Да будет воля моя! (джен)

Первой мыслью Уигалса, отразившего нападение, было — убить наглеца! Он даже начал кастовать чары позаковыристей, с эффектом медленного гниения, как вдруг в голову пришла иная мысль. Развеяв недоделанную вязь, он усилил защиту Снейпа, шагнувшего из портала следом за ним. Его тоже сходу атаковали. Сам Уигалс решил попробовать одну занятную вещь. Дело в том, что он никогда не пытался принять анимагическую форму в неживом теле. Да и мысль об этом его посетила только что, причем совершенно неожиданно. Он и решил попробовать, так как угрозы от этих людей не видел. Более того, даже наихудший вариант развития событий ему ничем не грозил. При уничтожении этого тела его просто выкинуло бы в свое собственное. Или он снова вселится бы в связанную с ним нежить. Все эти мысли пронеслись в его голове в считанные мгновения, а затем…

* * *

Северус Снейп в ужасе наблюдал, как тело лича рассыпается облаком праха. Затем вдруг прахом рассыпались столы факультетов и преподавателей, двери, лавки, деревянные стеновые панели. Все это стягивалось в единое, все увеличивающееся облако. Словно гигантским языком слизнуло с балок вековые отложения пыли и копоти. Из совиных лазов, окошек и дверей внезапно полетели целые реки все того же праха. Северус всматривался в непрерывно растущее и клубящееся облако.

— Эванеско! — заорал кто-то. Но даже если какой-то эффект и был, то он оказался совершенно незаметен.

А между тем в сером облаке наметилось движение. Авроры и невыразимцы, так неосмотрительно напавшие на Уигалса, снова нацелили свои волшебные палочки. А в следующее мгновение их взорам предстал довольно крупный темно-серый дракон, взиравший на них полыхающими зеленым огнем глазами.

— Драколич! — испуганно выдохнул один из невыразимцев, и его унесло в открытые двери. Только шаги, раздававшиеся с пулеметной скоростью, свидетельствовали о поспешном бегстве.

Чудовище не было костяным драконом. Нет. Его кости были покрыты плотью, если это можно было так назвать. Дело в том, что чудовищная нежить оказалась лишь частично материальной, подобно виденным Северусом псам. При каждом его движении с поверхности тела будто сдувались облачка праха, следовавшие за ним и словно магнитом притягиваемые обратно, стоило чудовищу замереть. По огромному телу пробегали ветвистые ярко-зеленые всполохи магии. Из пасти, между жутких зубов, сочился светящийся зеленью туман. То, во что превратился Уигалс, стояло и взирало на замерших людей. Вот монстр слегка пригнулся, пасть открылась, и всем стало видно стремительно разгоравшееся внутри зеленое сияние.

Минерва МакГонагалл, единственная из преподавателей находившаяся в зале, мгновенно обратилась кошкой и исчезла в ближайшем лазе для фамильяров.

По коридору словно прошел крупный град, и в Большом зале остались только драколич да ошарашенный Северус, с ужасом и восторгом взиравший на чудовище.

Внезапно пасть захлопнулась, заставив Северуса вздрогнуть, и процесс пошел вспять. Вскоре из огромной кучи праха вылез уже знакомый Северусу лич, оглянулся, хмыкнул и уничтожил прах одним движением руки.

— Вот теперь никто мешать не будет. Пошли искать василиска и ваших потеряшек, — раздался голос лича, а губы его искривились в довольной ухмылке.

Позади остался девственно чистый зал, озаряемый лучиками проглянувшего на иллюзии неба Солнца.

* * *

Гарри стоял на стене крепости и наблюдал, как внизу несутся бешеным галопом три десятка химер. Темные рыцари загоняли на цепь личей какую-то магическую тварь, отличавшуюся повышенной шустростью. Этот монстр, напоминавший худую мутировавшую собаку, попробовал напасть на мальчишек, находившихся у реки. Рядом с Гарри поднялся на стену один из одаренных мальчишек, спасенных Уигалсом из лагеря Саласпилс. Гарри знал, что его зовут Миша.

