Немёртвый (джен)

— Почему? — Паскаль не отставал от меня ни на шаг, его глаза горели пожаром. — Почему вы не даёте мне убить их всех? Разве вы сами не хотите того же?

Я остановился, поймал Паскаля за грудки и прижал к стене. Я изо всех сил старался держать себя в руках, а он был катализатором, который буквально заставлял меня сходить с ума, терять разум и стремиться только к одному: перерезать здесь всем глотки из-за слепого чувства мести за себя и за Лили. Но так поступать было нельзя, если я собирался достичь союза с королём дышащих. Кроме того, я жаждал для своих убийц другой судьбы, нежели просто смерть от моего клинка. Это я и озвучил Паскалю.

— Потому что, — прошипел я, — я хочу их не просто убить. Я хочу отплатить им той же монетой: хочу уничтожить всё, во что они верят, хочу сломать их жизнь, заставить ощутить то, о чём ты говорил. И, к сожалению, смерть от моей руки не может к этому привести.

— Вы хотите превратить их в немёртвых, — прошептал Паскаль, понимая, куда я клоню. Огонь в его глазах поутих, хотя продолжал гореть. — Но как это сделать?

— Половина дела уже сделана, — хрипло ответил я, отпуская его. Получив чёткий план, Паскаль имел привычку скрупулёзно ему следовать. Хорошо, я дам ему такой план. — Они заражены. Если сохраним им жизнь сейчас, сумеем показать себя не как кровожадные звери, а как рассудительный и человечный народ, который только немного отличается от дышащих, тогда можно будет потребовать у местного короля расследование наших убийств и казни виновных. Казни руками дышащих. Не сомневаюсь, что Епархия попытается выгородить своих людей, но мы вывезли архив, который сейчас на пути в Некросити. Наверняка там есть вся информация, и мы сумеем её использовать. Но для этого нужно быстрее заканчивать здесь. Ненавижу, когда не могу лично контролировать весь процесс.

— Мы представим епископов как заложников и потребуем аудиенции у короля, — кивнул Паскаль, успокоившись.

Я кивнул.

— Именно. Тогда мы сможем избежать ещё одной драки, сэкономив тем самым своё время с одной стороны и сохранив жизнь людям с другой, а последнее они оценят.

— Но если после своей смерти они всё же не станут немёртвыми?

— Тогда считай, что сам Свет отпустил им их грехи, — ответил я. — К сожалению, здесь придётся положиться на волю случая.

Паскаль скрипнул зубами, но отступил.

Рыцари, собравшиеся под стенами Епархии, были неприятно удивлены моим ультиматумом. Я откровенно блефовал, требуя аудиенции, иначе я залью всю столицу кровью. Сомневались они долго, так что я подкрепил свои слова парой зарядов мутагена — откупоренных и сброшенных им на головы с третьего этажа. По ругательствам, раздавшимся внизу, я понял, что в туман попали и те, кто ещё не был заражён. В целом рыцари начали относиться к своему новому статусу спокойнее, разобравшись, что от мутагена не умрут здесь и сейчас, и, в общем-то, для них самих прямо сейчас мало что изменится. Они знали, что в их организме начали происходить необратимые изменения, но, не видя тому прямого и ясного подтверждения, перестали об этом переживать так сильно, как раньше, расценивая туман как возможный блеф. В столице, залитой туманом, тоже уже не было звуков паники. Жители, оценив степень опасности, свободно выходили из домов, не слушая приказов рыцарей забаррикадироваться и соблюдать карантин: то один смелый вышел, то второй, и вот уже вся главная площадь наводнена людьми, активно вдыхающими мутаген, в существование которого они не верили.

— Мы не можем согласиться с вашими условиями, это немыслимо, — уже в который раз истерично верещал отправленный ко мне парламентарий. Уже немолодой мужчина в сотый раз вытирал пот со лба, забившись в угол, хотя мои гвардейцы даже близко к нему не подходили и в целом ему никто особо не угрожал.

— Можете не соглашаться, — кивнул я. — Но последствия вам не понравятся.

— То, что вы хотите, в голове не укладывается, — продолжал настаивать в отчаянии парламентарий.

