Истории салуна Вигор (джен)

Великая Азиатская равнина разбухала от огромного количества населявших ее, плескалась неспокойным морем и все сильнее накатывалась на границы Объединенных Земель. Особенно сильно это чувствовалось у самого приграничья. Если вы, отчаянный путник, решитесь пересечь огромную степь в одиночку верхом на коне (ибо иным способом передвигаться по ней просто невозможно), то будьте готовы к внезапному нападению пары-тройки вооруженных узкоглазых дикарей, которым плевать на границы и нормы морали. Но если вам повезет добраться до одиноко и героически стоящего посреди степи салуна, принадлежащего семейству Вигор, то можно считать, вы спасены — ведь под крышей сего заведения даже дикие азиаты не посмеют вас тронуть, ибо сами любят пропустить здесь кружечку-другую. Но после того как вы покинете стены заведения, ваши недавние собутыльники запросто могут прирезать вас со спины. Внутри же салуна всегда царят умиротворение и уютная атмосфера. Когда в степи палит жаркое полуденное солнце, нет лучшего места, чтобы укрыться в тени и выпить чего-нибудь прохладительного, а в темный и угрюмый вечер вас приятно согреет натопленный камин и защищающие от ветра стены.

Снаружи здание салуна напоминало небольшую крепость, сложенную из темно-красного кирпича. Это и была в некотором роде крепость — форпост возле границы, последнее владение Запада на много миль вокруг. Дальше, за стенами, к востоку и югу — только степь, голая, дикая и пугающая.

Внутри же салун был именно салуном из старых ковбойских фильмов. Резного дуба стены, запыленный рояль в углу (выполнявший, правда, больше декоративную функцию), охотничьи трофеи на стенах и, разумеется, стойка с вечно протиравшим стаканы барменом за ней. Только место бармена занимала одна из хозяек заведения — младшая сестра Вигор. Эта одетая в ковбойку, шляпу, джинсовые шорты и сапоги рыжеволосая девчушка имела раскосые глаза и в целом типично азиатскую внешность, словно бы олицетворяя таким образом слияние двух культур. И все же этот салун был типичным воплощением Запада. Даже если бы не пресловутая стилизация под вестерны. В некотором роде это действительно было воплощение истинной сущности Земель, последний пункт противостояния варварской необузданной стихии Азии.

Сколько историй хранил и помнил этот салун — в жизни не пересказать. Сколько страшных тайн было произнесено за этими столиками, сколько душещипательных историй поведано за барной стойкой. И все это впиталось в глухие, безразличные ко всему стены, оставшись в них навечно.

Вот, например, и сегодня, когда помещение бара, за исключением уборщиков и пары-тройки мертвецки пьяных, было пусто, немолодой и прилично одетый мужчина за стойкой продолжал плакаться Сане Вигор на свою судьбу.

— Эх, знали бы вы, какой я плохой отец! — в который раз повторял он, опрокидывая в себя очередной стакан. — Да что там, вообще никакой!

— А знали бы вы, в который раз я слышу подобные слова, — с усмешкой заметила Сана, заканчивая протирать стакан и отставляя его в сторону.

— Не верите мне? — Мужчина полез в карман пиджака и достал оттуда помятую, явно старую фотокарточку. — Вот тут мы с Вероникой еще счастливы, а нашей девочке всего годик… До сих пор не могу на это без слез смотреть…

На глазах его и в самом деле выступили слезы. Сана без интереса скользнула взглядом по фотографии. Ничего особенного — значительно более молодой владелец снимка, блеклая худая блондинка рядом, а между ними — пухлая малышка в розовом комбинезончике.

— Мы назвали ее Элизабет, — продолжал горевать посетитель. — Я настоял на этом, ведь так звали мою бабушку. Вероника собиралась назвать ее в честь себя или, на худой конец, Алисой. Тьфу, Алиса!.. Какое мерзкое имя…

Он сделал паузу, запив свои слова одним большим глотком виски, а затем надолго замолчал, уставившись затуманенным взором на снимок. Затем вдруг заговорил так, словно и не молчал перед этим — слова лились непринужденно и, будучи записанными на бумаге, наверняка содержали бы в своем начале многоточие:

— …Но когда Вероника уходила, она оставила мне записку, в которой пообещала, что обязательно назовет дочку другим именем. Ну, мол, чтобы разорвать всякие связи со мной. Но я-то знаю, она таким образом схитрила, чтобы я их не смог отыскать. Уже столько лет я бьюсь, а ни одной Вероники или Алисы в ее возрасте не нашел. Сколько ей сейчас? Где-то шестнадцать… Черт, я даже не помню, когда она родилась…

Он уронил голову на руку и нетерпеливым жестом потребовал у барменши повторить.

