Не та книга (джен)

— Думаю, вот эту доску нужно пустить чуть повыше. И здесь сделай больше воздуха!

Сбылась мечта идиота: мистер Лавгуд научил Гарри рескульптингу, то есть искусству естественной трансфигурации без изменения материала. Той самой магии, которой мастер Кидделл «выплавлял» муляжи палочек. Но обо всём по порядку.

Отобедавшего с дороги Гарри практически насильно отправили отдыхать. Бездельничать, когда другие на ногах, было для Гарри сильно против шерсти, но подумав немного, он подчинился: мало ли чего хозяевам нужно сделать без гостей. Гарри осмотрел книжные шкафы мистера Лавгуда и безошибочно учуял за корешком с надписью «Функциональный анализ» свою любимую математику. Через пять минут, однако, мальчик был вынужден вернуть книгу на место: кто-то безжалостно выдрал из самого начала несколько томов вводных пояснений. Ничего, придёт и её черёд, а пока что Гарри удовлетворился скромной брошюрой «Диофантовы узлы и неоднозначности астрологических толкований».

Через час Гарри всё же не вытерпел и спустился вниз. Здесь он застал Луну, закопавшуюся в кучу вечнозелёного хвороста и занятую плетением праздничных венков.

— Ты вовремя! Папе нужна помощь на улице. А потом приходи сюда и будем украшать дом. И достань мне весь еловый лапник, что ты привёз.

Гарри выдал Луне просимое, а себе — зарок никогда больше не слушаться хозяев относительно собственного отдыха.

Мистер Лавгуд был занят массовым наколдовыванием сотен крохотных фонариков. Странный комплект из стеклянной сферы размером с пенни, конопляного масла с фитилём и затейливой праздничной магии позволял гореть такой «свече» несколько суток самыми разными цветами. Пёстрые переливающиеся самоцветы были просто высыпаны в два вместительных бельевых таза, а ещё один такой же сейчас наполнялся хозяином дома почитай что из воздуха. Ну, горка песка, бутыль с маслом и катушка с дратвой — не в счёт.

— Говорят, ты неплох в левитирующих чарах? — уточнил Ксенофилиус. — Бери эти штуки и развешивай по окрестным деревьям. На светлячки уже нанесены чары приклеивания. А затем займёмся с тобой вон той красотой.

На садовом столе ожидали своего часа кучи рождественских гирлянд. Или йольских? Зелёные ветви нескольких видов, красные ягоды, белые звёздообразные цветы и, конечно, фонарики.

Гарри подхватил таз и понёс его к ближайшему дереву. Сначала он пристраивал огоньки по одному, затем догадался подбрасывать в воздух целые охапки. Его дар позволял управляться сразу со всем светлячковым роем, и главной трудностью оставалось лишь придумывать красивую композицию каждому дереву. Огоньки умеренно «магнитились» к ветвям, стоило лишь им оказаться в одиночестве от своих собратьев. Гарри мотал на ус полезные идеи. Быть может, мистер Лавгуд поделится с ним кое-какими чарами, но особенно наглеть мальчик не собирался: он понимал, что не всем будут делиться за спасибо.

Через час на деревьях загадочно мерцало пять полновесных лоханок тёплого света. В развешивании гирлянд под козырьками зданий Гаррин дар тоже оказался весьма кстати. А потом стройку посетила ревизия, и Гарри, заработав сочувствующий хлопок по плечу от мистера Лавгуда, принялся переделывать чуть ли не половину деревьев под неусыпным контролем эксперта по красоте. Сам отец семейства мудро ретировался куда-то в дом. Тёртый калач.

* * *

Как уже говорилось, дом у Лавгудов — это башня. Каждый этаж занимает одна-единственная комната-студия: круглая и очень просторная, с высокими потолками, иногда рассечённая перегородками, но в основном цельная. Стержневым хребтом всего дома выступает спиральная лестница, пронзающая каждую комнату в центре и превращающая всю жилую площадь в этакую вертикальную анфиладу. Для обеспечения приватности у магов имеется целый букет разнообразного волшебства, но на памяти Гарри Лавгуды никогда не закрывались в своём доме друг от друга.

А ещё Гарри посещало странное чувство всякий раз, когда он проходил между этажами по лестнице: казалось, будто он преодолевает тот самый барьер на платформу девять и три четверти. Ну, совсем немного.

Очень необычный дом, если примерять на себя: захотел бы ты в таком жить или нет? Гарри пока не мог ответить себе на подобный вопрос, хотя поменяй ему слово «дом» на «семью» — ни секунды не сомневался бы.

— Таково традиционное жилище потомственных магов-учёных, мистер Поттер, — разрешил его недоумение Ксенофилиус. — Хорошенько поискав, эти сооружения можно обнаружить по всей Европе. Обычай интеллектуальной элиты жить в таких вот башнях прослеживается от древних персов и более просвещённого в те времена арабского Востока. Для фермера и земледельца подходит не лучшим образом, но у исследователей другие задачи.

На первом этаже размещалась кухня, небольшая хозяйственная мастерская и санитарные помещения. Второй этаж занимал Ксенофилиус, а на третьем царствовала Луна. Лестница шла и выше, но туда за все зимние каникулы никто из обитателей дома не поднимался.

Под кухней находился подвал, и там хранились разные припасы. Гарри знал это совершенно точно, потому что его не раз гоняли туда что-нибудь взять или положить на сохранение. В подвале было холодно и ощутимо покалывало пальцы. Мистер Лавгуд сказал, что это чары, продляющие срок хранения пищевых продуктов.

