Ends and Means: Everybody lies (гет)

Все еще 20 апреля 1998 года

Мука решенья порою смешна.

Пусть все невечно и тленно,

В графике каждая точка важна,

Каждая точка бесценна.

Каин Л., «Я выбираю второе»

Когда они аппарировали к воротам поместья Гринграсс, день уже перевалил за полдень. Высоко стоящее солнце нещадно палило, а апельсиновые деревья стояли слишком далеко друг от друга, чтобы скрыть ребят в тени.

— Кадки… — задумчиво протянула вышагивающая впереди, рядом с Роном и Дафной Бекка. — Никак не могу решить: деревья в кадках — это оригинально или глупо?

— Только не говори моей маме, она в восторге от своей задумки, — похоже, Дафну слова Бекки не задели — она, кажется, и сама считала эту идею нелепой и не скрывала этого.

Бекка улыбнулась:

— Ну что ты, у меня есть представление о правилах приличия.

Кто-то сзади закашлялся, Рон сам с трудом удержался от смешка. Беспардонность была так же свойственна Бекке, как черные волосы или способность колдовать.

Гравий похрустывал под ногами, тени от апельсинов сменялись освещенными участками. Очертания дома становились все отчетливей, и Рон, впервые видевший его при свете дня, смотрел во все глаза.

Трехэтажный сзади, к аллее он спускался одноэтажной террасой, вынесенной вперед; по бокам тут и там были натыканы башенки. Никакой симметрии или логики в их расположении не было, как и во всем остальном здании — местами верхние этажи были продлены дальше нижних, зависая в воздухе, местами нижние расползались так далеко от дома, что на ум приходило только сравнение Дафны с убежавшим тестом. На этом фоне Нора казалась воплощением изящества и вкуса.

Крыло сестер Гринграсс располагалось с левой стороны дома и имело отдельный вход: найти туда дорогу через центральные комнаты было невозможно. Одноэтажное, спереди почти полностью выполненное из стекла, оно нестерпимо ярко сверкало в свете солнца.

— Добро пожаловать, — сказала Дафна, взмахом палочки распахивая входную дверь. Помещение, где они оказались, Рон узнал мгновенно — гостиная, в которой они обнаружили бесчувственного Блейза четыре дня назад. Казалось, с тех пор прошла целая вечность, однако тут все было по-прежнему — вычурно и подавляюще роскошно.

— Какая красота, — выдохнула Чжоу. В свете падающего через стеклянный полукупол солнца гостиная действительно смотрелась потрясающе. Дафна немного виновато улыбнулась:

— Вы не устали? Можем перекусить, прежде чем отправляться на поиски, — все решительно покачали головами. Тайны поместья Гринграссов привлекали их явно больше, чем состояние собственных желудков.

Движением волшебной палочки, сдвинув один из диванов, Дафна коснулась ей в нескольких местах стены, и та расступилась, открывая проход в узкий длинный коридор с гладкими стенами и невысоким потолком. Чуть впереди помигал и загорелся небольшой беловатый, зависший в воздухе шар. Конец коридора тонул во тьме.

— Нам сюда, — зачем-то сказала Дафна, хотя это было и так понятно. Стена за ними бесшумно сомкнулась. Шар освещал путь всего на пятнадцать-двадцать футов вперед, но как только Дафна доходила до границы светового пятна, впереди загорался новый шар, словно указывая дорогу.

— Здорово, в больнице святого Мунго по ночам коридоры освещают так же! Не думала, что подобное можно встретить где-то еще, — радостно воскликнула Оливия. Рон не нашел, что ответить. Ничего оригинального он в этом не увидел.

Дальше они шли молча. Шары загорались и гасли, стоило им пройти под ними, и потому коридор казался бесконечным. Неожиданно свет вспыхнул не впереди, а с боков — они дошли до перпендикулярного коридора, и шары вспыхнули по всей его длине. По дальней стене шло множество дверей.

— Слева нет ничего для нас интересного, так что выбирайте любую дверь справа или по центру.

— А что находится слева? — не смогла сдержать любопытство Кэрол. А может быть, это была попытка отомстить за то, что Дафна попыталась забыть их с Феликсом в доме, мстя за глупую шутку про раздевание Забини, которая, в свою очередь, последовала за сценой в кафе. Уф-ф… как же все у девчонок сложно!

— Наши детские комнаты. Там нет того, что нам нужно, — холодно повторила Дафна.

Пожав плечами, Кэрол толкнула рукой ближайшую дверь. Там оказалась спальня. Широкая двуспальная кровать под балдахином, комод темного дерева, пара кресел на изогнутых ножках. Не то. Эти вещи, хоть и красивые, решительно не подходили. В соседней комнате была библиотека. Здесь нашлось несколько простых стульев, скамеечка и складная лестница.

Викки так же приглянулись шторы в цветочек, по мнению Рона — совсем не интересные. Но все ее дружно поддержали — ведь это означало, что желание сжечь дом со всем его содержимым она решила отложить. Выбранные вещи решили сразу левитировать в коридор, чтобы потом спокойно разобрать.

Поиски оказались занятием интересным, и теперь по всему дому слышался топот, хлопанье дверей, смех и крики:

— Смотри, какой стол! Ирвин, иди сюда!

— Кожаные диваны — это не чересчур?

