Неприкасаемый (джен)

Примечания:

---

Какой мальчишка в детстве не мечтал стать настоящим героем? Обладать сверхспособностями, нечеловеческой силой, умением летать и стрелять лазерами из глаз? Спасать мир от коварных злодеев и купаться в лучах заслуженного обожания? Уверен, все мечтали. И я, естественно, мечтал. Так и представлял себе, как парни и девчонки из начальной школы с разинутыми ртами наблюдают за моей победой над каким-нибудь космическим монстром. Спорят, кто со мной дольше всех дружит, просят научить крутому приему и выстраиваются в очереди за автографом.

Как же в детстве все было просто, да, Мор? Жаль, оно быстро закончилось.

Фыркнув, я оторвал взгляд от мерцающего экрана с унылой полоской закачки информации и опустил его на пол, едва различив в полумраке номера бездыханное грузное тело хозяина ноутбука.

Вряд ли он попросит у меня автограф.

Дождавшись сигнала, я выдернул флешку, захлопнул ноутбук и задумчиво провел ладонями по глянцевой поверхности крышки, благодаря перчаткам не потревожив ее гладкости.

В последние годы частенько ловлю себя на мыслях об упущенных возможностях. Можно ли сказать, что судьба подарила мне шанс проявить себя, а я спустил его в трубу? Получился бы из меня герой, сложись все иначе? Летать я, конечно, не научился, да и физически сильнее не стал, но мне вполне могло найтись место в разведке, каких-то спецслужбах, разве нет? Да, но только если бы Схождение действительно было подарком судьбы, а не ее плевком. Но вышло так, что герои оказались никому не нужны. Только не такие.

Ведь герои не убивают.

А мы что? А мы первым же делом после аномального события, названного позже Схождением, объяснение которому ученые так или не нашли, или не посчитали должным дать, оставили за собой горы трупов. И оставляем до сих пор.

Я поднялся со стула и, обогнув неудачника, чья смерть и корпоративные данные пополнят сегодня мой счет на кругленькую сумму, поспешил покинуть номер. Пересек пустующий коридор, с раздражением бросив короткий взгляд на один из безжизненных объективов выведенной из строя системы видеонаблюдения. Всегда напрягает, когда убийство настолько очевидно. Хоть судмедэксперты ничего, кроме сердечного приступа, не смогут написать в заключении, ни у кого не возникнет сомнений, что эта смерть — дело рук неприкасаемого. А мне не нравилось оставлять после себя еще больше поводов нас бояться и ненавидеть. Пусть и заслуженных.

Именно всеобщий страх перед неизведанным, неестественным, сверхчеловеческим лишил нас малейшей надежды на нормальное существование. После Схождения мы вдруг перестали считаться людьми, мы стали чем-то неправильным, не заслуживающим своего места в обществе. Будто в том, что произошло, была наша вина.

Я почти не помню само Схождение, оно отложилось в памяти яркой болезненной вспышкой, размытыми бесформенными силуэтами и воем на тысячи голосов. Говорят, мы разделили агонию чужого мира, слишком непохожего на наш, потому и не смогли ничего толком разобрать. Но что я очень, даже чересчур, хорошо запомнил, так это упавшее замертво тело школьной медсестры, которая захотела взглянуть поближе на мои ладони с внезапно почерневшими венами. Еще лучше — поднявшуюся вокруг панику, сковавший меня самого ужас и острое желание скрыться с чужих глаз.

Хоть с последним мне повезло. Скрылся, сбежал, спрятался. Пережил. Чем не могут похвастаться многие из нас.

У каждого неприкасаемого своя история, так же непохожая на другие, как и мы сами друг на друга. Ихор — дрянь, которую мы подцепили за короткое время Схождения, — в каждом из нас проявился по-своему. Возможно, чем черт не шутит, кому-то из нас действительно достались лазеры из глаз. Но если одни в момент получения способностей почти никому не навредили — обесточили, например, полквартала, как сделал это парень, с которым пару раз довелось поработать и с которым, к слову, не приходилось переживать о топорности конспирации; то жертвами других — от испуга, от незнания, непонимания, что с ними происходит, — стали сотни жизней. Слишком много, чтобы не получить закономерную пулю в лоб от силовиков.

Но больше всего раздражает, что за двенадцать лет почти ничего не изменилось. Нас, конечно, перестали без разбора и причин отлавливать, запирать и отстреливать, как бешеных псов. Кто-то даже взялся бороться за наши права, в чем-то, говорят, успешно. Но как в самом начале к нам отнеслись с отторжением, будто мы нелюди, выродки, низшая каста — неприкасаемые, — так и продолжают относиться.

Общество никогда не примет нас обратно. Только не на равных. Так что продолжаем крутиться, как можем.

Спустившись по лестнице, я оказался в оживленном вестибюле отеля. Среди снующих с чемоданами постояльцев и служащих, чьи рассеянные взгляды скользили мимо меня, я чувствовал себя привычно спокойно — они не увидят меня, пока я этого не захочу. Жаль, не все подвластно моим желаниям. Отыскав глазами черные тушки камер по углам зала и убедившись, что система все еще в отключке, я поторопился на выход, с удовольствием вынырнув из душного помещения в вечернюю прохладу. Как бы я хорошо ни разбирался в технике, она — мой злейший враг. Слишком уж большой риск рано или поздно попасться в чей-нибудь случайный, не замеченный мной заранее объектив. Была бы моя воля, не задумываясь обменял бы сконцентрированный в моих ладонях ихор на умение отводить и нечеловеческие взоры. Обидно будет, если мой лучший талант однажды станет бесполезным.

На парковке меня ждала машина, в бардачке — пачка сигарет, а на экране телефона высвечивалось несколько пропущенных звонков от Хвата.

Под ровный гул заведенного мотора я зажал в зубах сигарету, прикурил и набрал номер своего главного — со своими всегда приятней иметь дело — заказчика.

— Звонил?

— Да-да, Мор, здравствуй, — раздался скрипучий прокуренный голос. — У меня тут для тебя срочный заказец нарисовался, заглянешь?

— Даже срочный? — Усмехнувшись в динамик, я глубоко затянулся и выпустил облако сизого дыма в потолок машины. — Нет, Хват, мне сейчас не нужна работа, — ответил я. После того, как отвезу флешку на точку по оговоренному адресу, я могу себе позволить не думать о заработке довольно продолжительное время.

— Не язви и не спеши отказываться, Мор, — возразил Хват. — Работенка простая. Чистая. Как ты любишь.

— Насколько чистая?

— Зайти на объект, осмотреться, покопаться в документах и, если попадется что-то интересное — прихватить с собой.

— И все? — Вдавив окурок в пепельницу, я наконец тронул машину с места, выруливая с парковки.

— И все.

— Это не звучит, как работа со стоящей оплатой, — с сомнением проговорил я. Хват, конечно, прав, старый черт достаточно хорошо меня знал, но браться за любую мелочевку, только потому что она не марает руки, я не собирался.

— Обижаешь, Мор. Стал бы я тебе звонить из-за ерунды? Объектом интересуются многие, в том числе и влиятельные персоны. Платят щедро. Так что хватит выделываться и езжай ко мне. Выпивка за мой счет.

— Что, прямо сейчас?

— Я разве не сказал, что срочная? — строго отозвался Хват.

— Что же там за объект такой? — хмыкнул я.

— Занятный. Тебе понравится. Есть сведения, что там ставят опыты на неприкасаемых…

Ну и кто после этого выродок и нелюдь?

Слова Хвата настолько остро засели в мозгу, что я чуть не проехал мимо адреса, где должен был скинуть флешку. Отчитавшись и нетерпеливо дождавшись заветного сообщения о пополнении счета, я наскоро сделал все необходимые переводы и рванул на юг города, где Хват в свойственной ему демонстративной манере разместил свой клуб. Местные богачи, уверен, так и не отошли от сей вопиющей наглости — свора неприкасаемых посреди элитного района, — но ссориться с такими соседями, само собой, никто не решался.

И, казалось, у Хвата во всем так: на грани, но под контролем. Он один из немногих, кто не растерялся даже в самом начале, в первые же дни после Схождения собрав вокруг себя десятки переживших его ребят. Помог им разобраться, что произошло, нашел им укрытие. Спас их жизни. Большинство этих парней до сих пор работают с ним. Но вместо того, чтобы сидеть тихо и не высовываться, как в первые годы делали почти все неприкасаемые, бывший силовик пошел по пути провокации. Пока другие боялись — он действовал, и его пробивной характер сделал свое дело: команда Хвата с ноги зашла на рынок наемничества и прочно в нем закрепилась.

Жалею, что вышел на них намного позже, уставший от мелких краж и постоянных попыток меня кинуть. Хоть я и не стал полноправным членом его Своры, работа на Хвата позволила мне достаточно твердо встать на ноги, обзавестись проверенными заказчиками, начать обеспечивать не только себя. Да, воровать я стал меньше, убивать — чаще, но жизнь быстро учит использовать все доступные средства. Вот я и использовал. Но чистые заказы у меня по-прежнему были в приоритете, и льстило, что Хват помнил об этом.

Бросив машину за пару кварталов — не хватало еще привести с собой какой неучтенный хвост с едва завершенного задания, — незаметной тенью для редких прохожих я торопливо прогулялся до невысокого престижного здания из стекла и темного камня. Показавшись на глаза вышибале и получив его одобрение, я вступил в громкий и яркий мир ночной жизни города.

Я не любитель шумных многолюдных сборищ, но рассматривать публику — завсегдатаев и новые лица — в «Своре» для меня всегда в удовольствие. Большинство из нас, как и сам хозяин заведения, внешне неотличимы от обычных людей, но есть неприкасаемые, чьи тела и лица ихор клеймил, оставив характерные отметины. Меня самого выдают отчетливые черные вены на ладонях и выцветшие до белизны радужки глаз, благо, и то и другое несложно скрыть, но вот ребятам с потемневшими, а то и ороговевшими, будто чешуя, более крупными участками кожи сливаться с толпой уже куда сложнее.

Однако в «Своре» никому не было нужды таиться, в клубе все свои. Поэтому именно здесь иногда можно встретить нечто по-настоящему особенное. Вот и в этот раз за одним из столиков в небольшой компании сидел парень, возможно, чуть помладше меня. Хрупкое стекло бокала с коктейлем в его руке покрылось тонким кружевом инея, плавно переходящего с кончиков его пальцев. Играла разноцветными отблесками клубных огней изморозь и на его ресницах, придавая их обладателю поистине сказочный вид. Такому сложно сочувствовать. Таким хочется любоваться. Благо, мой талант позволял мне это делать внаглую и не стесняясь. Даже в клубе Хвата я предпочитал не привлекать к себе внимание…

— Эй, Мор, невежливо проходить мимо, не поздоровавшись!

Удавалось это правда не всегда.

Я обернулся на оклик и нашел взглядом Кречета, вальяжно привалившегося к барной стойке. От этого верзилы не скрыться даже мне: все видит, все замечает и запоминает до мельчайших подробностей — интересное и крайне любимое заказчиками проявление ихора.

— Здравствуй, глазастый черт, — я опустил скованную перчаткой руку в широкую ладонь.

— Привет-привет, тень. Присоединишься? — Кречет кивнул в сторону бара.

— Я по делу.

— Ты всегда по делу, — со смешком возразил он, грозя мне своим стаканом.

— И срочному, — с наигранной важностью ответил я.

— Оп, — Кречет примирительно развел руками. — Не буду тогда отвлекать. Но выпивку ты мне все еще должен.

— Помню, — хотя о чем именно мы спорили, я, признаться, уже забыл. Но надеяться, что хоть что-то забудет Кречет, не приходилось. — Но в другой раз, глазастый.

— Смотри у меня.

Я кивнул ему, бросил еще один короткий взгляд на сказочно-снежного парня и поспешил по лестнице на галерею, обрамляющую второй этаж, откуда, позволив вновь охранникам себя увидеть, нырнул в хозяйский кабинет.

— Во имя всего святого, Мор, что у тебя на голове? — Из-за бумажных завалов на массивном столе проскрипел смех Хвата, как всегда встречающего ослепляющей широкой улыбкой, от которой по всему лицу старого вояки лучами разбегались морщины. — Понимаю теперь, почему тебе людям на глаза показываться стыдно.

— Зарос немного, с кем не бывает, — усмехнулся я в ответ, взъерошив пятерней и без того торчащую во все стороны гриву. — Здравствуй, Хват. Ну, что там за срочность такая с заданием?

— Присаживайся, — Хват указал рукой на кресло напротив себя, потом ей же сделал короткий взмах, заставив стоящую рядом с ним пепельницу подъехать к моему месту. — Выпьешь? — Я отрицательно мотнул головой и закурил. — Тогда слушай. Объект часто мигрирует с места на место, отсюда и срочность: они только заняли помещение старой клиники в западном районе, и это отличная возможность застать их врасплох. Как я уже сказал, ничего сложного: зайти, пошариться и найти хоть какой-то материал, который подтвердит подозрения.

— О том, что там проводятся опыты? — уточнил я.

— Да. А их там, как пить дать, проводят, — Хват с кряхтением откинулся на спинку кресла. — Но лабораторией этой заправляют либо очень богатые и влиятельные, либо крайне хитромудрые типы. Из всех официальных проверок они вышли чистыми, по бумажкам у них там разрабатываются пищевые добавки или еще какая-то подобная муть.

— Откуда тогда взялись сведения, что это не так?

— По словам заказчика, кому-то удалось выбраться. Живым, но, увы, ненадолго. Да и не стал бы тот же Институт интересоваться конторой по изготовке пилюлей.

— Заказ пришел от Института? — напрягся я. Да, они одни из тех, кто борется за права неприкасаемых, но Институт организовали люди, а жизнь научила меня им не доверять.

— Я тебя умоляю, Мор, на кой черт Институту нанимать сторонних неприкасаемых, когда у них своих полные корпуса?

— А от кого?

— Не очень-то профессионально о таком спрашивать, — цокнул языком Хват.

— Да при чем здесь профессионализм, Хват, — возразил я, затушив окурок и положив руки на стол. — Требуется неприкасаемый на объекте, где предположительно проводятся опыты на неприкасаемых. Как, по-твоему, это выглядит?

— О, нет, в этом плане можешь быть спокоен, — отмахнулся он от меня и притянул пепельницу обратно к себе. — Заказчик из своих, проверенный. Возможно, хочет перепродать информацию Институту, или Северу, или еще кому. Я говорил, объектом интересуются многие.

— Хорошо, будь по-твоему. Что в здании с персоналом?

— Лаборанты, охранники. Оживленно, — поджав губы, заключил Хват.

— Хорошо. А с охранной системой?

— Самому ничего делать не придется. Сервера по твоей команде отключат, камеры ничего не запишут.

— Если есть доступ к их серверам, почему бы не поискать информацию удаленно?

— Потому что все, что там лежит, о тех же гребаных пилюлях, — развел руками Хват.

— Логично, — хмыкнул я, признавая свою промашку.

— Берешься?

— Как хоть по оплате? — ради приличия спросил я, хотя уже был уверен, что берусь. Подобные места нужно истреблять. Раз официально не вышло, а в вещах, касающихся наших, обычно так и происходит, значит, сделаем по-своему. Вытащу оттуда информацию, натравим на них Институт или отморозка Севера, и дело с концом.

— Не обижу, — широко улыбнулся Хват. — Даже если ничего не найдешь, затраченные усилия компенсирую.

— По рукам, — согласился я.

— Могу рассчитывать, что утром ты будешь уже на месте?

— Конечно. — На сборы мне нужно куда меньше времени: заехать к себе, переодеться, принять душ и готов. Но утром на оживленный объект попасть проще, чем ломиться туда ночью.

— Рад это слышать. — Едва заметное движение седой головы — и возле меня шлепнулась папка, сорвавшаяся с верхушки стопки бумаг. — Адрес, план старой клиники и прочее.

Я кивнул и не глядя забрал папку — по дороге будет достаточно времени ознакомиться.

— Может, все же выпьешь, раз наконец заехал? Расскажешь, как поживаешь.

— Давай после задания, Хват, — ответил я, поднимаясь из кресла. — А то запах табака я еще смою, а вот перегаром дышать на лаборантов будет не кстати.

— Уговорил, — засмеялся Хват. — Тогда до завтра, Мор. Буду ждать от тебя отмашку отрубать сервера.

— До завтра, босс.

В то, что эта работа выйдет чистой, верилось не больше, чем в высший замысел Схождения. Поэтому, предварительно созвонившись с Хватом и объехав округу, на прогулку по огороженной глухим забором территории, зеленой, но запущенной и совершенно пустой, я направился с успокаивающе холодящим кожу стволом под футболкой за поясом и полными карманами сопутствующего барахла.

Заброшенной выглядела не только территория, но и само потрепанное временем п-образное здание клиники, с выбитыми и впоследствии заколоченными окнами на первом этаже и обшарпанным серым фасадом без единой вывески, не считая угрожающих табличек, запрещающих расхаживать по частным владениям. Если бы я только что не прошел через ворота за фургоном с логотипом фармацевтической компании, я бы решил, что заказчик ошибся с адресом. Потому как для тайной лаборатории место, безусловно, идеальное, но как можно получить разрешение устроиться в такой дыре с производством, пусть и бутафорным, оставалось для меня загадкой.

Пока я осматривался, а водитель выгружал из фургона коробки, на стоянку, зажатую во внутреннем дворе, успели подъехать еще несколько легковых машин, из которых без лишней суеты, вяло, как и положено ранним утром, высыпали сотрудники лаборатории. В сочетании с сутью задания эта обыденность ощущалась неестественной, но в остальном передо мной находился самый обыкновенный оживленный объект: все вокруг занимались своими делами, не обращали ни на что внимания, хлопали туда-сюда дверями. Ну а мне оставалось только следить, чтобы не оттоптать никому ноги.

Выбрав в качестве цели одного из лаборантов, я прошмыгнул вслед за ним мимо страдающей от безделья охраны в наполненный запахом свежей краски холл. Наглел я, конечно, и с каждым разом, кажется, все больше и больше. А ведь раньше черта с два бы решился подходить к людям так близко. И не из-за того, что меня выдадут звуки шагов или запах табака — кроссовки с мягкой подошвой и душ перед заданием легко с этим справлялись — я довольно долго без всяких на то причин до оцепенения боялся, что способность меня подведет, откажет, явив меня окружающим в самый неподходящий момент. Естественно, ихор всегда работал исправно, не позволяя без моего желания никому, кроме считаных неприкасаемых, почувствовать мое присутствие и задержать на мне взгляд. Но страх оказаться застигнутым врасплох настолько глубоко засел под кожу, что учиться становиться крадущейся по пятам тенью мне пришлось через силу. А от привычки следить за всеми людьми вокруг, всматриваться в их лица и скользящие мимо меня взгляды, я так и не отучился.

Равно как и выискивать глазами расположение камер. Но сейчас на их счет я был спокоен — Хвату и его парням я доверял больше, чем собственным навыкам по превращению техники в бесполезный хлам. Успокаивало и то, что с доступом к серверам в случае крайней необходимости они могли превратить в хлам и электронные замки на дверях. Да, "крайней" Хват настойчиво повторил раз пять — наводить панику на объекте и провоцировать очередной переезд ни в чьи планы не входило, иначе какой смысл привлекать к этой работе меня, — но от риска безнадежно застрять посреди клиники я был застрахован, и меня это устраивало.

Из холла на второй и цокольный этажи уходила широкая лестница, а по разные стороны хорошо проглядывались коридоры за стеклянными дверьми. Я дождался, когда мой щуплый лысеющий проводник шлепнет магнитным ключом по панели у одной из них, и, аккуратно придержав дверь ногой, нырнул вместе с ним в левое крыло здания. А затем и в скудно обставленный кабинет, где нас встретили выключенные компьютеры, неразобранные коробки и пара папок на пустующем столе с ничего не говорящими мне отчетами внутри.

Скука.

Я оставил лаборанта в тоскливом одиночестве заваривать себе кофе и отправился на поиски кого-нибудь поактивней из его коллег. Но в соседних кабинетах меня ждала та же картина: неработающая техника, пустые столы и стеллажи, неутружденные заботами сотрудники. Впрочем, а что еще я ждал сразу за порогом?

Стянув из-под носа молодой лаборантки с ее рабочего места магнитный ключ, я ушел дальше за поворот коридора к следующей запертой двери. На первый взгляд стало интересней: в просторном зале на разделенных перегородками лабораторных столах расположились стопки плоских чашек, штативы с колбами, микроскопы и прочее оборудование, неведомого мне назначения. Но, увы, лишь на первый — пустыми оказались и пробирки, и планшеты для записей, и шкафы вдоль стен. Ничего не изменилось и в последующем помещении. И в следующем. И через одно.

Под ложечкой неприятно заскребло от мысли, что заказчик, и мы вместе с ним поторопились. Что здесь только-только начали расставлять декорации, и найти хоть что-нибудь стоящее пока не удастся.

Нужно попробовать углубиться.

Я еще раз осмотрел помещения лабораторного крыла, на всякий случай засунул нос в немногочисленные бумаги на столах и, убедившись через стекло, что охранники не смотрят в сторону двери, вернулся в холл. Сначала поднялся по лестнице на второй этаж, но резко сменил направление на цоколь — наверху все еще велся ремонт, кроме шпателей я там вряд ли чем-то поживлюсь.

Подвал же встретил меня железной дверью с кодовым замком.

Теплее? Возможно, но придется ждать. Пусть запасом времени я обладал и не безграничным — местные в любой момент могли осознать, что видеонаблюдению совсем плохо — но что-то подсказывало, что и во втором крыле меня ждали только пустые декорации, а значит, спешить мне больше некуда. К тому же, благодаря полученным от Хвата планам, я знал, что не тратил остатки этого запаса на обыкновенную — или крайне важную, учитывая кодовый замок, — кладовку. Хотя, как по мне, лучше бы за дверью и правда оказалось кладовка, а не помещение, где когда-то располагался морг клиники.

Я прислонился спиной к стене. Поджидать цель или возможность пройти на объекте дальше — дело привычное, но утомительное. Особенно, когда вокруг нечего разглядывать, кроме серой краски на стенах и матовой кнопочной панели на точно такой же серой двери. Замок новый, а изготовитель из надежных — вот и все выводы, которые я смог сделать за этим нудным занятием. А ведь каких-то лет пять назад я бы и сам нашел комбинацию с помощью нехитрого измерения напряжения, но сейчас, с современными чересчур нервными системами безопасности, я бы не решился рисковать спокойствием местных.

К моему облегчению, довольно скоро с лестницы послышался шорох шагов, и вниз спустился уже знакомый мне щуплый бездельник. Я отошел немного в сторону, чтобы случайно не оказаться у него на дороге, и подсмотрел из-за спины код, но, скорее, любопытства ради, так как сразу проскочил в дверь следом за ним.

Решение оказалось правильным, поскольку буквально за порогом поперек узкого коридора разместился пост охраны. Лаборант замер перед сидящим за столом хмурым амбалом и только после его одобрительного кивка поторопился дальше по длинному холодному коридору.

Уже отсюда чувствовался запах формалина и слышался гул включенных холодильных камер. И сказать, что мне это не нравилось — ничего не сказать.

Я поспешил за лаборантом, желая в первую очередь увидеть, что ему понадобилось здесь. Мы миновали еще один пост, в этот раз с двумя охранниками, прошли мимо нескольких закрытых помещений и распахнутых дверей главного зала с камерами и секционными столами, а затем свернули в небольшую полутемную каморку, судя по маленькому холодильнику в углу и микроволновке на нем, предназначенную для обеденных перерывов. В подтверждение моих мыслей, лаборант вытащил из холодильника контейнер с едой и отправил его разогреваться.

Он издевается? А другого места для ланча у него не нашлось?

С трудом удержавшись от скрипа зубами, я развернулся к выходу из комнатушки.

— Тэд, это ты? — раздался мужской голос из-за полуприкрытой двери.

— Я, — отозвался лаборант.

— Ты покормить или забрать?

— Покормить.

Я замер. Покормить?

Дождавшись сигнала микроволновки, Тэд поставил перед собой пластиковый поднос, водрузил на него пышущий теплом контейнер, добавил рядом выуженную из холодильника бутылку и вышел со своей ношей в коридор, где поздоровался с еще одним широкоплечим охранником.

— А заберете когда? — спросил тот.

— Вопрос не по адресу, — мотнул головой лаборант. — Но, надеюсь, скоро, потому что это не дело…

Что именно не дело, мне не удалось узнать, поскольку Тэд лишь снова многозначительно покачал головой и зашагал в сопровождении охранника вглубь коридора, изрезанного по обеим сторонам массивными дверями. С расположенными в каждой из них недвусмысленными окошками для подачи еды. Похоже, даже в прошлом это здание не отличалось чистотой делишек — весь цокольный комплекс выглядел старым, принадлежащим еще временам клиники, но на планах этих камер точно не было. Уж не знаю, стоило ли потом спрашивать у Хвата, на чем специализировалось съехавшее отсюда медицинское учреждение, или это тот случай, когда меньше знаешь — крепче спишь.

Остановившись возле одной из камер, охранник открыл окошко. Лаборант шустро поставил поднос и еще быстрее отошел в сторону. Последовал его примеру и охранник, поторопившись захлопнуть дверцу. После чего они, все так же храня молчание, ушли.

А я остался. Пялился на кодовый замок возле двери и судорожно соображал, как поступить. Проклятье, там же как пить дать кто-то из наших. Но я скорее дождусь второго Схождения, чем того, что мне откроют эту камеру.

Я резко сорвался с места. Если все провернуть быстро и правильно, вытащить отсюда по-настоящему стоящую информацию, то можно помочь и пленнику. Лишь бы успеть до того, как его, на радость лаборанту и охраннику, заберут.

Я вернулся в основной зал. Решил начать с самого мерзкого. Убедившись, что рядом никого нет, я открыл дверцу ближайшей ко мне камеры и вытянул из ячейки укрытое тело. Под простыней оказался мужчина средних лет, но определить, человек передо мной или неприкасаемый, по его виду я не смог. Поэтому, отправив его обратно, я открыл следующий холодильник. Внутри — юная девушка, бесспорно неприкасаемая, с некогда красивым узором из ихора на синюшных висках и лбу. Не было похоже, что она или мужчина погибли насильственной смертью, но от гнилого чувства, что я вляпываюсь во что-то, во что совершенно не стоило, это не спасало.

Без влиятельных покровителей подобное место никак не могло обойтись. Слишком нагло, слишком все на виду.

Я вернул тело девушки на место. Подозрения заказчика оно, конечно, подтверждало, но это не то, что можно было забрать с собой.

Бегло осмотрев зал, я вернулся в коридоры и направился в сторону помещений, мимо которых мы прошли с самого начала. В одном из них я действительно нашел кладовку, заваленную хозяйственным барахлом, а вот во второй обнаружились термоконтейнеры. И наконец не пустые.

Под белой крышкой первого попавшегося под руку ящика покоились стальные колбы. Заглядывать внутрь, чтобы узнать, что там, я не имел никакого желания. Мне и маркировки оказалось более чем достаточно.

«Специальный проект «Ихор».

Бинго, что б вас.

Естественно, никакой радости от такой находки я не испытывал. Более того, мне с трудом удалось подавить острое желание ее уничтожить. Неужели люди научились синтезировать ихор? Или того хуже — извлекать? Но для чего?

В цоколе будто стало еще холоднее. Поежившись, я выудил две пробирки, убрал их в карман и захлопнул крышку контейнера. Сомнительно, что в этой комнате весь материал — количество оборудования наверху убеждало, что работать здесь собрались с размахом. Оставалось надеяться, что такого доказательства хватит, чтобы накрыть это гнилое место.

Нужно выбираться.

Охранника с первого поста я мог или отвлечь шумом, или спровоцировать ему разрыв сердца. Решив, что второй вариант меня вполне устраивает, я поспешил к выходу.

И остановился на полдороге. А если не успеем? Если нашего из камеры вот так же разберут на пробирки?

Проклятье. Я развернулся. Голос разума отчаянно вопил, чтобы я не лез, куда не просят, но пальцы уже отщелкивали по кнопкам телефона уверенное: «Отрубай замки».

За что никогда не устану благодарить Хвата, так это за его профессионализм. Никакого ответного сообщения с уточнением, точно ли наступила та самая крайняя необходимость, не последовало. Все вопросы и, если понадобится, взбучка будут потом, после задания. А сейчас — только слаженная работа.

Не успел я дойти до двери, как свет погас, погрузив морг в кромешную тьму — скорее, отвлекающий маневр, чем необходимость — и через пару шагов включился обратно. Еще шаг, и я услышал предельно громкий для пустых коридоров щелчок открывающегося замка.

Вот теперь у тебя точно не осталось времени на раздумья, Мор.

Я открыл дверь и зашел в тесную, но светлую и достаточно комфортную для такого места камеру, стараясь как можно быстрее осмотреть все, прежде чем решить, показываться на глаза ее обитателю или нет.

Напротив входа через приоткрытую дверь я увидел краешек уборной, справа у стены узкую заправленную кровать, а у другой — низкий комод и некое подобие письменного стола. За которым сидел оторванный от завтрака парень, на вид не старше тринадцати лет, растерянно хлопающий глазами в поисках того, кто вломился к нему.

Признаться, я растерялся не меньше. После наблюдений за лаборантом и охранником, я рассчитывал увидеть здесь кого-то более… грозного? Не Севера, конечно, с его искромсанной мордой, но и не кудрявого мальчишку, распахнувшего еще шире свои ореховые глаза, когда я позволил ему себя увидеть.

— Тсс, — прислонив палец к губам, шикнул я и прикрыл за собой дверь. — Времени у нас мало, поэтому я пока задам только один вопрос: ты хочешь отсюда выбраться?

Парень энергично закивал, но тут же спохватился. Замер, и недоверчиво нахмурив брови, спросил шепотом:

— Совсем выбраться?

— Совсем, — ответил я, вслед за ним невольно понизив голос.

— Хочу, — снова прошептал он.

— Тогда слушай. — Я вытащил из-за пояса пистолет, а из кармана глушитель. — Не шуми, иди, куда говорю, и ни при каких обстоятельствах не касайся моих рук. Понял?

Парень сдержанно, но уверенно кивнул, поправил на плече не по размеру большой джемпер и встал из-за стола, всем своим видом показывая, что он готов.

Я навернул глушитель и, расстегнув ремни на перчатках, попеременно снял их, открывая изрезанную черными венами кожу. Бросив короткий взгляд на мальчишку, я глубоко вдохнул, спокойно выдохнул и открыл дверь, зная, что за ней меня уже ждет охрана, которая не могла не подтянуться к камере с пленником.

Двое. Один настолько близко, что мне, скрытому от его взгляда, хватило всего пары секунд, чтобы коснуться рукой его шеи, аккурат над белоснежным воротом рубашки. Второму я не задумываясь всадил пулю в лоб.

После того, как оба упали на пол, не желая оставлять за собой столь очевидный след неприкасаемого, я выстрелил, метя в сердце, и в первого охранника. Если захотят докопаться до истинной причины смерти, конечно, докопаются, но привычка есть привычка.

— Сюда, — убедившись, что парень не спеша вышел за мной, скомандовал я и снова пустил в дело ихор. Пусть малец тоже терял меня из виду, но я не мог позволить охранникам заметить меня раньше, чем я их. К тому же он, похоже, быстро все уловил и следовал за моим голосом не отставая.

Еще минимум два амбала здесь, внизу, два в холле и один у ворот. Неплохой расклад. Лишь бы лаборантам хватило мозгов оставаться в своих кабинетах, лишние трупы мне ни к чему.

Я всегда отдавал себе отчет в том, что передо мной живые люди, работающие по найму и зачастую не совсем по своей воле, что многие из них не заслуживают смерти. Если так подумать, мало кто на самом деле ее заслуживает, для кого это единственно верная расплата. Но моя совесть уже давно молчит. Жизнь неприкасаемого весьма категорична в этом вопросе: либо ты, либо тебя.

Охранника, который сопровождал лаборанта Тэда, мы встретили там же, у каморки, в которую, как мне показалось, он торопился попасть. Но увидев в коридоре мальчишку, он замер. Ничего не предпринял, просто стоял, вытаращив на него глаза, пока я не подошел и не оборвал его жизнь одним прикосновением.

Что за дилетантство, Мор? Как так вышло, что ты не спросил парня о его способностях? Вот тип под ногами явно был в курсе, а ты что?

Сбила меня, конечно, с толку его внешность, а то, что не ее нужно остерегаться, а ихора в жилах, совершенно вылетело из головы.

— Сюда, — пустив пулю в грудь мертвого охранника, повторил я, а сам пронаблюдал за реакцией парня.

Обходя тело, он украдкой бросил любопытный взгляд вниз, но тут же вздернул подбородок, глядя прямо перед собой. Возможно, видеть мертвецов ему не в новинку, но радости они ему явно не доставляли, даже если это трупы его похитителей. Хорошо.

— Не торопись только за угол.

Убедив себя в том, что я не вывожу за собой малолетнего маньяка, я поспешил к выходу из цоколя, где вместо одного мордоворота нас поджидали трое. Один из них сидел на краю стола, держа на коленях пушку, двое других приглушенно о чем-то спорили у самой двери.

— Заткнулись оба! — гаркнул охранник со стола, не отводя пристального взгляда от коридора перед собой. — Сказано же, получится — вырубим, не получится, ну, значит, не получится.

Не получится.

Амбала с пушкой я убил, положив руку ему на лоб, споривших расстрелял почти в упор.

— Идем! — позвал я мальца, переступая лужу крови.

На лестнице я так же притормозил его, но в холле, как выяснилось, уже никого не было. Думается, как и лаборантов в своих кабинетах — двери в оба крыла оказались распахнутыми. Значит, самое важное — умы — они уже эвакуировали.

Забавно. Такой значимый объект, столько заинтересованных крупных шишек, а как легко оказалось навести на нем суматоху. Но опыт подсказывал, что лучше как можно быстрее сделать отсюда ноги.

Убедившись, что на парковке так же ни души, я позвал мальчишку к проходному пункту. Он послушно догнал меня, пока я надевал обратно перчатки.

— Вы же увезете меня отсюда? — прошептал он, опасливо озираясь по сторонам.

— Увезу, куда я денусь, — ответил я, пряча ствол за поясом. — И давай без вы.

Турникет не отрубило вместе с замками, но я избавил нас от необходимости ползать под ним, открыв стянутым ранее магнитным ключом, который здесь же и решил оставить.

Выбравшись с территории, мы быстрым шагом прошлись вдоль забора и направились к машине, которую я позволил себе — район не ахти какой многолюдный, но все же не заброшенный — оставить почти за углом.

