Лягушка Двупланетная (джен)

В начале было Слово

(Евангелие от Иоанна)

Ни один Демиург никогда не задумывался, что было до того, как он появился на свет. Каждый Создатель миров знаменовал своим появлением начало времени, и до него не было ничего. Впрочем, оставался вопрос, откуда вообще брались демиурги. Хотя они в большинстве своём разум подобным не забивали, а прикладывали его к более привлекательным процессам — созданию миров. Одни демиурги скрупулёзно создавали один мир целую вечность, собственными силами творя в нём каждую песчинку. Другие творили массу одинаковых миров, условных и наштампованных, третьи творили миры разные, не прорабатывая мельчайших деталей. Миры давали Демиургам жизненную силу и могущество: чем больше миров уже было у Создателя, тем меньше усилий ему требовалось, чтобы сотворить ещё один. Подавляющее большинство из них были постоянно заняты или актом творения, или подготовкой к нему.

Но в каждом сообществе всегда есть тот, кто будет отличаться от других. Даже если печеньица штампует станок, хоть у одного что-то не пропечатается или где-то отколется. А Демиурги изначально одинаковыми не были. И среди них был тот, кто желал огромного могущества, но совершенно не хотел создавать множество миров. Творить под копирку ему было откровенно скучно, а на разнообразие фантазии не хватало. Зато ум у него был изворотливый и не обделённый хитростью. И этот Демиург придумал решение. Он лично создал всего один мир. Это был мир без особых изысков — там не было магии или каких-либо чудес. Кроме одного. Демиург очень постарался для того, чтобы там зародился разум. И вот уже тогда стал простым наблюдателем. Он следил за тем, как формировалось общество и развивалось познание. И за тем, как разумные обитатели начали придумывать объяснения всему, что их окружало. Хотя Демиург заложил определённые законы мироздания, правила, по которым его мир существовал, познать их людям так сразу не удалось. Этот процесс растянулся на долгое время, наполненное самыми разнообразными теориями возникновения того или иного явления. И когда выдумки их разума стали приобретать стройность, Демиург сделал обитателям своего мира особый дар. Хотя было бы правильнее сказать, что дар этот сделал самому себе. Как только разум людей стал способен порождать стройные истории, волей Создателя они превращались в миры, в которых эти истории произошли. Таким образом сам Демиург больше ничего не делал, тогда как число его миров росло и множилось, увеличивая его могущество.

Впрочем, сила воображения порождала не только миры. Она создала так же пару важных сущностей, работой которых было помогать творить. Эти сущности обрели форму Призрака — полупрозрачного человека — и Радужного существа, которое иначе как цветом описать было нельзя. Эти двое постоянно были рядом с творцом, породив массу служек, ведь вдвоём охватить разросшееся население первого мира Демиурга им было не под силу. А когда миров у него стало огромное множество, они придумали, что можно новые не с нуля создавать, а делать чуть — или не чуть — изменённые дубликаты. И по этому поводу стали частенько захаживать в Хранилище Демиурга, откуда черпали множество задумок, которые уже в авторских головах становились идеями, а в последствии и мирами.

Как-то Демиург болтался в пустоте, размышляя о вечном. В этот раз он задался вопросом, откуда он сам взялся — был ли он материей изначальной или же чьим-то порождением. Его мысли плавно перетекли к тому, есть ли предел у могущества демиурга, и если да, то что же происходит, когда он достигается. Он погрузился в эти мысли так глубоко, что не сразу обратил внимание, что болтается в пустоте не один.

— Ни я, ни ты такое не провернём, — заявило Радужное существо.

— Нам только нужно найти того, кто будет это делать, — отозвался Призрак.

— Никто этого не выдержит, если повторять многократно. Та, на которой мы попробовали, — Существо грустно вздохнуло. — Она же едва кукухой не поехала, а посетила меньше десяти миров, и то ненадолго. Нельзя брать живое сознание. А как по-другому, я не знаю.

— О чём это вы таком говорите? — приблизился Демиург.

— Миров стало очень много, — учтиво ответил Призрак. — Мы подумали, что было бы очень хорошо, если бы кто-то посетил их. Ну, может, не все — на это понадобятся сотни лет, но хоть некоторые.

— М, и вы знаете, какие миры в этом нуждаются, а какие — нет? — Демиург как будто растёкся в более удобное положение.

— Мы думали, что это могут быть случайные миры, — сникло Существо. — Какие-нибудь любые. Созданные в изначальном мире.

— И что же будет делать в них этот ваш странник? Если только посмотреть — то ведь и пары часов будет довольно, — Демиург переплёл пальцы, которые сотворил на своих конечностях специально для этого жеста.

— Мы думали отправить кого-то, кто смог бы менять миры. Может, не разительно, конечно, но всё же, — Призрак как будто замялся. — Ну, я имею в виду, создавать другие дубликаты.

— И для чего же? — идея Демиургу определённо нравилась, однако он хотел понять, чего намерены были добиться эти двое.

— Ох… — Существо как будто смущалось. — Это, наверное, моя вина. Из-за меня многие придумывали героев для дубликатов, но не создавали их. И поэтому скопилось много созидательной энергии определённого свойства. Мы пробовали выразить её через живое сознание одного из творцов, но…

— А. Я понял, — Демиург кивнул. — Эту энергию нельзя оставлять так. И вы хотите, чтобы она стала странником, истории о котором будут создавать новые дубликаты миров? — сущности интенсивно закивали. — Это будет весело. Я дам этой энергии сознание. Вы же уже попробовали на ком-то? — опять кивки. — Вот копию того сознания и внедрю в этот сгусток. И когда одна история будет подходить к концу, мы с вами будем отправлять его в следующую. Будем надеяться, это создание развлечёт нас.

Демиург был весьма могущественным благодаря своей выдумке. Так что управлять энергией для него не составляло труда. И из сгустка созидательной энергии и копии сознания некой особы, которую Призрак и Существо мучили раньше, он сотворил некое создание. Оно не имело тела или формы — это было больше похоже на тесто, из которого можно было вылепить что угодно. Правда, получалось по сути всё равно примерно одно и то же, хоть и в разной форме. Демиург запихнул творение в один мир и понял, что это хорошо. Для всех хорошо: излишняя созидательная энергия была пристроена, что исключало источаемые ей угрозы, новые миры в его сокровищницу творились, а сам он получил протяжённое развлечение.

По мнению Демиурга, в первом создании дубликата всё прошло довольно неплохо, если бы не одна маленькая проблемка: когда он вытаскивал создание из него, вместе с ним случайно выдернул и сознание одного из героев. Это было нехорошо — подобное вмешательство Демиурга создавало небольшие возмущения в мире, но они сглаживались, если оно было однократным. И это приводило к проблеме того, что сразу вернуть героя в его мир Создатель просто не мог. Поэтому он остановил время в получившемся дубликате, раздумывая над тем, как же с ним быть. Этим размышлениям он отдал всё то время, которое понадобилось ему, чтобы восстановить потраченное тесто создания. Впрочем, идею подбросили ему Призрак и Существо — отправить этого героя вместе с созданием в новый мир. В первое мгновение эта мысль показалась Демиургу дурной, но следующее он потратил на то, чтобы осознать её и рассмотреть со всех сторон. И согласился.

Вместе с Призраком и Существом они определили имена им обоим. Причём обоим из их прошлых миров: сознанию — Франкенштейн, созданию — Аида. Хотя, каждый новый мир мог эти имена заменить, но для удобства — и чтобы их не путать — имена были всё-таки нужны. Впрочем, после второго путешествия Демиург честно собирался вернуть сознание — Франкенштейна — в его родной мир. Однако их дуэт славно развлёк его, и он решил предоставить сознанию выбор. Надо сказать, что Демиург, хоть и надеялся на согласие, был весьма удивлён, когда Франкенштейн выбрал продолжение путешествия. Почему-то Создателю казалось, что он непременно захочет вернуться. Но стоило только сказать, что его мир будет на паузе всё его путешествие, как он весьма охотно согласился отправиться с Аидой дальше.

В очередном путешествии, как заметил Демиург, связь Аиды и Франкенштейна укрепилась. Уже к его началу они успели сдружиться, но теперь их отношения уже переросли в какую-то почти родственную привязанность. И Создатель это понимал. В каждом новом мире они оказывались одиноки в том смысле, что прекрасно понимали конечность своего присутствия. И это накладывало определённые ограничение на то, чтобы заводить прочные связи с местными обитателями. Впрочем, они всё равно заводили друзей, пусть и не таких близких, какими приходились друг другу. В последнем мире, правда, такой возможности у них не было, однако и там им удалось обзавестись последователями. Демиург хотел, как и всегда, вытащить их одновременно, однако у него это не вышло. Удачный момент для выдёргивания Аиды представился чуть раньше, но и Франкенштейн не заставил себя долго ждать. Оставалось только поместить их в новый мир.

Пока Призрак и Существо в изначальном мире заново собирали созидательную энергию, Демиург решил обустроить себе удобства — создал экран и кресла, чтобы приятно было сидеть и смотреть своё развлечение с комфортом. Он не успел отправиться за новым миром, когда посланцы вернулись. Однако на этот раз они принесли не только сгусток созидательной энергии, похожий в этот раз на комок мишуры, но и некий мутный шар. Им оказался мир, полностью продуманный, но не досозданный с помощью истории. Как пояснил Призрак, автор мира досоздать его не смог, однако Демиург был уверен, что если поместить туда сформированный им дуэт, их история доделает недоделанное. Подобное было полностью в его власти.

Первым он поместил в этот мир Франкенштейна. Демиург даже выбрал для него такую роль, которая определённо должна была ему понравиться. Пока мир начинал ткаться вокруг одного главного героя истории, Создатель заново вылепил колобок, которым являлась Аида. И только тогда, убедившись, что энергии в ней предостаточно, поместил в мир и её — как второго главного героя.

— Садитесь, — изрёк он, устраиваясь на огромном кресле, которое представляло собой нечто среднее между троном и диваном.

— Благодарим, ваш-ство, — отозвались Призрак и Существо, размещаясь в креслах попроще.

— Что ж, мы с вами в этот раз станем свидетелями рождения нового уникального мира, — заметил Демиург. — Это будет интересно.

Я пришла в себя, лежа на мягкой кровати. А вроде как съезжала по стене на каменный пол. Я поёрзала, убеждаясь в том, что подо мной был мягкий матрас, а на мне — уютное одеяло. Интересненько. Это я так долго была в отключке, что меня аж до лазарета донесли? Так, а в том мире вообще были лазареты? Я подняла руку и провела ей по голове. Там были волосы! А вот рогов — не было. Я резко села, и в комнате зажёгся свет. И это определённо не было комнатой мира, где я находилась в последнее время. Скорее это было похоже на фантастический звездолёт: стены в пластике, экран на стене, электрические лампочки, никаких окон… Всё в серо-бежевых, нейтральных тонах. Я встряхнула головой и откинулась назад на подушку. Значит, там я всё-таки умерла. Ну, может, не насмерть — там это возможно — но из мира меня явно выбросило. А это означало, что с минуты на минуту можно было ожидать головной боли воспоминаний, так что я решила ещё немного полежать.

Накатившая боль быстро отступила, пронзив голову от основания черепа до лба. Вставать сразу не хотелось, так что я несколько минут ещё продолжала валяться на кровати, переваривая информацию о том месте, куда я попала. Для начала, я не могла припомнить такого мира вообще. То есть, если раньше я просто не могла вспомнить канона — тех событий, что должны были происходить, то здесь и сам мир был мне не знаком. А он впечатлял. Двупланета была удивительна. Две планеты оказались на одной орбите планетарной системы, но не разрушили друг друга, а сформировали единое пространство, сочетающее несочитаемое. Одна из них звалась Магерией, и на ней физика работала так себе. Планета, как и все её обитатели, обладала магией — особой энергией, которая влияла на сущее. Маги на ней делились на два типа — Источники и Манипуляторы. Источниками называли тех, кто обладал внутренней восполняемой силой. Такие маги могли творить сложнейшие заклинания, но когда их сила заканчивалась, им требовался отдых, чтобы восстановить её. А Манипуляторами называли тех, кто был способен управлять магией вокруг себя. На Магерии сила не могла закончиться, однако из-за первородности ничего особенно сложного сотворить с ней было нельзя. И ещё был ВИКТ — Владеющий Искусством Колдовского Таинства. Такой среди живущих существовал всего один, и это был маг, являющийся и Источником, и Манипулятором.

В силу того, что ВИКТ не только сам в себе хранил собственную силу, но и так же собирал её вокруг себя, жить на Магерии он не мог — это было опасно и для него самого, и для планеты. Поэтому такой маг переселялся на мост между планетами и жил всю свою жизнь между Магерией и Инженерией — второй планетой. На Инженерии не было магии, но отчасти благодаря Магерии прогресс там шагал широкими шагами. Почти всё население там занималось наукой в самых разных её проявлениях, а всем ручным трудом занимались там роботы. До развития технологий это были големы, и люди, не обременённые бытом и ручным трудом, смогли больше времени посвятить развитию науки и культуры.

Я была ВИКТ. И вот уже как два месяца я жила на станции на мосту между планетами. Теперь это был мой дом до конца моих дней, но меня это, впрочем, не сильно угнетало. Моей работой здесь было поддержание работы моста — в его задачи входило межпланетное сообщение и удержание Магерии и Инженерии как от разлёта, так и от столкновения. Ну, и ещё я должна была следить за космосом, чтобы Двупланета смогла вовремя дать отпор инопланетным захватчикам, если таковые объявятся. Однако работу свою я должна была выполнять не в одиночку — на станции обязательно работал инженер. Правда, их контракт длился всего год, а затем его могли либо продлить, пересдав сложнейший экзамен, либо вернуться на Инженерию. Мой прежний напарник по мосту вернулся домой два дня назад, и сегодня должен был прибыть новый.

Я поднялась с кровати и потянулась, а потом перебросила волосы через плечо. Они оказались чёрными и густыми, длиной до бёдер, и я заплела их в свободную косу. Едва мои ноги коснулись ковра с длинным мягким ворсом, как из шкафа буквально вылетела одежда. Это были шаровары насыщенного изумрудного цвета из льна и серо-бежевая рубашка без рукавов, зато длиной до колена. Обувь подплыла ко мне ровно после того, как я надела нижнюю часть гардероба. Это были мягкие туфли без пятки, вышитые бисером. Так-с, а для магических пассов мне танец живота не надо будет исполнять?

Поднапрягши память, я убедилась в том, что танцевать для магии мне не обязательно. В принципе, я могла вообще не шевелиться — одно только моё намерение заставляло магию делать то, что я хочу. Некоторые законы она всё же обходить не могла, но их, на самом деле, было ничтожно мало, так что этим числом вообще можно было пренебречь.

Жилая часть станции условно делилась на две половины — комнаты для ВИКТ и комнаты для инженеров. И тех, и других было по четыре. Мои комнаты имели разное назначение — спальня с санузлом, кабинет, мастерская и хранилище. А вот комнаты инженеров просто были разными, чтобы каждый мог выбрать что-то комфортное для себя. Впрочем, занимать более одной комнаты не возбранялось. Просто потому, что ВИКТ — как мне, так и моим предшественникам — было глубоко фиолетово, что там на той половине происходило. Лишь бы только не рвануло, а то чинить ещё. Коридор из жилой зоны вёл в просторное квадратное помещение, по смыслу являвшееся общей гостиной. Там стоял большой круглый стол из тёмного дерева и круглый же диван, обитый синим габардином. На полу лежал узорный ковёр с коротким, мягким ворсом. На стене с правой стороны висел просто эпических размеров экран, транслировавший по умолчанию несколько изображений с внешних камер. А напротив него находились две двери. Одна вела в кладовку, где лежали разнообразные инструменты, которые могли потребоваться для ремонта, а за второй располагалась кухня-столовая. Именно туда я и пошла, намереваясь позавтракать.

Кухня тоже была довольно просторной и пластиково-хромированной. У квадратного белого стола на металлических ножках стояли два кресла в серо-зелёной искусственной коже, на стене за ними висели часы и несколько картин космической тематики. Видимо, чтобы пейзажи планет не вызывали тоску. А с другой стороны располагалась полноценная кухня со всем мыслимым и не мыслимым оборудованием. Учитывая, что вся еда от салата до торта готовилась прямо здесь, это было логично. Вот только готовилась она ВИКТ, то есть буквально по щелчку пальцев. Разве что вся эта утварь инженеру бы понадобилась… Но инженеры, как правило, не готовили — на их планете к еде был особый подход.

Еда была прекрасна. Я ела гренки с творожным сыром и помидорами и пила натуральный кофе со сливками, а на сладкое меня ждали слоёные рогалики с кремовой начинкой. После мира с невразумительной однообразной репой и кислым пивом вкусно поесть оказалось невероятным удовольствием. И вот стоило мне надкусить рогалик, хрустящий снаружи и мягкий внутри, как меня прервали. От двери раздался короткий стук.

— Если вы к ВИКТу, подождите в гостиной, — произнесла я, не оборачиваясь.

— Я Зигфрид Стийин, — отозвался мужской голос. — Я новый инженер моста.

Я обернулась. На меня смотрел высокий блондин с голубыми глазами. Вьющиеся волосы его были собраны в хвост и переброшены на правое плечо. На носу его сидели овальные очки без оправы. Одет он был в голубую рубашку, тёмно-серый классический костюм в тонкую клетку, туфли и тонкую куртку, а через плечо у него висела объёмная сумка. Мне понадобилось не более секунды, чтобы узнать его — это был не кто иной, как Франкенштейн. Однако я понятия не имела, это уже он или ещё нет. И ещё я понятия не имела, какой внешностью одарило на этот раз меня.

— Доброе утро, — выдавила я. — Я ожидала вас после обеда.

— Я и прибыл после обеда, — отозвался он. — В Транспортире сейчас половина второго.

— Вам придётся перейти на станционное время, — я махнула рукой на часы. — Я сейчас завтракаю. Не хотите присоединиться?

— Я обедал, — холодно заметил Зигфрид.

— Пищепастой? — уточнила я, и он кивнул.

Пищепаста была изобретена около трёх столетий назад. Продукты специальным образом перерабатывались, чтобы сформировать полнорационную массу, и упаковывались в тюбики — так она не портилась и занимала мало места. Пищепаста сама по себе была совершенно безвкусной, однако чтобы популяризовать её, в неё стали добавлять ароматизаторы, которые этот самый вкус ей придавали. У пасты одного вида и вкус всегда был одинаковый. А всего вкусов было около тридцати. Обычную пищу на Инженерии употребляли редко, и было тому две причины: даже если готовили её роботы, процесс приёма всё равно был продолжительнее, чем высосать тюбик, а время на этой планете считалось ценным ресурсом; пищепаста была в десятки раз дешевле обычных продуктов, что даже отдалённо не было логично.

— Гадость какая, — фыркнула я. — Если вы не голодны, можете выпить чаю или кофе. Рогалики вот вкусные. Вроде ещё ветчина должна быть, но я вообще-то ожидала доставку продуктов около одиннадцати.

— Здесь не едят пищепасту? — изумился Зигфрид.

— Нет, — я мотнула головой.

— Но ведь обычные продукты дороги, — он нахмурился. — Есть их каждый день как минимум расточительно.

— Вот ни разу они не дороги, — снова фыркнула я. — Их поставляет Магерия. А это аграрная планета, на которой в принципе нет внутренней экономики.

— То есть как нет? — озадаченно свёл брови Зигфрид.

— А зачем она нужна, если там нет товарооборота? — я изогнула бровь. — Каждый маг способен полностью себя обеспечить всем, что он хочет иметь. Ему не нужно что бы то ни было покупать или продавать. А если ему хочется, чтобы какой-то другой маг, более искушённый в изготовлении чего-то, это что-то для него сделал, так он просто идёт к нему и договаривается, на что тот обменяет свою услугу. Так что урожай на Инженерию Магерия продаёт по низкой цене, ровно так, чтобы иметь небольшой товарооборот с ней же. И чаще даже не деньгами оплату берёт. Так что я не знаю, почему продукты у вас дорогие, хотя догадываюсь, в чьих карманах остаются деньги… — я вздохнула. — Так что? Кофе, чай, булочку, бутерброд?

— Эм… — он поправил лямку сумки на плече и осмотрелся, будто ища, куда бы её пристроить.

— Да брось где-нибудь — хоть на стол в гостиной, — улыбнулась я, неожиданно для себя переходя на ты. — Здесь только мы вдвоём. Как правило, вещи здесь остаются ровно там, где их оставляют.

Зигфрид кивнул и на пару секунд скрылся, а я повернулась к столу. Вернувшись, инженер обошёл стол и сел в кресло напротив меня. Он окинул стол взглядом и вопросительно на меня посмотрел.

— ВИКТ Орина, — я поняла, что не представилась, и решила срочно это исправить.

— Прошу прощения? — не понял инженер. — Я думал, я прошёл уже все испытания. Мне сказали, что мне очень повезло, и я не знал, что нужно будет ещё отвечать на вопросы.

— Чего? — не сразу дошло до меня, а потом я осознала, как вместе звучали мои титул и имя. — А. Разумеется. Орина — это имя. А ВИКТ — это ВИКТ, Владеющий Искусством Колдовского Таинства. Никаких вопросов. Я уже выбрала тебя.

— Выбрали? — переспросил Зигфрид.

— Не думаю, что должна пересказывать тебе ход экзамена, который ты сам сдавал, — я улыбнулась.

— Оба этапа, — кивнул инженер. — Общий опросный и проектная работа.

— Все три этапа, если быть точнее, — я улыбнулась. — По итогу второго этапа комиссия формирует список человек в пятнадцать и направляет информацию о них ВИКТ, который и выбирает, с кем будет заключён контракт. Насколько я поняла из представленных материалов, ты едва попал в итоговое число кандидатов.

— Нам не говорили, что последнее слово будет за ВИКТ, — он нахмурился. — Могу я узнать, почему это так?

— Так это не тайна, — я пожала плечами. — Это из-за того, что я здесь до конца своих дней. Мой предшественник скончался два месяца назад в возрасте ста тридцати двух лет. Так что, учитывая, что мне сейчас двадцать шесть, ближайшие лет сто я буду бессменным магом моста.

— Я думал, у вас тоже проходит экзамен, и маг тоже работает здесь год, — Зигфрид вздохнул.

— Ты так и не сказал, что хочешь, — покачав головой, сменила тему я. — Чай или кофе?

— Кофе, — чуть сощурился он.

Я кивнула и подняла руку, припоминая, какой именно кофе нравился Франкенштейну. Если бы сейчас было ранее утро в его восприятии, я бы, наверное, предложила ему эспрессо покрепче, но раз он уже пообедать успел, я подумала, что стоит предложить ему капучино. С корицей и шоколадом. Я взмахнула рукой, и из шкафа на противоположной стене вылетела чашка-супница, в которую тут же устремился кофе, кипяток — вода прогревалась прямо в полёте — и молоко, по пути превращающееся в пенку. Когда чашка с тихим стуков встала на стол, корица и шоколадная крошка формировали на пенке рисунок. Мне хотелось как-то ненавязчиво намекнуть Франкенштейну, кто перед ним, и я не придумала ничего умнее, как изобразить там Мировое Древо. Едва взглянув на него, Зигфрид вскинулся.

— Это Древо познания магии? — спросил он. — Знак расположения на Магерии?

— Нет, это из другой легенды, — я отвела глаза. Франкенштейн же не меняется. Неужели это может быть не он? — Полагаю, ты её не знаешь.

— Иггдрасиль? — тише спросил Зигфрид. Теперь вскинулась я. — Я не просто знаю эту легенду, — продолжил он. — Я даже видел его своими собственными глазами. Был там со своим другом.

— Франкенштейн, — выдохнула я. — А я тебя сразу узнала.

— Что неудивительно — я ведь не меняюсь, — он улыбнулся.

— Не зарекайся, — хмыкнула я.

— Так что ж ты сразу не сказала? — Зигфрид положил подбородок на переплетённые пальцы.

— Глодал меня червяк сомнения, — скривилась я. — А вдруг это ещё не ты. Или вообще не ты.

— А кто это ещё может быть? — он усмехнулся снова откинулся на спинку и сделал глоток кофе. — Это откуда?

— С Кольца, — отозвалась я. — Это кофе дома Лацца.

— В Циркуле такая чашка обошлась бы мне в месячную зарплату, — Зигфрид покачал головой. — А я получаю выше среднего.

— Ну, пока ты здесь, платить за него вообще не придётся, так что наслаждайся, — я широко улыбнулась. — Рогалик?

— Давай, — он кивнул.

Рогалики заняли рот, так что заканчивала завтрак я молча. Расстались мы, в принципе, от силы пару часов назад, но мне всё равно хотелось задать кучу вопросов. Однако Франкенштейн дожевал свой последний рогалик первым.

— Ну, как тебе мир? — улыбнулся он.

— Впечатляет, — я обвела глазами кухню, имея в виду всю Двупланету. — Однако я не помню такого мира. Я про него не читала и не смотрела.

— В самом деле? — Зигфрид чуть озадаченно свёл брови, но морщинка быстро разгладилась. — Но ведь это имеет не такого уж большого значения, если, как правило, тебе напрочь отбивает память о том, что должно было быть в оригинале.

— Тоже верно, — согласилась я. — Ну, я очнулась прямо здесь. Моё тело до моего подселения мирно спало в своей кровати. Потом, как обычно, болезненно накатили воспоминания, а потом я пошла завтракать. Так что я даже не успела начать строить планы по твоим поискам.

— Вот как, — он кивнул. — Значит, я попал сюда немного раньше — моё тело тоже спало в своей кровати. По той же схеме — проснулся, обрёл воспоминания, позавтракал пищепастой — гадость, чтоб ты знала, редкая — собрал вещи, встретился с куратором, пообедал опять той же дрянью и отправился сюда. Я не знал, что у нас есть телепорт.

— Потому что его нет, — криво улыбнулась я. — С точки зрения физики возможна только квантовая телепортация, и обойти это наука не может. Там используется магический перенос.

— На Инженерии же нет магии, — нахмурился Зигфрид.

— Тот факт, что там нет собственной магии, не означает, что туда нельзя её принести, — я пожала плечами. — Перенос с обоих концов моста, впрочем, питается моей энергией. А так, там может колдовать любой Источник. Как тебе Инженерия, кстати?

— Мечта учёного, — он улыбнулся. — Каждый город наполовину состоит из университетов, академий и научных лабораторий. Квантовые компьютеры и суперкомпьютеры, высокоскоростная сеть, автоматизация мелкого труда, полное оснащение, нейросети, сообщества учёных… Я бы назвал это место раем.

— Если бы не пищепаста, — усмехнулась я.

— Это да, — скривился он. — Конечно, у неё есть плюсы — на приём пищи требуется не больше пары минут, она полностью сбалансирована и содержит все необходимые витамины, минералы и микроэлементы. С технической точки зрения, пищепаста — отличное решение.

— То есть, если не обращать внимания на вкус — прямо пища богов, — хмыкнула я.

— В некотором роде, — он кивнул. — Но если продукты с Магерии действительно дёшевы, а готовят у нас всё равно роботы, я не вижу причин питаться исключительно ей. Я бы даже сказал, она хороша как разовый инструмент, когда нельзя оторваться от работы в течение долгого времени. Но идея отказаться от перерывов на нормальный приём пищи не кажется мне хорошей.

— Каким проектом или проектами ты планируешь заниматься здесь? — снова сменила тему я. — Станция предлагает широкий выбор возможностей.

— В самом деле? — Зигфрид недоверчиво сощурился. — Когда я готовился сюда ехать, читал документацию по оборудованию на станции. Здесь практически ничего нет.

— Оборудование здесь не с Инженерии, — пояснила я. — Идём. Выберешь комнату, я проведу тебе экскурсию, а потом отправимся на обход. Рутина, но сделать надо.

— Ты же сказала, что ждёшь доставку продуктов, — он изогнул бровь.

— Для этого используют перенос, так что мне не обязательно стоять и разбирать каждый ящик — я всё равно буду знать, где-что-чего и в каком количестве, — я поднялась. — И ты не ответил на мой вопрос.

— Я планировал заняться разработкой космического глайдера, — Зигфрид тоже встал. — Хотя пока не представляю, как это возможно здесь.

— Здесь нет ничего невозможного, — я пустила бровями волну, а затем направилась прочь из кухни.

Зигфрид оказался не придирчив — он выбрал первую же комнату. Она была не особенно большой и представляла собой спальню, совмещённую с кабинетом. Этакая студия, только кухня отдельно. Бросив сумку на стул у рабочего стола, а куртку на его спинку, он развернулся ко мне и сообщил, что готов к экскурсии. Станция на мосту, в общем-то, была не такой уж большой, так что много времени занять это мероприятие не могло. Я показала Зигфриду мастерскую и хранилище — оба эти помещения представляли собой пространственный карман, так что снаружи были в десятки раз меньше, чем внутри. Мастерская, к примеру, была настолько просторной, что там можно было не то что глайдер — крейсер строить. Инженер впечатлился, однако вопрос с компьютерами всё равно стоял. Тогда мы вышли в гостиную, и я достала Хрустальный шар.

— Что это? — озадаченно спросил Зигфрид.

— Ответ не очевиден, да? — скривилась я, и он покачал головой. — В некотором роде это можно назвать компьютером. Эта штука позволяет оперировать любыми объёмами данных в любом формате, представлять их с помощью экрана или в форме голограммы, производить расчёты с заданной точностью. Ещё это широкоплановое устройство связи. После хитрых шаманств оно подключается и к вашей aranea⁽¹⁾, раньше только с шарами магов могло.

— Ты сказала, что оно широкоплановое, — он нахмурился.

— Ну, оно позволяет заглянуть в прошлое, будущее и пообщаться с уже почившими, — я скривилась. — Хотя последних, если честно, лучше не трогать лишний раз.

— Но у меня все данные сохранены в форматах привычных программ, — Зигфрид задумчиво смотрел на шар. — С твоих слов выходит, что штука эта очень крутая, но она с ними справится?

— Ага, — я кивнула. — Шар сам распознает формат, сам найдёт копию нужной программы, сам проверит код и, если надо, исправит его. Правда, при первом использовании формата может протормозить секунд пять-семь, если исходник программы большой. Спутники aranea временами далековато от нас, а это ограничивает скорость.

— То есть, я должен поверить, что кусок стекла будет работать не хуже квантового или суперкомпьютера? — он изогнул бровь. — Что ж тогда у нас его не используют?

— Ну, во-первых, не обижай Пушка — тебе с ним ещё год работать, — усмехнулась я и погладила Хрустальный шар. — А во-вторых, с чего это ты взял, что Инженерия никогда не использовала и не использует такие штуки? Насколько я знаю, именно Хрустальный шар выполняет функции компьютера Планетарного Управления Полётами Орбитальными и Космическими. И в качестве бортовых устройств вспомогательных систем космических кораблей их тоже ставят.

— Чем больше ты говоришь, тем больше я задаюсь вопросом, почему я так мало знаю, — Зигфрид покачал головой.

— Я тебе потом расскажу, — я поморщилась. — А сейчас время напяливать скафандр.

1) Паутина (лат.)

Вернуться к тексту

Зигфрид вопросительно уставился на меня, ведь скафандерную я ему не показала в ходе экскурсии. А я скептически окинула взглядом его наряд.

— Ты собираешься надевать скафандр на костюм? — уточнила я.

— О, нет! — смутился инженер. — Я просто взволнован. Это мой первый выход в открытый космос. Разве ты не волнуешься?

— Не особо, — я пожала плечами. — Опыт ВИКТ немного скрадывает воодушевление. Я тебя жду.

Зигфрид кивнул и умчался к себе, а я подошла к экранам. Мост между планетами был слишком длинным, чтобы бродить по нему в поисках поломок, так что проще, быстрее и эффективнее было посмотреть по камерам, на каких участках требуется внимание, и именно туда и отправиться. Мне показалось, что надо бы пристально посмотреть на три участка — два со стороны Инженерии и один ближе к Магерии. Не то чтобы там были прямо поломки, но мне показалось — а интуиции ВИКТ можно было доверять — что взглянуть надо. Как раз когда я закончила планировать маршрут, вернулся Зигфрид. Теперь он был одет в светло-серый спортивный костюм, почти плотно прилегающий к телу. Очки он снял. Я кивнула и направилась к двери, за которой находилась скафандерная и лифт наверх. Наружу. Правильнее говорить про него наружу, потому что верх и низ здесь относительные понятия, расположением которых заправляет заклинание искусственной гравитации.

Скафандерная представляла собой небольшое помещение с гладкими голубоватыми стенами без окон. На станции, впрочем, вообще не было окон. Напротив входной двери находился лифт, он же шлюз, он же дезинфектор. А по обе стороны располагались прозрачные двери в крохотные каморки для переодевания. За дверью справа висел новенький скафандр из серебристого материала с анатомическими вставками на локтях и коленях. На скамеечке рядом — шлем с адаптивным к свету стеклом и кучей электроники и ранец жизнеобеспечения. За дверью справа висели два халата. Не банные или бабушкины халаты, а халаты из шёлка, расшитые золотом, драгоценными камнями и жемчугом. Халаты отличались друг от друга тем, что один был женским, а другой — мужским. Я повернулась к двери слева.

— А ты сама? — вдруг спросил Зигфрид. — Поверх этого будешь надевать скафандр?

— Ага, — я усмехнулась.

— А двери… Они… Ну…

— Станут молочными, как только ты туда зайдёшь, — хмыкнула я. — Но даже если бы не стали, я бы не стала подглядывать.

— Вот как… — протянул инженер и ушёл за свою дверь.

К моему «скафандру» полагалась ещё шапка. Она была унисекс, так что в наличии имелась только одна. Я натянула халат и провела по стыку его краёв пальцем, застёгивая. Если судить по виду халата, весить он должен был килограмм пятнадцать-двадцать, но по факту вряд ли превышал вес обычного плаща. Я отыскала шапку — она почему-то оказалась под скамеечкой — и вышла из кабинки. Зигфрида снова пришлось подождать. Впрочем, оно и понятно — система пристёгивания ранца жизнеобеспечения требовала не только некоторых усилий и сноровки, но и времени. Вышел он минут через десять, держа шлем в руках.

— А где твой скафандр? — озадаченно нахмурился он, уставившись на мой халат.

— Вот, — я жестом указала на свой наряд. — А что?

— Ты в нём скорее персидская принцесса, чем космонавт, — заметил Франкенштейн.

— В самом деле? — я щёлкнула пальцами, и передо мной повисло в воздухе зеркало.

В чём-то Франкенштейн был прав — у меня была смуглая кожа и лицо южного типа с миндалевидными карими глазами. Шапка, тоже расшитая золотом и драгоценностями, представляла собой ток⁽¹⁾, чем отдалённо напоминала корону. И халат тоже такой, что только принцессе и носить. Я убрала зеркало и только пожала плечами. ВИКТ Орина, как по мне, девушкой была красивой, но мне-то с этого что? Кара тоже была очень даже… Ну, на любителя, правда, но очень даже.

— Я похожа на своих родителей, — кисло улыбнулась я и подошла к лифту. — Заходи и надевай шлем. Когда на внутреннем стекле загорится зелёный индикатор, жми кнопку запуска. Лифт откачает воздух и поднимет тебя наверх. Я буду там.

— Ты не воспользуешься лифтом? — он замер, не донеся шлем до головы.

— Нет, мне это не нужно, — скривилась я. — Давай. Работа сама себя не сделает.

Зигфрид нахмурился и надел на голову шлем. Примерно через полминуты двери лифта закрылись, и я глубоко вздохнула, а затем моргнула, перемещаясь сразу на площадку снаружи. Магия… Она позволяла мне находиться в космосе без скафандра и ранца жизнеобеспечения в привычном инженерам понимании. Если быть точнее, скафандр мне заменял шёлковый халат, на который цацки были пришиты не просто так — каждая из них отвечала за какой-нибудь аспект защиты моего тельца от воздействия открытого космоса. Хотя стоит отметить, что и само моё тельце этого самого космоса не особо-то и боялось, поскольку в отсутствие нормальных источников необходимых веществ просто переходило на функционирование от магической энергии. Такой расклад инженерам был, в общем-то, известен. И раздражал их до зубовного скрежета.

Инженер появился на площадке через положенные пять минут. Эмоций его при этом прочитать я не могла, поскольку стекло шлема стало непроглядно чёрным. Магия корректировала моё зрение, и вот без этого здесь было невозможно находиться — солнце Двупланеты сейчас находилось как бы снизу, и его яркий свет нужно было компенсировать. Помимо этой задачи стекло шлема внутри так же было экраном, на который выводилась куча разной информации с кучи датчиков и сканеров, скрытых в скафандре. А в самом шлеме была система связи: маленький хрустальный шар, соединённый только с таким же шаром, который как украшение свисал с моей шапки.

— Мы сейчас на границе атмосфер, — произнесла я. — Искусственная гравитация работает внутри моста, но снаружи её нет. Если не хочешь полететь на какую-нибудь из планет, не отходи от меня дальше пятнадцати метров. Ну, если полетишь на Магерию, тебя вернут сюда целым. Если на Инженерию — постараюсь поймать.

— Мне не говорили, что работа на мосту так опасна, — отозвался Зигфрид.

— Но у тебя ведь была подготовка к работе в космосе? — нахмурилась я.

— Да, я прошёл обследование и общий курс, — протянул он. — Но мне не говорили… Впрочем, такое впечатление, что мне вообще очень много чего не говорили.

— Замалчивание и перевирание — ваша фишка, когда дело касается Магерии, — мрачно усмехнулась я. — Давай руку. Я уже посмотрела по камерам места, куда нам стоило бы наведаться — перенесу нас сразу туда.

В первом месте, находившемся ближе всего к Инженерии, просто как-то криво падала тень, так что, внимательно там всё осмотрев, мы пришли к выводу, что ремонт там не требуется. Хотя у меня и осталось ощущение того, что что-то там не так, сканеры и датчики скафандра Зигфрида ничего не выявили. А вот во втором месте с той стороны обнаружилась небольшая поломка — одно из креплений почти развалилось из-за усталости металла, и нам нужно было его заменить. В принципе, для обслуживания моста инженер как бы и не требовался, потому что мне ничего не стоило сотворить новое крепление, причём сразу на том месте, где оно должно было стоять. Но по правилам — будь они трижды не ладны — произвести замену должен был именно инженер. Впрочем, сотворила крепление всё-таки я, потому что с собой мы запасное не взяли. Зигфрид — потому что не знал, что оно понадобится, а я — потому что могла сделать что угодно простым движением пальцев.

Подлежащее ремонту крепление находилось на боковой стене, на которой при обычных условиях Зигфриду пришлось бы висеть. Но это при обычных условиях. Магическая искусственная гравитация вокруг меня работала к оси моста, так что не было никаких проблем с тем, чтоб перейти туда. Инженер мне, разумеется, не поверил, и я пошла на другую плоскость первой. Только убедившись, что на стенке моста я стою, а не вишу, он присоединился ко мне и взялся за работу. А я стояла рядом, как столб.

— Помочь не хочешь? — недовольно спросил Зигфрид.

— Чем могу? — отозвалась я и наклонилась, заглядывая через плечо.

— Болт прикипел — я не могу его скрутить.

— Здесь это бывает, — кивнула я, шевельнула пальцами, и болт просто исчез. — Чем ближе к станции, тем больше таких болтов — из-за удалённости от планет и скрутки. Что-то ещё?

— А… Инженер здесь вообще нужен? — пробурчал Зигфрид.

— Технически — ВИКТ вполне может обслуживать конструкцию в одиночку, — я пожала плечами. — Но Инженерии нужна станция, так что по соглашению инженер всегда есть. И замена деталей — его работа. Не потому что ВИКТ не может. А потому что… Пожалуй, не сейчас об этом.

— Почему? — он даже обернулся ко мне.

— Рано тебе пока, — усмехнулась я. — Такие вещи надо постепенно узнавать. А то повредится ещё нежная твоя психика, и что мне делать тогда?

— У меня не нежная психика, — обижено фыркнул инженер и вернулся к прикручиванию крепления.

Я не ответила. Двупланета действительно была прекрасна во многих отношениях, но и на ней хватало нюансов. Разумеется, психику Франкенштейна назвать нежной было нельзя ни при каком раскладе, однако ему так понравилась Инженерия, что мне просто не хотелось портить ему этот образ. По крайней мере, так вот сразу. Хотя вряд ли он питал иллюзии на тему политики родной планеты Зигфрида, сомнительно, чтобы он представлял, насколько там всё… интересно.

Закончил он довольно быстро, и мы переместились к третьей точке. Она находилась там, где уже ощущалась гравитация планеты. Должна была ощущаться по удалённости от поверхности Магерии — мы были всего метров на сто выше, чем летали птицы, хотя драконы на эту высоту время от времени забирались. Драконы на Магерии редкостью не были и являлись частью эко-системы. Некоторых приручали, другие оставались дикими, но стихийными бедствиями не были ни те, ни другие. Размером они были раза в полтора больше тигра, только с крыльями и чешуёй. Некоторые плевались огнём, некоторые паром, некоторые холодом, некоторые вообще ничем не плевались. Драконы были всеядными, но на людей и домашний скот не нападали, а вот овощи и фрукты иногда тырили. Полноценно разумными существами назвать их было нельзя, но интеллект их был как у воронов — они могли научиться говорить и понимать речь. Хотя тех, кто заводил подобных питомцев, было всё же немного.

В том месте, как и показала камера, погнулась балка. Возможно, что как раз-таки дракон в неё и впечатался. Если так, я понадеялась, что с ящером всё хорошо, но отметила себе связаться с Магерией и поделиться предположением. Если какая-то зверюга поранилась, маги найдут её и подлечат. Если не убилась, конечно. Тогда её тушу ждёт более интересная участь.

— Разогнуть? — спросила я, заглядывая через плечо Зигфрида.

— Я сам, — отозвался он. — Ничего серьёзного здесь нет.

— Как знаешь, — я пожала плечами.

Рычажный распрямитель я перенесла со станции, и пока Зигфрид возился с ним, таращилась вниз — на родную планету, где не могла жить. Под нами находился древний город Ошер. Если на Инженерии мост упирался в северный полюс, то на Магерии — в южный, почти в центр небольшого континента, вечно покрытого льдом. В самом Ошере, впрочем, магией был наведён субтропический климат, так что люди там жили вполне комфортно, если не считать того факта, что у них всегда был день: ось вращения Двупланеты проходила через мост и была перпендикулярна лучам солнца. Ошер скрылся от меня полупрозрачным облаком, когда я услышала негромкий «кхрак». С таким звуком распрямитель ломал балки. Я вздохнула и обернулась.

— Тебе новую балку дать или эту починить? — спросила я, склонив голову набок.

— Что ты имеешь в виду? — Зигфрид повернул ко мне стекло шлема.

— По протоколу ты должен полностью заменить балку на новую, — кисло улыбнулась я. — Это займёт по меньшей мере часа три. Если болты не прикипели. Но я могу просто пальцами щёлкнуть и починить эту.

— А отчитаться мы потом не должны? — озадаченно спросил инженер.

— За чего? — скривилась я. — Магию мне так и так использовать, а Инженерия ни инструментов, ни расходников не поставляет. Так что отчитываться тут не за что. ВИКТ на каждый свой чих бумажку вашему руководству писать не должен. Как, впрочем, и кому бы то ни было ещё.

— Тогда почини эту, — вздохнул Зигфрид. — Для первого раза мне, пожалуй, достаточно.

Я кивнула и махнула рукой. Балка срослась и выглядела, как новенькая. Будто её никто никогда и не гнул. Я протянула руку инженеру и, едва он сжал мою ладонь, перенесла нас на площадку перед лифтом на станцию. И пока Зигфрид проходил все положенные в шлюзе процедуры — чистка скафандра и восстановление среды, я успела вернуть халат на своё место. Дожидаться его я не стала, а направилась в гостиную. Хотя называть так эту комнату было довольно странно, ведь по факту на станции почти не бывало гостей. Разве что кто-то заглянет раз в пятилетку, да и то, как правило, по делу. Положив руку на шар, я отправила сообщение для группы защитников природы Магерии о том, что близ Ошера может быть раненый дракон. Мне быстро ответили, что информацию получили и уже принимают меры.

Доставка продуктов началась как раз тогда, когда в гостиную вошёл Зигфрид в своих трениках. Он сел за стол и уставился на меня, хмуро сведя брови. А я обратила своё внимание на то, чем заполнялась кладовая. На Магерии стоял сезон фруктов, так что их в доставке было выше башки. Хорошо, что кладовка все продукты помещала в стазис, и они не портились, иначе добрая половина бы пропала.

— …раздражает, — заметил Зигфрид.

— Извини, что? — я сфокусировалась на нём. — Идёт доставка продуктов, я немного отвлеклась.

— Отсутствие магических способностей, — отозвался он. — Я уже к этому попривык, так что это раздражает. Ещё и ты… Ясно, почему на Инженерии так не любят магов. Не очень-то приятно, когда у твоих соседей огромное превосходство.

— У вас свои проблемы, у нас свои, — поморщилась я. — Не надо равнять всех магов по ВИКТ. И не надо думать, что все на Магерии живут свою беззаботную жизнь. Это не так.

— Допустим, — инженер поджал губы. — Но ты-то ВИКТ.

— И ты считаешь, что Орина выиграла в эту жизнь? — я криво усмехнулась.

— А разве нет? — он нахмурился.

— Повторю — у вас свои проблемы, у нас свои, — я отвернулась к стене, где висели экраны. — О, хочешь кое-что покажу?

— Свои проблемы? — отозвался Зигфрид.

— Мои проблемы — это мои проблемы, они тебя трогать не должны, — криво усмехнулась я. — Нет. В это время здесь условный восход. Смотри.

Я взмахнула рукой, и экраны расползлись в стороны, как шторки, а сама стена стала прозрачной. Там, за ней, сияла бездна космоса. Стена имитировала магическое зрение, фильтруя отсвет планет и позволяя смотреть на звёзды как бы из полной темноты. Космос вовсе не был чернильной тьмой — напротив, источников света там было без счёта. Зрелище это завораживало, сколько на него ни смотри. Планетарная система, к которой относилась Двупланета, находилась несколько ближе к краю галактики, чем к её центру, и сейчас через стену открывался вид в сторону конца рукава спирали. А за почти плотной светящей полосой сияли ещё тысячи и тысячи звёзд. Через пару минут станция начала поворачиваться этим боком к самой близкой к Двупланете звезде — её солнцу. Его свет заграждал собой остальные светила, и это действительно было похоже на рассвет. Несколько своеобразный, правда.

— Это потрясающе… — тихо произнёс Зигфрид.

— Сюда стремится попасть очень много астрономов, — улыбнулась я. — Вряд ли можно найти лучшее место наблюдения за звёздами.

— Но ВИКТ предпочитают других специалистов, — насмешливо заметил он.

— Мне, как и моим предшественникам, в общем-то всё равно, — кисло отозвалась я. — Меня больше волнует, как не попасть на человека, с которым я целый год буду цапаться. А на звёзды он смотрит или грибы разводит — мне без разницы. Но как-то так сложилось, что самые вменяемые — это конструкторы.

— Это критерий? — нахмурился инженер.

— Нет, это факт, — фыркнула я. — Иди разбери вещи. Не будут же они у тебя в сумке весь год лежать. А через пару часов приходи обедать.

— Обедать? — Зигфрид помрачнел.

— Если хочешь, я, конечно, могу сделать для тебя пищепасту, — я пожала плечами, а его перекосило. — Но я планировала предложить нормальную еду.

— Пищепаста — это нормальная еда, — обиженно заметил инженер.

— Так тебе её приготовить? — я сложила руки на груди и склонила голову набок.

— Нет, — он отвёл глаза. — Что угодно, только не её.

— Как скажешь, — я усмехнулась. А с языка едва не сорвалось «а что? Нормальная же еда». — Иди давай.

Зигфрид ушёл к себе, а я, ещё немного посозерцав космос, снова сделала стену непрозрачной, оставив небольшое оконце ради солнечного света. Хотя здесь оно было практически постоянно, если попеременно делать прозрачными стены, мне его не хватало. Я-Орина выросла на Кольце — материке, который почти полностью опоясывал Магерию по экватору. Там всегда было тепло и солнечно, а здесь светило не было добрым другом — скорее, жестокой лампочкой. Я бегло осмотрела экраны, убеждаясь, что ничего необычного камеры не видят, а потом внезапно поступила ещё одна доставка — на этот раз с Инженерии. Это были несколько коробок электроники, которую мне нужно переделать под пользователей с Магерии. И я пошла в мастерскую, чтобы хоть взглянуть, что мне на этот раз прислали.

Инженерия местами была весьма ушлой. Если Магерия заказывала какую-либо технику, присылали вышедший из строя хлам. Не забесплатно и не на утилизацию, надо заметить, а в уплату за продукцию. Что-то спасти было уже совсем нельзя, и ВИКТ просто разбирал это на ингредиенты, но большинство просто требовало определённого ремонта. Такого, который инженеры могли сделать и сами. Но им, видимо, проще было купить себе новое устройство, чем потратить пару часов на ремонт старого. Обнаружив коробки, я решила сначала перебрать их и отсортировать совсем мусор от ещё не совсем. В этот раз партия особенно плохой — даже выбраковывая совсем перебитые устройства, которые как будто бегемот прожевал, я всё равно отправила на разборку почти половину. Это было очень много.

Закончила я минут за пять до того времени, к которому звала Зигфрида обедать. Надо было придумать, чем бы его таким вкусным покормить, а у меня на эту тему в голове ветер гулял. Уже открывая дверь в кухню, я подумала, что Зигфрид, скорее всего, не-пищепасту в своей жизни ел раза два-три, так что предпочтений у него просто не могло сформироваться. Хотя Франкенштейн, конечно, другое дело. И я решила подать блюда тех мест, где выросла Орина. Дом её семьи стоял в предгорье и довольно узком месте — между морями там было всего около ста километров. Так что разнообразие там было фантастическое. Разве что рис там почти не рос.

Я махнула рукой в сторону кладовки, и через пару минут обед уже был на столе: острый суп с лапшой, маслинами и лимоном на первое, остро-сладкая картошка и стейк на второе, фруктовый салат на десерт. И чай. Сбор с листьями малины и чёрной смородины. Запах от еды стоял такой, что можно было слюнями захлебнуться, так что не прошло и пяти минут, как в кухне материализовался Зигфрид. Однако сесть за стол он сразу не решился, застыв у стула.

— Я правда могу это есть? — спросил он, внимательно глядя на суп.

— Рот есть, ложка есть, — я пожала плечами. — Что ещё надо?

— Я… — он облизал губы, не сводя глаз с еды. — Я такое ел, только когда в Академию поступил — родители поздравили. Отец полгода откладывал.

— Я говорила — здесь никто пищепасту не ест, — я нахмурилась. — Приходится тратить время на нормальную трапезу. Садись давай, пока не остыло.

За едой у меня сложилось впечатление, что Зигфрид ел клей. Потому что еда запечатала его рот намертво, и он не изверг ни единого слова до тех пор, пока не допил последнюю каплю чая. После этого он откинулся на спинку стула и пару минут с блаженным видом созерцал потолок. Причём ел он очень быстро — когда он закончил, я едва успела осилить половину второго. Лицо инженера цвело довольной улыбкой, а мысли, судя по совершенно отсутствующему виду, были где-то за пределами это вселенной. Я махнула рукой, и его чашка снова наполнилась, а рядом с ней возникла корзинка жареных пирожков с щавелем. Он умял их все.

— За что нас кормят пищепастой? — наконец выдал он. — Это же… Как же это восхитительно…

— Не за что, а почему, — отозвалась я. — У вас культ экономии времени. На всём — на еде, сне, отдыхе, хобби. Если они у вас вообще есть.

— Сон и отдых у нас нормированы, — нахмурился Зигфрид. — Наши учёные доказали, что оптимально спать пять с половиной часов.

— Да ладно? — я скептически скривилась. — И ты столько спишь и всегда чувствуешь себя бодрым и отдохнувшим?

— Нет, но это же нормально, — инженер пожал плечами.

— Вообще-то нет, — я помотала головой.

— А вы, то есть, просто спите, пока не проснётесь? — не поверил Зигфрид.

— В общем — да, — я усмехнулась. — У магов разная потребность во сне. Манипуляторы спят по три-пять часов, и для них это норма, потому что они восстанавливаются от энергии Магерии. А Источники могут обходиться несколько дней вообще без сна, но если потратят много сил, проспят сутки-другие. Сон нужен, чтобы восстановить силы. И даже при прочих равных разным людям требуется разное время для этого. Ясно, что если целый день будешь сидеть на берегу моря и считать чаек, много времени тебе не потребуется. Но если ты весь день работал, тем более головой, пять с половиной часов — это очень мало. Вашим учёным виднее, конечно, но как по мне — это не норма.

— Тебе легко рассуждать, — скривился инженер. — На Магерии никто особо и не работает, вот и может отдыхать, сколько захочет.

— Ну, во-первых, на Магерии работают все, начиная с четырнадцати лет, — теперь скривилась я. — Просто у нас принято учитывать тот факт, что люди разные. А во-вторых, напомни-ка мне, сколько средняя продолжительность жизни на Инженерии?

— Восемьдесят лет, — отозвался он.

— Против магерийских ста двадцати, — хмыкнула я. — И дело вовсе не в магии, как таковой — если бы мы жили так же, как вы, разница, конечно, всё равно была бы, но не в полтора раза совсем, а лет на пять-семь. Так что давай не будем спорить на эту тему. Хочешь ещё что-нибудь?

— М… — протянул Зигфрид и окинул взглядом стол. — А можно рогаликов, как с утра?

— Без проблем, — я улыбнулась и сотворила выпечку. — У тебя же вечер уже по внутренним часам? Спать пойдёшь?

— Нет пока — я бы поработал ещё, — ответить он ответил, но внимание его было сосредоточено на рогаликах.

— Трудоголизм — зло, — криво улыбнулась я.

1) Ток — жёсткий женский головной убор без полей, как правило, украшенный декоративными элементами

Вернуться к тексту

В кладовке я нашла ящик вина. К его крышке была пришпилена записка: «Дорогая, это вино, которое мы делали вместе до твоего отъезда. Надеемся, оно хоть на пару минут вернёт тебе ощущения дома. Любим и скучаем, мама, папа и братья». Это было трогательно, и я аккуратно свернула записку и спрятала её в карман. А ящик тут же вскрыла. Там прятались двадцать бутылок разного вина. Я вытащила сливовое и направилась с ним в гостиную. Можно было сесть за стол, но я подумала, что его займёт Зигфрид со своей работой, так что повисла в воздухе, скрестив ноги. Бутылка тоже повисла, а бокал по моему желанию соткался в руке. Наполнив его вином, я сделала глоток. Его аромат и правда на мгновение погрузил меня в ощущение, будто я среди фруктового сада.

— Что ты делаешь? — раздался голос Зигфрида, и моя иллюзия разбилась.

— Левитирую, пью вино, предаюсь воспоминаниям и слежу за космосом, — повернувшись к нему, улыбнулась я. Очки снова были у него на носу. — А что?

— Тебе заняться нечем? — недовольно буркнул он, подходя к столу, на который положил небольшой шестигранник.

— Есть, — хмыкнула я. — И я этим и занимаюсь, — я перетекла в положение лёжа на животе, продолжая висеть в воздухе. — Или ты имеешь в виду что-то больше похожее на работу?

— Да, — инженер нахмурился. — Ты просто тратишь время на…

— На подарок от родителей, — я сделала ещё глоток. — Хочешь?

— На Инженерии культ трезвости, — поморщился он. — Я никогда не пил вина, — наткнувшись на мой скептический взгляд, инженер поправился: — Зигфрид никогда не пил.

— Культ трезвости? — переспросила я и рассмеялась. — Очень интересно.

— В каком смысле? — Зигфрид нахмурился. — Алкоголь вызывает помутнение рассудка и гибель клеток мозга. Разум — самое ценное, что у нас есть. В моём окружении никто никогда не пил.

— Что ж… — я подлила себе вина и отхлебнула. — Я родилась и выросла в семье Шарияр. У нас дом на Кольце и огромные виноградники и фруктовые сады. Шарияр — марка вин и коньяков, мы производим ежегодно двенадцать миллионов литров виноградного вина, двадцать — фруктового и восемь — коньяков. На Инженерию уходит половина нашего вина и три четверти коньяка. А общий объём алкогольной продукции, идущий с Магерии на Инженерию, считая пиво и крепкие напитки, колеблется от трёх до четырёх триллионов литров в год. Кто это всё пьёт, если у вас, как ты говоришь, культ трезвости?

— Может, это всё используется как-то иначе? — озадаченно свёл брови инженер.

— Типа как? — хохотнула я. — Спирты для технического использования Инженерия заказывает отдельно. Это проще и эффективнее, ведь для выделения спиртов требуются специальные устройства — затраты времени и сил.

— Но… Я даже никогда не видел вин в продаже, — отозвался Зигфрид.

— Что-то мне подсказывает, что оно оседает там же, где и деньги за нормальные продукты, — хмыкнула я. — Это у тебя квантовый носитель? — я кивнула на шестигранник.

— Да, там мои чертежи, — он кивнул. — Я хотел поработать с ними. Как мне использовать этот твой шар?

— Там в подставке маленький ящичек — положи туда, — я указала ладонью на шар.

Зигфрид кивнул и последовал моим указаниям. Внутри шара заклубился слабо светившийся туман. Через несколько секунд над столом начали возникать полупрозрачные плоские изображения с чертежами и спецификациями, а затем над всем этим сформировалась такая же полупрозрачная модель в объёме. На столе возник слегка подсвеченный прямоугольник, а рядом с ним — заострённая белая палочка. Инженер пробежался взглядом по изображениям и сел перед столом. Взяв палочку, он потыкал прямоугольник, но ничего не произошло.

— Ткни ей сначала в чертёж, с которым хочешь работать, — заметила я. — Правки можно вносить и через панель на столе, и прямо по изображению.

— Удобно… — протянул Зигфрид.

— Я же говорила тебе, что это отличная штука, — хмыкнула я и хлебнула ещё вина.

Вино меня почти не пьянило. Магия Источников перестраивала метаболизм таким образом, что перерабатывала всё, что попадает в организм, в энергию. В принципе, я могла бы и камней поесть — они бы тоже переработались. Только были невкусными. Так что для того, чтобы опьянеть, мне нужно было выпить буквально очень много. Я таращилась пустым взглядом на экраны с изображениями с камер, чтобы вовремя среагировать на любую ситуацию. Но ситуаций никаких не происходило. Занятие это хоть требовало внимания, увлекательным вовсе не было. И почему-то в присутствии Зигфрида иллюзии погружения в родные сады не случалось.

Зигфрид сосредоточено работал. Мне было скучно, так что я переключила внимание на него. Видно было, что он устал, но явно хотел сделать ещё хоть немного. А потом ещё немного и ещё чуть-чуть. Короче, от чертежей его было не оторвать. Он в очередной раз потёр переносицу и нахмурился, как будто что-то у него не сходилось. Потом лицо его просветлело, и он принялся быстро что-то перечерчивать. Я обратила внимание на чертежи. Вообще, я совершенно не разбиралась в строительстве космических кораблей, но не сказала бы, что это могло мне помешать.

— Орина, — позвал Зигфрид. — Перестань на меня так таращиться. Ты отвлекаешь.

— Это не входило в мои планы, — отозвалась я спустилась на пол. — На какой стадии готовности твои чертежи?

— Кажется, я закончил, — отозвался он. — Но я не уверен…

— Хочешь, соберу модель? — я склонила голову набок.

— А ты разбираешься в теме? — Зигфрид поднял на меня глаза.

— Нет, — беспечно отозвалась я. — Но это не имеет значения. Видишь ли, я мгновенно усваиваю информацию. Правда, надолго она не задерживается… Однако, изучив твои чертежи, я могу собрать и модель, и сам глайдер.

— Но это же время займёт, — отозвался инженер. — Если думаешь этим заняться, я тогда спать пойду. А завтра, или через пару дней, когда во всём разберёшься, тогда и посмотрим на модель…

— Я уже, — прервала его я и пошевелила пальцами.

Магия не просто обходила законы физики — она позволяла создавать материальные объекты из энергии и наоборот. Иными словами, законы сохранения магия обходила на раз-два. Хотя менять объекты было проще, чем создавать их с нуля, и если сила мага была скромной, обращение энергии в материю едва давалось ему, но по сути это мало что меняло. Чертежи Зигфрида были детальными и подробными, так что сделать по ним модель было несложно. Можно сотворить что угодно, если следовать инструкции. Так что через пару минут на столе стоял глайдер размером с кошку.

— Как я поняла, ты заложил стандартную систему управления, да? — привлекла я внимание Зигфрида, который практически завис, глядя на модель.

— Ага… — кивнул он, бросив на меня короткий взгляд.

— Понятно… — протянула я.

Конечно, можно было поднять модель магией и помотать по комнате, но тогда это определённо не было бы испытанием, ради которого стоило собирать её. Так что надо было делать к модели пилота. В обычных условиях эта задачка была бы крайне трудновыполнимой. Но магией можно было сделать голема. А в голема можно было зашить любую программу — хоть ямы копать, хоть звездолёт пилотировать. Сложная деятельность, впрочем, давалась им только в тепличных условиях — големы не умели думать, так что были способны только действовать в соответствии со своей программой. И если она не имела способа решения нестандартной задачи, то и голем решить её не мог. Но так и нам надо было, чтобы модель просто облетела комнату по кругу и села на место. Так что проблем возникнуть не должно было.

Голем отдал Зигфриду честь и прошествовал к модели, куда вполне ловко забрался. Усевшись в миниатюрное кресло, голем принялся нажимать какие-то кнопочки и щелкать рычажками. Двигатель глайдера запустился, и машина плавно поднялась в воздух. Зигфрид дёрнулся и вопросительно уставился на меня.

— Это функциональная модель, а не бутафория, — изрекла я. — Сделает круг по комнате и сядет.

— Но… Как? — выдохнул инженер.

— Ты что, методичку по общению с ВИКТ не читал? — я изогнула бровь. — Там же вроде сказано, что я могу практически всё за очень небольшим исключением.

— Но я думал… — он покачал головой. — Не предполагал, что ты будешь помогать в работе.

— А зачем тогда вообще отправлять инженера сюда? — я озадаченно изогнула бровь и сама сразу же ответила: — Чтобы иметь доступ к возможностям ВИКТ. Впрочем, с такой магией, как здесь, мы раньше не сталкивались. Она практически безусловна.

Глайдер, как и было запланировано, сделал круг по комнате и сел. Люк распахнулся, и голем выбрался на стол. Он снова отдал честь Зигфриду, а затем заговорил:

— Управление глайдером соответствует учебным параметрам. Скоростные режимы соответствуют стандартам программы. Температура в кабине за время полёта поднялась на шестнадцать градусов. В модели в масштабе перегрев двигателя должен произойти через семьдесят две минуты полёта.

— У тебя не предусмотрены системы охлаждения? — уточнила я. Что их там нет, я заметила, ещё когда собирала модель.

— Я не думал, что они потребуются, — признал Зигфрид. — Ведь он должен функционировать в космосе, а там холодно.

— Как будто это гарантия от перегрева, — нахмурилась я.

— Тогда мне нужно переработать полностью отсек двигателя, — мрачно заметил инженер.

— Это большой объём работы, — заметила я. — Если сядешь сейчас, точно засидишься.

— Да, но у меня не так много времени, чтобы тратить его на что-то кроме проекта, — он вздохнул.

— Не сегодня, — отрезала я. — Ты устал. А твоя модель показала неплохой предварительный результат. Так что давай-ка передохни.

— Сон как рукой сняло, — инженер поджал губы.

— У меня ещё полно вина, — без задней мысли предложила я. — Точно не хочешь?

— А давай, — внезапно согласился Зигфрид. Хотя, как мне показалось, в большей степени Франкенштейн.

Я махнула рукой, и из кухни к нам приплыла бутылка вишнёвого вина. Рядом с моим бокалом возник ещё один такой же, и я разлила по ним остатки сливового. Зигфрид взял бокал в руку и пригубил. С фруктовыми винами есть такой маленький нюанс — на вкус они как компот. Пьются очень легко и совершенно незаметно. Алкоголем от них абсолютно не пахнет. А вот эффект опьянения возникает резко и внезапно. Вот сидел совершенно трезвый человек, а вот уже лежит совершенно пьяный. Никак эту грань между этими состояниями не поймать. Зигфрид был совершенно здоров — я это знала, потому что читала его медкарту. Единственной его проблемой по части здоровья было зрение. Оно не было плохим — совсем небольшая близорукость. Но без очков его глаза быстро уставали, и ему становилось трудно сфокусироваться, поэтому он носил их почти постоянно. ВИКТ могла решить эту проблему, но только если бы он попросил. Я надеялась, что ему хватит соображения сделать это, но сама намекнуть не могла.

— За твой глайдер, — я приподняла бокал, и он ответил мне таким же жестом, а потом мы оба сделали по глотку.

— Вкусно, — заметил Зигфрид. — Это точно вино?

— Точно, — я улыбнулась. — Фруктовые вина такие.

Инженер осел на диван и запрокинул голову, прижав ко лбу тыльную сторону ладони свободной руки. Я снова улеглась на воздух, внимательно его рассматривая. Не могло же его развезти с одного глотка? Или могло? С минуту он просто молчал, прикрыв глаза, а потом перевёл взгляд на меня.

— Мне сложно, — наконец произнёс Франкенштейн. Не знаю как, но я поняла, что это именно он. — Даже в первый раз соединяться с новой личностью было легче. А тут… Я знаю, что внутри Орины ты, а ты мой друг, но для Зигфрида ВИКТ… На Инженерии ненавидят магов. И мне сложно бороться с этим.

— Неприятненько, — я скривилась.

— Сейчас, когда ты сделала модель, чувства были совершенно противоречивыми, — он глубоко вздохнул. — С одной стороны восторг от того, что я придумал нечто удивительное, а с другой — такая злость из-за того, что ты просто махнула рукой и создала её… Очень хотелось что-то едкое сказать — еле сдержался.

— Твой предшественник не сдерживался, — я пожала плечами и отхлебнула. — В принципе, меня это не удивляет.

— А ты знаешь, почему на Инженерии ненавидят магов? — Зигфрид сделал глоток, а я вопросительно на него уставилась. — Потому что вам всё даётся без труда. Сидите себе в удобных креслах и руками машете, а всё вокруг само делается так, как вам хочется.

— Ты так думаешь? — чуть сощурилась я.

— Все на Инженерии так думают, — он отвёл взгляд.

— И конкретно ты — тоже? — я глубоко вздохнула.

— Я здесь день, — инженер снова посмотрел на меня. — И за день ты несколько раз взмахнула руками, чтобы сделать что-то нужное. Минимум усилий. Ты хоть представляешь, сколько нужно работы, чтобы сделать всё это без магии?

— Откуда бы мне? — меня перекосило скепсисом.

— Разумеется, — Зигфрид допил вино из бокала и снова поднял глаза к потолку. — На Инженерии полное образование обязательно. Ежегодная профориентация, куча дополнительных и вспомогательных курсов, двадцать лет обучения, чтобы потом всю жизнь заниматься наукой и проектированием. А те, кому уж совсем мозгов не досталось, идут в армию, где служат до пятидесяти лет без шансов попасть даже в офицерский состав. Возможности для научной и проектной деятельности огромные, но куда нам до ваших мощностей? Телепортация, управление климатом, левитация, созидание — мы на такое просто не способны.

— Ты сейчас жалуешься на Инженерию или гордишься ей? — я нахмурилась. — Я не понимаю, как реагировать.

— Я хочу сказать, что мы всего добиваемся своими усилиями и своим умом, — он снова посмотрел на меня. — Мы стараемся сделать свою жизнь лучше и удобнее. А вам достаточно просто захотеть — и ваша жизнь идеальна.

— А, ясно… — вообще не ясно. — Что ж, ну… Вы большие молодцы. Ваша работа достойна самой высокой оценки.

— Ты не собираешься оправдываться? — Зигфрид недовольно поджал губы.

— А зачем? — я открыла бутылку вишнёвого вина и наполнила бокалы. Хотя где-то на периферии разума трепетала мысль о том, что спаивать его не следовало. — Чего я этим добьюсь? Того, что мы будем орать друг на друга до хрипа, пытаясь отстоять каждый свою правоту? Мне не упёрлось.

— Но ты согласна с тем, что магам всё даётся по щелчку пальцев безо всяких усилий? — он пристально на меня посмотрел.

— Нет, — криво усмехнулась я. — И мне не нравится этот разговор.

— Если мы не проговорим этот разговор, я не перестану бесконтрольно злиться на пустом месте, — фыркнул Зигфрид.

— Ты будешь бесконтрольно злиться вне зависимости от того, проговорим мы или нет, — я поморщилась. — За один нетрезвый разговор такие вещи не решаются.

— А за ноль тем более, — он нахмурился, а потом отпил вина. — Это тоже приятное.

— Из него особенно хорошо выходят тёплые напитки, — улыбнулась я. — Хорошо. Говори, раз тебе так этого хочется.

— Ты сказала, что у вас есть свои проблемы, — Зигфрид вскинул подбородок и как будто посмотрел на меня сверху вниз. — Какие вообще могут быть проблемы у всемогущей ВИКТ?

— Вообще никаких вариантов? — криво усмехнулась я. — Смотри. Я проведу здесь всю свою жизнь. Я не могу жить на родной планете. И на Инженерии тоже не могу. Любой инженер — а их до моей смерти побывает здесь около сотни — будет меня ненавидеть. Кто-то более открыто, кто-то менее. По крайней мере, начнут все именно с этого. У меня никогда не будет ни семьи, ни друзей, ведь вам запрещено поддерживать связь с ВИКТ после завершения контракта. Да, магия позволяет мне переместиться куда угодно. Проблема только в том, что туда, куда мне угодно, мне перемещаться нельзя. А так — ты, разумеется, прав. Какие у меня могут быть проблемы.

— Но ты ведь можешь изучать фантастические объёмы данных в кратчайшие сроки, — он сощурился. — Ты могла бы развлекать себя пребыванием в aranea. Даже найти там тех, кто был бы близок тебе.

— Фантастические объёмы данных… — протянула я и отпила вина. — Да, я могу очень быстро разобраться в любом вопросе. Но как только эти знания перестают быть мне нужны, они из моей памяти исчезают. Своеобразная система защит от перегрузок. Ведь большая часть ресурса мозга мага предназначена для взаимодействия с магической энергией.

— Но я ведь прав в том, что на Магерии ведут беззаботный образ жизни, — Зигфрид склонил голову набок.

— Я говорила тебе — не надо равнять всех магов по ВИКТ, — я вздохнула. — Способности к магии у всех разные. Да, есть вещи, которые нам делать в разы проще благодаря магии. Но если у вас учёба длится двадцать лет, то у нас только базовое познание — тридцать. И после этого процесс не прекращается до самой смерти. Чтобы использовать магию, недостаточно просто хотеть чего-то и махать руками. Для меня — для ВИКТ — управление магической энергией так же естественно, как дышать. Но подавляющему большинству магов требуется контролировать её осознанно. Источникам это немного попроще, ведь магия в них самих, а вот Манипуляторы вообще никогда не могут полностью расслабиться… Ах да, работы на Магерии всегда хватает, и хотя многое мы делаем магией, там предостаточно вещей, которые удобнее и проще делать руками. Так что никто там балду не пинает. Просто… У нас нет гонки с жизнью ради бесконечной работы. Мы восхищаемся инженерами, но жить как вы не хотим.

— Что? — он озадаченно нахмурился.

— Что — что? — переспросила я.

— Нам говорили, что маги презирают инженеров, ставят себя на ступень выше, — изрёк Зигфрид, уставившись в свой бокал.

— Мы разные, — я вздохнула и махом опустошила бокал, тут же снова его наполнив. — Вы делаете удивительные вещи. Это заслуживает уважения. И давай честно: ты бы хотел отказаться от Инженерии и стать фермером на Магерии? Уточню сразу, что лет через пять-семь ты вполне мог бы обрести способности Манипулятора.

— Нет, — инженер криво усмехнулся. — Точно нет. Для меня Инженерия — это рай. Но давай не будем забывать, что там множество людей обладают куда меньшими интеллектуальными способностями.

— И тем не менее, переезжать на Магерию они не стремятся, — хмыкнула я.

— А что в этом странного? — Зигфрид нахмурился. — На Инженерии считают, что маги смотрят на нас свысока. Кто-то, может, и хотел бы переехать, но уверен, что там к нему будут относиться как к мусору. Человеку второго сорта.

— Люди не яйца — мы на сорта их не делим, — фыркнула я. — А ты никогда не задумывался, почему контракт инженера моста предполагает обязательную работу на Инженерии в течении пяти лет и запрет на общение с ВИКТ по его завершению?

— Нет, — он мотнул головой. — Я думал, это формальный пункт.

— Тогда почему бы тебе не взглянуть на статистику?

Я махнула рукой в сторону шара, и к Зигфриду подплыл огромный полупрозрачный экран с таблицей. Это был перечень инженеров, работавших на мосту, за последние три сотни лет. Напротив каждого имени можно было найти краткую информацию о его обладателе, период работы на мосту и дальнейшую деятельность. А дальше примерно у двух третей имён можно было найти отметку «эмигрировал на Магерию». Зигфрид внимательно просматривал строчку за строчкой и всё больше хмурился. И совсем уж лицо его помрачнело, когда он подобрался к концу списка. Так совпало, что со времени изобретения пищепасты количество переселенцев возросло.

— Это не может быть правдой, — мрачно заметил Зигфрид. — На станцию попадают лучшие. Те, кто смог пройти сложный экзамен. Те, в ком есть научная жила. Они не могли просто так бросить возможности Инженерии. Тем более, ради еды.

— На Магерии наукой тоже занимаются, только не пытаются при этом себя работой в гроб вогнать, — я вздохнула. — Но это официальный документ. Статистика из вашей системы учёта населения.

— Я не верю, — он покачал головой. — Не может быть, чтобы самые светлые умы Инженерии желали становиться фермерами. Твои предшественники, ВИКТ, околдовывали их.

— Зачем? — скептически поинтересовалась я.

— Чтобы… чтобы получить наших лучших инженеров и ослабить Инженерию! — нашёл ответ Зигфрид.

— Ну, если ваше руководство имеет эту статистику и боится утечки мозгов, не проще было бы свернуть программу совместного обслуживания моста? — я склонила голову набок.

— Тогда мы бы лишились возможностей станции, — недовольно буркнул он.

— Почему тогда нельзя заменить привилегию для лучших на повинность? — сощурилась я.

— Я не понимаю, — признался Зигфрид.

— Для начала, если бы мы хотели кого-то из Инженерии околдовать, начали бы с руководства, — я допила своё вино и снова наполнила бокал. Зигфрид, как я заметила, осилил только половину. — Мы бы поменяли мышление и отношение к Магерии, внедрили бы мысль об уважении соседей и благодарности. Но мы этого не делаем. Потому что относимся к Инженерии и её обитателям с уважением, даже если нам это выходит боком.

— Логично… — протянул инженер и залпом допил вино.

Он снова запрокинул голову, вперив взгляд куда-то в потолок. Я молчала, думая, наливать ему ещё или уже хватит. Затем Зигфрид махнул пустым бокалом в сторону бутылки, чем разрешил мои сомнения в пользу того, чтобы всё-таки налить. Снова приложившись к вину, он перевёл слегка помутившийся взгляд на меня и некоторое время продолжал молчать.

— Ты знаешь, а я ведь едва в армию не загремел, — наконец произнёс он уже слегка заплетающимся языком. — Я сначала поступал в академию информационных технологий — мой тест на профориентацию дал сбой и направил туда. Со скрипом я всё же прошёл, но учёба была сущим мучением. А в конце первого семестра снова был тест, и он показал совершенно другой результат. У меня был выбор… Органическая химия, генная инженения или космическое кораблестроение. Я выбрал последнее.

— Ты большой молодец, — улыбнулась я. — Справился даже с тем, что тебе не подходило.

— А… — отмахнулся Зигфрид и выпил на этот раз сразу полбокала. — Я тогда возненавидел магов. Преподаватели в академии часто говорили мне, что любому магу, даже ребёнку, выполнить задание ничего не стоит, а я едва справляюсь. Обидно было.

— Фантастическая дурь, — фыркнула я.

— Если так подумать… — инженер снова посмотрел на меня и неожиданно икнул. — У нас вообще мотивация во многом построена на том, что маг то же самое сделает на раз-два… Как же бесит…

— Ты же понимаешь, что всё немного совсем не так? — осторожно уточнила я.

— Головой — да, — Зигфрид осушил бокал и кивнул. И это его движение явно говорило о том, что грань между «пил компот» и «надрался вдрызг» им пройдена. — Но от обиды отделаться не могу…

— Давай-ка отведём тебя в комнату, — я опустилась на пол и подошла. — Ты очень устал, и тебе нужно отдохнуть.

Инженер кивнул, уронив голову на грудь. Я подошла ближе и заглянула ему в лицо — глаза его оказались закрыты. Так, этому столику больше не наливаем — Зигфрид оказался совершенно неустойчив к алкоголю. Я аккуратно достала бокал из его пальцев, а потом бережно подняла в воздух магией и понесла в его комнату. Уложив его, я укрыла его одеялом и собралась уже уходить, когда он повернулся набок и схватил меня за руку. «Мама…» — пробормотал Зигфрид, сжимая моё запястье. Я вздохнула, села на край кровати и погладила его по голове. Он улыбнулся и отпустил меня. Было ещё не особенно поздно, так что я решила разобрать полный хлам на составляющие. Всё равно это надо было сделать, так почему бы не сейчас.

Когда я встала, Зигфрид всё ещё был в своей комнате. Я не стала ему мешать и вламываться, а направилась в мастерскую. В чём-то он был прав — работа у меня была. Целая коробка работы. Заставив приплыть к себе из кухни чашку кофе, я принялась за смартфоны. Чтобы они работали на Магерии, мне нужно было заменить их батарейку на кристалл магической энергии, установить внутрь хрустальный шар, имевший для удобства форму кирпичика, замкнуть питание на новую батарею и исправить всё поломанное, если таковое было. Чаще всего — восстановить целостность экрана. Я успела сделать штук пять, когда из коридора донёсся звук шаркающих шагов.

— Доброе утро, — негромко произнесла я и обернулась.

Зигфрид привалился к дверному проёму и всем своим видом показывал, что нисколько оно не доброе. Он выглядел бледным и замученным, как будто несколько недель болел тяжёлой кишечной инфекцией. Понятно, этому столику больше не наливать — устойчивость к алкоголю у Зигфрида нулевая. Я махнула рукой в его сторону, снимая симптомы похмелья. Через пару секунд он подошёл уже куда более бодро.

— Доброе, — чуть хрипло поздоровался инженер. — Что ты делаешь?

— Работаю, — я пожала плечами. — Ты же сам вчера сетовал, что я маюсь дурью.

— А конкретнее? — уточнил Зигфрид.

— Я переделываю смартфоны под работу на Магерии, — я кивнула на коробку с ещё не разобранной электроникой. — Это поставка с Инженерии.

— Поставка? — переспросил он и достал первый попавшийся смартфон из коробки.

Он оказался буквально погнутым. Я перевела взгляд на его озадаченное лицо. Вернув смартфон в коробку, он взял другой — с разбитым экраном — и нахмурился сильнее. А потом начал просто рыться в коробке, мрачнея всё больше. Пару минут спустя он выпрямился и выдохнул, а затем повернулся ко мне.

— Это же мусор, — поморщившись, изрёк он.

— Не может быть, — нарочито наигранно отозвалась я.

— Очень даже может, — фыркнул инженер. — Что это за поставка такая, если во всей коробке ни одного целого смартфона? Я уверен, ни один из них даже не включится!

— Их всё равно надо переделывать, — я пожала плечами. — Менять процессор и батарейку. Так что, в общем-то, без разницы, насколько они целые.

— Раз так, почему не делать для вас сразу без батарейки и процессора? — он снова поднял смартфон из коробки и швырнул обратно.

— Думаю, это экономически нецелесообразно, — отозвалась я. — Нет смысла делать производственную линию на наши объёмы.

— А почему вы сами не делаете подобные устройства? — Зигфрид всё ещё хмурился, глядя в коробку.

— Потому что Инженерия не продаёт технологии, — я усмехнулась. — И потому что в этом нет смысла — нам надо-то совсем немного.

— И всё же… — он вздохнул. — Даже не имея технологий, вы, насколько я успел понять, вполне способны разобраться в любой технике и адаптировать под себя.

— Ну, я это и делаю, — я пожала плечами. — Смотри.

Я указала пальцем на коробку, и из неё в воздух поднялся тот самый погнутый телефон. По моему хотению он разлетелся на слои, каждый из которых выпрямился, а трещины из-за деформации стали затягиваться. Батарея улетела в отдельный контейнер, и её место заменил блестящий голубоватый кристалл такой же, как она, формы. Затем в свой контейнер улетел процессор, место которого занял хрустальный кирпичик. После этого слои схлопнулись обратно, и мне в руку опустился целый, выглядящий новеньким смартфон. Я протянула его Зигфриду.

— Держи, — я улыбнулась. — Я знаю, что свой телефон ты с собой не взял, так как здесь якобы не работает связь.

— Как он работает? — инженер покрутил смартфон в руках. — Как заряжается? Разъём вот только для наушников вижу.

— А он не заряжается, — я усмехнулась. — В смысле, его питает магический кристалл. Пока ты здесь, его будет питать моя магия. Если потом заберёшь на Инженерию, проработает около года.

— И я могу позвонить с него? — он нахмурился.

— Конечно, — я кивнула. — Иначе зачем он вообще нужен?

— А… Какой сетью он будет пользоваться? — Зигфрид всё ещё вертел смартфон в руках, рассматривая. — Телефон я действительно не взял, ведь наши сети здесь не работают. А те, что позволяют позвонить, очень дороги.

— Для связи он использует сеть Хрустальных шаров, — отозвалась я. — Тех, которые поддерживают защитный барьер Двупланеты.

— Каким образом? — он поднял на меня глаза.

— Что — каким образом? — не поняла я.

— Каким образом барьерная сеть шаров может передавать информацию? — уточнил инженер.

— Так те Хрустальные шары по сути ничем не отличаются от того, с которым ты вчера работал, — отозвалась я и встряхнула головой. — Предлагаю пойти завтракать. Если хочешь, можешь позвонить кому-нибудь, кого хотел бы услышать. А я всё приготовлю.

— Да мне, в общем-то… — протянул он, а затем глаза его округлились, и он резво направился к себе.