— Других условий не будет, — ответил я и поднялся с места, устав препираться. — Идите и обсудите мои требования со своим королём, без этого мы не будем продолжать. А чтобы вы там не застряли на пару дней, напоминаю, что у меня в руках все ваши епископы. Через полчаса я выкину с самой высокой колокольни первого из них. А ещё через полчаса — второго. Потом третьего. Готовы дождаться всех внизу?

Согласно теории ведения переговоров, я сразу ждал, что со мной будут торговаться, поэтому приготовил несколько дополнительных условий, которыми буду готов поступиться в процессе переговоров. Однако присланный парламентарий наотрез отказывался принимать или даже обсуждать вообще любое из моих требований. Уже час мы «разговаривали» и не продвинулись за это время ни на шаг. Поймав верещавшего человека за шкирку, я просто выкинул его за дверь Епархии. И я даже не сомневался, что попал он сюда таким же способом, только впихнули его уже рыцари.

— Упрямый человек, — прокомментировал Маэстро, когда я закрыл дверь. Я промолчал. Я не ждал, всё пройдёт легко, но то, что я был сейчас заперт в Епархии, не могло не раздражать. Я не мог уйти через подземелья, потому что Паскаль взорвал этот путь отступления, и не мог выйти через главные ворота, потому что вокруг Епархии расположились не только рыцари, но и любопытные жители столицы — тихо не уйти. Я чувствовал себя запертым, и это выводило меня из себя.

— Возьмите любого епископа покрикливее, поднимите его на колокольню и привяжите там. Пусть поорёт, — приказал я донельзя мрачный.

Насмерть перепуганный епископ своё дело сделал: доблестные рыцари быстро доставили парламентария под руки во дворец, а потом так же быстро притащили обратно, снова впихнув в моё общество. Выглядел он изрядно потрёпанным, растерянным и согласным уже почти на всё.

— Где-то здесь подвох, — высказал Маэстро мои собственные опасения.

Парламентария гоняли туда-обратно ещё несколько раз, и он старательно делал вид, что работает, но больше было похоже на то, что он тянет время для кого-то или для чего-то. Слишком уж невнятно звучали его протесты по поводу каких-то пунктов, где-то он вообще путался в своих показаниях, словно не вникал в диалог, слишком уж часто вскрикивал: «Мне надо это обсудить», — выбегал, но его тут же впихивали обратно, словно он не выдерживал какого-то заранее оговоренного времени. Скоро мне это надоело.

— Или мы сейчас же идём к королю, или ваши епископы спешно учатся летать, — сказал я, перебирая пальцами по подлокотнику кресла, в котором сидел.

— Мне надо это обсудить, — тут же выкрикнул плаксиво парламентарий фразу, которая у меня уже на зубах скрипела.

— Это последний раз, когда вы идёте что-то «обсудить», — предупредил я его. — Мне всё равно, каковы будут причины дальнейшего промедления. Если вы снова вернётесь не с положительным ответом, то первым делом я вышвырну учиться летать вас, потом епископа, привязанного на колокольне, а уже потом мы будем говорить дальше с кем-то более расторопным и квалифицированным.

— Думаете, они будут настроены на диалог с нами, если мы кого-то убьём сейчас? — Маэстро, кажется, заделался моим советником на сегодняшний день. Он не отходил от меня ни на шаг, словно боялся, что я не справлюсь с собой и убью, наконец, несчастного, бездарно тратившего моё время. Маэстро комментировал всё, что происходило, интересовался моим мнением и отвлекал меня разговорами, пока я сидел в ожидании. И, должен признать, это было довольно эффективно. Если бы не он, я бы давно вздёрнул бесполезного парламентария где-нибудь на башне или нанизал его тело на копьё и размахивал бы им, как флагом, требуя себе новую жертву.

— Они никогда не будут настроены с нами на диалог, — возразил я. — Если не надавим сами, то ничего не добьёмся. Всё, что нас сейчас спасает, — это кучка заложников, запертых в зале. Не будь их, и они давно бы подожгли Епархию вместе с нами внутри. У меня нет иллюзий, Маэстро, если вы беспокоитесь именно об этом. У меня есть цель.

Он кивнул, удовлетворённый ответом.

Через двадцать минут, когда я почти устал ждать, парламентарий вернулся на трясущихся ногах с приглашением всем проследовать за ним.