Лестница и здесь шла глубже, и Гарри даже мог бы туда спуститься и осмотреться: у Лавгудов внутри дома не было замков, да и двери они особо не жаловали. Но мальчик не захотел шарить без спроса в чужом жилище, тем более что там вряд ли могло быть что-то интересное. Гарри сомневался, что кто-то станет добровольно загонять под землю свою крутую библиотеку и лаборатории. Там темно, сыро и постоянно текут грунтовые воды. Зачем становиться могущественным магом, если после этого твой рабочий стол не освещает солнечный свет, а в окно не заглядывает цветущий сад, вековой лес или горное озеро? Наверное, даже носители Парселтанга не рискнули бы с этим спорить.

На этаже мистера Лавгуда умещался кабинет, верстачок для каких-то тонких работ, небольшая типография, библиотечные стены и спальный угол. Как всё это помещалось всего-то в одной студии? Диаметр башни у фундамента составлял почти двадцать метров. Даже с учётом толстых стен, пространства внутри помещалось вдоволь.

Но что-то всё равно было в этой планировке не так. Гарри недоумевал: а где место для Пандоры Лавгуд, матери Луны? Там, в покинутой сейчас комнате наверху могла быть лаборатория. Но жить молодой и не собирающейся останавливаться на одном ребёнке семье всё равно было как бы негде. Всё распланировано только для отца и дочери: толково, но без резерва. Даже гостиной нет.

Сомнения развеяла Луна, как всегда догадавшаяся о чужих мыслях.

— Мы можем переставлять этажи в нашей башне. Как в детской пирамидке из колечек, помнишь? У нас всегда выставлено только то, что необходимо в данный момент. Чтоб лишний раз не бегать по этим ступенькам!

И тогда Гарри раскрылось одно из преимуществ проживания именно в башне. Перестраивай, что хочешь — в доме такой формы это проще всего! Действительно, почему бы и нет: если даже Уизли в состоянии стабилизировать свою зигзагообразную халабуду, то почему более искусные маги не могут сделать собственную крепость перетасовываемой?

Ксенофилиус, конечно же, поселил единственную дочь повыше. А на пути от входных дверей разместился сам. Как последний рубеж обороны.

А ещё Гарри похвалил себя за то, что не стал сходу воротить нос от простоты отделки внутренних стен этого дома. И Лавгуды, и их жилище оказались куда глубже, чем замечает торопливый поверхностный взгляд.

* * *

Если второй этаж занимал мистер Лавгуд, то третий целиком был отдан Луне.

О том, что находилось в комнате Луны, можно написать отдельную главу: каждый предмет выглядел необычно и заслуживал подробного описания уже только потому, что не всегда было понятно, что оно есть и для чего существует. Но одно можно было утверждать со всей определённостью: свободного места в комнате было больше всего.

Намного больше.

Никаких перегородок, ширм или мебели на пути. Бескомпромиссный простор.

Именно в этой комнате вместе с Луной поселили и Гарри. Здесь имелась ещё одна кровать: у противоположной стены от хозяйкиной.

— Тут иногда ночуют младшие Уизли или Фоссеты. Когда оставить не на кого. Волшебников мало, так что мы всегда помогаем друг другу.

Стены в комнате были разрисованы самыми диковинными растениями и животными. Чувствовалось, что художник из года в год возрастал в своём мастерстве: старая и выцветшая краска изображала то, что Гарри про себя назвал бы детскими каракулями с фантазией, а вот сюжеты поновее претендовали на приличное «портретное сходство».

Сейчас, впрочем, всю эту красоту видно не было: стемнело, и в комнате горел лишь тусклый ночник.

С йольскими украшениями пришлось повозиться: Луна устроила «генеральную примерку» дюжины возможных способов нарядить дом изнутри, раз уж у неё появился послушный заменитель вечно занятого папы, и к моменту окончательного утверждения «фэн-шуя» Гарри слегка подустал. Мистер Лавгуд устроил им второй ужин в виде лёгкого чаепития, после чего отправил мелочь готовиться ко сну, а сам вернулся к какой-то бумажно-редакторской работе.

— А сейчас Джинни подросла достаточно, чтобы поехать с родителями в Румынию. — Луна подсела к мальчику на кровать. — Гарри, можешь позвать своего патронуса? Никогда не видела его вживую.

— Только если он не занят.

— Не занят.

Когда в комнате полыхнуло летним полуднем, Луна надолго замерла в странной позе: положив голову Гарри на плечо, закрыв глаза и уткнувшись макушкой ему в висок.

— Какой же ты молодец! — вздохнула она наконец, отстраняясь. — А вот у меня осталось только восемь месяцев, чтобы придумать Лесу подарок.

— Э-э… Ну, я мог бы… Хотя твой папа, наверное, поможет тебе освоить такой призыв лучше меня?

Гарри до сих пор не понимал, почему у него получилось то, что считается труднодостижимым даже для взрослых магов. Но если уж получилось у него, то, стало быть, оно не так уж невозможно и для других, особенно если за дело возьмётся опытный наставник. Мало ли чего мог наговорить юному герою Римус Люпин! Вон, почитай, весь пятый курс освоил «высшую магию» полностью подпольно и без учителей. Ну, из тех, кто захотел.

— Это да, со своим патронусом — хорошо и спокойно, — протянула Луна. — Вот только в подарок Лесу несут от своего дара, понимаешь? Лучшее, что должен уметь именно ты!