Техника на кухне выглядела так, как будто ей ни разу не пользовались. Или как будто её очень тщательно отмыли. Пользовались ей и правда очень редко — я так ещё ни разу ничего не трогала. Вообще, изначально оборудование это было установлено для инженеров. Типа ради раздельного питания, которое означенные инженеры сами должны были себе готовить. До изобретения пищепасты, как гласят легенды, они и вправду это делали, но теперь большинство инженеров просто не в курсе что здесь для чего. Я глубоко вздохнула и решила, что варить кофе будет кофемашина — чего она просто так стоит? А вот еду я готовила магией — так оно как-то надёжнее и быстрее. На столе после моих пассов появились яйца Бенедикт, подсушенные гренки, паштет и кислые джемы. Не в смысле прокисшие, а в смысле, которые и должны быть кислыми — брусничный, клюквенный и крыжовниковый. К окончанию моих приплясываний сварился и кофе, наполнивший большой стеклянный кофейник. Я поставила его на джутовую подставку на столе и уселась сама. Есть хотелось, но я стоически ждала Зигфрида, который, впрочем, пришел через пару минут.

— Спасибо, — улыбнулся он и сел напротив.

— Приятного аппетита, — хмыкнула я, принимаясь за яйца.

— Нет, я про телефон, — Зигфрид снова улыбнулся, но взгляд его уже был прикован к столу. — Я поговорил с мамой.

— А… — я улыбнулась и кивнула. — Надо думать, она была удивлена твоим звонком.

— Да, очень, — отозвался он. — Но я был рад узнать, что у них всё в порядке. Говорит, моя младшая сестра планирует выйти замуж, когда я вернусь. А у старшей сын родился.

— Прекрасные новости, — снова улыбнулась я.

— Да, — Зигфрид кивнул. — Слушай, ты сказала, что Инженерия не продаёт технологии. Но что вам мешает самим придумать новое?

— Я говорила тебе, большая часть ресурсов мозга мага направлена на взаимодействие с магией, — я вздохнула. — Мы вообще ничего не можем придумать. Доработать, переориентировать, улучшить — да, но нам нужна начальная идея, которую можно развить.

— И как тогда появились Хрустальные шары? — инженер озадаченно нахмурился.

— Из идеи писем, — я пожала плечами.

— Как? — он свёл брови. — Как бумажка с текстом могла превратиться в эту штуку, которая, кажется, вообще всё может?

— Узко мыслишь, — усмехнулась я и склонила голову набок. — Письмо — это не просто бумажка с текстом. Это способ коммуникации, средство передачи информации, объект оформления и обработки данных, сведения из одного времени для другого. Первое, что мы сделали, заменили способ доставки: вместо почтальонов и лошадей использовали магический перенос. Чтобы его упростить, начали использовать связанные листы бумаги — на одном пишешь, на другом текст проявляется. Но это было не очень удобно, если вести переписку с несколькими людьми, поскольку возникало много путаницы. Тогда обратили внимание на почтовые отделения, и их функционал был заключен в такой цилиндр с буквами. Штуки вышли громоздкими. А ещё попробовали использовать зеркала, но с ними возникла неожиданная проблема — временами они начинали передачу очень не вовремя. И так пришли к именно такой форме, — я улыбнулась. — Шары смогли передавать информацию, энергию и смотреть в прошлое. Так что, когда Инженерия придумала зонтик, а в обеих атмосферах пронаблюдали метеоритный дождь, решение было очевидным.

— И шары можно использовать как ретрансляторы? — изогнул бровь Зигфрид.

— И так тоже, — я кивнула.

— Но… — он нахмурился. — Почему тогда мы их не используем?

— Это уже не ко мне вопрос, — я покачала головой. — Когда Двупланета жила в гармонии, использовали.

— Это было до того, как Магерия разрушила Древо, — Зигфрид вскинул подбородок.

— Ты хоть понимаешь, что это было бы самоубийством? — я поморщилась, глядя ему в глаза. — Впрочем, можем посмотреть, что тогда произошло.

— Каким образом? — нахмурился он.

— Повторяю — шары могут смотреть в прошлое, — я подлила себе кофе. Яйца съесть мне уже удалось, так что теперь я собиралась насладиться гренками. — Мы просто подключимся к паре-тройке ближайших к мосту шаров и посмотрим.

Закончив с завтраком, мы вышли в общую комнату. Хрустальный шар стоял в центре стола и выглядел не более чем предметом интерьера. Я подошла к нему и ткнула пальцем. Зигфрид озадаченно посмотрел на меня, как будто ожидал совершенно других действий. Тем временем шар вывел четыре картинки с ближайших к мосту шаров, давая достаточно полный обзор. Сейчас шары транслировали мост в том его виде, которым он обладал в данный момент, и места, куда он упирался на планетах. Я снова ткнула шар, и на столе перед ним возникла подсвеченная клавиатура.

— Я думал, это будет выглядеть как-то более… — поджав губы, заметил инженер, но слова, очевидно, подобрать не смог.

— Магически? — я изогнула бровь. — Ты думал, я буду над ним руками размахивать, закатив глаза? — он неуверенно кивнул. — Можно, конечно, и так, но я всегда считала глупой эту показуху. Итак, нас интересует последний день Древа… Сейчас…

Все четыре изображения размыло, как при перемотке, пока картинка не остановилась, показывая Древо. Это было исполинское дерево неясной мне породы. Выглядело оно как переплетённые сложным жгутом тонкие стволы, будучи меж тем куда толще нынешнего моста. Две из картинок показывали, собственно, само Древо, а две другие — Ошер на Магерии и Полярную станцию на Инженерии. И там, и там, судя по картинке, шёл самый обычный день. Некоторое время ничего не происходило, а затем в поле зрения одного из шаров, показывающих Древо, попало небесное тело. По мере его приближения стало ясно, что это дрейфующий метеорит. Он был не очень большим, и если бы попал в атмосферу планеты, серьёзного ущерба бы не нанёс, частично сгорев в атмосфере. Однако летел он точнёхонько на Древо. На границе атмосфер на ствол выбрался человек.

— Кто это? — кивнул на него Зигфрид.

— Это ВИКТ Ренер, — отозвалась я. — На Магерии самый, наверное, известный.

— Он тогда погиб? — нахмурился инженер.

— Нет, — я улыбнулась. — Метеорита определённо недостаточно, чтобы убить ВИКТ. Я вообще не припомню такого, чтобы ВИКТ умер не естественной смертью.

— Вот как… — протянул он, снова прилипая взглядом к экранам.

Метеорит приближался. Отвести его в сторону, так чтобы он совсем облетел Двупланету, похоже, было невозможно, и ВИКТ Ренер плёл сложную схему барьеров, которая, как мне показалась, должна была сработать на метеорит как батут, оттолкнув его обратно в космос. Но когда метеорит подошёл ближе, стало ясно, что его размеры он, как и мы, сильно недооценил. Огромная штуковина продолжала переть на Древо, лишь заметно замедляясь в барьерах, как в паутине. Ренер снова направил магию, и от метеорита начали отлетать куски камня. Их отбрасывало далеко назад, и вскоре они исчезали из виду. Попав в обе атмосферы сразу, метеорит начал гореть и разрушаться, и на обе планеты полетел огненный дождь. В Ошере мгновенно оживились, и практически все его жители принялись направлять магию, чтобы защитить город и Древо.

Метеорит уменьшился и замедлился, но не остановился и не развернулся. В Древо и Ренера врезался космический камень радиусом всего около десяти метров. ВИКТ в последний момент использовал магию как резак, и метеорит развалился на две части и перерубил Древо. Со стороны Инженерии оно полыхало — горящие головешки падали на станцию, вызывая там натуральную панику. В Ошере оперативно гасили пламя и ловили обломки, чтобы никому не прилетело. Ренер раскинул руки и удерживал Двупланету в прежнем состоянии магией. Заметив хаос на Инженерии, он обвил своей силой остатки Древа, заставив огонь угаснуть.

— Это… Совсем не то, что… — пробормотал Зигфрид.

— В ваших учебниках истории написано, что Совет магов принял решение поджечь Древо, — отозвалась я. — Правда, там почему-то не сказано, зачем Магерии это понадобилось. Ведь если бы ВИКТ Ренер не удержал Двупланету, в лучшем случае она бы разлетелась, но это очень маловероятный исход.

— А более вероятный? — нахмурился инженер.

— С вероятностью около восьмидесяти восьми процентов планеты столкнулись бы друг с другом, — отозвалась я. — Вероятно, выжил бы только ВИКТ.

— А… почему эти записи недоступны всем? — Зигфрид склонил голову набок.

— С чего ты взял, что они недоступны? — я изогнула бровь. — Подключение к любому шару доступно через aranea, так что нет никакой проблемы в том, чтобы посмотреть их. Шары — собственность Магерии, а она к ним доступ не ограничивала.

— Ну, я, например, понятия не имел, что к ним можно подключиться, — он сложил руки на груди. — Я думал, что они работают только для передачи энергии, которая поддерживает барьер.

— Хм… Ну, полагаю, вашему руководству выгодно, чтобы вы так думали, — я пожала плечами. — Ведь если вы узнаете, что через шары можно посмотреть на любой промежуток времени, вся ваша история полетит коту под хвост.

— Но… Всё же… я не могу быть уверен, что это правда, — Зигфрид нахмурился. — Что, если ты показала мне выдуманную картинку?

— Маги не могут выдумывать, — я скривилась. — Разве что дети лет до пяти-семи, но потом у мозга на это просто ресурсов не остаётся. Мы понимаем, что такое ложь и выдумка, понимаем их устройство, но создавать её не можем. Потому что каждую ложь и выдумку надо придумать.

— То есть, мы опять в положении, когда ты не можешь мне лгать? — проклюнулся Франкенштейн.

— Не могу, — я кивнула. — Но могу вообще не отвечать.

Пожар и разрушение Древа на изображениях прекратились. А вот обломки метеорита наткнулись на барьер и раскололись на мелкие части, которые уже сгорели в атмосферах. Ситуация вроде как устаканилась, и только ВИКТ Ренер продолжал болтаться с раскинутыми руками на границе. Одет он был в такой же расшитый халат, какой висел сейчас в скафандерной. Через некоторое время вокруг него сформировался пузырь, в котором он принял позу для медитации, и его магия приняла ту же форму, которой обладало Древо, только выглядела как стекло.

— Его спасли? — Зигфрид кивнул на Ренера.

— Эм… Он провёл так всё время до того момента, как бы построен мост, — отозвалась я. — И потом он жил здесь, на станции, ещё семьдесят три года. Байку о нападении Магерии придумали уже после его смерти, а до этого на Полярной станции стояла его статуя. В Ошере такая же стоит до сих пор.

— Почему Магерия не пытается донести правду до жителей Инженерии? — нахмурился инженер. — Вас ведь считают врагами.

— Ну, именно это позволяет Инженерии держать армию многочисленной и боеспособной, — я пожала плечами. — Очевидно, что на Магерию Инженерия никогда не нападёт, потому что есть ВИКТ, и без его ведома на Магерию ничья нога не ступит. Но Магерия представлена как вполне реальный враг, от которого нужно быть готовым обороняться. А вот захватчики из космоса кажутся нелепой байкой. Она бы армию в таком состоянии не держала.

— Погоди… — Зигфрид сжал переносицу пальцами. — Я правильно понимаю, высшее руководство в курсе всего этого? — он неопределённо махнул в сторону изображений.

— Разумеется, — я кивнула. — Я ведь говорила тебе, что многие процессы в вашем управлении работают на магии и магических штуках.

— Тогда я совершенно не понимаю штуку с продовольствием и той… тем мусором, что вам поставляют, — он скривился.

— Жажда наживы — что тут понимать, — я пожала плечами и ткнула шар. Изображения погасли. — Надо посмотреть по камерам состояние моста. Если всё в порядке, сегодня можно на обход не ходить. А работы у нас обоих и так хватает.

— Отсек двигателя… — почти простонал инженер, пока я вызывала вид моста.

Зорким взглядом внимательно обозрев все экраны, никаких поломок или проблем я не нашла, так что уже собралась вернуться в мастерскую к смартфонам, когда шар на столе слабо засветился зелёным. Я подошла к нему и снова ткнула его пальцем. Внутри шара сформировалось изображение мужчины лет сорока. Он сообщил, что в окрестностях Ошера действительно нашли раненого дракона. Зверь повредил крыло, когда врезался в мост, так что взлететь не мог, и пребывание в снегу едва не убило его. Но нашли его вовремя и увезли на Кольцо, где ему предстояла реабилитация. Я поблагодарила за новости и отключила связь.

Оставив Зигфриду небольшое окно, чтобы внутрь проникал солнечный свет, я ушла работать. Не сказать, чтобы партия смартфонов была чем-то сильно ожидаемым — в этом плане маги всегда были довольно непритязательны. Не то чтобы на Магерии жили в шалашах и носили набедренные повязки — разумеется, нет. Однако магия позволяла очень многое и была доступна каждому, а это, вкупе с отсутствием внутренней экономики, убивало желание соревноваться с соседом. Дома, одежда, транспорт были прежде всего удобными. И как правило бесполыми. Я бы даже не сказала, что на Магерии существовало понятие моды. Благодаря довольно простым чарам несносимости почти во всех семьях имелось что-то вроде «фамильных штанов», которые носили из поколения в поколение столетиями. На Инженерии так долго не жило ничто.

К обеду я разделалась с половиной коробки. Остальное я собиралась закончить до вечера, но точно не на пустой желудок. Так что я пошла на кухню, где к своему немалому удивлению обнаружила Зигфрида — он как раз запускал кофемашину. Заметив меня, он коротко уточнил, буду ли, и я кивнула, а потом добавила, что уже время обедать, так что надо бы что-то сообразить. Инженер развернулся ко мне и, пока за его спиной булькало и шуршало, внимательно на меня уставился, сложив руки на груди.

— А могу я что-нибудь приготовить? — спросил он наконец, чуть сощурившись.

— Можешь, — осторожно и не совсем уверенно отозвалась я. — Руки у тебя есть, утварь, какая бы ни понадобилась, есть, техника работает.

— А если у меня ничего не выйдет? — нахмурился Зигфрид.

— Я просто исправлю всё магией, — я пожала плечами.

— Тогда просто посиди здесь, я сделаю… — он обвёл взглядом кухню. — Не знаю… Что из продуктов у нас есть?

— Да, в принципе, всё, считая дичь и морепродукты, — отозвалась я. — Разве что оленьего молока нет — сейчас сезон оленят, так что его не доят.

— Хм… И где мне всё взять? — Зигфрид склонил голову набок.

Я кивнула на дверь в кладовую, и он быстро скрылся там. Вернувшись, он расставил на рабочей поверхности кучу всего и принялся за работу, закатав рукава. Несмотря на то, что мы были здесь одни, одет Зигфрид был в классические брюки и рубашку с длинным рукавом. Я махнула рукой, и на нём оказался фартук — нечего мукой и жиром белую рубашку портить. Розовый, разумеется, фартук. Длинные волосы его падали на лицо, и он постоянно их поправлял, так что ещё одним взмахом руки я завязала их в хвост. Ещё через пять минут наблюдений за спиной инженера я поднялась и подошла к нему, заглядывая через руку.

— Может, тебе помочь? — поинтересовалась я, глядя на то, как он рубил лук.

— Сиди там со своей магией, — буркнул Зигфрид, а затем глубоко вздохнул. — Извини. И спасибо за фартук и волосы.

— Я уже поняла, что ты хочешь приготовить всё руками, — отозвалась я и не стала отходить. — А руками я работать умею.

— Правда? — с явным недоверием изогнул бровь инженер. — Тогда почисти и порежь овощи — хочу сделать их на гриле.

— Хорошо, — я кивнула и сотворила себе фартук. Тоже розовый.

В качестве овощей для гриля Зигфрид выбрал пару молодых кабачков, баклажаны, сладкие перцы и помидоры. В общем-то, для такого метода готовки чистить надо было только перцы от сердцевины, остальное надо было просто порезать, чем я и занялась. Ровные пластики я укладывала на тарелки, а концу второго кабачка заметила, как пристально следил за мной инженер.

— Что? — я подняла на него глаза.

— Просто… Где?.. Я не думал, что ты умеешь, — озадаченно произнёс он. — Мне казалось, ты привыкла делать всё магией.

— Ну, не то чтобы это было не так, — я кивнула. — Но я умею много чего руками делать. Видишь ли, пребывание здесь может быть довольно скучным, так что до того, как сюда переехать, я научилась делать кучу всяких вещей. Ты знаешь, ВИКТ узнаёт о своей смерти за двадцать лет. Об этом ВИКТ должен уведомить Совет магов, и те начинают искать его преемника. Я была в первой очереди кандидатов, ведь мои старшие братья имеют разные способности. Мне было семь, когда моя магия проснулась, и тест всё подтвердил. С тех пор я нечасто бывала дома. Меня возили по всей Магерии, где самые разные мастера учили меня своему искусству. Готовить, шить, вязать, вышивать, вырезать по дереву, ковать, ваять, лепить, рисовать… В общем, всему, чем можно занять свободное время. Так что удивляться тут нечему.

— Да я, честно говоря, думал, что маги вообще ничего руками не делают, — как-то тихо отозвался Зигфрид.

— Да-да, — усмехнулась я. — Валяются на удобных шезлонгах и руками размахивают.

— Как же глупо это звучит… — протянул он.

— Выглядело бы, думаю, ещё глупее, — хмыкнула я. — Я с овощами закончила. Что дальше?

— Давай их на решётку и в духовку, — Зигфрид вздохнул и покачал головой. — И берись за стейки.

* * *

Франкенштейн понял, что с этим миром у него будут проблемы, как только проснулся в нём впервые. В комнате, где он спал, было темно настолько, что он не мог даже различить очертаний стен и мебели. Однако ощущение это возникло само собой. Прихода воспоминаний он решил подождать в том же положении, в котором проснулся: комната незнакомая, и неясно, не спит ли кто-нибудь ещё на второй половине кровати. Если она есть — вторая половина.

Пришедшие воспоминания ощущение только укрепили. У Франкенштейна возникло чувство, как будто есть в этой его новой личности нечто от него самого давних-давних времён. Когда-то, до встречи с Мастером, он столь же незамутнённо ненавидел благородных, как Зигфрид ненавидел магов. Хотя и понимал, что ни одного мага в жизни не видел и лично ему маги ничего плохого не сделали. И всё равно. А затем память услужливо подкинула тот факт, что через несколько часов Зигфрид должен был встретиться с магом. И не каким-то там дешёвым фокусником с фейерверками, а с ВИКТ. Даже в инструкциях этого человека описывали очень аккуратно, но везде говорилось вести себя на станции моста осторожно, поскольку тамошний маг вполне способен уничтожить Двупланету в один чих.

Франкенштейн обнаружил, что ему необходимо бриться. И желательно — каждый день. Потому что он был уверен, что Зигфрид проделал эту процедуру вчера утром, но уже сегодня светлые, но жёсткие волоски кустисто торчали из его подбородка. Борода ему никогда не шла, так что в своём мире он своё лицо решительно избавил от растительности с помощью модификаций. Но здесь их не было, так что пришлось брать в руки бритву и приводить себя в порядок.

Вообще-то Франкенштейн был бы не против выпить хорошего натурального кофе, но внезапно он осознал, что Зигфрид никогда в жизни его не пробовал. Как и овсянку, которая была бы очень кстати. В его доме в принципе отсутствовал холодильник. А кухня вообще была похожа на каморку: крошечный столик в четверть квадратного метра, на котором стоял термостат, два узких шкафа и табурет с сидением таким маленьким, что на нём едва уместился бы даже самый тощий ребёнок, не говоря уж о взрослом мужчине. Да и Зигфрид, собственно, никогда не ел дома, сидя здесь. Готовил он только растворимые напитки — горький кофе, пряный чай или сублимированный сок из порошков, а ел пищепасту. Франкенштейну было интересно ровно три секунды, которые понадобились, чтобы выдавить полтюбика в рот. Вторые полтюбика он просто выбросил. Пищепаста оставила во рту синтетический привкус ароматизаторов, который не смог перебить вкус растворимого кофе.

Время неумолимо утекало, так что ему нужно было одеваться. Квартира Зигфрида, которую Франкенштейн назвал бы скорее конурой, располагалась в спальном районе Транспортира. Это был один из самых больших городов Инженерии, в котором постоянно проживало около двенадцати миллионов человек. Город разросся за время своего существования и в стороны, и вверх. Зигфрид, к примеру, жил на шестьдесят седьмом этаже и всегда ходил по лестнице пешком, чем экономил на походах в спорт-зал. В Транспортире располагалось несколько головных филиалов крупнейших вузов, однако представительства и всех прочих здесь имелись.

Вещи Зигфрид собрал ещё прошлым вечером, упаковав довольно скромных размеров сумку. Станция вовсе не находилась в изоляции, и в инструкциях было сказано, что в том случае, если инженер забудет что-то или ему понадобится что-то неожиданное, можно будет обратиться с этим к ВИКТ. Не то чтобы Зигфрид рассчитывал гонять мага по своим нуждам — всё действительно необходимое он собрал. Однако полагал, что если с магом он не поладит, станет доставать его — или её — всякими мелкими капризами. Франкенштейн, впрочем, был почти уверен, что магом окажется его подруга, с которой они были в этом мире в одном положении — гостей. А если это не она, то по крайней мере ВИКТ мог бы помочь найти её. В том, что если это не она, Франкенштейн сможет обаять и расположить ВИКТ к себе, он не сомневался ни единого мгновения.

До отъезда на Полярную Станцию, куда он должен был отправиться гиперзвуковым поездом после обеда, Зигфриду необходимо было зайти в КБ, где он прежде работал, и встретиться с куратором. В КБ он забрал квантовый носитель со своими чертежами. Вообще, Франкенштейн всегда интересовался космосом, но прежде в большей мере с астрономической точки зрения. А эти чертежи должны были подарить Инженерии глайдер, который мог бы достичь другой планетарной системы и вернуться. И это были очень сложные чертежи. К счастью, Зигфрид до последней заклёпки разработал их сам, так что разбираться в них Франкенштейну было не нужно.

Встреча с куратором была назначена на полдень в кафетерии КБ. Франкенштейн надеялся, что там будет нормальная еда, но там на витринах была только пищепаста. Разных вкусов, но только она. За прилавком стоял робот, который готовил такую же растворимую бурду в качестве напитков, что Зигфрид делал себе дома. Франкенштейн хотел вообще отказаться от еды, но его желудок довольно настойчиво напомнил о себе, так что ему пришлось заставить себя употребить пасту с химическим привкусом, который он потом еле перебил тремя стаканами восстановленного апельсинового сока. Слишком сильно разбавленного.

Куратор на встрече ещё раз напомнил пункты инструкции. Впрочем, ничего из ряда вон выходящего там не было. Регулярные обходы, наблюдение за своим здоровьем, осторожность в общении с ВИКТ — по возможности его рекомендовалось вообще ограничивать, раздельная по правилам кухня: тут куратор оговорился, что по договорённости с магом питание может быть общим, но деталей, по его признанию, он не знал. Во время беседы куратор ел. Он высосал два тюбика пищепасты, и делал это с таким видом, будто её вкус ему нравился. Франкенштейн ему даже позавидовал: он вообще с ужасом думал о том, что то же самое придётся есть ему и на ужин, и на следующий день, и вообще до конца своего здесь пребывания. Закончив с наставлениями, куратор проводил его на поезд, что за каких-то сорок минут доставил Зигфрида на Полярную Станцию. Там он даже не вышел на улицу. Угрюмый человек проверил его документы и пропустил в нечто, напоминающее лифт. И уже через мгновение Франкенштейн оказался в довольно просторной комнате с круглым столом, которая на первый взгляд казалась больше, чем вся квартира Зигфрида целиком. Осмотревшись, он обнаружил открытую дверь, за которой, очевидно, располагалась кухня. Там, за столом, спиной к нему сидела женщина с длинными чёрными волосами, собранными в замысловатую косу. Взглянув на её затылок, Франкенштейн подумал, что даже в минуты откровения его подруга не называла ему своего настоящего имени, а сам он понятия не имел, как об этом спросить.

Первый же день на станции принёс некоторое облегчение — Орина оказалась той, кого Франкенштейн намеревался найти. Однако он же вдобавок всё и усложнил. Ненависть Зигфрида к магам была безотчётной и всеобъемлющей, а ВИКТ мало того, что была могущественным магом, ещё и оказалась молодой красивой девушкой. Будь она престарелым мужчиной, ещё и безобразным, он мог бы хоть жалость испытывать, но… Орина имела наружность во вкусе Зигфрида, что только усиливало неприятие. И даже вся та вкусная еда, кофе и вино не сглаживали этого. Не говоря уж о том, как она была внимательна и участлива к нему. Впрочем, вино развязало Франкенштейну язык, и он высказался, хотя где-то внутри терзал его червяк сомнения, что этот разговор спровоцирует бурю. Но её не последовало. И чувства его снова были противоречивыми: Франкенштейн был рад, что его подруга поняла его и поддержала, а вот Зигфрида едва ли не выбесило её отношение. Ведь в нём не было ни пренебрежения, ни снисхождения, которые хоть как-то оправдывали бы его злость.

Когда он решил сам приготовить еду, он не рассчитывал утереть Орине нос. Однако ему всё же хотелось показать, что работать руками он способен не только за чертежами. Но и в этом она оказалась хороша. Куда более хороша, чем непривычный к этому Зигфрид. И хотя она заметила, что исправлять обед магией без нужды, сам он никогда бы не признал, что вышло не очень. Так что Зигфрид очень убедительно говорил о том, чтобы готовила всё Орина — ради экономии времени.

Франкенштейн сходился с Зигфридом только по одному вопросу: с ужасом думал о том, что после окончания контракта снова придётся есть пищепасту.

* * *

Две недели Зигфрид был слишком занят работой над отсеком двигателя. Настолько, что мне едва ли не с ложки приходилось его кормить и заставлять уходить спать. А вот вставал он раньше меня и сам варил себе кофе. И судя по тому, как Зигфрид не любил тратить время впустую, сначала он шёл на кухню, чтобы включить кофемашину, и только потом умывался, одевался и что он там ещё по утрам делал. За это время я закончила партию смартфонов для Магерии, восстановила несколько хрустальных шаров, что, к слову, было посложнее и подольше, и попинала балду.

Мы сидели в гостиной… Точнее, Зигфрид сидел и работал, а я таращилась в мониторы на бесконечный космос, лёжа на воздухе. В общем-то, наблюдать было частью моей работы, но как же это было однообразно, кто бы знал… Мы только пообедали — суп-крем, картофельное пюре на мясном бульоне, паштет, и выбор блюд был обоснован тем, что увлечённый инженер практически отказывался жевать — и вроде бы как каждый занимался своим делом. Я была близка к впадению в медитативное состояние, когда голос Зигфрида вернулся меня в реальность.

— Орина, шар почему-то покраснел, — напряжённо произнёс он.

— Да? — переспросила я и обернулась. Шар и в самом деле оказался подсвечен алым. — О, это меня… — я спустилась на пол, подошла и ткнула его пальцем. — Магистр Харнер?

— Хорошо, что вы на месте, ВИКТ, — шар показал мне морщинистое лицо магистра Совета магов, обрамлённое седыми волосами.

— Где ж мне ещё-то быть, — я скривилась. — Что-то стряслось?

— Да, — он выдохнул. — На Кольце обнаружили чудовище. Оно уже на последних стадиях. Если вы его не спасёте, нам придётся…

— Поняла, — я оборвала его. Потому что прекрасно знала, что именно придётся. — Где именно оно сейчас?

— Около порта Раскси, — магистр чуть сощурился. — Его стараются удерживать там.

— Ясно… Скажите, что я скоро буду, — я глубоко вздохнула. — И я надеюсь, что смогу ему помочь, а не хуже сделаю…

Я метнулась в комнату, где у меня были разнообразные методички на тему того, что делать, если… Разумеется, о чудовищах там тоже было. Чудовища появлялись редко. Это происходило в тех случаях, когда магическая энергия ломала человека. Изредка так случалось, что разум человека не обретал способность контролировать её, и тогда она захватывала его полностью и перестраивала по принципу адаптированности. Но магия всегда стремилась к гармонии, не имея по сути собственного полноценного сознания. Надо заметить, что такое не случалось с переехавшими на Магерию инженерами. Да и наблюдали за ними всегда очень внимательно до того момента, пока они не обретали способность контролировать магию полностью. Такое если и происходило, то только с магами. Зачастую это замечали на ранних стадиях: стремящаяся к гармонии магия сама приводила человека к тому, кто мог ему помочь. Но очень редко — не чаще одного раза лет, наверное, в сто-сто пятьдесят — происходило вот это. И справиться с этим мог только ВИКТ. А если это не удавалось, чудовище приходилось убивать, поскольку вернуть его в норму было уже нельзя.

Быстро листая страницы, я металась по гостиной, запоминая весь порядок действий. Мне нужно было вмешаться в процессы контроля разума и «научить» его управлять магией. При этом саму магию надо было успокоить и в некотором роде достать из человека. Разумеется, я никогда такого не делала и даже не думала, что придётся. Но вот нате получите. Увлечённая своей проблемой, я не сразу заметила, что Зигфрид, отвлекшись от своей работы, внимательно за мной наблюдал.

— Что случилось? — наконец спросил он, когда я наворачивала круг десятый.

— Чудовище случилось, — отозвалась я. — Ты же слышал весь разговор.

— И ты сейчас отправишься на Магерию? — инженер склонил голову набок. — Тебе же, вроде как, нельзя там находиться.

— Это экстренный случай, — я вздохнула. — Пару часов можно. Раз в год. Но я могу и сюда его перенести. Правда, не могу при этом гарантировать твою безопасность.

— Почему? — Зигфрид нахмурился.

— Потому что чудовищами их называют не просто так, — я поморщилась. — При самом плохом раскладе оно становится крайне опасным магическим существом. Если оно уже прошло определённую точку перестроения магической энергии, его придётся убить. А ведь это человек — чей-то друг или родственник… — я тяжело вдохнула. — Меня не будет час-полтора. Поглядывай на мониторы.

— Погоди! — он поднялся. — А мне с тобой нельзя?

— В принципе, можно, хотя как раз твои инструкции это не приветствуют, — я пожала плечами. — Но никто не узнает, если сам рассказывать не будешь.

— Мои инструкции не рекомендуют, но не запрещают, — Зигфрид подошёл ко мне. — Так что, если ты не против, я бы хотел взглянуть на Магерию.

— Что ж, хорошо, — я кивнула. — Мы окажемся в порту Раскси, это всего в ста километрах от моих родных виноградников. Там сейчас почти полдень и довольно жарко. Если будет совсем некомфортно… Хотела бы я сказать, обращайся ко мне, но я буду очень занята. Готов?

Зигфрид кивнул, и я перенесла нас в портовый город Раскси. В общем-то, город был не очень большой — по меркам Инженерии так точно. И среди портов на Кольце крупным он тоже не считался. Тем не менее, с площади были видны мачты парусных кораблей, стоявших на якоре у причала, а в центре её самой стоял фонтан в форме ростры, которая как будто рассекала волну. Жил порт, в основном, рыбалкой и добычей жемчуга, а окружён был большим фруктовым садом. Дома в Раскси были из белой глины с черепичной крышей, по большей части высотой в три-четыре этажа. У домов на мощёных дорожках стояли вазоны с цветами, над которыми порхали бабочки. Вообще-то, это был довольно оживлённый город, но сейчас на площади не было ни души. Я прислушалась — шум доносился к востоку от города. Видимо, чтобы сдержать чудовище, собрались все жители. Я развернулась и помчалась по улице на шум. Шаги за моей спиной оповестили, что Зигфрид поспешил следом.

За небольшой полосой абрикосовых деревьев на круглой проплешине было оно. Нечто мохнатое, ростом около двух с половиной метров, с горящими красными глазами. Маги удерживали его толстыми верёвками из магической энергии. Это было не очень хорошо, но, видать, иначе не получалось. Я подошла ближе, и кто-то из горожан меня узнал. Что было не удивительно — мой портрет видела вся Магерия по случаю моего переезда.

— ВИКТ! — воскликнул опознавший меня маг. — Здесь ВИКТ!

— Отпускайте по моей команде, — отозвалась я. — И не подпускайте близко вот его, — я ткнула пальцем в Зигфрида, опасаясь, что его внутренний героизм заставит его прийти мне на помощь.

Я подошла к чудовищу ближе и взмахнула рукой, давая знак отпустить его. Как только магия пут спала, чудовище задрало голову и оглушительно взревело. Только бы оно не прошло точку невозврата… Мне было страшно — я ведь едва представляла, что делать, только в теории. А все присутствующие смотрели на меня так, как будто в их головах даже не проносилась мысль о том, что я могу налажать. Мне бы их уверенность… Я раскинула магический барьер и начала подавлять магию чудовища. Странное было ощущение — как будто энергия и рада была, что ей наконец управляют, и в то же время упорно этому сопротивлялась. Однако у меня отлегло — это означало, что точка невозврата не пройдена. Я начала вмешиваться в мыслительные процессы, попутно обращая все те преобразования, которым человека подвергла магия. Времени на то, чтобы делать всё медленно и последовательно у меня просто не было.

Это была девушка. Когда обращение магических преобразований вернуло ей вид человека, я накрыла её чем-то типа хитона, чтобы нагишом не стояла. Ей было лет двадцать и она была Источником. Разбираться с тем, что, как и почему произошло, предстояло не мне — я должна была только помирить её и её магию. Сама она была без сознания — в стоячем положении её удерживала её же энергия. Но хотя бы последняя прекратила сопротивление, и мне удалось её унять. Мы не сражались — я могла давить магией так, что никто и стоять-то бы не смог, не то что сражаться. И могла формировать такие барьеры, через которые ничто не могло бы пробиться. И тем не менее, мне потребовалось много сил. И много времени. Я едва уложилась в полтора часа, когда девушку наконец можно было передать местным магам-целителям. И я уже чувствовала, что мне пора убираться.

— ВИКТ! — ко мне подошёл маг в зелёном камзоле старейшины города. — Спасибо вам… Это… Эта девушка — Эвелира. Она пропала год назад. Это моя внучка. Не знаю, как бы пережил…

— Она будет в порядке, — слабо улыбнулась я. — Прошу прощения, мне пора уходить.

— А вы не останетесь на обед? Моя жена прекрасно готовит, — он положил мне руку на плечо.

— Боюсь, свой лимит посещений на этот год я исчерпала, — я чуть дёрнула плечом, и руку старейшина мгновенно убрал.

— Значит, вы не появитесь на празднике ВИКТ? — разочарованно произнёс он. — А я хотел поехать на праздник в Совеир с семьёй.

— Ну, если выбор стоит между тем, чтобы посветить лицом на празднике и спасти человека, решение очевидно, верно? — я улыбнулась. — Мне и правда пора возвращаться. А вам нужно разобраться, что произошло, и помочь ей с реабилитацией. А на праздник я, возможно, попаду в следующем году.

Старейшина кивнул, благоговейно пожал мне руку и помчался в город. Я нашла взглядом Зигфрида и вернула нас на станцию, где уже через секунду растеклась по дивану замученным студнем. Само по себе возвращение чудовища в нормальное состояние требовало немало сил, а мне ещё приходилось сдерживать поток энергии, что хлынул ко мне как цунами, едва мои ноги ступили на землю Магерии. Я прикрыла глаза и глубоко дышала, приходя в себя.

— Я ничего не успел посмотреть, — с ноткой обиды произнёс Зигфрид.

— А я экскурсию обещала? — озадаченно переспросила я, открывая глаза.

— Нет, но… — он отвёл глаза. — Я думал, мы хоть немного пройдёмся по городу. И, может, ты покажешь виноградники.

— Немного, если ты не заметил, мы прошлись, — я скривилась. — Пробежались даже местами.

— Да я даже фонтан рассмотреть не смог! — фыркнул инженер.

— Итак, — я глубоко вздохнула и запрокинула голову на спинку дивана. — Ты в нарушение рекомендаций своих же инструкций напросился на Магерию. Причём, не на парадное мероприятие, а на то, что могло и кровопролитием кончиться. И теперь ты жалуешься, что я тебе не показала достопримечательности. Если так хочется, я могу отсюда помотать тебя по разным местам. По полчаса на каждое.

— Без тебя это не то, — пробурчал Зигфрид, и я подняла голову.

— Ну, почему без меня? — я склонила голову набок. — Я могу быть болтливым радиогидом.

— Это не то же самое, — он покачал головой.

— Ну уж извини, что моё долгое пребывание на Магерии может разрушить всю Двупланету целиком! — вспыхнула я. — Уж прости, что само моё существование столь же опасно, сколь необходимо!

И я перенесла себя в свою комнату, дверь которой тут же заперла на магию. Зараза! Я не могу даже раз в год навестить свою семью, а он мне тут обижается, что ему не дала фонтан рассмотреть! Это так взбесило, что я несколько раз промерила комнату шагами. А потом мне в голову стукнулась мысль, что сильные эмоции мне как бы не очень-то показаны. С моей-то силушкой. Я опустилась на пол, скрестив ноги, закрыла глаза и принялась за дыхательную гимнастику, которая помогла унять расшатавшиеся нервишки. И мне почти удалось справиться с собой, когда в дверь поскреблись. Я не ответила, надеясь, что донимать меня Зигфрид не станет. Но он стал. Я услышала, как он сел на пол с той стороны двери и прислонился к ней спиной.

— Ты хоть представляешь, как мне приходится сражаться с самим собой, чтобы извиниться? — тихо произнёс он.

— Нет и не хочу, — громко ответила я. — Не мучайся и дай мне успокоиться вместо того, чтобы снова выводить из себя.

— Извини! — почти крикнул Зигфрид. — Я правда не подумал, что…

Мне почему-то стало смешно. Я представила себе, как он сидит на полу и кричит в потолок, хотя я могла бы слышать его, даже если бы он говорил шёпотом. Нервы наконец унялись, и я перенесла себя за дверь, чтобы эффектно нависнуть над инженером.

— Извинения приняты, — я улыбнулась. — Может, по кофейку? Или ты готов повторить алкогольные эксперименты?

— Не пил никогда — нечего и начинать, — усмехнулся он и поднялся. — По кофейку. И можешь ещё сделать круассанов с мёдом?

Мы сидели за столом на кухне и пили кофе. Зигфрид внимательно на меня смотрел и молчал, как будто обдумывал что-то, а я ему не мешала. В конце концов, было бы невежливо нарушать ход его мыслей — вдруг ему пришла гениальная идея насчёт его работы, и я любой фразой могла его сбить. Нет уж. Но минут через пять он отставил чашку и глубоко вздохнул.

— Кажется, мне действительно есть за что извиняться, — мрачно произнёс он. — Я не уверен, что сказал то, что сказал, не специально.

— Что ты имеешь в виду? — медленно переспросила я.

— Хм… — Зигфрид чуть сощурился. — Как будто часть меня хотела разозлить тебя. Мне… Зигфриду нужно оправдание своей на тебя злости.

— А, — я кивнула. — Ясно.

— И всё? — он нахмурился. — Ты больше ничего не скажешь?

— Ты хотел меня разозлить — тебе удалось, — я вздохнула. — И на второй круг я заходить совершенно не хочу.

— Мне правда жаль, — Франкенштейн опустил голову. — Ты ведь говорила, что тебе нельзя находиться на Магерии. И мне не следовало…

— Проехали, — прервала я его. — А ведь выходит, что здесь мы в некотором роде поменялись местами.

— Что ты имеешь в виду? — он поднял голову и посмотрел мне в глаза.

— Ну, в прошлом мире Кара ненавидела магов, — я криво улыбнулась. — Хотя у неё для этого были причины, и довольно веские. И всё же, намеренно я там тебя не выводила из себя. Или ты просто не проявлял этого.

— Я… — Франкенштейн озадаченно моргнул пару раз, а потом снова на меня уставился. — Я был недоволен тем, какие приказы ты отдала культу, но тогда… Ты сама меня предупредила, что мне не понравится. И… Это было иначе. Ты не делала выпадов лично в мой адрес.

— Всё в порядке, — я глубоко вздохнула. — Я понимаю. Ты инженер, и тебе трудно принимать тот факт, что маг не является раздражающим надменным снобом. И тебе нужны причины, чтобы меня предметно ненавидеть. Ведь до Орины Зигфрид других магов не встречал.

— Это не все проблемы, — он вздохнул и покачал головой. — Я… Понимаешь, Зигфриду нравится Орина.

— Чего? — совершенно не въехала я. — А я тебе, значит, не нравлюсь?

— Да не в этом смысле! — вспыхнул Франкенштейн и встал. Так резко, что мне пришлось поймать стол, чтобы с него ничего не грохнулось. — Твоя местная наружность попала в идеальный образ внешности девушки мечты Зигфрида, — он начал мерить кухню шагами. — Будь ты мужчиной или веди себя, как должен вести себя в нашем с ним представлении маг, всё было бы проще. Наши с тобой отношения вообще в другой области.

— Эм… Оу… — протянула я, растерявшись. — Я не представляю, что в тебе сейчас происходит, но сочувствую. Могу чем-то помочь?

— Серьёзно? — он остановился и уставился на меня, как будто я предложила ему выйти на мост без скафандра. — Как, интересно, ты можешь помочь?

— Ну, я могу сменить своё лицо, — я пожала плечами. — Или изменить идеал Зигфрида.

— Смена лица никак не поможет, потому что настоящее всё равно тебе принадлежит, — Франкенштейн вздохнул и покачал головой. — А вмешиваться в разум… Я против этого.

— Ну как угодно, — я пожала плечами.

— Как мне… — он, видимо, наметался по кухне и снова сел. — Ты знаешь, как мне справиться с этим? Как перестать ненавидеть?

— Ты не можешь переключить свои эмоции и заставить себя перестать их испытывать, — я грустно улыбнулась. — У нас нет выбора. Думаю, со временем это пройдёт. Не нужно торопиться.

— И для тебя это будет нормально? — Зигфрид изогнул бровь.

— Мы всё равно ничего не можем с этим поделать, так что не вижу смысла устраивать истерики, — я откинулась на спинку кресла и сложила руки на груди. — Так тебе действительно внезапно стала интересна Магерия?

— Я хочу найти причины избавиться от ненависти к магам, — он улыбнулся.

— Вот как, — я усмехнулась. — Насколько я знаю, в ваших инструкциях есть рекомендация минимизировать общение с ВИКТ. А ты через столь короткий срок начинаешь искать, как бы обойти правила вашей же доктрины. Ничего тебя не смущает?

— Меня тут двое, как ты помнишь, — он поджал губы. — И если один и рад бы слепо следовать ей, то второму надо докопаться до истины самому.

— Тогда можешь почитать документалки, — я пожала плечами. — Когда на Инженерии начали писать романы, выдумывать истории, магам эта затея понравилась. Но поскольку ничего выдумывать мы как раньше не могли, так и теперь не можем, наши авторы пишут только документальную литературу. Довольно художественно с точки зрения стиля, но очень близко к тому, как было дело.

— Да? — Зигфрид оживился. — И про магерийские военные кампании тоже?

— Охтыж… — я покачала головой. — Скажи мне, друг мой, веришь ли ты в то, что цепочка логических умозаключений, начавшаяся с сухих фактов, приведёт тебя к верным выводам?

— Не понимаю, к чему вопрос, но — да, разумеется, — уверенно кивнул он.

— Что ж, давай по фактам, — я кивнула. — Руководство Инженерии правильнее называть высшим командованием. Несмотря на то, что вся планета является единым государством, управляют ей военные. Это рационально, в общем-то, так что никаких вопросов по этому поводу нет. Население Инженерии на данный момент составляет десять миллиардов человек. Регулярная, контрактная и частная армия — пятьсот миллионов человек. Подготовленных и обученных, имеющих вертикальную структуру управления. Всё верно? — Зигфрид кивнул. — Население Магерии на данный момент составляет двести миллионов человек. Сражаться на Инженерии в случае экспансии могли бы только Источники, что оставляет нам только сто миллионов. Вычтем из этого числа детей до четырнадцати лет, стариков старше шестидесяти и женщин репродуктивного возраста, и останется только пятьдесят миллионов. И не солдат, а корабельщиков, виноделов, скотоводов, пахарей и пекарей. Выходит, воевать Магерия намеревается одним гражданским против десяти солдат. Какие шансы?

— Думаю, не очень, — он нахмурился. — Поэтому вы и не нападаете. И потом, магам ведь и оружие не нужно. Достаточно просто колдовать.

— Будем честны, без ВИКТ ваша армия такой сброд с Магерии сметёт за полчаса, — я скривилась. — И это не только теперь. В принципе, так всегда было. И если бы вся ваша армия состояла из одной только лёгкой пехоты, там ещё можно было бы разговаривать, и то, если бы кто-то придумал гениальную стратегию, которую… — я развернула ладонь к нему указующим жестом, предлагая закончить фразу.

— Которую маги придумать не в состоянии, как и не гениальную, — понизив голос, произнёс Зигфрид.

— Но даже если вспомнить и том, что у нас есть зверомагия, и около десяти тысяч магов на Магерии могут превращаться в животных, — я нахмурилась. — Даже в драконов. Из тех, кто мог отправиться на Инженерию и проделать там такой финт ушами, наберётся тысячи две. И что они смогут против вашей авиации? Бесславно умереть только. Так что, в действительности, нет никакой угрозы вашей безопасности со стороны Магерии.

— А если учитывать ВИКТ? — он сощурился.

— Если учитывать ВИКТ, можно больше вообще ничего не учитывать, — мрачно заметила я. — ВИКТ может разнести планету в пыль щелчком пальцев. А может и что похуже сделать. Если бы ВИКТ участвовали хоть в одной кампании, Инженерии бы просто не было.

— Тогда как ты объяснишь описанные в нашей истории магерийские вторжения? — Зигфрид изогнул бровь.

— Почитай документалки, — я усмехнулась. — Есть очень хорошие. Думаю, я смогу доставить тебе несколько, но только когда закончишь глайдер. А то у тебя будут проблемы.

— Проблемы? — нахмурился он.

— Насколько я знаю, тебе было рекомендовано минимизировать общение с ВИКТ, — хмыкнула я. — Знаешь, почему? — Зигфрид покачал головой. — Из-за тлетворного влияния. Оно, как ты видишь, уже привело тебя к сомнениям в правильности доктрины. И отвлекает от работы.

— Да, наверное… — протянул Зигфрид. — Но… Если бы нам говорили больше правды, общение с ВИКТ не становилось бы таким проблемным.

— Если бы да кабы, — я скривилась и поднялась. — Как там твои чертежи? Когда можно будет собирать новую модель?

— Ну… — протянул он и тоже встал. — Когда я начал переделывать отсек двигателя, оказалось, что нужно ещё переработать отсек с топливными баками, а там выходит, что нужно увеличивать корпус или менять топливо на более компактное. И меня не отпускает мысль, что глайдер мог бы лететь на магии. Ведь у кристаллов огромный запас энергии, он был бы куда более эффективен, чем то топливо, на котором мы летаем.

— У кристаллов есть свои ограничения, — я нахмурилась. — К тому же, мы просто не сможем производить их в объёмах для серийного производства. Решение кажется перспективным, но только для штучного изготовления. Но если бы ты предложил посадить Источника как пилота, это бы сработало. Корабельщики вполне могли двигать и глайдер, как корабль.

— Кстати, а зачем вам корабли? — Зигфрид склонил голову набок. — У вас же есть магия переноса.

— Это из-за того, что магия переноса является объектной, — я поморщилась. — Перенос глыбы гранита весом в полторы тонны потребует столько же усилий, сколько перенос одной жемчужины. Так что для перевозки множества мелких предметов мы используем транспорт. Гнать магией корабль проще, чем по одной переносить бочку жемчуга. Впрочем, ты всё равно не можешь обратиться к магии в своей работе. Тебе придётся увеличить корпус.

— В таком случае, думаю, я закончу с чертежами примерно через неделю, — он вздохнул. — Если не буду отвлекаться.

— Вот и не отвлекайся.

И всю следующую неделю Зигфрид не отвлекался. Ни на что, кроме сна, еды и обхода. И даже во время последних двух все его мысли явно были о чертежах, так что мы с ним даже не разговаривали. Удивительно, насколько разное у магов и инженеров было мышление. Первым, чтобы развить и обдумать какую-либо мысль, необходимо было сконцентрироваться на ней, усилием мысли возвращать свои размышления в её русло. Потому что если не делать этого, она вылетала из головы и обратно её было уже не запихнуть. Инженеры напротив — увлекались мыслью или идеей настолько, что её никак нельзя было из головы достать, пока она полностью не обретёт форму. Совершенно разное.

Пока Зигфрид занимался чертежами, я подобрала для него несколько документалок. Возможно, когда-то я их читала, но поскольку эта информация никак мне не пригождалась, разум её просто вытер. Однако в книгах имелись краткие пояснительные записки, из которых можно было сделать вывод об их качестве. Отзывы читателей, так сказать. Вообще, на Магерии это была распространённая практика — поскольку долго помнить книги, тем более, художественные, маги не могли, после прочтения мы писали небольшие записки. В зависимости от книги это мог быть краткий пересказ, или впечатление, или рекомендация читать или не читать. Эти заметки можно было оставить и для библиотек, где их мог посмотреть любой, кто хотел бы прочесть книгу. Очень удобно.

За три недели, которые прошли с того момента, как я собрала модель, до того, как Зигфрид переделал чертежи, я напрочь их забыла. Это, если честно, было неприятной особенностью мышления магов. Если навыки ручной работы оседали как мышечная память, то теоретические знания как корова языком слизывала постоянно. Так что когда он закончил, мне пришлось рассматривать их заново. До последней заклёпки. На этот раз Зигфрид попросил сделать модель в масштабе один к одному, так что мы попёрлись заниматься этим на станционную стартовую площадку. Она выдвигалась из мастерской, когда была нужна.

Глайдер вышел у него каплевидной обтекаемой формы и выглядел весьма эстетично. Он не был похож на истребитель или военный корабль малой вместимости — скорее, это была машина для частных полётов или научных экспедиций. Разместиться в глайдере с комфортом могло всего три человека, но что-то мне подсказывало, что увеличить жилую часть будет не так сложно. Для выхода за пределы станции мы с Зигфридом оскафандрились, и уже на площадке я в несколько замысловатых взмахов руками собрала опытный образец, а потом создала голема-пилота. Он уселся в кресло за пультом управления и запер глайдер, запуская двигатель.

— Мы с ним не полетим? — озадаченно спросил Зигфрид.

— В первый полёт — нет, конечно, — я отрицательно помотала головой. — Мы не знаем, как себя поведёт опытный образец. В случае аварии я, например, смогу перенести себя на станцию. А ты что будешь делать?

— Верить, что ты меня не бросишь? — отозвался он. Его голос эмоций при этом через связь не передавал, а видеть лицо сквозь забрало скафандра я не могла.

— Голем сделает пробный полёт, — я перевела взгляд на глайдер. — Потом доложит, как всё прошло. Если всё будет хорошо, он сможет сделать ещё один — уже с тобой на борту.

— А ты не полетишь? — поинтересовался инженер.

— Только с твоего разрешения, — улыбнулась я. — Такие уж ваши правила.

— Глупые правила, — фыркнул Зигфрид. — Ты полетишь со мной.

Голем должен был поднять глайдер со стартовой площадки, пролететь пару километров от Двупланеты, выполнить несколько фигур пилотажа и вернуться назад. Пока я изучала чертежи, Зигфрид вертелся вокруг и давал кучу пояснений, половина которых мне была, в общем-то, не особенно нужна. К примеру, он объяснял, зачем сделал в глайдере поворотные сопла двигателя — потому что маленькому кораблю необходимы мобильность и маневренность. Большие корабли могут навешать на себя серьёзную защиту, которая сбережёт корпус от повреждений в случае попадания в метеоритный поток. А вот такому маленькому, как его глайдер, нужно эффективно маневрировать, чтобы избежать столкновений, поскольку тяжёлую броню навесить на него нельзя. Технически, он был прав, конечно. Но если бы Инженерия так не выступала бы против всего магерийского, один небольшой хрустальный шар с магическим кристаллом решили бы эту проблему. В принципе, как я и говорила Зигфриду, пара Источников на любом корабле могли решить вообще массу проблем межзвёздных экспедиций. Но Инженерия, очевидно, хотела овладеть этой технологией самостоятельно, чтобы не зависеть от магов. Винить их в этом трудно, хотя назвать такое решение рациональным язык как-то не поворачивался.

Выполнив поставленные перед ним задачи, голем вернулся на стартовую площадку и мягко посадил глайдер. Выбравшись, он вытянулся перед нами в струнку и начал открывать рот. Звука не было. Через пару секунд до меня дошло, что у него нет хрустальной бусины для связи, а звук в вакууме не распространяется. Тогда я накрыла стартовую площадку барьерным пузырём, который заполнила воздухом. Это решение показалось мне более простым, что создавать шарик для голема.

— Повтори доклад, — попросила я, когда воздуха под барьером стало достаточно. — Кстати, Зигфрид, ты можешь снять шлем.

— Есть повторить, — кивнул голем, а инженер стащил с головы шлем. — Управление превышает стандартные параметры — машина послушнее, чем указано в учебном материале. Температурный режим кабины и всех систем стабилен. После прогрева до рабочих температур изменений не зафиксировано. Системы жизнеобеспечения работают стабильно. Нарушений параметров рабочего функционала не выявлено.

— Поздравляю, Зигфрид, — я повернулась к нему и улыбнулась. — Ты проделал великолепную работу, и она увенчалась успехом.

— Я… Да, спасибо, — инженер внимательно смотрел исключительно на глайдер. Как будто и сам не до конца верил, что всё получилось. — Я хочу сам в нём полетать. Голем, ты можешь пролететь вокруг всей Двупланеты с нами двумя на борту?

— Разумеется, — кивнул голем. — В рамках учебных параметров.

— Что это значит? — Зигфрид повернулся ко мне.

— Это значит, что он может просто облететь Двупланету, — отозвалась я. — Если внештатных ситуаций не случится, именно это и требуется.

— А если случится? — нахмурился инженер.

— Я перехвачу управление и проведу необходимые манёвры, — я пожала плечами.

— А если бы я не разрешил тебе лететь? — он озадаченно склонил голову набок.

— Тогда все внештатные ситуации на твой страх и риск, — отозвалась я, чуть поморщившись. — Я могу оказывать инженеру моста любую помощь, о которой он меня попросит. Но только её — никакой самодеятельности. Это ваши правила.

— И ВИКТ никогда их не нарушали? — недоверчиво уточнил Зигфрид.

— Да щас, — фыркнула я. — Лучше уж отмахнуться от претензий за нарушение правил, чем объяснять, почему это инженер погиб, знаешь ли. Так мы летим?

Инженер оживился и кивнул, а затем первым ринулся к глайдеру. Мы погрузились, и голем снова занял место пилота. Вообще, учебные программы пилотирования на Инженерии были созданы для роботов, которые пришли на смену големам. В давние времена, до того, как Магерия стала врагом Инженерии номер один, глиняные — или из чего попало — болваны выполняли некоторую работу, к которой не требовалось приложения ума и изобретательности. У магов они так и остались в помощниках, но инженеры с некоторых пор делают вид, что нос воротят от всего магического. Хотя продолжают использовать всё то, что ещё не научились заменять наукой или что заменить ей невозможно в принципе. Как хрустальные шары, например. А программы для роботов прекрасно загружались и в големов. Нужно только было их отыскать через aranea. Так что мой голем ничем не отличался от роботов пилотов-испытателей, который занимались пробными полётами для новых моделей летательных аппаратов Инженерии.

Сначала мы летели над Инженерией. Плёнка магического барьера была чуть мутноватой, так что всех деталей рассмотреть не давала. И всё же можно было отчётливо видеть огромные города на теневой стороне планеты по обилию огней там. На Инженерии было всего четыре континента, между которым причудливо протянулись островные архипелаги. Мировой океан занимал не меньше двух третей поверхности. Зелени на суше было мало, и планета напоминала огромную бусину из бирюзы.

— Смотри, — привлёк моё внимание Зигфрид. — Мы сейчас летим над Транспортиром. Мой родной город.

Под нами находилось огромное пятно света. В Транспортире, очевидно, уже наступила ночь, однако город определённо не спал. Огней там горело столько, что город было видно аж оттуда, где мы бороздили космос. Мне даже стало интересно взглянуть на него поближе. На Инженерии, в принципе, я могла безопасно провести несколько больше времени, чем на Магерии, но тут всё упиралось в одну небольшую загвоздку — одна я бы туда не сунулась, а Зигфрида могли узнать или он сам мог не удержаться и попереться к знакомым, друзьям или семье. Так что я только вздохнула, провожая город взглядом.

На Магерию Зигфрид смотрел, буквально прилипнув лицом к иллюминатору. Сначала мы летели над теневой стороной, и там были видны лишь несколько крошечный точек света — самые крупные города Магерии едва ли были больше самых маленьких Инженерии. Континентов здесь было пять, один из которых кольцом тянулся вдоль экватора, оставляя лишь в одном месте пролив мирового океана шириной в пару десятков километров. Виноградники Шарияр находились ближе к середине Кольца, но отсюда они были просто куском зелени среди зелени. Так что показывать их я не стала.

Наконец наш полёт завершился мягкой посадкой на стартовой площадке. Мы выгрузились, и голем снова доложил о технических параметрах полёта. Зигфрид удовлетворённо кивнул, и я подняла площадку назад в мастерскую. Глайдер вместе с големом остались на ней — пилота я погрузила в сон — а мы с инженером ушли. Сначала скафандры стягивать, а потом, уже без них, расположились на диване в гостиной.

— Ты доволен? — спросила я, глядя на блаженное выражение лица Зигфрида.

— Да, — он кивнул. — Я бы сказал, я в восторге. Спасибо.

— И чем теперь будешь заниматься? — я склонила голову набок.

— В каком смысле? — Зигфрид озадаченно на меня посмотрел.

— В году пятнадцать месяцев, в каждом из которых по четыре недели, — отозвалась я. — Итого, шестьдесят недель. С твоего приезда прошло только три. Чем ты будешь заниматься до окончания времени контракта? Если у тебя не будет текущего проекта, тебя могут отозвать.

— Эм… Я… Я думаю, я попробую разработать лайнер на тех же принципах двигателя. Если плотно поработаю… — протянул он. — Да, должен успеть месяцев за десять-одиннадцать. Успеем и протестировать.

— Хороший план, — я кивнула и призвала подобранные для него книги. — Это то, что я тебе обещала. Можешь побаловаться на досуге.

— Что ж, сегодня за чертежи я уже точно не сяду, так что с удовольствием почитаю, — Зигфрид улыбнулся мне. Кажется, впервые искренне и тепло в этом мире. — А ты на что планируешь потратить остаток вечера? Вино будешь пить?

— Честно говоря, я немного устала, — я мотнула головой. — Так что я спать. Поделишься потом впечатлениями.

— Угу… — протянул уже погрузившийся в чтение инженер.

Я проснулась от зудящего писка в голове. Как будто мне в череп залетел комар и искал там то ли выход, то ли мозг. Пробуждение было не из приятных, и мне понадобилось около трёх секунд, чтобы определить причину и источник писка. Это был звук сирены раннего оповещения. Едва эта мысль заполнила моё сознание, как я подскочила как ужаленная и, на ходу одеваясь с помощью магии, помчалась в гостиную. Хрустальный шар на столе во всю играл светомузыку: помимо монотонного писка он гонял по стенам красные пятна света. Я подошла и положила на него ладонь. Светомузыка тут же прекратилась.

— Переключить системы на голосовое управление, — велела я.

— Голосовое управление включено, — отозвался шар приятным мужским голосом, принадлежавшим некогда ВИКТу Ренеру.

— Вывести на экраны изображение причины срабатывания системы, — произнесла я, и экраны на стене на мгновение потемнели, а затем показали несколько кучно движущихся точек на фоне космического пейзажа. — Запустить протокол распознавания форм жизни. Запустить протокол расчёта траектории полёта.

По левому экрану с огромной скоростью побежали строки работы протоколов в два столбца. Я всматривалась в них, и ощущение было такое, что я не читаю текст, а буквально закачиваю его себе в мозг. Сначала первый протокол определил — довольно ожидаемо — наличие форм жизни в этих точках. Второй следом предположил траекторию, пролегающую через нашу планетарную систему. Был, конечно, шанс, что форма жизни не опасная или даже дружественная, но с каждой новой строчкой кода протокола он исчезал, как вода в песке.

— Что-то случилось? — донёсся со стороны комнат заспанный голос Зигфрида. — Я спал, а тут этот звук…

— Помолчи, — прервала я его. Болтовня отвлекала от скоростного чтения, а отвлекаться мне было нельзя.

— Эй! — в голосе прозвучали нотки обиды.

— Десять минут, — протянула я. — И я всё объясню.

Строчки продолжали сменяться на бешеной скорости, пока одна из них не оказалась подсвечена красным. Протокол распознавания форм жизни определил, кто это к нам прилетел. Их называли крулами. Протокол описывал их как антропоморфных ящеров, космических пиратов. Планеты после их налётов в случае поражения оставались пустынными, поскольку крулы жрали всё органическое. Из всех, кто мог прилететь на нашу окраину галактики, они были наихудшим вариантом.

— Запустить протокол определения оборудования распознавания органики, — скомандовала я. — Запустить протокол определения вооружений. Отправить сообщение командованию Инженерии и в Совет магов.

— Протоколы запущены, — сообщил голос Ренера. — Сообщение отправлено, — последовала пауза в несколько секунд, а затем голос добавил: — Генерал и Старейшина подтвердили получение. Они прибудут через час.

— Запустить протокол слежения и подготовки, — я скривилась. — Подготовить сводку отработанных протоколов.

— Расчётное время полной обработки протоколов и подготовки сводки — сорок семь минут, — отозвался шар.

— Отключить голосовое управление, — кивнула я. Шар мигнул зелёным. Строки на экране продолжали меняться, но я уже их не читала. — Десять минут ещё не прошло, но теперь можем побеседовать, — я повернулась к Зигфриду. Он стоял в пижамных брюках, сложив руки на голой груди. — Прекрасно выглядишь, — скептически заметила я. — Особенно учитывая, кого мы ждём в гости.

— Я вчера зачитался и лёг только три часа назад, — он душераздирающе зевнул. — Как ещё я могу выглядеть?

— Ну, не знаю, — я изогнула бровь. — Одетым?

Зигфрид опустил глаза и заметил, что стоит передо в том, в чём спал. Дёрнувшись, он развернулся и скрылся в жилой части станции. Я бросила ещё один взгляд на экраны — ситуация там не изменилась — и пошла варить кофе. Взирать на грядущий и, вероятно, неизбежный ужас можно было и с чашкой ароматного напитка. Я вернулась в гостиную с парой чашек в руках как раз к тому моменту, когда пришёл и Зигфрид. Теперь он был одет в чёрный костюм поверх белоснежной рубашки. Я протянула ему кофе и предложила сесть.

— Итак, что вчера вычитал? — спросила я, размышляя о том, как много мне придётся рассказывать.

— О, я читал «Историю мореходства», — Зигфрид улыбнулся. — Так захватывающе. Но к чему вопрос?

— Просто подумала, что ты мог читать кое-что другое, — я нахмурилась. — Что ж… Некогда очень давно мы использовали Хрустальные шары, чтобы создать сеть раннего оповещения во всей нашей планетарной системе. Эта система связана с этим шаром. И если она находит что-то подозрительное или потенциально опасное, запускается этот невыносимый писк. По правилам, после включения сирены я должна запустить комплекс протоколов, чтобы определить степень опасности космического объекта или объектов, и выполнить надлежащие действия исходя из того, что эти протоколы выявят.

— И если ты вызвала сюда Генерала и Старейшину, там что-то нехорошее, да? — он мрачно свёл брови.

— Программа говорит, что худшее из возможного, — я глубоко вздохнула. — Во вселенной, и даже в нашей галактике, множество разумных рас. Наша планетарная система находится на отшибе, так что они для нас почти как сказки, но там, ближе к центру, их намного больше. Формы жизни там есть самые разнообразные, и…

— Погоди, а мы откуда о них знаем? — нахмурился инженер.

— Магерия ежегодно отправляет наблюдательные зонды, — я сделала глоток кофе. — Это ритуальное действо на день ВИКТ. Новый зонд меняется местами со старым, продолжая собирать и передавать информацию сюда, пополняя каталоги протоколов. Поэтому у нас есть достаточно полный справочник форм жизни нашей галактики. Большинство из них сравнительно мирные. Некоторые даже имеют дружественные настроения. Но есть и такие, как те, что заявились сюда. Впрочем, конкретно таких больше нет. Они называют себя крулы, — я взмахнула рукой, вызывая из памяти каталога призрачный образ представителя их расы. Он действительно был очень похож на прямоходящую ящерицу в анатомическом скафандре. — Остальные зовут их космическими пиратами. Их рацион составляет любая углеродная органика. Наши зонды передали информацию, что в случае захвата планеты они не оставляли на ней вообще ничего — пожирали целые миры.

— Любая органика? — переспросил Зигфрид. — То есть, человек тоже?

— Да, — я мрачно кивнула. — Всё, что только попадётся.

— И что нам делать? — он понизил голос.

— Готовиться, — я глубоко вздохнула. — Генерал и Старейшина прибудут сюда как раз для того, чтобы совместно определить, как именно. Но прежде протоколы должны доработать до конца. Тогда у нас будет больше отправных точек.

— Я сейчас ваши Хрустальные шары прямо зауважал, — произнёс Зигфрид. — Нет, они меня и раньше восхищали, пока я работал с одним из них. Но теперь… Какая же универсальная вещь.

— Да, верно, — я потёрла переносицу. — Мне надо собрать статистику с сетей, — я взмахнула рукой, создавая ещё один шар. — Можешь позаботиться о кофе для наших гостей?

Зигфрид кивнул и поднялся, а я принялась тыкать в шар пальцем. Статистика по Магерии практически сама полилась в мой шар со всей сети, окутывающей родную планету, а вот по aranea надо было шариться целенаправленно. Хотя тут надо отдать должное командованию — её собирали регулярно и подбивали в удобные отчёты. Надо было только влезть в засекреченные материалы. Но как будто какие-то пароли и скрытые данные действительно можно было спрятать от магического поиска. Минут через пять после того, как на экране высветилась информация о готовности сводки по протоколам, я закончила собирать свою. Для удобства я вывела всю информацию на бумагу в двух экземплярах, а затем прошла на кухню, где Зигфрид уже приготовил чай и кофе. Мы только и успели принести их в гостиную, когда произошёл перенос с Инженерии. Посреди гостиной материализовался генерал Вольфганг Хайксли — нынешний верховный главнокомандующий. Это был рослый мужчина, широкоплечий, но не огромный. На вид ему было лет пятьдесят. В его жёстких, тёмных волосах уже проступила седина, а морщины добавляли лицу строгости. Глаза у него были ярко-синие, внимательные. В молодости, надо полагать, он был довольно красив, хотя не сказать, что возраст его испортил. Впрочем, при всей строгости черт и военной формы насыщенного сине-зелёного цвета, генерал Хайскли внешность имел располагающую.

— Здравствуйте, ВИКТ Орина, — слабо улыбнулся генерал. — Кажется, это наша с вами первая очная встреча.

— Да, — я кивнула. — Я не так давно сменила своего предшественника. Надеюсь, я не вытащила вас из кровати?

— Даже если бы и вытащили, — он пожал плечами. — В подобных обстоятельствах я могу только поблагодарить вас за оперативность.

— Располагайтесь, — я указала жестом на диван. — Не думаю, что разговор будет очень долгим, и всё же считаю правильным предложить вам кофе или чай.

— А коньяка у вас нет? — спросил генерал, усаживаясь.

— Не думаю, что в текущих обстоятельствах коньяк будет уместен, — я покосилась на Зигфрида.

— Да, это кажется рациональным, — чуть нахмурился он и перевёл взгляд на инженера. — А вы?.. Нынешний инженер моста, верно?

— Да, господин Хайскли, — Зигфрид кивнул.

— Так… — генерал снова сощурился, глядя на него, будто что-то вспоминая. — Кеер Стийин. Помню ваше личное дело. Ваши результаты на экзамене были хороши, но всё же не блестящи. Вас отобрали из-за личных качеств. И как? Сломала ВИКТ вашу ненависть?

— Я… — инженер замялся. — ВИКТ очень отличается от того, какими мне представлялись маги прежде.

— Мы в комиссии предполагали, что если выберут именно вас, за год ваше представление о Двупланете перевернётся, — кивнул генерал. — Надеюсь, ВИКТ, вы не сердитесь на нас за то, что мы используем вас для поддержания боеспособности?

— Как будто только для этого, — криво усмехнулась я. — Двупланета находится в сложных симбиотических отношениях. Когда дело касается вопроса выживания такого количества людей, личные эмоции не должны определять позицию.

— Рад слышать, что вы, как и ваш предшественник, рациональны, — генерал печально вздохнул. — Впрочем, нас ждут большие, пусть и временные изменения. Сколько у нас времени?

Я протянула ему документы, и он приступил к их изучению. Буквально через пару секунд в гостиной возник Старейшина Совета магов, Эльсар Аспортел. Он был невысоким и довольно пухлым стариком, которому в этом году исполнилось сто четырнадцать лет. Его борода и волосы отросли уже до пояса и были совершенно белыми, так что невозможно было узнать, какими они были до того, как он поседел. Всё его лицо были испещрено глубокими улыбчивыми морщинами. Одет он был в синие шаровары и белую с золотой вышивкой удлинённую рубашку. Его карие, почти чёрные глаза быстро нашли меня, и он, с невообразимой для старика прытью, обогнул стол, чтобы крепко меня обнять.

— Орина, девочка! — ласково заговорил он. — Как ты здесь? Не тяжело? Не скучаешь?

— Я в порядке, Старейшина, — я улыбнулась. — И сейчас важнее совершенно другое.

— Конечно-конечно, — закивал Старейшина. — Но это ведь не значит, что старику и спросить нельзя. Значит крулы, да? Ох, как же я надеялся, что на старости лет меня обойдут стороной такие потрясения…

Он уселся за стол и притянул к себе вторую копию документов, а затем махнул рукой, чтобы наполнить себе чашку кофе, которая сама прилетела ему в руку. Генерал проследил за его действиями и глубоко вздохнул. Ему пришлось подняться, чтобы налить кофе и себе. Несколько минут прошли под шелест листов бумаги, и лица глав планет при этом становились всё мрачнее и мрачнее. Я перевела взгляд на экраны и быстро пробежалась по строкам сводки. Дела наши и в самом деле были так себе. Система определила, что обмануть их системы обнаружения органики мы не сможем никакой известной магией, а на разработку новой нам не хватало времени — крулы должны были добраться до нас самое меньшее за два с половиной месяца. Учитывая риски, мы должны быть полностью готовы дать им отпор уже через два.

— Как мало времени, — заметил генерал Хайскли. — Ваша система раннего оповещения… Её нельзя раскинуть дальше?

— У нас целых восемь недель, — отозвался Старейшина. — Или вы бы предпочли узнать о захватчиках, когда их первые снаряды начали взрываться о барьер?

— Нет, генерал, — подала голос я. — Раскинуть её дальше нельзя. Это нецелесообразно, учитывая частоту обнаружения опасных объектов. К тому же, её необходимо привязывать к планетарной системе, иначе она просто разлетится. Разве что вы придумаете приборы с более далёким зрением, которыми можно будет заменить шары.

— Мы пока не можем разработать приборы, которые работали бы хотя бы в половину так быстро, как ваши шары, — покачал головой генерал. — В этом случае больший радиус зрения этих приборов никакого временнόго преимущества не даст.

— В любом случае, мы здесь не для споров собрались, — я глубоко вдохнула. — Что делать будем?

— Ничего нового, — отозвался Старейшина. — Мы вводим для всех обязательный курс познания целебной, атакующей и защитной магии. Двух месяцев нам должно хватить, чтобы подготовиться. Если у Инженерии имеются космические корабли не на ходу, наши корабельщики вполне могли бы адаптировать их под магерийский космический флот. Разумеется, армию вашего уровня за это время мы не создадим, — он посмотрел на генерала. — Однако надо помнить, что у нас есть зверомагия, да и наши тела в принципе намного крепче ваших. И конечно, мы будем ждать от вас стратегию, чтобы выступить против врага единым фронтом, а не оказаться разбитыми поодиночке.

— Разумеется, — кивнул генерал. — Я поручу высшей ставке разработать план с учётом ваших возможностей. Половина магов, насколько я помню, не может колдовать за пределами планеты. Вы развернёте госпитали?

— Конечно, — Старейшина кивнул. — Вы можете рассчитывать на нас. Как всегда.

— Я благодарен, — генерал поднялся и поклонился Старейшине и мне. — Давайте вместе защитим наш дом.

— Да уж конечно, — мягко усмехнулся старый маг.

— ВИКТ, — обратился ко мне генерал, и я уставилась ему в глаза. — Мы точно не сможем обойтись без ваших сил и героизма, однако… Вы молоды, поэтому я прошу вас обойтись без безрассудств.

— Не беспокойтесь обо мне, генерал Хайскли, — я улыбнулась. — Ближайшие двадцать лет я точно не помру.

— Кеер Стийин, — повернулся к Зигфриду генерал. — Будьте готовы к тому, что вас отзовут в ближайшее время. После окончания кампании вы продолжите работать здесь. Суммарное время на станции для вас в любом случае продлится год. Если, конечно, мы все переживём предстоящие события, — он снова повернулся ко мне. — Я свяжусь с вами позже. Знаю, вы ничьим приказам не подчиняетесь, но, полагаю, мне следует держать вас в курсе дел. Отправьте меня назад.

— Вас сразу в кабинет? — я склонила голову набок.

— Если возможно, — кивнул генерал. Я махнула рукой, и он исчез.

— На удивление нормальный и приятный человек, — заметил Старейшина. — В каком-то смысле я даже рад, что это произошло при нём, а не при его предшественнике. Вот уж был непробиваемый баран… Что ж, Орина, у меня дел тоже невпроворот. Ну, не так, как у этого парня, — он кивнул на то место, где только что стоял генерал. — Но всё же. Целебная магия — это вам не гранитными глыбами кидаться… Ах да, завтра уже день ВИКТ. Твои прибудут сюда в честь этого события, раз уж ты сама не можешь навестить их. Думаю, мы сможем выпустить дополнительный зонд для сбора информации на границу планетарной системы. Это должно стать хорошим подспорьем. В прошлый раз это помогло.

— Больше данных — лучше стратегия, — я кивнула.

— Увидимся ещё, — Старейшина улыбнулся. — Если останемся живы, конечно.

Ответа моего дожидаться он не стал, а просто исчез. Ему моя помощь с переносом не требовалась, так что он применил эту магию сам. И мы с Зигфридом снова остались наедине. Только мы и куча пугающей информации. Некоторое время мы так и стояли, как будто впав в ступор, а потом я взмахнула рукой, чтобы убрать со стола всё лишнее.

— Пойдём завтракать или ты досыпать? — я повернулась к инженеру.

— Как будто после таких новостей можно просто пойти и лечь спать, — буркнул он.

— Ну, сделать-то мы пока всё равно ничего не можем, — я пожала плечами.

— Завтракать, — Зигфрид вздохнул. — И мы тоже можем подумать, что делать.

— Оставь большую политику большим политикам, — хмыкнула я, направляясь на кухню. — Скорее всего, тебя отзовут, чтобы включить в группу разработки какого-нибудь оружия. Можно порыться в секретных материалах, чтобы прикинуть, что это может быть.

— Секретные материалы на то и секретные, чтобы в них абы кто не рылся, — он поморщился.

— Ну так я же не абы кто — я ВИКТ, — усмехнулась я.

— К слову, что за день ВИКТ? — инженер заинтересованно посмотрел на меня. Мы с ним как раз уселись за стол, и я размахивала руками, создавая нам овсянку, тосты с джемом и чай.

— День ВИКТ? — переспросила я. — Это мой день рождения и планетарный праздник Магерии. С каждым ВИКТ дата переносится, но отмечается он всегда.

— А почему Магерия всей планетой отмечает твой день рождения? — Зигфрид нахмурился. — Инженерия даже день рождения генерала не отмечает.

— Потому что Магерия благодарна ВИКТ за защиту и жертву, — кисло улыбнулась я. — Это праздник признания. Ведь ВИКТ не сам выбирает жить на мосту всю свою жизнь — это происходит из-за того, каким он родился. Так что маги благодарны за то, что ВИКТ принимает условия, а не разрушает Двупланету. К тому же, на ВИКТ во многом держится защита всей Двупланеты от внешних угроз. Видишь ли… — я нахмурилась, подбирая слова. — На Магерии любят и уважают ВИКТ. Но никто не хочет быть им. Так что… В некотором роде, маги готовы из кожи вон лезть, лишь бы только ВИКТ любил Магерию всеми фибрами.

— А… — протянул инженер. — А «твои», которые завтра прибудут, это кто?

— Моя семья — родители и братья, — я пожала плечами.

— А бабушки и дедушки? — он склонил голову набок.

— Думаю, они бы и рады, но им уже за сто — такие поездки им противопоказаны, — я покачала головой.

— И как это будет?

— Ну, они принесут с собой вина и домашней еды, и мы с ними займём гостиную часа на четыре, — я пожала плечами. — Просто небольшие посиделки.

— А куда деваться мне? — Зигфрид нахмурился.

— Если хочешь, можешь поработать у себя в комнате, — отозвалась я. — Или можешь посидеть с нами. Против они не будут.

— Но вино… Я же не смогу его с вами пить, — он покачал головой.

— Не переживай об этом — я буду превращать твоё вино в сок, если ты решишь остаться с нами, — я усмехнулась. — Или можно сразу честно сказать, что ты совершенно не переносишь алкоголь. Они нормально к этому относятся — пьяных людей моя родня видела столько, что ни в сказке, ни пером, как говорится. И потом, мне почему-то кажется, что им всем будет интересно пообщаться с тобой.

— Глайдер я закончил, а пока меня не отзовут — не вижу смысла хвататься за всё подряд, — Зигфрид пожал плечами. — Так что, если, как ты говоришь, вы только за, я бы провёл день с тобой и твоей семьёй.

— Хорошо, — я кивнула. — Давай есть и возвращаться к делам нашим насущным, — я помрачнела. — Как бы они ни пугали.

Весь день, начавшийся из-за сирены в пять утра, мы провели, копаясь в секретных материалах и прикидывая, на какой фронт работ могли бы бросить таланты Зигфрида. Вариантов было несколько, так что он решил ни за что не хвататься, а дождаться, когда его отзовут и озадачат. В то же время в aranea начали появляться весьма интересные статьи с видео-роликами. Это были записи с шаров, которые показывали и разрушение Древа, и сражения с инопланетными захватчиками — те самые, что история Инженерии назвала магерийскими вторжениями. Выходили дозированно, чтобы выглядеть очень убедительно. Высшее руководство показательно рвало на себе волосы на тему того, что прошлые поколения злостно их обманывали, а Магерия на самом деле никакой не враг, а очень даже друг. Ближе к вечеру появилось интервью со Старейшиной, в котором он говорил о том, что Магерия всегда и во всём поддерживала и полагалась на Инженерию и не изменит своего отношения и впредь. На фоне всего этого aranea буквально взорвалась тоннами сообщений о том, как это их всех так долго обманывали и почему всё вскрылось только теперь. Теорий заговора понапридумывали — хоть попой ешь.

В принципе, такая реакция была совершенно ожидаемой. Очень неприятно, когда мир переворачивается с ног на голову, обрушивая тонны информации, разоблачая реальность, в которой прожили целые поколения. Разумеется, в первый день поголовного доверия ролики не вызывали. Однако в статьях размещались дополнительные ссылки на документальную литературу и доступ к записям — их там честно называли взглядом в прошлое — с шаров. Так что распространялось новое веяние подобно лесному пожару в сильный ветер. На Инженерии даже работа встала — настолько людей взбудоражили новые сведения.

Не обошла эта суматоха стороной и Зигфрида. Чтобы действительно копаться в секретных материалах, мне приходилось одёргивать его от статей. Впрочем, после ужина мучить его я перестала. Во-первых, потому что он всё равно решил ничего не трогать, а во-вторых, новые сведения слишком сильно занимали его, так что я решила дать ему время пройти все положенные стадии принятия. Примечательно, что меня при этом Зигфрид ни о чём не спрашивал. Только косился временами озадаченно.

Утром по случаю дня рождения я сменила свой серо-зелёный наряд на морковного цвета шаровары и удлинённую рубашку с вышивкой по вороту без рукавов. Волосы переплела золотыми нитями и в таком вот виде вышла в гостиную. Хотелось бы убрать мониторы, которые продолжали транслировать ситуацию с границ планетарной системы, но сделать этого было нельзя. Убедившись, что радикальных изменений за ночь не произошло, я ушла на кухню. Раз уж моя семья должна была прибыть — а без вина виноделы в гости никогда не ходили — надо было плотно позавтракать. Зигфрид пришёл как будто на запах кофе. Впрочем, по его виду казалось, будто встал уже довольно давно и успел побриться, уложить волосы — или это у него сами по себе всегда так лежали — и надеть костюм, который можно было принять за парадно-выходной. Это был тёмно-синий шёлковый костюм, над широкими лацканами которого красовался воротничок жемчужного цвета шёлковой же рубашки.

— Насколько большой гардероб ты умял в свою небольшую, в общем-то, сумку? — озадаченно спросила я, глядя на него.

— Я привык носить костюмы, — отозвался Зигфрид. — Так что взял с собой четыре штуки. Это много?

— Это больше, чем казалась твоя сумка, — я улыбнулась. — Выглядишь так, как будто хочешь произвести хорошее впечатление на моих.

— Эм… — он глубоко вздохнул. — В общем, да. Я… После вчерашнего бурления в aranea я в смятении, и мне бы хотелось пообщаться с настоящими магами. Понять. Разобраться в себе.

— Что ж, думаю, ты им понравишься, — я усмехнулась. — Они у меня вообще доброжелательны практически ко всем.

— Ох, я… С днём рождения тебя, — Зигфрид улыбнулся. — Мне нечего подарить тебе, и всё же не поздравить хотя бы на словах было уж совсем как-то…

— Спасибо, — я улыбнулась и села. — Давай поедим. Зная моих, можно смело предположить, что они будут здесь через пару часов.

