Попытка номер два (джен)

Лето 1989 года…

Этот день начинался совершенно обычно. Маленькую блондинку разбудили солнечные лучи, пробравшиеся сквозь неплотно задёрнутые шторы. Девочка в очередной раз, как и в прочие подобные утра, обиженно насупилась и, не открывая глаз, накрылась с головой одеялом, негодуя в душе на то, как коварное солнце умудряется каждый раз так точно прицеливаться прямо ей в глаза.

Впрочем, долго валяться в кровати у неё бы и так не получилось — в детскую уже зашла светловолосая женщина, явно пришедшая с целью разбудить одну маленькую засоню. Увидев, как девочка снова умудрилась укутаться и зарыться поглубже, женщина в безмолвной мольбе закатила глаза. Когда же та забудет об этой своей привычке?

— Луна… Луна… — осторожно потрясла мать, лежавший на кровати кокон из одеяла, накрытый сверху мокрой подушкой. — Пора вставать — солнышко уже встало.

Кокон пробурчал что-то невнятное, отказавшись разворачиваться самостоятельно. Женщина на подобное поведение девочки лишь улыбнулась, и с удовольствием принялась доставать своё сокровище.

— Ну ма-а-ам! Ещё рано! — недовольно протянуло растрёпанное чудо.

— Как это рано? Солнце уже встало.

— Мам, ты же волшебница?

— Да. И ты тоже будешь, когда вырастешь, — несколько озадачилась женщина из-за подобного неожиданного вопроса дочки.

— А давай ты скажешь волшебное слово, и уложишь его обратно в кроватку, и мы вместе ещё немножечко поспим? Ну, пожалуйста-а-а! — изобразила девочка глазки голодного котёнка. Вот только прищур глаз спросонья несколько смазал задумываемый эффект. Мама девочки звонко рассмеялась на подобную логику.

— Ух ты моя маленькая умненькая хитрюга! Вся в меня! — начала она щекотать своё сокровище. — Вставай лучше завтракать, а то всё остынет!

— А я не голодная! И еду можно разогреть палочкой. И папа говорит, что здоровый сон всегда полезен, — не сдавалась будущая равенкловка.

— Так, Луна Пандора Лавгуд! — Мать подхватила девочку подмышками, и поставила на пол. Теперь, когда они стояли напротив друг друга, с одинаковыми недовольными насупленными выражениями на лицах, было с первого взгляда понятно, что девочка вся пошла в мать — те же белые, слегка вьющиеся волосы, серебристо-серые глаза, слегка заострённый подбородок и упрямо вздёрнутый нос. — А ну живо умываться и завтракать.

Девочка несколько мгновений посопела, смотря на мать взглядом Красной Шапочки, которую заставляли нести пирожки через лес с голодными волками на ночь глядя, но всё же развернулась, и пошла в сторону уборной, громко при этом топая босыми ногами.

— А если успеешь умыться и позавтракать в течении часа, то я разрешу посмотреть, как я создаю новые заклинания, — произнесла в воздух, будто ни к кому не обращаясь, Пандора Лавгуд. — Конечно, если кое-кто не проговорится папе.

Время, прошедшее между прекращением демонстративного топота и захлопнувшейся дверью уборной, было настолько мизерным, что посторонние вполне могли посчитать проявленный энтузиазм Луны за способность к аппарации.

Через восемнадцать минут сытая Луна серой мышкой притаилась в уголке лаборатории матери, своим примером наглядно доказывая, что правильный стимул творит чудеса. И даже без магии. Сидела на старом, потёртом, можно даже сказать — антикварном, диванчике, явно повидавшем на своём веку многое — многочисленные следы пятен и разводов на его когда-то тёмной обивке наглядно свидетельствовали о множестве пережитых испытаний.

Впрочем, судьба с детства знакомого предмета интерьера в это утро маленькую Луну совсем не занимала. Сейчас девочка изо всех сил пыталась не нарушить обещания «сидеть тихо, не вставать и не отвлекать», из-за чего ёрзала, вытягивала шею, забиралась на спинку дивана и совершала прочие кульбиты в попытках получше рассмотреть то, чем занималась её мама.

Пандора же с головой ушла в работу, вычерчивая на полу непонятные непосвящённому закорючки и прочие геометрические фигуры. При этом она постоянно сверялась со свитком в руках. А также, после каждого дополнения к уже нарисованному, произносила непонятное для девочки сочетание слов, взмахивая при этом своей палочкой. А создаваемый волшебницей рисунок после каждого подобного заклинания расцвечивался разным светом, явно о чём-то говорившем женщине. Девочку же с каждым разом всё сильнее манило подойти поближе, но пока она ещё сдерживала своё любопытство.