— Классные светильники, на цепях, то, что надо!

— Давайте эту хрень возьмем. Не знаю, что это такое, но она прикольная!

— И эти статуэточки. Они такие милые…

Самому Рону приглянулись два торшера, огромный сундук и лохматая шкура.

— Далеко не расходитесь, тут легко заблудиться, а у вас нет карты. И где-то там есть скрытые порталы, они могут перенести в центр дома и я вас не найду! — откуда-то слева раздался голос Дафны. В соседней комнате заржал Феликс ? то ли решил, что это шутка, то ли у него был иной повод для веселья.

— Думаю, нам надо вернуться в коридор и посмотреть, что мы собрали. Может быть больше и не надо, — Валентина охотничий азарт, похоже, не коснулся.

Прихватив с полки маленькую тяжелую фигурку оленя, отбивающегося рогами от нападающих собак, а заодно и всю полку, — а что, полка лишней не будет! — Рон пошел обратно. Не сразу, но нашел знакомый коридор, и даже присвистнул от удивления: собранные вещи высились почти до потолка. Гора диванов, кресел, кушеток, столов и столиков, свернутые ковры, шторы с карнизами, книги, табуретки, какие-то цепи и шнуры, шкафы и рулоны обоев. Идея, вначале показавшаяся разумной, таковой явно не оказалась.

Рассмеявшись, Рон затаился в соседней комнате, ожидая Бекку.

— М-да… — похоже та так опешила от неожиданности, что даже растеряла свой командный тон. — И как теперь все это разбирать?

В дверях застыли потерявшие дар речи Викки и Оливия.

— Осторожно! — раздался истошный крик из соседней комнаты. Чжоу? Что с ней опять случилось? Рон обернулся и едва успел упасть на колени: из соседней комнаты, тихо покачиваясь и музыкально позвякивая, по воздуху плыл огромный черный рояль. Взмахнув палочкой, Рон успел опустить его перед дверью. И тут же прижался к стене: следом прилетела очередная стайка стульев и образовала непроходимый завал на крышке рояля. Возможности попасть в коридор больше не было.

— Эй вы! Остановитесь немедленно! Больше ничего не берем! Все сюда! — позабыв обо всех Сонорусах, попытался докричаться до компании Рон.

Викки и Оливия подошли сразу, Ирвин ? парой минут позже. Кэрол и Феликса пришлось ждать минут пять. Они пришли вместе, задумчивые и какие-то помятые.

— Куда вы забрели? Сколько вас можно ждать? Нашли что-нибудь интересное?

— Мы нашли кровать, — Кэрол мечтательно улыбнулась и равнодушно посмотрела на баррикаду из мебели, наглухо перекрывшую выход в коридор.

— Кровать? Для Ирвина?

— Нет, она ему не подойдет. Двуспальная и такая мягкая… — Феликс довольно осклабился, а Викки густо покраснела:

— Бесстыдники!

— Ханжа! — мгновенно парировала Кэрол. — Или завидно?

— Да замолчите вы, наконец! — похоже, Бекки впервые не знала, что теперь делать. — Как теперь все это разбирать? Я не понимаю, откуда столько вещей набралось. Я выбрала всего три дивана, четыре кресла, десяток стульев, скамеечки, еще совсем новые деревянные панели в упаковке, полки… — и так и замерла, открыв рот.

— Ну да, мы тоже примерно сколько же. Каждый, — улыбнулась Оливия. Кэрол угрюмо кивнула.

— И сколько же у нас теперь диванов? — захлопала ресницами Чжоу.

— Сейчас узнаем. Акцио диваны! — радостно выкрикнул Ирвин.

Из прихожей раздался угрожающий гул, будто где-то в вышине стронулась лавина. Пол под ногами мелко задрожал. Что-то тяжело ударило в угол двери со стороны коридора. Стулья с рояля посыпались на пол, и в дверь полезли они — огромные, ощетинившиеся ножками и торчащими пружинами диваны. Перемалывая все на своем пути, таща за собой месиво из штор и какой-то рухляди.

— Протего! — только успел крикнуть Рон. Чудовищная куча с диким грохотом обрушилась к их ногам, окутав всех облаком пыли.

— Мои статуэточки… — задыхаясь от кашля простонала Чжоу. — Они погибли!

— Мои шторки… — вторила Виктория.

— Метлы. Я нашел целых пять Чистометов и еще две сломанные Молнии на запчасти, — отчеканил Валентин. — Ирвин, я тебя убью!

— Не надо, он сейчас сам выпьет яду! — сморщилась Дафна. — Все живы? А где Роджер?

Роджера не было. Рон вообще не мог вспомнить, когда видел его в последний раз.

— Роджер! — хором закричали Дафна, Оливия и Викки. Даже Кэрол проявила некое подобие интереса и внимательно осмотрелась по сторонам, словно Дэвис мог стоять рядом.

— Он остался в коридоре. Этот придурок всегда все делает не так! — злобно прошипела Чжоу.

— И мы завалили его мебелью. Он погиб там, под завалами. В куче мебели и твоих скульптурок. Довольна?

— Роджер!!! — истошно завопил Ирвин. — Нет, я не верю! Только не это!