Я собрал всех гвардейцев, убойный отдел и разведчиков, выстроил их, проверил, как они выглядят, расставил знаменосцев, доверив эту миссию реставраторам, и выделил конвой для заложников: Тьма и Свет меня побери, если я оставлю здесь епископов — свой главный козырь. Чтобы ни у кого не возникло желания попытаться освободить их, архиепископа за шкирку тащил прямо за мной Паскаль, приставив к его горлу меч. Маэстро шёл рядом с ними и выглядел теперь не столько обеспокоенным мною, сколько Паскалем, который уж очень нехорошо улыбался архиепископу. Связанных рыцарей я бросил в Епархии, поэтому, проходя мимо их капитана снаружи, бросил ему:

— Ваши люди внутри, можете их забрать.

Таким образом, внимание рыцарей было несколько расфокусировано: они думали уже не только о том, что проклятый немёртвый вышагивает по мостовой их родного города, но и о том, что нужно скорее освободить своих товарищей, часть которых могла быть ранена.

Во главе нашего шествия был я с короной на голове и с парламентарием в руках. Его приходилось буквально тащить под локоть: слишком уж напуганным он был и едва держался на ногах. Следом Паскаль, архиепископ и Маэстро. Рядом с нами по обе стороны в две шеренги двигались разведчики, принюхиваясь, готовые мгновенно заметить любые волнения в толпе и тут же подать сигнал тревоги. За нами — флаги и знамёна. Далее под предводительством Шелока шли мои гвардейцы, конвоирующие связанных и с заткнутыми ртами, чтобы не орали лишний раз, епископов. За ними опять знамёна и Тезис со своим убойным отделом, члены которого скрывали как могли последние три оставшиеся заряда мутагена. Замыкали шествие снова знамёна. Я не знал, как правильно должно выглядеть войско «при параде», но с моей точки зрения всё было неплохо. Рыцари поглядывали на нас недобро, я слышал лязг вынимаемых из ножен мечей, но старался не смотреть по сторонам, решив полностью доверить оценку обстановки разведчикам, которые видели, слышали и замечали намного больше меня. На всякий случай и гвардейцы, и убойный отдел были предупреждены о возможном нападении на нас, так что не отпускали рукояти своих мечей. На случай заварушки у меня был готовый план и построение, но иллюзий я не питал: мы бы не выжили. Никто.

Выбравшись из толпы и перейдя по мосту во дворец, я позволил себе немного расслабиться: ещё одна моя маленькая победа. Но главный бой по-прежнему был только впереди. Закончится ли вообще когда-нибудь эта моя война?

Дворец короля дышащих сильно отличался от Хладных чертогов главным образом своим убранством. Здесь было слишком много того, до чего немёртвым просто не было дела: роскоши. Однако висевшие здесь гобелены я счёл вполне уместными и решил, что если выберусь отсюда живым, то попрошу Дориона найти способ сделать мне парочку подобных, с сюжетами из истории немёртвых. Если уж я хотел доказать им, что мы не животные, нужно хоть в чём-то проявить это, кроме навыка связной речи. И если я правильно помнил лекции Маэстро, то дышащие достаточно высоко ценили то, что они называли «культурой» и «искусством».

В огромном тронном зале было людно, и почти все присутствующие были стражниками, что я сразу счёл подозрительным. Нет, не количество охраны, почти равное по количеству гвардейцам и убойному отделу, а то, что помимо вооружённых до зубов людей в зале присутствовал лишь сидящий на троне ребёнок, который вжался в этот трон так, будто хотел провалиться сквозь него.

— У мальчика и трона разные запахи, — прошептал разведчик, наклоняясь ко мне. Я кивнул.

— Встань и подойди, — приказал я ребёнку. Тот задрожал и не сдвинулся с места, ещё сильнее вцепившись в какой-то вычурный небольшой посох, который держал в руках. — Дважды повторять не буду, — предупредил я, случайно сильнее сжав локоть парламентария, отчего он буквально на весь зал завизжал:

— Встать! Немедленно иди сюда.

Мальчишка дёрнулся, уронил посох и побежал ко мне напуганный этим приказом куда больше, чем моим появлением. Я цокнул языком: да тут и без разведки можно было бы догадаться уже, что дело нечисто. Отшвырнув от себя парламентария, который тут же уполз куда-то за спины стражников, я поймал досмерти бледного мальчишку и поднял на руки.

— Не дёргайся, — прошептал я ему на ухо. — Не обижу. Но для этого ты должен успокоиться и перестать меня бояться.

