Неприкасаемый (джен)

— Вы не понимаете. Вы меня даже не слушаете. Мне помощь нужна. Помощь! Специалиста. Кто-то же должен в этом разбираться.

Мужик, поставивший на уши некислую часть Института, сидел на кресле, нервно заламывая черные руки. Но после того шороха, что он навел на проходной, едва не подорвав само здание и отправив охранника зашивать лоб в соседний медкабинет, держался он вполне смирно.

— Я же еще вчера был нормальным! — вдруг выкрикнул он прямо в лицо суетившегося рядом санитара, вынудив того отскочить.

Скрипнув зубами, я невольно перевел взгляд на Ткача. Только с его появлением в кабинете, куда мы с двумя крепкими парнями из службы безопасности привели нервного незнакомца, последний более или менее успокоился, перестав буквально кидаться на всех с требованиями незамедлительно ему помочь. Но чтобы понять, что обо всех этих заявлениях думал телохранитель Фейна, нужен был телепат и минимум второго ранга. Ткач как врос молча у дальней стены со сложенными на груди руками и застывшей хмурой мордой, так и продолжал там торчать.

Впрочем хмурились сейчас все вокруг. И парни из службы безопасности, защитные и поглощающие способности которых лихо охладили пыл гостя. И врач, — я так и не смог разобрать, из наших он или нет — с особым рвением раздающий указания таким же хмурым медсестрам, одну из которых, обладательницу необычной, волнистой формы ушей, я видел раньше. Да и сам я, наверняка, тоже.

Меня раздирало от вороха несовместимых друг с другом мыслей. Я безумно боялся того, о чем говорил мужик, я опасался и его самого, то и дело норовящего даже под контролем Ткача скатиться обратно в истерику, и отчаянно не хотел верить своим ушам. И в то же время почти с детским восторгом радовался тому, что именно мы с Гласом первыми попались этому чудаку, и что столь важная информация теперь не проскользнет мимо нас. Хотя мальчишку, с любопытством выглядывающим из-за моей спины, стоило, конечно, увести подальше от этой пороховой бочки. Но, к своему стыду, я был не готов так сразу отказываться от выпавшей возможности. Раз нам удалось затесаться в команду поддержки к безопасникам, помогая уговорить мужика взять себя в руки и отправиться к местным врачам, стоило этим пользоваться до конца.

Если то, что он пытается говорить, — правда, если искусственное Схождение — не бред сумасшедшего, и в этом действительно замешан Седьмой отдел — нам ничего не оставалось, кроме как готовиться к новой катастрофе. А о таких вещах лучше узнавать заранее.

Как там Север про соломку говорил?

— Я был нормальным, нормальным, — затараторил незнакомец себе под нос, безвольно уронив себе на колени руки, в которых и заключалась его взрывоопасная сила. — Пожалуйста, верните мне это.

Решив, что кризис миновал, санитар вернулся со шприцем и пробирками к креслу. Если я не сбился со счета, это был уже четвертый забор крови у бедолаги. А медсестра тем временем, по команде врача, готовила очередной укол успокоительного.

И вовремя. В который раз пахнуло гарью. Психоз мужика снова начинал набирать оборот.

Не выдержав, я опять посмотрел на Ткача. Не без труда я задвинул подальше мысли о нашей последней встрече, туда же отправил и свое недовольство слежкой — перевертыша возможно вообще не стоило с ним обсуждать до разговора с Фейном, иначе я мог и не донести по адресу праведный гнев — и, прижав к себе Гласа, продолжая прикрывать его собой, подошел к своему треклятому куратору.

— Он говорит правду? — тихо, но прямо спросил я.

Ткач бросил на меня короткий, ничего не выражающий взгляд и уставился обратно на мужика.

— Я не знаю, — так же тихо ответил он.

Ну начинается.

Но не успел я открыть рот для нового вопроса, Ткач продолжил:

— Он растерян, напуган и ни в чем не уверен. Одновременно верит и не верит в то, что с ним происходит. И это только то, что лежит на поверхности. Не представляешь, какое там осиное гнездо. — Ткач снова взглянул на меня, пристально, прямо, глаза в глаза. — Он не в себе, мечется из стороны в сторону, постоянно срывается с курса, который я ему задаю. Придется сначала привести его голову в порядок, а уже потом лезть в нее.

