Эксперимент Борготты (джен)

— Лусэро Шанвури, согласны ли вы на моё воздействие? — задал Борготта вопрос, без которого (за редким исключением, коим он порой, собственно, и являлся) ни один невропаст не мог начать работать с куклой.

Восемь человек стояли посреди джунглей за окраиной Хунгакампы и ждали, что ответит антис. Немолодой и неоднократно битый жизнью невропаст с захудалой планеты Борго, заносчивый помпилианец — военная косточка — сменивший мундир на штатское платье, но так и не сумевший до конца поменять своё мировоззрение, двое его бывших рабов-гематров, решивших встретиться лицом к лицу со своим сильнейшим страхом, притаившимся в дальнем уголке сознания, но продолжавшим отравлять им жизнь, их пожилой отец — непризнанный корифей науки и одновременно прямолинейный чудак, татуированный варвар с Астлантиды, довольно улыбавшийся изрядно припекавшему светилу и окружающим, похожая на чёрную мамбу вудуни и странноватый помещик с Сеченя, порой казавшийся заносчивым эскалонским грандом, словно бы сошедшим со станиц пьес Луиса Пераля. Лючано Борготта, Гай Октавиан Тумидус, Давид и Джессика Штильнер, Адольф Фридрихович Штильнер, Идук Слаал, Ндоли Шанвури и Антон Францевич Пшедерецкий, об истинной личности которого — маркизе Фернане де Кастельбро — из присутствующих знала лишь Джессика, терпеливо ждали. Папа Лусэро не торопился расставаться с человеческой жизнью и родной планетой и откровенно паясничал, приплясывая на месте в странном ломаном ритме и корча рожи окружавшим его колантариям.

Несмотря на то, что всё было оговорено заранее, Лючано нервничал — а вдруг как в последний момент откажется? Слишком уж гладко всё шло. Присоединившийся к их компании Давид Штильнер, на этот раз не пожелавший отпускать сестру одну участвовать в столь рискованной авантюре, повысил их шансы на выживание до восьмидесяти семи процентов. Прибывшие на проводы Папы Лусэро антисы-близнецы увеличили их ещё на семь процентов. Неуравновешенный жених Джессики, приволокший Додика к Штильнерам, дабы потребовать удовлетворения, но вместо желаемого получивший холодную отповедь гематрийки и угодивший в колант, понизил их на два процента.

Ндоли Шанвури слишком легко согласилась не только помочь отцу перейти в большое тело, но и отправиться на встречу с ребёнком-антисом. Юлия объяснила мужу, что биби Шанвури занимается примерно такими же генетическими исследованиями, что и она сама, только цели у них разные, так что ничего удивительного. Однако ни помпилианка, ни вудуни, до сих пор особо не преуспели в своих евгенических экспериментах, словно сама природа была против них, и до недавнего времени, пока не поднялась шумиха вокруг захваченного ларгитасцами ребёнка браймани и техноложца, Давид и Джессика Штильнер оставались уникумами. Лючано поневоле призадумался, в какие игры влез со своей безумной затеей, но отступать было поздно.

Вопреки опасениям Юлии, взятие Тумидосум в корсет дикаря прошло без осложнений. Видимо, в этом деле смертельная опасность грозила лишь тем помпилианцам, которые могли сорваться и попытаться заклеймить дикаря, отбирая у него всю волю, вместо легкого, ограничивающего лишь десять процентов свободы, корсетного взаимодействия. Тумидус, как и другие колантарии-помпилианцы, был лишён возможности клеймить рабов, поэтому, как выяснилось в процессе, мог бы обойтись и без страховки, но с ней было надёжнее. Поскольку на Киту прилетел приглашённый Папой Лусэро Марк, то Юлия доверила ему корсетное взаимодействие с дядей и дикарём, а сама полетела сразу на Ларгитас первым же торговым кораблём, отправлявшимся с Сеченя. Марк Тумидус лишних вопросов не задавал, но от взгляда его фасетчатого глаза становилось не по себе. Лючано старался держаться от него подальше и поближе к приглашённой Папой Фионине Вамбугу, сетовавшей на то, что не сможет пообщаться с Юлией. Фионина ещё больше похорошела, но так и не обзавелась семьёй, сделав выбор в пользу карьеры, и не прогадала — она стала самым высокооплачиваемым адвокатом Китты и владелицей адвокатского агентства, к услугам которого прибегали даже инопланетники, потому что работники её агентства выигрывали девяносто пять процентов дел, за которые брались.