Наконец, миссис Лавгуд закончила, и распрямилась, довольным взглядом окидывая свои труды.

— Мам, — всё же не выдержала Луна. — А теперь тебя отвлекать можно?

— Да-да, милая, — несколько заторможенно ответила ей та.

Это «да-да» было воспринято как полный карт-бланш, так что следующий свой вопрос девочка задавала с противоположной стороны сложной фигуры, разместившейся на полу лаборатории. Правда, домашняя лаборатория Лавгуд была не слишком большой, а потому этот недавно созданный элемент интерьера занимал почти всё свободное место, оставляя лишь самый минимум возле двух столов, заставленных различными колбами, котлами и прочими классическими элементами лаборатории фэнтезийного алхимика, включая аптекарские весы для взвешивания ингредиентов.

— А что ты делаешь? — спросила Луна, мгновенно успев оббежать на противоположную сторону. — И почему руке щекотно над твоим рисунком?

Женщина вздрогнула, рывком возвращаясь в реальность из мира цифр и расчётов.

— Луна, только осторожно, смотри, ничего не сотри.

Девочка сразу же сделала пару шагов назад, уперевшись в столешницу позади, при этом, явно машинально, спрятав руки за спиной.

— А вот этот рисунок, как ты его назвала, нужен для того, чтобы подавлять любую магию и не давать творить внутри волшебство.

Девочка уже не так восторженно посмотрела на ранее так красиво светившееся нечто, и бочком-бочком аккуратненько обошла такую неприятную вещь, чтобы оказаться поближе к маме, заняв стратегически верную позицию за её спиной.

— А зачем он тебе? Ведь магия такая красивая, — озадаченно спросила девочка. — И полезная.

— Чтобы создавать новые заклинания. Наша родовая способность позволяет видеть любые волшебные проявления. Некоторое её подобие создали древние артефакторы, но их очки показывают только самые сильные и упорядоченные линии сил. Я же могу, а очень скоро и ты тоже сможешь, рассмотреть всё, что происходит, когда маг творит волшебство. Но увидеть мало, нужно ещё суметь остаться целым, если что пойдёт не так. Вот с помощью этого негатора я могу безопасно проверить рассчитанные воздействия, поскольку он ничего не даст создать внутри себя, но пробившихся крох сил будет достаточно для нашей способности, чтобы увидеть, что должно получиться. Поняла, зайка?

Луна уже не так боязно смотрела на этот грозный негатор, явно успокоенная словами матери.

— Ага. Это как когда просто машешь учебной палочкой, пока она не загорится правильным цветом.

— Примерно так, милая, — взлохматила она волосы дочери. — Если бы ещё было можно создать негатор, способный выдержать больше пары десятков выбросов, вообще было бы всё замечательно.

— Ну, мам! — обиженно пробурчала девочка, отскакивая от матери, не замечая, что в этот раз слегка наступила на рисунок на полу.

Пандора же звонко рассмеялась на подобное поведение Луны.

— Иди на диван, я тебе покажу, как это всё работает.

Пока девочка устраивалась в первом ряду, женщина зашла внутрь фигуры, заняв самый большой круг, и замкнула его изнутри. Ещё парой движений она дорисовала связующую руну, после чего для проверки попыталась наколдовать Люмос. Видимых результатов не появилось, что явно говорило о том, что всё работает, как и планировалось.

— Смотри, Луна, я сейчас попыталась зажечь светлячок на кончике палочки, но в круге у меня ничего не получилось — вся затраченная мной магия была мгновенно просто проглочена негатором.

— А почему он такой голодный? И, может, его надо покормить?

— Голодный потому, что я его только что нарисовала. И теперь буду как раз кормить заклинаниями. Будешь и дальше смотреть? Это, вообще-то, довольно скучно.

— Ага. Тебе же не скучно, значит, и мне будет интересно, — привела железный довод девочка.

Её мама не смогла остаться серьёзной после такого перла ребёнка, и беззастенчиво рассмеялась.

— Ну раз так, то смотри. — Луна согласно закивала головой.

Пандора приступила к запланированной серии экспериментов, подтверждая или опровергая свои нумерологические расчётные выкладки, не забывая надиктовывать получаемые результаты самопишущему перу на столе поблизости.

