Пока светит Пламя (гет)

— Так легче, правда?

Пальцы Кати привычно и ловко перемещались с плеч Марка на его шею, затылок и обратно.

— О, да, — расслабленно протянул он. — Да ты, похоже, кладезь тайных способностей, птичка. Какие в тебе еще таятся таланты, интересно?

— Ну, — Кати хихикнула, — я умею штопать, заваривать чай и, кажется, лечить отравленных магов. Пожалуй, когда-нибудь я стану великим целителем, куда лучше тебя.

Наставник тихо фыркнул.

— А если серьезно, имея в семье шебутного старшего братца довольно быстро привыкаешь к роли хранительницы очага.

— Вы были очень близки, да?

Кати вздрогнула и замерла:

— Почему это "были"? Мы и сейчас близки. Ты… — она сглотнула, — почему ты сказал именно так?

— Извини, — Марк покаянно вздохнул, — действительно глупость сморозил. Кати, не волнуйся, мы обязательно вытащим Бенедикта. Просто я сейчас немного не в том состоянии, чтобы выражаться вменяемо…

— Не пугай меня так больше, — выдохнула она.

— Не буду. Знаешь, если твой брат внезапно окажется столь же талантлив, как ты, я стану обучать и его тоже. Решу завтра пару неотложных дел с геронтом и потом вплотную займусь Бенедиктом. Обещаю.

Кати покачала головой и вернулась к прерванному занятию.

— Спасибо. Только я не думаю, что Бена привлекает магия. По-моему, она его даже немного пугает. Во всяком случае, на единение он всегда отправлялся с явной неохотой, а тумалланских крачек сторонился. Мой брат — простой и основательный человек, ему куда больше подходит осязаемая работа. Дома они с отцом держали лесопилку. Но ты же все равно поможешь, правда?

Марк молча наклонил голову под ее руками, а Кати, распереживавшись от того, что, возможно, сказав так о Бене, рушит наставнику какие-то честолюбивые планы, поспешно добавила:

— Но это ничего. Я верю, что у тебя все обязательно будет хорошо, и ты докажешь и своему отцу, и другим магам, что не зря занимаешь свое место в Ордене.

И она, точно ребенка, ласково погладила его по макушке.

Марк дернулся, отстранился и порывисто встал из кресла. Развернулся к Кати. Поднял руки, касаясь ее висков, словно опять собирался приступить к единению. А потом его пальцы скользнули ей в волосы и, приподняв лицо Кати, наставник пристально поглядел ей в глаза:

— Послушай, зачем ты это делаешь? Неужели не понимаешь, что своей жалостью просто унижаешь меня?

— Что ты, — она вцепилась в спинку кресла и напряженно улыбнулась краешком губ. Слова после выпитого вина подбирались легко, а близость Марка странным образом сейчас не смущала, а только придавала смелости: — При чем здесь моя жалость? Неужели ты до сих пор так и не понял, что я просто люблю тебя?

Из взгляда Марка ушло напряжение, и он тоже коротко улыбнулся:

— Понял. Еще когда мы только приступили к тренировкам единения. Я чувствую, что ты ко мне тянешься, и, честно говоря, эти мысли греют и меня тоже. Но, Кати, для молодой девушки отношения с мужчиной — серьезный шаг. И мне бы не хотелось давить на тебя, а уж тем более пользоваться твоим доверием и неопытностью. Ведь я вряд ли способен составить тебе выгодную партию. Я сейчас слишком сильно связан условностями и обязательствами и понятия не имею, что будет дальше.

— И что же мне теперь делать? — шепотом спросила она, тихо наслаждаясь ощущением поглаживающих ее затылок пальцев.

Он снова улыбнулся, но теперь в его глазах Кати разглядела искру веселья и отстраненно порадовалась, что все же смогла вывести Марка из состояния подавленности.

— Переждать? — предложил он. — Романтические порывы юных красавиц имеют свойство таять так же стремительно, как и появляться.