— Кхм… Что-то я…

— Ты так и не понял, кого сумел дозваться. — Луна задумчиво покачала головой и, помедлив, протянула руку к птице. Сгусток тёплого света вспорхнул и перелетел к ней на ладонь. — С обычными патронусами так не пообщаешься. Они — как зеркало твоей природы, понимаешь? То, в которое смотришь и удивляешься, но поговорить не можешь. Они не останутся с тобой на ночь просто потому, что им скучно.

— То есть как?.. Так это же ты мне…

— И у тебя получилось!

Луна шутливо толкнула мальчика плечом, подхватилась со своего места, унося птицу, и сама засияла будто серебристое светило.

— Гарри, не гони её сегодня! Пусть побудет хотя бы до утра!

Девочка закружилась по комнате в лёгком танце. Птица забила крыльями, но с ладоней не слетела, выполняя роль призрачного партнёра в этом вальсе. Два светлых сгустка — лунно-серебристый и солнечно-тёплый — выплетали в комнате воистину колдовскую игру теней.

— Это она… он сам решает. Если ему станет скучно или…

По стенам побежали тысячи серебристых «зайчиков»: будто звёздное небо подхватило ветром и понесло сияющей метелью.

— Нет! Скучно не станет!

От танцующей пары во все стороны ударил густой фонтан золотистых искр — и стены в комнате вдруг исчезли. Звёздное небо остановило вращение, но зато стало настоящим. У Гарри отпала челюсть, как совсем недавно у Уизли.

— Эй, молодёжь, хватит вам танцев на сегодня, — раздался снизу ворчливый голос мистера Лавгуда. — Завтра будет трудный день, засыпайте уже!

— Пап, посмотри, какие у нас гости!

Луна сбежала вниз по лестнице, ни разу не пошатнувшись после верчения волчком. Гарри же, задрав голову, во все глаза разглядывал небо. Оно было по-летнему тёплым, сгущёно-звёздным и ни разу не земным. В этом мальчик был уверен совершенно точно: звёздные карты после полугода ночных занятий ему были не нужны.

А ведь он совсем не против поделиться патронусом с Луной, думал Гарри, лёжа в постели и продолжая любоваться небом. Такой удивительной птице совершенно точно будет скучно с одним лишь Гарри, так зачем её мучить? Хозяин? Не смешите лунную редиску! Нужно очень постараться, чтобы заслужить право именоваться хотя бы другом этой доброй сущности.

Часть звёзд стронулась с места и полетела по сложным траекториям, повинуясь привычной мальчику «Спящей левиосе». Тот, однако, этого уже не видел. Засыпая, он забирал в сонный сюжет свою последнюю бодрую мысль: как же много он пока ещё не знает…

* * *

Следующий день был сочельником, так что все трое готовили праздничный ужин, праздничный завтрак и далее по списку, насколько хватит терпения. Мистер Лавгуд занимался ощипыванием птицы и свежеванием кроликов, и к этому занятию никого другого не допускал, а Гарри с Луной работали на кухне. Кролика Гарри предстояло попробовать впервые: дядя Вернон его жутко не любил, ворча что-то про неразгрызаемые кости.

— Не жалеешь, что приехал на каникулы, а работаешь второй день подряд? — спросил Ксенофилиус, водружая на стол индюшиную тушу и приступая к её потрошению.

— Так я же всё это и съем? — удивился Гарри. Потом, не иначе как поймав флэшбэк из Литтл-Уингинга, с подозрением посмотрел на мистера Лавгуда, за что немедленно заработал пинок от подруги. — Ну, я к тому, что если на себя, то какая же это работа? В любой момент можно или остановиться, или продолжить жадничать.

— Наш человек, — протянула Луна.

Эту роль — без ограничений кушать то, что приготовил — Гарри тоже предстояло опробовать впервые. В качестве умственной гимнастики мальчик попытался представить, чем бы он сейчас занимался, окажись на каникулах в Норе Уизли. С одной стороны, он определённо не смог бы чувствовать себя спокойно, когда хозяйка рядом пашет за десятерых; с другой — вряд ли нашёл бы в этом понимание у остальных. Нет, с Лавгудами ему лучше. Цельнее.

И спокойнее оттого, что они не лентяи. Совсем не те хиппи, которых рисовало семикнижие.

— Если всё будет нормально, завтра сходим в Лондон, — сообщил мистер Лавгуд. — Магловский.

— Здорово! А куда?

— Увидишь.

— Папа знает много интересных мест в Лондоне, — сказала Луна. — И дней, в которые нужно ходить по этим местам.

— Ничего экстраординарного. Хотя традиционные развлечения тоже можно посетить, но не завтра. Гарри, есть предпочтения? Аттракционы, цирк, кино, каток? Ты умеешь кататься на коньках?

— Э-э… Я столько льда никогда не видел под ногами, чтоб для коньков. — Гарри технично уклонился от темы доступности коньков как таковых. — У нас там слякоть зимой, как и у вас.

— Учтём и это.

— Гусь готов! — объявила Луна, завязывая последний узелок на фаршировочной шнуровке. — Гарри, давай его в духовку!

Волшебнику, для которого левитация — роднее рук, посуды на кухне требуется куда меньше. Помешать варево в кастрюле, пошуровать овощи на сковородке, перевернуть блинчики, молниеносно слепить пирожки по десятку за раз…

— Не смей! — Луна шутовски шлёпнула мальчика по призрачным ладоням. — Это вкуснее делать руками! Гусём займись, пожалуйста.