— Пожалуйста, моя мама там. Не надо меня есть на обед, дядя мёртвый, — так же прошептал он мне в ответ.

— Не буду, — серьёзно кивнул я ему. — И если смогу, то помогу и тебе, и твоей маме, но сиди смирно и ничего не бойся, понял? — пообещал я, хотя совсем не был уверен, что в состоянии кому-то сейчас помочь. Его-то я ещё, быть может, и смогу вытащить отсюда, а вот с его матерью дело было сложнее: бросаться на её поиски я не собирался. — Притащите мне сюда вперёд епископа поголосистее, — приказал я громко, и двое гвардейцев, отделившись от основного отряда, вытащили вперёд одного из епископов и развязали ему рот.

— Свет не простит вас! — тут же поспешил он просветить меня.

— Это ещё доказать надо, — возразил я и оглядел стражников в зале. Много. Но не так много, чтобы нельзя было справиться. — Итак, если мне сейчас не приведут короля, я начну резать епископов прямо здесь, — провозгласил я. — И можете не утруждать себя, заставляя других детей играть чужую роль. Я отличу подделку.

По залу пролетел шумок. Охрана было двинулась к нам, но гвардейцы не стали дожидаться, когда те сделают хотя бы шаг, и сильнее надавили мечом на шею епископа. Тот заверещал.

— Не надо, — раздалось со стороны, и из-за одного из гобеленов, скрывающих потайной ход за троном, мне навстречу выбежал другой ребенок, минуя своих стражников.

— Ваше величество! — полузадушенно воскликнул кто-то.

— Этот, — подтвердила разведка, ориентируясь на запах.

Десятилетний король дышащих остановился рядом со своим троном, помедлил, словно не знал, что ему делать дальше, поднял упавший посох и взобрался на трон, пытаясь сидеть на нём прямо, хотя заметно подрагивал, как и первый мальчик, которого туда усадили вместо короля. Мальчик этот, кстати, сидевший у меня на руках, уже заметно расслабился и не столько дрожал, сколько с интересом осматривался вокруг: что дальше-то будет?

— Я… — начал король неуверенно, — я не слышал всех ваших требований и… — он снова запнулся.

— Я озвучу для вас свои требования ещё раз, — ответил я, не желая тратить ещё больше времени на переговоры уже здесь. — Вот первое из них: пусть мне сюда приведут мать этого ребёнка.

Зал зашептался, но, судя по тому, как пара стражников скрылась в том самом проходе, откуда выбежал король, это моё требование не сочли таким же невыполнимым и возмутительным, как все остальные. Пока ходили за матерью, ребёнок у меня на руках совсем осмелел и начал тихо выспрашивать про меня: кто я и откуда, как стал королём и чем обычно обедаю; а также рассказал про свою жизнь здесь, про дворцовые сплетни, про то, чем обедает он, король и кто желал бы пообедать королём. Дядя короля, брат его отца, планировал переворот, в ходе которого намеревался занять трон племянника. Когда привели растрёпанную и с огромным синяком на лице мать, я отпустил мальчишку и переглянулся с Маэстро.

— Положение короля неустойчиво, — тихо заметил он.

— А это значит, что все наши договоры с ним окажутся пустым звуком, если мы допустим переворот, — ответил я, и Маэстро кивнул.

— Ва… ваше первое требование выполнено, — выдавил из себя король, ёрзая на троне. Я видел, что ему не терпится спросить о причинах такого странного требования, но он всё ещё слишком сильно боялся.

— Второе, — озвучил я. — Мы подписываем с вами мирный договор на моих условиях. Земли немёртвых отныне не будут подвергаться нападению с вашей стороны, а все проснувшиеся будут добровольно переданы нам без гонений и попыток их уничтожить, как и любые другие трупы в необходимом нам количестве. А также вы не препятствуете нам в распространении мутагена на любой выбранной нами территории в любое выбранное нами время.

— А что такое мутаген? — Король нахмурился, сильнее сжав свой посох. — Это яд?

— Ваше величество! — Из-за гобелена выбежал старик, а следом за ним ещё несколько человек. — Вы не должны соглашаться ни на какие их условия. Даже слушать этих вы не должны!

