Истории салуна Вигор (джен)

Рано или поздно все истории, без разницы, счастливые или нет, подходят к своему концу. Заканчивается и смена младшей сестры Вигор в салуне. Смена, за которую ей пришлось выслушать множество слезливых и радостных историй, протереть бессчетное множество стаканов и тарелок, записать в гостевую книгу сотню имен, за каждым из которых кроется своя особенная история, пусть и не все из них рассказаны вслух, и многие так и останутся известными лишь самим владельцам.

Сана закрыла кассу, спрятала ключ в сейф и грустным взглядом окинула успевшие стать ей практически родными стены помещения. Каждый пьянчужка здесь уже словно бы стал для нее лучшим другом, чью биографию она знала от и до. Каждая мелодия на музыкальном автомате была выучена наизусть. Каждая частица салуна была для Саны значимой и напоминала о каком-нибудь событии.

Но вот ностальгия закончилась: во дворе салуна зашуршали автомобильные шины, а минуту спустя в дверь летящей походкой, чуть раскачиваясь на высоких каблуках, вошла старшая из сестер-близняшек. Одетая в короткую красную юбку и белую блузку, ярко накрашенная и с идеально завитой прической, Мэй Вигор словно бы олицетворяла собой всю городскую культуру, так и неся повсюду ее дух, атмосферу бетонных коробок с роскошно обставленными гостиными и фотостудиями. Мэй подрабатывала в Джерриске моделью и семейным бизнесом занималась неохотно, лишь отдавая дань традиции. За стойку, подобно сестре, она бы, разумеется, не подумала вставать, лишь занимаясь в кабинете наверху бухгалтерией и управлением. Барменом в отсутствие Саны работал местный азиат из стойбища, нанятый за огромные деньги.

— А вот и я, — слегка устало, но все же с улыбкой на губах вымолвила Мэй, подходя к стойке и останавливаясь прямо напротив сестры. — Плесни чего-нибудь бодрящего, а то меня рубит.

— Не выспалась? — с усмешкой осведомилась Сана, по-быстрому нагоняя в кружку довольно-таки мерзкий на вкус кофе из аппарата.

— Да если бы… Прикинь, у меня такая история случилась… — Мэй присела за стойку, сложив перед собой руки, словно примерная школьница. — Я, короче, сегодня проснулась, позавтракала, и мне вдруг снова есть захотелось. Я такая думаю: «Надо бы еще покушать», а потом, прикинь, понимаю, что мне просто лень к холодильнику идти, и думаю: «Посплю-ка я, чтобы есть не хотелось». И прикинь, реально заснула! И спала, пока меня Томми не разбудил!

Томми был парнем Мэй, с которым она жила вместе и который зарабатывал для нее большую часть денег, не забывая также вкладываться в семейный бизнес. Он обычно и подкидывал ее на машине до салуна, и отвозил обратно в Джерриск Сану.

Пока Мэй, картинно морщась, отпивала понемногу кофе из чашки, а Сана досадовала, что сестра сейчас начнет выносить ей мозг очередным рассказом о скучной городской жизни, в салун проскользнул невысокий, довольно смазливый на вид азиат с модной прической и одетый по-европейски. Туктамыш старался соответствовать образу приличного человека, раз уж работал барменом в салуне. Вздумав напялить на себя нелепый традиционный наряд своего племени, он бы наверняка отпугнул этим многих клиентов, до жути боявшихся местных дикарей. Приветственно кивнув обеим сестрам сразу, Туктамыш направился в подсобку, переодеваться в рабочее, а Сана про себя с облегчением вздохнула. Вот теперь она могла с чистой совестью покинуть заведение, не размениваясь на глупые разговоры с Мэй.

— Ну, я пошла. Бумаги наверху, в кабинете, ключи в сейфе, все как обычно, — произнесла она, выходя из-за стойки и оказываясь совсем рядом с сестрой. Тот, кто взглянул бы на них в этот момент со стороны, наверняка подивился бы тому, насколько одновременно похожими и непохожими друг на друга они были. Словно две стихии одного целого, как Европа и Азия. Слева — огненно-рыжая и вызывающе одетая бунтарка, справа — по-городскому прилизанная и интеллигентная жгучая брюнетка. И больше всего при этом зрителя наверняка поразило бы то, как одинаково выглядели лица двух девушек. Словно бы «дьявольские близнецы». Две разные грани одной сущности, не разделенные уже никаким барьером.

Сестры поцеловались на прощание, и Сана, подхватив чемодан с вещами, направилась во двор салуна, откуда уже нетерпеливо сигналил Томми. Теперь путь ее лежал в родной Джерриск, где, помимо отдыха от работы в салуне, ей предстояло следить за фотостудией и временами подрабатывать там моделью. Одним словом, теперь они с сестрой поменялись местами.

И ни уже унесшаяся мыслями далеко от салуна и всего, что его окружало, Сана, ни жаждавший поскорее вернуться в город Томми, ни кто-либо еще из находившихся в этот момент в степи не замечал того, кто стоял на вершине высокого холма, держал под уздцы коня и пространным взором окидывал расстилавшуюся перед ним холодно-серую панораму равнины с одиноким зданием посреди нее.

Ибо Метавсадник силен. Он скачет сквозь пространства и времена, через разные реальности. Никто не знает о том, породил ли его этот мир или же — чем черт не шутит! — он сам создал его.

Человек на холме влезает в седло своего коня и трогает его медленным шагом вниз. Путь его лежит, как и прежде, через Великую Азиатскую равнину. Куда? Этого точно никто не знает. Сегодня он здесь, а завтра там. Быть может, вся равнина для него — лишь остановка перед долгим путешествием. Быть может, он скачет по ней и в ночной тьме, и в утреннем сумраке, не замеченный никем и в то же время видящий так много вокруг…

Стук копыт понемногу стихает, и силуэт Метавсадника растворяется в сгущающейся вечерней мгле. И вновь вокруг тишина и пустота, лишь салун Вигор нарядно сияет в темноте огнями…