— Роджер!!! — присоединились Оливия и Виктория. — Потерпи! Мы тебя спасем! Только молчи и не шевелись, чтобы сломанные кости не смещались!

— Кости… — побледнев, Чжоу прислонилась к стене и начала тихо по ней сползать.

— Идиоты, вы там живы? — голос, усиленный заклятием, заставил всех подпрыгнуть. Хотя и сильно искаженный, но все равно узнаваемый. Голос безвременно погребенного, сломанного Роджера.

Идиоты хором испустили радостный вопль:

— Мы в порядке! А ты где?

— Я с той стороны, в коридоре, почти у гостиной.

— Как ты там оказался?

— Смело отступал от летящей рухляди. Вы знаете, что вы маньяки?

— Они знают! — расхохоталась Кэрол. — И ханжи.

— Это Роджер? — неуверенно спросил Ирвин, еще не веря в это чудо.

— Думаю, что он. Или его призрак. Но призрак вряд ли обозвал бы нас идиотами и спрятался в коридоре. Он парил бы тут, капая кровью из ран и потрясая какой-нибудь вазочкой.

— Роджер! — кажется, он придумал, как им выбраться. — Открой дверь в гостиную и начинай левитировать вещи туда по одной. Заодно чини и расставляй по порядку, там полно места.

— Как? Ты с ума сошел?

— Вингардиум Левиосой, если невербалкой не можешь. Потом — Репаро. Зато в следующий раз трижды подумаешь, прежде чем решишь отлынивать от работы.

— Но это же займет весь день!

— Ну, так не теряй времени! — радостно выкрикнула Чжоу.

— Вообще-то мы можем пойти в обход, там есть еще один коридор! — внезапно сообразила Дафна.

— Я и не сомневался, но Роджер-то об этом не знает!

— Думаю, нам не стоит особенно торопиться….

* * *

— Садись, — Билл огляделся, выбирая место. Кровать, стул и маленький журнальный столик — вот и вся обстановка крошечной мансарды, где теперь обосновалась надежда магического мира. Сам Избранный устроился на подоконнике, уперев подбородок в колени.

Гарри изменился. Не просто повзрослел или похудел — стал вообще другим. Исчезла детская доверчивость во взгляде, застенчивая улыбка. Раньше бы он расспрашивал про Нору, маму, Фреда и Джорджа. Теперь лишь вежливо ждал, когда гость объяснит причину своего визита.

Неожиданно Билл понял, что не знает, с чего начать. Что родители, братья и Джинни сейчас скрываются у Мюриэль? Нет, он не хочет говорить с Гарри о сестре, о ее погасших глазах и исчезнувшей улыбке. О том, с каким ужасающим спокойствием она ждет своего совершеннолетия, чтобы вступить в Орден и примкнуть к их борьбе.

Нет, он решительно не понимал, как начать разговор. Перед ним был не Гарри. Этого человека он не чувствовал и не представлял его реакции на свои слова. Что Гарри ответит на вопрос о Роне? Сможет ли ответить?

Что происходит с Роном, Билл перестал понимать уже давно. С того момента, когда осенью тот внезапно возник на пороге их дома. Билл сперва решил, что случилось что-то непоправимое. Брат был не похож на себя — исхудавший, оборванный, обозленный. И так и не захотел ничего объяснить. Поселился в каморке под потолком, сидел там весь день, а по ночам бродил из угла в угол, не давая уснуть.

— С Гарри и Гермионой все нормально. А я больше не могу…

И все. Чем ему помочь, Билл не знал. Так продолжалось неделю, потом брат заговорил. Путано, с длинными паузами. Наверное, по другому он не мог — слишком много тайн всегда было вокруг них с Гарри. И Билл ничего не понял, кроме того, что у Рона не выдержали нервы, и тот бросил друзей. Понять и принять этого он не мог, но Рон всегда был слишком слабым. Наверное, все они были в этом виноваты. Мальчишке никогда не давали возможности делать то, что он хотел, и он просто шел следом. Сначала — за братьями, потом — за Гарри. Видимо, это был не его путь.

Потом Рон исчез, так же неожиданно, как появился. А через несколько месяцев вернулся с раненой Гермионой на руках. Той ночью Билл увидел брата с другой стороны — решительного, уверенного в своих действиях. Он даже не сразу понял, что Рон опять оставил Гарри, а не находится здесь по его поручению.

Но день расставил все по своим местам. Признание Рона оставило чувство легкой горечи, и Билл сам не мог объяснить себе ее причину. Что его разочаровало: то, что Рон опять оставил Гарри, их последнюю надежду? Или что даже этого придержаться не смог, вновь бросившись его искать?

Последнее оказалось роковым. Рон и Гермиона пропали, и сколько не бился Билл, ничего больше узнать у Луны не удалось.

— С ними все хорошо! — повторяла она уверенно. Однако время шло, и верить в это становилось все труднее.

Визит Аберфорта всколыхнул угасшую уже надежду. Рональд, его непутевый младший брат, жив. И опять влез во что-то опасное по распоряжению покойного Дамблдора, похоже, на этот раз в одиночку.

И чем это может закончиться, один Мерлин знает. Но с чего это началось, мог рассказать Гарри Поттер, и в поиске ответов Билл аппарировал в Эсселби.