После завтрака инженер снова полез в aranea, которая продолжала бурлить и кипеть от новых вбросов и теорий. Подобное происходило не в первый раз за историю Двупланеты, только теперь куда быстрее. Попадались и вспышки революционных настроений, но поддержки они не находили. Часть пользователей строчила крайне убедительные тексты о том, что вот в учебниках как раз правда, а вот сейчас им очень сильно врут. Однако довольно простая логическая беседа разбивала их вдребезги. Всё больше людей признавали новую информацию, хотя все стадии принятия общество Инженерии ещё явно не прошло. На это требовалось в любом случае ещё несколько дней. И я предположила, что Зигфрида отзовут только тогда, когда вся эта катавасия относительно уляжется.

Как я и предполагала, моя семья материализовалась шумной группой посреди гостиной часа через полтора после завтрака. Нагруженные корзинами, они определённо продолжали эмоциональный спор, который начали ещё дома. С минуту все четверо гомонили, пока не обратили внимание, что находятся в гостиной станции. Через мгновение корзины стояли на столе, а меня сжимали в объятиях в четыре пары рук.

— Орина! — мама погладила ладонями моё лицо и волосы. — Как будто только вчера уехала.

— Ты тоже отлично выглядишь, — улыбнулась я. — Думаю, я должна вас представить, — семья от меня наконец отлипла и воззрилась на стоящего в паре шагов инженера. — Это моя мама — Эверина, папа — Ваньгарн, старшие братья — Орвин и Виеран. А это Зигфрид, он сейчас инженер моста.

— Хм?.. — мама озадаченно посмотрела на него, склонив голову набок. — Кого-то он мне напоминает. Очень сильно.

— Рейнардта Стийина он тебе напоминает, — отозвался папа. — Старшего сына Лиадена. Я бы сказал, что этот молодой человек просто вылитый Рейнардт, правда, постарше. Только глаза не его.

— А откуда… — глаза Зигфрида округлились. — Рейнардт Стийин — мой отец, и мы с ним и правда очень похожи. Откуда вы его знаете?

— В каком смысле откуда? — озадаченно нахмурилась мама. — Лиаден Стийин — наш почти что сосед. А Рейнардт — его сын. Ему было лет шестнадцать, когда он переехал на Инженерию. Вроде, лет сорок назад. Помнится, до переезда он был Манипулятором.

— Так мой отец — маг… — Зигфрид пошатнулся, и Орвин подставил ему плечо, а затем усадил за стол.

— Мам, ну нельзя же так, — брат покачал головой. — Ты ведь знаешь, как инженеры к нам относятся. Ты не могла хоть немного помягче?

— Я не хотела так сильно шокировать, — произнесла она, глядя на инженера. — Вы уж извините меня, Зигфрид. Я думала, вы знаете…

— Виеран, плесни-ка молодому человеку вина, — папа кивнул брату на корзины. — Хорошее вино даже самые плохие новости сделает чуть лучше.

— О, нет, — вскинулась я. — Зигфриду не стоит пить вина. До приезда на станцию он его никогда не пробовал. В первый день мы… Ну, вроде как за знакомство немного выпили, и он с трёх бокалов был совершенно не в себе, — я вздохнула и покосилась на экраны. — А у меня вдобавок новости такие, что в вине твоей логикой нам буквально выкупаться надо.

— Ты видела свою смерть? — резко обернулся ко мне Орвин.

— Нет, — я мотнула головой. — И даже если бы, до неё всё равно было бы ещё много времени. Старейшина Аспортел уже обращался к населению?

— А, ты про это, — старший брат как будто даже расслабился. — Да. Он уже сказал, что у нас есть два месяца на освоение новой магии. Хотя, честно говоря, я его речь не сильно внимательно слушал. Уловил только про «история повторяется», «наш общий дом в большой опасности» и «наши жизни в руках каждого из нас». Система раннего оповещения нашла что-то, с чем ты не можешь справиться?

— Да, — я кивнула. — Космических пиратов.

— Дело дрянь, — заметил Виеран. — Я правильно понимаю, это крулы? — он внимательно посмотрел на экраны и снова перевёл взгляд на меня. Я кивнула. — А ты смотрела записи с зондов? Мне кажется, там были какие-то со сражениями против них.

— Да? — я нахмурилась и тоже бросила взгляд на экраны. — Я поищу и отправлю генералу. Думаю, они там лучше распорядятся этой информацией. А у нас она и так доступна всем абсолютно.

— И хватит на этом про всякие ужасы! — прервала нас мама. — Мы здесь для того, чтобы есть и пить за одним столом. Как будто за окном наши виноградники, а Орина никуда не уезжала. Давайте-ка, мальчики, накрывайте на стол!

Братья тут же засуетились, доставая из небольших на вид корзин такое количество еды и напитков, что при обычной физике туда бы никак не поместилось. Я вызвалась принести тарелки, стаканы и бокалы, которые они, разумеется, с собой не взяли, и скрылась в кухне. Посуду я собирала руками и выставляла на стол. Можно было и магией, конечно, но я тянула время, чтобы не путаться под ногами у хлопочущей родни. Когда я доставала стаканы, меня сипло позвал Зигфрид.

— Ты в порядке? — я обернулась к нему.

— Сама-то как думаешь? — он вздохнул. — Мой отец действительно может быть магом?

— А что тебя так удивляет? — я изогнула бровь.

— Ты знала? — инженер сощурился.

— Нет, — я качнула головой. — Я не изучаю всё генеалогическое древо кандидатов. Меня интересует только сам человек.

— А что Старейшина вчера говорил о том, что ваши тела крепче наших? — Зигфрид нахмурился.

— У этих слов есть какой-то другой неизвестный мне смысл? — я озадаченно на него посмотрела. — Тела магов крепче тел инженеров. Точную причину тебе не назову, хотя теорий у вас много — магия, экология, размеренный ритм жизни… Выбирай, что больше нравится.

— Если мой отец маг, это объясняет, почему я был более спортивен и вынослив в детстве, — инженер вздохнул и снова свёл брови. — Но… Его считают одним из величайших умов в области микробиологии. Как-то это не вяжется с тем, что он маг. У вас же туго с изобретательностью.

— И причиной тому — постоянное взаимодействие с магией, — я скривилась. — Однако из-за этого наш мозг работает в некотором роде в бόльших объёмах. Если Манипулятор — а как поняла, Рейнардт Стийин им был — лишается взаимодействия с магией, это освобождает все его ресурсы разума. Процессы в его мозге идут быстрее и эффективнее. Многие ваши великие учёные на самом деле переехавшие Манипуляторы.

— Вот как… — протянул он. — Тогда понятно, почему у него была такая грусть во взгляде, когда я выражал свою ненависть к магам. И к ВИКТ… И почему он всегда еле заметно кривился от пищепасты… Ох, мне надо поговорить с ним… И извиниться, наверное…

— Не думаю, что он злится на тебя, — я улыбнулась. — Ты сможешь поговорить с ним, когда отправишься домой через несколько дней. О таком лучше говорить лично.

— Да, наверное, ты права, — Зигфрид кивнул. — Спасибо.

Когда мы вернулись в гостиную, оказалось, что стол мои родные увеличили вдвое. Хотя нас было всего шестеро, и других гостей не планировалось, еды там стояло человек на пятьдесят. Однако у меня почему-то не вызывал сомнений тот факт, что к отбытию моих домашних не останется ни крошки хлеба, ни капли вина. Видать, мы собирались отмечать не день ВИКТ, а день Чревоугодия. Зигфрид, которого я попросила нести тарелки, замер и едва не выронил их, шокировано глядя на стол. А там всё было такое аппетитное, что хотелось попробовать каждое блюдо. После короткой суеты мы наконец расселись, и папа разлил по бокалам вино. Зигфриду наполнили бокал вишнёвым соком.

— С днём рождения, Орина, — мягко произнёс папа. — Хотя порой нам очень грустно без тебя, мы гордимся тобой. Ты наше сокровище и им и останешься навсегда.

Мы выпили, и мама ловким взмахом руки разложила по тарелкам приготовленную на углях баранину и нарезку свежих овощей. Для этого она воспользовалась моей магией, ведь сама она была Манипулятором. Готовить мама всегда любила, так что еда из дома снова вызвала у меня ощущения фруктовых садов за окном. Такое уютное и домашнее. Тарелки опустели и наполнились вновь — уже пирогом с рыбой. Зигфрид мгновение смотрел на начинку, а потом обвёл всех нас взглядом.

— Я тут читал «Историю мореходства», — изрёк он. — На Магерии правда водятся русалки?

— А чего бы им не водиться? — усмехнулся Орвин. — Мы их ещё поющими рыбами зовём. Я, кстати, неделю назад с ними вино пил.

— С рыбами? — изумился Зигфрид.

— О, это их интересная особенность, — Орвин повернулся к нему лицом. — Дело в том, что русалки не разумные, хотя у них верхняя половина как у людей. Но они могут имитировать звуки, которые слышат. Правда, не могут связывать их в нечто осмысленное. Но они любят петь и имитировать птиц. И у них неплохо выходит.

— А зачем вино с ними пить? — не понял инженер.

— Дело в том, что после хорошего вина поют они просто невероятно красиво, — отозвался брат. — А после неудавшегося — мягко говоря, так себе. У нас за виноградниками есть пирс небольшой в море. Мы там прикармливаем русалок, чтобы проверить качество вина.

— И способа лучше нет? — Зигфрид изогнул бровь.

— А чем этот плох? — не понял Орвин.

— Ну, вино, наверное, не полезно для русалок, — отозвался инженер. — Разве вы их таким образом не травите?

— Нет, — брат покачал головой. — Вино для них не вредно. Вот от пива у них чешуя лезет, но это из-за пшеницы и солода. А вино на их здоровье никак не влияет. Мы проверяли.

— Магерия очень отличается от Инженерии… — протянул Зигфрид.

— Конечно, — кивнул Виеран. — «Вся красота жизни в разнообразии её форм». Это слова вашего мыслителя, но они формулируют один из постулатов магии метаморфоз.

— Который раз понимаю, что вы используете наши идеи так, как нам бы и в голову не пришло, — улыбнулся инженер.

— Ну, не все, — посмотрела на него мама. — Например, пищепасту у нас не рассматривают. Вы только не подумайте, Зигфрид, сама по себе идея быстрого полноценного перекуса, который не нужно готовить, не так уж плоха. Она отлично справляется со своей задачей — экономией времени. Но… Готовка — это же увлекательный процесс созидания, акт творения, выражение вдохновения… Вы, способные создавать множества и множества новых удивительных рецептов заменили еду на… Не знаю, как правильно назвать.

— Пищепасту, — кисло отозвался Зигфрид. — Ел её всю свою жизнь и так не привык. Не представляю, как снова буду её есть, когда вернусь домой. После еды Орины и вашей, боюсь, не смогу запихивать её в себя, пока скручивать от голода не начнёт.

— Ну, тут могу тебя порадовать, — подала голос я. — На фоне происходящего и вскрывающих фактов всё магерийское очень скоро станет безумно популярно. Нормальная еда, полагаю, в том числе. Так что, если не полностью, то хоть отчасти вы замените пещепасту чем-то вкусным. Возможно, вредным, но вкусным.

— Хочется верить, — он кивнул.

— Зигфрид, а расскажите, пожалуйста, как дела у вашего отца, — попросил папа. — Увы, но при переезде с Магерии Инженерия требует оборвать все контакты. Так что его семья ничего о нём не знает.

— Он… В порядке, — инженер пожал плечами. — Получил несколько премий за исследования в области микробиологии, преподаёт в Академии генной инженерии. Он женат, трое детей — я и две моих сестры. Вот… Но разве вы сюда не ради Орины прибыли? Почему мы говорим о моём отце?

Моя семья дружно посмотрела на меня долгим внимательным взглядом. И я ничего умнее не придумала, как улыбнуться в ответ. Искорки веселья вспыхнули у мамы в глазах, и через пару секунд она рассмеялась своим звонким переливчатым смехом. По нему и не скажешь, что ей уже шестьдесят восемь.

— Конечно, ради Орины, — наконец ответила она. — Чтобы наша девочка могла почувствовать домашнюю атмосферу или хоть иллюзию её. Разумеется мы не станем расспрашивать вас обоих о том, что происходит и как идут дела на станции. Представьте, Зигфрид, что вы оказались вынуждены посадить птицу в клетку и никак не можете её отпустить. Что бы, как вы думаете, больше ей понравилось — слушать других птиц или петь о своей клетке?

— Слушать… — медленно протянул он.

— К тому же, всё интересное, что на станции происходит, сейчас связано именно с вами, — добавил Орвин. — Конечно, мы хотим знать о вас что-нибудь. Тем более, что это наша с вами, вероятнее всего, единственная встреча.

— Вдобавок у нас не будет другого шанса узнать, как дела у Рейнардта, — добавил папа. — Удивительная удача встретить здесь именно вас.

— Удивительная, — согласился Зигфрид и посмотрел на меня. И я была уверена, что это был взгляд Франкенштейна.

Поняв, что от расспросов не отвертеться, Зигфрид заговорил о своём отце. Он почти не рассказывал о его работе, хотя упомянул, что теперь ему понятно, почему Рейнардта не допустили до экзамена на место инженера моста. А затем, немного поразмыслив, заметил, что удивлён, что сам был допущен. Та пара историй, которые он поведал, были довольно бытовыми, и всё же из них выходило, что отец его был счастлив на Инженерии. Папа даже нашёл повод для зависти: у Рейнардта уже был внук, хотя он был моложе моих родителей, тогда как у них пока что такое счастье не планировалось.

Мы действительно просидели за столом, пока не съели и не выпили абсолютно всё. Говорили обо всём на свете, кроме, собственно, станции, на которой находились. Мама была совершенно права — мне вовсе не хотелось обсуждать свою жизнь на ней. Может, когда я к ней привыкну в большей степени, я охотно буду говорить об этом, но пока мне и в самом деле было интереснее слушать о жизни на Инженерии и о том, как два рабочих голема не смогли поделить дорожку между лозами в виноградниках и долго толкались грудью, пока Виенар не нашёл их и не развёл. Рассказывал он об этом довольно уморительно, эмоционально размахивая бокалом с вином, которое временами выскакивало наружу, но Орвин ловил его магией и заталкивал обратно.

Уже к вечеру моя семья отбыла домой, и мы с Зигфридом ещё некоторое время сидели в тишине перед пустым и снова нормальных размеров столом. Было приятно провести время в кругу родных, однако суровая реальность оставалась такой же суровой, так что я обратила внимание на экраны. Запущенные и не остановленные протоколы постоянно обновляли и корректировали информацию. Пока что дела наши выглядели не так уж плохо — расчётное время прибытия вражеского флота отодвинулось на четыре дня. Я взмахнула рукой, вызывая все данные каталога, связанные с крулами. Оказалось, что там есть почти два десятка видеоматериалов с зондов. Не утруждая себя просмотром, я просто отправила их генералу Хайскли. Находить информацию — моя задача, а вот придумывать, что с ней делать и как её применить — его.

— Твои родные поразительны, — заметил Зигфрид, едва закончила. — Мне показалось, что одна только мысль о твоей относительно нескорой кончине вызвала у твоего брата больший ужас, чем космические пираты.

— Они верят, что пока ВИКТ жив, Двупланете ничего не грозит, — я пожала плечами.

— А это так? — он нахмурился.

— Я бы не сказала, что прямо так уж ничего, — я вздохнула. — Но уничтожить Двупланету, пока ВИКТ жив, скажем так, довольно сложно. И у меня всегда есть «крайняя мера».

— Что за мера такая? — инженер склонил голову набок.

— Тебе не понравится, — я поморщилась.

— Мы это уже проходили как-то, — он поджал губы. — Я хочу знать, даже если мне не понравится.

— Что ж… — я глубоко вздохнула. — Если эвакуировать всех магов с Магерии и оставить там только ВИКТ — будем честны, Магерия привлекательнее для крулов — получится очень мощная магическая бомба. Рванёт так, что солнце покажется блёклым фонариком.

— А ВИКТ?.. После такой «крайней меры» ты выживешь? — Зигфрид сощурился.

— Разумеется, нет — это самоубийство, — фыркнула я. — Потому она и крайняя.

— Надеюсь, генерал и ставка смогут придумать стратегию, чтобы до этого не дошло, — мрачно заметил он.

— Да, я тоже, — я кивнула. — Так что думать, как победить с минимальными потерями, будут не только они.

— Ты же не можешь ничего придумать, — нахмурился Зигфрид.

— Орина не может, — поправила я.

~* * *

~

В небольшой комнате с узким окном и выкрашенными казённой зелёной краской стенами стоял потрёпанный стальной стол. Вокруг него на таких же стульях сидели три фельдъегеря. В течение последних трёх дней после того, как в aranea была слита информация о реальных отношениях с Магерией, все трое носились из части в часть с бесконечными пакетами. Фельдъегеря Хайскли и Бромер пили восстановленный чай — им двоим повезло больше, и ночью оба смогли поспать около четырёх часов. А фельдъегерь Паусса дремал, запрокинув голову. Покинуть расположение части и даже пост они не могли без приказа, но Паусса не спал уже двое суток, так что тело его использовало выдавшуюся возможность восстановиться как могло.

Дверь в комнату открылась резко и уверенно. Чеканным шагом вошёл капитан Торан и быстрым взглядом обвёл фельдъегерей. Хайскли пнул подошву ботинка Пауссы, и тот мгновенно встрепенулся, но Торан всё равно заметил, что тот дремал на службе. Капитан поморщился, но ничего ему не сказал — фельдъегерей действительно загоняли, так что он решил не придавать это значение в этот раз.

— Фельдъегерь Хайскли, вам приказано явиться к генералу, — сообщил капитан.

— Есть явиться, — поднялся Хайскли, вскидывая руку к виску.

— Сегодня потише, — мягче заметил капитан. — Паусса, идите в казарму. Три… Четыре часа на отдых. Если понадобитесь, вас разбудит дневальный.

— Есть четыре часа, — Паусса встал и вскинул руку так же, как Хайскли до него.

— Разойтись, — приказал капитан Торан, и вышел.

Бромер остался сидеть, а его товарищи надели форменные куртки и вышли прочь. Они вместе добрались до выхода из здания, а там Паусса свернул налево к казармам, а Хайскли отправился на стоянку, где уже ждал его водитель. Когда в армии говорили «генерал» и не называли фамилии, это означало верховного главнокомандующего. Фельдъегерь Артур Хайскли задавался вопросом, почему вызвали именно его, ведь у генерала были и свои посыльные, не имевшие к их службе никакого отношения.

У генерала Вольфганга Хайскли было четверо сыновей. Ему очень хотелось дочку, но получались у них с женой почему-то только мальчики. Сыновья его были предметом его гордости, он вкладывал в их воспитание столько, сколько мог, и всё же… Всё же ему хотелось, чтобы у него была дочь, во всём похожая на его жену. Однако после рождения Артура, четвёртого ребёнка, врачи после тщательной проверки сообщили мрачную новость: кефа Хайскли больше не могла иметь детей. Трое старших сыновей генерала успешно выучились на инженеров и трудились на благо Инженерии, а младший с детства мечтал пойти по стопам отца и сделать военную карьеру. Однако все тесты на профориентацию отправляли его куда угодно, только не в военную академию. Так Артур и оказался в фельдъегерской службе.

В просторный квадратный кабинет генерала фельдъегеря пропустили без задержек, и долгих три минуты он стоял навытяжку перед огромным столом, на котором, казалось, не было ни одного свободного сантиметра. Генерал сидел в своём огромном кресле и барабанил пальцами по пластиковой папке с того самого момента, когда фельдъегерь доложил о своём прибытии, остановившись перед ним. Хотя генерал Хайскли сам его вызвал, он всё ещё сомневался, действительно ли нужно отправлять это письмо именно таким способом. Более того, поскольку текст письма был набран на компьютере, а затем распечатан, генерал почти не сомневался в том, что ВИКТ уже в курсе. Как бы это ни раздражало, ВИКТ всегда были в курсе тех дел, которыми интересовались, сколь бы засекреченными эти дела ни были.

— Мне нужно доставить письмо, — наконец произнёс генерал. — И передать его необходимо лично в руки.

— Мы всегда доставляем почту лично в руки, — рапортовал фельдъегерь.

— В обычных условиях я бы и не стал этого говорить, — генерал вздохнул. — Это письмо для кеера Зигфрида Стийина.

— Кеера? — слегка озадачился посыльный. — Гражданский?

— Да, верно, — генерал кивнул и поднялся. Заложив руки за спину, он медленно обошёл стол и взял конверт с письмом в руки. Испустив тяжёлый вздох, он продолжил: — Кеер Стийин — инженер моста. Это документ о его временном отзыве на Инженерию. Иными словами, ты должен отправиться на станцию на мосту, Артур.

— Но там же ВИКТ, — вздрогнул фельдъегерь.

— Да, она там, — кивнул генерал. — Она довольно приятная девушка и посыльными не питается, так что бояться её не нужно. Ты же успел посмотреть те материалы, которые слили в aranea?

— Совсем немного, — отозвался Артур. — Последние дни ни минуты покоя.

— Да уж, — кисло улыбнулся генерал. — И это ещё дело до главных новостей не дошло… Итак, — он протянул конверт. — Отправляйся туда и передай это. А потом дождись, когда тебе разрешат идти. Если тебе предложат задержаться на чай — не отказывайся. В общем… Считай это почти что отгулом.

— Спасибо, — неуверенно кивнул фельдъегерь.

— Выполняйте, — снова перешёл на официальное обращение генерал.

— Есть! — рука фельдъегеря взметнулась к голове, а затем он с конвертом в руках чеканным шагом покинул кабинет.

* * *

На Полярной Станции было холодно. Впрочем, как и всегда. Там располагалась одна из военных баз, где постоянно дислоцировалось около тысячи человек. Через это место шли все поставки с Магерии. Жить здесь было трудно: постоянно было холодно, день никогда не заканчивался, а начальство было строже, чем где-либо ещё. И всё же Полярная Станция была хлебным местом, и служить там стремились очень многие. Настолько, что желание нести службу именно там побеждало страх и ненависть перед ВИКТ. Из-за почти постоянного транзита чего-нибудь гиперзвуковой поезд ходил туда каждые шесть часов и каждые шесть уходил оттуда. Когда фельдъегерь Хайскли прибыл на таком на Станцию, он был почти уверен в том, что после доставки письма ему придётся очень долго ждать обратного поезда.

После быстрой проверки документов дежурный пропустил его в лифт, и уже через мгновение фельдъегерь стоял в просторной комнате, посреди которой стоял круглый стол. На нём располагался шар из стекла, по которому плавали цветные пятна. Одна из стен комнаты была увешана экранами, большинство из которых показывали что-то в космосе, а по крайним справа бежали какие-то строки букв и цифр. Они сменялись с такой скоростью, что Артур не успевал читать. Впрочем, едва ли он уделил этим экранам и обстановке более секунды, прежде чем заметил девушку, которая лежала на животе прямо в воздухе. Она обернулась, и Артур буквально прилип взглядом к её зелёным глазам. Девушка опустилась на пол и подошла к нему.

— Фельдъегерь? — несколько удивлённо спросила она, глянув на его погоны. — Мне обычно почту так не доставляют… Зиг! — громко крикнула она, повернувшись к распахнутой двери в какой-то коридор. — Тут, похоже, к тебе, — девушка снова повернулась к Артуру и улыбнулась. — Я ВИКТ Орина. А вы, должно быть, с почтой для Зигфрида?

— Да… — выдохнул фельдъегерь и наконец собрался. — Так точно! У меня письмо для кеера Стийина.

Из коридора вышел высокий мужчина в костюме в клетку. Светлые вьющиеся волосы, собранные в хвост, были переброшены через плечо, а на носу его красовались овальные очки. Он приблизился и остановился рядом с ВИКТ. Эти двое выглядели так, будто сошли с какой-то сказочной картины, и Артуру на мгновение показалось, что он перенёсся не на станцию моста, а вообще в какой-то другой мир.

— Письмо? — спросил мужчина. — Я инженер моста, Зигфрид Стийин.

— Так точно, кеер Стийин, — кивнул фельдъегерь. — Генерал Хайскли приказал передать вам лично в руки письмо. Это документы о вашем временном отзыве на Инженерию.

— Я же говорила, что тебя отзовут, как только всё более менее устаканится, — улыбнулась ВИКТ. — Хотя я не ожидала такого способа доставки, конечно. Фельдъегерь?..

— Хайскли, — Артур понял, что она спросила его имя.

— Хайскли? — переспросила ВИКТ. — Генерал… Полагаю, ваш отец — вы похожи. Он не просил вас доложить по возвращении?

— Нет, — мотнул головой посыльный.

Зигфрид тем временем вскрыл конверт и начал читать письмо. Пробежав взглядом по строчкам, он глубоко вздохнул и поморщился.

— Я должен вернуться на Инженерию завтра, — сообщил он, по всей видимости, ВИКТ. — У меня будет день отгула, а потом я должен явиться в военное КБ номер одиннадцать.

— А… Там занимаются антивеществом, — кивнула Орина. — Я бы сказала, что тебе повезло с назначением.

— Я в этом не так уж хорош, — поджал губы инженер.

— Назначениями не идиоты занимаются, — фыркнула ВИКТ. — Если они хотят, чтобы ты был там, значит, именно ты там и нужен.

— Умеешь же ты успокоить, — мрачно заметил Зигфрид.

— Да-да, язык у меня без костей, — усмехнулась Орина. — Фельдъегерь Хайскли, присядьте пока. До поезда у вас уйма времени, а если хотите, я вас могу сразу в генштаб отправить — мне не трудно. Хотите чаю или кофе?

— Не откажусь, — кивнул Артур, вспомнив наказ генерала.

— Зигфрид, ты не мог бы сделать кофе? И там должно быть печенье и пирожки, — ВИКТ посмотрела на инженера, и он кивнул. — А я хочу кое-что передать генералу. Вы сможете доставить? — она вопросительно уставилась на фельдъегеря.

— Да, конечно, — он снова кивнул и сел за стол.

Орина улыбнулась ему, а затем, бросив взгляд на стену с экранами, взмахнула рукой. Картинка там мгновенно поменялась, хотя для Артура как был космос, так и остался. ВИКТ скрылась там, откуда пришёл кеер Стийин, и посыльный остался совсем один. В комнате не было ничего, на чём можно было бы остановиться взгляд, кроме экранов, и на них он и уставился. Минут через десять вернулся Зигфрид, который принёс три больших чашки, распространявшие одуряющий запах кофе. Затем он вышел, очевидно, на кухню снова и вернулся на этот раз с парой корзинок, в одной из которых лежали золотистые и коричневые кружки и квадраты, а в другой нечто пухлое и каплевидное. Артур с интересом смотрел на это нечто новое, что щекотало его ноздри и распаляло аппетит.

— Вы давно ели, фельдъегерь Хайскли? — склонив голову набок, спросил Зигфрид.

— Завтракал четыре часа назад, — отозвался он.

— Если вы не торопитесь, думаю, можно попросить Орину накормить вас обедом, — заметил инженер. — Хотя это чревато.

— Чревато? — переспросил Артур.

— А вы попробуйте кофе, — улыбнулся Зигфрид.

Посыльный кивнул и сделал небольшой глоток. Ни в какое сравнение с тем, что на Инженерии называли кофе, этот напиток не шёл. У него был насыщенный и мягкий вкус, горьковатый и бодрящий. Горячая жидкость прокатилась по языку в горло, оставляя не менее приятное послевкусие. У Артура слегка округлились глаза, и он сделал глоток побольше, на этот раз задержав кофе во рту, и только потом медленно проглотил.

— Что это? — тихо спросил посыльный.

— Кофе, — спокойно отозвался Зигфрид и взял печенье.

— Это что угодно, только не кофе, — покачал головой Артур.

— Это на Инженерии мы пьём что угодно, только не кофе, — скривился инженер. — Поверьте, это именно кофе. Насколько я помню, Орина делала обжарку сама по нашим старым рецептам.

— Я… Как можно было заменить это на то?.. — протянул фельдъегерь и сделал ещё один глоток. А потом решился и взял из корзинки коричневый квадрат.

Артур так увлёкся вкусом, который будто фейерверками разрывался у него на языке, что не заметил, как съел всё печенье и все пирожки. Наконец обратив внимание на то, что корзинки опустели, он перевёл взгляд на Зигфрида. Инженер ответил ему приятной улыбкой, но ничего говорить не стал. И в этот момент в комнату вернулась ВИКТ. У неё в руках был небольшой пухлый пакет из жёлтой бумаги без каких-либо надписей или пометок.

— Орина, а что это за кофе? — спросил Зигфрид, кивнув на чашки.

— Это? — она подошла к столу, подняла оставшуюся чашку и сделала небольшой глоток. — Это с плантаций на Кольце. Выращивает наш почти что сосед.

— Вот как… — протянул инженер и задумчиво уставился в чашку.

— Фельдъегерь Хайскли, я прошу вас доставить этот пакет генералу, — ВИКТ протянула Артуру пакет. — Это… Хм… Небольшой магический артефакт.

— Вы хотите… Это что-то опасное? — насторожился посыльный.

— Разумеется, нет, — фыркнула Орина. — Это что-то полезное. Вскрывать пакет не советую — я узнаю, если это сделает не генерал, и передам ему. А как уж он накажет, это его дело. И потом, Магерия сейчас заинтересована в том, чтобы именно генерал Хайскли продолжал рулить банкетом, так что мы скорее будем защищать и оберегать его и уж точно не навредим.

— Почему? — озадаченно спросил Артур.

— Если у вас возникает этот вопрос, значит, главные новости ещё не облетели Инженерию, — она пожала плечами. — И уж точно не я буду этим заниматься. Мне пора возвращаться к работе. Если у вас нет больше дел к Зигфриду или ко мне, я отправлю вас назад на Полярную Станцию. Или вы хотели бы куда-то ещё?

— На Полярную Станцию, — отозвался фельдъегерь. — Если я вошёл, то должен выйти.

— Ну как угодно, — кивнула ВИКТ. — Передавайте генералу привет вместе с пакетом.

Она взмахнула рукой, и Артур снова оказался в том, что посчитал лифтом, когда только пришёл. Он пару секунд потоптался на месте, а затем отметился у дежурного и направился в зону ожидания поезда. Любопытство терзало его, но открыть пакет он не решался — прекрасно знал, насколько суровым может быть наказание за вскрытие фельдъегерской почты.

Едва посыльный генерала исчез, Орина взмахнула рукой в сторону экранов, восстанавливая прежние изображения и поток данных. Она уселась на воздух, скрестив ноги, и продолжила всматриваться в них, прихлёбывая кофе. Пару минут так и прошли в молчании.

— Ваш почти сосед — это Лиаден Стийин, да? — тихо спросил Зигфрид.

— Да, — протянула ВИКТ. — Их семья выращивает великолепный кофе. А с другой стороны от нас, уже на склонах, чайные плантации Эрвента. А что?

— Просто подумал, что я, выходит, пью кофе, который вырастил мой дед, — не повысив голоса, произнёс инженер, улыбнувшись чашке. — Так ты думаешь, я буду работать с антивеществом?

— А ты думаешь, что не потянешь? — Орина обернулась и изогнула бровь. — Ты?

— Я, скажем так, ожидал почти что любого другого проекта, — он пожал плечами.

— Так или иначе, тебе надо вещи собирать, — она снова повернулась к экранам. — Учитывая разницу во времени с Транспортиром, предлагаю тебе лечь спать после обеда, а потом ранним поездом уехать с Полярной Станции. Чтобы получить целый день дома.

— Что мне там делать-то? — мрачно спросил инженер. — Сверлить взглядом тюбики пищепасты, сидя в своей каморке?

— Я, конечно, понимаю, что с твоего отъезда сюда месяца не прошло, но, может быть, тебе хотелось бы увидеться с родителями? — Орина снова повернулась к нему и долгим взглядом просверлила его макушку. — Учитывая обстоятельства, это может быть ваша последняя встреча.

— Последняя? — вскинулся Зигфрид.

— Не думал об этом? — мрачно спросила ВИКТ. — Мы не знаем, как пройдёт оборона Двупланеты. Не знаем, какие будут потери. Не знаем, сможем ли вообще устоять. Я верю в умы вашего командования, однако говорить с уверенностью, что всё закончится хорошо, я бы не рискнула.

— Я… ты права, — инженер опустил голову. — Я об этом совсем не думал… Пойду паковать сумку. Или, может, не надо ничего брать? Я же вернусь потом.

— Я бы в этом смысле соломки подстелила, — Орина пожала плечами. — Примета дурная. Лучше собраться так, как будто ты здесь больше не появишься. Суеверие, конечно, но ты ведь от этого ничего не потеряешь.

— Да, я понял, — Зигфрид поднялся. — Я соберу всё.

— Ах да, телефон, который я тебе дала, — ВИКТ опустилась на пол и подошла. — Держи его при себе. КБ номер одиннадцать режимное, так что обычный ты туда не пронесёшь, но этот никто не найдёт. И ещё я могу сделать для тебя термос кофе.

— Две чашки меня только больше расстроят, — инженер скривился.

— Я могу сделать термос с бесконечным кофе, — пояснила она. — С пищепастой я, увы, ничего не смогу поделать, но хоть это.

— Это было бы здорово, — он слабо улыбнулся. — Когда обедать будем?

— Давай через час, — Орина пожала плечами. — Ну, или как соберёшься.

Зигфрид кивнул и ушёл к себе. Собирать ему, на самом деле, было особо нечего. И всё же он неторопливо и очень аккуратно упаковал всё, что привёз с собой, а затем убрал комнату до того вида, какой был у неё, когда он только вселился. Ещё раз осмотрев все шкафы и ящики, инженер вернулся в гостиную, где Орина снова лежала на воздухе. Последние три дня он только в такой позе её и видел, если не считать еды. Обходов в эти дни они не делали, и ВИКТ постоянно следила за передвижениями эскадры крулов. Зигфрид даже не был уверен, что она уходила спать. Задумавшись об этом, он положил сумку на диван и прочистил горло, привлекая внимание.

— Уже готов? — Орина опустилась на пол и направилась на кухню. — Что хочешь?

— Рамен, — отозвался Франкенштейн, прежде чем Зигфрид успел выдать что-то другое.

— О-о, — она криво улыбнулась и взмахнула рукой.

* * *

В Транспортир Зигфрид прибыл около десяти утра. Пару минут он постоял на станции гиперзвукового поезда, решая, зайти ли сначала домой или сразу ехать к родителям. В итоге решил, что сначала всё же закинет сумку. Потом её, впрочем, всё ещё надо было перебирать, ведь КБ номер одиннадцать было не просто режимным объектом — сотрудники проживали на его же территории, так что сходить оттуда домой за чем-нибудь он бы просто не смог. Глубоко вздохнув, Зигфрид отметил, насколько грязный в Транспортире воздух, и пошёл к капсулам беспилотных такси. Начинался дождь, и серый и без того город стал ещё более мрачным.

В свою квартиру Зигфрид поднялся на лифте. Если не считать того, как он заносил вещи, когда заезжал, это был практически первый раз, когда он им воспользовался. Квартира встретила его пустотой и пылью, она казалась совершенно выстуженной, хотя термостат исправно работал, поддерживая заданную температуру. Зигфрид не мог сказать, что это место вообще хоть когда-то было обжитым, ведь большую часть времени он проводил на работе, а здесь практически только спал. И всё же даже его временная комната на станции моста была как-то уютнее. Оставив сумку на диване в передней комнате, Зигфрид надел водонепроницаемый плащ с капюшоном и вышел из дома. Спустился он по лестнице. От его высотки до дома, где жили родители, было всего двадцать минут пешком. Впрочем, в такую погоду инженер скорее всего взял бы капсулу, если бы собирался ехать к ним. Но сейчас ему хотелось пройтись.

С плаща текло ручьями, и манжеты брюк намокли. Внутри туфель было сухо, но вот носки выше тоже вымокли. Было холодно и противно. Зигфрид остановился на крыльце дома и повёл плечами, стряхивая воду с плаща, а затем вошёл в подъезд. Он поднялся на двенадцатый этаж и остановился перед тёмно-синей дверью. Ещё полминуты понадобилось ему, чтобы набраться смелости и постучать. И почти сразу ему открыл Рейнардт Стийин.

— Зиг, — мужчина, на которого инженер был так похож, удивлённо и радостно на него посмотрел. — Проходи скорее! Лина сейчас в университете, но я думаю, если позвоню и скажу, что ты приехал, её отпустят. Ты надолго? Тебя отозвали с моста?

— Я на один день, — отозвался Зигфрид, вещая плащ. — Временно отозвали. Я внезапно понадобился воякам. Мама… Не надо так сразу. Я хочу поговорить с тобой.

— М? — Рейнардт удивлённо приподнял бровь. — Мы с тобой работаем в совершенно разных областях. Не припомню, чтобы мы когда-то толком говорили с тех пор, как ты стал инженером.

— Не о работе, отец, — инженер мотнул головой.

— Что ж, хорошо, — он кивнул. — Давай в гостиную.

Они прошли в небольшую комнату, где стоял широкий и диван и пара кресел. На стене напротив висел большой экран, который сейчас был выключен. На столике перед диваном лежало несколько распечаток, но Рейнардт не стал их даже в кучу собирать. Он уселся в кресло и внимательно посмотрел на Зигфрида. А тот снова собирался с мыслями. Задать простой вопрос оказалось не так просто. Наконец он поднял глаза и чуть сощурился.

— Тебе знакомо имя Ваньгарн Шарияр?

— Да, — Рейнардт кивнул, а затем глаза его на мгновение расширились, и он поспешил добавить: — Вроде бы это мой бывший аспирант.

— Винодел, — Зигфрид покачал головой. — Нынешняя ВИКТ его дочь. И я недавно познакомился с ним.

— Так, — протянул учёный, предлагая продолжить мысль.

— Он расспрашивал меня о тебе, потому что я на тебя очень похож, — пояснил инженер. — Он сказал, что ты родом с Магерии, что твой отец ему почти что сосед. Это правда?

— А как зовут мать ВИКТ? — вместо ответа спросил Рейнардт.

— Эверина, — Зигфрид нахмурился.

— Значит, всё-таки она… — учёный вздохнул. — Да, я действительно Манипулятор с Магерии. Использовать магию здесь я не могу — её здесь нет. Контакты с семьёй тоже пришлось разорвать. И рассказать правду я тоже не мог, так что и своей семье никогда не говорил. Хотя, должен заметить, отсутствие магии позволило мне лгать, так что при желании я мог бы наплести что угодно. Кто бы мог подумать, что всё вот так вскроется.

— И тебе никогда не хотелось вернуться? — нахмурившись, спросил инженер.

— Хотелось, конечно, — улыбнулся Рейнардт. — Особенно в первые пару лет, когда я только привыкал к пищепасте и местному кофе… Но потом появилась Лина и вы, и я как-то… Ну, увлёкся этой жизнью, микробиологией и вами.

— Прости, пап, — Зигфрид опустил голову. — Я таким идиотом себя чувствую.

— У тебя была только одна информация, так что твои реакции всегда были нормальными, — пожал плечами Рейнардт. — Как раз-таки я бы забеспокоился, если бы они были иными.

— Я… — инженер глубоко вздохнул, а потом вдруг вспомнил про термос. Орина отдала его ему ровно перед тем, как отправить на Полярную Станцию, и он так и остался во внутреннем кармане пиджака. — Папа, ВИКТ сделала для меня термос с бесконечным кофе. С тем, который вырастили на плантациях твоего отца. Хочешь?

— Ты ещё спрашиваешь! — воскликнул учёный и с невероятной прытью метнулся в кухоньку, откуда принёс пару небольших чашек.

Термос был небольшим и плоским, как фляга. На вид в него помещалось кофе всего на одну кружку — миллилитров двести. Однако кофе в нём не заканчивался, так что Зигфрид легко наполнил обе чашки. Кофе был горячим, и над ним поднимался ароматный пар. Рейнардт поднёс чашку к лицу и глубоко вдохнул. Запах на мгновение вернул его в детство, и учёный позволил себе насладиться этими ощущениями несколько секунд. Сделав один небольшой глоток, он откинулся на спинку и сжал пальцами переносицу, потерянно сдвинув очки на лоб.

После обеда Зигфрид ещё с минуту хмуро смотрел на свою сумку, в которую, как я поняла, собрал все свои вещи, а после махнул рукой и ушёл к себе. Видать, пижамные штаны убрал, забыв, что будет ещё спать. А я вот не спала уже два дня, наблюдая за экранами. Предпосылок к тому, что ситуация резко поменяется, не было, однако и никаких гарантий того, что этого не случится, не было тоже. Так что приходилось следить неусыпно. Впрочем, запущенные протоколы уже были близки к накоплению такого объёма данных, с какого уже можно начать делать прогнозы — тогда уже можно будет выкроить время на то, чтобы отоспаться. Ну, наверное.

Когда Зигфрид наконец ушёл спать, я решила всё-таки посмотреть записи о крулах с зондов. Таковых обнаружилось всего шесть. Четыре из них мало чем отличались друг от друга: космические пираты нападали на шести кораблях — флагмане и пяти крейсерах. Флагман имел форму месяца с объёмной каплей в широкой части и длинными острыми крыльями. Это была огромная, но довольно изящная гладкая посудина, единственной неровностью на которой был пучок антенн связи. А вот крейсеры такой красотой не обладали. Их как будто собирали из чего придётся, так что их форма была такой, как будто кто-то сначала склеил из картона призму, прилепил к обоим основаниям по пирамиде, потом на это сел, потом расправил, потом растоптал и снова расправил. Бесформенные, короче, они были. Однако тут стоит отметить, что сражения вели именно крейсеры, тогда как флагман болтался где-то в стороне. Учитывая, что при потере крейсера слаженность атак никуда не девалась, командование как раз-таки на флагмане и находилось. На всех четырёх записях сражение проходило по одному и тому же сценарию: столкновение истребителей с поддержкой атаки крулов пушками крейсеров, и последующий абордажный захват кораблей доставка всего органического на пиратские судна. После этого остатки обороны разрушались мощными выстрелами, а крулы отправлялись на планету. На этом записи заканчивались, однако в другой базе были отметки о том, что земля, на которую высаживались космические пираты, обратилась пустыней. Иными словами, проигрывать им нам было никак нельзя.

А вот на оставшихся двух записях крулов прогнали. На одной из них флот обороны превосходил пиратов числом. Не в два-три раза, а раз в сто. И судя по тому, что корабли обороны очень сильно отличались друг от друга, можно было предположить, что это был объединённый флот нескольких планет. Пиратов буквально задавили, и крулы, потеряв три крейсера из пяти, убрались. К нам на помощь если бы кто и мог прийти в принципе, точно бы не успел. На последней же записи в самом начале сражения истребитель обороны разбился о пучок антенн на флагмане, и нападение крулов стало совершенно бестолковым — два крейсера и вовсе столкнулись друг с другом. И это как раз нам и подходило.

Только я закончила просматривать эти материалы, как почувствовала прикосновение к своей магии. Это означало, что фельдъегерь доставил мой подарок генералу, а тот в свою очередь вскрыл конверт и достал содержимое. Я отправила ему смартфон. Не то чтобы у нас были какие-то проблемы со связью, но этот способ был несколько удобнее. Полагая, что телефон у генерала в руках, я коснулась пальцем хрустального шара, что болтался у меня в ухе как серьга, чтобы позвонить ему. Буквально через секунду в ухе у меня раздался голос генерала:

— ВИКТ? — озадаченно спросил он.

— Доброго дня, генерал Хайскли, — поздоровалась я. — Похоже, вы благополучно получили мой подарок.

— Разве наша с связь не налажена через хрустальный шар? — спросил он.

— Это средство удобнее, — отозвалась я, спустившись на пол, и уселась на диван. — К тому же, эта связь вообще не предполагает передачи сигнала. Магия дискретно формирует звук у вас в динамике. Так что он вдобавок более безопасный.

— Как будто передачу по шару можно перехватить, — фыркнул генерал.

— Ну, при желании можно, — я пожала плечами. — И я должна сказать вам, что такой же телефон передала Зигфриду. Насколько я понимаю, пока контракт не истёк, мы можем продолжать общение.

— Мы уже убрали этот пункт, — заметил он. — Если Двупланета дружна, нет никакого смысла ограничивать общение её жителей.

— А, вот как… — протянула я.

— Но зачем вы сказали мне это? — озадаченно спросил генерал. — Если бы вы промолчали, об этом никто бы не узнал, разве нет?

— Не узнал, — я кивнула. — Но я полагаю честным держать вас в курсе. К тому же, может сложиться ситуация, когда мне удастся связаться с ним, а не с вами. Просто хочу, чтобы вы это понимали. Вы видели записи сражений с крулами?

— Да, — мрачно отозвался он. — Я поручил штабу внимательно изучить их и приступить к разработке стратегии. Материала мало, но лучше чем ничего. Верховная ставка считает, что охранять узел связи флагмана с тех пор крулы должны усиленно, так что пока разрабатывают тактику впечатления большой численности. Орина… Скажите, возможно ли создать несколько миллионов боевых големов?

— Возможно, — я кивнула. — Но вам необходимо написать для них программу, по которой они могли бы действовать. Вы ведь знаете, что они не умеют думать.

— Им надо не думать, а исполнять приказы, — заметил генерал. — Я подумал об этом в том смысле, что это могло бы помочь нам сохранить множество жизней.

— Не буду спорить, — я кивнула. — И всё же прошу вас иметь в виду, что големы не способны выходить за рамки своей программы и справляться с нестандартными ситуациями. А в остальном — просто сообщите Старейшине Аспортелу, сколько вам надо. На Магерии сделают.

— А он может позвонить на этот… Не знаю, телефон? — уточнил генерал.

— Он не знает, что он у вас есть, так что пока нет, — заметила я. — Но если вы ему с него позвоните и скажете — вполне.

— А как? — я могла легко представить, как он при этом нахмурился.

— А как вы по шару связываетесь, — пояснила я. — Механика там та же.

— Да, это удобно, — признал генерал. — Спасибо, ВИКТ.

— Пожалуйста, — я улыбнулась. — Если что-то изменится, я с вами свяжусь.

— И за это тоже, — отозвался он, и я прервала звонок.

Зигфрид проспал девять часов, а потом я услышала обычный пробужденческий шум — текла вода, шлёпали по полу стопы, потом что-то шуршало. И наконец, минут через десять, в гостиную вышел сам инженер. Выглядел он отдохнувшим и свежим, только почему-то мрачным. Было почти четыре утра по времени станции, так что до поезда с Полярной Станции было ещё около двух часов. Я опустилась из положения лёжа на воздухе, в которое снова улеглась после разговора с генералом, на ноги и потёрла переносицу. Усталость начинала накапливаться, и это совсем не радовало.

— Доброе утро, — хмуро заметил Зигфрид. — Ты спала вообще?

— Уже третий день как нет, — я пожала плечами. — Думаю, сегодня получится.

— Ты могла бы попросить меня последить за экранами и отдохнуть, — он поджал губы.

— Ты бы не смог обрабатывать такой большой информации на такой скорости, — я покачала головой. — А время — не тот ресурс, который у нас сейчас в избытке. Не переживай. Магия меня поддерживает.

— Кстати о магии, — Зигфрид сложил руки на груди и склонил голову набок. — Ты предлагала мне термос с кофе.

— Да, сейчас… — я кивнула. — Давай только позавтракаем сначала.

— А разве мне не пора? — он озадаченно вскинул бровь.

— До поезда пара часов, — я пожала плечами и направилась в кухню. — Или ты хочешь поморозиться там?

— Я не люблю холод, — признался Зигфрид.

— Вот и не торопись.

Завтрак занял у нас целый час. Во-первых, потому что ел Зиг медленно, растягивая буквально каждую ложку. А во-вторых, потому что я подсовывала ему такую еду, которая позволила бы максимально отложить приём пищепасты. Венцом еды, которая будет перевариваться вечность, стала перловая каша с бараниной и грибами. И вот её инженер слопал практически таз. Куда только влезло?

Закончив с трапезой, мы прошли в мастерскую. Я порылась в том, на что разбирала всякие гаджеты, и выбрала контейнер с металлом. Можно было, конечно, обойтись и без этого, но так было проще. Форму цилиндра я отмела сразу: если Зиг будет носить с собой даже самый маленький, он будет ему мешать. Мне нужна была такая форма, которая бы прекрасно помешалась в карман, и мне пришла в голову плоская фляжка. Она как раз и была рассчитана на практически скрытое ношение. Объём у неё вышел ровно на чашку, но с помощью магии я сделала так, что кофе там сразу восстанавливался. Я налила туда тот, что был с плантаций его деда, средней обжарки с нотками орехов и мёда. Без сахара. Почему-то именно этот вариант нравился Зигфриду больше всего.

Когда до поезда оставалось всего полчаса, мы попрощались и я отправила инженера на Полярную Станцию, ещё раз напомнив про телефон. Он пообещал не расставаться с ним даже в душе, что определённо было излишеством, и неловко обнял меня перед тем, как исчезнуть. И я осталась на станции совершенно одна. Я простояла, глядя на пустое место, несколько минут, когда моё внимание привлёк короткий писк: протоколы собрали достаточно данных, чтобы сформировать прогноз. И по этому прогнозу выходило, что мне совершенно не обязательно таращиться в экраны ближайшие как минимум двенадцать часов. Я глубоко вздохнула и пошла спать.

Снился мне бессвязный бред. По степени логичности — космические корабли бороздят Большой театр. Я думала, что дрыхнуть буду без задних ног и сновидений, но бредятина была такой реалистичной, что я и не отдохнула толком. Без Зигфрида — без Франкенштейна — на станции было пусто и скучно, и поскольку прогноз протоколов давал ещё время, я решила прогуляться по мосту. Заменила пару износившихся балок, потаращилась снаружи на таящий угрозу космос и потащилась назад. Чтобы не было совсем уж пусто, я разбудила кошку-голема. Эту скотину для избавления от уныния сотворили ещё во времена Древа, однако с тех пор, как на мосту стали работать инженеры, она по большей части находилась в состоянии сна. Кошка была абсолютно чёрной без единого пятнышка, если не считать изумрудных глаз. И это не метафора — глаза голема действительно были из драгоценных камней. Она пришла следом за мной из мастерской и оказалась у меня на коленях, стоило мне только сесть.

Часа два я таращилась на экраны, поглаживая мягкую шерсть. Кошка-голем даже мурлыкала. Я отвлечённо подумала, до чего прекрасная это работа — пушистая, тёплая, мурлыкает и кормить совсем не надо. И стерилизовать. И прививать… Прививать! Целебная магия — штука, конечно, мощная, но ведь и медицина инженеров не из области гомеопатии. Я наскоро влезла в aranea в поисках некоторой информации об одном конкретном учёном, а потом коснулась хрустального шара в серёжке и вызвала Старейшину.

— Что-то случилось, Орина? — без приветствия ответил он.

— Ничего такого, чтобы возник повод для паники, — отозвалась я. — Старейшина, где вы собираетесь развернуть наземные госпитали?

— На Кольце, — чуть озадаченно ответил Аспортел. — Площади предоставляют четыре семьи — Эрвенты, Лакрофы, Стийины и твои.

— Ага… — протянула я. — А вы можете отправить ко мне по одному представителю от каждого дома? Я хочу обратиться к инженерам за кое-какой наукой в области медицины, и будет неплохо, если их специалист объяснит каждому из наших некоторые азы.

— Конечно, могу, — без вопросов согласился старейшина. — Пока время есть, нам бы только идей подкинуть. Дальше-то мы уж сами.

— Как и всегда, — усмехнулась я. — И не могли бы вы попросить приехать сюда Лиадена Стийина как представителя?

— Почему именно его? — уточнил он.

— Ну, он уже в таком возрасте, что на передовую вы его точно не отправите, — я пожала плечами. — А значит, он будет в госпитале на своей территории.

— Хорошо, — отозвался старейшина. — Сообщи, когда их специалист будет у тебя и готов приступить к обучению.

— Обязательно, — я улыбнулась, и мы попрощались.

Теперь мне надо было стребовать с Инженерии лучших специалистов. Учитывая возможности станции, сколько бы я их не вызвала — хоть всю лабораторию — свою работу они вполне могли продолжать и здесь. Мне, впрочем, требовался всего один учёный. Очень даже конкретный. Оставалось только убедить генерала в том, что именно его следует отправить сюда. Я хотела вызвать на станцию Рейнардта Стийина. Разумеется, я ни словом не солгала Старейшине, когда говорила о том, почему хотела бы, чтобы именно Лиаден прибыл как представитель своей земли, однако скрыла от него другую причину: я хотела, чтобы отец и сын встретились. Я не знала всей истории отъезда Рейнардта на Инженерию, но полагала, что даже если он уехал после чудовищной ссоры, прошло столько времени, что всё это стало мелочью. Я коснулась шара и вызвала генерала Хайскли.

— Что-то случилось, Орина? — через секунду ответил он, не здороваясь.

— Как вы солидарны со старейшиной Аспортелом, — улыбнулась я. — Нет, ничего такого не случилось. Пока что всё идёт в соответствии с теми прогнозами, которые составили нам протоколы. Я по другому поводу. Как вы знаете, Магерия уже начала подготовку госпиталей, обучение целебной магии тоже уже стартовало. Но я бы хотела внести в эти процессы немного прогресса от вас. Я знаю, что многие ранения — а они будут нашей основной проблемой — могут сопровождаться инфекциями, от которых требуется вакцина. Поэтому я хочу, чтобы вы отправили ко мне на станцию микробиолога и химика, — мысль о последнем пришла мне в голову буквально только что, и я потянулась в aranea в поисках подходящей кандидатуры.

— Вы же не думаете, что я знаю поимённо всех специалистов узких областей? — задумчиво отозвался генерал.

— Разумеется, не думаю, — я кивнула. — У вас и без того слишком много того, о чём нужно заботиться. Так что я сама порылась в aranea. Мне нужен химик Вильгельм Паусса и микробиолог Рейнардт Стийин.

— Последний как-то связан с нынешним инженером моста? — строго спросил он.

— Это его отец, а что? — я изогнула бровь.

— Это было критерием выбора? — тем же тоном поинтересовался генерал.

— Нет, Рейнардт Стийин получил несколько премий и его имя упоминается более чем в половине статей по микробиологии, так что он, как я думаю, лучший специалист в своей области, — я пожала плечами. — Вы же знаете, насколько быстро я ищу и обрабатываю информацию, так что известно мне и то, что в данный момент он преподаёт и не занят на важных проектах, из которых выдернуть специалиста было бы нельзя. Вильгельм Паусса, насколько мне известно, в том же положении.

— Значит, вы действительно сначала собрали информацию… — задумчиво протянул он. — Месяц назад я бы нашёл десяток причин, чтобы отказать вам, а теперь сделаю, как просите, даже если Стийин и Паусса ограничены в праве общения в представителями Магерии. Я отправлю им назначения фельдъегерской почтой. Завтра они оба будут у вас.

— Спасибо, генерал Хайскли, — я улыбнулась. — Я буду ждать.

Итак, тут у меня всё вроде сложилось так, как я хотела. О Вильгельме Пауссе я узнала буквально во время разговора с генералом — в фармацевтике химия играла не последнюю роль, так что я решила не мелочиться. Впрочем, если об отце Зигфрида я уже что-то знала и с его слов, и из aranea, то вот об этом химике — только то, что у него было три награды в области фармакологии и что он был коллегой Рейнардта. И пока у меня было свободное время, я решила изучить обоих поподробнее. В отношении их компетентности, разумеется.

Очень скоро оказалось, что про Рейнардта Стийина читать совершенно не интересно. В том смысле, что его карьера учёного складывалась весьма предсказуемо для бывшего мага: он опережал сокурсников, сдавал работы и экзамены экстерном, и когда те, с кем он учился на первом курсе, только закончили специалитет, Рейнардт писал кандидатскую. Он успел поработать в шестнадцати лабораториях микробиологии, причём в некоторых — параллельно. В него бросались премиями и грантами, лишь бы только работал. Три года назад он, видимо, подустал от такой активности и ушёл в преподавание, но и там вёл со своими студентами и аспирантами исследовательскую работу.

А вот биография Вильгельма Пауссы была не такой сияющей, однако довольно увлекательной. Для начала после поступления в Академию прикладных естественных наук он трижды менял направления своего обучения, хотя оставался на химическом факультете. Сначала он изучал военную химию, но через два семестра ушёл в направление полимерных материалов, а вот уже оттуда — на фармацевтическое, где и остался. Во время учёбы в магистратуре он написал несколько успешных статей для научных журналов, часть его дипломной работы вошла в учебные материалы для студентов. Будучи аспирантом, он начал работать в лаборатории фарм-концерна ХимЗОЖ, однако там вскоре произошёл небольшой инцидент, и всех химиков, включая самых заслуженных, разогнали. Расследование инцидента длилось три года, и всё это время им всем была запрещена специальная деятельность, так что вся бывшая лаборатория старательно работала над своими кандидатскими и докторскими. В итоге выяснилось, что вины учёных в инциденте не было, а концерн был закрыт. Работу в лаборатории Паусса нашёл с некоторым трудом, потому как «ложки нашлись, а осадочек остался». Но через пару лет и он стал именитым учёным, в которого начали бросать премии и гранты. Ушёл в преподавание он два года назад.

Единственная деталь, которую мне не удалось выяснить — это отношения между почтенными профессорами. Преподавали они оба в одной академии и наверняка были знакомы, однако если найти информацию об их профессиональной деятельности было расплюнуть, то вот более личных деталей в aranea просто не было. Так что мне оставалось только надеяться, что на станции с их приездом не начнётся бесконечный спор, едва не доходящий до драки.

Я вышла на кухню перекусить и дать глазам отдохнуть от бесконечного смотрения в экраны. Пока варился кофе, я намахала руками горячих бутербродов и собралась было с комфортом пожевать их за столом, когда из гостиной пронзительно пискнуло. Я сокрушённо вздохнула и поплелась смотреть, что там стряслось на этот раз. Впрочем, я не сразу обратила внимание на информацию, которую вывели протоколы: моё внимание остановилось на том факте, что один из крейсеров пропал. Шары визуального наблюдения давали один флагман и четыре крейсера, хотя до этого их точно было пять. И если с крулами за компанию не дрейфовал астероид — что вряд ли — то этот пятый куда-то делся. Я запустила протоколы невизуального распознавания объектов, чтобы найти, куда это его понесло, и наконец обратила внимание на то, что они там нашли.

Строки протоколов показывали, что масса, объём и численность противника в области не изменились. То есть, либо с ними и правда плыл какой-то камень, который сменил траекторию и потерялся, либо они использовали что-то, что обманывало системы визуального наблюдения. Откровенно говоря, я склонялась ко второму варианту, потому что никаких больших каменюк система раннего обнаружения не фиксировала. И новостью это было так себе. Не то чтобы я не могла отслеживать эту флотилию, даже если бы они все покрылись подобным камуфляжем, но он всё равно был крайне неудобным. И я решила, что надо обязательно сообщить генералу о том, что такая пакость у нашего противника есть.

Подробностей того, как этот камуфляж работал, у меня не было. Да и строгих доказательств того, что он вообще был — тоже. Так что я в письменной форме изложила наблюдения и предположения, перечитала на два раза и отправила генералу через обычный шар. Это было не так уж срочно, так что он мог прочитать тогда, когда бы увидел. Я немного запуталась во времени, так что у него уже вполне могла быть ночь. Сомнительно, конечно, чтобы он вообще спал в эти дни, но я уж точно не хотела становиться причиной того уровня усталости, от которой можно ласты склеить.

Отправив сообщение, я всё-таки сходила на кухню за своим кофе и бутербродами. И по пути обратно всё-таки вспомнила, что меня понесло в гостиную не просто так — шар издал писк, потому что протоколы что-то нашли. И по поводу отсутствия изменений за исключением картинки истерику они бы не устраивали. Я обратила взор на те экраны, по которым продолжали бежать строки. На одном из них в самом верху замерла красная надпись, и я бегло прочитала её. Это была настолько шокирующая информация, что она до меня даже не сразу дошла. Так что я прочитала строку ещё раз, а затем ещё.

Крейсеры крулов были увешаны разнообразным оружием, которое протоколы делили по степеням угрозы. По большей части уровень колебался от зелёного до жёлтого, что означало невозможность пробить им магический барьер. Однако на одном из крейсеров был распознан калибр красного уровня угрозы и два заряду к нему. Космические пираты прилетели к нам с аннигиляторной пушкой малой мощности.

~* * *

~

Великий император крулов Кшаркас Девятнадцатый переживал самый отвратительный период жизни: у него началась линька. По этой причине он заперся в своей каюте и запретил даже приближаться к его двери под страхом самой страшной смерти. Его старая кожа слезала подсохшими хлопьями, царапавшими кожу новую — совсем ещё нежную и реагирующую раздражением даже на ткань. Линька у него, как у любого другого крула, длилась двенадцать циклов, и это для императора было мучительно долгим промежутком времени.

Конечности Кшаркаса Девятнадцатого никогда не ступали по землям других планет. Со времени своей коронации он и флагмана своего никогда не покидал. Так же, как и его отец, его дед и ещё семь поколений до них. Император знал, что вся галактика зовёт их пиратами, хотя сам искренне считал свой флот дрейфующей империей. Тогда, девять поколений назад, его предок Арцзаш Семнадцатый покинул родную планету из-за приближающейся вспышки сверхновой на месте их звезды. Крулы, по крайней мере горсть их, спаслась, а вот планетарная система была полностью уничтожена. Оставшись без дома, без родной планеты, крулы нуждались в том, чтобы найти новый, а потому отправились всей оставшейся империей на поиски. Однако пока они искали пригодный для жизни мир, запасы пищи иссякли, и голод уполовинил подданных императора. Наконец, подходящая планета нашлась, вот только она оказалась заселена. Жившие на ней создания только начинали своё развитие, и до полётов к звёздам ещё не доросли. Спустившись на поверхность планеты, обезумевшие от голода крулы ринулись в бой без намёка на попытки переговоров. Аборигены с камнями и палками ничего не смогли противопоставить даже самому примитивному лучевому оружию, так что и сопротивления почти не оказали.

Посчитав планету своей, крулы обосновались в захваченном посёлке на берегу моря, почти на экваторе. Всем иным климатическим условиям крулы предпочитали тепло, ведь из-за холода процессы в их организмах замедлялись, а то и вовсе приостанавливались. Посёлок, что они заняли, не позволил разместиться в низких хибарах из глины и грязи им всем. Сам император и вовсе побрезговал жилищем аборигенов, оставшись на флагмане. Впрочем, он полагал, что как только его подданные немного обживутся, для него будет выстроен просторный дворец, как тот, что был у него на родной планете. Но вскоре вскрылась небольшая неучтённая деталь: среди тех, кто остался в живых на флоте императора, были солдаты, механики космических кораблей, медики, повара, пилоты и пара инженеров. Однако никаких технологий или хотя бы информации о них из дома они не взяли. И хотя в распоряжении имелась целая планета, полная нетронутых ресурсов, у крулов не было средств, чтобы их добыть. Да и местная флора и фауна оказались весьма враждебными, так что приходилось держать оборону от них круглосуточно.

Спустя пятьдесят циклов император осознал, что эта планета им не подходит. Просто жить на ней какое-то время они могли, однако прогресс пришлось бы развивать буквально с нуля, а вышедшие из строя объекты здесь было не отремонтировать из-за отсутствия сырья. Хотя сама по себе планета была весьма привлекательной, тем более после истребления аборигенов, жить на ней крулам оказалось некомфортно. И тогда император, ещё помнивший, как конечности его ступали по траве родного мира, принял тяжёлое решение: собрать абсолютно всё, пригодное в пищу в любом виде, и покинуть планету. Подданные его взялись за исполнение приказа императора с усиленным рвением и собрали с планеты всё, что повар назвал пригодным к готовке хоть в каком-то виде. Учитывая, что на крулов не действовали никакие яды, а переваривать они не способны были разве что камни, это касалось буквально всего живого на планете. Большую часть сублимировали для компактности, резервуары заполнили водой на максимум, и император отдал приказ поднимать корабли.

До самой своей смерти Арцзаш Семнадцатый грезил тем, чтобы найти достаточно развитую планету, где уже умели строить нормальные дома и добывать и перерабатывать полезные ископаемые, но при этом не достигшую более высокого уровня, чем сами крулы. Однако при его жизни мечта его так и не исполнилась — такой планеты отыскать не удалось. Император завещал своему наследнику продолжить поиски, чтобы обеспечить его народ достойной жизнью, и несколько лет новый император Урксааз Двадцатый следовал завету отца. Однако уже он ни разу не спускался ни на одну планету, а потому перестал понимать, зачем им, крулам, вообще нужна земля. С тех пор они перестали искать то, чего так хотел Арцзаш — теперь они искали лишь то, чем пополнить запасы еды. К временам Кшаркаса Девятнадцатого именно этот поиск и стал основой жизни крулов.

Линька настолько выбивала из колеи, что император просто перестал отслеживать, где они находились, куда летели и сколько дней он уже находился в добровольной изоляции. Впрочем, он обратил внимание на то, что старая кожа сошла уже почти полностью, а это значило, что через два-три цикла он мог вернуться на свой трон на мостике. Трон этот ему ужасно нравился, тем более, что это был тот самый, который крулы забрали ещё с родной планеты. Кшаркас был ещё не стар, и за свою жизнь он часто обращался к дневникам Арцзаша Семнадцатого, полагая его самым разумным из императоров эпохи после исхода. Пусть сам Кшаркас никогда не спускался на планету, из записей своего предка он сделал вывод, что жизнь на каком-то куске космического камня может быть несравнимо более приятной, чем бесконечный дрейф в поисках еды. На его флоте голод и изобилие сменяли друг друга, неизменно приводя к периодам смуты, а будь у них какой-нибудь стабильный источник питания и материалов, не было бы и драк за них. Однако с точки зрения оснащённости, со времён Арцзаша ничего не поменялось — нужной планеты так и не нашли, технологий не придумали и не захватили. Впрочем, мысли о том, чтобы присоединиться к какой-нибудь разумной расе на её планете, предложив взамен свои корабли и возможности, императору и в голову не приходило: ещё со времён первых императоров крулов их раса признала себя высшей, буквально выдавив другую разумную ветвь со своей планеты. Любая другая раса должна была принять их как своих владык или умереть. По крайней мере, так полагал Кшаркас Девятнадцатый и все Великие императоры крулов до него.

Раздался короткий стук в дверь. Кшаркас, отдиравший именно в этот момент кусочек отсохшей кожи, от неожиданности поцарапался, отчего его раздражение взметнулось к новым высотам, и резко обернулся на звук.

— Кому там жить надоело? — рявкнул он, даже не предпринимая попыток подняться.

— Ваше сиятельное величество, — отозвался заискивающий голос командора Раукза. — Вы приказали мне доложить сразу, если только мы обнаружим углеродную органику.

— Вот как… — чуть смягчился император, пытаясь припомнить, действительно ли отдавал такой приказ. — Какая планета?

— Это целых две планеты, ваше сиятельное величество, — отозвался командор. — И там столько органики, что если мы останемся на их орбите, сможем прожить на ней больше десяти тысяч циклов, а оставшегося после хватит ещё на пять-семь тысяч циклов дрейфа без голода.

— Какая приятная новость, — хищно улыбнулся Кшаркас. — За это я не прикажу тебя казнить. Там есть кто-то, кто будет обороняться?

— Да, ваше сиятельное величество, — тихо ответил Раукз. — Но мы сейчас на самой окраине галактики. Сомнительно, чтобы здесь о нас знали. Сопротивление будет сломлено, если мы нападём внезапно.

— Хорошо-хорошо, — кивнул император. — Начинайте готовить атаку и прикажите скрыть крейсер с нашим секретным оружием. Не нужно ускоряться — я не хочу пропустить ни единого момента.

— Как прикажете, ваше сиятельное величество, — командор поклонился двери, хотя император и не мог его видеть.

— А теперь убирайся, — поморщился Кшаркас. — И не смей меня больше тревожить, пока я сам не вернусь на мостик.

Раукз не ответил, но его шаги выдали, что он послушно ушёл. Командор отправился прямиком на мостик. Если не менять скорости, они должны были достигнуть интересной планеты с органикой за сорок циклов. Этого времени было более чем достаточно для того, чтобы полноценно подготовить атаку. Впрочем, это означало такое количество дел, что разбираться с ними предстояло безо всякого отдыха. Вернувшись на мостик, Раукз первым делом отправил сообщение на крейсер, который был оборудован аннигиляторной пушкой, чтобы те включили камуфлирующие экраны. Вообще, командор не хотел использовать это оружие, поскольку после него не оставалось ничего. А лишать себя хоть одной меры еды ему совершенно не хотелось. Командор прекрасно помнил период голода, хотя и был тогда ещё ребёнком. Его отец погиб в драке за какие-то сухари, а потом мать сначала накормила детей собственным хвостом, а затем на пищу пошли и двое его младших братьев. Ему повезло выжить только благодаря тому, что была обнаружена и захвачена органика. Так что теперь, когда им выпал шанс надолго обеспечить себя едой, упускать его Раукз не собирался. И уж конечно, в его планы никак не входило расточительное отношение к потенциальной пище.

Все шесть подразделений механиков подняли по приказу, чтобы они провели обслуживание всего оборудования кораблей. Им полагалось проверить экипировку десанта, истребители, личное оружие и корабельные калибры. И всё это они должны были успеть сделать за сорок циклов. Командору, может, это время и казалось достаточным, но вот механики охотно поспорили бы с ним на эту тему. Как и всегда, не хватало им буквально всего: материалов, запчастей и рабочих рук. Однако у крулов не было принято обсуждать приказы — их должно было исполнять. Особенно если это приказы императора. Старший механик бригады, старик Бруцзац, уверенный, что уже пережил свою последнюю линьку, помнил ещё деда Кшаркаса — Жарцисса Тринадцатого. И на его фоне молодой император был крайне вменяемым правителем. По крайней мере, в период изобилия он не приказывал подавать ему к столу провинившихся крулов. А провинности Жарцисс Тринадцатый придумывал порой просто на ровном месте. Кшаркас Девятнадцатый же, по мнению Бруцзаца, настолько заботился о своих подданных, насколько это позволяла их суровая реальность, и периоды голода переживал вместе со своим народом так же, как и периоды изобилия. Хотя за еду император, конечно, не сражался.

Бригаду механиков Бруцзаца бросили на самую муторную работу — проверку лучевых пистолетов и лазерных винтовок. Ломались они редко, однако их было очень много. На флагмане, где его бригада несла службу, дислоцировались элитный императорский полк десанта, первый и второй полки командора Раукза и полк специального назначения разведки. Всего шесть тысяч крулов. И в обмундирование каждого входило по одному пистолету и одной винтовке — двенадцать тысяч единиц оружия. Чтобы успеть проверить и по необходимости отремонтировать каждую, его бригаде из пятнадцати механиков считая его самого, требовалось прорабатывать по триста единиц в цикл. Бруцзац заскрипел зубами, предвидя работу без сна и еды. Разбирая первый ящик оружия, он думал о том, почему они не занимались проверкой рутинно и постоянно, а вместо этого бросались на работу в авральном режиме.

— Старшой, и почему мы всегда начинаем делать такую важную работу в последний момент? — озвучила мысли Бруцзаца Крерва, самая молодая в их команде.

— Я не знаю, — покачал головой он. — Без приказа нам к оружию и приближаться нельзя, сама знаешь. А что уж у командования в голове, нам, простым механикам, неведомо.

— Жрать охота, — заметил Грисциз, старший брат Крервы. — Старшой, кормить-то будут?

— Как новую планету захватим, все от пуза нажрёмся, — отозвался Бруцзац. — А по пайку разговора не было — только приказ оружие готовить. Повезло, что органику так быстро нашли. Эти восьмипалые заканчиваются уже. Хорошо их тогда первый полк командора отделал.

— Хорошо, да... — кивнула Крерва. — Вот бы нам по восемь пальцев — куда ловчее было бы, чем с нашими тремя.

— Мы высшая раса, — криво улыбнулся бригадир. — И мы с тремя пальцами едим их с восемью. Доедаем даже уже. В отсеках сублиматов осталось на пару сотен циклов. Вроде уже и немного, но захватить новую планету хватит.

— Значит, будут кормить, — хмыкнул Орцгрик, второй после Бруцзаца. — Им надо, чтобы мы работу сделали, а не померли над этими ящиками.

— И то верно, — развеселился Грисциз и мечтательно протянул: — А там и за ударную работу можно свежатины получить.

— Я слышал, органики там так много, что мы сможем от планеты несколько тысяч циклов кормиться, — изрёк Бруцзац. — Так что прав ты, свежатинки и нам достанется. А не как в прошлый раз.

— Ага, — кивнула Крерва. — Всё свежее мясо ушло на мостик, императору и элитному полку… Ну, к командованию и его сиятельному величеству вопросов нет, а последние даже флагман не покидали.

— Кто-то вкалывает, кто-то ест, — криво усмехнулся Грициз.

— И это не всегда один и тот же кто-то, — добавила его сестра.

— Всё, хватит трепаться, — оборвал их Бруцзац. — А то так и до губы дотрепаться можно. Оружие само себя не досмотрит.

Механики умолкли. На время разговора работы они не прекращали, однако закрыв рты, немного ускорились. Они как раз закончили с третьим ящиком, когда в отсек, где они находились, вошли пятеро рядовых с лейтенантом из второго полка командора. Как оказалось, они принесли для всей бригады пайки и воду. Пайки при том были улучшенные — с двойной порцией сублимированного мяса. А к ним были добавлены стимуляторы: по одной синей таблетке на крула. Эти обладали ещё мягким действием и позволяли всего лишь дольше без сна обходиться. Ещё стимуляторы были фиолетовые и красные, которые помогали не только не спать, но и работать в два или три раза быстрее. Впрочем, перед уходом лейтенант подкрутил регулятор температуры, и в отсеке стало заметно теплее, что тоже стимулировало механиков.

Лейтенант Крсраз вышел из отсека, где шла проверка оружия, и недовольно скривился. Механики его раздражения не вызывали вовсе — напротив, им он как раз даже сочувствовал. А вот то, что именно ему и его бойцам приказано было разносить еду, будило в его душе тёмный гнев. Командор чётко обозначил срок — сорок циклов. И вместо того, чтобы дать своим собственным первому и второму полкам тренироваться в тире и зале, он отдал их императорскому элитному. Пусть они и считались лучшими, в реальные сражения их почти никогда не отправляли. И Крсраз был уверен, что распоследний солдат штрафного полка пятого крейсера в чём-то этим элитным задам мог и фору дать. Впрочем, Крсраз покривил бы душой, если бы сказал, что никогда не хотел сам войти в состав императорских, так что вслух никогда этого и не говорил. Как и все остальные крулы, не входящие в элиту.

— Полковник Црекри, явиться на мостик, — донеслось из динамика общего оповещения.

Лейтенант Крсраз нахмурился, но шага не сбавил. Какие бы мысли не одолевали его, механиков надо было кормить и держать в тепле, а именно эта задача ему и была поставлена. Но никакой шаг не мог помешать лейтенанту думать. Крсраз размышлял о том, зачем на мостике понадобился их полковник. На разведку, если бы это требовалось, отправили бы спецназ, и, вероятно, с одного из крейсеров. Да и далеко ещё было до цели — истребители едва ли могли без дозаправки летать полцикла. Помещение для тренировок им точно не выделяли — сначала императорский, потом спецназ, потом первый и уж только после всех они. На созыв совещания тоже было непохоже — на него бы вызвали всех командующих полками.

Они добрались до следующего отсека, где работали механики. Крсраз проследил за тем, как его рядовые раздали пайки, а затем убедился, что все приняли стимуляторы. Едва он отрегулировал температуру, как рация у него на груди ожила:

— Второму полку явиться в отсек симуляторов номер семь независимо от текущих задач за исключением лейтенанта Крсраза, лейтенанта Дзорца, капитана Щкрага и приданных им рядовых, — донёсся голос полковника Црекри сквозь помехи. — Указанным лицам явиться по завершении выполнения текущих задач.

Лейтенант на мгновение скривился, но быстро скрыл накатившую волну гнева. И почему он должен был разносить еду, как какая-нибудь официантка из офицерской столовой? Крсраз понимал, почему это нельзя было доверить гражданским — всё же механики сейчас с оружием работали. Но почему именно он, а не, к примеру, лейтенант Грцария или капитан Дроя? Девицы эти и без того тренировались больше и тяжелее остальных, и без приказа даже отдышаться себе не позволяли. Вот уж кому такая почти расслабляющая прогулка по всему флагману точно пошла бы на пользу.

* * *

Кшаркас облачился в свой парадный мундир — линька, наконец, закончилась, а новая кожа достаточно огрубела, чтобы одежда не доставляла ему неудобств. Иссиня-чёрная форма с багровым подбоем и золотыми кантами сидела на нём как влитая, будто он носил её постоянно. Император сначала зашёл на мостик, где командор доложил, что подготовка идёт полным ходом, и его сиятельному величеству не о чем беспокоиться. Кшаркас принял доклад резким кивком и отправился на обход всего флагмана, чтобы приободрить всех его обитателей и обозначить текущее военное положение. Он не сомневался, что предстоящая атака пройдёт гладко, как и пророчил ему командор. А потому можно было не торопиться вникать в детали и обозначить своё расположение подданным крулам.

Адъютант императора Зграуза следовала за Кшаркасом с того момента, как тот вышел из своей каюты. Во время линьки навещать императора было запрещено даже ей, и все эти мучительно долгие циклы она бесконечно тосковала по своему владыке. Кшаркас и не догадывался о том, как глубоко было её чувство к нему, а сама Зграуза ни на мгновение не позволяла себе показать ему этого. Она боялась, что император отправит её в отставку в то же мгновение, как поймёт, почему она вложила столько сил, чтобы только оказаться с ним рядом, и тогда она больше никогда не увидит его. Немилость Кшаркаса означала высылку на пятый крейсер, с которого никто не возвращался не то что на флагман, но и на другие крейсеры. О том корабле ходило множество жутких баек: и что держат там впроголодь, и что бьют нещадно, и что первыми бросают в каждую мясорубку, и что в периоды голода крулы с него первыми идут на корм остальным… Зграуза не хотела такой судьбы, впрочем как и верить в то, что их добрый император вообще допускал подобное по отношению к своим подданным. Однако впереди их ждал бой, и она надеялась найти в себе смелость. Пусть не для того, чтобы раскрыть своих чувств, но хотя бы предложить себя для вынашивания принца.

Лицо Зграузы окаменело, едва император покинул мостик. Эмоции были непозволительной роскошью для неё, хотя внутри клокотал пожар ярости. Сразу за дверью мостика они встретили молодую девицу-сержанта, которая расплылась в улыбке при виде императора и с поклоном поприветствовала его. Кшаркас благосклонно кивнул ей.

— Из какого ты полка? — спросил император, глядя на девицу сверху вниз.

— Я пилот истребителя из первого полка командора, ваше сиятельное величество, — нежным голосом отозвалась она.

— Я жду от тебя героизма в предстоящем бою, — улыбнулся Кшаркас. — Постарайся пережить его или с честью отдай жизнь за императора и крулов!

— Моя жизнь к ногам вашего сиятельного величества, — ниже поклонилась сержант.

Зграуза едва сдержалась, чтобы не заскрежетать зубами. Если бы только император оставил их наедине, она бы этой девице всю чешую повыдергала. Однако она была при исполнении, а потому натянула на лицо дежурную улыбку:

— Все наши жизни к ногам его сиятельного величества, — склонила голову адъютант.

— Идём, Зграуза, — повернулся к ней император. — Я хочу поприветствовать моих верноподданных. А потом у меня к тебе есть одно дело.

— Всё, чего только пожелаете, ваше сиятельное величество, — не поднимая головы, отозвалась она.

Кшаркас только улыбнулся в ответ, но ничего более не сказал. Флагман был большим, а прогулка по нему предстояла долгая. Разумеется, здороваться с каждым лично он не собирался, но всё равно предполагал, что обход займёт не меньше трети цикла. И этого времени ему должно было хватить, чтобы принять окончательное решение по поводу той идеи, что возникла у него, пока он надевал мундир — император вовсе не молодел, а наследника или наследницы у него всё ещё не было.

~* * *

~

Старейшина Аспортел крайне редко обращался ко всем жителям Магерии, если не считать поздравлений с праздниками смены года или дня ВИКТ. В этот раз так уж совпало что традиционный день почитания и благодарности оказался омрачён страшными вестями, о которых нельзя было умолчать и которые требовали определённой подготовки. Ранним утром, до начала первых церемоний в Совеире, Эльсар вошёл в свой кабинет, сел за широкий стол и притянул к себе хрустальный шар. Заранее речь он не готовил, так что лишь примерно представлял, что именно будет говорить. Он коснулся шара пальцами, связываясь сразу со всеми другими шарами на Магерии.

— Доброе утро, мои дорогие маги, — начал он. — Сегодня я прежде всего хочу поздравить всех нас, и в первую очередь ВИКТа Орину, с днём её рождения. К сожалению, из-за недавнего инцидента на Кольце, ВИКТ не сможет лично присутствовать на торжествах, но я могу обещать, что все пожелания, поздравления и подарки будут переданы ей с надлежащим вниманием и заботой. Однако сегодняшний праздник омрачён известиями, которые были получены от системы раннего оповещения. Как все вы знаете, со времён разрушения Древа из просторов космоса к Двупланете не раз приходила угроза. И вновь история повторяется. Мне известно, что многие из вас следят за тем, что мы получаем с наших зондов, собирающих данные по всей галактике. Поэтому не стану вдаваться в детали о том, кто такие крулы. А именно они сейчас находятся в двух месяцах пути от Двупланеты. Инженерия уже вскрыла архив прежних нападений, и там происходит полное перестроение доктрины наших с ними сложных отношений. Я прошу вас забыть обиды — мы все знаем причины их внутренней политики. Теперь наш общий дом в большой опасности, и мы должны подготовиться и дать отпор жестоким захватчикам. Мы не можем отдать им ни одного нашего союзника, ни пяди наших планет! — старейшина перевёл дух. — Я понимаю, что многие их вас убеждены в силах ВИКТ, однако уверен, что мы просто не имеем права требовать от неё защищать всех нас в одиночку. Наши жизни в руках каждого из нас. Я вовсе не прошу всех вас отправиться на передовую — от нас будет куда больше проку в поддержке основных сил. Однако и как воины мы можем представлять серьёзную угрозу. Поэтому с сегодняшнего вступают в силу следующие распоряжения Совета магов: введён мораторий на въезд с Инженерии иначе как в рабочем порядке; все маги, прошедшие первую ступень познания и достигшие возраста семнадцати лет должны приступить к изучению целебной и боевой магии; определить территории и возвести госпитали, где сможет разместиться несколько миллионов раненых; создать максимальное, без ущерба, число магических кристаллов для питания барьера. Магов старше семидесяти лет я прошу оказать всю возможную помощь в работах на планете. Благодарю за внимание.