— Почему? — спросил король с совершенно невероятной для меня детской непосредственностью, какую до этого я видел лишь у Лили: задавать одновременно слишком сложные и слишком простые вопросы. Нехотя я улыбнулся. — Мой отец всегда сначала внимательно всех слушал, прежде чем принимать решение.

— Но они же нелюди, — всплеснул руками старик.

— И эти нелюди сейчас прекрасно вас слышат, — вмешался я, устав на сегодня слушать эпитеты в свой адрес. — Или вы полагаете, что мы глухие? — Маэстро положил мне руку на плечо, предупреждая не входить во вкус и не забывать, где я и зачем. Я снова посмотрел на короля. — Ваш отец был мудрым человеком. Я расскажу вам все интересующие вас подробности. Но объяснение основывается на долгой истории и без неё не обойтись. Поэтому пусть ваши люди помалкивают, пока я говорю. Вы же, если хотите, можете задавать мне вопросы.

Архиепископ за моей спиной замычал и дёрнулся, чтобы остановить меня, но Паскаль не дал ему вмешаться. Однако он привлёк внимание короля.

— А можно перед этим освободить кого-нибудь? Ну, для подтверждения ваших добрых намерений. Архиепископа, например.

— Этого мы выпустим только последним, — я кивнул себе за спину. — А этого, — указал на голосистого епископа, вытащенного вперёд и стоявшего на коленях перед троном в руках моих гвардейцев, — пожалуйста.

Подчиняясь моему приказу, гвардейцы отпустили свою жертву и вернулись в строй. Епископ почти на четвереньках уполз за гобелен, подвывая и причитая, зажимая рукой поцарапанное клинком горло.

Большинство подробностей истории создания и использования мутагена пришлось опустить, чтобы не застрять тут на пару дней, но в целом картину королю я описал. По мере моего рассказа лицо менялось не только у короля, но и у старика, стоящего перед ним, и у всех стражников. На нас всё ещё смотрели с ужасом, но был он уже другого рода: направленный не только на нас, сколько на тех, кто превратил нас в немёртвых.

— Но что если вы решите уничтожить нас? — спросил старик в конце. — Что если вы используете мутаген, а потом убьёте, чтобы создать ещё более огромную армию Тьмы? Где гарантии?

— Мы не меняли заложенную в мутаген программу, ваши алхимики могут проверить это. Немёртвые по-прежнему будут получаться только из тех дышащих, которых убьют другие дышащие. Отныне вы не будете существовать без нас, а мы — без вас. Вот вам, — я хмыкнул, — гарантии. Можете даже считать это дополнительным рычагом правосудия: ни один убийца не будет знать наверняка, «проснётся» ли его жертва и не перегрызёт ли ему глотку.

Старик скривился, а король задумчиво кивнул:

— Тогда я согласен на мутаген ради мира между нами.

— Ваше величество, вы не можете принимать такие решения за ваш народ! — вмешался старик, и король испуганно от него отодвинулся. — Такие решения не принимаются в одночасье.

— Мы решим всё сегодня, — возразил я. — Я и без того долго ждал, пока вы пытались обмануть нас и усадить на трон другого ребёнка, избивая его мать, чтобы он не сбежал.

— Мы должны были защитить короля! — Старик воинственно двинулся на меня, как будто не боялся. Я усмехнулся.

— Похвально. Он должен всецело доверять вам, чтобы полагаться на вашу защиту. Но тогда король — именно тот, кто должен защищать вас, не так ли? И не должны ли тогда вы доверять ему?

Старик булькнул, не найдя, что возразить, не подрывая авторитет малолетнего короля, а я не стал медлить и приказал, пользуясь случаем и замешательством:

— Откупоривай.

Зал тут же наполнился бледно-зелёными клубами тумана. Стража отреагировала мгновенно, бросаясь вперёд на меня, но я ждал их атаки, поэтому тоже прыгнул к своей цели, напрягая до предела все мускулы, минуя старика и оказываясь рядом с королём. Я не стал доставать меч, чтобы не создавать чрезмерной угрозы: одного моего вида у трона будет достаточно, чтобы заставить их остановиться.

— Стоять именем короля! — рявкнул за меня Паскаль, потому что у меня не было шанса перекричать лязг доспехов. — Разошлись по местам и не дёргайтесь. Вам уже сообщили, зачем мы здесь, и все действия уже согласованы с вашим королём. Причём только что и при вас.

