Волшебники (джен)

Хронология

2 мая 1998 — Битва за Хогвартс

26 декабря 2003 — свадьба Гарри и Джинни

21 июня 2004 — избрание Рона главой гильдии магических ремесел

17 июля 2005 — рождение Джеймса Сириуса Поттера

2006 — 4 января: рождение Розы Грейнджер-Уизли, 14 июня: Альбуса Северуса Поттера

2008 — 16 мая: рождение Лили Луны Поттер, 28 июня: Хьюго Грейнджер-Уизли

Декабрь 2009 — назначение Гарри главой Аврората

30 июня 2011 — открытие Музея Магии

Действия в главе разворачиваются: с 26 ноября 2013 по 4 февраля 2014

Гарри был почти рад вернуться к рутинным обязанностям командира авроров после расследования смерти племянника владельца «Ночного Рыцаря». На данный момент никакой информации не просочилось в прессу, но все неизбежно изменится, когда дело дойдёт до суда.

Вскоре наступил декабрь, и ученики Хогвартса вернулись домой на каникулы. В канун Рождества Гарри отпустил всех сотрудников домой в четыре часа, за исключением дежурных, для которых был доставлен праздничный ужин, чтобы компенсировать отсутствие на семейных трапезах. Вернувшись домой, он уже застал там Джинни, которая тоже закрыла музей пораньше.

— Сегодня днём у нас никого не было, — объяснила она. — Все покупали последние подарки. Поэтому я отпустила всех по домам.

— Наверное, у преступников слишком много дел по покупке подарков, чтобы отвлекать нас сегодня от работы, — пошутил Гарри.

— Зато Рон с Джорджем работают как сумасшедшие, — заметила Джинни.

— Они взяли Тедди?

— С двойной оплатой. Андромеда хотела бы, чтобы он меньше работал на каникулах и больше учился в Хогвартсе, но ему очень нравится помогать в магазине, и он рад, что ему платят за работу.

Хотя Гарри позаботился о том, чтобы его крестник с бабушкой ни в чем не нуждались, Андромеда не забыла научить Тедди ценить галлеоны и не тратить их без разбора. Поэтому она ограничила карманные деньги и попросила Гарри не баловать мальчика чрезмерно. Гарри был рад, что ему удалось обойти бабушкины принципы таким образом, что Андромеде на это было ничего возразить.

Поттеры неспешно оделись и собрали детей, чтобы отправиться в «Нору». Там уже собрались Артур и Молли, а также Анджелина, Одри, Гермиона, Андромеда, Чарли, Билл, Флер и все их дети. Лили, Альбус и Джеймс сразу же покинули родителей, чтобы пойти поиграть с кузенами.

Вскоре прибыл Перси — он действительно проводил гораздо меньше времени в Министерстве с тех пор, как женился, — и Молли подала закуски, чтобы гости не голодали до прибытия Рона и Джорджа с Тедди. Наконец, те явились, и хозяйка дома пригласила всех за стол.

Возникла обычная неразбериха — четырнадцать взрослых и двенадцать детей пытались найти свои места за длинным столом. Все уже усаживались, когда Тедди толкнул Виктуар, наступив ей на ногу. В его оправдание стоило сказать, что он случайно вдохнул немного клоунского порошка и обзавелся двумя длиннющими ногами.

— Осторожнее, ты, чертов сквиб! — крикнула Виктуар.

— Виктуар! — возмущенно воскликнула ее мать, которая, к несчастью для девочки, оказалась достаточно близко, чтобы всё услышать.

— Что? — жаловалась Виктуар. — Я же это Тедди.

— Не употребляй это слово, — предупредила Флер, — не в качестве оскорбления. Ты же знаешь, мы не терпим, когда люди смеются над теми, кто не владеет магией.

Виктуар преувеличенно вздохнула:

— Пфф! По твоей логики мы не можем никого назвать идиотом, потому что идиоты не виноваты в том, что они не умны? Тогда и вовсе не стоит ничего говорить!

— Некоторые оскорбления менее приемлемы, чем другие, зависит от ценностей, которые мы защищаем, — парировала Флер. — А теперь либо извинись, либо выйди из-за стола. Это понятно?

— Это несправедливо.

— Как есть!

— Да это и зелья сваренного не стоит! Тедди, ты не сквиб, а просто глупый мальчишка! Так нормально?

