Лягушка Двупланетная (джен)

Генерал Хайскли усадил меня в кресло рядом с собой. С другой стороны от меня расположился генерал-майор Бершо. Вскоре в зал начали заходить другие офицеры, большинство из которых с некоторым удивлением смотрели на меня. Однако вслух пока никто ничего не говорил. Когда осталось только два свободных кресла, генерал сделал знак рукой секретарю, и тот раздал каждому, включая меня, папки с материалами.

— Господин генерал, разве уже все собрались? — обратился к Хайскли один из генерал-лейтенантов, кивнув на пустующие места.

— Да, — мрачно и коротко ответил он. — Можем начинать.

— Генерал Хайскли, — в повисшей тишине произнесла я. — Хочу вас предупредить. Настроение ваши подчинённые мне испортили, так что следующему, кто отдаст приказ в меня стрелять, я сверну шею.

Он взглянул на меня и кивнул, а потом обвёл всех присутствующих суровым взглядом, остановившись на штурмовике у двери.

— Капитан, — его голос прозвучал резко, как будто он не говорил, а лаял. — Если кто-то посмеет озвучить приказ стрелять в ВИКТ, пристрелите его, — мне показалось, что генерал едва не добавил «как бешеную собаку». Рука капитана тут же легла на рукоять его табельного пистолета. Генеарл глубоко выдохнул и повернулся ко мне. — Я не могу допустить, чтобы вы сами производили в моей ставке кадровые перестановки.

Я только кивнула в ответ и притянула к себе папку. Беглого взгляда хватило, чтобы определить, что в ней не было ничего, что я бы и так не знала — все сведения были из тех протоколов, которые я постоянно отслеживала.

— Господин генерал, — заговорил какой-то полковник. — Я не желаю участвовать в заседании, на котором присутствует эта магичка.

После этого полковник поднялся, а вместе с ним и ещё трое в том же звании встали со своих мест.

— Сидеть! — рявкнул генерал Хайскли, и я подумала, что его окрика послушались даже собаки во дворе. — У нас здесь не демократия, чтобы вы могли встать и уйти потому, что кто-то вам не нравится. У нас диктатура. И если я приказал провести заседание, значит, вы будете на нём присутствовать, даже если в зале будут танцевать ряженые слоны. Вам ясно?

— Так точно, — полковник сник и сел на место.

— Итак, — заговорил генерал уже куда более спокойным тоном. — На прошлом заседании мы приняли решение развернуть боевые порядки до подхода противника чуть ниже барьерной сети. Таким образом мы сможем дезориентировать их, если первые их выстрелы не нанесут ущерба, а уже после перейти в активную контратаку. ВИКТ? — он повернулся ко мне.

— Да?

— Наш барьер выдержит залпы их калибров? — генерал чуть сощурился.

— Почти всех, — кивнула я. — Но я не думаю, что они станут использовать тот, что не выдержат, — конечно, я же его сопру.

— Вы не думаете или вы уверены? — уточнил седой генерал-лейтенант. Звания я определяла по числу точек на погонах, а вот имён не знала, так что ограничивалась чертами внешности.

— Я уверена, — я повернулась к нему. — По крайней мере, в достаточной мере, чтобы предполагать вашу идею психологической атаки удачной.

— Ясно, — генерал Хайскли кивнул. — Я задам странный вопрос: мы можем законсервировать Двупланету барьером, чтобы они не могли попасть на поверхность через него?

— В принципе, мы можем, — я кивнула. — Но только на какое-то время. У барьера есть запас прочности. И даже если саму сеть мы будем исправно питать магией, рано или поздно они разрушат шары. Вдобавок, полная консервация лишит нас света солнца.

— Таким образом, это могло бы только оттянуть сражение, но не исключить его, — он недовольно мотнул головой. — Есть какие-то цифры по численности?

— Точное число протоколы пока не определили, — признала я. — Но по предварительной оценке всего на пяти крейсерах и одном флагмане находится около ста десяти-ста двадцати миллионов крулов. Непосредственно солдат, если можно так о них выразиться, не менее двадцати процентов.

— Я бы предположил — не менее пятидесяти, — заметил носатый генерал-майор.

— Не более, — поправила я. — Они перемещаются всей кучей. То есть на их кораблях так же располагаются дети и старики. Плюс персонал и тоже с семьями. Как я сказала, точной оценки пока нет, но думаю, это около тридцати процентов.

