Десять дюймов с четвертью (джен)

Дамблдор сидел за столом в своём кабинете, и по его лицу метались тревожные тени. В его руках сплелись десятки нитей человеческих судеб и жизней, и громадный груз ответственности иногда так придавливал к земле, что требовалось время для восстановления. Он не был кукловодом, который от скуки дёргает марионетки за ручки и ножки, заставляя их плясать и двигаться в нужном ему ритме. Он не был манипулятором, как бы много об этом ни шептались за его спиной. Дамблдор боялся этой ответственности много лет, отказываясь от поста министра магии. Страшился, что тени прошлого мелькнут в отражении зеркал, лозунги о величии затмят разум. Совсем недавно новым министром после Гарольда Минчума стала молодая и амбициозная Миллисента Багнолд, которую уже прозвали в узких кругах «железная ведьма». Она обошла в борьбе за министерское кресло целеустремлённого и энергичного Бартемиуса Крауча, дослужившегося до главы Отдела магического правопорядка. Крауч отвечал на террор террором, на жестокость — ещё большей жестокостью. Он быстро поднимался по служебной лестнице и, возможно, на следующих выборах собрал бы большее количество голосов.

Дамблдор знал, что может случиться в декабре восемьдесят первого, когда на скамье подсудимых окажется сын Крауча, а Фрэнк и Алиса Лонгботтомы до конца своих дней пропишутся в больнице Святого Мунго.

Эти знания не облегчали его дум, а давили многотонной плитой. Каков его следующий шаг? Крупицы знаний событий будущего были даром или проклятием. Может, именно поэтому Дамблдор никогда не любил Прорицания?

Он ведь на самом деле хотел исключить этот предмет из школьной программы, но когда промозглой холодной ночью этой зимой согласился на встречу с кандидатом на должность — праправнучкой знаменитой Кассандры Трелони, — уже знал, что возьмёт Сивиллу в школу преподавателем. Не он ли был марионеткой, которую вёл кто-то могущественный в только ему одному ведомому направлении? Мог ли Дамблдор проигнорировать Трелони? Мог ли не соглашаться на эту встречу, отказаться от неё, перенести на другой день? И тогда никто бы не услышал никакого Пророчества, и не было бы страшного Хэллоуина, и не ворвались бы в дом хорошо подготовленных авроров Лонгботтомов четверо самых преданных слуг пропавшего Волдеморта? А если бы этого всего не случилось, где гарантия, что через месяц или два не произошло бы что-то ещё более ужасное?

У Дамблдора не было ответов. Он действовал по наитию и так, как подсказывало ему его уставшее сердце.

— Войдите, — негромко ответил он на отрывистый стук в дверь.

На пороге стоял Северус Снейп, бывший студент Слизерина, а ныне лаборант в лавке Лютного переулка с сомнительной репутацией «Яды и отравы Шайверетча».

После положенных приветствий Снейп расположился в кресле напротив Дамблдора, усевшись нога на ногу, небрежно откинув край чёрной мантии.

— Вы просили о встрече, профессор.

— Северус, я теперь уже не ваш профессор, можете называть меня Дамблдор.

— Это не совсем удобно.

— Ну, я же не прошу называть меня на манер нашего общего друга с апломбом и величием, например, Светлым Лордом.

Снейп ответил скептическим молчанием.

— Иногда шутки получаются такие же плоские, как дрожжевые блины Арабеллы Фигг, — сказал Дамблдор. — Итак, Северус, как идут дела у Волдеморта? Передал ли ты ему содержание Пророчества, о котором я тебя просил?

— Да. Слово в слово до того момента, где говорится про «отметит как равного себе».

— Как ты думаешь, Волдеморта заинтересовало Пророчество?

— Я был убедительным.

— Я в тебе и не сомневался! Очень удачно, что ты согласился стать агентом в стане нашего врага. Разумеется, не каждый член Ордена Феникса справился бы с этой задачей.

Снейп поморщился как от зубной боли. Он до сих пор сомневался, что это было правильным решением. Но Дамблдор очень просил и даже настаивал.

На пятом курсе Хогвартса Акерлей Мальсибер и Бастен Эйвери много рассказывали о новом лидере чистокровных волшебников, способном повести за собой и готовым взять под свои знамена преданных учеников. Идеи Тёмного Лорда впечатляли, они были заманчивыми, хотя Северус и не со всем соглашался. Он неплохо разбирался в Тёмной магии и понимал, какие перспективы открываются перед ним. Тем более, он уже в то время был неплохим зельеваром, и Тёмному Лорду, по слухам, нужны были талантливые молодые люди. И у Мальсибера, и у Эйвери отцы уже находились в рядах Пожирателей смерти, у Северуса Снейпа же не пользовался ничьим покровительством. Он мог полагаться только на себя.

Однако на шестом курсе он неожиданно начал общаться с Ремусом Люпином, а затем — неизбежно — и с ненавистными Поттером и Блэком. Петтигрю Северус в расчёт не брал — Питер был мелкой пешкой и влиянием своих ярких друзей не обладал.