Стража замерла на месте, но на места не вернулась. Они и мои гвардейцы так и застыли с обнажёнными мечами, окидывая друг друга недобрыми взглядами.

— Это было неожиданно, — прошептал король, уставившись на меня большими глазами, и я не понял, что именно он имеет в виду: мутаген или меня, прыгнувшего в его сторону. Я пожал плечами: если он про мутаген, то да, возможно. Это был крайне опасный ход, но другого шанса распространить его во дворце мне бы не дали, ссылаясь на миллиард причин, выслушивать которые у меня уже не было сил. Теперь же обратной дороги у дышащих не было: я заразил их короля.

— Мне надоело ждать, — просто ответил я. — Прикажите им вернуться на место.

Король послушался. Моё внезапное появление рядом с ним снова напугало его, отбрасывая нас на шаг назад, но это было не страшно. Я преодолел почти самую сложную часть переговоров, все остальные пункты, с моей точки зрения, были проще.

— А он точно не опасен? — спросил король, закашлявшись, пока я возвращался на место к своим людям.

— Точно, — ответил я. — Из побочных эффектов симптомы, схожие с обычной простудой, но они быстро проходят.

— Эта их подлость не должна пройти мимо вашего внимания, ваше величество, — снова включился в игру старик.

— Отчего же подлость? Я получил согласие на «распространение мутагена на любой выбранной нами территории в любое удобное время». Сегодня я выбрал дворец.

— Он ещё ребёнок, и он не может принимать самостоятельных решений!

— Вы сейчас оспариваете власть короля? — уточнил я, небрежно поправляя на голове свою собственную корону. Старик сплюнул, а король посмотрел на меня с интересом. Кажется, только сейчас он понял, что я имел с ним равный статус. Отчего-то это словно окончательно примирило его со мной, и он совсем перестал бояться и выпрямился на троне, отчасти копируя меня и мои жесты. Словно у него не было другого примера, как должен выглядеть король. И я задумался: когда умер отец этого ребёнка и почему?

Переговоры между мной и королём или, вернее, переспоры между мной и стариком, который оказался местным министром, кем-то вроде магистра при Проклятом Короле, продолжались ещё несколько часов, в течение которых мы утрясали оставшиеся вопросы. Старик кое-как согласился отдавать «проснувшихся» немёртвых, но долго пытался вырвать у меня из зубов пункт о трупах, которых я потребовал. Он оперировал тем, что никто добровольно не отдаст мне своих родных и близких.

— Можете отдавать нам бродяг и висельников, мы не против, — пожал я плечами. Я понимал его нежелание отдавать нам своих мертвецов, я бы сам никому не отдал Лили, но этот пункт был необходим: нам были нужны материалы для реставраций. Если мы подпишем мирный договор, то уже не будет стычек и нападений, когда трупы будут сами идти к нам в руки. Воровать их с кладбищ, как искатели это делали обычно, тоже может не выйти, а значит, нужно найти официальный путь решения.

Старик что-то прогудел, но особых возражений у него на такой вариант не нашлось. Постепенно он переставал смотреть на меня как на монстра, перестраиваясь на деловой тон разговора, и обращался со мной как с любым другим просителем. Мне это одновременно нравилось и не нравилось.

— А что вы можете предложить нам взамен? — вдруг едко выдал старик, когда я уже думал, что мы закончили со вторым пунктом.

— Мы можем полностью взять на себя угрозу нежити. А также наши познания в области алхимии и хирургии, — ответил я, не задумываясь. Не было тайной, что в познании человеческого тела немёртвые продвинулись гораздо дальше дышащих.

Он смерил меня подозрительным взглядом, но кивнул.

— Третье, — озвучил я.

Король смотрел на меня с любопытством, а старик возмущённо выдохнул:

— Вам всё ещё недостаточно?

Но я не обратил на него внимания.

— Третье: я забираю с собой в Некросити вот этого человека, — я кивнул в сторону архиепископа, — и дядю короля как гарантов исполнения нашего соглашения.

— Дядю? — воскликнул удивлённый король. Видимо, он не был в курсе готовящегося переворота. Зато в курсе был старик и недовольным не казался. Он почти просиял на это моё предложение.

— Да забирайте, — вырвалось у него, и он тут же виновато посмотрел на короля. — Вы должны понимать, ваше величество, важность заключения этого союза. Я смею полагать, что поездка Иосифа благоприятно скажется на… э-э-э… на всей ситуации для нашей страны в целом.