Кати с горечью подумала, что до встречи с Марком ни один мужчина не вызывал у нее никаких таких романтических порывов и тихо вздохнула:

— У тебя ведь наверное уже есть невеста, да?

— Нет. Когда я говорил, что сейчас не могу себе позволить серьезных отношений, имел в виду не только тебя.

— И все же, я совсем не нравлюсь тебе, правда?

— Глупая. — Марк наклонился и мягко прикоснулся губами к кончику ее носа. — Ты милая, нежная и всегда готовая прийти на помощь. Как такое может не понравиться? Когда я смотрю на тебя, у меня на сердце теплеет. Но, Кати, я совсем не хочу стать причиной твоих разочарований.

"Самым большим моим разочарованием будет, если ты меня сейчас оттолкнешь" — родилась мысль, и Кати тоже потянулась к вискам Марка. Наплевать, что решил для нее Бенедикт, и каких таких женихов приглядел. В любом случае, после его ареста и теткиного отречения все матримониальные планы братца улетели в трубу. Да и вообще, совершенно неизвестно, что дальше будет с ними обоими, а Марк — вот он. Реальный. Настоящий. Живой и теплый. И любимый.

Она закрыла глаза и уже привычно позвала. Чайка тотчас опустилась с неба в протянутые ладони, а потом Кати почувствовала на губах все еще сладковатый от вина вкус губ наставника. Глубоко вздохнула: в этом поцелуе была целая палитра новых незнакомых ощущений, в которые Кати тотчас с головой погрузилась. Радость, нежность, жар и отчаянное желание стать как можно ближе.

Кати совсем потерялась во времени, а спустя много тысяч лет Марк, похоже, оторвался от единения. Во всяком случае, она явно чувствовала его руки, то ласково гуляющие по спине, то почти невесомо касающиеся ее груди. Но сама Кати ладоней от висков Марка не отнимала, и все еще видела и птицу, и море, и синее небо, и льющийся с него полуденный свет.

А потом она как будто сама обернулась крачкой, взлетая рядом с наставником в зенит, прямо к солнцу. Глаза слепили солнечные зайчики, голова кружилась и плыла — как тогда, когда она страдала морской болезнью по пути в Хоррхол. Но только если в путешествии головокружение сопровождалось мерзкими тошнотворными ощущениями, то сейчас Кати было хорошо, как никогда.

В какой-то момент она поняла, что находится в незнакомой комнате, на широкой постели с откинутым покрывалом. И Марк, раскрасневшийся, обнаженный по пояс, с рассыпавшимися по лицу волосами, склоняется над ней. И его руки поспешно стягивают с нее ученическое платье.

Прерывисто дыша, Кати закрыла глаза и снова затерялась в небе. А вынырнув из полета во второй раз, осознала, что лежит перед наставником полностью обнаженная, раскрытая и отчаянно желающая, чтобы он прижался к ней своим разгоряченным телом. Она тихо хныкнула и бедрами подалась ему навстречу.

Марка упрашивать не пришлось — он одним мягким толчком вошел в нее. А после, услышав болезненный вскрик, замер, нежно целуя Кати в висок и гладя по животу. Потом рука его скользнула ниже, и Кати почувствовала мягкое тепло. Боль быстро уходила, подчиняясь целительной магии, а на ее место возвращались утерянные жар и желание, которые разгорались, кажется, даже сильнее прежнего.

Кати пораженно ойкнула, а Марк, тихо и низко рассмеявшись, снова закрыл мягкими губами ее приоткрытый рот.

— Вот теперь я на самом деле чувствую, что в какой-то мере часть тебя…

Они полулежали на постели. Кати уютно устроилась головой на груди наставника, размеренно поглаживая обнимающую ее худощавую, но мускулистую руку, светлая кожа которой была покрыта едва заметным золотистым пушком.

