Gradus ad  (гет)

Сердце колотилось как сумасшедшее. Облизнув пересохшие от волнения губы, Гермиона теснее прижалась к Ньюту, скрываясь под плащом-невидимкой в нише за статуей. Ну почему, почему Голдстейн решил патрулировать именно этот коридор? Зная дотошность этого парня, Грейнджер могла с легкостью предположить, что он проверит абсолютно все закоулки, которые только можно использовать для того, чтобы скрыться.

Осторожно достав палочку и отчаянно краснея от смущения и собственных поступков, шатенка направила кончик дерева на коллегу и едва слышно пробормотала:

— Конфундус!

Энтони дернулся, но быстро встал на ноги и задумчиво потер затылок. Недоуменно пожав плечами, парень огляделся по сторонам и, ничего не заметив, решительно направился дальше по коридору и вскоре скрылся за поворотом.

Девушка еще какое-то время не решалась двигаться, но крепкое объятие Скамандера быстро привело ее в чувство. Неслышно переведя дыхание, Гермиона виновато улыбнулась и медленно отодвинулась от профессора на полшага. Мерлин, как же с ним одновременно было и просто, и сложно. Стоило им только остаться наедине, как хотелось никуда от него не уходить, целовать не прекращая и всегда ощущать эти надежные руки на своей спине. И эти желания пугали. Потому что иногда, совсем редко, Гермиона забывала о своем обещании Джинни не думать о будущем и тогда…

Она боялась представить, что с ней случится, когда Ньют вернется домой. Когда известный магозоолог вновь окажется почти в самом начале века, готовый взяться за перо и написать свою книгу, которая после будет переиздаваться ежегодно и станет обязательным учебником. Когда забудет о ней, потому что на самом деле разница в их возрасте в этом мире, в это время, вовсе не одиннадцать лет. И потому что они по-настоящему из разных эпох.

Внимательно глядя в голубые глаза мужчины, который сейчас нависал над ней, крепко сжимая в левой руке чемодан, Гермиона старалась отбросить эти ненужные в данный момент мысли. Да, ему придется вернуться, но сейчас, в эту секунду, он с ней, рядом, обнимает ее и смотрит только на нее. И все же…

Мысль, как прекратить думать о чем-то ненужном сейчас, пришла неожиданно, и волшебница едва не рассмеялась, коря себя за то, что не додумалась до этого раньше.

Вдох. Выдох.

Спокойно.

Поднявшись на носочки туфель, Гермиона обняла Ньюта за шею и невесомо коснулась его губ своими, словно целовала его впервые. Ответ со стороны мужчины не заставил себя долго ждать, и уже через мгновение дыхания в легких стало катастрофически мало, но отстраняться она и не думала. Наоборот, хотелось быть ближе, целовать еще более страстно и отчаянно, навсегда скрыться от чужих глаз и быть только с ним наедине.

— Я люблю тебя…

Три коротких слова, которые нежным шепотом прозвучали в тишине сразу после поцелуя, заставили Гермиону застыть. Медленно отстранившись от молодого человека на расстояние, чтобы увидеть его глаза, полные нерастраченной ласки, Грейнджер крепко сжала губы. Только бы не расплакаться, не разрыдаться на его плече.

Короткий всхлип все же вырвался наружу, как и счастливая, широкая и искренняя улыбка шатенки.

— Я тоже… Я…

Договорить ей Ньют не дал. Быстро поставив чемодан на пол, Скамандер притянул девушку к себе, уткнувшись лицом в спутанные и непослушные кудри. Как же он хотел остаться здесь с ней! Ради нее, ради себя, ради них…

Вот только за все то время, что Ньют знал Гермиону, он понял одну простую истину — она пожертвует собой и своим счастьем ради всеобщего блага. Потому что для нее это было так же естественно, как и дышать.

— Мы что-нибудь придумаем, — словно прочитав мысли мужчины, вдруг произнесла волшебница, потершись щекой о мантию чародея.

