Гарри Поттер и дыра во времени (гет)

Рита, услышав подобный вопрос, явно растерялась, что с удовольствием отметил Гарри.

«А если бы с ней в официальном месте побеседовать, уверен, что за полчаса я бы её не то что к сотрудничеству, но и к чистосердечному признанию склонил бы. Это в жизни все крутые, а на допросах четко молчать мало кто умеет».

Искусству допросов и вербовки осведомителей Гарри обучался у многоопытного мракоборца, Фила Уокера, когда только-только сам стал мракоборцем. Фил считался лучшим мастером вербовки во всей Англии и принес много проблем во время седьмого курса, так как верно служил Министерству Пия, как, впрочем, и всем предыдущим властям. Но его оставили на должности после падения Волдеморта, так как знали, что Фил никогда не использовал заклятие Круциатус, другие заклинания для пыток, и даже легилименцией с сывороткой правды пользовался крайне неохотно, предпочитая эти два инструмента в основном для проверки слов подозреваемых. Гарри было известно, что Уокер считал категорическим проявлением непрофессионализма даже просто повышать голос на заключенных, не то, что их пытать. Поскольку руки мракоборца не были обагрены кровью, Кингсли не просто его оставил, но и поручил вести допросы арестованных Пожирателей смерти и поддерживавших их чиновников. Расчет Министра оправдался в полной мере — Фил восхитительно провел допросы, стараясь гораздо больше обычного. Ему явно не хотелось, чтобы в следующий раз допрашивали уже его.

Готовясь к диалогу, или, скорее, к словесному поединку с журналисткой, Гарри думал, как построил бы общение с ней Фил. Мракоборцу было известно, что за Ритой в этом году стоит Люциус Малфой, и страх от возможного раскрытия её тайны тот может нивелировать, намекнув на свое влияние в органах власти, а также на те проблемы, которые сам может ей создать. Задачей Гарри было не просто напугать журналистку, но и заинтересовать возможным сотрудничеством, не ставить ей прямой и неочевидный выбор между ним самим и Малфоем, а сделать так, чтобы она играла на обе стороны.

— Гарри, я не совсем понимаю…

— Рита, — непринужденно обратился к ней мракоборец, но почувствовал, что лучше остаться на «вы» и немного польстить, — Я читал ваши статьи и могу точно сказать, что написаны они очень умным человеком. Поэтому я убежден, что вы все поняли правильно, и сейчас просчитываете, смогут ли ваши покровители и заказчики спасти вас, если я после нашего разговора отправлю сову в Визенгамот… Или просто подойду к профессору Дамблдору.

Гарри был вынужден признать, что журналистка внешне держится очень неплохо, студенту Хогвартса было бы сложно что-либо понять. Но он-то был не простым студентом и с легкостью отметил, что Скитер обрадовалась тому, что Дамблдор не знает её тайну.

— Как ты узнал?

Гарри лишь улыбнулся:

— Вопрос риторический. Рита, вам надо понять, что я не враг, и хотел бы обсудить взаимовыгодное сотрудничество. Я не только планирую сохранить ваш секрет в тайне, но и регулярно давать вам материал для статей. Я забочусь о тех, кто на моей стороне, уж точно не меньше Люциуса Малфоя.

Журналистка шокировано молчала и пыталась вернуть самоконтроль, она никак не могла взять в толк, откуда мальчишке все это известно. В свою очередь Гарри, понимающий, что вот-вот придет Дамблдор, вынужден был торопиться, и тихим голосом произнес:

— Итак, Рита, если вы согласны сотрудничать, то я ожидаю от вас статьи, в которой вы похвалите всех чемпионов, выразите удивление, как технически Гарри Поттер попал в их число, а дальше пишите про директоров школ. Поливать грязью профессора Дамблдора вам не привыкать, это и добавит вам очков в глазах ваших спонсоров, о мадам Максим, уверен, что-нибудь найдете, а вот о Каркарове… О нем вы должны написать, что он был Пожирателем смерти и после их поражения сдал всех, кого знал, в том числе и их шпиона в Отделе тайн, Руквуда. Обязательно, Рита, обязательно напишите, что Каркаров сейчас наслаждается должностью директора школы, но, когда вернется Темный лорд, жизни Каркарова будет грозить огромная опасность. Вы меня поняли?

Рита кивнула, но что-либо сказать не успела — в комнату вошел Альбус Дамблдор, и журналистка отметила, как из взгляда студента-гриффиндорца сразу исчезла жесткость, уверенность в себе, более того, она была готова поклясться, что увидела на лице мальчишки страх. Впрочем, посмотрев внимательнее, журналистка поняла, что ошиблась.

