Vivisection (джен)

It's the devil's way now; there is no way out

You can scream and you can shout

It's too late now

Теперь это дьявольский путь,

Выхода нет.

Ты можешь вопить и можешь кричать,

Слишком поздно теперь.

— Radiohead, 2 + 2 = 5

Я моргнула.

Свет флуоресцентных ламп резал глаза, окрашивая комнату и лица находящихся в ней людей в болезненный желто-серый оттенок. Если ранее мне было просто паршиво, то теперь казалось, будто мой череп сдавлен в невидимые тиски.

Мои руки были свободны, но с таким же успехом меня могли заковать в наручники — полицейские, вереницей сменяющие друг друга на месте следователя, и не пытались изображать нейтралитет. В их глазах я была преступницей.

Сейчас передо мной сидел третий по счету коп — седой, тучный и воинственный — и молча сверлил меня взглядом. Затем он спросил:

— Так каким образом Джокер обычно выходит с вами на связь?

Я раздраженно выдохнула. В правом виске пульсировала тупая боль, а едкий свет с каждой минутой становился все невыносимее.

— Я уже сказала, - обреченно ответила я, растратив весь свой праведный гнев на двух полицейских до этого. — Я заехала за кофе по дороге с учебы. Я осознала, что происходит, когда уже была внутри и бежать было поздно. Я столкнулась с ним случайно.

— Тогда почему он вас отпустил? — потребовал офицер. — По нашим данным, уже второй раз вы оказываетесь целы — и невредимы — после захвата заложников, организованного Джокером, - он помедлил, ожидая ответ, хотя мы оба знали, что мне нечего сказать. Затем он поднял бровь с таким видом, будто моя тишина служила лучшим доказательством его слов. - Знаете, для большинства людей просто пережить одну встречу с этим фриком — уже удача. Но дважды — фантастика.

— У Бэтмена получилось, - огрызнулась я. Это был не самый подходящий момент для колкостей, но мое тело и разум разваливались на части, и от одной мысли о произошедшем к горлу подкатывала тошнота. Я просто хотела пойти домой и лечь спать.

— Вы - Бэтмен? - вскипел коп.

— Я похожа на двухметровую летающую мышь?

— Что ж, раз вы не Бэтмен, то на ум приходит только одно: клоуны! Единственные, кто ошиваются рядом с ним и все еще живы!

— Если я - клоун, тогда зачем мне вызывать вас? Зачем мне предупреждать полицию, если я работаю на него?

— Чтобы замести следы. Получить железное алиби.

— Нет, - сузила я глаза, - чтобы спасти тех, кого возможно.

— Вы так и не дали ответ на вопрос. Почему он сохранил вам жизнь?

Я отчаянно всплеснула руками:

— Да откуда я знаю! - воскликнула я. — Мне его мотивы понятны не больше вашего! Он ведь просто невменяем. Я не могу сказать, что творится в его голове!

— Тогда, давайте, предположите, - настаивал на своем полицейский.

Мои руки замерли в воздухе, пока я пыталась подобрать нужные слова.

— Я… я не знаю. Ему нравится сбивать людей с толку, так? Может, он хотел, чтобы меня подозревали. Хотел усложнить мне жизнь, сделать ее невыносимой.

— То есть, мы снова возвращаемся к личной заинтересованности, - объявил офицер. По его лбу пролегли глубокие морщины. — И что же он нашел в вас?

— Не знаю. Я - не - знаю, - повторила я. — Если я скажу это еще раз, вы мне поверите? У меня нет ни малейшего понятия, чего он хочет и что он делает. Меня водят за нос так же, как и вас.

Полицейский прищурил глаза и открыл было рот, как его рация вдруг ожила. Приглушенный голос просипел что-то нечленораздельное - я не могла разобрать ни слова, - что явно не понравилось копу. Он буркнул короткое «принято» в ответ, отшвырнул стул и покинул комнату.

Я со стоном схватилась за голову, пропуская пальцами пряди волос. Когда я успела из жертвы превратиться в подозреваемую?

Дверь снова распахнулась, и я устало подняла глаза, ожидая увидеть очередного дознавателя. Но вместо этого в комнату вошел молодой парень с темными волосами и гладко выбритым виноватым лицом. Он неловко поставил передо мной дымящийся пластиковый стаканчик:

— Я принес кофе, - сказал он и, держу пари, покраснел. — В-вам наверняка нужно взбодриться.

Я с подозрением поглядела на стакан, затем на него, но все же потянулась за напитком.

— Мы играем в плохого-хорошего копа? Мне нравится такая игра. Если вы в роли хорошего, конечно.

Офицер нервно оглянулся на дверь:

— Ну… не совсем. Сказать по правде, меня даже не должно здесь быть.

— О, - сказала я, потягивая кофе: не самый вкусный в моей жизни, но, по крайней мере, горячий. — Тогда зачем вы здесь?

Он беспомощно развел руками:

— Мне… мне вас жаль. Вам через много пришлось пройти, весь этот допрос… Из вас просто сделали козла отпущения.