Собранный из старых друзей и новых знакомых колант действовал на диво слаженно. Он выдержал несколько недолгих тренировочных полётов в Киттянском секторе пространства и вскоре был готов к более серьёзному испытанию. Первым пассажиром рискнул стать Марк. Хоть Гай и предупредил, что это грозит ему обезрабливанием, Тумидус младший был твёрд в своём решении. Видимо, у него были свои два в уме. Космическая перевозка пассажира из одного полушария Киты в другое прошла успешно. Теперь можно было приступать к выполнению задачи, ради которой, собственно, и создавался этот колант.

— Да, — соизволил наконец ответить иссохший от старости слепой карлик-вудун.

— Папа Лусэро, согласен ли ты, чтобы я помог тебе взлететь? — повторно спросил Лючано, и антис снова надолго взял паузу, прежде чем ответить.

Лицо Тумидуса оставалось бесстрастным, спина — прямой, но на лбу выступили бисеренки пота, выдавая сковывавшее его напряжение. «Странно, — подумал Лючано, — с чего он настолько неравнодушен к судьбе вудунского лидер-антиса? Казалось бы, «что он Гекубе, что ему Гекуба…», а, поди ж ты, бросил все дела и прилетел на Киту, чтобы проводить в последний путь Лусэро Шанвури. Да так распереживался, что запил и, не в силах смириться с этим прискорбным событием, стал искать пути, чтобы спасти антиса от неизбежной смерти». Ладно, он, Лючано, закорешившийся с Папой во время пребывания в следственном изоляторе Хунгакампы двадцать лет назад, пока его дело готовилось к слушанию. Лючано не только испытывал симпатию к забавному балагуру, но и чувствовал себя обязанным ему. Сделанная Папой Лусэро татуировка не раз спасала его от растущей и рвущейся наружу из его тела флуктуации, поселившейся там во время нападения «дэва» на галеру Тумидуса. Папа тогда не только спас их всех, но и уговорил Гая снять клеймо с Борготты, сделав его семилибертусом. Говорят, несколько лет назад Лусэро Шанвури спас Тумидуса повторно, предотвратив взрыв ядерной ракеты, пущенной с Астлантиды по спасательному кораблю на борту которой тот находился. Неужели железный Гай Октавиан Тумидус тоже не чужд простого человеческого чувства благодарности за своё спасение или тут кроется какая-то мудрёная интрига? Слишком уж легко он согласился после этого слетать с Лючано на Ларгитас, чтобы попытаться вступить в контакт с ребёнком, воспитанным флуктуациями космического пространства.

— Согласен, — кивнул Папа.

Четверо антисов, стоявших поодаль от колантариев, огненными столпами устремились в яркое до невозможности небо. Ну, всё, или пан, или пропал, подумал Лючано и в последний раз спросил:

— Баас Шанвури, согласны ли вы принять мою помощь?

И снова слепой карлик заставил их ждать. Лючано посмотрел на словно бы сбросившего лет тридцать профессора Штильнера и вспомнил их недавний разговор, за которым они коротали время, путешествуя обычными пассажирами с Сеченя на Китту. Адольф Фридрихович тогда практически бегал по потолку (благо на искусственной гравитации на этом старом корыте экономили), услышав в подробностях рассказ Борготты о разговоре с вселившейся двадцать лет назад в тело Нейрама Самангана птицей Шам-Марг, просившей исправить антиса, с которым она с детства дружила. Известие о том, что флуктуации могут менять свой класс, не только эволюционируя от простых к сложным, но и наоборот, деэволюционируя, привело Штильнера в состояние небывалой ажитации. Глаза профессора горели, когда он разразился тирадой о единстве и борьбе противоположностей — флуктуаций и антисов, перемежая научные термины с отборными ругательствами, коими осыпал Борготту, утаившего от него столь важную информацию. Немного успокоившись, Адольф Фридрихович оккупировал терминал и принялся строчить статью, призванную совершить революцию в научном мире и превратить реестр Шмеера-Полански в рулон туалетной бумаги, а Лючано погрузился в размышления о том, как бы всё устроилось таким образом, чтобы Папа Лусэро не только смог перейти в большое тело, но и помолодеть на четверть века, подобно «исправившемуся» двадцать лет назад Нейраму. Вот уж не думал, не гадал, зачем его в этот раз лидер-антис расы вудун в гости позвал, и чем всё это обернётся в итоге.

— Валяй, — в третий раз дал согласие Лусэро Шанвури.