— То есть, в грубом приближении, наша армия в шесть раз больше, — с гордостью заметил кудрявый генерал-лейтенант.

— В целом — да, — я скептически скривилась. — Только давайте помнить о том, что все их бойцы составляют космический флот. Даже если предположить, что командование составляет пять процентов, половина оставшихся сражается в истребителях в парных расчётах, а вторая — в штурмовых барках готовится к высадке по десять бойцов, то выходит порядка восьми с половиной миллионов истребителей и миллиона семисот тысяч барок. Если вы видели записи, то примерно так это и будет выглядеть. При всём уважении к армии Инженерии, космические войска составляют только пятьдесят тысяч боевых единиц. С големами — сто пятьдесят. На порядок разные числа. А я не думаю, что мы действительно хотели бы, чтобы сражение добралось до поверхности. И даже если верна самая низкая оценка численности контингента, особой разницы не будет.

— Откуда вам известна численность наших космических войск? — спросил меня тот полковник, который хотел в начале уйти.

— Вас только этот вопрос озадачил? — я изогнула бровь. — От меня нельзя спрятать информацию. Абсолютно нигде. Мне нужны были сведения, чтобы чётко представлять себе картину и масштабы будущих событий, так что я их отыскала. И как мне кажется, проблема не в том, что мне известно, а в соотношении сил.

— И что вы предлагаете? Сдаться? — озадаченно спросил кудрявый генерал-лейтенант.

— Вы с своём уме? — ответил за меня генерал Хайскли. — Нам нужно найти способ отразить атаку теми ресурсами, что у нас есть!

— Исходя из тех записей, что попали в наше распоряжение, — заметил лысый генерал-майор, кивнув мне, — мы рассчитывали задавить противника числом. Но при простом расчёте выходит, что тут наши шансы довольно сомнительны.

— Орина, а возможно ли создать видимость, что наш флот больше, чем он есть на самом деле? — посмотрел на меня генерал.

— Сомнительно, — я пожала плечами. — Их корабли оборудованы датчиками невизуального обнаружения. Обмануть их с помощью магии вряд ли получится.

— Но наверняка вы не знаете? — уточнил он.

— Никто раньше не пробовал, — я нахмурилась. — Мы не можем проверить это до того, как начнётся бой. Надо понимать, что создание иллюзорных копий потребует большого количества ресурсов, и если это не сработает, есть риск оставить часть магов без магии. А это в свою очередь затруднит последующую работу госпиталей.

— Тогда мы возвращаемся к тому варианту, в котором разрушаем связь флагмана с остальными, — генерал поджал губы. — По защитным системам флагмана есть информация?

— Полной нет, — отозвалась я. — По предварительной оценке внешний узел связи защищён силовым полем. Кроме того, на «крыльях» флагмана установлены турели, которые расстреляют любой объект, который подойдёт на опасное расстояние к узлу.

А вот это уже хорошая мысль для диверсии. Надо только продумать, как её провернуть. И я была почти уверена, что в случае потери связи крулы будут слишком заняты этой проблемой, чтобы сразу заметить кражу пушки. Впрочем… Нет, даже так её незаметно не стащить. Надо придумать что-то, чтобы они вообще не поняли, что она пропала.

— А вы с помощью магии ничего не можете сделать? — нахмурился седой генерал-лейтенант. — Скажем, перенести прямо в узел бомбу?

— Можно подумать, как это сделать, — я кивнула. — Хотя должна заметить, что магия переноса имеет ограничения дальности. Я посмотрю, как можно решить этот вопрос.

— Что ж, у меня сложилась примерная картина, — поморщился генерал Хайскли. — Орина, думаю, вы можете идти. Дальше мы будет обсуждать детали, которые вряд ли будут вам интересны.

— Вряд ли, — согласилась я. — Что ж, прощайте.

Я шевельнула рукой и перенеслась сразу на станцию. Приятно было оказаться там, где в меня точно никто не будет стрелять. Не то чтобы стрельба сама по себе могла доставить мне какие-либо проблемы, но приятного всё равно мало. Я вернулась ещё до завтрака. Велик был соблазн пойти досыпать, но я решительно отогнала эту мысль. Вместо этого я направилась пить кофе. Интересно, а если бы я наколдовала по чашечке всей ставке, они были бы менее враждебны?