— Ныряй, — я открыл пассажирскую дверь. — И пригнись.

Парень практически сполз под сидение, и весьма кстати, поскольку не успел я занять водительское место, как мимо нас промчались два абсолютно одинаковых черных и наглухо затонированных минивэна.

Я заблокировал двери, но двигаться с места не торопился, наблюдая за дорогой в окна и зеркала. Естественно, отводя от себя взгляды водителей проезжающих машин.

Вроде спокойно.

Я завел мотор и тронул машину, вклиниваясь в редкий поток. Безумно хотелось закурить, и ствол ужасно мешался за поясом, но я позволил себе потянуться к бардачку, только когда мы выехали на более оживленные улицы, и я удостоверился, что за нами нет агрессивного хвоста. Не потрудившись свернуть глушитель, я забросил в бардачок пистолет, пробирки и вытянул оттуда сигаретную пачку.

— Можешь вылезать, — сказал я, захлопывая над мальчишкой крышку.

Он выпрямился на сиденье и мигом прилип к боковому стеклу.

— Как звать-то? — спросил я, прикуривая первую за день сигарету и открывая окно со своей стороны.

— Глас, — прошептал парень.

— А нормальное имя у тебя есть, Глас? — фыркнул я, косясь на него. Одно дело мы, наемники, прячем имена, обзывая себя кто во что горазд, но ему-то куда.

— Наверное, — повернувшись, он смущенно опустил глаза. — Но мне его не говорили. А как тебя зовут? — спросил Глас, прежде чем я успел уточнить, как это так, не говорили.

— Можешь называть меня Мором, — представился я.

— А нормально? — продолжая шептать, вдруг широко улыбнулся он.

И я не смог не ответить на такую обезоруживающую улыбку своей.

— Морган. Но это только для своих, — заговорчески добавил я. — Не проболтайся.

Уж не знаю, как ему это удалось, но Глас улыбнулся еще шире.

С ума сойти, такой открытый, такой светлый. Будто и не сидел меньше часа назад взаперти в морге.

Я жадно затянулся, на мгновение задержал дыхание и не спеша выдохнул струйку дыма.

— Твоя способность проявляется в голосе? — не переставая следить за ним краем глаза, спросил я и ткнул себя пальцами с зажатой сигаретой в кадык.

— Да, — тихо ответил Глас, и улыбка сползла с его лица.

— Слишком громко?

— Вроде нет, — он нервно запустил пальцы себе в волосы. — Что-то неправильное с частотой.

— По типу инфразвука? — я сделал последнюю затяжку и затушил о пепельницу окурок.

— Да, — повторил он. — Кажется, так они говорили.

— Калечит или?..

— Убивает, — ответил Глас на опережение и встревоженно взглянул на меня. — Но я привык говорить шепотом. Я не причиню вам…

— Тебе, — поправил я. — Не переживай, я не боюсь. Просто хочу знать, на что рассчитывать, если за нами все же увязался хвост.

— Нас преследуют? — не переживать у него не вышло.

— Пока не заметил. Но пару кругов я бы еще навернул, прежде чем отвезти тебя, куда скажешь. — Без сомнений Хват или заказчик захотят с ним пообщаться, но первым делом, считаю, парня нужно вернуть своим.

— А я не знаю, куда, — буквально втянувшись в свой широкий джемпер, прошептал он.

— Почему не знаешь? — я повернул к нему голову. — Дом, родители?

Да, Мор, вот тебе про родителей самое оно спрашивать.

— Мне сказали, я их убил, — Глас окончательно поник.

— Ох, — растерянно выдохнул я, крепко сжав руль. — Сочувствую.

— Ничего, — едва слышно ответил Глас. — Я их все равно не помню.

— Как долго тебя держали здесь? — спросил я, чувствуя, что ответ мне не понравится.

— Всегда. — Не понравился до скрежета зубов. — Вернее сюда привезли недавно, — пояснил Глас. — Но так…

— Да, я слышал про переезды, — кивнул я и, не удержавшись, полез за новой сигаретой. — Сколько тебе?

— Пятнадцать.

А я думал мне не свезло, пережить Схождение в нежном тринадцатилетнем возрасте. А ему выходит, было всего три года. Еще бы родители не оказались его первыми жертвами. Воображение нарисовало до горечи в горле ужасную картину произошедшего. Даже не представляю, каким чудом он сам остался жив, и скольких он положил, прежде чем до людей дошло, что, пока ребенок не перестанет плакать, они к нему не подойдут.

— Что ж, — вздохнул я и, зажав в зубах сигарету, достал из кармана телефон. — Тогда вот как поступим…

Прожженный насквозь любопытным взглядом Гласа я набрал номер Хвата и прижал плечом телефон к уху.

— Ну, Мор, вещай, что у тебя стряслось? — раздался строгий, но спокойный голос. — Чисто, я так понимаю, не вышло?

— Не вышло. Я вытащил немного материала, — не стал ходить вокруг да около я, — и мальчишку из наших.

— О как, — хмыкнул Хват. — Из-за него написал?

— Да.

— Ясно. — Хват ненадолго замолк. — Может, и поторопился, конечно, но что ж теперь с тобой поделаешь, Мор. Сам объект упустили, ну хоть свидетеля расспросим. Возьми у него контакты, как на него выйти, а я свяжусь с заказчиком. Материал, как и договаривались, вези ко мне.

— Нет у него никаких контактов. — Я понимал, что означало его «поторопился»: накрыть объект с таким доказательством было бы крайне действенно. Но от одной мысли, что к приезду служб этот невинный мальчишка мог стать еще одним доказательством в холодильнике морга, выворачивало наизнанку. — Его с самого Схождения держали взаперти.

— Ты серьезно? Вот же сучары… — Хват неподдельно закашлялся. — Ладно, Мор, я тебя понял. Убедись, что не подцепил хвост, и вези ко мне.

— Хорошо, спасибо.

— Не благодари. Но если это выйдет нам боком, Мор, — проворчал Хват, — клянусь, вместо заказов будешь драить у меня «Свору».

— Договорились, — хохотнул я в ответ.

— Давай только осторожней, — добавил Хват серьезно.

— Я постараюсь.

Он отключился, а я потушил истлевшую сигарету и перевел взгляд на притихшего Гласа. По его хмурому лицу стало ясно, что мой разговор с Хватом напугал его.

— Едем знакомиться с другими неприкасаемыми, — как можно непринужденней сказал я.

— С кем? — переспросил он.

— С такими, как мы. Нас… мы так себя называем.

— А нас таких много? — тут же сменил испуг на удивление Глас.

— Достаточно, — усмехнулся я. — Хват, мужик, к которому я тебя отвезу, надежный, своих не бросает. Он придумает, как нам быть дальше.

— А меня не запрут снова? — спросил Глас тихо-тихо.

— Никто тебя больше не запрет, — твердо ответил я. — Обещаю.

— Спасибо.

Я улыбнулся ему и решил увести разговор от столь неприятной ему темы, успеет еще наговориться об этом с Хватом и заказчиком:

— Ты, кстати, не голодный? А то я тебя с завтрака украл.

Глас усмехнулся:

— Немножко.

— Поедем тогда перекусим, а потом к Хвату.

Как и планировал, я сделал пару кругов по известным мне оживленным кварталам, одновременно внимательно вглядываясь в зеркала и посматривая на Гласа. Мальчишка, освободившись от расспросов, снова прилип к окну, таращась на проплывающие мимо улицы. Близость центра города чувствовалась в многообразии форм и расцветок, вывесок и витрин, искренне восхищая бывшего пленника. Стало любопытно, как много он вообще мог знать о внешнем мире. Насколько огромным он сейчас выглядел в его глазах? Давали ли ему хотя бы украдкой взглянуть на город при переездах? Кажется, я видел в камере Гласа на столе книги, но можно ли по ним хотя бы смутно понять, какова на самом деле жизнь за стенами? Да и вопрос еще, что именно ему позволяли читать.

Хотелось верить, что он быстро и, главное, безболезненно наверстает упущенное.

Я свернул в сторону знакомой кафешки с удобной и отлично просматриваемой парковкой.

— Идем, — позвал я, заглушив мотор и подхватив с приборной панели солнечные очки, за которыми я прятал свои глаза, показываясь на чужие. После чего помог Гласу справиться с дверью.

В кафе мне также пришлось прийти ему на помощь, поскольку вопрос, что он хочет, поставил Гласа в безнадежный тупик. Заказав по сэндвичу, кофе и горячий шоколад, мы разместились за столиком на улице, откуда я мог наблюдать за парковкой на предмет особого интереса к моей машине.

Надеюсь, ее не придется в срочном порядке менять, я успел прикипеть к этой посудине, чья путанная родословная уходила в такие беспросветные глубины, что найти формальную связь между ней и мной практически невозможно. Хотя ценил я ее больше за неприметность — белых седанов в мире хоть пруд пруди. Пусть Хват меня и подкалывал, что я, как баба, машины и футболки выбираю под цвет глаз. Но мой страх внезапно оказаться в центре внимания и тут оставил свой след: чем меньше мои вещи притягивают взглядов, тем мне спокойнее.

— А у тебя всегда были такие глаза? — будто уловил мои мысли Глас.

— Нет, — ответил я, поправляя очки. — Выцвели после Схождения. Про Схождение-то тебе говорили?

— Угу, — кивнул Глас и отпил шоколад, обхватив бумажный стакан обеими руками. — Сказали, что произошла мировая аномалия. Из-за которой таких, как я, и пришлось изолировать. Потому что мы опасны.

— Мы были бы в разы менее опасными, если бы нас не загоняли в угол, — фыркнул я, доставая сигареты из кармана.

— А ты и этот Хват боретесь с несправедливостью? — вдруг просиял Глас. — Как герои из комиксов?

Я рассмеялся:

— Нет, Глас, таких в герои не берут.

— Почему? Ты же меня спас.

— Вломился на частный объект, перестрелял людей, — покачав головой, я закурил. — И какой после этого из меня герой?

— Но ты же в плохих парней стрелял, — не унимался Глас. — В злодеев.

— Герои вообще не должны убивать, — натянуто улыбнулся я.

Глас насупился, показывая, что он со мной категорически не согласен, но промолчал, спрятав свою недовольную мину за стаканом.

А я поймал себя на мысли, что стоит по дороге где-нибудь ухватить ему футболку-другую. В большом джемпере он, конечно, смотрелся забавно, но это в холодном морге могло быть комфортно, а на улице как-никак лето.

Или уж ладно, сначала Хват, а уже потом обновление гардероба.

Мы допили, я докурил и мы вернулись к машине. До «Своры» мы ехали молча, я не захотел мешать Гласу рассматривать город. К самому клубу подъезжать не стал, вновь припарковавшись за пару кварталов. И правильно сделал — прогулка по элитному району, ослепляющему безумным количеством стекла и метала, привела мальчишку в полный восторг.

Но к бликам окон вскоре присоединились куда менее приятные сине-красные отблески. И, естественно, прямо у огороженного лентой входа в «Свору». Ну разве могло все пройти гладко?

Всеми силами прогоняя из головы паршивые мысли, я остановил Гласа.

— Подожди меня здесь, — велел я ему, а сам поторопился к клубу, спрятавшись от взглядов многочисленных стражей порядка, людей и неприкасаемых, столпившихся вокруг.

— Тень, — услышал я знакомый голос и быстро нашел его обладателя.

— Что здесь произошло? — волнение в голосе мне не удалось скрыть, но впрочем, Кречет, который привычно осматривал всех участников суматохи со стороны, не таил и своего, нервно заламывая руки.

— Я надеялся, ты мне расскажешь, Мор, — нахмурился он. — Похоже, это ваше срочное дельце пошло охренеть как не по плану.

— Поясни, — чувствуя, как мерзкий холод разливается по нутру, попросил я.

— Хват мертв.

Да как же так-то? Сука, как?!

Ну не должно же было все настолько пойти не по плану.

Не верилось. Хват мог сколько угодно жаловаться на возраст и здоровье, жалеть, что Схождение не произошло лет на двадцать раньше, чтобы он мог работать в поле вместе со своими парнями, но он не был слабаком. Он был, мать его, телекинетиком. Кто вообще умудрился подойти к нему с чертовым стволом?

Со сдавленным стоном я оторвал руки от лица, выпрямился в кресле, завел и резко рванул машину с места. На сидящего рядом Гласа старался не смотреть. Понимал, что парень напуган, но не имел ни малейшего представления, что ему сказать. Что мы с ним в полнейшей заднице? Что единственный, на кого я мог без зазрения совести его оставить, теперь мертв? По моей же вине мертв.

Поторопился, конечно, не то слово. Подвел, подставил того, без чьего плеча никогда бы не поднялся со дна. А ведь чувствовал же, что не нужно лезть, понимал, что слишком нечисто.

Доволен, Мор?

Но Кречет был прав: ни при каких обстоятельствах это не могли совершить люди. Их просто не пустили бы в клуб, не говоря уже о том, что на такого, как Хват, нужен целый отряд силовиков. Значит, это не хозяева лаборатории, а кто-то из наших. Но кто? Бесследно пропавший со своего поста охранник? Пошел бы Тан, обязанный жизнью Своре, на такое? Или проверенный заказчик? Кто бы еще так быстро вышел на Хвата после моего своевольничества? Но какой в этом смысл? Что вообще могло связывать наших с лабораторией? И зачем убирать Хвата до того, как я привез материал?

Или все дело в пацане?

Не отрываясь от дороги, я попытался достать из кармана пачку и зажигалку, но последняя выскочила из дрогнувшей руки и завалилась куда-то под пассажирское сиденье. Краем глаза я увидел, как Глас нырнул за ней и, найдя, подал мне.

— Спасибо, — натянуто сказал я, забирая зажигалку, и наконец встретился с ним взглядом.

С полными отчаяния мокрыми глазами.

Ну вот что ты творишь, Мор? Мальчишка-то тут причем?

— Прости, — выдохнул я, прикуривая. — Не хотел тебя пугать.

— С твоим другом что-то случилось? — едва различимо за гулом мотора спросил Глас.

— Да, — коротко ответил я, возвращая свое внимание на дорогу, выбирая которую, я боролся между острым желанием побыстрее добраться до места и выработанной привычкой плутать по улицам.

— Из-за меня?

— Я не знаю, — я покачал головой. — Врагов у Хвата всегда было хоть отбавляй. Но сильно сомневаюсь, что вот так все совпало.

— А если они нашли его, они могут найти и тебя? — озвучил Глас то, что я упорно гнал от себя.

— Не знаю, — нахмурившись, повторил я. — Все зависит от того, кто добрался до Хвата. Если заказчик, то он не должен знать имя исполнителя — Хват не допускал подобного. Правда отсеять неприкасаемых с подходящими способностями не то чтобы очень сложно, особенно, если крутиться в нашей сфере… — Осознав, что я перегружаю парня лишней информацией, я замолк.

— Прости, — проговорил Глас еще тише.

— Тебе не за что извиняться.

Я едва не ляпнул, что это исключительно моя ошибка. Никто не просил меня лезть не в свое дело и открывать ту чертову дверь. Но как я мог сказать мальчишке, что его спасение — это ошибка? Да и разве я думал так?

— В мое задание входила только добыча материала. — Я решил, что стоит объясниться. — Все остальное — исключительно моя инициатива, из-за которой, возможно, — подчеркнул я, — пострадал мой друг. Но после найденного, я не мог тебя там оставить.

— А что ты нашел?

— Мертвых наших. И нечто, указывающее на опыты с ихором. — Я затушил сигарету и покосился на Гласа. — А что ты сам можешь рассказать о местах, где тебя держали?

Он пожал плечами и прошептал:

— Я думал, что меня держат в каком-то подобии тюрьмы. А не там, где ставят опыты.

— То есть тебя самого никогда не привлекали ни к каким экспериментам? — озадаченно хмыкнул я, продолжая следить за его реакцией.

— Ну… — Глас поежился и, показалось, что попытался опустить еще ниже и без того длинные рукава джемпера.

— Ну? — нетерпеливо переспросил я. — Глас, прошу, расскажи все, что знаешь. Чем лучше я буду понимать ситуацию, тем проще мне будет найти для тебя безопасное место.

И для себя. И найти ублюдка, застрелившего Хвата. Мы с Кречетом, конечно, обменялись обещаниями держать друг друга в курсе, если удастся что-то раскопать, но я не часть Своры, мне не станут докладывать обо всем. И легко сбросят со счетов при необходимости.

— А сейчас куда мы едем? — спросил Глас.

— Ко мне, — ответил я. — Хочу забрать несколько вещей, а дальше уже будем думать, куда податься.

— Хорошо.

— Глас, — настойчиво произнес я. — Мне нужна информация.

Мальчишка молча закатал рукав, явив тонкие черные прожилки на сгибе локтя.

— Что это? — спросил я, хотя прекрасно понимал, что передо мной следы ихора на тонкой бледной коже.

— Иногда они брали кровь на анализы. А иногда мне вкалывали что-то. Чтобы проверить мою стабильность.

— Стабильность?

— Да. Говорили, что не смогут меня выпустить, пока не будут знать точно, что я… — Глас перевел сбившееся дыхание, — что я никому не наврежу.

— Тебя обещали выпустить?

— Обещали, — кивнул он. — Но только после того, как докажу, что я не опасен.

— А эти проверки, — я не удержался и коснулся локтя Гласа, — показывали, что это не так?

— Это… — он вздохнул и опустил рукав. — Это больно. Я ни разу не выдерживал. Не мог не кричать.

— Суки, — процедил я сквозь стиснутые зубы, возвращая руку на руль. — То есть они тебя уверяли, что ты будешь заперт до тех пор, пока из тебя даже под пытками не вытащить и звука? Тебе не хотелось накричать на них за такое?

— Я… — Глас снова втянулся в джемпер насколько смог. — Я думал, если я снова причиню вред, меня никогда не отпустят.

Я стиснул зубы еще крепче. Тестировали на мальчишке какую-то дрянь, вешали ему лапшу на уши, еще и вынуждали чувствовать себя виноватым.

Кажется, мне никогда не хотелось убивать так, как сейчас.

— Но когда меня начали перевозить, — продолжил Глас, — ко мне перестали приходить. Перестали хоть что-то объяснять. И обещать. Я просто иногда просыпался в другом месте. И я перестал верить.

— А давно переезды начались?

— Недавно. Может, год. Может, побольше. Я немного сбился из-за того, что ни с кем не общался.

— Проверок, выходит, тоже больше не проводили?

Глас кивнул.

Я устало потер глаза. В голове не укладывалось, как это все связано. Глас, судя по всему, был простым подопытным кроликом. Удобным, поскольку никуда не рвался, искренне думая, что он и должен находиться взаперти. Но стал бы кто из-за него устранять свидетелей?

Может, мой перетрудившийся за сегодня мозг не видел очевидных вещей? Или гибель Хвата и правда не имела никакого отношения к лаборатории?

К горлу неожиданно подступил горький ком, а руки снова потянулись за пачкой.

Проклятье. Все еще не верилось.

Отчаянно захотелось отвлечься, расспросить Гласа о всяком. Помнит ли он хоть что-то из раннего детства, как его обучали, как смогли донести, что ему нельзя говорить вслух? Чем он занимался все эти годы, кроме чтения? Но сейчас следовало думать о более важных вещах, да и внимательнее смотреть по сторонам, подъезжая к дому, где я снимал квартиру.

— Ты сможешь назвать имена тех, кто к тебе приходил? — поворачивая к мало-мальски оживленной парковке близлежащего магазина, спросил я.

— Имен не было. Как и у меня. Только Смотритель и Доктора.

Я разочарованно цокнул языком.

— Извини, — прошептал Глас. — От меня никакой пользы.

— Все хорошо, справимся, — не особо убедительно ответил я, останавливая машину, и, поддавшись новому порыву, одобрительно потрепал мальчишку по плечу. — Подожди меня здесь, я быстро.

Я выскочил из-за руля, мигом скрывшись с глаз прохожих, на которые, впрочем, крайне надеялся, оставляя Гласа одного в машине. Пересек парковку, перешел дорогу и оказался во дворе перед домом. Ни на первый взгляд, ни на второй ничего подозрительного не заметив — никаких черных минивэнов или скучающих мордоворотов, — я отпер общую дверь и поднялся по лестнице к своей квартире. Но даже за порогом снимаемой студии я не опустил покров ихора — больно уж настырно зудело чувство, что за мной следят.

Я всегда был таким параноиком?

Вытаскивая из-под кровати спортивную сумку с собранными заранее базовыми вещами беглеца, документами и небольшим запасом наличных денег, я решил, что да, всегда.

Выбрав в шкафу для Гласа пару обычных футболок и, подумав, одну с длинными рукавами — пусть тонет в них, а не жарком джемпере, — я бросил сумку на диван, отделяющий спальную зону от столовой. Осталось забрать ноутбук со стола и…

И я замер, услышав скрип двери.

В квартиру вошел мужик, раза в два старше меня и настолько же крупнее. Видеть меня он не должен был и, судя по обращенному куда-то вглубь себя взгляду мышиных глаз, и не видел, но ствол с навинченным глушителем он наставил точно мне в грудь.

Не думая, я отскочил в сторону аккурат с первым выстрелом, за которым последовал еще один и еще, четко следуя за мной по пятам. Под шум осыпающейся с полок посуды, они загнали меня за спинку дивана, прислонившись к которой, я сполз на пол.

— Слышишь меня? — прошипел я, резко стягивая перчатки.

Кто оставил в бардачке ствол, тот вообще непонятно, почему до сих пор жив. Ошибка на ошибке, Мор. Что сегодня с тобой?

Вместо ответа надо мной раздалось еще несколько выстрелов, изрешетивших несчастный диван. Сердце как лихорадочное колотило в груди, уверен, помогая своим набатом этому неприкасаемому искать меня, поэтому задержаться хоть на миг на месте, чтобы оценить ситуацию, я не мог себе позволить.

Вскочив на ноги, я рванул к кухонной полке с остатками посуды, с грохотом повалил ее и тут же развернулся к незнакомцу, махнув к нему через диван.

Я угадал, он ориентировался на звук. Бьющиеся тарелки и бокалы перекрыли издаваемый мной шум на время, достаточное для того, чтобы я сократил между нами расстояние. Но мужик не растерялся, рассек наотмашь перед собой воздух рукой со стволом, задев меня рукоятью.

От удара в челюсть я упал ему буквально в ноги, но тут же спружинил обратно, понимая, что дальше последует пуля. Выстрел действительно глухо прозвучал где-то совсем рядом, но на оценку и этой ситуации у меня не было времени.

— Сдохни! — Выпрямившись я схватил его обеими ладонями за лицо, не без удовольствия наблюдая, как закатываются его мышиные глаза.

Не успел он упасть, я развернулся, смел со стола ноутбук и зарядку, закинул их в сумку, чудом уцелевшую на диване, подобрал с пола перчатки и помчал на выход.

Лишь бы не опоздать.

Лестницу, двор и дорогу я миновал бегом, совершенно не заботясь о том, чтобы не задеть прохожих. На парковке возле моей посудины никого не было видно, но и Гласа на своем месте я не различил. Я ускорился. Подскочил с упавшим сердцем к машине и с облегчением прижался к дверце — подопытный кролик, из-за которого сегодня пролилось столько крови, снова почти сполз под сиденье.

— Держи, — усаживаясь, я кинул ему на колени сумку.

Глас выпрямился и, прижав ее к себе, уставился на меня широко распахнутыми глазами.

— У тебя кровь! — выдохнул он.

— Не страшно, — бросил я, заводя машину и трогаясь с места.

А самого не на шутку трясло. Плохо соображая, я отвез нас на пару кварталов в сторону и, припарковавшись в первом попавшемся дворе, остановился.

И кажется, только сейчас, откинувшись на сиденье и закрыв глаза, выдохнул.

— Мор? — прошелестел над ухом шепот Гласа. — Ты в порядке?

Я кивнул и, открыв глаза, осмотрел свое бренное тело, чтобы самому в этом убедиться. На футболке несколько капель крови, похоже, из разбитой губы, но ни одна пуля, выходит, не задела, так что мне посчастливилось отделаться только тупой болью в челюсти.

— Порядок, — заключил я.

Хотел улыбнуться встревоженному мальчишке, но вместо этого зашипел от рези в губе, вынудив его недоверчиво нахмурить брови.

Неопределенно пожав плечами, я забрал у Гласа сумку и, вытащив ноутбук, кинул ее на заднее сиденье.

Техника благо тоже не пострадала, хотя заряда надолго не хватит. Впрочем, много времени мне сейчас и не нужно.

Был бы я один, я бы пошел к Северу. С ним у меня, конечно, еще остался неразрешенный конфликт, но мне есть, что предложить взамен на укрытие, а ради того, чтобы разобраться с лабораторией, можно и потерпеть общество этого мудака.

Но я не один. А ребенку не место в его мордобойне.

Закурив, я открыл поисковик и набрал последний оставшийся у меня вариант.

«Институт социальной поддержки жертв Схождения».

Желание набрать Кречету и поведать ему о том, что и по мою душу заявились, задавил разбушевавшийся внутри параноик. Еще успею дать Своре повод от меня откреститься, но прежде стоит дождаться от них хоть какой-то информации. Да и все ли ладно в их королевстве, я не знал, а вот неприкасаемый, который меня поджидал у квартиры, наоборот, прекрасно был осведомлен, куда и к кому он шел. И это чертовски настораживало.

В голове все смешалось в кашу. Меня штормило от полной уверенности, что все крутится вокруг моего юного попутчика, до попыток вспомнить, кому из Своры я мог насолить. Действительно ли наши связаны с лабораторией? Или все это гребаное совпадение? Может, и правда аукнулись какие-то наши прошлые дела с Хватом? Но кому мы должны были перейти дорогу, чтобы все обернулось вот так?

Нужно отдохнуть. И взвесить все на свежую голову. Так что не торопись, Мор, на сегодня и так малообдуманных решений более чем достаточно. А ведь этот безумный день, похоже, и не собирался заканчиваться.

К встрече с представителем Института я подготовился откровенно никак. Разве что скинул одну из двух пробирок в камере хранения на вокзале, равно как и большую часть личных вещей. Ствол вот в этот раз не забыл в бардачке, и на том спасибо. Ну и избавился от футболки с пятнами крови.

Для рандеву я почти наугад выбрал недорогой, но популярный ресторан с открытой верандой. Хотелось многолюдного места и в то же время иметь пространство для маневров. Приехали туда мы с Гласом заранее. Нужно было осмотреться и, в конце концов, нормально поесть. Ну, как нормально. Глас, буквально засучив рукава — как я и думал, в моей одежде он тоже утонул — с аппетитом уплетал уже второй гамбургер, а я ковырялся вилкой в нетронутой пасте. Кусок в горло не лез, да и ноющей челюстью лишний раз ворочать было то еще удовольствие.

Так что, убедившись, что я выбрал удачный столик, я курил и следил за посетителями, парковкой и входом.

Знаниями об Институте я обладал весьма посредственными. Реальными знаниями, ведь даже параноиком быть не нужно, чтобы понимать: то, что они выставляют напоказ и что на самом деле творится под их крышей — совершенно разные вещи. Общественные деятели, взявшие под опеку неприкасаемых, отстаивающие наши права перед социумом и законом. Звучит слишком хорошо, чтобы обойтись без подводных камней. Легко догадаться, чем неприкасаемые Института платят за такой союз. Не могу себе представить людей, в чьих руках было бы сосредоточено больше непредсказуемой силы.

Но Институт интересовался лабораторией, а значит, мне есть, о чем вести с ними диалог. Как там говорят по поводу общих врагов? Конечно, Север тоже был в списке Хвата, и с одной стороны, с этим отморозком в чем-то даже проще — все предельно ясно и никакого двойного дна. Но мне не нужно никого поддерживать, нет нужды вливаться в чьи бы то ни было ряды, только укрытие взамен на информацию и исключительно на время, пока я не разберусь, кому понадобилась моя голова. А заниматься этим мне станет куда спокойнее, если я буду знать, что подопытному кролику ничего не угрожает.

Я оторвался от своих мыслей и взглянул на сидящего рядом Гласа. Тот расправился с обедом и, обхватив спрятанными в спущенные рукава ладонями кружку, осматривался вокруг. Стоило признать, держался он молодцом. А ведь денек у него выдался не менее безумный, а может, и поболее. С таким-то горе-спасителем, как я.

Почувствовав мой взгляд, Глас повернулся ко мне.

— А те, кого мы ждем, из хороших парней? — прошептал он с беспокойством.

— А это нам с тобой предстоит выяснить, — не стал врать я, хотя пугать его отчаянно не хотелось. — Так что держи ухо востро, напарник.

Глас широко улыбнулся в ответ на это обращение и согласно кивнул.

До чего же славный мальчишка с греющей сердце заразительной улыбкой. И каким надо быть бесчеловечным мудаком, чтобы его пытать?

Вздохнув, я перевел взгляд обратно на парковку. Вовремя — к ресторану подъехал представительский черный седан, а, учитывая уровень заведения, только по наши души такие посетители и могли заявиться сюда.

Из-за руля вышел строго одетый водитель, на вид не старше тридцати. Разобрать издали, выдает ли его внешность в нем неприкасаемого или нет, я не смог, но судя по тому, кому он открыл дверцу заднего сидения, он точно из наших.

— Надо же, какие шишки к нам пожаловали, — не удержался я от комментария.

Глас заерзал на своем месте, но спрашивать ничего не стал.

В сопровождении своего водителя в сторону нашего столика направлялся человек, чье немолодое лицо можно было увидеть на каждой брошюре, во всех статьях и репортажах, посвященных Институту. Идейный вдохновитель, основатель и уж не знаю, какую должность он по факту там занимал, — Айзек Фейн.

Человек. Вот что настораживало больше всего.

— Вы всегда лично приветствуете тех, кто обращается в Институт, мистер Фейн? — спросил я, стоило им приблизиться.

— Нет, — одернув полы пиджака, Фейн разместился за столом напротив меня, в то время как его телохранитель расположился за его спиной, — только тех, кому удается меня крайне заинтересовать, мистер Рид.

Сука. Одним единственным словом он дал предельно ясно понять, что знает обо мне все. Кто я, откуда и как, если понадобится, добраться до моих родных. Хотелось, конечно, верить, что я преувеличиваю, но я не состою ни в одном государственном реестре неприкасаемых, а значит, у Института свои источники информации. Которые мне уже чертовски не нравились.

— Предпочитаю — Мор, — постарался как можно спокойней сказать я.

— Конечно, как вам удобней, — от его покровительственного тона, кажется, у меня еще сильнее заныла челюсть. Фейн поправил очки на переносице и вытянул руки на столе. — Что ж, давайте сразу перейдем к делу. Насколько я понял из нашей переписки, вы смогли добраться до объекта, на поиски которого Институт потратил немало усилий. Буду рад узнать, что вам удалось там обнаружить.

— Давайте для начала обговорим условия, мистер Фейн, — поумерил я его пыл.

— Разумеется. Институт готов предложить оплату, причитающуюся вам по контракту. И будьте уверены, мы используем всю информацию для скорейшего разрешения ситуации с незаконной деятельностью данной организации, — Фейн развел руками, не отрывая их от столешницы. — Ну а если вы, мистер… Мор, согласитесь оказать помощь в делах Института, то его двери всегда будут открыты для вас и вашего протеже.

— Институту не хватает неприкасаемых? — хмыкнул я, подавив острое желание коснуться напряженных плечей Гласа. Он и без моей поддержки хорошо справлялся, сидел ровно, смотрел на Фейна прямо и без стеснения, так что ни к чему с моей стороны было показывать лишнюю неуверенность.

— Институту не хватает таких неприкасаемых, как вы.

— Убийц, — без какого-либо намека на вопрос заключил я.

— Тех, кто умеет оставаться незаметными, мистер Мор, — невозмутимо поправил Фейн. — Я понимаю, что вы рисковали, добывая информацию, и понимаю, что вы рискуете до сих пор и вам нужно убежище. Но прошу понять и меня: вас не так-то легко отследить, мистер Мор, так что я не могу не воспользоваться возможностью и не предложить вам работу.

— А если я откажусь?

— Тогда мы ограничимся покупкой информации у вас.

Все как я и думал: за любую поддержку Институт брал хорошо знакомую плату. И снова нужно было что-то решать здесь и сейчас.

Я откинулся на спинку стула и посмотрел поверх солнечных очков на телохранителя Фейна, сохраняющего завидную бесстрастность. Он не только выглядел ненамного старше, но и комплекцией от меня не сильно отличался. Выходит, и таланты его выражались не в грубой силе. Но какими бы способностями он ни обладал, его явно можно со спокойной душой противопоставить скрытному убийце. А значит, мне стоило запомнить этого ясноглазого блондина.

Я снова опустил взгляд на Гласа. Конечно, я мог отказаться и поискать другие варианты. Но, если подумать, так ли много Институт просил за возможность спрятать Гласа в безопасности? Даже если речь шла об убийствах, не сильно-то это отличалось от моей обычной работы.

— Ответьте, пожалуйста, на один вопрос, Фейн, — попросил я. В его честность я слабо верил, но больно уж захотелось услышать, насколько то, что он скажет, будет похоже на рекламный слоган. — Зачем вы организовали Институт? Какой смысл человеку впрягаться за неприкасаемых?

— Неприкасаемым мог стать любой из нас, — не раздумывая проговорил Фейн, сцепив пальцы в замок. — Разве это справедливо, что воля случая определила, кому и по каким правилам теперь жить? Миссия Института исправить эту несправедливость.

Ожидаемо.

— Ладно, — скрепя сердце согласился я. — Будь по вашему. Я готов поработать на вас, Фейн.

— Очень рад, — сдержанно улыбнулся тот. — Тогда предлагаю сначала перебраться на территорию Института, а уже там в спокойной обстановке все обсудить. И лабораторию, и предстоящую работу. Вы на машине?

— Да, — кивнул я. — Адрес знаю, так что сопровождение не понадобится.

— Хорошо. Тогда до встречи, мистер Мор. Надеюсь, скорой. Не хотелось бы потерять и информацию, и ценного сотрудника в вашем лице. — Фейн поднялся со своего места и кивнул на прощание Гласу: — Юноша.

И глава Института направился к выходу с веранды. А вот его телохранитель, проводив босса взглядом, задержался.

— Я бы посоветовал верить ему через слово, — вдруг проговорил он.

— Это куда оптимистичней, чем я планировал, — признался я от неожиданности.

Спутник Фейна колко улыбнулся и не менее неожиданно протянул через стол мне руку:

— Ткач.

— Прошу, сюда.

