — спросила она, и мужчина высморкался, решительно вытирая глаза.

— Я просто чувствовал себя таким… таким одиноким. Это было ужасно — меня ненавидели мои друзья и коллеги, ведь я знал, что я их не предавал. Я просто... мне так хотелось, чтобы было с кем поговорить, но это было невозможно. Я так боялся, что умру, а они так и не узнают правды.

Он судорожно вздохнул, а затем снова высморкался, слезы прекратились.

— Были ночи, когда я часами лежал без сна, слишком уставший, чтобы заниматься окклюменцией, и просто думал о будущем и о том, как будет идти война. Не имело значения, если я не мог что-то изменить; я напрягался по любому поводу, постоянно. И, наконец, когда я засыпал, мне снился кошмар за кошмаром, и я был рад проснуться, неважно в котором часу. Бывали ночи, когда я не мог заставить себя лечь спать, и я просто работал и работал, пока не терял силы, пока мое тело не отключалось, и я не засыпал за своим столом. Иногда я так уставал, что садился на пол и просыпался под утро. Когда это случалось, кошмары были не такими страшными.

Он сделал паузу, по-видимому, обдумывая свои слова, затем немного сменил позу.

— Это было… неописуемо. Я никогда не думал, что могу испытывать такое сильное и постоянное напряжение. Я постоянно чувствовал себя несчастным и изнуренным, но никому не мог этого показать. Было такое ощущение, что я просто жду пока придет день, когда я оступлюсь, и все это так или иначе закончится. Безнадежность была ужасной, как никогда. По крайней мере — из того, что я могу вспомнить. Я почти ничего не помню из года, прошедшего после смерти Лили.

Он сжал руки в кулаки, взволнованный направлением своих мыслей, и Аркадия дала ему несколько минут, чтобы прийти в себя, наблюдая, как он начинает ковырять заусенец.

— Почему? — спросил наконец Северус, его черные глаза метнулись к ней. — Почему некоторые из худших периодов моей жизни — те, которые я должен помнить лучше всего — просто пропали? Я пробовал использовать Омут памяти, и если я позволю памяти отследить то, что помню, я смогу посмотреть на часть того, что забыл, но не могу восстановить это напрямую. Как будто я их каким-то образом потерял, хотя и уверен, что в мою память не вмешивались.

— Может быть несколько причин, по которым людям трудно вспомнить определенные события, — ответила Аркадия, сделав запись об этом откровении в своем дневнике сеансов. — Возможно, вы диссоциировались во время событий, то есть отделили свои мысли и чувства от того, что происходило в тот момент, и воспоминания не сформировались должным образом. С другой стороны, считается, что депрессия вызывает потерю памяти, поэтому не исключено, что депрессивный эпизод также мог повлиять на ваши воспоминания о том времени. Кроме того, вполне нормально забывать большие отрезки времени просто из-за старения, и многие люди с трудом могут сознательно вспомнить детали десяти- или двадцатилетней давности. Есть ли что-нибудь, что вы помните из года, прошедшего после ее смерти?

— Я помню, что привело к концу первой войны, и помню, как согласился защитить Поттера, когда Дамблдор сказал мне, что Темный Лорд вернется. Но после этого... Все как будто размыто. В прошлую субботу я встретил аврора, который видел меня после первой войны, когда я находился на суде в Министерстве. Но я почти не помню, чтобы вообще был там. Иногда мне кажется, что то, что я помню, — это всего лишь мое воображение. Я помню Рождество, некоторые дни, помню сезон экзаменов, когда я ставил оценки каждую минуту каждого дня. Но бывали случаи, когда кто-то из сотрудников упоминал что-то из моего первого года работы и явно ожидал, что я пойму, о чем идет речь, но я не имел об этом ни малейшего представления.

Он опустил взгляд на стол, и психолог поняла, что это признание беспокоит его, черты его лица резко обострились.

— Я ненавижу чувствовать себя так, будто не знаю, что тогда происходило. Как будто часть моей жизни просто украли у меня, и мне приходится верить всем на слово о том, каким я был. Это ведь можно вылечить? Потерю памяти?

Мужчина с тревогой посмотрел на нее, и Аркадия быстро кивнула, видя, как сильно это его мучает.

— Когда симптомы депрессии утихают, исчезают и проблемы с памятью. Существуют также техники, которые помогут вам, если вы снова начнете испытывать подобные пробелы, например, ведение дневника и осознанность⁽⁵⁾. Восстановить прежние воспоминания часто бывает невозможно, но, если хотите, мы можем поработать над тем, чтобы получить информацию от других людей, чтобы вы поняли, что тогда происходило.

— Главное, чтобы это не повторилось, — серьезно сказал он. — Меня... меня беспокоит то, что я не могу положиться на свою память.