— Говори тише, если не хочешь, чтобы тебя наказали, — укоризненно сказала Флер.

Виктуар села, надувшись, а Тедди, казалось, был совершенно невосприимчив к оскорблениям, и просто занял своё место.

— У нее сейчас такой возраст, ей не до того, — сказала Молли, пытаясь успокоить невестку, когда шум, затихший во время размолвки, возобновился.

— Вопрос в том, доживём ли мы до того благословенного дня, когда всё это останется позади, — пробурчала Флер. — Она что, специально это делает?

— Другие люди могут оказаться менее снисходительными, — улыбнулся Гарри, сидевший рядом с женой. — Когда тебя хвалят за использование терминов «магглорожденный», «домовой эльф» или даже «маггл», как можно спорить с родителями?

— Можешь сейчас смеяться, но в один прекрасный день ты станешь умолять вернуть тех милых деток, которые были у тебя несколько лет назад, — предупредил Билл.

— Мы сочувствуем тебе, — заверила его сестра. — И знаем, что это случится. Поэтому стараемся смеяться, пока есть такая возможность.

— Да ладно, Флер, всё не так уж плохо, — заверила ее Молли успокаивающим тоном, заметив, что невестке не стало лучше от шуток остальных. — Она употребила это слово не подумав. У неё доброе сердце, и она не станет оскорблять какого-нибудь сквиба, если однажды встретится с ним.

Флер немного успокоилась, особенно учитывая, что Молли всегда поддерживала их семью. Миссис Уизли всё ещё входила в совет попечителей начальной школы для маленьких волшебников. Однако в последнее десятилетие некоторые ученики выпускных классов не получали писем из Хогвартса. Родители, часто чистокровные и ничего не знавшие о мире магглов, обращались в школу за решением, даже если они были достаточно прогрессивны, чтобы отправить своих детей в начальную школу. Более того, некоторые учителя в ней были магглами, состоявшими в родстве с волшебниками, и могли давать полезные советы по выбору подходящего учебного заведения для детей без магических способностей.

Школа пошла дальше, не только помогая родителям с административными формальностями, но и предлагая им создать ассоциацию для оказания помощи и поддержки. Одна из матерей учеников взяла дело в свои руки и предложила несколько идей, как помочь семьям в такой ситуации. Например, желающие могли отправлять детей в одну и ту же маггловскую школу, чтобы те не чувствовали себя одинокими. Министерство магии установило рядом с такой школой каминную сеть, чтобы ученикам было удобно приходить каждое утро. Он был сделан по образцу устройства, обслуживавшего район, где жили Рон и Гермиона: это была припаркованная на улице машина, обвешанная магглоотталкивающими чарами, чтобы не привлекать внимания и чтобы никто из прохожих не удивился, что из нее выходят ученики.

Всё это было организовано в течение нескольких лет, и Молли делилась с семьей своими достижениями. Эти меры оказали благотворное влияние на семьи: уход за детьми без магических способностей стал менее проблемным, напряжение в доме уменьшилось. Это всё ещё было постыдным, но родители, чувствуя себя менее изолированными и видя, как расцветают их дети, говорили об этом легче, и эта тема становилась всё менее табуированной. Однако термин «сквиб» оставался довольно распространённым оскорблением в мире волшебников, конкурируя с «пахать как эльф», «напиваться как тролль» или «хитрить как гоблин».

Остальная часть праздничного ужина прошла без заминок. Чарли, как обычно, раздавал подарки верхом на мотоцикле Сириуса, Селестина Уорлок зачаровала их котлом, полной крепкой и горячей любви, после чего детей уложили спать.

* * *

Как только закончились рождественские каникулы, пресса объявила о скором слушании дела Джанет Планкетт по обвинению в убийстве кузена её мужа. Подозрения Эдмунда, брата убитого, основанные на его влечении к невестке, широко освещались в газетах, что сделало дело очень популярным.

Гарри был абсолютно уверен, что никто из его людей не проболтался и не рассказал прессе о том, как следствие изначально сосредоточилось на Эдмунде. Остальные члены семьи Планкетт были кровно заинтересованы в том, чтобы этот эпизод остался в тайне. Нет, это гнусное зрелище могло быть выгодно только одному человеку. Гарри пожалел, что Джанет не согласилась на защиту Белинского. Адвокат, несомненно, сделал бы всё возможное, чтобы каждое доказательство было поставлено под сомнение, но он никогда бы не прибег к такому дешёвому и постыдному для остальных членов семьи способу.