— А ты не можешь привести ее в порядок?

— Я не мозгоправ, Мор. Я могу довести до безумия, но не наоборот. — Ткач резко вернул свое внимание мужику и еще сильнее нахмурился. — Увел бы ты Гласа отсюда. Сейчас мы все равно ничего не добьемся, а эта нестабильность меня напрягает. И не факт, что Эгид, в случае чего, успеет всех прикрыть.

Усиливающийся запах гари подтверждал, что насчет Гласа Ткач был чертовски прав. Но я бессовестно мешкал, по опыту прекрасно понимая, что как только мы покинем медкабинет, больше ничего про этого странного типа я не услышу.

— Расслабься, от тебя никто ничего не станет скрывать. — Мои сомнения, похоже, читались гораздо легче. — Если хочешь, подождите в холле. Как только сработает транквилизатор, мы сможем поговорить.

— Почему вы не хотите мне помочь? — уже почти скулил мужик. — Я же не такой.

Ладно, черт с тобой, уговорил.

— Хорошо. Заглянем пока к Спектру, если он здесь. — Чего делать мне, естественно, не хотелось, в отличие от безнаказанной прогулки по местным закоулкам.

— Дельная мысль, — кивнул Ткач, не отрываясь от чернорукого неприкасаемого.

Мы вернулись к двери, я выпустил Гласа первым из кабинета и, еще раз обведя взглядом собравшихся, вышел следом.

— С ума сойти, — выдохнул Глас, как только за нами закрылась дверь.

— Да не то слово, — устало согласился я.

— Он же такой, такой — бум! — воодушевленно продолжил мальчишка, махнув руками и тут же сбившись с дыхания. А отдышавшись, обеспокоенно спросил: — С ним же все будет в порядке?

— Здесь много врачей, уверен, ему смогут помочь.

А мы, надеюсь, сможем узнать, всегда ли он был таким «бум».

Осмотревшись, я понял, что в коридоре хмурых лиц и суеты немногим меньше. Казалось, к кабинету с нестабильным гостем стянулся весь персонал клиники. Одни честно работали, заполняли какие-то формы у дверей, разносили приборы и лекарства, другие бездельно терлись у регистрационной стойки, но отовсюду слышались тихие и не очень обсуждения того, что произошло.

Может, зря ты себя накручиваешь, Мор? Не похоже, что даже при огромном желании здесь реально утаить подобную информацию. Об этом мужике будут говорить и много, так что руководству Института придется держать перед своими подопечными хоть какой-то ответ.

— Пойдем пройдемся, — предложил я Гласу, не спеша увлекая его в один из боковых коридоров, подальше от любопытных глаз.

— К врачу с рентгеновским зрением? — прошептал он.

— И к нему, если захочешь, тоже, — ответил я, всматриваясь в одну из свежезаполненных форм у первой попавшейся двери. Оказался самый обыкновенный график приема. — Лишь бы вспомнить, где его кабинет.

— О, — совсем тихо произнес Глас. — Если тебе нужно пройтись без меня, ну, незаметно…

Я невольно усмехнулся:

— Не, напарник, пока обойдемся без этого.

На самом деле не знаю, что именно я хотел найти или увидеть в коридорах поликлиники. Расположение диагностических кабинетов? Лабораторий? Переход в соседний, вызывающий больший интерес исследовательский корпус? Пожалуй, да, выяснить, куда именно медсестры унесут на анализ пробирки с кровью, могло оказаться не лишним.

Но особо разгуляться нам не удалось. Мы добрели до тупика, развернулись обратно и, вернувшись к стойке регистратора, наткнулись возле нее на Спектра.

— Здравствуй, Мор! Ты ко мне?

— Здравствуй. Ну, раз мы тебя нашли, получается, к тебе, — хмыкнул я. — Глас — это Спектр, врач, о котором я тебе говорил.