Это всё Лили. Однажды в августе, на каникулах, она прислала ему порхающую бабочку из тонкой бумаги, с запиской на крыльях. Лили просила прийти его в три часа дня на их место. На минутку сердце Северуса торжествующе затрепыхалось, но потом он вспомнил, какими глазами Лили смотрела на своего драгоценного Поттера, когда он провожал её на платформе 9 и ¾, и радость его померкла. И всё же он был счастлив, когда увидел её в лёгком зелёном сарафане возле самодельных качелей. Эти качели сделал Северус. Последний раз они гуляли здесь с Лили совсем детьми. Он проверил верёвки на прочность — удивительно, но они были крепкими и нисколько не размахрились — и предложил Лили покатать её. Когда качели взмывали слишком высоко, она смеялась, и её смех переливался в листве кустов колокольчиками. Потом качели остановились, и Лили вдруг стала очень серьёзной. Она взяла с него честное слово и рассказала, что Ремус Люпин — оборотень. Сначала Северус возликовал — ведь он догадывался об этом и даже намекал Лили, а она ему не верила.

— Ремус очень несчастный, — доверительно сказала Лили. — И, Сев, ты пообещал никому не рассказывать!

— Ты хочешь взять с меня Непреложный обет? — усмехнулся он, понимая, что для принесения Обета нужен свидетель.

— Нет, я доверяю тебе, — просто сказала Лили. — Как доверяю Джеймсу.

При имени Джеймса Поттера Северус поморщился.

— Что-то быстро ты его простила после того случая у озера, — проворчал Северус. — Я же помню, как ты сказала, что тебя от него тошнит. Да и вообще…

Лили вздохнула и посмотрела на него как на маленького ребёнка.

— Сев, ну не начинай, а? Мы с тобой друзья. Ведь так? Друзья?

— Да, — помедлив, сказал он.

— Я надеюсь, вы с Джемйсом однажды перерастёте и ну... пусть не подружитесь, но будете неплохо ладить.

— Зачем ты мне рассказала про Люпина? — сменил тему Северус.

— Я хочу, чтобы ты изготовил к полнолунию в сентябре Волчье противоядие. Говорят, если его принимать, то после обращения разум оборотня остаётся человеческим.

— А твой драгоценный Поттер не может попросить своего отца? Флимонт Поттер — лучший зельевар в Англии. Даже мой покойный дед это признавал. Жаль, я с ним не успел толком познакомиться.

— Мы не хотим впутывать в это взрослых. А вдруг мистер Поттер пожалуется в Министерство? Это же опасно — то, что в Хогвартсе учится оборотень.

— Скажи это Блэку, который отправил меня тогда в коридор под Гремучей ивой…

— Он же извинился! Сириус был не прав. Просто он… ну он дома поругался как раз с матерью в очередной раз, а тут ты.

— Очень умно — срывать злость на тех, кто попался под руку.

— Ну Сев… — Лили дотронулась до его руки, и Северус дёрнулся, как от ожога.

— Хорошо, я попробую. Надо купить запасы аконита тогда, остальное у меня есть. Но только в Хогвартсе. Сама понимаешь, дома я не могу варить зелья.

— Сев, ты лучший!

Лили хотела его обнять, но увидев его растерянный вид, удержалась.

Разве можно было ей отказать?

И Северус начал шестой курс с того, что выпросил разрешение у Слизнорта дополнительно самостоятельно заниматься в подземельях. К первому полнолунию Волчье противоядие было готово. Его надо было неделю принимать перед полнолунием, и Северусу пришлось волей-неволей встречаться с Люпином, который, естественно, вечно ошивался в компании своих друзей.

— Привет, Нюн… Снейп, — сказал ему Джеймс Поттер в очередную встречу.

— Смотри, проболтаешься кому, засуну тебе это зелье сам знаешь куда! — назидательно сказал Сириус Блэк.

— Спасибо… Северус, — в глазах Люпина было столько усталости, что Северус даже не стал огрызаться на Блэка.

Он сам не заметил, как стал оказываться рядом с их компанией. Будто случайно. На переменах, в Большом зале, на стадионе, где они до хрипоты болели за Поттера.

Он смотрел и… завидовал?

— Джейми, ты чего сегодня такой хмурый? Сочинение написал на три фута короче?

— Джеймс, ты видел новую модель «Кометы»? Говорят, в следующем сезоне появится в широком прокате.

— Поттер, ну ты учудил сегодня на травологии! Паффопады вокруг Эванс смотрелись, конечно, круто, но мадам Спраут, кажется, осталась не очень довольна, что ты перевёл столько бобов!

— Сохатый, сегодня к Хагриду пойдём? Он звал на чай, говорит, тыквенные котелки припас.

Раньше Северусу казалось, что Джеймс Поттер — позёр и любимчик фортуны. Сейчас он вынужден был признать, что Поттер вовсе не такой идиот, каким виделся все эти годы. Его любили, к нему тянулись. Он был заводилой и душой компании. А Северуса все считали странным малым и постоянно насмехались над ним. Хотя… В последнее время его оставили в покое.