В таком темпе прошло несколько часов. Пандора уже заметно утомилась, но остатков сил ей должно было хватить на пару попыток, а потому она решила провести последний опыт с учётом правок по полученным результатам, пока её никто не отвлекает — Ксено ещё не вернулся из Министерства, а дочка мирно заснула спустя полчаса, как она начала. При мысли о Луне Пандора не удержалась от улыбки и взгляда, брошенного на спящую на диване девочку.

— Так, опыт тридцать четыре. Использование двух дополнительных звуковых связок для уменьшения затрат на удержание воздействия. — Перо по-прежнему бесстрастно записывало все её слова.

В этот раз, как и в предыдущие тридцать три, Пандора повторила уже поднадоевшие ей взмахи палочкой, и приготовилась всматриваться в едва видимые следы воздействия разрабатываемого заклинания, как мгновенно зажмурилась от рези в глазах. Пусть и сильно ослабленный, но выпущенный её палочкой луч заклинания ударил в один из столов рядом, довольно сильно его покачнув.

— Что за… — Пандора поражённо перевела взгляд с палочки на пол, где после пристального разглядывания каждого элемента заметила-таки слегка смазанную руну Sowuli, являющуюся началом цепочки, отвечающей за световые сигналы контура защиты. — Мерлин! Луна, я же просила быть аккуратнее!

— Мама? — Последняя громкая фраза разбудила девочку, которая и отвлекла женщину от решения потенциально-опасной ситуации, тут же не замедлившую стать очень опасной — на столе, куда угодил луч ослабленного заклинания что-то с чем-то прореагировало, и несильно полыхнуло, разбросав вокруг то, что на нём стояло.

Пандора просто ничего не успела сделать, лишь беспомощно наблюдая, как одна из палочек-заготовок, уже с внедрённой сердцевиной, падает на линии внутреннего контура накопителя, замыкая тем самым внешний щит над всей фигурой негатора. Вместе с ней.

Женщина с ужасом смотрела, как выгорают начерченные руны, предназначенные сдерживать всю накопленную энергию.

— Мама?! — бросилась к ней девочка.

— Луна, назад! Живо из дома! Он сейчас взорвётся! — закричала она, упираясь спиной в щит, по-прежнему не отрывая взгляда от отсчёта своих последних мгновений в виде сгорающих рун уже внутреннего защитного контура.

— Нет! Только с тобой! — В глазах девочки плескался ужас, а волосы начали колыхаться будто от ветра, предупреждая, что у девочки скоро случится спонтанный выброс.

— Луна, я справлюсь сама, — всё же оторвала взгляд от пола Пандора, уверенно посмотрев на девочку. — Тебе сейчас опасно быть тут. Вернёшься, как я тут справлюсь. Поняла?

— Нет! — Одновременно с этим её выкриком, детский выброс ударился о заперший её мать щит, разрушая его.

Но порадоваться никто из них не успел — поток магии был настолько силён, что прошёл дальше, ускоряя разрушение накопителя. Взрыв, произошедший спустя пару секунд, оказался направлен слегка в сторону от волшебниц. За что стоило благодарить сильный магический выброс Луны и стечение обстоятельств. Но это не уберегло их ни от простой ударной волны, ни от магической.

И если Пандору просто швырнуло в стену, причинив тем самым множественные переломы, то девочка попала под основной удар потока магии, горным водопадом обрушившегося на её опустошённый источник, корёжа его связи с телом и душой. Удар же не стал настолько же фатальным для Луны — диван смягчил её падение.

Вбежавшему в разрушенную лабораторию Ксенофилиусу Лавгуду открылась ужасающая картина только что случившейся трагедии. За то, что он явился столь вовремя, следовало поблагодарить то же самое стечение обстоятельств, что не дало умереть Пандоре внутри негатора — выброс Луны сделал взрыв направленным, основное направление которого пришлось на внешнюю стену башни-ладьи. Именно благодаря тому, что взрыв привлёк внимание главы семьи, помощь к пострадавшим подоспела очень вовремя.

Пандоре потребовалось около недели, чтобы залечить все переломы, но в сознание она так и не пришла. А девочка провела в Мунго только пару дней, после чего её выписали. Однако ни её отец, ни бригада колдомедиков, вызванная тогда Ксенофилиусом, не заметили, что сердце девочки в тот день не билось сорок две секунды, а с первым новым ударом магическое ядро засияло ярче прежнего.