— Дамблдор, как поживаете? — спросила Рита, вставая и обмениваясь с директором Хогвартса рукопожатием. — Надеюсь, вы видели мою летнюю ста­тью о Международной конференции колдунов?

— Отменно омерзительна. Особенно меня потешил мой собственный образ выжившего из ума болтуна, — произнес Дамблдор. Гарри не смог сдержать небольшую усмешку — директор почти открыто говорил ему, что Рите Скитер доверять нельзя. Но Гарри отметил, что ведет себя Рита уверенно, не смотрит директору Хогвартса прямо в глаза, а понять причину ее небольшой бледности великий волшебник, очевидно, не мог.

—Я только хотела подчеркнуть старомодность не­которых ваших идей и то, что многие простые волшеб­ники...

—Был бы счастлив узнать подоплеку ваших инсину­аций, Рита, — мягко прервал её Дамблдор, — но боюсь, придется пе­ренести нашу беседу на другое время. Сию минуту нач­нется церемония проверки палочек, а один из чемпио­нов упрятан в чулан для щеток и веников.

Гарри отправился на проверку волшебных палочек, параллельно размышляя, действительно ли директор не знал «подоплеку инсинуаций», был занят другими делами или просто решил, что статьи Скитер не опасны?

Между тем процедура проверок волшебных палочек прошла без происшествий, а вернувшись в спальню, Гарри узнал, что прибыло письмо от Сириуса, предлагающего переговорить по камину, и что им с Роном назначена отработка у Снейпа. Как правильно себя вести с этими двумя людьми, столь по-разному его защищающими, Гарри себе до конца не представлял. Было совершенно очевидно, что они ненавидели и ненавидят друг друга, примирить их будет сложно, если не сказать — невозможно. К тому же Гарри боялся выдать себя перед ними, не был уверен, что сможет сдержать чувства к Сириусу под контролем, а Снейп был мастером ментального искусства. Отдельных переживаний Гарри стоило то, что кто-то знал об истинной роли двойного шпиона в войне. Кто вместе с ним проник в прошлое — друг или враг? И как его вычислить? Судя по всему, никаких активных действий этот человек не вел. С другой стороны, ему достаточно было отправить сову к Хвосту, если это Пожиратель смерти или сочувствующий Волдеморту человек. Здесь требовалось какое-то тонкое решение, и Гарри уже стал сомневаться, что поступает правильно, не раскрывая тайну Дамблдору, тот наверняка мог бы помочь этого таинственного шпиона как-то обнаружить. Но как бы это повлияло на реальность — вот это было совершенно не ясно, Кингсли просил никому не говорить.

Спустя неделю вышла статья Риты Скитер. Гарри, едва начав читать, понял, что журналистка на сотрудничество согласилась, нужная ему фраза про перспективы Каркарова в свете возрождения Того-Кого-Нельзя-Называть присутствовала.

«Что ж, еще пару таких статей, и в скорое возвращение Волдеморта поверит гораздо больше людей. Это кардинально не повлияет на судьбу войны, но жизнь нам точно упростит».

Дальнейшие события проходили так, как и должны были — он «узнал» от Хагрида про драконов, поговорил по камину с Сириусом, и был более чем доволен этим разговором, ему удалось не выдать себя, не расплакаться. То теплое чувство, которое вспыхнуло у него в груди, когда увидел крестного, стоило массы сложностей, выпавших вновь на его голову в результате возвращения в прошлое. Гарри мечтал, чтобы Сириус вернулся, после Победы по его просьбе Кингсли поручил невыразимцам обследовать злосчастную Арку в Отделе тайн, но результат был нулевой…

Как и в прошлый раз, Гарри подсказал Диггори про драконов, когда его остановил и попросил зайти в кабинет лже-Грюм.

«А вдруг тот, кто прибыл из прошлого, знает, кто скрывается под видом Грюма здесь и все ему рассказал» — подумал Гарри и подготовился, при необходимости, защищаться. Вряд ли бы ему удалось победить в дуэли настоящего Грюма, однако Барти Крауч явно уступал ему и в опыте, и даже в знаниях.