По лицу встречающего нас администратора расползлась учтивая приторная улыбка, напрягая похлеще репутации Фейна со всем Институтом вместе взятым. Но вместо того, чтобы поддаться требованию здравого смысла и свалить, я лишь одобрительно кивнул Гласу. И мы направились следом за тощим обладателем акульей пасти через обшитое стеклом здание проходной на широкую внутреннюю территорию с безупречным газоном и скопищем белоснежных корпусов.

— Вон там, — наш проводник указал рукой в сторону одного из них, — находится главное административное здание. Господин Фейн назначил вам встречу завтра на восемь. Я буду ждать вас, мистер… — запнувшись, он заглянул в прижатый к груди планшет и продолжил: — Мор, у входа. Не опаздывайте.

О хорошенько выспаться я не успел даже помечтать.

— Впереди здание поликлиники, исследовательский корпус и учебный центр, — деловым тоном сообщил администратор, — а слева — жилой сектор. Прошу за мной. — И он повел нас через паутину изрезавших газон дорожек к ровным рядам малоэтажных построек.

Однотипность зданий и стерильность территории наводили на мысли о пансионатах, куда сплавляют доживать свой срок ставших внезапно лишними родственников. И подобное окружение никак не вязалось ни с чем, что я привык видеть в местах обитания наших. А я ведь общался не только с убийцами и отморозками.

— Учебный центр? — переспросил я, осматриваясь. — И чему же здесь учат?

— Всему, в чем отказывают неприкасаемым обычные вузы, — ответил администратор, не оборачиваясь.

— И много у вас студентов?

— Увы, сейчас уже немного. Но господин Фейн готов оплачивать занятия до последнего учащегося.

Хмыкнув себе под нос, я опустил взгляд на Гласа. Заниматься его образованием в мои планы не входило, но если здесь найдется кто-то хоть сколько-нибудь близкий ему по возрасту, это будет весьма кстати. Парня нужно социализировать, и чем раньше, тем лучше, а я не имел ни малейшего представления, с чего начинать.

Личный опыт тени не особо-то полезен, правда, Мор?

Наш путь привел к стеклянным дверям одного из жилых зданий, за которыми нас встретил точно такой же, как все вокруг, безукоризненный светлый холл с торговыми автоматами и пустующей административной стойкой. И как будто бы без всевидящих глаз камер по углам, во что крайне слабо верилось.

— На цокольном этаже вашего корпуса находятся кафетерий и спортивный зал, — сопроводив нас на второй этаж, администратор остановился у крайней двери. — Пропуска на территорию будут готовы завтра. Если возникнут какие-то вопросы, у входа имеются все необходимые контакты. Доброго вечера. И попрошу еще раз завтра не опаздывать.

И вручив мне ключи, он удалился.

Его так послушаешь — мы здесь застряли надолго.

Не без труда прогнав эту мысль, я открыл дверь. Строгая, но комфортная на вид обстановка гостиной снова напомнила о пансионате. Или о тюрьме класса люкс.

Поймав неуверенный взгляд Гласа, я подмигнул ему и поманил внутрь. Бросил полупустую сумку сразу за порогом, запер дверь на оба замка и отправился исследовать наши апартаменты.

Да, я — параноик.

Я осмотрел все углы и ощупал все поверхности обеих спален, ванной и гостиной. Барную зону последней для верности аж три раза. Ничего не нашел, но от ощущения, что мы как на ладони у Фейна избавиться мне так и не удалось.

— Допустим, чисто, — выдохнул я, возвращаясь к Гласу, который наблюдал за моими изысканиями с дивана в гостиной. Сидел он, подтянув к себе ноги и уложив подбородок на колени, и, мне показалось, что ему очень не хватало его широкого джемпера, чтобы втянуться в него с головой. — Ну, как ты, напарник? — как можно мягче спросил я, устраиваясь с другого края.

— Кажется, нормально, — прошептал Глас. — Устал только немного. Столько всего, — он обвел робким взглядом комнату и нахмурился, — как не взаправду. Будто не со мной происходит, а кино смотрю.

— Понимаю.

У самого этот проклятый день в голове никак не укладывался. Да и резкие перемены иначе и не воспринимаются. В первые дни, а то и недели, после Схождения я тоже не верил, что все происходящее со мной реально. С той лишь разницей, что мне хотелось, чтобы все это действительно оказалось просто дурным сном, чтобы, открыв глаза утром, я увидел свою комнату, а не очередную дыру, в которой прятался от прежней жизни. Парнишке же я искренне желал обратного: радоваться обретенной свободе, а не бояться ее.

И хотел я этого или нет, но пока я не найду Гласу новый дом, это зависело только от меня.

— У тебя было, на чем смотреть кино? — нарушил я затянувшуюся паузу единственным пришедшим в голову вопросом.

— До переездов, — вздохнул Глас.

— И какие фильмы ты любишь?

— Разные, — ответил он и смущенно затеребил длинные рукава. — Приключения. И про разные путешествия очень люблю.

— Тогда как смотришь на то, чтобы зарядить ноутбук и что-нибудь глянуть перед сном? — Потому как больше ни на что сил у меня откровенно не осталось. Даже на думать.

Глас выпрямился и энергично закивал головой.

— Вот и славно.

Я поднялся и, выудив из сумки ноутбук, бросил его на зарядку на барной стойке, а после спустился на первый этаж и прикупил нам снеков в автомате.

Фильм выбрали безотказным методом тыка, и, судя по тому, каким интересом лучились глаза Гласа весь просмотр, попали куда надо. Я же чаще смотрел не в экран, а на мальчишку, не в силах сдерживать улыбку. Он явно не привык ничего ни с кем обсуждать, но его молчаливый восторг был неподдельно заразительным и воодушевляющим.

Когда ситуация более или менее прояснится, обязательно нужно будет сводить его посмотреть кино на большом экране. Думаю, это может стать неплохим началом знакомства с внешним миром.

После фильма я выделил Гласу свежую футболку, отдал ему новую зубную щетку из своего набора беглеца и отправил его умываться перед сном. Сам же приоткрыл окно и устроился на подоконнике с сигаретой, разглядывая тонущие в поздних сумерках идеально стриженные кусты и идентичное нашему здание напротив. Если судить по свету в окнах, заселено оно было где-то на треть. Это, конечно, не полные корпуса, о которых говорил Хват, но меня все равно впечатляло такое количество неприкасаемых под одной крышей.

— Мор, — привлек мое внимание шепот Гласа, стоящего в дверях своей спальни. — Я хотел сказать… — проговорил он еще тише и потупил глаза. — Спасибо тебе.

Пока совершенно не за что, пацан. Из одной закрытой территории в другую — это не то, что тебе нужно.

— Пожалуйста, обращайся, — ответил я ему, надеясь, что удалось искренне улыбнуться. — Спокойной ночи, Глас.

— Спокойной ночи, — прошептал он и скрылся за дверью.

Докуривая, я попялился в экран телефона с мыслью, а не стоит ли мне набрать Кречету до разговора с Фейном. Решив все же подождать, я поставил будильник и побрел в свою комнату.

Думал, усну сразу же, как коснусь головой подушки. Но какое там. Этот день категорически не желал меня отпускать, так что вырубился я, по ощущениям, аккурат перед трелью будильника. Не став будить Гласа, я быстренько умылся, как смог уложил бардак на голове, убрал в карман пробирку из лаборатории и, заперев апартаменты, отправился на встречу с главным борцом со вселенской несправедливостью.

Ствол же брать с собой не стал по очевидной причине: если со мной захотят здесь расправиться, я попросту не успею его достать.

Безупречная территория все так же действовала на нервы, равно как и улыбка тощего аллигатора, который уже выжидал меня на крыльце административного здания.

— Доброе утро.

Невыспавшийся я был способен лишь на хмурый несогласный кивок. Благо, до дверей кабинета Фейна его администратор больше не проронил ни слова.

— Здравствуйте, мистер Мор, — раздалось сразу же, как я переступил порог. — Надеюсь, вам удалось хорошо отдохнуть?

— Давайте не будем тратить время на любезности, мистер Фейн, — ответил я, с видимым спокойствием осматривая его владения.

Обстановка в кабинете придерживалась общего строгого стиля. Самый центр у окна занял массивный рабочий стол, на поверхности которого царил девственный порядок, вдоль стен расположились шкафы и стеллажи, заполненные ровными рядами книг и папок, а в стороне от входа затаился небольшой уголок для неформальных переговоров с кофейным столиком и кожаными креслами. В одном из которых разместился уже знакомый мне телохранитель главы Института.

Его короткий, бесстрастный, как во время вчерашней встречи, взгляд дал четко понять, что мне самому придется гадать, от какого слова Фейна начинать отсчет в игру «верю-не-верю».

— Согласен, — Фейн выпрямился в кресле во главе стола и указал на место напротив себя. — Присаживайтесь, пожалуйста. Предлагаю начать с информации, которую вам удалось добыть на искомом объекте, — с этими словами он положил ладонь на солидный конверт из плотной бумаги и пододвинул его в мою сторону. — Этой суммы должно хватить, чтобы оплатить ваши труды.

Раньше я не на шутку бы обрадовался круглой сумме наличными, но сейчас меня куда больше заботило, как найти ублюдков, держащих лабораторию, и того, кто убил Хвата. Поэтому, прежде чем сесть, я без лишних уточнений выудил из кармана пробирку и протянул ее Фейну.

— Я нашел в подвале лаборатории несколько контейнеров с этой дрянью и мертвых неприкасаемых в морозильниках морга.

— Специальный проект… Да, похоже, это именно то, что мы искали, — проговорил Фейн себе под нос и несколько раз провернул пробирку в руках. — Это же не единственный образец, который вы оттуда извлекли? — спросил он, подняв взгляд.

— Не единственный, — не стал лгать я.

— Хорошо, — деловито кивнул Фейн. — Ваш протеже, выходит, тоже находился на объекте?

— Да. — Изначально я не хотел говорить о Гласе, но сейчас понимал, что эта информация действительно может оказаться полезной, и прежде всего, для самого мальца.

— Он рассказал что-то о людях, которые держали его там?

— Нет. Имен он не знает, а последний год, или около того, он вообще никого не видел и ни с кем не общался.

— Так долго? — Фейн цокнул языком и сокрушенно качнул головой. — И тем не менее, могу ли я с ним поговорить об этом?

— Только в моем присутствии, — сухо проговорил я.

— Конечно, — согласился Фейн. — Надеюсь, в этот раз нам удастся по горячим следам к ним подобраться. Чтобы вы понимали, мистер Мор, до Института дошли слухи о преступной деятельности этой организации еще полтора года назад, но все, что нам удавалось раздобыть, было не значительней тех самых слухов. Каждый раз, когда нам казалось, что мы накрыли их прибежище, мы обнаруживали лишь пустые помещения. Сейчас, я уверен, мы так же найдем только голые стены на месте лаборатории. А впрочем… — Фейн поправил очки на переносице и вновь повернул пробирку маркировкой к себе. — Ткач, будь добр, покажи образец Ищейке, может, ей удастся что-то почувствовать, — не успел он договорить, металлическая колба блеснула и исчезла в руках подоспевшего телохранителя. — И если мистер Мор согласится поучаствовать, ее стоит свозить осмотреть эти голые стены. Возможно, из-за спешки там все же остались хоть какие-то следы.

— А я там для чего? — поинтересовался я, борясь с острым чувством дискомфорта из-за нахождения за моим плечом неприкасаемого, о чьих способностях я ровным счетом ничего не знал.

— Если вы покажете и расскажете, где и что находилось, вы очень поможете нашей сотруднице в поиске зацепок.

— Ладно, — согласился я. — Я понял. Когда?

— Через час у главных ворот, — отчеканил за спиной Ткач.

— Вот и договорились, — довольно кивнул Фейн. — На этом с данным вопросом, думаю, все ясно. Что же касается вашего дальнейшего пребывания здесь и упомянутой мною работы… — Глава Института вытянул из органайзера небольшой листок, что-то написал на нем и протянул мне.

— Что это? — спросил я, глядя на цифру с огромным, на мой скромный вкус, количеством нулей.

— Сумма контракта, — коротко ответил Фейн, сцепив руки перед собой на столе.

— И что же за такие бешеные деньги нужно делать? — и хотя ничего, кроме недоверия, подобное предложение у меня не вызывало, я старательно изобразил нетерпение, заерзав в кресле и развернувшись так, чтобы наконец видеть хотя бы краем глаза телохранителя Фейна.

— Помогать Институту в исполнении его миссии, — как само собой разумеющееся заявил Фейн. — Контракт срочный, так что речь не идет о каком-то пожизненном обязательстве. Да, количество и качество задач может варьироваться в зависимости от поставленных на данный период целей, но все в пределах разумного.

— И какие цели стоят сейчас перед вашими работниками?

— Разные. К примеру, Институт активно борется с морально устаревшей системой учета и регистрации неприкасаемых.

— Вы боретесь с реестрами? — признаться, Фейну все же удалось меня удивить.

— Мы хотим изменить саму суть государственных реестров. Ни с практической, ни с этической точек зрения неправильно, что они ведутся с упором на опасность неприкасаемых, а не на полезность обретенных вами навыков. Подобные перечни обязаны быть сугубо добровольными и должны использоваться во благо как тех, кто в них состоит, так и всего общества. Согласитесь, как это могло бы упростить поиски работы. Официальной и законной работы, мистер Мор. — Уж не знаю, верил ли он сам в то, что говорил, но ему определенно нравилось, как это звучало. — Но польза от реестров может стать куда обширней. Да, Институту следовало заняться этим вопросом гораздо раньше, и, вполне вероятно, списки пропавших без вести после Схождения оказались бы намного короче, чем при столь агрессивной политике государства. Но даже сейчас я верю, что, как только мы добьемся свободного использования реестров, мы сможем помочь близким, потерявших друг друга во время творящегося тогда хаоса, воссоединиться.

— Думаете, если кто-то обнаружит имя своего родственника в реестре неприкасаемых, он правда станет его искать?

— Вы сами не хотели, чтобы вас нашли, мистер Мор, — с предельно невозмутимым видом ответил Фейн. — Но вы не единственный неприкасаемый, потерявший связь с семьей после Схождения. Для многих, я уверен, было бы счастьем вернуть своих родных.

— Звучит слишком хорошо, — не удержался я, перемолов зубами его замечание о моей семье.

— Знаю, но Институт, несмотря на скептиков и недоброжелателей с обеих сторон конфликта, не прекращает стремиться к лучшему.

— А такие, как я, нужны, чтобы этих недоброжелателей устранить?

— Для начала мы предпочитаем метод переубеждения. Но не ограничиваемся им, — добавил Фейн, откинувшись в кресле.

— И, по-вашему, приложенные усилия стоят того?

— Странно слышать такой вопрос от неприкасаемого, — изобразил удивление Фейн.

— Наш век не бесконечен, — пожал я плечами. — Однажды Институту станет просто некого защищать.

— Ну, на этот счет я бы с вами поспорил, — коротко усмехнулся Фейн. — Несмотря на минувшие годы, ихор все еще до конца не изучен, и то, что до сих пор не было зафиксировано его наследование, не означает, что это невозможно. Но, даже если не брать в расчет научные исследования, мы говорим о жизнях. О вашей, о жизни юноши, которого вы защищаете, и о тысячах других. И, честно признаюсь, я хочу, чтобы надобность в Институте отпала еще до моей кончины, а у таких молодых неприкасаемых, как вы, впереди было еще много времени для полноценной жизни в достойном обществе. — Фейн снова склонился над столом и, пристально глядя на меня через тонкие стекла очков, спросил: — Вы поможете Институту в этом, мистер Мор?

Через слово, говоришь? Я не поверил сейчас ни единому.

— Разве у меня есть выбор, мистер Фейн? — смиренно вздохнул я. — Вы сами сказали, что есть жизнь, которую я хочу защитить. Так что я в деле.

— Прекрасно. К тому времени, как вы вернетесь с объекта, все бумаги будут подготовлены, — Фейн выпрямился в кресле. — Признаюсь, у меня на наше сотрудничество большие планы, поэтому искренне скажу: добро пожаловать в Институт, мистер Мор.

---

Давай, глазастый черт, порадуй меня чем-нибудь.

Под протяжные гудки в трубке я зашагал обратно к жилым корпусам, лавируя по пустынным дорожкам и разглядывая издали толпу сотрудников Института, спешащих от проходной. Кто-то из них направлялся в здание, которое я только что покинул, другие брели в сторону лечебно-учебного сектора, третьим же было со мной почти по пути. Но ни в одной веренице я так и не смог разглядеть никого с ярко выраженным проявлением ихора.

И как Фейн только смог привлечь столько людей, не боящихся нашей компании?

— Утро доброе, тень, — наконец раздался в динамике не особо-то добрый голос Кречета.

— Прости, что так рано, — виновато хмыкнул я. — Ну как, есть новости?

— Есть, есть, — фыркнул Кречет. — И, как полагается, аж целых две. Начну с хорошей: мы нашли Тана.

— Дай угадаю, а плохая заключается в том, что он мертв? — настороженно предположил я.

— В точку, Мор.

Проклятье. Я, конечно, не верил, что преданный до мозга костей Тан добровольно покинул свой пост, но все же в глубине души надеялся, что личный охранник — единственный, кто в такое время мог находиться рядом с Хватом, — прольет хоть немного света на случившееся в клубе.

— Сожалею, — вздохнул я. — И где нашли?

— Его прибило на южной набережной.

— Прибило?

— Ну, выбросило на берег, — пояснил Кречет.

— Ого. А известно, что с ним стряслось до того, как он оказался в реке? — Желая оставаться не только незамеченным, но и неуслышанным, я остановился и пропустил вперед по дорожке двух немолодых женщин.

— А это парни пока выясняют, Мор, — ответил Кречет. — На первый взгляд, довольно целехонек, следов насилия нет.

— Даже на твой первый взгляд? — удивился я.

— Даже на мой.

Час от часу не легче.

— Ну, а тебе, — спросил Кречет, — удалось что-то выяснить?

— Смог только убедиться, что без наших не обошлось, — проговорил я, невольно пошевелив челюстью из стороны в сторону. — Словил вчера в зубы от неприкасаемого с феноменальным слухом.

— Ну-ка, отсюда поподробнее, — нетерпеливо выдохнул в трубку Кречет.

И я рассказал ему все про встречу с обладателем мышиных глаз. Но, как и вчера возле «Своры», я ни словом не обмолвился о Гласе. Как и о том, где мы решили укрыться.

— Ничего не обещаю, но, может, получится пробить, кто такой, с кем работал, — задумчиво произнес Кречет.

— Надеюсь, это поможет.

— Я тоже. А ты в следующий раз звони сразу. Может, наши успели бы тело сами забрать.

В том, что труп в моей квартире уже обнаружили, сомневаться не приходилось, дверь я, естественно, не закрыл, да и шума мы наделали. Но благо, счет, с которого я оплачивал аренду, мог вывести куда угодно, кроме меня. Так что пылиться теперь этому делу под общим грифом «убит неизвестным неприкасаемым».

— Я вчера уже не особо хорошо соображал, — оправдался я как смог.

— Крепко зубам, похоже, досталось, — усмехнулся Кречет. — Ладно, тень, что узнаю, наберу тебе. И по поводу похорон Хвата когда появится информация, сообщу. Ты же приедешь?

— Приеду, конечно, — согласился я, хотя что-то мне подсказывало, что не из уважения к нашему с Хватом сотрудничеству Свора меня звала.

— Тогда до связи.

— До связи, глазастый.

Завершив разговор у самого входа в корпус, я поторопился внутрь. Снова воспользовался помощью автоматов, выбрав что-то хоть сколько-нибудь похожее на завтрак. А пока неспешный аппарат цедил в бумажный стаканчик кофе, я прокручивал в голове дальнейший план действий. Мне ужасно не нравилась идея оставлять Гласа одного в Институте, однако везти его с собой обратно в лабораторию хотелось еще меньше. Но третьего варианта у меня не было. Как и времени на его поиски.

Вернувшись в апартаменты, я нашел Гласа в том же состоянии, что и вчера вечером — сжавшимся на краю дивана нервным комочком. Но как только он увидел меня в дверях, мальчишка резко выпрямился.

— Ну, как прошло? — возбужденно прошелестел его голос.

— И тебе доброе утро, — усмехнувшись, я запер дверь и выставил свою добычу на барную стойку.

— Доброе утро, Мор, — виновато прошептал Глас.

Я кивнул ему на стул напротив себя. Глас настороженно сполз с дивана и забрался на высокое сидение.

— Не ахти какой завтрак, — я подал ему стаканчик с горячим шоколадом и пачку круассанов. — Но время поджимает. Вернусь, и разведаем местный кафетерий.

— А ты куда? — испуганно спросил Глас.

— Предложили съездить в лабораторию, поискать хоть какие-нибудь зацепки.

— Они ведь уже точно все увезли, — недоверчиво нахмурился Глас.

— Я знаю, но шанс есть. — Облокотившись на стойку, я отпил кофе и стянул у Гласа один круассан. — Насколько я понял, у Института есть опытный следопыт.

— Неприкасаемые и так могут?

— Как мы только не можем, — усмехнулся я.

Глас широко улыбнулся, но тут же втянул голову в напряженные плечи.

— А я еду? — спросил он.

— Нет, — ответ пришел сам собой. — Да и тебе, смотрю, не особо-то и хочется туда возвращаться.

— Не хочется, — не стал спорить Глас.

— Тогда слушай, — я достал из кармана телефон и положил рядом на столешницу, — запрешься и никого не будешь впускать. Если начнут настаивать или ломиться, разрешаю громко их послать.

Ореховые глаза Гласа вмиг наполнились неподдельным ужасом.

Проклятье, Мор, а можно помягче?

— А если я кому-нибудь наврежу?

— Я позволил Фейну поговорить с тобой только в моем присутствии, так что если он решит нарушить договоренность, значит, ему нельзя доверять. А поэтому нет ничего страшного, если ты навредишь. Все понял?

— Да, — Глас неуверенно кивнул.

Я разблокировал телефон, подвинул его к Гласу и открыл список вызовов.

— Оставляю тебе. Будет трезвонить — не отвечай, но если что-то пойдет не так или я не появлюсь до конца дня, позвони на последний набранный номер. Скажи, что ты от меня и что тебе нужна помощь.

Я был все еще очень далек от понимания, какие у меня теперь отношения со Сворой, но выбора у меня не было. Оставалось надеяться, что если претензии и есть, то лично ко мне, и Гласа они никак не коснутся.

— Думаешь, там будет опасно?

— Не думаю, — поспешил я его успокоить. — Но лучше перестраховаться.

— А мой голос не навредит через телефон?

— Хм… — Кажется, я впервые за двенадцать лет пожалел, что не успел закончить школу. Если инфразвук там, конечно, изучается. Впрочем, когда в деле замешан ихор, большинство привычных знаний оказывались бесполезными. — Честно, понятия не имею. Но лучше не рискуй. Если вдруг не расслышит, напиши ему сообщение сразу после звонка. — И я показал Гласу, как это делается. — Справишься?

— Да, — растерянно прошептал он. — Но давай ты лучше побыстрее вернешься?

— Я постараюсь, — улыбнулся я и кивком указал на шоколад. — Пей, а то остынет.

Глас взял стаканчик спрятанными в рукава руками, задумчиво повертел его и, потупив взгляд, спросил тише обычного:

— А ты теперь на них работаешь?

— Пока нет. Но Фейн предложил контракт, — хмыкнул я. — Посмотрим, как сегодня все пройдет, и решим, стоит ли его заключать.

— Не хочу, чтобы ты из-за меня увяз, — выдохнул Глас, опустив голову еще ниже.

— Парень, я уже увяз. Но твоей вины здесь нет. Глас, — мягко позвал я, и тот неуверенно взглянул на меня из-под пушистых ресниц, — я — наемник, такая работа для меня в порядке вещей. Но если что-то пойдет не так, никакой контракт нас с тобой здесь не удержит. Так что не забивай себе этим голову, договорились?

— Хорошо, — в который раз кивнул Глас.

— Вот и славно. А теперь ешь.

Я отлип от стойки и, пока растерянный мальчишка расправлялся с псевдозавтраком, шмыгнул в свою комнату. Переложил из заднего кармана на дно сумки конверт Фейна, и, наоборот, вытащил из нее и заткнул за пояс пистолет. Глушитель, запасная обойма — да, Мор, именно так выглядит подготовка к безопасной поездке — и пачка сигарет отправились по карманам, очки на воротник футболки. Кажется, ничего не забыл.

— Тебе включить какой-нибудь фильм? — спросил я, возвращаясь в гостиную.

— А может, потом вместе посмотрим? — отозвался Глас, развернувшись на барном стуле. — Если, конечно, хочешь.

— И потом тоже можно посмотреть, — согласился я. — Просто сейчас здесь не то чтобы есть, чем заняться.

— Ничего, — Глас пожал плечами. — Я привык.

Я не смог сдержать тяжелого вздоха. Добраться до ублюдков, отнявших у мальчишки хоть какое-то подобие детства, захотелось еще сильнее.

— Ладно, — я подошел к стойке и посмотрел время на телефоне, — но потом мы с тобой это все исправим.

В голове тут же в разные стороны разбежались мысли о том, что нужно в первую очередь добыть. Одежда, предметы гигиены, второй телефон. Думать о всех этих вещах, которые стоило сделать для Гласа, было до странного непривычно, но в какой-то степени даже приятно, что ли. Всяко лучше, чем вхолостую ломать голову о мотивах Фейна и убийце Хвата, не имея ровным счетом никакой информации.

— Хорошо, — смущенно улыбнулся Глас.

Я ободрительно потрепал мальчишку по плечу и направился к двери.

— Удачи, Мор, — раздался шепот в догонку.

— Спасибо.

На улице, по дороге к проходной, меня терзала лишь одна мысль. Как так вышло, что до вчерашнего дня меня абсолютно устраивало, что при таком количестве знакомств вся моя собственная социальная жизнь держалась на одном единственном неприкасаемом. Достойном неприкасаемом, но все же от чувства, что ни внутри окружающих меня сейчас стен, ни снаружи теперь нет никого, кому можно безоговорочно положиться самому и тем более доверить жизнь невинного мальчишки, на душе стало довольно мерзко. Отчего необходимость при приближении к воротам сбросить покров ихора отозвалась особенно неприятной обжигающей волной по шее и спине.

Кажется, я пришел рано — кроме скучающего охранника неподалеку от стеклянного входа проходной я никого не увидел. Ну а поскольку пропуск я так и не получил, мне ничего не оставалось, кроме как ждать. Чем я и занялся, с трудом поборов острое желание спрятаться обратно от чужих глаз.

Нервы не выдержали по ощущениям уже минуты через две, отчаянно захотелось закурить. Я достал из кармана сигаретную пачку — на разведку я ехал, в конце концов, не один, к чему беспокойство о запахе табака — и, выудив сигарету, зажал ее в зубах. Но все же я кое-что умудрился забыть в комнате.

— Помочь? — по дорожке ко мне приближались две категорически разные особы.

Одна — высокая девушка плюс минус моего возраста, на чью строгую кожаную куртку и закрывающий шею красный шарф даже смотреть было жарко. И рядом с ней низкая девчонка, больше похожая на пацана-оборванца, с торчащим во все стороны пирсингом и бардаком на голове похлеще моего.

Не успел я ничего ответить, как первая девушка подошла ко мне и протянула к сигарете руку со вспыхнувшим на кончике большого пальца огоньком.

— Благодарю. — Очарованный жестом я не спеша прикурил.

— Новенький? — спросила она.

— Вроде того.

— Спичка, — девушка протянула мне ладонь, и только когда я пожал ее спрятанной в перчатку своей, я понял, что ее руки тоже по большей части прикрыты чем-то напоминающим эластичные бинты.

— Мор, — представился я.

— О, это с тобой мы едем шариться по брошенной лаборатории? — подала голос вторая девушка.

— Если ты Ищейка, то да, — ответил я.

— Она самая, — ее бодрое рукопожатие также напомнило больше мужское. — Ну как, было там что-нибудь жуткое, а? Расчлененка, мутанты, эмбрионы в пробирках?

— Увы, — хмыкнул я, решив оставить всю информацию, жуткая она или нет, до приезда на место.

Ищейка разочарованно крякнула и, похлопав себя по многочисленным карманам штанов, нашла в них мятую пачку. Подруга помогла закурить и ей.

— Опять только зря время потратим.

— Не ворчи, — одернула ее Спичка с неприкрытой толикой злорадства в голосе.

— Хочу — и ворчу, — возмутилась Ищейка, глубоко затянувшись. — Не тебе торчать в этой расчудесной компании. Если что, я не о тебе, приятель. Ну, по крайней мере я надеюсь, что ты не такой же мудак.

Я честно не нашелся, что ответить на этот выпад. Благо, новых не последовало, а стоило мне докурить, к воротам подкатился черный тонированный кроссовер. С водительской стороны открылось окно, и сидящий за рулем Ткач кивком позвал в машину.

— Хорошего вам дня, ребятки, — Спичка усмехнулась и направилась в сторону проходной.

— Ой, да иди ты, — бросила ей в спину Ищейка. — Ну какой хороший день с Ткачом и даже без расчлененки?

— М-м-м, а говоришь без жути, — переступая порог старой клиники, Ищейка громко втянула носом воздух. — Чую кровь!

Я лично не чувствовал ничего, кроме сбивающего с ног едкого запаха химии и настырного беспокойного зуда. Мой опыт подсказывал, что настолько неуловимый объект даже после чистки никто не бросит незапертым. Но лаборатория встречала нас гостеприимно распахнутыми дверьми, и, похоже, смутило это только меня.

Осмотреться? Проверить, нет ли кого внутри? Выяснить, в каком состоянии сеть и камеры? Нет? Ладно, Мор, ты смещен с пьедестала дилетантства.

Мы просто как ни в чем не бывало вошли в холл, и Ищейка, которая всю дорогу ныла о бессмысленности вылазки, не замедляя шага влетела в его центр и, враскачку обернувшись вокруг себя, в полный голос гаркнула:

— Ну, рассказывай!

Я от неожиданности так и замер, превратившись не то что в слух — в самый настоящий локатор, готовый засечь любой шорох в ответ на звонкое эхо, перекатившееся по пустому и, к сожалению, не лишенному электрического света холлу.

— Остынь, — поравнявшись со мной, проговорил Ткач, в отличие от шумной девчонки, не проронивший ни единого лишнего слова за весь путь от Института. — Если в здании кто-то остался, мы почувствуем их раньше, чем они нас.

— Здесь могут быть замешаны наши, — недовольно отозвался я.

Я не говорил Фейну и его сторожевому псу о нападение в моей квартире, но, уверен, им хватило мозгов связать мои навыки и свежеразбитое лицо. Не спорю, что со всем этим чистым, мать его, делом от моей нервной системы остался один лишь огарок, но есть вещи, о которых стоит думать при любых обстоятельствах. Как там говорят? На каждого зверя найдется хищник покрупнее? Вот и с нами все ровно то же самое. Никогда нельзя забывать, что любой талант, каким бы идеальным он ни казался, может перекрыть чья-то чужая способность.

— Тем более, — спокойно пожал плечами Ткач и кивнул в сторону Ищейки: — У нее прекрасный нюх на ихор.

Обладательница хваленого нюха в свою очередь выжидающе пялилась на меня и нетерпеливо постукивала носком тяжелого ботинка об пол.

Ладно, я здесь в конце концов не для того, чтобы кого-то учить работать. Быстрее закончим — быстрее вернусь к Гласу.

Я коротко, опустив в первую очередь подробности о мальчишке, рассказал про найденные липовые рабочие места, пустую лабораторию и начиненный малоприятными сюрпризами подвал.

— Значит, вниз, начальник? — обратилась Ищейка к Ткачу.

— Пробегись сначала по этажу. — Проигнорировав пренебрежительный тон, Ткач выудил из кармана брюк герметичный пакет с полученной от Фейна пробиркой и протянул его девушке. — Может, получится за кого-то зацепиться.

Ищейка подошла ближе, выхватила пакет и медленно провела извлеченной из него пробиркой под носом, внюхиваясь точно в дорогую сигару.

— Чую твои лапы, Айзека и… — пристав на цыпочки, она потянулась в мою сторону и тут же отступила обратно. — И твои.

— И все? — не удержался я от вопроса.

— Шутишь? Да от нее разит, как от шлюхи! — демонстративно скривившись, Ищейка резко развернулась и направилась ко входу в левое крыло.

Ткач хмыкнул ей в спину и перевел взгляд на меня. Тяжелый такой, испытывающий взгляд, несомненно нацеленный на то, чтобы заставить меня еще больше нервничать. Но вот что-что, а в гляделки играть я никогда не любил.

— Если есть что сказать — говори.

Ткач криво ухмыльнулся и, не прекращая буравить меня своими бледно-голубыми глазами, спросил:

— Кто тебя отправил сюда?

— Заказчик, — не раздумывая выдал я.

Но Ткача такой ответ, естественно, не удовлетворил. Он заложил руки в карманы брюк и сделал шаг ближе, оказавшись со мной лицом к лицу.

— Давай обойдемся без этих игр, — тихо, но строго проговорил он. — То, что происходит в этой лаборатории, касается всех нас, и любая информация может оказаться полезной.

Нет, приятель, так не пойдет. Даже тот факт, что Хват мертв, не дает тебе никакого права копаться в наших с ним сделках.

— Поверь, мой наниматель не сможет ничем помочь, — не сдавался я.

— Позволь, я это уже сам решу. Не вынуждай меня заставлять тебя.

Ну что, Мор, момент истины? Прав ли Фейн в том, что считает Ткача хищником крупнее меня?

В груди неприятно засвербела тревога. А был ли я уверен, что сейчас подходящее время испытывать на себе способности незнакомого мне неприкасаемого? Сейчас, когда я оставил Гласа одного в Институте. Рядом с не вызывающим ни капли доверия Фейном. Если я не вернусь, поможет ли мальчишке Свора? Поможет ли ему хоть кто-нибудь? Стоит ли такая никчемная информация о погибшем друге безопасности невинного ребенка?

От осознания, что я сейчас настолько далеко от Гласа, что, даже одержи я победу, мне будет крайне сложно вызволить его, неуверенность переросла во что-то близкое к панике, застрявшей тугим комом под кадыком. Я же обещал вернуться. Я не имею никакого права сейчас так рисковать.

— Кто? — из-за безапелляционного тона Ткача я окончательно захлебнулся в страхе подвести Гласа.

— Свора, — буквально выплюнул я и, плотно сжав челюсти, постарался взять себя в руки.

— Свора никогда не выступает инициатором, — не унимался Ткач. — От кого они получили заказ?