Протоколы продолжали обновлять данные на мониторах, но беглого взгляда хватило, чтобы понять, что ничего нового там не происходило. Похоже, что моё магическое ощупывание осталось незамеченным. А вот это уже было хорошей новостью — видимо, прежде крулы не сталкивались с этой энергией, так что у них не было никаких датчиков, её обнаруживающих. К счастью для нас. Впрочем, моё настроение особо не улучшилось от этого. Зато у меня в голове снова начала формироваться пока неясная идея. Я направилась в мастерскую, чтобы вернуться к работе с големами. Их всё ещё нужна была гора, и никакой идиот-полковник не должен срывать мне план работ.

Големами я занималась совсем рядом с глайдером Зигфрида. Изящные формы аппарата вдохновляли. Я понимала, что не все наружные части этого творения функциональны, однако созданы явно были художником. Интересно, что на Инженерии было искусство — и литература, и живопись, и скульптура, и музыка, и театр. Но чем более они стремились к экономии времени, к эффективности и продуктивности, тем менее востребованным и популярным становилось искусство. Кто же пойдёт на двухчасовую пьесу, когда можно за это время начертить целый элемент фюзеляжа? А вот на Магерии искусство инженеров любили. В нём была выдумка, фантазия. И если Инженерия не могла воплотить идеи писателей в жизнь, то Магерии это порой удавалось.

Возможно, впервые за время пребывания в этом мире я порадовалась тому, что у меня короткая память. Информация о поведении полковника не была для меня ценной или ключевой, так что мой разум затёр её, переключившись на другие, более насущные задачи. И хотя я находилась в дрянном расположении духа, в целом день всё равно прошёл вполне нормально. Отец заметил моё плохое настроение, но не стал расспрашивать, что было хорошо, потому что новости о стрельбе явно не настроили бы его на дружелюбный лад. Тут стоит отметить, что Магерия никогда не относилась к Инженерии с враждебностью, однако это не означало, что маги просто проглотили бы подобный выпад. А сейчас нам совершенно не нужен внутренний конфликт.

После окончания занятий я осталась в мастерской одна. Было совсем тихо, и только кошка-голем где-то тёрлась обо что-то боком. Надо было деактивировать её, что ли. Я запихала очередного голема в карман и повернулась к глайдеру, снова рассматривая его. В этот момент пришло сообщение от старейшины с ключом для соединения с шаром. Я мрачно вздохнула: теперь надо было достать каждого готового голема и прописать ему этот ключ. И кто бы знал, как сильно мне не хотелось этим заниматься. По крайней мере сегодня. Я встряхнула головой и развернулась в сторону выхода, но тут последовал вызов.

— Да, Зиг, — отозвалась я, определив, кому это я понадобилась.

— У тебя мрачный голос, — сквозь шум воды ответил он. — Что-то случилось?

— Ничего такого — просто в меня стреляли на заседании ставки, — я пожала плечами.

— Чего? — чуть повысил голос Зигфрид. — Ты в порядке?

— А что мне будет? — скептически отозвалась я. — Ты же видел — ВИКТу особого урона не причинит даже метеорит. Что ты хотел?

— Просто поговорить, — отозвался он. — Я же не отрываю тебя ни от чего важного?

— Нет, — я слабо улыбнулась. — Я же говорила тебе — ты стимулируешь мои мыслительные процессы. Так что разговоры с тобой мне очень помогают.

— Мы говорим о тортиках и напряжении на Инженерии… — протянул Зигфрид. — Что ты там такое продумываешь?

— Как помочь Двупланете победить, разумеется, — хмыкнула я. Ну, это была правда, лишённая деталей.

— Погоди, а что ты делала на заседании ставки? — озадаченно спросил он.

— В основном, отвечала на вопросы, — я нахмурилась. — Они сами меня позвали, и похоже, мои сведения оказались полезны.

— И как? План с превосходящим числом сработает? — мне почудилась в его голосе насмешка.

— Нет — у нас на порядок отличается численность боевых единиц, — я покачала головой. — Так что я намерена найти способ пульнуть чем-нибудь в узел связи флагмана.

— И ты можешь сделать это прямо со станции? — уточнил Зигфрид.

— Нет, у магии переноса есть ограничения по дальности, — отозвалась я. — Когда я смогу дотянуться до них со станции, они будут уже слишком близко.

— А как тогда вы переносите хрустальные шары, которые исследуют всю галактику? — озадаченно спросил он.