Гарри ничего не оставалось делать, кроме как отказаться от комментариев и подготовить дело так, чтобы предоставить как можно более неопровержимые доказательства виновности Джанет. Он понимал, что она не признает вину и что ее адвокат сделает все возможное, чтобы бросить тень подозрения на Эдмунда или, по крайней мере, вызвать достаточно сомнений, чтобы жена Марвина не была осуждена.

Наконец, суд начался. Гарри был главным свидетелем обвинения. В комнате, где он ждал вызова, он увидел вызванного защитой Эдмунда Планкетта.

— Как вы? — спросил он.

— Вроде бы в порядке, — вздохнул несчастный.

— Еще один неприятный момент, и все закончится, — попытался подбодрить его Гарри.

— О, я не думаю, что мы так легко отделаемся от такой сочной истории, — устало сказал Эдмунд.

— Не обращайте на это внимания, — посоветовал Гарри.

— Легче сказать, чем сделать, — раздраженно ответил Эдмунд, словно слышал этот аргумент слишком много раз.

Гарри некоторое время смотрел на него задумчиво, а затем спросил мягким голосом:

— Вы помните, кто я?

Эдмунд удивленно посмотрел на него:

— Командир авроров?

— А до этого?

Затрудняясь понять, к чему клонит Гарри, Эдмунд неуверенно ответил:

— Мальчик-Который-Выжил?

— Именно. Тот, у кого в четырнадцать лет брала интервью Рита Скитер, кого в подростковом возрасте в пятнадцать называли патологическим лжецом, кого в семнадцать объявили врагом номер один, и кто после девяти месяцев отсутствия вновь появился на первой полосе «Ежедневного Пророка» с ребёнком на руках. Когда я говорю вам, как защитить себя от прессы, мистер Планкетт, я точно знаю, о чём говорю.

Взгляд Эдмунда изменился, но он возразил:

— Я не могу просто игнорировать то, что обо мне говорят!

— Конечно, можете, — заверил Гарри. — Вам не обязательно читать газеты. Просто постарайтесь какое-то время общаться только с семьёй и сотрудниками. Они не станут сплетничать, либо потому что любят вас, либо потому что вы их босс и они не могут себе этого позволить. То, чего вы не знаете, не может вам навредить.

— Но я должен читать газеты по работе...

— Попросите своего секретаря делать обзор прессы с профессионально важными статьями, а остальное сожгите. Моя помощница делала это для меня в течение многих лет.

— Но это не помешает людям говорить за моей спиной.

— Конечно, но когда вы окажетесь перед ними, вы не будете знать, о чём они говорят, и вам не придётся гадать, думают ли они об этом.

— Сам факт того, что они обсуждают мою личную жизнь, уже невыносим!

— Поверьте, гораздо легче, когда не знаете, о чём именно идёт речь. Что касается этого суда, то ваше присутствие уже достаточно. Не читайте никаких отчётов, это будет напрасной пыткой.

— Если вы так говорите, — засомневался Эдмунд.

— Я так говорю, я это подтверждаю и практикую уже пятнадцать лет. Попробуйте хотя бы на ближайшие две недели, я уверен, вам станет легче.

— Я подумаю над этим.

В этот момент дверь открылась, и вошла Нелл. Гарри понял, что её тоже вызвали в качестве свидетеля, и его неприязнь к адвокату Джанет возросла ещё больше. Вдова отшатнулась при виде зятя и стала судорожно осматривать комнату, пока не нашла дальний стул, на который и села. Не удостоив их взглядом, она достала из сумки книгу и погрузилась в чтение.

Эдмунд в свою очередь был поглощён разглядыванием собственных ботинок. В этой тяжелой атмосфере Гарри обрадовался появлению судебного пристава, который попросил его немедленно явиться в суд, и поспешил за ним.

Он был относительно доволен слушанием. Теперь у него был опыт участия в судебных процессах, и он спокойно изложил свою версию, перечислив собранные доказательства и указав доводы, которые позволили исключить все другие возможные варианты. Адвокат подсудимой был неплох, но Гарри знал все уловки перекрёстного допроса и не позволил себя запутать.

