Ягодный джин-тоник для осенних вечеров (джен)

Гарри лежит на больничной кровати и не просыпается. Его голова перебинтована до самых глаз, он бледный, но не как подушка, а как-то по-другому, землисто-бледный. На душе у Джинни холодно и тоскливо. Невидимая ледяная рука словно сжимает ее сердце до боли. Глаза ее тут же становятся мокрыми, а в горле встает ком. Но Джинни делает глубокий вдох, берет себя в руки и говорит:

— Привет, Гарри!

Джинни уже в третий раз приходит к нему в одиночную палату в Мунго. Сейчас она спохватывается, что Гарри ведь ничего не знает о том, что произошло с тех пор, как он попал сюда, и принимается пересказывать последние новости. А новостей с момента гибели Волдеморта накопилось много.

— Как только прошел слух, что ты убил Темного Лорда, — начинает она свой рассказ, и хватка ледяной руки словно немного разжимается, — из Хогвартса моментально пропали Кэрроу, и теперь никто не знает, где они. Кингсли и Орден с ног сбились, но пока никак их не найдут. Они как сквозь землю провалились. Не поверишь, но мне даже жалко: и профессор Макгонагалл, и Флитвик, и даже Слагхорн не упустили бы возможность задать им пару вопросов.

«Это потому, что раньше всех их нашел я. Их скелеты будут лежать в Тайной комнате вечно — ну или пока кто-нибудь не решит вновь ее открыть».

— А вот Снейпа почему-то с поста директора не убрали. Его сначала арестовали, но вечером того же дня он вернулся. Мы тогда на ужине были, и вдруг двери Большого зала распахнулись, и он зашел. Выглядел Снейп просто ужасно: весь бледный, под глазами синяки, мантия в таком виде, словно его в ней по полу катали. Мы все так и замерли, кто-то даже за палочку схватился. А он оглядел нас всех: учеников, профессоров — и сказал: «Рано радовались, я все еще ваш директор. И, судя по всему, это надолго». И он просто прошел к своему месту. Тут же рядом с ним появился домовик и начал прислуживать ему за столом. Невилл сказал, что, значит, сам Хогвартс все еще признает Снейпа директором. А потом пришли Кингсли, Тонкс и профессор Люпин — и все подтвердили, Снейпа никто не будет арестовывать.

«Это ты еще не видела лица Снейпа, когда мы с Томом из Чаши аппарировали прямо перед ним с окровавленным Поттером в руках. Бедняга только почувствовал облегчение, что пропала метка, как ему на голову свалились два Волдеморта и потребовали, чтобы он немедленно принялся лечить Гарри. То, что очкастый рыцарь не склеил ласты в тот день, — исключительно его заслуга».

Джинни молчит, собираясь с силами. Ледяная рука снова сковывает ее, но она не может не высказать то, что уже давно лежит у нее на душе:

— Гарри, а как же Том? Я не видела его с того момента, как тебя ранили. Неужели он снова всех обманул? И если бы я не убедила тебя дать ему шанс, возможно, ты бы не лежал сейчас здесь? Гарри, я… я так перед тобой виновата… — из груди Джинни вырывается всхлип, слезы, блестящие, как льдинки, скатываются по ее щекам.

«Что? Мы выполнили все условия договора! Мы все время сидели у этого мальчишки в голове! Да если бы мы его не страховали, лепешка бы осталась от твоего Гарри!»

— Ничего себе обвинения! — Том не выдерживает, отходит от стены и слегка театральным жестом скидывает с себя мантию-невидимку. — Я не могу более оставаться беспристрастным свидетелем, я должен на них ответить!

Джинни вскакивает со стула. Ледяной холод в душе сменяется настоящим бураном. Она одновременно злится, что Том куда-то пропал и ни разу не навестил ее, не объяснил, что происходит, и испытывает огромное облегчение: ведь если он в палате рядом с Гарри, значит, все было правдой и он их не обманул. Она не знает, какой вопрос из десятка скопившихся за эти дни задать первым, давится собственными слезами и начинает икать.

— Ик! Где ты… ик... был все это время? Ик!

— Я… — Том замолчал, кусая губы, а потом начал смеяться. — Извини, но ты сейчас такая забавная.

— Ик! — гневно ответила Джинни, и сама покатилась со смеху. Так они и стояли друг напротив друга, и смеялись. Буря успокаивалась, ледяная рука таяла.

— Эй, — раздался слабый голос с кровати. — Чего расшумелись?