— Так что у вас случилось с Вероникой? — изобразила заинтересованность Сана, снимая с полки бутылку. Она по опыту знала: с клиентами в таком состоянии нужно вести себя как можно добрее и непринужденнее, иначе они начнут раздражаться и, не дай бог, устраивать дебоши. Пусть этот и выглядел максимально прилично, но ни в чем нельзя быть до конца уверенным.

— В смысле, с женой? А, ерунда, — отчаянно махнул рукой клиент. — Я сам, конечно, вел себя как та еще свинья. С головой ушел в дела, думать даже не мог о семье… Вероника меня стала попросту ненавидеть. Понятно, почему сбежала…

Он залпом осушил свежий стакан и, тяжело засопев, уронил голову на стойку. Нет, такой дебоширить вряд ли будет, поняла Сана, осторожно вытаскивая стакан из его крепкой пятерни. Она это видела наметанным глазом. Наверняка приличный костюм и холеное лицо не просто так имеет.

— Извините, сэр, — она осторожно тронула безутешного отца за плечо, — может, вам пойти наверх, поспать? Ваш номер полностью готов, кровать застелена.

— Мм? — вскинул голову тот. Лицо выглядело заспанным, и было окончательно ясно, что он не станет буянить. — Да, я пожалуй пойду, спасибо, что разбудили. Завтра у меня трудный день.

— Проводить вас до номера? — участливо подалась к нему Сана.

— Нет, благодарю, не стоит, — остановил ее жестом ладони мужчина и поднялся на ноги. Стоял он, несмотря на количество выпитого, довольно твердо. — Я сам, я справлюсь.

«Надо же, еще умудряется в таком состоянии джентльменские манеры выказывать. Точно неопасный», — с облегчением подумала Сана, глядя, как клиент медленно идет через весь зал к лестнице наверх. Пару раз он споткнулся и чуть было не упал, но, к счастью, все обошлось.

— Постойте, сэр! — крикнула хозяйка салуна, когда он уже был у самой лестницы. — Вы забыли бумажник, мистер… — Она заглянула в выпавшую из бумажника визитку: Эрик Броуден, банкир из Монтэга. — Мистер Броуден!

— А, ерунда, подержите его пока у себя, — обернувшись, махнул рукой Броуден из Монтэга. — Завтра утром заберу. Только не забудьте напомнить. Я ведь полагаюсь… ик… на вашу честность, мисс.

— Нет, что вы, я и не подумаю… — замотала головой Сана, запирая бумажник в сейф под стойкой.

— Ну вот и отлично. Спокойной… ик… ночи.

Броуден скрылся наверху, а Сана с усталым видом принялась протирать стойку. И только тут заметила, что фотографию семьи безутешный отец тоже забыл. Подумав долю секунды, девушка быстро смахнула снимок в мусоросжигатель. Если потом Броуден спросит, можно будет соврать, что он потерял фото где-нибудь по дороге в номер. Или просто случайно смахнул под стойку, а уборщик потом выбросил. Ничего, для него так наверняка даже лучше. Поменьше хоть будет страдать от воспоминаний.

Закончив с уборкой, Сана облокотилась на стойку, усталым взглядом окидывая привычную обстановку зала. Похрапывал за столиком в дальнем углу мертвецки пьяный клиент в ковбойке, двое в противоположном углу резались в вист, словно забыв обо всем вокруг, тихо играл возле другого конца стойки музыкальный автомат. Все было спокойно, бури вроде бы не предвещалось. Пойти, что ли, тоже немного вздремнуть?

Стоял самый обычный полдень, солнце не равномерно поджаривало безлюдную степь, а жгло сквозь сухой воздух, раскаляя землю подобно сковородке. Безлюдно по дневному времени было и в салуне Вигор. Лишь скучала за стойкой Сана да жужжали над столами и стойкой мухи.

Безмятежную атмосферу внезапно нарушил вошедший в салун молодой человек. Облик его был явно европейского типа, но в темных волосах, разрезе глаз и острых скулах проглядывались черты азиатчины. Поводив вокруг лицом, словно бы к чему-то принюхиваясь, он затем решительно направился прямо к стойке.

— Здравствуйте, — с какой-то странной, полухитрой-полуприветливой улыбкой обратился он к младшей Вигор. — Я бы хотел у вас снять номер.