Затем настала очередь Эдмунда и Нелл, которых допрашивала защита. Они были хорошо подготовлены, и Гарри почувствовал руку Белинского. Каждый из них отвечал лаконично, пользуясь правом отказываться от слишком личных вопросов. Эдмунд выразил свою любовь к брату и глубочайшую скорбь по поводу его смерти. Нелл уверенно утверждала, что ее деверь всегда проявлял к ней лишь дружескую привязанность, как до, так и после смерти мужа. Когда адвокат Джанет заставил её прочитать любовное письмо от Эдмунда, она настаивала, что его поведение всегда было безупречно правильным. Она также упомянула, что была счастлива в своем недолгом браке и после вдовства жила очень уединенно, встречаясь только с дядей и тётей.

Джанет, отвечая на вопросы представителя Министерства, высказывалась резко и неприязненно о родственниках. Она заявила о ненависти и презрении к ним, утверждая, что они вступили в заговор, чтобы спасти Эдмунда. Гарри заметил по выражению лица её адвоката, что Джанет не последовала его совету о сдержанности, и отметил, что её враждебность раздражает присяжных.

Присяжные совещались долго, и Гарри волновался, что неоднократные отрицания Джанет и позорная кампания против Эдмунда могли повлиять на их решение. Но в конце концов Джанет признали виновной в убийстве Джерольда Планкетта и эльфийки Катены, приговорив к двадцати годам заключения в Азкабане.

* * *

К счастью для семьи Планкетт, в мире волшебников вскоре появились другие темы для разговоров. Через три месяца должны были состояться выборы министра магии, и Кингсли представил своего политического преемника.

Широкая общественность заинтересовалась новой кандидатурой, и в газетах появились статьи. Это подтвердило то, что Перси рассказал Гарри: после окончания Хогвартса Адриан Акерли начал карьеру в Министерстве, его мать была убита, когда пыталась предотвратить арест мужа в Год Тьмы, отец был заключён в Азкабан из-за своего маггловского происхождения. Акерли удалось воссоединиться с младшим братом неподалеку от школы Броклхерста, где тот учился, и вернулся в Министерство после войны. Он разрешил корреспонденту журнала «Ведьмополитен» посетить его дом в Уэльсе в городке Татшилл. Когда журналист спросил, почему там нет миссис Акерли, он ответил, что не встретил женщину своей жизни, такой ответ очень понравился читателям.

«АльМаг» задал вопросы, касающиеся оценки пятнадцати лет пребывания Кингсли у власти и его собственных планов. Гарри вспомнил недавнюю дискуссию, которая состоялась у них с Перси. Акерли был прогрессивным человеком, но не так сосредоточен на улучшении положения магических существ, как Кингсли. Однако он был гораздо более амбициозен в политическом плане и старался не говорить ничего непопулярного. Гарри всё больше убеждался, что после выборов ситуация вряд ли изменится: Акерли будет делать всё, чтобы сохранить свою должность, даже за счет магических существ. К счастью, благодаря его происхождению и открытости к маггловским вещам, его подход к этим вопросам был предсказуемым.

Газета «Ежедневный Пророк» почти ничего не рассказала о прогрессивном кандидате. Они сосредоточились на самых непопулярных политических решениях Кингсли, таких как отказ принудить оборотней принимать новое аконитовое зелье и мягкое отношение к магглу, который раскрыл существование магического мира в Интернете, чтобы вернуть своего похищенного ребёнка. Публикации были умеренными, не такими агрессивными, как при Варнаве Кафф, но новый редактор, Гарольд Трибун, был все же резковат и решительно настроен. Газета также поддерживала кандидата от традиционалистов Бертольда Хиггса.

Хотя Гарри надеялся на избрание Акерли, он чувствовал себя менее вовлечённым в политическую борьбу, чем раньше. Во-первых, у него не было таких тесных отношений с Акерли, как с Шеклболтом, с которым они прошли через войну. Во-вторых, Акерли был отличным стратегом и не нуждался в помощи в планировании своей кампании. Тем не менее, как командующий аврорами, Гарри чувствовал ответственность за поддержание порядка. Корпус авроров был расколот между двумя кандидатами, и он не хотел, чтобы выборы стали причиной конфликтов в штабе.