Старейшина снова коснулся шара, прекращая передачу, и опустил лицо в ладони. Панические настроения никогда не были особенностью жителей Магерии, так что он вовсе не беспокоился о том, что где-либо возникнут истерические вспышки. Напротив, он был уверен, что маги займутся делом, а не станут метаться в поисках виноватых. Однако самому Эльсару было страшно. Сила флота крулов была ему известна, и эта мощь пугала, даже несмотря на фантастическую армию Инженерии и ВИКТ, возможности которой в реальности едва ли представляла себе даже она сама. Боялся он и за Орину. Шарияр была совсем молодой девушкой и легко могла переоценить свои возможности. Старейшина понимал, что нёс ответственность за каждого человека на Магерии, и боялся подвести их всех. И он не представлял, как ему справиться с этим. Чтобы придумать что-то, что поможет избежать плохого исхода, нужен был тот, кто вообще умел придумывать. Эльсар снова глубоко вздохнул, припоминая, есть ли сейчас на Магерии хоть кто-то с такой способностью. Ему на память пришёл Диего Радимас, переехавший в Совеир с Инженерии пятнадцать лет назад. Старейшина написал самому себе записку, чтобы не забыть связаться с ним после праздника, и тяжело поднялся. День ВИКТ был не тем событием, которое можно было отложить из-за каких-то там космических пиратов.

Совеир был самым большим городом на Магерии. Все здания его имели изящные архитектурные формы, внешне напоминавшие очаровательные скульптуры среди просторного парка. Внутри они, разумеется, были гораздо больше — ни один маг не ютился в тесноте. Отчасти, впрочем, потому что магия порой не поддавалась жёсткому контролю и будто окутывала мага плащом — в таком состоянии он мог изменить предмет, мимо которого проходил, даже не желая этого. И хотя случалось подобное крайне редко, маги всё же предпочитали простор. На главной площади Совеира располагалось здание Совета магов. Снаружи это была резная полусфера с башенками по сторонам света и шпилем в центре. Внутри это был потрясающих масштабов лабиринт с массой залов и кабинетов. Личные апартаменты членов Совета тоже располагались там. Сверху главный город Магерии был похож на затейливую брошь из серебра, жемчуга и изумрудов. И в день ВИКТ там собралось множество людей.

Программа праздника не была чем-то из ряда вон выходящим. С утра на площади стояли бесконечные накрытые столы с разнообразными закусками и напитками. Маги перемещались между ними, общаясь и поглощая разнообразную еду в немыслимых количествах. В полдень начиналось традиционное возложение цветов и подарков к скульптуре ВИКТ. Это была довольно абстрактная статуя, изображающая владеющего искусством в принципе, а не конкретно того, кто был ВИКТ в данное время. Подавляющее большинство приносило цветы и письма, некоторые добавляли детские рисунки или поделки. Подарков как таковых было ничтожно мало — во-первых, невозможно было найти или создать то, в чём нуждалась бы ВИКТ и чего при этом не могла сама себе создать, а во-вторых, все понимали, что размещение большого количества подарков было бы скорее обременительным делом, чем приятным сюрпризом. Это мероприятие было рассчитано на четыре часа, однако и после этого любой мог подойти и добавить своё письмо, букет или коробку к общей куче.

В четыре часа Совет магов выходил на площадь с новым галактическим зондом для того, чтобы заменить старый. Вообще говоря, хотя церемониально это был только один зонд и если он упоминался, то только в единственном числе, в действительности их было несколько десятков, к которым в этот раз старейшина Аспортел добавил ещё один для наблюдения за приближающейся угрозой. Сама по себе замена зондов представляла собой вполне рутинную работу, но на площади это показывали магическим шоу со светящимися клубами дыма, имитирующими далёкий космос. Светопреставление продолжалось около получаса, завораживая красотой и необычностью. Туман выглядел настолько реалистичным, будто Совет магов на время и в самом деле переносил кусочек галактики на Магерию вместе с зондом. Впрочем, отчасти это было даже верно: дым имитировал окружение зонда в момент его замены.

В половине шестого, когда дневная жара спала, на площадь выкатили семь больших аквариумов с русалками. Дом Шарияр заранее поставил несколько бочек своего лучшего вина, которым поющих рыб угощали с самого утра. Верхние края аквариумов были отделаны яркими цветами и заросшими мягким мхом камнями, на которые русалки могли положить руки. Через прозрачное стекло можно было видеть их мощные и вместе с тем изящные хвосты с пёстрыми, похожими на крылья бабочек, большими плавниками и переливающейся перламутром чешуёй. Оказавшись на площади, русалки некоторое время просто смотрели на толпу магов, а потом им раздали ещё немного вина, и они запели. Их голоса сплетались в удивительную музыку, что никогда не звучала прежде и никогда не зазвучит вновь. Она не повторялась и лилась несколько часов, меняя тональности и мотивы, но оставаясь столь же прекрасной, как и в первое мгновение.

В полночь, когда на Совеир окончательно спустилась темнота, все оставшиеся на площади маги сотворили фантастический салют. Небо осветилось сотнями распускающихся цветов, складывавшихся из искр света, самых разных форм и оттенков: алые розы, голубые и розовые гиацинты, белые с золотом ромашки, оранжевые циннии, фиолетовые астры… Как будто маги собрали огромный букет для ВИКТ, который она могла бы увидеть со станции. И лишь когда последняя искра угасла, люди начали расходиться по домам. Новый день обещал быть трудным и требующим много сил, а потому каждый хотел хорошо отдохнуть перед предстоящей тяжёлой работой.

Лиаден Стийин явился к зданию Совета магов вместе с Ваньгарном Шарияром и Натрианом Лакрофом, а Элдион Эрвент уже был там. Они не сговаривались об этом, однако все четверо понимали, что именно их угодья были лучшими местами для размещения госпиталей. И об этом нужно было поговорить с Советом, чтобы к ним могли направить магов, более опытных в строительстве. Их без промедлений принял советник Басвар, пригласив к себе в кабинет, едва они вошли в здание. Самым старым из пришедших был Лиаден Стийин, и именно ему молчаливо передали право говорить.

— Советник, вчера в речи старейшины прозвучало, что необходимо развернуть госпитали, — заговорил пожилой маг. — Мы все выращиваем не еду, и если производство немного сократится, это не спровоцирует голода. Поэтому мы готовы предоставить свои территории и возможности под нужды Двупланеты.

— Признаться, мы рассчитывали именно на вас, — улыбнулся советник. — Хотя, должен заметить, что территории Эрвентов мы не учитывали.

— Горный воздух очень полезен для здоровья, — улыбнулся Элдион.

— Я не сомневаюсь, — кивнул Басвар. — Однако мы не рассчитываем на долгое пребывание раненых инженеров на Магерии. И для них, и для нас это может быть опасным. Так что мы рассчитываем возвращать их домой сразу, как только их жизни ничего не будет угрожать и они смогут дальше восстанавливаться дома. Полагаю, все Манипуляторы будут организованы в качестве целителей.

— Это разумное решение, — кивнул Лиаден.

— Но чтобы наши текущие работы не пострадали, нужно будет создать множество големов, — скривился советник. — Их тоже без присмотра не оставишь. Однако людей на работах нужно минимизировать… Впрочем, это уже не ваши заботы. Мы отправим к вам строителей сегодня в течение дня. Позаботьтесь о площадях для возведения зданий.

— Всё будет готово к полудню, — заверил Стийин.

— Лиаден, — Басвар вдруг пристально посмотрел на него. — Вы обеспокоены тем, что в госпитале может оказаться ваш сын или внуки?

— Признаться, да, — глубоко вздохнул он. — Им запрещено общаться со мной, и я не знаю, как сложилась их судьба на Инженерии.

— Твой внук сейчас инженер моста, — подал голос Ваньгарн. — Вчера я имел удовольствие познакомиться с ним. Очень приятный молодой человек. Твой сын и его дети не стали военными… Но мы отнимаем время. Заходите всей семьёй на ужин — я расскажу больше.

Лиаден слабо улыбнулся и кивнул, затем все четверо попрощались с советником и отправились восвояси. Работы действительно предстояло много.

Ваньгарн взял с собой Виерана, чтобы подготовить место для строительства. Он недолго думал, где именно будет стоять новое здание — у них был старый виноградник, который приносил уже относительно мало плодов, годившихся только на особенно терпкий коньяк или изюм. Прогнав големов, Ваньгарн осмотрел ровные ряды лоз и тяжело вздохнул. Ему было жаль растения, но человеческих жизней ему всё же было жаль больше. Виноград вырастет снова и даже лучше прежнего, а вот утраченную жизнь вернуть было нельзя. Скрепя сердце, Ваньгарн взмахнул рукой, и виноградник вспыхнул, как сухая бумага. Виеран следил за тем, чтобы огонь не расходился на соседние рощи, где росли персики, сливы и вишня. Через несколько минут перед ними уже было просторное выжженное поле. Шарияры сотворили воду, чтобы пепел ушёл в землю. Потом, после того, как сражение закончится и госпиталь опустеет, здесь будет великолепная плодородная земля. Мыслей о том, что «потом» может не настать, Ваньгарн и Виеран не допускали. Потому что это означало бы допустить смерть Орины.

Лиаден Стийин указал дочери и внуку, какие именно земли готовить под госпиталь, но сам с ними не пошёл. Он не сказал своим домочадцам о словах Ваньгарна, чтобы не волновать их раньше времени, но сам не мог думать ни о чём ином. За последние сорок лет он не получил от Рейнардта ни одной весточки — Инженерия тщательно следила за тем, чтобы он никоим образом не связывался с Магерией. Лиаден не знал, хотел ли его сын вернуться или навестить их, был ли он счастлив или напротив — страдал. Ему донельзя хотелось отправиться к Шариярам прямо сейчас и расспросить обо всём, что они смогли узнать. И всё-таки он считал нечестным сделать это в одиночку. Да и понимал, что подводить Магерию с развёрткой госпиталей было бы просто безотвественно.

— Что-то ты какой-то взвинченный, — заметила Нарьяна, жена Лиадена. — Как вернулся из Совета, места себе не находишь. Плохие новости?

— Нет-нет, — быстро ответил он, покачав головой. — Напротив. Я… Ваньгарн пригласил нас всей семьёй на ужин.

— Я понимаю, что это семья ВИКТ, но мы ведь старинные приятели, — она пожала плечами. — Я, признаться, не вижу причин для твоего такого волнения.

— Ох, дорогая… — Лиаден очень хотел выпалить всё, что сказал ему Шарияр, но всё же сдержался. — У них есть кое-какие сведения для нас. Это… Я не могу сказать так сразу — ты тоже разволнуешься, а нам нужно заниматься делами сейчас.

— От твоих загадок я тоже начинаю волноваться, — поморщилась Нарьяна. — Неизвестность пугает.

— О, прошу, не заставляй меня говорить, — взмолился он. — Если я скажу, мы и свою работу не сделаем, и Шариярам помешаем. Всё вечером.

— Ладно, — она поджала губы. — Надеюсь, терпение того стоит.

Строители явились сразу после полудня. К месту работ Лиаден проводил их лично, чтобы хоть как-то себя занять. Поле, что они выделили под работы, в этом году отдыхало — в прошлом году росшие здесь кофейные деревья почти перестали плодоносить, и их выкорчевали, чтобы дать почве восстановиться. Это было весьма удачно в сложившихся обстоятельствах. Демира и Брасур выровняли поле и убрали редкую траву, чтобы работать было легче и удобнее. Не то чтобы в семье Стийинов никогда ничего не строили — порой требовались и сараи для утвари и урожая, и ангары для големов. Но всё же простые дощатые конструкции не шли ни в какое сравнение со сложным зданием вроде госпиталя, возведение которого следовало доверить профессионалам. Старший из строителей рассказал Лиадену, что здание будет в пять этажей — на сто тысяч палат каждый. Возводить они должны были по этажу в день — это время требовалось для того, чтобы установить в каждой палате должны амулеты стазиса, заживления, дезинфекции и сигнальных чар. Бригада состояла из тридцати магов, и Стийин с трудом представлял, как им удастся проделать все эти сложные работы в столь короткий срок. Однако лезть к ним он не стал — дилетанты не должны давать советы профессионалам. Он лишь сказал, что строители могут обращаться к ним в любое время, если им что-то понадобится, предупредив, что вечером дома никого не будет. Старший строитель улыбнулся и кивнул, затем попрощался и принялся раздавать указания.

Лиаден еле дотерпел до вечера. Он помог жене и дочери приготовить для строителей еду, которую попросил отнести им Брасура. Около восьми, когда они обычно собирались ужинать, вся семья собралась в гостиной, однако за стол — абсолютно пустой — никто не садился. Нарьяна вопросительно смотрела на Лиадена, Демира, Лаприф — её супруг, взявший фамилию жены, и Брасур, стояли в полном недоумении.

— Мы приглашены сегодня к Шариярам, — наконец произнёс Лиаден. — Сейчас, конечно, не самое подходящее время для визитов, однако есть причина, по которой Ваньгарн позвал нас. Вчера они были у Орины на станции и встретили там весьма неожиданного человека с Инженерии. Ваньгарн сказал, что инженер моста сейчас — сын Рейнардта.

У Нарьяны подкосились ноги. Она бы упала, если бы Брасур не поддержал её. Впрочем, она скоро пришла в себя, быстрым шагом подошла к Лиадену и стиснула его в объятиях. Слов женщина не находила, прекрасно понимая, почему днём он отказался называть ей причину визита к соседям. Через несколько секунд она выпустила его из рук, и Стийины переместились к широкому крыльцу дома Шарияр. Ваньгарн стоял там. Стол был накрыт на улице под навесом из штакетника, увитого диким виноградом. Хотя был не сезон, на нём распустились мелкие белые цветы. Через мгновение на крыльцо вышла Эверина.

— Вы должны нам всё рассказать! — Нарьяна ринулась к Шарияру и едва не схватила его за грудки.

— Я вас для того и позвал, — улыбнулся Ваньгарн. — Располагайтесь. Кеер Зигфрид не был особенно многословен и, возможно, не рассказал того, что вы бы более всего хотели знать. Но всё же, он поведал немало.

— Зигфрид? — переспросил Лиаден.

— Твой внук, — Ваньгарн посмотрел на него. — Как я говорил, очень приятный молодой человек. И он очень похож на Рейнардта. Только глаза, видимо, у него от матери. Впрочем, я же приготовил слепок из памяти…

Шарияр достал из кармана небольшой стеклянный шарик, в котором замерло объёмное изображение Зигфрида, и протянул его Нарьяне. Взяв его руки и рассмотрев лицо инженера, женщина прикрыла рот ладонью, едва сдерживая слёзы. Её внук и впрямь был ужасно похож на Рейнардта, и больше всего на свете ей в этот момент хотелось его обнять.

* * *

Со дня ВИКТ мысли Орвина крутились вокруг Орины. Он не сомневался ни секунды в том, что она обязательно помчится сражаться — в конце концов, более мощного оружия, чем ВИКТ, у Двупланеты не было. Вряд ли он мог упрекнуть сестру в безрассудстве, и всё же это не давало ему покоя. Орвин боялся, что она может переоценить свои силы и погибнуть, защищая их. Это для всей остальной Магерии она была просто одной из ВИКТ, но для них с Виераном — их милой младшей сестрой. Если бы с ней что-то стряслось, сердце Орвина разбилось бы и никогда потом не склеилось обратно.

У Виерана не было особого выбора, чем ему заниматься в предстоящем сражении: он был одарённым Манипулятором, так что за пределами родной планеты превращался в обычного человека, так что его уделом была целебная магия. А вот Источник Орвин обладал совершенно иными перспективами. Неделю он занимался изучением боевой магии, рассчитывая попасть на орбитальные крейсеры, которые обещала поставить Инженерия, а потом его посетила гораздо более интересная идея. С ней Орвин и пошёл к матери.

— Что ты хочешь, Орвин? — спросила Эверина, когда её второй сын вошёл к ней на кухню. — Проголодался?

— Нет, мам, — он улыбнулся и сделал ещё шаг к ней. — Мы же ели только два часа назад.

— Ну, учёба требует немало энергии, — она пожала плечами. — Но раз ты не голоден, что тебя привело?

— Ты ведь владеешь зверомагией? — Орвин чуть сощурился, пристально глядя на неё. — Умеешь превращаться в дракона или феникса?

— Да, мне эта магия далась, — кивнула Эверина. — А что?

— Можешь научить меня? — он сделал ещё шаг к ней.

— Могу, но зачем? — она пожала плечами, а затем вдруг поняла. — Нет! Это…

— Мам, я изучаю боевую магию, — Орвин положил ладонь ей на плечо. — Я не могу отсиживаться на планете, когда Орина будет сражаться. Я должен быть там. Зверомагия даст мне больше возможностей. В форме дракона я буду почти неуязвим.

— Я… Твоя просьба очень жестока, сынок, — глубоко вздохнула Эверина.

— А просить меня отсиживаться здесь, когда Орина будет сражаться, не жестоко? — нахмурился Орвин.

— Орина ВИКТ, — покачала головой она. — Я… Научу тебя. Но ты должен пообещать… Поклясться, что вернёшься домой!

— Я сделаю всё возможное…

— Единственное возможное, что ты можешь сделать, чтобы вернуться наверняка — никуда не улетать, — недовольно пробурчала Эверина.

— Я не могу так, мама, — Орвин покачал головой. — Я обещаю, что не буду рисковать жизнью и не стану лезть на рожон. Поэтому, пожалуйста, научи меня, чтобы я мог помочь Орине.

— Хорошо… — она снова глубоко вздохнула. — Для начала прочитай «Всё о драконах». Обычно начинают со зверей попроще, но времени у нас нет. Срок — до завтра.

Орвин обнял её, подтверждая своё обещание вернуться, а затем развернулся и быстро ушёл к себе. «Всё о драконах» была немаленькой книгой, в которой о летающих ящерах рассказывалось абсолютно всё — от строения чешуек до привычных поз для сна. Ему нужно было изучить все детали. Из теории о видах магии Орвин знал, что для превращения магу необходимо до мельчайших деталей изучить того, кем он намеревался стать. И раз уж ему нужно было стать именно драконом, их и предстояло исследовать досконально. Но он был готов на любой подвиг, если только это могло облегчить труд Орины. Вернувшись в свою комнату, Орвин активировал Хрустальный шар, вызывая через него доступные изображения и дополнительные статьи, и погрузился в чтение всех доступных источников одновременно, вбирая информацию подобно губке. Это было тяжело и сильно нагружало его разум, и всё же он не позволял себе дать слабину и сдаться. Не тогда, когда от его силы воли зависели чужие жизни.

В гостиной материализовались двое почтенных профессоров. Один был похож на постаревшего Зигфрида с зелёными глазами, что явно выдавало в нём Рейнардта Стийина. Под расстёгнутым чёрным пальто он был одет в коричневый костюм в клетку и кремовую рубашку. Другой был ростом немного пониже. У него было ястребиное лицо и серые глаза, в черных волосах проступила седина, которой ещё не было в бородке-эспаньолке. Пальто на нём было точно такое же, а вот под ним был синий костюм. Видать, на Инженерии мода носить исключительно костюмы. Ну, или издержки профессии. Вторым явно был профессор Вильгельм Паусса.

— Добрый день, профессор Стийин, профессор Паусса, — я улыбнулась, приблизившись. — Надеюсь, дорога не была утомительной?

— Нет, — мотнул головой профессор Паусса. — Хотя я не понимаю, зачем мы здесь понадобились.

— Генерал Хайскли не сказал? — я чуть изогнула бровь. — Впрочем, он вряд ли мог объяснить цели, не рассказав о причинах. Я покажу вам комнаты, а потом всё объясню.

— Комнаты? — переспросил профессор Стийин. — Я думал, мы ненадолго.

— Три-пять недель, думаю, — я пожала плечами. — Это недолго.

— Недолго, — как-то рассеянно кивнул он. — Простите, а вы?..

— Мне действительно нужно говорить, кто я? — меня перекосило в озадаченной гримасе.

— Но мы же не можем обращаться к вам «ВИКТ», — улыбнулся профессор.

— Орина, — я улыбнулась в ответ. — И можно на ты.

Я провела профессоров в жилой отсек, размышляя, предлагать им комнату Зига или нет. С одной стороны, я достаточно хорошо знала его отношение к своим вещам, чтобы подпускать к ним кого бы то ни было. С другой — у нас тут не гостиница, и комнат не так чтобы навалом. Я открыла двери в комнаты, которые были свободны — сразу в обе — и задумчиво отошла на шаг.

— Профессор Стийин, там комната Зига, — я кивнула на закрытую дверь. — Он собрал вещи так, как будто не вернётся, так что если хотите, можете занять её.

— А вы уверены, что он не вернётся до того, как мы уедем? — вопросительно посмотрел на меня профессор.

— Уверена, — я мрачно кивнула и открыла дверь в его комнату.

— Тогда, пожалуй, я размещусь в той же комнате, — кивнул профессор Стийин.

— Хорошо, — я кивнула. — Я только взгляну, чтобы там всё было в порядке.

Я вошла в комнату Зига первой. Он и впрямь не оставил там абсолютно ничего, как будто и не жил здесь ни дня. Профессор вошёл следом и нахмурился, глядя на меня. У него на лице явно читалось желание задать сложный вопрос, для которого он никак не мог подобрать слова. Но я знала, что именно его беспокоило.

— Не волнуйтесь, — я слабо улыбнулась. — Я заблокировала вам доступ к магии. Она не повлияет на вас ни коим образом.

— Спасибо… — он вздохнул и опустил голову. — Я не знал, как спросить об этом.

— Я знаю о вашей ситуации, и мне не хотелось бы ставить вас в неловкое положение, — я вздохнула. — Что ж, я приготовлю кофе. Приходите в гостиную, как устроитесь.

И я оставила его одного. Пока кофемашина пыхтела, выдавая ароматный напиток, я сообразила печенье и маленькие бутерброды. И только когда закончила, поняла, что на Магерии и правда в какой-то мере культ еды. Маги действительно любят поесть, причём, поесть вкусно. И я не могла представить себе условий, при которых там согласились бы на переход к пищепасте. Никакая скорость и эффективность не могли заменить общения за столом и гастрономического удовольствия…

Почтенные профессора вернулись примерно через полчаса. Они устроились на диване и вопросительно на меня уставились. Я глубоко вздохнула — надо было рассказать, зачем они здесь и чего я от них хочу.

— Итак, вы наверняка уже видели извлечённые из архивов материалы относительно исторического прошлого Двупланеты, — произнесла я, глядя на них.

— Да, — кивнул профессор Паусса. — И я, откровенно говоря, не знаю, как к этому относиться. Материалы определённо правдивы, но в моём возрасте не так легко сменить парадигму.

— Я понимаю, — я мрачно вздохнула.

— Однако, если всё это правда, я не могу понять, зачем держать Инженерию в состоянии боевой готовности, — он нахмурился. — Если Магерия никогда не была нашим врагом, значит, нам вообще не нужна армия.

— Если бы всё было так просто, в этом не было бы никакой необходимости, — заметил профессор Стийин.

— Но необходимость, очевидно, была, — сощурился профессор Паусса.

— Очевидно, да, — я кивнула. — Видите ли, армия действительно нужна Двупланете. Но сомнительно, что реальная причина её необходимости вызывала бы энтузиазм. Это всё вопросы сложной политической системы, в которой Магерия, как ни странно, осведомлена в большей мере, чем Инженерия.

— Хотите сказать, нас всех просто дурят? — изогнул бровь профессор Паусса.

— Вы должны понять… — ну вот не я должна оправдывать политику правления Инженерии. Вот точно не я. — В прошлом, как вы могли видеть на архивных записях, на Двупланету случались нападения из глубин космоса. Но… мы находимся на отшибе галактики, и сюда добирается не так много гостей от её центра. Сюда вообще мало кто прилетает. Ближайшая к нам обитаемая планета находится в десятках световых лет, так что складывается достаточно объективное впечатление, что никто сюда и не полетит. И всё же иногда это случается. Руководство Инженерии предпочитает быть готовым к такому повороту событий, хотя расходы на армию точно не окупаются.

— То есть, вы говорите, что Магерия никогда не нападала и не напала бы на Инженерию? — прищурился профессор Паусса.

— А зачем? — я сложила руки на груди и склонила голову набок. — Инженерия и так слишком зависит от Магерии — продукты питания, сырьё, переработка опасных отходов… Даже воздух. Для того, чтобы получить полный контроль над Инженерией, Магерии не нужно направлять туда ни одного воина — достаточно просто перекрыть поставки. Не говоря уже о других, более волшебных и разной степени гуманных средствах. С точки зрения ведения войны, к которой подготовлена ваша армия, у Магерии шансов, конечно, нет, но если бы Магерии действительно хотелось завладеть Инженерией, вы бы этого даже не заметили.

— Вы жуткие, — поджал губы профессор Паусса.

— И в качестве баланса совершенно лишены изобретательности, — я пожала плечами. — Инженерия нужна Магерии ничуть не меньше, чем Магерия Инженерии. И давайте на этом закончим с темой глубинных причин политических доктрин. Давайте поговорим о причине, по которой я попросила генерала Хайскли направить сюда вас.

— Я так понял из письма, что запрос был направлен именно на нас, а не на профильных специалистов в принципе, — заметил профессор Стийин.

— Мне просто времени жалко, — я пожала плечами. — У генерала, ставки и всего командования сейчас дел и так выше головы. К тому времени, когда у них нашлась бы минутка отобрать специалистов, было бы уже поздно. Так что я обратилась к доступным источникам информации и нашла тех, кто мне здесь нужен. Что ж… Как я уже говорила, из глубин космоса прилетают к нам нечасто, но так уж сложилось, что именно сейчас мы ждём гостей. И это не те гости, с которыми можно за мирным столом выпить чайку и порассуждать о красотах центра галактики — они летят нас истреблять.

— Истреблять? — сипло повторил профессор Паусса. — Но почему на Инженерии ещё никто не знает?

— Верхушка знает, — отозвалась я. — С того момента, как опасные объекты были обнаружены. Однако сначала они намерены примирить население с дружественными отношениями с Магерией, а уж потом швырнуть эту информационную бомбу. Генерал Хайскли сказал, что они уже работают над тактикой и оружием. Магерия малочисленна, но готова предоставить поддержку и помощь. На передовой маги тоже будут, но нашей основной работой будет обеспечение медпомощью, эвакуация и всякие прочие логистические штуки. И поэтому я и попросила вас приехать сюда — мне нужно, чтобы вы дали набор подробных консультаций руководителям наземных и орбитальных госпиталей.

— На какую тему? — нахмурился профессор Стийин.

— Лекарственные препараты, антисептические средства… — я пожала плечами. — Даже не знаю. Вроде у микробиологии и химии широкая область применения в медицине. Это, что называется, вам виднее.

— Вы ждёте от нас новых разработок? — уставился на меня профессор Паусса.

— Вообще, нет, — я мотнула головой. — Но я надеюсь, вы учтёте данные о противнике. Впрочем, нашей основной проблемой будут травмы и ранения, так что и медикаменты должны касаться именно этого. Всё для солдат Двупланеты. Сколько времени вам понадобится, чтобы продумать план консультаций? Здесь тесновато, так что мы вряд ли сможем принимать всех сразу.

— Сколько всего руководителей и сколько у нас времени? — перешёл на деловитый тон профессор Стийин.

— Наземных госпиталей будет четыре, число орбитальных пока неизвестно, — я глубоко вздохнула. — Но на орбитальных, насколько я помню, планируется разместить объединённые бригады, так что нас интересуют только наземные. А времени… — я повернулась к экранам, которые постоянно обновляли информацию. — Как я говорила — три-четыре недели.

— Хорошо, я понял, — кивнул профессор Стийин. — Думаю, мы сможем прикинуть программу дня за четыре, а затем дней по шесть на каждого руководителя.

— Ты всерьёз думаешь, что столь короткого времени хватит, чтобы дать хотя бы азы тем, что вообще ничего не понимает ни в химии, ни в микробиологии? — изогнул бровь профессор Паусса.

— Ты удивишься, как быстро маги усваивают информацию, — улыбнулся профессор Стийин.

— Я не буду вам мешать, — улыбнулась я. — У меня и так полно работы. Еда у меня три раза в день — в девять, в половине второго и в семь. Никакой пищепасты.

— То есть, на еду нужно будет тратить время? — изогнул бровь профессор Паусса.

— Да, — я кивнула.

— Но у нас его и так мало, — он поморщился.

— Вильгельм, — повернулся к нему профессор Стийин. — Ты знаком с теорией когнитивного равновесия? Если вкратце, то регулярные краткие перерывы повышают эффективность работы, а не снижают её.

— Это очень кратко, — снова поморщился профессор Паусса и повернулся ко мне. — Давайте честно, Орина. Вы мне не нравитесь. Как и все маги. Я не вижу причин, по которым должен был бы помогать вам.

— Нам? — переспросила я и глубоко вздохнула. — Вы думаете, что это помощь Магерии?

— А разве нет? — он сощурился, глядя на меня.

— Как вы полагаете, один хирург может одновременно оперировать шесть человек?

— Разумеется, нет, — фыркнул профессор.

— А как у него больше шансов оказать помощь им всем — с лекарствами или без? — с каменным лицом поинтересовалась я.

— С лекарствами, конечно, но… Это в любом случае обучение магов, — он поджал губы. — Это нужно вам.

— Вы осознаёте соотношение магов и инженеров на передовой? Понимаете, кто в большей мере будет нуждаться медпомощи? — я сжала переносицу. — Впрочем, если вы отказываетесь помочь и не желаете выполнять приказа генерала Хайскли, я отправлю вас домой хоть прямо сейчас.

— Вильгельм, — профессор Стийин глубоко вздохнул. — Скажи, ты можешь представить себе лучшую лабораторию, в которой когда-либо работал и самых способных ассистентов, которые у тебя когда-либо были?

— Разумеется, я могу, Рейнардт, — профессор Паусса пристально на него посмотрел.

— Станция лучше любой лаборатории, а студенты-маги… — он задумчиво прищурился. — Каждый как наш юный гений Пьицано.

— Не понимаю, откуда у тебя такие восторги в отношении магов, — профессор явно не хотел сдавать позиций, но сомнение в его голосе уже чувствовалось. — Они же… Они же совершенно чужды научной мысли, изобретательности. Даже с их, как ты говоришь, высокими способностями к обучению… К тому же, они же совершенно ничего не делают! Пока мы все трудимся, едва не забывая про сон, они просто…

— Просто снабжают Инженерию пищей и сырьём, — я сложила руки на груди. — И воздухом, к слову. Обеспечивают, так сказать, вам возможность работать. Но это же ерунда — вы всегда можете отказаться от этого. Или нет?

— Орина… — профессор Стийин покачал головой. — Вы не делаете ситуацию лучше. Вильгельм долго верил доктрине. Переключиться на новые реалии не так просто.

— Н-да… — протянула я и поморщилась. — Ну, вот вам новые реалии — к нам летят нас истреблять. Если хотите, профессор Паусса, я верну вас домой прямо сейчас.

— Орина… — профессор Стийин приподнялся, но я жестом остановила его.

— Мне нужно сделать обход моста, — я поморщилась. — Примите решение, пока меня не будет.

— Мы выпьем кофе, — кивнул отец Зига, и я ушла.

Снаружи моста было тихо. И мне действительно стоило успокоиться. И чего я так взъелась? Собственно, чего я ожидала? Что вся Инженерия воспылает к Магерии страстной любовью? Это было глупо. Мне следовало быть умнее и приводить какие-то другие аргументы, говорить другие слова. Наверное. Я уселась на крышу станции и ощупала мост магией. Ремонта никакого он не требовал, так что я просто уставилась на звёзды. Космос здесь выглядел совсем иначе, чем если смотреть на него с поверхности земли. Он не был плоской картинкой светящихся точек на бархатном небе — он был объёмным, полным света, темноты и пустоты. И тишины. И где-то там летели корабли крулов.

Я думала. Мне надо было понять, что я могла сделать, чтобы увеличить шансы Двупланеты устоять. Было бы совсем неплохо хотя бы прогнать их и совсем уж замечательно избавить галактику от этой угрозы. Но как мы… как я могла сделать нечто подобное? Тем более, что у них имелась аннигиляторная пушка с двумя зарядами. А надо быть честной — нам хватит и одного. Антиматерия никого не пощадит — одного удара будет достаточно, чтобы уничтожить вообще всё. Ну, сомнительно, чтобы они действительно хотели её использовать, ведь тогда ничего и не останется. А они, как известно, нападают, чтобы собрать еду, а не пыль. Но раз такое оружие у них есть, они вполне могут пустить его в ход, если окажутся загнаны в угол. А чтобы они убрались, нам именно что и надо загнать их в угол… Как же сложно! И почему в такой момент рядом нет того, кто в нашем тандеме за умного?

Так ничего и не придумав, минут через сорок я вернулась на станцию. Настроение было и так отвратительным, и мысли о том, что мне предстоит второй раунд перебранки с профессором, радости не добавляли. По крайней мере, обновления информации по крулам не выдавали плохих новостей. Как будто сам факт их приближения с этой их пушкой не был новостью достаточно плохой…

Я вышла в гостиную, стараясь продумать новый виток своей речи. В принципе, я могла потратить пару дней на то, чтобы разобраться в фармакологической химии, потом ещё пару, чтобы составить ускоренную учебную программу, но это заняло бы всё моё время. А никто не отменял работы на мосту и ведение наблюдений. К тому же, генерал и старейшина должны были уже прикинуть число големов, необходимых для сражения, и не было никаких сомнений в том, кому выпадет честь изготавливать по крайней мере часть из них. Так что мне нужно собраться и каким-то волшебным образом убедить профессора Пауссу остаться. Волшебным — не в буквальном смысле, хотя где-то на задворках сознания уже зародился и начал шевелиться червячок сомнения в том, что не влезать в его разум такая уж хорошая идея.

— Я хотел бы задать вам вопрос, — когда я вошла, профессор Паусса — явно в лучшем расположении духа — поднялся мне навстречу. — Скажите, Орина, вы действительно можете создать любое вещество, если я напишу вам его химическую формулу?

— Если его синтез возможен в принципе, то да, разумеется, — я кивнула.

— А если соединение в принципе возможно, но вот способа синтеза не существует? — он сощурился.

— Тогда тоже могу, — я пожала плечами. — Я к атому кислорода шесть атомов водорода едва ли стабильно приделаю, но если соединение возможно в принципе — никаких проблем.

— Хорошо… — он развернулся к столу, а затем протянул мне лист бумаги, который там лежал. — Можете сделать это?

— Что это? — формула была незнакомой, да и химию на Магерии изучали только в общих чертах. Но этих знаний мне всё же хватило, чтобы определить тип вещества. — Кислота?

— Бромистая, — кивнул профессор Паусса. — Мы это соединение получить вне водного раствора не можем. А вы?

— Я могу… — протянула я и взмахнула рукой.

Из мастерской прилетела пузатая стеклянная бутыль, которая по моему шевелению пальцами начала наполняться прозрачной желтоватой жидкостью. Наполнив половину круглой части я остановилась. Вещество было нестабильно, и я прекрасно это знала. Если бы не магия, оно бы распалось через несколько минут, но волшебная энергия позволяла мухлевать в некоторых вопросах. Ну, почти во всех, если подумать.

— А на станции когда-нибудь проводили опыты с радием? — задумчиво спросил профессор Паусса, глядя на бутыль.

— Проводили, — я кивнула. — Можно посмотреть в записях, я точно не помню, когда это было.

— Вот как… — протянул он. — Что ж, как и сказал Рейнардт, мы подготовим программу за четыре дня. Жаль, что нельзя будет заниматься со всеми сразу.

— Да, здесь тесновато… Но, в принципе, можно попробовать это организовать… — отозвалась я. — Думаю, я смогу устроить что-то вроде учебного класса в мастерской. Только обозначьте, что там будет нужно.

Профессора кивнули, и я посмотрела на экраны. Было ещё только полдвенадцатого, так что у меня было в некотором роде свободное время. Тем более, что протоколы ничего нового не выдавали — ни хорошего, ни плохого. Я предполагала, что флот крулов нас уже обнаружил, так что теперь и они, надо думать, готовились к атаке. Вряд ли они постоянно пребывали в боевой готовности, так что им требовалось время, чтобы спланировать, как нас убивать. И это давало нам отсрочку. Я задавалась по этому поводу только одним вопросом — они в курсе, что мы их ждём, или нет? И надеялась, что нет.

Я ушла в мастерскую, чтобы расчистить место под учебный класс. Точнее, чтобы добавить его. Прибраться здесь было невозможно в принципе, даже если бы мне очень хотелось. Я покосилась на глайдер Зигфрида и голема, который спал, стоя рядом с ним. Это зрелище навело меня на мысль о том, что флот противника можно было бы и вблизи осмотреть. Правда, их сенсоры углеродной органики меня бы тут же нашли… Об этом надо было подумать ещё. Проблем, над которыми надо было «подумать ещё», становилось всё больше, а время на это самое подумать утекало сквозь пальцы. Вот бы можно было его растянуть…

Чтобы каждое утро не начиналось с утомительной экскурсии по мастерской в духе «да, тут есть и такое», я решила добавить пространство почти у входа. Я поставила там столы, стулья и подвесила огромный экран, для которого использовала лом от телефонов и прочей ерунды. Он должен был стать красивым аналогом обычной доски, более технологичным и функциональным. Что ещё могло понадобиться профессорам, я не знала, хотя и догадывалась. Разве что не имела понятия, будут ли они проводить практические работы. Хотя я плохо представляла себе, как можно проводить занятия по химии без опытов, а микробиологии — без микроскопов.

— Орина, — послышался голос от двери, и я обернулась.

— Профессор Стийин? — я вопросительно посмотрела на него.

— Рейнардт, — он улыбнулся. — Думаю, вы вполне можете обращаться ко мне по имени.

— Хорошо, — я кивнула. — Что вы такого сказали своему коллеге, что его настроение внезапно так резко изменилось?

— Хм, это в большей мере заслуга кофе, — Рейнардт сделал пару шагов ко мне. — Ну, и ещё я сказал, что оказаться здесь без экзаменов — невероятная удача.

— Кофе? — я склонила голову набок. — Неужели на Инженерии с ним всё настолько плохо?

— Вы даже не представляете… — он вздохнул. — Я много думал по пути сюда, на самом деле. Вы ведь знаете, что мне были запрещены любые контакты с Магерией с момента переезда? — я кивнула. — А теперь… Я подумал, что госпитали будут развёрнуты на Кольце, и почти уверен, что…

— Один из них разворачивает ваш отец, — я снова кивнула. — Он будет среди тех, кто приедет на обучение. Если вы хотите скрыть своё происхождение от коллеги ещё на какое-то время, думаю, я могу попробовать устроить для вас приватную встречу.

— Это было бы очень к месту, — Рейнардт грустно улыбнулся. — Даже не представляю, что ему сказать при встрече…

— Вы же не поссорились перед тем, как уехали? — я нахмурилась.

— Нет, — он покачал головой. — Видите ли, мои способности были не очень высоки. Мне было трудно справляться, и существовал риск того, что я превращусь в чудовище. Эта возможность очень меня пугала, так что мы поговорили и решили, что лучше будет переехать.

— Я этого не знала, — тихо признала я.

— О таком обычно не говорят, — мрачно вздохнул Рейнардт.

— М-да… Извините… — я отвела глаза и чувствовала, будто полезла, куда не следовало. — Скоро время обеда. Надо бы заняться… А это ваш будущий класс, — я жестом указала на подготовленное место. — Если это удобно, можете готовиться здесь.

— Да, спасибо, — он кивнул, и лицо его просветлело. — Обстоятельства, конечно, ужасные, но я всё же рад, что дело так обернулось. Мы с Вильгельмом подготовим список всего необходимого после обеда.

— Можете не спешить.

К обеду профессора пришли сами безо всяких напоминаний. Ровно в половине второго оба они сидели в гостиной, продолжая начатую раньше беседу, из которой я понимала только отдельные слова. Впрочем, я особо и не вслушивалась — моё внимание было рассредоточено по самым разным вопросам, едва ли связанным с их работой. По мановению моей руки из кухни приплыли тарелки с традиционной для Кольца едой. Сегодня это был томатный суп на бараньем бульоне, котлеты с тушёными овощами и сырный салат. Чай и открытый пирог с лесными ягодами должны были появиться потом. Я уселась с краю, чтобы не прерывать их дискуссию, и принялась за суп, уныло поглядывая на мониторы. Судя по той информации, которой они меня снабжали, можно было спокойно заниматься по своим планам. И искать решение для некоторых особенно неприятных проблем.

Уже за чаем мне показалось, что тень какой-то идеи начала зарождаться в моей голове, но меня довольно грубо прервали.

— Орина, мы подготовили список оборудования, которое может нам понадобиться, — изрёк Рейнардт и придвинул ко мне стопку бумаги.

— Хорошо, — я кивнула. — Сейчас сделаю.

— И ещё мы подумали, что нашим будущим студентам нужно будет прочитать некоторую литературу, без которой освоить столь сжатый курс будет невозможно, — добавил профессор Паусса и придвинул ко мне вторую стоку бумаги потоньше. — Это может стать проблемой?

— Если эти материалы доступны в aranea — нет, — отозвалась я, притягивая её к себе.

— На Магерии есть доступ к aranea? — вопросительно изогнул бровь Рейнардт.

— Его можно получить, хотя там требуются сложные технические манипуляции, — я пожала плечами. — А здесь есть. Я просто перешлю.

— Здесь есть доступ? — у профессора Пауссы округлились глаза.

— Конечно, — я кивнула.

— То есть, отсюда можно позвонить домой? — повернулся ко мне Рейнардт. — Я имею в виду… В письме не было информации, как долго мы здесь будем. Я бы хотел поговорить с женой, если это возможно.

— Возможно, — я глубоко вздохнула. — Только не надо говорить о том, что в скором времени Двупланету ждёт атака космических пиратов — ни к чему пока эта информация.

— Да, конечно… — он кивнул.

— Я поставлю хрустальный шар в класс, — я нахмурилась. — Только отправлю на Магерию книги.

Я коснулась шарика в серёжке запуская поиск. Прелесть его была в том, что управлять им можно было мысленно. Я читала лист со списком литературы, а он уже связывался с aranea и добывал мне книги. Всего их было восемь, хотя размера каждая была довольно внушительного. Впрочем, я не сомневалась в том, что маги смогут осилить их за то время, что осталось до занятий. Закончив, я поднялась и направилась в мастерскую, связываясь со старейшиной.

— Орина? — почти сразу отозвался он. — Есть новости?

— Я говорила вам про обучение, — отозвалась я. — Генерал был столь любезен, что не стал откладывать мою просьбу в долгий ящик. Профессора на станции, они готовят программу.

— О, это прекрасная новость! — оживился старейшина. — Когда отправить к вам представителей?

— Через три дня, — я улыбнулась. — Нужно, чтобы они изучили книги. Я отправляю их вам на шар. Сможете передать?

— Их нужно будет изучить только представителям? — отозвался он.

— Нет, не только, — я качнула головой. Я как раз вошла в мастерскую и остановилась у столов. — Ведь не только они будут делать лекарства. — Думаю, это нужно будет более широкой группе, но её формированием пусть займутся в самих госпиталях.

— Хорошо, я всё передам, — он определённо кивнул. — Через три дня… Кого отправить первым?

— Всех сразу, — отозвалась я. — К половине десятого по времени станции. На ночь они будут возвращаться домой.

— Ясно, — старейшина глубоко вздохнул. — А по нашей основной проблеме нет новостей?

— Они приближаются, — я пожала плечами. — Больше никаких изменений.

— Понятно, — мрачно заметил он. — Держи в курсе.

— Если что-то произойдёт, я сообщу сразу же, — заверила я и прервала связь.

Чтобы разместить всё то, что хотели профессора, нужно было добавить к обстановке пару шкафов. И очень изменить столы. Судя по их пожеланиям, они планировали показывать и проводить множество опытов, так что мне разве что чертёж не нарисовали. Впрочем, почти нарисовали — в списке было «Рабочее место исследователя по стандарту номер четыре», которое включало оборудование для химических опытов и микробиологических экспериментов. У меня в голове заиграла простая песенка, и я под неё дирижировала магией, меняя учебную зону с уровня «доска-парты» до «неведомая лаборатория». За этим меня и застали.

— Вы ушли двадцать минут назад, — заметил профессор Паусса.

— Да, я знаю, — озадаченно отозвалась я.

— Я думал, вы закажете оборудование с Инженерии, — он нахмурился. — Я уже понял, что в нынешних условиях вам доставили бы быстро, но всё равно предполагал, что это будет не раньше, чем послезавтра.

— Это будет мешать? — я озадаченно нахмурилась.

— Напротив, это даже поможет, — отозвался Рейнардт. — Видишь, Вильгельм — всё, как я тебе говорил.

— Теперь я жалею, что не пробовал сдать экзамен, когда ещё был молод, — поморщился профессор. — Орина, вы будете присутствовать на занятиях?

— Возможно, — я улыбнулась, заканчивая наполнять шкафы. — У меня много своих дел. Не хочу мешать.

— Тогда приходите до начала занятий, — профессор Паусса строго на меня посмотрел. — Думаю, мы сможем показать вам что-нибудь интересное.

— Не уверена, что у нас с вами будет время друг на друга, но я нисколько не сомневаюсь, что можете, — я кивнула. — Ну, я пойду.

Н-да… Много своих дел… Посмотреть в мониторы, поболтаться по мосту, приготовить еду и всё по новой. Впрочем, мне ещё нужно было совершить серьёзные мыслительные усилия и придумать что-нибудь, что помогло бы нам в обозримом будущем. Я выбралась на мост и уселась на крышу станции. Ну, ту её сторону, которую мы принимали за её верх. Уселась примерно там, где проходила граница атмосфер. Довольно условная линия, на самом деле. Солнце уходило мне за голову, и я таким образом отворачивалась от центра нашей планетарной системы. А ведь если всё пойдёт совсем плохо — ну прям хуже некуда — эта самая система может вообще исчезнуть… Надо придумать что-то с этой аннигиляторной пушкой. Или, может, надо было всё-таки рассказать об этом генералу Хайскли? У него мыслителей побольше. Вот только что с ней можно придумать? Она просто есть, и любой контакт с её зарядами крайне опасен.

А ведь Зигфрид сейчас как раз должен был заниматься антиматерией. Я обратилась к тому устройству в форме телефона, что дала ему для связи, для начала без звонка — мне нужно было убедиться, что он один и может говорить. Пару минут мне пришлось подождать, пока он миновал какой-то коридор, а потом он вошёл в комнату, где остался один. Судя по той метрике, что выдавал телефон, это была личная комната Зига. Ну, раз он один…

— Привет, — поздоровалась я, едва он поднял трубку.

— Ты в своём уме? — зашипел он. Затем послышались шаги, а следом — шум воды. — А если бы рядом со мной кто-то был?

— Я знаю, что ты один, — кислым тоном отозвалась я. — Знаю, что ты в своей комнате, в данный момент — в её уборной. Воду зачем-то включил.

— Воду я включил, чтобы никто не слышал, что тут разговоры разговариваю — здесь, вообще-то, это запрещено, — недовольно отозвался Зигфрид. — И откуда ты всё это знаешь?

— Я знаю даже, во что ты одет, — я усмехнулась.

— Ты за мной следишь, что ли? — возмутился он.

— Конечно, нет, — я покачала головой. — Я только проверила, могу ли позвонить тебе, когда мне этого захотелось. Мне тут скучно, знаешь ли.

— А я тебя должен развлекать? — у меня сложилось впечатление по его тону, что он близок к тому, чтобы положить трубку.

— Нет, — я глубоко вздохнула и посерьёзнела. — Ты сейчас занимаешься антиматерией?

— Да, именно, — он смягчился. — А что?

— Видишь ли… Дело в том, что у крулов есть аннигиляторная пушка и два заряда к ней, — созналась я. — И я думаю, как нам с этим быть.

— Ты сообщила генералу? — напряжённо спросил Зигфрид.

— Нет, я никому не сообщила, — я нахмурилась. — Не думаю, что это хорошая информация. На что вообще годится антиматерия, кроме как уничтожить вообще всё?

— Ну… Она может стать эффективным топливом — при столкновении частицы антиматерии с любым веществом происходит взрыв с выделением огромного количества энергии, — задумчиво отозвался он. — Если бы мы смогли создать достаточно компактный генератор антиматерии, энергии от столкновений хватило бы, чтобы заставить двигаться космический корабль. Проблемы возникают только с безопасностью.

— Магия, полагаю, могла бы их решить, — я пожала плечами. — Впрочем, назови мне абсолютно безопасное топливо, и я подниму тебе даты, когда оно взрывалось.

— Ты же понимаешь, что наша цель — сделать его безопасным без магии? — уточнил Зигфрид.

— Да, конечно, — скептически отозвалась я. — Вы сознательно стараетесь ограничить свои возможности, отказываясь от использования магии. Как я могла забыть.

— Мир — явление временное, — он вздохнул. — Даже если сейчас мы используем магию, чтобы сделать антиматерию безопасной, едва он закончится, от неё придётся отказаться. И тогда Магерия ко всему прочему получит обвинения в диверсиях везде, где что-то пойдёт не так.

— Притормози, — я сжала переносицу. — Вы же не отказываетесь от магических штук совсем. У вас куча всего работает на шарах, а кое-что даже на кристаллах. Так что здесь есть куда подумать.

— Даже если и так, проблему с пушкой это никак не решает, — протянул Зиг. — А ты можешь сделать какую-нибудь штуку, чтобы… не знаю… ну, там поглотить, например, взрыв антиматерии?

— Если тебя интересует действующий барьер, то, если верить протоколам, удара пушки он не выдержит, — я скривилась. — Я сомневаюсь, что крулы действительно хотят использовать её, но лучше бы им её лишиться.

— Если речь идёт об уничтожении крейсера, то попытка сделать это была бы самоубийством, — мрачно заметил он.

— Ну… Не факт, — какая-то идея снова начала зарождаться у меня в голове, но я пока не могла сформулировать её.

— Как мирный житель Двупланеты, я согласен с тобой — лучше бы им её лишиться, — продолжил Зигфрид. — Но как учёному мне было бы жаль потерять уже синтезированную антиматерию. Её создание требует долгого времени и больших усилий. По крайней мере пока и без магии.

— О, вот как, — идея начинала приобретать неясные пока очертания. — Знаешь, разговоры с тобой очень помогают. Ты стимулируешь мою работу мысли.

— Это странный комплимент, но спасибо, наверное, — он усмехнулся.

— Кстати, твой отец сейчас на станции, — резко сменила тему я.

— Что? — его голос дал петуха. — Что он там делает?

— Я вызвала его и его коллегу, чтобы дать магам базу для делания лекарств, — я пожала плечами. — Он всё же один из лучших и не занят в лаборатории.

— Вот как… — тихо отозвался Зигфрид.

— Передать ему привет? — я улыбнулась.

— Ты же в курсе, что раз я здесь, а он там у тебя, то формально мы оба как бы типа без связи? — мне не составило труда представить, как он изогнул бровь.

— В курсе, — я кивнула. — Поэтому я предлагаю не шар передать, а привет. Ну, нет так нет.

— Если я буду шуметь водой и дальше… — осторожно произнёс Зигфрид.

— Тебя заподозрят в излишней чистоплотности, — хмыкнула я. — И будут косо смотреть. Я поняла.

Мы попрощались, и я разорвала соединение. Но не стала вставать или возвращаться на станцию — в моей голове формировалась мысль, и я её думала. И здесь мне никто не мог помешать это делать. Я смотрела в глубину космоса, а она смотрела на меня в ответ. Упёршись взглядом в какую-то далёкую звезду, я старалась придать своей мысли какую-то форму, чтобы было проще потом вернуться к ней и нарастить на неё больше чёткости. Через пару минут напряжения она наконец сформировалась — антиматерию надо было выкрасть. Оставалось только придумать, как это сделать. И нечего было и думать о том, чтобы спросить совета у Зигфрида: любая попытка провернуть это — по крайней мере, на данный момент мне виделись только такие варианты — была сопряжена с едва ли не физическим влезанием на крейсер. И почему-то у меня не возникало сомнений в том, что он будет против подобного. Так что не надо ему говорить — я не нарушу никаких обещаний, если не дам их, и никаких запретов, если он их не обозначит. Итак, у меня была идея того, что нужно сделать. Осталась сущая ерунда — придумать как.

* * *

Размышления о хищении в особо крупных размерах — даже если самого вещества было с гулькин нос — пришлось немного отложить. Вопрос о судьбе всей Двупланеты был отодвинут по причине весьма насущной: надо было что-то сделать с встречей отца и деда Зигфрида. И проблема была не в том, чтобы устроить им незаметный разговор наедине. Проблема была в том, что даже слепой заметил бы, как Рейнардт похож на Лиадена. Там никакой тест не нужен, чтобы всё понять. Более того, все, кроме профессора Пауссы, знали, кем они друг другу приходятся. То есть, дело было не в приватной встрече даже, а театре шести актёров, считая меня, для одного зрителя. И это при том, что подавляющее их большинство не может лгать. Н-да… Об этом я как-то не подумала…

За последующие три дня я провела снаружи моста больше времени, чем за всё моё предыдущее пребывание на станции. Я дала возможность профессорам связаться с родными и предупредить, как долго их не будет. Правда, пришлось стоять над душой у обоих, чтобы не сболтнули лишнего и не посеяли панику. Но они меня вроде как поняли, так что прогнать не пытались. Как будто это бы помогло.

Вечером в последний день перед приездом великовозрастных студентов с Магерии у меня кипел мозг: я никак не могла придумать, как скрыть родство Стийинов. Чем ближе был час Икс, тем отчётливее становилось ясно, что шило в мешке не утаить. За вечерним чаем за столом воцарилось молчание. Профессор Паусса выглядел довольным и воодушевлённым, Рейнардт — озадаченным и как будто немного растерянным, а мне было неловко.

— Вильгельм, ты в первый день спрашивал, откуда у меня восторги от магов, — внезапно произнёс профессор Стийин. — Так вот… Дело в том, что… Ты умный человек, так что завтра мне этого всё равно никак не скрыть. Дело в том, что я сам родом с Магерии.

— Не может быть, — профессор Паусса отрицательно помотал головой. — Ты — выдающийся учёный. А маги — это все знают — не способны на научную деятельность.

— Не способны на оригинальные выдумки, — поправила я. — А вот работать с уже существующими идеями маги вполне могут.

— Орина права — маги не могут придумать что-то новое, — Рейнардт вздохнул. — Но связано это вовсе не с леностью ума. Мозг магов очень стеснён магией — она требует постоянного жёсткого контроля и управления. Если они ослабевают, это может привести к весьма плачевным последствиям. И это требует задействования большей части ресурсов разума. Но если избавить мага от магии, его разум способен на очень многое.

— То есть, маги и тут лучше нас, — настроение профессора Пауссы резко испортилось.

— Я этого не говорил, — Рейнардт покачал головой.

— Нет, ты именно это и сказал, — профессор Паусса поджал губы. — Ты сказал, что вы используете разум куда больше, чем мы, только для того, чтобы управлять магией. А когда вам это не требуется, вы более способны, чем мы. Или я понял неправильно?

— Дело не в способностях, а в ресурсах, — Рейнардт глубоко вздохнул. — Ядро магии пробуждается в человеке в возрасте лет семи, как правило. Плюс-минус год. И с этого момента мы едва ли не учимся контролировать собственное дыхание. Видишь ли, магия уничтожает мага, если он не может держать её в узде. И чтобы этого не произошло, мы заставляем себя с детства работать на максимум. Да, маги не могут даже удерживать в памяти то, чем не пользуются постоянно, не могут лгать, не могут придумывать новое. Из долгосрочной памяти у них… у нас есть только мышечная. И если ты думаешь, что это большой выигрыш — глубоко заблуждаешься. Да, у меня был задел в большом количестве нейронных связей в мозгу. Но ты не можешь говорить, что я мало работал.

— Почему нам врут? — профессор повернулся ко мне. — Почему создают образ магов как бездельников, которые всю жизнь загорают на солнышке, а всё, чего бы им не захотелось, появляется само по себе по взмаху руки?

— Политика? — озадаченно предположила я. — Чтобы вам было легче нас ненавидеть?

— Скажите, Орина, а если вас магии лишить, вы тоже сможете… Ну, стать блестящим учёным? — он нахмурился.

— Меня нельзя лишить магии — её источник во мне, — отозвалась я, задумчиво сведя брови. — Лишить меня магии можно только убив, что, надо заметить, крайне затруднительно.

— И всё же, — прищурился профессор. — В теории.

— В теории… — протянула я. — Если бы ВИКТ оказался лишён магии… Если знания не выветривались из головы с той же скоростью, с которой ВИКТ может их усваивать, тогда вряд ли остались бы области науки, где бы такой ВИКТ не наследил.

— Но на Магерии никогда не пытались усыпить магическое ядро, — продолжил профессор Паусса. — Только представьте, как высот научной мысли вы могли бы достичь, если занимались этим?

— Никаких, — я пожала плечами. — Не надо путать причину и следствие. Не мы управляем магией потому, что наш мозг высоко развит, а наш мозг высоко развит, потому что вынужден смирять магию. Мы не лучше вас — мы просто в других условиях.

— Между прочим, если инженеры перебираются на Магерию, через какое-то время обретают способность взаимодействия с магией, — добавил Рейнардт. — Магия не захватывает так людей старше десяти лет, но когнитивные способности повышаются довольно заметно. Если провести пару лет на Магерии, а потом вернуться на Инженерию, рабочий ресурс мозга станет заметно выше.

— Но этим никто не пользуется, — поморщился профессор.

— Ну, я бы не сказал, что прямо никто, — пожал плечами Рейнардт. — Хотя широко — да, не пользуются. Во-первых, это следствие доктрины Инженерии, а во-вторых, с чего бы Магерии принимать толпы инженеров, заботиться о них и кормить, взамен получая жирное ничего? Кроме того, для того, чтобы справиться с магией, нужен наставник. На Магерии просто нет столько людей, чтобы заниматься с каждым желающим повысить свои когнитивные способности ради улучшения другой планеты.

— А давайте не будем ругаться накануне приезда студентов, — я предприняла попытку прекратить зарождающийся конфликт.

— Нет, я вовсе не хочу ссориться, — профессор Паусса поднял ладони в примирительном жесте. — Я хочу понять. Довольно сложно составить полную картину при недостатке информации. Но меня терзает вопрос, Рейнардт. Почему ты переехал? Хотел показать всем на Инженерии, насколько маг лучше?

— Я ничего не хотел никому показывать — до недавнего времени я скрывал своё происхождение даже от родных, — он покачал головой. — Просто мне с детства хотелось делать что-то новое и интересное, но когда магия пробудилась, она стала отнимать мои силы. Я противился этому, поэтому мой контроль был не так уж хорош. В конце концов я испугался, что буду нести угрозу. Вот и…

— Угрозу новаторскими идеями? — скептически заметил профессор Паусса.

— Нет, угроза в данном случае имеет более материальную форму, — я глубоко вздохнула. — Неуверенный и слабый контроль магии чреват тем, что она может начать перестраивать тело мага и захватывать над ним контроль. На ранних стадиях его можно вернуть, но если упустить момент, маг может стать чудовищем, опасной магической тварью. Так что опасения Рейнардта были куда более приземлённы, чем может показаться на первый взгляд.

— Я понятия не имел, как всё сложится на Инженерии, — Рейнардт покачал головой. — Могло ведь вообще никак не сложиться. Если быть до конца честным — я просто сбежал.

— Понятно… — протянул профессор Паусса. — Непонятно только, почему ты вдруг решил всё это рассказать.

— Потому что завтра сюда приедет мой отец, — глубоко вздохнул Рейнардт. — Мы могли бы попытаться сделать вид, что незнакомы, но, насколько я знаю, у нас с ним не только одинаковые фамилии — мы ещё и очень похожи. И в связи с этим у меня возник вопрос к вам, Орина. Вы выбрали меня из-за этого? Хотели дать возможность встретиться с ним?

— Я выбрала вас, исходя из ваших профессиональных качеств. Вы более чем сведущи в своей области, имеете опыт преподавания и не заняты в данный момент в чувствительных для Инженерии проектах, — и да, он был отцом Зигфрида и сыном Лиадена.

— Спасибо, — мрачно улыбнулся Рейнардт.

— Что ж… — профессор Паусса обвёл нас взглядом. — Я сохраню твой секрет, Рейнардт. Сомневаюсь, что кому-то эта правда пойдёт на пользу.

— Буду признателен, — Стийин улыбнулся ему. — А теперь, думаю, нам стоит пойти спать. Завтра будет долгий день. Нам нужно отдохнуть.

— Разумеется, — я кивнула и поднялась.

Почтенные профессора последовали моему примеру и двинулись к комнатам, а я отправила посуду на кухню, по пути очищая её магией. Мне ещё нужно было подумать. Рейнардт избавил меня от одного из мыслительных процессов, так что освободившиеся ресурсы я решила направить на проблему кражи. В решении этой задачки я сталкивалась с серьёзной проблемой необходимости физического присутствия, и мне надо было сначала придумать, как это обойти. Я подумала, что в художественной литературе инженеров может быть что-то, и начала искать подходящий роман. Однако меня прервало сообщение от старейшины — он прислал данные о количестве големов, которое запросил генерал. В принципе, о сне на этом можно было вообще забыть.

Мы как раз закончили завтракать, когда в гостиной материализовались четверо великовозрастных студентов. Мой отец был почти самым молодым из них, но даже он был старше обоих профессоров. Я обняла его, но сказать нам обоим было особо нечего — не самые радостные были обстоятельства встречи. Я отступила на шаг от него и посмотрела на Лиадена Стийина, а затем на Рейнардта. На несколько секунд они оба замерли, глядя друг на друга, как будто пытаясь осознать, что именно они видят. А потом Лиаден сделал шаг вперёд, протягивая руки.

— Мальчик мой… — тихо произнёс он, и Рейнардт решительно подошёл и сжал его в объятиях.

Если бы только у нас было время, они могли бы сесть и спокойно пообщаться. Мы могли бы дать им поговорить наедине, побыть в обществе друг друга. Но времени не было. Профессор Паусса прочистил горло, привлекая внимание, и мы все обернулись к нему.

— Я понимаю ситуацию, — осторожно произнёс он. — Но у нас очень много работы.

— Я думаю, вы сможете поговорить в обед и после окончания занятий на сегодня, — слабо улыбнулась я. — Прошу прощения за это.

— Нет-нет, — улыбнулся мне Лиаден. — Даже просто увидеться хоть на пару минут уже было бы счастьем, а мы всё-таки сможем пообщаться. Но всё потом. Сейчас у нас есть дела поважнее.

Я мрачно кивнула и провела всю толпу в мастерскую. У меня тоже были там дела. Оставив студентов и профессоров в свежесделанном классе, я прошла дальше, туда, где был глайдер. За время работы станции здесь скопилась невероятная куча всего. Вся эта куча технически была собственностью Инженерии, но забирать никто ничего не стремился. По большей части в мастерской размещались неудачные модели самой разной техники, а также некоторое оборудование и препараты. Кое-что завалялось аж со времён ВИКТа Ренера. Но уборку здесь делали последний раз… никогда. Я обратилась к шару за описью всего, что занимало тут место. Список был внушительный. Я быстро отправила генералу Хайскли сообщение, в котором просила предоставить мне контакты того, кто отвечал за судьбу всего этого… всех этих предметов. Он ответил быстро — буквально через пару минут. Я понадеялась, что ответственное лицо сейчас находится на той части Инженерии, где день, и запустила вызов.

— Да? — прозвучал у меня в ухе женский голос. — Кто это?

— Здравствуйте, кесса Ардлих, — поздоровалась я. — Надеюсь, у вас день?

— Три часа дня, — резко отозвалась она. — С кем я говорю?

— Это ВИКТ Орина, — представилась я. — Генерал Хайскли дал мне ваши контакты. Видите ли, мне нужно разобрать или утилизировать скопления неудачных моделей и прототипов на станции. Вы могли бы взглянуть на опись и сказать, что можно уничтожить?

— Что за викторина? — недовольно фыркнула кесса Ардлих. — Я не участвую ни в каких… Стоп. Что?

— Не викторина, а ВИКТ — Владеющий Искусством Колдовского Таинства — Орина, — пояснила я, хотя было уже почти ясно, что она догадалась. — Прототипы разработок, которые остались на станции. Генерал сказал, что сейчас этим заведуете вы.

— А, да, — теперь её голос прозвучал растерянно. — У меня нет описи, я не могу сказать вам сразу, как скоро её найду.

— Опись я вам сейчас отправлю, — я поморщилась. — Сколько времени у вас займёт с ней ознакомиться и принять решение?

— Думаю, это займёт дня три, — отозвалась кесса Ардлих с нотками превосходства в голосе. — Рабочих, разумеется. Завтра и послезавтра у меня выходные.

— Хорошо, — я поморщилась. — Документ я вам отправила. Надеюсь, вы постараетесь проработать его побыстрее.

Я разорвала связь, не прощаясь. И я была уверена, что она мне солгала. Опись, была, конечно, большой, но всё же не роман. Три дня там читать было просто нечего. Тем более, что хоть какой-то интерес могли представлять прототипы за последние лет сто, а это не больше пятнадцати процентов. Я недовольно нахмурилась. Именем ВИКТ на инженеров можно было давить исключительно избирательно, если не использовать ментальную магию или запугивание, так что если мне надо было её ускорить, нужно было надавить на того, кто мог надавить на неё. И выбор тут был очевиден. Я коснулась шара и вызвала генерала Хайскли на этот раз голосом.

— Добрый день, Орина, — устало произнёс он. — Он ведь добрый?

— Да, генерал Хайскли, — я кивнула. — День добрый. Обучение на станции благополучно началось, спасибо, что отреагировали достаточно оперативно.

— Но звоните вы мне не для того, чтобы это сообщить, — легко определил он.

— Да, — я снова кивнула. — Старейшина передал мне ваш запрос на изготовление големов. Я сделаю некоторое их число. Моё предыдущее письмо было связано с тем, что я бы хотела использовать в формировании этих кукол скопившийся на станции хлам. Однако поскольку он принадлежит Инженерии, без вашего согласия я ничего сделать не могу. Я поговорила с кессой Ардлих, и она сказала, что сможет дать мне ответ по утилизации только через три рабочих дня. И поскольку у неё впереди два выходных — это будет через пять календарных. Я понимаю, опись там длинная, но у нас мало времени. Может быть, можно найти ей кого-то в помощь, чтобы хоть немного ускорить дело?

— Я всё улажу, — решительно заявил генерал. — Ещё новости есть?

— Пока нет, — отозвалась я. — По основному вопросу ничего нового.

— Хорошо, — он выдохнул. — Очень надеюсь, что мы успеем провести все подготовительные мероприятия.

— Ах да, в связи с големами, — вспомнила я. — Им нужна боевая программа. Как та, что вы используете для роботов-пилотов. Много времени займёт её сделать?

— Кажется, о чём-то таком заходила речь, — протянул генерал. — Люди уже работают. Должны закончить через пару дней. У них выходных сейчас нет.

— Спасибо, — я улыбнулась. — Буду держать в курсе.

Генерал попрощался и прервал связь. Изготовить големов можно было и без материалов, просто это требовало больше сил. А даже у меня они были не бесконечны. Однако сделать надо было много, так что откладывать дело в долгий ящик я себе позволить не могла. Сначала я подумала, что можно было бы сделать их похожими по форме на крулов, но сразу отказалась от этой мысли, поскольку им нужно было использовать транспорт и оружие, рассчитанное на людей. Так что и форма у них должна была быть подходящей. Я создала пространственный кармашек, в который намеревалась складывать кукол. Меня старейшина Аспортел просил изготовить пятнадцать тысяч штук, что без сна и еды заняло бы у меня десять суток. А со сном и едой — все двадцать. И это при условии, что я попросту не выдохнусь где-то в процессе. Я глубоко вздохнула, сосредоточилась и начала.

Примерно минут через двадцать шарик оповестил меня об остром желании генерала поговорить со мной. К этому времени я успела сделать двадцать два голема, похожих на прилично раскачанных солдат. Прервавшись, я ответила на вызов.

— Генерал? — озадаченно спросила я, ожидая, что что-то срочное случилось.

— Орина, я прошу прощения, — мрачно произнёс он. — Ситуация отношений магов и инженеров в данное время остаётся весьма дрянной.

— У вас там бунт? — я нахмурилась. Этого нам ещё не хватало.

— Нет, не в этом смысле, — генерал сокрушённо вздохнул. — Та небольшая горстка людей, кто в курсе реального положения дел, готова оказывать вам и Магерии всестороннюю поддержку. Однако, к несчастью, не все. Мне очень жаль.

— В принципе, в этом нет ничего неожиданного, — я пожала плечами.

— Я связался с кессой Ардлих, — продолжил он. — Хотел узнать, сколько ей понадобится помощников, чтобы закончить работу с описью хотя бы сегодня. Она сказала, что сделала бы всё за двадцать минут, если бы это надо было мне. Но поскольку её просили вы, она просто не хотела…

— Работать? — я закончила предложение, поскольку пауза в словах генерала была слишком долгой.

— Не то чтобы, — протянул он, но через секунду добавил: — Но в общем — да. Она не хотела работать именно с вашей просьбой.

— Я не удивлена, только раздосадована, — я поморщилась. — И когда будут результаты?

— Должны уже быть, — отозвался генерал. — Кесса Ардлих не может позвонить вам сама, так что, думаю, если вы сами свяжетесь с ней, она предоставит вам всю нужную информацию.

— Вот как, — я кинула. — Что ж, спасибо вам. И извините, что заняла ваше время.

— Это не ваша вина, — сокрушённо вздохнул он.

На это нерадостной ноте мы с ним попрощались, и он отключился. Интересное кино. Неудивительное, но интересное. Я уже начинала с нетерпением ждать вброса информационной бомбы на Инженерии, потому что, быть может, только тогда они начали бы шевелиться и как-то реагировать на наши запросы. Своевременно реагировать. Я глубоко вдохнула и выдохнула, унимая эмоции. Сколь бы ожидаемым ни было поведение инженеров, оно всё равно временами меня выбешивало. Вот как сейчас. Я коснулась шарика пальцем и вызвала кессу Ардлих.

— Да? — голос её дрожал.

— Что-то случилось, кесса Ардлих? — спросила я. Мне, в общем-то, было всё равно, случилось у неё что-то или нет, но если да, мой запрос мог отложиться.

— ВИКТ Орина, — она как будто выдохнула. — Нет, ничего такого. Я не знала как с вами связаться и боялась обращаться в командование по этому вопросу.

— Какие-то сложности с моим запросом? — поинтересовалась я. Интересно, она знала, что генерал со мной связывался?

— Нет, никаких, — быстро ответила кесса Ардлих. — Я закончила просматривать опись и хотела сказать вам, что можно утилизировать всё, кроме последней разработки кеера Стийина. На остальные материалы запросов не поступало. И у нас в любом случае есть все чертежи.

— Хорошо, — я кивнула. — Спасибо за оперативность.

— Это моя работа, — сдавленно отозвалась она.

Я посчитала разговор исчерпанным и разорвала связь. Будь у меня на это время, можно было сказать ей всё, что я думаю по поводу её отношения, гнусных инсинуаций лично её и всей Инженерии в целом, доктрины и политики. Но у меня его, к счастью, не было. Так что скандала не случилось. Я вообще сразу же выбросила её из головы — и так слишком много мыслительных процессов.

Я зависла. Как если бы какой-то молодец выделил все ярлыки на рабочем столе и вместо delete нажал enter. В целом, многозадачность была сильной стороной Орины, так что я вполне справлялась с тем, чтобы ловить сигналы протоколов, делать големов и слушать вполуха лекции по химии и микробиологии. И я даже умудрялась думать свои собственные мысли о краже века. Однако попытка выродить полноценную идею привела меня к тому, что мой мозг оказался перегружен, и я просто не смогла справиться со всеми задачами сразу. При этом я на автомате продолжала делать короткие взмахи руками, каждый из которых запускал изготовление голема из всего того хлама, которым была полна мастерская. В этот момент шар на моём столе оповестил о том, что мне пришло сообщение. Я подскочила и отвлеклась сразу ото всех процессов, что очень быстро вернуло мне способность мыслить.

Сообщение было от Зигфрида. Он прислал чертёж генератора антиматерии с вопросом, не затруднит ли меня изготовить прототип. Меня бы, конечно, не затруднило, но только времени в данный момент не было. Я ответила ему, что сейчас клепаю големов как станок, так что у меня пока нет ресурсов на его просьбу. Разве что дело срочное и не терпит отлагательств. Зигфрид не ответил. Время подходило к обеду, и это было хорошим поводом ненадолго переключиться и способом восстановить потраченные силы. Не то чтобы я успела устать — просто начала терять концентрацию. Надо было выбросить один из процессов, чтобы избежать перегрузок. И я решила выбросить химию.

Когда занятия закончились, все молчаливо решили предоставить гостиную Стийинам. Профессор Паусса ушёл к себе, Эрвент и Лакроф переместились сразу домой. В мастерской осталась только я, и я не сразу заметила, что компанию мне решил составить отец. Какое-то время — я была слишком занята големами, протоколами и своими мыслями — он просто стоял опираясь на какую-то штуку, стоявшую рядом с тем местом, где я работала. Потом ему это, видимо, наскучило, и он прочистил горло. Я дёрнулась. Спасибо хоть, он подгадал момент, когда одного голема я уже закончила, а другого ещё не начала.

— Папа? — я озадаченно посмотрела на него.

— Не то чтобы я жаловался, — мрачно улыбнулся он. — Но ты, кажется, и не заметила, что я здесь.

— Я заметила, — отозвалась я и покачала головой. — Просто всего слишком много. Информации, дел, процессов… Прости, я просто не хочу опоздать с приготовлениями.

— Орина, ты ведь понимаешь, что твои силы не бесконечны? — он сощурился и пристально на меня посмотрел.

— Разумеется, я это понимаю, — я глубоко вздохнула. — И ещё я понимаю, что на мне лежит большая ответственность, которую нельзя переложить на другие плечи.

— Конечно, — он покачал головой. — И всё же я бы хотел, чтобы ты рассчитывала свои силы. Будет совсем нехорошо, если ты исчерпаешь их и не успеешь восстановиться.

— Это я и имела в виду, — я кисло улыбнулась. — Всё в порядке, пап. Я знаю, что делаю и сколько могу с этим справляться. Обещаю не перетруждаться.

— Хорошо, — он глубоко вздохнул, подошёл и обнял меня. — Что передать маме и Орвину с Виераном?

— Что я их люблю, — я улыбнулась.

— Что всё будет хорошо? — спросил он, выпустив меня из рук и склонив голову набок.

— Всё не будет хорошо, — я помрачнела. — Мы сможем минимизировать потери, но не избежать их. Будет ужас, смерть, страх и боль. И я прошу тебя им этого не передавать.

— Я должен сказать тебе ещё кое-что, — отец резко сделался каким-то очень серьёзным. — Орвин попросил Эверину обучить его зверомагии. Он намерен сражаться.

— Я могу его понять, — признала я.

— Лучше бы ты могла его отговорить, — нахмурился отец.

— Тебя я тоже могу понять, — я кивнула. — Но если уж он не послушал вас с мамой, то точно не станет слушать меня.

— Ты тоже будешь сражаться? — он посмотрел на меня так, как будто сама мысль об этом причиняла ему боль.

— Я не рвусь на передовую, — я покачала головой. — Генерал пока не придумал, как мне помочь операции, но я думаю, для меня будет какая-нибудь особенная задача. Не беспокойся обо мне — я не умру.

Он глубоко вздохнул, а потом попрощался и исчез. Как бы мне хотелось сейчас уметь лгать — тогда я могла бы ему сказать, что всё будет хорошо. Но вот с чего бы? Если он не хотел услышать от меня то, что я сказала, не следовало и спрашивать. Как же это всё-таки неудобно… Я добила число изготовленных големов до шести сотен и решила, что на сегодня с меня хватит. Силы у меня ещё оставались, однако если не дать себе возможность отдохнуть, они просто не восстановятся. А мне просто нельзя было оставаться обессиленной. Я глубоко вздохнула и пошла на кухню. Надо было выпить кофе и позаботиться об ужине. В гостиной тихо разговаривали Лиаден и Рейнардт. Я хотела тихо пройти мимо, так, чтобы они не заметили. Мне казалось, что это будет нетрудно, ведь они оба были увлечены разговором. Но стоило мне сделать по комнате пару шагов, как Рейнардт окликнул меня. Я остановилась и повернулась к ним.

— Да? — я уставилась на него, не понимая, что ему могло от меня понадобиться.

— Орина, я могу отправиться домой на ночь? — спросил Рейнардт, чуть сощурившись.

— Технически? — я изогнула бровь.

— Вообще, — отозвался он.

— Технически это возможно — мне только нужно будет усыпить ваше зерно, — отозвалась я. — Практически — я не знаю. У вас ведь был запрет на связи с Магерией, и мне неизвестно, снят он на данный момент или всё ещё действует.

— Мы можем это выяснить? — обратился ко мне Лиаден.

— Я бы не хотела дёргать генерала Хайскли по каждому поводу, — я поджала губы. — Не знаю, у кого ещё можно было бы спросить.

— Может, у генерал-майора Бершо? — задумчиво изрёк Рейнардт. — Он относится к верхушке командования, должен быть в курсе всех обстоятельств. И он руководит миграционной службой, так что наверняка знает.

— Хорошо, давайте попробуем, — я кивнула и коснулась своего шарика. Через пару секунд раздались длинные гудки, и на третьем трубку подняли.

— Слушаю, — резко произнёс глубокий мужской голос.

— Генерал-майор Бершо? — спросила я.

— Так точно, — отозвался мужчина на том конце. — С кем я говорю и чем обязан?

— Это ВИКТ Орина, — представилась я. — Которая маг моста, а не про вопросы. Хотя у меня к вам действительно есть вопрос, только я правильного ответа не знаю.

— У вас приятный голос, ВИКТ, — произнёс генерал-майор. — Что вы хотите узнать?

— Мне сказали, что вы возглавляете миграционную службу, — чуть опешив, отозвалась я. — Это верная информация?

— С утра была верной, — отозвался он. — И с тех пор приказов о переводе не поступало.

— Мне известно, что на Инженерии на данный момент постоянно проживает около пятисот магов, которым при въезде были запрещены контакты с Магерией, — сообщила я. Признаться, тон и манера говорить со мной этого человека меня озадачивали. — Я бы хотела узнать, действует ли этот запрет сейчас?

— Приказ о снятии запрета поступил пять дней назад, — в голосе генерал-майора чувствовалась улыбка. — Хотя мы не делали громких и официальных заявлений, если бы кто-то из проживающих у нас магов обратился с вопросом о связи или поездке, мы бы сообщили данную информацию. Ограничений нет.

— Спасибо, — я слабо улыбнулась.

— Я удивлён, что вы связались со мной, — он не дал мне закончить разговор. — На самом деле, я бы хотел, чтобы вы посетили одно из заседаний командования по вопросам планирования оборонных действий. Не уверен, что меня поддерживают все, но убеждён, что ваше присутствие могло бы снять ряд вопросов.

— Эм… — я растерялась. Ещё больше, чем просто от его дружелюбного тона. — Я бы точно не хотела вламываться без приглашения.

— Значит, вы его получите, — отозвался генерал-майор. — Приятно познакомиться. Обращайтесь ко мне, если генерал Хайскли будет слишком занят, чтобы помочь вам.

— Э… спасибо, — пробормотала я, и связь прервалась. Я перевела взгляд на Рейнардта. — Он сказал, запрет снят. Вы можете отправиться домой.

— В самом деле? — он даже приподнялся.

— В самом деле, — я кивнула и взмахнула рукой в его сторону, чтобы усыпить зерно магии. — Надеюсь, вы понимаете, что долгое пребывание там снова его разбудит.

— Да, конечно! — Рейнардт встал. — Но я не думаю, что буду там долго. Потом, когда всё это закончится, я бы хотел приехать в гости со всей семьёй. Но только в гости — мой дом Инженерия.

— Это вам не мне надо говорить, — я кивнула на Лиадена, у которого на лице блуждала счастливая улыбка.

Рейнардт кивнул мне, и через пару секунд Лиаден перенёс их обоих. Я осталась одна посреди гостиной. Так, и что это вообще такое было? Нет, ну я помнила, что генерал Хайскли был ко мне скорее благосклонен, чем враждебен, но совершенно не ожидала, что он там не один такой. Особенно после профессора Пауссы и кессы Ардлих. Дружелюбие генерал-майора казалось совершенно искренним, но я не могла отделаться от какого-то странного ощущения, как будто он просто не должен быть таким. Или он мог мне лгать? Непонятно только, зачем. Или я просто не понимала мотива.

Я всё же дошла до кухни и включила кофемашину. Приятный аромат быстро распространился по станции, и буквально через пару минут в дверях показался профессор Паусса. Прежде он сюда не входил и теперь внимательным взглядом обвёл всё помещение, остановившись на столе, за которым мы обычно ели с Зигфридом. Я взяла чашку кофе и отхлебнула. Приятная горечь прокатилась по языку, немного меня приободрив.

— А где Рейнардт? — спросила профессор Паусса, переведя взгляд на меня.

— Отправился в гости к родителям, — отозвалась я.

— А ему можно? — нахмурился он.

— Да, — я кивнула. — Я уточнила этот вопрос, чтобы не нарушать правил.

— Вот как… — протянул профессор. — Вас не затруднит? — он кивнул на кофемашину.

— Конечно, — я нажала на кнопку, заставляя её снова заработать. — Чем хотите поужинать?

— На ваш выбор, — он улыбнулся. — Вы ведь знаете — я не очень разбираюсь во всех тех вкусностях, которые вы нам готовите. И вы ещё ни разу ничего не повторили. Так что, думаю, мне доставит удовольствие любое блюдо.

— Неужели у вас нет никаких предпочтений? — я изогнула бровь. — Ну, раз так…

Я взмахнула рукой в сторону кладовой, и оттуда, на ходу готовясь, вылетел набор продуктов. Тарелки улеглись на стол ровно перед тем, как на них опустились овощи гриль и стейки, а между ними на блюдо шлёпнулись ломтики чёрного и белого хлеба. Я уселась за стол как раз тогда, когда у тарелок с тихим звоном умостились приборы.