Лючано потянулся к Тумидусу, нашаривая пучки его нитей и заставляя опутать всех колантариев незримой, но с каждым мигом становившейся всё более материальной сетью. Светящиеся нити протянулись между стоявшими на лужайке людьми и чернокожим антисом. Нити вибрировали и накалялись. Горячо, ещё горячее. Жарко, нестерпимо жарко. Люди начали плавиться от идущего по нитям жара, и лишь привыкшим к тропическому климату вудунам было хоть бы хны. «Прости меня, Папа», — мысленно попросил Лючано и шарахнул годами копившейся болью по третьей сигнальной системе антиса. Покрытые ворсом антические нити басовито загудели, отзываясь на его воздействие. Чёрная кожа старого вудуна потрескалась, выпуская наружу внутренний огонь. Оказывается, он есть не только у вехденов. Тела остальных колантариев тоже занялись от искр, фонтаном сыпавшихся из Папы Лусэро. И вот уже девять фигур пылали в огне, сгорая без остатка и переходя в лучистую форму. Девять людей превратились в коллективного антиса и вознеслись в усыпанное мириадами звёзд небо.

И вот уже восемь всадников скачут по заснеженной степи, волоча за собой в сети, похожей на рыболовную, гигантского паука. Кукольник в концертном фраке цвета расплавленного золота перебирает нити, ведущие к воину с суровым лицом в латах и шлеме, который, словно кучер поводья, держит поводки, ведущие к женщине-лиане, женщине-змее, мужчине-лигру, безумному профессору, разодетому в бархат и шелка гранду и полуголому дикарю, вынуждая их понукать коней. Кони вязнут в глубоком снегу, они устали и, кажется, непрочь сбросить своих седоков. Паук недобро смотрит на них своими белёсыми глазами и пытается перегрызть сеть. Кто знает, зачем: то ли, чтобы сбежать от всадников, то ли, чтобы вонзить в их тела устрашающего вида жвала. Так под шелухой, в фантасмагории галлюцинативного комплекса Вейса, видели друг друга и антиса колантарии.

Кто знает, что могло бы произойти, если бы всадников не нагнали другие антисы: похожий на гигантского взъерошенного попугая Думиса М’беки в сопровождении Нейрама Самангана, Рахиль Коэн и её брата-близнеца Самсона. Два ангела, которые были числами, разорвали сковывавшую паука сеть, а попугай и светловолосый исполин отгородили вырвавшегося на свободу паука от всадников.

Нейрам протянул руку к пауку и сказал:

— Папа Лусэро, теперь ты свободен от оков плоти и можешь лететь куда угодно. Оставь их, ты больше не принадлежишь к миру людей, пошли с нами.

Мохнатая паучья лапа дрогнула, а потом помахала вслед удалявшимся всадникам. Возможно, Лючано показалось, а, может, и нет, и он действительно увидел слёзы в покрытых бельмами глазах паука. Пятеро антисов унеслись в бескрайние просторы космоса.

— Ну что, курс на Ларгитас или вернёмся на Китту? — спросил невропаст. Он мог бы сейчас принудить остальных выполнить свою волю, но предпочёл договориться полюбовно.

— А чего тянуть? — ответил легионер и натянул поводья.

Марк отключил увеличение, вытер со лба пот и успокоил своего ягуара Катилину. Затем он активировал уником, прочёл несколько сообщений, после чего запустил программу, залившую сделанную искусственным глазом запись в уником и связался через гипер. В голосфере возникло властное лицо пожилой женщины.

— Здравствуйте, госпожа Зеро. Простите за беспокойство, но у меня есть для вас сразу несколько важных сообщений, — обратился к ней Марк.

— Здравствуй, Марк, я же сама просила тебя связаться со мной в любое время, как только у тебя появятся новости, — ответила Главная Сука Имперской Безопасности, чья просьба приравнивалась к приказу.

— Первая: я теперь тоже колантарий. Вторая: колантарий-помпилианец не нуждается в помощи другого помпилианца, чтобы взять в корсет дикаря. Третья: колант Гая Октавиана Тумидуса успешно стартовал, помогая антису уйти в волну, и остался при этом целым и невредимым. Четвёртая: в настоящее время его колант, как показывают отправленные вам видеозапись и данные со спутников слежения, следует на Ларгитас.

— Отлично, мой мальчик, ты не обманул моих ожиданий, — похвалила его старуха. — Теперь ты должен немедленно отправиться на Ларгитас и продолжить слежку за этим колантом. Наши агенты уже знают, где держат Нитху Джутхани. Ты должен своевременно донести эту информацию до своего дяди.

— Слушаюсь, — по-военному щёлкнул каблуками Марк, хотя госпожа Прозерпина и не могла этого видеть. Он пока не знал, что именно замыслила старая интриганка, но не сомневался, что назревает заварушка, в которой Великой Помпилии предстоит сыграть не последнюю роль.