— Там используется цепь передачи, коллективное заклинание и магия замены идентичных объектов, — я поморщилась. — Здесь это не сработает.

— Но при наличии ретранслятора — ну или штуки, которая может проводить магию — расстояние для магии переноса можно увеличить, так? — продолжил рассуждать Зигфрид.

— Да, верно… — протянула я.

— Тогда почему бы тебе не отправить туда мой глайдер? — предложил он. — Пилот у тебя уже есть. Размести ретранслятор на борту и просто передай магию через него. Там же главное успеть произвести отправку «подарка» до того, как глайдер найдут и атакуют.

— Да, ты прав, — я кивнула. — Как я и говорила — разговоры с тобой очень полезны.

— И ты только поэтому мне отвечаешь? — деланно обиделся Зигфрид.

— Нет, — я улыбнулась. — Я отвечаю тебе, потому что я рада тебя слышать. Стимуляция мыслительных процессов просто бонус.

— Знаешь, я тут поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы всё уже быстрее произошло, — мрачно заметил инженер. — Тогда не будет этого смутного ожидания.

— И тогда, если мы выживем, конечно, ты вернёшься на станцию, — добавила я. — Ну, или мы отправимся в другой мир.

— Тебе разве всё равно, что будет с этим миром? — озадаченно спросил Франкенштейн.

— Нет, — я вздохнула и покачала головой. — Иначе я бы рассказала, что сегодня произошло, отцу или старейшине. И это было сложно спустить на тормозах. Одно дело, когда Инженерия выставляет Магерию великим злом, чтобы поддерживать боеспособность Двупланеты в целом, и совсем другое, когда кто-то пытается убить ВИКТ. Идиот…

— А тот, кто это сделал… Что с ним сейчас? — осторожно спросил Зигфрид.

— Если тебе интересно, убила ли я его, то нет, я этого не сделала, хотя очень хотелось, — я скривилась. — Сейчас он ожидает трибунала, если верить словам генерала Хайскли. Ну, правда, он знает, что я узнаю, если он солгал, так что, полагаю, участь этого бывшего полковника незавидна.

— Ну, что ж — не кусай руку, — согласился он. — Я, пожалуй, пойду ещё поработаю. В пустой лаборатории, знаешь, лучше думается.

— Конечно, — улыбнулась я. — А если ты ещё не говорил про тот генератор руководителю, то лучше повремени. Генерал сейчас вряд ли станет обращаться ко мне с просьбами.

— Логично… — протянул. — Подождём.

Окончив разговор, я вернулась взглядом к глайдеру. А зачем мне, собственно, отправлять на нём ретранслятор — хрустальный шар, если быть точнее — поближе к флоту крулов, если я вполне могу полететь на нём сама? Тем более, что я всё равно собиралась метнуться за пушкой. Конечно, диверсия с разрушением узла связи будет мощным отвлекающим маневром, однако я подумала, чтобы провернуть её, нужен был ещё какой-то отвлекающий маневр. Н-да… грустно, когда не хватает мозгов тогда, когда они так нужны.

~* * *

~

Генерал Хайскли сидел напротив Роззеда и барабанил пальцами по столу. Они находились в допросной уже долгих двадцать минут, но за это время ни один из них не произнёс ни слова. Роззед прекрасно видел всю глубину ярости, отражавшейся в глазах генерала, а потому не хотел спровоцировать его на гнев ещё больший, но вместе с тем вины за собой не ощущал. Он искренне верил в то, что ВИКТ — самое большое зло, которое только есть на Двупланете. А все те записи из архивов штаба… Роззед считал, что злая ведьма сама подменила их.

— Я расскажу вам историю, Роззед, — тихо начал говорить генерал, глядя куда-то мимо него. — Однажды мага попросили солгать. И знаете что случилось? Он не смог. Потом и мы, и они исследовали этот феномен, и оказалось, что маги в принципе не могут лгать. Занятость ресурсов их разума не позволяет им выдумок. Так что мы можем не сомневаться в достоверности любой информации, поступившей с Магерии. Я бы даже сказал, что доверяю старейшине Аспортелу больше, чем всей своей ставке вместе взятой.

Он умолк, переведя пристальный взгляд на Роззеда. А тот никак не мог понять, к чему эта история — смысл слов, сказанных генералом, слишком медленно добирался до его разума, по пути цепляясь за привычные представления.