— Я понимаю, что ты не можешь рассказать мне всей правды, — стул был жестким и неудобным, но говорить стоя было еще хуже, — но раньше, когда я знал, что Рон не один, мне было спокойнее. Я не прошу, чтобы ты рассказал мне суть задания Рона, просто скажи…

— О чем ты?

— О задании Дамблдора, которое выполняет мой брат, — Билл почувствовал, что начинает злиться.

— Дамблдор дал нам одно поручение, которое мы выполняли вместе. У Рона не было какого-то отдельного задания.

— Но тогда… — растерялся Билл, — чем же он занят?

— Я не знаю. С того момента, как мы расстались в Кабаньей голове, я о них ничего не слышал. Рон с Гермионой ушли…

К тому, что Гарри ничего не знает, Билл готов не был. Ему почему-то казалось, что кто-то обязательно сообщит Гарри о произошедшем с Роном и Гермионой в Косом переулке, но, похоже, Орден Феникса предпочел беречь Избранного от плохих вестей. Имел ли он право идти против их решения?

— …я был не прав, или мы оба, — Билл с опозданием понял, что Гарри продолжал говорить. — Это был их выбор, и я не думаю, что мы должны вмешиваться…

— Гарри, подожди. Я должен тебе кое-что рассказать.

Вернуться мыслями в прошлое оказалось легче, чем он ожидал. Вечер той среды сам собой встал перед глазами. Они с Флер сидели в гостиной, когда за окном раздался хлопок аппарации. Дина Томаса он увидел тогда впервые, Луну запомнил еще со свадьбы. Висящего на их плечах старика знал, наверное, весь магический Лондон.

— Помогите, ему плохо! — Дин шарил глазами по сторонам. Тогда Билла поразило не столько их внезапное появление, сколько отсутствие у всех троих волшебных палочек.

Расспрашивать было некогда. Олливандера устроили в гостевой спальне на втором этаже. Он был не так плох, только измучен и напуган. Дин и Луна сидели в гостиной. Да, именно тогда ему особенно четко показалось, что девушка не совсем нормальна. Она была слишком спокойна для человека, чудом избежавшего смерти.

— И тогда Рон как заорет: "Н-е-е-т!" — новый хлопок за окном прервал рассказ Дина на полуслове. Тот подпрыгнул на диване, его рука метнулась к карману мантии и застыла.

— Билл, помоги!

Рон стоял на поляне, прижав к себе Гермиону. Билл успел заметить только безвольно болтавшуюся руку и бледную щеку, перепачканную кровью, как Флер с неожиданной силой подхватила девушку и внесла в дом.

Потом они с братом вдвоем стояли под дверью спальни и молчали. Рон был спокоен. Тогда это казалось странным, потом Билл понял — брат принял решение.

— С ней все в по’ядке. Не знаю, кто лечил эту ’ану, но свое дело он знал, — Флер деловито вытирала руки передником. Рон молча кивнул, прошел в комнату и закрыл за собой дверь.

Утром Гермиона пришла в себя. О чем они с Роном говорили, Билл не знал, но брат опять изменился. Уверенность оставила его, он был растерян и подавлен. Затем оба исчезли, как потом выяснилось — вернулись в Кабанью голову. Но ничего не узнали — Аберфорт не захотел им помочь.

Что произошло, Билл узнал только вечером. История повторилась, Рон снова оставил Гарри. И снова раскаялся в своем поступке. Теперь он хотел только одного — найти друга. Наверное, им стоило поговорить, но тогда Билл был уверен, что брат должен сам в себе разобраться. Правильно ли он поступил? Провожая Рона, Гермиону и Луну в Косой переулок, он еще верил, что да.

— Косой переулок? Они искали меня там? Почему? — неожиданно перебил его Гарри.

— Они ждали тебя у Гринготтса, если быть точнее. Гермиона сказала…

— Гермиона — умница, а я был прав, — вскочив с подоконника, Гарри заметался по комнате, но, заметив, что Билл не разделяет его энтузиазма, спросил: — Что было дальше?

— На них напали Пожиратели. Луна так и не смогла толком объяснить, что произошло, но с них свалилась мантия, и Гермиону узнали. Рон остался невидим, а за ними началась погоня. По сути, это все что, я знаю. Луна вернулась в Ракушку — и не спрашивай, как ей это удалось без волшебной палочки — а Рон с Гермионой пропали. По крайней мере, так считалось до этой ночи.

— Они вернулись к Аберфорту? — Гарри опять присел на подоконник.

— Нет. Я не знаю, где Рон. Он заходил к Аберфорту и оставил послание для меня. А Гермиона… Гарри, она исчезла.

— Что? — тихо переспросил Гарри, словно не веря. Вот почему Орден не рассказывал ему о произошедшем. На что решится Гарри, осознав, что Гермиона пропала?

— Пока не нашли, — спокойно, как маленькому, сказал Билл, — но мы делаем все возможное.

— Что говорит Луна? — не сорвался. Но видно было, что парень держится из последних сил.

— Что ей удалось спрятать Гермиону там, где ее не найдут, что она в безопасности.

— Где-то в Косом переулке?

— Да не знаю я! Луна несет какую-то чушь и только улыбается. Но она и про Рона говорила, что ему удалось спастись, и сам видишь…

— Рон. Что с ним? Что именно сказал Аберфорт?