— Мы будем есть здесь? — удивлённо спросил профессор.

— Обычно на станции едят именно здесь, — я кивнула. — Просто стол рассчитан только на двоих, поэтому когда у нас гости, приём пищи переносится в гостиную. Это вас беспокоит?

— Нет, — он мотнул головой и сел напротив. — Просто немного странно остаться с вами наедине.

— Я не кусаюсь, — криво усмехнулась я.

— Кажется, я должен извиниться за своё неуместное поведение в первый день, — заметил профессор.

— Ерунда, — отмахнулась я. — Я всё понимаю.

— Спасибо вам за эту возможность, — продолжил он. — Как и сказал Рейнардт, студенты удивительные. Я думал, будет куда сложнее.

— На самом деле, мне даже жаль всех тех усилий, которые мы все сейчас прилагаем, — призналась я. Овощи вышли прекрасно, так что прежде чем продолжить, я прожевала кусочек баклажана. — К несчастью, если в дальнейшем работа с этими знаниями не потребуется, они выветрятся из их голов.

— Этого действительно жаль, — он кивнул. — Однако сама работа и то, зачем мы делаем её сейчас, важны. И я рад быть её частью.

Я только кивнула, не зная, что ему на это ответить. Профессор улыбнулся и больше от еды не отвлекался. На десерт я наколдовала вишнёвый штрудель с мороженным. Он прекрасно сочетался с кофе и чуть менее — с молчанием, воцарившимся между нами. Закончив с едой, профессор отговорился усталостью и ушёл к себе. Я тоже испытывала потребность в отдыхе, но у меня ещё были мысли, которые нужно было додумать. Так что я вышла в гостиную и улеглась на воздух, углубляясь в чтение детективного романа про кражу. Пока что ни на какую полезную мысль он меня не натолкнул.

Роман был интересный, но совершенно мне не помогал. По крайней мере, пока что я ничего из не могла выцарапать. Поэтому я его отключила — читать его мне приходилось через aranea, так что технически я просто закрыла страницу. Однако мысль надо было додумать. Надо было преобразовать крупицы информации и адаптировать их под свою ситуацию, и это стоило мне серьёзных мыслительных усилий. Итак, чтобы совершить хищение, мне нужно было найти объект, взять его и поместить во что-то, в чём можно было его перенести. Аннигиляторная пушка предметом была, мягко говоря, немаленьким, так что можно было даже и не думать о том, чтобы найти мешок подходящего размера. Мои мысли метнулись к големам, которые были убраны в пространственный карман, и я подумала, что такой же можно было использовать и для неё. Эта идея мне понравилась, поскольку лишала меня ещё и проблем, связанных с опасностью антиматерии — если вдруг она рванёт в этом кармане, то и ладно. Оставалось только придумать, как её туда запихнуть. Потому что для того, чтобы сделать это, мне в любом случае нужно было к ней подобраться. А сделать это, не попав под радары органики крулов, было несколько затруднительно. Практически невозможно, я бы сказала. Ещё одна пока неясная мысль начала формироваться в моём разуме, когда шар настойчиво сообщил прямо в ухо, что со мной желает поговорить Зигфрид. Я поморщилась и коснулась своей серёжки.

— Привет, — поздоровалась я, услышав в трубке шум воды. — Снова в ванной прячешься?

— У меня нет выбора, — отозвался он негромко.

— Как скажешь, — я кивнула. — Что-то случилось?

— Я… — он умолк, а я не стала перебивать тишину. Может, Зиг глубоко вздохнул, но за шумом воды этого было не слышно, а читать метрику его окружения я сейчас не хотела. — Поговори со мной.

— Эм… — протянула я. — Конечно. У тебя странный голос. Что с тобой?

— Я устал, — признался он. — Эмоционально. В КБ тяжело. Работа интересная, но я… не знаю, как лучше сказать.

— Чувствуешь давление? — предположила я.

— Да, точно, — согласился Зигфрид. — Нас вроде бы не подгоняют, да и проект как будто не срочный, но напряжение висит в воздухе. И кроме того, в отличие от коллег, я знаю, что нас ждёт впереди. Хотя у нас здесь полностью отрезаны связи с внешним миром, у меня такое ощущение, что и там, и здесь люди начинают догадываться о том, что грядёт. Ужасное чувство.

— Что я могу для тебя сделать? — я глубоко вздохнула. Я могла бы рассказать, что у меня тут происходило целый день, но вряд ли рассказ о моих проблемах ему бы помог.

— Я не знаю, — признался он. — Просто хотел… Не знаю, поговорить с тем, кто представляет, что будет.

— Будет плохо, — мрачно изрекла я. — И ты об этом знаешь. Хотя мы стараемся сделать так, чтобы было не настолько плохо, как могло бы быть. Хочешь, я тебе отправлю печенья или шоколадку? Говорят, сладкое помогает.

— Крепвиль, — Зигфрид вдруг усмехнулся. — С бананами.

— Серьёзно? — я изогнула бровь. — И ты собираешься съесть целый торт один в ванной за раз?

— Я лопну, — отозвался он. — Но довольным.

— Я против, — хмыкнула я и шевельнула пальцами. Я достаточно точно знала, где именно находился инженер, так что мне не составило труда сделать небольшой кусочек торта и перенести его прямо к нему. Перенести… перенести!

— Я… Шутишь? — Зигфрид, очевидно, увидел кусок торта.

— А похоже? — меня перекосило. — Ты же сам сказал, что хочешь.

— Но я не думал, что ты и правда такое можешь, — отозвался он каким-то странно умилённым тоном.

— Я здесь и не такое могу, — я усмехнулась. — Полегче?

— Это очень мило с твоей стороны, — заметил Зигфрид, и я услышала, что он начал жевать. — А что там у тебя?

— Начались занятия, — я пожала плечами. — Твой отец сегодня отправился с твоим дедом на Магерию. Ему теперь можно, я узнавала.

— Вот как… — протянул он.

— И Рейнардт обещал приехать в гости со всей семьёй, когда всё закончится, — добавила я. — Так что у тебя будет шанс и Магерию посмотреть, и с роднёй познакомиться.

— Ага, — тон Зигфрида снова упал. — Дело за малым — пережить заварушку.

— Что за пессимистические у тебя настроения? — озадаченно нахмурилась я. — Ты же у нас вроде всегда уверен в победе.

— В этот раз я не буду сражаться, — отозвался он. — Я навёл справки. Могу пойти только добровольцем в медбат.

— Что логично, ведь ты не умеешь управлять космическим истребителем, — отозвалась я. — А рукопашная там вроде не планируется. Так что, подозреваю, что тебя пошлют на медкрейсер в совместные с магами команды. Аж воспоминания накатили…

— Бриггс? — спросил Зигфрид, и я угукнула. — Да, верно… Но здесь будет совсем не так. Будет не два с половиной хирурга на крепость.

— Ну так и масштабы сражения здесь совсем другие, — я пожала плечами. — Давай не будем пытаться заглянуть в будущее? Кроме лишней нервотрёпки это абсолютно ничего не даст. Кстати, что это за чертёж ты мне отправил?

— Я там вроде пояснил — генератор антиматерии, — отозвался он.

— Это я поняла, — я поджала губы. — Я скорее в том смысле, что тебе, вроде бы как, ограничили связь. И уж тем более со мной. Допустим, я его тебе сделаю. Как ты это в своём КБ объяснишь?

— Точно… — протянул Зигфрид. — Об этом я как-то не подумал. Я просто вспомнил, как легко было с твоими способностями изготовления прототипов — здесь-то на это пара недель уйдёт, не меньше.

— Если дело срочное, можешь намекнуть руководителю КБ, чтобы тот обратился к генералу Хайскли, который мог бы попросить меня его для вас сделать, — предложила схему я. — Генерал, кстати, знает, что у тебя есть телефон для связи со мной.

— Откуда? — озадаченно спросил он.

— Ну действительно, откуда? — переспросила я таким тоном, как будто более тупого вопроса он просто не мог придумать.

— А, ну да, — Зиг как будто кивнул. — Спасибо за тортик. Он на вкус совсем как тот, который мы на моей кухне готовили.

— О, — я улыбнулась. — Приготовлю, что ли, завтра в обед на десерт. Поностальгирую.

— Кажется, наш разговор затянулся, — признал он. — Я ведь тебя ни от чего важного не оторвал?

— Ты снова простимулировал мои мыслительные процессы, так что это даже хорошо, — я улыбнулась.

— Тогда хорошо, — я услышала, что Зигфрид улыбнулся. — До связи.

Я отозвалась тем же и прервала соединение. К моему огромному счастью надуманная мной мысль осталась при мне — пушку в карман надо было просто перенести магией. Технически — хоть вот прямо сейчас. Фактически, конечно, нет. Для того, чтобы перенести её, мне нужно было для начала выяснить её точное местоположение. К тому же, у переноса без замещения было ограничение в радиусе действия, так что подобраться к флоту крулов поближе всё равно было надо. Да и просто так взять и спереть огромную пушку, которая является главным калибром космического крейсера, незаметно, скажем так, невозможно. Чтобы провернуть подобный финт ушами, нужно было крулов чем-то отвлечь. Не заставлять же ради этого кого-нибудь танцевать у них перед иллюминаторами хулу. Да и вопрос подлёта снова упирался в моё углеродно-органическое тело.

Я бросила взгляд на мониторы. Ничего нового — флот как плыл в нашу сторону, так и продолжал это делать. Системы визуального наблюдения по-прежнему не фиксировали один из крейсеров, но я знала, что он должен быть там. И я подумала, что раз он там, значит, его можно было нащупать другими способами. К тому же, если бы у меня была аннигиляторная пушка, именно её я бы попыталась скрыть. И я обратилась к тому хрустальному шару, который на некотором расстоянии сопровождал флот. Мне нужно было заставить его ощупать корабли магией, и я надеялась, что такой способ останется незамеченным. Узнать наверняка я не могла, хотя подозревала, что если мой маневр будет обнаружен, крулы примут решение ускориться. И всё же я рискнула. Скрытый корабль нашёлся, и шар даже дал мне довольно точное его изображение. Я вернула прежний способ наблюдения и стала ждать. Если бы магию заметили, наверняка что-нибудь сделали бы — или ускорились, или сняли невидимость. Толку от неё, если корабль всё равно нашли. Однако ни через пятнадцать минут, ни через полчаса ничего не изменилось. Так что можно было предполагать, что ощупывание не заметили. Ну, или приняли за радиационный выброс от нашей звезды.

У меня почти сформировался план кражи. Оставалось только разрешить ещё два ключевых вопроса — как отвлечь крулов от этого события и как сделать так, чтобы меня не нашли при приближении. Детекторы крулов были настроены на углеродную органику, так что для того, чтобы меня не спалили, мне нужно было как-то их обойти. Сначала я подумала о магической маскировке, какую порой применяли для того, чтобы подбираться к чудовищам. Но я не была уверена, что технику можно обмануть так же, как органы чувств. Никаких других идей у меня не было, так что я решила пойти поспать. На отдохнувшую голову думалось лучше, да и работы всё ещё было невпроворот.

Создание големов достигло уровня бездумного автоматизма, освободив мне немного мозгов. Слегка приостановив тупиковые размышления о том, как скрыть углерод в своём теле, я вполуха внимала профессору Стийину, который вещал о микроорганизмах. Я понимала от силы половину того, что он говорил, но даже так информация неплохо укладывалась мне в голову. Однако моё внимание внезапно привлекла теория профессора о том, что органика может быть кремниевой. Подробностей профессор не рассказал, упомянув этот вопрос исключительно как лирическое отступление. А я подумала, что это могло быть тем решением, которое было мне нужно. Продолжая клепать големов, я залезла в aranea, чтобы найти что-нибудь из научпопа по этой теме.

К обеду я была совершенно разочарована. В теории кремниевая жизнь действительно была возможна, ведь этот элемент мог создавать то же количество связей, что и углерод. Наши углеродные тела работали на кислороде, который был необходим клеткам тканей для выработки энергии, если упрощённо. Углерод при окислении превращается в газ и легко удаляется из организма. А кремний — в песок. И если просто заменить один элемент на другой в моём теле, нужно будет как-то решить проблему с дыханием. Более того, чтобы тело сохранило гибкость и подвижность, ему нужна температура выше тысячи градусов. Эту проблему можно было бы решить тепловым магическим барьером. Но вот тогда песок, который бы сыпался у меня при дыхании из носа, превращался бы в стекло. Не, так не пойдёт.

За обедом мне в голову забрела новая мысль — использовать тот шар, который следил за флотом. Можно было применить магию переноса через него. Правда, тогда карман с пушкой приплыл бы к нам в итоге вместе с крулами, просто не был бы им доступен. Это уже казалось идеей получше, хотя мне всё равно оставалось придумать, как бы так проделать всю эту авантюру незаметно. Где-то на периферии сознания болталась слабая мысль, что никак. По крайней мере, не до начала схватки. И всё же я решила подумать над дистанционным применением колдовства побольше, чтобы либо определить, как его лучше использовать, либо отказаться от этой идеи совсем.

А после ужина мне позвонил генерал-майор Бершо. Я только убрала посуду за нами с профессором Пауссой и несколько озадачилась, когда ощутила вызов, так что ответила не сразу. Поскольку понятия не имела, что могло бы ему от меня понадобиться, я сначала быстро перебрала в голове варианты. Точнее, попыталась их придумать, но с этим было глухо.

— Добрый вечер, генерал-майор, — наконец ответила я. — Чем могу?

— Здравствуйте, ВИКТ, — отозвался он. — Генерал Хайскли сейчас занят, а мне известно, что вы ждёте боевую программу для големов.

— Да, жду, — я кивнула. — Генерал говорил, это займёт время.

— Сегодня закончили и даже обкатали, — сообщил генерал-майор. — Но я узнал, что ваши хрустальные шары способны на самостоятельное тестирование и исправление кода. Откровенно говоря, сначала мы думали, что вы сможете снабдить големов искусственной душой, как делали когда-то давно. Но тогда их будет как-то по человечески жаль. Поэтому мы составили самообучающуюся программу, чтобы они могли моделировать поведение, исходя из того, как будут работать живые пилоты.

— Это определённо хорошая идея, — я улыбнулась. И подумала, что даже две идеи.

— Мне сказали связаться с вами через шар и с его же помощью отправить программу, — продолжил он. — Получили?

— Сейчас… — протянула я, обращаясь к шару. Программа была там. — Да, всё пришло. Благодарю.

— Это мы вам благодарны, — отозвался генерал-майор. — Хотя мы с вами в одной лодке, вы вполне могли бросить нас самих разбираться со своей планетой. Не сомневаюсь, что вам бы хватило сил защитить Магерию.

— Нам — это в смысле магам? — уточнила я.

— Так точно, магам.

— Ну, полагаю, что так, — я вздохнула. — Но Двупланета единое пространство, как бы кто не пытался создать иное впечатление. Думаю, я загружу программу и соединю големов единой сетью, чтобы их обучение проходило эффективнее. Устроит?

— О, разумеется, — согласился генерал-майор. — У вас есть, где их всех разместить?

— Я использую карманные пространства, — отозвалась я. — Никаких проблем. Мы передадим их вам, как только вы будете готовы их принять.

— Ещё раз благодарю, — я услышала улыбку в голосе. — И ещё я хочу сказать, что ставка приняла решение пригласить вас на ближайшее заседание. Завтра вам будет доставлен пакет с деталями.

— Хорошо… — протянула я. — Дата назначена?

— Послезавтра, — отозвался он. — Всё будет в письме.

Мы закончили разговор, и я всё ещё не могла понять, хорошо ко мне относится генерал-майор или прикидывается. Впрочем, заседание, надо думать, расставит мне все точки над ё. Я связалась со старейшиной и передала ему информацию о готовности программы и идею единой сети для големов. Идея ему понравилась, и он сказал, что сам сделает ядро сети из хрустального шара и отправит мне ключ, чтобы я могла сразу подсоединить созданных големов. Да, так будет проще: программу достаточно было загрузить только туда, и она автоматически попадёт в распоряжение каждого. И обучаться она в таком случае будет от окружения всех их сразу. В некотором роде, для всей той тучи големов, которые должны были отправиться в бой, мы собирались создать единое сознание. Ну, условно, потому что программа всё-таки не сознание.

Итак, я явно нашла решение проблемы, что определённо не могло не радовать. Раз уж в голема можно было поместить искусственную душу, то и настоящую тоже. Ну, правда, для этого абы какая кукла не подойдёт, но это всё равно можно было сделать. И это точно было куда более легко и безопасно, чем менять углерод на кремний или отправляться к флоту крулов как есть. Дело было за малым — вылепить себе временное тело. Вообще-то, временами такое практиковалось на Магерии — преимущественно в медицинских целях. Пока мясная оболочка лежала себе у целителя и зарастала, душа в глиняном теле делала свои дела. И как это я сразу об этом не подумала?

Изготовление голема для пересадки души было куда сложнее, чем куклы, которых я делала на автомате. И дольше. И я подумала, что вовсе не нужно бросаться с места в карьер и делать его прямо сейчас — вот закончу заказанную партию, профессора уедут, и тогда я смогу преспокойно, в гордом одиночестве, подготовить себе тушку. И камеру, в которой оставлю настоящую, чтобы она продолжала функционировать. Чтобы не забыть придуманные детали плана, я записала их все на лист бумаги в своей комнате и спрятала в стол. В плане всё ещё не хватало нескольких ключевых деталей, но я решила пока отложить работу над ними на попозже. Я надеялась, что «попозже» будет не в последнюю минуту.

На следующий день письмо мне доставили фельдъегерской почтой. В жёлтом конверте была карточка с указанием места и времени проведения совещания. Она была отпечатана и не имела подписи. Это меня слегка озадачило, но генерал-майор Бершо предупреждал меня о приглашении, и я решила не беспокоить ни его, ни генерала Хайскли дурацкими вопросами. Заседание было назначено на десять утра, так что в назначенный день я поднялась в несусветную рань из-за разницы во времени с Транспортиром. Запихнув в себя завтрак и оставив еду для профессоров на случай, если обсуждение затянется, я облачилась в свой оранжевый костюм и перенеслась к зданию ставки. Можно было, конечно, воспользоваться и поездом, но мне было жалко времени, которое я и так оторвала от своего сна. На крыльце меня встретил капитан с каменным лицом и проводил в просторный зал, где стоял большой овальный стол. Никого ещё не было, и я посчитала, что заявилась слишком рано. Хотя часы на дальней стене показывали без десяти десять. Я не знала, куда мне полагалось сесть и полагалось ли вообще, так просто немного отошла от двери и повернулась к стене, на которой висело изображение Двупланеты из космоса.

Пару минут я оставалась наедине с картиной и собственными мыслями. В последние дни мне приходилось прилагать столько мозговых усилий, что оставшись без всей той кучи процессов, мой разум определённо отдыхал. Пусть даже и каких-то пару минут. Размышления мои были прерваны шумом — топотом армейских ботинок. Я озадаченно повернулась к двери — сомнительно, чтобы ставка в полном составе бежала на заседание бегом, да ещё и в полевой форме. А потом дверь выбили ногой, и в зал вбежали десятка три штурмовиков. У меня вытянулось лицо, когда все они нацелили на меня оружие. За их спинами появились трое офицеров высшего звена, и один из них отдал команду стрелять.

Я шевельнула рукой, и пули остановились в нескольких сантиметрах от меня. Я помрачнела и уставилась на офицеров в немом вопросе. Тот, кто отдавал приказ, недовольно цыкнул, заметив, что в меня ни разу не попали.

— Стреляйте! — рявкнул он. — Генерал будет через две минуты, и к этому времени эта тварь должна быть мертва.

Меня перекосило. Возникло желание перенестись ему за спину и свернуть ему шею. Ну, или вырвать его дурной язык. Однако мне стало интересно, чья это была идея и насколько сильно я могла на Инженерию обидеться. Так что я просто поставила перед собой барьер, который ронял пули, будто те были мухами, натыкавшимися на мгновенно действующий яд. Запахло порохом и разогревшимся металлом. А спустя две минуты в дверь вошёл генерал Хайскли и за ним генерал-майор Бершо, подтянутый мужчина лет сорока пяти со скуластым лицом, образ которого я мельком видела, когда связывалась с ним. При виде представшей их взорам картины у обоих синхронно вытянулись лица.

— Что здесь происходит? — строго спросил генерал. Что примечательно — не меня.

— Эта дрянь явилась сюда, чтоб перебить нас всех! — выпалил тот, кто приказывал в меня стрелять. Теперь лицо вытянулось и у меня. — Мы только защищались!

— Какая чушь, — фыркнула я. — Генерал Хайскли, вы, очевидно, не ждали, что я сегодня буду здесь. Так что, полагаю, мне стоит вернуться к своей работе. Или нет, — я нахмурилась. — Потому что мне не очень нравится, когда в меня стреляют. Так что я хотела бы знать, что здесь происходит.

— Но почему вы здесь? — озадаченно спросил он.

Вместо ответа я отлевитировала ему конверт и карточку с приглашением. Генерал с минуту внимательно изучал их, а потом резко наотмашь ударил говорливого офицера по лицу с такой силой, что тот даже пошатнулся.

— Заключить полковника Роззеда под стражу немедленно, — приказал он штурмовикам. — Отведите его блок предварительного заключения.

— Генерал Хайскли, вы совершаете ошибку, — подался к нему означенный полковник. — Она маг. Она здесь, чтобы захватить Инженерию!

— Как будто мне для надо было бы заявляться сюда лично, если бы я этого захотела, — фыркнула я.

— Вы пойдёте под трибунал, полковник, — рявкнул генерал неожиданно свирепым голосом и перевёл взгляд на одного из штурмовиков: — Снять с него погоны. И проводите в допросную полковника Стонтера и генерал-майора Фарро. Выполнять!

Штурмовик отрывисто кивнул и одним движением сорвал погоны с Роззеда. Через несколько секунд всех троих офицеров вывели прочь из зала. Я глубоко вздохнула и хмуро на него уставилась. Ситуация мне, мягко говоря, не понравилась. Одно дело, когда мне суют палки в колёса, пытаясь задержать мою работу, и совсем другое, когда меня пытаются прикончить. Генерал Хайскли опустил голову и сжал переносицу. Он простоял так несколько секунд, а затем поднял на меня глаза. Лицо его выглядело виноватым.

— Я понятия не имел об этом, — тихо произнёс он.

— Надо думать, — я поджала губы.

— Вы… впрочем, можно и не спрашивать, — генерал покачал головой. — Если бы вы хотели, вы бы действительно могли захватить Инженерию, не покидая станцию. Я прошу прощения и позже направлю официальные извинения…

— Не нужно, — я мотнула головой. — То, что произошло, было отвратительно. И, признаюсь, мне потребовалось приложить некоторое усилие, чтобы не свернуть ему шею. Однако на этом я предлагаю посчитать инцидент исчерпанным. Я пришла сюда ради стратегического заседания. Думаю, более продуктивно будет обсудить ваши идеи и мои возможности их воплощения. Однако это будет мой единственный визит, и полагаю, причины объяснять не нужно. И ещё я хочу, чтобы вы отрядили кого-то, кто выполнял бы функции моего связного, чтобы я не дёргала вас по мелочам, которые мне могут понадобиться.

— Генерал-майор Бершо, — генерал Хайскли повернулся к нему, и тот вытянулся, вскинув правый кулак к левой стороне груди. — Запомните, буквально выжгите в памяти — ВИКТ наш самый главный союзник и наше самое мощное оружие. Если ей что-то нужно, это должно быть сделано так быстро, как это вообще возможно. Или даже быстрее.

— Есть, господин генерал! — отозвался Бершо.

— Вот ваш связной, — заметил для меня генерал. — А теперь давайте приступим к работе.

~* * *

~

Статуя императора Кшаркаса Девятнадцатого в натуральный размер стояла на мостике, обращённая лицом к панелям управления и широкому иллюминатору третьего крейсера, носившего техническое назначение. Пилоты корабля относились к военному звену, и самый высокий из них едва доставал императору до плеча, а Псарциз, которому выпала в этот день почётная обязанность стереть со статуи пыль, подняв руку, мог дотянуться только до его пояса. Псарциз не без оснований полагал себя удачливым, ведь за свою жизнь ему ещё не доводилось застать периода голода. Ему предстояло стать инженером одной из машин крейсера, и в данное время он проходил курс обслуживания техники. Когда он был ещё совсем ребёнком, он мечтал, что сядет за штурвал истребителя, чтобы верно служить императору, однако его родители были техниками, и ной судьбы, нежели у них, ему достаться не могло. Впрочем, когда он немного подрос, ему объяснили, что армия без них, техников, долго не протянет. И хотя им не светили ратные подвиги, их работа была крайне важной и высоко ценилась на флагмане. Потому Псарциз с энтузиазмом и прилежанием относился к учёбе, что привело его к заметным академическим достижениям и награде в виде чистки статуи.

Большую часть третьего крейсера занимали машины самого разного назначения. Здесь были те, что обезвоживали органику, сохраняя саму воду до капли в специальных резервуарах. Те, что обрабатывали метеориты и полученное с захваченных планет сырьё. Те, что изготавливали запчасти для крейсеров и флагмана. Те, что перерабатывали некоторую органику в материалы для одежды. Третий крейсер обеспечивал остальные всем необходимым, а во времена изобилия и просто желаемым.

На третьем крейсере постоянно дислоцировалось четыре корпуса вояк, включавших части разведки, десанта, лётчиков и артиллеристов. Большую часть времени долгих перелётов они проводили за тренировками, держа себя в форме, чтобы в любой момент исполнить приказ императора. Раз в двести циклов он снисходил до того, чтобы устроить смотр на каждом из крейсеров, и они не могли позволить себе предстать перед ним в неподобающем виде. Командование корпусами лежало на четырёх комкорах, являвшихся локальной ставкой. Впрочем, они не могли практически и шагу ступить без одобрения с флагмана. Тем более, что командование берегло третий крейсер куда больше, чем все остальные, хотя население его было самым маленьким, если не считать флагмана, и составляло в среднем около восьми миллионов крулов. В данное время, когда последний период голода прошёл довольно давно, а новый ещё не наступил, оно колебалось около отметки в девять с половиной.

Поклонение императору было естественным: самый большой и сильный крул вставал во главе тех, кто был меньше и слабее. Он правил ими и защищал их. На уроках истории, являвшихся обязательными для всех без исключения, рассказывали о том, как это происходило в те далёкие времена, когда у крулов была своя планета. С тех пор многое изменилось, но только не преданность крулов императору. И Псарциз понимал, что в этом надо было отдать должное Кшаркасу Девятнадцатому, правившему с заботой и строгостью.

Как только чистка статуи была завершена, к ней вернулся почётный караул. В этот день это были два рослых крула из разведки — капитан Ширсц и старший лейтенант Гзуар. Когда они разминулись с Псарцизом, он, хоть и был почти взрослым, ощутил себя малышом. Однако когда караул занял свои места по обе стороны от изваяния императора, маленькими казались уже они.

Псарциз прошёл длинным коридором к территории учебной зоны, куда ещё успевал на часть занятий. К залу, где занималась сегодня его группа, он подошёл к самому концу перерыва, что позволило ему без труда присоединиться к остальным. Усевшись за вторым от учителя столом, Псарциз приготовился внимать науку о схемах строения машин. Стоило учителю открыть рот, чтобы начать занятия, как на весь крейсер оглушительно завыла сирена. Учитель попросил не гомонить и дождаться объявления с мостика, и его ученики покорно притихли. Спустя достаточное время, чтобы сирену услышали абсолютно все, из динамиков внутреннего оповещения донёсся голос капитана крейсера Здвора.

— Вниманию всего личного состава, а также всех технических групп, — голос его звучал строго, но с явными нотками радости. — На пути следования великой империи крулов обнаружена обитаемая планета. От его сиятельного величества императора получен приказ начинать подготовку к захвату. Мы — высшая раса галактики — получим всё, что у них есть, и уничтожим то, что не сможем забрать. Во славу императора и нашей великой империи!

— Во славу императора и нашей великой империи! — хором отозвались ученики и учитель. Тот же возглас прокатился по всему кораблю, заставив обшивку содрогнуться.

— Занятия на этом окончены, — сообщил учитель классу, как только голоса смолкли. — Вам всем надлежит поступить в распоряжение техников машин, по специальности которых вы обучаетесь. В машины не лезть, самостоятельно ничего не делать — только то, что вам велят, и только так, как велят. Кто ослушается, будет кормить собой товарищей. Всем ясно?

Ученики нестройно отозвались о том, что им всё ясно, и разошлись. Третий крейсер, как и любой другой во флоте крулов, никогда полностью не спал. Однако после объявления капитана Здвора он как будто ожил и весь пришёл в движение. Среди крулов не было тех, у кого не было бы своих задач на такой случай, если не считать совсем детей. Так что все, кто имел хоть какую-то специальность, направились к рабочим местам или на мостик, чтобы получить указания.

Псарциз бросился к внутреннему транспорту бегом, чтобы поскорее успеть прибыть к той машине, которая должна была стать его специальностью в будущем. Это был сложный механизм, изготавливающий органо-пластиковые детали для оружия, требовавшие регулярной замены. Он считал, что раз уж сам не мог служить императору на передовой, то эта работа ближе всего отвечала его стремлению. Цех, где располагалась машина, был огромен и вмещал не только её, но и пару десятков других, не менее важных агрегатов. Добежав до «своей» машины, Псарциз нашёл техника, который её обслуживал, и сообщил о своём направлении от учителя. Техник представился Згродом и похлопал его по плечу.

— Мы должны сделать запас деталей, — произнёс он. — Но сначала нужно осмотреть машину, чтобы быть уверенными, что всё пойдёт как надо.

— Хорошо! — отозвался Псарциз, благоговейно взирая на агрегат.

Згрод снял боковую панель, обнажая сложную схему механического нутра. Части её были точно подогнаны, но что-то заставило техника скривиться, как будто что-то было не на своём месте. Он внимательно осмотрел каждое соединение, и ощущение мелкой неправильности укрепилось в его сознании.

— Стой здесь и ничего не делай, — сказал он Псацизу. — Я схожу за чертежом, чтобы свериться.

— Да, — кивнул ученик.

Техник развернулся и двинулся к узким стеллажам, стоявшим у стены цеха, где хранились все чертежи. Хотя он проработал с этой машиной с самого окончания ученичества и знал её до последнего винтика, он всё равно предпочитал не полагаться на свою память. Згрод был убеждён, что лучше десять раз свериться с чертежом и закрутить один винт, чем закрутить один винт и перебрать всю машину целиком, сверяясь с чертежом после того, как она сломается. Поиск нужного документа у него занял совсем немного времени, и он направился обратно, по пути его раскатывая. Едва взглянув на схему, Згрод сразу понял, что не ошибся — одно из креплений немного разболталось в системе трубок, подающих газ под давлением. Если бы там образовалась хоть небольшая щель, это привело бы к падению давления, и машина просто перестала бы делать то, что была должна. Он опустил чертёж и ускорился.

Псарциз смотрел в нутро машины и думал о том, что буквально на днях он заучил именно эту её часть. Не то чтобы он не знал других её частей, но память о схеме этой была особенно свежа. Он внимательно прошёлся взглядом по всем проводам, каналам и трубкам и понял, что одно из соединений трубок подачи газа слегка разболталось — буквально на один виток резьбы. На полу у его ног стоял ящик с рабочими инструментами, и он решил сам всё исправить. Псарциз подумал, что техник Згрод обрадуется лёгкому разрешению проблемы и похвалит его. Выбрав ключ нужного размера, он аккуратно начал подтягивать соединение.

— Что ты делаешь?! — гаркнул техник Згрод, застав Псарциза за его занятием.

— Я… — ученик обернулся. — Я эту схему только на днях выучил. Вы ушли, а я стал смотреть и нашёл проблему. Там соединение чуточку разболталось. Я его подтянул — теперь всё хорошо должно быть.

— Что я велел тебе делать? — сощурился техник.

— Но я исправил… — Начал заново объяснять Псарциз, но Згрод перебил его, повысив голос:

— Что я велел тебе делать? — он рявкнул так, что технику у соседних машин начали оборачиваться.

— Ничего, — тихо пробормотал ученик. — Но я знал, как…

— Ты ослушался приказа, — чётко и громко произнёс Згрод.

— Я не! — до Псарциза медленно дошло, что именно сейчас произошло. — Нет!

— Ты полез в схему машины, когда я велел тебе ничего не делать, — зло посмотрел на него техник. — Ты ослушался приказа. И ты должен знать, что тебе за это будет.

— Я не сделал ничего плохого! — воскликнул ученик. — Я служу императору! Я только исправил соединение!

— Закон есть закон, — Згрод мрачно отвёл взгляд. — И поскольку ты нечего не напортил, казнь будет быстрой. Но прежде тебя высекут, пока ты не раскаешься.

— Я не сделал ничего плохого, — тише повторил Псарциз.

В цех вошли двое десантников в чёрной форме. Быстро осмотрев зал, они направились прямо к Згроду, который мрачно махнул им конечностью. Приблизившись, они вопросительно уставились на техника, взгляд которого, казалось, подёрнулся пеленой сомнений. Но совсем скоро он встряхнул головой, отгоняя лишние мысли, и кивнул на Псарциза.

— Ослушался приказа, — мрачно произнёс Згрод и посмотрел ученику в глаза. — Если бы ты дождался меня, показал проблему, я, может, сам доверил бы тебе всё сделать. Ты не дурак. Мне жаль.

Десантники подхватили Псарциза под локти и потащили прочь из цеха. Ноги отказывались служить ему. По всему телу ученика прокатывался ужас — к концу цикла его казнят. И в назидание его соученики должны будут съесть потом его тело. Ему казалось, что его сковал холод, и все процессы в его теле замедлились. Он не мог глубоко дышать и толком соображать, пока его волокли двое крупных военных до крошечной клетки при стартовом трюме. Это было единственное достаточно большое помещение, чтобы вместить более половины населения крейсера. Полностью оно не помещалось нигде. Псарциза бросили внутрь, и он упал на пол. Удар как будто вытолкнул из его лёгких пробку, и он часто задышал, пытаясь справиться с накатившей паникой.

Лейтенант Згшиц запер дверь, и они вместе с капитаном Вигзаном пошли прочь. Капитан обернулся ещё раз взглянуть на арестованного и покачал головой.

— Глупо вышло, — заметил он.

— Глупо, — согласился лейтенант. — Даже жаль его. Не ослушайся он так скоро с начала военного положения, может, к нему бы снисходительнее отнеслись. Но первого никогда не прощают.

— Да, — протянул капитан, ещё раз бросив взгляд на камеру. — Первого — никогда.

Слухи на крейсере распространялись быстро, так что уже ко времени приёма пищи о произошедшем знали практически все. Во время раздачи пайков в столовом зале из динамиков прозвучало объявление о том, что перед ужином состоится казнь отступника, ослушавшегося приказа, с предстоящей поркой до раскаяния. От таких новостей Згроду кусок встал поперёк горла, и он не смог заставить себя съесть паёк даже наполовину. Собрав остатки еды, он мрачно вернулся к своей машине. После того, как Псарцза увели, он успел внимательно осмотреть её и провести полное обслуживание, и теперь её вполне можно было запустить. Техник думал, что работа отвлечёт его от произошедшего.

* * *

Крзус работал в цехе машин, которые обслуживали другие машины. В данный момент никаких запчастей не требовалось, хотя он ожидал, что совсем скоро требования повалятся, перебивая друг друга. Однако примерно до конца текущего цикла у него было свободное время. Услышав объявление о казни вечером, он ухмыльнулся, подумав, что так бывает перед каждым новым захватом — всегда найдётся несколько идиотов, которых показательно казнят, чтобы держать остальных в тонусе. Пока заняться ему было нечем, он решил пройтись до цеха, занимавшего обслуживанием оружия. По правилам учеников должны были отправить к тем машинам, к которым после обучения должны были приставить, и именно там, у машины, делавшей органо-пластиковые детали оружия, должен был находиться его отпрыск. Крсуз намеревался просто взглянуть, как у него дела, а затем вернуться на место.

Войдя в цех, крул осмотрелся и нашёл взглядом Згрода. Они были знакомы, пусть и не близко. Однако Крсуз в некотором роде знал всех техников, которые только могли отправить ему запрос на какую-либо деталь, так что без труда определил, где именно должен бы находиться Псарциз. Пружинящей походкой он подошёл к Згроду, следившему за монитором выпуска деталей.

— Работает? — спросил Крсуз, чтобы как-то завязать разговор.

— Да, — мрачно отозвался Згрод, бросив на собеседника хмурый взгляд.

— У тебя разве ученика тут не должно быть? — не найдя отпрыска взглядом, решил уточнить Крсуз.

— Он ослушался, — отрезал Згрод.

Пол ушёл у Крсуза из-под ног. Он не испытывал глубокой привязанности к Псарцизу, и всё же это был способный ученик, удостоившийся буквально сегодня чести чистить статую императора. Крсуз полагал, что позже, когда он закончит учёбу и станет настоящим техником, он станет предметом его гордости. Но никак не ожидал позора ослушания. На короткое время Крсуз как будто потерял связь с реальностью, не в силах собраться с мыслями. Згрод почти сразу заметил, как исчезла осмысленность в его взгляде. Он глубоко вздохнул и положил руку ему на плечо.

— Мне жаль.

— Жаль? — негромко переспросил Крсуз. — Жаль… Если он ослушался, то нет никаких причин для жалости! Закон есть закон.

— Закон есть закон… — повторил Згрод.

Крсуз резко развернулся и быстрым шагом покинул цех. Внутри него клокотал гнев — как вообще Псарциз посмел так опозорить его! Техник знал — первого не прощают. Даже если он покаянно склонит колени и принесёт самую искреннюю и самую тяжкую клятву императору, всё равно не простят. Первого — никогда не прощают. А это означало, что ещё до конца цикла, перед условно вечерним приёмом пищи, его казнят. Крсуз хотел сначала просто вернуться на своё рабочее место, но ноги сами понесли его в стартовый трюм, рядом с которым он без труда отыскал камеру Псарциза. Больше арестованных в данный момент не было.

— Что ты натворил? — резко спросил Крсуз, приблизившись к решётке.

— Я ничего плохого не сделал, — монотонно отозвался Псарциз. — Ничего плохого не сделал.

— А что сделал? — огрызнулся техник.

— Я затянул соединение, — так же на одной ноте отозвался ученик. — Просто затянул и всё.

— Твой техник велел тебе это сделать? — сощурился Крсуз.

— Он велел ничего не делать, — протянул Псарциз. — И я ничего плохого не сделал. Ничего плохого не сделал.

— Ты ослушник, — техник шагнул прочь от решётки, как от заражённой. — И ещё и трус.

Крсуз скривился, развернулся и пошёл прочь. Уже в конце коридора ему встретились двое десантников, которые тащили обмякшего крула в разорванном комбинезоне. Технику не хотелось знать, что с ним произошло, и почему его ведут в камеру, так что он просто отвернулся и прошёл мимо. Ему было мерзко, и он посчитал, что единственное, что может теперь делать — работать. Уже на середине пути он вдруг понял, что его присутствие на казни вечером будет обязательным. От этой мысли его передёрнуло.

Крулы начали собираться в трюме заранее. Военных там было не больше, чем требовалось для того, чтобы пресечь беспорядки, если они вдруг возникнут. По большей части на казни должны присутствовать техники и прочий персонал, включая небольшую группу соучеников смертника. Показательные порки и даже казни были не такой уж редкостью у крулов, и всё же случались не так часто, чтобы не было желающих посмотреть. Большая часть собравшихся крулов решительно осуждала ослушника, остальные были только согласны с тем, что закон есть закон, и написан он, чтобы его исполняли, а приказы есть приказы, и существуют они, чтобы их исполняли. Как иначе император мог полагаться на каждого из них, а они на него, если каждый будет делать что вздумается?

В первом ряду под конвоем из трёх штурмовиков стояли родители Псарциза и его соученики. У Хверзы на лице застыло каменное выражение. Глаза её выглядели болезненными, но больше она ничем не проявляла эмоций. Крсуз недовольно хмурился и старался не смотреть на очерченный квадрат, куда совсем скоро должны были привести смертника. Ученики нервно переглядывались, но молчали, опасаясь оказаться там же.

В камеру Псарциза вошёл капитан Ширсц. На сегодня ему выпала ещё одна обязанность, на этот раз малоприятная — он должен был высечь ослушника и казнить его. Приблизившись к смертнику, капитан рывком поднял его с пола и поставил на ноги, а затем связал ему руки пластиковой лентой за спиной. А затем присмотрелся и узнал его.

— Эй, это не ты сегодня статую императора чистил? — озадаченно спросил он.

— Чистил… — тихо ответил Псарциз. К этому времени он смог немного собраться и успокоиться, и теперь ему казалось, что рогатую голову владыки он протирал не этим утром, а в какой-то другой жизни.

— Жаль, — коротко отозвался капитан. — Идём. Я должен привести твой приговор в исполнение.

Он взял Псарциза под локоть и вывел в трюм. Толпа зашумела, предвкушая увлекательное шоу. Капитан Ширсц вывел ослушника в центр очерченного квадрата и заставил опуститься на колени. Затем он резко сдёрнул с его плеч верх комбинезона, заставив ткань затрещать. Сержант Хррец подал капитану кнут, и тот взвесил его на ладонях, а затем наклонился к голове Псарциза.

— Лучше бы тебе раскаяться побыстрее, — тихо произнёс он. — По правилам каждый новый удар будет сильнее предыдущего.

Псарциз не успел ответить, когда капитан уже разогнулся и отошёл на несколько шагов ему за спину. Едва его шаги стихли, как раздался свист, с каким кнут рассекал воздух. Звук закончился тем, что по спине Псарциза протянулась обжигающая полоса. Он выгнулся, пытаясь удалиться от этого ощущения, но положение на коленях и связанные за спиной руки не дали ему этого сделать.

Капитан сделал паузу, чтобы дать смертнику возможность произнести слова покаяния, но тот промолчал. Ширсцу вовсе не доставляло удовольствия выбивать раскаяние из перепуганного молодого крула, ещё не закончившего обучения и перепуганного настолько, что он едва ли вообще мог говорить. Вот будь на его месте рядовой, ослушавшийся приказа, капитан никаких пауз бы не делал. Он порол бы его так, чтобы тот при всём желании не мог бы и слова сказать. Но этого… Этого Ширсцу было даже жаль. Он замахнулся и ударил второй раз, а затем после паузы и третий. Только тогда изо рта смертника донёсся стон. Кожа на его спине вспухла от ударов, и капитан знал, что если следующий не рассечёт её, то тот, что будет за ним сделает это наверняка. Кнут после пятого удара полетел назад с каплями зелёной крови. И тут ослушник согнулся так, чтобы упереться головой в пол.

— Я ослушался, — дрожащим голосом произнёс он. — Я ослушался приказа старшего. Ослушался приказа самого его сиятельного величества императора Кшаркаса Девятнадцатого. Моя вина бесконечна, а потому я не смею просить прощения или милости…

Капитан Ширсц облегчённо вздохнул. Он протянул кнут подошедшему сержанту, и тот принял его, сразу отойдя в сторону. Палач мрачно обвёл взглядом толпу, а затем снова подошёл к Псарцизу. Достав лучевой пистолет, он опустился на колено к скрюченной фигуре ослушника и приставил дуло ровно к затылку смертника.

— Первого никогда не прощают, — произнёс он и нажал на спусковой крючок.

Луч прошил голову Псарциза насквозь. Его тело через мгновение обмякло и завалилось набок. Капитан поднялся и ещё раз внимательно посмотрел на него, задержав взгляд на влажных чешуйках на лице. Затем он резко отвернулся, и к телу подошли двое рядовых. Подняв тело, они двинулись вместе с ним в сторону столовой. Конвой подтолкнул родителей и соучеников Псарциза идти следом.

Их усадили за один стол, а конвой остался стоять вокруг, направив опущенные дула лазерных винтовок в сторону стола. Служение императору и великой империи крулов должно было составлять основу существования всякого крула, а потому любой, ослушавшийся приказа, приравнивался к низшим расам, годившимся лишь на корм. Те, кто преданно нёс службу всю свою жизнь, получали исключительное право продолжить её и после смерти — машины использовали их тела для изготовления органо-пластиковых деталей. Псарциз такого права не получил.

Прибывшие в столовую крулы получали свои пайки и рассаживались за столы. Некоторые смотрели на подконвойных даже с завистью, ведь им сегодня должны были подать свежее мясо, а не сублимированное и восстановленное водой. Кто-то пересказывал в красках детали порки товарищам, которые её пропустили. Впрочем, со слов рассказчиков, ударов плети было не пять, а двадцать, и капитан рассёк кожу ослушника первым же. Кто-то даже хвастался, что на него попало немного крови. Казалось, крулы веселились, и вместе с тем каждый понимал, что его ждёт то же самое, если он рискнёт пойти тем же путём.

Зал почти опустел, когда повар шмякнул на стол два больших подноса с жареным мясом. Крсуз первым взял кусок и бросил в рот. Приготовлено было плохо — где-то пережарено, а где-о ещё сырое, без единой щепотки ароматизаторов. Однако техник прекрасно понимал, что съесть они должны будут всё, не произнося никаких жалоб. Иначе конвой может посчитать, что они сочувствуют ослушнику. Тому, кто прекратил быть крулом с пятым ударом кнута, когда признал свой проступок. Крсуз подавил желание поморщиться и потянулся за ещё одним куском. Его примеру с ничего не выражающими лицами последовали и остальные подконвойные.

Генерал Хайскли усадил меня в кресло рядом с собой. С другой стороны от меня расположился генерал-майор Бершо. Вскоре в зал начали заходить другие офицеры, большинство из которых с некоторым удивлением смотрели на меня. Однако вслух пока никто ничего не говорил. Когда осталось только два свободных кресла, генерал сделал знак рукой секретарю, и тот раздал каждому, включая меня, папки с материалами.

— Господин генерал, разве уже все собрались? — обратился к Хайскли один из генерал-лейтенантов, кивнув на пустующие места.

— Да, — мрачно и коротко ответил он. — Можем начинать.

— Генерал Хайскли, — в повисшей тишине произнесла я. — Хочу вас предупредить. Настроение ваши подчинённые мне испортили, так что следующему, кто отдаст приказ в меня стрелять, я сверну шею.

Он взглянул на меня и кивнул, а потом обвёл всех присутствующих суровым взглядом, остановившись на штурмовике у двери.

— Капитан, — его голос прозвучал резко, как будто он не говорил, а лаял. — Если кто-то посмеет озвучить приказ стрелять в ВИКТ, пристрелите его, — мне показалось, что генерал едва не добавил «как бешеную собаку». Рука капитана тут же легла на рукоять его табельного пистолета. Генеарл глубоко выдохнул и повернулся ко мне. — Я не могу допустить, чтобы вы сами производили в моей ставке кадровые перестановки.

Я только кивнула в ответ и притянула к себе папку. Беглого взгляда хватило, чтобы определить, что в ней не было ничего, что я бы и так не знала — все сведения были из тех протоколов, которые я постоянно отслеживала.

— Господин генерал, — заговорил какой-то полковник. — Я не желаю участвовать в заседании, на котором присутствует эта магичка.

После этого полковник поднялся, а вместе с ним и ещё трое в том же звании встали со своих мест.

— Сидеть! — рявкнул генерал Хайскли, и я подумала, что его окрика послушались даже собаки во дворе. — У нас здесь не демократия, чтобы вы могли встать и уйти потому, что кто-то вам не нравится. У нас диктатура. И если я приказал провести заседание, значит, вы будете на нём присутствовать, даже если в зале будут танцевать ряженые слоны. Вам ясно?

— Так точно, — полковник сник и сел на место.

— Итак, — заговорил генерал уже куда более спокойным тоном. — На прошлом заседании мы приняли решение развернуть боевые порядки до подхода противника чуть ниже барьерной сети. Таким образом мы сможем дезориентировать их, если первые их выстрелы не нанесут ущерба, а уже после перейти в активную контратаку. ВИКТ? — он повернулся ко мне.

— Да?

— Наш барьер выдержит залпы их калибров? — генерал чуть сощурился.

— Почти всех, — кивнула я. — Но я не думаю, что они станут использовать тот, что не выдержат, — конечно, я же его сопру.

— Вы не думаете или вы уверены? — уточнил седой генерал-лейтенант. Звания я определяла по числу точек на погонах, а вот имён не знала, так что ограничивалась чертами внешности.

— Я уверена, — я повернулась к нему. — По крайней мере, в достаточной мере, чтобы предполагать вашу идею психологической атаки удачной.

— Ясно, — генерал Хайскли кивнул. — Я задам странный вопрос: мы можем законсервировать Двупланету барьером, чтобы они не могли попасть на поверхность через него?

— В принципе, мы можем, — я кивнула. — Но только на какое-то время. У барьера есть запас прочности. И даже если саму сеть мы будем исправно питать магией, рано или поздно они разрушат шары. Вдобавок, полная консервация лишит нас света солнца.

— Таким образом, это могло бы только оттянуть сражение, но не исключить его, — он недовольно мотнул головой. — Есть какие-то цифры по численности?

— Точное число протоколы пока не определили, — признала я. — Но по предварительной оценке всего на пяти крейсерах и одном флагмане находится около ста десяти-ста двадцати миллионов крулов. Непосредственно солдат, если можно так о них выразиться, не менее двадцати процентов.

— Я бы предположил — не менее пятидесяти, — заметил носатый генерал-майор.

— Не более, — поправила я. — Они перемещаются всей кучей. То есть на их кораблях так же располагаются дети и старики. Плюс персонал и тоже с семьями. Как я сказала, точной оценки пока нет, но думаю, это около тридцати процентов.

— То есть, в грубом приближении, наша армия в шесть раз больше, — с гордостью заметил кудрявый генерал-лейтенант.

— В целом — да, — я скептически скривилась. — Только давайте помнить о том, что все их бойцы составляют космический флот. Даже если предположить, что командование составляет пять процентов, половина оставшихся сражается в истребителях в парных расчётах, а вторая — в штурмовых барках готовится к высадке по десять бойцов, то выходит порядка восьми с половиной миллионов истребителей и миллиона семисот тысяч барок. Если вы видели записи, то примерно так это и будет выглядеть. При всём уважении к армии Инженерии, космические войска составляют только пятьдесят тысяч боевых единиц. С големами — сто пятьдесят. На порядок разные числа. А я не думаю, что мы действительно хотели бы, чтобы сражение добралось до поверхности. И даже если верна самая низкая оценка численности контингента, особой разницы не будет.

— Откуда вам известна численность наших космических войск? — спросил меня тот полковник, который хотел в начале уйти.

— Вас только этот вопрос озадачил? — я изогнула бровь. — От меня нельзя спрятать информацию. Абсолютно нигде. Мне нужны были сведения, чтобы чётко представлять себе картину и масштабы будущих событий, так что я их отыскала. И как мне кажется, проблема не в том, что мне известно, а в соотношении сил.

— И что вы предлагаете? Сдаться? — озадаченно спросил кудрявый генерал-лейтенант.

— Вы с своём уме? — ответил за меня генерал Хайскли. — Нам нужно найти способ отразить атаку теми ресурсами, что у нас есть!

— Исходя из тех записей, что попали в наше распоряжение, — заметил лысый генерал-майор, кивнув мне, — мы рассчитывали задавить противника числом. Но при простом расчёте выходит, что тут наши шансы довольно сомнительны.

— Орина, а возможно ли создать видимость, что наш флот больше, чем он есть на самом деле? — посмотрел на меня генерал.

— Сомнительно, — я пожала плечами. — Их корабли оборудованы датчиками невизуального обнаружения. Обмануть их с помощью магии вряд ли получится.

— Но наверняка вы не знаете? — уточнил он.

— Никто раньше не пробовал, — я нахмурилась. — Мы не можем проверить это до того, как начнётся бой. Надо понимать, что создание иллюзорных копий потребует большого количества ресурсов, и если это не сработает, есть риск оставить часть магов без магии. А это в свою очередь затруднит последующую работу госпиталей.

— Тогда мы возвращаемся к тому варианту, в котором разрушаем связь флагмана с остальными, — генерал поджал губы. — По защитным системам флагмана есть информация?

— Полной нет, — отозвалась я. — По предварительной оценке внешний узел связи защищён силовым полем. Кроме того, на «крыльях» флагмана установлены турели, которые расстреляют любой объект, который подойдёт на опасное расстояние к узлу.

А вот это уже хорошая мысль для диверсии. Надо только продумать, как её провернуть. И я была почти уверена, что в случае потери связи крулы будут слишком заняты этой проблемой, чтобы сразу заметить кражу пушки. Впрочем… Нет, даже так её незаметно не стащить. Надо придумать что-то, чтобы они вообще не поняли, что она пропала.

— А вы с помощью магии ничего не можете сделать? — нахмурился седой генерал-лейтенант. — Скажем, перенести прямо в узел бомбу?

— Можно подумать, как это сделать, — я кивнула. — Хотя должна заметить, что магия переноса имеет ограничения дальности. Я посмотрю, как можно решить этот вопрос.

— Что ж, у меня сложилась примерная картина, — поморщился генерал Хайскли. — Орина, думаю, вы можете идти. Дальше мы будет обсуждать детали, которые вряд ли будут вам интересны.

— Вряд ли, — согласилась я. — Что ж, прощайте.

Я шевельнула рукой и перенеслась сразу на станцию. Приятно было оказаться там, где в меня точно никто не будет стрелять. Не то чтобы стрельба сама по себе могла доставить мне какие-либо проблемы, но приятного всё равно мало. Я вернулась ещё до завтрака. Велик был соблазн пойти досыпать, но я решительно отогнала эту мысль. Вместо этого я направилась пить кофе. Интересно, а если бы я наколдовала по чашечке всей ставке, они были бы менее враждебны?

Протоколы продолжали обновлять данные на мониторах, но беглого взгляда хватило, чтобы понять, что ничего нового там не происходило. Похоже, что моё магическое ощупывание осталось незамеченным. А вот это уже было хорошей новостью — видимо, прежде крулы не сталкивались с этой энергией, так что у них не было никаких датчиков, её обнаруживающих. К счастью для нас. Впрочем, моё настроение особо не улучшилось от этого. Зато у меня в голове снова начала формироваться пока неясная идея. Я направилась в мастерскую, чтобы вернуться к работе с големами. Их всё ещё нужна была гора, и никакой идиот-полковник не должен срывать мне план работ.

Големами я занималась совсем рядом с глайдером Зигфрида. Изящные формы аппарата вдохновляли. Я понимала, что не все наружные части этого творения функциональны, однако созданы явно были художником. Интересно, что на Инженерии было искусство — и литература, и живопись, и скульптура, и музыка, и театр. Но чем более они стремились к экономии времени, к эффективности и продуктивности, тем менее востребованным и популярным становилось искусство. Кто же пойдёт на двухчасовую пьесу, когда можно за это время начертить целый элемент фюзеляжа? А вот на Магерии искусство инженеров любили. В нём была выдумка, фантазия. И если Инженерия не могла воплотить идеи писателей в жизнь, то Магерии это порой удавалось.

Возможно, впервые за время пребывания в этом мире я порадовалась тому, что у меня короткая память. Информация о поведении полковника не была для меня ценной или ключевой, так что мой разум затёр её, переключившись на другие, более насущные задачи. И хотя я находилась в дрянном расположении духа, в целом день всё равно прошёл вполне нормально. Отец заметил моё плохое настроение, но не стал расспрашивать, что было хорошо, потому что новости о стрельбе явно не настроили бы его на дружелюбный лад. Тут стоит отметить, что Магерия никогда не относилась к Инженерии с враждебностью, однако это не означало, что маги просто проглотили бы подобный выпад. А сейчас нам совершенно не нужен внутренний конфликт.

После окончания занятий я осталась в мастерской одна. Было совсем тихо, и только кошка-голем где-то тёрлась обо что-то боком. Надо было деактивировать её, что ли. Я запихала очередного голема в карман и повернулась к глайдеру, снова рассматривая его. В этот момент пришло сообщение от старейшины с ключом для соединения с шаром. Я мрачно вздохнула: теперь надо было достать каждого готового голема и прописать ему этот ключ. И кто бы знал, как сильно мне не хотелось этим заниматься. По крайней мере сегодня. Я встряхнула головой и развернулась в сторону выхода, но тут последовал вызов.

— Да, Зиг, — отозвалась я, определив, кому это я понадобилась.

— У тебя мрачный голос, — сквозь шум воды ответил он. — Что-то случилось?

— Ничего такого — просто в меня стреляли на заседании ставки, — я пожала плечами.

— Чего? — чуть повысил голос Зигфрид. — Ты в порядке?

— А что мне будет? — скептически отозвалась я. — Ты же видел — ВИКТу особого урона не причинит даже метеорит. Что ты хотел?

— Просто поговорить, — отозвался он. — Я же не отрываю тебя ни от чего важного?

— Нет, — я слабо улыбнулась. — Я же говорила тебе — ты стимулируешь мои мыслительные процессы. Так что разговоры с тобой мне очень помогают.

— Мы говорим о тортиках и напряжении на Инженерии… — протянул Зигфрид. — Что ты там такое продумываешь?

— Как помочь Двупланете победить, разумеется, — хмыкнула я. Ну, это была правда, лишённая деталей.

— Погоди, а что ты делала на заседании ставки? — озадаченно спросил он.

— В основном, отвечала на вопросы, — я нахмурилась. — Они сами меня позвали, и похоже, мои сведения оказались полезны.

— И как? План с превосходящим числом сработает? — мне почудилась в его голосе насмешка.

— Нет — у нас на порядок отличается численность боевых единиц, — я покачала головой. — Так что я намерена найти способ пульнуть чем-нибудь в узел связи флагмана.

— И ты можешь сделать это прямо со станции? — уточнил Зигфрид.

— Нет, у магии переноса есть ограничения по дальности, — отозвалась я. — Когда я смогу дотянуться до них со станции, они будут уже слишком близко.

— А как тогда вы переносите хрустальные шары, которые исследуют всю галактику? — озадаченно спросил он.

— Там используется цепь передачи, коллективное заклинание и магия замены идентичных объектов, — я поморщилась. — Здесь это не сработает.

— Но при наличии ретранслятора — ну или штуки, которая может проводить магию — расстояние для магии переноса можно увеличить, так? — продолжил рассуждать Зигфрид.

— Да, верно… — протянула я.

— Тогда почему бы тебе не отправить туда мой глайдер? — предложил он. — Пилот у тебя уже есть. Размести ретранслятор на борту и просто передай магию через него. Там же главное успеть произвести отправку «подарка» до того, как глайдер найдут и атакуют.

— Да, ты прав, — я кивнула. — Как я и говорила — разговоры с тобой очень полезны.

— И ты только поэтому мне отвечаешь? — деланно обиделся Зигфрид.

— Нет, — я улыбнулась. — Я отвечаю тебе, потому что я рада тебя слышать. Стимуляция мыслительных процессов просто бонус.

— Знаешь, я тут поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы всё уже быстрее произошло, — мрачно заметил инженер. — Тогда не будет этого смутного ожидания.

— И тогда, если мы выживем, конечно, ты вернёшься на станцию, — добавила я. — Ну, или мы отправимся в другой мир.

— Тебе разве всё равно, что будет с этим миром? — озадаченно спросил Франкенштейн.

— Нет, — я вздохнула и покачала головой. — Иначе я бы рассказала, что сегодня произошло, отцу или старейшине. И это было сложно спустить на тормозах. Одно дело, когда Инженерия выставляет Магерию великим злом, чтобы поддерживать боеспособность Двупланеты в целом, и совсем другое, когда кто-то пытается убить ВИКТ. Идиот…

— А тот, кто это сделал… Что с ним сейчас? — осторожно спросил Зигфрид.

— Если тебе интересно, убила ли я его, то нет, я этого не сделала, хотя очень хотелось, — я скривилась. — Сейчас он ожидает трибунала, если верить словам генерала Хайскли. Ну, правда, он знает, что я узнаю, если он солгал, так что, полагаю, участь этого бывшего полковника незавидна.

— Ну, что ж — не кусай руку, — согласился он. — Я, пожалуй, пойду ещё поработаю. В пустой лаборатории, знаешь, лучше думается.

— Конечно, — улыбнулась я. — А если ты ещё не говорил про тот генератор руководителю, то лучше повремени. Генерал сейчас вряд ли станет обращаться ко мне с просьбами.

— Логично… — протянул. — Подождём.

Окончив разговор, я вернулась взглядом к глайдеру. А зачем мне, собственно, отправлять на нём ретранслятор — хрустальный шар, если быть точнее — поближе к флоту крулов, если я вполне могу полететь на нём сама? Тем более, что я всё равно собиралась метнуться за пушкой. Конечно, диверсия с разрушением узла связи будет мощным отвлекающим маневром, однако я подумала, чтобы провернуть её, нужен был ещё какой-то отвлекающий маневр. Н-да… грустно, когда не хватает мозгов тогда, когда они так нужны.

~* * *

~

Генерал Хайскли сидел напротив Роззеда и барабанил пальцами по столу. Они находились в допросной уже долгих двадцать минут, но за это время ни один из них не произнёс ни слова. Роззед прекрасно видел всю глубину ярости, отражавшейся в глазах генерала, а потому не хотел спровоцировать его на гнев ещё больший, но вместе с тем вины за собой не ощущал. Он искренне верил в то, что ВИКТ — самое большое зло, которое только есть на Двупланете. А все те записи из архивов штаба… Роззед считал, что злая ведьма сама подменила их.

— Я расскажу вам историю, Роззед, — тихо начал говорить генерал, глядя куда-то мимо него. — Однажды мага попросили солгать. И знаете что случилось? Он не смог. Потом и мы, и они исследовали этот феномен, и оказалось, что маги в принципе не могут лгать. Занятость ресурсов их разума не позволяет им выдумок. Так что мы можем не сомневаться в достоверности любой информации, поступившей с Магерии. Я бы даже сказал, что доверяю старейшине Аспортелу больше, чем всей своей ставке вместе взятой.

Он умолк, переведя пристальный взгляд на Роззеда. А тот никак не мог понять, к чему эта история — смысл слов, сказанных генералом, слишком медленно добирался до его разума, по пути цепляясь за привычные представления.

— Или вот ещё одна история, — продолжил генерал. — Инженерия не производит пищу. Здесь почти не осталось зелёных насаждений. Вся еда, которая у нас есть, поставляется с Магерии. Воздух, которым мы дышим, обеспечен защитным барьером. Так вот, если бы ВИКТ хотела нас убить, ей достаточно было бы просто прекратить обеспечивать барьер магией. Мы протянули бы очень недолго.

Генерал снова умолк. Роззед не знал, куда деваться от внимательного, изучающего взгляда. Разжалованный полковник не мог даже встать или отвернуться. И всё же слова генерала добрались до него. Его уверенность в злобной натуре ВИКТ трещала и ломалась так сокрушительно, что у него даже начала болеть голова.

— И чего вы хотели добиться этой своей идиотской выходкой? — со скепсисом спросил генерал Хайскли. — Идиотской — потому что ВИКТ не способен навредить даже метеорит. Так чего же? Чтобы у ВИКТ был повод поубивать нас всех? Ну, поздравляю, теперь он у неё есть.

— Она… — Роззед озадаченно нахмурился. — Я говорил, что она намерена сделать это…

— Будь на месте Орины её предшественник, даже думать не хочу он с вами сделал и где бы мы потом искали ваши запчасти, — генерала передёрнуло. — И было очень недурно, если бы он только вами и ограничился. Но даже он поступил бы подобным образом только будучи спровоцированным. Идиотским поступком вроде вашего.

— Эта… Она же не станет убивать всех? — напрягся Роззед.

— Ну, она может, — глубоко вздохнул генерал. — Но не думаю, что будет. В этом смысле она умнее вас и не будет совершать непоправимого. Что ж, — он поднялся. — Трибунал пройдёт завтра. Судить вас буду я, присутствовать будет только верховная ставка. Можете написать завещание, пока у вас ещё есть время. Потому что в данный момент я не намерен даже рассматривать смягчение приговора. А сейчас мне нужно вернуться в свой кабинет и написать ВИКТ такое письмо с извинениями, чтобы мы могли и дальше пользоваться её возможностями.

Не дав Роззеду ответить, генерал развернулся и вышел из допросной. В действительности его отношение к Орине пусть и не было наигранным, он всё же куда больше интересовался Инженерией и её проблемами. А Магерия и ВИКТ в частности были весьма полезны в том, чтобы обеспечить Инженерию самым необходимым. Генерал понимал, что без еды и воздуха никакие технологии им не помогут. Тем более, что за долгие годы, которые его родная планета нуждалась в обеспечении кислородом и которые эту задачу выполнял барьер, сами инженеры не озаботились ни восстановлением флоры, ни созданием техники, которая могла бы её заменить. Инженерия всегда стремилась создать уверенность, что именно Магерия зависит от них, но реальность была такова — маги без них вполне могли жить, и довольно неплохо. Когда-то и инженеры прекрасно обходились без магов, но стремление в развитии технологий, как ни странно, сделало их зависимыми от магов куда сильнее, чем им этого хотелось бы. Генерал Хайскли полагал, что ВИКТ, к счастью, либо не осознаёт масштабов зависимости полностью, либо не придаёт ей значения, либо не может придумать, как ею воспользоваться. И он вовсе не собирался давать ей повод что-либо менять в её подходе.

Войдя в свой кабинет, генерал тяжело опустился в кресло и придвинул к себе чистый лист бумаги. Сочинять официальные извинения он совершенно не любил, но сейчас, как ему казалось, надо было себя заставить. Он взял в руки дорогую перьевую ручку, которую использовал только для составления особых писем, и поднёс её к листу. В этот момент телефон, который прислала ему ВИКТ, коротким звуковым сигналом оповестил о сообщении, а следом о ещё одном. Генерал глубоко вздохнул, ожидая плохих новостей, и достал его. Первое сообщение гласило, что письменных извинений не нужно, поскольку это будет расточительный перевод бумаги. А во втором Орина писала о том, что для того, чтобы зашвырнуть бомбу в узел связи, ей эта сама бомба понадобится. Ну, или хотя её чертежи. Хайскли ответил, что генерал-майор Бершо всё ей предоставит, и откинулся на спинку. Он устал. И поскольку Орина любезно освободила его от тяжкой обязанности писать письмо, он прикрыл глаза, решив потратить это время на сон.

На Магерии если хочешь что-то сохранить в секрете — никому об этом не говори. Прямо рот зашей. Потому что любой, кто прознает твой секрет, просто не сможет солгать, что ему ничего неизвестно. А совсем идеально можно сохранить секрет, просто забыв про него. Но у меня секрет был такой, что забывать про него пока было не надо. И разбалтывать ни в коем случае нельзя. К счастью, меня особо никто и не расспрашивал — с загадочным видом я не расхаживала, а к концу дня все еле соображали. А наблюдательный Зигфрид меня вообще в данный момент не наблюдал. Вот уж кому точно нельзя было даже полслова на эту тему сказать. Я и сама прекрасно знала, что затеяла совершенно безумную авантюру. Список того, что в ней могло пойти не так, едва ли разместился бы на пяти листах. Знала, но игнорировала — моя решимость уже перешла в режим «Слабоумие и отвага». Вот только Зиг, прознай он про мой шальной план, определённо нашёл бы аргументы, чтобы меня переубедить. Может, это было бы и правильно, но я почему-то знала, что если не полечу и не сделаю всё лично, дело обернётся если не самым худшим, то очень плохим образом. И вообще, Мери-Сью приходят в миры, чтобы всех спасти, а не чтобы по кустам отсиживаться. Дошло же до меня наконец…

Я несколько сбавила скорость изготовления големов — во-первых, теперь надо было аккуратно прописывать в каждого ключ, а во-вторых, в идеале надо было протянуть эту работу до отъезда профессоров и студентов. И если почтенные академики могли и не понять, что это за ростовую куклу и целебкапсулу я изволила делать, то вот маги просекли бы мой секрет на раз-два. И вся Магерия в едином порыве… Или нет, но проверять не хотелось. Даже если я знала, что ничего со мной не будет, да и по большому счёту — все знали, всё равно бы разволновались и начали отговаривать. А я могла и отговориться… Так что — всё в обстановке строжайшей секретности.

За три дня до отъезда профессоров и студентов со мной связался старейшина Аспортел. Он сообщил, что свою часть големов они собрали и готовы начать транспортировку. Я к тому времени тоже закончила, так что была готова получить посылку и запихнуть её в тот же пространственный карман.

— Я думал переносить их по одному, — заметил старейшина.

— По одному? — опешила я. — Восемьдесят пять тысяч? Мы вечность провозимся…

— А как? — удивился он. — Они сейчас в кармане в Совете, нам их тоже доставать придётся.

— Так, может, вы передадите сам карман? — медленно произнесла я. — С ним на Станцию может попасть любой маг, я его заберу и затолкаю туда своих, а потом отправлю на Инженерию.

— Да, это будет удобнее, — согласился старейшина. — И ты повезёшь карман на Инженерию сама?

— Ну уж нет, — фыркнула я и еле сдержалась от того, чтобы назвать причину. — Карман увезёт профессор Стийин. А открыть его я смогу и со Станции.

— Хорошо. Тогда поищу гонца… — изрёк он, и мы завершили беседу.

Как будто найти гонца на Станцию было проблемой, в самом деле. Можно было со студентами передать — они всё равно на ночь домой возвращались. Да и сам факт создания големов не относился к секретным — этих кукол, можно сказать, всем миром делали. Так что можно было при желании просто взять любого мага буквально с улицы и отправить сюда. Не могло же быть такого, чтобы старейшина этого не понимал. Или у него там ещё что-то, что вот так просто нельзя передать? Так его можно было убрать в тот же карман, и никто бы про это не узнал. Или вообще напрямую отправить. Непонятно…

Готовность големов была новостью, которую мне нужно было передать генералу Хайскли. Потому что ему в свою очередь нужно было подготовить склад, где они будут размещаться. А ещё запланировать учения, чтобы големы получили первые реальные полётные данные, пока у нас ещё было время отладить всю систему. Так что откладывать разговор с ним было нельзя. Хотя был шанс, что старейшина уже сообщил ему, я почему-то думала, что этого не произошло. Я вышла в гостиную, чтобы ещё раз взглянуть на показания мониторов. Время приблизилось, но небольшой запас у нас ещё был. Пока что ничто не говорило о том, что рассчитанное нам время изменится. Радикально, по крайней мере. Я коснулась серёжки и вызвала генерала.

— Орина? — озадаченно спросил он. — Возникло что-то, с чем вам не может помочь Бершо?

— Да нет, — я пожала плечами. — Скорее, у меня новости.

— Хорошие или плохие? — голос генерала помрачнел, явно предполагая второе.

— Хорошие, — я улыбнулась. — Мы закончили партию големов для вас. Старейшина Аспортел в скором времени доставит их мне, а я передам вам.

— Вы прибудете лично? — озадаченно спросил он.

— Нет, — я мотнула головой. — Ноги моей на Инженерии не будет до тех пор, пока я не буду уверена, что никто не станет в меня стрелять. Карман с големами может доставить вам профессор Стийин. Когда вы будете на складе, где они будут находиться, я открою его по вашей команде.

— Я понял, хорошо… — протянул генерал. — Какая площадь им нужна?

— Две с половиной-три тысячи квадратных метров, — я нахмурилась. — Они соответствуют размерам пилотов. Добавлю ещё, что запас прочности у них несколько больше, но даже если тело будет разломано, какое-то время оно ещё будет работать на магической связи. Минут, может, десять.

— Это приятное дополнение, — отозвался он. А вот голос генерала определённо был лишён всякой радости.

— По вашему тону складывается впечатление, что наш с вами разговор вас совсем не радует, — заметила я. — Что-то случилось, о чём я не знаю?

— На Двупланете может случиться что-то такое, о чём вы бы не знали? — скептически отозвался генерал. — Нет, ничего не случилось. Просто эта поставка такова, что я просто не смогу дальше скрывать приближение противника. Это у вас там все просто собрались и начали готовиться, а у меня здесь будет сущий кошмар.

— Ну… — задумчиво протянула я. — Вы долго врали, потом признались, что врали, теперь объясните причину. Хотя истерии вам всё равно не избежать. Вы же сами загнали себя в эту ситуацию, но у вас достаточно средств, чтобы справиться с этим.

— Надеюсь, нам удастся разобраться с этим вовремя… — протянул он. — Спасибо. Когда вы можете их нам доставить?

— Старейшина передаст мне карман в ближайшее время, но точное время он мне не сказал, — я глубоко вздохнула. — Обучение на Станции заканчивается через три дня, тогда же могу отправить к вам карман. Этого времени же хватит, чтобы немного подготовить общественность?

— Знаете, почему люди начинают паниковать? — спросил генерал и сразу начал отвечать: — Потому что начинают придумывать наихудшие варианты развития событий, чем провоцируют собственный страх. Такой, знаете, замкнутый круг: нечто пугает, порождает мысли об ужасном будущем, которые пугают ещё сильнее, что порождает мысли ещё хуже, — он глубоко вздохнул. — В этом отношении я магам даже завидую — вы не можете придумать пугающую вас реальность и просто опираетесь на факты. У вас есть задача, и вы её решаете на основании известных вам методов.

— Темнота пуста, — усмехнулась я. — По крайней мере, всё, что там есть, уже описано, и с этим можно справиться. Так у нас говорят детям до соединения с магией. Я сейчас подумала — почему бы вам не взять из архивов шаров записи? Там же есть масса информации о разных цивилизациях нашей галактики.

— Почему я раньше об этом не подумал? — спросил генерал так, как будто именно я могла ему ответить. — Ведь если сначала показать, что космос местами довольно дружелюбен, это снизит панические настроения. Но как вам в голову пришла эта мысль?

— Вы же сами сказали — паника от выдумок, — нахмурилась я. — А не от знаний.

— И то верно, — согласился он. — Напрягу свой аппарат по работе с общественным мнением, чтобы в краткие сроки всё сделали. Дней через пять официальное заявление сделаю.

— Может, и стоило бы дать людям больше времени для осознания, но у нас его нет, — я покачала головой. — Если бы вы иначе строили свою политику… Впрочем, история не терпит сослагательного наклонения. Не буду больше отнимать ваше время.

— Ах да! — спохватился генерал, прежде чем я оборвала связь. — Бомба, которую вы просили. Я сначала подумал об аннигиляторном заряде — над антиматерией как раз работает ваш знакомый кеер Стийин. Но похоже, они физически не успеют создать достаточный объём стабильного вещества.

— А я бы эти эксперименты вообще на планете проводить не стала, — тихо заметила я.

— Да… И пока у них только теория и чертежи, — судя по тону, он кивнул. — Так что я решил передать вам водородную бомбу. Не уверен, что она серьёзно повредит сам флагман, но узел связи должна уничтожить.

— Хорошо. Тогда я её жду.

На этом генерал оборвал связь сам. Ну, у него и в самом деле много дел. Не то чтобы мне действительно было его при этом жаль — Инженерия сама себя загнала в эту ситуацию. И не стоило даже надеяться, что лет через сто-сто пятьдесят, когда эта кампания забудется, их политика не вернётся к выставлению Магерии врагом номер один. Хотя давно уже есть инструменты, способные помочь этого избежать. Но моё дело — спасать мир от реального врага, а не чинить людям головы.

Карман с големами доставила в итоге внучка старейшины. Очаровательная рыжеволосая девочка десяти лет с огромными синими глазами и лицом, усыпанным веснушками. Весь её вид говорил об огромной гордости тем, что ей доверили такое важное дело, и ужасной неловкости от того, что она, такая маленькая, попала во взрослые дела. Я предложила ей попить со мной чаю с печеньем, и её лицо буквально расцвело улыбкой. Звали её Линтера, и целый час чаепития она без умолку рассказывала, как на Магерии идут дела. Там и в самом деле не было ни следа паники и волнений — маги занимались обучением и подготовкой, так что ни у кого не было ни минуты лишней. Так что время было только у детей, потому-то старейшина — она называла его дедушкой — и попросил посетить меня именно её. И хотя голос Линтеры звучал задорно, было ясно, что она полностью понимает ситуацию, в которой оказалась Двупланета. Генерал был прав в том, на маги не паниковали, но вот сказать, что не боялись, было бы вопиющей ложью. Наевшись печенья так, что больше бы в неё просто не влезло, девочка решительно поднялась и резко обняла меня.

— Вы же не дадите наш дом разрушить? — спросила она, задрав голову, и в её синих глазах было столько надежды, что у меня ёкнуло сердце.

— Я сделаю всё, что в моих силах, — улыбнулась я. — А теперь тебе пора отправляться домой, а то твой дедушка будет волноваться.

— Угу, — Линтера кивнула, и я перенесла её домой.

Так, мне определённо нужно было додумать свой план! Ведь было бы просто преступлением облажаться, когда в меня так верят даже дети. Причём план надо было продумать так, чтобы в нём просто не осталось ничего, что могло бы пойти не так. Обстелиться соломкой, в общем. Потому что в самом крайнем случае, до которого мне совершенно не хотелось доводить, я могла использовать только самоубийственную магию. Конечно, она бы уничтожила крулов и их флот просто в ноль, но вместе с ним и меня тоже. И не то чтобы мне как ВИКТ было очень сильно жаль отдать свою жизнь за Двупланету, но вот мне лично такая перспектива как-то не сильно улыбалась.

Когда Зигфрид только уехал со Станции, мне было одиноко, и я очень ждала того времени, когда здесь кто-нибудь появится. Теперь я считала часы до того момента, когда обучение закончится, и мой дом снова опустеет. Потому что мне нужно было начинать подготовку, а при моих гостях заниматься этим было нельзя. Так что все свои ресурсы я направила на то, чтобы придумать такую диверсию, при которой крулы не заметили бы кражу пушки. Пока идей так и не было.

Наконец день Х настал. Мы попрощались с магами в последний раз, и они отправились внедрять полученные знания в вверенных им госпиталях. Профессора тоже простились со мной, причём профессор Паусса был столь любезен, словно я была какой-то его родственницей — не сильно близкой, но всё равно любимой. Инженеры сетовали, что дома снова придётся перейти на пищепасту, и меня так растрогало их мрачное по этому поводу настроение, что я расщедрилась на термосы с нескончаемым кофе для Рейнардта и чаем для Вильгельма, чем осчастливила их обоих. Наконец Станция опустела, и я смогла приступить к работе над своим временным телом и целебкапсулой. Чертежи последней у меня, к счастью, имелись, но поскольку её надо было основательно запитывать магией, на её изготовление мне понадобилось время — не час и не два, и даже не один день. На второй день после отъезда профессоров, когда я собирала систему трубок жизнеобеспечения, со мной связался генерал Хайскли, чтобы я открыла карман. Он мрачно поблагодарил меня, когда карман опустел, и отключился.

Я была слишком занята своей работой, чтобы думать о том, что происходило на Инженерии, или следить за новостями. На следующий день после звонка генерала я закончила капсулу и взирала на неё с большим удовлетворением, поскольку получилась она у меня очень хорошо. Я испытала её на всё том же големе-пилоте для зигфридова глайдера, который так и остался в мастерской, и убедилась в её полной работоспособности. Это сделало моё настроение приподнятым, поскольку уже полдела было сделано — оставалось только вылепить себе куклу, и можно было лететь крушить крулов. Я стояла около капсулы, размышляя о том, какая я молодец, когда серёжка оповестила о вызове.

— Привет, Зиг, — улыбнулась я. — Как у тебя дела?

— Ты что, за новостями не следишь? — выпалил он. — Генерал вчера сделал официальное заявление о приближении крулов!

— Я была занята, — отозвалась я. — Ну, он говорил о том, что сделает это после того, как наши големы окажутся у них на складе, а это было как раз вчера. Вроде он планировал как-то вас к этому подготовить.

— Ну, у нас тут беда со связью… — отозвался Зигфрид. — Так что в КБ пропустили всю информацию о заселённости галактики. А вот про захватчиков информация прошла. Здесь творится чёрт знает что! Люди в панике!

— И ты тоже? — я изогнула бровь. — Ты же об этом уже давно в курсе.

— Паника заразна, — голос у него был мрачным. — Здесь многие придумывают самые ужасные исходы: и что нас всех сожрут, и в рабство возьмут, и на другие планеты продадут…

— То есть, вариант, что мы сможем их одолеть, никто в вашем КБ даже не рассматривает? — я озадаченно скривилась. — Исключительно упаднические настроения?

— Записи нападений крулов тоже попали в aranea, — хмуро сообщил Зигфрид. — Люди верят в силы нашей армии, но не до такой степени. И ещё все возмущены тем, что причина взращивания ненависти к магам была в поддержании боеспособности армии именно на этот случай. В крупных городах — в Циркуле, Транспортире, Логосе, Кульмане, Рейсшине, Телескопе, Нивелире, Тангенсе, Интеграле… Да почти везде идут протесты. Причём, непонятно против чего — головой-то все понимают, что свержение ставки только ухудшит ситуацию, но и молчать люди не хотят.

— Не могу сказать, что это что-то неожиданное, — я пожала плечами. — Не в первый же раз: никогда такого не было, и вот опять.

— Как думаешь, генерал справится с ситуацией? — спокойнее спросил он.

— У него нет выбора — должен справиться, — я вдохнула. — Но по опыту прошлых разов могу сказать, что истерика займёт дней пять-шесть. Поскольку подготовку начали раньше, всё это время будут транслировать доклады о том, что подготовлено. Ставка будет усиленно создавать впечатление, что всё под контролем, и мы готовимся к прилёту, что внушит некое подобие уверенности в завтрашнем дне. Постарайся и сам гасить особенно панические истерики оптимистическим настроением.

— У меня не такой большой авторитет… — Зиг определённо поморщился.

— Зато непомерная харизма, — хмыкнула я.

— Это не смешно, — фыркнул он.

— Так я и не шучу, — я пожала плечами.

— У нас у замнаучрука КБ квартира сгорела в Синусе, — внезапно сменил тему Зигфрид. — Там протесты в особо агрессивную форму как-то вылились. Из жильцов дома вроде никто не пострадал — середина рабочего дня была. Но здание полностью уничтожено. Он говорит, маргинальные личности вынесли оттуда всё что нашли после того, как пожар потушили, так что он теперь и не знает, что в огне пропало, а что ещё можно найти.

— Кошмар какой, — я нахмурилась. Такой меры протестного движения у рациональных инженеров я не ожидала.

— Охрана правопорядка говорит, что там какой-то особо дурацкий случай, — заметил Зиг. — Вроде как не планировалось пожара, просто что-то пошло не так. Виновные сами пришли сдаваться. В aranea есть съёмка, где им говорят, что пострадавших нет — облегчение неподдельное у людей.