Марк нежно поцеловал ее в висок и смущенно добавил:

— Знаешь, вообще-то, такое иногда бывает между магами, если они по тем или иным причинам хотят надежнее объединить свои силы. Но я, честное слово, ничего такого делать не собирался, когда брал тебя в ученицы.

— Верю, — Кати прыснула. — Знаешь, у меня постоянно складывалось ощущение, что ты видишь во мне неразумного ребенка.

— А ты не ребенок?

Фыркнув, Кати подняла голову и посмотрела в его перевернутое улыбающееся лицо, показавшееся ей сейчас совсем юным.

— Не-а. Во всяком случае, братец в последнее время уже вовсю подыскивал мне супруга. А тебе сколько лет?

— Двадцать три.

Кати хмыкнула. Надо же, а Марк-то, оказывается, даже младше Бена. Наверное, просто храмовое одеяние и обладание статусом крачки делало наставника в ее глазах таким солидным.

— О чем задумалась? — Марк кончиком длинного пальца провел вдоль линии ее живота. Кати проследила взглядом за его движением. Покрывало, которым они были прикрыты, почти ничего не прятало, но она совершенно не испытывала смущения. Подумала, что окажись на месте Марка кто-то другой, она сейчас просто умерла бы от стыда. С ним же Кати чувствовала себя совершенно естественно, как будто в какой-то момент они действительно стали одной сущностью. И сущность эта ей очень-очень нравилась.

— Да ни о чем особо, — пожала она плечами. — Мне просто так уютно сейчас.

И они замолчали, наслаждаясь теплом и близостью друг друга, и в молчании этом не было и следа нарочитости и неловкости.

Кати с интересом разглядывала комнату. Полдень давно миновал, и солнечный свет из-за откинутой на сторону занавески заливал рыжестью мягкий ковер возле шкафа. Интерьер помещения весь был выдержан в коричнево-медовой гамме, что очень подходило по масти хозяину спальни. С противоположной от шкафа стороны стоял небольшой столик, заваленный книгами. Широкую постель обрамляли аккуратно подобранные сейчас вверх занавеси бежевого балдахина.

— Есть хочешь? — лениво спросил Марк, накручивая на палец прядь волос Катрины.

— Ага, — созналась она. — Обед я точно пропустила.

— Если тебя утешит, то я тоже.

Он мягко подался в сторону, лишая Кати уютного гнездышка и, встав с постели, принялся неторопливо одеваться. У Кати даже зародилось подозрение, что он хочет, чтобы она его хорошенько рассмотрела. Возможно, это тоже было частью обучения?

Тихо фыркнув, она, само собой, не упустила возможности лишний раз полюбоваться Марком. Худощавый, поджарый, но отнюдь не хлюпик. С слегка отросшей на лице щетиной, он вовсе не страдал излишней волосатостью, свойственной многим мужчинам, которых Кати доводилось повидать в Тумаллане. Работяги на лесопилке в особо жаркие дни, бывало, трудились, раздевшись по пояс, а порой и смывали трудовой пот в ближайшей речке, по которой сплавляли бревна. И Кати, вместе с любопытными подружками, конечно неоднократно подглядывала за противоположным полом, несмотря на строгие запреты матушки.

В Марке не было ничего от тех широкоплечих и кряжистых мужчин. Пожалуй, он выглядел даже аристократично, обладая тонкими чувствительными пальцами и гордой посадкой головы на длинной шее.

И жесты его, когда он собирал рассыпавшиеся волосы в короткий хвост на макушке, были полны изящества.

— Ты красивый, — констатировала она, поймав брошенный искоса взгляд.

— Спасибо, птичка, — Марк широко ей улыбнулся, блеснув глазами, — думаю, мы с тобой вообще выдающаяся пара. Главное, чтобы окружающие не ослепли от нашего великолепия. Замри!

Он смерил ее внимательным взглядом и поднял бровь:

— Ну да, точно, ты тоже ничего.

Кати прыснула и замахнулась на него подушкой. А потом, представив со стороны, как должна выглядеть, обняла ее и прижала к животу.