— Приятно познакомиться. — Улыбнувшись, приятель Спички пожал Гласу руку. — Мой кабинет, если что, в противоположной стороне. — А вот замечание и хитрая ухмылка уже предназначались мне.

— Я в прошлый раз солидно наполучал по голове, — пожал я плечами, — не обессудь.

— Поверь, у тебя еще крепкая голова. — Спектр оставил на стойке стопку бумажных папок и кивнул себе за спину. — Идем, надолго я вас не задержу.

И мы послушно последовали за ним в указанную сторону.

— Это вы привели странного парня с проходной? — спросил Спектр через плечо.

— Мы с Эгидом и его коллегой, — блеснув знанием целого одного имени, ответил я. То, что Спектр заговорил об этом, внушало какой-никакой оптимизм. Никаких тебе корпоративных замалчиваний и цензуры. Это не могло не радовать.

— И он серьезно утверждает, что совсем недавно стал неприкасаемым?

— По его словам, буквально вчера. Но без подробностей, он слишком на взводе и не в себе.

— А кто из нас был в себе после Схождения? — как мне показалось, довольно нервно усмехнулся Спектр.

— Справедливо, — не мог не согласиться я.

Интересно, если я попрошу Спектра передать через Спичку информацию, которую удастся обо всей этой ситуации раздобыть врачам, он пойдет на это?

— Хотелось бы знать, что это, — задумчиво продолжил он, отпирая свой кабинет. — Запоздалое проявление ихора? Или он просто не в ладах с головой?

— Или ихор все же оказалось возможно передать, — мрачно добавил я.

Спектр замер и, взглянув на меня, точно так же, как другие, нахмурил свой высокий лоб.

— Знаешь, не хотелось бы. Мне кажется, проблем от этого будет гораздо больше, чем пользы.

Я согласно кивнул, с довольством отметив, что, как и Спичка, ее приятели разделяют мою точку зрения. Это радовало вдвойне.

Я успел подумать, что его все же можно сагитировать поделиться информацией, а вот подобрать слова для подобной просьбы — нет, поскольку в следующую же секунду оглох от гулкого раскатистого грохота. Я еще не до конца осознал, что произошло, а внутри уже все оборвалось от застывшего ужаса в глазах Гласа, закрывшего обеими руками себе рот.

Да чтоб тебя.

Резко обернувшись, я увидел, как из приоткрытой двери кабинета, который мы совсем недавно покинули, повалил дым. А затем в коридор с воплем выпала одна из медсестер.

— Вот же… — выдохнул Спектр и тут же ломанулся в ту сторону.

— Глас, подожди здесь, хорошо? — Казалось, он меня не слышит. Казалось, даже не дышит, так и замерев с ладонями на лице. — Глас?

Я открыл дверь кабинета Спектра и втянул перепуганного мальчишку внутрь.

Наконец он обратил на меня ошарашенный взгляд.

— Побудь здесь, ладно? — я погладил его по плечам и аккуратно потянул за руки, заставляя опустить их. — Все хорошо, только не выходи, пока я не вернусь, договорились?

Бледный как мел Глас молча закивал.

Я еще раз успокаивающе провел ладонями ему по плечам и выбежал в коридор.

И тут же скрылся с глаз. Помощников возле кабинета и без меня хватало — санитары, врачи, охрана — а вот отвлекать или мешать кому-то под ногами совершенно не хотелось.

Вслед за медсестрой вышел один из безопасников, вынося на руках ее коллегу. По безвольно повисшей руке девушки крупными ручьями струилась кровь, и, судя по разбитому потерянному лицу парня, сильно досталось и ему, но он крепко держал свою ношу, прижимая ее к груди, пока подоспевшие с носилками санитары не забрали ее.

Я обогнул их и с замершим сердцем заглянул в кабинет, тут же почувствовав, как к горлу подкатывает едкий ком.

Эгид успел выставить щит, и теперь по нему, точно по ростовому стеклу, к полу стекали кровавые ошметки того, что когда-то было человеком.