— Здравствуйте, — кивнула в ответ Сана, на всякий случай внутренне напрягаясь. — А вы, позвольте узнать, кто?

— Я? — все так же странно улыбнулся посетитель. — Ну… считайте, странствующий визионер.

— Визи… кто? — удивилась Сана. О такой народности (или что это вообще было?) она раньше никогда не слышала.

— О, это очень интересное понятие! — загадочно вскинул брови молодой человек. — Не спешите рыться в справочниках, сейчас я вам все объясню.

— Да я и не спешу нигде рыться, — пожала плечами девушка. — Но вы, наверное, меня неправильно поняли. Я имела в виду, кто вы вообще — европеец, азиат? И чем занимаетесь? Места у нас тут знаете какие — всяких темных личностей полно.

— Я европеец. — Теперь парень уже не улыбался — должно быть, упоминание о «темных личностях» не понравилось. — Но происхождение у меня, надо сказать, смешанное. В некотором роде я потомок двух рас и нескольких родов.

— Ладно, я вас поняла, — вздохнула Сана. Такой тип личности, как у этого, она хорошо знала — с ними лучше было не вступать в долгие разговоры. — На сколько планируете заселиться?

— На неделю, — равнодушно обронил «визионер». Его тонкие черные усики над верхней губой слегка подрагивали.

— Тогда записывайтесь. Имя, фамилия, род занятий, причина остановки у нас. — С максимально деловым видом хозяйка салуна пододвинула клиенту гостевую книгу. С довольно-таки противным видом послюнив карандаш, тот записал нужные данные и, получив ключ от номера, удалился наверх.

Сана заглянула в гостевую книгу — «визионера» звали Дэнни Букеров, и он был юристом из Ратауна, приехавшим в командировку. Если не врал, конечно.

* * *

В последующие дни Дэнни Букеров как-то особо не отсвечивал. Уходил рано утром, одетый в приличный костюм и с кейсом в руке, возвращался вечером, иногда перекусывал и с хозяйкой салуна перекидывался лишь общими фразами. Понемногу Сана уже забыла об их несколько странном знакомстве в день его прибытия, для нее он стал одним из множества клиентов, ничем особо не выделявшимся.

Так было ровно до последнего дня пребывания Букерова в салуне. В этот день ратаунский юрист спустился из номера в зал, одетый в джинсовый костюм, как и в первый раз, когда он здесь появился. За собой он тащил, как и тогда, огромный чемодан.

— Уезжаете? — равнодушно осведомилась Сана, не отрывая взгляда от лежавших перед ней на стойке бухгалтерских книг. Гость кивнул и направился к ней, на ходу доставая кошелек, чтобы расплатиться.

— Вы, помнится, хотели узнать, кто такие визионеры, — произнес вдруг он.

Кто такие визионеры, Сана не хотела знать, она вообще за неделю успела позабыть об этом слове. Но, не дав ей открыть и рта, Дэнни продолжил:

— Визионеры — это те, кто умеют выходить за грани обыденного мира, могут также создавать свои собственные миры, недоступные глазу обычного зрителя. И при этом такие миры должны быть проработанными и необычными, а не какими-нибудь снами или грезами.

Сана ничего не поняла из этого объяснения. И непонимание явно отразилось на ее лице, потому как Букеров принялся с увлеченным видом разъяснять:

— Вот объясню вам на своем примере. Я, как ролевик со стажем, умею грамотно рассказать и показать все грани иного мира. За этой стеной, — он ткнул пальцем в стену салуна, отделявшую уютное помещение от враждебного внешнего мира, — ведь находится дикая азиатская степь, верно? — Сана неуверенно кивнула. — А хотите, чтобы там был ну, к примеру, космос со звездолетами и всем таким? — Сана лишь пожала плечами, не понимая, к чему это он. — Ну так смотрите, сейчас будет!

Он подошел к стене и, пристально глядя на нее, принялся выделывать руками странные пассы. Лицо его при этом оставалось полностью сосредоточенным и даже, можно сказать, каким-то бесстрастным, о напряжении говорила лишь пульсирующая жилка в углу лба. Хорошо еще, что клиентов в зале по случаю жаркого полудня не было, а то кто-нибудь из них точно бы додумался сдать «визионера» в психушку.

Прошла минута, но ничего так и не происходило.

— Сейчас-сейчас, подождите! — с «успокаивающим» видом повернулся к хозяйке салуна парень и вновь принялся тужиться. Устав смотреть на это, Сана легонько, как бы невзначай провела перед собой ладонью по воздуху. В тот же миг в стене само собой появилось некое подобие окна, за которым виднелись темное звездное небо и величаво плывущие на его фоне фантастические корабли.