— Могу себе представить, — мягко сказала Аркадия, наблюдая, как он берется за чашку с чаем. — Я бы хотела сначала попробовать устранить ваши симптомы с помощью терапии, но может быть полезно попробовать и другие методы, например антидепрессанты. В частности, в отношении дистимии и рецидивирующей⁽⁶⁾ большой депрессии мне бы хотелось посмотреть, как у вас пойдут дела через несколько месяцев, а затем мы сможем обсудить антидепрессанты, если они вам понадобятся.

— Антидепрессанты? — она видела, как Северус перебирает имеющуюся у него информацию, пытаясь понять, о чем идет речь, и ободряюще улыбнулась.

— Это один из видов магловских лекарств. Они имеют некоторые побочные эффекты, но, как правило, безопаснее и вызывают меньшее привыкание, чем зелья. Курс лечения ими может длиться год или дольше, в зависимости от симптомов и изменений в жизни, но они могут быть очень полезны тем, кто борется с депрессией. В частности, поскольку вы, вероятно, боретесь как с дистимией, так и с большой депрессией — сочетание, называемое «двойной депрессией», — вполне возможно, что для полного устранения симптомов вам потребуется не только когнитивно-поведенческая терапия, но и медикаментозное лечение.

— Когда вы говорите «устранение», — сказал Северус, изучая свою чашку, — вы это серьезно? Эту депрессию можно функционально излечить?

— Да, — ответила она, и он обратил на нее взгляд своих непроницаемых черных глаз. — Со временем и с помощью лечения вы сможете выйти из состояния постоянного пониженного настроения и начать нормально функционировать. Может показаться, что эта идея невыполнима, но депрессия поддается эффективному лечению. Изменение образа жизни, в дополнение к терапии и лекарствам, играет важную роль в управлении ею, и вместе они могут предоставить вам социальную и медицинскую поддержку, которая поможет справиться с любыми повторяющимися симптомами и поддерживать вас в функциональном состоянии. Цель состоит в том, чтобы вы достигли точки, когда расстройство больше не будет вас беспокоить, а затем предотвратить его повторное возникновение до тех пор, пока нормальное функционирование не станет вашим новым базовым уровнем, и дальше мы будем поддерживать необходимое лечение.

Северус какое-то время смотрел на нее, как будто впитывая сказанное, затем бросил взгляд на песочные часы, из которых сыпались последние крупинки.

— Вам подойдет следующий четверг в три тридцать? — спросила она, не обращая внимания на то, как те зазвенели и перевернулись, и мужчина кивнул, доставая кошелек с монетами.

— Сколько… э-э, сколько стоит просмотр моих воспоминаний? — спросил он, все еще держа руку в кошельке, и психолог задумалась.

— Как насчет двух сиклей? — предложила она, и Северус положил на стол девять серебряных монет и встал.

— Тогда до встречи, — произнес он, выглядя немного неуверенно, и женщина улыбнулась, подойдя к нему, пока он надевал плащ.

— Берегите себя, Северус, — ответила она, слегка коснувшись его плеча, как и в прошлый раз. — Сделайте все возможное, чтобы выполнить домашнее задание, хорошо?

— Обязательно, — сухо сказал он, но, взявшись за ручку двери, одарил ее быстрой кривой улыбкой. — В конце концов, я всегда добивался высоких показателей.

— Я слышала, — ответила Аркадия, не в силах сдержать улыбку. — Увидимся на следующей неделе.

— Берегите себя.

Мужчина черной тенью выскользнул за порог, нырнув в людный переулок, а психолог смотрела в окно как он исчезает за углом, ощущая на лице дуновение ветерка, проносящегося по узким улочкам.

Итак, до следующей недели.

---

1) Состояние страдания, при котором человек не может полностью адаптироваться к стрессовым факторам и вызванному ими стрессу и демонстрирует дезадаптивное поведение. Это может быть очевидным при наличии различных проявлений, таких как неадекватное социальное взаимодействие (например, агрессия, пассивность или отстранённость).

Вернуться к тексту

2) расстройство, характеризующееся спонтанным возникновением панических атак от нескольких раз в год до нескольких раз в день и ожиданием их возникновения. Характерной чертой являются приступы резко выраженной тревоги, которые не ограничены определённой ситуацией или обстоятельствами и, следовательно, непредсказуемы.

Вернуться к тексту

3) Группа психических расстройств, характеризующихся выраженной беспричинной тревогой или страхом. Под тревогой подразумевается ощущение беспокойства за предстоящие события, а страх — реакция на то, что происходит в реальном времени. Часто наблюдаются такие симптомы, как учащенное сердцебиение, затрудненное дыхание, головокружение и так далее.

Вернуться к тексту

4) 50.8 килограмм

Вернуться к тексту

5) управляемая способность фокусироваться на событиях и переживаниях настоящего, не убегая мыслями в прошлое или будущее и не давая своим ощущениям никаких оценок.

Вернуться к тексту

6) Повторяющейся. Данный термин применяется для описания заболеваний или их симптомов, которые имеют склонность возникать повторно.

Вернуться к тексту