Если припечёт, ему даже чайник не понадобится, размышлял Гарри, перемещая тушку в пышущее жаром печное нутро, а потом переворачивая и шкворчащего там каплуна. Удерживать водный шар в огне не сложнее той горы салата, что он перемешивал в воздухе пару минут назад. И горящее пламя призрачные руки совершенно не обжигает. Но чайник всё же удобнее: скучно стоять у плиты и ждать, пока вода в ладонях закипит и заварит чай.

— Так, теперь запоминай. Для индюшки из подвала нужны: полведра зелёных яблок, миска чернослива, горчицу позлее, ещё горшочек мёда…

По этой же причине, наверное, существуют и самопомешивающиеся кастрюли: чтобы можно было уйти с кухни, а мешалка продолжила работать. С «Левиосой» такой номер не пройдёт: её требуется контролировать. Хотя в случае с Гарри…

— Гарри, часа через два я планирую отлучиться в Косой и отправить подарки, — сообщил Ксенофилиус, выдёргивая «Акцио» остатки пуха из птицы. — Ты свои мне тоже приготовь, если их больше одного.

— Да у меня там Букля совсем засиделась. Скоро взлететь не сможет с вашими харчами!

— Букля успеет к одному-двум адресатам от силы. Все подарки принято доставлять под утро, понимаешь? Не раньше и не позже. А почтовая служба к этому дню собирает целую стаю быстрых сычиков и группирует посылки по получателям. Это удобнее.

Гарри ещё в Хогвартсе голову сломал, что дарить друзьям. Потом махнул рукой и, пока ждал поезда в Хогсмиде, купил девчонкам конфеты, пацанам — наборы фейерверков из «Зонко», а Невиллу — хороший чай. Но Ксенофилиус внёс существенные поправки в этот выбор.

— Фейерверки маглосемейным дарить можно. А вот с чистокровными ограничься открытками.

— Почему?

— Тебе пока рано обязывать их подарками, даже такими простыми. Но вот тексты поздравлений для друзей не вздумай делать формальными! Найди живые слова для каждого.

— Хм. Вот и пошли обычаи…

— Это вежливость, а не обычаи. Далее: про Патилов не забудь, что их две и они разные!

— Э-э…

— Очинку пера поменяй, — посоветовала Луна. — Это изменит почерк.

— Хорошая мысль. И можешь вложить каждой по еловой веточке.

— А Лаванде — лаванду, — дополнила Луна. — Свежую. Я тебе дам. А Гермионе пошли конфеты. Она редко видит их дома. Книгу не посылай. Отдашь ей лично с пояснениями, что сборник бытовых чар — это не потому, что она лохматая. А то вы, мужики, все одинаковые.

— Не понимаю, что плохого в лохматости, даже будь она таковой, — буркнул Гарри, почесав взъерошенный затылок.

— Ну-ну… — усмехнулся Лавгуд. — А конфеты с чаем не пропадут, вы их потом в Хогвартсе съедите.

— Сколько же тонкостей, — ошарашенно подвёл итог Гарри, живо представляя, как две индийские близняшки сидят и сличают открытки. — Даже думать не хочу, чем мне придётся отдариваться вам.

— Какой ты нудный! Ничем трудным для тебя, потому что это не трудно для нас. Всё, быстро фаршируем индюшку, и иди сочинять поздравления!

* * *

Праздничный ужин вышел лучшим в Гарриной жизни. А мальчик наконец узнал, что же дарят Лавгуды друг другу к новому году.

Не предметы. Точнее, не обязательно предметы. Во-первых, это должно быть что-то, лучше всего получающееся у дарящего. Гарри уже понял, что таково общее правило у магов, когда они чем-то обмениваются от души.

А во-вторых, это должно быть что-то, что позволит одариваемому начать новую страницу в новом году. И вот это уже — йольское правило. Чистый лист с чистого круга.

— С учётом того, что́ пока что умеете вы двое, легче всего отдариться умением или навыком, которому даритель обучает одариваемого, — пояснил общую мысль мистер Лавгуд.

— Научи меня вальсировать шариками по кругу! — сразу же застолбила своё желание Луна. — Ты обещал ещё летом!

— Жонглированию? Хорошо, назначай свободные полдня, — согласился Гарри. И вопросительно посмотрел на Ксенофилиуса.

— Свою просьбу я озвучу чуть позже, — сказал глава семейства. И как-то странно покосился на Луну.

У Луны приугасла её загадочная улыбка. Она с подозрением посмотрела на отца, на Гарри и почему-то на второй этаж.

— Вы чего это задумали?

— Узнаешь, — улыбнулся отец, после чего сделал вид, что беспокойство дочери его не интересует. — Ну а ты, Гарри? Чего хотел бы ты?

— Э-э… А что лучше всего получается у вас?

— Кроме редактуры «Придиры», которая не приносит измеримого дохода? Я занимаюсь структурным зачарованием вещей, мистер Поттер. То есть артефакторикой.

— Вау! — у Гарри загорелись глаза, хотя он и понимал, что это слишком жирный кусок для подарка.

— Сразу скажу: в ближайшие годы обучить тебя этому я не смогу, — поднял руки Ксенофилиус. — Не потому что мне жалко, а потому что это предполагает огромную теоретическую подготовку. Даже простенький светильник требует уймы арифмантических расчётов — если, конечно, ты не собираешься гробить талант и пожизненно довольствоваться несколькими стандартными схемами без понимания их сути.