— Чупакабра, — заявил Миша, едва бросив взгляд вниз. В этот момент там полыхнуло. Тварь с визгом метнулась в сторону и попала под удар второго лича. После чего она была немедленно разодрана и с радостным чавканьем употреблена сгрудившейся нежитью.

Гарри смотрел на это во все глаза.

* * *

Уигалс творил разнообразные диагностические чары. Северус замер, опершись на стену у выхода из туалета, и с интересом наблюдал за действиями лича. Большей части чар, творимых им, Снейп не знал.

— Здесь был портал, — наконец произнес Уигалс. — Мне удалось определить точку его выхода.

Сказав это, Уигалс принялся творить какие-то чары и, доставая из походного мешка незнакомые Северусу артефакты, подвешивать их в воздух.

В этот момент в коридоре послышались шаги и нарисовались Малфой с Артуром Уизли. Причем они оба с презрением косились один на другого. Из чего Северус сделал вывод о произошедшей ссоре. Что впрочем, между этими личностями было делом обычным.

Однако требовалось поспешить. Уигалс не говоря ни слова, уже скрылся в портале. Северус, едва увидев это, нырнул следом. Первым, что он увидел, приземлившись, был труп Локхарта, на который Северус едва не упал. Голова незадачливого писателя была повернута самым неестественным образом, давая понять, что у него сломана шея.

— Первая жертва, — мрачно произнес Снейп, рассмотрев тело.

— Это же великолепно, — весьма довольным тоном отозвался Уигалс. — Теперь у нас будет отличная приманка для змейки.

— Но он же мертвый? — удивился Снейп. — Змеи не едят падаль!

— О, в этом-то и весь фокус, — широко улыбнулся весьма довольный лич. — Он умер недавно. Душа ушла, но клетки тела, за исключением весьма немногих, еще живы. Мозг мертв, конечно. Но он-то нам и не нужен.

Старик принялся творить какие-то чары.

— Учись, Северус, — произнес он, на мгновение отвлекшись. — Первым делом внедряем стандартный управляющий конструкт с матрицей поведения человека.

Магическое плетение втянулось в тело.

— Теперь нужно привести само тело в относительный порядок. Так как нам не нужна долгая служба от этой нежити, консервирующих чар использовать не будем. Тело нужно теплым? Разжижаем начавшую сворачиваться кровь, проходимся по телу исцеляющими чарами и запускаем сердце.

Уигалс хмыкнул, увидев удивленные глаза Снейпа.

— Для этого тоже есть чары. Потом поищешь в книге. Фиксируем шею. Нам ведь не нужно, чтобы голова болталась.

Он осмотрел тело Локхарта и приказал ему:

— Встань.

Мертвец медленно поднялся и замер, глядя перед собой пустыми глазами.

— Закрой глаза, — приказал Уигалс и пояснил: — Хоть это и нежить, но зачем давать змейке шанс? Нежити хватит для ориентации и других чувств. А теперь самое забавное, — произнес старик и быстро внедрил в поднятое нечто очередной магический конструкт. Локхарт разинул рот и вдруг громко, но фальшиво запел: — Барон Фон дер Пшик покушать русский шпик давно собирался и мечтал…

Снейп вытаращил глаза, а Уигалс пожал плечами.

— Наслушался, когда бойцы пели у костра.

Затем, повинуясь его приказу, противно голосящая нежить двинулась вперед.

* * *

Последние капли крови Рона Уизли капали на пол, окропляя черную тетрадь, лежавшую в пентаграмме. Тело Рона, подвешенное за ноги, свисало с П-образной конструкции, собранной из бревен. Ее стойки были вставлены в специальные гнезда в полу, а перекладина, через которую была переброшена веревка, располагалась над пентаграммой. Рядом с рыжей девочкой, державшей нож, стоял высокий юноша. На его красивых губах застыла неприятная улыбка.