— Понятия не имею, — возмущено процедил я. — Хват никогда не сводил заказчиков и исполнителей.

Нахмурившись, Ткач шумно выдохнул.

— Я тебя услышал, — внезапно спокойно проговорил он и отступил в сторону, повернувшись ко мне спиной.

А я так и стоял, тщетно пытаясь унять разбушевавшиеся нервы и понять, какого черта вообще произошло. Все, допрос окончен? Ткачу этого оказалось достаточно? Он, серьезно, так просто поверил?

Ну конечно, сука, поверил. Потому что как пить дать это из-за него у меня сейчас сердце ломилось через глотку.

— Я же сказал, что мой заказчик ничем не поможет, — не без упрека бросил я.

— Я должен был убедиться, — Ткач обернулся через плечо, — ничего личного.

Браво, Мор, вот и проверил чужую способность.

— Все на благо Института? — едко спросил я, не имея ни малейшего представления, как избавиться от мерзкого ощущения, будто у меня хорошенько так покопошились в голове. Лучше бы он в лицо мне дал, честное слово. Хотя бы было понятно, что это исходит от него. А сейчас что? Как понять, что мое, а что навязанное? Мысли-то точно принадлежали мне, все логично: если я хочу помочь Гласу, я не должен без необходимости подставляться под удар. Логично же? Проклятье.

Ткач снова ухмыльнулся, но ответить не успел, поскольку из коридора в холл выпорхнула Ищейка.

— Ничего интересного. Много людей и немного неприкасаемых, — отчиталась она. — Причем последние были тут совсем недавно. Может, часа три назад. Но никого знакомого. И шлюшку нашу, — на этих словах Ищейка помахала в воздухе пробиркой, — из них никто не трогал.

— Пойдем тогда вниз, — тормознул ее Ткач, прежде чем она успела скрыться в правом крыле.

— Как скажешь, босс.

Ищейка первая сбежала по лестнице и, не встретив никаких препятствий — кнопочная панель замка безжизненной тушей висела на проводах на незапертой двери, — зашла в подвал. Ткач жестом предложил следовать за ней.

— Фу! — звучно фыркнула Ищейка, проходя мимо бывшего поста охраны. — Скольких ты тут положил?

— Не считал, — соврал я. Не то чтобы я переживал о подобных вещах, своей работы я не стеснялся, но и не видел в ней тему для пустой болтовни. Да и не был я настроен сейчас на разговоры, все, чего мне хотелось, это поскорее выбраться отсюда и привести нервы с мыслями в порядок.

— Что чувствуешь? — требовательно спросил Ткач.

— Ихором воняет сильнее. Наших тут было больше, и живых, и мертвых.

Ищейка ускорилась по тусклому коридору и замерла возле дверей, за одной из которых по-прежнему находилась кладовка, а за второй теперь было абсолютно пустое помещение.

— А здесь пахнет, как от пробирки, — заключила она.

— Здесь я ее и нашел, — кивнул я, но Ищейка уже помчала дальше, в сторону главного зала, где нас встречали нетронутые секционные столы и пустые морозильные камеры нараспашку.

— Какая же вонь! — возмутилась девушка.

— А что ты хотела от морга? — хмыкнул Ткач, осматриваясь.

— Не в покойниках дело, — Ищейка задрала нос и обошла зал по периметру. — Живыми воняет. Очень резкий запах у ихора. С одной стороны, приятный, знаешь, как-будто газон постригли, а с другой — аж тошнит.

— Точно не трупный? — уточнил Ткач.

— Точно. Им разит, но не так.

— Сможешь узнать его?

— Спрашиваешь!

Никогда бы не подумал, что ихор может пахнуть по-разному. Но газон, говоришь? Знал я одну ядовитую клумбу, и если она не сменила работодателя, то велика вероятность, что без нее не обошлось.

— Много тел было в морге, Мор? — оторвал меня от моих размышлений Ткач.

— Я только две камеры открывал. — Я невольно напрягся от его обращения ко мне, но постарался как можно непринужденней пожать плечами.

Ищейка же без лишних просьб прошла вдоль холодильников, но на немой вопрос Ткача она лишь повторила мой жест.

— Пахнет одинаково. Много формалина, мало конкретики.

После главного зала нам оставалось осмотреть только камеры, замки которых постигла та же участь, что и на двери в подвал, из-за чего я окончательно убедился, что неприкасаемые, которых так хорошо чувствовала Ищейка, приходили за тем же, за чем и мы.

Ищейка заглянула в каждую камеру, и ни в одной из них не было ни обстановки, ни ароматов, подтверждающих, что в них кого-то запирали. Кроме той, в которой я нашел Гласа. Мебели и личных вещей не осталось, но запах неприкасаемого девчонка почувствовала сразу.

— Они здесь его держали? — негромко спросил Ткач.

— Угу, — сердито буркнул я.

— Ублюдки, — бросил он и первым направился по коридору на выход.

Возвращались мы так же, как и ехали сюда: под несмолкаемые замечания Ищейки. Она все еще считала вылазку бесполезной, называя поиски неприкасаемых по запаху в большом городе дохлым номером, но от мерзких душков, кажется, в итоге осталась в восторге. Ткач никак не комментировал ее умозаключения, из чего я сделал вывод, что все, что телохранитель Фейна думал о лаборатории, только для ушей последнего и предназначалось. Пускай. Своими домыслами я тоже делиться не стал.

— Надеюсь, я в ближайшие несколько часов не понадоблюсь? — спросил я, стоило нам подъехать к воротам Института.

— Есть неотложные планы? — не без иронии в голосе поинтересовался Ткач.

— У Гласа даже своей зубной щетки нет, — парировал я.

Ткач внезапно понимающе кивнул.

— До завтра точно никаких дел не предвидится. Пропуска и документы заберешь у администратора. Осваивайтесь, — добавил он с очередной ухмылкой и остановил машину, как только мы оказались на территории.

Я тут же выскочил с пассажирского сидения и поторопился по дорожке к жилым корпусам, услышав за спиной хлопок дверцы и звонкое:

— Подожди-подожди! Эй!

Возмущение Ищейки я заслужил тем, что скрылся с ее глаз. Извини, подруга, но не сейчас.

На второй этаж нашего корпуса я залетел уже бегом, безуспешно пытаясь выбросить из головы самые паршивые варианты развития событий.

— Глас, это я, — предупредил я, отпирая дверь.

Но в гостиной, ни на диване, ни за барной стойкой, мальчишки не оказалось. Он, в общем-то, и не обязан был встречать меня прямо здесь, но порожденную Ткачом панику, незамедлительно впившуюся в глотку, это мало волновало.

— Глас? — просипел я.

— Я тут. — Прижимая к груди мой телефон, Глас вышел из своей комнаты. — Все хорошо, Мор?

— Все хорошо, — выдохнул я и постарался улыбнуться. — А у тебя?

— Тоже, — прошептал Глас и, смущенно улыбнувшись, подошел с протянутым телефоном. — Было тихо.

Гребаная нервотрепка окончательно лишила меня мозгов, поэтому, когда я увидел, как трясутся у него руки, вместо того, чтобы забрать трубку, я сгреб в охапку самого мальчишку.

— Извини, переволновался, — проговорил я, но, судя по тому, с какой силой Глас вцепился в мою футболку, оправдания оказались лишними.

Понятия не имею, как ты это осуществишь, Мор, но только посмей еще хоть раз оставить его одного…

На сборы нам понадобилось не так много времени, большую часть которого я потратил на поиски зажигалки и перекур, но возле стойки на первом этаже нас уже поджидал знакомый аллигатор с документами, пропуском и заверением, что пока готовится второй, проблем не возникнет. Пришлось вернуться, чтобы забросить в апартаменты плотный конверт с контрактом, устояв перед огромным соблазном тут же отправить его в урну. И только после мы наконец спустились в кафетерий.

Порыв убраться с территории Института и поесть где-нибудь еще я тоже с трудом, но подавил — обещанный нормальный завтрак уже и без того плавно перетек в обед, да и взваливать свою нервозность на Гласа мне совершенно не хотелось.

Мальчишке хватало и своей.

И если мое состояние я мог списать на вмешательство Ткача, то в том, насколько Гласу тяжело дались эти несколько часов наедине с самим собой в месте, от которого он не понимал, что ожидать, виноват был только я. Отчего его искренняя улыбка в ответ на мои слова, что до конца дня я полностью в его распоряжении, особенно остро кольнула по совести.

Где ты ее у себя только нашел, Мор?

Размещенный в цоколе обеденный зал оказался довольно светлым и просторным. И, на нашу удачу, почти пустым. Только пару соседних столиков в самом углу заняла небольшая компания, которой, впрочем, не было до нас никакого дела. Предпочла бы нас игнорировать и скучающая за стойкой немолодая дама, кажется, одна из тех, кого я встретил утром, но без ее участия еда, увы, не продавалась.

В этот раз для Гласа я выбрал то, что можно назвать здоровым питанием, у самого же с аппетитом явно начались проблемы, поэтому я соблазнился лишь очередной порцией кофеина.

— Получается, вы совсем ничего не нашли? — спросил Глас, быстро расправившись с половиной порции то ли омлета, то ли салата.

— Не сказал бы, что совсем ничего, — я слабо представлял, насколько неприятно для него будет звучать добываемая информация, но и отмалчиваться не считал правильным. — Ищейка почувствовала, что до нас там покопались другие неприкасаемые.

— Из плохих парней? — робко уточнил Глас.

— Пока не знаю, — пожал я плечами. — Но есть одна мыслишка, которую стоит проверить.

Придумать бы только как.

— А это не опасно?

Я повертел в воздухе ладонью, надеясь, что такой ответ выглядит, как «не особо», а не «мои шансы выжить — пятьдесят на пятьдесят».

Что, конечно, было ближе к правде.

Глас насупился, но промолчал, вернувшись к завтраку.

— Не против, если прогуляемся пешком? — предложил я. Черт его знает, какой информацией владеют мои недоброжелатели, так что лучше не рисковать и не светить своей посудиной на дорогах лишний раз.

— Я только за, — закивал Глас, торопливо дожевывая.

Мы оставили поднос в стойке для грязной посуды, поблагодарили скучающую даму и вышли на улицу. Наличие только одного пропуска в кармане откровенно напрягало, и, приближаясь к проходной, я успел настроиться на подвох, но охрана, как и обещал аллигатор, выпустила нас без проблем.

Путь от Института к благам цивилизации по большей части лежал по приятной глазу околопарковой территории. Глас заметно расслабился и, осматривая ландшафт сквера, с неизменно искрящим любопытством впитывал все новое для себя. В то время как я — с подозрением пялился в лица прохожих. Нет, я не ждал, что сразу же за воротами на нас набросится орава наемников. Просто слишком уж отвык так долго находиться на виду у случайной толпы. Но я, болван, совершенно не подумал, что Глас вообще никогда к подобному не привыкал, так что когда мы добрались до оживленного торгового центра, мальчишка буквально оцепенел.

— Как много людей, — прошептал он и, кажется, сам не заметил, как прижался ко мне.

— Все хорошо, — я осторожно приобнял Гласа. С языка едва не сорвался совет просто не выделяться, но я одернул себя. Про места, где таких, как мы, не пускают даже на порог, он еще успеет узнать. Здесь же, в такой близости от Института, настолько категоричное отношение мы вряд ли встретим. — Мы ненадолго. Прикупим тебе все необходимое и уйдем.

Глас поднял на меня полный смущенной растерянности взгляд.

— Не надо только на меня много тратить. Я же не смогу вернуть.

— На этот счет можешь не переживать, — я успокаивающе сжал его напряженное плечо. Все же от вмешательства Ткача нашлась польза: теперь я мог не переживать, что своими тактильными порывами причиняю Гласу дискомфорт. — Два дня назад я получил хорошую оплату за заказ, так что гуляем, напарник.

— А что за задание у тебя было? — оживившись, сразу же переключился Глас.

И тут я неожиданно осознал, что стесняться своей работы я все же могу. Глас видел, как я убиваю, и я искренне беспокоился, что он начнет считать это нормой. Да, это норма, но для таких, как я, как Хват, как Север, да для любого, кто разделил с нами тот кромешный ад, что устроили люди после Схождения. Но Глас избежал его, в нем не поселился разъедающий душу паразит по имени ненависть. Даже несмотря на все лишения, на отнятую у него жизнь, он не был озлоблен, он не тянулся к мести. Увидев это еще в коридорах лаборатории, я всем сердцем желал, чтобы так оно и оставалось. Но сейчас я думал даже не об этом, сейчас мне действительно хотелось выглядеть хоть немного лучше в лучащихся интересом ореховых глазах.

— Украл немного корпоративных данных, — ответил я, надеясь, что Глас не спросит, у хорошего или плохого парня, поскольку сам я этим вопросом, естественно, не задавался, принимая заказ.

— Тяжело было? — прошептал Глас.

— Нет, — мотнул я головой. — Моя скрытность в таких делах очень помогает.

— Здорово, — мальчишка улыбнулся и, вздохнув, опустил взгляд на снующих от витрины к витрине людей. — Ты сказал, что мне надо что-то купить. А что мне надо?

— А что ты хочешь? — усмехнулся я.

— Я не знаю, — прошептал Глас растерянно.

— Давай тогда начнем по порядку, — предложил я и кивнул в сторону магазина одежды.

Не без труда, поскольку Глас ужасно стеснялся и упорно считал меня транжирой, мы прикупили ему несколько футболок с длинными рукавами, пару классических, кеды, джинсы и джемпер по размеру на более прохладную погоду. Потом мы перебрались в аптеку за средствами гигиены, и там подвис уже я, глядя на совсем светлый невнятный пушок на щеках Гласа и гадая, нужна ли ему своя бритва. Оттуда мы заглянули в отдел с техникой, где мне пришлось унять свое беспокойство, покупая телефон и карту связи не у проверенных парней. А закончился наш променад в книжном магазине. И сказать, что в нем Глас расцвел — это ничего не сказать. Но от мук выбора его пришлось спасать, забрав все комиксы и книги, на которые он положил глаз. Дошлифовав покупки вместительным рюкзаком, мы обессиленные наконец выбрались из торгового центра, даже не дотянув до зоны с кафешками.

Пусть я и оказался прав: косых взглядов и откровенной недружелюбности мы не встретили — а по шепчущему мальчишке и парню, расхаживающему летом в помещении в перчатках и очках, можно было догадаться, что с нами не так — но от такого количества людей изрядно устали оба. Для моей паранойи оказалось слишком много лиц вокруг, вплоть до того, что мне начало казаться, что из магазина в магазин за нами ходят одни и те же люди, но присмотревшись, я понимал, что это не так.

Поэтому мы и решили, что поедим снова в Институте, а до этого просто отдохнем на скамейке в сквере.

— У меня уже был комикс про этого героя, — восторженно нашептывал Глас, сидя рядом. — Мне очень-очень нравился. Нарисовано как по-настоящему. И у него такие способности, ух, — парень перевел дыхание, а затем неожиданно поник: — Но после переездов у меня ничего не осталось.

— А книги, которые у тебя были на столе? — уточнил я, закуривая.

— Эти мне принесли потом. Хорошие, но их мало. Я каждую прочитал по несколько раз.

— Раньше, получается, было лучше? — аккуратно спросил я. Судя по тому, что он уже рассказывал, до того, как лаборатория начала перемещаться с места на место, условия у него выглядели не такими плачевными.

— Сейчас лучше, — широко улыбнулся Глас.

— Я рад, — усмехнулся я. — Но все же?

— До первого переезда у меня была большая комната. Было много книг. Учебники. Телевизор. Какие-то игры, но я не очень их любил.

— Почему?

— Смотритель говорил, что они нужны для развития. Даже показал, как играть. Но одному было уже не так. А еще были проверки, — Глас тут же весь втянулся, пряча ладони в длинных рукавах моей футболки, в которой он все еще остался. — Так что я не знаю. Вряд ли это лучше.

Я резко затушил сигарету об урну и прижал Гласа за плечи к себе.

Ничего, парень, мой-то паразит хорошо откормлен, когда мы найдем этих ублюдков, я не раздумывая возьму всю грязь на себя.

— Извини, что напоминаю.

— Не страшно, — прошептал Глас, уткнувшись макушкой мне в подбородок. — Теперь же этого нет.

Так бы мы и сидели, если бы моя паранойя не заявила, что я уже видел сегодня мужика в костюме, который прошел мимо нас. Вернее не так. Я видел костюм. Не похожий, не такой же, а именно этот. Но на ком-то другом.

— Пойдем-ка ужинать, — проговорил я, провожая взглядом подозрительную бежевую «двойку». — Нам с тобой еще фильм сегодня смотреть.

— Точно! — выдохнул Глас и вскочил со скамейки.

Я мог бы догнать типа в костюме, проследить за ним, прижать в конце концов. Но спокойствие Гласа мне сейчас оказалось куда важнее. Сомневаюсь, что следящие удовлетворили свое любопытство, а уж к следующему раунду этой игры я подготовлюсь.

Вернулись мы без приключений, чего не могу сказать про лишнее сопровождение, поскольку я успел еще раз заметить этого же мужика на дальней скамье в сквере.

При условии, конечно, если я окончательно не помешался. Но подумаю об этом потом.

Забросив рюкзак с вещами и книгами в гостиную, мы снова спустились в кафетерий.

— Это, между прочим, было невежливо! — услышал я звонкий голос раньше, чем увидел его обладательницу.

Ищейка и ее подруга, Спичка, заняли один из центральных столиков. И, несмотря на свое возмущение, бойкая девчонка всячески жестикулировала мне, чтобы мы садились к ним. Что с одобрения Гласа мы и сделали, после того как заказали еду.

— Ищейка, — представилась она, протягивая Гласу руку, стоило ему сесть напротив. — А это Спичка. О, я же тебя сегодня чувствовала!

— Глас, — растерянно прошептал тот в ответ.

— Ой, а чего так скромно? — Ищейка расплылась в широкой улыбке.

— Глас по-другому не может, — заступился я, усаживаясь.

— В смысле не может? — не поняла Ищейка, но получив тычок в бок от Спички, спохватилась: — Оу, прости. Но ты, приятель, — она тут же переключилась на меня, — давай не делай снова вид, что меня не услышал. Какого черта ты сбежал?

— Я должен был убедиться, что у Гласа все в порядке, — спокойно ответил я.

— Не придумывай! Что с ним могло случиться?

— Мы в Институте первый день, — совершенно серьезно проговорил я, пожав плечами. — Понятия не имею, что от него ждать.

— А, ты в этом плане. Даже не заморачивайся, — отмахнулась Ищейка. — Айзек нормальный мужик, он наших в обиду не дает.

— Айзек, значит, нормальный мужик, а его приближенный — мудак? — не смог я не сопоставить ее характеристики.

— Да ты все схватываешь на лету! — хохотнула Ищейка, вскинув руки. — Ну а скажи, не мудак? Подожди-подожди, вот он вывернет тебе всю душу наизнанку, так, что сам себя не узнаешь, тогда посмотрим, как ты запоешь.

— Да он уже, — хмыкнул я, на деле искренне упиваясь ее болтливостью. От таких, как Ищейка, при желании можно очень многое выведать.

— Во-о-от, значит, ты понимаешь, о чем я! Но у него же все во имя идеи, все ради дела. А спросить, видимо, язык отвалится или лапы отсохнут.

— И часто он так?

— А кто его знает. Ты же никогда не поймешь, свои ты эмоции сейчас испытываешь, или он чего подсунул. И не смотри на меня так, — внезапно рыкнула Ищейка на Спичку. — Или ты мне так и не веришь?

— Верю-верю. — Спичка примирительно вскинула ладони, за которые я снова зацепился взглядом. Интересно, что именно она прятала под бинтами. — Просто считаю, что ты преувеличиваешь. Ткач с тактичностью, конечно, не дружит, но он, как и Айзек, за своих горой.

— Надо только для начала стать своим, — заключил я.

— Тут ты прав, — кивнула Спичка, улыбнувшись.

— Ничего я не преувеличиваю, — проворчала Ищейка. — Но я вас предупредила, а вы сами думайте. Я вообще чего хотела спросить. — Она отодвинула в сторону свой поднос и почти заговорщически склонилась в мою сторону над столом. — Ты сказал, что в этой всей мути с лабораторией могут быть замешаны наши. А я уже далеко не первую заброшку обнюхиваю, и никогда там не пахло неприкасаемыми. Вот тебя, — обратилась она к Гласу, — я, может, и чувствовала раньше, точно не скажу, мы никогда не нападали на такой свежий след. Но как сегодня точно не было. Расскажи, что ты знаешь. От Ткача же ничего не добьешься.

— Я думаю, ты почувствовала тех, кто тоже ищет эту лабораторию, — не стал скрывать я. — Мой заказчик говорил, что многие ей интересуются.

— А знаешь, кто именно? Или тоже только начальству будешь докладывать?

— Идея есть, но проверять буду сам.

— В твоем распоряжении целый Институт, а ты в одиночку полезешь на рожон? — вмешалась Спичка.

Ответить я не успел, поскольку между нами возник поднос с нашим ужином. А пока я помогал Гласу с приборами, в голове успела загореться довольно толковая, хоть и рискованная идея.

— Что ты имеешь в виду под моим распоряжением? — спросил я у Спички, не торопясь приступать к еде. — Не могу же я в обход Фейна подойти к кому-то и потребовать помощи.

— Потребовать, конечно, не можешь, а вот спросить — вполне. Ни язык, ни лапы не отсохнут, — усмехнулась она. — Ты никогда не работал в больших командах?

— Я и в маленьких, признаться, не особо много работал. Ну хорошо, — не отрывая взгляда от девушки напротив, я откинулся на спинку столового стула. — Спичка, могу я попросить тебя о помощи?

— Меня? — искренне удивилась она. — Ты ничего не перепутал?

— Тебя, — кивнул я. — Ищейка почувствовала сегодня запах газона. А я знаю, в чьем окружении работает особа, которая ассоциирует себя с ядовитой травой. Сходить бы, поговорить. Но хоть ты тресни, я не хочу уйти оттуда с обморожением...

Да что с тобой не так, Мор?

Суток не прошло, как я пообещал себе не бросать Гласа одного, а сам не придумал ничего умнее, чем сорваться на ночь глядя, и не абы куда, а проверять свои злосчастные «пятьдесят на пятьдесят».

Впрочем, а что еще мне оставалось? Разорваться я не мог, сидеть сложа руки — тем более. Мы с Гласом упорно топтались на месте, причем на довольно зыбкой почве, поэтому, пока я окончательно не увяз в больших планах Фейна на мой счет, я обязан был хоть что-то предпринять. Одно радовало: мальчишка это прекрасно понимал. Правда, то, как он храбрился, отпуская меня на эту авантюру и соглашаясь на предложение Ищейки составить ему компанию, отозвалось довольно примерзким ощущением в груди.

Надеюсь, я не пожалею об этом.

— Точно не хочешь сам повести? — уточнила Спичка, усаживаясь на водительское сидение своего хетчбэка. По-прежнему в куртке и шарфе, которые даже поздним вечером вызывали вопросы. Но с моей стороны было бы чистым хамством расспрашивать малознакомую девушку о том, как ихор распорядился ее телом. С лихвой хватало уже того, что я позвал ее на мордобой без правил.

Ай да Мор, ай да дамский угодник.

— Точно. Я объясню, как проехать, там несложно, — отказался я, бросив на панель свои солнечные очки.

С такой кашей вместо мозга за руль категорически не хотелось. А если мне сегодня удастся добиться нормального разговора, то мне жизненно необходима хоть сколько-нибудь разложенная по полочкам информация. Поэтому, пока мы выруливали с парковки и объезжали жилые корпуса, я настырно тасовал в голове все, что мне известно на данный момент.

Начиная с проклятого задания. Хват говорил, что лабораторией интересуются многие, но тот, кто сделал непосредственно заказ у Своры, из своих, проверенный. Выходит, Хват с ним уже работал. Интересно, есть ли у Кречета какие-нибудь мысли на этот счет? Кого его босс мог так охарактеризовать? Если, конечно, речь не шла буквально об участнике Своры. Я устало мотнул головой. Нет, бред. Ткач верно подметил: Свора — это посредники и исполнители, никому из парней нет нужды все так усложнять, выдавая работу через босса, а Хвату незачем было бы пудрить мне мозги мнимым заказчиком.

Реальных охотников за лабораторией и так хватало. И в первую очередь — это Институт. Фейн заявил, что они узнали о лаборатории полтора года назад. И по словам Гласа переезды начались с год или около того. Получается, интерес Института их спровоцировал? Или, наоборот, неосторожная смена адреса выдала лабораторию? Нужно будет расспросить Ищейку про все заброшенные объекты, на которые ее гоняли, особенно про первый. Пока не знаю, что это может дать, но вдруг Глас вспомнит что-то, что дополнит картину.

За ворохом мыслей я не уследил, как мы остановились у главных ворот и Спичка, проклиная спящую охрану, выпорхнула из-за руля. Воспользовавшись заминкой, я решил сразу воплотить идею. Достал из кармана телефон и набрал Гласу сообщение, в котором тактично — на случай, если ему понадобится помощь Ищейки, чтобы разобраться, как прочитать, — предложил им поговорить о заброшках.

Невольно скрипнув зубами, я убрал телефон. Эта настороженность, это полное отсутствие понимания, кому можно доверять, выматывали и раздражали. Я не знал, что творится ни в Своре, ни в Институте. Причем противоречия в последнем меня сильнее всего сбивали с толку. Ищейка и Спичка уверяют, что Фейн целиком и полностью за наших, да и Ткача хоть и зовут мудаком, но мудаком идейным, стоящим за своих горой. Но вот же незадача, сам Ткач, приближенный к главе Института, при первой встрече посоветовал мне верить Фейну через слово. Что же, получается, идеи и «свои» у них разные?

Сука, а мне вот оно надо, разбираться в чужом грязном белье? Может, ну его, этот контракт, а? Может, я поторопился с выбором укрытия?

Я шумно выдохнул и потянулся за пачкой в карман. Но прикуривать без разрешения в чужой машине не стал, лишь сердито повертел сигарету в пальцах и спрятал ее за ухом, смотря через приоткрытую водительскую дверь на возвращающуюся с видом победительницы Спичку. Она плюхнулась на сидение и, взглянув на меня, без лишних слов протянула руку с пляшущим огоньком на кончиках пальцев.

— Спасибо, — поблагодарил я, прикуривая.

Расслабься, Мор, ты никому ничем не обязан. Станет туго, свалите с мальчишкой к чертям.

— Ну что, подробности-то будут? — спросила Спичка, когда нам наконец открыли ворота. — За что тебе там хотят отморозить конечности?

— Лишил хозяина заведения большого куша, — уклончиво ответил я.

— И каким же образом, если не секрет?

Глубоко затягиваясь, я бросил в ее сторону изучающий взгляд. Девчонка, вроде, взрослая, должна понимать, что Фейн не за красивые глаза предложил мне работу.

— Убил его чемпиона, — сдержанно ответил я.

— Ну надо же. — Если Спичку и смутил мой ответ, то виду она не подала. — И ты правда надеешься, что он тебя выслушает?

— Он знает, что я всего лишь исполнитель. Да и с заказчиком они уже успели разобраться, — фыркнул я, немного расслабившись. — Но при любом удобном случае этот мудак все равно пытается мне это припомнить.

— И до сих пор безуспешно? — усмехнулась Спичка.

— Ну да, руки все еще целы. — В подтверждение своих слов я взмахнул в воздухе свободной ладонью.

Спичка проследила за моим движением. И, похоже, ее любопытство оказалось настырней моего.

— А можно нескромный вопрос?

— Валяй, — разрешил я, стряхивая пепел в пепельницу на панели.

— Ты перчатки носишь, чтобы спрятать отметины ихора?

— Ради безопасности окружающих. Это та часть ихора, которую я не могу контролировать, любое мое прикосновение смертельно.

— Хреново, — цокнула языком Спичка.

— Мягко сказано, — согласился я. Очень мягко. Но это тоже не та тема, которую стоит обсуждать с малознакомой девушкой. — Ну а ты?

— Я? — не уловила она.

— Для чего бинтуешь руки?

— А. — Спичка невесело хмыкнула и поправила довольно нервным, как мне показалось, движением и без того аккуратно лежащие на плечах темные локоны. — А я просто часто обжигаюсь.

— Серьезно? — удивился я. — Ты владеешь огнем, но не имеешь от него защиты?

— Нет, не имею. — Спичка обиженно поджала губы, вновь обеими руками стиснув обшивку руля. — Вот такая паршивая способность.

— Извини, — я запоздало понял, что отреагировал слишком резко.

— Да ничего. Зато заживает все довольно быстро. Да и ожоги — это, скорее, вопрос практики, а у меня ее не то чтобы было много.

— Так ты ради практики согласилась поехать? — предположил я. — Если честно, я не уверен, что нам понадобится применять твои способности. Надеюсь, твоего имени будет достаточно, чтобы понять, что я подготовился.

— Было бы чудесно на самом деле, — одобрительно кивнула Спичка.

— Значит, не практика? Тогда почему?

— Ну, я же сама тебе сказала, что ты можешь просить помощи у коллег.

— Но рисковать-то это тебя не обязывает.

— Не обязывает, — Спичка, ненадолго задумавшись, снова поджала губы. — Но я никогда ни в чем подобном не участвовала. И мне любопытно.

— Подобном, это каком? — уточнил я.

— Вообще, — Спичка пожала плечами. — Вылазки, задания — все это не мой профиль.

— А чем же тогда занимается в Институте пирокинетик, если не секрет?

Девушка усмехнулась:

— При мне Институт поджоги не устраивал, так что моя работа маленькая, в основном бумажная. Ну серьезно! — негромко воскликнула она. — Где в современном мире может понадобиться швыряние огненных шаров?

— Мне сегодня вполне может пригодиться, — заступился за ее способности я и невольно задумался: а будь у меня такая возможность, поменялся бы я с ней местами? Отказался бы от применения своих талантов, определивших мою работу, ради чего-то спокойного, безопасного, «маленького и бумажного». Не лишающего людей и неприкасаемых жизней.

Я не смог с полной уверенностью ответить на этот вопрос даже самому себе. Но Спичку и ее мотивы, кажется, начал понимать.

— А как проявляется способность хозяина заведения? — спросила она.

— Он сам себе климат-контроль, — ответил я, туша окурок. — Может опустить температуру воздуха на довольно приличном радиусе вокруг себя до несовместимой с жизнью.

— Ненавижу холод, — фыркнула Спичка.

— Несложно догадаться, — усмехнулся я и покосился на нее, опасаясь, что снова ляпнул грубость.

Но Спичка не отрываясь смотрела на дорогу и улыбалась. А я поймал себя на мысли, что общаться с ней куда легче и в чем-то даже приятней, чем с Ищейкой. И исходя из этого, тут же задался вопросом, а что вообще эту строгую и сдержанную на вид девушку свело с такой баламутчицей, как ее подруга?

— Как видишь, быть пирокинетиком не так весело, как может показаться, — заключила Спичка.

— Я думаю, так можно сказать обо всех неприкасаемых, — отозвался я, отвернувшись к окну и вглядываясь в проплывающий мимо ночной город. Нужный нам район был уже рядом.

— Ну, кто-то из нас все же научился жить в мире со своим ихором, — не согласилась со мной Спичка. — Как минимум те, кому повезло не словить неконтролируемые минусы. А какой, кстати, частью ихора ты можешь управлять?

— Той, что помогает мне отводить от себя чужие взгляды.

— А, это то, о чем говорила Ищейка. Удобно. А в Институт ты подался, я так понимаю, потому что Гласа ты так спрятать не можешь?

— Именно.

— Все как обычно, — хмыкнула Спичка.

— То есть?

— В Институт идут только отчаянные.

— А как же идейные? — с искренней заинтересованностью спросил я. — Тот же Ткач?

— Он у нас, считай, уникальный кадр, — хохотнула Спичка. — Ты не подумай ничего, у нас, правда, все хорошо. Чтобы ни загнало любого неприкасаемого за стены Института, цели у всех одни. Но, сам понимаешь, когда людям нужны стены, чтобы отгораживаться от мира, значит, с этим миром что-то не так, и они с ним не справляются.

— Людям, — фыркнул я.

— По-твоему, мы уже не люди? — хмуро спросила Спичка.

— Это по их мнению так, — процедил я.

— А мне кажется, все наоборот. Это они лишились человечности, — строго проговорила Спичка. — Знаешь, как Ищейка оказалась в Институте? Ее собственный отец после Схождения отдал в приют, цель которого была только в том, чтобы изолировать неприкасаемых от общества. Их просто сгоняли в какие-то бараки, обращались хуже, чем с малолетними преступниками. И пока Фейн не накрыл этот лагерь, пока он не добился вызволения детей оттуда, всем было плевать.

— Поэтому и незачем нам считаться одним видом, — сердито проворчал я.

— Ну… — начала Спичка, но, вздохнув, умолкла, похоже, не подобрав слов. — Так, мост проехали, куда дальше?

— Через четыре квартала поверни направо, — подсказал я и, пока не передумал, спросил: — Позволь еще один вопрос, насчет Ткача. Что он такого сделал Ищейке, что она его так ненавидит?

— Ой, если честно, это личное, — усмехнулась Спичка. — А что? Боишься с ним работать?

— Я не совсем понимаю, на что он способен, так что да, пока опасаюсь.

— Ладно, только я тебе ничего не рассказывала, — Спичка заговорщически понизила голос: — Несколько лет назад Ищейка была в него влюблена. Знаешь, вся эта девчачья подростковая влюбленность в загадочных взрослых мужчин. Естественно, потом это прошло. Но Ищейка считает, что слишком резко, и что без лап Ткача тут не обошлось.

— Она ему призналась, а он лишил ее этих чувств?

— Ткачу не нужно ничего говорить, такие вещи он сам спокойно считывает. Но да, Ищейка считает, что он перекроил ее отношение к нему.

Я задумчиво хмыкнул. Считывает и меняет на свой лад. Теперь стало понятно, что именно он сделал со мной в лаборатории.

— Если это правда, то, конечно, ужасно некрасиво. Но ради всего святого, ей было всего шестнадцать, — улыбаясь, Спичка сокрушенно покачала головой. — Как еще можно было эту дурочку вразумить?

— Но обида у нее, похоже, теперь на всю жизнь.

— О да. — Спичка, следуя моим указаниям, повернула на нужную улицу. — Куда дальше?

— Еще раз направо и сразу в арку. И вглубь двора до самого конца.

По темным задворкам мы проехали молча. Привести мысли в порядок и подготовиться к малоприятной встрече мне, конечно же, не удалось, но я был крайне доволен сложившимся разговором. Само собой, доверять Фейну или Ткачу я не начну. Но я смог взглянуть на Институт глазами других обреченных, тех, у кого никогда не было иного выбора.