Но сражаться не потребовалось, они начали разговор с того, что самозванец рассказал о приборах, пояснив, что детектор лжи не работает, так как студенты часто врут. Гарри слегка ухмыльнулся — забавно все-таки знать события наперед. Затем Барти перешел к сути:

— Так, значит, про драконов тебе известно? Не волнуйся, Гарри, — профессор сел, вытянул деревян­ную ногу с хриплым стоном. — Обман был всегда неотъемлемой частью Турнира Трех Волшебников. —Я с самого начала гово­рил Дамблдору он-то сам человек благородный, а вот мадам Максим и Каркарову палец в рот не клади. Они расскажут своим чемпионам все, что узнают. Они жаждут побе­ды. Хотят Дамблдора обставить, посмеяться над его наивностью. Так ты уже знаешь, как справишься с драконом?

— Пока нет, но, я слышал, уязвимое место дракона — глаза, — ответил Гарри.

— Верно, — слегка удивленно произнес лже-Грюм. — Впрочем, Гарри, помогать тебе не буду, но пару советов дам. Первый — лучше иметь две стратегии, чем ни одной. Второй совет — используй свою самую сильную сторону…

— Квиддич…. — негромко произнес Гарри.

— Верно. — Профессор буравил его волшебным глазом, ко­торый почти остановился. — Ты, я слышал, потрясающе летаешь...

— Да, но метлу-то нельзя захватить на испытание. Только палочку, — Гарри предпочел сделать вид, что не понял подсказку Барти. Один из коллег Гарри по мракоборцам, Джон Паркер, начальник группы, охраняющей здание Министерства магии, часто произносил цитату из какого-то маггловского произведения — «Лучше, если друг недооценивает твои достоинства, а враг — переоценивает недостатки».

— Третий самый общий совет, — продолжил Грюм. — Используй доброе, простое заклинание и получишь то, что необходимо.

Тут уже было вполне можно догадаться, Барти чуть ли не в лоб вложил ему дополнительный план.

«Догадавшись» и поблагодарив профессора, Гарри устремился на урок травологии и шепотом рассказал Гермионе, что Грюм посоветовал воспользоваться уязвимым местом драконов, глазами, а также использовать заклинание Акцио, чтобы вызвать метлу. Гермиона внимательно выслушала план Гарри, и, хотя он и сопротивлялся, заставила совместно тренироваться заклинанию Акцио. Проходя эту, совершенно ненужную ему тренировку, он стал вспоминать, как сложилась жизнь и карьера Гермионы после войны.

* * *

В отличии от Гарри и Рона, Гермиона на год вернулась в Хогвартс, чтобы получить диплом, хотя тому было известно, что и без того владеющая программой седьмого курса Гермиона не столько занималась учебой, сколько дорабатывала свой проект по эльфам, и, сразу после выпуска, устроилась в Отдел регулирования и контроля за магическими существами и приступила к выполнению плана. С рабством домовых эльфов было покончено, как планировала девушка — навсегда. Но, с другой стороны, по отношению к другим расам сделано было мало. Да, теперь преступления по отношению к любому разумному существу наказывались одинаково, мракоборцам было отныне запрещено использовать Непростительные заклятья по отношению к ним, но все равно… Предрассудки относительно оборотней не дали их ассимилировать по-настоящему, да и с гоблинами создать устойчивый союз не получилось. Гарри, впрочем, было хорошо известно, что Гермиону и так коллеги недолюбливали за излишний, как им казалось, энтузиазм в работе, а также за огромное влияние на все важные реформы, проводимые в обществе. Это влияние лишь усилилось, когда Гермион перешла в Отдел магического правопорядка, и о ней все чаще стали говорить, как о потенциальном претенденте на власть Министра. Гарри очень переживал за физическую безопасность Гермионы, он трижды предлагал выделить ей мракоборца и взять дом под охрану, но каждый раз получал вежливый по форме, но твердый по содержанию, отказ.

Однажды, после третьего отказа Гермионы, расстроенный Поттер задержался на службе — разбирал вместе с Филом Уокером дело по контрабанде котлов. Дело было простое и пора было передавать его в Визенгамот, но Гарри был явно чем-то расстроен и чрезвычайно рассеян, что с легкостью заметил его подчиненный, и, поколебавшись, спросил, в чем, собственно, дело. Руководитель, посмотрев на Фила тяжелым взглядом, решил ему рассказать, что опасается за Гермиону, на что опытный мракоборец ответил:

— Ваши опасения не беспочвенны. У нынешнего Министра, несмотря на долгие годы правления, все еще огромная поддержка и влияние на умы людей, тому, кого он поддержит, будет не так сложно избраться на его место. Между тем, общеизвестно, что в последние годы все реформы исходят не от него, а от миссис Уизли, к тому же, у нее блестящая репутация. Остановить её приход на этот пост можно лишь двумя способами — убедить пойти на выборы какого-то другого героя войны, параллельно заручившись поддержкой мистера Бруствера, либо же устранить миссис Уизли физически.