— Что, не считаете меня коряво замаскированным прихвостнем Джокера? — скривилась я.

— Нет, не считаю, - решительно ответил молодой офицер. — И остальные, на самом деле, тоже. Они просто… - он зашипел сквозь зубы, пытаясь подобрать слова, - они в тупике. Джокер ускользает от них, каждый раз обводит вокруг пальца. Это приводит их в бешенство. Они пытаются найти хоть какую-то зацепку.

— Спуская всех собак на его жертв? — я покачала головой. — Не слишком умно.

— Никто и не говорил, что это правильно. Я просто пытаюсь объяснить их позицию.

— Что ж, спасибо, — горько усмехнулась я. - Но в этом все еще мало смысла.

— Я знаю, - ответил он.

Дверь в очередной раз распахнулась, и мой собеседник тут же отскочил от стола, словно был пойман на месте преступления. Кажется, ему действительно нельзя было здесь находиться. Вошедший, растрепанный сухопарый мужчина с седыми усами, смерил его взглядом:

— Илай, - сурово сказал он.

— Да-да, уже ухожу, - ответил Илай и прошмыгнул к выходу.

— Спасибо за кофе! - крикнула я ему вдогонку.

В комнате остались только мы двое - я и, видимо, главный начальник в участке. Он выглядел смутно знакомо. И когда он сел напротив, я вспомнила, где его видела - в криминальных репортажах.

— Комиссар Гордон, - с опаской сказала я. Угадать, насколько этот человек соответствовал образу, созданному в СМИ, было сложно. В чертах его лица угадывалась доброта, глаза мягко и устало сияли, однако не стоило забывать, что именно он якшался с политиками и стоял во главе насквозь коррумпированного департамента, сотрудники которого за последние несколько часов превратили мою жизнь в ад.

— Мисс Вэйн, приношу свои извинения, — без промедления начал комиссар. — Я только что вернулся с места преступления и не имел понятия, что вас держат здесь. С вами не должны обращаться как с обвиняемой. Это абсолютно не допустимо.

Эти слова застали меня врасплох, и я удивленно посмотрела на Гордона. Что ответить на это? Сказать, что все в порядке, - значит нагло соврать, но и промолчать было бы грубо.

— Спасибо, - наконец ответила я тихо. — Это важно для меня.

— Однако вы должны понимать, что за этим кроется веская причина, — продолжил комиссар. — Подобный интерес Джокера к рядовому жителю Готэма… это почти что…

— Фантастика, - закончила я за него. Это слово уже набило оскомину. Гордон кивнул.

— И навевает подозрения, - добавил он. — Вы пережили две встречи с ним, и это… это всех нервирует. Они уверены, что вы вступили с ним в сговор.

Я прыснула, пытаясь подавить рвущийся наружу смех, и комиссар вопросительно поднял брови. «Смех сейчас никак не к месту» — одернула я себя, но, как ни странно, мне стало немного лучше. Приятно знать, что еще что-то в этом мире может тебя рассмешить.

— Прошу прощения. Вы сказали «в сговоре». Я слышала эту фразу только в кино. Она меня рассмешила, - сказала я, чувствуя себя невероятно глупо. Соберись, Эмма.

Усы комиссара дернулись вверх. Все же Готэм изменил всех нас, научив находить веселье в самых мрачных ситуациях и самое неподходящее время, и Гордон не был исключением. Тем не менее, через секунду он продолжил как ни в чем не бывало:

— Мисс Вэйн, можете припомнить что-нибудь, любую мелочь, которая могла вызвать такой интерес?

Я беспомощно развела руками:

— При всем уважении, комиссар, к теориям насчет меня и Джокера — я не уверена, что вообще его интересую. Наши столкновения были абсолютно случайны, и, насколько я могу судить, не запланированы. Вторая встреча выглядит особенно подозрительно, да, и если я скажу, что все это — огромное, невероятное совпадение, то скомпрометирую себя еще больше, но ведь иногда такое случается, - я пожала плечами. — Что поделать?

Гордон снова кивнул, однако по выражению его лица было понятно, что он все еще пребывает в сомнениях:

— Случайно столкнуться с ним вполне возможно. Но для Джокера люди — пушечное мясо в войне против города. Восемь свежих трупов наглядно это демонстрируют.

При упоминании жертв в закусочной меня передернуло. Эти люди, запертые внутри без возможности выбраться, разлетелись на куски до того, как полиция смогла им помочь. Комиссар попытался подать эту информацию как можно деликатней, прекрасно осознавая, какая ноша ложится на плечи того, кто остался в живых, но факты нельзя было смягчить.

— А Джокер столкнулся с вами дважды и отпустил почти невредимой… Мне жаль это признавать, но здесь замешан определенный интерес.

Мне было нечего сказать в ответ. Комиссар прочистил горло, явно намереваясь углубиться в эту неприятную тему:

— В первый раз… - он замялся, затем снова откашлялся и уставился на стол. Его внимание привлекла царапина — он вжал туда большой палец, словно надеялся ее отшлифовать, - вы сообщили, что он вас укусил.