— Жди меня тут, хорошо? — Марк посерьезнел: — Не выходи из спальни, а я быстро вернусь. Раздобуду нам чего-нибудь посущественнее остатков печенья.

Когда за Марком затворилась дверь, Кати откинула покрывало и принялась за поиски своей одежды. Рубашку и панталоны она нашла тут же, среди смятого белья. Быстро нырнув в исподнее, встала и пошла по комнате в поисках платья. Скромное ученическое одеяние нашлось на ковре с другой стороны постели, а вот алый поясок Кати, как ни старалась, так и не отыскала.

Зато обнаружила бледно мерцающую сферу на небольшом комодике возле шкафа. Вспомнила рассказ наставника о меняющемся магическом поле и нахмурилась. Марк, конечно, успокаивал ее, но кто ж знает, что теперь может произойти с магией после гибели Ирсы? Вон как сфера в плошке еле тлеет.

Катрина поднесла ладонь к слабо мерцающему огоньку и облегченно вздохнула, когда Пламя внутри янтарного шара разгорелось с привычной силой. Ну вот и славно, значит, это действительно какие-то временные явления, с которыми маги определенно сумеют справиться. Если уж присутствие ученицы — и то дало положительный эффект.

Ласково, словно птенца, Кати погладила пальцем теплую сферу, а потом шагнула к окну. Сдвинула пузырившуюся от сквозняка занавеску и выглянула наружу.

Комната Марка, в отличие от катрининой, смотрела на тот сад, в котором они упражнялись поутру. Вид сверху на многочисленные разноцветный кусты и клумбы оказался впечатляющим, и Кати на некоторое время замерла, разглядывая это великолепие. Потом взгляд ее переместился дальше, за стену, окружающую поместье.

Остров Миллендау открылся за стеной зеленовато-желтой долиной плоскогорья, простирающейся до самого города. Далеко вправо от берега моря бликовала неширокая извилистая речушка, а неподалеку от поместья темнела россыпь крыш какого-то поселения. Кати увидела и дорогу, уводящую вдоль острова, и даже пылящую по ней повозку, направляющуюся к Хоррхолу.

Сам Хоррхол отсюда тоже был хорошо виден — светлые стены Верхнего города под яркими лучами солнца были похожи на сахарные головы. Розоватое сияние Пламени на горе, возвышающейся над городом, было сейчас чуть заметным — светило еще стояло высоко — но все равно выглядело умиротворяюще и красиво. Казалось, в этом прекрасном, похожем на сказку, месте просто не могут существовать ни Наследники, ни распри, ни покушения, ни тюрьмы.

Воспоминания о Бенедикте снова неприятно царапнули, но Кати тут же отогнала беспокойство: ведь Марк обещал завтра же приступить к вызволению Бена. И у него уже наверняка готов какой-нибудь план — всяко, времени на то, чтобы его продумать, было предостаточно.

Она снова принялась разглядывать пустой в этот час сад. Даже садовник куда-то запропастился. Кати перевела взгляд на крыло дома, примыкающего перпендикулярно к основной постройке, и вспомнила, что где-то в нем находится и кабинет отца Рилана. Мысль немного испугала — а что, если оттуда кто-нибудь так же, как Кати, любуется сейчас видами. И что же, интересно, подумает свидетель, узрев ее, выглядывающую из окна спальни своего наставника? Ведь она тоже всем видна, как на ладони.

Смутившись, Кати сделала шаг назад и резко задернула занавеску.

За дверью послышался шум — кто-то вошел в кабинет — и девушка пуганой мышкой юркнула в проем между шкафом и комодиком. И тут же, понимая, как глупо выглядит, залилась краской — в спальню, с подносом в руках, протиснулся Марк. Удивленно осмотрелся и, увидев затаившуюся ученицу, поднял брови:

— Ты что там делаешь?