— Сейчас, — Билл на мгновение прикрыл глаза, сосредотачиваясь. — Просил не волноваться. Сказал, что Забини и Нотт занялись какими-то странными делишками, и один из них — Пожиратель смерти. И еще. Они надеются выйти на тебя через Чжоу Чанг и Джинни. И что Рон сильно рискует.

— Ничего не понимаю. При чем тут Чжоу? И как Рон мог узнать что-то про Нотта и Забини? Он прячется в Косом переулке?

— Луна говорит, что его там нет.

— Луна? — Гарри недоверчиво улыбнулся. — Откуда она может это знать?

— Не может. И убежать из Косого переулка через антиаппарационные щиты и без волшебной палочки не могла. И спрятать Гермиону так, чтобы никто не мог найти — тоже.

— Но прошло десять дней. Почему мне не рассказали все сразу?

— Сперва мы ждали, что они вернутся, потом…

— Они мои лучшие друзья! Они пропали, пытаясь меня найти! Ты был обязан…

— Он мой брат, Мерлин тебя побери! Не рассказывай мне, что я должен был делать!

— Прости, — Гарри снова соскочил с подоконника, но так и остался стоять у окна, глядя в стекло. Помолчал минуту, словно приходя в себя или собираясь с мыслями. — Нотт мог стать Пожирателем, как его отец, да и Забини, думаю, тоже. Я хорошо его помню по Клубу Слизней. Такие очень легко продают душу.

Лица Гарри Билл не видел, но голос звучал ровно. Парень явно справился с собой и пытался думать логически. Только пальцы нервно катали по подоконнику серебряный цилиндрик. У Рона тоже был такой.

— У Ордена на обоих есть информация. Последнее время они действительно проявляют странную активность. И еще одна странность. Несколько дней назад в Пророке появилась статья о том, что Министерство Магии допускало множество нарушений. Сейчас начато расследование действий Комиссии по учету магловских выродков. И начал его Перси.

— Твой брат? И ему это позволили?

— В том-то и дело. Сам понимаешь, сейчас никто не написал бы такое, если бы не был уверен, что его поддержат кто надо.

На Орден Феникса выход статьи повлиял странно: неверие, страх, надежда, все смешалось. Патронусы и совы носились между орденцами, как оглашенные. Каждый видел в произошедшем свой смысл, свою перспективу, и торопился поделиться ими с другими. Но приказ сверху был однозначен — ждать и ничего не предпринимать.

— Пока мы будем выжидать, они обратят общественность против нас! — пророчил Эрик Верн, молодой парень, не так давно вступивший в Орден. Многие из его идей казались Биллу вполне здравыми, но руководство в лице Кингсли и Минервы оставалось непреклонным.

Биллу последствия выхода статьи виделись двояко. С одной стороны, это могло означать смену политического курса, во что верилось с трудом. С другой — попытку выманить Орден из подполья. В таком случае решение выжидать казалось самым разумным, но отдавать инициативу в руки Пожирателей мучительно не хотелось.

Но ход уже был пропущен. Плакатами с изображением Перси и Бьюни были заклеены все оживленные места Магической Британии, общественный резонанс достиг небывалых пределов. Зачем это нужно Пожирателям, неясно, но, как бы то ни было, Орден позволил им это сделать. Позволил заявить о собственных преступлениях! Смешно! Но смешно отчего-то не было.

— Ничего не понимаю. А чем заняты Забини и Нотт?

Как объяснить это, Билл не знал. Вначале, зимой, все выглядело так невинно, что Орден даже не сразу обратил свое внимание на происходящее. После Рождественских каникул Забини не вернулся в Хогвартс, решив закончить обучение самостоятельно. Блажь, не более. Затем — его возросшая общительность, затягивающая в свои сети все больше и больше людей.

Вечеринки у Забини, Монтегю, Ноттов, Флинтов и других чистокровных семей, на которые приглашались выпускники других факультетов. Жизнь Забини и его друзей неуклонно превращалась в череду праздников и развлечений, его популярность росла. Несмотря на недовольство родителей, бывшие пуффендуйцы и когтевранцы рвались к своим новым чистокровным друзьям, а те неизменно были рады их видеть. Казалось, что в этом напуганном, ежеминутно ждущем беды мире появился островок веселья и безопасности. И родители с горечью понимали — только там их детям ничего не угрожает, и терпели все — безобразную магловскую одежду, то, что их дети могли вернуться домой только под утро и нетрезвыми, прогулы занятий и откровенное хамство. Забини мог не только защитить, но и помочь в поисках работы, с учебой и деньгами. Теперь жизнь их детей всецело зависела от него, и Забини начинали ненавидеть.

Потом разрозненные компании начали объединяться. То ли влиятельным семьям надоело терпеть эти бесконечные сборища под своей крышей, то ли ребята и правда решили помочь Ирвину, но в последнее верилось с трудом. Что там происходило, никто в Ордене не знал, но молодежь практически переселилась туда. Билл чувствовал, что они опять опоздали — не меньше тридцати человек полностью выпали из-под контроля. Кто-то тратил на этот нескончаемый праздник огромные деньги, и в этом должен был быть какой-то смысл. И только сейчас, после выхода статьи в Пророке, они стали догадываться, какой.