— Здесь? — тихо спросила Спичка, подъезжая к заставленной машинами площадке.

— Да. — Я кивнул и забрал с панели очки.

Спичка ловко втиснула свой хэтчбек аккурат напротив нужной нам крепкой стальной двери.

— Еще есть возможность передумать, — предложил я.

— Ну уж нет, — наигранно возмутилась Спичка. — Я уже настроилась зажигать.

— Мне бы твой настрой, коллега, — ухмыльнулся я.

Но мне передумать никто не предлагал. Так что пришлось спрятать глаза за темными стеклами и направиться к двери, за которой скрывались подвалы мордобойни и заодно логова главного, по моему скромному мнению, мудака города — Севера.

— Он же его убьет! — воскликнула Спичка, но ее звонкое возмущение утонуло в восторженном гуле ополоумевшей толпы.

Навалившись на подиум клетки буквально в первобытном предвкушении смерти, зрители наблюдали, как один здоровяк, имеющий больше общего с медведем, чем с человеком, выбивал дух из другого, получившего в дар от Схождения защищающие тело черные пластины. Крепкие на вид, но совершенно бестолковые против лохматой когтистой громадины. Опрокинув обессиленного противника на спину, звероподобный неприкасаемый отрывал их одну за другой, с обнаженных рук, груди, живота, заливая песок арены кровью. Добираясь до уязвимой плоти.

— Может, и убьет, — отозвался я, невольно завороженный мерзким зрелищем. — Все зависит от того, для чего они сюда пришли.

— Это как понимать?

Не без труда я отвел взгляд от возвышающегося над толпой восьмигранного ринга и обернулся к растерянной Спичке.

— В подобные места не идут те, кто научился жить в мире со своим ихором, — исказил я ее слова и, скорее машинально потянувшись за пачкой в карман, осмотрел ряды столов и диванчиков за ее спиной. — Для многих возможность наконец сдохнуть, и сделать это на своих условиях, куда важнее славы и денег.

— Бои, серьезно, идут на смерть? — Поморщившись, Спичка, обхватила себя руками.

— Не все, — поспешил я ее немного успокоить. — Только самые зрелищные, за победу в которых Север готов отвалить по-настоящему крупную сумму.

— А говоришь, важнее денег.

Я улыбнулся ее скептицизму и, неопределенно пожав плечами, снова взглянул на арену. Без денег ничего в этом прогнившем мире не обходится, наемникам ли не знать. Но лично я ни за какую цену не согласился бы проливать кровь улюлюкающей толпе на потеху. Особенно учитывая, как много в этой толпе людей — Северу было абсолютно плевать, чья ярость и жажда зрелищ находили выход в его заведении, лишь бы наполнялся его кошелек.

Я брезгливо отвернулся от подиума и, легонько тронув Спичку за локоть, поманил ее к металлической лестнице, ведущей к балкону. Прикуривая на ходу, я снова окинул взглядом разношерстную публику нижнего уровня в слабой надежде выловить кого-нибудь из приближенных Севера без необходимости встречаться с ним лично. Но, ожидаемо, ни одной знакомой рожи. Так что пришлось собирать остатки воли в кулак и подниматься на второй ярус, где, к моему искреннему удивлению, мне сразу же улыбнулась удача — за столиком неподалеку во всем своем великолепии веселился и распивал коктейли искомый цветник. Без садовника. Такой шанс нельзя упускать.

— Вон там сидят дамы, которые нам нужны, — кивнул я в их сторону.

— Занятные, — протянула Спичка.

Не то слово, занятные.

От мысли, что вот буквально на прошлой неделе я мог себе позволить в свое удовольствие разглядывать подобных неприкасаемых в родной «Своре», а не в этом душном порочном подземелье, загорчило на языке. Но да, здесь было, что разглядывать.

Ткнув окурком в ближайшую стойку-пепельницу, я направился к столику экзотической свиты Севера.

В первую очередь в глаза бросалась бледно-зеленая кожа той, на чей запах я готов был поставить сумму еще не подписанного контракта с Фейном. Цикута — любимица своего босса. Я понимал, что растения никак не связаны с ее преобразованием, но отделаться от этой ассоциации никак не выходило. Отравивший кровь Цикуты ихор придавал ей пусть и нездоровый, но весьма специфический вид, особенно в купе с щедрыми слоями глиттера, превращающими ее из обитательницы болота в настоящую лесную нимфу. Ну как тут не купиться?

Я вот в свое время купился, за что едва не поплатился жизнью, когда Север отправил ее за мной. Дурак, что с меня взять.

Приятельниц Цикуты я не так близко, но тоже знал. Даже помнил как зовут одну из них. Карлина — дама постарше, построже и, если верить слухам, поопасней напарницы. Поговаривали, Схождение наградило ее не только тонкими острыми шипами на теле. И что именно за вторую способность Север держал ее рядом. Правда в чем именно заключался ее дар, похоже, мало кто знал.

А вот заковыристое имя второй подруги, обладательницы чарующих золотых глаз, я честно забыл, ботаник из меня, мягко говоря, не ахти. Но ее способность унимать боль и стимулировать заживление всегда считал впечатляющей. Как по мне, лучшее кадровое приобретение Севера.

— О, вы только посмотрите, кому жить надоело! Или совсем оголодал? — Голос Цикуты напоминал скрипучую иву, а в ее улыбке яда содержалось не меньше, чем в крови, но сам факт того, что она со мной заговорила, я посчитал хорошим знаком. — Смотрю, не успел главный собачник сыграть в ящик, а его щенки уже разбежались в поисках новых хозяев.

Вопреки словам Цикуты ее напарницы на меня даже не взглянули. Карлине словно не было дела ни до чего, кроме ринга внизу, на который она взирала с хищным спокойствием, а девочку-подорожник куда больше заинтересовала идущая рядом со мной Спичка.

— Я не ищу работу и не имею к Своре никакого отношения, — я примирительно поднял ладони в перчатках вверх. В случае с теми, с кем я уже когда-то конфликтовал, жест не столько символичный, сколько дающий четко понять — на данный момент я не вооружен. — Давай сегодня обойдемся без кровопролития и просто поговорим.

— Не мне это решать, Мор, — довольно проскрипела Цикута.

— Может, хотя бы попробуем, пока босса нет рядом? — хмыкнул я и, не оставляя ей времени на возражения, выпалил: — Я хочу обсудить с тобой весьма популярную в последнее время лабораторию.

— С чего ты решил, что мне известно что-то о какой-то лаборатории? — усмехнулась Цикута.

— Да брось, стал бы я рисковать и приходить к вам, не владей хоть какой-нибудь информацией.

Карлина прыснула на мое замечание, но головы так и не повернула.

— Даже если так, — насупилась Цикута. — Я не стану с тобой вести никаких дел, Мор. Хочешь говорить — говори с Севером.

— Я не предлагаю тебе никаких сделок, — не сдавался я, с трудом унимая накатившее воодушевление. Я не ошибся с выводами, лесной нимфе действительно что-то известно, и я обязан ее дожать. — Только информацию в обмен на информацию. Ты расскажешь, что вы там искали, а я расскажу, что я там нашел.

— И что же ты там такого интересного нашел, Мор?

Сука.

Ну вот не мог ты еще немного где-нибудь пошляться, а?

Тело, готовое к удару в любой момент, напряглось, но нервы, наоборот, словно окоченели, позволяя мне не делать резких движений и действовать с трезвой головой. Насколько это было возможно.

Коротко выдохнув, я обернулся на раскатистый бас. Если бы его обладатель, облаченный в кожу и меха, как какой-то чертов викинг-сутенер, хотел пробить мной пол второго этажа, он бы уже это с легкостью сделал — и это я тоже посчитал добрым знаком. Но Север, на целую голову возвышаясь надо мной, сложил руки на могучей груди и самодовольно хмурил раскуроченную морду. Никогда не видел его без шрамов, а может, и никто из наших не видел, — на вопрос, когда и при каких обстоятельствах Север их получил, я слышал с десяток разных версий — но сомневаюсь, что когда-нибудь к ним привыкну. Хорошо, что я так и не снял очки, поэтому мог спокойно пялиться на щетинистую щеку, которую словно пережевал и выплюнул медведеподобный мужик с арены, и не выглядеть при этом глупо.

— Смотря, что ты считаешь интересным, — наконец ответил я.

— Для начала мне интересно, кто тебя прислал и сколько ему пришлось за это отвалить?

— Никто. Я пришел к тебе по личному делу. Как и сказал, обменять информацию на информацию.

— Да ну? — усмехнулся Север. — Не пойму, то ли ты отрастил яйца, Мор, то ли окончательно растерял мозги. Явился, задаешь вопросы об этом гнилом дельце, так еще торговаться со мной собрался? Не боишься, что я сначала вытяну из тебя всю информацию, а затем кишки?

— Мои кишки мне еще пригодятся, — хмыкнул я, выуживая из пачки в кармане новую сигарету. Не проронив ни слова, Спичка тут же протянула мне руку с пляшущим огоньком, само собой, приковав к себе внимание Севера. Умничка. — Да и тебе, думаю, тоже. Сам говоришь, дело гнилое. А еще, как пить дать, чертовски прибыльное, иначе ты бы в него не полез. А я принес тебе, считай, халявную информацию. Ты не станешь ей рисковать из-за старой обиды, разве я не прав?

Мы оба понимаем, что ты мудак, Север, но не дурак.

Надеюсь, это ясно читалось в моем тоне.

— Так не пойдет, Мор, — тяжело мотнул головой Север. — Откуда мне знать, что информация от такого скользкого упыря, как ты, достоверная, а? Что тебя не наняли спутать мне карты?

Я не успел ответить, поскольку толпа на первом ярусе взорвалась гулким ором. Север обернулся на ринг и расплылся в широкой улыбке. Похоже, бой закончился. Я не справился с любопытством и тоже взглянул вниз. И так же не сдержал едкой ухмылки — посреди арены в луже крови неподвижно лежал лохматый здоровяк, из глотки которого торчал осколок черной пластины.

Север, изображая глубокую задумчивость, почесал бороду, а затем вернул свое внимание мне.

— Давай-ка вот как поступим. Докажи, что пришел не языком чесать, а настроен серьезно. Спустись на ринг, проведи один бой. Выиграешь — мы с тобой забудем о старых обидах и поговорим на равных. Проиграешь, — Север мерзко хохотнул, — ну, мы тоже поговорим. А пока будешь лежать в отрубе, я здесь пообщаюсь с твоей девочкой.

А вот этого я не выдержал, нервная система оттаяла и тут же закипела.

— Давай без этого дерьма, — отрезал я, туша окурок о стальные перила балкона. — Девочка не моя и она не товар.

— Да ладно, Мор, — вклинилась не в пример мне спокойная Спичка, пристально взглянув на меня и пожав плечами. — Пообщаемся, чего уж.

Теперь я уже не мог сказать, что умничка. Совсем не умничка. Она, может, и хотела показать, что не боится Севера, но я за нее еще как боялся.

— Хочешь разочаровать публику, Север? — запротестовал я. — Ты же знаешь, я убиваю быстро и неэффектно.

— Нет-нет, обойдемся без смертоносных способностей, — снова замотал головой Север. — Я просто хочу увидеть твою кровь, Мор. А сам, боюсь, по твоей вертлявой морде не попаду. Один бой. Выруби моего парня или дай ему отделать тебя. Все просто.

Я снял очки и вопросительно взглянул на Спичку.

— Все в порядке, — ответила она на мое неозвученное беспокойство с ледяной невозмутимостью. — Распустит руки, спалю тут все ко всем чертям.

— А она мне уже нравится, — засмеялся Север. — Прояви уважение, Мор, представь.

— Спичка, — представилась она сама, с вызовом взглянув на него.

— Очарован. Присаживайся, Спичка, — Север указал в сторону своего цветника. — А ты… — Развернувшись обратно к клетке, он громко свистнул и прогорланил: — Эй, подготовьте арену для этого парня. И позовите Сороконожку. Давай, Мор, не бойся, он такой же щуплый, как ты. — Север снова мерзко хохотнул и выжидающе на меня уставился.

Ладно, Мор, без паники, не только Север не может попасть по твоей вертлявой морде. А Сороконожка не звучит, как некто глазастый.

Вытащив из кармана сигареты, я передал их вместе с очками Спичке. А подумав, стянул и футболку. Моя — нет, не щуплость — поджарость, конечно, не то, чем можно хвастаться на ринге, но белую ткань я пожалел.

Несложно догадаться, что кулачные бои — совершенно не мой профиль. Я хоть и вырос на улице, но драк, раз уж способность позволяла, всегда предпочитал избегать. Конечно, не обошлось без страха порвать или потерять в потасовке перчатки, в то время не такие плотные и крепкие, как сейчас, но, если бы не Хват, ситуация вряд ли бы изменилась. Когда старый черт узнал, что я никогда никому не разбивал нос, он оскорбился до глубины души и вынудил меня взять несколько уроков у борца из Своры. Искусством махать кулаками в совершенстве я не овладел, но разбивать носы, на радость Хвату, научился. Однако на свою скрытность по-прежнему сильно полагался.

К тому времени, как я поднялся на подиум арены, с нее уволокли труп и вывели едва живого победителя, а посреди ринга меня уже ждал мой противник. Глупо скалящийся парень действительно оказался весьма худощавым и крайне подвижным. Ожидая команды, он нетерпеливо топтался на месте, и как только с верхнего яруса Север рявкнул что-то невнятное, тут же сорвался с места. Тут же — буквальней некуда. Мое сердце только вознамерилось сделать удар, а моя многострадальная челюсть его уже получила, взорвав мир острой болью и наполнив его вкусом меди. Нет, Сороконожка не увидел меня, я смог отвести его взгляд. Но это единственное, что мне удалось, даже о шаге в сторону не успел подумать. Так что ему и не нужно было меня рассматривать, парень просто врезал туда, где одну тысячную долю секунды назад видел мое лицо.

В следующую долю — я потерял способность дышать, получив с десяток, а может, и больше, крепких ударов по торсу. Парень не был силачом, но он отлично заменял качество количеством. И я уж было с ужасом решил, что на этом моя короткая борцовская карьера закончится, но Сороконожка отскочил от меня.

Публика заулюлюкала, приветствуя новый акт бессмысленного насилия, и мой противник явно не собирался так быстро отбирать у нее зрелище. Он снова нетерпеливо задергался на месте, давая мне возможность отдышаться.

Я поднял глаза на верхний ярус, на довольную мину Севера, заинтересованный, ну надо же, взгляд Карлины и обеспокоенный — Спички, сплюнул в песок кровь и, стиснув зубы, приготовился к следующей попытке.

Тщетно. Я снова успел скрыться под покровом ихора, но увернуться в сторону от удара мне не удалось. По лицу в этот раз он не попал, досталось ключице, но Сороконожка быстро сориентировался и нашел куда более чувствительные места для выбивания из меня дури. Какие именно, я не успевал понять, боль разливалась абсолютно по всему телу. Я попытался закрыть уцелевшей рукой лицо, но следующая партия ударов выбила у меня землю из-под ног, и я рухнул в песок. О, и здесь я понял, почему он Сороконожка. Хотя мои печень и селезенка поклялись бы, что ног у него с тысячу, не меньше.

С хриплым стоном я перевернулся на спину, далеко не сразу осознав, что Сороконожка снова от меня отпрыгнул. Сученыш издевался. В ушах ревело и гремело ритмом сердца похлеще, чем во время Схождения, тело словно попало под каток, а перед глазами проплывал мимо мир, но черт возьми, как же я не хотел, чтобы Спичка рисковала собой из-за меня.

Сделав несколько глубоких свистящих вдохов, я перевалился и встал на нетвердые ноги. Поднял палец вверх, прося один момент, чтобы дождаться, когда арена перестанет качаться перед глазами, а затем прикрыл голову руками и кивнул.

Школу пусть я и не закончил, но кое-что из физики, кажется, все же знал.

Я снова отвел взгляд Сороконожки, но в этот раз я не попытался уйти в сторону или назад. В этот раз я шагнул вперед. Ну, как шагнул — подался вперед и занес ногу. Высоко занес, как раз, чтобы сучонок напоролся на колено пахом. Пока он с воем складывался пополам, я опустил свои руки, перехватив его несостоявшийся удар, заломил ему локоть и, прежде чем он смог бы вырваться из моего импровизированного захвата, точно врезал несколько раз ему по виску, оглушая.

Я сюда пришел не показывать зрелища, поэтому, завалив Сороконожку на песок, я без зазрений совести оседлал его и, не позволяя ему опомниться, лупил кулаками по лицу до тех пор, пока парень не перестал дергаться.

За грохотом сердца в ушах и ревом публики я расслышал громоподобный смех Севера. Не без труда я смог сфокусировать взгляд на его крупной фигуре на балконе, но куда важнее мне было увидеть целую и невредимую Спичку на диванчике.

— Давай, Мор, поднимайся сюда, поговорим, — крикнул Север, продолжая смеяться и иронично аплодировать.

Как только дверь клетки открыли, я поднялся с поверженного Сороконожки и тут же скрылся с глаз проклятой толпы, показавшись лишь тогда, когда добрел до второго яруса и тяжело упал на диван рядом со Спичкой.

— Ну давай поговорим.

И только попробуй теперь не рассказать мне хоть что-то стоящее.

— Джин? Бурбон?

Я отрицательно мотнул головой — она и без того шла кругом от адреналина и ударов Сороконожки, куда мне еще.

Ухмыльнувшись, Север вскинул руку, привлекая внимание кого-то из своих подчиненных, после чего расположился на диванчике напротив, между излюбленной нимфой и золотоглазой девочкой, и, не прекращая криво скалиться, пристально вперился в меня взглядом. Попялились на меня и колкие золотые глаза, но их обладательница, чье имя так и не всплыло в памяти, едва заметно сморщив носик, быстро переключила внимание обратно на Спичку.

Эту испытывающую паузу я принял почти с благодарностью, воспользовавшись ею, чтобы оценить ущерб и хоть немного прийти в себя. На общем фоне сложно было понять, как обстоят дела с моим богатым внутренним миром, но в голове постепенно прояснялось, так что сотрясения, похоже, мне удалось избежать. И на том спасибо.

Кое-как выправив дыхание, я повернулся к Спичке, намереваясь забрать футболку, но вместо одежды напарница протянула мне прикуренную сигарету.

— Испачкаешь, — коротко пояснила она, указав на свой подбородок.

Я не думая провел перчаткой под губами, скорее всего, просто растерев кровь, признательно кивнул Спичке и, взяв из ее рук сигарету, со смирением откинулся на спинку диванчика.

— Значит, Хват из-за лаборатории схлопотал пулю в лоб? — наконец нарушил молчание Север.

— Очень похоже на то, — ответил я, глубоко затягиваясь.

— Дай угадаю, он нанял тебя ее обчистить, а ты привел ему на хвосте подарочек?

Я снова мотнул головой:

— Хват нанял меня собрать информацию. Но когда я вернулся в «Свору», он был уже мертв. — Последние слова разбитым стеклом осели в горле, но я изо всех сил старался держать эмоции за пределами этого разговора.

— Хм, — задумчиво промычал Север. — Шустрый, выходит, подарочек. Заказчика ты, естественно не знаешь?

— Не знаю. Хват всегда в этом вопросе был строг.

— И после этого щенок будет говорить, что не имеет отношения к Своре, — проскрипела Цикута, привалившись к могучей руке босса.

— Там свои, особенные отношения были, — хохотнул Север. — Хват тебе говорил, что предлагал мне денег, чтобы я от тебя отвалил?

— Серьезно? — искренне удивился я. Нет, я, конечно, мог ждать от старого спекулянта подобной сделки с последующей выплатой ему долга, но мне Хват об этом ни слова не сказал.

— И приличных, — кивнул Север, ухмыляясь. — Но ни о чем не жалею. Твоя разбитая морда того стоит. Но поэтому…

Север запнулся, поскольку в это время возле столика нарисовался местный паренек. Под нетерпеливым взглядом хозяина он сгрузил с подноса пузатую бутылку с несколькими бокалами и быстро скрылся в направлении других посетителей. Открывать выпивку взялась Карлина, которая, как оказалось, стояла все это время возле перил. Разлив янтарную жидкость по бокалам, она подала один из них Северу, остальные два поставила с нашей со Спичкой стороны стола, а затем снова вернулась на свое место где-то на периферии моего зрения.

— Вот поэтому, Мор, — продолжил Север, глядя на меня поверх стеклянной кромки, — я не поверю, что ты пришел в поисках нового покупателя информации.

— Ты прав, новые покупатели мне не нужны, — согласился я.

— Тогда чего ты добиваешься? Ищешь лабораторию? Думаешь, сможешь поквитаться за Хвата?

— В том числе. — Чем проще мои мотивы будут выглядеть в глазах Севера, тем лучше. Чего-чего, а рассказывать ему о Гласе я не собирался. — Они приходили и за мной.

— А ты уверен, что они?

— Не уверен, — признался я и, в последний раз затянувшись, раздавил окурок о дно пепельницы на столе. Более того, после слов Ищейки о том, что до сегодняшнего дня она не чувствовала на брошенных объектах запах неприкасаемых, я вообще перестал быть хоть в чем-то уверенным. С одной стороны, успокаивало, что наши связаны не с хозяевами лаборатории, с другой — я ни на шаг не приблизился к ответу на вопрос, кому мы с Хватом перешли дорогу. — А у тебя есть идеи на этот счет?

— Заинтересованных в этом проекте слишком много. Со стороны сложно понять, кому он принадлежит, а кто только хочет прибрать его к рукам.

Мы только начали, а я уже понимал, что многих вещей просто не учитывал. Банально я не задумывался, с какой целью все вокруг вдруг подорвались искать эту лабораторию. Кроме меня и Института, если, конечно, верить Фейну, хоть кто-нибудь заинтересован в ее ликвидации? И к какому лагерю относится Север? Спросить прямо мне не позволяло слишком хлипкое перемирие, но и снова встать между этим отморозком и его прибылью, здесь и сейчас, на его территории, мне хотелось меньше всего.

— А как ты сам на него вышел?

— Скорее, вышли на меня. — Север осушил бокал и подвинул к себе бутылку. — В конце прошлого года через десятые руки мне поступило просто охренительное предложение — продавать трупы.

— Трупы?

Север указал вновь наполненным бокалом в сторону пустого ринга, обожатели которого рассосалась по другим углам заведения.

К горлу подкатил мерзкий ком, но я понимающе кивнул.

— Посредников я послал, — процедил Север. — Но любопытство все же засвербило, и я начал копать, кому и за каким чертом понадобились дохлые неприкасаемые. Этот след и привел меня к лаборатории.

Слова о мертвых неприкасаемых, похоже, задели Спичку за живое, вынудив ее потянуться за выпивкой. Заметив это, Север с хитрой лыбой отсалютовал девушке бокалом и опрокинул его содержимое в себя. Но, благо, Спичка не стала лишать нас адекватного водителя и лишь слегка пригубила крепкое пойло. Бедняга, небось уже раз десять пожалела, что связалась со мной. Но для той, кто никогда не работал в поле, она держалась довольно хорошо. Пожалуй, даже слишком. Мог ли я обмануться? Развесить свои уши, поверить в невинность, а сам привести на важную для меня встречу «уши» Фейна? Мог, конечно. Но сейчас эта мысль отзывалась внутри лишь тяжелой усталостью.

Я должен хоть кому-то верить, иначе просто сойду с ума.

— Действительно, для чего рисковать, охотясь на неприкасаемых, когда мы и сами друг друга убиваем, — угрюмо проговорил я. — Но зачем им тела? Неужели, из них можно добыть ихор?

— Из живых или мертвых, но они его добывают. Но ты ведь это и так знаешь, да, Мор? — похабную улыбку на лице Севера сменил голодный оскал. — Что ты нашел в лаборатории?

— Дохлых неприкасаемых. И пробирки, — я пожал плечами, — не знаю, с ихором?

Север резко подался вперед, нависнув над столиком между нами.

— Ты же прихватил их с собой? Конечно, прихватил, тебе платят за такие вещи. — Его жадный взгляд прожигал меня насквозь. — Назови цену.

А вот теперь аккуратнее, Мор.

— Прихватил, — сохраняя невозмутимость в голосе, я поднял указательный палец. — Но она у меня одна, Север, а я все еще не знаю, кто мой враг.

Я не собирался отдавать ему последнюю пробирку. Только не Северу — одному черту известно, кому он ее перепродаст. Но использовать ее, как аргумент в пользу сохранения моей шкуры в целости и сохранности, мне это не мешало.

— Если тебе нужно укрытие, я тебя им обеспечу.

— Нет, — мотнул я головой в очередной раз. — Мне не нужно укрытие, мне нужна информация. До Хвата добрался кто-то из наших, по-другому и быть не может. И за мной посылали неприкасаемого. Но я не понимаю, кому из носителей ихора может быть на руку его добыча?

— Да кому угодно, Мор, — спокойно, как о само собой разумеющемся, ответил Север, откинувшись обратно на спинку диванчика. — Даже мне, — хохотнул он и тут же вскинул примирительно руки. — Нет, нет, я не стану в это лезть. Слишком грязно. Но ты сам прекрасно знаешь, что солидарность не наша сильная сторона. Взгляни хотя бы на себя, Мор. Сколько неприкасаемой крови на твоих руках?

— Не больше, чем человеческой, — хмуро отозвался я. — Но это все частные случаи. А тут речь идет о вреде для всех нас.

— Ну что за категоричность, Мор. Пустить в расход парочку преступников можно и для благородных целей.

В ответ я лишь молча скрипнул зубами.

Для благородных целей не пытают детей.

— Но ты прав, это касается всех нас. — По одному взгляду было понятно, что Север уже считал мою добычу своей, буквально смакуя свое информационное преимущество. — И этого джина уже не засунуть обратно в бутылку, слишком много разговоров, слишком крупные шишки трутся вокруг него. Рано или поздно он окажется в чьих-нибудь неосторожных руках, и жахнет так, что мало никому не покажется. И пойми меня правильно — лично я хочу знать, где подстелить соломку. Ну и попутно чем поживиться, пока нас всех не затянуло в эту мясорубку.

— А говоришь, я категоричен, — хмыкнул я.

Усмехнувшись, Север снова потянулся к бутылке, заставив меня невольно задуматься, сколько же этой туше нужно выпить, чтобы хоть немного опьянеть.

— У меня все еще есть связи среди силовиков. Знаешь, как их боссы называют этот проект?

— Подожди-подожди, хочешь сказать, государственные структуры знают о лаборатории?

Вот это новости. А как же успешно пройденные официальные проверки, о которых говорил Хват? Пилюли, которыми они прикрывают свою деятельность?

— Да, Мор, именно это я и хочу сказать. И нет, они охотятся за ней не для того, чтобы оштрафовать за уклонение от налогов.

— И для чего им это? — недоверчиво спросил я.

— Не знаю. Может, для того чтобы взять нас под контроль, использовать в своих целях?

— У них был шанс использовать нас еще двенадцать лет назад, что изменилось?

— Ну кому нужен такой сброд, как мы с тобой, Мор? — довольно пробасил Север. — Другое дело — молодые патриоты со способностями как на подбор. Уверен, при наличии Сонма им это ничего не будет стоить.

А может, я все же и заработал сотрясение, поскольку нить разговора начала от меня ускользать. Или это мне самому резко захотелось ускользнуть до того, как до меня окончательно дойдет суть слов Севера.

— Только не говори, пожалуйста, что ты его припомнил не просто к слову.

— Естественно, не просто, — хитро оскалился Север.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Знаешь, о ком я говорю? — вопрос был адресован Спичке.

— Знаю, — сухо ответила та. Еще бы она не знала, работая на Фейна.

Сонм. Тот, без кого сама идея государственных реестров была бы невозможна. Тот, кто видит нас всех насквозь. Чувствует наши способности. И, сука, копирует их.

И это ты с ним, с этим гребанным предателем, сдавшим не одну сотню неприкасаемых, собрался тягаться в поисках лаборатории? Ты хорошо подумал, Мор?

— Сука, — протяжно выдохнул я и, к явному удовлетворению Севера, махом влил в себя содержимое своего бокала.

Тут же над моим плечом, слегка уколов меня в шею, нависла Карлина, которую я снова умудрился потерять из виду. Молча забрала опустевшую тару и вновь взялась разливать пойло. А я наблюдал за ней и вместе с горьким послевкусием виски вертел на языке вопрос, ответ на который мне почему-то совершенно не хотелось знать.

Но разве я не за этим сюда пришел?

— Так как силовики называют этот проект? — наконец выдавил из себя я.

Север принял наполненный бокал из рук Карлины, дождался, когда я возьму свой, и подняв выпивку над столом, пророкотал:

— Искусственное Схождение.

— Я написала Ищейке, что мы возвращаемся. Она рада. Говорит, мелкий клюет носом, но настырно ждет тебя.

Развалившись на пассажирском сидении рядом со Спичкой, испачкав, конечно же футболку, но стараясь не сделать того же с обшивкой, я сдавленно хмыкнул. С одной стороны, было до непривычного приятно, что где-то обо мне волнуются и ждут. С другой — совершенно не хотелось добавлять Гласу новых поводов для переживаний своим помятым видом.

И уж тем более добытой информацией.

Даже не знаю, какая из новостей меня самого сильнее всего ошарашила: внезапное появление на сцене этого театра абсурда правительственного пса Сонма или истинная цель экспериментов над ихором.

Искусственное Схождение. В голове не укладывалось.

— Не представляю, кому в своем уме захочется такое повторить, — озвучила мои мысли Спичка.

— Повторить не удастся…

— Я знаю, — взволнованно перебила меня она. — То место, его же больше не существует, мы все видели, как оно разрушалось. Просто… Зачем?

Я с интересом взглянул на Спичку. Она хмурилась, не отрывая пристального взгляда от дороги, и нервно сжимала перевязанными ладонями руль. Несложно было догадаться, что и для нее момент обретения способностей обернулся трагедией.

— Будешь говорить Фейну? — вдруг спросила она.

— А ты? — от неожиданности я задал вопрос куда прямее, чем хотелось бы.

— Знаешь, Фейн мужик надежный, но… — Спичка тяжело выдохнула и ненадолго умолкла, по всей видимости, подбирая слова. — Но я не уверена, как он отреагирует на такую новость. Все же Институт — его детище, которому он посвятил столько лет своей жизни, и…

Спичка бегло взглянула на меня, и снова в машине повисла затянувшаяся тишина.

— Говори, как есть, я пойму, — постарался как можно участливее сказать я.

— Фейн все еще верит, что ихор можно передать по наследству, — на выдохе произнесла Спичка. — Что наша эра не закончится, едва начавшись, что у неприкасаемых есть будущее.

— Причем непременно светлое, — не удержался я.

Прыснув, Спичка снова коротко посмотрела на меня, но в этот раз с улыбкой.

— Да, — кивнула она и, вновь посерьезнев, продолжила: — В лечебном корпусе Института есть родильное отделение. Любая неприкасаемая может обратиться туда и получить именно ту помощь, которая требуется. Уверена, ты прекрасно понимаешь, что не все наши способности совместимы с таким сложным деликатным действом. Может погибнуть и мать, и младенец, и персонал. Поэтому в обычных роддомах нам и не рады.

Нам нигде не рады.

Но перебивать я не стал.

— В нашей клинике, благодаря налаженной работе, на свет появилось немало здоровых детей, но ни у одного из них не было ни капли ихора в крови.

— Думаешь, что Фейн решит использовать лабораторию, чтобы это исправить?

— Честно, не хочу так думать. Эта лаборатория, эти люди, — окончательно помрачнев, Спичка сокрушенно помотала головой. — Судя по тому, что я сегодня услышала, они совершенно не понимают, что делают. Не понимает, к сожалению, и Фейн. Он старается нам помогать, но он не знает, что это такое — быть нами. Не знает, какой судьбы желает этим детям. Может, конечно, я себя накручиваю и сильно ошибаюсь — а я хочу ошибаться, правда, — но пока я бы не стала ему говорить.

— Значит, не будем, — согласился я, донельзя довольный этим единодушием. Чем меньше людей, тем более таких мутных, как Фейн, заинтересуется наработками лаборатории, тем мне спокойнее. — По крайней мере, пока не поймем, с чем имеем дело: с новой катастрофой или чьей-то больной фантазией.

— С ума сойти, — со смешком вздохнула Спичка. — Ты только подписал контракт с Институтом, а я уже подговариваю тебя укрывать информацию.

— Я еще не подписал. Не успел. Но подпишу, — ответил я сразу на все немые вопросы, которые читались во взгляде Спички. — Пока что я нуждаюсь в этих стенах.

— Глас нуждается в этих стенах, — мягко добавила она.

— Да, — согласился я и, тяжело вздохнув, полез за сигаретой в карман. — Спасибо.

— Разве я что-то сделала?

— Ты здорово помогла, — искренне ответил я, прикуривая. — И отлично держалась с Севером.

— Это с испуга, — засмеялась Спичка. — И вообще, я брала пример с тебя. Над тобой вон какая гора мяса стоит, а ты весь такой невозмутимый и общаешься с ним, как с идиотом.

— Я тоже с испуга, — не удержался от нервного смеха и я, за что тут же получил возмущение от моих намятых боков. — Ох.

— Тебе ничего не сломали? — обеспокоенно спросила Спичка.

— Не уверен. — Со сдавленным стоном я попытался пересесть поудобнее. Получилось неважно.

— Знаешь, что… — Спичка подхватила с приборной панели свой телефон и, набрав номер, прижала к уху. — Привет! Дежуришь или разбудила? О, прости. Ну раз ты все равно проснулся, можешь забежать в центр минут через двадцать? Нет, не мне. Спасибо.

— Знаю, что? — нетерпеливо спросил я, когда она повесила трубку.

— Не только у Севера есть неприкасаемые медики. Может, не такие способные, но помочь могут.

— О, кстати об этом. Эта девочка так на тебя смотрела. Вы знакомы?

— Нет, в первый раз ее видела, — не без смущения ответила Спичка. — Но мне кажется, она чувствует, когда у кого-то что-то болит.

— Если она не кайфует с этого, мне ее жаль, — фыркнул я. Чувствовать травмы всех бойцов Севера, как по мне, сомнительное удовольствием. — И почему ты так решила?

— Когда ты был внизу, она сказала, что могла бы унять твою боль, но не станет этого делать.

— Справедливо, — протянул я, глубоко затягиваясь. — Зачем ей портить боссу удовольствие.

— А потом предложила помочь мне, но я отказалась. Глупо, да?