— Этот министр искренне на стороне короля. Или выполняет роль регента и не хочет выпускать власть из своих рук, — прокомментировал его поведение Маэстро, наклонившись ко мне.

— Это нам мешает? — спросил я, не обладавший подобными познаниями о жизни дышащих.

— Не особенно, если мы смогли договориться с ним сегодня. Кроме того, если он будет сейчас действовать согласно правилу “Враг моего врага…”, то мы решим все вопросы в два раза быстрее, когда удалим беспокоящую его угрозу подальше от трона, — откликнулся Маэстро, и я кивнул, полностью полагаясь на его мнение.

— Что касается архиепископа Кристофа, — старик повернулся ко мне, — то мне хотелось бы знать, зачем он вам и что вы собираетесь с ним делать?

— Если позволит его величество Проклятый Король, — Маэстро вышел вперёд, потому что я замешкался с ответом. Действительно, зачем бы мне нужен был архиепископ? Если ответить прямо, как есть, то мне никогда его не отдадут. — То на этот вопрос отвечу я.

— А вы кто такой? — спросил старик, пренебрежительно оглядывая Маэстро, единственного, кто не был одет в чёрную форму с лилией, а прибыл в своём обычном поношенном камзоле.

— Думаю, я не ошибусь, если скажу, что в данный момент времени занимаю при моём короле должность, равную вашей должности, — с готовностью ответил Маэстро и поклонился, переключаясь с режима Маэстро-немёртвый в режим Маэстро-живой. Старик посмотрел на него с бОльшим интересом. — Моё имя Маэстро, я член Великого Магистрата, отвечаю за изучение дышащих — то есть вас, живых. Итак, возвращаясь к вопросу о господине архиепископе Кристофе, если вы позволите. Должен сообщить вам, что господин архиепископ с таким рвением долгие годы пытался проникнуть на наши земли, посылая своих людей, что мы решили предоставить ему возможность посетить нас… лично. Мы обязуемся устроить ему полную экскурсию по всем уголкам нашей северной столицы. Кроме того, есть несколько вопросов веры, которые нам хотелось бы обсудить с ним в приватной беседе.

Старик посмотрел на Маэстро, сощурившись. По нему было видно, что он понял все намёки Маэстро, что для пожилого архиепископа эта поездка не закончится ничем хорошим, и он не мог так просто подписать ему приговор.

— Мне нужны гарантии, что вы его не убьёте, обсуждая эти ваши вопросы веры, — открыто заявил он.

— Ни в коем случае. — На этот раз меня опередил Паскаль. — Если мы его убьём, то у него не будет и шанса пробудиться, чтобы изучить нашу жизнь изнутри на собственной шкуре.

Старик, вполне впечатлённый моим рассказом про мутаген, понимающе хмыкнул, сложив два и два. А я теперь я знал, с кем именно буду обсуждать преступления Епархии в будущем.

Когда переговоры закончились, было уже поздно, но я был полностью доволен проделанной работой. Немного жаль было оставлять здесь Маэстро, которого старик потребовал взамен брата короля и архиепископа, чтобы я «не съел этих двоих на обед». Маэстро просиял, заинтересованный предложением, а я вот не знал, как принесу такие новости Великому Магистрату. Поскольку забирал я двоих, то и оставить мне предстояло столько же, поэтому я оставил с Маэстро хорошего реставратора, который должен был взять на себя курс лекций по хирургии и алхимии, а также следить за своим состоянием и состоянием Маэстро.

Мне же предстояло провести в столице ещё день, а к вечеру следующего нам обещали предоставить телеги и несколько мёртвых лошадей, которых реставраторы собирались поднять, после чего мы отправлялись назад — домой — с подписанным мирным договором в кармане. Это всё ещё был не конец моего пути, моей войны за право немёртвых называться людьми и жить в мире и покое. Но теперь я был не один: второй король, король дышащих, казалось, готов был помочь мне в этом. А уж два короля как-нибудь справятся с тем, чтобы помирить свои народы, чтобы Свет и Тьма оставили, наконец, своё бессмысленное противостояние и пожали друг другу руки. И тогда, когда однажды снова немёртвый отец встретит свою дышащую дочь, они смогут взяться за руки, не боясь осуждения общества.