Из дома, словно птичьи стаи, вылетали организованные группы. Обычно под предводительством Флинта или Монтегю. Они появлялись везде, где собирались волшебники, быстро наклеивали на стены плакаты с изображениями Натаниэля Бьюни и Перси, выкрикивали лозунги в поддержку Комиссии по расследованию злоупотреблений и снова исчезали за стенами дома. Кто-то начал игру, и если Забини или Нотт стали Пожирателями, становилось понятно, кто. Да, информация, переданная Роном, была бесценна. Но что с ней делать, Билл не представлял.

— Наша ошибка в том, что мы позволили им подумать, что под крылышком у Пожирателей можно отсидеться, — неожиданно произнес Гарри. — Люди должны понять — то, что исходит от Тома Риддла, не может быть во благо. За все придется платить.

— И как им это объяснить? — неожиданность подхода поразила. Об этом они не подумали.

— Через их родителей. Через их знакомых. Наш мир слишком мал, все знают друг друга. Как только люди поймут, что их дети нашли не защиту, а большой геморрой на свою задницу, они сами побегут оттуда.

— А если нет?

— Тогда наше дело им показать, что дом опасен. И быть рядом с Забини страшнее, чем сидеть под крылышком у родителей, — Гарри нехорошо улыбнулся.

— Ты хочешь сказать, что мы должны объявить им войну? Это же дети…

— Тогда мой отряд — тоже. Но мы готовы вступить в бой хоть сегодня.

* * *

Вернуться в дом получилось только под вечер. Работали споро, при этом особую прыть показали, как ни странно, Кэрол с Феликсом. Бекки долго примеривалась, прежде чем выбрать предмет для переноски, а починив, еще долго рассматривала, то подходя вплотную, то отойдя к самой стене. Чжоу мебель не интересовала — только вазочки и статуэтки. Оливия с Викторией сперва проверяли каждый предмет на наличие проклятий и каких-то спор. Роджер искал повод оказаться рядом с Чжоу, не находил и впадал в тоску. Валентин сначала честно работал, но неожиданно заявил, что пока его не покормят, он делать ничего не будет.

Пришлось сделать перерыв. Дафна исчезла на несколько минут, а затем появилась, подгоняя волшебной палочкой целую стаю подносов. Помощью домовиков она не воспользовалась — то ли постеснялась, то ли боялась, что те расскажут родителям, во что они превратили гостиную. Да, выглядела комната презабавно — тридцать четыре дивана, двадцать одно кресло, больше пятидесяти столов. Ковры, шторы, полочки и прочую ерунду считать было лень. Часть вещей отправили обратно, но все равно зал напоминал магазин перед распродажей. Но пока было решено оставить все, как есть — переправить вещи в дом, где пол до сих пор был не восстановлен, не было никакой возможности.

В холле было пусто, но справа доносились голоса. В той части дома Рон еще не был, хотя, возможно, с нее следовало начать. Здесь было заметно суше и теплее, вдоль стен вразнобой стояли лавки, стулья, табуретки и кресла. Середину помещения занимал длинный стол, застеленный выцветшей скатертью до пола, заставленный тарелками, кувшинами с тыквенным соком и коробками с пирогами. Возможно, вся эта мебель сохранилась от старых жильцов, либо была собрана на ближайших помойках.

После холла потолок казался низким, а стены.… В первый момент Рон не обратил внимания на эти криво повешенные огромные плакаты. Перси Рон узнал сразу. С гладко зачесанными волосами и в костюме тот склонился над листом пергамента, затем внезапно сжал челюсти так, что заходили желваки, что-то черкнул внизу свитка и перевел взгляд на них. От неожиданности Рон едва не сделал шаг назад. Он видел эту колдографию в Пророке, но увеличенная, она производила гораздо большее впечатление. Соседнюю стену занимал огромный портрет из той же статьи — целитель, имени которого Рон не помнил.

— Кто это? — незаметно подошедшая сзади Кэрол воззрилась на плакаты.

— Ты что, статью не читала? — невысокий парень, похожий на белку, удивленно переводил глаза с Рона на девушку. ? Это Натаниэль Бьюни, с его истории все и началось.

Разговор привлек внимание. Все, кто был в комнате — не менее двадцати человек, парни и девчонки — перестали переговариваться и жевать и удивленно уставились на вновь прибывших.

— Кэрол, не придуривайся, не смешно, — устало бросила Дафна. Кэрол пожала плечами и подошла к столу с закусками. Рон был рад, что «невеста» вмешалась. Насколько можно было судить по плакатам, в курсе текста статьи были все присутствующие в доме кроме его компании. Флинт, Фосетт и Монтегю времени явно зря не теряли. — Как тут дела?

— С утра возимся с этим старьем, пока вы где-то прохлаждаетесь, — «белка» начал раздражать. Мог бы быть и повежливее с самим Блейзом Забини.

— Вас тут с утра не было, мы аппарировали отсюда в полдень. Вопрос с ремонтом пола и мебелью решали.

— Я не хотел ничего сказать… — попытался сдать назад коротышка, но Рон демонстративно отвернулся.

— Где Сандра?

— Они в кабинете с Маркусом, Грэхемом и Людо.

Кто такой Людо и где находится этот самый кабинет, Рон не представлял, так что уверенно кивнул, выбрал кресло поновее и расположился в нем.