— Да. А сейчас пойдем, пока никого нет.

Кивнув в ответ, гриффиндорка решительно взяла магозоолога за руку, переплетая пальцы. И только за это маленькое, казалось бы, незначительное действие с ее стороны, он был готов попрощаться с прошлым «я». Но мысль эта была перебита другой, более мрачной и навеянной чемоданом, который Ньют вновь взял в руку.

Там, в его двадцать шестом году, многие существа уже были на грани истребления, погибая от рук невежественных людей и волшебников, которые не понимали и не воспринимали ценность жизни простых животных. Уничтожение последних видов, полное отсутствие заботы о тех, кто не в состоянии позаботиться о себе сам, убийство ради развлечения и многое другое указывало на одно — самым жестоким существом в мире был человек. Таких же как Ньют — приверженцев защитить волшебных созданий — было не так много, да и, насколько Скамандер понял, именно он повлиял на магическое сообщество своими действиями и своей книгой, о которой сам пока только думал.

Маг внимательно посмотрел на идущую на полшага впереди колдунью. Зря он ей признался. В конце концов, ему придется вернуться, а значит — расставание неизбежно, как бы Ньют не хотел об этом не думать. А ведь он только начал верить в то, что смог найти себе достойную спутницу, полностью поддерживающую его интересы и взгляды на жизнь. Если бы они только родились в одно время…

Горько улыбнувшись собственным мыслям, Скамандер выровнял шаг, пристраиваясь сбоку от Гермионы, и, крепче сжав ее ладонь в своей, вместе с девушкой поспешил в кабинет по Уходу за волшебными существами. Этой ночью он обещал ей показать, на что способны лунтелята, и совершенно не хотел нарушать данное обещание.

* * *

Еженедельное собрание преподавателей в этот раз было омрачено какой-то пугающей и удушающей атмосферой. Профессоры хмурились, изредка переговаривались тихими голосами, чтобы их не слышали другие коллеги, поджимали губы и косились на дверь, ожидая прихода профессора МакГонагалл и директора Дамблдора.

Ньют чувствовал себя не в своей тарелке. Среди всех преподавателей он был единственным, за исключением Снейпа и Трелони, пожалуй, кто так и не нашел себе близкого приятеля для ничего не значащих бесед. Точнее сказать, общался он со всеми, но вот найти себе товарища, с кем он мог бы сейчас также обсудить непонятную ситуацию — не было.

Дверь отворилась неслышно и крайне неожиданно. Первой в кабинет вошла профессор МакГонагалл, хмурясь сильнее обычного и недовольно сминая в руке свиток пергамента. Следом, затворяя за собой дверь и накладывая на нее чары, вошел Дамблдор с самым серьезным выражением лица, которое Ньют не видел уже очень и очень давно. В его же руках Скамандер увидел несколько писем и внутренне подобрался — возможно, сегодня станет известно, почему он оказался здесь.

— Добрый вечер, коллеги, — прочистив горло, начала МакГонагалл и, обведя всех присутствующих взглядом, на мгновение застыла, а после продолжила. — Перейду сразу к одной из сегодняшних тем. Большинство из вас, должно быть, уже знает, что по школе начали разгуливать слухи, будто бы староста школы применяет к студентам Слизерина заклинания, а не наказывает снятием баллов.

Профессоры заметно оживились. Голоса, сперва тихие и в чем-то неуверенные, вдруг стали громче, выражая недовольство, смятение и непонимание, словно в кабинете находились не уважаемые преподаватели, а удивленные школьники. Мадам Помфри недоуменно переводила взгляд с директора на его заместителя, Хагрид тяжело осел в своем кресле и молчаливо открывал рот, Трелони погрузилась в подобие транса и в ближайшее время покидать свое состояние явно не собиралась, Флитвик что-то громко покрикивал своим тонким голосом, но сквозь образовавшийся шум Ньют так и не понял, что именно говорил декан Когтеврана.