— Войди в пентаграмму, — приказал он. Джинни послушно шагнула вперед. Ее лицо было абсолютно бесстрастно, словно принадлежало восковой статуе. — Воткни нож в свое сердце, — приказал юноша. Вот тут на ее лице проступила мучительная борьба, но рука уже сделала свое дело, и тело незадачливого ребенка опустилось в лужу крови.

В этот момент по подземельям прокатился гул тяжкого удара. Что-то рухнуло. Затем кто-то громко и весьма противно запел. Юноша бросил на пентаграмму сожалеющий взгляд, что-то прошипел и исчез в открывшемся тайном проходе.

* * *

Локхарт орал на все подземелья похабные песни. Артур Уизли валялся связанный на входе в зал. Малфой появившийся с ним недавно, трясся рядом от страха. Василиск, выбравшийся изо рта статуи, пучил глаза, силясь окаменить горластую добычу, которую ввиду неадекватного поведения опасался кусать, и активно от нее уползал. Уигалс, который возвел странный туманный щит, скрывший их, давился с трудом сдерживаемым смехом. А Северус поражался абсурдности происходящего.

Затем Уигалс оглянулся на бронзовые ворота, ранее закрывавшие вход в зал. Одна из массивных створок взлетела в воздух и метнулась к василиску. Дальше слышались только скрежет и тяжелые удары. Тело василиска бешено извивалось. Длилось это примерно минуту. Затем Северус увидел на месте василиска только толстую бронзовую трубу, запечатанную с обоих концов. Впрочем, головной конец был утыкан множеством коротких изогнутых трубок для дыхания пленника. А вот посмотреть сквозь эти трубки, увы, было невозможно.

Равнодушно скользнув взглядом по телам детей и удостоверившись в том, что помощь им уже не нужна, Уигалс направился к василиску. Тут, словно ждал этого момента, в огненной вспышке появился Альбус Дамблдор, который держался за лапы феникса. Или феникс держал лапы Дамблдора? Северус этого разглядеть не успел. Слишком уж быстро все произошло. Феникс, бросив директора, немедленно попытался напасть на Уигалса. Лич, извернувшись невероятным образом, ухватил промахнувшуюся птицу за роскошный хвост и попытался шмякнуть ею об пол. Вот только хвост не выдержал такого обращения, и феникс унесся с громким клекотом, сверкая ощипанной куриной задницей. Возвращаться он, что примечательно, не рискнул. Уигалс придирчиво осмотрел добычу и сунул всю охапку перьев в походный мешок.

Дамблдор, ошалевший от неожиданности, поскольку явно подобного от фамильяра не ожидал, таращился круглыми глазами. Впрочем, он оправился быстро. Затем посмотрев на Уигалса укоризненно, направился к телам детей. Там уже возился развязанный Малфоем Артур. А в коридоре слышались приближающиеся голоса.

* * *

Со времени событий в Хогвартсе прошел месяц. Уигалс наконец-то вернулся в собственное тело. Значительно увеличивший силы лич встал на стражу у покоев господина.

Угги все-таки отпросился у Уигалса в мир Великой Отечественной Войны. Он ушел с очередной партией воинов в теле темного рыцаря, с его оружием и химерой.

С василиском договориться не удалось, хотя Старик и умудрился изучить серпентарго, поэкспериментировав со змеями. В итоге змей подвергся стандартной процедуре внедрения магического конструкта. Теперь Уигалс бился над созданием самки.

Драко принес клятву сутью, хотя отец и возражал против этого. Но смерть значительно изменила мальчика. Исчезла вся его показная чопорность и надменность. Он расспросил Уигалса, Северуса и Асти и, едва это позволило здоровье, влился в занятия с воинами и магом.

* * *

Арсеньева Аня притаилась у окна надвратной башни и с замиранием сердца следила за каждым движением мрачной фигуры, стоявшей у одного из окон башни мага.

— Северус, — прошептали губы необычное имя. А тот, словно что-то ощутив, взглянул ей прямо в глаза. Аня отшатнулась от окна. Щеки ее залил румянец.