— Ну… я, вообще-то…

— Математик? — усмехнулся Лавгуд. — Я сказал «арифмантических», а не «математических». Хотя твоя склонность к математике и рациональному подходу будет нам очень на руку. Но это дело будущего, Гарри. Оно никуда не уйдёт, я уверен. Однако согласись, нереально просить конструктора самолётов обучить кого-то своему искусству за десяток вечеров.

— Я всё понимаю, — воздохнул Гарри, думая о Гермионе и её бисерной сумочке.

Наверное, это и была какая-то пресловутая «стандартная схема». Объяснения Лавгуда походили на правду: книжная Грэйнджер являлась универсалом, у которой хорошо получалось приспосабливать готовые решения к текущим нуждам, выуживая их из своей бездонной памяти. Те же «фальшивые галеоны»… Чтобы соединить типовой электродвигатель, редуктор и патрон для сверла, хватит и толкового инженера. А вот чтобы спроектировать первый реактивный самолёт, когда все вокруг летают на поршневых… Гарри мысленно покачал головой. Сказочку про четырёх балбесов, на коленке сварганивших Карту мародёров, он никогда не воспринимал всерьёз. Основатели не смогли, Флитвик не смог, а эти гении — походя, когда подгорело отлучаться в самоволки за пивом?

Обдумав всё это, Гарри решил довериться специалисту. Если мистер Лавгуд и правда всё это умеет… Ему лучше знать, как обучать, чтобы не угробить.

Мальчик уверенно кивнул, обозначая согласие, и обнаружил, что Ксенофилиус всё это время наблюдал за его потугами. Похоже, конечный результат его удовлетворил, потому что он тоже ободряюще улыбнулся.

— Но я могу обучить тебя чему-нибудь полегче, — сказал он. — У артефактора много умений.

Гарри задумался. Если о зачарованиях спрашивать рано, то…

— А заготовки под артефакты делаете вы или кто-то другой?

— Зависит от редкости материалов и сложности основы.

— Я почему спрашиваю. У Кидделла я видел потрясающее волшебство: он взял обычную дощечку…

И Гарри рассказал про «постоянную трансфигурацию без смены материала», а потом по просьбе Лавгуда продемонстрировал и муляж.

— Рескульптинг, — уверенно кивнул Ксенофилиус. После чего вздохнул и поскучнел. — Это тоже непростое умение. Здесь требуется особо дисциплинированное воображение и ум, Гарри. У детей это, как правило, нужным образом ещё не развито. Таковы особенности нашего…

— Он справится, — протянула Луна, прижимаясь к Гарриному плечу. — Даже без ваших химий и физик.

— Хм. Ну давайте проверим. Трансфигурацию «неживое в неживое» ты освоил, Гарри?

— Ну… В рамках первого полугодия…

— Тогда вот. — Лавгуд приманил откуда-то обычный камень. — Сделай из него чашку. Фарфоровую, кобальт с золотом, поизящнее.

Гарри приготовился искать у Возможного чего-нибудь на обмен, но Ксенофилиус попросил ограничиться обычной школьной магией.

— Я хочу проверить точность твоего воображения.

Пришлось привлекать палочку, отобрав её у Луны. Чашка получилась действительно изящной: ровной, симметричной и с красивым рисунком в заказанных цветах. Гарри понравилось. Это он так думал.

— Фу! — Луна недовольно отстранилась. — Ну что за поделка? Гарри Джеймс Поттер, я буду учить тебя красоте! И это не обсуждается.

Ксенофилиус тайком от дочери закатил глаза к потолку, а Луна взяла доработку изделия в свои руки.

— Для начала — сделай стенки тоньше и добавь двенадцать симметричных прожилок. Ага… Теперь…

У чашки удалось дважды поменять форму и трижды — перекрасить стенки, прежде чем на столе осталась лежать россыпь каменного крошева, которая уже ни во что не превращалась. И это ещё неплохой результат: обычно нельзя трансфигурировать уже трансфигурированную вещь, по крайней мере в рамках школьной программы превращений.

— Неплохо для одиннадцатилетки, — задумчиво резюмировал мистер Лавгуд, наблюдавший не за дизайнерскими находками дочери, а за тем, насколько точно Гарри удавалось воплощать её непостоянный креатив. — Тогда решено. Попробуем послезавтра. А теперь давайте праздновать и ужинать. Гарри, неси гуся из духовки, а я его порежу.

* * *

На следующее утро Гарри обнаружил рядом со своей кроватью разноцветную горку подарков на своё имя.

Шимус подарил красивую морскую раковину. Небольшую, размером с кулак. Раковиной немедленно завладела Луна, приложив её к уху.

— Ты всё равно не будешь знать, куда её деть в вашем общежитии. Оставь её у нас пока. Вот, послушай лучше.

Звучала раковина необычно. Гарри сомневался, что из простых морских ракушек могут быть слышны крики чаек или звон корабельных склянок. Хорошо иметь магических родственников.

Дин прислал авторскую открытку, нарисованную им самим. В ловце на метле, изображённом несколькими уверенными штрихами, Гарри признал определённое портретное сходство.

От девчонок пришли открытки, надушенные какими-то ароматами. Исключение составила Гермиона, отдарившаяся классикой: «Квиддич сквозь века». Гарри улыбнулся от пришедшей ему в голову догадки: скорее всего, это была единственная книга, с которой Грэйнджер оказалась в состоянии расстаться.

От Невилла тоже пришла открытка. Гарри подивился, насколько каллиграфическим почерком тот может владеть в условиях, когда ему никто не мешает.