Все, что сказал Фил, Гарри понимал и сам, но он ценил мнение опытного сотрудника как блистательного профессионала и часто сверял их позиции. Между тем, Уокер, помолчав, неожиданно добавил:

— Разумеется, если вдруг на миссис Уизли будет совершенно покушение… впрочем, плохо подготовленное и, соответственно, вряд ли по-настоящему опасное, это заставит миссис Уизли гораздо серьезнее относиться к своей безопасности, и, к тому же, увеличит её популярность.

Фил замолчал и внимательно смотрел на своего начальника, но его лицо было непроницаемо. Помолчав несколько мгновений, Гарри Поттер произнес:

— Спасибо, Фил. Я это учту. На сегодня можете быть свободны.

Попрощавшись, Уокер ушел. Гарри, естественно, прекрасно понял, что предложил ему сделать старый, прожжённый профессионал, и не мог не признать, что ход был хорош. Но организовать покушению на Гермиону… За время работы мракоборцем Гарри сильно изменился, стал гораздо жестче и прагматичнее, в нем все больше и все чаще говорила слизеринская сторона натуры, но он не желал даже тени риска для своей подруги. Более того, после войны так получилось, что их с Роном общение стало уменьшаться — слишком разные, все-таки, у друзей стали интересы после того, как Рон ушел из мракоборцев, а вот с Гермионой он общался много, она всегда его поддерживала, давала неоценимые советы, когда Гарри был назначен на руководящую должность.

Неделя сменяла неделю, Гарри занимался своими текущими делами, как вдруг его вызвал к себе Министр.

— На Гермиону было совершенно покушение, — с порога заявил Кингсли.

— Как? — не сдержал изумление Гарри.

— К ней на прием в Отдел записался владелец одного из магазинчиков в Косом переулке, когда вошел в кабинет, достал палочку и стал атаковать Гермиону, но промахнулся, дальше уже она вместе с секретарем обезоружила и оглушила его.

— Причина нападения? — уточнил Гарри, примерно подозревая ответ.

— Я думаю, он действовал под заклятием Империус, но уверенности нет. Я бы хотел, чтобы ты взял это дело на личный контроль, проводи следствие с легилименцией и сывороткой правды. Да, и приставьте к Гермионе охрану. Я знаю её отношение к этому вопросу, и сам с ней переговорю.

Следствие Гарри провел лично, но раскрыть преступление не удалось — на встречу с Гермионой владелец магазина шел по текущим вопросам, а в самом Министерстве на него, очевидно, наложили заклятие Империус. Джон Паркер провел тотальную проверку волшебных палочек внутри Министерства, но ничего не добился, да и Гарри был бы очень удивлен, если организатор акции так легко попался. Сам Поттер, впрочем, был практически уверен, что знает того, кто за этим стоит. Нападение было громким — как же, в самом здании Министерства кто-то накладывает заклятие Империус и отправляет человек напасть на высокопоставленного сотрудника. С другой стороны, нападавший под Империусом человек действовал просто бездарно, не попытался отвлечь Гермиону, вступить с ней в беседу, а с порога стал кидаться заклятиями, ни разу не попал. Но Гарри на прямой разговор с Филом идти не стал — в словесных дуэлях он Уокеру ровней не был, да и мало кто был вообще.

Организацию охраны подруги Гарри взял лично на себя.

* * *

В день первого испытания Гарри был абсолютно спокоен, так как точно знал, что ему делать, но внешне пытался показать, что в меру нервничает, так как осознавал — множество людей внимательно смотрит на него и изучает его реакцию, в том числе Барти Крауч и Альбус Дамблдор.

Все шло так, как в и прошлый раз. Гарри, ожидая своей очереди, вообще не думал о драконах, а в очередной раз стал пытаться понять, кто же проник в прошлое, ведь поведение лже-Грюма не изменилось, и, кажется, он ничего не знал. Это было косвенным свидетельством, что вернулся кто-то из своих, скорее всего — спасти родственника. Хотя, например, это мог бы быть и Малфой, который захотел бы предотвратить судьбу, которая ждала его судьбу в войну и после Победы. Да много кто мог быть, здесь следовало «плясать» не от мотива, а от улик, но их не было.