* * *

Едва разобравшись с василиском и еще не решив вопрос с его самкой, Уигалс взялся за становление юных жриц. Для этого он вызывал девочек по одной и проводил обряд представления их Богине. Великая приняла и благословила сорок одну девочку из сотни с лишним. Теперь он взялся за их обучение, передавая знания тем самым, жестоким способом, перекидывая их прямо в память и награждая сильнейшей головной болью. А иначе ничего бы и не получилось. Знать-то тайны жриц он знал, а вот пользоваться, увы, не мог.

Вскоре одетые в ослепительно белые мантии юные жрицы начали проситься обратно в свой мир. Туда стремились их сердца. Туда направляла их Великая Мать. А дети менялись на глазах. Бесследно исчезал страх. Девочки стали немногословны. Их движения обрели плавность и некоторую величавость. Однако в глазах плескалось лишь добро и любовь.

Пришлось Уигалсу вызывать Угги.

* * *

Появление маленькой девочки, одетой в белые одежды, в сопровождении двух огромных закованных в латы черных фигур, в полевом госпитале, расположенном не так уж и далеко от линии фронта, восприняли негативно. Нечего было делать детям в этом царстве боли. Раненые шли непрерывным потоком. Хирурги и медсестры сбивались с ног. Вышедший на минутку, покурить хирург велел бойцам убрать посторонних. Однако закованные в латы здоровяки не позволили подступиться к ребенку. Попытка угрозы оружием привела к появлению в их руках перекинутых из-за спин щитов и мгновенно выхваченных мечей. Вспыхнувшие зеленым огнем глаза в смотровых щелях шлемов позволили людям понять, что они имеют дело с проявлением магии. Солдаты отступились, но в соответствующую службу было сообщено немедленно.

Когда появился маг, две черные фигуры высились у дверей операционной. Со страхом маг, которого звали Осип Тарасович Остапенко, обнаружил, что имеет дело с высшей нежитью. Вот только нежить почему-то не стремилась убивать живых, которые во множестве сновали вокруг. Не отреагировали они и на санитаров, волокущих очередного раненного на операцию. После этого маг осторожно приблизился и заглянул в операционную.

Маленькая девочка, несомненный простец, возрастом от силы лет восьми, подошла к раненому и заглянула ему в глаза. Потом одна маленькая ладошка легла на лоб солдата, вторая прямо на рану на груди. А дальше маг не поверил собственным глазам. Губы ребенка что-то зашептали, и от ее рук пошло ослепительно-белое свечение. Осип Тарасович задохнулся от удивления. На него пахнуло отголоском божественной магии! Он едва не выскочил прочь, подумав, что встретил аватара, но воспоминание о нежити удержало. Не вязалась нежить с образом богини врачевания. И он отошел в угол, принявшись внимательно наблюдать. Вскоре он понял, что ребенок не может лечить раны, но девочка унимала боль и не давала ей убить пациента. А наркоз, увы, оставлял желать лучшего. Им была простая водка. Кроме того, девочка вливала в раненого жизненные силы.

А вот едва взглянув в глаза следующего пациента, она вздрогнула и отошла в сторону.

— Недостоин, — разнесся по палате ее тихий голос.

— Как тебя зовут, дитя? — поинтересовался маг, не делая, впрочем, попытки приблизиться. Хирург занялся раненым.

— Аксинья, — последовал ответ. Яркие синие глаза ребенка заглянули, казалось, в самую душу мага, хотя он готов был поклясться, что чтения мыслей не было.

— А как ты определяешь, достоин человек или нет? — маг смотрел весьма заинтересованно.

— Великая Мать говорит с нами.

— А кто это, Великая Мать? — маг выглядел недоуменным. Такой богини в известных ему пантеонах не было. Или ее знали под конкретным именем.

— Вы знаете Ее как Создателя, — последовал ответ.

— Вы волхвы?

Девочка покачала головой.

— Мы жрицы.

— Вы приносите жертвы? — неприятно удивился маг. Но это предположение вызвало лишь улыбку.

— Наша жертва — наша жизнь. Мы уйдем к Великой лет через пятнадцать — двадцать. Такова наша плата.