От Уизли не прилетело ничего. Никаких свитеров, носков или открыток. Гарри это устраивало более чем полностью. Он понятия не имел, что бы делал с этим добром.

Дамблдор пожаловал мантию-невидимку с барского плеча. Подарком возврат собственной вещи называть было бы странно, ну да и Гарри старику тоже ничего не отправлял. Не те отношения.

Интереснее было другое: директорская посылка дошла до Лавгудов. Значит, отсутствие Гарри не только обнаружили, но и отыскали новое местоположение?

— Не волнуйся, никого они здесь не найдут, — успокоил его Ксенофилиус. — Даже если на ней имеются следящие чары. А они имеются. Хм.

Хозяин дома задумчиво водил палочкой над шелковистой тканью.

— Очень старая вещь, — негромко пробормотал он. — Очень странная. Думаешь, это *она* и есть?

Гарри помнил интерес Лавгуда к Дарам смерти, так что скрывать возможную реликвию не стал. Это не Бузинная палочка, она не меняет хозяина по факту кражи или успешного гоп-стопа.

— Я бы хотел, чтобы она побыла у вас, — попросил Гарри. — Ну и отодрать с неё всё репьё, если можно.

— С «репьём» разберёмся, — кивнул Лавгуд, меняя палочку на набор разноцветных линз в дополнение к уже надетым очкам. — А насчёт оставить — ты уверен?

— Наша школьная спальня — проходной двор для крыс. Заходи и бери что хочешь. Я не смогу её там сохранить.

— У меня есть хорошее средство от крыс, — задумчиво протянула Луна, не отрываясь от заплетания волос. — Хватит всего пары капель.

Мистер Лавгуд укоризненно покосился на дочь поверх очков, но отвлекаться не стал.

— Я не о том, — произнёс он, перенося внимание на изящную застёжку. — Насколько я понял, тебе рекомендуют, м-м… не стесняться использовать её с умом.

Гарри аж передёрнуло.

— Мистер Лавгуд, если это *она*… Если это мантия Певереллов, я представить боюсь, сколько ей лет. Она в сокровищнице должна лежать, в семейном музее… — Мальчик возмущённо выдохнул. — Если кто-то полагает, что я должен бегать в ней по канализации и Хагридовым помойкам, он хуже…

Гарри осёкся, решив не озвучивать «Волдеморта, испоганившего реликвии Основателей своими вонючими крестражами». Не в этот светлый день и не в таком добром доме.

— Хуже воришки, гребущего тысячелетнее серебро в скупку ювелирного лома.

Ещё при чтении книг у Гарри холодело сердце от перечня, *где* собирал грязь и *что* вытворял книжный придурок в этой мантии. Ни у кого из трио ни намёка не засвербело, что они делают что-то не то; что если бы все предыдущие хранители поступали с мантией так, как «разрешил» им добрый дедушка, то до наших дней от неё не дошло бы даже нитки.

Помнится, пару дыр на бесценной ткани эти варвары всё же умудрились прожечь. Ну да с фонарями-то под пологом, да втроём, да с ящиками… Безрукие до такой степени, что даже «Люмос» осилить не могли, не то что дезиллюминацию.

Хотя вины героя здесь немного, с горечью напомнил себе Гарри. Думать ему не позволяли. Фармакологически. А «верные друзья»… Не моё — не жалко.

— Я тебя понял, — вернул мальчика в действительность голос Лавгуда. — Ты не мог бы её примерить?

— Э-э… а «репьи»?

— Капюшон не надевай. Это ненадолго.

Гарри накинул просторный плащ на плечи и… будто окунулся в успокаивающую прохладу родного дома. А потом в голову полезло и нечто чужеродное: затхлый порыв утаить сокровище и пользоваться им только в одиночку.

— Работает, — удовлетворённо кивнула Луна, взирая на Гарри странно скошенными глазами.

— Работает, — согласился Лавгуд. — Хотя не должна после стольких лет. Снимай, Гарри. Клади сюда, я займусь репейником к концу недели. И давайте завтракать, а то мы не успеем туда, куда планировали.

* * *

Если кто не знает, днём двадцать пятого декабря Лондон *не работает*. Вообще. Не ходит общественный транспорт, закрыты магазины и рестораны, пустуют улицы и тротуары. Лондонцы празднуют Рождество, сидя либо по домам, либо в церкви. Кино, аттракционы, развлечения — всё это становится доступно лишь к вечеру.

Казалось бы, какие радости можно найти поутру в безлюдном городе?

Ксенофилиус аппарировал их куда-то… не в центр города. Подальше от мрачной тесноты законсервированной истории. Туда, где нет проблем с большим количеством зелени и свободного места. Оглядевшись и пройдясь за своим провожатым, Гарри понял, что это какой-то спортивный комплекс. Или комплекс спортивных сооружений.

— Нам сюда, — сообщил мистер Лавгуд, открывая стеклянные двери в большое прямоугольное здание. — Конфундус. Мы — детская группа на внеплановых сборах. Вас должны были вчера предупредить. Займём сиреневый зал на два часа. Как обходиться со снарядами, мы знаем.

— Вы от Крамера? — заторможенно пробурчал единственный сторож на входе. — Конечно, проходите. Чехлы потом не забудьте вернуть на место.

— Обязательно. А это вам за беспокойство.

На столе перед старым охранником осталась… нет, не купюра. Баночка мёда. Судя по его подобревшему виду, дядька был рад именно такому презенту.

У высокого здания имелся ровно один этаж. Проигнорировав раздевалку, Ксенофилиус провёл детей в большой спортивный зал.