— Да, хорошо, что никто не пострадал, — кивнула я.

— Да, хорошо, — он согласился. — Но этот случай, кстати, и пыл протестующих несколько остудил.

— И ты не допускаешь, что это может быть подставой? — я изогнула бровь.

— Не допускал… — протянул Зигфрид. — Пока ты не сказала… А теперь как будто всё сошлось…

— Что ж, могу сказать тебе только, что у штаба есть вполне рабочий план действий, — изрекла я. — И ресурсы, чтобы привести его в действие. Так что повода для паники… Ну, не то чтобы совсем нет, но всё же ситуация не патовая.

— Но ты не скажешь, что всё будет хорошо? — уточнил он.

— Не будет, — я мотнула головой и поморщилась. — Не так плохо, как могло бы быть, но уж точно не хорошо.

— Мда, оптимизмом так и прёт, — скептически заметил Зигфрид.

— А откуда у меня оптимизм, если я умею только по фактам? — честно удивилась я.

— И тем не менее, ты меня успокоила, — голос его явно повеселел. — Рад был слышать.

— И я тебя, — я улыбнулась.

Он отключился, а я ещё несколько мнут стояла глядя прямо перед собой. Что-то в нашем разговоре странным образом царапало мне мозг, только я никак не могла понять, что именно. Социальный взрыв после объявления о крулах был предсказуем, провокация для снижения напряжения — тоже. Что же такого Зигфрид мне сказал, что теперь не давало покоя? Я попыталась перебрать всё сказанное в голове ещё раз, но так и не поняла, чего так прицепилась к его словам. И к каким именно. Видимо, изготовление капсулы измотало меня сильнее, чем я хотела признавать, и мой мозг решил запомнить что-то сейчас, а обработать потом, на свежую, так сказать, голову. Так что я, ещё раз проверив информацию по полёту крулов, отправилась спать.

Пробуждение с утра было резким как понос. Я вскочила с кровати как ошпаренная, и вовсе не потому, что завопила сирена. Просто мой мозг всё же смог обработать информацию, пока я спала. Выдал он мне её, правда, в сюрреалистическом сне, в котором пауки-мародёры тащили всё, что под лапу попадётся, из пылающего торгового центра, который в это время тушили мухи и ящерицы. Я поняла, как мне скрыть кражу пушки. А ларчик-то просто открывался.

Я встала и потащилась завтракать. Надо было начинать делать куклу, а это дело было долгим и муторным, тем более, что мне надо было, чтобы она продержалась довольно долго: вряд ли у меня будет время на то, чтобы вернуться на Станцию и перенести свою душу обратно в тело, потому что нужно будет отправляться на медкрейсер. Не то чтобы я не могла отправиться на передовую в качестве боевой единицы, но в части спасения жизней я определённо принесла бы больше пользы. К тому же, находясь на корабле, на орбите, я могла ещё и оборонять его и всю флотилию.

Вернувшись в гостиную, я ненадолго застряла у мониторов. Протоколы наконец определили точную численность крулов — их было сто шестнадцать с половиной миллионов — и назначение каждого из крейсеров их флота. Флагман, как и ожидалось, представлял собой что-то вроде столицы — там находился главарь и его элитные войска. Крулов там было относительно немного, хотя ударная мощь была там немаленькой. Впрочем, по всему выходило, что предназначалась она по большей части для обороны самого флагмана, чем для наступательных действий. Первый и второй крейсеры были исключительно военными — на них находилось множество калибров, истребителей и десантных барок. Третий крейсер представлял собой собрание всей технической оснащённости крулов. Он же был предназначен для размещения командования в случае уничтожения флагмана. Протоколы определили его как самый ценный на случай, если мы решим потом изучать крулов и их технологии. Четвёртый был скрыт невидимостью, так что протоколы мало что смогли про него определить, кроме того что я и так знала о пушке на нём. А пятый крейсер представлял собой этакую смесь гауптвахты с штрафбатом.

Скрытый невидимостью четвёртый крейсер шёл совсем рядом с третьим, что показалось мне хорошей позицией для моего плана. Оставалась сущая ерунда — воплотить его в жизнь и не умереть. Делов-то…

Как я и предсказывала, волнения на Инженерии утихли за пять дней. Этому основательно поспособствовал поток информации от ставки о подготовке к встрече захватчиков как со своей стороны, так и со стороны Магерии. Конечно, радужных прогнозов о том, что крулы сбегут поджав хвосты от одного только вида нашей грозной армады, никто не давал. Напротив, ставка признавала, что сражение за планету будет тяжёлым и потребует приложения огромных сил от каждого. Так что, отбунтовав положенное, инженеры побросали мирные разработки и направили всю свою энергию на оборону.

Генерал-майор Бершо сообщил мне, что големов круто взяли в обучение — живые пилоты летали с ним в пять смен, чтобы неустающие куклы смогли получить навыки самостоятельных поведенческих моделей. Потом мы с ним поговорили о врачебной помощи и пришли к выводу, что каждому надо выдать маленький хрустальный шарик, который будет отслеживать процессы жизнедеятельности: в случае снижения показателей до опасных для жизни значений он должен был оповестить дежурного мага, и тот перенесёт пострадавшего целителям. В идеальных условиях это могло дать возможность вылечить всех, кто не погибнет мгновенно. Для удобства шарики были связаны единой сетью, что позволяло использовать их же ещё и для связи.

Бомбу мне доставили примерно через десять дней после отъезда профессоров. Она была заключена в металлическую сферу, наружная поверхность которой глянцево блестела полированной сталью. На ней не было ни кнопок, ни таймеров, так что я не представляла, как её активировать. Даже записку к ней не приложили, что вообще с этой штуковиной делать, а чего не делать. На всякий случай я убрала её в карман без времени — там она не могла взорваться просто в принципе. Сделав себе мысленную пометку разобраться в принципе её действия, я вернулась к ваянию своего временного тела.

Изготовление временного вместилища души и магии для ВИКТ заняло у меня почти две недели. Получился симпатичный такой манекен с хрустальными шариками вместо глаз, без рта, носа и волос. Зато с кучей шарниров для подвижности конечностей. В принципе, запас прочности у этой куклы был такой, что я могла бы в ней отправиться к центру солнца и ничего бы с ней не случилось. Разве что антивещество могло её уничтожить, и то не факт, если использовать магический барьер. В общем, я была страшно довольна собой. Тем более, что у меня был План, и я была уверена, что смогу выполнить его от первого до последнего пункта. Мне оставалось только замаскировать изящный глайдер Зигфрида под бесформенный кусок метеорита, и можно было лететь устраивать диверсию. Впрочем, это занятие заняло у меня всего пару часов.

Раз в двадцать пять лет Двупланета отмечала День Приветствия. Это был день, когда космос демонстрировал невероятную красоту — всё небо заливалось удивительными переливающимися перламутром полосами света. Дома украшали металлизированными лентами, которые тоже меняли цвет. Издревле этот праздник считался ещё и днём обновления, так что от всего старого и ненужного было принято избавляться. На станции у меня ничего старого и тем более ненужного не было, зато лентами я с усердием принялась обматывать практически всё, что только попадалось мне на глаза. В прошлый раз в День Приветствия я была ещё совсем маленькой, но он всё равно крепко врезался мне в память. И теперь я очень ждала этого дня, чтобы увидеть всю эту красоту без атмосферных искажений. Однако моё приподнятое настроение было внезапно испорчено.

Крулы ускорились. Исходя из прежних данных, они должны были добраться до нас только через дня после Дня Приветствия, однако они, видимо решили, что если у нас есть хоть хиленький телескоп, мы должны их уже заметить. И чтобы не дать нам времени на подготовку, увеличили скорость. Но как бы неудобно это ни было для нас, такое поведение было логичным. Я недовольно скривилась и отправила экстренные сообщения для генерала и старейшины. И через десять минут они уже оба сидели в гостиной станции и с мрачным выражением на лицах взирали на меня.

— Я собрала вас здесь, чтобы сообщить пренеприятное известие, — начала я. «К нам едет ревизор», блин. — Крулы ускорились. Они будут на расстоянии, достаточно близком для начала атаки, через двенадцать часов.

— Вот же… — скривился генерал.

— Похоже, праздник в честь Дня Приветствия придётся перенести, — вздохнул старейшина и покачал головой.

— Праздник? — генерал перевёл на него изумлённый взгляд. — На Инженерии мы его в принципе отменили — слишком много дел, слишком мало времени.

— Ну, тот факт, что мы отменим гуляния, никак не повлияет на само явление, — заметила я. — И потом…

Меня осенило. День Приветствия мог стать для нас натуральным спасением! Только бы дотянуть до того момента, когда событие начнётся.

— Генерал Хайскли, — я повернулась к нему и сощурилась. — Вы же знаете, чем именно является этот день? — он медленно и задумчиво кивнул. — Думаю, для нас будет эффективнее и безопаснее всего затягивать бой, если он всё-таки начнётся до его начала. Хотя я бы предложила этому поспособствовать, чтобы инициатива была у нас в руках.

— Думаю, вы правы, — он задумчиво кивнул.

— Тогда можем потихоньку начинать, — я кисло улыбнулась. — Как вернётесь, прикажите Зигфриду явиться в координационный центр — или откуда вы будете руководить театром. Для меня будет менее затратно поддерживать связь через него.

— Почему? — генерал изогнул бровь.

— Вы ведь знаете, что его отец маг, — я пожала плечами. — Его зерно ещё не пробудилось, но это лишь вопрос времени. Пока Зигфрид находился здесь, он успел впитать немного магии, так что мне потребуется меньше сил, поскольку часть затрат ляжет на него.

— Хорошо, я понял, — он кивнул. — Кеер Стийин в таком случае может оказаться весьма полезным.

— Я передам медкрейсерам распоряжение подниматься к барьеру, — кивнул старейшина. — Те, кто будут сражаться, стартуют с них, как только противник приблизится.

— Орина, когда вы сможете устроить ту диверсию, о которой мы с вами говорили? — хмуро посмотрел на меня генерал.

— Через десять часов, — отозвалась я. — Будет лучше, если мы сами не дадим им времени на раздумья. Я же правильно понимаю — чтобы предоставленная бомба взорвалась, мне нужно сжать водород внутри так, что атомы соединятся друг с другом?

— Если упрощённо — то да, именно это вам и нужно сделать, — он кивнул.

— Учитывая мощность бомбы, будет странно, если флагман при этом не развалится, — заметила я. — Хотя я бы не рассчитывала на это, но держала бы эту мысль в уме. В любом случае, думаю, они начнут атаку сразу после диверсии.

— Десяти часов вполне хватит, чтобы развернуть боевые порядки без спешки, — снова кивнул генерал. — Сообщите, когда будете готовы разорвать бомбу.

— Ну, этот фейерверк вы вряд ли пропустите, — криво усмехнулась я. — Однако после этого я отправлюсь к целителям. По моим расчётам, от меня будет больше пользы, если я буду защищать крейсеры и лечить раненых.

— Но вы с вашей магией могли бы оказаться равной едва ли половине нашей армии, — генерал нахмурился.

— Нам это не нужно, — я покачала головой. — Вы должны понимать, что мои силы конечны, а запрошенная вами диверсия потребует серьёзного их приложения. Кроме того, ни вам, ни мне совершенно не нужно, что ВИКТ вселял в инженеров ещё больший ужас, чем уже вселяет.

— С вами невозможно спорить, Орина, — он покачал головой и поднялся. — Тем более, что на это сейчас нет времени.

Я только кивнула. Старейшина и генерал отправились каждый восвояси, а я помчалась к своей целебкапсуле. Перенос души из тела в тело должен был занять около трёх часов, чтобы я могла пользоваться всеми своими способностями и силами. А потом ещё надо было очень быстро лететь, причём так, чтобы меня не заподозрили в том, что я не дрейфующий обломок камня, а управляемый летательный аппарат. Я улеглась в капсулу и начала перенос. Ощущения были такие, будто я на огромной скорости проносилась через калейдоскоп абсолютной тьмы и абсолютного света, сменявшихся так часто, что в любой момент времени нельзя было определить, в чём именно я находилась. Постепенно начали появляться разные цвета, хотя я не понимала, как могла различать их, не имея глаз. Да и каких бы то ни было органов вообще. И тем не менее, я ощущала себя так, будто всё моё восприятие оказалось перегружено всеми возможными раздражителями сразу, при том, что мой разум каким-то непостижимым образом умудрялся обрабатывать все поступающие сигналы. Время утратило значение — мгновения растягивались на столетия, а часы сжимались до секунд. Отрывочные мысли вспыхивали фейерверками и тут же гасли, исчезая без следа. И наконец, всё внезапно закончилось.

Я бы отдышалась после пережитого, но у куклы не было такой функции. Пошевелив конечностями, я поднялась со стула, на который перед процедурой заботливо усадила манекен, и подошла к целебкапсуле. Моё тело выглядело спящим, функционируя на глубинных инстинктах, и я закрыла крышку. Теперь, даже если сама станция будет уничтожена, моё тело в капсуле останется целым и невредимым. Убедившись, что сделала всё как надо, я направилась к глайдеру, который теперь выглядел как кусок камня, побитый другими камнями. Твёрдые кукольные ноги стучали по полу, как каблуки с набойками, грубый комбинезон пилота шуршал и как будто даже поскрипывал. Ушей у меня, конечно, не было, но восприятие хрустальных шаров заменяло органы зрения, слуха и обоняния. Осязания только не было, но было понимание частей тела в пространстве. В том плане, что я могла взять в руки любой предмет, но, так сказать, на ощупь была способна определить только его размер. Впрочем, шары давали полный обзор окружения без слепых зон и даже преград, так что особой проблемы не было.

Усевшись в кресло пилота глайдера, я глубоко вздохнула и перенесла его за пределы станции. Чтобы не создавать теплового следа, я решила двигать его магией с небольшим вращением. Радар должен воспринять его как дрейфующий кусок камня, а визуальное наблюдение только подтвердить это. У меня в запасе было шесть с половиной часов, чтобы добраться до флота и занять удобную позицию, так что плыла я по космическому пространству, как цветок по проруби. А два хрустальных шарика работали как пара многофункциональных локаторов, которые постоянно сканировали пространство вокруг и дополняли друг друга.

До обозначенного мной генералу и старейшине времени оставалось пятнадцать минут, когда я доплыла до флота крулов. Ну, не вплотную, конечно — километров на пятьдесят. По траектории, которая имитировала неуправляемую, я должна пролететь мимо флота таким образом, чтобы у них не возникло идеи меня сбивать. Так что я должна была подобраться лишь немного ближе, а потом визуально уйти в сторону. По крайней мере, их приборы расчёта траекторий должны были так определить моё движение. А после моих действий им там будет уже не до меня, так что я просто всем куском уберусь к Двупланете. Хрустальные шары начали сканирование кораблей крулов, быстро формируя детальные чертежи каждого из них. Я обратила всё своё внимание на флагман. В его серповидных «крыльях» находились главный и резервный генераторы жизнеобеспечения. Ага…

Я направила вызов Зигфриду. До планеты было далеко, так что пришлось использовать технику дискретной передачи магии. Однако я всё равно сначала определила помещение, в котором он находился. Это был довольно большой зал, в котором за несколькими десятками столов сидели люди. Перед каждым из них был экран, на стене впереди был ещё один огромный экран, спиной к которому стоял полукруглый стол. Над ним тоже висели экраны. Всё было в экранах. Сам Зигфрид находился в углу, за маленьким отдельным столиком рядом с невысокими шкафчиками.

— Орина? — тихо произнёс он. — Где тебя носит? Я не смог на станцию дозвониться.

— Ну, это потому что меня там нет, — отозвалась я. — Ты ведь в командном штабе?

— Да, — резко ответил Зиг. — А ты где?

— В визуальном контакте с крулами, — я бы пожала плечами, но гибкость куклы была для этого недостаточной.

— Где? — его голос дал петуха.

— В гнезде, — фыркнула я. — Я сейчас в сорока девяти километрах от флагмана крулов, наблюдаю их через шары. Эм… Долго объяснять сейчас. Если на время боя ты отправишься на медкрейсер — сам всё увидишь.

— Какого сбоя ты там делаешь?! — Зигфрид почти кричал. Ну, шёпотом кричал.

— Так, выдохни, — строго отозвалась я. — Я не делаю ничего действительно рискованного для себя, так что соберись давай. Работать надо. Там слева от тебя шкафчики стоят. На них сверху лежит планшет в сером чехле. Возьми его.

Гаджет я отправила туда перед отлётом. Выяснить, откуда будет командовать генерал и где там посадит Зигфрида, было нетрудно, потому что отдавать распоряжения непосредственно исполнителям он должен был не сам: слишком много одновременно отправляемых команд. Даже работай его разум на сверхскорости, пальцы бы за ним не поспели. Так что я закинула устройство, решив, что может пригодиться. Не то чтобы я изначально планировала передавать чертежи кораблей, но раз уж они у меня уже были — почему бы и нет. В конце концов, моя диверсия могла получиться не полностью или не получиться вообще, и тогда знание строения вражеского судна могло стать даже не тузом в рукаве, а натуральным джокером. Так что пока он там шуршал в поисках, я отправила чертёж на планшет.

— Взял, — наконец произнёс Зигфрид. Голос его продолжал звенеть гневом, но вслух он молчал.

— Хорошо, — отозвалась я. — Теперь ткни пальцем в экран. Включился?

— Да, — снова резко ответил он.

— Отлично. Теперь ткни на белый квадрат с надписью «ФлКрЧер», — скомандовала я. Повисла небольшая пауза, а через пару секунд восхищённо-возмущённый вздох. — Открылось?

— Это голографическая трёхмерная модель флагмана? — спросил Зигфрид. Теперь он звучал немного взволнованно, но вроде бы как уже не гневно.

— Да, в деталях, — признала я. — Можно было бы туда ещё перемещения крулов в реальном времени загрузить, но ресурсов магии жалко. Генерал уже пришёл?

— Да, только вошёл в зал, — отозвался Зиг.

— Хорошо. Позови его и включи громкую связь, — я услышала, как он тыкает пальцами в экран. — Приветствую, генерал Хайскли.

— Орина… Что происходит? — отозвался он.

— Я готова начинать диверсию, — отозвалась я. — Посмотрите на модель. Сейчас я выведу из строя главный генератор жизнеобеспечения. Резервному мощности не хватит, так что они ринутся чинить главный. Минут через двадцать резервный тоже сдохнет. В тот же момент рвану узел связи…

— Стойте! — прервал меня генерал. — Если вы всё это сделаете, крулы эвакуируются на другой корабль, где есть связь. Тогда маневр с бомбой окажется бесполезен.

— Не окажется, — будь у меня рот, я бы улыбнулась. — С момента вывода из строя первого генератора до того времени, когда ударные силы крулов будут у Двупланеты, пройдёт примерно два часа. Вы там готовы?

— Все порядки уже развёрнуты, ждём неприятеля заряженными калибрами, — отозвался он и после небольшой паузы спросил: — А вы сами, Орина, собственно, где?

— Напротив флагмана крулов, — отозвалась я. — И прежде чем вы начали орать — иначе полностью выполнить свои задачи я не могу. Они меня не увидят, если что.

— Сенсоры углеродной органики? — строго спросил генерал.

— А нету у меня тут углеродной органики, так что ничего они не найдут, — фыркнула я. — Вы же не думаете, что я бы этого не учла?

— В данный момент я вообще не знаю, что думать… — заметил он.

— Ну, тогда я начинаю, — кивнула я. — Выведу вам картинку.

— Объявить боевую готовность два часа, — послышался голос генерала. Это он не мне, а остальному штабу, надо думать.

Я вывела картинку так, чтобы они могли видеть то же, что и я. Ну, я, конечно, не совсем «видела», но это не имело в данном случае значения. Первым делом я потянулась к главному генератору флагмана. На том изображении, что получали генерал и Зиг, как будто ничего не происходило, но на самом деле я поломала некоторые детали так, что их можно было только заменить полностью. И если даже они были у крулов в ближайшей каморке, я сломала то, что находилось в максимально труднодоступных местах. То есть ремонт должен занять много времени. Куда больше, чем я собиралась им дать. Мои шары позволяли определять, как забегали на корабле — толпа ящеров бросилась к генератору, чтобы привести его в норму. И как раз примерно двадцать минут ушло у них на то, чтобы около резервного генератора никого не осталось. Его дни, впрочем, были сочтены и без меня, но я решила ничего не пускать на самотёк. Одновременно я сломала генератор и перенесла бомбу на узел связи. Мне понадобилась секунда, чтобы спровоцировать в ней реакцию, но прежде чем она началась, турели крулов атаковали её. Автоматизм сыграл с ними злую шутку.

Рвануло крайне эффектно. Флагман не рассыпался, как нам хотелось бы, но сотрясло его знатно. Шары позволяли мне наблюдать истерическую панику внутри. Крулы носились по коридорам, метались и суетились. Не истерила только небольшая группа ящеров — их было всего четверо, и они шли от командной рубки куда-то в правое крыло. Через пару минут с флагмана вылетела первая спасательная капсула, а следом помчались и другие вперемешку с боевыми кораблями. Похоже, флагман было приказано оставить.

Вылетевшая первой капсула направилась к тому крейсеру, который шары определяли как технический. И рядом с ним, почти впритирку, летел тот, что был скрыт невидимостью. Заряды к аннигиляторной пушке хранились отдельно, снаружи корабля под силовым полем, задачей которого была защита от внешних ударов. Если бы сами контейнеры с зарядами рванули, оно бы никак не помогло. Собственно, оно и не помогло. Я дотянулась до одного из зарядов и проделала в его контейнере крошечную трещину. Потребовалось несколько секунд, чтобы в эту щель просочилась пыль и добралась до антиматерии. И заряд шарахнул… Нет, ШАРАХНУЛ. Если бы в космосе была взрывная волна, меня бы отбросило на несколько километров, наверное. Но её здесь не было.

В тот момент, когда реакция уже начала зарождаться, с невероятной скоростью ширясь и распространяясь, я выдернула в пространственный карман и второй заряд, и пушку. А потом и весь третий крейсер, с которым только-только состыковалась спасательная капсула. Взрыв заряда был настолько впечатляющим, что картинка не вызывала сомнений — он уничтожил всё, что было рядом. Крулы на других крейсерах с минуту пребывали в полном ступоре. Видать, только что лишились верховного командования. С оставшегося транспорта начали вылетать боевые машины — истребители и барки. Они устремились в сторону Двупланеты, и я тоже не стала задерживаться — вроде бы я сделала всё, что хотела. И, может быть, даже немного перевыполнила план.

— Я убираюсь, — произнесла я для генерала и Зигфрида. — Мне тут делать больше нечего.

— Вы определённо сделали больше, чем я вас просил, — заметил генерал.

— Не один вы сражаетесь, — фыркнула я и перенесла себя вместе с глайдером прямо на станцию. — Как и планировала, намерена отправиться на медкрейсер, — произнесла я, уже вылезая из кабины. — Там от меня больше будет проку. Зигфрид?

— Да, можете забрать кеера Стийина, — произнёс генерал. — Дальше мы сами.

— Да-да, — стараясь сдержать сарказм, отозвалась я.

Небольшой соблазн вернуться в своё тело был. До начала активной стадии боя должно было оставаться ещё около часа, но этого времени на возвращение могло просто не хватить. Там не всегда можно рассчитать. Хотя в этом теле я не могла даже кофе выпить, что, наверное, было самым жирным минусом из всех. Но до гостиной я всё-таки дошла — нужно было немного перенастроить работу протоколов, чтобы не пропустить космическое событие — оно должно было стать нашим спасением. А мне нужно было поймать тот момент, когда оно вот-вот произойдёт, чтобы свои под раздачу не попали. Со стуком встряхнув конечностями, я шевельнула пальцами, и вот уже и я, и Зигфрид стояли в небольшом помещении — предбаннике перед боксом санобработки.

— Что за?! — шарахнулся от меня Зигфрид.

— Это временное тело, — отозвалась я. Звуковые волны приходилось формировать магией, так как рта всё ещё не было. — Способ обойти сенсоры углеродной органики.

— О… Орина? — у него округлились глаза. Я кивнула. — Какого сбоя ты творишь?!

— Я мир типа спасаю, — без намёка на мимику отозвалась я. Да и интонацию, если честно, создавать было слишком сложно.

— Если бы я только знал, что ты задумала… — Зигфрид покачал головой.

— Ну, я поэтому ничего и не говорила — ты бы попытался меня отговорить, — заметила я. — И, вероятно, отговорил бы. Это временно. Когда угроза минует, я вернусь в своё тело.

— Ты считаешь, что проблема в этом? — он резко сделал шаг ко мне и встряхнул за плечи.

— А в чём? — искренне не поняла я.

— Ты там могла умереть! — рявкнул Зигфрид, а затем отпустил меня и отошёл на пару шагов. — Как ты можешь быть такой безрассудной?

— Если бы я там могла умереть, я бы туда не полетела, — внутренне скривилась я. — Не надо вот тут мне придумывать всякую ерунду. Идём. У нас, вообще-то, нет времени на то, чтобы тут ругаться и разводить сопли.

Он поморщился, но больше ничего не сказал. Мы прошли через бокс санобработки — автоматизированный, так что мой вид там никого не шокировал — и оказались в большом зале, где за маленькими круглыми столами стояли и сидели группы по два-три человека. Это были медбригады из целителей магов и врачей инженеров. Вдоль дальней стены стоял круглый стол побольше, в центре которого располагался хрустальный шар, а вокруг него — восемь магов с магией переноса наготове. Нас заметили практически сразу, и если у магов мой вид не вызвал ровным счётом никакого ажиотажа, то вот у инженеров массово вытянулись лица. От одного из маленьких столиков отделился человек и направился к нам, и через секунду я узнала в нём Виерана. Подойдя ближе, брат улыбнулся.

— Что же помешало тебе сделать более похожую на оригинал копию? — поинтересовался он, оглядывая тело, в котором я пребывала.

— Меня больше заботили прочность и функциональность, — отозвалась я. — Хотя лицо нормальное надо было сделать, наверное.

— Неплохо смотришься и с этим, — усмехнулся Виеран. — Но с нормальным, пусть даже с иллюзией, тебе будет сподручнее.

Я кивнула и пошевелила пальцами. К передней части головы куклы в тот же момент прилипла иллюзорная маска, которая могла имитировать мимику. Вообще-то пустая трата магии, но так и правда было удобнее — всё же людям сложно воспринимать ярко выраженный манекен как нечто очень даже живое. Ну, мыслящее, по крайней мере.

С того момента, как я убралась от флота крулов, время я уже особо не отслеживала, так что не знала точно, когда начнётся. Но ждать мне не пришлось. Едва у меня появилось лицо, как снаружи раздался грохот — это что-то разбилось о барьер. Медкрейсер как будто пришёл в движение: я ощущала потоки магии Источников, перемещающихся на передовую, чтобы сражаться. Виеран ещё успел сказать мне, что Орвин здесь, а затем его бригада ринулась к раненому. Мы с Зигфридом тоже надолго без дела не остались…

~* * *

~

— Ваше сиятельное величество, вас ожидают на мостике, — с поклоном произнесла Зграуза, войдя в каюту императора.

— Всё готово? — спросил Кшаркас, бросив на адъютанта быстрый взгляд.

— Так точно, — кивнула она. — Мы почти на месте. Войска ждут вашего приказа.

— Хорошо, — император поднялся и направился к двери. — Зграуза, ты подумала насчёт наследника?

— Да, ваше сиятельное величество, — она склонила голову. — Я буду счастлива сделать это для вас, если вы сочтёте меня достойной.

— Я счёл, — утвердил Кшаркас.

Этот цикл резко стал для императора приятнее. Хорошее сражение, убедительная победа и разгром противника были крайне приятным удовольствием, и он был уверен, что получит его. Даже если жители планеты в этом захолустье галактики с благоговением примут его владычество без боя — это всё равно будет приятно. А согласие Зграузы рисовало ещё и личное удовольствие. Так что на мостик император вошёл в приподнятом настроении. Усевшись в исполинское кресло, в котором каждый, кроме самого императора, смотрелся ребёнком, Кшаркас обратил свой взор в иллюминатор, перед которым за панелью управления сидели пилоты и операторы. От императора их отделял овальный стол, за которым располагались его генералы.

— Итак, — изрёк Кшаркас, обведя всех цепким взглядом. — Мы готовы начинать?

— Думаю, нам стоит подлететь ещё немного ближе, ваше сиятельное величество, — отозвался командор Раукз. — Наши радары не выявили орбитальной активности. Полагаю, мы сможем сразу провести высадку. Нет смысла тратить топливо на дальний полёт.

— Хорошо, — кивнул император и снова посмотрел в иллюминатор. — А это что там такое?

Крулы на мостике проследили за его взглядом. Довольно близко к кораблю плыл в пространстве метеорит. Он был недостаточно большим для того, чтобы повредить любой из кораблей, даже если бы врезался. Однако быстрый расчёт его траектории показал, что он просто пролетит мимо, ничего не задев. Сканеры не нашли на нём ничего полезного, о чём оператор быстро доложил. Император махнул рукой, показывая, что камень ему больше не интересен.

Планета, к которой они направлялись, была уже довольно близко, хотя и недостаточно, чтобы можно было рассмотреть её без помощи приборов. Кшаркас опёрся нижней челюстью на кулак, всматриваясь в темноту космоса, и думал о том, сколь роскошный пир он устроит после сражения. Он надеялся, что оно всё же состоится, и среди обороняющихся будут и храбрые противники. Их он рассчитывал подать особо отличившимся в бою крулам зажаренными заживо. Мысли его уже унеслись к празднованию, когда внезапно завыла сирена. Император встрепенулся и строго посмотрел на командора.

— Главный генератор жизнеобеспечения вышел из строя, ваше сиятельное величество, — упавшим голосом произнёс он.

— Отправь туда всех, — поморщился Кшаркас. — А потом разберись с теми, кто это допустил.

— Есть! — отозвался командор и тут же передал приказ императора по громкой связи.

— Ты тоже будешь наказан… — добавил Кшаркас и задумчиво сощурился.

— Приму любую кару, ваше сиятельное величество! — вытянулся Раукз.

— Если не проявишь себя достойно в бою, — закончил мысль император.

Командор вытянулся ещё сильнее, едва не дрожа от благоговения и удовольствия. Однако восторг его вскоре был разрушен докладами прибывших к генератору ремонтных бригад. Все они на перебой сообщали, что восстановление генератора займёт по меньшей мере три цикла, если технический крейсер предоставит детали. А потом старший техник мёртвым голосом доложил, что сам по себе генератор так сломаться просто не мог: некоторые детали были буквально раскурочены, и их невозможно было даже временно залатать, чтобы запустить генератор хотя бы на малой мощности. Настроение Кшаркаса стремительно портилось. Если генератор не мог таким образом сломаться сам, значит произошла диверсия. И поскольку на флагмане находились только его ближайшие поданные, его элита, это мог сделать только кто-то из этого круга. И судя по тому, как посерели все крулы на мостике, они тоже прекрасно это понимали. Произошло невообразимое — среди них был предатель.

С началом ремонта сирена затихла. Раукз знал, что резервный генератор при полной загрузке мощностей должен был проработать не меньше десяти циклов, так что они вполне должны были успеть отремонтировать главный. Однако его разум медленно подбросил ему мысль о предателе. Если он уничтожил главный генератор, то может устроить то же самое и с резервным. Но прежде чем он успел отправить конвой, по всему флагману прокатилась ужасающая дрожь и снова завыла сирена. Кожа крулов на мостике вообще утратила всякий цвет.

— Мы потеряли связь, — просипел командор. — Что-то оказалось под силовым барьером и было атаковано с турелей. Узел уничтожен.

— Покинуть флагман, — Кшаркас встал. — Зграуза, Раукз и пилот Кцаих — в мою спасательную капсулу вместе со мной. Остальным объявить полную эвакуацию.

И император спокойно вышел с мостика. По коридорам флагмана метались перепуганные крулы — техники и персонал, которые в ужасе прижимались к стенам, завидев Кшаркаса. Войска в это время должны были находиться у барок и истребителей, так что у них не должно было возникнуть проблем с тем, чтобы покинуть флагман. Остальные не так интересовали императора — он приказал эвакуироваться, и значит, им полагалось следовать инструкциям и отправиться к спасательным капсулам. Паниковать он не приказывал, и если паникёры погибнут вместе с флагманом — туда им и дорога.

Императорская капсула первой покинула флагман. Потерять корабль было очень жаль, однако Кшаркас не сомневался, что после захвата планеты они смогут подтащить его на орбиту и отремонтировать, прежде чем его благословенная империя отправится дальше. Настроение было испорчено — всё пошло наперекосяк с самого начала. Картины пира и последующих удовольствий исчезли из воображения императора, уступив место представлению тех пыток, которым он подвергнет виновных. Однако тот факт, что эти самые виновные могли и не покинуть флагмана, злил его — ведь так он не сможет сам наказать их. Кшаркас решил отдать приказ к началу атаки, как только окажется на мостике третьего крейсера, к которому сейчас направлялся.

С отлётом императора у спасательных капсул начали собираться крулы. Пока воины покидали флагман на своих боевых машинах, остальные пытались влезть в спасательные капсулы. Население флагмана было статичнее, чем на крейсерах, и количество спасательных капсул было рассчитано с небольшим запасом, чтобы в случае необходимости все могли спастись. Каждая капсула могла вместить до пятнадцати крулов и управлялась автопилотом, который должен был доставить её на первый и второй крейсеры. Однако первые же капсулы покинули флагман пустыми более чем на половину, и те, кто оставались на флагмане, быстро решили, что всем мест не хватит. Паника и ярость охватили крулов и заставили сражаться насмерть. И те, кому удавалось пробиться в капсулы, не дожидались полной загрузки, а стремились улететь сразу же. Никого не волновал пол или возраст тех, кто мешал попасть в капсулу, и те, кто был сильнее, буквально прогрызали себе путь к эвакуации. Тех же, кто оказался слабее, ждала незавидная участь: одним повезло погибнуть сразу на месте, а другим была уготована медленная и мучительная смерть после отказа генераторов жизнеобеспечения.

Глядя на то, как беспорядочно вылетали спасательные капсулы с флагмана, Кшаркас лишь поморщился. Он припомнил, что где-то в дневниках прежних императоров читал о том, что необходимо проводить учения по эвакуации на случай, если флагман придётся оставить, но сам он был настолько уверен в несокрушимости этого корабля, что считал это глупой и пустой тратой времени. И теперь император прекрасно понимал, что в капсулах флагман покинула в лучшем случае половина гражданских. С другой стороны, он отметил, что сделать это смогли только самые сильные из его поданных. А от слабаков время от времени надо было избавляться, чтобы они не портили его великий народ.

Пилот Кцаих провёл императорскую капсулу таким образом, чтобы его сиятельное величество смог увидеть то, что прежде было узлом связи. Силовой барьер был на месте, а вот то, что он прежде защищал, полностью отсутствовало. Причём, выглядело так, как будто туда угодил заряд плазмы — металл оплавился и всё ещё был оранжево-алым. Удивительно, как от этого взрыва флагман не развалился надвое. Кшаркас недовольно скривился. Рациональным решением было бы теперь бросить флагман, но лишиться корабля, который столь долго был практически дворцом императора, казалось ему немыслимым. Он подумал, что ремонт таких разрушений потребует массу ресурсов, однако захват планеты должен был решить эту проблему. Император рыком приказал пилоту быстрее доставить его на третий крейсер, чтобы начать атаку.

Около третьего крейсера пришлось сделать небольшой крюк, чтобы обогнуть идущий рядом четвёртый. Кшаркас отвлечённо подумал, что скрытый невидимостью транспорт почти бесполезен — он не мог позволить себе быть расточительным в текущих условиях. Мысли его роились и метались вокруг текущего плана действий и последующей работы. Слишком много неприятностей произошло за очень короткий срок. Перебирая в голове поданных, император никак не мог определить того, кого можно было бы даже заподозрить в предательстве. Ни один крул, казалось, был неспособен провернуть подобную диверсию. При его отце — возможно, учитывая его манеру управления, но при нём… Нет, Кшаркас был уверен, что его не только боялись, но и любили и уважали. И всё же, кто был виновен в случившемся?

— Зграуза, — обратился император, даже не повернув к ней головы. — Кто, по-твоему, мог устроить подобное?

— Ваше сиятельное величество, — тихо отозвалась она. — Я думаю об этом с того момента, как поступил доклад о природе повреждений генератора. Однако среди ваших поданных не могу представить никого, кто мог бы это сделать.

— Раукз, тот же вопрос, — кивнул Кшаркас.

— Поданные на флагмане преданы вам всей душой, ваше сиятельное величество, — сдавленно отозвался он. — Мне не приходит в голову ни одного имени.

— Но кто-то же это сделал… — пробормотал император. — После того, как мы захватим планету, вы двое проведёте самое тщательное расследование и найдёте мне его. Я сам хочу наказать его.

— Будет исполнено, ваше сиятельное величество! — хором отозвались адъютант и командор.

Капсула тем временем добралась до третьего крейсера и начала стыковку. Кцаих старался выполнить свою работу наилучшим образом, чтобы император не почувствовал ни малейшей встряски. Штат пилотов крейсера был укомплектован, а потому Кцаих был готов сесть за штурвал любого ведра с болтами, чтобы отдать долг чести императору, сразив непокорных врагов или героически погибнуть во славу великой империи. Едва стыковка была завершена, Кшаркас тут же поднялся, чтобы как можно скорее добраться до мостика и взять командование в свои руки. Но не успел сделать и шагу, как третий крейсер тряхнуло, и его сознание мгновенно погрузилось во тьму.

* * *

Потеря связи с флагманом вызвала короткую сумятицу. На мостиках всех крейсеров происходило одно и то же: на большой экран наблюдения выводили изображение флагмана. Было видно, что что-то произошло и узел связи оказался уничтожен. Генералы знали, что в этом случае император должен был эвакуироваться на третий крейсер, и вскоре камеры показали, как его капсула отделилась от крыла и направилась к новому месту командования. Всем войскам было приказано быть готовыми к вылету, и командование каждого крейсера ожидало только отмашки императора. В напряжении они следили за тем, как его капсула обогнула невидимый транспорт и пристыковалась к третьему крейсеру. Ладони крулов уже были занесены над кнопками сигнала к отправке, когда внезапно произошёл чудовищный взрыв. Ослепительная вспышка поглотила всё то пространство, где находились третий и четвёртый крейсеры. А когда свет рассеялся, там не было абсолютно ничего. В эфире повисло глухое молчание.

Осознание того, что великий император крулов исчез, заняло у его поданных время. Это была невосполнимая утрата, и все генералы понимали, что теперь их всех ждёт жестокая битва за трон. Однако прежде нужно было захватить планету — исполнить последнюю волю Кшаркаса Девятнадцатого. Едва понимание произошедшего укрепилось в головах генералов, в эфире зазвучали приказы войскам. Каждый считал, что знает, как действовать, лучше других, так что распоряжения были разрознены и противоречили друг другу. Впрочем, у пилотов, быстро понявших, что произошло, едва они покинули крейсеры, нашлось своё мнение о том, как именно им атаковать. Противника не было видно, так что они поспешили к орбите планеты.

Противник обнаружился на самой орбите. Жалкие тысячи примитивных машин против миллионов их истребителей не казались серьёзной угрозой, и ещё на подлёте крулы начали стрелять. Их снаряды во множестве взорвались на орбите, но когда вспышки рассеялись, оказалось, что ни одна машина противника не была повреждена. И в тот же момент был открыт ответный огонь, не способный, впрочем, достаточно проредить крулов, чтобы нивелировать численное преимущество последних.

Истребители крулов пытались атаковать и большие неповоротливые корабли, но снаряды до них просто не добирались, по какой-то причине разрываясь на подлёте. Это вызывало гнев и недоумение, поскольку ничего похожего на силовое поле обнаружить они не могли. А потому только усиливали огонь, надеясь всё-таки попасть. А затем как будто из ниоткуда с тыла появилась небольшая группа существ. Это определённо не были корабли или истребители, однако в головах крулов не укладывалось, что кто-то живой мог находиться в открытом космосе. Так что они посчитали этих существ механическими, увязая в сражении с ними. Удивительно было то, насколько естественными, а не механическими были движения этих существ, по которым совершенно не удавалось попасть, а если и удавалось, то урона они практически не получали, и которые вместе с тем извергали пламя, уничтожавшее буквально всё на своём пути. Переключившись на них, крулы не заметили, как орбиту покинули и маленькие машины. Вместе с существами они вели очень слаженный бой, почти непрерывно атакуя и не давая группироваться. Ряды крулов редели, тогда как попасть по противнику им удавалось реже, чем хотелось бы. И всё же число защитников планеты неумолимо сокращалось, пусть и гораздо медленнее, чем число самих крулов.

Истребитель старшего лейтенанта Гзуара оказался подбит. Разгерметизации не произошло, однако внутри что-то произошло, и теперь кабина медленно наполнялась огнём и дымом. Он быстро понял, что этот бой унесёт его жизнь, а потому мёртвой хваткой вцепился в спусковой рычаг и зажал гашетку. Даже если он погибнет, пушки его истребителя продолжат стрелять до тех пор, пока не кончатся заряды.

— За императора! — взревел старший лейтенант, теряя в дыму направление стрельбы. — За великого Кшаркаса Девятнадцатого!

Слишком глубоко вдохнув, Гзуар закашлялся, но гашетку не отпустил. Сознание уже начинало туманиться, жар облизывал спину. Он почти отключился, когда огонь добрался до его хвоста. Чудовищная боль прокатилась по всему хребту старшего лейтенанта, и он взвыл, забив им по полу. В следующий момент он понял, что всё ещё продолжает стрелять, а ещё через мгновение — что перчатка прикипела к рычагу. Рот Гзуара растянулся в хищном оскале — он свою жизнь даром отдавать не собирался. Остерегаясь сорвать руку во время агонистических конвульсий, старший лейтенант достал лучевой пистолет и приставил к горлу.

— За императора, — сдержав кашель, произнёс он и прострелил себе голову.

* * *

Орвин обратился в дракона перед тем, как перенести себя на передовую. Вместе с ним перенеслись несколько десятков обычных драконов, осёдланных магами. Все они оказались в тылу захватчиков. Несколько секунд понадобилось им, чтобы подготовить атакующие заклинания и доложить в штаб о боевой готовности, откуда через мгновение последовал приказ стрелять. Орвин выпустил длинную струю пламени, уничтожившую сразу с десяток истребителей крулов. Это была капля в море, но все вместе за один удар они избавились сразу от пары тысяч. После небольшой неразберихи в рядах крулов, во время которой маги атаковали ещё трижды, завязался уже полноценный бой. Оружие захватчиков было мощным, но медленным, так что почти не попадало по драконам. Впрочем, совсем скоро стало ясно, что оно почти не причиняло вреда. Однако истребители инженеров уступали им в маневренности, а потому атаки всё же достигали их. Когда же корабли разваливались, тел в них не оказывалось — работала система переноса раненых к целителям.

Орвин в некотором роде и сам являлся истребителем, однако для него было ясно как день, что снижение численности защитников значительно снизит их боевую мощь. Убедившись, что оружие захватчиков против него бесполезно, маг старался подставлять под удары свои крылья, на которых оставались разве что мелкие царапины. Заниматься самолечением ему в тот момент было не с руки, да и магию на это надо было тратить, так что он решил попросить о помощи целителей при случае. Тем более, что бой не должен был затянуться слишком надолго.

И хотя Орвин старался по возможности минимизировать потери, как и другие маги, уследить за абсолютно всеми машинами противника они всё же не могли, а потому некоторые выстрелы крулов достигали целей. Нечто рвануло совсем рядом с Орвином, и он резко обернулся. Лобовое стекло истребителя инженеров было разбито, а пилот остался в кресле. Даже если он погиб, его должно было выдернуть магией переноса, но раз этого не случилось, маг решил сам забрать его. Махнув мощными крыльями, он приблизился, закрывая истребитель собой от продолжающейся атаки. Удары он чувствовал, но они не приносили ни боли, ни серьёзных ран. Пилот оказался ещё жив, но без сознания, а на его плече к удивлению мага обнаружились осколки хрустального шара — видимо, удар пришёлся точно по нему, иначе разбить его было практически невозможно. Разорвав ремни когтями, Орвин аккуратно взял пилота лапами и переместился с ним на ближайший медкрейсер, в зал, где ожидали целители. Едва он оказался там, к нему ринулась пара, в которой он без труда опознал Зигфрида и Орину, только в теле куклы.

* * *

Целительная магия не всесильна. Она обладала большими возможностями, чем медицина инженеров, и всё же были такие ситуации, в которых даже с ней ничего нельзя было поделать. Орине и Зигфриду доставались исключительно тяжёлые раненые, отобранные координатором. Их лечение требовало сил и концентрации, так что они практически не разговаривали. Впрочем, и говорить было особо не о чем — пока ВИКТ исцеляла ранения, инженер вводил профилактические препараты, а едва угроза жизни исчезала, пациента переносили в госпиталь на Магерии. Схватка ужесточалась, а потому и поток раненых становился всё больше.

Отправив очередного пациента, Орина и Зигфрид вернулись в зал, и именно в этот момент посреди него возник дракон. ВИКТ замерла на мгновение, а затем узнала его магию — в форме мощного зверя перед ней стоял Орвин. Его рубиновые глаза блеснули, когда он заметил их. Тут же он сделал шаг навстречу, разворачивая поцарапанные крылья.

— Орвин, — произнесла Орина без интонаций, однако дракон понял, что это был вопрос, и он кивнул. — Ты в крови, — продолжила она. — Ранен.

— Это не моя, — Орвин мотнул головой и протянул раненого пилота. Только теперь он заметил, что у него не было ног ниже колена. — Огонь не может навредить дракону.

— Но царапины всё равно есть. Магия, — очевидно, спросила Орина.

— Минут на десять ещё, — отозвался он.

Орина приложила шарнирную конечность к его груди и вновь наполнила его магией, попутно подлатав мелкие раны. Орвин благодарно кивнул и передал ей пилота, тут же переместившись назад. Схватка становилась всё яростнее, и магам приходилось осторожнее использовать заклинания, чтобы не зацепить инженеров. Долгими струями пламени теперь поливать было нельзя, так что приходилось обходиться точечными короткими плевками. Это позволяло экономить силы, хотя и эффект был меньше.

— Перегруппируйтесь, — донеслось через хрустальный шар. — Отойдите от орбиты и тяните время. Маневрируйте.

Маги постарались перевести внимание на себя, чтобы дать возможность инженерам отойти чуть дальше. Крулы, явно лишённые вменяемой организации, оказались в клещах между защитниками Двупланеты. Хотя даже так у захватчиков всё ещё было численное преимущество, а потому приходилось больше уклоняться от атак, оставляя их без ответа.

Орина перенесла раненого и Зигфрида в ближайшую палату, где уложила пилота на кровать. Он был без сознания, но каким-то чудом всё ещё оставался жив. ВИКТ провела ладонью над его телом — одной только потерей ног травмы его не ограничивались. Большинство целителей даже не взялись бы пытаться спасти его жизнь — слишком сильно он пострадал. Но Орина могла спасти его. Она подняла шары на Зигфрида — он был белым как мел.

— Что, — произнесла она.

— Это Карл Дрозде, жених моей сестры, — сипло отозвался он.

— Ему повезло, — заметила ВИКТ.

Прежде когда она творила магию, не возникало никаких эффектов: взмах руки или движение пальцев, и дело сделано. Но в этот раз от её ладоней к телу Карла потянулись тонкие светящиеся нити. Они стали медленно окутывать его как будто в кокон. Постепенно он вырос до такого размера, как будто ноги у Дрозде были на месте, а свечение тем временем становилось всё ярче. Наконец оно достигло такой интенсивности, что Зигфрид невольно зажмурился и отвернулся. А ещё через пару секунд послышался тихий звон, как будто разбилось тонкое стекло. Инженер обернулся, и его глаза медленно начали вылезать из орбит: Карл был абсолютно цел.

— Потерял много крови, — донёсся голос Орины. — Восстановила, насколько могла. Жить будет.

В этот момент Карл открыл глаза и резко сел. Он тяжело дышал и озирался, явно не понимая, где находится. Наконец его взгляд сфокусировался на Зигфриде.

— Я жив? — озадаченно спросил он.

— ВИКТ спасла тебя, Карл, — Зигфрид кивнул.

— А ноги? — Дрозде впился взглядом в брата невесты. — Мои ноги? Я помню, что их оторвало. Зельда не станет…

— На месте ваши ноги, — подала голос Орина. — Вам нужно восстановиться. Я перенесу вас в госпиталь на Магерии.

Карл хотел спросить что-то ещё, но через мгновение оказался на койке в пустой палате. Он повернул голову к окну, за которым сиял сочной зеленью бескрайний лес под ясным небом. Встать Дрозде не рискнул, а уже через несколько секунд к нему вошёл почтенного вида маг, подозрительно похожий на Зигфрида.

— Ну-с, посмотрим… — протянул он и взмахнул рукой перед носом Карла. — Кровопотеря, упадок сил, только-только восстановленные органы и… хм, даже ноги? Уж не ВИКТ ли постаралась? Без целебкапсулы на такое единицы способны… Ну, ничего, через недельку максимум будете как новенький…

Карл только медленно кивнул. Маг снова взмахнул рукой у него перед носом, и Дрозде потерял сознание.

* * *

Отправив раненого восстанавливаться, Орина вернулась в зал ожидания. Она хотела было ринуться на помощь следующему, но в этот момент запущенные на станции протоколы подали сигнал, которого она так ждала. Мгновенно активировав связь, она обратилась напрямую к генералу.

— Ещё десять минут, — произнесла ВИКТ. — Через десять минут начнётся.

— Понял, — ответил Хайскли. — Готовьтесь вытащить наших.

— Отдайте приказ по магам, — отозвалась она. — Я вытащу, сколько смогу.

Из хрустальных шаров находящихся рядом магов донёсся голос генерала. Орина не вслушивалась, хотя по тому, как остальные отреагировали, не трудно было догадаться, что именно он сказал. ВИКТ замерла, протягивая магию к хрустальным шарам сражающихся, чтобы выдернуть их вовремя.

— Ты чего застыла? — резко произнёс Зигфрид.

— Оружие случайного шанса на подходе, — протянула она. — Я готовлю массовый перенос. У меня осталось не так много сил, как хотелось бы, так что не отвлекай.

— Эй, свободен? — к ним подошёл Виеран. Зигфрид кивнул. — Идём, поможешь. Орине мы тут без надобности.

Они исчезли, а Орина обратилась к системам станции, чтобы визуально определить, когда начинать отсчёт до переноса. Сил у неё и правда оставалось немного, впрочем, её это даже радовало — настолько опустошённой она могла несколько часов безопасно провести на Магерии. Эта мысль медленно проплыла в её сознании, нарисовав картины виноградников Шарияр. Но не успела она погрузиться в них, как изображение с систем станции выдало зарождающееся сияние.

— Пятнадцать секунд, генерал, — передала Орина.

— Перенос через десять… девять… восемь… — тут же послышалось через все хрустальные шары связи.

~* * *

~

Капитан экипажа первого крейсера крулов Црзир очень хотел сорвать гарнитуру и швырнуть её в стену так, чтобы она разбилась вдребезги. Но стоически этого не делал. А гарнитура тем временем выдавала натуральную какофонию приказов и донесений, которые даже близко не напоминали слаженное командование. Сам он не видел, как взорвался четвёртый крейсер, но донесение о том, что император исчез в пламени взрыва, слышал. Црзир понимал, почему генералы наперебой пытались командовать войсками, но такой разлад в действиях вызывал в нём только гнев, как будто самим таким поведением все они оскорбляли память его сиятельного величества Кшаркаса Девятнадцатого. Радовало капитана только то, что на мостике первого крейсера не было места для ставки — только кресла экипажа и статуя императора.

Бой пилотов истребителей он отчётливо видел благодаря приборам наружного наблюдения. В тот момент, когда в тылу крулов будто из ниоткуда появились странные, выглядящие живыми объекты, Црзир даже ненадолго потерял связь с реальностью, пытаясь понять, откуда они взялись. Объяснив это себе простым снятием камуфляжа, капитан снова прислушался к какофонии голосов генералов. Среди них он выхватил приказ стрелять по объектам в тылу и отдал распоряжение наводить калибры. Первым же выстрелом оказался разрушен один объект, чем-то похожий на самих крулов, только с крыльями. Однако радость капитана была недолгой. Трое таких же, как поверженный, отделились от своей группы и направились прямо к крейсеру, маневрируя так изящно, что по ним оказалось совершенно невозможно попасть.

Сначала из строя вышли две камеры наружного наблюдения. Если быть точнее, Црзир видел, как два объекта буквально выдрали их из обшивки своими манипуляторами. Очень точными и сильными манипуляторами, как он неохотно признал. Стрелять по объектам, когда они буквально сидели на самом крейсере, было бы верхом глупости, так что капитан выбрал приказ не открывать по ним огонь — на его счастье, на одно и то же событие генералы выдавали не меньше трёх директив. А потому он только наблюдал через оставшиеся камеры, как объекты разоружали крейсер. Црзир предполагал, что после они получат приказ разломать обшивку и войти внутрь, однако сорвав все калибры, объекты просто покинули безоружный крейсер. За ними по приказу кого-то из генералов выслали полтора десятка барок, ещё находившихся на крейсере, но в коротком бою все они были уничтожены. Хотя им и удалось разрушить один из объектов.

Поддержать сражающихся первому крейсеру теперь было совершенно нечем, так что капитан отдал приказ подготовиться к приёму раненых — так требовала инструкция, хотя в действительности крулы предпочитали смерть на поле боя возвращению с увечьями — и сломанных машин. Для выполнения этой задачи крейсер необходимо было немного развернуть таким образом, чтобы встать более удобной стороной к зоне сражения. Црзир не спешил с этим, внимательно рассчитывая движения. К тому же, он видел, как жалкая горстка машин противника эффективно прореживает истребители крулов, включая элитные войска с флагмана. А ведь если бы генералы действительно командовали, а не препирались в эфире, противника бы просто смели.

Капитан приказал закладывать новый крус для крейсера, однако столкнулся в неожиданной проблемой: все приборы дружно отказали. Все они как будто по мановению чьей-то враждебной воли выдавали непонятно что. Цифры скакали, кривая манёвра постоянно менялась, радар фиксировал то пустоту, то тысячи объектов вокруг. Црзир доложил об этом, однако никакой реакции не последовало. А ещё через мгновение он услышал донесения капитанов других крейсеров, у которых наблюдалась та же проблема.

— Похоже на электромагнитные волны, — тихо заметил капитан, и к нему повернулся штурман Эзгри. — Как будто их звезда решила им помочь.

— Что будем делать, капитан? — осторожно спросил штурман.

— А что мы можем? — Црзир резко мотнул головой. — Идём как есть.

Эзгри только кивнул. По текущему состоянию приборов хоть немного изменить курс крейсера не представлялось возможным. Если капитан был прав, нужно было просто дождаться, пока буря закончится, и тогда приборы придут в норму и можно будет вернуться к выполнению задач. Вот только терпение не отличало крулов в целом и капитана Црзира в частности. Он недовольно постукивал когтями по панели и смотрел в монитор. И в этот момент наружная камера, направленная в сторону от сражения, передала движение. Капитан перевёл взгляд на изображение с неё. Поначалу казалось, будто там ничего особенного нет, однако совсем скоро космос будто взрезало многоцветной светящейся лентой, а затем ещё одной и ещё. Црзир подался вперёд, почти прилипая к экрану. На фоне световых лент появилось нечто огромное, что никак не поддавалось описанию. И оно неумолимо и быстро приближалось.

— Развернуть крейсер! — заорал он, осознав, что столкновение неизбежно. — Убраться с траектории хотя бы на глаз!

Экипаж тут же приступил к выполнению манёвров. Развернуться и разогнаться так, чтобы это огромное нечто не добралось до них, они уже просто не успевали, так что оставалось только уйти в сторону. Однако оно и не думало лететь дальше прямым курсом, развернувшись следом за крейсером. По камерам Црзир видел, что огромное нечто как будто раскрылось, а затем всё вокруг крейсера поглотила тьма. Мостик освещался только работающими приборами и верхней тусклой лампой. На короткий промежуток времени всё движение полностью замерло, а затем послышался оглушительный треск, как будто сминалась обшивка крейсера. Эти звук и вибрация капитану были знакомы, и внутри него прокатился холодной волной ужас. Тряска не прекращалась, а к ней добавилась ещё и сирена, поверх которой механический голос сообщал о повреждениях крейсера. По всему выходило, что его как будто расплющивало.

Сначала пропал верхний свет. Одновременно с этим механический голос оповестил, что генератор энергии выведен из строя. Панель приборов переключилась на резервный, находящий прямо на мостике, источник питания, а вдоль стены зажглись аварийные синие лампы. А механический голос тем временем продолжал сообщать о разрушениях. Второй пилот в ужасе подскочил, выхватил лучевой пистолет и застрелился. Капитан понимал, что они все погибнут — капсулы эвакуации были уничтожены одними из первых. Но он не хотел даже допускать трусливой мысли о самоубийстве. Црзир встал и подошёл к рулевому колесу, которое почти не использовалось в действительности, но было обязательным атрибутом каждого капитана. Сжав его ладонями, он закрыл глаза.

— Аппаратная уничтожена, — произнёс механический голос. — Отсек хранилища данных уничтожен.

«Помещения под мостиком и над ним, — понял Црзир. — Остались только мы». Капитан остался стоять, когда непреодолимая сила ударила в пол, начав поднимать его, а потолок столь же неумолимо стал опускаться. Не согнулся он и тогда, когда вся высота помещения стала такой же, как его рост, а статуя Кшаркаса Девятнадцатого рассыпалась. Црзир не мог и на мгновение замедлить смыкающиеся силы, а потому погиб стоя, как и подобало верноподданному императору крулов. Эзгри оставался сидеть, так что смерть добралась до него чуть позже — уже после того, как зелёная кровь Црзира залила и его капитанский мундир, и оказавшегося слишком близко штурмана.

~* * *

~

Когда я впервые вспомнила о Дне Приветствия, я подумала, до чего же у кого-то богатая фантазия. Я не знала, кто создал этот мир, кто придумал его, однако мне казалось, что уж мне самой такое никогда бы и в голову не пришло. Космос в этом мире не был простым скоплением звёзд и планет, он был заселён. И, надо заметить, весьма разнообразно. Даже мельком глянув в записи, я не могла не обратить внимание на то, как много там было форм жизни. А заселив планеты, автор, очевидно, пошёл дальше и заселил ещё и межзвёздное пространство. Собственно, крулы обитали там, но не только они. Ещё была Торговая Федерация, которая так и не долетела до Двупланеты, и ещё с сотню дрейфующих на чём попало колонизаторов, так ничего и не колонизировавших. Но все эти обитатели космоса были выходцами с планет. Все, кроме тех, которых мы ждали.

Раз в двадцать пять лет через нашу окраину галактики проходила миграция космических китов. Это были исполинские создания, которым не нужны были ни воздух, ни тепло. Существа эти были крайне опасны, поскольку питались всем, что было меньше их размером. Отследить путь их миграции было несложно — они испускали мощные электромагнитные волны, которые и вызывали эффект, похожий на северное сияние. Другие обитатели космоса наверняка знали об этом и старались им не попадаться, потому что воевать с ними было совершенно бесполезно. Я сомневалась, что если бы ВИКТ пришлось сражаться с такой штукой, её удалось бы одолеть. Одну. А мигрировали они целым косяком — пять-семь особей. К их прилёту Двупланета выбрасывала на орбиту горы мусора — нам это было не нужно, а киты так питались. Так что, когда протоколы оповестили меня об их приближении, мне нужно было просто вытащить из боя людей. Конечно, на големов было потрачено много времени и сил, однако я решила их не трогать — ни нам совершенно не нужно, чтобы они оставались в распоряжении Инженерии, ни им, чтобы у них постоянно присутствовала армия, созданная нами. А потому големами пришлось пожертвовать.

Едва голос генерала из хрустального шара довёл отсчёт до нуля, все маги, не занятые непосредственно в этот момент лечением раненых, использовали магию переноса, чтобы забрать из космоса людей. Те, кто находился на передовой, возвращаясь, прихватили с собой сколько могли. И живых, и погибших. Даже если это было расточительно, мы не могли не дать семьям попрощаться с ними. Медкрейсер оказал переполнен, так что людей спешно начали переносить в госпитали, чтобы там заняться лечением от облучения радиацией. Поначалу помогала и я, но совсем скоро у меня просто закончились силы — не хватило бы даже на то, чтобы саму себя перенести. Не в силах помочь хоть чем-то ещё, я бросилась на мостик, чтобы убедиться в том, что всё закончится.

В общем-то, мне не требовался иллюминатор, чтобы увидеть то, что происходило снаружи. Я попёрлась на мостик не ради панорамы, а для того, чтобы просто убраться из сортировочного зала. Помещение, где располагались пилоты и операторы, было не очень просторным, но ужасно шумным. Отовсюду были слышны голоса, произносившие донесения и приказы. Разбирать этот гул мне было не нужно, однако я уловила приказ о снижении. Насколько мне было известно, после переноса людей с поля боя старейшина Аспортел должен был заставить барьер скрыть всё, что происходило под ним. Мне, впрочем, это совершенно не мешало смотреть.

После того, как живые пилоты покинули поле боя, големы ещё продолжали сражаться, а потому крулы не сразу заметили, что число защитников заметно сократилось. А когда заметили — было уже поздно. Впрочем, поздно стало уже в тот момент, когда после подрыва антивещества они не убрались отсюда на максимально возможной скорости. Может, это их и спасло бы. Впрочем, я почему-то жалости к ним не испытывала совсем. Первым в поле зрения появился огромный кит. От Двупланеты он плыл довольно далеко, и всё же его исполинские размеры позволяли видеть его невооружённым глазом. Он открыл свою гигантскую пасть, и крейсер крулов исчез в ней, как какая-нибудь мелкая рыбёшка. И вместе с китом пришло то самое невероятное сияние, перекрывшее собой свет солнца.

Крейсер пошёл на снижение. Опускался он медленно, но я почти сразу почувствовала, как магия планеты хлынула в моё зерно. Силы восстанавливались быстро, но я не спешила начинать их использовать. На крейсере уже осталась только группа управления, врачи и целители — остальные были перенесены в госпитали. И живые, и мёртвые. Я дотянулась до шара на станции, а уже через него продолжила наблюдение за китами. Мы не успели пройти и четверти расстояния до поверхности планеты, когда всё небо перегородил кит. На фоне остальных он был довольно маленький — километров десять в длину. Через наружный шар я видела, как он втянул атакующие машины крулов и всё то, что осталось от наших. Будто это был планктон. Кит изогнул могучее тело и поплыл к остальным. Не прошло и пяти минут, как грозного флота крулов, державшего в ужасе всю галактику, просто не стало. Горы металла вместе с содержимым стали пищей для этих удивительных созданий. Мы продолжали снижаться, а небо заливал перламутровый свет. А я думала — чего мы вообще, собственно, в драку полезли, если можно просто подождать, пока они до нас доберутся? Хотя… Если опять же подумать ещё раз, то всё, в принципе, понятно. Во-первых, точное время появления китов нам было неизвестно. И даже если бы мы запечатали барьер от проникновения извне, долго бы он не продержался. А тогда бой пришлось вести уже в пределах атмосферы, что могло привести к случайным жертвам на поверхности планет. Более того, нарушение барьера погубило бы Инженерию. Так что выбора-то у нас, на самом деле, и не было.

Наблюдать за тем, как киты проплывали мимо Двупланеты, можно было часами. Хотя не так уж долго они это делали. Вот только времени любоваться небом не было — нужно было разбираться с последствиями боя. Крейсер ещё не сел, когда я вернулась в сортировочный зал и отыскала Зигфрида. Только теперь заметила, что его одежда была в крови. Впрочем, чистым тут вообще никто не остался. Ну, кроме меня. И не потому что я чистоплюй, а потому что комбинезон пилота был пошит из гидрофобной ткани. Все специалисты в зале выглядели совершенно измотанными. Хотя сражение длилось недолго, и время это мчалось как скоростной поезд, сил они потратили очень много. Некоторые дремали у стен, другие вяло переговаривались. А вот меня с приближением к земле как будто-то накачивало кофеином. Магия как будто задалась целью или укрыться внутри меня целиком, или обратить в чудовище, так что сил было хоть отбавляй — и к счастью, кукла не была способна на физическую усталость. Короче, когда все едва могли шевелиться, я носилась, как электровеник.

— Орина, — Зигфрид заметил меня, когда я подошла к нему практически вплотную. — Можешь вернуть меня к генералу?

— А надо? — спросила я. Ну, произнесла без интонаций. — У тебя совсем сил нет, а перегрузки при посадке, кажется, совсем добили. Давай-ка в госпиталь. Поспишь, придёшь в себя — тогда и домой.

— Они могут думать, что погиб, — слабо отозвался он.

— Старейшина уже подаёт списки тех, кто находился на медкрейсерах, — отозвалась я. И ведь знала же это откуда-то. — Твои близкие тебя заочно не похоронят.

— Карл… — Зигфрид сфокусировался на мне и нахмурился. — Наши могут посчитать, что он погиб — у него ведь шар раскололся. Значит, они не могут с ним связаться.

— Тебе надо отдохнуть, — тем же бесцветным тоном заметила я. — Оставь работу тем, кто в состоянии её делать.

И я наглым образом вырубила его и отправила в госпиталь Стийинов. Нечего сопли на кулак наматывать.

Следующие несколько часов были исключительно мучительными. Только при условии бешеного расхода магии я могла оставаться на Магерии, так что я носилась по госпиталям как ненормальная. Тяжело раненых было не так уж много — всех латали ещё на крейсерах, а затем лечили здесь. Однако была другая, куда более серьёзная проблема. Радиация. И проблема была в том, что в нашей планетарной системе она по какой-то причине была просто бешеной. Уж не знаю, как защищались от неё крулы и защищались ли вообще, но по инженерам она вдарила основательно. Ну, не то чтобы лучевая болезнь после этого должна была убить их за пару дней, но если не избавиться сразу, потом могли возникнуть серьёзные проблемы. Так что я металась среди всех инженеров в госпиталях, оказывая помощь в решении этой проблемы. И объём работы подсказывал, что моё временное тело не такое уж и временное.

Разумеется, работала я не одна. В госпиталях вообще царила сумасшедшая суета — магов-целителей, как ни крути, было меньше, чем пилотов, а помочь надо было всем. Так что по коридорам постоянно кто-то бегал, из динамиков непрерывным потоком лилась информация о том, кому куда надо срочно прийти. Обилие голосов и гвалта ни в какое сравнение не шли даже с самым шумным днём на станции. После одинокого полёта к флагману крулов, который, казалось, был вечность назад, в полной тишине казалось, будто я исцелилась от глухоты. Стоило мне заявиться в любой из госпиталей, как мне тут же находили сложную задачку, которую без ВИКТ было не решить. Ну, если быть точнее, то решить, конечно, просто долго, трудно и местами больно. Так что проще было попросить меня. И я отращивала утраченные конечности, восстанавливала разорванные органы, собирала раздробленные кости… Однако, даже затрачивая огромное количество магии на лечение, я не могла остаться на Магерии надолго. Я почувствовала, что близка к достижению безопасного предела, когда сращивала разбитый череп какого-то мужчины средних лет. Закончив с ним, я вылетела в коридор и нос к ноу столкнулась с отцом. Он медленно осмотрел меня с ног до головы, а затем так же медленно выдохнул.

— Потом я хочу узнать, почему ты в таком виде, — заметил он.

— Папа, — как же не хватало интонаций… — Мне нужно узнать, остались в госпиталях пациенты, которым помочь могу только я. У меня почти не осталось времени.

— Хм? — отец изогнул бровь. — Насколько помню, это последний. Ты можешь предоставить остальное нам.

— Хорошо, — я кивнула. — Я… Потом свяжусь через шар.

— Я уж надеюсь, — он улыбнулся.

Я перенесла себя на станцию, прямо в мастерскую, где сиротливо стояла целебкапсула. Вот было бы неплохо вернуть себе тело прямо сейчас, но надо было разгребать бардак. Тем более, не прошло и пяти минут с моего возвращения на станцию, как я получила сообщения от генерала и старейшины, которые не сговариваясь — или сговариваясь, кто их знает — решили провести совещание по итогам именно у меня. И вот буквально прямо сейчас. Так что вместо того, чтобы заняться возвращением своего сознания в своё же тело, я постучала пятками на кухню готовить кофе для гостей. Ровно в тот момент, когда я поставила чашки на стол в гостиной и направилась за печеньем, одновременно явились главы планет. Они поздоровались, и мне в спину ударил голос генерала:

— Орина, вы не будете пить с нами кофе?

Я красноречиво обернулась. Иллюзию лица я убрала, когда только вернулась, так что взору генерала предстала гладкая передняя часть головы манекена, украшенная только парой тусклых хрустальных шаров. Выражение своего лица я бы описала как «керамическое». Старейшина усмехнулся от моего вида, а вот генерал опешил. Он пару раз медленно моргнул, надеясь, видимо, что картинка изменится, но перед ним по-прежнему вместо привычной девушки стоял шарнирный манекен.

— Орина? — севшим голосом уточнил он.

— Да, — для большей убедительности я кивнула. — Временное тело. Без органики. Мне нужно время, чтобы вернуться в своё.

— А так можно было? — вытаращился на меня генерал и даже сделал шаг вперёд. — Можно было перенести разум пилотов в таких вот кукол и…

— Это очень затратная магия, — осадил его старейшина. — На изготовление одной такой куклы требуется несколько дней. И, честно говоря, не думаю, что этой техникой могли бы воспользоваться вы. Потому что это тело управляется магией.

— Несправедливо, что у вас есть такие вещи, — пробурчал генерал и наконец сел.

— Да ну? — скептически изогнул бровь старейшина.

Я развернулась и наконец ушла на кухню, а за моей спиной метали друг в друга молнии главы планет. Спор, на какой планете лучше живётся, был стар как мир. И трава, конечно, была зеленее у соседа. Миграция при этом почти отсутствовала, но и инженеры, и маги всегда находили, что конкретно у соседей лучше. Как без этого? Через пару минут я вернулась, поставила корзинки на стол и уселась на диван, обратив переднюю часть головы к генералу и старейшине. Они ещё продолжали сверлить друг друга взглядом, как будто вообще не замечая моего присутствия.

— Итак, — произнесла я. — По какой такой причине вы решили провести совещание именно здесь?

— О, это, — перевёл на меня взгляд старейшина. — Мы подумали, что лучше поговорить об итогах на нейтральной территории.

— Потому что нам нужно полностью согласовать версии, — кивнул генерал. — А единственное место, где нас никто не услышит, станция.

— Ясно, — я кивнула.

— Итак, итоги… — протянул старейшина, и перед ним опустилось несколько листов бумаги. — Противник полностью уничтожен. Сканирование хрустальных шаров показало, что киты не оставили даже малейших обломков.

— А вот это даже жаль, — нахмурился генерал. — Было бы интересно изучить их технологии.

— Ну, вообще-то, говорить о тотальном уничтожении не совсем верно, — изрекла я. — Дело в том, что крейсер я подорвала не просто так. И вовсе не для того, чтобы прикончить их главаря. На самом деле, я скрыла от вас обоих одну значимую деталь: у крулов была аннигиляторная пушка. Я беспокоилась, что они решат применить её, так что решила её стащить. А заодно и технический крейсер, на котором собраны все их технологии. Взрыв помог замаскировать кражу.

— Орина, вы… — генерал Хайскли закрыл глаза и медленно опустил лицо на ладони.

— Ты хоть понимаешь, насколько это было опасно? — вскочил старейшина.

— Ну, я ведь это тело себе не просто так сделала, — отмахнулась я. — У меня всё получилось, так что ругаться теперь не имеет смысла. Более того, в пространственном кармане все технологии крулов, аннигиляторная пушка, один заряд антивещества к ней и, собственно, сами крулы, включая их главу. Я не в праве решать, как с ними поступить, однако, думаю, имею право первой с ними поговорить. Заодно и их язык изучу.

— Почему вы не рассказали об этом плане? — глухо спросил генерал. — Мы бы…

— Вы бы стали отговаривать, — как же мимики-то не хватало. — Мне важно было сделать это, так что я не хотела, чтобы мне кто-нибудь помешал. К тому же, вы всё равно меня не накажете — нет у вас способа это сделать.

— С вами невозможно спорить, — генерал покачал головой.

— Орина… — старейшина сел. — Что бы мы делали, если бы с тобой что-то случилось?

— Если бы да кабы, — фыркнула я. — Не хочу это обсуждать. Мне ещё Зигфрид всю плешь на эту тему выест, как только вернётся к контракту. Что дальше в повестке?

— Потери, — помрачнел старейшина. — Мы провели перепись всех, кто оказался в госпиталях. Невосполнимые потери всей Двупланеты составили десять тысяч сто сорок три человека. Двести семнадцать пропали без вести. Остальные сейчас находятся под присмотром целителей. Через пару недель, когда мы избавим их полностью от последствий ранений и облучения, они смогут вернуться домой. Списки инженеров я передал через хрустальный шар.

— Пропали без вести? — переспросил генерал.

— Мы не нашли их ни среди живых, ни среди погибших, — отозвался Аспортел. — Мы работали со списком тех, кто должен был взлететь с Инженерии, но не с тем, кто реально взлетел. Так что вам самим ещё придётся сверить некоторые имена.

— Да, ясно, — генерал кивнул. — Но если они взлетели и вы их не нашли, значит, они остались там.

— Или по тихой грусти убрались с поля боя сами, — осторожно заметила я.

— Вы обвиняете моих пилотов в трусости? — на этот раз вскочил генерал.

— Вообще-то, нет, — я мотнула головой, и генерал медленно сел. — Но после объявления переноса у некоторых могло что-то произойти с шаром связи, из-за чего они могли сами убраться за барьер, потому что их никто бы не перенёс. В любом случае, сверку всё равно нужно провести. Старейшина Аспортел, каковы потери магов из этого числа?

— Четыреста двенадцать человек, — мрачно отозвался старейшина.

— Всего лишь? — генерал снова вскочил. — Это даже не потери — погрешность! Магов вы в трусости обвинить не хотите, Орина?!

— Давайте в процентах, — холодно произнёс старейшина. — Ваши потери составили менее девятнадцати, наши — более двадцати двух. Мы изначально говорили о том, что у нас просто нет воинов. И тем не менее мы не только отправили бойцов на передовую, но и подготовили надёжный тыл на случай, если бы враг прорвался. Не смейте сравнивать. Если бы у нас была экономика, основное бремя расходов тоже легло бы на Магерию. И это если не считать работу ВИКТ.

— Вы думаете, я могу просто сообщить, что потери Инженерии более чем в двадцать раз больше, чем потери Магерии? — генерал Хайскли принялся расхаживать по гостиной. — Это же просто ни в какие рамки!

— А вас не смущает, что население Магерии в пятьдесят раз меньше? — подала голос я. — А если считать только тех, кто может сражаться вне планеты, то во все сто? Не волнует, что вся эта ваша история с политикой «Магерия — враг номер один» как раз и направлена на то, чтобы у вас была боеспособная армия? Не беспокоит, что почти сорок тысяч человек вернутся домой здоровыми полностью усилиями магов?

— Орина, поумерь пыл, — осадил меня старейшина. — Генералу Хайскли чуть менее, насколько я успел понять, но вообще-то руководству Инженерии всегда было абсолютно наплевать на Магерию и то, как мы там живём. И временное перемирие по принципу «Сейчас дружим против кого-то третьего» ничего не поменяет. Так что успокойся. Не хватало ещё, чтобы ты совершила что-то непоправимое вроде отключения барьера Инженерии.

Он замолчал, а я отвернулась. Вспыльчивость, чтоб её. Я вообще-то вовсе не собиралась ничего подобного делать. Инженеры не всегда вызывали у меня тёплые чувства — скорее, они почти никогда этого не делали, но не убивать же целую планету из-за этого!

— Генерал Хайскли, — после долгой паузы снова заговорил старейшина. — Совет в Совеире уже возвёл обелиск с именами всех, кто отдал жизнь, защищая Двупланету. Мы не стали отмечать там ни того, кто с какой планеты, ни того, как именно он погиб. В этом сражении мы были единым народом, и на Магерии о каждом скорбят так, как будто знали его лично. Не запомнил кто, но кто-то даже решил организовать сбор помощи семьям героев. А вы хотите числа сравнивать? Вам не кажется, что это оскорбительно по отношению к павшим?

— Вы же понимаете, что политика — очень сложная вещь? — осел на диван генерал.

— Враньё — сложная вещь, — пожал плечами старейшина. — А управление — довольно упорядоченная.

Повисло молчание. Казалось, генералу ответить было нечего. Или было чего, но он предпочёл промолчать, что нельзя было назвать глупым решением. В головах глав планет, судя по выражению лиц, бродили очень серьёзные мысли о будущем Двупланеты. В моей метались обрывки бессвязного. И в тело своё хотелось. И ещё Зиг валялся в госпитале на Магерии… Ой. Это же могло случайно пробудить ему зерно… Я поднялась и отошла к экранам. Космос снова казался пустым — киты улетели, и я, можно сказать, пропустила все спецэффекты их появления. Ну почти. Не до того было. Вспомнив о Зигфриде, я через шар вызвала его деда. Его голос звучал устало, но когда я в двух объяснила, что меня беспокоит, Лиаден резко пришёл в себя, и уже через пару минут в гостиной стоял заспанный инженер в больничной пижаме.

— Кстати, старейшина, — при взгляде на Зигфрида я вспомнила кое-что. — А тех, у кого был повреждён шар, как-то учли и опознали?

— Нет, — он покачал головой. — Сейчас идёт процесс исцеления, все в медикаментозном сне. Не спросишь.

— А много таких? — уточнила я.

— Сто девяносто два, — старейшина пожал плечами.

— Так, выходит, сто девяносто два из двухсот семнадцати условно нашлись, только не идентифицировались, — заметила я. — Двадцати пяти только не хватает.

Старейшина и генерал переглянулись, а затем Хайскли глубоко с облегчением выдохнул, как будто что-то в голове у него сошлось. Аспортел вопросительно изогнул бровь, но генерал с пояснениями не спешил. Тем временем Зигфрид достаточно пришёл в себя, чтобы понять, где он и кто вокруг. Глаза его округлились, а потом он резко подошёл ко мне.

— Что здесь происходит? — прошипел он мне в лицо.

— Совещание, — созналась я.

— Ты нормальная? — продолжил отыгрывать змею Зигфрид. — Думаешь, мне можно присутствовать на таком мероприятии? Ещё и в пижаме…

— Ну, не без ведь, — заметила я. — Можешь пойти на кухню кофе себе сделать…

— Да проблема совершенно не в этом! — и как это только он умудрялся орать на меня шёпотом?

— Конечно, — я кивнула. — Проблема в том, что у тебя большая предрасположенность к пробуждению магического зерна, а ты и так некоторого время провёл рядом со мной. Было бы не очень хорошо, если это произошло там, потому что ты не умеешь контролировать магию. Учитывая всё, что на Магерии сейчас происходит, потоки магии там безумные. Всего несколько часов такого буйства после пробуждения сделали бы тебя чудовищем…

— Орина, думаю, кеер Стийин имеет в виду сам факт своего присутствия, — заметил старейшина. — Впрочем, я не против того, чтобы он остался.

— В принципе, я тоже, — кивнул генерал. — Вы всё равно уже знаете больше, чем кто-либо.

— А проблема с пижамой решается вообще легко, — добавился я и превратила её серо-голубой костюм.

Но Зигфрид почему-то продолжал хмуро на меня смотреть.

По итогам изнурительного совещания старейшина и генерал решили представить к награде всех участников операции. Медаль первой степени они намеревались выдать тем, кто сражался на передовой, второй степени — всем, кто обеспечивал поддержку. Решив этот вопрос, они оба мрачно уставились на меня. В споре я не участвовала, да и вообще не особо понимала, зачем на этом заседании было необходимо моё присутствие. Они в принципе могли отпустить меня, чтобы я могла вернуться в своё тело, но когда я заикнулась об этом, оба почему-то выразили решительный протест. Так что весь их разговор я сидела и молчала. Тем же самым занимался и Зигфрид, с той лишь разницей, что он пил кофе. Много кофе. Он курсировал между кухней и гостиной, нося чашки для себя и для моих высоких гостей. Хотя ходить, вообще-то, было необязательно. Он буквально лишил меня последнего занятия… Но вот все слоны были распределены, и в воздухе повисло озадаченное молчание.

— Чего? — я вопросительно склонила голову набок.

— Для начала о твоей награде, — посмотрел на меня старейшина. — Ты была и на передовой, и в обеспечении медпомощи. И убила больше крулов, чем все остальные бойцы вместе взятые.

— Излишество, — я покачала головой. — Я бы на вашем месте вообще не говорила о моём участии на передовой. Маги только разволнуются и начнут причитать, а инженеры меня и так не любят. Не надо в этот огонь масла подливать.

— Но вы совершили подвиг! — повысил голос генерал.

— Так все совершили, — отозвалась я. — Разные возможности — разные масштабы. Учитывая, что меня разве что слепой не видел в госпиталях, вторая степень будет уместной. И на этом я предлагаю эту тему закрыть.

— Пожалуй, это хорошее решение, — нехотя согласился старейшина. — В таких условиях мы не можем дать как слишком большую награду, так и отказать в ней совсем.

— Да, пожалуй, — поморщился генерал. — Теперь вы, кеер Стийин, — Хайскли повернулся к Зигфриду, и он сглотнул. — Не буду спрашивать, знали ли вы об аннигиляторной пушке, потому что уверен — знали. И то, как вы сейчас позеленели, говорит о том, что я прав. За это вы, по идее, должны понести наказание. Но вы оказались полезны в начале атаки ВИКТ, а потом добровольцем ушли на медкрейсер, что вполне тянет на амнистию… Вы провели последнее время в КБ номер одиннадцать, так?

— Да, — сипло отозвался Зигфрид. — Занимался антиматерией.

— О, в самый раз, — кивнул генерал. — Раз мы не можем расписать ратные подвиги Орины, то и представить технический крейсер крулов как трофей — тоже. А значит, нам нужен тот, кто будет его изучать и передавать технологии. Так что, кеер Стийин, в качестве награды-наказания вы останетесь на станции как постоянный работник. На всю жизнь. Отпуск… Хм, Орина будет вашим начальником, так что она будет определять, когда и насколько вы сможете уехать отдохнуть. Оплата… Станция экономически относится к Магерии, так что не думаю, что деньги здесь будут вам нужны. Однако мы будем пополнять ваш счёт ежегодно на ту же сумму, которая указана в контракте.