Я внимательно взглянул на свою спутницу. Она вновь с беспокойством сжимала обшивку руля, изредка косясь на меня. Похоже, зря я считал, что она могла бы шпионить для Фейна. Только не с таким ворохом неприкрытых комплексов.

— Тебя беспокоят ожоги? — аккуратно спросил я.

— Скорее, фантомные боли, — пожала плечами Спичка. — Сами ожоги, я говорила, заживают быстро.

— Понял. Ну, по своему опыту могу сказать, что глупо было бы при первой же встрече попасть в долг к окружению такого, как Север. Так что ты все правильно сделала, — постарался я ее успокоить. А потушив окурок и немного подумав, добавил: — Но если у нас с ним наладится дело, помощь этой девочки можно будет использовать в качестве платы.

— Ты правда хочешь иметь с ним дело? — нахмурилась Спичка.

— У него больше шансов получить наводку на новое местоположение лаборатории. Так что да, в этом вопросе я его не обманул: как только он получает подобную информацию, я ее проверяю.

Но я твердо был уверен, что если снова найду материал, больше я не стану себя сдерживать и уничтожу его. Ни моя пробирка, ни новые не должны попасть не в те руки.

Спичка одобрительно кивнула, а затем смущенно улыбнулась, но промолчала. В машине вновь воцарила тишина, но в этот раз понимающая, легкая от непривычно прозрачного общения. Так мы и добрались до Института. Быстрее, чем предполагала Спичка, но когда она провела меня по тускло освещенной территории к лечебному корпусу и затащила в один из светлых кабинетов, похожий на типичный уголок травматолога, ее приятель нас уже ждал.

— Спектр, — представился лобастый мужик лет сорока, протягивая мне руку в белой, как и его халат, перчатке.

— Мор, — ответил я на рукопожатие.

— Присаживайся, Мор.

Я уселся на указанный стул, осматриваясь и прислушиваясь к тому, что происходило вокруг. Больница как больница, по крайней мере именно такими я их запомнил из детства, когда в последний раз посещал нормальное, не подпольное лечебное заведение. Не особо, но все же оживленная. Где-то из недр тихого, как и положено в столь позднее время, коридора раздавался размеренный перестук клавиатуры регистратора, а мимо приоткрытой двери кабинета несколько раз проскочила медсестра — судя по необычной форме ушей, неприкасаемая — со стопкой папок и различной утварью.

— Ты теперь у нас работаешь, Мор? — спросил Спектр, устраиваясь напротив за столом с включенным компьютером. — Могу я сразу завести тебе карточку?

Предложение завести на меня хоть что-то тут же отозвалось острым желанием встать и уйти, но я лишь согласно кивнул. Уверен, он мог и не спрашивать, все равно вся необходимая информация доберется до Фейна.

Пока Спектр колдовал за монитором, возле меня возникла Спичка с ватными тампонами и пластырем.

— Давай-ка это поправим, — сказала она, поймав свободной рукой мое лицо. — Не дергайся.

— Да, босс.

Спичка широко улыбнулась и тут же чем-то прижгла мою разбитую бровь.

Я пошипел для формальности, но покорно дождался, когда меня приведут в какой-никакой порядок, настырно держа в голове мысли о Гласе. Лучше уж думать о том, как смягчить углы для мальчишки, чем бестолково разбивать свою голову о них. У меня снова не было ни малейшей идеи, куда двигаться дальше. Все зацепки, которые я получил от Хвата, я отработал, а те, что дал Север, — не моего уровня. Так что мне ничего не оставалось, кроме как снова ждать. Информацию от Севера. Информацию от Кречета. Работу от Фейна.

— Итак. — Спектр поднялся из-за стола и несколько раз обошел вокруг моего стула. Я едва удержался от того, чтобы не покрутиться вслед за его изучающим взглядом. — Вижу несколько гематом, но переломов и трещин нет.

— Рентгеновское зрение? — Несмотря на жуткую усталость, где-то глубоко в душе мой внутренний подросток пришел в неописуемый восторг.

— Вроде того, — усмехнулся Спектр, направляясь к припрятанному в углу аптечному шкафу.

— И с такой способностью ты выбрал медицину? — невежливо, но я не смог с собой ничего поделать.

— Ну, она не настолько мощная, чтобы у меня был большой выбор. Бетон мне уже не по зубам. И, поверь, я этому рад.

— Верю, — хмыкнул я. Но тем не менее еще одну ячейку в мысленном бинго неприкасаемых я с удовлетворением закрыл.

— Я выдам тебе пару препаратов, а ты заглянешь ко мне послезавтра. Если гематомы не рассосутся, сделаем в тебе несколько проколов. А заодно и возьму кровь на анализ, чтобы заполнить карточку.

С этими словами Спектр вручил мне пачку таблеток и мазь.

— Спасибо, док, — поблагодарил я, чувствуя себя немного растерянно.

Да, раньше я редко получал по своей вертлявой морде, но еще реже я мог рассчитывать на что-то, хоть немного действенней перекиси и пластыря. Даже у Своры, в рядах которой имелся свой медик, бытовало мнение, что мужик выжил — мужик молодец, свободен. В основном, конечно, из-за того, что ихор многих из нас сделал крепче. Но все же многих, а не всех. И пусть меня выкручивало от одной мысли вот так позволить собрать свои данные, было крайне удивительно оказаться в нормальных условиях, получить помощь без оглядки на род деятельности. Это что-то на человеческом. Это что-то не про нас. Но мне, признаться, нравилось. Еще больше из-за того, что Глас будет привыкать именно к такому отношению.

Тьфу, зараза, не сглазь, Мор.

Попрощавшись с приятелем Спички, мы выбрались из лечебного корпуса, в который я решил все же вернуться в назначенное время. Не столько из-за внутренних травм, сколько из-за любопытства осмотреть это учреждение днем.

По дороге к жилому сектору я незаметно для себя ускорился, но Спичка не возражала и не отставала. Зашли в холл и поднялись на второй этаж мы в полной тишине, но не успел я отпереть замок, как из приоткрытой двери выскользнула Ищейка, вытолкнув меня обратно в коридор.

— Тсс, уснул-таки, — прошептала она. — На диване, но я принесла одеяло из чьей-то комнаты и накрыла его. Пусть сп… Ого! — Ищейка вылупилась на меня. — Смотрю, у вас там было весело. Удалось что-то узнать?

Поймав на себе вопросительный взгляд Спички, я неуверенно пожал плечами. Ее подруга, ей лучше знать.

— Я расскажу, — сказала Спичка одновременно и мне, и Ищейке, утягивая последнюю за локоть в сторону лестницы. — Доброй ночи, Мор.

— Доброй, — согласно кивнул я. — Еще раз спасибо. И тебе.

Ищейка лишь отмахнулась от меня и поспешила за Спичкой.

А я как можно тише зашел в апартаменты и, убедившись, что Глас мирно сопит на диване, сразу же проскочил в свою комнату. Выяснилось, что одеяло Ищейка взяла с моей кровати, но сил на бытовые ритуалы все равно не осталось, так что я разулся и как был, в одежде, рухнул на постель.

Вырубило меня мгновенно, но когда я очнулся, еще только начало рассветать, а под ложечкой противно зудело ощущение что что-то не так. Поворочавшись с пару минут, я осознал, что причиной стало одеяло, которым я оказался накрыт.

Совсем хватку потерял, Мор. Тебя обнесут, а ты продолжишь дрыхнуть.

Хмыкнув себе под нос, я плотнее укутался, перевернулся на другой бок и позволил себе провалиться в сон еще на несколько часов.

Проснувшись, я выглянул из комнаты и, не обнаружив, благо, в гостиной Гласа, тихонько прошмыгнул в ванную. Из зеркала на меня посмотрел какой-то незнакомый потрепанный жизнью тип, с мешками под глазами, великолепным синяком на скуле, разбитой губой и бровью, заклеенной тонкими пластырями.

А Хват меня еще за лохматую прическу стыдил!

Я помылся, побрился, кое-как уложил гриву и закинулся таблетками Спектра. Тип в зеркале по-прежнему выглядел крайне понятым, но лучше уже не будет.

А Глас, похоже, еще спал. Одернув себя от желания заглянуть к нему в комнату и убедиться в этом, я почти насильно обратил свое внимание на плотный конверт на барной стойке.

Надо с этим уже что-то делать. Спичка права: пока в мире творится этот гребаный хаос, Глас нуждается в стенах.

Я вытащил из конверта толстенный контракт, нашел там же шариковую ручку, взял сигареты, зажигалку и, устроившись со всеми этим добром на подоконнике у приоткрытого окна, принялся читать.

И откуда у людей такая тяга к словоблудию? Зачем столько листов? Потеряв счет времени в попытке продраться сквозь усыпляющую терминами воду, я сам не заметил, как из сидячего положения перешел в режим нервного маятника. А прикуривая в очередной раз, я наткнулся на робкий, но в то же время вполне себе укоризненный взгляд. Глас стоял у двери своей комнаты и с тревогой наблюдал за моими похождениями вдоль открытого окна с документами в руках и сигаретой в зубах.

— Доброе утро. Давно проснулся?

— Кажется, три сигареты назад, — прошептал Глас. — Все плохо?

— Ты про контракт? Как посмотреть, — хмыкнув, я глубоко затянулся, затушил окурок и переместился на диван. — Слишком уж гладко. Много денег, мало ограничений. И еще меньше конкретики. Совершенно неясно, где искать подвох. — Я перебрал страницы, выудил одну из последних и с раздражением смял ее.

— А это что? — поинтересовался Глас, присоединяясь ко мне.

— Информация обо мне. Для ознакомления, — сердито процедил я.

Мнимая прозрачность. Смотрите, мистер Мор, какие мы честные, вот, что у нас есть на вас, имейте это, сука, в виду.

— Важная?

— Та, которую я хотел бы оставить при себе.

В основном имена и адреса. Родных, школы, где я учился, и дома, где жил до Схождения. Благо, родители давно оттуда съехали. Впрочем, если уж я смог найти, куда они перебрались, то Институту с его ресурсами это и подавно не составит труда. Ну а чтобы информация в документе не выглядела устаревшей лет эдак на двенадцать, в ней нашлось место для нескольких громких и не очень прозвищ тех, с кем мне доводилось работать. Список не очень большой, может, бумагу пожалели, а может, Институту и правда оказалось нелегко отследить тень. Но все же им удалось.

Еще бы ранг мне присвоили, как принято в реестрах, чего уж мелочиться.

С тяжелым вздохом я откинулся на спинку дивана. На деле, я очень надеялся, что Фейн просто тычет пальцем в небо, упоминая уже не в первый раз мою семью. Но голос разума настойчиво советовал засунуть эту надежду куда поглубже. Это даже не попытка показать прозрачность сделки. Это цена. То, чем я заплачу, если соскочу с контракта.

Глас заметно поник, похоже, приняв мои слова на свой счет. А я снова не удержался от вздоха.

— Я не хочу, чтобы в руках таких людей, как Фейн, находится информация о моих родителях, — понизив голос, объяснил я.

— О, — удивленно выдохнул Глас. — А вы общаетесь?

— Нет, — коротко ответил я.

— Вы поругались?

— Нет, — мотнул головой я. И хотя эта внезапная тема мне нравилась не многим больше, чем мучившие после общения с Севером вопросы, смущенное любопытство мальчишки подкупало.

— А что же случилось?

— Я просто не вернулся домой после Схождения, — честно ответил я.

— Почему? — еще сильнее удивился Глас.

— Сначала испугался, что наврежу. Потом не захотел втягивать их во все это.

— Но ты ведь хотя бы дал им знать, что с тобой все в порядке?

— Нет, — повторил я и внезапно почувствовал, как под ребрами кольнула совесть. Нет, не из-за людей, которых я плохо помнил и не видел уже полжизни, а из-за отблеска разочарования во взгляде Гласа. — Но я знаю, что с ними все в порядке, — попытался я хоть немного оправдать свои решения. — И с каждого задания делаю им анонимные переводы. Так что, думаю, они догадываются, что я жив.

Глас насупленно посмотрел на меня. Несложно представить, насколько для него все это дико звучало.

— Если они правда знают — это хорошо, — неуверенно прошептал он, подтянув под себя ноги. — А как ночью все прошло?

Углы, Мор, углы. Ты и так мальчишку уже с утра пораньше расстроил.

— Лучше, чем я ожидал. Хотя вопросов теперь еще больше, чем было, но мы договорились держать связь и вместе проверять информацию о новых местах размещения лаборатории.

— На тебя напали? — еще тише обычного спросил Глас.

— Нет, — мотнул я головой. — У нас с Севером был старый неразрешенный спор, так что пришлось уважить его самолюбие и помахать немного кулаками на арене.

— Ты дрался на арене? — изумленно выдохнул Глас, широко распахнув глаза. — С неприкасаемым?

— С неприкасаемым. И очень шустрым. Ему не надо было меня видеть, чтобы успеть врезать.

— Ух ты. И ты победил?

— Победил, — усмехнулся я.

— Ух ты!

Все расстройство, похоже, как рукой сняло. Глас с восторгом смотрел на меня, расплывшись в самой лучезарной из своих улыбок. И я не мог не улыбаться вместе с ним. Ведь сам точно так же ночью, несмотря ни на что, лопался от восторга, узнав про способности доктора. Мальчишки, что с нас взять.

— А у вас с Ищейкой как прошло?

— О, она поставила на ноутбук игру и учила меня в нее играть, — Глас так заторопился поделиться впечатлениями, что сбился с дыхания. — И обещала в следующий раз принести приставку. И научить в нее тоже.

— А что насчет заброшенных лабораторий?

— Ой, — смущенно прошептал Глас. — Прости, я совсем не о том.

— Ничего, — улыбнулся я. — Это тоже важно.

— Я ее спросил, что она видела. Она была в нескольких местах, в которых меня держали. В точном порядке не знаю, они для меня почти все одинаковые. Но в первом, которое было до переездов, похоже, она не была.

— Даже так? Что ж, от этого тоже есть польза.

Выходит, Север прав? Объект действительно мог успеть погулять по рукам?

— Как насчет завтрака? — предложил я. — Только давай-ка сначала умойся.

Глас закивал и, спружинив с дивана, скрылся за дверью ванной. А я, перебрав еще раз страницы проклятого контракта, остановился на последней и поставил не менее проклятую закорючку в соответствующей графе.

Врата в мир агонии не разверзлись, и по мою продажную душу никто не явился, так что придется заканчивать драматизировать и начать заниматься чем-то более полезным.

— Я готов, — заявил Глас.

Например, накормить ребенка.

— Идем. — Прежде чем выйти из апартаментов, я бросил документы обратно на стойку.

Теперь, когда я знал, как ярко сияет моя разбитая морда, я сильнее обычного не хотел ей мельтешить, так что очень надеялся, что в кафетерии будет снова пустынно. Но на знакомые лица, помимо прочих, мы напоролись уже в холле. На довольно неожиданные лица.

— О, мистер Мор, — мерзко протянул тощий аллигатор, отрываясь от разговора с правой рукой Фейна. — Я как раз хотел заглянуть к вам, чтобы узнать, удалось ли вам ознакомиться с договором?

— Удалось, — ответил я, глядя мимо администратора на Ткача, который в свою очередь так же пристально смотрел на меня.

— Чудесно. Могу ли я забрать?

— Я принесу, — опередил мой ответ Глас.

— Спасибо, — растерянно поблагодарил я, отдавая ему ключи.

Перестав играть в очередные гляделки, Ткач проводил Гласа взглядом, но тут же вернул свое внимание ко мне, вопросительно вскинул бровь и обвел свое лицо рукой:

— Не вписался в темноте в дверной косяк?

— Боролся всю ночь с насекомыми, — ответил я, на что Ткач криво ухмыльнулся.

— Позволишь? — обратился он к администратору, кивнув в сторону.

— Да, конечно, — тот понял его жест и покорно отошел за стойку, старательно изображая срочную занятость.

— Постарайся не получать в ближайшие несколько дней по лицу, — сделав шаг в мою сторону, негромко, но все с той же кривой ухмылкой проговорил Ткач. — У Фейна задание для тебя, где им придется посветить.

— Разве он не нанимал меня как раз потому, что я могу этого не делать?

— Не в этот раз. Тебе придется заменить меня.

— О, и откуда такое доверие? — удивился я.

— Дело не в этом, — хмыкнул Ткач и, посмотрев на наручные часы, проговорил: — Договорюсь с Фейном о встрече с тобой на двенадцать, он расскажет все детали, а ты поведаешь, каких насекомых ночью гонял. Сойдет?

— Сойдет.

— Отлично. Дрег, — обратился Ткач к администратору. — Мистер Фейн очень ждет эти бумаги, не задерживайся.

— Конечно, — отозвался аллигатор из-за стойки. — Хорошего вам дня, мистер Ткач.

Ничего не ответив, Ткач вышел на улицу аккурат, когда на лестнице послышались шаги Гласа.

— И часто у мистера утренние променады по территории? — решился я спросить, забирая у спустившегося Гласа ключи и конверт.

— У мистера Ткача апартаменты на пятом этаже в этом корпусе, — не без злорадства ответил администратор, наградив меня едкой улыбкой.

Ну хоть не за стеной соседствует — и то радость.

— Ясно.

Я отдал ему документы, получил скомканное «благодарю» и проводил его взглядом до выхода.

И никакого нам хорошего дня. Ну и обойдемся.

Расквитавшись со случайной встречей, мы с Гласом наконец добрались до кафетерия. Вот только он, как назло, оказался забитым почти под завязку. У меня и без того аппетита почти не было, а глядя на бесконечную разношерстную очередь к больше не скучающей даме, есть как-то совсем расхотелось.

— А может, — робко прошептал Глас, прижимаясь ко мне, — что-нибудь в автомате возьмем?

— Поддерживаю, коллега, — усмехнулся я, выводя нас из этого социофобного ада. — Какую, говоришь, игру Ищейка поставила? Покажешь?

— Надеюсь, конфликт произошел не в стенах Института, мистер Мор?

— Нет, — ответил я, усаживаясь на предложенное место за столом Фейна. — Ездил вечером проверять одну зацепку по лаборатории.

— О, — тем же жестом предложив располагаться и своему телохранителю, Фейн сложил руки перед собой, прямо на пачку бумаг, покинувшую утром наши с Гласом аппартаменты, и с глубокой, уж не знаю, искренней или напущенной заинтересованностью уставился на меня, — удалось узнать что-то новое?

Перестав маячить за спиной, к моему удовлетворению Ткач устроился напротив. Да, благодаря Ищейке и Спичке, я знал чуть больше о его способностях, но, по-моему, от этого стало только сложнее выносить его незримое присутствие. Пусть лучше остается на виду, а я уж как-нибудь потерплю его излюбленные гляделки. В которые мы и принялись играть, пока я думал над ответом, старательно прикидываясь, что взвешиваю информацию.

О том, что я расскажу Фейну о Сонме, я решил еще по дороге сюда. У меня пупок развяжется тягаться с такими крупными шишками, но глава Института — это уже совсем другой уровень, ему не привыкать бодаться с правительственными структурами, и лучше знать, как к ним подступиться. А тянул время я как раз из-за Ткача. Не зная, насколько точно и глубоко он чувствует чужой эмоциональный фон, я не хотел, чтобы он догадался, что я что-то недоговариваю. А раз именно этим я и собирался заниматься, то будет лучше, если Ткач посчитает, что в моих явных сомнениях виноват всем известный предатель.

— Не уверен, насколько это важно, — начал я, повернув взгляд обратно на своего новоиспеченного босса, — но мне напели, что в исследованиях лаборатории заинтересованы покровители Сонма.

Судя по резко взметнувшимся над оправой очков бровям, удивление Фейна было вполне себе искренним.

— Это точная информация?

— Мистер Фейн, я получил ее в обмен на пачку синяков, о какой точности здесь может идти речь? — Я небрежно пожал плечами. — И проверить ее по понятным причинам я не могу. Но не думаю, что мне соврали.

— Я вас понял. И как после таких новостей можно полагаться на законы и честную борьбу… — Фейн устало потер переносицу и, поправив очки, тяжело вздохнул: — Думаю, я найду способ проверить эту информацию. Спасибо, мистер Мор, что поделились.

Да не за что, мужик, обращайся. Надеюсь только, что Институт успеет навставлять палок в колеса этому проекту раньше, чем Фейну вскроются их планы.

— Ткач сказал, что у вас появилась работа для меня, — напомнил я о цели своего визита.

— Да, давайте перейдем к делу, — важно кивнул Фейн, мигом собравшись и вернувшись к своей манерности. — Не имею представления, что задумали господа из Седьмого отдела, но сейчас наша первостепенная задача не позволить им задушить инициативу, касающуюся реестров. На следующей неделе у меня назначена встреча с Армой Тоунс — ведущим экспертом по вопросам неприкасаемых при правительстве. Женщина она умная, прекрасный специалист, однако в ее взглядах сквозит слишком много предвзятости. Но оно и естественно: миссис Тоунс потеряла после Схождения супруга и дочь. — Фейн откинулся в кресле и сложил руки домиком. — Эта встреча крайне важна для нашего общего дела, мистер Мор. От нее зависит, дадут ли нам в будущем возможность продвигать столь желанные изменения в систему регистрации. И я не могу допустить, чтобы Арма ушла оттуда с неверным решением.

— Так повлияйте на нее, — хмыкнул я, бросив короткий взгляд на Ткача.

— Я с удовольствием так бы и поступил, — невозмутимо продолжил Фейн. — Но формат встречи не предполагает присутствие неприкасаемых.

— С животными нельзя, да? — не удержался я от едкости.

— К сожалению, Институт вынужден принимать подобные условия, иначе у нас не останется ни единого шанса быть услышанными.

— Значит, вы хотите, чтобы я подождал миссис Тоунс у выхода? — я попробовал направить разговор ближе к сути.

Законы и честная борьба, так, Айзек?

— Нет-нет, — мотнул головой Фейн. — Если с Армой что-либо произойдет за порогом, закономерно обвинят в случившемся Институт. Мы не можем себе этого позволить. Поэтому я намерен пренебречь правилами и взять неприкасаемого с собой. Инкогнито. Но загвоздка заключается в том, что большинство неприкасаемых Института состоит в специальном реестре — еще одно условие, на которое нам пришлось пойти ради того, чтобы вести этот диалог с государством. А Ткача и подавно многие видели и знают, как моего телохранителя. Но о вас, мистер Мор, мало кому известно. И то, что вам удалось избежать каких-либо списков, нам сейчас очень на руку.

Хороши же у них условия. Наши приходят в Институт за помощью, а Фейн, получается, позволяет их всех переписывать? И чем он тогда лучше Сонма?

— Но моя внешность выдает во мне неприкасаемого, — стиснув зубы, возразил я.

— Ничего непоправимого, — отмахнулся Фейн. — Спрятать гримом вены, а цветными линзами глаза, и вот вы уже обычный человек.

После всего вычитанного о себе в контракте не стоило удивляться тому, что глава Института знает, как выглядят мои руки под перчатками, но меня это все равно напрягло. А ухмыльнувшегося Ткача, похоже, наоборот, позабавило.

— Я хочу, чтобы вы, мистер Мор, сопровождали меня в качестве телохранителя. — Фейн наконец перешел к главному. — И если все пройдет гладко, а я искренне надеюсь, что Арма прислушается к нашим доводам, то на этом ваша работа и ограничится. Но если миссис Тоунс наотрез откажется поддерживать наш проект, то в вашу задачу войдет ее ликвидация до того, как она покинет здание конференц-зала. Все довольно прозаично, — заключил Фейн, выпрямившись в кресле и вновь опустив руки на документы. — Думаю, вы легко справитесь с подобной работой. Я прав, мистер Мор? Или, может, у вас остались вопросы?

— Нет, все предельно ясно.

— Чудесно, — удовлетворенно кивнул Фейн. — Ткач будет курировать вашу подготовку к роли, расскажет о всех необходимых деталях и тонкостях, чтобы к следующему вторнику вы были уже во всеоружии.

— Хорошо, я понял.

— И последнее, мистер Мор, — не дал мне подняться с места Фейн. — Мы с вами обсуждали возможность встретиться с вашим протеже и обсудить с ним его пленение. Как считаете, он уже готов к подобным разговорам?

К подобный разговорам Фейна с Гласом не был готов я. Но он же не отвяжется.

— Думаю, да, — нехотя признался я.

И надеюсь, от этого действительно будет польза.

— Отлично. Тогда предлагаю запланировать этот разговор на завтра на вторую половину дня. Более точное время передам вам чуть позже.

— Договорились.

— Не смею вас больше задерживать. Доброго дня, мистер Мор.

— И вам.

Давненько я не чувствовал себя так погано, принимая заказ. И ладно бы совесть взыграла. Вернее, она, похоже, и взыграла, но как-то совершенно не с той стороны.

Проигнорировав лифт, я не спеша спустился по лестнице с этажа, где располагался кабинет Фейна. И точно так же неторопливо поплелся по территории к жилым корпусам, прикуривая на ходу.

А все потому, что я понятия не имел, что скажу Гласу, когда он спросит, какую работу я получил. А он ведь спросит. А мне придется или лгать, чего совершенно не хотелось, или признаваться, что мне поручили прикончить женщину, потерявшую семью из-за кого-то из наших. Что еще хуже.

Ты просто потрясающий пример для подражания, Мор, лучше некуда.

— Для убийцы в тебе слишком много сожалений.

— А можно обойтись как-то без этого? — раздраженно рыкнул я, оборачиваясь на голос догнавшего меня Ткача.

— Я же не виноват, что ты так фонишь, — спокойно ответил тот. — Да и не накручивал бы ты себя раньше времени. Тоунс еще может и пойти на поблажки.

— Ты сам-то в это веришь?

— Отчасти. — Ткач пожал плечами и, спрятав руки в карманы брюк, окинул меня с ног до головы изучающим взглядом. — Ты знаешь свой размер одежды?

— Одежды? — недоуменно переспросил я, сбитый с толку сменой темы. — Средний?

Ткач посмотрел на меня, как на идиота. И мне даже почти не было за это стыдно.

— Грим и костюм возьму на себя, — проговорил он с нетерпеливым вздохом. — Но мерки будут нужны все же чуть поточнее.

— Ладно, — ну, может, совсем капельку стыдно. — Какие еще будут указания, господин куратор?

— Подстричься, — ухмыльнулся Ткач.

Справедливо.

— На этом все? Я свободен?

— Пока да. Но часов в шесть жду тебя в холле. Прогуляемся в тир, хочу взглянуть, как ты обращаешься с оружием.

— Разве на встрече намечается пальба?

— Ты в первую очередь замещаешь телохранителя, — все так же спокойно проговорил Ткач. — А у Института слишком много недоброжелателей, так что лучше быть готовым ко всему.

— Понял, значит, в шесть.

И пока я окончательно не захлебнулся в совершенно непрофессиональном раздражении, я развернулся с намерением продолжить путь.

— Мор, — окликнул меня Ткач, вынудив снова обернуться. — Я не буду у тебя допытываться, с кем ты общался сегодня ночью на тему лаборатории, но спросить обязан: ты им доверяешь?

— Нет, не доверяю, — не стал я тянуть с ответом, категорически не желая снова испытывать на себе то, как Ткач «не допытывается». А может, излишняя серьезность его тона на меня так повлияла, что даже моя раздраженность чуть поутихла, я уже ни в чем не был уверен. — Поэтому сам я ничего не рассказывал. Ни о Гласе, ни об Институте.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Ткач. — Тогда до вечера.

До входа в корпус я успел выкурить еще одну сигарету, тщетно борясь с неуместной моральной дилеммой. Подбирая для попытки оправдаться перед Гласом сомнительные слова. Которые тут же вылетели из головы, стоило мне подняться по лестнице на этаж.

— Поберегись! — прогорланила Ищейка, проскочив мимо меня от лифта к нашей с Гласом распахнутой двери.

Вслед за Ищейкой в том же направлении прошел незнакомый мне долговязый парень с широкой коробкой в руках, а замыкала процессию Спичка.

— Привет, Мор, — поравнявшись со мной, так и застывшим столбом у двери, улыбнулась она и, опередив мой вопрос, добавила: — Это Смог. Сосед.

— Куда поставить? — спросил меня сосед, топчась посреди гостиной в обнимку с коробкой.

— Смотря, что это, — растерянно ответил я, к своему облегчению отыскав взглядом Гласа за барной стойкой.

— Телик, что же еще, — фыркнула Ищейка. — Бросай тут, дальше мы сами. Спасибо!

Смог, выглядящий не менее растерянным, чем я, поставил наконец свою ношу, обтер ладони о штанины и протянул мне руку.

— Мор, — ответил я на рукопожатие.

— Смог, — представился несчастный сосед снова, после чего быстро выскользнул в коридор.

— Где вы его взяли?

— Смога? — переспросила Ищейка, вскрывая коробку.

— Телевизор, — вздохнул я, закрывая дверь.

— А, так у меня их два, а у вас ни одного, — засмеялась Ищейка. — И как мне, по-твоему, с Гласом в приставку играть?

— Пригласить к себе?

— Сдурел? — возмутилась Ищейка. — Это ж убираться надо. Не-не-не, давай, завязывай гундеть и помогай. Тут кронштейн остался. Куда вешать будем?

Мне ничего не оставалось, кроме как смириться. С горем пополам, дождавшись, пока Спичка сходит за инструментами, мы смогли приладить плазму к стене. Чтобы от нее была польза, пришлось немного сдвинуть диван, но, как оказалось, так только лучше — нарушенная строгость в обстановке наконец добавила гостиной хоть какого-то уюта. Честно, это обрадовало. Но вчерашние побои все же дали о себе знать: от суеты и постоянных комментариев спорной ценности разболелась голова. Однако неподдельный восторг и лучезарная улыбка Гласа, который наблюдал за всем этим балаганом из-за барной стойки, уплетая принесенную девчонками пиццу, как по мне, того стоили.

— Как себя чувствуешь? — спросила Спичка, когда я, не выдержав, все же уполз в ванную за таблетками.

— Могло быть и хуже, — отмахнулся я, усаживаясь на диван.

Да, в гостиной определенно стало комфортнее. И, признаю, не только из-за мебели. А из-за чего-то неуловимого, теплого, давно отнятого, но все еще не до конца забытого. И дарили это ощущение неприкасаемые рядом. Ищейка, сидящая с пультом прямо на полу перед телевизором, настраивая его; Спичка, таскающая маслины с последних кусочков пиццы; и, конечно же, Глас с его щемящими сердце искренними любопытством и открытостью, на которые был способен только он.

— Конечно, могло, — фыркнула Спичка. — Но ты все равно сходи завтра к Спектру.

— Схожу, — без особой уверенности пообещал я.

— И Гласа с собой возьми.

— Куда? — прошептал Глас.

— Зачем? — в свою очередь спросил я.

— К доктору, — мягко ответила Спичка Гласу.

И от того, как она назвала Спектра, мальчишка мигом съежился. Отложив на край коробки недоеденный кусок, он сполз с высокого стула, быстро пересек гостиную и забрался на диван ко мне буквально под бок.

— Эй, — я сразу же приобнял Гласа за плечи и прижал к себе. — Все в порядке, она не об этом.

— Это же не страшно, — озадаченная его реакцией, растерянно проговорила Спичка.

— Я не… — выдохнул Глас и, уткнувшись лицом мне в шею, глухо, так, что мог услышать только я, прошептал: — Я не боюсь.

— Так называли себя те, кто следил за ним в лаборатории, — объяснил я притихшим девчонкам.

— Ох, прости, Глас, я не хотела. Спектр — он нормальный, настоящий врач. Один из нас.

— Неприкасаемый? — спросил Глас, отлипнув от меня.

— Да, — кивнула Спичка.

— С рентгеновскими глазами между прочим! — бодро добавила Ищейка.

— Ого, — смущенно прошептал Глас.

— Ты так долго был взаперти, хорошо бы убедиться, что у тебя все в порядке со здоровьем и иммунитетом. А Мору все равно завтра идти, с его-то синяками.

С Гласом Спичка говорила участливо, а в меня метнула колкий победный взгляд. Понимала же, что теперь я точно не увернусь от похода к Спектру.

— Мужик он правда нормальный, — сказал я Гласу, когда он вопрошающе посмотрел на меня, — помог мне вчера. Так что, если захочешь, можем вместе сходить.

Глас виновато опустил взгляд и кивнул.

— Я закончила, — не оставила неловкой тишине ни единого шанса Ищейка, вскочив с пола. — Предлагаю пойти нормально пожрать. Ты как, Мор, отстрелялся с работой на сегодня?

— Вот как раз пострелять мне еще придется сходить с Ткачом, — ответил я, подсматривая время на телефоне. На нормально поесть у нас еще оставалось часа полтора.

— Куда это вы намылились? — недоверчиво сощурилась Ищейка.

— В тир. Хочет проверить мои навыки. Мне придется побыть телохранителем Фейна на одном мероприятии, — признался я, чувствуя, как вязкая недоговоренность застряла посреди горла.

— Ничего себе тебя повысили, — усмехнулась Спичка.

— Смотри, Ткач тебе что-нибудь открутит за такие повышения, — хохотнула Ищейка.

— Не открутит, — прошептал Глас и, к моему искреннему облегчению, расплылся в разоружающей улыбке. — Ты же его отделаешь?

— Легко, — улыбнулся я ему в ответ.

Походишь на курсы по управлению гневом и прочими эмоциями — и раз плюнуть, да, Мор?

— Кстати, раз тут все такие крутые, — заискивающе поиграв бровями, Ищейка плюхнулась рядом на диван, — что планируешь с этим мудаком делать?

— С которым из них? — растерялся я.

— Ну, с самым жирным. С Сонмом.

— А, да ничего. Он и правда слишком жирный для меня. — Я обернулся к Спичке. — Я рассказал о нем Фейну, но без подробностей. Надеюсь, это хоть что-то, да даст.

Не хотелось лишний раз пугать Гласа, но раз Ищейка заговорила о Сонме, нам со Спичкой нужно было синхронизироваться в этом вопросе. Та понимающе кивнула.

— Видела я как-то однажды это чучело, — фыркнула Ищейка.

— Где?