Здесь тренировались гимнасты. Ну, когда они тут бывали, конечно. Сейчас зал был столь же пустынен, как и улицы. Оставив на входе обувь, дети прошли за Лавгудом мимо многочисленных снарядов — брусьев, брёвен, турников и даже трапеций, миновали несколько гимнастических ковров и…

Гарри сначала не понял, что это. Какая-то дорожка для разбега, куча особо толстых матов… Но потом Ксенофилиус стащил с пола большой кусок полиэтилена, и Гарри обомлел.

— Батут!

Мальчик ни разу в жизни не видел этот экзотический снаряд столь подробно, но отчего-то сразу догадался, что находится перед ним. Огромный, прямоугольный, расчерченный какими-то крестами… Этот вид спорта только начинал набирать популярность в Европе, хотя цирковых зрителей развлекал уже давно. Англия и Франция добивались включения прыжков на батуте в олимпийские дисциплины, и по телевизору часто показывали национальные состязания по этой красивейшей воздушной акробатике. Воздушной, дамы и господа!

— У вас два часа, — сообщил Лавгуд, стаскивая чехол со второй такой же сетки. — Надеюсь, вам надоест раньше.

Наблюдая по телевизору за родной красотой, мальчик недоумевал: как эти циркачи не убиваются, случайно промахиваясь мимо сетки и попадая хребтом по железным рамам или вообще падая на пол? Оказалось, всё продумано и никаких рам нигде не выступает. Сетка была размещена заподлицо с полом, а под ней устроена яма. Края этой ямы были обильно обложены матами. Ну, в смысле, мягкими, а не как у Дадли… Короче, гимнастам не грозило ничего кроме синяков и отбитого самолюбия. Но это у маглов…

— Гарри, у меня к тебе ответственная просьба: последи, чтобы Луна не вываливалась за пределы этих матрасов.

— Я хочу достать до потолка!

— И не достала до потолка. Нет, Луна, каждый на отдельном батуте!

Через полминуты Гарри уже и сам едва не доставал до потолка.

Городские чиновники клялись в телекамеры, что очень скоро эта радость будет стоять в каждой школе, но Гарри делил такие байки на десять. Может, в далёком будущем в каждом доме и правда будет по батуту, а телефоны обзаведутся экранами и станут звонить на Марс, но прямо сейчас попрыгать можно было только на железных сетках от выкинутых на свалку кроватей. Как правило, не более одной на весь квартал.

И каждый, кто хоть раз прыгал на таких сетках, конечно же знает: надоесть это занятие не может. Не за два часа уж точно.

Очень быстро Гарри заскучал от простых прыжков на столь совершенном снаряде и начал осваивать вращение и кувырки в воздухе. Следить за своим положением и заодно за соседкой не составляло никаких сложностей, а прекрасная координация позволяла вовремя разворачиваться к сетке ногами.

Что касается Луны, визжала от восторга она не переставая, но заглушающие чары мистера Лавгуда пропускали наружу только атмосферу деловой тренировки. Луне тоже быстро надоело просто прыгать, но она решила отточить перескакивание с батута на батут под потолком. Гарри приходилось синхронно с ней менять и свою сетку. Затем…

Одним словом, прыгучую радость пришлось принудительно сворачивать через час. Мистер Лавгуд внимательно осмотрел все пружины и убрал невидимые пылинки с матов, а Гарри вернул на место чехлы.

Из комплекса, однако, они не ушли. Скормив детворе по паре бутербродов, Лавгуд повёл их дальше: на каток.

В соседнем здании имелась скромная хоккейная арена, а при ней — склад коньков. То ли прокат, то ли тренировочный инвентарь. Всё это, конечно же, тоже безлюдное.

— Лови момент и учись кататься, Гарри. — Мистер Лавгуд помог подобрать ботинки нужного размера и правильно их зашнуровать. — На публичных катках это пришлось бы делать в толпе народа, ездящего по кругу будто пингвины.

Гарри убедился в надёжности шнуровки и решительно поднялся. После чего поспешно опустился назад. Поднялся осторожнее и… выразил экспрессивный скепсис, что на *этом* вообще возможно стоять без подламывания подошв и растяжения голеностопов.

Но уже через минуту он сомневался лишь в том, что эти железяки можно заставить держаться параллельно, а не разъезжаться враскоряку и не наступать друг на друга. Ещё через минуту — решительно не понимал, как можно начать движение не поскальзываясь и не… Нет, до падений не доходило — он вам всё же маг, а не погулять вышел. Но ведь смысл всей затеи состоял именно в том, чтобы научиться сначала без магии!

Ещё через три минуты Гарри сносно ходил, а через десять — кое-как побежал. Хорошо всё же иметь врождённый талант к ловкости и координации! Однако впереди маячил новый рубеж: освоить повороты, а не простое торможение о бортики. И вот здесь мальчик осознал, насколько же ему повезло, что всё это он постигает на пустом поле.

А вот Луна на коньках каталась прекрасно. Гарри догадался, что она не в первый раз стоит на льду. А в Оттери-Сент-Кэчпоул надёжного льда почти не бывает: слишком тепло зимой и вода проточная. Значит, лёд был искусственный. Или не британский.

Да и Ксенофилиус определённо знает магловский Лондон лучше самих маглов.