Почему-то Рон не был готов к тому, что большинство расположившихся в комнате будут ему не просто знакомы, но и симпатичны. Они вместе играли в квиддич, смеялись над проделками близнецов. Они были понятны и близки, и думали так же, как он. И как они оказались здесь, позволили собой манипулировать, втянуть в эти грязные игры? Почему им тут так хорошо и весело, они уплетают пироги, хохочут и расписывают стены надписями «Перси Уизли — наш герой!»?

Но более всего его поразили двое. Они сидели с краю от остальных на продавленном диване, о чем-то негромко переговариваясь. И если Кормака Маклаггена Рон еще готов был увидеть — тот никогда ему не нравился — то Алисию Спиннет… Это в голове не укладывалось. И гриффиндорцы здесь!

— Блейз! Вот ты где! — неожиданно на пороге возникла Сандра. — А мы в кабинете были, думали, ты уже не придешь.

— А я только-только. Идем.

Блейз решительно поднялся и прошел к девушке.

— Как ведро? Больше не сталкивались? — Сандра молча покачала головой. Выглядела она осунувшейся и какой-то расстроенной. — Флинт разорялся, что ты не появляешься столько дней.

— Я пришел, как только смог. Дел было невпроворот. Зато можешь меня поздравить — я решил вопрос с ремонтом. Мебель уже выбрана и будет доставлена сюда, как только сделаем пол.

— Здорово, — безо всякой радости ответила девушка. — Но Флинту-то какая разница. Он давит на Людо, тот того и гляди взорвется.

— А сами они ни на что уже не способны? — Рон уже ничего не понимал. Ну да, два дня не приходил, зато сегодня за пару часов решил все вопросы. И кто такой, тролль его дери, этот Людо?

Ответ на свой немой вопрос Рон получил незамедлительно. Навстречу ему, что-то говоря через плечо спешащим за ним Флинту и Монтегю, несся сам Людо Бэгман. Огромный, толстый, похожий на рассерженную осу. Рон почувствовал, что губы сами расплываются в глупой восторженной улыбке.

— Блейз! Ты что себе вообразил? — это было как ушат холодной воды за шиворот. Зато Рон сразу вспомнил, кто он и где находится.

— Я тоже рад тебя видеть. Маркус, Грэхем, идите к ребятам. Нам с Людо надо поговорить, — оставалось надеяться, что фирменная улыбочка Блейза получилась. Во всяком случае, Монтегю ускорил шаг, и Флинт, пару секунд промедлив, присоединился к нему.

— Идем в кабинет, — Рон постарался, чтобы это прозвучало приказом. Так он выиграет пару минут и хоть узнает, где находится этот проклятый кабинет.

Итак, Людо тоже с ними. Грубый, неумный, веселый, он умудрялся вечно влипать во всякие истории. Неудивительно, что его занесло сюда. Но как ему объяснить, что то, что здесь происходит — не квиддич?

Кабинетом оказалась комната, где они уже были — та, с фотографией на стене. Людо бесцеремонно плюхнулся на кровать, где рассталась с жизнью бедная старушка, и уставился на Рона.

— Я слушаю, — Рон остался стоять, скрестив руки на груди. Где-то он слышал, что это должно нервировать собеседника. Или наоборот, нервирует, если тебе не предложили сесть?

— Мы так не договаривались! — Людо уже не кричал. — Я должен был просто развлекать этих придурков, а не вести эти разговоры о политике. То, что ты заплатил мои долги, не дает тебе права заставлять меня сидеть в этом склепе…

— А где ты собирался сидеть? В гостиной Гринграсс?

Бэгман смешался. Заерзав на кровати, он растеряно смотрел на Рона снизу вверх. Всякая симпатия к этому человеку тут же испарилась — значит он не доверчивый простак, а пришел сюда ради денег. Отлично понимая, что делает. Возможно и разговоры о том, что раньше он был с Пожирателями, были правдой?

— Но мы могли бы собираться у тебя…

— А зачем мне таскать к себе домой всякий сброд? — фраза прозвучала довольно двусмысленно, и Людо покраснел.

— Но все равно я не понимаю, почему должен разжевывать эту статью и объяснять этим придуркам, что они должны теперь чувствовать. Может мне еще и по городу с ними бегать, расклеивая плакаты?

В мозгу будто что-то щелкнуло. Вспомнился разговор с Ноттом в Чессингтоне, в котором они гадали, что же должно скоро случиться. Как теперь понимал Рон, ожидаемым событием была статья, но тогда никто об этом не подозревал. Кто же мог отдать Людо приказ «разжевывать статью», если Забини к моменту ее выхода уже лежал в собственном шкафу?

— А кто тебя об этом просит? Занимайся своим делом — води хороводы, пой песни. Можешь над лужайкой полетать, там где-то пара метел старых валяются.

Удар не прошел мимо. Людо аж затрясся от ярости:

— Мальчик, не забывай, с кем ты разговариваешь!

— Это ты по-моему забыл, на кого работаешь. Кто тебе сказал разбирать с ними статью? — вопрос прозвучал резко, как команда. И Людо ответил, не раздумывая:

— Флинт. Но Блейз, я думал, что помогаю тебе… И он не в то, чтобы велел… — заканючил Людо. Ему явно не были нужны проблемы.