— Нет, - вырвалось из меня. Я поняла, куда он клонит, и мне стало плохо только от одной мысли об этом. Комиссар Гордон поднял глаза, и в них я увидела… стыд. Печаль. Он, как и я, не хотел продолжать, и за это нравился мне чуть больше.

— Нет, он этого не делал?

— Нет, в смысле… он укусил, но… - горячий румянец загорелся на моих щеках, без сомнения украсив бледное веснушчатое лицо уродливыми пятнами, - но это не было… это не то, о чем вы думаете.

— Мисс Вэйн, - сочувственно, но твердо сказал комиссар, не отпуская мой взгляд, - я понимаю, что сама мысль об этом вам отвратительна, однако среди людей, подобных Джокеру - антисоциальных и склонных к насилию, - укус характеризуется как сексуальное поведение.

Внезапно мне стало очень жарко, очень неудобно и очень стыдно. Больше всего я хотела свернуться калачиком и закончить этот разговор, но это было невозможно. Поэтому я собрала всю свою волю в кулак:

— У меня не создалось такого впечатления. Напротив, мне кажется, он намеренно нагнетал мои страхи — перед укусом я как раз выразила опасения, что он может… - я запнулась, пытаясь проглотить ком в горле. Оно словно пересохло. Я просто не могла произнести этих слов.

Но комиссар и не настаивал. Мы не находились на сеансе психотерапии, а Гордон не был моим психологом, и обсуждать данную ситуацию сверх необходимого ни он, ни я не имели никакого желания.

— Я вас понял. Но вы уловили суть - он оставил вас в живых. Это говорит о некотором увлечении и… и привязанности.

— Не думаю, комиссар, - я яростно помотала головой. - Я… я размышляла над этим. Вы можете представить себе Джокера, который перекраивает свои планы ради встречи со мной?

Глаза Гордона задумчиво сверкнули. И я увидела в них ответ: да, он действительно так думал, он думал, что это единственное логичное предположение во всей этой безумной истории. Затем он тихо спросил:

— У вас есть другое объяснение?

По стенкам желудка к горлу поползло какое-то чувство, темное и неистовое — чистейшее отвращение. Когда я открыла рот, из него вырвался подавленный хрип, который никак не мог быть моим голосом:

— Он… он играет со мной. Ломает меня. Если бы он хотел… в этом смысле… то он бы давно это получил. Думаю, он ждет, когда я клюну на удочку, и… Мне так страшно, комиссар, - всхлипнула я.

Гордон поднес ко рту рацию: «Стакан воды, пожалуйста», - и сжал мою руку. Я попыталась успокоиться, но мое отчаяние было очевидным, оно отражалось на моем лице и исказило мой голос. Дверь отворилась, и в комнату вошел угрюмый офицер, который допрашивал меня ранее. Я несколько раз глубоко вздохнула.

Комиссар придвинул ко мне бутылку воды и жестом отослал полицейского обратно. Я открутила крышку и жадно глотнула. Стало немного легче.

— С кем вы живете? - спросил Гордон, когда мы остались одни. - Рядом есть кто-нибудь из близких?

Я бесстрастно покачала головой, не желая показаться еще более жалкой:

— Мои родители умерли. Есть двоюродная бабушка, но она слишком стара для подобных проблем. И, кроме того, она живет в Небраске, а я учусь на стипендии — если я уеду домой, то потеряю место.

Гордон рассеяно кивнул, глубоко предавшись своим мыслям. Затем, словно что-то решив для себя, он кивнул еще раз:

— Что ж, мисс Вэйн, если вам повезет, это будет ваша последняя встреча в Джокером.

— Но? — спросила я, чувствуя витавшее в воздухе продолжение.

— Но, должен сказать, это маловероятно. После первой встречи вы проснулись в собственном доме, верно?

— Да, - мое горло снова пересохло. Я глотнула еще воды.

— Что означает, ему известно, где вы живете, - констатировал Гордон. Его голос звучал уверенно, словно он принял окончательное решение. — Вот как мы поступим: департамент будет присматривать за вами. Патрули будут проезжать под вашими окнами каждые полчаса, полицейские в штатском - следовать за вами на улице. Если Джокер наведается к вам снова, то мы его схватим.

По его глазам было понятно, что он сам в это не верил, да и я была не в восторге от перспективы круглые сутки находиться под наблюдением полиции. Однако Гордон был главой департамента и, кажется, единственным здесь с головой на плечах. Возможно, это и к лучшему. Мне хотя бы не придется бояться собственной тени.

Я медленно кивнула:

— Кажется, это лучшее, что можно сделать.

— Что ж, - комиссар протянул руку, и я нерешительно ее пожала. — Мне жаль, что вам пришлось пройти через все это, мисс Вэйн. Будем надеяться, мы срубим планы Джокера на корню. И даже если нам не удастся его поймать, то, по крайней мере, мы охладим его пыл.

Возможно. А, может, это все - очередная напрасная затея, но не мне судить. Гордон имел дело с Джокером больше моего и лучше знал, чего от него ожидать. И если для защиты он хотел приставить ко мне пол-участка, то так тому и быть.