* * *

Однако за месяц до выборов Гарри оказался вовлечён в кампанию самым неожиданным образом.

Всё началось с летучего самолетика, который пролетел у него под носом. Он схватил записку и расшифровал: Эрик Манч, ответственный за приём посетителей в Министерстве, сообщал, что некая Диона Пеннифолд хочет поговорить с главным аврором. Гарри понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, кем она вообще была. Он написал ответ с разрешением, и отправил записку обратно. Затем направился к лифту, чтобы встретить гостью.

Когда двери открылись, Диона Пеннифолд явно почувствовала облегчение, увидев его. Гарри поздоровался, проводил к себе в кабинет, предложил чай и спросил цель визита.

— Простите, что беспокою вас, — начала она, — но я не знала, с кем ещё поговорить. В прошлый раз вы показались мне весьма понимающим.

— Вы очень помогли нам в деле Уигглсвэйдов, — припомнил Гарри. — Благодаря вашим видениям мы поймали похитителя юной Меган.

Уже с большей уверенностью в себе Пеннифолд продолжила:

— Прошлой ночью мне приснился сон. Я видела кандидата Акерли мёртвым.

Станислас Причард, работавший неподалёку, поднял глаза от пергамента и уставился на посетительницу.

— Есть идеи, как это должно произойти? — профессионально спросил Гарри.

— Пока нет. Я вижу его лицо и плечи, но не окружающую обстановку.

Гарри задумался, пытаясь вспомнить, как её сны помогли в деле с похищением.

— Опишите всё как можно точнее, — предложил он.

— Это всего лишь картинка. Я вижу мистера Акерли, лежащего на земле. Лицо бледное, глаза открыты, но безжизненны.

Гарри внимательно слушал.

— Вы уверены, что он мёртв?

— Да, уверена.

— Следы на лице? Кровь, пот?

— Немного крови вокруг рта и, возможно, белая пыль, объясняющая его мертвенную бледность.

— Звуки?

Она покачала головой.

— Во что он одет?

— Традиционная мантия с вышитым воротником. Кажется серым, но я не уверена, так может казаться из-за пыли.

— Он такой же, как сейчас? Или старше?

Она немедленно ответила:

— Как сейчас. Обычно мои сны касаются ближайшего будущего.

— Насколько ближайшего? — спросил Причард.

— Сны, которые я видела, касались уже произошедших событий, поэтому последствия редко бывают отдалёнными. Обычно это вопрос нескольких недель. Но я должна сказать, что некоторые из моих видений до сих пор не объяснены. Не знаю, упустила ли я их толкование или они ещё не исполнились.

Гарри пометил в блокноте на всякий случай и эту информацию, после чего добавил:

— То, что вы увидели во время нашей первой встречи, произошло довольно давно.

Она задумалась, вероятно, вспоминая, о чем он говорил. Когда они впервые встретились, она заметила, что в Мальчике-Который-Выжил было две души. Это был намёк на его прежний статус хоркрукса, и тогда он заставил Гарри в тот же миг покрыться ледяными мурашками.

— Это было не видение, а воспоминание, — пояснила она. — Пророческие сны работают иначе. Я думаю, они могут появляться только тогда, когда присутствуют все необходимые элементы для создания видимой мною ситуации.

— То есть элементы, которые приведут к смерти Акерли, уже присутствуют? — уточнил Гарри.

— Да, так и есть.

— Если предположить, что я умру от старости, — вмешался Причард, — то вы можете увидеть мою смерть уже сейчас, даже если это произойдёт не скоро, потому что элементы, которые к этому приведут, существуют с момента моего рождения.

— За исключением того, что старение вашего тела, приводящего к смерти, ещё не достигло критической точки, предвещающей окончательное разрушение, — возразила она. — Я также не могу увидеть одежду, которую вы будете носить, пока она не будет изготовлена или куплена.

— То есть вы хотите сказать, что мантия, в которой вы видели умершего Акерли, уже находится у него? — уточнил Гарри.

— Либо уже доставлена в магазин, где он ее купит.

— Если он никогда не наденет эту мантию, то не умрёт? — спросил Станислас.

— Если он не наденет ее по моим указаниям, это действительно может изменить будущее. Но поскольку мантия, скорее всего, не является причиной смерти, это изменит только одежду, которую он наденет в тот день.