— Ладно, забудь, я не обиделся. Ты добрый малый, Людо, и всем позволяешь садиться тебе на шею. Ты — наша звезда и гордость, вот и звезди. А статьи — действительно не твое дело.

— Вот и я о том же! — Людо распрямил необъятные плечи и, выпятив живот, выплыл из комнаты. — Я — звезда, и не забывай об этом, Блейз!

* * *

Мир переворачивается. Гермиона летит к звездам, и они зовут ее тихими голосами. Их язык ей незнаком — она даже не знала, что звезды умеют говорить, и у них разные голоса — они то шуршат, как осенние сухие листья по асфальту, то тихо звенят говором старинного хрусталя. Оказалось, что небо только кажется черным — у него нет цвета, оно — бездна, колодец, темнота, и на его дне живут луна и звезды, и сейчас они зовут ее, чтобы объяснить то, чего она не понимает.

Гермиона оглядывается. Земля тихо таяла вдали — такая маленькая, далекая, одинокая. «Не бойся, я вернусь! Я люблю тебя, здесь мой дом, родные, друзья…»

.Правда, дома уже нет, родные далеко и не вспомнят о ней, друзья растерялись в пути.. Или это она потерялась? А как бы было хорошо сейчас лететь вместе! Гарри бы точно понял то, что говорят звезды — он всегда все понимает, или чувствует. А она…

Может Марк прав, и она способна понять только то, что напечатано на бумаге и подсунуто ей под самый нос? Но звезды так мудры…они помогут. Рядом очутилась Луна. Они уже не летят, а стоят на лугу, заросшем высокой сочной травой, сквозь которую краснеет клубника. Или все равно летят? У снов свои законы, а она спит.

— Прости меня, Луна…я не смогла тебе помочь! Я даже не знаю, что произошло, но я не хотела тебя бросать одну!

— Ты и не бросила…. — голос подруги шуршит порывом ветра. Луг исчез. Исчезло все — остался только холодный и призрачный лунный свет. Он уносит все краски и тихо шевелит длинные волосы Луны, превратившиеся в сгустки белого света. Ее кожа светится, в глазах ? покой и всезнание, как у звезд. И как она прекрасна! Даже странно, что раньше никто этого не замечал.

— Я не знаю, как это все случилось… Я так за тебя боюсь!

— Не стоит! Что они могут сделать луне? Я выше этого, я над миром, я просто наблюдаю,— опять тихий смех.

— Ты не можешь быть луной, ты же моя подруга!

— Разве? Твои друзья — Рон и Гарри. А я — так… Но я все понимаю, со мной трудно дружить. Я странная, я не похожа на вас. Ты никогда мне не верила…

— Но это ничего не меняет! — странно, но именно то, что Луна была права, ранило больше всего. Хотелось спорить, оправдываться, как будто это могло что-то исправить.

— Конечно, не меняет. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Ты такая, какая есть, и ты все делаешь правильно. Ничего не бойся — все идет так, как и должно.

Легкое прикосновение к ее ладони. Как тогда, в магазине. И точно так же, как там, ладонь выскальзывает из рук.

— Прощай! — голос тает позади, лицо Луны растворяется в серебристой дымке. И неожиданно черты ее лица начинают странно меняться. Длинные волосы исчезают, огромные глаза становятся меньше и теряют свое странное выражение.

Это уже не Луна…

Это…

Это же Рон!

— Рон! Рон, я здесь! — но он не слышит. — Посмотри на меня!

Все бесполезно… Она не может ничего изменить. Остановить, обнять… он все дальше и дальше. Сквозь слезы на глазах Гермиона наблюдает, как родное лицо начинает меняться: кожа странно темнеет, прямые волосы завиваются крупными кольцами, глаза наливаются темнотой ночного неба.

Кто это? Она не может разглядеть…

Узнать…

Вспомнить.

А лицо продолжает меняться, кожа опять белеет, в глазах зажигаются красноватые отблески огня, губы кривятся в странной улыбке.

Но это же… Марк?

Нет, он совсем другой. Или именно такой? Гермиона ничего о нем не знает, но он не должен быть здесь, так близко. Это место Рона. Ей опять становится страшно. Хорошо было бы стать луной, она могла бы плыть по небу, смотреть на всех сверху вниз, и никто не причинил бы ей зла!

Сделав шаг вперед, Гермиона отталкивается ногой от земли и начинает плавно подниматься вверх, к звездам, прочь от этого человека. Да, так нужно ? она же должна была что-то понять…

Марк не трогается с места. Это ее сон, и он должен уйти. Только бы ей удалось хоть на мгновение отвести от него взгляд, и уже почти растворившееся в холодной дымке лицо исчезнет, сотрется из памяти! Ей так нужно лететь дальше!

Но она не может. Тело наливается свинцом, ей не уйти. Внезапно Марк поднимает глаза. Он далеко, но совсем рядом. Или все-таки не он? Длинные волосы туманом льются по плечам, тени ложатся под скулы. Лицо становится молодым и неожиданно знакомым.

Резко откинув голову назад, он хохочет — звуков не слышно, но Гермиона чувствует в смехе что-то безумное. Оттолкнувшись обеими ногами, внезапно взлетает вслед за ней…

И тогда все встает на свои места.