— Она этого не делает, — холодный, полный недовольства и пренебрежения голос неожиданно перекрыл все споры, заставляя сконцентрироваться на говорившем.

Магозоолог ошарашенно посмотрел на декана Слизерина. Прежде, что бы не происходило, Северус Снейп никогда не защищал гриффиндорцев, великодушно оставляя их самих разбираться со своими проблемами, даже если инициаторами этих самых проблем выступали слизеринцы. Он с презрением относился к представителям львиного факультета, сам же не единожды наказывал ни в чем не повинных студентов, а теперь… Теперь неожиданно для всех встал на защиту Гермионы Грейнджер.

— Вы уверены, Северус? — поправляя очки на переносице, спросила МакГонагалл, немного расслабляя напряженные плечи.

— Абсолютно, — все с теми же интонациями ответил мужчина и, сложив руки на коленях, немного изменил свое положение в кресле, устраиваясь поудобнее.

— Это хорошо, что даже вы понимаете абсурдность ситуации, профессор Снейп, — вдруг заговорил директор, привлекая к себе внимание, — но Совет Попечителей не так уверен во всем происходящем.

— Даже вы? — тихо, но возмущенно переспросил Снейп, вскидывая брови и с недоверием глядя на Дамблдора, но развивать свой вопрос не стал.

— И чего же они хотят? — с вызовом в голосе спросила профессор Вектор, явно негодуя по поводу одной из своих лучших учениц.

— Отстранения мисс Грейнджер не только с должности старосты школы, но и ее исключение, — тяжело вздохнул директор и приподнял стопку писем в руке, чтобы все могли ее видеть. — Здесь сообщения от всех членов Совета.

— И все единогласно приняли такое решение? — Помона Стебль, от возмущения подскочившая в кресле, со злостью стиснула свою шляпу, из-за чего ее края тут же измялись.

— К счастью, нет, — покачал головой глава школы и внимательно осмотрел всех присутствующих поверх своих очков-половинок. — Их голоса разошлись в соотношении семь к пяти. И большая часть Совета за то, что мисс Грейнджер продолжала обучаться и выполнять все возложенные на нее обязанности.

— Однако остаются еще пять человек, которые настроены по отношению к Гермионе весьма скептично, а потому у директора Дамблдора есть предложение, которое разрешит ситуацию, но принять его один он не может, — продолжила за главой школы МакГонагалл и как-то требовательно посмотрела на коллег. — Мисс Грейнджер будет обязана в присутствии всех нас, а также некоторых членов Совета выпить Сыворотку правды. Согласны ли вы с этим?

Ньют внутренне похолодел. Сыворотка могла бы с легкостью избавить Гермиону от клеветы и слухов, в одночасье очистив ее имя, но один неверный вопрос — и ситуация в корне изменится. Несколько наводящих вопросов, и девушка против воли расскажет, что находится в отношениях с преподавателем, а значит…

— Все в порядке, Ньют, — мягким и успокаивающим голосом неожиданно произнес директор, по-отечески тепло глядя на молодого волшебника и привлекая к нему лишнее внимание. — Я уже все учел.

— Простите… — прочистив горло, начал смущенный Скамандер, но был прерван непривычно низким голосом Сивиллы Трелони.

— Колесо времени вновь пустится в ход к концу четвертого месяца, и дитя подземелий покинет нас… Стрелки часов пустятся назад, возвращаясь на положенное место… Правда, сокрытая ото всех, проявится, и в последний раз змея поможет льву… В новом мире грифоны укажут дорогу… К концу четвертого месяца… колесо времени… пустится в ход…

Тишина, воцарившаяся в кабинете, каменной плитой давила на плечи всех присутствующих, пока Трелони, проморгавшись и удивленно всех осмотрев, не спросила:

— Так на чем мы остановились?