— Я… я подумала, что пришел кто-то из магов, — запинаясь от смущения, принялась объяснять та, — и, в общем, наверное было бы нехорошо, если бы меня здесь увидели. И вообще…

— Помоги, — Марк кивнул на столик, и Кати бросилась освобождать место для трапезы. Закрыла, сложила в стопку и отодвинула в сторону несколько книг, а потом принялась вместе с наставником составлять с подноса накрытые изящными керамическими крышками блюдо и пару салатниц.

— Ты командуй, я сейчас. — Марк бережно забрал книги, отнес их на комодик и, озадаченно хмыкнув, ненадолго там задержался.

Кати расставила белоснежные тарелки с алой каймой и принялась разливать из чайника духмяный травяной настой по чашкам.

— Вообще-то, конечно, ты права. — Марк вернулся к столу и, мимоходом приобняв девушку, уселся на один из полосатых стульев с гнутой спинкой: — Нам нужно хорошо продумать, как быть дальше. Очень уж не хочется как-то компрометировать тебя.

Он ухмыльнулся:

— А, знаешь, на кухне мне пришлось изображать приступ отчаянного голода, а потом еще и прятать столовые приборы под салфетки. И в довершение всего вежливо отказываться от помощи кухарки, так и норовящей дотащить за меня поднос. Надеюсь только, что настойчивость с ее стороны была вызвана искренним желанием помочь, а не разыгравшимся любопытством.

— Скорее, твоими прекрасными глазами, — Кати к тому моменту совершенно оправилась от смущения и принялась щедро наполнять тарелки тушеными овощами с мясом и аппетитно обжаренными кусочками рыбы. — Кажется, я могу слопать лошадь...

— А ты язва, оказывается, — удивленно, но с некоторой долей удовлетворения произнес наставник и приступил к трапезе.

— Я просто о-очень наблюдательная. — Кати вспомнила сушеных макрелей — сестер Браун и, хихикнув, плюхнула на тарелку большую ложку салата с фасолью и мидиями.

Поздний обед (или, скорее, ранний ужин) оказался изумительно вкусным. Кати искренне наслаждалась хорошей едой, а потом, хрустя солоноватой корочкой трески с привкусом каких-то необычных приправ, вдруг вспомнила непритязательный рацион воспитанников. Она-то сейчас шикует, а вот Кайла с Джоном наверняка ждет вечером очередная подгоревшая гадость. Кати отчего-то стало стыдно и она отложила вилку.

— Да уж, это не каша, — пробормотала она себе под нос.

— Учеников здесь держат в строгости, — Марк словно подслушал ее мысли. — Это помогает лучше осознавать свой нынешний статус и стремиться к успеху. Путь мага никогда не был прост.

Кати внезапно расхотелось есть. Краешком пальцев она отодвинула от себя полупустую тарелку.

— Марк, я не хочу быть на особом счету. Как-то это мерзко выглядит. Будто я заслужила привилегии… совсем не тем способом, которым следует.

Тот удивленно замер, не донеся вилку до рта:

— Птичка, но один ужин в обществе наставника еще ничего не значит. Мы ведь отнюдь не морим наших воспитанников голодом. У Рилана существует целый устав поощрений, и любой маг вправе пригласить отличившегося ученика к трапезе. Другое дело, что случается это крайне редко — мало кому захочется баловать желторотика. Ты — совсем другое дело. Ты не ребенок, и стремления у тебя другие. Полагаю, что взрослая девушка прекрасно понимает, для чего стоит учиться.

— Да, но… — Кати вздохнула. — Все равно, как-то это неправильно. Чем именно я заслужила такое поощрение? Тем, что не сдержала обиду, неумело использовала магию и устроила так, что меня потащили к геронту?

— Тебя вынудили и напугали. Здесь нет твоей вины, Кати.

И он решительно придвинул к ней тарелку:

— И, потом, ну подумай, в какое дурацкое и унизительное положение ты сейчас ставишь меня. Полагаешь, я должен кормить свою девушку кашей?