— Или вот ещё одна история, — продолжил генерал. — Инженерия не производит пищу. Здесь почти не осталось зелёных насаждений. Вся еда, которая у нас есть, поставляется с Магерии. Воздух, которым мы дышим, обеспечен защитным барьером. Так вот, если бы ВИКТ хотела нас убить, ей достаточно было бы просто прекратить обеспечивать барьер магией. Мы протянули бы очень недолго.

Генерал снова умолк. Роззед не знал, куда деваться от внимательного, изучающего взгляда. Разжалованный полковник не мог даже встать или отвернуться. И всё же слова генерала добрались до него. Его уверенность в злобной натуре ВИКТ трещала и ломалась так сокрушительно, что у него даже начала болеть голова.

— И чего вы хотели добиться этой своей идиотской выходкой? — со скепсисом спросил генерал Хайскли. — Идиотской — потому что ВИКТ не способен навредить даже метеорит. Так чего же? Чтобы у ВИКТ был повод поубивать нас всех? Ну, поздравляю, теперь он у неё есть.

— Она… — Роззед озадаченно нахмурился. — Я говорил, что она намерена сделать это…

— Будь на месте Орины её предшественник, даже думать не хочу он с вами сделал и где бы мы потом искали ваши запчасти, — генерала передёрнуло. — И было очень недурно, если бы он только вами и ограничился. Но даже он поступил бы подобным образом только будучи спровоцированным. Идиотским поступком вроде вашего.

— Эта… Она же не станет убивать всех? — напрягся Роззед.

— Ну, она может, — глубоко вздохнул генерал. — Но не думаю, что будет. В этом смысле она умнее вас и не будет совершать непоправимого. Что ж, — он поднялся. — Трибунал пройдёт завтра. Судить вас буду я, присутствовать будет только верховная ставка. Можете написать завещание, пока у вас ещё есть время. Потому что в данный момент я не намерен даже рассматривать смягчение приговора. А сейчас мне нужно вернуться в свой кабинет и написать ВИКТ такое письмо с извинениями, чтобы мы могли и дальше пользоваться её возможностями.

Не дав Роззеду ответить, генерал развернулся и вышел из допросной. В действительности его отношение к Орине пусть и не было наигранным, он всё же куда больше интересовался Инженерией и её проблемами. А Магерия и ВИКТ в частности были весьма полезны в том, чтобы обеспечить Инженерию самым необходимым. Генерал понимал, что без еды и воздуха никакие технологии им не помогут. Тем более, что за долгие годы, которые его родная планета нуждалась в обеспечении кислородом и которые эту задачу выполнял барьер, сами инженеры не озаботились ни восстановлением флоры, ни созданием техники, которая могла бы её заменить. Инженерия всегда стремилась создать уверенность, что именно Магерия зависит от них, но реальность была такова — маги без них вполне могли жить, и довольно неплохо. Когда-то и инженеры прекрасно обходились без магов, но стремление в развитии технологий, как ни странно, сделало их зависимыми от магов куда сильнее, чем им этого хотелось бы. Генерал Хайскли полагал, что ВИКТ, к счастью, либо не осознаёт масштабов зависимости полностью, либо не придаёт ей значения, либо не может придумать, как ею воспользоваться. И он вовсе не собирался давать ей повод что-либо менять в её подходе.

Войдя в свой кабинет, генерал тяжело опустился в кресло и придвинул к себе чистый лист бумаги. Сочинять официальные извинения он совершенно не любил, но сейчас, как ему казалось, надо было себя заставить. Он взял в руки дорогую перьевую ручку, которую использовал только для составления особых писем, и поднёс её к листу. В этот момент телефон, который прислала ему ВИКТ, коротким звуковым сигналом оповестил о сообщении, а следом о ещё одном. Генерал глубоко вздохнул, ожидая плохих новостей, и достал его. Первое сообщение гласило, что письменных извинений не нужно, поскольку это будет расточительный перевод бумаги. А во втором Орина писала о том, что для того, чтобы зашвырнуть бомбу в узел связи, ей эта сама бомба понадобится. Ну, или хотя её чертежи. Хайскли ответил, что генерал-майор Бершо всё ей предоставит, и откинулся на спинку. Он устал. И поскольку Орина любезно освободила его от тяжкой обязанности писать письмо, он прикрыл глаза, решив потратить это время на сон.