— Тогда какой смысл в этом видении? — воскликнул Причард.

— Я понимаю ваши чувства, — призналась она, — но иногда детали, которые я раскрываю, позволяют определить день или место события, а затем действовать, чтобы изменить его ход.

— Так я поступил, когда бросился к птице, которая привела меня к похитителю с портключом, — вспомнил Гарри. — Но событие всё равно должно быть предотвратимым, — добавил он после раздумий.

— Конечно, должно. Если кому-то суждено умереть от старости, ничто и никто не сможет этого предотвратить.

— Нельзя вечно прятаться от Смерти, — сказал Гарри с тоскливой улыбкой.

Увидев непонимание на лицах собеседников, он пояснил:

— «Сказка о трёх братьях».

Они мрачно кивнули, и Гарри продолжил:

— В случае с делом Уигглсвэйдов у вас было несколько снов, дополнявших друг друга. Как вы думаете, в этот раз будет так же?

— Не знаю. Иногда снится один сон. Иногда — несколько на одну тему.

— С тем, что у нас есть, может не хватить информации для действий, — заметил Причард.

— Иногда в видении больше подсказок, чем кажется. Всё, что я знаю наверняка, — это что чем больше я буду хотеть узнать об этом, тем меньше успеха. Поверьте, это не первый раз, когда мне отчаянно хочется узнать больше.

Она говорила серьёзно и была готова сделать всё возможное, чтобы помочь. У Гарри больше не было вопросов. Он посмотрел на Станисласа, тот отрицательно покачал головой. Когда Гарри вернулся, проводив посетительницу до лифта, Причард спросил:

— Ты действительно в это веришь?

— Прорицание — признанная форма магии, — ответил Гарри. — И эта женщина уже доказала мне, что она не мошенница.

— Я не понимаю, как мы можем предотвратить смерть Акерли с такими скудными данными. Будь то несчастный случай или покушение на жизнь.

— Это важный вопрос, — заметил Гарри. — Мой опыт показывает две вещи: пророчество не только должно быть правильно истолковано, чтобы его можно было использовать, но и, пытаясь бороться с ним, иногда мы сами делаем его реальным.

— Не уверен, что понимаю, что ты имеешь в вид под вторым моментом, — сказал Причард после недолгого молчания. — Оно, кажется, противоречит тому, что сказала Пеннифолд.

Гарри попытался объяснить с помощью примера:

— Представь, что есть пророчество, что твой сосед подожжёт тебе дом. Чтобы предотвратить это, ты начинаешь его преследовать. В итоге он может поджечь дом из-за твоих действий или случайно, пытаясь уничтожить что-то, что ты посадил у него в саду.

— Лекарство может вызвать болезнь. Но если знание о пророчестве само по себе является триггером, то как может существовать пророчество? — продолжил размышлять вслух Причард.

Гарри задумался над этим:

— Возможно, пророчество — это лишь один элемент, дополняющий другие. В моем примере ты бы не воспринял его всерьез, если бы уже не враждовал с соседом.

Он на мгновение задумался. Что бы произошло, если бы Снейп не передал Дамблдору пророчество Трелони? Бросили бы его родители вызов Волдеморту в четвертый раз или всё сложилось бы иначе?

— Самым безопасным было бы вообще ничего не делать, — предположил Причард. — Не веришь — не запускаешь механизм.

— Но в случае с Уигглсвэйдами, именно потому что я поверил, мы смогли найти девушку. Мы не можем просто бездействовать. Если Акерли убьют, как мы объясним своё бездействие?

— Ненавижу прорицания, — заключил Причард.

— Мне тоже оно не очень нравится, — признался Гарри. — Но оно уже приносило пользу. Думаю, расскажем об этом Кингсли и Акерли, — решил он.

* * *

Полчаса спустя Мэнди Броклхерст ввела Гарри в кабинет министра. Акерли уже был там.

— В чём дело? — спросил министр, понимая срочность.

— Сложная ситуация, — вздохнул Гарри и изложил основные моменты.

Министр и кандидат задумались.

— Эта женщина надёжна? — спросил Акерли.

— Да, я работал с ней раньше, и она очень мне помогла, — ответил Гарри.

— Если бы она была против меня и хотела помешать кампании, она могла бы воспользоваться вашим доверием, — заметил Акерли.