В нём словно боролись два человека. И они нестерпимо соперничали.

Один был желчным, злым и обиженным. Он считал, что в этом жестоком мире не следует доверять никому. Любое проявление слабости обязательно больно когда-то хлестнёт по тебе самому. Лучшая защита — сарказм, неудовольствие, отсутствие желания радоваться.

Второй хотел быть нужным. Хотел быть полезным. Хотел вырваться из чахлого плена. Не с помощью подобных Мальсиберу и Эйвери, у которых — внезапно — и выбора-то не было. Куда им ещё идти, кроме как в Пожиратели? Их отцы служили Тёмному Лорду, а значит, их путь был известен.

Раньше мрачная сущность неизбежно брала верх, но в последнее время, когда он научился смотреть на мир не только через чёрно-белый негатив, но и через цветные спектры, вторая личина доставляла первой всё больше неудобств. Это соперничество его здорово выматывало, но он пока так и не определился, какую сторону ему принять.

Северус Снейп хотел сам сделать свой выбор. Без навязывания, без унижения, без мучительного самобичевания.

Именно поэтому он вступил в Орден Феникса сразу после окончания Хогвартса вместе с Мародёрами. Даже Петтигрю примкнул к отряду Дамблдора. А потом Дамблдор попросил Северуса стать Пожирателем и двойным агентом.

— Лучшей кандидатуры мне просто не найти. А нам нужны глаза и уши. Ты как никто другой сможешь оставаться вне подозрений.

И вот теперь Дамблдор периодически вызывал Снейпа на задушевные разговоры, в которых было много недомолвок и недосказанности. Снейп понимал, что бывший директор не говорит ему всей правды, но это его не задевало. Надо будет — поделится. Для Волдеморта у них была заготовлена легенда о том, что мистер Шайверетч поставлял в Больничное крыло Хогвартса зелья и микстуры, а Северус Снейп был посредником. То, что лавка специализировалась в основном на ядах и отравах, ещё не значило, что в ней не могли изготовить хорошее Бодроперцовое зелье.

— Северус, у тебя есть кумир? — вопрос Дамблдора застал его врасплох.

— В каком смысле?

— О! Ну, я не говорю про Тёмного Лорда, речи которого, несомненно, могут затуманить разум и увлечь своей страстностью. Я про человека — волшебника или маггла, на которого бы ты хотел быть похожим. К чему ты стремишься? Такой талантливый юноша не должен прозябать в лавке на посылках.

С минуту Снейп сверлил Дамблдра взглядом, но тот лишь благостно улыбался.

— Эзоп Шарп⁽¹⁾, — нехотя сказал Снейп.

— Бывший мракоборец? — поднял бровь Дамблдор.

— Мастер зелий, — отрезал Снейп.

— Я слышал, он не пожелал таскать пергамент по столу в министерстве и решил потратить своё драгоценное время на то, чтобы поделиться своим обширным опытом по приготовлению боевых эликсиров и настоев со студентами.

— Он не желал терпеть дураков и искренне гордился преуспевающими учениками, несмотря на сложную учебную программу.

— Через год ты можешь защитить профессорскую диссертацию. Не желаешь попробовать себя в преподавании? Гораций Слизнорт подумывает об уходе в отставку.

— Боюсь, даже в кошмарном сне я никогда не стал бы преподавателем. Ни в одной из реальностей этого мира…

— А вот тут ты ошибаешься, — пробормотал Дамблдор и приманил Омут Памяти, плавно переместившийся с полки на стол. — Очень удачно, что мы заговорили о преподавании. Видишь ли, я много думал и пришёл к выводу, что многие мои ошибки связаны с тем, что я не доверяю тем, кто рядом со мной. Пора исправить некоторые ошибки как прошлого, так и будущего.

— Я не совсем вас понимаю…

— Я должен тебе кое-что показать. Некоторые события уже случились или нет, некоторым ещё только предстоит встать на развилке выбора мироздания. Но вот что я тебе скажу, Северус, пока ты ещё не обрёл знания, способные или привести к триумфу, или смести тебя чёрной чумой бездны. Есть разница между тем, что тебя выволакивают на арену, где ты лицом к лицу должен сразиться со смертью, и тем, что ты сам, с высоко поднятой головой, выходишь на эту арену. Самый главный соперник зачастую — ты сам. Решать только тебе.

Молочные нити воспоминаний закружились спиралью и растворились в серебристой поверхности Омута, делая её прозрачной. Северус Снейп с удивлением увидел Большой зал и себя самого, сдающего экзамен СОВ по Защите от тёмных искусств. Он наклонился ближе, чтобы лучше видеть, и круговорот ярких эмоций поглотил его целиком.

1) Эзоп Шарп — волшебник, преподававший зельеварение в школе Хогвартс в конце XIX века.

Вернуться к тексту