— Ты говоришь о смерти так спокойно, — поразился маг.

— Для нас смерти нет, — все так же спокойно заявила девочка. — Великая позаботится о нас. Наградой за верную службу может быть и новая жизнь.

— А они? — маг кивнул в сторону нежити. — Тоже слуги Великой?

Аксинья тепло улыбнулась.

— Нет, они слуги дедушки Уигалса, велевшего им защищать нас. Он великий маг.

— Я не слышал о нем, — произнес маг, прикидывая, какому народу может принадлежать это странное имя.

— Появление узников концлагерей на Красной площади Москвы — его дело, — ответила девочка. — Мы тоже из тех узников.

Произнеся это, Аксинья вдруг нахмурилась, что выглядело несколько забавно, и быстро вышла из операционной. Неподвижные воины тут же задвигались и отправились следом. Она покинула здание и направилась к соседнему. От него на мага пахнуло смертью и безнадежностью. Он сообразил, что здесь лежат и ждут смерти безнадежные раненые.

Маленькая жрица вошла внутрь, велев своей страже остаться снаружи. Осип Тарасович последовал за ней. Когда он догнал ее, она шла вдоль ряда коек, и по лицу девочки текли слезы.

Здание было одноэтажным. Дверные проемы, лишенные дверей, выходили в общий коридор. Отовсюду слышались стоны, хриплое дыхание умирающих, чей-то плач. Жрица прошла по всем палатам. При этом она подходила к каждому и заглядывала в глаза. А если не могла этого сделать, то касалась лба умирающих ладошкой. Маг больше не видел свечения. Но вот она вышла из последней палаты и замерла в центре коридора. Ее губы начали что-то шептать на незнакомом Осипу Тарасовичу, который внимательно прислушивался, языке. Шепот постепенно сменился напевом. Едва слышный поначалу, он быстро набрал силу. Магу вдруг стало страшно. Ребенок пел голосом взрослой, возможно, даже пожилой женщины. Слова были незнакомы, но в них звучала нежность, материнское тепло и участие. При этом голос был странно знаком. Но сосредоточиться и вспомнить он не смог. Зато, вдруг обратил внимание на опустившуюся на эту обитель смерти тишину. Он вошел в ближайшую палату. Здесь лежали восемь человек. Он пораженно видел на их лицах одно и то же. Все они лежали, закрыв глаза.

— Мама, — шептали их губы. — Мне больно. Мне плохо. Я боюсь умирать.

— Не бойся, мой хороший, — шептало пространство на разные голоса. — Я с тобой. Не бойся, мой маленький, иди ко мне. Оставь позади боль и страх. Иди…

Осип Тарасович с ужасом смотрел, как на лицах умирающих людей появляются улыбки. Жутко было видеть, как по-детски улыбается обгоревший танкист. Или раненый в бедро и заживо гниющий молоденький солдатик. А маг ясно чуял запах гангрены. Как люди, недавно стонавшие от боли и страха шетали одно:

— Я иду, Мама.

И умирали. Один за другим.

Продолжили мучиться лишь немногие. Те, кого обошла благословением Великая Мать.

Когда маг вышел в коридор, Аксиньи не было. Она нашлась на скамейке снаружи. Девочка плакала, уткнувшись в колени. Но стоило магу подойти, как она поднялась и вытерла слезы.

— Провожать умирающих тоже наш долг, — проговорила она и снова отправилась в госпиталь.

* * *

Князь Ромоданов грузно опустился в кресло и требовательно уставился на вытянувшихся магов.

— Итак, — начал он. — Что мне докладывать Государю?

— Самого Уигалса никто не видел, — начал один из магов. — Храм на территории Ярославской области появился за один день. Охраняется нежитью. Мы насчитали восемь могильников в округе. Непосредственную охрану ведут несколько личей и под сотню темных рыцарей.

Жриц всего около сорока. Все они несовершеннолетние дети. Прислуга в храме из нескольких женщин. Обустроиться им помогает пара десятков мужчин.

— Чем заняты жрицы?