«Возможно, действительно проверять студентов легилименцией? Но тот, кто вернулся из прошлого, скорее всего, сможет защитить свои мысли. При этом у меня то преимущество, что этот неизвестный понятия не имеет, что я вернулся вслед за ним. Догадываться, может, и догадывается, но точно не знает, а легилименцией я могу себя выдать. Можно ловить учеников в мантии-невидимке вне гостиной, накладывать заклятье Конфундус и допрашивать при помощи сыворотки правды, но есть вероятность провала, к тому же — где взять зелье? Чтобы купить, нужны деньги, а у меня с собой их нет, да и выбраться в соответствующий магазин довольно сложно». Очнулся от этих размышлений участник Турнира лишь тогда, когда надо было выходить на схватку с драконом.

* * *

Альбус Дамблдор сидел с непроницаемым лицом, и никто из тех, кто на него бы посмотрел, не заметил бы и тени напряжения или беспокойства за второго чемпиона от Хогвартса. Между тем, директор нервничал, все-таки схватка с драконом была по определению опасна, особенно для столь юного волшебника. Дамблдор был полон решимости вмешаться, если жизнь Гарри окажется под угрозой, хотя это, очевидно, и привело бы к провалу Гарри с состязательной точки зрения. Но директор школы не переживал за результат, его интересовал процесс подготовки и выступления. Гарри приходилось действовать против более взрослых и умелых волшебников, а также опасных существ, что было отличной подготовкой к предстоящим сражениям. В том, что они будут скоро, Дамблдор не сомневался — было много косвенных признаков, что Питер Петтигрю все-таки нашел Волдеморта.

Впрочем, когда Гарри появился, Альбус почувствовал, что все будет хорошо — лицо мальчика было сосредоточено, он не обращал ни малейшего внимания на публику, и, казалось, не испытывал и тени страха, столь естественного при первой встрече с драконом. Каждое движение Гарри было плавным и уверенным, он спокойно вскинул волшебную палочку и, воспользовавшись манящими чарами, призвал свою метлу, уверенно запрыгнул на нее, и, поднявшись в воздух, стал дразнить дракона, летая вокруг него, но очень грамотно, не давая дракону даже близко возможности себя атаковать. План Гарри, очевидно, был простой — заставить дракона взлететь, забыть о золотом яйце, но пока идея не работала. Тогда он отлевитировал несколько камней с земли, увеличил их в размерах и направил дракону в глаза, сам летая в поле зрения, но вне досягаемости дракона. Доведенный до бешенства дракон все-таки взлетел, и Дамблдор подумал, что сейчас Гарри ждет сложнейшая схватка в воздухе, ведь мало кто из людей может бороться с драконом в небе. Но юноша удивил директора и всех зрителей, атаковав глаза дракона ослепляющим заклятием, тем же, каким воспользовался Виктор Крам. Но если после заклятия Крама дракон от боли стал метаться и передавил часть яиц, то после заклятия Гарри дракон оказался абсолютно беззащитен. Мальчик с легкостью забрал яйцо, не получив ни единой царапины, и спокойно, прогулочным шагом, отправился к шатру. Дамблдор едва заметно нахмурился — поведение Гарри было не совсем типичным, директор представлял, какие эмоции должен был испытывать студент при встрече со столь опасным существом, а Гарри себя вел так, как будто ему уже приходилось побеждать драконов. Да, на лице у него можно было прочитать множество эмоций, но походка говорила о полном спокойствии.

«Что же, возможно, опыт с василиском тут очень пригодился, и, кажется, за эти несколько дней подготовки к первому туру Гарри несколько повзрослел» — подумал Дамблдор.

Между тем настала пора выставлять оценки. Мадам Максим поставила Гарри девятку, следующим был Барти Крауч. Он поставил десятку, и Дамблдор на мгновение прикрыл глаза, чтобы никто не заметил выражение его глаз. Поведение этого человека сильно тревожило: Альбус знал его весьма неплохо и был поражен его скромным поведением в тот вечер, когда Кубок выбрал Гарри чемпионом. Кроме того, тогда Альбус заметил, что Грюм посмотрел на Крауча с таким же выражением, которое у него возникало, когда он видел Пожирателя смерти, оставшегося на свободе. Это было очень странно, так как по своим методам и идеям Грюм был ближе всего именно к Краучу, и, насколько директору Хогвартса было известно, никаких конфликтов в последние годы у них не было. Пока Дамблдор об этом размышлял, Людо Бэгмен также поставил десятку. Сам Альбус, не желая выглядеть хоть сколь-либо пристрастным, поставил девятку, и, наконец, Каркаров, помедлив, выставил семерку.

С сорока пятью баллами Гарри стал единоличным лидером, и он был убежден в одном — в любом случае, он выиграет соревнование и будет тем единственным человеком, который возьмет в лабиринте Кубок огня.