— Ого, видели? — воскликнул «визионер», выглядевший при этом явно изумленным. — Я же вам говорил!

— Вижу, вижу, — пряча улыбку, кивнула Сана. Она вновь незаметно махнула рукой, и странное окно в иной мир тут же исчезло.

— А хотите, я вам теперь покажу… — задумался Букеров, подходя к противоположной стене. — Хмм, что бы вам такое показать?..

— Фэнтезийный мир с рыцарями на лошадях, эльфами и всем таким прочим? — едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, предложила Сана.

— Да, это будет то что надо! Вот смотрите!

Он направил руку вперед ладонью на стену. В этот раз девушка не стала его мучить и открыла «окно» сразу. Все выглядело как по заказу: бьющиеся друг с другом всадники на взмыленных конях, странные уродливые существа и даже кто-то наподобие седобородых магов.

— Ну вот, видите! — с довольной улыбкой провозгласил юрист из Ратауна, не иначе как в самом деле уверовавший в собственноручное открытие портала. — А хотите, теперь будет… ну к примеру, дизельпанк с воздушными кораблями?

— Нет-нет, достаточно! — замотала головой Сана. — Я вам полностью верю и теперь знаю, кто такие визионеры.

— Рад, что кому-то смог оказаться полезным, — так весь и засиял Дэнни Букеров. — Только вот есть у меня одна проблема. Даром-то я владею, а как правильно применить его — не знаю. Быть может, вы мне что-нибудь тут подскажете?

— Ну, я даже не знаю, — пожала плечами девушка. — Может быть, вам стать писателем и записывать сюжеты, которые вы… ну, это… «визионируете»?

— А что, неплохая идея, — широко улыбнулся Букеров. — Написать свою книгу и прославиться… А какой тогда мне псевдоним выбрать, не подскажете?

— Назовитесь Полуночником, — бросила Сана, понимая, что «визионер» не отстанет, пока ему не ответить.

— Интересное имя… А почему именно так, если не секрет?

— Потому что вы часто по ночам засиживались, пока здесь жили, — совсем уже равнодушно ответила хозяйка салуна, обращаясь взглядом к приходно-расходной книге. — Мне прислуга докладывала, что у вас в номере подолгу свет горел.

— Хм, действительно, грешу порой таким, — рассмеялся Дэнни. — Ну что ж, Полуночник так Полуночник. А что, пожалуй, даже красивый псевдоним и звучит как надо. Спасибо за наводку! Как только напечатаю книгу, первый экземпляр обязательно вам пришлю!

И он, не переставая улыбаться, направился к выходу. Как только «визионер» скрылся за дверью, Сана облегченно выдохнула. И все же встречать таких экземпляров было даже в некотором роде полезно. Девушка уже мысленно занесла его имя в книгу интересных историй. В ту книгу, которая едва ли когда-нибудь будет издана.

Рано или поздно все истории, без разницы, счастливые или нет, подходят к своему концу. Заканчивается и смена младшей сестры Вигор в салуне. Смена, за которую ей пришлось выслушать множество слезливых и радостных историй, протереть бессчетное множество стаканов и тарелок, записать в гостевую книгу сотню имен, за каждым из которых кроется своя особенная история, пусть и не все из них рассказаны вслух, и многие так и останутся известными лишь самим владельцам.

Сана закрыла кассу, спрятала ключ в сейф и грустным взглядом окинула успевшие стать ей практически родными стены помещения. Каждый пьянчужка здесь уже словно бы стал для нее лучшим другом, чью биографию она знала от и до. Каждая мелодия на музыкальном автомате была выучена наизусть. Каждая частица салуна была для Саны значимой и напоминала о каком-нибудь событии.

Но вот ностальгия закончилась: во дворе салуна зашуршали автомобильные шины, а минуту спустя в дверь летящей походкой, чуть раскачиваясь на высоких каблуках, вошла старшая из сестер-близняшек. Одетая в короткую красную юбку и белую блузку, ярко накрашенная и с идеально завитой прической, Мэй Вигор словно бы олицетворяла собой всю городскую культуру, так и неся повсюду ее дух, атмосферу бетонных коробок с роскошно обставленными гостиными и фотостудиями. Мэй подрабатывала в Джерриске моделью и семейным бизнесом занималась неохотно, лишь отдавая дань традиции. За стойку, подобно сестре, она бы, разумеется, не подумала вставать, лишь занимаясь в кабинете наверху бухгалтерией и управлением. Барменом в отсутствие Саны работал местный азиат из стойбища, нанятый за огромные деньги.