— Непрерывно кочуют по госпиталям. В храме всегда остается лишь пять девчонок. Кстати, было замечено несколько посещений детских домов.

— Зачем?

— Неизвестно. Но мы подозреваем, что они ищут кандидаток в свои ряды.

— Что люди?

— Присматриваются. Но уже есть те, кто начал посещать храм.

— Из магов там кто-нибудь был?

— Да. Охрана не препятствует. А в самом Храме ясно чувствуется божественная сила.

— Так явно?

— Да.

— Аватар не замечено?

— Нет, только жрицы.

— Давай координаты. Сам взгляну.

* * *

Построив Храм и отрядив людей помочь девчатам, Уигалс взялся за изготовление посоха для Драко. Сам мальчик тоже присутствовал. И даже участвовал.

Вначале Уигалс разложил на столе образцы металлов и их сочетания и сплавы. Затем стол был накрыт куском материи, и Драко был предложен выбор, который предполагалось осуществить, не видя образцов. Руку мальчика явно потянуло только к одному. Достав его, Уигалс хмыкнул.

— Серебро. Не самый лучший выбор. Но с магией не поспоришь. Впрочем, маги мы или не маги?

Затем подобным же образом выбирали камень в навершие. Здесь Драко выбрал огромный рубин.

— Приступим, — Уигалс достал из походного мешка заготовку посоха и принялся творить. Вначале он взялся за острие. Пусть оно и было из довольно непрочного серебра, утолщать его старый маг не стал. Как и на его собственном посохе, оно вышло четырехгранным и очень острым. Но вот в его основание Уигалс поместил второй рубин, более скромных размеров, запитав от этого накопителя чары нерушимости на острие.

Затем он взялся за навершие. Так как Драко очень уважал слизеринские мотивы, он выполнил крепление рубина в виде четырех василисков с изумрудными глазами. Сам рубин был практически не виден под телами серебряных змей. Их он зачернил, нанеся красивый рисунок.

Затем он долго зачаровывал посох, нанося на него разнообразные знаки и чары. На его изготовление ушла неделя. Затем Драко его уже не выпускал, привязав к себе, как это сделал когда-то сам Уигалс. Теперь у него тоже был полный набор из посоха и книги. Можно было начинать обучение.

* * *

Сдвинулось дело и с русскими одаренными детьми. Из тридцати четырех одаренных лишь пять имели предрасположенность к боевой направленности магии. Правда все они имели лишь минимально необходимый уровень силы. Остальные на роль боевиков не подходили совершенно. Не те у них были особенности личности. Что ж, старый маг прекрасно знал, что в жизни необходимы отнюдь не только боевые маги. Значит, учить придется их всех. Вот только одному это сделать будет очень тяжело. Раньше этим занимались старшие ученики. Но последний из них давно торил в жизни свой путь. Привлекать кого-то со стороны к воспитанию молодежи? Ищите идиотов в другом месте. Уигалс широко улыбнулся. Пришло время воспользоваться тем ресурсом, которого у него было в избытке. Спустя несколько минут Уигалс занялся передачей огромного пласта знаний тому самому личу, чье тело недавно занимал. Эта нежить стала самой сильной и опытной во всей армии. А внедренный когда-то магический управляющий конструкт мог очень и очень многое. Нужно было только активировать соответствующие его части, что маг незамедлительно и проделал.

Затем Уигалс задумался над тем, какое имя дать будущему учителю и одновременно полководцу армии. Можно было дать ему имя на родном языке, но… Потом его губы расплылись в ехидной улыбке. Было в земной истории существо, вызывавшее ужас, чье имя идеально подходило архиличу. Пусть этот лич и был бездушным, но обучающийся магический конструкт — это нечто. Тем более теперь, когда он, Уигалс, дал этой нежити определенную свободу воли.

Затем его улыбка стала еще шире, уж очень забавной была пришедшая ему в голову идея.

* * *

Однажды утром Уигалс собрал всех своих учеников и повел их к порталу. При этом с его лица не сходила веселая улыбка. Перед порталом он остановился и оглядел учеников. Среди детворы высилась и черная фигура Северуса Снейпа.