— Технический крейсер? — повернулся ко мне Зигфрид.

— Потом, — отмахнулась я.

— Кстати, о нём, — генерал чуть подался вперёд и переплёл пальцы под подбородком, поставив локти на стол. — Надо решить, что делать с его обитателями. Они живы?

— В стазисе, — отозвалась я. — Он весь заморожен.

— Ясно… Отпустить их будет безответственно с нашей стороны, — заметил генерал. — Но и уничтожить всех пленных тоже не кажется мне правильной идеей. Старейшина, что вы скажете?

— Думаю, нам надо дать Орине возможность поговорить с их главарём, — отозвался он. — А уж потом принять решение.

— То есть, вы хотите спихнуть ответственность на меня? — уточнила я.

— Ну, это ведь тебе взбрело в голову выкрасть их корабль вместе с экипажем, — заметил старейшина.

— Ну уж простите, что они тоже там оказались, — недовольно отозвалась я. — Как надо-то было? В космос их выбросить или во взрыв?

Генерал и старейшина почти синхронно развели руками, а я… Нет, ну я ещё когда про сам крейсер говорила, бодро заявила, что жажду пообщаться с главарём крулов. Но вот теперь мне что-то резко перехотелось. О чём мне с ним разговаривать вообще с учётом обстоятельств? «Мы тут думаем, добивать вас или нет. Вы как считаете?»? Это ж просто ересь высшего порядка. Впрочем, была ещё одна, не менее насущная проблема: крейсер вместе со всеми выжившими крулами находился в пространственном кармане, в замороженном состоянии. Если я его оттуда просто достану, сохраняя стазис, его с Двупланеты только слепой не заметит. И это будет несколько шокирующее событие, к которому простые смертные никак не готовы. Залезть в карман сама я, в принципе, могла, но это было сопряжено с рядом неудобных проблем — оттуда потом почти невозможно выйти. Оставалось только залезть туда магией, всё и всех ощупать, выбрать того, кого мне надо, и достать. А потом побеседовать с ним в каком-то отдельном специально выделенном помещении. Что за геморрой?..

Поиск нужного крула я начала сразу, как только эта идея меня посетила. Генерал и старейшина потратили некоторое время, чтобы осмыслить мой вопрос, и наконец вяло согласились с тем, что иначе было нельзя. Не сказать, чтобы я особо вслушивалась — крейсер был огромен, а народу на нём очень много. Наконец моё магическое ощупывание добралось до пристыкованной спасательной капсулы, в которой нашёлся просто огромный крул, который там единственный замер стоя. Учитывая, что на самом крейсере мне попалась статуя, изображавшая именно его, я решила, что главный именно он. Ростом он был под три метра, плечи широченные, но, как ни странно для долгого пребывания в условиях космоса и высокого положения, он не обрёл форму шара. Выглядел очень похоже на то изображение, которое когда-то передали шары. Ну, если можно провести аналогию с человеческим телом, то этот крул явно имел спортивное телосложение.

Я молча ушла в мастерскую, к которой пришлось сотворить новую пристройку. Временами их делали для ремонта спутников или в качестве ангаров для летательных аппаратов, но потом убирали за ненадобностью. Так что нужна была новая. И пустая. И с высоким потолком. В итоге комнатка вышла у меня кубическая, со стороной в четыре метра. Без окон и дверей. Чтобы не стоять во время беседы, я создала два стула — поменьше для себя и побольше для крула. Всё было готово к тому, чтобы достать его из пространственного кармана, и я посетовала только, что так и не вернула своё тело. Я перенеслась в гостиную, которую ожидала увидеть пустой — ну или почти пустой — но все трое мужчин всё ещё были там. Старейшина и генерал, закончив бурные обсуждения событий, казалось, превратились в старых приятелей, которые давно не виделись, а теперь вот встретились и решили хорошенько так посидеть. Вот как будто у них совершенно не было никаких дел дома. И странным образом Зигфрид вписался в их беседу. Моё воображение легко пририсовало пиво вместо кофе и сушёную воблу вместо печенья, но мираж быстро рассеялся, когда память подкинула картину невменяемого после пары бокалов вина инженера.

— Я готова вытащить главаря крулов, — влезла я поперёк разговора. — Какое-то время у меня займёт изучение их языка — думаю, три-пять часов. Я…

— Хорошо, мы подождём, — не дал мне закончить старейшина.

— Эм… Как хотите, конечно… — протянула я. — Но ведь вы давно на ногах. Могли бы хоть поспать, раз уж дел нет.

— Вообще-то, я и правда устал, — задумчиво заметил генерал. — На станции ведь есть комнаты для инженеров? Я бы вздремнул пару часов.

— Спите дома, — я бы повысила голос, если бы у меня была такая возможность.

— Дома мне не дадут, — обиженно заметил он. — Много дел. А здесь мне никто не помешает. Кеер Стийин, — генерал повернулся к Зигфриду. — Не будем мешать Орине работать. Покажите мне, где я мог бы прилечь.

Если бы у меня была челюсть, она бы отвалилась. Поведение генерала не вписывалось вообще никуда, на самом деле. Потому что станция фактически не относилась ни к Магерии, ни к Инженерии. Более того, начальником здесь всегда был ВИКТ. В принципе, я вообще могла бы просто перенести его домой без всяких вопросов, и за это он бы никак не смог меня наказать. Меня вообще нельзя было никак наказать — я и так жила в ссылке. Но при этом генерал вёл себя так, как будто вот так заваливаться спать у кого-то в гостях было в порядке вещей. Я даже не смогла ничего сказать ему по этому поводу. Да и по какому бы то ни было другому тоже.

— Старейшина, — собравшись через пару секунд после того, как Зигфрид увёл генерала, обратилась я. — Что это было?

— Хм? — он посмотрел на меня, чуть изогнув бровь. — Вольфганг устал, просто дай ему немного передохнуть. Он же не в твоей комнате спать собирается.

— То есть, по-вашему, всё нормально? — ох, как мне не хватало лица с мимикой и интонаций. Вышло бы куда красноречивее.

— А что ненормального в желании отдохнуть? — удивлённо спросил старейшина и поднялся. — Я бы и сам хотел прилечь. Я уже не молод, а дома мне не дадут и часа полежать.

И старейшина, даже не спрашивая где что, просто прошёл в жилую часть станции и скрылся за дверью третьей по дальности комнаты для инженеров. То есть вот так вот. Эти двое заявились ко мне, чтобы долго спорить, не давая мне заниматься своими делами, а потом повесили на меня переговоры и пошли спать. У меня, как бы, дома, на минуточку. И вот с одной стороны, чисто по-человечески, надо было дать им отдохнуть. С другой — чисто по-человечески они могли бы хоть немного задуматься обо мне. Я ещё не пришла в себя от столь вопиющей наглости, когда в гостиную вернулся Зигфрид. Он опёрся спиной на стену и сложил руки на груди. Меж бровей у него пролегла недовольная морщинка, и он внимательно на меня смотрел, как будто подбирая слова. Наконец он глубоко вздохнул и заговорил:

— Пока сильные мира сего отдыхают, я хотел бы прояснить некоторые подробности произошедшего.

Если бы могла, я бы застонала. Вот только допроса с пристрастием мне сейчас и не хватало.

— Ты хоть представляешь, что я почувствовал, когда ты сообщила, что находишься рядом с флотом крулов? — как-то устало произнёс Зиг.

— Не представляю, — призналась я. — Более того, я вообще не понимаю, чего вы все так переполошились. Я всё продумала. И я знала, что вернусь живой.

— Она всё продумала, — недовольно фыркнул он. — И почему, позволь спросить, ты никому не сказала про свой план?

— Да потому что он был безумным, как ни посмотри, — отозвалась я и покачала головой. — Я осознаю свои возможности и понимаю, что в моих силах, а что их превышает. И я готовилась исходя из этого. А вы все начали бы разводить панику на ровном месте.

— Может, если бы ты нормально объяснила все детали, никаких возмущений бы не было? — Зигфрид изогнул бровь.

— Ага, да, конечно, — в эти слова я хотела бы добавить скепсис. — Как ты это себе представляешь? «Мама, папа, братья, генерал, старейшина, Зиг, я тут придумала безбашенный план смертельно опасной миссии, который намерена воплотить в одиночку, но волноваться не надо — я всё просчитала. Ведь я такая лютая имба, что ничего мне не будет». И вы все такие: «Да, конечно, вперёд».

— Ха… — недовольно выдохнул он. — Давай по порядку. Чего тебя понесло к флоту крулов?

— Это из-за аннигиляторной пушки, — начала объяснять я. — Вероятность того, что они её используют, была низкой, но я хотела исключить риски. Потому что магический барьер удара из неё не выдержал бы. Мне не хотелось проверять.

— Но ведь если бы ты отправила туда ретранслятор, ты могла бы и бомбу подбросить, и пушку выкрасть, — сощурился он.

— Если бы могла, не полетела бы, — и плечами не пожать, и морду не скривить. — Пушка, как и крейсер, слишком большие. Расстояние слишком большое. По-другому нельзя было.

— Если бы ты поделилась со мной, я мог бы помочь тебе придумать другой план, — Зигфрид поджал губы.

— Какой? — ну, хоть склонить голову набок можно было.

— Ну, не знаю… — он задумчиво нахмурился. — Другой. Можно было бы обойтись и без того, чтобы похищать что-то у крулов. Можно было просто уничтожить.

— Как расточительно, — отозвалась я. — Подумай, у них есть генераторы, которые делают воздух. Есть технологии переработки мусора в полезное. Разве Инженерии такое не нужно?

— А разве Магерии нужно снижать зависимость от неё Инженерии? — Зигфрид озадаченно свёл брови.

— Это затратно, вообще-то — питание магического барьера, — я развела руками. Ну, хоть какие-то жесты я ещё могла выполнять. — Чем больше работы делает барьер, тем больше магии ему требуется. Разве это не очевидно?

— Как-то я не думал в таком ключе… — протянул он. — Но ты давай-ка не заговаривай мне зубы! Какого сбоя ты решила сделать всё это одна лично и без поддержки?

— Ну, знаешь, один летящий мимо метеорит выглядит вполне нормально, а вот группа — подозрительно, — снова развела руками я.

— Ты могла хотя бы взять с собой брата, — Зигфрид поморщился. — Если бы тебя всё же решили атаковать, он мог бы защитить тебя.

— Ну, во-первых, я бы и сама прекрасно могла защитить себя — банальным барьером, — и вот тут мне пришла в голову мысль — если бы мы с ним говорили через хрустальный шар и я передавала бы мысли, а не генерировала звук, у меня были бы хотя бы интонации. Но посреди разговора переходить на другой способ коммуникации было бы странно. — Во-вторых, если бы он полез, мог просто погибнуть. Дракона убить непросто, но не невозможно, знаешь ли. И в-третьих, мои братья вполне могли дойти до того, чтобы меня даже связать, лишь бы я не устраивала что-то подобное.

— Хорошо, допустим, — он кивнул. — Ты могла взять с собой меня.

— Чтобы нас убили, — вот тут бы глаза закатить. — Потому что ты органический. Их датчики тебя бы тут же засекли.

— Ты могла бы сделать мне такое же неорганическое тело, — продолжал гнуть свою линию Зиг.

— Не могла бы, — я мотнула головой. — Во-первых, делать такое тело довольно долго и затратно. Во-вторых, оно управляется магией, чего ты делать на данный момент не способен.

— На данный момент? — он вопросительно вскинул брови.

— Да, на данный момент, — я кивнула. — Тебя здесь оставили на пожизненно, так что этого не избежать. Вокруг ВИКТ всегда много магии, так что она постепенно проберётся в твоё спящее зерно. Твоё пребывание в госпитале, возможно, ускорило процесс, но не думаю, что очень сильно. Если бы ты покинул станцию по окончанию контракта, весьма вероятно, оно бы так и осталось спящим. По крайней мере, я бы постаралась, чтобы так и произошло. Но ты тут насовсем.

— То есть, я смогу использовать магию? — Зигфрид сделал шаг ко мне. — И резко потеряю изобретательность?

— Да, сможешь, нет, не потеряешь, — я не смогла определиться, кивнуть или помотать головой. — Твоё зерно не пробудится в той мере, в которой это произошло бы на Магерии в детстве. Это будет как бы урезанная версия.

— Но я смогу приманивать чашку кофе из кухни и лежать на воздухе? — он сделал ещё шаг.

— Да, сможешь, — я кивнула. — Это очень простые действия. Магия переноса, барьеры, передача мыслей через хрустальный шар — всё сможешь. Вот творить что-то из ничего вряд ли. Превращаться в животных — точно нет…

— Хватит, я понял, — Зигфрид кивнул. — И когда это будет?

— Точно не скажу, — я склонила голову набок. — Но буду наблюдать за тобой. Ты достаточно меня наругал? Мне нужно заниматься проблемой, которую я сама создала себе на одно место.

— Пожалуй, на сегодня да, — очень серьёзно ответил он. — Мне нужно переварить и обдумать полученную информацию.

Я только кивнула и перенесла себя в куб для разговора с крулом. После разбора полёта мне как-то не очень хотелось вести с ним задушевную беседу наедине, но я собрала волю в кулак и достала его из кармана. Да, крул был огромен. И, вот какое странное дело, у меня не поворачивался язык, которого у меня всё равно в данный момент не было, назвать его уродливым. Скорее даже наоборот. Он оставался в стазисе, и я использовала магию, чтобы усадить его на подготовленный стул. К счастью, у него была мышечная память, и мне не пришлось придумывать самой, что делать с его хвостом. Я села напротив. Застывший крул казался шедевром таксидермиста, пока пребывал в стазисе. Но любоваться было некогда — надо было изучать его язык.

Ну, для начала, сама механика мышления у крулов была несколько иной, чем у людей. Нет, там тоже был мозг, нейроны и связи. Но вот построение этих связей было каким-то совсем другим. И мне потребовалось почти полтора часа только на то, чтобы разобраться, как это у него работает голова. А потом понадобилось ещё пять часов, чтобы изучить язык и разобраться в их иерархии и идеологии. К первой вопросов не было — император, генералы, капитаны экипажей. Всё как в милитаристской монархии. А вот к идеологии вопросы очень даже были, и довольно жирные. Решив, что узнала достаточно, я пришла к выводу, что императора пора будить. Придя в сознание, он встряхнул головой, а затем его взгляд сфокусировался на мне.

— Как ты смеешь сидеть в моём присутствии? — утробным голосом проскрежетал он.

— И вам здрасте, ваше величество, — отозвалась я. — Выспались?

— Что? — взревел он и поднялся, нависая надо мной. — Низшее существо вроде тебя должно стоять передо мной, императором крулов, на коленях с опущенной головой! Прикажу подать тебя к столу зажаренным заживо!

— Ох… — я подняла к нему переднюю часть голову. — Низшее существо вроде меня разрушило генераторы жизнеобеспечения на вашем флагмане и узел связи, а потом подорвало четвёртый крейсер. А ещё именно благодаря мне спаслись все те ваши подданные, которые выжили. Это меньше двадцати процентов, если что.

— Что? — он отступил на шаг, а его голос тише и чище.

— Вы проиграли сражение, — продолжила я. — Очевидно, без вас командование не смогло справиться с, собственно, командованием. Ваш флот уничтожен. Остался только третий крейсер и все, кто был на нём в момент подрыва четвёртого. Сейчас он заморожен во времени.

— Мы потерпели поражение? — император осел на стул и уронил голову на руки. — Как это могло произойти?

— Мы знали, как вы ведёте боевые действия, так что разработали план, который мог бы с этим справиться, — и вот прямо контрольный: — И теперь вы в плену.

Повисло молчание. Крул смотрел в пол, а я в силу особенностей шаров — всюду. Я не торопила. То, что я сказала, ему надо было осознать. Потому что обычно они выигрывали бои, а даже если им надирали зад, они героически бежали. И не трудно было предположить, что представление о плене у императора совершенно конкретное. Наконец он поднял голову и уставился на меня.

— Когда назначена казнь? — его голос стал ещё тише, и если я правильно понимала особенности речи крулов, это выдавало обречённость.

— Она пока не назначена, и я не знаю, случится ли это вообще, — я склонила голову набок. — Давайте попробуем начать разговор сначала. Меня зовут Орина. Я кто-то вроде парламентёра сейчас.

— Кшаркас Девятнадцатый, император крулов, — ровным тоном отозвался он.

— Что ж, ваше величество, я, конечно, ознакомилась с вашей культурой в общих чертах, но мне бы хотелось, чтобы вы сами рассказали о себе поподробнее, — кивнула я.

— Полагаю, раз вы меня пленили, я для вас не величество, — мимика у императора была не очень развита, но всё равно выдавала эмоции. Складки чешуйчатой кожи говорили о мрачном разочаровании. — Кшаркас. Или любое имя или номер, который вы мне присвоите.

— Потому что вы так поступаете с пленными? — уточнила я.

— А вы поступаете иначе? — он вскинул надглазные дуги.

— Ну, у нас сражений до вас не было так давно, что их успели натрое переврать, — отозвалась я. — Мне придётся поднимать очень древние записи, чтобы ответить на ваш вопрос.

— Ясно… — император кивнул. — Что ж. Мы… Уже давно умер последний крул, который помнил о том, как мы жили на планете. Но история нашей расы у нас осталась. Развитие разумных форм жизни на нашей планете пошло не одним путём, а сразу несколькими. Из-за большой разницы между условиями жизни на континентах, разумных рас появилось всего четыре. Они были слишком разными, чтобы суметь ужиться, к тому же прогресс тоже развивался разными темпами. Крулам повезло оказаться на континенте, который практически сам выдавал энергию и полезное сырьё, их не приходилось добывать. Так что понятно, что наше развитие заметно обогнало остальных. Крулам стало тесно на одном континенте, и они отправились завоёвывать остальные. Обитавшие там расы казались им отсталыми, так что захватить их было не трудно. Тогда у крулов появилась идеология собственного превосходства над другими.

— Ясно-понятно, — я кивнула. — И почему вы покинули свою благословенную планету? — на моё счастье язык крулов не имел интонаций, и вопрос определялся вопросительным словом, так что императору не приходилось догадываться, что я говорила.

— Наша звезда взорвалась, — тон его голоса стал низким, что выдавало мрачный настрой. — Император тех времён, Арцзаш Семнадцатый, хотел найти для своего народа новый дом, новую планету, но ему не удалось отыскать такую же, с какой он бежал. Уже намного позднее, когда в сознании крулов укрепилась мысль о правильности существования как дрейфующей империи, наши учёные выяснили, что полезное сырьё может находиться под поверхностью, в недрах планеты и что его надо разрабатывать. Однако к тому времени мы уже слишком привыкли забирать готовое силой, и такой подход выглядел вполне рациональным. Моя империя переживала периоды изобилия после того, как мы захватывали планеты, и периоды голода, когда долго ничего не попадалось. Искать новый дом утратило всякий смысл.

— Но теперь вы наткнулись на нас, — заметила я. — От вашего флота остался один крейсер, и это наш трофей. Как ни поверни, дальше дрейфовать у вас не выйдет.

— Я понимаю, — Кшаркас кивнул. — Так же, как и понимаю, что жить на своей планете вы нам не позволите.

— С вашей идеологией — разумеется, нет, — я кивнула. — Хотя это, опять же, решать не мне.

— А если наша идеология изменится? — он сощурился.

— Это что, по щелчку пальцев делается? — скептически поинтересовалась я. — Допустим, ваше ближайшее окружение ещё как-то может уверовать в смену парадигмы по вашему слову, но когда речь идёт о миллионах особей, я бы не была столь оптимистична.

— Вы не понимаете, — Кшаркас покачал головой. — У нас слово императора абсолютно. Всякого, кто ослушается, ждёт жестокая смерть. Иным способом поддерживать порядок на разрозненных кораблях было невозможно. Если я скажу, что мы встретили великих владык, превосходящих нас, это станет истиной в последней инстанции.

— Даже так… — протянула я.

— Я понимаю, что мы… — он умолк и как будто на пару секунд завис в неподвижности. Я поняла это как лёгкое замешательство. — Что наш образ жизни…

— Что казнь выглядит разумным для галактики решением, — подсказала я.

— Да, рациональным, — он кивнул. — И всё же я император. Я должен заботиться о своих подданных. И если их спасение будет стоить мне головы — я к этому готов.

— Однако из ваших же слов следует, что без вашей головы на ваших же плечах в рядах ваших подданных начнутся разброд и шатания, — заметила я. — Если уж сохранять оставшимся крулам жизнь, то во главе с вами. Вне всяких сомнений, вы жестокий и убеждённый в своём превосходстве. И я не могу быть уверена, что если мы сохраним вам жизнь, это не выйдет нам же боком потом.

— Да, мы жестокий народ, — Кшаркас снова кивнул. — Вы правы во всём. Однако мы умеем слушаться приказов и быть верными своему слову. Если я присягну на верность, скажем, лично вам, а мой наследник — вашему, если мы подпишем вечный мир, крулы никогда не посмеют напасть на вас. Особенно, если я представлю вашу расу превосходящей нас.

— Я передам ваши слова тем, кто будет принимать решение по поводу вашей дальнейшей судьбы, — я поднялась.

— Постойте, — он сначала встал, а затем опустился на колено и склонил голову, так что она оказалась совсем немного ниже моей. — Именно вы были тем, кто провёл атаку таким образом, что мы потерпели поражение. Я признаю себя и свой народ побеждённым. Теперь, если это уместно, я отдаю вам мою жизнь.

— Я же сказала, я не принимаю таких решений, — я отступила.

— Не важно, — Кшаркас покачал головой, но взгляда так и не поднял. — Даже если решать будете не вы. Однако если нам позволено будет жить, я и мой народ в вашем распоряжении.

— Это я тоже передам, — я кивнула и перенеслась назад в гостиную.

Я надеялась спокойненько сесть и переварить разговор с императором крулов. Это вообще было изматывающее мероприятие, и хотя искусственное тело не знало усталости, сил у меня практически не осталось. Хотелось сесть, отключить обзор шаров и погрузиться в свои мысли. Ага, щас. В гостиной меня встречала делегация отдохнувших и посвежевших мужчин, попивавших кофеёк. Мой, между прочим. Заметив меня, они разом умолкли и обратили ко мне свои ясны очи в немом вопросе. Очень хотелось заорать, вот только глотки не было.

— Идите по домам, — произнесла я, обведя всех троих шарами.

— Но, Орина, у тебя же только что были важные переговоры, — отозвался старейшина. — Нам всем очень бы хотелось знать, как всё прошло.

— Да, мне бы тоже, — призналась я.

— Как это понимать? — изогнул бровь генерал.

— Мне нужно осознать, что только произошло, — отозвалась я. — Осмыслить произошедший разговор. А я, вообще-то, устала и хочу отдохнуть. И ещё мне нужно вернуться в своё тело. А у вас есть своя работа, которую, вообще-то, надо делать. И я не понимаю, почему я должна вам об этом напоминать.

— У меня дел нет, — заметил Зигфрид.

— Да ну? — не поверила я. — Ты собираешься жить здесь, имея из вещей один вот этот костюм? И родителям ничего не хочешь сказать? И сестре, жених которой в списке пропавших без вести?

— Эм… — Зиг замялся.

— Выметайтесь, — решительно заявила я. — Я отправлю сообщение, когда буду готова поговорить о крулах.

— Ладно, — неохотно согласился старейшина и поднялся. — Только не затягивай.

Я только кивнула, а затем перенесла инженеров на Полярную станцию — больно жирно переносить их сразу туда, куда им там надо. Старейшина убрался сам. Я наконец осталась одна. Усевшись на диван, я ещё несколько раз прокрутила в голове разговор с Кшаркасом, но так и не смогла определить, как ко всему этому относиться. А раз такое дело, я решила вернуться для начала в своё тело. По пути в мастерскую, где находилась моя целебкапсула, я подумала, что осталась во временном теле очень удачно — хрустальные шары вместо глаз сработали как нательные камеры, так что позже можно будет ещё раз пересмотреть всё то, что там произошло.

Целебкапсула была устроена таким образом, что открывалась только изнутри. Мера безопасности такая. Я уселась на стул перед ней и начала процедуру переноса сознания. Уже начав, я вдруг подумала, что меня может выбросить из этого мира. Ведь зло заборото, а всё, что будет дальше — политика и подковёрные интриги, которые мне не интересны ни как мне, ни как Орине. Хотя на таком этапе история казалась какой-то обгрызенной, будто вместо точки поставлен знак вопроса. Впрочем, эта мысль быстро покинула меня, когда моё сознание погрузилось в калейдоскоп сумбура и абстракций. Бесконечно долгое и вместе с тем невероятно короткое время я пребывала в состоянии всего и ничего, и как и в прошлый раз, казалось, будто мой разум получает сигналы обо всех мыслимых раздражителях разом и умудряется их обрабатывать. Нечто похожее одновременно на скольжение в мире Франкенштейна и познание истины, где мы с ним были уже в тандеме. И в то же время нечто радикально другое. Непонятное нечто… Наконец, я пришла в себя в кромешной тьме. Подняв руку, я нащупала прямо перед собой что-то гладкое, и стоило его коснуться, как крышка целебкапсулы откинулась, впуская свет. Я выбралась наружу и некоторое время просто смотрела на манекен, сидящий передо мной. Перенос обратно занял больше времени — почти четыре часа. Но я наконец снова была человеком из мяса, могла говорить с интонациями и корчить рожи. И ещё я наконец могла поесть и выпить кофе, чем поспешно и занялась. Правда, когда дело дошло до напитков, я решила выпить вина. Просто потому что.

К концу второго бокала я вспомнила про Кшаркаса. Я не погрузила его в стазис, оставив просто сидеть в тесном кубе без еды, воды и сортира. Ой… Ну, не то чтобы он был весь из себя такой прекрасный, чтобы получать отличный сервис, но морить голодом и жаждой было бы крайне жестоко. Припомнив рацион крулов — ту его часть, которая не включала разумных существ — я собрала для него небольшой перекус и взяла бутылку воды, с чем и переместилась в его куб. Стоило мне там возникнуть будто из ниоткуда, Кшаркас дёрнулся, а через мгновение нахмурился и поднялся во весь свой огромный рост.

— Кто ты? — резко, угрожающе низким голосом пророкотал он.

— Орина, — отозвалась я и смачно залепила себе по лбу. — Надо было предупредить же… Пока что к вам могу входить только я. Это место окружено… Хм, в вашем языке нет такого слова. Обозначим это особой управляемой энергией. С её же помощью я некоторое время занимала то тело, в котором приходила раньше. Потому что мне нужно было подлететь к вам так, чтобы ваши датчики органики меня не засекли.

— Датчики органики… — медленно повторил он. — Тот метеорит! Я видел метеорит в иллюминатор незадолго до того, как вышел из строя главный генератор!

— Да, это была я, — я кивнула.

— Но как вы могли уничтожить генератор, если даже не были на флагмане? — озадаченно склонив голову набок, спросил Кшаркас.

— Той же самой управляемой энергией, — я пожала плечами. — Вообще-то, я пришла не для того, чтобы продолжить разговор. Я ещё не переварила прошлый и не передала информацию лицам, принимающим решение. Я принесла вам поесть.

— Поесть? — он сглотнул.

— И попить, — я кивнула, а затем взмахнула рукой, и в дальнем углу появилась дверь, за которой я создала уборную. — Я не знаю, сколько вы здесь проведёте времени, если честно. Но могу поместить вас в стазис, чтоб время не тянулось бесконечно долго.

— Я бы предпочёл оставаться в сознании, если это возможно, — признался Кшаркас. — И, если возможно, заняться изучением вашего языка.

— В сознании так в сознании, — я снова кивнула, снова взмахнула рукой и ещё у одной стены появилась кровать. — А с языком… Думаю, вы сможете заняться этим, если вас решат оставить в живых. Пока что, как мне кажется, вам и так есть, чем занять голову.

— Да, пожалуй, — он прикрыл глаза и кивнул. Как будто удручённо.

— Что ж, я пойду, — я положила еду и воду на маленький стул.

— Вы ещё вернётесь? — уточнил Кшаркас.

— Ну, я буду приносить еду, — я кивнула. — И потом сообщу о решении насчёт вашей судьбы. Не знаю когда.

— Вы… Я буду ждать, — он кивнул, и я убралась.

Странный какой-то вышел разговор. Впрочем, вроде ничего такого важного Кшаркас на этот раз не сказал, так что сначала мне надо было осмыслить предыдущий. Но прежде… Я понимала, что от меня ждут информацию, но я слишком давно бодрствовала и мне нужен был сон. Я ведь не голем, хотя больше суток довольно неплохо им притворялась. Довольно странное состояние, когда разум был уже не в состоянии работать, зато тело было полно энергии. Но я всё равно ушла к себе и улеглась. Засыпая, я снова прокручивала в голове разговор с Кшаркасом, и так и отрубилась.

Я немного потерялась во времени — на станции не было привычного понимания смены дня и ночи, только часы для удобства. И когда я встала, оказалось, что они показывали половину четвёртого утра. Снова уснуть я всё равно не могла, так что сварила себе кофе и устроилась в гостиной. Приманив своё временное тело, я подключила основной хрустальный шар к тем, что были в голове куклы, и запустила просмотр разговора с императором. Помимо картинки и звука, на мониторе появились ещё и данные о состоянии мозга Кшаркаса. А я и не заметила, что продолжала сканирование до самого конца беседы. И самым удивительным в этих данных было то, что активность его мозга показывала полную его убеждённость в собственных словах. То есть свою жизнь он отдал мне на абсолютно серьёзных щах. Император крулов признал поражение, склонился передо мной и выдал это не для того, чтобы сохранить свою жизнь — он искренне верил, что по праву сильного теперь я должна быть его повелителем. Н-да… И чего мне теперь с этим делать?

Пересмотрев запись ещё дважды, я так и не смогла ничего решить. И ещё мне показалось, что было бы неплохо поговорить с ним ещё раз, чтобы прояснить все те моменты, о которых мы не говорили. Снова собрав ему небольшой перекус, я перенеслась в куб. Кшаркас сидел на кровати в одних брюках, его мундир висел переброшенным через спинку большого стула. На маленьком стуле стояла посуда и пустая бутылка из-под воды. И посуда была помыта. Я жестом убрала её и уставилась на императора, который несколько секунд меня просто не замечал. Но как только это произошло, он дёрнулся к мундиру.

— Это не обязательно, — произнесла я. — Если хотите, могу вам дать что-то попроще.

— Вам не обязательно обращаться ко мне уважительно, — проскрежетал он и сел. — Я ведь ваш пленник.

— Я обращаюсь к вам так, как мне удобно, — я пожала плечами. — Вы спали?

— Да, — коротко кивнул Кшаркас.

— Хорошо. Я принесла вам еды, — я протянула ему тарелку и бутылку воды. — И хочу продолжить наш с вами разговор.

— Передали ли вы мои слова тем, кто будет принимать решение? — он принял еду и, судя по форме набора слов, задал вопрос.

— Пока нет, — я мотнула головой. А император тем временем без доли колебаний начал есть. — А не думаете ли вы, что я могла, например, отравить еду?

— Моя жизнь в вашей воле, — Кшаркас понизил тон голоса, что в их языке начило твёрдость, и посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. — От вас я приму что угодно.

И вот опять это прозвучало как-то подозрительно странно. Как будто… О, ну не может же такого быть, чтобы моё обаяние Мери-Сью вот так сработало. Пару секунд озадаченно поглазев на императора и не решившись задать ему уточняющий вопрос, я достала из кармана небольшой хрустальный шар, который просто повис в воздухе.

— Для того, кто держал в ужасе всю галактику, вы подозрительно покорны, — заметила я, а затем кивнула на шар. — Это камера. Она запишет наш с вами разговор.

— Вы… Пытки? — Кшаркас снова посмотрел на меня.

— А надо? — я склонила голову набок. — В моём представлении это в принципе неприемлемо, но уж если бы пришлось, то только для того, чтобы получить какую-то ценную информацию. А мне для этого даже не нужно, чтобы вы были в сознании. Так что нет, пыток не будет.

— Даже если брошусь на вас, чтобы убить? — его надглазные дуги опустились, сделав взгляд пристальным.

— А вы броситесь? — я нахмурилась. — Не то чтобы это возымело хоть какой-то эффект, на самом деле. Но вас посещали и такие мысли?

— Да, — он расслабил морду — или его переднюю часть головы правильно называть лицом? — кивнул и опустил голову. — Когда вы пришли в прошлый раз, мне показалось, что я мог бы переломить ваше тело пальцами.

— Не обладай я связью с той управляемой энергией, для которой в вашем языке нет слова, в принципе, вы могли бы, — я кивнула. — Но мне не очень нравится, когда на мою жизнь покушаются. Так что советую вам быть осторожнее. Учитывая наш прошлый разговор, я думаю, что для вас и вашего народа возможны варианты. Но если вы нападёте на меня, мне придётся вас убить, и тогда ваш народ отправится следом.

— Я пришёл к тому же выводу, — Кшаркас успел доесть и отставить тарелку в сторону. — К тому же, я уже отдал вам жизнь. Эти мысли возникли, едва я вас увидел. Но тут же отбросил их, когда понял, кто вы.

— Почему? — я внимательно уставилась на императора.

— Потому что это вам я отдал её…

— Почему вы склонились передо мной и отдали мне свою жизнь? — я уточнила вопрос. — И насколько мне позволила судить метрика вашего мозга во время разговора, абсолютно честно и серьёзно.

— Мне… — он отвернулся к стене и замер в неподвижности, на некоторое время умолкнув, и только после паузы продолжил: — Я очень долго вспоминал это слово, потому что у нас оно давно вышло из употребления. Даже более давно, чем мы покинули родную планету. Это слово «благородство». Я привёл свой флот, чтобы захватить и уничтожить ваш мир, и вы ответили силой. Но когда пришли сюда говорить со мной, вы были уважительны, говорили без намёка на презрение. И явно не потому, что испытывали страх. Я чувствую в вас угрозу. Кажется, вы обладаете силой, которой можете уничтожить моих оставшихся подданных и меня так же просто, как щёлкнуть пальцами. Но вы не сделали этого. Вы дали мне еду и воду, устроили место для отдыха, хотя я всего лишь жалкий пленник. Я склонился перед силой в первый раз, отдавая свою жизнь победителю, — Кшаркас повернулся и посмотрел мне в глаза. — Теперь же… Я много думал после того, как вы ушли в прошлый раз. Теперь я отдаю вам свою жизнь, потому что этого хочу. Я готов быть вашим слугой или принять смерть от вас, если вы того пожелаете.

Это ещё что за?..

— Окончательное решение принимать не мне, — тихо заметила я. — И если будет принято решение уничтожить вас и ваш народ, вряд ли заниматься этим буду я лично. Вы будете так же покорны?

— В вашей иерархии те, кто будут принимать решение, находятся выше вас? — он чуть сощурился.

— Не совсем, — я поморщилась. Как бы вот мне не помешало сейчас солгать, но увы. — Правильнее сказать, что я нахожусь вне иерархии.

— В таком случае нет, — Кшаркас помотал головой.

— Вот как… — протянула я. Нет, вот это вот точно нельзя доносить до генерала. Прямо вот это вот всё. — Я оставлю шар здесь, но не буду непрерывно следить за вами. И я не очень понимаю, как перевести ваши привычные временные отрезки в наши, поэтому не знаю, как часто вам требуется еда и сон. Так что, когда вы будете голодны, коснитесь его.

— Я этого не сделаю, — он повысил тон голоса, что я распознала как решительность.

— Не хотите просить? — я изогнула бровь. — Считаете это унизительным?

— Нет, — Кшаркас мотнул головой. — Я не в том положении, чтобы просить. Поэтому меня устроит любой распорядок, который вы для меня определите.

— Ясно, — я кивнула. Мне бы самой сейчас как-то определить собственный распорядок. — Я пойду.

Не дожидаясь ответа, я перенеслась назад в гостиную. Что… Как это вообще получилось? Как грозный император, который в первое мгновение намеревался схарчить меня, превратился вот в это? Что у него там в голове так переклинило? Нет, ну не может такого быть, чтобы изумительной по меркам людей красоты я, вся такая Мери-Сью, едва могла ладить с инженерами, зато император крулов, жестоких пиратов с идеологией превосходства, взял и проникся ко мне. И как мне самой теперь к этому относиться? Размышляя об этом, я внезапно поняла, что мне будет его даже жаль, если генерал и старейшина решат истребить всех крулов.

Решив, что ничего нового из уже прошедших разговоров я не получу, я отправила сообщение генералу и старейшине. Через два часа они сидели в моей гостиной и пили кофе. Старейшина выглядел довольным, а вот генерал как будто был раздражён.

— Я выбрала неподходящее время? — уточнила я, обращаясь к Хайскли. Ну, вообще-то вопрос был с лёгкой издёвкой.

— Нет, что вы, — он покачал головой. — Просто небольшие трудности на Инженерии.

— Да там волнения из-за того, что мы не возвращаем солдат, — ухмыльнулся старейшина. — Они думают, что мы взяли их в плен.

— В плен? — тупо переспросила я.

— Хотя я говорил, что они сейчас находятся на лечении после ранений и облучения радиацией, из-за отсутствия связи никто не может этого подтвердить, — недовольно признал генерал.

— На слово вам не верят? — мне почему-то вспомнились слова Кшаркаса о том, что его слова для его подданных истина в последней инстанции.

— Нет, — он покачал головой. — А просить доказательств у Магерии в текущей ситуации было бы совершенно бестактно.

— Всё бы заметно упростилось, если бы врачи и персонал крейсеров согласились вернуться домой, — заметил старейшина. — Но они категорически отказываются, мотивируя тем, что не могут оставить своих пациентов.

— Патовая ситуация, — я скривилась.

— Временные трудности, — поморщился генерал. — Всё разрешится, как только все вернутся домой.

— Если только они не начнут придумывать небылицы, — хмыкнул старейшина.

— С чего бы им это делать? — генерал повернулся к нему нахмурился.

— А с чего вы про Магерию всё время врёте? — старейшина изогнул бровь.

— А можно не устраивать здесь дебаты? — влезла я. — Я позвала вас не для этого. Я хотела поговорить о пленных. Пока изучала язык, пришлось немного и их культуру изучить. Я думала, они просто сборище бандитов, а они вообще-то очень организованная империя. Ну, были ей.

— Ты вдруг к ним прониклась? — старейшина посмотрел на меня и нахмурился. — Если бы мы не смогли с ними справиться, они бы перебили нас всех.

— Но мы смогли, пусть и не без сторонней помощи, — я пожала плечами. — Да и без неё бы смогли, у нас всегда есть в запасе «крайняя мера». А если вы с самого начала были настроены перебить их всех, не нужно было затевать переговоры.

— Мы столкнулись с небольшой проблемой, — отозвался генерал. — Мы с Эльсаром обсуждали эту тему. Дело в том, что на всей Двупланете только четверо в курсе твоего захвата крейсера. Поэтому, если мы решим оставить крулов в живых, нам будет очень сложно где-то их разместить. А оставить их на вооружённом крейсере не очень-то безопасно.

— Но если бы у нас была ещё одна планета, проблемы бы не было? — уточнила я.

— Да, но проблема в том, что у нас её нет, — заметил генерал.

— Вообще-то, это не проблема, — я пожала плечами. — Если надо, я могу терраформировать Рутению, которая ближе к солнцу. Но это только в том случае, если вы решите их помиловать.

— Правда, может? — генерал ошалело посмотрел на старейшину, и тот многозначительно кивнул. — Я склоняюсь к помилованию только для того, чтобы посмотреть, как это будет.

— Тогда посмотрите запись нашей беседы, чтобы вынести решение, — изрекла я и ткнула шар на столе пальцем.

На экранах тут же появилось изображение и метрика мозга. Генерал и старейшина внимательно просмотрели и прослушали весь разговор, а после того, как экран потух, с минуту оба молчали.

— Эта метрика, — нахмурился старейшина. — Активность мозга. Как я понимаю, этот Кшаркас не солгал ни единым словом?

— Из неё выходит, что так, — я кивнула.

— В таком случае я за помилование, — он кивнул. — Под твоё покровительство.

— Если метрика не врёт, тогда и я за помилование, — согласился генерал. — Мы составим ограничительный акт, чтобы обезопасить себя в будущем, и оставим за ВИКТ присмотр за ними. Сколько у вас займёт терраформирование Рутении?

Я задумалась. В принципе, этот процесс можно было провести довольно быстро, бахнув туда немерянное количество магии. Особенно, если часть необходимых материалов извлечь из глубин космоса. Но если вдарить таким количеством сразу, можно разбудить магическое ядро, которое было, на самом деле, в каждой планете. А это вызвало бы целый ряд проблем. Дня начала, насколько я успела изучить крулов, наблюдая одного из них во плоти, у них не было зерна. То есть магия планеты могла просто уничтожить их, как… ну, вроде как радиация. Довольно странное помилование в таком случае. Но даже если они смогут приспособиться и эволюционировать, это могло вырасти в жирную проблему для нас — вечный мир вечным миром, а при наличии магии они вполне могли додуматься напасть. Так что проводить процесс нужно было постепенно, не превышая критических значений. Что значительно его удлиняло.

— Думаю, три-четыре года, — наконец произнесла я. — Или даже пять.

— Так долго? — удивился генерал.

— Чтобы исключить некоторые риски, — я кивнула.

— Хорошо, — он кивнул и поднялся. — Тогда оставляем это на вас.

— Не перетрудись, Орина, — старейшина тоже встал.

— И начинайте работать по крейсеру и технологиям, как только кеер Стийин вернётся, — добавил генерал. — В срок, когда его контракт должен был истечь, мы снова проведём экзамен.

— Не станция будет, а проходной двор, — пробурчала я.

— Да, пока планета не будет готова, пусть их крейсер и крулы остаются в стазисе, в пространственном кармане, — произнёс старейшина. — А по поводу этого императора… Решай сама. Думаю, будет не лишним, если он изучит наш язык и нашу культуру. Может, это поможет ему перестроить свою империю.

— Ага, — я кивнула.

И вот они ушли, а я осталась. Почему они всё просто спихнули на меня?

~* * *

~

Просмотр архивных записей был обязателен для всех военнослужащих Инженерии без исключений. Их показывали на больших экранах в комнатах отдыха, куда всех, от рядовых до старших офицеров, буквально сгоняли. Ослушавшихся приказа генерала Хайскли ждало суровое наказание и в любом случае принудительный просмотр. На первом сеансе было показано разрушение Древа, а затем показали вторжения, которые в истории прежде описывались как сражения с Магерией. А уже после, когда осознание дружественных в действительности отношений частей Двупланеты пришло, показывали записи жизни в галактике. А уже под конец — нападения крулов. И Карл Дрозде, как и многие его сослуживцы, при просмотре записей о родном мире испытывал некоторую степень стыда. Когда он только поступил в военную академию, решив на основании тестов профпригодности связать свою жизнь с армией, он втайне надеялся, что именно на его веку Магерия нападёт. И тогда Инженерия показала бы свою впечатляющую мощь, поставив магов на место. Однако записи были настолько красноречивыми, что такого желания можно было только устыдиться.

Никто точно не знал, сколько времени было до предстоящего нападения, однако все военнослужащие всё же получили по дню увольнения, чтобы встретиться с семьями. И первыми такую возможность получили пилоты космических истребителей, поскольку именно на их плечи ложился груз встречи инопланетных захватчиков, а значит, именно среди них следовало ожидать больше всего потерь. Никто не питал иллюзий насчёт того, что всё просто обойдётся, так что отпускали всех буквально попрощаться.

Отправляясь домой в Транспортир, Карл испытывал чувство страха. Он не представлял себе, как скажет родителям и невесте, что эта встреча может стать последней. Было тесно в груди, а в горле стоял ком. И всё же он хотел увидеть их. Хотя бы потому, что это мог быть его последний раз. Карл не особенно боялся погибнуть — он был достаточно уверен в себе и своих навыках, чтобы считать, что он справится с поставленными задачами. И всё же он осознавал, что бой не всегда предсказуем, а потому был готов и к худшему исходу. Он боялся не самой смерти, а того, как горько будут страдать в этом случае его родные и близкие. И от того, что и он, и они понимали причину встречи в такое время, этой самой встречи он и страшился.

Зельда Стийин была в ужасе. Сначала её брата, внезапно отозванного со станции моста, буквально заперли в секретном КБ сразу после того, как aranea наводнили записи о действительных взаимоотношениях с Магерией, а затем стало ясно, что Карл отправится в первый же бой. В кругу семьи она возмущённо высказывалась о том, что если уж ВИКТ обладает такой силищей, то пусть и разбирается с проблемой. А потом на станцию моста внезапно вызвали её отца. Зельде казалось, что её мир практически полностью разрушен, и поначалу она винила в этом Магерию, но вскоре инерция старых убеждений себя исчерпала, и её гнев обрушился на ставку Инженерии, на космических захватчиков и на несправедливость жизни в принципе.

Получив известие о том, что Карл приедет домой на день, Зельда хотела собраться с силами и провести с ним время с улыбкой. Хотела, чтобы он видел её счастливой и стремился вернуться к ней такой. Но стоило им оказаться в одной комнате, как девушка бросилась парню на шею и разрыдалась. Зельда не могла успокоиться целый час, то переходя на тихий скулёж, то рыдая в голос. И всё это время Карл только бережно обнимал её, успокаивая бессвязным ласковым бормотанием. Разговора в привычном понимании между ними так и не состоялось — он не обещал вернуться целым и невредимым, а она этого и не требовала. И всё же, прощаясь, Зельда отдала Карлу свой транспортир — ей хотелось, чтобы у него было что-то, что напоминало бы о ней. И ещё она хотела потребовать, чтобы он непременно вернул её вещь, но так и не осмелилась сказать.

* * *

Как и все пилоты, Карл был задействован в тренировках големов. Эти штуки обучались быстро, но, как и их создатели, не имели изобретательного подхода, а потому им нужно было дать как можно больше вариантов, чтобы в их системах был выбор наиболее правильного решения. Впрочем, модели поведения живых людей основывались на тех же принципах. Карл был в воздухе около двух часов, когда внезапно поступил приказ посадить все машины. Это настораживало. Приземлившись, Дрозде невольно коснулся маленького хрустального шара, который внезапно стал обязательной частью экипировки. Штуковина была странной — чуть мутноватый шарик диаметром около четырёх сантиметров выглядел простой стекляшкой, однако выполнял, если верить инструкции, кучу функций, от связи до спасения жизни. Наряду с големами эта магическая штука вызывала несколько противоречивые чувства. И больше всего Карл озадачивался вопросом, почему маги, вопреки долгой клевете и откровенному пренебрежению, проявляли исключительное дружелюбие.

Явившись согласно приказу на плац, Карл занял своё место в строю. После команды «Вольно» на несколько секунд повисла тишина. Майор Вердан хмуро осмотрел личный состав вверенного ему батальона, подбирая слова. Он уже знал, что некоторых из своих бойцов он больше никогда не увидит живыми, но думать об этом совершенно не желал. Наконец он, скрипнув зубами, заговорил.

— Враг уже у нашего порога, — голос его звучал жёстко и уверенно. — Согласно новой информации, расчётное время до сражения составляет порядка двенадцати часов. Поэтому сейчас вы все отправитесь отдыхать, чтобы к началу были полны сил. Ситуация сложная, так что с пайком вы получите снотворное, благодаря которому проспите восемь часов. А после… Будете действовать согласно приказов ставки. Разойтись.

Карл подумал, что после таких новостей действительно не смог бы уснуть сам. Пайки им выдали на входе в казарму, чтобы перед сном они могли ещё и поесть. Не желая тратить время попусту, едва усевшись на койку, Дрозде принялся за пищепасту. Его сосед напротив, Эрнест Фарти, приём пищи тоже откладывать не стал, однако когда дело дошло до транквилизатора, просто отложил таблетку на тумбочку. Карл замер с препаратом в руке и озадаченно проследил взглядом за тем, как Эрнест вытянулся на своей койке.

— Почему не пьёшь таблетку? — нахмурился Дрозде.

— Хочу немного подумать, — отозвался Фарти. — Не думаю, что усну сам, да и вообще усну без этого, так что хочу просто подумать.

— Да, давай, подставляй задницы товарищей, — фыркнул Карл.

— Чем это я вас подставлю? — Эрнест перевёл на него недовольный взгляд.

— Конечно, — Дрозде опустил голову. — После суток бодрствования мы ведь так хорошо и эффективно соображаем.

— Думаешь, я с боевой задачей не справлюсь? — Фарти чуть повысил голос.

— Ты-то? — Карл снова поднял голову. — Ты в батальоне в пятёрку лучших пилотов входишь, так что худо-бедно и в полудрёме справишься. Только от тебя не худо-бедно ждут, понимаешь? Раз ты лучший, тебе до конца придётся им быть, каким бы он ни был. А если ты будешь выглядеть сдавшимся, так нам и вовсе лучше сразу лапки поднять и позволить себя сожрать!

— О-о? — Эрнест взглянул на Карла с интересом. — Когда это ты такие убедительные речи научился выдавать? К пропагандистам собрался?

— Не дури, они не летают, — отмахнулся Дрозде. — Лучше выпей таблетку и спи.

— Ага, — усмехнулся Фарти и принял транквилизатор вместе с товарищем.

* * *

Пробуждение было резким, но лёгким, когда препарат отпустил сознание. Прошло ещё несколько минут после того, как Карл проснулся, прежде раздался сигнал подъёма. Пилоты поднимались с коек и отточенными движениями облачались в форменные комбинезоны, а затем стройными рядами направились в столовую. Настроение мрачной решимости было почти густым, и от того поданная пищепаста казалась ещё более отвратительной на вкус, чем обычно. После еды пилоты направились к стартовым площадкам, где вокруг боевых машин кружили механики, проводившие последние проверки перед взлётом. Редкие разговоры не создавали особого шума, не доносилось ни единого окрика со стороны командиров. Это было похоже на напряжённое затишье перед бурей.

— Боевая готовность два часа! — раздалось на всю базу из динамика. — Всем пилотам пройти к своим боевым машинам!

Карл прижал ладонь к нагрудному карману, где лежал транспортир Зельды. Он глубоко вздохнул и направился к своей машине. Грозные плавные линии истребителя выглядели совершенными, и Карл бережно провёл пальцами по фюзеляжу. Из-под брюха машины выбрался механик, вытирая руки о промасленную тряпицу. Он мрачно улыбнулся пилоту и протянул руку.

— Я всё проверил — он у тебя в идеальном состоянии, — произнёс механик. — Надёжный и совершенный. Удачи.

— Спасибо, — кивнул Карл, пожимая его ладонь. — Она понадобится всем нам.

Пилоты рассаживались по машинам, пристёгивая ремни и задраивая фонари⁽¹⁾. Прошла проверка связи через хрустальный шар — оказалось, что он вообще не даёт задержки передачи, а кроме того определяет потоки информации, необходимые каждой боевой группе, не заглушая их начисто. Непонятным для Карла образом он мог получать с помощью этой штуки полную картину расположения всех своих товарищей. Затем последовал приказ провести предстартовую подготовку и последовательно подниматься к барьеру. Боевыми единицами были определены тройки — живой пилот и два голема в каждой. Такими треугольниками они и взмыли в воздух.

За барьером, у которого зависли истребители, царила глубокая, объёмная тьма. Некоторое время она казалась пустой, однако вскоре её начало заполнять нечто, похожее на облако. По мере его приближения стало ясно, что это не просто туча — это формирования захватчиков. Вот только сразу же оказалось очевидным, что с их организацией что-то не так: даже просто направляясь к планете, они не могли держать строй. При должном командовании они летели бы единой линией, но по какой-то неясной причине были похоже скорее на высыпаемые из мешка камешки. Даже огонь они открыли вразнобой. Долетевшие до барьера снаряды разорвались, и космос за барьером скрылся за пеленой огня, которая то слегка рассеивалась, то вновь становилась плотнее. И наконец, всё пламя как будто стёрли, и за барьером стали отчётливо видны большие и кажущиеся грузными машины крулов.

Едва ли прошло несколько мгновений, когда от барьера по захватчикам ударил ответный огонь. Во время инструктажа командиры уделили особое внимание тому, чтобы до поступления приказа за барьер никто вылетать даже не думал — с помощью магов именно туда должны были быть перенесены запущенные с поверхности Инженерии снаряды. Назвать огонь прицельным было нельзя, однако машин противника было столько, что каждый выстрел нашёл свою цель. Истребители крулов взрывались и разлетались осколками, и всё же ответный залп не был достаточным, чтобы заметно проредить их ряды.

— Подняться за барьер, — донёсся ровный голос от шара. — Отвести бой от планеты. Избегать попаданий, затягивать сражение.

Пока противник был немного растерян полным отсутствием попаданий и ответным огнём, инженеры прошли через барьер и ринулись в атаку. Несмотря на малочисленность, им удалось немного оттеснить крулов от родной орбиты благодаря скоростному прорыву за передовые линии. Следуя приказу, пилоты придерживались тактики бей-беги, уходя в маневрирование после каждого выстрела. Совсем скоро усилиями не ведающих страха големов были выявлены слабые места машин противника, так что и удары стали эффективнее.

Маги на поле боя появились крайне впечатляюще — он просто возникли из ниоткуда в тылу противника и сразу открыли огонь. И в их случае про огонь говорилось в самом буквальном смысле: драконы с наездниками и без выпустили во врагов струи пламени, сметавшие всё на своём пути. Если бы численность нападавших и оборонявшихся была примерно одинаковой, захватчиков бы уже смели в огненном шквале, но их было слишком много.

Тройка Карла держалась довольно уверенно — големы всеми силами поддерживали живого пилота как в атаках, так и в манёврах. Бой становился всё ожесточённее и беспорядочнее, как будто командование крулов совсем потеряло согласованность, и их приказы противоречили друг другу и сами себе. Однако сами вражеские пилоты перешли к тактике индивидуального боя, и хотя частенько попадали под атаки собственных товарищей, всё же постепенно становились более эффективными. Оба голема один за другим пожертвовали собой, чтобы закрыть машину Карла от попадания вражеского снаряда, и ему самому удалось провести успешную атаку, уничтожив два истребителя собственными пушками и ещё три — подведя под дружественный огонь. Однако на этом удача отвернулась от Дрозде. От очередного выстрела он просто не смог увернуться, и снаряд противника пришёлся прямо по его кабине. На инструктаже говорили, что в случае ранения хрустальный шар подаст сигнал, и пилот будет перенесён на медкрейсер, но Карл отчётливо услышал тонкий звон, с каким не могло разбиться бронестекло фонаря. Без единой мысли в голове он проследил, как по комбинезону прокатились осколки шарика, и так его взгляд добрался до ног. Боль накатила внезапно, едва он понял, что ниже колен у него больше ничего нет. Ещё через мгновение обзор закрыла огромная тёмная тень, и уже теряющий сознание Карл ощутил, как его достают чьи-то огромные руки.

Карл проснулся резко. Едва сознание вернулось к нему, как накатил дикий ужас от осознания близкой смерти. Он резко сел, бешено озираясь по сторонам. Впрочем, он довольно быстро опознал бокс медкрейсера по гладким пластиковым стенам серого цвета, невыразительного настолько, насколько это вообще было возможно. А затем его взгляд сфокусировался на мужчине, стоявшем рядом с его койкой. К удивлению Карла, это был не кто иной, как брат Зельды, Зигфрид.

— Я жив? — озадаченно спросил Дрозде.

— ВИКТ спасла тебя, Карл, — Стийин кивнул.

— А ноги? — пилот впился взглядом в брата невесты. — Мои ноги? Я помню, что их оторвало. Зельда не станет…

— На месте ваши ноги, — донёсся лишённый всякой интонации голос, и Карл повернулся в другую сторону. То, что стояло там, выглядело как голем с приклеенной маской довольно симпатичной молодой женщины. — Вам нужно восстановиться. Я перенесу вас в госпиталь на Магерии.

Разум Карла взорвался сотнями вопросов, но через мгновение он оказался в совсем другом помещении — просторном и светлом. По правую руку от него оказалось широкое окно, к которому он и повернулся. За ним, насколько хватало глаз, перекатывался на ветру лес, сияющий под солнцем. И небо было таким голубым, какого он никогда в жизни не видел. «Это Магерия?» — удивлённо подумал пилот, не в силах оторвать взгляда. Впрочем, любоваться видом ему довелось недолго — совсем скоро в палату вошёл другой человек, привлёкший его внимание. Выглядел он очень похожим на Зигфрида и их с Зельдой отца, только был куда старше.

— Ну-с, посмотрим… — протянул он и взмахнул рукой перед носом Карла. — Кровопотеря, упадок сил, только-только восстановленные органы и… хм, даже ноги? Уж не ВИКТ ли постаралась? Без целебкапсулы на такое единицы способны… Ну, ничего, через недельку максимум будете как новенький…

Растерянный Карл только и смог, что кивнуть. А человек, явно маг, снова взмахнул рукой у него перед носом, и Дрозде отключился.

Когда пилот проснулся в следующий раз, за окном было темно. Чернильное небо изобиловало яркими звёздами, а лес едва слышно шелестел. Едва Карл сел, с потолка полился мягкий свет, и он осмотрел комнату. Уютной её было не назвать, и всё же она была более приятной, чем все помещения, в которых он когда-либо бывал, включая квартиру, где жил с родителями. Даже на столике у кровати стоял небольшой букетик цветов. Дрозде глубоко вздохнул и прикрыл глаза, а когда открыл их вновь, рядом с цветами обнаружилась тарелка с чем-то незнакомым и вилка. Он озадаченно склонил голову набок, пытаясь понять, что это. Прошло несколько минут немого рассматривания, и дверь осторожно приоткрылась. В щёлку просунулась голова девушки-подростка с рыжими непослушными вихрами и лицом, усыпанным веснушками.

— Проснулись, дяденька? — спросила она. — Вам поесть надо.

— Проснулся, — кивнул он. — Но… я не вижу пищепасту.

— Пищепасту, — девушка фыркнула и просочилась в палату. — На Магерии никто не ест пищепасту и никого ей не кормит! Гадостью такой…

— Но что же тогда я должен есть? — протянул Карл.

— Еду, — она улыбнулась, уже успев подойти к самой кровати. Придвинув стул, девушка взяла в руки тарелку и вилку. — Это пюре и котлета. У вас вроде руки в порядке, но я вам всё равно помогу. Нашу еду надо жевать…

— Как галеты? — Дрозде склонил голову набок.

— Да, пожалуй, — девушка снова кивнула. — Давайте-ка открывайте рот…

Карл послушно сделал, что она велела. Пюре по консистенции было похоже на пищепасту, только в отличие от неё было невероятно вкусным. А вот котлета была куда плотнее, хотя и не хрустела, как галеты. Пилот послушно съел всё, но не почувствовал себя сытым. Он нахмурился, глядя на пустую тарелку.

— Вам пока нельзя много, — девушка сразу поняла, чего это он так сверлил посуду взглядом. — ВИКТ, конечно, чудо с вами сотворила, но вам сейчас надо себя поберечь и не переедать. Лучше поспите ещё. Вас ждёт сложная терапия.

— Я… — Карл никак не мог сформулировать вопрос и мучительно пытался подобрать слова, но даже сам никак не мог понять, что хотел бы узнать.

— По целым шарам мы составили список выживших, — произнесла девушка, решив, что его интересует его статус. — Если он был при вас, когда вы сюда попали, ваша семья на Инженерии уже получила сведения о том, что вы на лечении.

— А если его не было? — пилот сглотнул.

— Тогда вы должны быть в списке пропавших без вести, — она вздохнула. — Не переживайте об этом. Сейчас у целителей много работы, а такие как я только немного помогаем. Но как только станет чуть посвободнее, к вам зайдёт господин Стийин. И уже он соберёт все данные о тех, кто к нам попал без шара. Если ваш шар раскололся в момент атаки, вам очень повезло.

— Повезло… — протянул Карл. — Как меня вообще вытащили? Я ведь помню, как смотрел на осколки того шарика после попадания…

— Не могу сказать, — девушка пожала плечами. — Может, кто-то из магов мимо пролетал и заметил, а может, магия переноса успела сработать. Этого теперь не узнать.

— Вот как… — пилот кивнул.

— Ну, вы отдыхайте, а я пойду, — девушка поднялась. — Ни о чём не волнуйтесь — скоро мы отправим вас домой.

* * *

Господином Стийином оказался тот самый человек, которого Карл посчитал похожим на домочадцев своей невесты. Пришёл он, правда, только через неделю, и выглядел так, будто из него выжали все соки. Быстро опросив Дрозде о нём самом, пожилой маг глубоко вздохнул и поднялся. Он уже направился к двери, когда Карл в приливе внезапной наглости решил задать вопрос:

— Вы знаете Зигфрида Стийина?

— Лично — нет, — повернулся к нему маг. — Но насколько мне известно, это мой внук. Хотя мы с ним ещё ни разу не встречались.

— Я… Он… Зигфрид брат моей невесты… — тихо пробормотал Карл.

— Что ж, это прекрасно, что мы сможем вернуть вас ей совершенно здоровым, — улыбнулся господин Стийин. — У вас ещё процедуры сегодня. Отдыхайте пока.

Процедурами назывались визиты целителя. Маг приходил, возлагал длань на грудь Карла, бормотал что-то неразборчивое, а потом просто уходил. Перед самой первой пилоту объяснили, что это делается для того, чтобы восстановить его полностью после ранений и избавить от последствий облучения радиацией, и он не спорил. Не понимал, как это работает, но магия вообще была вне его понимания. Наконец три недели его пребывания в госпитале подошли к концу, и всех пациентов начали небольшими группами перевозить в Ошер, в центральную площадь которого упирался мост. И уже оттуда группами по три человека их переносили на Полярную Станцию.

На вокзале Транспортира, куда прибывал гиперзвуковой поезд, была толпа встречающих. Карлу понадобилось несколько минут, чтобы найти среди гущи людей родителей и Зельду. И пробившись к ним, он крепко сжал невесту в объятиях.

— Прости, — на ухо произнёс он ей. — Я потерял твой транспортир.

— Не важно, — ответила она куда-то ему в грудь. — Ты вернулся.

— Прости… Я не мог связаться раньше, — Карл поднял глаза на улыбающихся родителей. — Прошедшие три недели…

— Зигфрид рассказал, что ты жив, когда заезжал, — отозвалась кесса Дрозде. — Он сказал, что ВИКТ и её брат буквально вытащили тебя с того света, поскольку у тебя раскололся шар.

— А, вот как… — Карл кивнул. — Он только про шар сказал?

— А должен был что-то ещё рассказать? — удивился кеер Дрозде.

— Нет, не должен, — улыбнулся пилот. — Надо поблагодарить его. Он сейчас в городе?

— Нет, — Зельда вдруг помрачнела. — Что-то там произошло, причём какое-то очень секретное, и генерал Хайскли то ли наградил брата, то ли наказал пожизненной работой на станции моста. Мы не знаем, когда он снова приедет.

— Вот как… — протянул Карл.

— Но связаться с ним можно, — девушка просветлела. — Оказывается, с помощью тех шаров, что поддерживают барьер, можно общаться и со станцией, и с Магерией. Так что, если хочешь, можно просто ему позвонить.

— Обязательно позвоню, — улыбнулся пилот. — Должен же он появиться на нашей свадьбе.

— Да, он обещал, — Зельда кивнула. — И ещё… он спрашивал, не будем ли мы против, если с ним вместе придёт ВИКТ.

— ВИКТ? — переспросил Карл, припоминая того странного голема в маске. — Давай обсудим это позже, хорошо? А сейчас я хочу поехать домой. Я не устал — там только и делал, что лечился и отдыхал. Просто здесь такая толпа, да и следующий поезд скоро придёт.

— Ой, и правда, — улыбнулась девушка. — Папа сказал ехать к нам. Обещал что-то удивительное в честь твоего возвращения. Так что поехали скорее!

И уже через полчаса все они сидели в несколько тесной гостиной квартиры Стийинов, где радушный хозяин угощал гостей самыми настоящими сдобными пирожками, булочками и печеньем с самым что ни на есть натуральным кофе.

1) Да, откидное стекло кабины пилота истребителя так называется.

Вернуться к тексту

~* * *

~

Темнота во взоре Кшаркаса развеялась через мгновение. Ещё один момент ему понадобился, чтобы осознать, что он по какой-то неведомой причине сидел, хотя точно помнил, что поднялся. В следующее мгновение, встряхнув головой, он осознал, что находился не в спасательной капсуле и что перед ним наглым образом сидело существо, каких он прежде не видел: тонкое, золотистого цвета с тускло поблёскивающими пустыми глазами на лице без носа и рта, одетое в коричневый комбинезон и как будто не живое. Ярость поднялась в его груди, и прежде чем он успел распознать другое чувство, Кшаркас рявкнул:

— Как ты смеешь сидеть в моём присутствии?

— И вам здрасьте, ваше величество, — раздался высокий, но приятный голос, лишённый всяких эмоций, а на лице существа не отразилось ни единого движения. — Выспались?

— Что? — взревел император, поднимаясь на ноги и угрожающе нависая над ним. — Низшее существо вроде тебя должно стоять передо мной, императором крулов, на коленях с опущенной головой! Прикажу подать тебя к столу зажаренным заживо!

— Ох… — оно подняло лицо. — Низшее существо вроде меня разрушило генераторы жизнеобеспечения на вашем флагмане и узел связи, а потом подорвало четвёртый крейсер. А ещё именно благодаря мне спаслись все те ваши поданные, которые выжили. Это меньше двадцати процентов, если что.

— Что? — Кшаркас отступил на шаг. Ярость схлынула, сбитая удивлением, и до его разума наконец добрался вопль инстинктов — существо было опасным.

Голос, который император приписывал существу, зазвучал снова, кратко обрисовывая текущее положение дел. Кшаркас определённо не относился к тем, кто просто верил кому-либо на слово, однако всем естеством ощущал, что в ни в одном обронённом слове не было ни капли лжи. Поражение казалось ему чем-то близким в невозможному, а уж пленение, о котором явственно говорило изменившееся помещение и существо напротив, и вовсе выходило за рамки его воображения. И тем не менее он почему-то знал, что всё обстояло именно так, как произносил высокий голос. Дослушав краткую сводку, император осел на стул и обессиленно опустил голову на руки.

— Мы потерпели поражение? — этот вопрос он задал скорее просто в воздух, не ожидая и даже не желая слышать ответ. — Как это могло произойти?

— Мы знали, как вы ведёте боевые действия, так что разработали план, который мог бы с этим справиться, — всё же отозвалось существо. И хотя никаких изменений тона не было, последняя фраза прозвучала как будто чтобы добить: — И теперь вы в плену.

Ему требовалось время, чтобы осмыслить услышанное. Кшаркас уставился в пол, пытаясь собрать мысли и упорядочить их, но у него едва ли выходило это сделать. Осознание проигрыша и плена пришло к нему ещё до того, как это было озвучено, и даже принял этот факт он довольно быстро. Всё же та жизнь, которую вели крулы, довольно отчётливо делила всех существ на хищников и жертв. И теперь император был жертвой. Однако мысли о поражении мало занимали его — куда сильнее в голове билось осознание того, что говорили инстинкты. А они говорили, что его в любой момент могут убить с такой лёгкостью, что он не успеет этого даже осознать. Страх оказался новым чувством, которое заставляло держать всё его тело в напряжении, хотя разумом Кшаркас понимал, что никакое напряжение и готовность нападать или защищаться ему просто не помогут. История его народа подсказала, что будет дальше. И почему-то принять этот факт ему оказалось на удивление легко. Едва это произошло, император обречённо поднял голову, чтобы посмотреть на своего предполагаемого палача.

— Когда назначена казнь? — он с трудом протолкнул слова через напряжённую глотку.

— Она пока не назначена, и я не знаю, случится ли это вообще, — к удивлению Кшаркаса отозвался голос, а голова существа склонилась набок. — Давайте попробуем начать разговор сначала. Меня зовут Орина. Я кто-то вроде парламентёра сейчас.

— Кшаркас Девятнадцатый, император крулов, — представился он.

Последовавший разговор озадачил императора: существо задавало вопросы об истории его народа, ненароком выдав тот факт, что победители сражались впервые за очень долгое время. В его голове не укладывалось, как кому-то совершенно без опыта удалось одолеть многочисленную, прошедшую через множество боёв армию. Даже если его генералы устроили настоящую неразбериху, уж пилоты-то по месту боя должны были по крайней мере задавить числом. Однако спрашивать, что и как всё-таки произошло, почему-то было страшно.

Кшаркас рассказал о том, как его народ начал вести кочевой образ жизни. Он и сам признавал его рациональным, даже если где-то в глубине своих мыслей хотел вернуться к изначальному плану найти новый постоянный дом. За время его рассказа лицо существо ни разу не изменилось никоим образом, так что император не до конца понимал даже, слушает ли оно его. А потому говорить он старался кратко, не вдаваясь в подробности. Ему казалось, что ложью лишь вызовет опасный гнев, а в связи с правдой можно было даже не рассчитывать на унизительную жалость. Закончил рассказ-рапорт Кшаркас тем, что изначальные цели покинувших родной дом императоров утратили всякий смысл.

Дальнейшая беседа показалась императору совсем уж странной. Орина не обвиняла его, не угрожала, а лишь говорила о рациональности и выясняла некоторые подробности, будто пытаясь найти в словах Кшаркаса повод сохранить ему и его народу жизнь. Он не мог этого понять. Она определённо была не тем существом, которое стремилось всеми силами избежать убийства — уничтожив генераторы на крейсере, она обрекла часть крулов на крайне жестокую и мучительную кончину. И инстинкты говорили, что остаткам его народа она могла даровать смерть куда более лёгкую. Но как будто это совершенно не соответствовало её интересам и желаниям. Однако та сила, которую Кшаркас ощущал, заставила его гордость склониться. Наконец, разговор был окончен, и Орина поднялась.

— Я передам ваши слова тем, кто будет принимать решение по поводу вашей дальнейшей судьбы.

— Постойте, — император сначала встал, а затем опустился на колено и склонил голову. — Именно вы были тем, кто провёл атаку таким образом, чтобы мы потерпели поражение. Я признаю себя и свой народ побеждённым. Теперь, если это уместно, я хотел бы, чтобы именно вы приняли мою жизнь.

— Я же сказала, я не принимаю таких решений, — ноги Орины исчезли из поля зрения Кшаркаса.

— Не важно, — император покачал головой, но взгляда так и не поднял. — Даже если решать будете не вы. Однако если нам позволено будет жить, я и мой народ в вашем распоряжении.

— Это я тоже передам, — отозвалась она тем сухим голосом, а через мгновение ощущение присутствия исчезло.

Инстинкты, заставлявшие держать тело в напряжении, смолкли, и Кшаркас поднял голову. Он остался один. Помещение, где он находился и которое прежде не рассматривал внимательно, оказалось идеальным кубом без единой щёлки. Куда девалась Орина, было совершенно неясно, ведь не было двери, куда она могла бы выйти. Она просто исчезла, будто растворившись в воздухе. Кшаркас поднялся с пола и уселся на стул, погружаясь в тяжёлые размышления. Ему казалось, что прошло всего мгновение между тем, как он был великим императором устрашающей империи, и тем, как оказался пленником самого опасного из когда-либо виденных им существ. Теперь, когда эмоции не сбивали с толку и не туманили разум, у него было время разобраться с прошедшей беседой.

Для начала он решил принять тот факт, что с того момента, как мир погрузился во тьму на спасательной капсуле, до того, как он очнулся здесь, прошло несколько больше одного мгновения — быть иначе просто не могло. Однако, сколько циклов он пропустил, Кшаркас не знал. Его мундир был целым и чистым, не было ощущения приближающейся линьки, последствий ранений он тоже не чувствовал. Тем не менее неизвестный промежуток времени для него просто не существовал. Это было досадно. Теперь, прокручивая в голове разговор с Ориной снова, император понял, что она отвечала на все его вопросы. Из-за полного отсутствия интонаций было неясно, испытывала ли она досаду или недовольство от того, что приходилось говорить с ним, но всё же он подумал, что если спросит о подробностях поражения, она расскажет.

Поначалу время невыносимо тянулось в ожидании неизвестности, но вскоре полностью утратило значение. Кшаркасу казалось, что Орина только что исчезла, и вместе с тем этот момент то становился бесконечно далёким, то и вовсе вызывал сомнения в факте своего существования. Император даже не был уверен, в реальности всё происходит или ему снится необъяснимый кошмар. Чтобы развеять это сомнение, он сжал кулак с такой силой, что когти пропороли кожу. Боль убедила его в том, что он не спал. Помещение было настолько маленьким, что он мог только сидеть на стуле или делать вдоль стены несколько небольших шагов. Чтобы улечься нужно было сдвинуть мебель, но ему казалось, что делать этого было нельзя. Наконец, неизвестное количество времени спустя, в углу снова кто-то объявился. Кшаркас был голоден, а потому, лишь уловив запах органики, он дёрнулся, а затем поднялся, нависая над маленьким существом.

— Кто ты? — пророкотал он прежде, чем его нагнали сигналы инстинктов.

— Орина, — отозвалась она и залепила рукой по лбу. Впрочем, по ощущению опасности, исходящей от неё, Кшаркас это уже и так понял. Хотя теперь выглядела она так, будто он мог переломить её тело пальцами, инстинкты говорили, что попробуй он это сделать, останется либо без руки, либо без головы. — Надо было предупредить же… — тем временем продолжила она. — Пока что к вам могу входить только я. Это место окружено… Хм, в вашем языке нет такого слова. Обозначим это особой управляемой энергией. С её же помощью я некоторое время занимала то тело, в котором приходила раньше. Потому что мне нужно было подлететь к вам так, чтобы ваши датчики органики меня не засекли.

Император всё понял и сразу же озвучил свои мысли — тот метеорит, к которому он слишком быстро потерял интерес, оказался ключом ко всему сражению. Если бы только он отдал приказ уничтожить его… Впрочем, почти сразу он понял и то, что у него ничего бы не вышло, даже используй они самую мощную пушку. Он вообще не был уверен, что способ убить Орину существует — исходящая от неё сила подавляла подобно энергии от вспышки сверхновой.

Оказалось, что Орина сама ещё ничего не решила и ни с кем не говорила о нём и его народе, о состоянии которого Кшаркас не имел ни малейшего представления. Почему-то он полагал, что его подданные в каком-то совершенно ином состоянии, нежели он сам. Кроме того, она принесла ему еду и воду, что по меркам крулов было невероятной щедростью. За время разговора помещение неизвестным образом преобразилось. Орина взмахнула рукой, и та сила, что подавляла Кшаркаса, всколыхнулась, после чего в одной из стен появилась дверь, сама комната увеличилась, а место у стены заняла кровать достаточно большая, чтобы император мог с комфортом на ней улечься. Таких технологий просто не могло существовать, а потому он решил, что это действие той особой энергии, о которой она говорила прежде. Управляя ей, Орина продолжала говорить с Кшаркасом, как будто делать это было для неё так же естественно, как дышать. И это ужасало его лишь сильнее.

После исчезновения Орины Кшаркас сел на кровать. Она оказалась на удивление мягкой, но не слишком. Император погрузился в глубокую задумчивость, и на этот раз она никак не была связана с его дальнейшей судьбой. Понятие красоты и уродства у крулов существовало, и оно было сопряжено с силой и функциональностью. Кшаркас считал себя красивым, поскольку был сильнее любого крула. Зграузу он тоже находил красивой по причине её силы и умений. Внешность же Орины казалось хрупкой — слишком маленький рост, слишком тонкое тело. И почему-то он был уверен, что едва ли почувствует её вес, если поднимет даже одной рукой. Но странная и необъяснимая сила делала её исключительно красивой, и это пугало и завораживало. Вдумываясь в произошедшее, Кшаркас с трудом вспомнил слово, которым смог определить её к себе отношение, и это поставило Орину для него на какую-то недостижимую высоту. Он уже склонил голову, как поверженный, презрев свою гордость, но теперь в нём проснулось желание покориться не силе, но благородству.

Кшаркас снял мундир и улёгся. Он ощущал усталость и впервые в жизни был уверен, что можно было провалиться в глубокий сон. Хотя подданные всегда были преданы ему до последней чешуйки, император никогда не мог позволить себе полностью расслабиться. Он вообще не был уверен, что когда-либо в жизни был так расслаблен. Возможная близкая смерть больше не волновала его.

Проснувшись, Кшаркас вспомнил о посуде, которая осталась после еды. Прежде ему не доводилось выполнять подобную работу, однако это не означало, что он не мог. За той дверью, что возникла в прошлый визит Орины, обнаружилась ванная комната, снабжённая душем, унитазом и раковиной. На флагмане воду не использовали просто так, и для мытья предназначалась техническая — мутная, с металлическим запахом и всегда холодная. Император не любил саму процедуру, хотя признавал, что после душа становилось легче. Но здесь из крана полилась вода лучшего качества, чем та, которую крулы обычно пили. И Кшаркас впервые с наслаждением принял душ. Вернувшись в комнату, он так не надел не самый удобный мундир, но опять глубоко в размышления погрузиться не успел — снова появилась Орина с едой.

Разговор выдался странный: Кшаркас не мог понять поведение Орины и видел, что и его слова её озадачивают. Пытки, лишение пищи, слежка казались ему совершенно естественными в отношении пленника. Хотя о сражении почти ничего не было сказано, император был уверен, что потери были, а он был поверженным врагом. Но казалось, Орине неприятны даже мысли о таких методах. С другой стороны его покорность силе, совершенно естественная для крулов, определённо вызывала у неё недоумение. Лицо Орины было куда богаче на мимику, чем его, так что Кшаркас интуитивно понимал если не мысли, то по крайней мере эмоции. В итоге поговорить о том, что было действительно важно, снова не удалось, и она ушла озадаченной, но точно не разгневанной. И император поймал себя на мысли о том, что не хотел злить её вовсе не из страха быть убитым.

До следующего визита Орины Кшаркас успел проголодаться, но не в такой мере, чтобы показать это. Передав тарелку, она уселась на стул и предложила ему сначала утолить голод. Император только кивнул, хотя на краю сознания у него пронеслась мысль о том, что это может быть последняя трапеза. И он был уверен, что она не отравлена. В его глазах Орина была не той, кто мог предать его позорной смерти от яда — он был уверен, что она позволит ему умереть достойно, с оружием в руках. Еда была вкусной, и Кшаркас искренне насладился ей.

— Мои поздравления, — наконец произнесла Орина, едва император отставил пустую тарелку. — Вас и ваш народ помиловали. Правда, есть некоторые тонкости.

— Что? — Кшаркас услышал каждое слово, но не был уверен, действительно ли именно эти слова были произнесены.

— Руководство нашего мира решило сохранить вам жизнь, — повторила она. — Но есть некоторые тонкости.

— Какие? — помрачнел император.

— Ну, для начала… — Орина нахмурилась. — Сейчас ваш третий крейсер находится в отдельном пространстве, а все его обитатели — в состоянии стазиса. Мы будем изучать ваши технологии. Надеюсь, что для этого будет достаточно четырёх облётов вокруг солнца. Ни на одной из своих планет поселить вас мы не сможем — это плохо кончится. Планета, на которой родилась я, либо медленно и мучительно убьёт вас, либо обратит безумными монстрами, а на другой никто не обладает особой энергией, так что проблемы вы принесёте уже сами по себе. К тому же, о том, что от вашей расы ещё что-то осталось, знает очень узкий круг разумных. Потому что впечатления ещё свежи, и если мы скажем о пленных, народ потребует крови.

— Что было бы справедливо, — признал Кшаркас.

— В каком-то смысле да, — она кивнула. — Но вот чем провинился, скажем, отпрыск, который вылупился уже после того, как вы влетели в нашу систему? А вы ведь понимаете, что вашей крови потребуют в первую очередь. И следом за вами нам придётся, хотим мы того или нет, перебить всех до единого.

— Но разве мы не заслужили этого? — император пристально посмотрел на неё.

— Наверное, заслужили, — Орина кивнула. — Но мы не стражи порядка или что-то типа того. Мы просто обитатели края галактики с совестью… Так вот, о тонкостях, — она глубоко вздохнула. — Руководство составит для вас ограничительный акт — полагаю, он будет касаться допустимых для вас технологий, вооружений и действий. Я создам для вас планету, пригодную для жизни, а это займёт время. Насколько я помню, вы хотите оставаться в сознании, так что жить будете здесь. Хотя я думаю дать вам чуть больше свободы для перемещений. Только по вашему росту у нас низковаты потолки — растеряете всю царственность, пока будете ходить ссутулившись.

— Если я буду держать спину прямо, вы окажетесь вне поля моего зрения, — отозвался Кшаркас.

— Я умею летать, — фыркнула Орина. — Вы умеете управлять вашими маленькими кораблями? Спасательной капсулой или истребителем?

— Императорский истребитель остался на флагмане, — заметил он. — А управление капсулой довольно простое.

— Не остался… — скривилась она.

— Хотите сказать, вы забрали и его? — удивился Кшаркас.

— Нет, — Орина помотала головой. — Дело в том, что там ничего не осталось. Мы… Вы знаете о космических китах?

— Я полагал, это пустая легенда, — заметил император. — За всю историю дрейфа нашей империи мы с ними ни разу не сталкивались.

— У них есть определённый маршрут следования, вы, видимо, с ним не пересекались, — отозвалась Орина. — В общем, мы рассчитывали на их появление. Хотите знать, как прошло сражение?

— Я хотел спросить вас об этом, — признался Кшаркас.

— Ха… — она глубоко вздохнула. — Мы решили, что для успешного вам противостояния в первую очередь мы должны лишить вас связи, и для этого была подготовлена бомба, которую я подорвала в узле флагмана. Но мой план несколько отличался от плана командования. Я разрушила генераторы флагмана, чтобы спровоцировать панику и заставить вас его покинуть. А затем я одновременно взорвала четвёртый крейсер, который вы вели под приборами невидимости, и спрятала в отдельное пространство третий, к которому как раз пристыковалась ваша капсула. После этого ваши войска устремились к нашему миру и были встречены нашими. Задачи победить не стояло — отвлечь и затянуть бой. Когда киты появились, ваши корабли уже не могли сбежать, а всех наших мы просто вернули под границы планеты. Короче говоря, весь оставшийся ваш флот, все обломки и тела, что были за пределами орбит нашей планеты, были сожраны.

Император некоторое время молча взирал на Орину, а затем издал короткий смешок.