— В приюте. Вернее, из-за приюта. Спичка наверняка рассказывала, да? Не отнекивайся, — цыкнула в сторону подруги Ищейка. — Ну вот, нас же там всех переписывали. А тех, кто сопротивлялся и не подтверждал свои способности, набивали в автобусы и увозили в какую-то глушь, куда несколько раз в месяц наведывался Седьмой отдел. И я туда попадала. Сонм всех обошел, считал, и нас отправили обратно. Забавно, но только тогда я узнала, что мой высокий болевой порог — заслуга ихора. Но знаешь, что сильнее всего запомнилось? — Ищейка вскочила с дивана и гневно замаршировала взад-вперед по гостиной. — Равнодушие. Ему же ничего не стоило разнести там все, вытащить нас. Детей! Вообще не напрягаясь. Вокруг него было достаточно неприкасаемых с самыми разными способностями, чтобы устроить в той глуши локальный армагеддон. А захотел бы — устроил бы и глобальный. И наши поддержали бы его. Но ему настолько наплевать на других неприкасаемых, и у него прям на роже это написано, что аж зубы сводит. Ай, все, пошли есть, не могу, бесит. Да Ткач на его фоне — душка!

Похоже, я действительно правильно поступил, сгрузив с себя ответственность за эту информацию на Фейна. Единственный силовик, с которым я за всю жизнь общался, и тот бывший, это Хват. Ни к Седьмому отделу, ни к другим я обоснованно и близко не приближался. Но о Сонме не слышал только глухой. И главным образом о нем говорят то, о чем сказала и Ищейка. Если бы он захотел — наши бы его поддержали. За ним бы пошли.

И не знаю, как другие, а я рад, что ему это никогда не было нужно.

— Отдаешь предпочтение классике?

— Она меня еще никогда не подводила, — ответил я, заряжая ствол под внимательным надзором Ткача. Ляпнул, конечно, банальней некуда, но не объяснять же ему про мое отношение к распространенным и неприметным вещам.

Условия в тире, который расположился в низком обособленном строении недалеко от жилого сектора, мало чем отличались от тех, в которых мне обычно приходилось стрелять. По целям, которые меня не видят и, соответственно, никуда не дергаются, на мой скромный взгляд, палил я превосходно. Поэтому, подхватив шумоподавляющие наушники со стойки, я выбрал дорожку со средней дистанцией и уверенно высадил по половине магазина в грудь и голову ростовой мишени. Не идеально, но более чем летально.

Стянув наушники, я выжидающе посмотрел на Ткача.

— Хорошо, — кивнул он удовлетворенно, а затем положил на столик рядом с моей дорожкой пачку патронов и пистолет посовременней. — Из служебного арсенала. Попробуешь?

Я не стал возражать. С одной стороны, мне ужасно хотелось поскорее вернуться к Гласу и девчонкам, пока последние окончательно не перевернули все с ног на голову в нашей гостинной. Да и где-то глубоко во мне, похоже, все же выжил пацан, которому тоже хотелось простого человеческого пострелять с помощью геймпада, а не настоящего курка. С другой же — непринужденное общение за обедом, кажется, примирило меня с моими нервами, и мне было почти спокойно в компании Ткача, торчащего у меня за спиной. Даже если это его рук дело, грех не воспользоваться.

— Ты можешь объяснить мне одну вещь? — спросил я, изучающе повертев в руках предложенный пистолет, который оказался меньше и легче моей пятнадцатизарядной старушки. — Для чего при первой встрече ты решил предупредить меня насчет слов Фейна?

Ткач хмыкнул. И мне уже показалось, что большего я не дождусь, но он соизволил ответить:

— Не люблю, когда он вешает лишнюю лапшу на уши нашим.

— Но при этом ты работаешь на него?

— Работаю, как видишь, — усмехнулся Ткач и кивнул в сторону мишени.

А может, и зря я раскатал губу.

Снова нацепив наушники, я вернулся на позицию. Отстрелял весь магазин и ожидаемо хуже, чем со знакомым весом в руках. Не критично, но все же заметно.

— Хороший, — заключил я, — но непривычный.

— Тир в свободном распоряжении, так что пользуйся, привыкай.

Привыкать к чему-то новому мне слабо хотелось, но уходить ни с чем — еще меньше. Поэтому я кивнул и потянулся к коробке с патронами.

— И какая же лапша по-твоему считается лишней? — предпринял я очередную попытку разговорить Ткача, пока не спеша заряжал служебный ствол.

— А ты сам не слышишь?

— Я слышу сплошную показуху и лицемерие. И если бы я мог сейчас выбирать работодателя, ноги бы моей не было в Институте, — честно выдал я и пристально посмотрел на Ткача. — Но я не могу. А тебя что держит?

— Цели Института, — Ткач сказал это почти вопросительно, при этом криво ухмыльнувшись и пожав плечами.

Ах, точно, ты же у нас идейный. Ладно, Мор, похоже, ты действительно зря теряешь время.

Я закончил с зарядкой, но Ткач неожиданно забрал пистолет из моих рук.

— Как и любому из наших, мне по душе то, что официально продвигает Институт. Единство. Равенство. Свобода. Естественно, у Фейна имеются и собственные цели, но его путь лежит через вещи, выгодные неприкасаемым. — Ткач отошел на соседнюю дорожку и сделал несколько чертовки метких выстрелов. Без наушников их грохот в пустой галерее не только саданул по ушам, но и отозвался чем-то довольно тревожным в груди. — Да, у него получается не все, и далеко не все получается хорошо, но пока нам по дороге, я буду на него работать.

Еще скажи, что ты не корректируешь его курс?

— Удивлен? — Ткач вернул мне пистолет, передав его рукоятью вперед.

— Ты из вежливости спрашиваешь? — невесело усмехнулся я. Да, я удивился, но не столько словам об идеях Института, сколько тем, что Ткач все же заговорил. Не знаю, насколько честно, но довольно убеждающе прямо. Что же, выходит, после подписания контракта я стал своим? Или что изменилось?

— Согласись, скажи я, что удивлен тому, что ты удивлен, прозвучало бы хуже.

— Справедливо, — хмыкнул я. — И что, никакой верности до гроба в благодарность за спасение из какого-нибудь детского приюта?

— Из одиночки в тюрьме строгого режима, — невозмутимо поправил меня Ткач.

— Тебя за эмпатию упекли в одиночку? — вот теперь «удивлен» было мягко сказано.

А стоило прикусить язык. Из-за положения и поведения Ткача, я совсем не подумал о том, что мы все должны в первую очередь осмысливать друг о друге: какой катастрофой обернулись последствия Схождения.

— Скольких ты убил, прежде чем понял, что с твоими руками что-то не так? — немного подумав, спросил Ткач.

— Мне хватило одной смерти, чтобы понять, — ответил я. — И еще одной, чтобы убедиться.

Хотя вторая и несколько последующих уже и были самообороной.

— Под мое влияние попало тринадцать одноклассников, — невозмутимость в голосе Ткача дала трещину, пропустив, как мне показалось, скорбные ноты. — Семеро погибли.

— Охренеть, — выдохнул я. — Как?

— Под конец Схождения я не только видел, как разрушается иной мир, но и чувствовал все, что испытывают его последние обитатели. — Коротко вздохнув, Ткач отвел взгляд в сторону мишени. — Я был в ужасе и сам не понимал, что транслирую все это месиво из боли и страха на людей рядом. Кто-то из них в панике разбил голову об стену, кто-то выпрыгнул в окно. Как я сам к ним не присоединился, до сих пор не пойму. Судя по всему, не выдержал и отключился.

Ткач вновь посмотрел на меня. И я чуть ли не буквально ощутил на себе, как он пытается считать, что я чувствую по отношению к рассказанному им. Но я и сам с трудом это понимал. Да, я плохо помнил непосредственно момент Схождения, но тот ужас, в котором я пребывал, забившись в угол школьного медпункта, навсегда остался со мной. Я отлично помнил, как никто из суетящихся вокруг учителей и подоспевших копов не обращал на меня внимания, потому что я неосознанно отводил их взгляды. Как я не осмеливался уйти до тех пор, пока тело убитой мною медсестры не увезли. Как несколько часов потом просидел в какой-то подворотне, пялясь на свои черные ладони и вслушиваясь в вой сирен и звуки выстрелов. Я этого не знал, но где-то рядом были еще такие же, как я, где-то рядом умирали люди и неприкасаемые. А я сидел и ждал, что скоро за мной, убийцей, придут.

Мне хватило одной смерти, чтобы чуть не сойти с ума, и мне сейчас было ужасно жаль пацана, которому пришлось пережить кошмар гораздо хлеще. Ткач же если и старше, то ненамного, но мне было сложно даже представить, каково ему пришлось. При этом инстинкт самосохранения подавал отчаянные сигналы, что мне стоило начать его по-настоящему бояться, что эмпатия, исковерканная ихором, — действительно страшная и опасная вещь. Но в полной мере у меня не получалось. Сейчас, когда я смотрел в холодные глаза Ткача, надо мной преобладало исключительно сочувствие.

— Так что да, одиночка, — нарушил он затянувшуюся тишину.

— Долго?

— Четыре года.

— Как Фейн смог тебя там вообще найти?

— Один из тюремных охранников вышел на Институт. Изолированность не позволяла научиться контролировать способности, чужие эмоции душили меня. Я не давал никому лишний раз к себе приближаться, был диким. Не столько влиял, сколько транслировал свою агрессию. Один из конвоиров особенно меня раздражал своим презрением, поэтому я, каждый раз, когда чувствовал его рядом, старался как можно сильнее его задеть. — Ткач опустил взгляд на открытую коробку с патронами, выудил один из них и задумчиво повертел его между пальцами. — От него-то я и узнал, что его руководство просто ждет, когда мне исполнится восемнадцать, чтобы без лишних формальностей меня казнить. Я понял, что, если хочу выжить, мне нужно что-то делать. И единственным доступным мне способом оказалась жалость. Я нашел, кого из охраны мне хватит сил и умений продавить, заставить пожалеть меня. Получилось, он решил, что меня надо не убивать, а спасать, и обратился в Институт. Юристам Фейна понадобилось время, больше года, чтобы вызволить меня, но процесс был уже запущен, и свое совершеннолетие я встретил в ожидании освобождения, а не смертельной инъекции.

В груди мерзко сдавило при мысли, скольким из наших, не имеющим контролирующих чужой разум способностей, в итоге досталась инъекция.

— Не принимай так близко к сердцу, — усмехнулся Ткач, вернув патрон в коробку.

— А ты не считывай, как я принимаю, — фыркнул я, на что Ткач одарил меня очередной своей кривой ухмылкой. — Но выходит, благодарить все же есть, за что? — вернулся я к изначальной теме разговора.

— Фейна? Есть. Институт полностью взял на себя ответственность за меня, предоставил условия, чтобы научиться жить со своими способностями, контролировать их. Поэтому, когда с меня сняли запрет на свободное передвижение, я все равно остался здесь. Но я слишком хорошо чувствую Фейна и его амбиции. Впрочем он это знает. И знает, что наши пути разойдутся, если я пойму, что он начинает действовать нашим во вред.

— А ты считаешь, что перепись всех неприкасаемых Института в реестры — это не вред?

— Не всех. Тех, кто не захотел, никто не заставлял. Но большинство осознанно дали согласие. В Институте вообще очень многое построено на общественном доверии.

— И равняются они все, выходит, на тебя? — мысль сорвалась с языка раньше, чем я ее удержал. — Ведь пока за спиной человека стоит неприкасаемый-эмпат, человеку можно доверять? И если ты позволил записать себя в реестр, то безопасно и другим?

— Не без этого, — задумчиво хмыкнул Ткач. — Хотя, если честно, сам я в реестр записан не совсем верно.

— Тебя в тюрьме записывали?

— Нет, там никто не стал разбираться, и Седьмой отдел, благо, поленились подключать. Проще уж было добиться казни несовершеннолетнего. Записывался я здесь, в Институте. Но как слабый телекинетик. Уровень то ли пятый, то ли шестой.

— Телекинетик? Это каким же образом?

Ткач хитро улыбнулся и опять забрал из моих рук пистолет. Вот только для этого он не пошевелил и пальцем. Оружие зависло в воздухе на уровне груди Ткача, а затем, когда тот вернулся к своей дорожке, покорно поднялось выше и сделало пару выстрелов. Таких же чертовски метких. После чего Ткач снова вернул мне пистолет рукоятью вперед. Но, забирая, я взялся за затвор, отчетливо почувствовав под перчаткой скрытое от глаз.

— Фантомные руки? — изумился я, перехватив пистолет так, чтобы Ткач мог его отпустить.

— Можно и так назвать, — усмехнулся тот.

— Интересный же у тебя набор способностей получился.

— Они не настолько самостоятельные, как у тебя. Скорее одно инструмент для другого, — ответил Ткач, поведя плечами. — Без этих конечностей я могу чувствовать, но не смогу ничего переплести. А возможность сделать их осязаемыми — это уже так, как по мне, баловство.

Мое природное любопытство взяло верх.

— Четыре? — спросил я, опираясь на его прозвище.

— Четыре, — довольно улыбнулся Ткач. — И раз мы заговорили о конечностях: покажешь, с чем придется работать?

Я вопросительно на него посмотрел, подняв ладонь в перчатке. Ткач одобрительно кивнул.

— Давай, но только не нависай. Не хочется лишиться укрытия из-за случайного убийства ценного сотрудника Института.

Ткач усмехнулся, но полшага назад все же сделал. Расстегнув ремень, я стянул перчатку и положил руку ладонью вниз на столик, демонстрируя масштаб бедствия. В хорошем освещении тира черные вены и прожилки просматривались особенно четко.

— Удовлетворен? — спросил я.

Но вместо ответа Ткач сделал обратно эти несчастные полшага, и моя ладонь взметнулась вверх.

Сука, у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, прежде, чем я осознал, что он держит меня за руку своими фантомными лапами.

— А предупредить? — процедил я, ошеломленный знанием, что ихор ихору не вредит.

Ткач лишь усмехнулся, молча изучая темный узор на обеих сторонах моей ладони. А я… А я завис. Залип, как насекомое в смоле, в ощущениях. Да, ихор на ощупь был совершенно не таким, как кожа, если я мог хоть что-то помнить о нормальных прикосновениях, а не коротких касаниях к будущему трупу. Более холодным и как будто бы бархатистым. Но я не смог удержаться и прикрыл глаза. Тут же услышал смешок Ткача. Ну и плевать. Пусть считывает, раз так хочет. Если он хоть что-то сможет разобрать в эмоциях того, кто двенадцать лет ощущает мир через ткань перчаток.

Казалось, он уже ничего не рассматривает, а водит неспешно пальцами по дорожкам вен. Возмутиться бы, отдернуть руку, но мой мозг отказался участвовать в этом и нагло получал удовольствие. Даже когда я почувствовал, как прохладный ихор коснулся моего запястья, сжав его, и мою ладонь накрыло тепло. Настоящее живое тепло.

Я распахнул глаза. Дергаться не стал, так что Ткачу не обязательно было удерживать меня за запястье. Если бы я мог его убить, он бы уже упал замертво. А он стоял, схватив мою руку, и победно, сука, улыбался.

Хотелось сказать ему, что он мудак, который чуть не лишил меня работы, укрытия и невесть чего еще. Но ведь он прекрасно знал, что делает. И за эти игры еще сильнее хотелось назвать его мудаком. Но я просто закрыл обратно глаза. Потому что окончательно и безвольно поплыл. От тепла, шероховатости кожи и легкой, скорее неосознанной, прогулки подушечкой пальца вдоль одной из вен.

— Вот это тебя повело.

— Иди к черту, — огрызнулся я.

Ну вот за что мне такая несправедливость? Почему именно он — единственный встреченный мною неприкасаемый с защитой от ихора? И вот как мне теперь с ним работать?

— Разве я говорю, что это плохо?

Я открыл глаза.

— Кайфуешь с чужих эмоций?

— Если они необычные и яркие, то почему бы не покайфовать?

Шумно выдохнув через нос, я все же попытался освободить ладонь, и Ткач не стал меня удерживать, разжав и настоящие и фантомные руки.

— А если бы не сработало? — хмуро спросил я.

— Ну я же сначала проверил, — спокойно ответил Ткач.

Я поспешил надеть перчатку, хотя никакого смысла сейчас в этом не было. Но нужно же хоть что-то делать, раз ни с мыслями, ни с эмоциями я не мог совладать. Я бесился, обижался и, мать его, хотел еще. Чертовски хотел еще.

Но вместо этого затянул тонкий ремешок и спрятал руки в карманы джинсов.

— Теперь знаешь, с чем работать? — спросил я, потратив последние силы на прямой уверенный взгляд.

— Знаю.

— Я свободен на сегодня?

Ткач кивнул.

— Возьми пистолет, время потренироваться еще есть. Но с собой во вторник захвати тот, с которым будешь чувствовать себя комфортно, — Ткач повторил мой жест и тоже спрятал руки. — На встречу с Фейном ориентируйся завтра часа на три. И не забудь привести голову в порядок.

Он о прическе, Мор, о прическе.

— Точно, чуть не забыл, — опомнился я, выуживая из кармана бумажку с мерками, которые мне помогли снять девчонки.

— Отлично.

Ткач забрал бумажку и кивком указал в сторону выхода из галереи, куда сам молча и направился. А я, повесив на стойку наушники, заткнул оба ствола за пояс, захватил оставшиеся патроны и только после вышел следом.

Курить, как же мне нужно было покурить.

Как только мы вышли на улицу, я сразу же вгрызся в фильтр сигареты, прикончив ее за несколько крупных затяжек. Мне это ничем не помогло, поэтому я сразу же достал и прикурил новую сигарету. И в этот момент в кармане пискнул сигнал. Не торопясь догонять Ткача, я выудил телефон.

«Завтра в десять на южном кладбище», — прочитал я в коротком сообщении от Кречета. И мысль о том, что Хват даже после смерти продолжит бесить местных богачей, не могла не вызвать грустную, но все же улыбку.

Я ответил еще более коротким согласием и, убирая телефон, чуть не врезался в остановившегося на подходе к нашему корпусу Ткача.

— Я не хотел тебя обидеть, Мор, — сказал он резко без тени издевки или своей дурной ухмылки.

— Да я не то, чтобы обижен, — растерянно отозвался я. — Нет, обижен, конечно, кого я обманываю. Просто я всегда был довольно тактильным, и сейчас для меня это все… — Я махнул рукой с сигаретой, выписав в воздухе что-то невнятное. — Что я объясняю, ты и так все почувствовал.

— Я понимаю, извини, — уж не знаю насколько искренне сказал Ткач и, как мне показалось, он хотел добавить что-то еще, но, передумал.

А я не смог ничего ответить, только кивнул. И мы продолжили путь. В холле Ткач направился к лифтам, а я на лестницу. И только когда я оказался напротив двери, до меня запоздало, очень запоздало, дошло, что я же совсем ничего не могу ему противопоставить. Против неприкасаемого, способного устроить массовое паническое самоубийство, я был совершенно беспомощен.

И теперь это действительно пугало.

Конечно, с точки зрения самой обыкновенной морали, грубо и подло оценивать своих коллег на предмет уязвимых мест. Но так уж устроена жизнь, ей глубоко плевать на любые общественные установки. Она с превеликим удовольствием может заставить вгрызться друг другу в глотки родных и близких, что уж говорить о случайных рабочих связях. Среди наемников, особенно одиночек, такое дерьмо сплошь и рядом. Сегодня вы прикрываете друг другу спины, а завтра оказываетесь по разные стороны баррикад, и делать нечего, ты выполняешь контракт. И хорошо, если конфликт ограничивается кражей ценных бумаг, в этом даже присутствует некий спортивный интерес. Только по моему опыту, как и с любыми другими чистыми заказами, — это роскошь. Чаще все скатывается к поганым ситуациям, когда приходится устранять мешающего тебе вчерашнего коллегу.

Но такова жизнь. Ей-то по кайфу.

А мне остается только надеяться, что у нее есть дела поважнее, чем искать повод столкнуть лбами меня с Ткачом.

Порог я переступил в настолько сметенном состоянии, что, не проронив ни слова и даже не посмотрев в сторону Гласа и девчонок, сразу же проскочил в ванную. Заперся и, уперевшись руками в раковину, уставился на свою помятую рожу в зеркале. Беспомощно пытаясь разобраться в том, что я думал, чувствовал и что я должен был думать и чувствовать на самом деле. Отчаянно хотелось прийти к какому-то единому знаменателю. Но не выходило. Мне следовало делать одни выводы: грубые и подлые, но оберегающие меня и Гласа, а делал я совершенно другие. Для которых сейчас было не время и не место.

Соберись, Мор.

— У тебя все хорошо? — услышал я за дверью обеспокоенный голос Спички.

— Да, — отозвался я. — Просто голова разболелась.

И я даже почти не соврал, поэтому честно закинулся таблетками Спектра, прежде чем, бросив последний укоризненный взгляд в зеркало, выйти в гостиную.

— Как прошло? — спросила Ищейка, единственная, кто не покинул своего поста на диване напротив плазмы. — Ты там случайно не пристрелил придурка?

— Нормально прошло, — хмыкнул я. — Так что придется тебе еще потерпеть его общество.

— Никакой на тебя надежды, Мор, — крякнула в ответ Ищейка.

Готовые меня вызволять из ванной Спичка и Глас стояли рядом, и если на лице первой читалась лишь легкая настороженность, то Глас выглядел как самый настоящий перепуганный зверек. В слабо осознанном желании успокоить мальчишку я потрепал его по кудрявой шевелюре, по которой, к слову, тоже давно плакали ножницы, и постарался как можно непринужденней улыбнуться.

— Правда все хорошо? — выдохнул он.

— Правда, — заверил я, положив руку ему на плечо.

— А ты будешь с нами играть? — тут же оттаял Глас.

— Я лучше посмотрю.

Мой внутренний пацан, желавший простого человеческого матча в игре, на сегодня, похоже, умер.

— Хорош там отираться, — фыркнула Ищейка. — Давайте, еще пара уровней и по домам. Мне еще завтра работать, между прочим.

Я отпустил плечо Гласа, но перед тем, как вернуться на диван, он хмуро осмотрел меня с ног до головы, словно хотел еще раз убедиться, что со мной все действительно в порядке.

— Я могу утром взять твою машину? — спросил я Спичку, проводив Гласа взглядом. — А то с номерами своей колымаги я так ничего и не предпринял.

— Да, если расскажешь, что у вас там произошло, — неожиданно потребовала Спичка, с вызовом дернув подбородком. — Когда все нормально, не вваливаются к себе в режиме невидимки.

— Я это сделал? — искренне удивился я.

— Да, сделал.

А мне-то казалось, что времена бесконтрольного использования способностей давно позади. С трудом удержавшись, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу, я тяжело прислонился к барной стойке. Перед Гласом, обиженно смотревшим на меня с дивана, было ужасно стыдно. Ни за что напугал, соврал.

Какой же ты болван, Мор.

Вздохнув, я ответил на вызов Спички точно таким же требовательным тоном:

— Ты знаешь о второй способности Ткача?

Глаза девушки, без преувеличения, полезли на лоб:

— Ты пытался его убить?

— Нет, я не пытался его убить, — насупился я. — Но он четко дал мне понять, что я и не смогу, даже если очень захочу.

— И это тебя задело? — кажется, еще сильнее возмутилась Спичка. — Ради всего святого, Мор, неужели так обязательно мериться способностями? Вроде взрослые мужики, а ведете себя, как дети.

Ее негодование окончательно выбило меня из колеи, и в ставшую привычной игру я проиграл Спичке, считай, всухую. Не выдержав, я отвел взгляд, но не столько из-за чувства вины, сколько из-за полной растерянности. Я не знал, как объяснить, что дело не в ущемленном эго. А в чем именно — не мог сформулировать даже для самого себя.

— Ой да ладно, сестренка, неужели ты не понимаешь, что проблема как раз в том, что им обоим есть, чем мериться? — захохотала Ищейка.

— О, ну взяла и все опошлила, — фыркнула на подругу Спичка.

— Прости, Мор, прости, пожалуйста, — давясь смехом, Ищейка помахала ладонью, как веером, перед лицом. — Если что, я-то как раз представляю, как должно быть обидно, что именно у него способность, которая глушит твою. Вот уж с кем точно лишний раз лапаться не захочется.

— Да уж, — прыснул я. На удивление ее смех подействовал на меня отрезвляюще, и я, кажется, наконец понял, как объяснить очевидное. — Знаю, может звучать дико, но я привык мыслить, как наемник. Привык оценивать риски, потому что после совместной работы устроиться к конкурентам — вполне обычная практика. С неприкасаемыми, способными меня увидеть или как-то иначе засечь, я уже встречался. Но с подобным сталкиваюсь впервые. И… — и давай будем честными, Мор, — и я не знаю, что по этому поводу думать.

— А ты уверен, что это так? — задумчиво хмыкнула Спичка. — Я слышала от парней из службы безопасности, что у него высокое сопротивление ихору, но это же не значит, что оно абсолютное.

— Ну, он не умер, — пожал я плечами, — куда уж уверенней.

— Ясно, — Спичка усмехнулась и развела руками. — Значит, все что тебе остается — это радоваться, что вы сейчас на одной стороне, и не устраиваться в будущем работать к конкурентам Института. По-моему, звучит не очень сложно, ты так не считаешь?

— Перевожу, Мор, — протянула Ищейка, — не загоняйся раньше времени. И не думай, кстати, что ты первый головорез, с которым мы общаемся, так что можешь спокойно говорить о подобных вещах. Без вот этого дико не дико.

При словах о головорезах Спичка наградила подругу довольно резким взглядом. Не иначе что-то личное, так что о подробностях спрашивать я не стал. Но это замечание Ищейки принял с благодарностью. Теперь и спокойная реакция Спички на рассказы о моих бравых достижениях казалась куда естественней.

Только вот перед Гласом, который больше не выглядел обиженным, но смотрел на меня с неприкрытым волнением, стало еще сильнее стыдно. И еще страшнее, что все это закрепится для него, как норма.

— А машина-то для чего? — спросила Ищейка. — Куда это ты собрался?

— На похороны, — не удержавшись от короткого вздоха, ответил я.

— Ох, — всю категоричность Спички как ветром сдуло, и она, понизив голос, мягко уточнила: — Это к парню, который тебя перед Севером пытался откупить?

— К Хвату, да. Мужик слишком много для меня сделал, я не могу с ним не попрощаться.

— Вдвоем поедете?

— Не планировал, но раз у Ищейки завтра дела… — я посмотрел на Гласа и поймал его едва заметный кивок.

— Если что, до обеда я могу составить Гласу компанию, — предложила Спичка.

— Спасибо, — немного растерянно поблагодарил я. — Утром тогда решим.

— Если все обсудили, может, продолжим? — нетерпеливо привлекла внимание Ищейка. — Глас?

Глас обернулся на ее призыв и, кивнув, пересел ближе. Спичка, уколов меня напоследок взглядом, тоже вернулась к приставке. Оказалось, играли именно они, Спичка и Глас, а Ищейка активно показывала и подсказывала своему ученику, что делать и куда нажимать.

Со стороны стойки я плохо видел, что происходило на экране, но это было и не важно. Куда интересней оказалось наблюдать за тем, как Глас с тихим, но искренним восторгом открывает для себя новые впечатления, как сосредоточенно хмурится, если что-то не получается, и по-настоящему светится от маленьких побед. Поэтому я там и остался, усевшись на высокий стул и выложив на барную стойку оба ствола. Чтобы занять руки разобрал и собрал служебный. Не знаю, зачем. Он был более чем чистым, а электронные жучки внутри не рассчитывал найти даже мой откормленный внутренний параноик. Но меня это отвлекало от угнетающих размышлений и, наоборот, ничуть не мешало наблюдать за играющими.

Больше никаких серьезных тем для разговоров мы не поднимали, говорили о технике, играх и прочих увлечениях. И разошлись в итоге довольно поздно, предварительно заменив ужин набегом на автомат. Но когда я запер за девчонками дверь, я снова завис. Нестерпимо захотелось начать оправдываться перед Гласом, но я даже не понимал, за что. За то, что вернулся на взводе? Что сказал, что все в порядке, когда это было не так? Или потому что снова вынуждал о себе беспокоиться, хотя ничерта этого не заслуживал?

А может, все вместе?

Наверно, я еще долго бы так стоял у двери, если бы не Глас.

— Устал? — прошептал он, робко тронув меня за локоть.

— Есть немного, — тяжело выдохнул я.

И тут он просто взял и, нырнув мне под руку, обнял.

— Эй, все хорошо? — обеспокоенно спросил я.

Глас не торопился с ответом, лишь тяжело дышал, уткнувшись мне в грудь и как тогда, после поездки с Ткачом в лабораторию, крепко вцепившись мою футболку.

— Прости, — наконец прошептал он и поднял полный тревоги взгляд. — Из-за меня ты совсем не там, где хотел бы.

Проклятье, нет, парень, так нельзя. Ты не должен о себе так думать. Ни один ребенок не должен. Мне, возможно, тоже не следовало в свое время, но мне его уже не вернуть.

— Мы все сейчас не там, где стоило бы. — Я крепче стиснул его плечи и изо всех сил постарался придать уверенности своему голосу: — Зато вместе.

Глас смущенно улыбнулся и снова спрятал лицо.

— Ты уверен, что хочешь поехать завтра со мной? — мягко спросил я.

— Да. — Глас отстранился. — Если, конечно, можно. Я просто подумал, что, ну… — взволнованно выдохнув, он отвел взгляд. — Подумал, может, тебе нужно, чтобы рядом был…

— Нужно. — И этого я не заслуживал. Ни поддержки, ни застенчивой улыбки, ни уж тем более восхищения в ореховых глазах. Не заслуживал, но даже не догадывался, как сильно нуждался. — Спасибо, — искренне поблагодарил я. — Но будь тогда готов к раннему подъему.

— Хорошо, — кивнул Глас.

— Заодно познакомлю тебя с Кречетом, — озвучил я зудящую весь вечер где-то на задворках мысль. — Не будем ему рассказывать ничего лишнего, ни про твое заточение, ни про Институт. Просто хочу, чтобы у тебя были контакты помимо местных. — И это, пожалуй, единственное здравое оправдание тому, почему я решил взять с собой мальчишку на похороны друга, погибшего по моей вине. — Хорошо?

— Хорошо, — повторил Глас.

— Вот и славно. А теперь давай-ка умываться и спать.

Глас снова кивнул и послушно скрылся сначала в ванной, а затем, пожелав мне добрых снов, в своей комнате.

Но о каких угодно снах в таком состоянии можно было только мечтать. Поэтому я не стал торопиться на встречу с бессонницей, полной бестолковых размышлений о собственной никчемности и миллионе упущенных возможностей, и устроился на подоконнике у открытого окна. Курил, слушал стрекочущую тишину летней ночи и пытался выудить из раздрая в голове хоть сколько-нибудь дельные мысли.

В первую очередь я решил, что мне стоит последовать совету и прекращать накручивать себя раньше времени. Я по-прежнему не собирался слепо верить Институту в целом и Фейну в частности, но что мне мешало поступить точно так же, как другие сотрудники Института? Почему бы мне не положиться на Ткача и его чутье? Успокоиться и начать уже с чистой совестью пользоваться благами окружающего меня места до тех пор, пока Фейн не собьется с выгодного неприкасаемым пути?

От одной только идеи настолько довериться кому-то разило крайне ненадежной зависимостью. Я к такому не привык, но были ли у меня варианты лучше?

Не было. Но я ужасно боялся поддаться искушению, расслабиться и не заметить, что влез во что-то более поганое, чем контракт с Институтом. И в то же время меня душила перспектива в очередной раз упустить шанс поступить правильно. Повлиять если уж не на мир, то на его частичку. Сделать ее лучше хотя бы для себя и того, кого мне внезапно стало крайне важно защитить.

Я посмотрел на едва различимые контуры двери в комнату Гласа. Вот к чему я главным образом не привык — нести ответственность не только за свою бедовую голову. И больше всего мне было страшно облажаться.

Я мог положиться на выбранную Ткачом тактику следить за амбициями Фейна. Я мог позволить себе перестать шарахаться от каждой тени. Перестать строить из себя прожженного жизнью циника, вспомнить, в конце концов, что мне всего двадцать пять — сопляк, вчерашний студент по меркам нормального общества — что у меня вся жизнь впереди, и ее не обязательно проживать затворником. Прожженного болвана тоже перестать из себя делать и завести, наконец, друзей — не коллег, а друзей. Тех, кого не нужно оценивать на риски, кому можно довериться, и тех, кто сможет доверять мне. Достаточно же было посмотреть на Спичку и Ищейку, на то, с какой отзывчивостью они нас с Гласом приняли, хотя мы им никто.

Я мог. Но я боялся.

— Сука, — процедил я себе под нос.

Хорошо же начали, Мор. Не загоняться раньше времени. Разве сложно? Нет, не сложно. А радоваться, что сейчас на одной стороне с сильными неприкасаемыми, сложно? Тоже нет. И что там еще? Не устраиваться к конкурентам?

Вот с конкурентами проще всего. На предстоящем задании я мог в полной мере их оценить. И решить, какой мир — подозрительно светлый Фейна или безнадежно суровый правительства — выглядит наименее привлекательным.

Да, пожалуй, на этом и стоило остановиться. После первого задания на Институт будет гораздо проще понять, как к нему относиться и на что рассчитывать. Посмотрю на Фейна в деле, послушаю точку зрения конкурентов, пообщаюсь побольше со своим куратором, будь он трижды неладен.

А я будь проклят, если понимал, что чувствовал по отношению к последнему пункту.

Строгих костюмов у меня сроду не было, даже единственную рубашку и ту бросил в съемной квартире, так что лучше идеи, каким образом уважить напоследок Хвата, кроме как наконец привести голову в порядок, у меня не нашлось.

Заскочив после завтрака на пару этажей выше к Спичке за ключами от машины, я выяснил у нее же, что в торговом центре, в который мы с Гласом позавчера наведывались, есть парикмахерская с лояльными к неприкасаемым работниками. Туда-то мы с мальцом к открытию и поехали.

Время поджимало, но я позволил улыбчивой девушке-парикмахеру, крайне щедрой на похвалу вьющимся локонам Гласа, повыпытывать у него, какую прическу он бы пожелал. Должен же он наконец начать понимать, чего хочет. Начать, черт побери, хотеть. Естественно смущенный вниманием Глас сначала растерялся, но девчонка, к моей искренней благодарности, довольно быстро смогла направить его мысли в нужное русло. В итоге они решили не сильно жертвовать длиной, но придать кудрям менее хаотичную форму, и, на мой вкус, вышло отлично. Ну а сам я скрепя сердце попрощался с давно отросшим подобием ирокеза, оставив в память о нем более короткие по сравнению с остальной шевелюрой виски. До солидности не дотягивало, но ради одного задания в роли телохранителя, думаю, большего не требовалось.