— А вот и я, — слегка устало, но все же с улыбкой на губах вымолвила Мэй, подходя к стойке и останавливаясь прямо напротив сестры. — Плесни чего-нибудь бодрящего, а то меня рубит.

— Не выспалась? — с усмешкой осведомилась Сана, по-быстрому нагоняя в кружку довольно-таки мерзкий на вкус кофе из аппарата.

— Да если бы… Прикинь, у меня такая история случилась… — Мэй присела за стойку, сложив перед собой руки, словно примерная школьница. — Я, короче, сегодня проснулась, позавтракала, и мне вдруг снова есть захотелось. Я такая думаю: «Надо бы еще покушать», а потом, прикинь, понимаю, что мне просто лень к холодильнику идти, и думаю: «Посплю-ка я, чтобы есть не хотелось». И прикинь, реально заснула! И спала, пока меня Томми не разбудил!

Томми был парнем Мэй, с которым она жила вместе и который зарабатывал для нее большую часть денег, не забывая также вкладываться в семейный бизнес. Он обычно и подкидывал ее на машине до салуна, и отвозил обратно в Джерриск Сану.

Пока Мэй, картинно морщась, отпивала понемногу кофе из чашки, а Сана досадовала, что сестра сейчас начнет выносить ей мозг очередным рассказом о скучной городской жизни, в салун проскользнул невысокий, довольно смазливый на вид азиат с модной прической и одетый по-европейски. Туктамыш старался соответствовать образу приличного человека, раз уж работал барменом в салуне. Вздумав напялить на себя нелепый традиционный наряд своего племени, он бы наверняка отпугнул этим многих клиентов, до жути боявшихся местных дикарей. Приветственно кивнув обеим сестрам сразу, Туктамыш направился в подсобку, переодеваться в рабочее, а Сана про себя с облегчением вздохнула. Вот теперь она могла с чистой совестью покинуть заведение, не размениваясь на глупые разговоры с Мэй.

— Ну, я пошла. Бумаги наверху, в кабинете, ключи в сейфе, все как обычно, — произнесла она, выходя из-за стойки и оказываясь совсем рядом с сестрой. Тот, кто взглянул бы на них в этот момент со стороны, наверняка подивился бы тому, насколько одновременно похожими и непохожими друг на друга они были. Словно две стихии одного целого, как Европа и Азия. Слева — огненно-рыжая и вызывающе одетая бунтарка, справа — по-городскому прилизанная и интеллигентная жгучая брюнетка. И больше всего при этом зрителя наверняка поразило бы то, как одинаково выглядели лица двух девушек. Словно бы «дьявольские близнецы». Две разные грани одной сущности, не разделенные уже никаким барьером.

Сестры поцеловались на прощание, и Сана, подхватив чемодан с вещами, направилась во двор салуна, откуда уже нетерпеливо сигналил Томми. Теперь путь ее лежал в родной Джерриск, где, помимо отдыха от работы в салуне, ей предстояло следить за фотостудией и временами подрабатывать там моделью. Одним словом, теперь они с сестрой поменялись местами.

И ни уже унесшаяся мыслями далеко от салуна и всего, что его окружало, Сана, ни жаждавший поскорее вернуться в город Томми, ни кто-либо еще из находившихся в этот момент в степи не замечал того, кто стоял на вершине высокого холма, держал под уздцы коня и пространным взором окидывал расстилавшуюся перед ним холодно-серую панораму равнины с одиноким зданием посреди нее.

Ибо Метавсадник силен. Он скачет сквозь пространства и времена, через разные реальности. Никто не знает о том, породил ли его этот мир или же — чем черт не шутит! — он сам создал его.

Человек на холме влезает в седло своего коня и трогает его медленным шагом вниз. Путь его лежит, как и прежде, через Великую Азиатскую равнину. Куда? Этого точно никто не знает. Сегодня он здесь, а завтра там. Быть может, вся равнина для него — лишь остановка перед долгим путешествием. Быть может, он скачет по ней и в ночной тьме, и в утреннем сумраке, не замеченный никем и в то же время видящий так много вокруг…

Стук копыт понемногу стихает, и силуэт Метавсадника растворяется в сгущающейся вечерней мгле. И вновь вокруг тишина и пустота, лишь салун Вигор нарядно сияет в темноте огнями…