— Иными словами, на тех, кто считал себя высшими хищниками, нашлись хищники ещё более высокого порядка, — наконец изрёк он.

— Выходит, что так, — она кивнула.

— А если в теории допустить, что на вас нападёт один только третий крейсер, какой будет исход битвы? — император подумал, что такой вопрос уместен и в какой-то мере даже забавен.

— Тогда я уничтожу остатки вашей империи, — Орина умудрилась передать угрожающе-ледяную интонацию через безэмоциональный язык крулов и жуткое выражение лица. — Вы же не собираетесь совершить подобную дурость?

— Нет, — Кшаркасу пришлось протолкнуть слово через сдавленное горло.

До этого момента Орина ни разу не показывала желания убить его или каким-то иным способом навредить, однако всё равно подавляла. Но в тот момент, когда она отвечала на вопрос, императора как будто схватили за горло, пережимая дыхание сильнее с каждым словом. Орина и пальцем не пошевелила, но Кшаркас ощутил холодные объятия смерти. Затем её лицо просветлело и она глубоко вздохнула.

— В любом случае, сам крейсер назад вы не получите, — наконец произнесла она. — Мы не настолько жестоки, чтобы оставить без технологий совсем, но вы должны понимать, что строить космический флот вам позволено не будет. Я, а затем мой преемник, будем наблюдать за вами постоянно. И если нам покажется, что вы задумали нападение, кара будет незамедлительной.

— Я задал этот вопрос… — Кшаркас умолк, пытаясь сформулировать внятную причину. — Только в теории. Я покорён. Раб, что укусит руку хозяина, достоин лишь смерти.

— Это не те отношения, к которым мне бы хотелось стремиться, — скривилась Орина. — Впрочем, я всё ещё не знаю, чего ждать от акта руководства и какую роль для вас он будет определять. Хотя в отношении себя одна мысль у меня есть. Вам же знакома концепция бога?

— Когда-то наши предки верили в покровительство существ, что обладали большим могуществом, чем силы крулов, но после того, как мы покинули родную планету, императора стали считать несущим их волю, — пояснил Кшаркас. — Я не особенно вдавался в этот вопрос.

— О, вот как, — она кивнула. — В таком случае, полагаю, вы нашли нового бога в моём лице. Щедрого, ведь я подарю вам планету, но строгого, ведь буду карать всякого, кто нарушит данные мной правила.

— Вы предстанете в таком облике? — уточнил император. — Это будет несколько…

— Я могу предстать в облике огромного крылатого ящера, извергающего всепоглощающее пламя, — Орина дёрнула плечом.

— В самом деле? — Кшаркас сощурился. — А ведь наших древних богов так и представляли, насколько я знаю. К слову, что значит «Орина»?

— Это имя моё, — фыркнула она. — Не титул и не звание.

— Я понимаю, — император кивнул. — Я говорил о значении имени.

— А. Это, — Орина склонила голову набок. — Оно значит «подарок звёзд».

— Я… В самом деле? — Кшаркас подался вперёд. — Моё имя, оказывается, похоже на ваше. Оно означает «владыка звёзд». А ваше звучало бы «Карцзекас».

— Хорошее имя для бога, — усмехнулась Орина. — Так меня потом и представите.

Итак, вопрос с крулами был условно решён. Или, если быть точнее, сброшен на меня. И почему мне не хватило жестокости их всех просто перебить? Вот если бы они были арахнидами, у меня бы нигде даже не ёкнуло, но… Но с ящерицами что-то мне помешало. Закончив беседу с генералом и старейшиной, я так и осталась сидеть в гостиной. Надо было, по идее, пойти порадовать императора, но общение с ним меня озадачивало. Его язык был грубым и лишённым интонаций, хотя с помощью высоты тона можно было передать некоторые оттенки. И его лицо — или морда? — тоже мало что давало. Однако меня занимал ещё и вопрос, как потом подать себя так, чтобы его подданные не усомнились ни в нём, ни во мне. Полагаться на выдумку Орины в этом деле я не могла — надо было самой всё придумать. А я почему-то очень сомневалась, что останусь здесь до окончания процесса терраформации Рутении и смогу лично увидеть новую планету крулов. Так что придумать что-то стоило вот прямо сейчас.

Я размышляла над своим статусом для крулов за готовкой. Можно было, конечно, намахать себе что-нибудь с помощью магии, но мне хотелось занять себя каким-нибудь рутинным делом, чтобы стимулировать уже мыслительные процессы. В принципе, можно было использовать зверомагию и обратиться в крула самой — их строение я изучила уже достаточно, чтобы сделать это. И если они так поклонялись императору из-за его размеров, ничто не мешало мне стать столь же внушительной, как он. Но тут возникала одна неприятная сложность: обращение в зверя было возможно, только если означенный зверь мог переносить магию или имел своё зерно, как, например, драконы. Крулы не сочетались с магией. Хотя можно было сделать такую же куклу, как для сражения, только в форме крула… Но эта идея мне почему-то совершенно не нравилась — она как будто грозила мне массой непреодолимых проблем, в которые мне совершенно не хотелось впутываться.

Звонок Зигфрида застал меня за выключением плиты. Я глубоко вздохнула: он был в коротком отпуске, чтобы провести время с семьёй, так что мне казалось, что ему бы не стоило тратить время на переговоры со мной. И всё же, видимо, была какая-то причина, по которой он решил мне позвонить.

— Привет, — отозвалась я, запуская кофеварку. — Чем могу?

— Просто подумал, что мы давно не говорили, — судя по голосу, он улыбнулся.

— Разве? — я нахмурилась. — Ты вроде только уехал. Неужели уже хочешь вернуться на станцию?

— Не совсем, — Зиг посерьёзнел. — Я планировал приехать после того, как вернутся с Магерии солдаты. Здесь сейчас немного тревожно.

— И ты всерьёз полагаешь, что с возвращением солдат тревожность пройдёт? — скептически поинтересовалась я.

— Даже не знаю, но хотелось бы верить, — он снова улыбнулся. — Хотя сейчас есть особенно негативно настроенные — те, кто потерял близких во время кампании. Они винят в потерях магов.

— Ну вообще-то в процентах это у Магерии потери больше, — я скривилась. — Ну да неважно. Хотелось бы, чтобы вся эта ерунда и правда поскорее утихла…

— Скажи, а старейшина и генерал уже приняли решение про?.. Ну, ты знаешь.

— Да, они его помиловали и свалили на меня, — я вздохнула и поморщилась. — Я вас познакомлю, когда приедешь. Император… Впечатляет, я бы сказала. И, возможно, захочет тебя убить.

— Эм… — Зиг сглотнул.

— Не переживай об этом, — я улыбнулась. — Как захочет, так и расхочет. Он знает, что если спровоцирует меня, я убью его и весь его народ. Не думаю, что он сделает что-то лишнее.

— Как он вообще воспринимает тебя? — голос Зига помрачнел. — Как хозяйку? Повелителя? Бога?

— Как превосходящую силу, я полагаю, — я пожала плечами. — Но ты подал мне хорошую идею.

— Снова? — он явно улыбнулся.

— Снова, — я кивнула. — Раз уж я не могу полноценно пользоваться своей головой, чудесно, что могу пользоваться твоей.

— Было бы хорошо, если бы вся Двупланета пришла к такому же симбиозу, — заметил Зиг.

— Было бы, — согласилась я. — И, полагаю, для этого есть должные инструменты. Но всё же такой исход выглядит сомнительно.

— К сожалению, да… — протянул он. — Я, наверное, отвлекаю тебя. Чем ты, кстати, занимаешься сейчас?

— Ем, — хмыкнула я. — Собиралась садиться, когда ты позвонил.

— Извини, — Зиг как будто расстроился.

— Нет, ничего, — я улыбнулась. — Не переношу горячее. Но ты прав, у меня и в самом деле много дел. И с твоим приездом их станет только больше…

— Я могу провести в отпуске чуть больше времени, — он улыбнулся.

— Сомневаюсь, что эта мысль понравится генералу Хайскли, — хмыкнула я.

— Тоже верно, — Зигфрид вздохнул. — Что ж, до связи тогда.

— Ага, давай, — я кивнула, и он отключился.

А идея божественности и впрямь выглядела многообещающе. Если у крулов в принципе была такая концепция, бог — единственное существо выше императора. А я не могла позволить себе предстать даже равной ему. До меня дошло, наконец, какую именно проблему это мне сулило. В культуре крулов романтика отсутствовала напрочь — партнёров для размножения они выбирали по принципу силы. Поэтому маленькие техники заводили детей с техниками, которые впоследствии тоже становились техниками, солдаты, соответственно, с солдатами. А император выбирал самую сильную самку. И предстань я самкой крулов, совершенно очевидно, чем бы это для меня обернулось. Но вот будь я богом — это уже совсем другая история.

С нашей прошлой беседы с Кшаркасом прошло уже часов пять, и я подумала, что пора бы его снова кормить. Ну, и новости сообщить. И вроде бы, раз его помиловали, то он теперь здесь не в статусе пленного, а скорее гостя. Так что я собрала остатки своей еды — всё равно приготовила больше, чем могла съесть — и перенеслась к нему.

Прежде чем рассказать главное, я дала императору утолить голод. А уж потом обрадовала. Правда, он почему-то с первого раза как будто не поверил своему слуху. Видимо, был уверен, что мы решим их всё-таки перебить. Мы поговорили о ещё не составленном ограничительном акте, а потом я рассказала императору о том, как прошло сражение. Уж не знаю, что в моих словах дало ему повод задать мне вопрос о том, смогут ли они победить, имея один только третий крейсер, но это вызвало во мне волну гнева. Отвечая, я в самом деле выразила намерение его убить. И судя по реакции, Кшаркас ощутил давление магии. Интересно. Успокоившись, я решила наскоро просканировать его тело. И это было странно. На всех крулов магия действовала как вредное излучение, но чувствовать они её определённо не могли. Однако Кшаркасу мой выпад не причинил физического вреда, но он определённо смог его ощутить. Я подумала, что надо бы его потом расспросить…

Оказалось, что концепция бога у крулов была, хотя они давно её условно забросили, поклоняясь силе и полагая императора кем-то вроде высшего существа. Логично было, что раз я была сильнее Кшаркаса, меня приравнять к богу будет легче лёгкого. Однако он явно усомнился во внушительности моего крайне миниатюрного по меркам крулов тела.

— Я могу предстать в облике огромного крылатого ящера, извергающего всепоглощающее пламя, — я дёрнула плечом. Зверомагию я никогда не пробовала, но с чего бы не получилось? ВИКТ я в конце концов или не ВИКТ?

— В самом деле? — Кшаркас сощурился. — А ведь наших древних богов так и представляли. К слову, что значит «Орина»?

— Это моё имя, — озадаченно фыркнула я. Что за внезапная смена темы? — Не титул и не звание.

— Я понимаю, — император кивнул. — Я говорил о значении имени.

— А. Это, — всё ещё не понимая, к чему бы вопрос, я склонила голову набок. — Оно значит «подарок звёзд».

— Я… В самом деле? — Кшаркас подался вперёд. — Моё имя, оказывается, похоже на ваше. Оно означает «владыка звёзд». А ваше звучало бы «Карцзекас».

— Хорошее имя для бога, — я усмехнулась. — Так меня потом и представите.

— Ваше собственное имя не имеет перевода в нашем языке, — произнёс император, отстраняясь. — Но оно хорошо звучит.

— Нет, я думаю, «Карцзекас» будет скорее не именем, а чем-то вроде титула, — я чуть сощурилась. — Я проживу долго, но отнюдь не вечность. И когда появится мой преемник, он будет обращаться в другого крылатого ящера. С другим именем.

— Я понял, — Кшаркас кивнул. — Такое название для нашего бога в сложившихся обстоятельствах будет весьма удачным.

— Это о далеко идущих планах, — я улыбнулась. — А сейчас о планах насущных. Вы сказали, что можете управлять своей спасательной капсулой. Готовы отправиться на небольшую прогулку прямо сейчас?

— В любое время, если на то ваша воля, — он склонил голову.

— Это перебор, ваше величество, — я скривилась. — Ладно, пойдёмте достанем вашу капсулу. Скафандр для вас там есть?

— Да, разумеется, — император кивнул.

— Такс… — я поднялась и вдруг подумала, что не готова прямо сейчас вести Кшаркаса через станцию. Да и капсулу надо было достать так, чтобы её никто не заметил. — Ждите здесь, — а куда он, собственно денется? — Я сейчас доберусь до капсулы в скрытом пространстве, уберу оттуда ваших спутников, а потом перенесу вас сразу туда.

— В каком смысле «уберёте» и «перенесёте»? — напрягся Кшаркас.

— М? — я изогнула бровь. — Ну, перенесу их замороженные во времени тела из капсулы на крейсер, а потом с помощью особой энергии перенесу вас в кабину. Так же, как сама прихожу сюда и ухожу. Вы же не подумали какую-нибудь жестокость?

Император отвёл глаза. Я только покачала головой. Да, сложно ему будет переключиться с родной идеологии на то, что никто никого не стремится убить просто потому что. И мне не хотелось лечить это грубым вмешательством. Да и потом, когда остальные крулы будут разморожены, император не должен быть размякшей мямлей — ему предстоит сложный путь построения империи на пустой планете. Если не будет у него железной воли, он либо сам всё развалит, либо его вообще убьют. Стиль правления в духе Магерии ему вообще категорически не подойдёт. А вот у инженеров ему определённо было чему поучиться.

Я нырнула на крейсер, завернув за своим скафандром — болтаться по Рутении совсем без защиты было затратно. Пилота и ещё двоих, несколько менее огромных, чем император, крулов, я перенесла в ангар, где застыли в разных позах другие крулы. Это помещение находилось перед лобовым иллюминатором капсулы, и я как будто оказалась в игре «Море волнуется раз…» — стазис застиг подданных Кшаркаса в самых разных позах и местах, сформировав своеобразную терракотовую армию. Порассматривать было даже интересно, и занявшись этим, я задумалась, как же мне незаметно вывести, а потом вернуть такую махину. Может, стоило отложить это мероприятие? Хотя нет — я не хотела делать лишнего и не делать необходимого, а для этого мне нужно было заранее показать исходник императору. В итоге я выдернула Кшаркаса прямо в капсулу.

— У вас на этой штуке есть такой же прибор невидимости, какой был на четвёртом крейсере? — поинтересовалась я, едва он очутился в капсуле.

Ответа не последовало. Император на несколько мгновений замер, а затем стал озираться, как будто совершенно потерялся в пространстве. Когда его взгляд набрёл на меня на фоне приборной панели, он едва заметно вздрогнул и чуть отшатнулся.

— Ваше величество? — позвала я снова, надеясь на более вменяемую реакцию.

— Как я здесь оказался? — ну, по крайней мере, теперь он смотрел на меня осознанным взглядом.

— Я же говорила — перенесу особой энергией, — я скривилась. — Или вам стало плохо?

— Нет, я просто… — Кшаркас озадаченно свёл надглазные дуги. — Смотрел на стену, моргнул и оказался здесь.

— Это так и работает, — я склонила голову набок. — Так что там по прибору?

— Сейчас посмотрю, — он кивнул и подошёл к приборной панели.

И завис перед иллюминатором. Похоже, зрелище его замерших подданных несколько шокировало его, так что он не мог прийти в себя несколько секунд, куда более долгих, чем те, за которые ему удалось прийти в себя попадания сюда. Потом он медленно повернулся ко мне со слегка посеревшим лицом. Или мордой.

— Зачем вы мне это показали? — низким тоном спросил он.

— Это не входило в мои планы, — я нахмурилась. — А в чём проблема?

— У нас… На холоде замедляется кровообращение, — тихо заговорил он. — Если оно останавливается совсем, мы умираем. Это мучительная смерть, недостойная воина. И если охлаждение происходит мгновенно, она застигает нас в том положении, в котором мы находимся. Я как будто на трупы смотрю.

— А. Вот оно что… — протянула я. — Они не заморожены в плане температуры. Я просто остановила для них время. Ну, не скажу, что воздействие моей особой энергией пройдёт совершенно бесследно, но лёгкое недомогание быстро исчезнет. Разве вы заметили, что с вами что-то произошло, при нашей первой встрече?

— Нет, — Кшаркас мотнул головой.

— Хотя вы, похоже, особый случай, но могу вас заверить, когда придёт время переселения, они все спокойно придут в себя, — я бросила взгляд на ангар. — Ну, может будет немного тошнить и возникнет дезориентация из-за смены места, но никто не умрёт. По крайней мере, такой цели я на данный момент не преследую.

— Я понял, — император кивнул и опустил взгляд на приборную панель. — Нет, похоже, прибора невидимости здесь нет. А зачем он вам?

— Не хочу тратить уйму сил на иллюзии, — я пожала плечами. — Как я понимаю, где-то на крейсере должен быть чертёж этого прибора. Вы знаете, где именно?

— В императорской каюте, — он кивнул. — Это особая технология, так что чертежи мы прячем там на случай захвата.

— Ясно, — я кивнула. — Тогда давайте-ка прогуляемся до вашей каюты.

Коридоры крейсера были достаточно просторными, чтобы Кшаркас мог шагать по ним не сгибаясь. В принципе, сиди я у него на плечах, пригибаться не пришлось бы и мне. И всю дорогу мы натыкались на застывших крулов — стоящих, бегущих, идущих, поправляющих форму, с раскрытыми пастями, чешущих в затылке, рассматривающих чертежи… И при каждом столкновении Кшаркас на мгновение как будто цепенел. Если бы я не следила за ним внимательно, то и не заметила бы. Устрашение не входило в мои планы, однако устрашился он основательно. Хотя мне и без того казалось, что я его пугала.

— Почему вы подчиняетесь кому-то? — внезапно спросил Кшаркас, когда мы остановились у какой-то огромной двери.

— Кто вам сказал, что я кому-то подчиняюсь? — я изогнула бровь.

— Но ведь решение обо мне принимали не вы, а кто-то другой, — он сощурился.

— Это не значит, что я им подчиняюсь, — я покачала головой. — Как бы это объяснить? Наш мир — две планеты, у каждой из которых свой руководитель. Но такие, как я, как бы вне всего этого. Я даже живу между планетами.

— И много таких, как вы? — Кшаркас посмотрел на меня в упор.

— Разве я не говорила? Я такая одна, — я развела руками. — Такой, как я, один в своём роде. Новый появляется тогда, когда смерть его предшественника уже близка. Мы не отдельный народ или что-то вроде того.

— А ваш преемник… — император сглотнул. — Это будет ваш отпрыск?

— У меня, вероятно, не будет отпрысков, — я скривилась. — Это будет просто случайный ребёнок, владеющий управлением той же энергией, что и я. Сложно объяснить на вашем языке.

— Значит, эта сила не наследуется по крови? — уточнил он.

— Ни у одного из моих предшественников не было отпрысков, — слово-то какое. Жуть. — Так что мы не знаем. Вероятно, что нет. Поскольку мои родители хоть и обладают сходными силами, далеко не в таком объёме.

— Вот как… — протянул император.

Мы уже оказались в довольно просторном помещении, которое было примерно раза в четыре больше той комнаты, куда я поселила Кшаркаса. Оно было на удивление чистым и не лишённым некоторых излишеств. Вся мебель была из какого-то гладкого литого материала, который явно не был металлом, но и пластиком язык его назвать не поворачивался. Надо будет потом узнать, что это такое, из чего делается и какой у него запас прочности. Впрочем, это уже всё заботы Зигфрида… Я подумала, что стоило бы намекнуть Франкенштейну, чтобы с этого начал — так он мог прихватить с собой полезное знание. Хотя он у нас обычно за умного, так что можно было не сомневаться в его стремлении изучить как можно больше того, что здесь есть. Пока я таращилась по сторонам, Кшаркас подошёл к высокому узкому шкафу и достал из него скрученный в рулон лист. Это определённо была не бумага, а скорее что-то вроде ткани. Типа подкладочной из галимой синтетики. Он развернул его на невысоком столике и уставился на меня, явно ничего там не понимая.

Вот казалось бы, крулы — совершенно другая раса. Однако чертёж был чертежом в том же понимании, что и на Инженерии. Разве что отпечатан был не на привычной бумаге, а на вот этом вот. Прибором невидимости был генератор поля преломления света, которое пропускало волну так, будто объекта под ним просто не было. Странно, что ничего непонятного или странного в чертеже не было — ни каких-либо особенных камней, заклинаний или ещё чего-то подобного. Рассмотрев его с крайним вниманием, я перенесла нас с императором назад в капсулу, строение которой пришлось изучить с помощью магии, а уже потом встроить в него генератор. Для тестирования император запустил прибор — движения его при этом были шокировано-деревянными — и мы вышли наружу, чтобы посмотреть, работает ли. Прибор работал.

— Как нам теперь найти входной шлюз? — озадаченно спросил Кшаркас, созерцая пустое на вид пространство там, где находилась капсула.

— Можно на ощупь, — я пожала плечами. — А можно и не искать.

— То есть, никуда не полетим? — уточнил он, повернувшись ко мне.

— Нет, лететь надо, — я поморщилась. — Для меня это важно. Просто… — я перенесла нас в кабину. — Незачем делать лишнее.

— Скажите… А есть ли с этой вашей особой энергией что-то, чего вы не можете? — император сощурился, глядя на меня.

— М… Сложно сказать, — нахмурилась я. — Есть то, на что мне может не хватить сил. Скажем, я всё же не смогла бы, наверное, создать с нуля планетарную систему в одиночку… Но вот так с ходу сказать, что есть что-то совсем невозможное я, пожалуй, не могу.

— Вот как… — протянул он, усаживаясь в кресло пилота. Ему оно, надо заметить, было немного тесновато. — Куда летим?

— А, сейчас… — я выбросила капсулу из скрытого пространства сразу подальше от Двупланеты. На приборной панели через пару секунд отобразилась карта небесных тел поблизости. Найти там Рутению было несложно, и я ткнула в неё пальцем. — Вот сюда.

— Понял, — кивнул Кшаркас, и капсула пришла в движение.

Тот факт, что этим аппаратом император управлял впервые, был очевиден. Да и не приспособлена была капсула под него. Точнее, посадочные места были достаточно огромными, чтобы он легко разместился с комфортом, а вот кресло пилота предполагало крула поменьше. Так что ему должно было быть не особенно удобно. Тем не менее он выглядел так, будто его ничего не смущает. Я могла бы увеличить кресло, но мне было даже интересно, как долго Кшаркас готов терпеть дискомфорт. А в итоге оказалось, что он был намерен выглядеть царственно, будь там даже кривая табуретка вместо кресла. Хотя надо заметить, что своей царственности он не терял даже тогда, когда преклонял колено.

Рутения была планетой с крайне агрессивной средой. Она была весьма горячей, на ней почти постоянно были активны вулканы. Воды на ней не было, зато имелся кислотный океан. Растительности тоже, разумеется, не было. Атмосфера состояла почти полностью из углекислого и угарного газов. Иными словами, живые существа не особо-то могли там находиться. Во время спуска на поверхность капсула автоматически активировала защитные системы и покрылась силовым полем, а затем на экране приборной панели всплыло сообщение с типом рекомендуемого скафандра и безопасного времени пребывания. Кшаркас плавно провёл капсулу к просторному каменному плато и посадил аппарат так мягко, что и пылинки не сдвинул. Надавив на какие-то кнопки на панели, после чего капсула затихла, император поднялся с кресла и выпрямился во весь свой рост. Вид его буквально излучал гордость. Небогатое на эмоции лицо так и кричало: «Какой же я молодец». С чем, в принципе, было сложно спорить. Однако от меня он не дождался ни слова, а потому направился в другое помещение, откуда вернулся уже в скафандре. Он напоминал плотно подогнанные чешуйчатые доспехи с огромным рюкзаком за спиной. На бёдрах явно были предусмотрены крепления для оружия, но в данный момент они пустовали. На голове у него было каплевидный шлем. Пока Кшаркас переодевался, я тоже успела облачиться в свой космохалат.

— А… — оглядев меня, протянул император. — Не думаю, что здесь есть скафандр на вас.

— Мой скафандр уже на мне, — я улыбнулась. — Он тоже работает на особой энергии, так что обходит привычные вам правила. Идёмте.

Я перенесла нас сразу на плато. По пути ещё пришлось подцепиться шаром к его системе связи, что было бы проще, если бы я подумала головой и дала императору другой шар. Гравитация здесь оказалась меньше, чем на Двупланете, но не так чтобы очень сильно. И было действительно очень жарко. Настолько, что без скафандра, не покрой я тело магией, я бы просто воспламенилась. А ещё здесь была проблема с солнечным светом — дым и пепел от вулканов полностью заволакивал небо. Вероятно, потому на поверхности и стояла такая высокая температура. Поверхность планеты явно нуждалась в охлаждении, и для этого мне нужно было притащить сюда из космоса ледяные астероиды. Барьер из хрустальных шаров — а его в любом случае надо ставить, чтобы следить за крулами — поможет отрегулировать объём проникающих солнечных лучей, а само по себе растапливание астероидов поможет создать атмосферу. К тому же, на крейсере должны быть технологии тех штук, которые делали воздух на кораблях крулов…

— Здесь невозможно жить, — прервал мои размышления Кшаркас.

— В данный момент, — кивнула я. — Я это исправлю. Хотя гравитация, полагаю, останется такой же.

— Нам это скорее на пользу, — отозвался он. — Тела крулов довольно тяжёлые.

— Ясно, — я снова кивнула. — Что ещё мне надо знать о подходящих для вас условиях?

— Мы теплолюбивы. Там, где вы меня держите, для меня немного прохладно, — заметил Кшаркас.

— Чего раньше не сказали? — я изогнула бровь.

— Я говорил вам — я приму любые условия содержания, какие вы для меня определите, — отозвался он.

— Вы же понимаете, что после помилования вы скорее гость, чем пленник? — уточнила я.

— Это не отменяет вашего мной владения, — император вздёрнул подбородок. Ну, по крайней мере передняя часть его каплевидного шлема заметно приподнялась.

А вот тут я с ответом вообще не нашлась. Потому что император выпрямился, расправил необъятные плечи и казался непоколебимой скалой, преисполненной чувства собственного достоинства. Он что, гордился тем, что отдал мне свою жизнь? И мне нетрудно было представить его в этой позе в мундире вместо скафандра и со свирепым выражением морды — этот образ был достаточно внушительным, надо сказать. Не удивительно, что крулы, которые абсолютно все были меньше и слабее, благоговели перед ним. Чем-то он напоминал одного оборотня, разве что в отношении своих подданных такой тварью не был. А вот у меня не было привычки демонстрировать своё величие — если оно у меня имелось, о нём и так все знали, и его никак не умаляло даже самое нелепое действо. Тем не менее, я поднялась над плато, скрестив ноги, так, чтобы быть чуть выше головы императора.

— Вроде вам не хотелось упускать меня из поля зрения, — заметила я.

— Это потому, что вы можете убить меня в любой момент, — отозвался он.

— Как будто если бы мне этого хотелось, что-то помешало бы мне сделать это глядя вам в глаза, — меня перекосило. — Ну так. Кроме температуры и гравитации что ещё? И это не про просить. Вы уменьшите мне объём работы, если дадите больше деталей. Потому что проще сделать сразу, чем переделывать потом.

— Да, я понял, — Кшаркас кивнул. — Что ж, для начала нам определённо понадобится вода, органические растительность и живность…

В ходе обстоятельной беседы на Рутении и по пути назад мы с Кшаркасом вроде бы выяснили всё, что было необходимым и достаточным для того, чтобы мы могли поселить его и его народ на новом месте. Тема исчерпала себя минут за двадцать до того, как мы добрались до точки, откуда я могла вернуть капсулу обратно на крейсер, а потому в кабине повисло продолжительное молчание. Кшаркас при этом бросал на меня задумчивые взгляды, а я старательно делала вид, что не замечала их. Мало ли, что у него там в голове творилось. Наконец мы оказались в том же ангаре, откуда стартовали. Император отключил прибор невидимости и заглушил двигатель.

— Не думаю, что топлива хватит на ещё один полёт, — заметил он.

— Это решаемо, — я пожала плечами. — Разве машина, делающая топливо, не здесь?

— Здесь, — император кивнул. — Но не думаю, что её можно запустить без приставленных к ней техников.

— Ну, а я не думаю, что нам вообще понадобится второй полёт, — я развела руками. — А если и понадобится, это можно и без топлива сделать.

— Я… Могу я обратиться к вам с просьбой? — Кшаркас опустил подбородок едва ли не на грудь себе.

— Не вижу препятствий, — я склонила голову набок.

— Мы слишком привыкли к технологичности жизни во время своих странствий, — начал он и перевёл взгляд на иллюминатор. — Привыкли к статичности своего места обитания. Я понимаю, что вы и так делаете для нас нечто, граничащее с невозможным, но мы просто не выживем, если вы оставите нас на голой планете. Я хочу попросить вас создать для нас город.

— Не проблема, — я кивнула. — Но вам нужно будет определить, какой именно и где. Думаю, вы можете изучить свои архивы, если они у вас есть, или обратиться к нашим.

— Признателен, — император склонил голову.

Архивы у них были. И хранились они, как ни странно, тоже на третьем крейсере. Правда в виде информации, так что вместе с ней пришлось забирать и машину для обработки. Ну, компьютером данный объект как-то язык назвать не поворачивался — это была такая кубическая штуковина с дыркой под другую кубическую штуку, от которой к голове протягивался провод с наушником и чем-то типа стекла на глаз. Размером она была примерно метр на метр на метр, и судя по тому, как напряглись мышцы Кшаркаса, когда он её поднял, весила она тоже прилично. Место для неё нашлось в его комнате, и за изучение он сел прямо по возвращении.

Масштабные колдунства нельзя было творить без основательной подготовки. Так что мне нужно было составить подробный план работ и рассчитать свои силушки. Откровенно говоря, учитывая масштабы, проще было бы создавать нужное из ничего с помощью магии. Но опять же, учитывая масштабы, этой самой магии требовалось на всё про всё слишком много, что влекло за собой определённые риски, которые нам были совершенно ни к чему. Однако одно дело, которое сделать в любом случае было надо, я начала почти сразу — я устанавливала барьер хрустальных шаров. Это было необходимо не только для того, чтобы начать регулировать степень проникновения солнечных лучей, но и для того, чтобы легче было проводить магические манипуляции. Как же много там было работы…

Некоторое время, пока солдаты Инженерии проходили лечение, пышным цветом цвела рутина. Кшаркас потихоньку начал изучать язык Двупланеты, и оказалось, что у него даже имелось чувство юмора. Иначе объяснить его слова о «священном языке бога Карцзекаса» я просто не могла. Большую часть времени император проводил у себя, погрузившись в чтение, постепенно синхронизировавшись с привычным мне временем. Мы с ним вместе ели и в одно время спали. Оказалось, что наши сутки были чуть длиннее привычных ему, что, впрочем, его скорее порадовало, чем огорчило. Но момент возвращения солдат всё равно настал, и вот тут начались мои персональные трудности. Строго говоря, меня не особо-то волновало, что там происходило на Инженерии — бурление в массах по поводу прошедшей кампании меня, по идее, никак не касалось. Ну, я так думала до самого звонка генерала Хайскли.

— Орина, старейшина Аспортел сообщил, что проходящие лечение солдаты готовы к отправке домой, — вместо приветствия изрёк он усталым голосом.

— Ну, мои поздравления, — отозвалась я.

— Я некоторое время уже думаю над тем, как провести переброску, — продолжил он. — И я уверен, что лучшим способом будет переправа через мост.

— Вы так думаете? — опешила я.

— Да, это будет лучший вариант, — утвердил генерал.

— Крейсером было бы быстрее и куда менее затратно, — я нахмурилась. — Даже если использовать магию переноса.

— Может, и так, — он глубоко вздохнул. — Но это может быть неверно воспринято. Как будто не Магерия отправила солдат домой, а они сами оттуда сбежали.

— Ваши социальные проблемы вне сферы моих интересов, — скривилась я.

— Я прошу вас пропустить их всех через мост, — твёрже произнёс генерал. — Для взаимоотношений Двупланеты это очень важно.

— Пропускная способность моста из конца в конец, минуя станцию, три человека, — я нахмурилась. — Хоть понимаете, сколько времени займёт переброска более чем сорока тысяч?

— И я прошу вас сделать в максимально короткий срок, — было больше похоже на требование, чем на просьбу.

— А вы уверены, что выбрали правильный тон для просьбы? — меня перекосило. — Сорок дней.

— Десять, — сказал, как отрезал, он.

— Вы способны десять суток работать без перерывов на сон и еду? — скептически уточнила я.

— Я живой человек, — отозвался он. — Если так сделаю, я умру.

— А мою жизнь, значит, можно вот так использовать? — хмыкнула я. — Я не ваша подчинённая и не инструмент. Вы забываете, насколько сильно вся ваша планета зависит от меня. Что ж, я думаю, у меня есть средство, чтобы закончить эту вашу задачку за двенадцать дней. Хотя я совершенно не вижу в этом никакой выгоды. Как-то вы очень привыкли получать и ничего не давать взамен.

— Наши отношения с Магерией всегда строились на том, что маги нас поддерживают, — заметил генерал.

— Если едете на лошади, её надо кормить, — фыркнула я. — Через два дня я начну перенос. А кстати, раз уж вы позвонили — по поводу контрактов. Я не буду принимать инженеров до того момента, пока не будет закончено переселение крулов.

— Мы не можем на это пойти, — строго произнёс он.

— Это не предложение, — холодно заметила я. — У меня не будет ни времени, ни сил поддерживать любые работы здесь. К тому же, я просто не желаю никого принимать — на станции и так тесновато. Пока терраформация Рутении не будет завершена, мост будет работать только из Ошера на Полярную Станцию и обратно.

— Работа на станции — это очень важный для нашей науки и экономики аспект, мы не можем отказаться от него на несколько лет, — назидательным тоном изрёк генерал.

— Мне всё равно, — кисло заметила я. — Работа инженеров на станции — жест доброй воли ВИКТ. Для закрытия у меня есть объективная причина — крулы. Хотя даже если бы я просто захотела — могла бы это сделать, и вы никак не смогли бы на меня повлиять. Имейте в виду, что ни у кого нет рычагов давления на меня.

— Я могу запретить кееру Стийину отправиться на станцию, — в голосе генерала послышалась угроза.

— Тогда у вас останется прекрасный инженер, а я закрою станцию до тех пор, пока сама не изучу все чертежи крейсера и не передам… — я сделала паузу. — А даже, наверное, и не вам. Пытаясь откусить мне палец, вы рискуете отхватить себе руку по локоть, генерал. Не испытывайте степень моей доброты.

И я просто оборвала разговор. Что-то, как мне показалось, генерал был немного не в себе. Не то чтобы мне следовало ожидать от него особого дружелюбия, но это был уже откровенный перебор. Когда я была нужна, он прямо стелился передо мной, а тут уже почти что до угроз дошёл. Довели его, видать, волнения до ручки. Ну ничего, это лечится. Не назвала бы себя особенно мстительной, но иногда стоит преподать урок тем, кто слишком много на себя берёт.

Разумеется, что впахивать с переносом почти круглые сутки было так себе идеей, потому что у мясного тела были потребности, и их нельзя было игнорировать. Но у меня было запасное тело, которому всё это было не нужно. Так что я немного отвлеклась от своих волшебных планов ради переноса в него. Пришлось, правда, шары-глаза сначала вернуть. Уже улёгшись в целебкапсулу, я подумала, что можно было бы и лицо сделать — время-то было. Но мне было нормально и так, Кшаркасу вообще было без разницы, а больше здесь никого не было. Восстав в неорганическом теле, я вернулась к работе, и теперь мне приходилось напоминать себе о том, что кое-кто нуждался в регулярной кормёжке. А день перед переносом и вовсе пришлось потратить на заготовки, чтобы потом не отвлекаться.

Вообще-то, сам по себе перенос по мосту не требовал каких-то титанических усилий. Разовый. Но вода по капле камень точит, так что по мере того, как я переносила солдат, объёмы моих сил снижались. И хоть я отдыхала четверть суток, полностью не восстанавливалась. Я сидела за столом в гостиной и водила пальцем по воздуху, не имея возможности даже занять себя чем-то кроме мыслей во время этого вообще не сдавшегося мне труда. Кшаркаса я заметила, когда он был уже в шаге от меня. Не то чтобы шары не отфиксировали его появление раньше — просто я не обратила внимания. Он уселся рядом со мной и некоторое время просто наблюдал.

— Чем вы заняты? — наконец спросил он.

— Переброской войск, — отозвалась я. Снова пришлось шевелить магией воздух, а мне бы сейчас не тратить её на лишнее.

— А где… Откуда куда? — уточнил он.

— С одной планеты на другую, — в такт движениям пальца изрекла я. Хотелось устало вздохнуть, потому как это был уже шестой день, и маши я так своим мясным пальцем — он бы отвалился. — Я трачу на это много сил. Разговор в этом теле тоже их отнимает.

— Понял, — император кивнул. — Тогда, может, я расскажу вам, что узнал из наших архивов, а вы просто послушаете? Не уверен, впрочем, что вам будет интересно.

— Мне сейчас будет интересно что угодно, — призналась я.

— Вот как… — протянул он с оттенком задумчивости. — Хорошо. Тогда начну с городов, которые были у нас на родной планете. На материке, где обитала основная масса крулов, было множество вулканов. За время дрейфа нашей империи мы видели множество планет, но такой, как наша родная, не встречали ни разу. То сырьё, что у нас было на поверхности, везде было скрыто в недрах. Так что в начале дрейфа мы не могли приспособиться, а потом наш образ жизни стали считать рациональным… — император перевёл взгляд на стену, но казалось, что он смотрел куда-то в бездну вселенной. — Так вот, города, — он снова повернулся ко мне после короткой паузы. — На родной планете мы строили их в форме яйца около действующих вулканов. Это давало нам достаточное количество тепла для комфортной жизни. Когда вулкан спал, мы частично открывали створки, а когда начиналось извержения — их полностью закупоривали, оставляя только небольшие отверстия вентиляции там, куда лава никак не могла попасть.

Я кивнула. Это был единственный способ в кукольном теле показать, что я вообще его слушала.

— Это яйцо было похоже на корабль, — продолжил Кшаркас. — В том плане, что это было единое пространство, разделённое на ячейки. Одни предназначались для проживания, другие для тренировок, третьи для торговли, четвёртые — производства и так далее. А в коридорах, чтобы избегать затхлости, рос мох. В общем-то, я даже что-то вроде схемы города нашёл. Учитывая предложенную планету, было бы оптимально построить именно такой город.

Я снова кивнула. Деталей, конечно, в этом вопросе следовало ещё уточнить целую массу, но, во-первых, это было не к спеху, а во-вторых, мне было не до болтовни.

— Я не очень хорош в чертежах, — признал император. — Но уверен, что вы сможете получить информацию из первоисточника — прямо из архива. Тогда мы с вами сможем обговорить детали. И я подумал, что это действительно лучший город для нас — будет не так сложно переключиться после долгого пребывания в крейсере. И мне будет проще поддерживать порядок.

— Полагаю, что так, — согласилась я. — В текущих обстоятельствах компактность будет вам на руку.

— Это же не помешает вам наблюдать за нами? — я отрицательно помотала головой. — Тогда нам ещё нужно будет возвести место поклонения богу. Но это мы уже должны будем сделать сами, — я кивнула. Если бы у меня был рот, он бы растянулся в саркастической ухмылке. — Кстати, говоря об этом. Я обнаружил нечто действительно странное в наших архивах. Когда-то очень давно, за сотни оборотов вокруг звезды до её разрушения, крулы были несколько более разнообразной расой. Если быть точнее, всю расу называли улами, а вот высших, крылатых ящеров — крулами. По их описанию, они обладали той же силой, что и вы. Но их было очень и очень мало, и именно их улы почитали как богов. Последний крул из тех ящеров дал начало императорской династии, а после они совсем исчезли, и вера со временем иссякла, а оставшиеся улы, надеясь на покровительство ушедших богов, стали называть себя крулами. Император же стал кем-то вроде полубога.

— Это многое объясняет, — кивнула я.

— Но я не владею той же силой, что и те древние боги, — император покачал головой. — Никто из моих предков тоже ей не владел.

Я задумалась. Если когда-то очень давно на их планете были маги, значит, и магическое ядро было активно. Разве оно могло снова уснуть? Не то чтобы на Двупланете на этот счёт проводились какие-то серьёзные исследования, но на такой вариант событий стоило обратить внимание. Возможно, позже мне стоит самой ознакомиться с этими архивами, ведь если это действительно было возможно, для Магерии такое развитие событий могло обернуться катастрофой. Даже если что-то подобное могло произойти лишь в отдалённом будущем.

На десятый день я чувствовала, что нахожусь на последнем издыхании. Сил оставалось слишком мало, и я начала подозревать, что мне просто не хватит их на то, чтобы перенести оставшихся солдат. Очевидным способом пополнить запасы было отправиться на Магерию на время отдыха, но я не хотела этого делать. За то время, пока инженеры проходили там лечение, было использовано очень много магии, и поскольку теперь у меня было подозрение, что магическое ядро планеты в принципе может уснуть, усугублять ситуацию мне казалось плохой идеей. Может, это бы и никак не повлияло или даже могло оказаться полезным, но наверняка сказать было нельзя. Так что мне пришлось задуматься об альтернативных вариантах.

Закончив этот утомительный день, я так и осталась сидеть в гостиной. Я подумала, что было бы здорово, если бы магию можно было запасти так же, как я приготовила еду для Кшаркаса заранее. Сейчас можно было бы просто закинуться, как таблетками. Я уставилась на хрустальный шар на столе, раздумывая, не обратиться ли мне к старейшине Аспортелу за советом. Я знала о существовании группового применения магии, когда Манипуляторы использовали несколько Источников для лучшего направления магии, но, будучи как шампунь-кондиционер два в одном, я сомневалась, что смогу провернуть подобное. Да и где сейчас на Магерии было взять бодрого и полного сил источника, чтобы высосать его силы? Хотя… Я подумала, что Орвин не отказался бы помочь, но вот подвергать его опасности я совершенно не собиралась.

А ведь если подумать, магия содержалась во всех магических инструментах. Скажем, если извлечь её из той же целебкапсулы, в которой находилась моя мясная тушка, мне хватило бы сил на день. Наверное. Правда, мясная тушка бы пострадала. А шар тем временем всё ещё был передо мной, и он определённо был магическим инструментом. Или, если быть точнее, это была определённым образом материализованная магия. Я протянула к нему руку и попробовала вытянуть силу. В шаре её содержалось не так уж много, на самом деле, но на пару дней мне должно было хватить шаров семи. Максимум девяти. Можно было ради такого дела растратить те шарики, которые предназначались для переделывания телефонов для Магерии. Но с чего бы мне жертвовать чем-то, предназначенным магам, ради инженеров? Хрустальные шары составляли защитный барьер Двупланеты, но выдёргивание даже пяти шаров над Инженерией грозило им довольно тяжёлыми последствиями. В том числе — серьёзным облучением радиацией. Но Инженерия использовала шары не только так — там было довольно много управленческих процессов, которые проходили именно через них. Для меня не составило труда отыскать их и вытянуть магию. Последним стал шарик, который я своём обычном теле носила на ухе. Восстановить его потом — ерунда, а в данное время мне было совершенно не нужно, чтобы со мной можно было связаться.

Восполнив силы, я закончила переброску в срок. Ещё день провела в теле куклы, восстанавливая собственные силы, и только потом вернулась в своё нормальное тело. Мы с Кшаркасом позавтракали и перешли в гостиную, занявшись изучением языка Двупланеты. Относительно его родного, наш был куда более благозвучным, а потому давался ему с трудом. Впрочем, мы не так давно начали, и мне хотелось верить, что ему вполне хватит времени, чтобы прилично его освоить. Из-за размеров императора для удобства мне пришлось устроиться на его ноге, и это странным образом напоминало чтение детских книжек на коленях у отца. Однако через пару часов наша идиллия была внезапно нарушена явлением ехидно улыбавшегося старейшины и до крайности всклокоченного генерала.

— Орина! — взревел генерал, и я ощутила, как напрягся Кшаркас.

— Насколько я помню, станция сейчас закрыта, — изрекла я, даже не пытаясь встать. — Что вас привело?

— Нам срочно нужны хрустальные шары! — выпалил он. — Они внезапно перестали работать! Вы хоть представляете, в какой хаос пришли все системы, пока мы переводили управление на резервные компьютеры? А с ними всё работает в четыре раза медленнее!

— А, — отозвалась я. — И что?

— Орина, скажи, ты знаешь что-нибудь о том, почему шары на Инженерии перестали работать? — улыбнулся старейшина. Судя по его лицу, он и сам прекрасно знал, почему.

— Допустим, — кисло заметила я.

— Орина, кто это? — тихо спросил Кшаркас.

— Это руководители планет, — ответила я, задрав голову.

— Его силы я признаю, — император указал на старейшину. — А этот слабый, — это уже про генерала.

— У нас всё немного не так работает, — я слабо улыбнулась.

— Но он ведь явно агрессивен по отношению к вам, — озадаченно заметил Кшаркас. — Разве он не знает, что вы легко можете его убить?

— Что говорит это чудовище? — резко спросил генерал.

— Это не чудовище, а император крулов Кшаркас Девятнадцатый, как вам известно, — отозвалась я и положила подбородок на переплетённые пальцы. — Его величество интересуется, знаете ли вы, что я могу вас убить.

— Вы переходите границы, — сощурился генерал.

— Я ли? — я склонила голову набок. — Так что, говорите, у вас стряслось, что вы аж до старейшины Аспортела добрались, чтобы со мной поговорить?

— Хрустальные шары на Инженерии один за другим вышли из строя, — чётче заговорил он. — Сейчас всё работает на резервных средствах, но работает медленно.

— А, — я кивнула. — И какое отношение это имеет ко мне?

— Орина, — улыбка старейшины, казалось, стала только шире. — Ты так и не ответила, знаешь ли ты об этом что-нибудь.

— Я знаю обо всём, что связано с магическими инструментами на Инженерии, — призналась я.

— Так вы можете хотя бы сказать, как их отремонтировать? — поджал губы генерал.

— Никак, — я пожала плечами. — Я же извлекла из них магию. Их надо заменить.

— Что вы сделали? — от его крика даже стены завибрировали. А Кшаркас уже навис бы над ним, если бы я не прикидывалась кошкой у него на ноге.

— Незачем так орать, — поморщилась я. — Я извлекла из них магию. Вы бы предпочли, чтобы я убрала таким образом шары из барьера над Инженерией?

— Если вам нужна была магия, вы должны были взять на Магерии, — скривился генерал. — Или как это у вас там делается?

— Магия была нужна не мне, а вам, — я пожала плечами.

— И как вы планируете возместить ущерб? — генерал сделал шаг к столу и упёрся в него кулаками, сурово взирая на меня.

— Генерал Хайскли, у вас всё нормально? — нахмурилась я. — А то ведёте себя так, будто совсем из ума выжили. Кто же вас так доконал?

— Орина… — прочти прорычал он.

— Я правда беспокоюсь, — я вздохнула. — Вы ещё в прошлую нашу беседу не в себе были, и я думала, что вне зависимости от цены возвращение ваших солдат немного приведёт вас в чувство. Я, знаете ли, пахала тут на износ, чтобы выполнить вашу просьбу. Что вам теперь-то он меня надо?

— Я…

— Не хотите в целебкапсуле полежать? — поинтересовалась я, изогнув бровь и напрочь проигнорировав его попытку что-то сказать. — А то у вас цвет лица нездоровый.

— Из-за кого, по-вашему? — генерал опустил голову.

— Из-за тех людей, которые проповедовали доктрины вражеских настроений Магерии и идеологию ненависти? — я склонила голову набок. — Ой, это же вы.

Старейшина Аспортел затрясся, но вслух смеха не выдал. Картина перед его глазами определённо доставляла ему невероятное удовольствие. Видать, у него тоже накипело. Не нравился мне только Кшаркас — он так и сидел, напрягшись каждым мускулом. Я посмотрела на его подбородок и глубоко вздохнула.

— Давайте-ка пройдём в мастерскую, — обратилась я к старейшине и генералу. — Вам, генерал, жизненно необходимо привести нервы в порядок. До этого я с вами разговаривать совершенно не хочу.

— Я здоров, — буркнул он.

— Ага, да, а я зелёная жужелица, — фыркнула я. — Давайте, марш.

Старейшина, наконец переставший содрогаться от сдерживаемого смеха, пошёл вперёд, провожая генерала, а я вот не торопилась. Слезу с Кшаркаса — кинется в драку. Не пойду в мастерскую — они там целебкапсулу не найдут. Так…

— Ваше величество, — я снова задрала голову, а Кшаркас изогнул шею так, чтобы смотреть на меня по крайней мере одним глазом. — Вы не могли бы меня отнести вслед за ними?

— Почему вы не хотите освободить мне руки? — чуть сощурившись, спросил он.

— Я не сомневаюсь, что убить генерала для вас как чихнуть, — я развела руками. — И именно поэтому и не хочу.

— Понял, — император кивнул и поднялся.

Теперь я оказалась сидящей на его предплечье. Вроде мы проводили с ним довольно много времени, но я всё никак не могла привыкнуть к его размерам до конца. А чтобы Кшаркас протискивался в двери на станции, мне и вовсе приходилось немного искажать пространство — это было легче, чем каждый раз ремонтировать стены.

К моему удивлению, уговаривать генерала улечься в целебкапсулу долго не пришлось. Даже не знаю, что так на него повлияло, но он сам залез туда, как только мы подошли. И даже крышку сам закрыл. Молча. Как только это произошло, Кшаркас заметно расслабился. Полосы индикации работы засветились, а на крышке проявилось время восстановления — восемь часов. Здоров он, ага, щас. Заметив указание времени, старейшина Аспортел ухмыльнулся и поднял взгляд сначала на императора, а затем перевёл его на меня.

— Он понимает язык? — спросил старейшина.

— Мы только начали им заниматься, так что совсем чуть-чуть, — я улыбнулась.

— Мы можем поговорить с ним? — нахмурился он.

— Да, можно настроить шар в гостиной, — я кивнула.

— Мне показалось, шара там нет, — улыбнулся старейшина.

— Я проверила на нём, как втягивается магия, — я усмехнулась. — Ну, и я ожидала истерики, так что отрезала себе ненадолго связь. Уже можно восстановить.

Мы вернулись в гостиную, и я почему-то так и осталась на руках у Кшаркаса, хотя меня можно было и отпустить. Впрочем, тут стоило признать, что при физическом контакте с ним магия у меня восстанавливалась почему-то быстрее. Может, потому что в нём текла кровь тех крылатых ящеров? Надо было проверить на каком-нибудь другом круле потом. Когда мы все расселись, я сотворила новый шар, потыкала его пальцем, чтобы заставить переводить, и предложила старейшине сказать что-нибудь. Он представился, и Кшаркас его понял, представившись в ответ. Потом повисло долгое молчание.

— Кажется, вы уже не молоды, — наконец произнёс император. — Однако вы всё ещё сильны. Сильнее того второго.

— Вы правы, я уже очень стар, — кивнул старейшина. — А вот по вам не поймёшь.

— Я сравнительно молод, — отозвался Кшаркас. — Только начал думать о наследнике.

— Значит, нам стоит ожидать, что править своим народом вы будете ещё продолжительное время, — кивнул старейшина. — Орина, к счастью, тоже молода, так что мир продлится какое-то время.

— Сомневаюсь, что настанет тот день, когда наши потомки рискнут напасть на бога, — заметил император.

— А, вот как ты это решила, Орина, — старейшина улыбнулся. — Да уж, против бога, имеющего вполне реальное воплощение, никто не пойдёт.

— Надо будет ещё подумать над тем, как представить всю эту историю, — я скривилась. — Но сейчас и без того куча дел.

— Что ж, в обозримом будущем мы с вами будем практически соседями, хотя я и не до конца уверен, что доживу до тех времён, — старейшина огладил бороду и протянул Кшаркасу руку. — У нас есть традиция пожимать руки в качестве обозначения расположения.

Император осторожно сжал его ладонь и сразу отпустил. Видимо, он посчитал, что раз уж я не дала ему наброситься на генерала, то если он навредит учтивому старейшине, я его покараю. Ну, я бы и правда покарала. Только вот навредить старейшине Аспортелу было задачкой за гранью без магии. Когда рукопожатие было завершено, он сжал и разжал ладонь, а потом пристально посмотрел на меня.

— Ты поэтому там сидишь? — спросил он, очевидно, имея в виду восстановление магии.

— Нет, так было удобнее, — я нахмурилась. — Я не сразу заметила. И я не знаю, только ли император такой или все они.

— Как проверишь, сообщи, — кивнул старейшина. — Отправишь генерала потом домой сама? Кажется, тебе не требуется защита от него.

— Она никогда мне не требовалась, — я скривилась. — Мне абсолютно не хочется, но на Полярную Станцию выбросить я его могу.

— Жаль, что я не увижу его лицо после восстановления, — он снова улыбнулся. — А вы лучше, чем я думал, ваше величество. Надеюсь, Орина поможет вам стать ещё более достойным.

— Моей недостижимой мечтой будет стать столь же достойным, как Орина, — кивнул император.

Старейшина Аспортел подмигнул мне и исчез. Я глубоко вздохнула, и мы с Кшаркасом вернулись к изучению языка. Хотя я, косясь на шар, задавалась вопросом, для чего мы вообще это делаем.

К счастью, по часам станции генерал и старейшина заявились с утра, так что к тому моменту, когда целебкапсула завершила работу, время ложиться спать ещё только подходило. Мы с Кшаркасом как раз поужинали, и я едва успела отправить его к себе, когда в гостиную вошёл генерал. Он выглядел посвежевшим и отдохнувшим, и впечатление портило только исключительно мрачное выражение лица. Он остановился в шаге от двери и опустил голову. Уже поднявшийся император слегка присел и напрягся.

— Кшаркас, — обратилась я, и он удивлённо посмотрел на меня, вскинув надглазные дуги. — Вам сейчас первому невыгодно сотворить с ним что-либо. Но и мне это создаст целый ворох проблем. Отправляйтесь к себе.

— Но я… — начал было император, но я прервала его.

— Ваше величество, я справлюсь с этим сама.

Император неохотно кивнул и ушёл к себе, но дверь оставил чуть приоткрытой. Шар всё ещё был настроен на перевод, так что даже сидя в своей комнате Кшаркас мог прекрасно понимать, о чём мы будем говорить. Я не видела в этом никакой необходимости, да и генерал не выглядел теперь тем, кто мог бы выкинуть какой-нибудь фортель, но я решила оставить так. Отчасти потому, что я посчитала для императора полезным понять, что мы тут решаем вопросы, разговаривая ртом, а не пытаясь выбить дурь силой.

— Вам лучше, генерал Хайскли? — спросила я, склонив голову набок.

— Да, — тихо ответил он.

— Присядьте, — я жестом указала на противоположный от меня конец дивана, и генерал послушно сел. — Чаю или кофе?

— Поражаюсь вашему терпению, — генерал уронил лицо на ладони.

— Хотите знать, что с вами было? — я подпёрла подбородок ладонью. — Честно говоря, мне и самой интересно. Если предположить нервное истощение, то моя целебкапсула восстановила бы вас часа за два, максимум три. Но ей понадобилось целых восемь.

— Я и сам не знаю… — признался он. — Можно взглянуть?

— Разумеется, — я кивнула и взмахнула рукой в сторону мастерской.

Через несколько мгновений в гостиную влетели две тонкие пачки бумаги. Одна улеглась передо мной, вторая опустилась перед генералом. Я не торопилась изучать отчёт, рассматривая реакцию генерала по мере того, как он читал строку за строкой. И лицо его выражало сначала озадаченность, потом удивление, а затем гнев.

— Вы уверены в точности этих сведений? — генерал поднял голову и сощурившись посмотрел на меня.

— Я даже не знаю, что там, — я пожала плечами. — И как вам известно, ложь не входит в спектр моих способностей.

— Тогда дела на Инженерии хуже, чем я думал, — он мрачно покачал головой. — В моей крови был наркотик. Не знаю, как, но меня накачали психостимуляторами.

— И что будете делать? — я пробежала глазами по отчёту, но там было мало разъяснений и много названий.

— Прежде всего я должен принести вам извинения, — генерал глубоко вздохнул. — Даже если я был под действием препаратов, мои требования вышли за рамки допустимого.

— Да, вы перешли границы, — я кивнула. — И довольно дёшево отделались. Так что закроем этот вопрос.

— Благодарю, — он опустил голову.

— И я хочу, чтобы вы пересмотрели отношения с Магерией, — строже произнесла я. — Мне не нравится то, насколько вы привыкли получать и ничего не давать взамен, да ещё и винить Магерию во всём подряд.

— Это будет нелегко, — генерал глубоко вздохнул.

— Это ваши проблемы, — я развела руками. — Однако сейчас благоприятное время для этого. Вряд ли будет более удачный момент.

— Тогда меня ждёт много работы, — он снова вздохнул. — Очень много. Хотя сейчас, когда наши солдаты вернулись, развить тему хороших отношений будет немного проще.

— К сожалению, вернулись не все, — заметила я.

— Но благодаря магам потери меньше, чем могли бы быть, — генерал слабо улыбнулся. — И в отложенной перспективе в том числе.

— Да, со своей стороны Магерия сделала достаточно, чтобы избавиться от образа угрозы, навешанного ни за что, и теперь вся ответственность лежит на вас, — я переплела пальцы.

— Мне вам даже ответить нечего, — он мрачно вздохнул.

— Что совершенно не удивительно, — хмыкнула я. — А по поводу шаров — будет вам замена. Думаю, вам пора домой. Потому вас вряд ли накачивали наркотиками просто ради шутки.

Генерал мрачно кивнул, и я его перенесла. Сначала была мысль выбросить его на Полярную Станцию, как я и планировала сначала, но я всё же от неё отказалась и доставила его прямо в его кабинет. Хотя управление Инженерией не особо-то меня касалось, в данное время смена власти там была мне ни к чему, и причина тому сидела буквально в соседней комнате. Я знала, что факт захвата крейсера крулов до сих пор засекречен настолько, что на эту тему пока что нет ни одного документа, и на всей Инженерии только два человека были в курсе дела. А значит, перестановки в руководстве обещали целый ворох проблем, разгребать которые я не горела желанием.

Спустя три дня на станцию вернулся Зигфрид. В отличие от прошлого заезда, на этот раз он взял с собой гораздо больше вещей. Что было и не удивительно, учитывая, что теперь он переезжал на ПМЖ. Он прибыл рано утром, когда я только-только встала, а Кшаркас ещё спал. Критически осмотрев кухню, я пришла к выводу, что потом её надо будет расширить, потому что втроём там было просто не поместиться. Но вот не в этот самый момент. Я подумала, что надо будет сделать это перед тем, как снова начать принимать инженеров по контракту, а до это мы сможем прекрасно есть и в гостиной — учитывая Кшаркаса, так даже удобнее. Пока я размахивала руками, готовя завтрак, Зиг успел переодеться из классического костюма в спортивный. Разобрал он сумки или нет, я спрашивать не стала — у самой когда-то был чемодан за шкаф. Хотя, если совсем откровенно, не стала спрашивать я по несколько иной причине: в гостиную мы вошли одновременно втроём — я, Зиг и Кшаркас. Каждый из своей двери. Я в окружении чашек и тарелок, инженер с небольшой коробкой в руках, император просто во всех своих эпических масштабах. И хотя казалось бы, я ожидала, что эта встреча произойдёт, и даже говорила Кшаркасу, что вскоре прибудет специалист для изучения их технологий, но к этой сцене мы все оказались не готовы.

— Здрасьте, — наконец выдохнул Зигфрид. — Орина, я… Это…

— Это ваш самец? — обратился ко мне Кшаркас.

— Эм, да, это Зигфрид, он противоположного мне пола, — я кивнула, расставляя завтрак на столе взмахом рук. — Так же, как виденные вами ранее руководители планет.

— Я имел в виду, ваш партнёр по размножению, — сощурился император.

— Нет, — я почувствовала, как у меня покраснели уши. И ещё я подумала, что очень удачно отключила функцию перевода у шара, потому что это было ужасно неловко. — Зигфрид… В вашем языке наиболее подходящее слово — соратник.

— Что вы такое обсуждаете? — озадаченно посмотрел на меня Зиг.

— Так… Щас… — я потыкала шар, настраивая перевод. — Не хочу работать переводчиком. Ваше величество, это Зигфрид, инженер, который будет изучать ваши технологии. Зигфрид, это Кшаркас Девятнадцатый, император крулов.

— Он не так силён, как тот старик, — заметил Кшаркас.

— Зигфрид не слаб, — я нахмурилась. — И сила его в уме. В том числе.

— Это, полагаю, не моё дело, — кивнул император.

— Я была бы довольна, если бы вы поладили, — я строго посмотрела на Кшаркаса. — Нам тут втроём торчать очень долго.

— Я понял, — Кшаркас снова кивнул и протянул руку Зигфриду. — Мне говорили, что у вас так обозначают расположение.

— А, да, — инженер пожал протянутую ладонь. — Надеюсь, мы поладим.

— Давайте тогда поедим и займёмся делами, — я улыбнулась. — Их просто огромное количество.

Дел действительно было невпроворот, так что позавтракали мы быстро. Потом Кшаркаса пришлось оставить одного корпеть над изучением языка, пока мы с Зигфридом провели, как полагается, обход, а потом я повела его на крейсер. Я понятия не имела, с чего начинать и как вообще подступиться к тому пласту знаний, который я захватила. И надежды на то, что Кшаркас может как-то помочь в этом деле, не было никакой. Мы с Зигфридом всё же прогулялись до цехов, уставленных разнообразными машинами, и он даже просмотрел несколько чертежей. Проблема оказалась в том, что надписи на них были на языке крулов, а значит требовался перевод. В теории, я могла бы заняться этим сама, но это заняло бы кучу времени, которого у меня не было. Так что мы вернулись на станцию.

Мне в голову пришла мысль об архиве данных, который в прошлый раз принёс Кшаркас. Я думала, будет сложно убедить его отдать его мне, но император даже не стал задавать вопросов, зачем он мне понадобился, а просто перенёс в гостиную. Я сделала ещё один хрустальный шар и поставила буквально на этот куб. Получилась эдакая скульптурная композиция в стиле кубизма. После нескольких тычков пальцем шар слабо засветился, демонстрируя напряжённую работу по переводу данных. И уже умеющий управляться с ним Зиг протянул загребущие руки в кладезь знаний.

Убедившись, что Зигфрид и Кшаркас погрузились каждый в свой пласт информации, я вышла в мастерскую, надеясь, что они не найдут повода для ссоры. Мне надо было сосредоточиться на куда более сложном деле. Барьер на Рутении я наконец закончила, так что теперь можно было перебросить на неё ледяные астероиды. Чтобы провернуть этот финт ушами, мне необходимо было использовать шары-зонды, разбросанные по всей галактике. Итак, я выяснила один очень неприятный факт — за один раз мне хватало силы только на один астероид. С одной стороны, хорошо, конечно, что хотя бы на один хватало, а с другой это сильно изматывало, и мне требовалось время, чтобы восстановиться. То есть после вбрасывания космической глыбы льда я некоторое время ничего больше не могла делать на Рутении. Впрочем, процесс плавления шёл там уже естественным путём, и вмешиваться на данном этапе было не обязательно.

Вернувшись в гостиную, я застала очень интересную картину: Зигфрид и Кшаркас развернули какую-то огромную карту по столу и что-то увлечённо обсуждали. Я подошла ближе, и оказалось, что это был план одного из проведённых крулами сражений. Император рассказывал, как они действовали, а инженер давал свои оценки его стратегии. Примечательно, что они не спорили — скорее, это была увлекательная беседа. Заметив меня, они резко умолкли и замерли.

— Зиг, я не знала, что ты интересуешься военной стратегией, — заметила я.

— Потому что я никогда об это не говорил, — он пожал плечами.

— Орина, — Кшаркас внимательно на меня посмотрел. — Этот самец стал бы лучшим военным советником, чем весь мой генералитет. Вы были правы, когда сказали, что его сила в уме.

— Я сказала, что не только в нём, — отозвалась я.

— Для вашего вида он, полагаю, действительно силён, — согласился император. — Крулы не так ценили ум, как силу. Полагаю, мне следует изменить это в будущем.

— Вероятно, это изменит и состав ваших подданных, — я улыбнулась. — Если ценность будет определяться не только физической силой, у вас могут произойти изменения и в брачной системе.

— Не думаю, что это плохо, — Кшаркас пожал плечами. — На родной планете наш народ был куда более единообразным, если не считать высших. Селекция разделила крулов позднее. Думаю, возвращение к древним устоям с явлением нам бога будет вполне закономерным.

— Бога? — переспросил Зигфрид.

— Это подкинутая тобой идея, между прочим, — я усмехнулась. — И об этом тоже ещё надо будет подумать.

— Учитывая весьма условное наличие религии на Двупланете… — протянул инженер. — Думаю, я просто обязан тебе помочь с тем, чтобы всё продумать.

— Это было бы очень хорошей помощью, — кивнула я и улыбнулась.

Обратив внимание на шар, который исправно решал проблему коммуникации, я вспомнила о том, что генералу всё ещё нужна замена для тех инструментов, что я изъяла. Делать для Инженерии высококачественные шары сама я была не в силах, да и особого желания этим заниматься у меня не было. Поэтому я спихнула эту проблему на старейшину. Он тоже не хотел заниматься подобной работой, так что после краткого обсуждения мы с ним решили, что он отправит им учебные шары. Те самые, на которых юные Источники тренировались материализовать магию. Конечно, это были инструменты не того уровня, что были у инженеров раньше, но всё равно раза в три быстрее их компьютеров. Не сказать, что этим вывертом генерал был сильно доволен, но возмущаться не решился.

Мне пришлось сделать промежутки между бросками астероидов в шесть дней. Это время требовалось мне на полное восстановление и на то, чтобы не заморозить Рутению слишком обильной бомбардировкой. Свободное время я тратила на помощь Кшаркасу с языком — он постепенно овладевал им, хотя оказался совершенно не способен произносить мягкие звуки. Я смогла объяснить ему, что такое магия, и это было не самой простой задачкой. А потом мне удалось убедить его прекратить называть Зигфрида самцом. Хотя для языка крулов это было столь же нормальное слово, как и отпрыск. Я бы не сказала, что они полностью поладили — император продолжал смотреть на инженера свысока, и не только физически. Кшаркас вёл себя с ним снисходительно. Но я думала, что его отношение резко поменяется, как только Зиг начнёт осваивать магию. А это время было уже не за горами.

Ещё часть моего времени уходила на акт творения. Мы с Зигфридом, а в большей степени даже с Франкенштейном, создавали религию с догматами, заповедями и прочими прелестями. И религия у нас получалась очень жёсткой: везде один сплошной кнут, а там, где пряник, то окаменелый, что об него зубы ломать легче лёгкого, и это если им же по морде не съездят. Мы думали о том, что какие-то приятные бонусы всё же должны быть, но тут вмешался Кшаркас. Император заявил, что единственный бонус, который будет радостно воспринят его подданными — возможность оставаться с крулами и после смерти, а в остальном божественное провидение лучше оставить больше похожим на диктат. Хотя тут стоит отметить, что составляемые нами заповеди, грехи и прочее такое были больше направлены на защиту крулов и общества, чем на его истребление за провинности. В итоге по просьбе Кшаркаса мы включили концепцию реинкарнации, и она ему очень понравилась.

А в те дни, когда я трудилась в поте лица, Зигфрид и Кшаркас во время перерывов стали играть в шахматы. Я узнала это, поскольку как-то застала их за этим мероприятием. Самих шахмат у них, разумеется, не было — их заменяла разлинованная бумага и стыренные где-то в мастерской болтики. Ну, болты. Неудобные, причём, им обоим: для Зига слишком большие, для Кшаркаса слишком маленькие. Я уже привыкла искажать пространство для императора и делала это практически на автомате, так что мне и не требовалось особых мыслительных усилий, чтобы найти решение: я преобразовала их импровизацию в доску с фигурами таким образом, чтобы сторона Кшаркаса всегда была большой, а Зигфрида — обычной. И судя по реакции, мне стоило предупредить сначала, а потом уже делать.

Магерия после военной кампании успокоилась довольно быстро. Павших с почестями проводили, на площади Совеира возвели монумент памяти, семьи, потерявшие сыновей и дочерей, окружили вниманием и заботой. Затем Магерия закрыла своё информационное поле, и старейшина Аспортел разгласил факт захвата одного из крейсером крулов. Сообщил он и о том, что означенный народ, поскольку захвачен был вместе с правителем, а тот в свою очередь покорился ВИКТ, был передан на моё попечение и будет расселён на Рутении после её полной терраформации. Я ожидала противоречивой реакции, но совет связался со мной, чтобы согласовать план работ — они хотели помочь, чтобы ускорить процесс. Учитывая, как выматывал буквально каждый чих в сторону Рутении, я без раздумий согласилась.

На Инженерии всё было далеко не так гладко. После возвращения от меня генерал Хайскли начал масштабную охоту на лис, так что в ставке и вообще в верхах руководства у него творилось чёрте что и сбоку бантик. Зиг посматривал новости и пересказывал их нам с Кшаркасом, как правило, после ужина. Ситуация какое-то время была довольно тревожной, но генерал действовал решительно и беспощадно. Чем, судя по всему, даже заслужил какой-то оттенок одобрения у императора, который, впрочем, продолжал считать его слабаком. На фоне резких перестановок продолжилась и кампания по созданию светлого облика Магерии, чему действительно очень помогли вернувшиеся солдаты. После пребывания на лечении они оказались здоровее, чем были до отправки на миссию. Это породило продолжительные переговоры об организации санаториев и курортов на Магерии из оставшихся госпиталей. Старейшина некоторое время находил отговорки, но потом всё-таки согласился на условии, что Инженерия сама позаботится о предоставлении персонала. Госпиталя перенесли на берег моря, где особо-то ничего и не росло, а занятые ими ранее площади освободили. На Магерии лишних людей не было, но по паре управляющих в каждое учреждение нашлось среди Источников. Максимальный срок пребывания инженеров был ограничен полугодом, и чтобы этот срок никому не пришло в голову оспаривать, я выбросила в aranea запись встречи с чудовищем.

И вот когда первые поздоровевшие и отдохнувшие на Магерии, полные впечатлений, вернулись на Инженерию, генерал бахнул информационную бомбу. Там реакция неожиданной не была — народ требовал крови крулов, и в первую очередь, разумеется, крови императора. Чтобы унять волнения, генерал обратился ко мне с нижайшей просьбой произнести речь. Мне не хотелось, и я вполне могла отказаться, но по здравом размышлении решила не усложнять себе жизнь и согласилась. Моё выступление длилось полчаса, и за это время я не только рассказала, какой вклад лично внесла в победу, но и о том, в каких именно аспектах Инженерия от меня зависит. Собственно, вторая часть и заняла большую часть времени. А закончила я тем, что технологии крулов смогут эту зависимость снизить. Умолчала только о том, что мне это тоже облегчит жизнь. Инженеры прониклись и больше вопрос о крулах не поднимали.

Вечером после моего спича мы сидели в гостиной и пили… Зигфрид и Кшаркас — чай за игрой в шахматы, а я — вино. Ничего не предвещало, и я глубоко задумалась, как долго ещё будет длиться рутина. Мне казалось, что ничего больше для этого мира мы с Франкенштейном уже не сделаем, и я была почти уверена, что уже вот-вот проснусь утром где-то совсем не здесь. И вино я пила, чтобы головная боль потом оказалась тем, к чему я условно была готова. Мои размышления уплыли куда в далёкие дали настолько, что я даже вкуса напитка не чувствовала, когда меня внезапно позвал Зигфрид.

— Орина, а знаешь ли ты настоящую причину существования ВИКТ? — спросил он настолько внезапно, что я чуть с воздуха не упала.

— Судя по твоему вопросу, нет, — сипло отозвалась я.

— Да, она никак не связана с удержанием вместе Двупланеты, — кивнул инженер. — Меня навёл на эту гипотезу архив, любезно предоставленный его величеством. Конечно, было бы здорово провести полноценные исследования ядра Магерии, но если считать все ядра одинаковыми, то дело именно так и обстоит.

— Все ядра одинаковые, — утвердила я.

— Откуда ты это знаешь? — он сощурился.

— Просто знаю, — я пожала плечами. — Потому что если бы они были разными, ВИКТ не мог бы пробудить любое. А ВИКТ может.

— А, вот как… — Зигфрид на мгновение задумался, а потом кивнул. — Если так, тогда они и правда одинаковые. Честно говоря, я был удивлён, когда наткнулся на эти записи. И ещё больше я был удивлён, когда его величество не смог мне ничего о них сказать.

— Они на древнем языке, я не мог их прочесть, — заметил Кшаркас. — Но вашему прибору, кажется, вообще без разницы, с какого языка переводить.

— В общем, да, — я кивнула. — Он использует все доступные методы дешифровки одновременно.

— Так вот, — продолжил Зигфрид. — Крулы — те которые с крыльями — были магами. О чём ты, я думаю, уже догадывалась. Они были зависимы от ядра, но оно не давало им такое количество сил, как на Магерии — им не требовалось для управления столько ресурсов разума. И они решили изучить ядро, когда их силы стали угасать. Оказалось, что ядро не является статичным. У него есть всплески и угасания, и эти процессы цикличны. Кроме того, ядро имеет систему саморегуляции — именно поэтому на родной планете крулов магией владели не все. Во время всплесков оно давало большее магии, а во время угасания поглощало её от тех, кто владел ей и умирал. А ядро Магерии нашло лучший выход — ВИКТ.

— Че-го? — по слогам переспросила я, вставая ногами на пол.

— ВИКТ рождается с определённой цикличностью. Сама вспомни — ВИКТ всегда знает, когда умрёт, — он сощурился. — Это потому, что через двадцать лет после всплеска у ядра происходит угасание, и ему нужно восполнить объём магии. Его система саморегуляции делает следующее: во время всплеска все излишки направляются в зерно одного ребёнка, который будет хранить и развивать его примерно лет сто. И магии в нём столько, что ВИКТ действительно почти невозможно убить. А через двадцать лет, когда выходит срок прежнего ВИКТ, ядро забирает его магию и восстанавливается.

— Немного не сходится, — я нахмурилась. — Я родилась не за двадцать лет до смерти своего предшественника, а за двадцать семь.

— Нет, всё верно, — Зигфрид мотнул головой. — Ведь у вас, как я понимаю, зерно долгое время спит. И зёрна все, в общем-то, одинаковые, то есть всплеск ядра может вместить зерно любого мага. Не могу сказать, как именно его система саморегуляции выбирает того, кто получит планетарно-важный функционал, может, это и случайно происходит. Однако уверен, что работает это только благодаря особенности Двупланеты.

— Я… Что-то типа мешка для запаса магии на чёрный день… — медленно подытожила я.

— Я бы так это не назвал, — инженер поморщился. — ВИКТ — создание, которое оберегает целая планета.

— Карцзекас, — позвал Кшаркас, и я дёрнулась. — Тот, кто рождён миром и сам даёт ему жизнь, и есть бог. Начало и конец.

— Ну, если быть точнее, скорее середина, — я скривилась.

— Нет, его величество прав, — мотнул головой Зигфрид. — В их идеологии ВИКТ и есть верное воплощение их бога.

— Это перебор, — нахмурилась я. — Разве не будет правильнее называть богом ядро, а ВИКТ — его апостолом?

— Мелочи терминологии, — пожал плечами инженер. — Не понимаю, в чём проблема. Ты ведь в любом случае намеревалась представиться крулам богом. Так что поменялось?

— Представиться богом и быть им — не одно и то же, знаешь ли, — я глубоко вздохнула.

— Разница в любом случае известна была бы только тебе, — Зигфрид изогнул бровь. — Исходя из того, что мы там насочиняли с религией, для тебя это не меняет ровным счётом ничего.

— Как и для крулов, — добавил Кшаркас.

— Я… — я не нашлась, что сказать, так что вместо этого допила своё вино. — Мне надо это переварить… Я, пожалуй, посплю…

И чтобы меня никто не тревожил — хотя и так никто бы не рискнул — я пошла спать в целебкапсулу. Несколько минут после того, как уже улеглась, я бездумно взирала на потолок мастерской, и только потом закрыла крышку. Не, ну… Не то чтобы от персонажей, в которых меня заносило, можно было ожидать малой роли в существовании их мира, но это был перебор. Впрочем, определение крулов было лишь определением крулов, по факту ВИКТ был таким стакашком для бульона, который сливают при варке супа, чтобы вся засыпаемая гуща точно влезла, а потом, когда место в кастрюле снова есть, доливают обратно. Это было мне несколько более понятно. И как-то даже принять этот факт было легче. А с божественностью пусть потом Орина разбирается — это, в конце концов, её мир. Даже если крулов ей в него подбросила я… Я закрыла глаза и буквально через секунду осознала, что что-то пошло не так: в прошлые два раза для того, чтобы перенестись в куклу, мне требовалось осознанное усилие, но в это раз процесс как будто начался сам по себе. Моё сознание сжалось, вывернулось и скрутилось, восприятие обострилось, а затем быстрое движение соединило все существующие цвета в ослепительный белый. Свет как будто сжёг все мои мысли, и с последней из них — она была «какого овоща?» — всё померкло.

Колобок в руках Демиурга оказался раза в три меньше, чем до отправки в этот мир. Маленький, как будто от него отрывали кусочек за кусочком, потерявший форму сгусток болтался над тем, что можно было посчитать ладонью. Создатель миров осторожно погладил сгусток, проверяя, всё ли в порядке с заключённой в него личностью. Удивительно было, сколько энергии забрал новый мир — дубликаты как будто использовали меньше. Демиург подумал, что та созидательная энергия, которую таскали из изначального мира, была потрясающей. Как вода, залитая в банку с камнями и песком, она заполняла каждую щёлочку, не оставляя пустот. Не то чтобы миры выходили идеальными, но подобный мир не каждый Демиург способен был создать. По крайней мере, этот Создатель не мог припомнить никого, кто был бы способен на это.

Вытащив из нового мира и Франкенштейна, Демиург обратил внимание на Призрака и Радужное Существо. Они всё ещё сидели на сотворённых им стульях, заворожённо глядя на экран. Создатель миров оставил огрызок колобка на парящей панели и подвесил сопутешественника в состоянии стазиса, а затем плавно приблизился к спинке своего трона. На экране не происходило ничего, что могло бы намертво приковать взгляд, и Демиург издал звук, похожий на покашливание.

— Ваше-ство? — разом повернулись к нему Призрак и Существо.

— Да вот думаю, не слишком ли удобную сделал для вас мебель, — изрёк Демиург и пристально посмотрел на стулья по обе стороны своего трона.

— Всё, что сотворит ваше-ство, безупречно, — хором отозвались они.

— Может, убрать их, чтобы вы вспомнили, что надо сделать? — саркастически заметил Создатель миров.

— Мы мигом, ваше-ство! — и оба тут же исчезли, как будто их никогда и не было.

Решив, что для создания мира не обязательно нужна та самая энергия, которую носили из изначального мира эти двое, Демиург захотел попробовать обойтись тем, что есть. Вот только мир должен был быть лёгким и не дырявым. Или дырявым, но так, чтобы дыры легко из чего-то латались. Так что Создатель миров протянул конечности в своё хранилище и вытащил оттуда несколько шаров разной степени живости. Он осмотрел их и рассортировал на те, которые по его мнению сочетались вместе, и те, которые в эту кучку не подходили. И пока Призрак и Существо занимались порученным им делом, Демиург ненадолго толкнул в слепленное из разных миров место Аиду и Франкенштейна. К его удивлению, история вышла забавной, пусть и двигалась с большими временными скачками и закончилась довольно быстро. Настолько, что он успел снова выдернуть своих путешественников за мгновение до того, как Призрак и Существо вернулись. Теперь он знал о своих подопечных кое-что, чего не знала эта парочка. Это создавало внутри него некое необъяснимое приятное чувство.

Призраку и Существу при каждой вылазке в изначальный мир казалось, что там время идёт как-то совершенно не так, как в пространстве Демиурга. Не таким же гладким путём. Хотя там время вообще двигалось так, как того желал Создатель миров — он вполне мог как ускорить его, так и замедлить вплоть до полной остановки. Однако на этот раз особой созидательной энергии собрать удалось меньше, чем в прошлый. Хотя видимых причин для этого вроде бы и не было. Призрак и Существо молчаливо решили, что это их вина, и на этот раз с большим прилежанием облетели всех творцов, подпитывая каждого на пути созидания. Они старались дать силы не только тем, кто уже бежал по нему, шагал, полз или хотя бы лежал, но и тем, кто ещё только заглядывал туда одним глазком. На последних в плане генерации особой энергии определённого свойства Призрак и Существо возлагали особые надежды. Наконец расправившись с делами, они отправились назад к ожидавшему их Демиургу.

Особая энергия на этот раз была похожа моток боа из разноцветных перьев в блёстках. Место обитания Создателя миров не слишком радовало глаз красками, отчего комок казался кричаще ярким. Благоговейно передав энергию Демиургу, Призрак и Существо отошли на пару шагов, чтобы не путаться под ногами, но на свои стулья не пошли. Создатель миров бережно вылепил колобок заново и некоторое время задумчиво смотрел на него. Форму шара он находил близкой к идеалу, а потому каждый раз стремился сформировать из энергии именно его. А потом он протянул конечность в своё хранилище и непостижимым образом достал оттуда сразу два оригинальных мира. На несколько мгновений это озадачило его, а потом он заглянул в оба. Они оказались на удивление совместимыми, и Демиург решительно слепил из них общий дубликат. Теперь всё было готово для новой серии путешествия.

— Как-то Аида упоминала, что не очень ей нравится быть в центре внимания… — задумчиво протянул Создатель миров. — Думаю, ей понравится на этот раз оказаться за сценой.

И Демиург решительно запихал её в новый мир, а следом за ней и Франкенштейна. На экране через мгновение появилась картинка. Несуществующая камера будто прорезала облака и чуть ли не камнем понеслась к порту, где швартовалось парусное судно. Матросы в кадре сбросили трап на причал, и через пару минут по нему на берег спустился Франкенштейн с небольшим саквояжем в руке. Промозглый утренний ветерок заставил его поёжиться и придержать шляпу. Осмотревшись, он направился прочь от причала, и камера последовала за ним. Миновав непрезентабельную часть порта, Франкенштейн взял кэб с немолодой, но бодрой лошадью и приличного вида извозчиком и поехал в юго-западную часть города.