По дороге к парковке торгового центра я осознал, что взять с собой Гласа было однозначно верным решением. День только начался, а мое разбитое лицо уже ныло от улыбки — иначе не получалось реагировать на то, как Глас млел от комплиментов девчонки из парикмахерской, как забавно супил нос, щупая собственные волосы, проверяя, действительно ли они такие мягкие, как она говорит. И я почти не думал о скорбном мероприятии, ради которого мы выбрались, больше о том, куда еще могли бы успеть съездить до встречи с Фейном. Что бы такого показать, чем порадовать. Даже внутренний параноик почти не подавал голоса, ограничиваясь дежурной внимательностью к прохожим.

Пожалуйста, Мор, осторожнее. Сегодня бдительность тебе никак нельзя терять.

К назначенному времени мы ожидаемо опоздали. Впрочем я и не планировал навязывать свою компанию парням из Своры. Припарковав хэтчбек Спички на самом краю парковки, мы с Гласом неспеша прогулялись по тенистой аллее, спасаясь от беспощадного солнца, прижигающего черную одежду к коже, и остановились на удалении от места церемонии, достаточном, чтобы видеть присутствующих, но не мешать им.

Глас ничего не говорил, не спрашивал, только участливо припал плечом к моей руке, пока я рассматривал собравшихся возле свежой могилы. Немало знакомых лиц. Кого-то я знал лучше, кого-то хуже, с кем-то, благодаря заказам Хвата, работал, а с кем-то нередко пересекался в клубе. И пусть я едва ли мог назвать хоть одного из этих неприкасаемых приятелем, я как никто другой чувствовал невосполнимость их потери.

Таких, как Хват, больше не будет. Дерзких, прорывных, способных сплотить и удержать в руках тот неконтролируемый хаос, которым являлись неприкасаемые в начале нашего пути. Спасти, уберечь от ошибок, подарить не только место, которое они теперь могут назвать домом, но и по-настоящему крепкую семью.

И до чего же обидно, что только сейчас, оказавшись загнанным в угол, я начал рассматривать саму возможность кому-то слепо довериться. А когда-то даже Хвату до конца не смог, побоявшись отказаться от своей независимости и оборвать все прочие рабочие контакты. Большей частью из которых он же меня и снабдил.

Да, таких тугодумов, как ты, Мор, еще поискать.

Кроме меня самого, никто не виноват в том, что я был чужим для Своры, а теперь я даже боялся встать рядом с ними из-за гнилого ощущения, будто подойди я ближе, и каждому сразу станет ясно, что именно мой провал привел нас всех сегодня на кладбище.

Пока я занимался самобичеванием, от группы скорбящих отделилась крупная фигура, втиснутая в черный костюм, и направилась в нашу сторону.

— Тень, — поприветствовал Кречет, протягивая руку.

— Здравствуй, глазастый. — Я ответил на рукопожатие. — Кречет — это Глас, Глас — Кречет.

— Рад знакомству, Глас. — Настала очередь ладони мальчишки утонуть в широкой лапе.

— Я тоже, — смущенно прошептал он.

Кречет осмотрел Гласа с ног до головы и, подняв взгляд на меня, выдал:

— Уверен, Хват не смог бы отказать.

Сука, ну давай, выверни наизнанку остатки моей совести.

Я смог лишь коротко кивнуть. От этого внимательного черта никогда ничего не ускользает. Не удалось скрыть и связь между появлением Гласа и нашим последним с Хватом делом. Но детали я все равно пока не готов был ему рассказывать.

— Говорят, черные синяки с черными очками уже не так модны, Мор, — ухмыльнулся Кречет, указав на мою рожу. — Это тебя ушастый парень так отделал?

— Нет, это я к Северу решил в гости заглянуть.

— О, ну ничего себе. Тогда удивлен, что ты при ногах и руках остался.

— Удалось, кстати, что-то узнать об этом слухаче? — спросил я, пока мы не ушли далеко от темы.

— Нет. Мы вычислили несколько неприкасаемых со схожими способностями, но все они или живы-здоровы, или почили слишком давно. Зря ты, конечно, сразу не позвонил, Мор, — сокрушенно помотал головой Кречет, — потому что куда увезли тело из твоей квартиры, мы тоже не нашли.

— Хреново, — вздохнул я.

— Хреново, — согласился Кречет, убирая руки в карманы брюк. — Ну, а с Севером как пообщался? С пользой?

— Да не особо, — я повертел в воздухе ладонью, вспомнив свои злосчастные пятьдесят на пятьдесят. — Убедился только, что объектом, на который меня Хват отправил, интересуются многие, в том числе слишком крупные для моей скромной персоны шишки.

— Например?

— Например, Сонм.

Кречет присвистнул.

— А кому принадлежит объект, ты так и не выяснил?

— Нет. — С каждым вопросом и скудным ответом я все сильнее понимал, что доверия между нами еще меньше, чем казалось. Правда я и сам не разбрасывался подробностями. Как начал еще у входа в «Свору» ограничивать информацию, так и до сих пор боялся выдать лишнего. Особенно про Институт. Расскажи я наемникам, на кого сейчас работаю, можно смело распрощаться даже с этими крохами доверия. — А ты?

— Нет.

— Заказчик? — без особой надежды спросил я.

— Пусто.

— И никаких идей, кого Хват считал проверенным?

— В том-то и дело, что много кого, — фыркнул Кречет. — У Хвата были обширные связи. Кто-то из них даже здесь сейчас. А кого-то и мы знать не знаем, Хват же не только с вольными наемниками секретничал, когда считал, что так нужно.

— И насчет Тана нет новых подробностей?

— Нашли его машину в паре кварталов от южного моста. И там тоже совершенно никаких следов.

— Не сам же он сбросился, — устало вздохнул я.

— Да ясное дело.

Жаль, в Своре не нашлось никого со способностями, схожими с даром Ищейки. От внимательного взгляда Кречета и лишняя пылинка не скроется, но запахи, как показала практика, тоже крайне ценная зацепка.

Меня накрыло острое чувство, что я теряю самый близкий к эпицентру источник информации. Мне необходимо хоть что-то дать Своре, иначе я рисковал окончательно слететь с их счетов. Но чем я мог безболезненно поделиться? Да и чем вообще полезным обладал? Рассказать подробнее про вынесенные мною пробирки? Про специальный проект и искусственное Схождение? А есть ли Своре вообще до этого дело? Они наемники, а не народные герои, у них одна цель — найти убийцу Хвата. С какой стати их должны волновать опыты над ихором? А если и волнуют, то где гарантии, что так же, как меня, а не диаметрально противоположно? Я даже в Кречете не был уверен, что уж говорить об остальных.

Давай, Мор, хоть какая-то разменная информация у тебя должна заваляться.

— Говоришь, слухача не нашли, — выдал я первое, что не отозвалось красным сигналом в голове. — А ты раньше с пропажей тел наших не сталкивался? Север рассказал, что ему поступало анонимное предложение продавать мертвецов с арены.

Сам заговорил об этом, самому же отчаянно захотелось оградить от настолько недетской темы Гласа, сильнее прижавшегося ко мне плечом. Но сейчас я позволил себе только успокаивающе провести рукой по его спине.

— А ты знаешь, — задумчиво хмыкнул Кречет, — сталкивался. Буквально три недели назад болтал в клубе с Залпом. Помнишь этого балабола?

— Его сложно забыть, — прыснул я.

— Он жаловался, что двое его парней погибли в перепалке с силовиками. Хотел забрать тела своих, но его опередили. Причем, как Залп заявил, он знает, чьих рук это дело, но он лучше пороха нажрется, чем сунется к ним. Ну а я решил, что это очередная его байка.

— Сколько же у тебя мусора в голове, — не удержался я, — если ты даже треп Залпа запоминаешь.

Залп, конечно, сам-то мужик неплохой, ничем не хуже нас. Сколотил небольшую банду, как скажет Ищейка, головорезов, со многими ладит, хорошо платит. Но, похоже, он просто дуреет от скуки. Его способность не позволяет ему свободно перемещаться, только не в кругах наемников, — ни порох в патронах, ни любая другая взрывчатая масса не выдерживает присутствия этого неприкасаемого. Куда бы он ни выбирался, ему всегда нужен контролирующий периметр эскорт. Но когда он все же дорывается до выпивки и чьих-то несчастных ушей, о, Залп наливает в них столько неимоверной чуши, что голова его жертвы готова точно так же подорваться.

— Но-но, мусор не мусор, а, как видишь, может пригодиться. Потрещу с ним, проверю, вдруг и правда о вашей лаборатории болтал.

— Расскажешь потом, если удастся что-то выяснить?

— Конечно, — деловито кивнул Кречет.

Лишь бы это не оказалась очередная конспирологическая теория Залпа.

В повисшей тишине взгляд невольно скользнул мимо Кречета и обратился снова к собравшимся у могилы.

— Как вы в целом? — задал я вопрос, который по ощущениям следовало или давно озвучить, или не задавать вовсе.

— Вроде справляемся. — Кречет пожал плечами и обернулся на своих друзей и коллег вслед за моим взглядом. — Заботу о клубе взяла на себя сейчас Заря, а с делами разбирается Кросс. Надежней ветеранов поди найди, так что никуда мы не денемся, Свора выстоит.

— Рад это слышать, — искренне проговорил я.

— Подойдешь хоть? — спросил Кречет, кивнув в сторону церемонии.

Горькое чувство вины поднялось из похолодевшего нутра и встало комом поперек горла.

— Подойду, — с трудом переборов себя, ответил я. — Глас, я на минутку, хорошо? — Я коротко сжал его плечо и, пока не передумал, скрылся под покровом ихора.

Насколько я знал, именно увидеть меня мог только Кречет, так что, никого не беспокоя, — не боясь осуждения, — я прошел мимо скорбящих. Только Заря, оракул Своры, почувствовав рядом чье-то лишнее присутствие, хмуро осмотрелась, но больше никому не оказалось до меня дела.

Гроб уже опустили в могилу, на его крышке покоились цветы и прощальные горсти земли. Я присел, но не захотелось привлекать внимание и сейчас, поэтому я лишь коснулся рукой в перчатке края могилы.

А ведь так и не верилось.

Я резко поднялся и зашагал обратно к Гласу и Кречету.

Обещаю, Хват, как только я найду твоего убийцу, я отправлю его к тебе.

— Стой, — приглушенно бросил Кречет, стоило мне подойти ближе.

Я замер. Глас растерянно заозирался, поскольку я по-прежнему оставался скрытым от взглядов, но Кречет пристально смотрел на меня, казалось, даже сквозь стекла очков прямо в глаза.

— Метаморф. Десять шагов налево от Зари, на вид тридцать пять, светлый полубокс на голове, однобортный пиджак с четырьмя пуговицами, посеребренные часы на правой руке.

— Увидел, — обернувшись, я сразу же нашел взглядом описанного Кречетом неприкасаемого и не теряя времени направился к нему.

Молодец, приятель, не в пример прошлому разу, сегодня твой костюм не мозолил глаза.

Метаморф стоял как будто бы и со всеми, и в то же время обособленно, и если бы не способность Кречета, я черта с два обратил бы на него внимание. Он то с неподдельно скорбным видом смотрел на могильщиков, взявшихся за лопаты, то бесцельно косился по сторонам, стирая все сомнения на свой счет.

— Потерял что-то? — прошипел я ему на ухо, предварительно зайдя за спину и уперев дуло пистолета в поясницу.

— Я не… Я… Что? Что происходит? — промямлил он и едва не рванул вперед.

От эталонного хладнокровного душегуба, каким он выглядел, никак не ждешь такой реакции, но я успел схватить его за плечо и удержать на месте.

— Ты мне расскажи, что происходит. Для кого ты за мной следишь?

— Я не слежу ни за кем. Пожалуйста, — испуганно проговорил он и перестал дергаться, похоже, осознав, что никто не обращает на него внимание и не видит меня.

— На кого ты работаешь?

— Пожалуйста, вы меня с кем-то путаете.

— Если я сниму перчатки, это прочистит тебе уши? — нетерпеливо выдохнул я.

— Не надо, — пискнул неприкасаемый.

— На кого. Ты. Работаешь? — повторил я, чеканя каждое слово.

— На того же, на кого и вы, — обреченно ответил он. — И я не слежу за вами.

— А какого черта ты здесь делаешь? — сердито спросил я. Ответить так мог, кто угодно и о ком угодно, но что-то мне подсказывало, что этот тип не врал.

— Я сопровождаю.

— Ах, сопровождаешь? — Я сильнее сжал его плечо. — Если не хочешь, чтобы я сопроводил тебя в соседнюю могилу, завязывай изворачиваться. Говори, что это значит?

— Мне поручили сопровождать вашего подопечного, — ответил метаморф, и снова пискнул, поскольку я со всей дури вдавил пистолет ему в позвоночник.

— Зачем? — прорычал я, теряя самоконтроль.

— Чтобы не позволить ему остаться одному, если с вами что-то случится. Сообщить мистеру… сообщить руководству. Пожалуйста, я только выполняю свою работу.

— То есть, если я сейчас наберу мистеру руководству, — чьего номера у меня, конечно же, нет, — он подтвердит твои слова?

— Да, конечно, — с неприкрытой надеждой ответил неприкасаемый.

Сука, Фейн, какого черта ты тут устроил?

Я снова с силой сжал плечо метаморфа и только потом отпустил, встав перед ним и показавшись на глаза.

— Если я тебя еще раз увижу возле себя или моего подопечного, никакое руководство тебе уже не поможет. Ты меня услышал?

— Да, — не стал спорить он.

— Вот и хорошо. А теперь проваливай.

Два раза мне повторять не пришлось, неприкасаемый мигом развернулся ко мне спиной и поспешил к аллее.

А я снова скрылся с виду и осмотрелся. К счастью, никого не заинтересовала наша короткая перепалка, только Кречет хмуро недоверчиво пялился на меня. Ну еще бы. Оправдывайся теперь перед ним.

— И что это было, тень? — строго спросил он, как только я вернулся.

Прежде чем ответить, я втиснулся обратно между ним и Гласом, прижав снова мальчишку к себе. Не знаю, для чего Фейну нужен был этот фарс, но от одной мысли, что он решил следить не за мной, а именно за Гласом, трясло и выжигало гневом изнутри. Неистово хотелось сразу же рвануть в Институт и потребовать с его главы ответов, а если они мне не понравятся — свернуть ублюдку шею.

— Поганец следит за мной для моего же работодателя, — наконец ответил я, по сути, как есть. Если, конечно, поганец не обвел меня вокруг пальца. Но разбираться с этим здесь и не сейчас я в любом случае не мог.

— Серьезно? — прыснул Кречет. — Хорошего же ты работодателя нашел.

— Мне сейчас не до жиру, глазастый, — обиженно сказал я и ведь снова не соврал. Но спускать это с рук Фейну я не собирался.

— Понимаю, — кивнул Кречет и неожиданно предложил: — Но если вдруг понадобится какая помощь, ты говори.

— Спасибо, — немного растерянно ответил я. — Как ты его, кстати, вычислил?

— У перевертышей всегда немного плывет внешность, — Кречет неопределенно махнул рукой возле своего лица. — Вряд ли ты это сможешь заметить, но, поверь, выглядит мерзко.

— Могу представить, — хмыкнул я. — И спасибо еще раз.

— Обращайся.

— Надеюсь, больше не понадобится.

— Надейся-надейся, — хмыкнул Кречет. — Ладно, Мор, был рад повидать. Если от Залпа что узнаю, сообщу. И ты держи в курсе что да как.

— Само собой.

Кречет пожал нам на прощанье руки и вернулся к своим. И нам следовало уже уезжать, однако я совершенно не понимал, куда. До встречи с Фейном оставалось слишком много времени, чтобы спокойно его высидеть на территории Института, но при этом моя взвинченная паранойя завывала диким зверем от идеи шляться сейчас по городу.

— А зачем он за тобой следит? — прошептал Глас. — Не доверяет?

— Не знаю, — честно ответил я. — Но я сегодня это выясню и до того, как он к тебе приблизится.

Глас крепко сжал мою руку.

— Ты же будешь осторожен, Мор? — тише обычного спросил он, с тревогой смотря на меня снизу вверх.

— Конечно, — выдохнул я.

— Обещаешь?

— Обещаю, напарник.

Глас смущенно улыбнулся, и я не смог не ответить тем же. И как будто даже выжигающий все силы гнев поутих, затаившись в ожидании.

— Как ты?

— Я? — и без того широкие ореховые глаза еще сильнее распахнулись. — Вроде нормально. А ты как, Мор?

— Вроде тоже. Я хотел предложить тебе съездить в кино или еще куда-нибудь, но честно, теперь не знаю, как быть, — признался я.

— Ничего, — ответил Глас. — Я тоже устал и голова пухнет. Столько всего разного… — он перевел сбившееся дыхание. — И мне грустно от того, что, ну... Все это из-за меня.

— Эй, ну ты-то куда? — возмутился я. — Это моя ноша, не твоя.

— Но разве?... — попытался возразить Глас, но я потянул его в сторону дорожки, ведущей через аллею к парковке, не дав договорить.

— Никаких разве. Это мое решение, и, вернись я на эти несколько дней назад, я поступил бы точно так же.

— Правда? Но ведь... Мор? — позвал меня Глас и, остановившись, я увидел, как у него наворачиваются слезы на глазах.

И с Кречетом я был согласен — Хват не отказал бы.

Но этого говорить я уже не стал, только обнял расстроганного мальчишку, крепко прижав к себе.

Нет, парень, кто угодно виноват, но только не ты.

На обратной дороге я все же нашел способ немного поднять настроение Гласу и дать себе возможность спокойно подумать, прежде чем возвращаться в Институт. Мы заехали в кафешку съесть по мороженому, не ахти какое развлечение, но Глас только от одного выбора вкусов уже оказался в диком восторге. И пока он уплетал свой фруктовый микс, я попытался выстроить в голове хоть какой-то план действий.

Перевертыш, конечно, мог и соврать. Но мне он показался слишком напуганным для этого. По этой же причине не было похоже, что он способен навредить. Но кто его на самом деле разберет, я никогда раньше не сталкивался с метаморфами и их актерскими способностями. Поэтому я даже не представлял, что хуже: то, что Фейн подтвердит его слова или, что нет. Удастся ли мне вычислить поганца в третий раз?

Пожалуй, с главой Института вопрос будет проще решить. Лишь бы Ткач не задавил всю мою решительность сразу же с порога.

Мор, ты рассержен, будь добр, не потеряй это.

Пока мы ехали до Института, я сосредоточенно прокручивал эту мысль в голове. Не особо верил в успех, но было даже любопытно, реально ли отстоять свои эмоции, если их вот так, проговаривая, зафиксировать.

Похоже, из-за этой зацикленности я и проморгал, как перед воротами Института мне чуть ли не под колеса бросился мужик. Я резко затормозил и едва не дал задний ход, но мужик, обхватив капот руками, выжженными до черноты ихором по самый локоть, завопил:

— Вы из Института? Вы из Института же? Помогите, пожалуйста. Пожалуйста, я не знаю, что со мной. Пожалуйста, сделайте с этим что-нибудь. Я не неприкасаемый!

— Вы не понимаете. Вы меня даже не слушаете. Мне помощь нужна. Помощь! Специалиста. Кто-то же должен в этом разбираться.

Мужик, поставивший на уши некислую часть Института, сидел на кресле, нервно заламывая черные руки. Но после того шороха, что он навел на проходной, едва не подорвав само здание и отправив охранника зашивать лоб в соседний медкабинет, держался он вполне смирно.

— Я же еще вчера был нормальным! — вдруг выкрикнул он прямо в лицо суетившегося рядом санитара, вынудив того отскочить.

Скрипнув зубами, я невольно перевел взгляд на Ткача. Только с его появлением в кабинете, куда мы с двумя крепкими парнями из службы безопасности привели нервного незнакомца, последний более или менее успокоился, перестав буквально кидаться на всех с требованиями незамедлительно ему помочь. Но чтобы понять, что обо всех этих заявлениях думал телохранитель Фейна, нужен был телепат и минимум второго ранга. Ткач как врос молча у дальней стены со сложенными на груди руками и застывшей хмурой мордой, так и продолжал там торчать.

Впрочем хмурились сейчас все вокруг. И парни из службы безопасности, защитные и поглощающие способности которых лихо охладили пыл гостя. И врач, — я так и не смог разобрать, из наших он или нет — с особым рвением раздающий указания таким же хмурым медсестрам, одну из которых, обладательницу необычной, волнистой формы ушей, я видел раньше. Да и сам я, наверняка, тоже.

Меня раздирало от вороха несовместимых друг с другом мыслей. Я безумно боялся того, о чем говорил мужик, я опасался и его самого, то и дело норовящего даже под контролем Ткача скатиться обратно в истерику, и отчаянно не хотел верить своим ушам. И в то же время почти с детским восторгом радовался тому, что именно мы с Гласом первыми попались этому чудаку, и что столь важная информация теперь не проскользнет мимо нас. Хотя мальчишку, с любопытством выглядывающим из-за моей спины, стоило, конечно, увести подальше от этой пороховой бочки. Но, к своему стыду, я был не готов так сразу отказываться от выпавшей возможности. Раз нам удалось затесаться в команду поддержки к безопасникам, помогая уговорить мужика взять себя в руки и отправиться к местным врачам, стоило этим пользоваться до конца.

Если то, что он пытается говорить, — правда, если искусственное Схождение — не бред сумасшедшего, и в этом действительно замешан Седьмой отдел — нам ничего не оставалось, кроме как готовиться к новой катастрофе. А о таких вещах лучше узнавать заранее.

Как там Север про соломку говорил?

— Я был нормальным, нормальным, — затараторил незнакомец себе под нос, безвольно уронив себе на колени руки, в которых и заключалась его взрывоопасная сила. — Пожалуйста, верните мне это.

Решив, что кризис миновал, санитар вернулся со шприцем и пробирками к креслу. Если я не сбился со счета, это был уже четвертый забор крови у бедолаги. А медсестра тем временем, по команде врача, готовила очередной укол успокоительного.

И вовремя. В который раз пахнуло гарью. Психоз мужика снова начинал набирать оборот.

Не выдержав, я опять посмотрел на Ткача. Не без труда я задвинул подальше мысли о нашей последней встрече, туда же отправил и свое недовольство слежкой — перевертыша возможно вообще не стоило с ним обсуждать до разговора с Фейном, иначе я мог и не донести по адресу праведный гнев — и, прижав к себе Гласа, продолжая прикрывать его собой, подошел к своему треклятому куратору.

— Он говорит правду? — тихо, но прямо спросил я.

Ткач бросил на меня короткий, ничего не выражающий взгляд и уставился обратно на мужика.

— Я не знаю, — так же тихо ответил он.

Ну начинается.

Но не успел я открыть рот для нового вопроса, Ткач продолжил:

— Он растерян, напуган и ни в чем не уверен. Одновременно верит и не верит в то, что с ним происходит. И это только то, что лежит на поверхности. Не представляешь, какое там осиное гнездо. — Ткач снова взглянул на меня, пристально, прямо, глаза в глаза. — Он не в себе, мечется из стороны в сторону, постоянно срывается с курса, который я ему задаю. Придется сначала привести его голову в порядок, а уже потом лезть в нее.

— А ты не можешь привести ее в порядок?

— Я не мозгоправ, Мор. Я могу довести до безумия, но не наоборот. — Ткач резко вернул свое внимание мужику и еще сильнее нахмурился. — Увел бы ты Гласа отсюда. Сейчас мы все равно ничего не добьемся, а эта нестабильность меня напрягает. И не факт, что Эгид, в случае чего, успеет всех прикрыть.

Усиливающийся запах гари подтверждал, что насчет Гласа Ткач был чертовски прав. Но я бессовестно мешкал, по опыту прекрасно понимая, что как только мы покинем медкабинет, больше ничего про этого странного типа я не услышу.

— Расслабься, от тебя никто ничего не станет скрывать. — Мои сомнения, похоже, читались гораздо легче. — Если хочешь, подождите в холле. Как только сработает транквилизатор, мы сможем поговорить.

— Почему вы не хотите мне помочь? — уже почти скулил мужик. — Я же не такой.

Ладно, черт с тобой, уговорил.

— Хорошо. Заглянем пока к Спектру, если он здесь. — Чего делать мне, естественно, не хотелось, в отличие от безнаказанной прогулки по местным закоулкам.

— Дельная мысль, — кивнул Ткач, не отрываясь от чернорукого неприкасаемого.

Мы вернулись к двери, я выпустил Гласа первым из кабинета и, еще раз обведя взглядом собравшихся, вышел следом.

— С ума сойти, — выдохнул Глас, как только за нами закрылась дверь.

— Да не то слово, — устало согласился я.

— Он же такой, такой — бум! — воодушевленно продолжил мальчишка, махнув руками и тут же сбившись с дыхания. А отдышавшись, обеспокоенно спросил: — С ним же все будет в порядке?

— Здесь много врачей, уверен, ему смогут помочь.

А мы, надеюсь, сможем узнать, всегда ли он был таким «бум».

Осмотревшись, я понял, что в коридоре хмурых лиц и суеты немногим меньше. Казалось, к кабинету с нестабильным гостем стянулся весь персонал клиники. Одни честно работали, заполняли какие-то формы у дверей, разносили приборы и лекарства, другие бездельно терлись у регистрационной стойки, но отовсюду слышались тихие и не очень обсуждения того, что произошло.

Может, зря ты себя накручиваешь, Мор? Не похоже, что даже при огромном желании здесь реально утаить подобную информацию. Об этом мужике будут говорить и много, так что руководству Института придется держать перед своими подопечными хоть какой-то ответ.

— Пойдем пройдемся, — предложил я Гласу, не спеша увлекая его в один из боковых коридоров, подальше от любопытных глаз.

— К врачу с рентгеновским зрением? — прошептал он.

— И к нему, если захочешь, тоже, — ответил я, всматриваясь в одну из свежезаполненных форм у первой попавшейся двери. Оказался самый обыкновенный график приема. — Лишь бы вспомнить, где его кабинет.

— О, — совсем тихо произнес Глас. — Если тебе нужно пройтись без меня, ну, незаметно…

Я невольно усмехнулся:

— Не, напарник, пока обойдемся без этого.

На самом деле не знаю, что именно я хотел найти или увидеть в коридорах поликлиники. Расположение диагностических кабинетов? Лабораторий? Переход в соседний, вызывающий больший интерес исследовательский корпус? Пожалуй, да, выяснить, куда именно медсестры унесут на анализ пробирки с кровью, могло оказаться не лишним.

Но особо разгуляться нам не удалось. Мы добрели до тупика, развернулись обратно и, вернувшись к стойке регистратора, наткнулись возле нее на Спектра.

— Здравствуй, Мор! Ты ко мне?

— Здравствуй. Ну, раз мы тебя нашли, получается, к тебе, — хмыкнул я. — Глас — это Спектр, врач, о котором я тебе говорил.

— Приятно познакомиться. — Улыбнувшись, приятель Спички пожал Гласу руку. — Мой кабинет, если что, в противоположной стороне. — А вот замечание и хитрая ухмылка уже предназначались мне.

— Я в прошлый раз солидно наполучал по голове, — пожал я плечами, — не обессудь.

— Поверь, у тебя еще крепкая голова. — Спектр оставил на стойке стопку бумажных папок и кивнул себе за спину. — Идем, надолго я вас не задержу.

И мы послушно последовали за ним в указанную сторону.

— Это вы привели странного парня с проходной? — спросил Спектр через плечо.

— Мы с Эгидом и его коллегой, — блеснув знанием целого одного имени, ответил я. То, что Спектр заговорил об этом, внушало какой-никакой оптимизм. Никаких тебе корпоративных замалчиваний и цензуры. Это не могло не радовать.

— И он серьезно утверждает, что совсем недавно стал неприкасаемым?

— По его словам, буквально вчера. Но без подробностей, он слишком на взводе и не в себе.

— А кто из нас был в себе после Схождения? — как мне показалось, довольно нервно усмехнулся Спектр.

— Справедливо, — не мог не согласиться я.

Интересно, если я попрошу Спектра передать через Спичку информацию, которую удастся обо всей этой ситуации раздобыть врачам, он пойдет на это?

— Хотелось бы знать, что это, — задумчиво продолжил он, отпирая свой кабинет. — Запоздалое проявление ихора? Или он просто не в ладах с головой?

— Или ихор все же оказалось возможно передать, — мрачно добавил я.

Спектр замер и, взглянув на меня, точно так же, как другие, нахмурил свой высокий лоб.

— Знаешь, не хотелось бы. Мне кажется, проблем от этого будет гораздо больше, чем пользы.

Я согласно кивнул, с довольством отметив, что, как и Спичка, ее приятели разделяют мою точку зрения. Это радовало вдвойне.

Я успел подумать, что его все же можно сагитировать поделиться информацией, а вот подобрать слова для подобной просьбы — нет, поскольку в следующую же секунду оглох от гулкого раскатистого грохота. Я еще не до конца осознал, что произошло, а внутри уже все оборвалось от застывшего ужаса в глазах Гласа, закрывшего обеими руками себе рот.

Да чтоб тебя.

Резко обернувшись, я увидел, как из приоткрытой двери кабинета, который мы совсем недавно покинули, повалил дым. А затем в коридор с воплем выпала одна из медсестер.

— Вот же… — выдохнул Спектр и тут же ломанулся в ту сторону.

— Глас, подожди здесь, хорошо? — Казалось, он меня не слышит. Казалось, даже не дышит, так и замерев с ладонями на лице. — Глас?

Я открыл дверь кабинета Спектра и втянул перепуганного мальчишку внутрь.

Наконец он обратил на меня ошарашенный взгляд.

— Побудь здесь, ладно? — я погладил его по плечам и аккуратно потянул за руки, заставляя опустить их. — Все хорошо, только не выходи, пока я не вернусь, договорились?

Бледный как мел Глас молча закивал.

Я еще раз успокаивающе провел ладонями ему по плечам и выбежал в коридор.

И тут же скрылся с глаз. Помощников возле кабинета и без меня хватало — санитары, врачи, охрана — а вот отвлекать или мешать кому-то под ногами совершенно не хотелось.

Вслед за медсестрой вышел один из безопасников, вынося на руках ее коллегу. По безвольно повисшей руке девушки крупными ручьями струилась кровь, и, судя по разбитому потерянному лицу парня, сильно досталось и ему, но он крепко держал свою ношу, прижимая ее к груди, пока подоспевшие с носилками санитары не забрали ее.

Я обогнул их и с замершим сердцем заглянул в кабинет, тут же почувствовав, как к горлу подкатывает едкий ком.

Эгид успел выставить щит, и теперь по нему, точно по ростовому стеклу, к полу стекали кровавые ошметки того, что когда-то было человеком.

Сука, да как же... Подавив тошноту, я ошеломленно осмотрел комнату. Сам Эгид, рвано дыша, сгорбился на полу у созданной им стены. Врача и санитара за плотным удушливым дымом я различил не сразу, и лучше бы не различал, поскольку они, вернее их переломанные тела, остались по ту сторону щита. По ту сторону оказался и Ткач. Неподвижно сидел, припав к дальней стене, где до этого и стоял, но его грудь тяжело поднималась и опускалась, а значит, он был жив.

— Эй, — я присел возле Эгида, сбросив покров ихора. — Ты так? Сможешь снять щит?

Безопасник сдавленно замычал, но ладонь к стене протянул, коснувшись ее и заставив спасть. Тут же с мерзким влажным звуком на пол упали останки. Безрезультатно стараясь не обращать на них внимание, я подорвался к противоположному углу кабинета.

И даже не стал пытаться понять, что за помесь из облегчения и возмущения испытал, видя, что Ткач, поморщившись, открыл глаза.

— Зачем так сразу, — проскрипел он, подняв руку и сжав пальцами переносицу, — было же тихо.

Тихо? Он об эмоциональном фоне? Нет, приятель, тихо тут еще не скоро будет.

Сложно было понять, насколько сильно он пострадал. Тонкая струйка крови, стекающая по виску от обагренных светлых волос, говорила, что головой его приложило знатно, но в остальном, на первый взгляд, ему крупно повезло.

— Ты цел? — спросил я.

Вместо ответа Ткач молча протянул мне руку. Я помог ему подняться на ноги, искренне удивляясь тому, что ему это вообще удалось. Даже тех, кто спрятался за стеной, тряхнуло от души, а этот вот взял и на своих двоих пошел. Почти пошел — с первым же шагом Ткача повело, так что его руку я не отпустил.

— Краем зацепило, — отчужденно осматриваясь, проговорил он, похоже, отвечая в том числе и на мое удивление. — Зараза…

Зараза — мягко сказано. Невольно проследив за его взглядом, я зацепился глазами за кусок черной руки и мне снова пришлось бороться с комом в горле. Мутило не столько от мерзкой кровавой картины, сколько от холодящего осознания, что мы с Гласом могли стать ее частью.

— Вас не задело? — спросил Ткач, снова болезненно морщась. — Где мальчишка?

— Все в порядке, он в кабинете Спектра, — ответил я и угрюмо добавил: — Правда не представляю, как его теперь увести, чтобы он вот этого всего не видел.

— Давай помогу с этим, — вздохнув, предложил Ткач и посмотрел на меня. — Притуплю впечатления.

— Тебе не хватит на сегодня? — больше с беспокойством, чем с укором спросил я. Выглядел он действительно измученно, даже без учета разбитой головы.

— С ребенком уж как-нибудь справлюсь, — фыркнул Ткач и, освободив руку, побрел в сторону двери.

А я следом. В коридоре один из санитаров кинулся в нашу сторону, но Ткач от него отмахнулся. Спектра же, оторвавшего буквально на секунду внимание от Эгида, он поприветствовал коротким кивком. Думаю, достаточно спокойное ответное приветствие можно было засчитать за положительный диагноз костям Ткача, впрочем, даже если бы Спектр попытался его притормозить, вряд ли бы тот заметил.

Не знаю, винил ли кто-то из присутствующих Ткача в том, что он не сдержал опасного нестабильного неприкасаемого, но даже мне под всеми этими взглядами было физически некомфортно. Так что ничего удивительного, что Ткач прямиком, игнорируя всю перепуганную суету вокруг, направился к кабинету Спектра, остановившись только у его дверей. С рваным вздохом он припал к стене рядом, еще раз сердито посмотрел в противоположную сторону коридора и, стоило мне с ним поравняться, устало произнес:

— Я обещал тебе поговорить. — А о чем теперь здесь можно было разговаривать? Материала для исследования стало, конечно, хоть отбавляй, но как выяснить, что с этим мужиком случилось? Кто он? Откуда? А, главное, я совершенно не представлял, через кого мне пытаться выяснить ответы на эти вопросы, чтобы не напороться случайно на причастных. Через Севера? Кречета? Или все же положиться на Ткача? — Так что как смотришь на то, чтобы вечером выпить чего покрепче?