Сука, да как же... Подавив тошноту, я ошеломленно осмотрел комнату. Сам Эгид, рвано дыша, сгорбился на полу у созданной им стены. Врача и санитара за плотным удушливым дымом я различил не сразу, и лучше бы не различал, поскольку они, вернее их переломанные тела, остались по ту сторону щита. По ту сторону оказался и Ткач. Неподвижно сидел, припав к дальней стене, где до этого и стоял, но его грудь тяжело поднималась и опускалась, а значит, он был жив.

— Эй, — я присел возле Эгида, сбросив покров ихора. — Ты так? Сможешь снять щит?

Безопасник сдавленно замычал, но ладонь к стене протянул, коснувшись ее и заставив спасть. Тут же с мерзким влажным звуком на пол упали останки. Безрезультатно стараясь не обращать на них внимание, я подорвался к противоположному углу кабинета.

И даже не стал пытаться понять, что за помесь из облегчения и возмущения испытал, видя, что Ткач, поморщившись, открыл глаза.

— Зачем так сразу, — проскрипел он, подняв руку и сжав пальцами переносицу, — было же тихо.

Тихо? Он об эмоциональном фоне? Нет, приятель, тихо тут еще не скоро будет.

Сложно было понять, насколько сильно он пострадал. Тонкая струйка крови, стекающая по виску от обагренных светлых волос, говорила, что головой его приложило знатно, но в остальном, на первый взгляд, ему крупно повезло.

— Ты цел? — спросил я.

Вместо ответа Ткач молча протянул мне руку. Я помог ему подняться на ноги, искренне удивляясь тому, что ему это вообще удалось. Даже тех, кто спрятался за стеной, тряхнуло от души, а этот вот взял и на своих двоих пошел. Почти пошел — с первым же шагом Ткача повело, так что его руку я не отпустил.

— Краем зацепило, — отчужденно осматриваясь, проговорил он, похоже, отвечая в том числе и на мое удивление. — Зараза…

Зараза — мягко сказано. Невольно проследив за его взглядом, я зацепился глазами за кусок черной руки и мне снова пришлось бороться с комом в горле. Мутило не столько от мерзкой кровавой картины, сколько от холодящего осознания, что мы с Гласом могли стать ее частью.

— Вас не задело? — спросил Ткач, снова болезненно морщась. — Где мальчишка?

— Все в порядке, он в кабинете Спектра, — ответил я и угрюмо добавил: — Правда не представляю, как его теперь увести, чтобы он вот этого всего не видел.

— Давай помогу с этим, — вздохнув, предложил Ткач и посмотрел на меня. — Притуплю впечатления.

— Тебе не хватит на сегодня? — больше с беспокойством, чем с укором спросил я. Выглядел он действительно измученно, даже без учета разбитой головы.

— С ребенком уж как-нибудь справлюсь, — фыркнул Ткач и, освободив руку, побрел в сторону двери.

А я следом. В коридоре один из санитаров кинулся в нашу сторону, но Ткач от него отмахнулся. Спектра же, оторвавшего буквально на секунду внимание от Эгида, он поприветствовал коротким кивком. Думаю, достаточно спокойное ответное приветствие можно было засчитать за положительный диагноз костям Ткача, впрочем, даже если бы Спектр попытался его притормозить, вряд ли бы тот заметил.

Не знаю, винил ли кто-то из присутствующих Ткача в том, что он не сдержал опасного нестабильного неприкасаемого, но даже мне под всеми этими взглядами было физически некомфортно. Так что ничего удивительного, что Ткач прямиком, игнорируя всю перепуганную суету вокруг, направился к кабинету Спектра, остановившись только у его дверей. С рваным вздохом он припал к стене рядом, еще раз сердито посмотрел в противоположную сторону коридора и, стоило мне с ним поравняться, устало произнес:

— Я обещал тебе поговорить. — А о чем теперь здесь можно было разговаривать? Материала для исследования стало, конечно, хоть отбавляй, но как выяснить, что с этим мужиком случилось? Кто он? Откуда? А, главное, я совершенно не представлял, через кого мне пытаться выяснить ответы на эти вопросы, чтобы не напороться случайно на причастных. Через Севера? Кречета? Или все же положиться на Ткача? — Так что как смотришь на то, чтобы вечером выпить чего покрепче?