— Как она может помешать вашей кампании? — спросил Гарри, оскорблённый предположением.

— Какой совет вы собираетесь мне дать? — ответил Акерли.

Гарри уже собирался ответить, но сдержался. Акерли был прав. Он должен был посоветовать ограничить передвижения и усилить охрану, что сделало бы кампанию менее эффективной.

— Что у вас запланировано? — спросил Гарри.

— Три визита утром — я уже отстаю от графика — и две встречи днём. И я не могу позволить, чтобы за мной следили ваши люди. Это покажет меня трусом и помешает завоевать доверие избирателей.

— Это не вопрос храбрости, — возразил Гарри. — Вам угрожают и...

— Кингсли никогда не согласился бы на телохранителей, — отрезал Адриан.

— Он был аврором и...

— ...а я даже не участвовал в войне. Вспоминать об этом сейчас — политическое самоубийство. Забудьте об этом!

— Если я ничего не сделаю, а вы умрёте, мой департамент будет выглядеть некомпетентным. Забудьте об этом! — резко ответил Гарри, раздражённый таким тоном. Кингсли никогда не разговаривал с ним подобным образом.

Наступило напряжённое молчание. Лица Причарда и Шеклболта ясно выражали их решимость не вмешиваться. Наконец Акерли поднял руки, показывая, что не хочет конфликтовать.

— Понимаю, что вы считаете своим долгом действовать, — сказал он, — но я не хочу ограничивать свои шансы на победу без уверенности в необходимости таких мер.

— Я не могу доказать, что предсказание верно, — признал Гарри. — Но могу поделиться опытом. Некоторых предсказаний можно избежать, если действовать правильно. Эта женщина — настоящая прорицательница. Я прошу вас хотя бы вести себя так, будто кто-то действительно желает вам зла. У вас есть традиционная мантия с вышитым воротником?

— Да, есть несколько. И это несложно узнать — я регулярно их надеваю во время кампании. Может, отказаться от мантий?

Гарри посмотрел на брюки и пиджак мужчины.

— Сегодня без мантии? — спросил он.

— Только сегодня днём, так как встречаюсь с гильдией. Утром у меня запланированы еще несколько индивидуальных встреч с влиятельными людьми, поэтому церемонии ни к чему.

Мода среди волшебников изменилась со времён войны. Классические мантии волшебников теперь реже использовали, они больше предпочитали одежду в маггловском стиле, считавшуюся современной и практичной. Исключение составляли традиционалисты и пожилые люди, которые надевали мантии только по особым случаям. Как представитель модернистской партии, Акерли должен был выбирать одежду с умом.

— Если что-то и случится, то в самый главный день, — сказал Гарри. — Но боюсь, что если вы не наденете мантию, это ничего не изменит. Можно ли получить ваше расписание?

Акерли поджал губы.

— Чтобы обсудить меры предосторожности, которые необходимо предпринять, — попытался смягчить тон Гарри.

— Я обсужу это со своим секретарём, — мягко ответил Акерли.

— Я могу организовать наблюдение так, что никто его не заметит, — предложил Гарри.

Кандидат напрягся:

— Без моего ведома? — спросил он сдержанным голосом.

— Но не без моего приказа, — вмешался Кингсли. — Но незаметная охрана — это возможность, которую стоит рассмотреть на разовой основе.

— В зависимости от графика, который мы разработаем, — добавил Гарри.

Наступила пауза. Акерли, казалось, обдумывал, насколько можно было доверять Гарри.

— Согласен, — наконец согласился он. — Но при одном условии: я хочу встретиться с этой женщиной, у которой было видение. Тайно.

Гарри задумался на мгновение:

— Самое безопасное место — на маггловской стороне. Я могу изменить её облик для безопасности.

— Завтра, в кафе «Старбакс» на Юстон-роуд, только с вами. Вы оба должны быть неузнаваемы, — приказал Акерли и встал. — А теперь извините, я уже очень опаздываю.

Он кивнул, смягчая резкость ухода, и поспешил к выходу. Гарри на мгновение задумчиво посмотрел на закрывающуюся дверь, после чего повернулся к министру магии.

— Какие инструкции? — спросил он.

— Уверен, что ни вам, ни ему они не нужны, — спокойно улыбнулся Кингсли.