Услышав, как ее назвал Марк, Кати почувствовала, что внутри нее разливается нежное и благодарное тепло. Она ласково улыбнулась, кивнула и снова принялась за ужин.

Нет, она прекрасно осознавала, что Марк ничего пока не говорил о своей любви, но одно то, что он считает ее своей, уже давало Кати надежду. Может быть, однажды он поймет, что они просто созданы друг для друга. А потом…

Но на дальнейшее она загадывать не стала. Ничего, пока ее любви сполна хватит на них обоих.

Марк меж тем продолжал рассуждать:

— В любом случае, нам нужно решить, как быть дальше. Будь моя воля, я, конечно же, поселил бы тебя здесь и плевать хотел на то, что станут болтать другие. Но ты пока, к сожалению, слишком сильно зависима от мнения окружающих. Чем лучше к тебе будет отношение, тем удачнее пройдет твоя учеба. Я ведь не смогу быть рядом круглые сутки.

— Нет, я все понимаю, — Кати вздохнула. — А я не смогла бы как-то стать исключительно твоей ученицей?

Наставник сокрушенно покачал головой:

— Нет, Кати, вот в этом я себе не хозяин. Единственный выход, который я пока вижу — это тебе как можно скорее сдать экзамен первой ступени. А до тех пор постараемся не демонстрировать открыто, что нас связывает что-то помимо обучения. Зато после того, как ты сдашь первую ступень, ты сможешь перебраться в Хоррхол и состоять в Ордене в качестве подмастерья крачки. А это совсем другой статус. Там у нас с тобой будет куда больше свободы.

— И как долго придется учиться? — пригорюнилась Кати.

— У всех по-разному получается. Детей мы держим в школе, естественно, до совершеннолетия. А такие взрослые воспитанники, как ты и Джина, задерживаются здесь куда меньше. Вот ученица Рилана уже почти доросла до первой ступени. Еще немного, и она сможет покинуть поместье. Правда, что-то мне подсказывает, что мисс Джина не слишком сильно станет стремиться уехать отсюда. — Марк криво усмехнулся.

— Почему? — удивилась Кати.

— Вряд ли в Храме она найдет крачек, среди которых сможет чувствовать себя королевой и безнаказанно самоутверждаться. Нет, я думаю, эта девушка после посвящения осядет в школе надолго.

— А сколько ей пришлось учиться, чтобы освоить начала магии?

— М-м… — Марк задумался. — Кажется, что-то около года. Когда я сюда приехал, она была уже довольно умелой.

Кати пригорюнилась. Целый год торчать в поместье? Прятать ото всех свои чувства к Марку, да и с братом наверняка придется видеться редко. Не пойдет же Бен, в самом деле, в маги.

— Эй! — теплой ладонью наставник накрыл запястье Кати. — Не кисни. Сдается мне, не все столь ужасно, как ты себе навоображала. С твоими талантами вряд ли ты здесь надолго задержишься.

— Ты настолько веришь в меня? Почему?

Кати подняла взгляд на Марка и тот ласково провел пальцем по ее щеке:

— У тебя дивные глаза, тебе говорили? Они огромные, глубокие и темно-серые, как морское небо в пасмурную погоду.

Потершись щекой о руку наставника, Кати отложила вилку и нежно улыбнулась:

— А ты мне чаще всего напоминаешь крачку. А иногда упавший с дерева осенний лист. Странно, правда? Наверное, это зависит от твоей одежды.

— Правда? — Марк иронично изогнул бровь: — А без?

— Без? — Кати непонимающе хлопнула глазами, а потом слегка зарделась: — Я… я пока не поняла.

— Тогда, полагаю, я просто обязан дать своей ученице возможность это выяснить. Тем более, что сегодня ночью я тебя точно никуда не отпущу.

— А если меня хватятся?

— Мы что-нибудь придумаем.

И Марк, потянувшись к Кати, решительно накрыл ее губы своими.