И Гарри задумался: а так ли плохо в действительности волшебники ориентируются в магловском мире? Любой неленивый маг владеет аппарацией и может попасть куда угодно совершенно бесплатно. И что же, никто не проявляет любопытство? Вот Гарри, будь у него свой автомобиль, обязательно ездил бы на нём куда угодно просто так. Ну хотя бы за город, выбирая места покрасивее. Нет, бывают в жизни и клинические домоседы, но чтобы все волшебники поголовно сидели в тесных границах волшебных резерваций?

А ещё у волшебников имеется целый набор морочащих голову чар, которые лучше всего действуют именно на маглов. Оболванить беззащитного магла под силу даже слабому магу. И что, все дружно самоограничились и берегут покой простецов, свинчивая мозги лишь друг другу? По Хагриду такого не скажешь.

У магов нет причин избегать мира маглов. А вот стимулы бывать там почаще — имеются. У волшебников *скучно*: Гарри ощутил это на своей шкуре, побывав сначала в Хогвартсе, а потом целых две недели — дома. Из развлечений — только Локхарт, колдорадио да квиддич. А у маглов — нескончаемые шоу, театры, мьюзиклы и филармонии. Спорт куда разнообразнее, бездна книг, изобразительное искусство и даже кино.

Маг ничем не нарушит Статут секретности, если посетит концерт популярной группы под видом обычного человека или отобедает в китайском ресторанчике, которых в Косом переулке отродясь не бывало.

Мародёры интересовались магловскими мотоциклами не на пустом месте.

Гарри попытался припомнить, откуда вообще в его голове появился этот нелепый миф про изоляцию магов и анекдотичность магловедения. Книжного героя на нужные мысли навёл Артур Уизли, «расспрашивавший» про штепсели и автобусные остановки. Ну так *этим* артистам верить — себя не уважать. Дружище Рон ничего не знает о маглах и магловском спорте? Да он и про соседку Луну мало что знает, зачем слушать убеждённую деревенщину?

— Гарри, ты скоро колею тут протрёшь, ездя на одном месте! — в Гарри въехала Луна, ухватила за локоть и попыталась раскрутить его волчком. — Давай наперегонки! Кто проиграл — тот моет противни с гуся!

И Гарри немедленно выкинул нудные мысли из головы. Не хватало только маяться рыжей маетой в этот счастливый день!

* * *

После полутора часов лёдной беготни Луна признала, что Гарри готов выйти в люди на общественный каток. А выходить туда нужно обязательно, потому что там весело. К этому моменту Гарри уже опробовал простенький «винт», а Луна стребовала с него обещание, что мальчик позволит научить себя танцевать. Срок выполнения обещания Гарри коварно не озвучил.

Но сначала нужно было пообедать. Конечно, это можно сделать и дома, но раз уж вы оделись для города и вышли в город, зачем вам опять кушать свой домашний гуляш? Нужен ресторан или кафе. Однако большинство кафе на лондонских улицах всё ещё были закрыты.

Ксенофилиус вновь продемонстрировал экспертное знание города. Через десять минут они рассаживались за столиком в пресловутом китайском ресторанчике. «Ресторан», похоже, был не только для туристов, но и для своих, и именно поэтому работал. Читать азиатскую мимику для европейца — гиблый номер, но Гарри ощутил изменившееся дыхание улыбчивого официанта, когда мистер Лавгуд проигнорировал меню и сделал заказ на китайском. А уж когда несколько слов на тональном наречии добавила и Луна…

И Гарри решился. Когда им принесли заказ, он попросил у официанта палочки.

— Гарри, — негромко сказал Ксенофилиус, дождавшись удаления официанта. — Здесь вполне допускается есть ножом и вилкой.

— Пусть меня сочтут выпендривающейся обезьяной, но я не упущу возможности научиться тому, чему в Хогвартсе не учат.

Получив в руки палочки, Гарри привычно замедлил время и вгляделся в движения других посетителей. Для этого ему уже давно не требовалось ни на кого смотреть глазами. Окружающему миру предстал мальчик, задумчиво уставившийся на свою тарелку и отрешившийся от действительности. Одна минута, две, три… А потом мальчик начал есть. Медленно и сосредоточенно, но — сразу правильно и не роняя ни одного куска.

А потом торчавшая за ухом волшебная палочка потеплела, и у Гарри появилось странное ощущение, будто кто-то пытается смотреть его глазами. Мальчик улыбнулся и открылся этой просьбе. Луна тоже взяла палочки — официант зачем-то принёс комплекты для обоих детей — и тоже начала есть. Гарри кивнул: теперь понятно, как Луна собралась осваивать жонглирование. «Читерство», конечно, но кто сказал, что магия обязана стричь под одну гребёнку? У всех свои таланты, а дарами не обойдён ни один волшебник.

А у добрых волшебников есть ещё и общий дар: никогда не завидовать другим.

Дома их дожидалось ещё много жареного мяса, а потому Ксенофилиус заказал блюда из рыбы, овощей, каких-то злаков и вездесущего кисло-сладкого соуса. К концу обеда и Гарри, и Луна уже вовсю орудовали небританскими столовыми приборами, а Гарри узнал, что Луна бывала с отцом и в Китае, и в Тибете, и в Южной Америке. Семья Лавгудов любила путешествовать и, очевидно, имела на это средства. Про Южную Америку Луна мало что помнила, зато в Тибете они видели настоящего морщерогого кизляка. Издали и недолго, но мы видели, Гарри!

На прощание официант подарил детям дюжину палочек на двоих.

Впереди было катание на заработавших лондонских даблдэкерах, ёлочное шоу и безудержное бесилово на коньках среди таких же детей. Попутно Гарри взял реванш и отыграл у Луны один немытый противень из трёх.