Гарри бросил на него мрачный взгляд и встал:

— Тогда не буду вас больше беспокоить.

Кингсли улыбнулся, и Гарри не смог не улыбнуться в ответ. Уходящий министр был прав, позволив Гарри и кандидату обсудить всё напрямую. Если Акерли победит, им придётся работать вместе не менее пяти лет.

Командующий аврорами вернулся в свой кабинет вместе с молчавшим на протяжении всей беседы заместителем. Осторожно закрыв дверь, Гарри спросил:

— Что думаешь?

— Очевидно, что следующий министр будет не столь благосклонен к тебе, как нынешний, — заметил Причард. — И не будет с таким пониманием относиться к нашей работе.

— Я знал, что он не из тех, кто располагает к себе, — проворчал Гарри. — А второй, Хиггс? Что-нибудь о нём знаешь?

— Он, безусловно, изменит политику, — оценил того Причард. — А любые большие перемены всегда нелегки для государственных служащих в Министерстве.

— Думаешь, я переживаю о своей карьере? — спросил Гарри, который никогда не задумывался об этом.

— Тебе лучше надеяться, что он не настолько глуп, чтобы заставить тебя действовать против Министерства, — сказал Причард, закатывая глаза.

— Хиггс сможет отменить судебные реформы?

— Это будет непросто. Сейчас они весьма популярны благодаря твоим друзьям-журналистам. И в любом случае ты бы всё равно заставил нас собирать дела, полные доказательств, не так ли?

— Да, наверное. Но никто не станет защищать эльфов или оборотней, если их положение ухудшится, — опасался Гарри.

— Никогда не понимал, почему ты так хочешь, чтобы оборотней оставили в покое, — проворчал Станислас, зная, что Гарри поддерживал борьбу Гермионы против закона, заставляющего оборотней принимать улучшенное аконитовое зелье, нейтрализующее влияние луны.

— Потому что репрессивные меры вызовут подозрения и заставят их уйти в подполье, — терпеливо объяснил Гарри. — Убеждать всегда эффективнее, чем принуждать. Количество отказников уменьшается с каждым месяцем. Чем больше времени проходит, тем больше тех, кто отказывается от зелья, видят, что те, кто его принимает, живут лучше. В Англии проблема почти решена, и мой шурин Перси говорит, что так же обстоят дела и в странах, выкупивших патент. А что изменится по маггловскому вопросу?

— Министерство перестанет им поклоняться, что порадует многих волшебников, которых раздражены этим идолопоклонством, — сказал Станислас, явно имея в виду собственное мнение. — Но не волнуйся, гильдии останутся независимыми и будут продолжать подталкивать нас к принятию маггловских привычек, — добавил он с язвительной улыбкой.

— Гильдии довольно консервативны, — поправил Гарри. — Они отказываются продавать товары, производство и обслуживание которых они полностью не контролируют. Некоторые главы гильдий даже говорят о введении налога на маггловские покупки, если хочешь знать.

— О, ты всё ещё общаешься со своим шурином Роном?

— Мы с женой часто обсуждаем этот вопрос, — улыбнулся Гарри. — Это постоянная тема для шуток между мной и Джинни.

— Должно быть, семейные ужины у вас особенные, — сказал Станислас.

— Мы не так часто обсуждаем политику, — заверил его Гарри. — Когда вокруг тебя дюжина детей, времени на разговоры мало.

— Полагаю, да.

Гарри вновь стал серьёзен и вернулся к первоначальной теме:

— Это будет нелегко, — рассудил он. — Нам не только не хватает информации, но и придётся избегать политического вмешательства. И нужно вовлечь в дело как можно меньше людей, чтобы ограничить риск утечки информации.

— Не торопись, — посоветовал Причард. — Пока мы не узнаем больше. И не вопреки совету главного фигуранта, а потому что если что-то пойдёт не так, в первую очередь прилетит именно тебе.

— Если Акерли умрёт, когда мы знаем, что он был мишенью, это всё равно ляжет на меня, — возразил Гарри. — И на всех, кто надеется, что он станет министром.

— Но если я правильно понял, поступая неправильно, ты даёшь предсказанию больше шансов сбыться, — напомнил Станислас.

Гарри вздохнул:

— Кто-нибудь может объяснить, почему перед выборами всегда появляются такие дерьмовые дела?