— Настало время познакомить вас с учителями, которые будут преподавать вам значительную часть магических дисциплин.

Объявив это, он повернулся к порталу и громко произнес:

— Мертвая Долина.

А затем шагнул в появившееся марево. Неуверенно переглянувшись, ученики последовали за ним.

Место, где они оказались, впечатляло. В довольно большой горной долине, напрочь лишенной даже намека на растительность и жизнь вообще, высился довольно большой замок. Вот только при его виде даже Северусу Снейпу стало не по себе. И это не говоря о том, что всю долину усеивало множество костей, в разной степени сохранности.

Замок высился на скальном основании. К его воротам от портала вела вымощенная камнем дорога. Кромки высоких темных стен и башен усеивали зубцы, похожие на оскаленные клыки неведомого чудовища. Между этих клыков были видны бродящие по стенам скелеты с оружием. По стенам и на башнях замерли десятки жутких каменных горгулий.

Подъемный мост, соединявший проем ворот и край дороги, закончившейся перед глубоким провалом, был опущен. Кованая решетка, перекрывавшая ворота, поднята. У ворот их встретили все те же скелеты. Между ребер каждого из них горело небольшое тускло-зеленое шаровидное облако. Тем же светом пылали пустые глазницы. Ржавые алебарды преградили путь.

— Кто таков? — проскрипел один. От звуков этого голоса всех синхронно передернуло. Невозмутимым остался только старик.

— Уигалс дэ Рэа Моу с учениками. К Кощею.

— Проходи.

За спиной Уигалс услышал нервный шепот.

— Он сказал, к Кощею? Тому самому?

Старый маг весело ухмыльнулся. Кому еще носить это имя, как не тысячелетнему архиличу? А ему несложно было воплотить в жизнь страшноватую сказку. Или быль? Впрочем, неважно. Важно то, что сидя на троне, украшенном костями, его учеников ждал их первый учитель. Зал, в котором стоял трон, впечатлял. Он был большим. Имел арочный свод. На массивных цепях с потолка свисали огромные люстры, выполненные из костей. На них сияли магические огни, освещая зал, не имевший окон вообще. Массивные колонны казались слепленными из сотен окаменевших тел, переплетенных в яростной борьбе. Вдоль стен, увешанных оружием, стояли доспехи и статуи, скелеты немыслимых тварей и чучела зверей. Рядом с колоннами и троном в каменных чашах горел огонь.

Уигалс с удовольствием покосился по сторонам. Да, над интерьером он изрядно потрудился.

Сам Кощей был худ и высок. На лысой голове красовался железный зубчатый венец короны. Он был облачен в доспехи. Рядом с троном в специальных подставках стояли посох мага и двуручный меч. На столике лежал шлем. Глаза, горевшие зеленью, внимательно осмотрели вошедших людей.

Никто не смог его узнать. Уигалс хорошо поработал над внешностью архилича.

— Разрешите представить, — обернулся Уигалс к ученикам. — Это ваш учитель некромантии, чар, трансформации и боевой части магии, Кощей Бессмертный.

Самое забавное было в том, что архилич и в самом деле был практически бессмертным. Магический конструкт, управляющий этой нежитью, имел с Уигалсом такую же сильную связь, как и люди, принесшие магу клятву. Восстановить неживое тело, имея развитый конструкт, Уигалс мог без особого труда. Связь с остальной нежитью была на порядки слабее. Сказывалось вселение мага в это тело.

Бледные ученики огромными глазами уставились на ожившую легенду. Только Снейп казался спокойным, хотя Уигалс и чувствовал его волнение.

Кощей взмахнул рукой. Из отверстий в плитах пола, не замеченных учениками ранее, забили гейзеры праха. Несколько мгновений спустя он обратился во вполне приличные парты и стулья.

— Садитесь, — произнес Кощей довольно приятным баритоном. — Господин маг зайдет за вами позже.

Уигалс кивнул и направился к выходу. Архилич прекрасно играл свою роль.